Пресвитерианцы. Первый поход

Глава 16

— Ты бы видел, что там началось! — уже сильно позже рассказал Гвануку о вечернем кошмаре сам Угиль. — Кто-то уже заметил дым над горами, а кто-то и ухом не повел. То там, то тут ревут тревогу, но сигналы перемешиваются, ничего не понятно, кроме того, что что-то происходит. Командиры, конечно, сразу к Ли Чжонму бросились: узнавать, что делать. А старый генерал заперся и велел никого к себе не пускать. Только писарь имена их важно записывал. Потом уже стало ясно зачем: выволочку сделать. По плану-то велено командирам находиться при своих корпусах, а в штаб слать вестников. А еще в лагере суматоха: некоторые ротавачаны (командиры рот — прим. автора) вспомнили про планы, вышли на указанные точки и давай драть глотки, собирая своих. Да только не собралось и половины! Кто в кусты отошел, кто на кулаке заснул — как их всех соберешь? А пока всей роты нет — дальше выдвигаться нельзя. Планы главнокомандующего не работают.

— Эх… — протянул Звезда с грустной улыбкой. — Мои головорезы вообще оплошали. Я ведь им толком-то ничего не объяснил. Сам план этот еле заучил. Хотя, все корпуса плохо справились. Разве что Ри Чинъён не подвел: половина его кораблей сразу вышла в залив — врага встречать, а вторая половина — к берегу подошла, чтобы отряды на борт принять. Только вот не было этих отрядов! Всё положенное время вышло, а подошли только лучники Ли Сунмона, да крестьяне Хван Сана. А последним вообще на корабли не надо, они должны по плану гавань защищать.

Гванук слушал рассказ тигромедведя и силился представить, какое же безумие творилось в притихшем ныне Одзаки.

— Самое-то главное знаешь, что? — подвел итог Чу Угиль. — Никакие пираты так и не появились!

Как раз это Гванук знал прекрасно. Потому что именно он запалил сигнальный костер в горах. Полдня собирал дрова посмолистее, а перед закатом поджег. Как и приказал ему сиятельный Ли Чжонму, решивший проверить: готово ли его войско встретить пиратов.

Проверил. Теперь юный слуга готов был целый день молиться и предкам, и горным сангсинам, да хоть самому Будде — лишь бы никто не узнал о его роли в этом деле. Ибо приказ приказом, а желание намять слуге бока сразу появится у многих. Сам же О Гванук в этом никому и ни за что не признается. Он даже в лагерь следующим утром специально зашел с восточной стороны и любопытным говорил, что ходил в Фунакоси — совершенно в противоположную сторону!

Лагерь тогда выглядел подозрительно притихшим. Слуга добрался до резиденции главнокомандующего, где стражник развел руками и сказал, что сиятельный уже куда-то ушел.

— Опоздал ты немного, парень, — с ухмылочкой добавил он. — Тут недавно такое было! Созвал генерал Ли всех командиров, всех сановников — и такое устроил! Двери от крика наружу выгибались!

Гванук еще размышлял: идти ли искать господина или заняться домашними делами, как завидел его вдали, бодро понукающего лошадку. Следом ехал измученный писарь, а позади трусцой бежали пешие охранники. Главнокомандующий выглядел совершенно довольным жизнью человеком. Как будто, стражник все ужасы рассказывал не про кого-то другого.

— О! — почти радостно прокричал он. — Отличное время, чтобы попить чай! Ты же достал новый чайный лист, за которым я тебя посылал? — и зачем-то зажмурил левый глаз.

Гванук сначала опешил, испугался, что забыл о поручении господина, но, наконец, сообразил и часто-часто закивал. А потом, пока генерал Ли слезал с лошади и отдавал ее конюху, быстро побежал в притвор и начал готовить чай. Разумеется, старый.

Ли Чжонму принял из рук слуги пиалу и с наслаждением вдохнул аромат.

— Вот что здесь хорошо — так это чай, — зажмурился он. — О Гванук, я хочу сказать тебе, что ты оказал мне большую услугу. Ты оказал услугу для всех Трех армий. Эти балбесы ничего не поняли. Просто написанные планы еще не обеспечивают их исполнение. Когда ты понял тревогу, три четверти нашего славного воинства просто бестолково метались по берегу. Корабли не получили своевременно десанты — пираты просто перебили бы нас по частям. Даже, несмотря на все улучшения в войске…

Он сделал большой глоток.

— Но теперь они поняли. Только регулярная практика!

Через два дня Ли Чжонму всё повторил. Теперь он предупредил командиров об учениях, но не назвал им срок. Костер запалили возле лагеря, воины были наготове, а начальники два дня вдалбливали в каждого: кто и куда должен бежать, что с собой брать и так далее. На этот раз почти получилось: первая волна довольно быстро села на корабли, те немного потолкались со второй группой судов, но все-таки сменились. Зато незаметно прошла задержка пуш-ек. Конечно, у длиннорукого Чахуна была всего одна пушка (вторую только залили в форму), но Ли Чжонму велел огнестрельщикам везти все три имеющихся у них лафета с ядрами и порохом к ним.

После второй попытки старый генерал снова устроил всему штабу головомойку, но командиры были на этот раз так довольны собой, что терпели ругань начальства чуть ли не с улыбкой. Наконец, и сам главнокомандующий махнул рукой:

— Ладно. Возможно, теперь у нас есть шансы против вокоу.

…Тучи, после двухдневной мороси, наконец, убрались с Цусимы куда-то на юг, и Ли Чжонму потащил всю свою ближнюю свиту на пешую прогулку. На этот раз он решил взять с собой Гото Ариту. Главнокомандующий грамотно обходил секретные мастерские, но настойчиво показывал ниппонцу боевые площадки, где неустанно тренировались щитовики и лучники Правой армии и, конечно, крестьяне Хвана с дубьем. Генерал Ли старался хвастаться своими войсками, как бы, невзначай, ведя беседу на совсем отвлеченные темы.

— Гото, ты как-то говорил, что род твой испокон веков служил Южному двору императоров. По твоим словам, Южный двор уступил власть Северному. Твоему отцу, а после и тебе — некому стало служить.

— Так и есть, — грустно кивнул самурай.

Генерал Ли остановился.

— Когда ты говоришь так, воин, ты обманываешь меня или самого себя?

— Что? — вскинулся ниппонец.

— А то, что в далеком храме Дайкаку-дзи живет уединенно священник по имени…

— Нет!

— Священник по имени Конгошин. Также известный (и тебе, я вижу, тоже) по имени Го-Камеяма. Великий император, старый владыка Южного двора. Того двора, которому служила вся твоя семья.

Гото Арита, тяжело дыша, смотрел на сторону.

— Ты сам сказал: это священник. Священник Конгошин, а не император…

— Верно, — кивнул Ли Чжонму. — Го-Камеяма сдался. Отдал власть Го-Камацу из Северного двора. Но ты ведь должен знать, что случилось восемь лет назад. Священник оставил храмовое уединение и прибыл в Ёсино. Ты ведь лучше меня знаешь, что такое Ёсино. Это…

— Это исконая резиденция императоров Южного двора, — выдавил из себя самурай. — Я знаю. Но ты откуда это знаешь?

— О, мне ведомо многое, — загадочно протянул генерал Ли, которому доставляли результаты многодневных допросов всех ниппонских пленников. — Го-Камеяма рассчитывал восстановить, хотя бы, поочередное правление двух дворов. Для этого он с семьей и приближеными вернулся в Ёсино. И многие поддержали его тогда… Но не ты и не твоя семья. Я понимаю, тогда ты был совсем юн, но ведь ты уже избрал путь меча и лука…

— Я уже служил клану Мацуура! — выкрикнул Гото. — А Мацуура служили сюго Сёни. Сёни же сильно пострадали в войнах с генералом Рёсуном и кланом Оучи. Они не решились так рисковать.

— Да, многие не решились рисковать, — кивнул генерал Ли. — И в итоге Го-Камацу из Северного двора нарушил священное обещание. Отдал власть своему малолетнему сынку Сёко. Правду говорят, что Сёко слабоумен и не может даже меч в руках держать?

— Ты говоришь такое об императоре! — возвысил голос ниппонец.

— Твой истинный император — это старый владыка, что страдает в храме, брошенный всеми! И тобой тоже… А ведь у него и сын есть Цунеацу, и внук Сейсё. Целая династия, Гото Арита, которая могла бы занимать трон по праву! Как завещал еще Го-Сага.

— А что я мог бы сделать? — мрачно спросил Арита. Не генерала Ли. Саму Вселенную.

— Что сделать? Может быть, вспороть себе живот, как ты хотел сделать недавно? Ты молодой, сильный воин! У тебя есть руки и, возможно, голова! Но вместо того, чтобы попытаться спасти бесценное, восстановить разрушенное — ты просто хочешь бесполезно убить себя.

— Ты не понимаешь… — с мукой в глазах тихо произнес Гото Арита.

— Верно. Не понимаю. Если и так, и этак смерть в итоге, разве не лучше потратить жизнь с пользой? Попытаться восстановить справедливый порядок!

Самурай молчал.

— Я слышал, что у вас уважают тех, кто уходит сам, если не исполнит волю господина. Получается, ты совершаешь самоубийство не ради господина, а ради себя. Чтобы о тебе не говорили плохо. Что же в этом высокого и благородного? Если ты с одним мечом кинешься на целую армию, спасая императора — это неблагородно, а если воткнешь в себя нож, бросив императора — то все восхищаются. Ты прав: я не понимаю этого.

Генерал и самурай шли молча.

— Я бы в этой ситуации кинулся с мечом на войско, — наконец, высказался в пустоту Ли Чжонму. — А еще точнее… я бы нашел другое войско. И уничтожил обидчиков императора.

И он очень выразительно посмотрел на своего собеседника. Гото Арита встал на месте. Вдруг ниппонцу стало ясно, зачем ему показывали все эти тренирующиеся отряды.

— А тебе это зачем… сиятельный? — впервые Гото протитуловал своего собеседника.

— Я, знаешь ли… чту старого владыку, — неопределенно ответил главнокомандующий.

— Ты действительно думаешь, что твоя армия может вторгнуться в Ниппон? — шепотом спросил самурай, не в силах поверить своим же словам. — Со дня на день сюда вернется флот Самонтаро — вот о чем думать надо!

— Ты думаешь, меня волнуют какие-то несчастные пираты? — с очень показной небрежностью произнес генерал Ли. — Это просто мелкая помеха на большом пути. Идем!

Они подходили к полигону, где подручные Чахуна только-только подготовили вторую пуш-ку. Прихода главнокомандующего здесь ждали. Два начищенных ствола уже стояли на лафетах, орудийные расчеты выстроились на своих точках. А перед пуш-ка-ми — в сотне шагов — в землю вкопали пять десятков кольев, на которые насадили мешки с травой. Они изображали врагов. Ли Чжонму сам указал такую дистанцию, чтобы не показывать ниппонцу все созможности новой артиллерии.

— Готовы? — крикнул генерал, и Чахун радостно закивал. — Начинайте!

— Заряжай! — рявкнул главный огнестрельщик, и его помощники споро забегали.

Пуш-ки уже заранее были нацелены, как следует. Огнестрельщики забили в стволы легкие картечные кожухи, подняли запальники…

— Пали! — оба орудия рявкнули почти слитно, полигон заволокло дымом, а во «врагов» осиным роем ринулись разлетающиеся свинцовые шарики и обрезки металла. Часть мешков сорвало с кольев, буквально, разодрав в клочья. Другие сильно потрепало, но «враги» еще стояли. А орудийные рассчеты уже чистили стволы, забивали новые заряды.

— Готово! Пали! — и снова оглушительные выстрелы… только что-то пошло не так.

Новую пуш-ку сильно повело, от выстрела она едва не завалилась набок. Картечь из нее с запозданием ушла под углом куда-то в землю. Забыв обо всем, Ли Чжонму кинулся к ней. Гванук и охрана побежали следом.

Второе орудие выглядело плохо. Ствол искривился, а правый бок, как будто, вздулся. Пуш-ка так сильно ударила вправо, что проломило одну доску лафета.

— Что случилось? — требовательно спросил он.

— Непонятно, сиятельный, — развел своими длинными руками Чахун. — Было б ядро — можно подумать, что застряло. Но это же картечь!

— Может, пороху пересыпали?

— Что ты! Всё по весу — сам проверял!

Главнокомандующий уже ощупывал вздутие на горячем ствол.

— Кажется, справа пустота была. Тонкая стенка. На первом выстреле она еще продержалась, а потом пороховые газы ее выгнули. Форма ствола повредилась, и картечный кожух не смог толком выйти.

К месту стрельбы уже подбегали литейщики.

— Ван! — откликнул мастер Ли Чжонму. — Кажется, во время заливки в форме остался воздух. Изучите. Подумайте, что сделано не так и как этого избежать впредь. Потом ломайте эту пушку и делайте по новой.

Ван с кислым лицом рассматривал покалеченое орудие. Вздохнул. Развел руками.

— Но мы уже начали готовить новую пушку из… — он добавил шепотом. — Из обломков колокола.

Генерал Ли кивнул.

— Хорошо. Только учтите, что в колокольную бронзу ради звонкости много олова добавляют. А нам это не подходит. Если у вас есть медь — добавьте, — он задумался, что-то подсчитывая. — Одну восьмую часть меди. Ну, а потом уже этой займитесь.

Только тут главнокомандующий вспомнил о стоявшем в стороне ниппонце, и украдкой глянул на гостя-плленника. Гванук знал, что ради Гото Ариты эти стрельбы и затевались. Старый генерал хотел поразить самурая… а вышло вон как. Однако, опасался Ли Чжонму зря: воин стоял, опустив голову и полностью погрузившись в себя. Кажется, он особо не заметил ни первый залп, ни последовавшую за ним неудачу.

А неудачно складывался весь день. Вскоре на встречу с главнокомандующим напросился круглый секретарь Ким, которого последние дни почти не было видно.

— Сиятельный, у меня плохие новости. Склады ломятся от добычи, но продовольствие на исходе. Мы уже больше месяца здесь — закончилось даже то, что захватили. А Чу Угиль из последнего похода ни зерна, ни иных продуктов не привез.

— И на сколько у нас осталось запасов?

— Я бы сказал: ни на сколько… Прости. Если расходовать умеренно — хватит на пять дней. Что нам делать?

Кажется, Ким Нгуен намекал, что пяти дней хватит как раз для того, чтобы свернуть лагерь и вернуться в Чосон. Но намекал так тонко, что его не уличить.

— Минский торговец ведь еще в гавани?

— Он привезет рис только через месяц!

— Но у него можно выкупить излишки пищи. Что еще? Надо отправить в Чосон корабли с просьбой привезти рис.

— Сиятельный! В Чосоне ждут возвращения армии, а не просьбы о новых тратах.

— Это не будут траты. Мы отправим корабли с освобожденными пленниками, с захваченными пиратами, пошлем кое-что из ценной добычи.

— Ты хочешь купить у короля зерно, господин⁈

— Зачем у короля? — улыбнулся генерал Ли. — Найдем вельможу помельче. И сами от лишних ртов избавимся.

— Лишние рты ходят строем с дубьем… — не удержался и проворчал Ким Нгуен.

— Верно! Спасибо, что напомнил. Надо приказать Хван Сану отобрать из крестьян несколько сотен опытных рыбаков, дать им лодки — и пусть ловят рыбу в море. Также пошлем отряды Левой армии в Фунакоси, в Нии, вдругие деревни — пусть забирают всё зерно, всю еду.

— Вряд ли, это прокормит армию, сиятельный.

— Не спорю. Но вместо пяти дней это может дать нам десять.

— А через десять дней мы умрем.

На Цусиму вновь налетела непогодна на несколько дней — сезон штормов и правда стремительно приближался. В редкий проблеск солнца О Гванук подхватил кувшин и поспешил к ручью за чистой водой. Пробегая мимо одной из боевых площадок, слуга вдруг замер, чуть не выронив кувшин: Чу Угиль все-таки добрался до пленного самурая, и сейчас они стояли у заборчика, наставив друг на друга мечи. В следующий миг парень с облегчением выдохнул: в руках воинов были оструганные палки. Тренируются! Гото как раз что-то объяснял тигромедведю.

Гванук не утерпел и подкрался к заборчику.

— … так потому, что ты сражаешься, как зверь, — с усмешкой завершал какую-то мысль самурай. — Тихо-тихо! Не пугай! Я и так боюсь диких зверей: они сильнее и быстрее меня. Очень опасны. Но, если зверь не застанет меня врасплох, я убью его. Потому что дерусь, как человек.

— Слова! — прорычал недовольно Звезда. — Объясни, в чем разница?

— Разница в том, что зверь не планирует бой дальше, чем на один бросок. Зверь не изучает противника. Вот ты не подумал в тот день, почему я дрался именно так. Не вынудил меня сменить удобный путь боя на неудобный. Ты повторял атаку за такой, стремясь сломить меня, но не понять.

— Зачем мне тебя понимать?

— У меня тоже есть слабые стороны. Опытный мечник может их узнать лишь потому, как воин держит меч. И ты мог бы…

Кувшин все-таки выпал из ослабевших рук Гванука и с треском распался на куски. Он так увлеченно любовался великими воинами, что не сразу заметил, как на заднем фоне в небесах появилась тоненькая полоска дыма. А потом еще одна — пожирнее.

Вокоу идут. И на этот раз на самом деле.