Преступивший Грань (СИ)

Глава 6

Солнечный лучик, каким—то образом сумевший пробиться сквозь довольно густые кроны деревьев, упал Тиме на лицо, вырывая того из объятий Морфея. Попаданец открыл глаза и некоторое время, еще не отойдя ото сна, бессмысленно смотрел вверх, любуясь трепещущими на ветру листьями. А потом он все вспомнил. Весь ночной разговор. После чего довольно грубо выругался, досадуя на несвоевременную побудку. Ну что стоило этому лучику разбудить его хотя бы на полчаса позже, когда они с Гадааром уже договорились бы о том как будет проходить обучение? Но нет, теперь придется ждать следующей ночи, а потом еще и утра.

Впрочем, Тима быстро успокоился. Ему некуда было спешить, так что можно будет и подождать. Тем более, что все так удачно получилось с клятвой. Ну не верил попаданец, что кто—то может просто так отказаться от своего собственного тела. Не верил и все тут. И, если Гадаар сказал ему правду про то, что клятву, данную духу, нельзя нарушить, то у него будет возможность для маневра. Да и не обещал он ему, что тело, в которое его вселит, будет обязательно человеческим. Да и про само тело в клятве ни слова не было. Успокоив себя таким образом, Тима решил, что хватит сибаритствовать — пора бы уже вставать.

Пока попаданец лежал в гамаке, то чувствовал себя, если и не отлично, то, по крайней мере, неплохо. Однако, когда выбрался из него, оказалось, что ему еще далеко до выздоровления. Впрочем, было бы удивительно, если было наоборот. Ведь только в книгах и фильмах так бывает, что сегодня героя метелят изо—всех сил, а на следующий день он вновь готов к приключениям. Тима же героем книги не был. А если начистоту — надеялся на это всей душой. Так что к его услугам, по—прежнему, был микс из головной боли и тошноты. Радовало лишь то, что головокружение почти исчезло.

Он сделал все свои утренние дела, отойдя на небольшое расстояние от места стоянки. Попытался, было, умыться, но чуть не свалился в речку из—за внезапно вернувшегося головокружения. Пришлось умываться стоя на карачках. Вернувшись в лагерь, он, борясь с тошнотой, через силу позавтракал оставшейся с вечерней охоты рыбой. Есть не хотелось совершенно, но его организму нужна была энергия, поэтому пришлось превозмогать.

Закончив свой нежеланный завтрак — занялся обустройством своего быта, хотя ему хотелось лишь одного — забраться в такой чудесный и уютный гамак и чтобы никто его не трогал. Но, при жизни в дикой природе, особенно в одиночку, наши желания, как правило, ничего не значат. Поэтому, Тима, невзирая на тошноту и вернувшееся головокружение, вырыл яму для костра, набрал хвороста и валежника, обустроил себе место для разделки рыбы. На все про все у него ушло никак не меньше четырех часов. Это было гораздо больше чем обычно. Но болезнь — есть болезнь.

Закончив с самыми необходимыми делами, он решил передохнуть немного, так как чувствовал, что еще чуть—чуть и свалится там где стоит. Попаданец, буквально из последних сил, доковылял до гамака и забравшись в него, мгновенно уснул.

Тима, впервые за то время, что он находился в этом мире, увидел сон. Ему снилась репетиция в одном из актовых залов его училища. Славик, его сокурсник, выступающий сейчас в роли режиссера их общей постановки, о чем—то спорил с невысоким, щуплым пареньком из их группы, по прозвищу Мямля. Мямля был из тех людей, у которых энергии больше, чем мозгов, а руки растут из задницы. Как он до сих пор умудрялся не вылететь из театрального, Тима не знал, ведь Мямлей—то его прозвали не напрасно.

О чем был спор и что именно вытворил Юрка, а именно так звали этого паренька в миру, Тима не знал, но судя по тому, что спор проходил у пульта управления, дело было или в кулисах или в осветительных приборах. Впрочем, ему это было совершенно не интересно, он как раз выполнял речевые упражнения, стоя на авансцене и к перебранке не прислушивался.

Отвлекся он от своего занятия лишь тогда, когда градус спора, явно повысился. Послышались выкрики. Тима обернулся, посмотреть что такого вытворил Мямля, раз Славик так разоряется, но не успел. Внезапный удар по голове и темнота...

Тима попытался, было, вскочить на ноги, однако, в гамаке сделать это было крайне проблематично и он чуть не отправился на свидание с землей. Снова. Но, попаданцу все же удалось удержаться. Он, насколько мог аккуратно, выбрался из своего спального места, оказавшегося столь травмоопасным и осмотрелся. Судя по всему, до вечера было еще достаточно много времени, а значит, у него еще было время хорошенько обдумать свой странный сон. Как раз будет чем развлечь себя во время охоты.

***

Сейчас Тима чувствовал себя, на удивление, неплохо. Видимо, сказался дневной сон. Поэтому, охота прошла для попаданца гораздо легче, чем утренняя подготовка лагеря. Он довольно быстро добыл себе четырех речных жительниц. Не пришлось, даже, особо стараться. Казалось, что те сами плыли к попаданцу, подставляя свои бока под удары.

А вот с убиением и потрошением добычи пришлось повозиться. А дело было в том, что Тима, наслушавшись рассказов Гадаара о том какой ценный камень попаданец унес с плато, решил, что негоже ему использовать его для таких вульгарных целей. Поэтому пришлось выкручиваться. Головы рыбе пилил наконечником копья. Это было неудобно, грязно и медленно. У него аж сердце кровью обливалось, когда он думал каково им самим в этом момент. Кем—кем, но живодером Тима никогда не был. Наоборот, животных он очень любил, особенно собак. И, хотя, перед разными морскими и речными тварями особого пиетета не испытывал, но ему было жалко даже раков, которых его отец периодически привозил с рыбалки. Когда их, еще живых, клали в кастрюлю, в которой им предстояло медленно и мучительно вариться заживо, Тима старался покинуть квартиру под любым благовидным предлогом. И нет, он не был ни «зеленым», ни «веганом». Просто не понимал и не одобрял любую неоправданную жестокость по отношению к животным.

Впрочем, когда дело дошло до потрошения тушек, он понял, что проблемы еще даже не начинались. Копьем это делать было неудобно. Поэтому, Тиме пришлось искать достаточно крупный, подходящий по остроте, кусок кремня. А найти на берегу реки острый камень оказалось той еще задачкой и времени эти поиски заняли предостаточно.

Зато, пока искал нужное — заметил на другом берегу небольшое стадо животных, похожих на земных оленей. Они были лишены, сколь бы то ни было заметных, рогов, да и статью явно не вышли. Рассмотреть их поподробнее у попаданца не получилось — расстояние было все же достаточно значительным, да и звери, заметив повышенный к ним интерес, сразу же скрылись в густых зарослях каких—то кустов, коими порос весь противоположный берег. Побродив еще минут десять, Тима все же нашел искомое и двинулся в обратный путь.

Пока добирался до лагеря, вновь почувствовал ухудшение состояния. Пришлось несколько раз устраивать краткосрочные привалы. Во время одного из них он и нашел странных пористых камней, сильно напоминающих пемзу. Находка была крайне полезной. Он знал, что пемза является неплохим абразивом. Ею даже древние греки пользовались, создавая свои бессмертные скульптурные творения. Значит и ему она пригодится. Тем более, что Тиме как раз пришла в голову идея воспользоваться советом Гадаара и превратить свой осколок аатма в, насколько это вообще возможно в текущих условиях, настоящий кинжал. Благо, из—за травмы, у него теперь было достаточно много свободного времени и в дело, если все сложится удачно, находку можно будет пустить в дело уже этим вечером.

Вернувшись в лагерь, Тима быстро выпотрошил рыбу и положил запекаться в костер. Вообще, рыбная диета ему уже слегка поднадоела, поэтому он сделал себе мысленную заметку на досуге поразмышлять над поиском альтернативных продуктов питания. Ну или, на худой конец, поискать хоть какой—нибудь гарнир.

Солнце уже почти добралось до края горизонта и под сенью деревьев было уже достаточно темно, поэтому Тиме пришлось идти к реке. Там было больше света и пока готовился его ужин, у него было немного времени для того, чтобы начать реализовывать свою идею с кинжалом.

Усевшись на большом плоском камне, находящимся у самой воды, он положил рядом с собой осколок камня аатма, два простых и пемзу. Один из простых камней был плоским, со слегка скошенным концом, второй — массивный, удобно лежащий в руке. Их попаданец планировал использовать как стамеску и молоток.

Тиме несказанно повезло — осколок был около двадцати сантиметров длиной и большая его часть напоминала акулий зуб, вертикально разрезанный пополам. Меньшая же, отставала от него под прямым углом и представляла собой неровный нарост пяти—шести сантиметров длиной. Именно за него попаданец обычно и держал камень, когда использовал тот в качестве кухонного инструмента.

Поначалу, Тима хотел сделать что—то вроде классического кинжала, однако тогда пришлось бы помучиться с откалыванием лишних кусков, а за точность, да еще при отсутствии нормального инструмента, он поручиться не мог. Да и вовремя вспомнил мудрость про то, что лучшее — враг хорошего. Поэтому—то и решил не выделываться и просто—напросто довести до ума то, что ему предоставила матушка природа.

Начал он с того, что при помощи вытащенной из костра палочки отметил на камне проблемные, по его мнению, места. После чего, при помощи импровизированных стамески и молотка, начал их выравнивать. Работа была небыстрой, кропотливой и достаточно утомительной. Однако, он с ней, в конце—концов, справился. Заканчивать, правда, пришлось уже почти в полной темноте. Но результатом попаданец был очень доволен.

Оставшиеся после обработки осколки, он хотел было выбросить, но вовремя вспомнил насколько те ценны. Поэтому, просто—напросто завернул их в тряпицу и спрятал в рюкзаке, не решившись класть их к тем, что достались ему в наследство от молодого шамана.

За день, даже несмотря на свой отдых, Тима достаточно сильно устал. Да и сотрясение мозга периодически напоминало о себе. Так что он не стал засиживаться допоздна, отправившись сразу после ужина на боковую, естественно не забыв перед сном закинуться толчеными аатма.

Гадаар, что не удивительно, был тут как тут. Он улыбнулся Тиме и первым поприветствовал его:

— Доброй ночи, Тимофей Лисин.

— Привет, — ответил Тима, — а чего так официально то?

— Ты о чем? — не понял молодой шаман.

— Ну, ты меня назвал по полному имени, — пояснил он.

— Что значит «полное имя»? — поинтересовался, явно заинтригованный, Гадаар. — У тебя что, есть и другое?

— Нет... Не совсем, — попаданец вспомнил о никнеймах, — просто у нас, полным именем считается имя личное, имя отца и имя рода. И, обычно, в простом разговоре, мы не используем полных имен, обходясь только личными.

— Глупость какая, — пренебрежительно заметил молодой шаман, — зачем такие сложности? Ну да ладно. Так как мне тебя называть?

— Зови меня Тима, — ответил попаданец, — меня так все мои приятели звали.

— А—а—а, — понимающе протянул молодой шаман, — я кажется понял о чем ты говорил. Все равно глупость. Ну да ладно. Итак, ты готов начать обучение?

— Думаю да, — как—то нерешительно ответил Тима, которому было одновременно и жуть как интересно и немного страшновато.

— Отлично. Тогда начну я, пожалуй, с того как устроен мир.

— Я это уже знаю, — перебил шамана попаданец.

— Правда? И как же?

— Есть космос — огромное пустое пространство, в нем висят планеты — огромные куски земли и камня и звезды — здоровенные огненные шары, они вращ...

— Все, все, хватит, — сквозь смех попросил его Гадаар, — огненные шары... Ой не могу. Где ты подобной чуши нахватался то?

— У нас все это знают, — немного обиделся за земное образование Тима.

— Все знают? Ну раз все, то да — это точно правда. — Он вновь засмеялся.

— Но люди были в космосе и сами видели и звезды и планету, — не сдавался попаданец.

— А ты сам видел? — поинтересовался молодой шаман, — лично?

— Нет, — немного растеряно ответил Тима.

— Ну так откуда ты можешь знать, что это правда?

Тима хотел, было, объяснить, что практически каждый человек на земле может воспользоваться компьютером и посмотреть фотографии и видео из космоса, однако решил не метать бисер перед необразованным дикарем. Это придется сейчас объяснять что такое видеокамера, как она работает. А оно ему надо? Нет, конечно. Он вообще—то сюда пришел учиться, а не учить.

— Ладно, не важно, пусть будет так, — махнул попаданец рукой, — рассказывай как, по твоему, на самом деле устроен мир.

— Все просто, — молодой шаман явно был доволен тем, что выиграл спор, — мир состоит из трех частей: мира реального, мира духовного и Грани. Мир реальный — это то место, где обитают наши тела. Мир духовный — это то место, где обитают духи и души смертных перед тем, как уйдут за Грань.

— А что находится за гранью? — поинтересовался Тима.

— Никто не знает этого, — улыбнулся Гадаар, — за Грань уходят души смертных и бессмертных, когда приходит их время. Вернуться оттуда практически невозможно.

— Но, ведь я, по твоим же словам, как—то вернулся, — вспомнил слова Гадаара попаданец.

— Это то самое «практически» и есть. Некоторые души, с особыми э—э—э , — он ненадолго задумался, — свойствами, ушедшие за грань недавно, можно вернуть. Но это очень сложно сделать. Для этого нужен сильный и умелый шаман, — он развел руками и грустно усмехнулся, подразумевая, что сам таким явно не является.

— А что со мной было не так? Почему я занял твое тело?

— Если бы я знал... — Грустно протянул Гадаар, — я все сделал правильно, ведь твоя душа вернулась и вернулась целой и невредимой. Может быть, ты просто сильнее меня. Я не знаю как так получилось. Ну да ладно, — одернул он сам себя, — нет смысла грустить. Что случилось, то случилось. Так что давай продолжим. Итак, я остановился на строении мира. С этим все понятно? — вопросительно посмотрел он на попаданца.

— Более или менее, — согласно кивнул тот.

— Хорошо. Итак, обычно смертные, в частности люди, не могут ни видеть мир духов, ни взаимодействовать с ним. Лишь изредка, в определенных местах, местах силы, духи могут становиться видимыми для простых людей, а иногда не только видимыми. Некоторые из них могут даже передвигать предметы, открывать двери, издавать звуки.

— Призраки, — понятливо кивнул попаданец.

— Да, призраки. Но я отвлекся. В общем — большинство людей мир духов не видит и как—либо взаимодействовать с ними не может. Но есть те, кто может в себе развить подобную способность, а при должных умениях и правильных знаниях — даже подчинить себе дух или душу. Таких людей ты называешь шаманами.

— Но ведь я не шаман, — вновь влез со своим комментарием Тима, — разве любой человек может стать шаманом после обучения?

— Нет конечно, — ухмыльнулся Гадаар, — для этого нужно родиться с необходимыми способностями.

— Так как я смогу стать шаманом? Неужели у меня есть такие способности? — в этот момент Тиме пришла в голову мысль, что если это правда, то это будет самый банальный из всех возможных роялей, — или все дело в твоем теле?

— Нет, — вновь улыбнулся молодой шаман, — все еще проще. Ты сам, по сути, сейчас являешься духом, пусть и засевшим в моем теле. А кому, как не духу видеть и иметь способности по управлению миром духов?

— Вот оно что, — задумчиво протянул попаданец, — что—ж, вполне логично. И что там дальше?

— Да, в общем то, все, — развел руками Гадаар, — это все, что тебе пока нужно знать об устройстве мира и шаманах. Дальше я буду обучать тебя практическим вещам. Начнем с ритуала превращения аатма в артефакт. Ты уже начал приводить осколок в надлежащий вид? Учти, что после ритуала никаких кардинальных изменений в нем сделать будет уже нельзя.

— Начал, — подтвердил попаданец, — но есть некоторая проблема.

— Проблема?

— Да. Как мы будем общаться когда я тебя переселю в осколок аатма?

— В смысле?

— Ну если ты будешь сидеть в камне, то тебе будет нечем разговаривать. Да и во сне, как я понимаю, мы больше видеться не будем.

— А—а—а, — рассмеялся молодой шаман, — не волнуйся. Ты сможешь общаться с любой душой или духом, что будет находиться в этом артефакте. Сможешь даже сделать так, что дух сможет покидать вместилище или вообще переселить его в другое тело.

— И мы сможем понимать друг друга?

— Конечно, — удивился молодой шаман, — мы с тобой же как—то разговариваем и понимаем друг друга.

— Нет, я про другое. Ведь мы с тобой говорим на разных языках. Не будет ли это проблемой?

— Нет, не волнуйся. Общение там будет сродни тому, что у нас сейчас. Еще вопросы есть? — после некоторой паузы поинтересовался он. — Нет? Тогда запоминай что тебе нужно сделать.

***

Время, видимо, во сне текло по своим собственным законам, сильно отличающимся от мира реального. Ничем иным Тима не мог объяснить то, что лекция, устроенная ему Гадааром, длящаяся, казалось, никак не меньше суток, на самом деле заняла всего лишь то время, что оставалось до рассвета. Ведь именно на рассвете он и проснулся.

Голова гудела так, будто он и не спал вовсе — слишком уж многое он узнал за такое короткое время. Хотя, может все дело было в травме, полученной им после неудачного рандеву с землей. Неважно.

Гадаар рассказывал не только о том, что нужно сделать, дабы превратить обычный камень аатма в мощный артефакт, нет, он оказался знатным любителем поболтать на отвлеченные темы. Так Тима узнал, о том, что поселение из которого сбежал молодой шаман находится выше по течению реки, в небольшой долине, этой же рекой образованной. О тех правилах и укладе жизни, что были там приняты. О том, что никто его искать не будет, так как это противоречит их мировоззрению. Мужчина, а особенно шаман, пусть и молодой, сам должен решать свои проблемы. Помочь ему — значит оскорбить. Так они считали. Узнал о странных и жутких, для землянина XXI века, традициях, принятых у их народа. О том, что некоторых своих умерших — сильных воинов и шаманов, они съедают, дабы перенять частичку их мощи и знаний.

Были, конечно, и более полезные знания. Так молодой шаман научил попаданца тому как узнать некоторые растения, часть из которых была вполне съедобна, а другая часть имела те или иные полезные свойства. Рассказал как видеть мир духов, как переходить в него и как видеть одновременно оба мира.

Но, что самое главное, кроме теоретических знаний, были еще и практические. Как оказалось, шаманизм — это не только камлание в наркотическом угаре, фетиши, тотемы и обереги, но и четкая, выверенная, практически математическая, наука. Все действия шамана во время ритуала были подчинены строгим правилам. Успех же зависел от того насколько гармонично взаимодействовали друг с другом все элементы, входившие в ритуал. Были, конечно, некоторые лазейки, однако и результат в итоге оказывался немного отличным от идеального.

Шаманский ритуал, по своей сути, представлял собой анормальное объединение мира духов и мира реального, связующим звеном в котором был камлающий шаман. За мир духовный в ритуале отвечали особые значки, которые Тима для себя окрестил «рунами», хотя ничего общего с известными ему скандинавскими письменами, те не имели. Каждый такой значок по своему влиял на духовный мир и не терял своих свойств при контакте с себе подобными, а наоборот, усиливая их. Из чего следовало, что руны можно и нужно комбинировать, дабы добиться необходимого результата.

За мир реальный же, в ритуале, отвечали особые ингредиенты, фетиши, тотемы, амулеты, ритуальное место и частично — сам шаман, а точнее — его движения. Да, как оказалось — не достаточно просто бегать по кругу и бить в бубен. Движения шамана во время камлания были обусловлены именно использующимися в ритуале рунами. И если с остальными составляющими ритуала еще можно было смухлевать, то тут пространство для маневра отсутствовало. Собственно в этом и заключалась та самая «математичность» шаманизма. Имея достаточные знания и четкое понимание того чего хочет — шаман мог разработать свой собственный ритуал и добиться успеха. Ну или погибнуть — тут уж как повезет.

Тима не был ни опытным шаманом, ни имел достаточно обширных знаний, однако, список базовых рун и за что те отвечают, он усвоил, на удивление, хорошо, благо тех было всего пятнадцать. Но был прилежным учеником по своей сути, имел живой и острый ум и многое схватывал на лету, потому—то и заметил некую странность в той схеме ритуала заключения духа в артефакт, что заставил его заучить Гадаар. Одна рунная комбинация, если верить базовым значениям рун, должна была сделать совсем не то, о чем говорил молодой шаман, описывая ритуал. Мог ли он ошибиться? Мог конечно, но вот в чем? В изначальном описании действия рун? Вряд ли. Эти руны присутствовали и в других комбинациях и там Гадаар описывал их действие точно таким же, какое они должны были оказывать по расчетам попаданца. Неужто Тиму хотят сыграть втемную? А что? Вполне реальный сценарий. Попаданец же подмечал ранее, что подобное смирение со стороны молодого шамана выглядит крайне подозрительно и что тот обязательно попытается вернуть свое тело. И вот — первая ласточка.

Но почему, тогда, Гадаар рассказал о значении рун? Ведь и дураку понятно, что зная значение можно совершенно спокойно разобрать ритуал, что называется «по косточкам». Или не понятно? Может шаман надеялся, что Тима запутается в том ворохе информации, что он вывалил на него? Немного подумав, Тима решил, что эта идея не лишена смысла. Гадаару, наверное, не один месяц пришлось запоминать что именно каждая руна значит, вот он и спроецировал свой личный опыт на попаданца. Но откуда же было знать несчастному аборигену, что Тима пришел из мира, буквально переполненного информацией? Откуда ему было знать, что профессия, на которую попаданец учился, как раз и подразумевает быстрое запоминание и осмысление огромных массивов информации? Откуда ему было знать, что на занятиях по сценическому движению, Тиме приходилось иногда вытворять вещи и посложнее, чем связанные с рунами движения? Получается, что Гадаар перехитрил сам себя. И что же попаданцу с этим делать? Ответ был очевиден — не спешить с обвинениями, вытащить все возможные знания из молодого шамана, а там видно будет.