Превосходство Пробужденного. Том 3

Глава 26. В преддверии катастрофы…

Тень в кустах никак не реагирует на мое заявление. Ждет продолжения. Говорю:

— По моим сведениям кто-то знает, что Акане Мацуо пазл и поэтому похитил её.

Недолгая задержка. Тень неподвижна и безмолвна. Шестым чувством понимаю, что оказался прав насчет Акане. Ведь я сам ключ к пазлу, а Акане Мацуо — моя родственница по линии отца, который, как известно, скрыл от Джунсиначи, что в его крови заложен ключ.

Не так давно в особняк Мацуо проник соглядатай филзели, которого я допрашивал. Он искал пазл и точно знал, что он там есть. Сложить два плюс два после того, как я узнал, что пазл это тоже человек, не составило проблем. У семей Мацуо и Киба один предок. И если я, как говорится, «ключ к пазлу», то Акане — сама пазл. Один из четырех фрагментов, нужных для того, чтобы пустить настоящую магию в этот мир.

Продолжаю:

— Кто-то разыграл похищение, но всё намного глубже. Вероятно, ее сейчас, — делаю грустную паузу, — препарируют в какой-нибудь лаборатории.

— Тебе известно, где Акане-сама? — тихо спрашивает тень.

— Именно поэтому я здесь. Скорее всего в этом замешаны Вельтешафт.

— Не Новусы?

Ага, это же Новусы послали филзели. По крайней мере так он тогда сказал.

— Вряд ли. Возможно, кто-то захотел подставить Новусов. Вельтешафт — мастера суммы разума. Не удивлюсь, если они поработали над тем филзели, которого я опрашивал. Он мог и сам не понимать, что соврал.

— Если бы ты его тогда не убил, мы бы это смогли проверить.

— Я его не убивал. Он сам себе язык откусил.

Недолгая пауза.

— Есть какие-то доказательства, что в этом замешаны Вельтешафт?

— Нету. На поединке с Патриком Эдвайсом я залез в его голову и увидел образы, — наглейшим образом вру я. — Он что-то знает. Поэтому я здесь и пытаюсь во всем разобраться. Но это очень рискованно.

— Почему не сказал сразу?

— Не было времени. Шанс втереться в доверие к Вальтам появился на днях.

Тишина.

— Акане-сама сейчас здесь?

— Конечно, нет. Вальты не стали бы так подставляться. Они делают всё чужими руками. Акане в другом месте, и я как раз пытаюсь выяснить, где именно.

— Мы ничего такого не замечали…

Усмехаюсь:

— Может, просто я лучше вас. Не просто так меня наняли вас учить.

Тень слегка вздрагивает:

— На прямую конфронтацию без веских доказательства мы с Вельтешфат пока не пойдем. Но твои слова нельзя оставлять без внимания… — недолго думает. — Если втянешь нас в неприятности или поставишь под угрозу Акане-сама — пожалеешь. Найдешь доказательства, и семья Мацуо будет у тебя в долгу.

— Мне нужна помощь.

Тень думает недолго:

— Ты ее получишь. В пределах самого разумного. Говори что нужно…

Сдерживаю довольную ухмылку.

Тик… Так… Тик… Так…

Время: 21:00

Сидим с Сайтамой в беседке. Я одет в пуховик и джинсы, но все равно прохладно. Сайтама в шортах и футболке. И, судя по всему, холод ему нипочем.

— И почему вы против того, чтобы я обучал сэра Патрика? — спрашивает он.

— Потому что вы глубоко залезете в его голову.

— А в вашу не залезу?

— В мою тяжелее, — достаю из кармана зубочистку, верчу в руках.

— А вы самоуверенны для своего возраста, — глаза Сайтамы азартно блестят. — Правильно я понимаю, что вы рассказали что-то сэру Патрику и теперь боитесь, что я об этом узнаю?

Пожимаю плечами:

— Именно. Несложно догадаться.

— Знаете, есть в этом доме один человек. Он намного лучше меня.

— Магнар Монтано?

— Ага, — кивает Сайтама. — И он такой один. Других, лучше меня, я не встречал.

— И насколько он лучше вас?

Задумчиво закатывает глаза к лысине:

— Ну я бы сказал, что он мудрый наставник с горы Миобоку, а я еще не родился. Вот как-то так.

— Интересное сравнение.

— Ага. Но именно таким я себя почувствовал, когда он посмотрел мне в глаза. Так что сэра Патрика ничего не спасет, если его дядя им заинтересуется.

Ладно, не думаю, что Магнар это сделает в ближайшее время. Насколько я знаю, он уехал по каким-то делам. Надеюсь, надолго.

— Понятно. Так мы начнем?

— С радостью. Скажите, вы знакомы с техниками очищения разума от мыслей?

— Да. Это можно пропустить.

— Неужели? Давайте проверим…

Десяток ментальных щупалец иглами вонзается в мысли. Так неожиданно, что я пошатываюсь на холодном стуле. Они с большой скоростью устремляются во все стороны моего сознания. Еле успеваю уследить за каждым.

Но…

Погружаю свои мысли в зловещую тьму. Холодную, непроглядную. Прячу их в тенях сознания. Щупальца мечутся за шевелящимися сгустками тьмы, пытаясь ухватиться за их образы, но лишь натыкаются на пустоту.

— Хорошо, сэр. Вы не хвастались. Но этого недостаточно…

В мою голову вливаются чужие образы. Патрик, Аннета… Происходят сразу десятки событий, которые мне показывает Сайтама. Он провоцирует мои мысли своими. Ведь невозможно не думать, если перед тобой, например, кого-то убивают. Или если ты смотришь очень интересный фильм.

Не знаю, как Патрик и Ли смогли «скопировать» мои мысли. И это меня это незнание отвлекает больше всего. Переживаю, что Сайтама тоже узнает больше, чем нужно…

— Ага… Вижу страх, — довольно кивает он. — Не так уж вы и хороши, сэр. Но что же вы боитесь? Покажите мне. Ого, а это что такое…

Тревога усиливается. Становится тяжелее сдерживать мысли. Если еще Сайтам узнает мою тайну, то все может пойти наперекосяк.

— Достаточно, — улыбается Сайтама и вытаскивает из меня ментальные щупальца. — Весьма неплохо, сэр. Но мне достаточно сказать «ого, что это такое», как ваша защита слабеет. А ведь я просто вас обманул — ничего «такого» я не обнаружил. Просто хотел вызвать переживания.

Согласно киваю. Тревоги, переживания, страхи и прочая шелуха открывают мысли для чужого вмешательства. Вот только говорить этому Сайтаме, что я стараюсь в полсилы, не стоит. В прошлый раз, когда я выдал всё, что мог — спалил свое происхождение Ли и Патрику. Теперь всё будет аккуратнее и где-то я даже… поддамся.

Тренировки проходят до полуночи. Не знаю как, но Сайтама вообще не мерзнет. Зима, снег, а он в футболке и как бы похер. Мелькает мысль, а не Альв ли он случаем. Ну мало ли, затесался еще один. Меня уже ничем не удивить.

— Уже лучше, — смотрит на мои посиневшие руки Сайтама. — За пару часов вы поняли вещи, которые я втолковывал сэру Патрику полгода. Такими темпами мы и правда уложимся за пару недель. Вот только, знаете, что?..

— Конечно, не знаю, — дышу на руки, пытаясь их отогреть.

— Вы аномально быстро развиваетесь. И с каждой минутой мне кажется, что вы… очень странный. Вот если обычный мозг — это чаша, то ваш, как минимум, глубокий колодец. В который хочется прыгнуть с головой. Я говорю об этом, потому что уважаю ваше желание скрыть от меня свои секреты. Но я с трудом перебарываю желание заглянуть и узнать, что же там… на дне этого колодца.

Понятно. Похоже, я начинаю понимать почему палюсь. Используя техники альвов, я не только защищаюсь, но и раскрываюсь. Это как в захолустной деревеньке вокруг хлева с козами воздвигнуть пятиметровый забор с колючей проволокой. Разумеется, каждый крестьянин захочет узнать, что за козы там пасутся.

По возвращению в свою комнату, я ожидал, чего угодно, но не заставленной едой стол и Аннету в строгом платье, но стянутыми для эротичности плечиками. Вместо света — свечи и благовония.

В тусклом свете я замечаю легкий румянец на супруге.

— Решила отблагодарить мужа за спасение, — говорит она.

Сажусь, рассматриваю еду. Названия половины еды я не знаю. Особенно впечатляет креветка размером с небольшую собаку. А это еще что?

— Тут… — указывает пальчиком на разномастные яства. — Ризотто, лазанья, антипасто, тальятелле с соусом болоньезе…

Смотрю на спагетти с сыром и кетчупом:

— Это макароны.

— Тальятелле! Паста с томатным соусом, базиликом, оливковы…

— Макароны с кетчупом, — улыбаюсь во все лицо.

По Аннете заметно, что я до глубины души оскорбил ее итальянскую натуру. Примирительно хмыкаю:

— Хорошо, тальятеллы, так тальятеллы. Сама делала?

— Некультурно задавать девушке такие вопросы, — надувает щеки Аннета.

Кладу ладонь на руку девушки на столе. Она вздрагивает, смотрит на меня, краснеет еще сильнее. Спрашиваю:

— Что-то случилось?

— Я пробуждаюсь. И сейчас это очень невовремя.

Недолгая пауза. Насколько я помню, в завещании отца Аннеты указано, что она получает всё после совершеннолетия и пробуждения.

— Чем это грозит?

— Сестрой. Мать у меня вспыльчивая, но больше болтушка. Сестра же может сделать, что угодно. Она потеряет все, когда я пробужусь. И она это знает. Ей двадцать два года, она в жизни ничего тяжелее букета цветов от своих парней не поднимала.

— А что тебе мешает разделить наследство с ней?

— Ни за что! — резче, чем следовало бы, отрывает руку Аннета. — Отец этого бы не хотел! Они его ненавидели, выживали со света! Он поэтому так поступил! Мне плевать, что с ними будет!

— Тихо, не кричи. Значит ты хочешь, чтобы я тебя защитил от них?

— Почти. Ну… наверное, да.

Недолгая пауза. Наматываю на вилку «макароны с кетчупом», терпеливо пережевываю, спрашиваю:

— Ты же помнишь нашу договоренность?

Может, мне и кажется, но Аннета говорит с толикой сожаления:

— Фиктивный брак, ага.

— Я тебе защищаю, но пользуюсь всеми твоими привилегиями аристократского титула. А таже твоим имуществом. Я не прошу тебя переписывать все на меня, но если я скажу что-то продать, сдать, арендовать, потратиться и так далее, то ты это сделаешь… Отказываешься — мы расходимся.

— Но…

— Тебе всего восемнадцать лет, и ты останешься одна с огромными средствами. Как думаешь, скоро на всё это богатство набегут волки из леса?

— Киба, ты… сволочь. Правда.

Вздыхаю. Вот этого я и боялся. Сопли, чувства, свербящее детство в одном месте.

— Аннета, я уже ни раз доказывал, что тебя не кину. И не планирую. Но мы договаривались. А договора надо соблюдать. Либо мы их расторгнем.

Беру огромную креветку за хвост, поднимаю, с недоуменным взглядом рассматриваю со всех сторон страшное чучело.

Отлично. Я давно заметил, что Аннета не спешит пробуждаться из-за страха вступить в наследство. Но мне ничего не стоило иногда отпаивать ее зельем, увеличивающим шанс пробуждения. Предложить воды, пригласить на обед или ужин. Целый месяц она жила в моем доме и заказывала еду, в которой всегда была хорошая доза исталсского варева.

Может, я и правда сволочь?

Да ну, бред какой-то. Откидываю обратно в тарелку тварь под названием «лобстер». Я любящий муж, втихую помогающий свой жене и решающий её проблемы. Ну и свои по пути.

Какое-то время едим в тишине. Аннета первая ее прерывает:

— Мне тут звонил какой-то Сёва. Пока ты занимался.

— Кто? — не сразу соображаю я.

— Сказал, что он твой старый друг. Узнал у кого-то мой номер. А тебе дозвониться не может.

А, этот. Несчастное и трусливое существо. Я давно списал его со счетов после того, как он кинул меня в первые же дни проблем в школе. Но может зря? Спрашиваю без особого интереса:

— И что он хотел?

— Поговорить с тобой. Я не очень поняла, что он бормотал. Говорил, как псих какой-то. Что-то про судьбу… Что от нее не сбежать. Что он многое понял, пока был в одном страшном и темном месте. Просил перезвонить.

С катушек съехал что ли? Еще одного психа мне не хватает для полноты картины. Пожалуй, воздержусь. Может, в школе встретимся и поговорим. А то, что я туда вернусь — это без сомнений.

Ладно, покушали и спать. А может…

Смотрю на Аннету. Она хорошо постаралась и привела себя в очень заманчивый вид. Видимо, этой ночью я не высплюсь…

Начались ежедневные тренировки. Если не считать постоянных перепалок леди Эдвайс со мной и Патриком, то все протекало более-менее благополучно. Мир понемногу подогревался, к границе стягивались одаренные. В центре Москвы буйства чуть поутихли, но не до конца. То там, то тут гремели взрывы и слышались выстрелы. Жертвы уже никто не считал, но люди как могли жили, работали, сидели по домам, голодали, ныли, жаловались… терпели. Пока что.

Джуны связывались со мной по нескольку раз в неделю, а я скармливал им умеренные дозы дезинформации, но получал то, что мне нужно — эфемерную гарантию защиты. В случае, если Вальты начнут на меня давить, то я расскажу Джунам то, что заставит их вытащить меня отсюда. Местоположение Акане Мацуо.

Потихоньку они стали считать, что я ошибся, но это мне неважно. Главное, что я заложил им идею. Теперь Хидан Мацуо будет смотреть на Вальтов другими глазами. Подозревать, вынюхивать. Этого для подогрева их отношений достаточно. А потом, когда наступит день «Х», я разложу все карты. Если сделать это сейчас, то добьюсь меньшего.

Акане находится на съемной квартире и не высовывает носа. По крайней мере, я на это надеюсь. Связываться с ней слишком рискованно. В квартире заготовлено всё для комфортной жизни. Мы обговаривали, что такие ситуации могут случиться и ей придется затаиться одной, выжидая моих указаний.

Надеюсь, она не сделает какую-нибудь глупость. В теории, не должна. Акане слишком далеко зашла ради своего нежелания выходить замуж за Саске Ито. И теперь мы с ней погрязли в одном большом болоте. И только у меня есть силы из него выбраться.

Тренировки Сайтамы с каждым днем становятся все жестче. Но еще жестче мне приходится с Патриком. Учить его и правда непросто. Его мозги слишком замусорены. Политикой, планами, скандалами, переживаниями за судьбу своей семьи. С такой кашей работать тяжело. Но он искренне старается и у него даже стало получаться. Для него я несколько модифицировал тренировки Сайтамы и техники Альвов. Первые усложнил, вторые упростил. Получилась золотая середина. И это сработало. Ментальная защита Патрика с каждым днем становилась все сильнее и сильнее и теперь далеко не каждый сможет вытянуть из него мои секреты.

Спустя четыре дня простой лысый учитель все-таки влезает в мою голову туда, куда не надо. Он замечает, что у меня странное направление разума, с которым раньше он не сталкивался. Ковырнув еще глубже, впервые выражает искренние эмоции:

— Поразительно… Я не просто так говорил, что у вас аномальная скорость развития. Не может такого быть… Сэр Константин, это же ответвление мудрости, верно?

Вздыхаю, смирившись со своим разоблачением:

— Типа того. Без понятия, как оно работает. Оно точно как-то влияет на… хм… гипнотические умения, но как, я не могу понять.

— Конечно, вы не можете, сэр Константин. Потому что вы узко смотрите. Я же скажу, что это направление влияет на всё.

— Не понял?

— Неужели вы не замечаете? Мудрость — это видение того, что не видят другие. Я уверен, что вы видите корень самой суммы. Скажите, вы не замечали в себе каких-то особых отличий от остальных?

— Постоянно замечаю. Но вы же не об этом?

— У вас же еще есть сумма крепости, верно? Я знаю, что вы в состоянии ею пользоваться. А вы не думали, что другие учатся такому годами? Давно вы измеряли уровень своей суммы?

— Вообще-то я думал, что просто способный, — усмехаюсь я.

— Говорите ерунду, сэр Константин. Способных людей очень много, но даже им приходится учиться годами. Что еще вы умеете? Я смотрел запись вашего поединка с сэром Патриком. Вы запитали свое оружие остаточной суммой. Сколько вы этому учились?

— Пару недель.

Сайтама фыркает, передразнивает:

— Пару недель. Многие за десять лет не могут напитать суммой ушко иголки, а у вас сложный материал морозит людей до костей. Вы хоть понимаете, что всё это время ваше направление разума помогало вам? Нет, это, конечно, ваша особенность, а не какая-то сила из воздуха, но всё же это удивительное открытие. Так и знал, что тут что-то нечисто.

Сую зубочистку в рот. Вот ведь лысый хитрец. Специально залез туда, куда не просили.

— То есть я могу развивать свои направления быстрее других?

— Не просто быстрее, — тише говорит Сайтама. — Сэр Константин, я, конечно, не хочу делать выводы преждевременно, но считаю, что вы можете развить вообще всё, что пожелаете. Эта мудрость… она видит в сумме то, чего не видят остальные. Неужели вы не замечали в себе ничего такого?

Хм, если так подумать…. Меня не так давно удивило, что Тернов не поверил мне, что я могу поднять центнер веса после месячной тренировки. А ведь он знает, что я пользуюсь ласточками, чтобы поддерживать уровень тренировок, как это делали силачи.

— Возможно, — соглашаюсь я.

— Вашу силу ограничивает только ваш сосуд суммы, сэр Константин. Но в пределах его объема вы можете развиваться, как угодно.

Ага, и этот сосуд у меня дырявый, изуродованный. Каким бы мастером я не был, с заточенной палкой на танк не попрешь.

— Как-то странно… Как вы это обнаружили?

— Сэр, я видел сотни умов. Ковырялся в них, как в мусорных мешках. Я знаю тайны многих людей. Знаю, на что они способны. Поверьте моему опыту, я давно научился понимать такие вещи. Но…

— Что, «но»?

— Я думаю, что вы не уникальны. Есть еще люди с такой же особенностью суммы, как и у вас. И не спрашивайте. Я и так на эмоциях сказал больше, чем должен был.

— Монтано, да? — улыбаюсь я.

— Я ничего вам не говорил, — становится серьезным Сайтама и превращается в простого лысого мужичка: — Ну что, продолжим?

Интерлюдия

Шин Аамори, также известный как «Ли» и «Ли Золотые Руки»

Наемник, изгнанник, предатель, террорист, убийца, разыскиваемый Интерполом преступник

Бывший член клана Джунсиначи

Награда за голову.

Джунсиначи:

Живой: 4 500 000$

Мертвый: 0$

Фрагор:

Живой или мертвый: 100 000$

Велтешафт:

Живой или мертвый: 500 000$

Филзели: «отсутствует»

Новус: «отсутствует»

Исталы «отсутствует»

Ли сидит на грязной койке в чердаке заброшенного дома в глубинке Подмосковья уже пятый день. Он не спит, не ест. За все пять дней он даже ни разу не открыл глаза.

Ли исхудал, а последний день его губы стали шевелиться, что-то беззвучно выговаривая.

Это началось очень давно. С тех пор, как он провел поединок разумов с Константином Кибой. То, что казалось обычным заказом, обернулось неприятными последствиями.

Сначала появились странные чувства. Непонятные желания съесть то, что раньше он терпеть не мог. Например, суши из дешевых московских ресторанов. Потом его потянуло… покурить. За всю жизнь Ли не выкурил ни одну сигарету, но сейчас стал обращать внимание на курящих прохожих. Ему захотелось послушать музыку. И не какую-то, а именно на виолончели. Эти желания брались из ниоткуда и… пугали Ли.

Сначала он думал, что ему промыли мозги. Но после трех дней погружения в себя он не заметил ничего в своих мозгах.

Но это его не убедило.

Непонятные желания и чувства усиливались. Последней каплей стало то, что он забыл целые сутки своей жизни и оказался здесь — на этом чердаке. В пятидесяти километров от своего жилища.

Но Ли не стал покидать этого места. Он погрузился в самый глубокий транс из известных ему. Чтобы разобраться, что с ним происходит.

И сейчас ловушка захлопывается.

Ли дергается, замирает, падает на бок. Какое-то время не дышит. Но вот открывает глаза и встает. Достает из кармана купленную, но непочатую пачку сигарет. С интересом, будто первый раз ее видит, рассматривает, открывает со второй попытки, закуривает.

— И? — тихо спрашивает он сам себя, осматривая грязный чердак. — Ладно не понятно, где я. Но кто я — это уже слишком.

Садится на край койки, какое-то время думает, курит.

— М-м, — достает изо рта сигарету. — Меня зовут Кэр. Уже лучше.

Курит дальше, кашляет от непривычных ощущений в легких.

Конец