Преступление без наказания [Что произошло в Ливане]

Сионизм у позорного столба

19 сентября 1982 года, в день празднования Рош Ашана — нового года по иудейскому календарю, — на улицы израильских городов, киббуцев и поселков для иммигрантов вышли тысячи демонстрантов. По призыву движения «Мир — сейчас!», коммунистов и ряда других политических партий и группировок демонстранты потребовали немедленного расследования обстоятельств массового побоища в Сабре и Шатиле и наказания виновных.

В тот же день сотни людей собрались на митинг протеста около резиденции премьер-министра Бегина, охранявшейся усиленными нарядами полиции. Многие демонстранты были арестованы. Вдоль всего побережья, от Тель-Авива до Рош-Ханикры у границы Израиля с Ливаном, на дорогах горели старые автопокрышки — общепринятый в Израиле символ протеста. В Иерусалиме полиция дубинками и слезоточивым газом разогнала мирную демонстрацию и арестовала 50 человек.

«Бегин и Шарон — убийцы!», «Израильская армия не должна быть жандармом Ближнего Востока!», «Правительство должно пасть!», «Бегин и Шарон, народ требует вашей отставки!»— таковы были лозунги демонстрантов.

Серия демонстраций, прокатившихся по всей стране, завершилась грандиозной манифестацией. Ее участники решительно потребовали от правительства Бегина создать полномочную и независимую государственную комиссию по расследованию преступлений в Сабре и Шатиле. «Бегин и Шарон, — скандировали демонстранты, — устроили погром!». «Что касается меня, — заявил корреспонденту агентства ЮПИ один из участников демонстрации Симон Линдеман, — то я не верю ни Бегину, ни Шарону. Я верю в мир».

На бульваре Ибн-Гвироль в Тель-Авиве задолго до начала митинга собрались толпы народа. У некоторых на руках были дети. Светящаяся неоновая надпись над зданием муниципалитета гласила: «С Новым годом!» А рядом гигантскими буквами, специально для западных телекомпаний, был выписан лозунг: «Израиль должен жить. А другие что, умереть?» Еще один огромный плакат гласил: «Позор!» И наконец: «Вы не видели? Вы не слышали? Вы не знали?» На вопрос журналистов, почему он пришел на митинг, один из его участников, Дов Малькман, ответил: «Я хочу отставки правительства. Я стыжусь того, что я еврей»¹⁹.

Протестовало не только еврейское население Израиля. В Галилее, «мир» для которой Бегин объявил целью ливанской авантюры, арабские жители организовали всеобщую забастовку протеста. Сотни людей приняли участие в манифестации в населенных пунктах Сахнин и Кфар-Кана, выйдя на улицы с портретами Ясира Арафата и знаменами ООП. В Назарете в скорбной процессии через весь город прошли практически все жители арабской национальности, с черными траурными бантами на рукавах. Пытаясь разогнать демонстрацию, полиция применила дубинки, резиновые пули, слезоточивый газ. А когда это не помогло, открыла огонь по безоружным людям, тяжело ранив 35 человек.

Еще более серьезное положение сложилось на оккупированном Западном берегу реки Иордан, где столкновения жителей с полицией начались 19 сентября и продолжались неделю. Забастовка приняла всеобщий характер: закрылись учреждения и магазины, лавки и кафе, прекратились занятия в школах и других учебных заведениях. Массовое движение протеста охватило также восточную часть Иерусалима и аннексированные Израилем Голанские высоты, а также сектор Газа. Всюду пылали автопокрышки. Полиция ввела комендантский час, конфисковывала флаги ООП, которыми размахивали участники маршей протеста, неоднократно открывала огонь по демонстрантам. 12 человек были убиты, десятки — ранены.

Движение протеста в Израиле и на оккупированных арабских территориях вынудило правительство Бегина согласиться на расследование преступлений в Сабре и Шатиле. Правда, принимая такое решение, тель-авивские «ястребы», на совести которых десятки тысяч человеческих жизней, не преминули стать в позу невинно оскорбленных, но свято верующих в свою правоту людей.

Их сын, служивший в израильской армии, был убит в Ливане. В его смерти эти супруги из Тель-Авива обвиняют Бегина, Шарона и Эйтана

«Нас, правительство Израиля и израильские силы обороны, — говорилось в официальном заявлении, — обвиняют в кровопролитии. Мы призываем народ Израиля объединиться вокруг демократически избранного правительства, ведущего борьбу за мир и безопасность для Израиля. Никто не имеет права учить нас этике и уважению человеческой жизни, ценностям, которые мы воспитываем у израильских бойцов».

Высокомерный тон этого заявления сам по себе свидетельствовал о том, что правительство приложит все силы, чтобы любыми методами, включая ложь и подтасовку фактов, откреститься от совершенного преступления.

Кабинет министров начал с проволочек: на его заседании 21 сентября было решено вопреки требованиям оппозиции комиссию по расследованию не создавать. Бросая вызов общественности, Бегин, несомненно, надеялся на поддержку ультраправой партии «Техия», лидер которой, Ювал Нееман, в одном из своих публичных выступлений прямо заявил, что война в Ливане — лишь одна сторона политики Израиля, а другая заключается в том, чтобы «подготовить ситуацию, при которой будет практически негде, кроме Иордании, создать палестинское государство». В немалой степени Бегин рассчитывал и на лидера группки «Кач» Меира Кахане (до эмиграции в Израиль главаря террористических банд, действующих в США под названием «Лиги защиты евреев». — Авт.), который заявил, что трагедия в Сабре и Шатиле была «актом мести бога мусульманам».

Но поддержки со стороны одних лишь израильских «ультра» Бегину оказалось недостаточно.

К тому же острая критика в адрес правительства оказала влияние даже на его министров. Иосеф Бург, глава национально-религиозной партии (шесть депутатских мест в кнессете), заявил премьер-министру, что считает «жизненно важным» создание государственной комиссии по расследованию. Представитель «либерального» крыла блока «Ликуд» Зейгерман утверждал, что вместе с оппозицией будет голосовать в парламенте за комиссию. С каждым днем «уотергейтское дело» Бегина, по выражению «Джерузалем пост», разрасталось как снежный ком, катящийся вниз по склону горы. «Израиль переживает глубочайший моральный и политический кризис», — писала консервативная парижская газета «Фигаро»²⁰. Французская газета «Либерасьон» отмечала, что Израиль стал «пленником своей собственной колониальной политики». «Вуаль морали, которая прикрывала израильский истэблишмент, спала», — констатировала «Либерасьон». Некоторые высокопоставленные чиновники и военные, не согласные с курсом правительства, начали подавать в отставку. Их уход подчас напоминал бегство крыс с тонущего корабля. Но Бегин вовсе не собирался сдавать своих позиций. «Я не уйду в отставку и никого не выгоню», — заявлял он на заседаниях кнессета.

Но театральные истерики Бегина, похоже, не достигли цели. Демонстративно покинул свой пост министра энергетики Ицхак Берман, а заместитель министра иностранных дел Иехуда Бен-Меир и министр просвещения Зебулон Хаммер пригрозили, что уйдут в отставку, если в двухнедельный срок не будет сформирована комиссия по расследованию событий в Сабре и Шатиле. Об уходе с поста главы «гражданской администрации» на Западном берегу Иордана заявил Менахем Мильсон; в отставку подал начальник Высшей военной академии бригадный генерал Амрам Мицна. Участник осады Бейрута полковник Гева, выступая по радио, разоблачил измышления Бегина и Шарона о целях ливанской авантюры. «Я не верю, — заявил он, — что Бейрут представляет угрозу безопасности Галилеи, и поэтому я не считаю, что там необходимо было проливать кровь».

Уступая растущему давлению, Бегин объявил о создании правительственного органа по расследованию действий Шарона в Сабре и Шатиле, но этот маневр никого не обманул. «Эта акция Бегина, — писала газета «Нью-Йорк таймс», — была попыткой подавить растущую критику внутри его собственной партии и ограничить широкое негодование представителей самых различных политических сил Израиля, но это не могло удовлетворить Партию труда, требовавшую создания независимой судебной комиссии»²¹. Председатель Верховного суда Израиля Ицхак Кахан, которому Бегин вменил в обязанность возглавить этот орган, отказался от порученной ему миссии, заявив, что Бегин обязан подчиниться закону от 1968 года, предусматривающему создание в кризисных ситуациях судебной комиссии, независимой от правительства и армии. Секретарь Бегина по связям с прессой Ури Порат так объяснил упорное нежелание Бегина создать комиссию по расследованию: «Оппозиция обвиняет правительство и требует отставки премьер-министра Бегина и министра обороны Шарона. Если бы мы подчинились этим требованиям под крики «Убийцы!», мы в какой-то степени признали бы свою вину»²².

Такое «объяснение» никого не убедило. Член кнессета Амнон Рубинштейн заявил в печати, что будет продолжать борьбу за полномасштабное расследование преступлений в Сабре и Шатиле. «Правительство, — сказал он, — не может расследовать свою собственную деятельность, не может самому себе вынести приговор. Предлагаемое Бегином «расследование» закончится тем, что «правительство будет оправдано, а во всем обвинят какого-либо капитана или майора». «Всякий, кто не хочет создать полномочную комиссию, наверняка намеревается что-то скрыть», — заявил А. Рубинштейн²³. 26 сентября лидер национально-религиозной партии Й. Бург публично потребовал сформирования комиссии по расследованию.

На этот раз Бегин вынужден был сдаться. На специальном заседании кабинета было принято решение создать государственную юридическую комиссию по расследованию с целью «положить конец ложным обвинениям и выяснить истинные обстоятельства трагедии». Заместитель премьер-министра Давид Леви поспешил заверить общественность, что комиссия будет иметь самые широкие полномочия, тщательно изучит военные и политические аспекты событий в Сабре и Шатиле и сделает обоснованные выводы о «степени ответственности Израиля». Через два дня судья И. Кахан сообщил состав комиссии: кроме него, в нее вошли член Верховного суда, видный юрист Ахарон Барак и генерал резерва Иона Эфрат. В течение трех месяцев комиссия анализировала материалы официального и конфиденциального характера, бесчисленные фото- и кинодокументы, телевизионные интервью и протоколы допросов лиц, имевших отношение к трагедии. А таких было немало…

На первом плане — бывший министр обороны Израиля генерал Шарон. Западная печать назвала его «архитектором» агрессии против Ливана, арабы — «палачом Бейрута»

«На некоторое время создание комиссии по расследованию, по-видимому, стабилизировало положение политической коалиции Бегина, — писала газета «Нью-Йорк таймс». — Этот шаг снял остроту с обвинений правительства в попытках закамуфлировать преступления и притупил споры о степени израильской ответственности…»²⁴

Именно этого и добивались Бегин с Шароном. Последний на пресс-конференции вел себя подчеркнуто самоуверенно, всем своим видом демонстрируя, что намерен во что бы то ни стало доказать свою правоту. Тем не менее отмежеваться от преступлений геноцида, совершенных израильской военщиной в Сабре и Шатиле, Шарону не удалось. В начале 1983 года под давлением оппозиции он был вынужден уйти в отставку.

С позором провалились и попытки правящих кругов Израиля ввести в заблуждение мировую общественность, которая с самого начала резко осудила вторжение в Ливан, явившееся грубым нарушением норм международного права и Устава ООН.

17 сентября Совет Безопасности ООН резко осудил оккупацию Израилем западной части Бейрута и попросил Генерального секретаря ООН Переса де Куэльяра представить доклад о создавшейся ситуации. Через два дня на экстренном заседании Совет Безопасности рас смотрел положение, сложившееся в Бейруте после событий в Сабре и Шатиле. 24 сентября по инициативе неприсоединившихся стран была созвана внеочередная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, которая осудила преступную бойню в палестинских лагерях, потребовав от Совета Безопасности принять против агрессора меры, предусмотренные Уставом ООН. В пользу резолюции, содержавшей требование вывода израильских войск из Ливана, проголосовали представители 147 государств. Против нее голосовали лишь США и Израиль.