Превосходство Пробужденного. Том 3

Глава 15. Новый главный герой

Медиокрис Патрик Эдвайс

«Это было опасно»

Патрику Эдвайсу хочется тяжело дышать, но он должен это скрывать. Статус — все. Без статуса он станет никем. Мусором. Против него может обернуться любое лишнее движение, любой жест.

Выпутаться из паутины оказывается непросто. А ведь Патрик знал про нити. Но не думал, что возможно их использовать так… грациозно. Если присмотреться, то невидимые струны везде. Под ногами, даже над головой. И все это Киба сделал незаметно.

Патрику не хочется это признавать, но бился соперник элегантно. Каждое его движение казалось заученным, словно он учился своему мастерству десятилетия.

Патрик не спеша приподнимается. Как аристократ, а не упавший в навоз конюх.

Он пытается сконцентрироваться на чем-то, кроме недавних событий. Но получается с трудом.

Кровь…

Кровь везде.

Патрик быстрым, но красивым движением стирает с лица теплую кровь. Хорошо, что не свою.

Осматривается. Плохо дело. Убивать Кибу он не планировал. Убийство — метод варварский и часто несет за собой последствия. На поединках убийства не возбраняются, но это ставит Патрика не с лучшей стороны. Никто ведь не будет убивать ребенка, за то, что тот артачится…

Голова Кибы лежит в ногах Патрика. Глаза прикрыты, и… он, что, улыбается? Неприятное зрелище. Патрик делает вид, что безразлично отходит в сторону, а не шарахается от этой бойни. Тело его соперника отлетело в сторону — в удар Патрик вложил всю силу, которую имел. Сумма скорости добавляет недюжинную силу, если ей правильно пользоваться. Именно благодаря скорости, а не грубой мышечной массе.

Патрик достает из кармана шелковый платок, вытирает клинок, вкладывает его в ножны, превращая свое оружие в боевой посох.

Наконец он берет себя в руки, оглядывается по сторонам. За стеклянным куполом трибуны… молчат? Патрик смотрит на ряды со своими одноклановцами и лояльными к нему влиятельными людьми.

Странный холодок проходится по спине…

«Что такое?»

Трибуны молчат. Они не кричат. Не беснуются. Не аплодируют. Все смотрят на происходящее отрешенно, будто они… не люди?

— Судья, к сожалению, я победил не в самой грациозной манере, но все же победил. Примите мои соболезнование уборщицам. Огласите!

Тишина…

Что за?..

Патрик смотрит на судью за стеклянным куполом. Мужчина стоит как изваяние и смотрит прямо на него мёртвыми, ничего не выражающими глазами. Даже не моргает.

Они что, в шоке? Первый раз видят смерть в яме что ли? Да такое стабильно раз в два месяца случается.

Патрик поправляет свой камзол, стараясь скрыть движение кадыка от того, что он сглотнул из-за неприятного надвигающегося чувства тревоги.

Он подходит с стеклянной стене, несколько раз стучит по нему металлическим навершием. Судья никак не реагирует. Только его глаза двигаются, сопровождая каждое движение Патрика.

Странно…

Патрик больше на инстинктах, чем осознанно, оборачивается. Резко, используя все свои умения в сумме скорости.

И зачем он это сделал? Думал, что Киба воскреснет? Нет, это какая-то чушь. Вон лежит отрубленная голова, вон тело. Все так, как задумано природой. Патрик победил. Это же точно…

— ВНИМАНИЕ!!!

Патрик дергается от неожиданности. Черт побери! Надо сменить диктора.

— А-а-а-а-а!!! — оживает толпа.

Холодок уходит. Понятно. Они просто впали в ступор. Бывает. Что взять с обычных людей.

— МЕДИОКРИС ПАТРИК ЭДВА-А-А-А-А-ЙС ВЫХОДИТ ОЧЕВИДНЫМ ПОБЕДИТЕЛЕМ!!! ВСЕ ЗНАЛИ, ЧТО У КИБЫ НЕ БЫЛО И ШАНСА!!!

Вот теперь Патрик позволяет себе улыбнуться. Шум толпы на трибунах привычно радует ему слух овациями и поздравлениями. Беляки не очень довольны, но это поправимо. Патрик займется ими с удвоенной силой. Научит их уважать и бояться одновременно. Одним страхом пользоваться нельзя. Всеми известная фраза о загнанной крысе…

Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т…

Голова Патрика опять непроизвольно дергается и поворачивается. Что это за звук? Смотрит из стороны в сторону.

— ОТ ЛИЦ ВСЕХ ПРИСУТСВУЮЩИХ, МЫ ВЫРАЖАЕМ СВОЕ УВАЖЕНИЕ МЕДИОКРИСУ ЗА ЕГО ВЫДАЮЩЕЕСЯ МАСТЕРСТВО. ВСЕ УВИДЕЛИ, ЧТО СЭР ПАТРИК ЭДВАЙС НЕ ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ СВОИМ ОСНОВНЫМ НАПРАВЛЕНИЕМ ГАЗООБРАЗНОГО!!! ЕЩЕ БЫ!!!

Этот диктор и правда много разговаривает. Несет околесицу.

Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т…

— Кто здесь?! — не выдерживают нервы Патрика.

Он хватается за свою палку одной рукой, крепко сжимает.

— Эй, судья! Объявляй победителя! Открывай купол!

Судья смотрит. Просто смотрит. Толпа продолжает кричать. Все громче и громче.

Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т…

— ПАТРИК ЭДВАЙС ПОЛУЧАЕТ НА СВОЙ СЧЕТ ЗНАЧИТЕЛЬНУЮ СУММУ! НО ВСЕ МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ВЫИГРЫШНЫЕ ДЕНЬГИ МЕДИОКРИСС ОТПРАВЛЯЕТ НА БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЕ СЧЕТА!!! БЛАГОРОДНЕЙШИЙ ЧЕЛОВЕК!!!

Заткнись, идиот.

Т-т-т-т-т-т-т-т-т…

Патрик резко склоняет голову. На его правом сапоге что-то мелькает. Маленькое, серое… И исчезает куда-то в сторону. Да так быстро, что даже он не успевает уследить куда именно и что вообще это было…

За спиной звучит: т-т-т-т-т-т-т…

Снова оборачивается, но натыкается лишь на прозрачную стену. А под ногами ничего нет.

Т-т-т-т-т-т…

Хватается за боевой посох обеими руками. Вот теперь на спине отчетливо чувствуются мурашки. Что-то здесь точно не так. Но что? Думай, медиокрис, думай.

Патрик быстрыми шагами подходит к обезглавленному телу Кибы, носочком переворачивает его и…

… ничего. Труп, как труп.

— Ты такое разочарование…

Патрик отскакивает в сторону, концентрируется на происходящем. Это какой-то фокус? Кто-то третий вмешался в игру? Чей это голос? Непроизвольно Патрик переводит взгляд на трибуны. Туда, где сидит его дядя. Один из влиятельнейших людей в Вельтешафт. Именно он помог семье Эдвайс стать теми, кто они есть сейчас. Взамен он просил всегда одного — не разочаровывать его. Именно присутствие дяди заставило Патрика предварительно так надавить на Кибу. Не должно было случиться ничего, что повлияло бы на благополучный исход боя.

Рассмотреть дядю Монтано не получается. Он сидит на задних рядах, куда не попадает свет от прожекторов.

— СКОЛЬКО ЖЕ КРОВИ! ПРИДЕТСЯ ДОЛГО ОТТИРАТЬ ЯМУ, НО ТАКОВА ЖИЗНЬ! КИБА ДОЛЖЕН БЫЛ ПОНИМАТЬ ЦЕНУ ВЫЗОВА АРИСТОКРАТА НА БОЙ! ЖИЗНЬ ОБОШЛАСЬ С НИМ ЖЕСТОКО, НО СПРАВЕДЛИВО!!!

Диктор своей пустой болтовней сильно отвлекает Патрика.

Т-т-т-т-т-т-т…

Звук на этот раз откуда-то сверху. Патрик вздергивает голову, но ожидаемо ничего не видит, кроме купола и слепящего света прожекторов.

Руку что-то задевает. Патрик вздрагивает, трясет ее, поднимает к глазам, и…

…снова ничего!

Дрянь. Его панические движения точно заметили.

Спокойно, Патрик. Ты во всем разберешься. Как всегда.

— Ты такое разочарование… Патрик…

Вот опять! Патрик резко отступает на шаг, смотрит по сторонам. На этот раз холод по спине появляется не из-за мерзких ощущений по всему телу, на которые он уже не обращает внимания, а на шипящий, такой знакомый голос где-то под ухом. Это точно дядя Монтано. Его сумма разума необычная. Он единственный, кто может пользоваться телепатией из всех, кого Патрик знает.

Дядя испытывает его? Ему не понравилось, как был убит Киба? Слишком неэлегантно?

Патрик смотрит в дальние ряды, туда, где сидит Магнар.

«Дядя Монтано, вы слышите меня?» — думает Патрик. — «Вы должны понимать, что этот Киба непростой. Я…»

Т-т-т-т-т-т-т…

Снова эти звуки и ощущения по всему телу!

Это плохо. Дядя недоволен, и, похоже, это его рук дело. Патрик пытается поставить заслон на свою волю, но он лишь недавно стал осваивать такую защиту. И это ему дается тяжело. Одно только упражнение по очищению разума от мыслей чего стоит.

Т-т-т-т-т-т-т-т…

Вроде защита работает. Патрик испытывает чуть меньше этих отвратных ощущений. Но непонятных звуков становится еще больше:

Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т!

Они повсюду.

«Дядя Монтано, я выиграл. Пусть и не самым достойным образом, но не вы ли говорили, что у победы может быть самая разная цена?»

Т-т-т-т-т-т…

Не слушай это, Патрик. Очисти свои мысли. Без паники. Дядя часто испытывает своих «птенцов». Именно так он называет своих учеников.

— Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т…

Не получается. Концентрация теряется.

— МЕДИОКРИС ПАТРИК ЭДВАЙС!!! ВЫ ДОЛЖНО БЫТЬ… — пауза, диктор запнулся. — УСТАЛИ ВОЗИТЬСЯ С ЭТИМ НЕДОСТОЙНЫМ!!! УВЕРЕН, НЕ ОТКАЗАЛИСЬ БЫ ПРОВЕСТИ ВЕЧЕР В КАКОМ-НИБУДЬ КИТАЙСКОМ РЕСТОРАНЕ!!!

Дурак, что ты несешь? Как вообще сейчас можно говорить о еде?

— Т-т-т-т-т-т-т-т-т.

Во имя пяти! На этот раз звук более чавкающий, а мерзкое ощущение теперь еще и на языке. Во рту Патрика чувствуется что-то копошащееся, отвратное… Патрик падает на одно колено, сдерживая рвотный порыв.

Смех в ушах.

Дядя смеется над ним. Но зачем? Зачем он позорит его перед всеми?

Патрик рычит, сопротивляясь телепатии дяди, впивается зубами во что-то непонятное во рту, пережевывает, глотает. Он перебарывает в себе отвращение и… Рот снова свободен.

— Хватит! — вскакивает он на ноги.

— Глупец… — звучит в ушах шипящий голос. — Это не я… ты… проигрываешь…

Время будто останавливается. Каждое движение дается с трудом. Очень медленно Патрик разворачивает шею, смотрит на отрубленную голову Константина Кибы.

Его глаза на этот раз открыты и смотрят на него…

— МЕДИОКРИС ПАТРИК ЭДВАЙС ТАКОЙ МОЛОДЕЦ!!!

Патрика прошибает холодный пот. Сердце пропускает удар. Он вспоминает кое-что. Кое-что очень важное, на что он не обратил внимания сразу. Динамики диктора были сильно повреждены Кибой. Их не могли так быстро восстановить.

Вокруг оттрубленной головы бегут отвратные, размером с грецкий орех, серебряные пауки, выбивая мерзкий звук по каменному полу многочисленными лапками:

— Т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т-т…

Стеклянные стены вибрируют от напора эмоций и криков толпы. В Яме происходит что-то поистине невообразимое. Даже элитные Вальты повставали с мест и, как изваяния, бледные, смотрят на происходящее.

Шея кровоточит. Я не смог увернуться до конца от удара Патрика.

Все тело болит из-за пуль. Моя нитевая броня далеко не так хороша, как усиленный бронежилет.

Я задыхаюсь из-за длительной задержки дыхания, голова гудит, а от суммы осталось почти ничего. Я истратил ее на «ментальную магию». Почувствовав в этом теле эфир, я понял, что он как старший брат для суммы. Строптивый, суровый, и не прощающий ошибок.

Спасибо Ли. Ты непроизвольно поделился со мной этой силой. Долгие медитации и прежний опыт четко дали мне понять, как я смогу повторить этот трюк. Даже не так. Как я смогу сделать его еще лучше. Уж не знаю, помогла мне в этом сумма «мудрости», но есть острое ощущение, что без нее не обошлось… Даже чувство эфира у меня не из пустого места.

ВЖИИИИИИИИИИИИХХХХ!!!

Струны натягиваются так, что из-под колец на моих пальцах проступает кровь. Стою на одном колене, скрестив руки. Я усиливаю суммой скрученные мотки из нитей так, что они становятся еще и прочной опорой, на которой висит тело…

Тело белокурого красавца медиокриса Патрика Эдвайса висит в воздухе, прямо под потолком, будто распятое — раскинув руки и опрокинув голову на плечо. Гниль подземная! У меня не хватает сил, чтобы окончательно задушить его.

Патрик сопротивляется моему вмешательству в его разум…

Скрежещу зубами, краем глаза смотрю на трибуны. У меня нет сомнений, кто перебил ментальную технику. Я был одним из лучших в Варгоне мастером плетений. И эфирные отзвуки от меня так просто не скрыть. Если я их почувствовал, то как ищейка, не забуду никогда.

Монтано! Сгнить тебе в самой глубокой яме! Все-таки помог племянничку! Вырвал из моих иллюзий.

Патрик стонет, медленно открывает глаза. Его губы трясутся, но сразу же…

…взгляд становится ясным. Он быстро моргает, осматривает оплетенного себя, смотрит на трибуны.

— Киба… ты, — тихо говорит он, — не понимаешь, что наделал.

Не отвечаю. Каждое слово — это потерянный из легких кислород. Меня и так хватит еще на минуту или две. Потом начну резко слабеть.

Не успел. Не успел я пронзить его сердце. Патрик даже под контролем разума сопротивлялся, как безумный. Рвал и метал. Единственное, что я смог — задержать его. Опутать.

Патрик выдыхает что-то кислотно зеленое. Его окутывает легкое облако. Нити таят на глазах, рвутся одна за другой.

Резким движением отправляю кунаи в Патрика. Он с легкостью уворачивается прямо в полете, приземляется и… его ноги подкашиваются. Теперь и он стоит на одном колене.

Тишина…

Трибуны замолкают, не издают ни звука.

Тишина настолько давящая, что, кажется, сейчас придавит к каменному полу.

— К… к… — только хрип выходит из глотки Патрика.

Его разум я потрепал хорошо. Он как наяву испытал все гаммы острых ощущений.

Ясно. Значит свои ядовитые пары он может испускать только из легких. Все-таки он не «газообразный маг в пятьдесят единиц».

Кидаю еще один кунай. Патрик заваливается на спину, падает. Но уворачивается.

Шанс!

Он не так быстр, как раньше!

Из последних сил срываюсь с места. В руке оказывается последний кунай. Подпрыгиваю, на лету хватаясь за рукоять обеими руками.

«У… бей».

Патрик перекатывается.

Дзыньк. Кунай выбивает искры из каменного пола, где только что была шея врага.

Меня накрывает зеленоватое облако. Боль! Тысячи игл пронзают тело.

Но кто как не я умеет терпеть такую боль. Я обязан показать ему, что мне не больно. Иначе он пустит эту дрянь еще раз. А потом еще… и еще…

Пока Патрик приходит в себя, быстро встаю, но не паникую, шагом выхожу из облака.

Горит! Разрывает! Одежды покрылись дырками. Руки волдырями. Прячу их за спину.

Держусь ровно.

— Так я… и думал, — кашляет, встает Патрик. — Значит, кислоты и яды… на тебя… не действуют. Как тогда… в машине…

Еще как действуют! Гниль подземная, вот это боль! Достойная пыточных дел мастера. Похоже, эта кислота больше воздействуют на болевые ощущения и нервы, чем повреждает ткани.

Патрик пытается держать осанку, но получается это плохо. Он пошатывается…

— Заканчиваем… Киба, — сморщившись, Патрик через силу выпрямляется и…

Со свистом вдыхает! Его грудь наполняется. Воздух колеблется.

Захлопываю рот. Главное теперь его не открывать. В носу у меня уже есть заглушка. Как мне намекнул заместитель директора при том случае с «мамой» — вытягивать кислород из воздуха, превращая его в углекислый газ — это самое простое, но очень эффективное мастерство газообразных одаренных.

Наигранно хватаюсь за горло, мычу, трясусь, но рот не открываю. Падаю на одно колено, на второе.

Патрик на останавливается. Выдох, вдох. Чувствую кожей, как что-то в окружении меняется. Появляется странное давление на глаза и уши.

Бью себя в грудь, падаю на живот, прикрывая им обожжённые руки, замираю. Патрик еще какое-то время втягивает в себя окружение…

Не могу больше…

В легких жжется. Но если я вдохну окружающий газ, то сразу же вырублюсь.

Слышу…

Лежа на животе, я могу только слышать.

Патрик не торопится.

Он стал слишком острожным. Говорит:

— Судья! Я побе…

Мое движение рукой быстрое и стремительное. У меня было время потренироваться метать оружие разного вида, лежа на спине, боку, животе.

Ведь я тень.

А тень всегда притворяется…

Всегда выжидает…

… дил! — заканчивает Патрик свою фразу уже с кунаем в груди.

Кровь теперь настоящая.

Кап… Кап… Кап…

Его грудь замерзает, и он… падает на спину, больше не шевелится…

А теперь только бы продержаться…

Только бы вытерпеть…

Не дыши…

Не дыши…

Жди, когда купол раскроют…

В глазах темнеет, но я еще выдержу. Да… это ерунда. Как и всегда.

Т-т-т-т-т-т-т-т.