Преступления в детской

Глава 12

На следующее утро, покормив Руби и усадив ее смотреть «Улицу Сезам», я устроилась за кухонным столом и прикинула, кто может помочь прояснить смысл того, что мне удалось обнаружить прошлой ночью. Мне нужен юрист, работающий с недвижимостью. К счастью, одним из плюсов учебы в Гарвардском юридическом колледже было то, что мои старые друзья и однокурсники удачно устроились на работу в хорошие правовые фирмы по всей стране, и если мне требовался совет юриста, найти его чаще всего несложно. К несчастью, в этом конкретном случае я смогла припомнить только одно имя — Джером Коли. Джером попал в Гарвардский юридический колледж через офис губернатора в Сакраменто, где он был одним из самых молодых пресс-секретарей, когда-либо там работавших. Еще раньше он был защитником в футбольной команде Стэнфордского университета и два года подряд попадал во «Всеамериканскую сборную».[34] Ему отчаянно везло. Закончив университет, Джером принял предложение о работе в Лос-Анджелесе, в известной местной фирме, и, насколько я помню, специализировался на операциях с недвижимостью.

Но тут имелась небольшая сложность: когда я училась на втором и третьем курсе, мы с Джеромом встречались, хотя наши отношения не зашли настолько далеко, как могли. Мы просто не подходили друг другу. Джером один из тех парней, чьи амбиции можно пощупать. Он абсолютно точно знал, как устроит свою жизнь. Почти всем он говорил, что его цель — стать сенатором от штата Калифорния, а мне доверил свою настоящую мечту — стать президентом. Я не особенно сомневалась, что он в этом преуспеет.

Джером распланировал всю свою жизнь. После утверждения в правовом сообществе он намеревался избираться в Конгресс и, отсидев там несколько сроков, перепорхнуть в кресло сенатора. Белая жена в этих планах не присутствовала. Джером считал, что жителям Калифорнии достаточно трудно будет избрать сенатором чернокожего ростом шесть футов шесть дюймов и весом двести восемьдесят фунтов без дополнительного преимущества в виде гордо стоящей на его стороне жены-еврейки пяти футов ростом. Наверное, он был прав.

Так или иначе, после того, как мы разошлись, он встретил милую девушку нужной национальности, дочь друзей его родителей, и женился на ней. Мы не разговаривали с тех пор, как окончательно рассорились посреди церемонии вручения дипломов. Я обвинила его в том, что он расчетливый сукин сын. Он в ответ обвинил меня в том, что я использовала наши отношения как взятку своему чувству вины белой либералки. Я не знала, как он отреагирует на мой звонок, но, как ни копалась в памяти, не смогла найти больше ни одного юриста по вопросам недвижимости. Выбора нет, придется звонить Джерому.

Я позвонила в справочную, получила название его фирмы и набрала номер прежде, чем успела передумать. Секретарь соединила меня с ним.

— Джером Коли, — сказал он в трубку.

— Привет, Джерри. Никогда не угадаешь, кто говорит.

— Джулиет Эпплбаум.

Он не задумался ни на секунду!

— Ого. Ты меня узнал, хотя столько времени прошло!

— Я никогда не забуду твой голос. Как дела, детка?

Детка?!

— Эээ… нормально, беременна. Снова.

— Правда? Я слышал, что у тебя есть ребенок. Девочка, да?

— Да. Ее зовут Руби. А этот — мальчик.

— Руби. Отличное имя. Она такая же красивая, как мама?

— Ну поскольку ее мама сейчас весит около трех сотен фунтов, и лодыжки у нее размером с футбольный мяч, я бы сказала, что она определенно красивее.

— Я не верю. Ты всегда хорошо выглядела. Даже если ты и растолстела, ты все равно красивая.

Просто невероятный разговор. Вздрогнув, я вспомнила, как всегда чувствовала себя рядом с Джеромом. Что-то вроде подтаявшего рожка с мороженым. Собрав себя обратно, я быстро сменила тему.

— Так ты больше не злишься на меня?

— Конечно, нет. А ты злишься?

— Конечно, нет. Забыли и все такое.

— Ага. Так ты звонишь, чтобы попросить прощения, или в твоем чудесном маленьком рукаве припрятана другая причина?

Я рассмеялась.

— Ты хорошо меня знаешь, а, Джерри?

— Конечно, знаю.

— Ну у меня кое-что припрятано, но сначала расскажи, как у тебя дела. Как Дженет? Вы детей-то завели уже?

— У нее все хорошо. Последние полтора года сидит дома с нашими близнецами, Джеромом младшим и Джексоном.

— Близнецы? Ух ты! Вы, наверное, совсем измучились?

Он рассмеялся низким, раскатистым смехом, который я прекрасно помнила.

— Еще бы. Конечно, измучились.

— А твоя работа? Как там все?

— Отлично. В прошлом году стал партнером.

— Меня это не удивляет. — Это правда. Он умный парень и, что важнее, всегда умел играть в команде. — Поздравляю. Это просто потрясающе!

— И, Джулиет, наверное, ты не удивишься, если я скажу, что следующей осенью избираюсь в Конгресс. Ричард Баркер уходит, и я собираюсь бороться за его место.

— Ну именно это я ожидала услышать. Я подсчитала, что тебе уже пора нацеливаться на Вашингтон.

— Ты знаешь план, детка, знаешь план.

Мы оба помолчали, подумав немного о том, что если бы не «план», мы вполне могли бы жить сейчас вместе и делать детишек цвета «кофе с молоком». Ну да, жизнь такая. У нас обоих счастливый брак, по крайней мере, у меня. И, кроме того, счастливо покончили с нашим разладом.

Я решила перейти к делу.

— Джером, у меня есть несколько вопросов о серии сделок с недвижимостью, которую я исследую. Ты сможешь мне помочь?

— Конечно, детка.

Опять «детка». Он обычно звал меня так тем же самым низким баритоном, когда мы занимались любовью. Снова и снова. Набравшись сил, я вынырнула из этого мысленного потока в настоящее и сосредоточилась на вопросах.

— Ладно. Во-первых, у тебя есть какие-нибудь мысли о том, что такое корпорация «Мунрейкер»? Ты что-нибудь о них слышал?

— «Мунрейкер»… «Мунрейкер»… Что-то напоминает. Хм… — он помолчал минутку. — Кажется, я что-то припоминаю об этой компании. Погоди минутку, я посмотрю файлы.

Он переключил меня на режим ожидания и оставил достаточно надолго, чтобы я слегка увлеклась теплыми воспоминаниями о прошлом.

— Я тут. Просто сверялся с коллегой. Говорил же, что помню это название. «Мунрейкер» участвовал в нескольких сделках, которую наша фирма проводила где-то в середине восьмидесятых. В 1989-м, когда развалился рынок, дела пошли довольно скверно, и с тех пор мы с ними не работали. Должно быть, они не выплыли. Такое тогда со многими мелкими компаниями случилось.

Золотая жила.

— Ты случайно не помнишь имя главного владельца «Мунрейкера»?

— Я нет, зато мой партнер помнит. Он сказал мне, что компания принадлежала одному парню по имени Муни. Отсюда и название. Ловко.

— Дэниел Муни?

— Он не сказал. Может быть. У тебя что, какая-то сделка с «Мунрейкером»? Они снова в деле?

— Нет, ничего подобного. Скажи, ты можешь представить себе причину, по которой «Мунрейкер» распродал бы собственность?

— Это же очевидно. Сделки по недвижимости часто идут под кредиты. Это значит, что все много занимают, чтобы провернуть каждую сделку. Если бы достаточное количество сделок «Мунрейкера» развалилось и это его утопило, ему пришлось бы распродать активы, чтобы уплатить долги.

— Похоже на правду. А теперь скажи, по какой причине «Мунрейкер» мог бы продать активы жене Муни.

— Любопытно. Ну может, Муни хотел защитить свою собственность от кредиторов и пребывал под впечатлением, что если сделает ее личной собственностью жены, то это освободит его от необходимости ликвидировать предприятие и распродавать имущество. Тут он, кстати, ошибся бы. Так собственность не защитишь.

— А почему? — спросила я. Я не настолько хорошо разбиралась в нормах, регулирующих имущественные права.

— Подумай, детка. Если бы можно было просто продать активы семье, никакой кредитор не смог бы ничего получить, если дело обанкротится.

— Да, верно. Так почему же он это сделал?

— Может, жена взяла его на поруки. Это единственное, что мне приходит в голову. Может, его жена купила имущество, чтобы он получил наличные для расплаты с кредиторами. Есть у нее такие деньги?

— Думаю, должны быть.

У Абигайль Хетэвей было достаточно денег, чтобы уплатить долги мужа, но она купила его собственность вместо того, чтобы дать их ему. То есть в результате у нее оказалось все, а он оказался у нее в долгу до конца своей жизни.

— Джулиет, а каким боком ты в этом замешана? Чьи интересы ты представляешь?

— Ничьи. Я никого не представляю. Я просто… я просто вроде как расследую убийство.

— Что ты делаешь?!

— На прошлой неделе убили Абигайль Хетэвей, жену Дэниела Муни. Я ее знала и вроде как пытаюсь понять, кто ее убил.

— Знаешь, я всегда считал, что из тебя выйдет отличный коп. Так ты думаешь, ее убил этот парень, Муни, и теперь собираешься надеть на него наручники и отвести в участок?

— Ха-ха. Очень смешно, Джерри. Я ни на кого не надеваю наручники. Просто копы решили, что это дорожное происшествие. Возможно, так оно и есть. Несмотря на это, я думаю, что тут стоит покопаться. Я уже какое-то время вынюхиваю и думаю, ты помог мне обнаружить нечто важное.

Он снова рассмеялся.

— Джулиет Эпплбаум, частный сыщик. Слушай, девочка, ты только постарайся не попасть в беду.

— Знаешь, мне нравится, как это звучит: «Эпплбаум, частный сыщик». Ты не беспокойся, я и не собиралась попадать в беду. И, кстати, Джером…

— Что?

— Спасибо. Ты очень мне помог.

— Не за что, детка. Всегда рад.

— Осторожно, а то я тебя поймаю на слове. Передай привет жене и детям.

— А тебе удачи с деткой, детка.

Настала моя очередь смеяться. Я снова поблагодарила его за совет, попрощалась и повесила трубку.

Я посидела минутку, уставившись в никуда и предаваясь недолгим, но довольно откровенным размышлениям о Джероме и вечерах, которые мы обычно проводили в его кембриджской студии. У меня сохранились теплые, даже очень теплые воспоминания об ужасном жестком зеленом ковровом покрытии из какого-то жуткого акрила. Однажды оно так натерло мне задницу, что я неделю сидеть не могла. Вздрогнув, я поняла, что у меня есть только один способ изгнать демона Джерома Коли. Убедившись, что Руби все еще занята цифрой шестнадцать и буквой «Р», я юркнула в спальню и разбудила мужа. Замещение фантазий реальностью оказалось именно тем, что нужно.

После успешного напоминания о том, что у меня счастливый брак, мы с Питером ненадолго залезли в душ. Схватив розовую бритву, которая валялась в мыльнице, я попробовала побрить ноги — наклонилась, но застряла на середине бедра. Просто не смогла больше наклониться. Я посмотрела на мужа, который смывал шампунь с волос.

— Милый, — умоляюще позвала я, подавая ему бритву. — Опять.

— Да? Уже? В прошлый раз ты могла брить ноги до последней недели, — рассмеялся он.

— Ну сейчас я просто толще. Если ты не против.

— Ладно, положи сюда ногу.

Я устроила ногу на краю ванны, застонав от напряжения. Питер согнулся под потоком воды из душа и аккуратно и нежно выбрил мои ноги. Я потянулась к нему и вытерла воду, стекавшую на глаза. На самом деле я хотела поцеловать его в макушку, но не смогла дотянуться. Что за чудесный мужчина! Сколько вы знаете парней, готовых брить ноги своей беременной жене? Я знаю только одного, и я за ним замужем.

Вдруг дверь в ванную с грохотом распахнулась. Мы с Питером подпрыгнули от неожиданности, и я почувствовала, что бритва вонзилась в мою кожу.

— Ох, черт! — вскрикнула я. — Руби! Ради всего святого, что ты делаешь?

— Ничего! — прорыдала она. — Мне глустно.

Кончилось тем, что я, насквозь промокшая и истекающая кровью, стояла на коленях на коврике в ванной, пытаясь одновременно вытереться и успокоить справедливо негодующее дитя.