Превратности судьбы (СИ)

Глава 1

Май, 2001.

Наступил май, прогнав апрельскую свежесть и позволив теплу вступить в свои законные права. Эта весна оказалась на удивление жаркой для отдельных горных районов, и температура ни на градус не понижалась, находясь на своей максимально верхней отметке.

Для простого жителя — вполне нормальное явление, но вот для солдата-десантника, вынужденного таскать за собой почти всё своё боевое обмундирование, да ещё и автомат в придачу, который весил почти четыре килограмма, — это было просто мучение. Однако десант — это элита, и им не под стать жаловаться на погодные условия, когда над головами свистят пули, и в любое время то справа, то слева может что-нибудь взорваться и унести с собой одну, а то и две жизни совсем ещё юных, но уже закалившихся в бою ребят.

В это утро отряд из пятнадцати солдат во главе с капитаном Тереховым совершал очередной переход из одного горного селения в другое, патрулируя близлежащие окрестности, состоящие из горных хребтов и стеной стоящих деревьев. Солдаты не понимали, зачем они это делали, но приказ есть приказ, и он не обсуждается!

Они шли уже почти полтора часа — без отдыха, под нещадно палящими лучами солнца. Разведчики, шедшие в нескольких сотнях метров впереди от главного отряда, уже давно не выходили на связь, и это начинало здорово беспокоить капитана Терехова.

— Я же русским языком сказал им: выходить на связь каждые пятнадцать минут! Они уже больше получаса молчат!

— Товарищ капитан, мне кажется, вы зря беспокоитесь. Среди разведчиков младший сержант Шторм — он хорошо знает, что делать.

— То, что вы думаете, рядовой Филин, меня совершенно не волнует, это, во-первых, а, во-вторых, младший сержант Шторм не Бог, а ставить под угрозу целый отряд я не намерен из-за какого-то одного героя, страдающего синдромом Рембо!

Терехов начинал выходить из себя. И дело даже было не в том, что разведчики не связались с ним уже два раза, а в том, что рядовой Филин был прав, и что этому герою с таким необычным синдромом, как назвал его капитан, это в очередной раз сойдёт с рук.

Младший сержант Александр Шторм был лучшим солдатом в отряде Терехова. Он всегда действовал по своему собственному усмотрению, стараясь обходить стороной приказы. По мнению начальства это могло поставить под угрозу жизнь находящихся с ним людей, но почти всегда он оказывался безнаказанным, потому что итог был одним и тем же: приказ был выполнен без потерь и видимых повреждений.

Парень служил восемь месяцев и уже имел звание младшего сержанта. Не каждому солдату удавалось получить его за такое короткое время, но никто из старших офицеров не был против. Он был создан для службы, для десанта: с любым боевым заданием Александр справлялся в два счёта, и порой казалось, что даже пули на поле боя обходили его стороной.

Но, имея такое безупречное настоящее, его прошлое оставляло желать лучшего. У Шторма не было судимостей, однако в его личном деле были пометки с намёком на то, что он имел «богатую и насыщенную приключениями» гражданскую жизнь. Но даже несмотря на это, старшие офицеры были довольны службой младшего сержанта, и они не собирались дарить такого замечательного бойца какой-либо другой воинской части только из-за того, что когда-то в его голове гулял ветер, такой же сильный, как и его фамилия.

— Глаз-1, я — Змей-5, ответьте! Приём! — из рации раздался голос одного из солдат, который находился под командованием младшего сержанта Шторма. — Глаз-1, я — Змей-5. Приём!

— Змей-5, я — Глаз-1, как… — но радист не успел закончить свою фразу, потому что Терехов выхватил рацию и закричал:

— Рядовой Кочетов, я хочу услышать вашего командира! Живо!!!

Наступила тишина, но молчание было недолгим. После секундного глухого шипения раздался голос Шторма:

— Я слушаю, товарищ капитан.

— Ты что о себе возомнил? Вообразил себя великим полководцем???

— Я…

— Молчать! — офицер разошёлся не на шутку. — Я что сказал: выходить на связь каждые пятнадцать минут! Где ты был последние три четверти часа? Я что, должен целый день кричать, чтобы ты соизволил мне ответить?

— Товарищ капитан, я не мог выйти на связь раньше, — послышался спокойный голос Александра.

— Ты не один, Шторм! С тобой люди! И я не собираюсь рисковать солдатами из-за прихотей одного сержантишки, который до сих пор считает себя супер-героем! Ты меня понял? Ещё раз такое повторится…

Но капитан не успел закончить, потому что связь оборвалась, и в рации ничего не было слышно, кроме тихого монотонного похрюкивания.

— Как же я устал от него! А ведь это ещё только начало, — вздохнул Терехов.

После этого колонна солдат, обжигаемая палящими лучами солнца, снова двинулась в путь.

Младший сержант Шторм нарочно прервал связь, чтобы больше не слышать криков своего командира. Он знал, что Терехов ничего не сможет ему сделать, потому что связь оставляла желать лучшего, а в горной местности считалось за счастье, если удавалось поддержать разговор дольше одной или двух минут.

Когда крики капитана Терехова сменились глухим шипением, Шторм отдал рацию рядовому Кочетову.

— Была бы моя воля, после такого я бы до самого вечера не выходил с ним на связь, но не хочется вас подставлять, ребята. Как ты, Кирилл? — обратился он к сидевшему на земле солдату, который тяжело дышал и одной рукой держался за колено правой ноги.

— Уже лучше, товарищ младший сержант, — улыбнулся тот.

— Идти сможешь? — Александр опустился рядом и ощупал повреждённую ногу.

— Думаю, да. А как твоё плечо?

— Лучше не бывает, — ответил Шторм, и его отряд двинулся вперёд.

— Почему вы не вышли на связь сразу же после случившегося, Шторм? — спросил младшего сержанта полковник Денисов.

Это был мужчина в возрасте сорока пяти лет. Несмотря на свой возраст, морщины и проблески седины в волосах, он выглядел бодрым и полным сил. Даже в свете всех происходящих событий, полковник никогда не терял чувства юмора и не показывал слабостей своего характера. Он не повышал голоса на солдат без видимой на то причины и предпочитал разобраться во всём основательно прежде, чем выносить суровый приказ о наказании того или иного служащего лица: будь то офицер или простой рядовой.

Вот и сейчас он пытался выяснить обстоятельства, при которых солдат из отряда Шторма, да и сам Шторм, пострадали во время патрулирования горной местности, связывающей южное горное селение с их штабом, и почему младший сержант отдал приказ не выходить на связь с командованием в заранее обговорённые сроки.

— Я не хотел подвергать панике главный отряд, — ответил Шторм, глядя прямо в глаза полковнику.

— Подвергать панике? — раздался эхом вопрос Денисова. — Я что-то не припоминаю такого случая, чтобы капитан Терехов хоть когда-нибудь начинал паниковать во время выполнения задания.

— Ничего серьёзного не произошло, — продолжил Александр. — Мы просто не сразу заметили ловушки, товарищ полковник. А когда поняли, в чём дело, Кирилл… простите, ефрейтор Чудов уже успел повредить ногу.

Шторм замолчал.

— Продолжайте.

— Пока мы обезвредили растяжки, время первого выхода на связь уже прошло. Рядовой Кочетов всё равно попытался связаться с капитаном Тереховым, но я не позволил ему этого сделать. Несмотря на то, что связь плохая, командир услышал бы стоны Кирилла. Я не хотел рисковать.

Шторм замолчал и посмотрел на Денисова. Тот внимательно слушал всё, о чём докладывал ему младший сержант. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— После этого, — продолжил Шторм, — мы обработали рану ефрейтора. Пока ребята занимались моим плечом, вторая временная точка прошла.

Он замолчал.

— И вы считаете, товарищ младший сержант, что ничего серьёзного не произошло? — обратился Денисов к Шторму. — Вы не вышли на связь с главным отрядом и тем самым поставили под угрозу жизни ваших товарищей. Рядом с местом, где были ловушки, могли оказаться боевики, а вы не предупредили своего командира.

— Товарищ полковник, никого, кроме моего отряда и отряда капитана Терехова, вокруг не было. Если бы боевики находились рядом, я бы непременно отдал приказ сообщить об этом в главный отряд. Опасности не было, а поднимать шум из-за того, что я вовремя не заметил растяжек, которые мы с успехом обезвредили, это просто глупо. Если вы считаете по-другому, то я готов понести любое наказание за то, что ослушался приказа товарища капитана.

Денисов смотрел в глаза Шторму. Полковник видел, что какой бы приказ он сейчас не отдал, солдат примет его беспрекословно.

— Ну, что же, я думаю, что при других обстоятельствах я бы приказал понизить вас в звании, товарищ младший сержант. Но, учитывая всё сказанное вами и вашими товарищами, я считаю, что вы поступили правильно. К тому же характеристики вашего командира просто не оставляют мне другого выбора…

Шторм выдохнул с облегчением.

— Но учтите, что какие бы обстоятельства у вас не сложились, вы всегда должны выходить на связь в обговорённое заранее время, вам понятно? Кроме того, вы хороший солдат, Шторм, и мне не хочется терять такого человека, как вы. Теперь можете возвращаться в лагерь.

Александр ещё раз посмотрел на Денисова и, улыбнувшись, направился к выходу.

— И ещё, Шторм…

Парень замер в дверях.

— Да, товарищ полковник.

— На твоём месте я бы поступил точно так же!

Младший сержант снова улыбнулся и, слегка кивнув головой, вышел из кабинета.

Возвращаясь к палаткам, где жил он и его товарищи, солдат прокручивал в голове разговор с Денисовым. Он был рад тому, что находился на хорошем счету у полковника. Ему хотелось исправить все свои ошибки, совершённые во время гражданской жизни, а их он насчитал много, и исправить всё казалось просто невозможным! Именно сейчас было самое время доказывать, что он способен на что-то большее, чем драки и пьяные дебоши.

Очень часто Александр задумывался о прежней жизни и только теперь начинал понимать, что всё то, чем он занимался, было неправильно. Как его вообще угораздило попасть в ту компанию? Он снова и снова задавался этим вопросом и никогда не мог найти ответа на него. «Наверное, я счастливчик!» — думал Шторм.

Попав в Чечню, он понял, что такое дружба, и научился ценить её. Он осознал, испытал на себе, каково это — быть униженным другими, быть лишённым всяких прав и уважения. Только пройдя через всё это, Шторм, младший сержант десантных войск, сумел остаться человеком, а не превратился в бесполезное и тупое существо, которое уважало и ценило только себя.

Раздумывая обо всём этом, он подошёл к палаткам. Никто не маячил и не суетился. Ещё бы, после сегодняшней прогулки вряд ли кто-нибудь хотел заниматься чем-то большим, чем просто добраться до кровати и уснуть! Завтрашний день тоже ничего хорошего не предвещал, поэтому солдаты предпочитали хорошенько отдохнуть и набраться сил.

Когда Шторм вошёл в палатку, его товарищи ещё не спали. Они ожидали его возвращения с новостями, хорошими или плохими, никто не знал, но все они надеялись на то, что всё должно было обойтись.

— Ну, как, Сань? Что тебе начальство сказало? — начал Кирилл, тот самый, который вместе со Штормом пострадал в этой операции.

— Что оно могло сказать? — улыбнулся младший сержант. — Два наряда вне очереди сегодня, три завтра и каждый день по нарастающей, ну, и понижение в звании до рядового!

— Да ладно! Чего ты сочиняешь?

— Правда до единого слова, до каждой запятой!

— Что-то ты очень весёлый для такого наказания! — сказал Кирилл и бросил Шторму яблоко.

— Да всё нормально, пацаны, — наконец серьёзно ответил он. — Я рассказал, как всё было, и Денисов отпустил меня на все четыре стороны!

— Ну, слава Богу, — облегчённо выдохнул рядовой Орлов, — а то Терехов тут такой крик поднял: да я, да он, да его!

— По-моему, кроме криков, у него ничего хорошо не получается в последнее время, — заметил Чудов.

— Да он нормальный мужик, ребята, — вступился Александр за капитана. — Его тоже понять можно! Он, наверное, все свои боевые заслуги вспомнил, пока ждал, когда мы выйдем на связь. Он же за всё отвечал!

С этими словами Шторм направился к своей кровати и, взбив подушку, лёг, не раздеваясь и не снимая берцев.

— Слушай, Сань, у тебя в семье военных не было? — спросил вдруг Роман Орлов.

— А что?

— Ты прирождённый лидер! Я не удивлюсь, если через пару месяцев ты станешь старшиной.

— Нет уж, спасибо! Лишняя головная боль мне совершенно ни к чему, — улыбнулся Шторм.

— Сань, а чем ты занимался до армии? — обратился к нему Чудов. — Мы служим вместе больше полугода, а ты ничего не рассказывал о себе.

Александр на мгновение задумался. Он знал, что рано или поздно его кто-нибудь спросит об этом — и вот свершилось! Хотя они с Кириллом были хорошими друзьями, Шторм ни разу не попытался рассказать что-либо о своём прошлом.

— Ничем особенным, о чём можно было бы рассказать.

— Да ладно тебе скромничать! У тебя девушка была? Давай колись!

— Кирь, я не хочу говорить на эту тему. Я уже просил тебя, не начинай всё заново, — посмотрел Александр на друга, и в глазах его Чудов увидел столько тоски. Это даже была не тоска, а, скорее всего, отчаяние. Да, глаза Шторма были полны отчаяния!

— Сань, ты чего?

— Всё нормально, Кирь. Только не нужно начинать то, о чём, как ты знаешь, я не собираюсь говорить, хорошо? Если я сказал, что ничего особенного, значит, так оно и есть!

После этих слов он закрыл глаза, дав тем самым понять, что разговор окончен. Кирилл лишь пожал плечами, но больше вопросов задавать не стал.

Шторм лежал и думал о том, что, прослужив со своими товарищами восемь месяцев, он по-прежнему оставался для них большой загадкой. Кирилл был прав, Александр никому ничего не рассказывал о себе, но на то были свои причины. Как он мог рассказать им, чем занимался, кем был.… Конечно, каждый имеет право на ошибки, но не каждый признает, что эти ошибки были совершенны осознанно. Он всегда мог отказаться от своей компании, которая тянула его в пропасть, но он этого не делал, пока в один прекрасный момент не встретил её…

И тут перед ним встал образ девушки, который преследовал его с того самого дня, когда он впервые увидел её у торгового центра в своём городе. Он не знал, кто она такая, но лицо показалось ему таким знакомым. Губы, черты лица, волосы и аромат, исходивший от неё, — всё было таким нежным и приятным. Она была просто ангелом, спустившимся с неба на землю! А глаза… Шторм никогда не видел таких глаз! Они были похожи на два бездонных океана с темнотой ночи в них, добрые и в то же время грустные.

Но почему она тогда плакала? Кто её напугал? Кто обидел? Изо дня в день, от ночи к ночи образ этой таинственной незнакомки не покидал Александра ни на минуту. Почему она так испугалась его? И почему пожелала никогда не возвращаться? Это были именно те вопросы, которые всё это время оставались без ответа и были причиной многих бессонных ночей!

Терехов вошёл в кабинет Денисова. Тот сидел за своим столом и что-то записывал.

— Вызывали, товарищ полковник?

— А, это ты? Заходи, Терехов. Присаживайся!

Жестом он показал на стул перед своим столом и продолжал что-то упорно и сосредоточенно высчитывать. Затем, не поднимая глаз от листочка, он спросил:

— Что ты думаешь о нашем «герое-одиночке»?

— Младший сержант Шторм — хороший солдат, товарищ полковник, и…

— Брось ты эти официальные обращения! Я сейчас разговариваю с тобой как с другом, без чинов и званий!

Терехов внимательно посмотрел на Денисова и, сделав паузу, уже более спокойно начал:

— Шторм — хороший парень, немного своевольный, но у всех есть недостатки.

— Да, здесь ты прав. Ну, а ещё что? Что скажешь о его прошлом? — Денисов наконец-таки поднял глаза на капитана.

— А что его прошлое? Все мы совершали ошибки, и не один раз! Шторм — не исключение.

— Вот здесь ты ошибаешься! Не каждый в корне изменится, отправившись в армию. Но я тебя вызвал сюда не за этим. Скажи мне, Максим, ему можно доверить серьёзное задание?

В кабинете наступила тишина. Часы медленно тикали, а за окном трещали цикады. Поколебавшись, Терехов спросил:

— Без чинов и званий, говоришь?

Немного помолчав, он добавил:

— Я бы доверил ему свою жизнь…

Денисов перестал писать и снова посмотрел на друга. Теперь была его очередь удивляться.

— Даже так? Значит, Шторм так хорош, по твоему мнению?

— Ты же хотел знать, я отвечаю — да! Я видел его в бою, видел, как он работает, как беспокоится за вверенных ему солдат. Он лучше сам погибнет, чем пошлёт кого-то на смерть! И всегда признает свои ошибки, несмотря на суровость ожидаемого его наказания. Он хорошо ориентируется на местности, блестяще может оценить обстановку, быстро приспосабливается к изменившимся условиям и великолепно справляется с боевыми заданиями! Какие ещё факты тебе нужны, чтобы ты окончательно убедился в моих словах?

— Этого достаточно! Я слышал про него от офицеров из учебки, где ефрейтор Чудов и он провели первые четыре месяца. Но не кажется ли тебе слишком подозрительным: мальчишка с криминальной репутацией на гражданке превращается в идеального солдата, я бы сказал даже в лидера, с хорошими организаторскими способностями и с чувством долга и ответственности?

Терехов молчал. После минутной паузы он тихо сказал:

— Я тоже изучал его дело, и не раз… Мне кажется, что у него идёт внутренняя борьба с самим собой. Александр хочет забыть своё прошлое, позорное прошлое для такого человека, как он. Я разговаривал с ребятами, которые служат вместе с ним. Они говорят, что он никогда ничего не рассказывает о своей жизни до армии. Это ещё раз подтверждает то, что Шторм ненавидит её и старается забыть. Он понял, есть что-то лучшее, чем то, что у него было.

— Пожалуй, ты прав, — Денисов глубоко вздохнул. — А теперь главное: к чему я затеял этот разговор. Я хочу дать Шторму отряд. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

Терехов не говорил ни слова.

— Я думаю, что он справится с заданием, — продолжал полковник, — но мне нужно быть полностью уверенным, что он не подведёт.

— Шторм выполнит приказ, — сказал Максим, — но действовать он будет строго по своему усмотрению. Поэтому изначально придётся освободить его от обязательного следования инструкциям, чтобы потом не было лишних разговоров, если эта операция будет обсуждаться в верхах, в чём я ни капли не сомневаюсь! Уж такой он непослушный! Однако поспешу тебя успокоить: конечный результат будет мало чем отличаться оттого, что бы вышло, действуй он строго по предписанным указаниям.

Денисов отложил в сторону листочек и, посмотрев на Терехова, сказал:

— Что ж, тогда всё решено, товарищ капитан.

Глава 2

Зима ушла так же быстро и незаметно, как пришла. Уже прилетели некоторые птицы, первые вестники весны, ивы и вербы распустили свои мохнатые почки, и лишь в самых отдалённых уголках ещё кое-где лежал снег. Природа медленно пробуждалась ото сна!

Город тоже потихоньку просыпался и сбрасывал с себя серые зимние тона! Многочисленные парочки всё чаще стали появляться на улице, а девушки надевали свои лучшие яркие наряды, чтобы подчеркнуть свою внешность и дать лишний раз понять, что зима ушла со сцены, уступив место своей сестре. Всё больше можно было увидеть кучки ребят, собирающихся то там, то здесь и обговаривающих очередные планы на ближайший вечер. Одним словом, жизнь в городе текла бурным весенним потоком!

Всё было хорошо, не хватало только одного — заводилы Шторма, который вот уже как полгода служил в рядах доблестных сынов Отечества. Его друзья поначалу очень тосковали по нему, но спустя два месяца они нашли себе другого товарища, который претендовал на место лидера в их компании. Хотя фамилия его не шла ни в какое сравнение с фамилией прежнего Сорвиголовы, но телосложение нового героя компенсировало этот недостаток. Его звали Влад Сизов.

Он приехал из Хабаровска. Никто не знал, чем он там занимался, но хорошо было известно другое: его отец, сразу же по приезду, занял высокий пост в городе, и этим парень иногда пользовался. Ему было двадцать, но, благодаря крепкому телосложению, выглядел он немного постарше. Никто из местной молодёжи не хотел иметь неприятностей с Владом, а некоторые даже поговаривали, что было бы лучше стерпеть пять таких, как Шторм, чем одного Сизова.

Этим вечером Влад со своими товарищами — Эдиком, Стасом, Романом, Тимом и Андрюхой — сидели в своей машине, решая, как провести предстоящий вечер, но из множества вариантов они не могли выбрать ни одного.

— Весна — самое весёлое время года, а здесь такая скукотища, — ворчал Влад. — Всё одно и то же, изо дня в день. Никакого разнообразия!

— Поехали к «Тропикане», возьмём девочек и махнём ко мне, — предложил Стас. — Мои предки укатили на две недели в Сочи, так что есть, где разгуляться!

— Был бы сейчас Саня, — ударился в воспоминания Эдик, — он бы придумал что-нибудь интересное!

— Я вместо него! — вдруг оскалился Сизов, который не терпел соперничества ни с какой стороны. — Или тебя что-то не устраивает?

— Нет, Влад, Эдик прав, — вступился за друга Андрюха. — Шторм, по-моему, был исключением из всех правил. Его всегда все неприятности обходили стороной, да и, вообще, парень он, что надо!

— Ещё успеем посмотреть на него, когда он вернётся, — пробурчал Сизов.

— Ну, так что там насчёт предложения Стаса? — спросил Роман. — Все согласны?

— Звучит заманчиво! — посмотрел на товарищей Влад. — А, ладно, поехали! Терять всё равно нечего.

Сизов нажал на педаль газа, и машина, с воем дёрнувшись с места, помчалась по направлению к новому диско — клубу «Тропикана».

— Когда ты приехала, Кать? — спросила Юля подругу, когда вошла в просторную гостиную.

Вся мебель была покрыта белыми простынями, ведь в доме долгое время никто не жил. Сразу после того случая, когда Шувалова встретилась лицом к лицу со Штормом, её дядя забрал девушку к себе, так как учёба в школе была закончена, и ничто её больше здесь не удерживало. Катя и сама не сопротивлялась, потому что находиться в этом городе ей было противно, особенно после того, что произошло. С того самого дня, когда Катя покинула Угорск, прошло почти полгода, и вот она снова была здесь, в своём родном доме, где она родилась, где прошло её детство, и где она была воспитана своими ныне покойными родителями.

— Сегодня, но я всего лишь на пару дней.

— Так мало! — скорчила недовольную гримасу Юля. — Я так скучала по тебе.

Шувалова посмотрела на подругу:

— Я тоже, но ничего не поделаешь. Мой дядя уехал на Дальний Восток. Он улаживает вопросы с жильём: хочет сразу по прибытию въехать в новую квартиру, а там какие-то проблемы возникли. Так что меня отпустили сюда совсем ненадолго.

Она улыбнулась.

— Ладно, лучше расскажи, как здесь дела!

— Да всё по-старому… почти! — Юля подошла к окну. — Как Шторм ушёл, совсем скучно стало, а потом появился этот Сизов. И пошло, поехало! Он ещё хуже, чем Сашка, хотя это даже мягко сказано.

Катя принесла чашки с кофе и поставила их на стол. Сняв с дивана белое полотно, она предложила подруге сесть.

— А у тебя-то там как? Наверное, страшно?

— Нет, — начала Шувалова, разливая кофе из кофейника в чашки. — Я уже привыкла. Иногда что-то где-то взрывается — далеко, не пугайся так! Слышны выстрелы, а так всё относительно спокойно.

Юля внимательно изучала её. Катя нисколько не изменилась за эти восемь месяцев, разве что кожа чуть потемнела из-за горячего южного солнца.

— Мне там очень нравится, даже ехать никуда не хочется, а тем более на Дальний Восток! Но ничего не поделаешь, такая уж доля военного, — улыбнулась Катя. — Надеюсь, дядя Артём там не задержится, и мы снова вернёмся сюда!

Когда Юля собралась уходить, времени было уже много, и на улице начинало темнеть.

— Пойдём, я тебя провожу, — предложила Катя. — Уже поздно.

Она взяла куртку, и, закрыв дверь, они направились к выходу на улицу. Молодёжи почти не было видно, потому что все уже были в «Тропикане». Шувалова отказалась куда-либо идти, сославшись на усталость с дороги и слабую головную боль.

— Мне не нравится твоя улица! Ходить по ней в такое время совсем небезопасно, — ворчала Юля. — Мало ли что…

— Здесь живут в основном люди в возрасте, им некуда ходить в такое время суток. А девушки всегда возвращаются домой с провожатыми!

— Вот ты всегда так! Умеешь найти аргумент в своё оправдание.

Подружки шли и мирно болтали, когда в другом конце улицы показался свет от фар машины, которая двигалась в их направлении. Когда она подъехала ближе, Юля узнала «Опель» Сизова.

— А вот и герой всех времён и народов!

— Кто это? — спросила Катя, пытаясь закрыть глаза от яркого света.

— Влад, кто же ещё! Влад и дружки Шторма — какое прекрасное сочетание! Они хорошо дополняют друг друга.

Машина замедлила ход, а потом продолжила путь в выбранном заранее направлении.

— Кто эта девка? — спросил Влад у товарищей. — Я что-то не видел её раньше.

— Это ж та, помнишь, Стас? — завёлся Эдик. — Мы хотели поиграть с ней как-то — не получилось! Убежала, — с сожалением в голосе произнёс парень.

— А потом она уехала, сразу же после проводов Сани, — добавил Роман. — И вот она снова тут!

— Убежала, говоришь? А почему бы не закончить то, что когда-то начали? — загорелись глаза у Сизова. — Такая красотка! И фигурка у неё, что надо!

Ребята переглянулись, и в блестящих пьяных глазах зажёгся лихой огонёк.

— Ну что, ты завтра забежишь ко мне? — спросила Катя у подруги. — После обеда я буду дома, приходи в любое время, когда захочешь!

— Я загляну к тебе вечерком! Ну, всё, Кать, иди! А то ты совсем замёрзнешь.

Они попрощались, и Шувалова направилась к своему дому. Она шла и вдыхала воздух родного города; воздух, которого ей так не хватало в высоких горах Кавказа.

Она прошла несколько метров в одиночестве, и вдруг услышала шаги за своей спиной. Катя пошла быстрее, но её преследователь не отставал. Сердце бешено застучало. На улице никого, кроме неё, не было. Руки Кати затряслись, её начала бить дрожь: неужели это снова должно повториться?

— Девушка, подождите минуточку! — услышала она голос за своей спиной и почувствовала, как кто-то схватил её за руку.

Она развернулась и увидела лицо Эдика, того самого, которого видела полгода назад у торгового центра.

— Куда же ты так спешишь? Мы в прошлый раз не смогли закончить наш разговор, и сейчас ты снова хочешь убежать.

Катя смотрела в его улыбающееся лицо и почувствовала, что от него пахнет спиртным.

— Нет, пожалуйста, отпусти меня!

Из глаз стали капать слёзы. Ей совсем не хотелось заново переживать то, что происходило несколько месяцев назад.

— Ну, почему ты плачешь? Разве ты не рада видеть старых знакомых? — спросил Эдик.

— А вот мы очень скучали! — раздался за спиной голос Стаса. — Где ты пропадала?

— Пожалуйста, отпустите меня!

Стас подошёл к ней и, проведя рукой по её щеке, начал целовать Шувалову.

— Такая же сладенькая, как и тогда! Ничуть не изменилась! Пойдём, прогуляешься с нами. Мы тебя познакомим с нашим другом!

С этими словами он схватил вторую руку Кати, и они с Эдиком свернули с улицы в тёмный проулок, где их ждали друзья.

— Ну, здравствуй, малышка, — подошёл к ней Сизов.

Он смотрел в её глаза — испуганные и заплаканные. Она не шевелилась.

— Я — Влад, это всё, что тебе нужно знать сегодняшним вечером.

Он провёл пальцем по щеке Кати и замер на её шее. Затем он рывком притянул её лицо к себе и стал целовать — настойчиво, до боли кусая нежные губы.

Шувалова попыталась вырваться, но справиться с таким тяжеловесом, как Сизов, было невозможно. Влад стащил с неё куртку и, запустив руки под футболку, повалил Катю на землю, продолжая целовать.

— Рядовой Кочетов, Шторма ко мне! Быстро!

Солдат, сидевший у костра и выполнявший обязанности часового, подскочил и направился к палатке, где спал младший сержант.

— Сань, вставай! Там Терехов тебя зовёт.

Шторм открыл глаза и, подождав, пока они привыкнут к темноте, направился за Максимом.

— Звали, товарищ капитан?

— Пошли!

Шторм посмотрел на Терехова, потом перевёл взгляд на Кочетова, который, в свою очередь, растерянно пожимал плечами.

— Что случилось? Куда…

— За мной, товарищ младший сержант! Без лишних вопросов!

Капитан направился к выходу из лагеря. Александр медленно тащился за ним. Он был отнюдь не на седьмом небе от счастья, что его разбудили посреди ночи и, не говоря ни слова, куда-то вели. Через пару минут Шторм понял, что они идут к зданию, где накануне вечером он разговаривал с Денисовым. Только сейчас солдат не мог понять, с какой целью они в такой поздний час пришли сюда.

— Проходи, Шторм.

Александр вошёл в кабинет полковника. Денисов, как всегда, сидел за своим столом и что-то быстро записывал. Когда он увидел, что вошли двое, он закончил своё дело и предложил ночным визитёрам сесть.

— Как плечо?

— Всё в полном порядке, товарищ полковник.

— Это хорошо. Нам нужны здоровые солдаты! Ты, я так понимаю, не догадываешься, зачем тебя привели сюда, да ещё в такой поздний час?

Денисов посмотрел на парня. Тот выглядел немного растерянным.

— Никак нет, товарищ полковник!

— Думаю, стоит сразу перейти к делу! — начал офицер. — Через три дня, товарищ младший сержант, вы и пятнадцать вверенных вам солдат должны будете проникнуть в селение Юрал-Харби.

Шторм внимательно слушал Денисова: ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Ваша задача заключается в том, чтобы незамеченными попасть в лагерь противника и захватить группу боевиков. Почти все они — лидеры чеченских повстанческих отрядов, которые очень сильно подрывают внутреннюю оборону наших войск, поэтому нужно будет взять в плен всех полевых командиров, повторяю — всех! — с наименьшим количеством жертв с вашей стороны и со стороны мирного населения.

— Если нам придётся брать в плен лидеров повстанческого движения, то об отсутствии жертв речи быть не может, — сказал наконец-то Шторм.

— Вы — элита, — вступил в разговор Терехов, — поэтому должны сделать всё на высшем уровне, товарищ младший сержант! Вам понятно?

— Мы — элита, но мы не боги! Мы всё сделаем, но утверждать, что жертв не будет, я не могу! Если вас это не устраивает, то ищите кого-нибудь ещё, кто умеет выполнять задания такого рода без потерь! Для этого лучше сразу обратиться в небесную канцелярию.

Александр посмотрел на командиров. В кабинете было тихо. Первым молчание нарушил Денисов:

— Будете действовать по обстоятельствам, Шторм! Командование полностью за вами, но не забывайте главной задачи — живые боевики!

— Когда мы выступаем?

— Завтра я доложу начальству в Ханкалу, послезавтра они пришлют своих ребят. На следующий день готовьтесь к выступлению! Вы всё поняли?

— Так точно, товарищ полковник.

— Вас ещё вызовут, чтобы провести полный инструктаж! А сейчас возвращайтесь в лагерь.

Александр в последний раз взглянул на Денисова, затем на Терехова и направился к выходу из кабинета.

На следующий день, как говорил Денисов, в Ханкалу было отправлено письмо, и ответ не заставил себя долго ждать. Письменное подтверждение и приказ о назначении младшего сержанта Шторма командиром отряда пришло в тот же день спустя всего несколько часов, а также уведомление о прибытии четырёх человек, которые временно должны были войти в личный состав группы Шторма.

Ждать прибытия новеньких пришлось недолго. Утром следующего дня прилетел вертолёт, и из него вышли четыре солдата — в полном обмундировании, не хватало только боевой раскраски. Когда все вещи были сброшены на землю, пилот поднял вертолёт в воздух и улетел. Ребята собрали рюкзаки и сумки и направились к уже ждавшему их на посадочной площадке Денисову.

Они ни чем не отличались от солдат, находившихся под командованием капитана Терехова, разве что были ростом повыше и цветом темнее, так как служили уже больше года. Глядя на них, офицер думал о том, что его подопечные неплохо справились бы с заданием и без них, но приказ есть приказ!

— Сержант Киреев, товарищ полковник, — отрапортовал высокий молодой человек, отдав честь офицеру. — По приказу генерала Богданова прибыл для выполнения боевого задания! А также ещё трое бойцов: младший сержант Зубов, рядовой Козырев и ефрейтор Обухов.

— Вольно, солдат! Сейчас вас проводят в лагерь, где вы сможете отдохнуть и привести себя в порядок. Рядовой Кочетов, — обратился Денисов к солдату, стоявшему за его спиной.

Тот сделал два шага вперёд и поравнялся с командиром.

— Вечером я соберу всех у себя, и мы сможем обговорить все подробности предстоящего задания.

Новоприбывшие направились вслед за рядовым. Денисов провожал взглядом удалявшихся ребят. Как больно было смотреть на них и думать, что сейчас они идут, такие бодрые и весёлые, а завтра кого-то из них уже может не быть в живых.

— Чёрт бы побрал эту войну! — прошептал полковник и направился к ждавшей его в нескольких метрах машине.

Когда Киреев, Обухов, Козырев и Зубов вошли в палатку, они сразу же ощутили на себе многочисленные взгляды своих новых товарищей.

— Привет, пацаны! — поприветствовал их Чудов. — Мы уж заждались вас! Чего так долго-то?

Киреев подошёл к нему и, смерив его взглядом, полным презрения, произнёс:

— Когда разговариваете с солдатом старше вас по званию, ефрейтор, нужно встать, вам это известно?

Все присутствующие внимательно следили за происходящим. Чудов смотрел на только что прибывшего солдата и не знал, что ему ответить на столь резкое заявление. Наконец, справившись со своим изумлением, Кирилл произнёс:

— У нас все равны, товарищ не знаю как вас там по батюшке!

Он продолжал сидеть в том же положении, в каком его застали гости. Чудов был простым парнем и обычно за словом в карман не лез: на каждое одно замечание у него находилось десять. Сейчас он также не собирался уступать.

— Встать, когда с вами разговаривает сержант!

Однако Кирилл не сдвинулся с места.

— Вообще-то вы — гости, и вести себя подобным образом…

Но он не успел закончить фразу, потому что мощные руки Киреева схватили его за куртку и резким рывком поставили на ноги.

— Полегче, товарищ сержант! — раздался голос Шторма, который всё это время находился в дальнем углу палатки.

Он медленно встал и направился к конфликтующим солдатам.

— Возможно, ефрейтор в списке званий и ниже, чем сержант, но его удар может оказаться ударом хорошего прапорщика!

Вадим отпустил Кирилла.

— Вот так-то лучше! Сейчас, — продолжил Шторм, — я предлагаю вам пройти к своим кроватям, и чуть позже мы заново попробуем познакомиться. А про всё произошедшее сейчас мы просто-напросто забудем.

Александр смотрел на Киреева, а тот не сводил глаз с него. Это противостояние, напряжённое сражение взглядов продолжалось недолго. Наконец Вадим, сверкнув глазами, направился к угловым кроватям, которые были аккуратно застелены и ждали своих хозяев.

Спустя несколько часов после всего случившегося рядовой Козырев и ефрейтор Чудов мирно беседовали у тихо потрескивающего костра. Наверное, солдатам званиями пониже найти общий язык друг с другом было проще. К тому же теперь оба знали, что с сегодняшнего дня они входят в одну команду, а товарищам по оружию, как известно, делить нечего, разве что только завоёванные боевые трофеи.

А вот у сержантов всё шло не так уж и гладко! После того как общий сбор в кабинете Денисова закончился, и все вопросы по поводу предстоящей операции были решены, взаимоотношения между ними обострились ещё сильнее. Дело было в том, что Киреев, будучи сержантом, рассчитывал, что командование отрядом достанется ему, но его место занял Шторм, и он никак не мог смириться с той мыслью, что какой-то младший сержант будет отдавать ему приказы.

Александр, в свою очередь, был не в восторге оттого, что, помимо боевых задач, ему придётся ещё решать вопрос о том, как бы лишний раз не сцепиться с Вадимом. А сделать это было крайне тяжело, потому что оба солдата претендовали на роль лидера, но, как известно, в одной стае двух вожаков быть не может. Это прекрасно понимал и Денисов, который уже успел заметить, что Вадим и Александр мечут молнии в сторону друг друга, но вмешаться не мог: один отряд — один командир, а, следовательно, один лидер — таков приказ!

— Да, нехорошо как-то получилось сегодня днём, — начал Козырев. — Вадим, по-моему, перегнул палку! Хотя чего удивляться, сержанты все такие.

— Не скажи, Димон! Саня Шторм тоже без двух дней сержант, но никто из ребят не обращается к нему на «вы»! Только если офицеры близко!

С этими словами Кирилл подбросил в огонь сухой хворост. Ребята молчали, тишину нарушали только шелест листьев и треск горящих дров.

— Ваш Шторм, — внезапно начал Дима, — он какой-то странный… не такой, как все!

Чудов поднял глаза на нового товарища:

— Да нет, Димон, это только так кажется. На самом деле он классный пацан, и, что самое главное, — отличный друг! Это редкость в наше время! А вот Киреев ваш…

— Вадим тоже нормальный! Он просто злится, что командует не он, а кто-то ещё, тем более, ниже него в звании.

— Да, уж…. Похоже, звания — это его больная тема. Но ты увидишь, что Саня, хоть и младший сержант, но стоит пяти таких, как ваш Вадим!

— Время покажет: поживём — увидим!

На следующий день подъём у десантников был, как и положено по распорядку, в шесть часов. Это утро ничем не отличалось от всех предыдущих: оно было таким же солнечным, всё так же щебетали птицы и шелестели листья на деревьях. С таким же ворчанием выходил из палатки Кирилл Чудов, жалуясь на тяжёлую долю солдата, вынужденного каждый день вставать ни свет ни заря, несмотря на состояние здоровья и погодные условия.

Однако в то же самое время оно было и особенным, потому что каждый из ребят, кому предстояло в этот день идти на задание, чувствовал что-то необычное. Они знали, что кто-то из них может не вернуться назад, но они уверенно смотрели смерти в глаза и были готовы отдать свою жизнь за Отечество, как когда-то это делали их деды и прадеды!

Шторм вышел из палатки и, посмотрев на спящих у костра часовых, улыбнулся той искренней и доброй улыбкой, какая только может быть у солдата, когда он думает о родном доме.

— Вояки! — тихо прошептал он.

Александр подошёл ближе к потухшему костру и громко крикнул:

— Рота подъё-о-ом!

Молодые солдаты, успевшие отслужить только два месяца, резко подскочили и, хлопая сонными глазами, пытались сделать серьёзное выражение лица.

— Извините, товарищ младший сержант. Мы уснули, такого больше не повторится.

— Вы убиты, бойцы, — серьёзно произнёс Шторм. — Вы и все ваши товарищи! Любой боевик снял бы вас в два счёта.

Они виновато смотрели на Александра.

— Идите, приводите себя в порядок!

— Хороший командир дал бы за это по два наряда вне очереди… каждому! — услышал Александр за своей спиной голос Киреева.

— Хороший командир прежде, чем наказывать солдата, разберётся, насколько серьёзна его вина, — ответил Шторм, явно не собираясь уступать сержанту.

— Они уснули при исполнении своих прямых обязанностей, а, значит, нарушили приказ, — продолжал нападение Киреев. — Надеюсь, вы знаете, что бывает, когда солдат нарушает приказ, товарищ младший сержант, — последние слова Вадим значительно выделил.

— Старших офицеров не было, никто не видел, а значит всё в порядке, — отразил словесную атаку Шторм. — Ребятам только исполнилось восемнадцать, надо и с этим немножко считаться!

И, посмотрев в глаза Вадиму, Александр добавил:

— И вам, товарищ сержант, командовать здесь не советую! У вас есть свои люди, вот и следите за тем, как они исполняют свои обязанности! Или что, боитесь, что сдачи дать не сможете? Это же не какие-нибудь малолетки восемнадцатилетние!

Едва только Шторм закончил свою фразу, как получил сокрушительный удар в левый бок. Он был настолько сильный, что дыхание на минуту оборвалось. Вслед за этим последовал ещё один удар по лицу. Шторм упал на землю.

— Никогда не называй меня трусом, ты понял? — начал Киреев.

Александр, вытерев потёкшую из губы кровь, медленно встал на ноги. Он смотрел прямо в глаза Вадиму. Тот стоял, не двигаясь, готовый в любую секунду отразить удар.

— Больше так не делай, — наконец произнёс Шторм, — если не хочешь узнать, что такое боль. Я не даю тебе сдачи только потому, что не хочу создавать себе лишние проблемы из-за заносчивого сержантишки, привыкшего ставить себя выше всех.

— Да ты просто струсил! На словах герой, а на деле…

Но Вадим не успел закончить свою мысль, потому что в это время из палаток стали выходить другие солдаты, а быть зачинщиками драки сержантам не хотелось.

— Потом закончим!

И, смерив Александра злобным взглядом, Киреев направился к палатке.

Ровно в восемь часов утра отряд из пятнадцати человек уже был построен младшим сержантом Штормом. Ребята ожидали последнего приказа, позволившего бы им приступить к выполнению боевого задания, к которому они все так долго готовились.

Денисов не заставил себя ждать. Он прибыл в сопровождении капитана Терехова сразу же после того, как Александр успел отдать последние распоряжения. Получив приказ от генерала Богданова, младший сержант отдал рацию рядовому Кочетову, исполнявшему в этом задании роль радиста, и встал в строй.

— Ну, что, бойцы, готовы? — спросил Денисов, осматривая шеренгу молодых ребят. — С этого момента командование в свои руки берёт младший сержант Шторм.

Он сделал паузу.

— Сейчас вы направляетесь к селению Юрал-Харби. Сразу же по прибытии доложите обстановку на месте и после этого получите дальнейшие распоряжения, — обратился Денисов к Шторму.

— Так точно, товарищ полковник!

— На связь выходить только в случае крайней необходимости и только с использованием специальных позывных!

— Так точно!

— В таком случае — удачи! Приказываю приступить к выполнению задания!

Младший сержант Шторм посмотрел на Денисова, затем на Терехова, как бы прощаясь, как будто виделся с ними в последний раз, и, отдав честь, он и его группа направились по узкой тропинке к зелёным зарослям, в которых через несколько секунд они исчезли из вида.

Полковник посмотрел полными горечи глазами на последнего бойца и тихо прошептал:

— Храни вас Бог, ребята…

Глава 3

— Аслан, они выслали отряд, — сказал молодой парень, одетый во всё чёрное. — К вечеру они будут здесь! Ты что, так и будешь сидеть, ничего не делая?

— Успокойся, Махмуд, — ответил мужчина, которому на вид было не больше тридцати пяти лет, так же облачённый в тёмные одежды. — Я знаю их планы на наш счёт.

— И что ты собираешься предпринять?

— Для начала, — заговорил Аслан после минутной паузы, — собери всех, а потом видно будет. Они только что покинули лагерь, у нас ещё есть время.

Молодой боевик покорно встал и направился к выходу из хижины, в глубине души сомневаясь в действиях своего старшего «брата».

Когда за Махмудом закрылась дверь, Аслан, вертевший до этого в руке маленький нож, резким движением руки метнул его в стену.

— Ох, уж эти русские, — прошептал он, глядя на ещё дрожащую рукоять ножа. — Посылать на задание ещё неопытных бойцов, одних, без старшего офицера.… Наверное, мне никогда этого не понять!

— Кирь, не уходи так далеко в сторону! — уже, наверное, в сотый раз позвал Шторм ефрейтора Чудова.

— Да чего ты так беспокоишься, Сань? Мы эту местность наизусть уже выучили, пока ходили туда-сюда последние четыре дня!

— Знаешь поговорку: «Бережёного Бог бережёт»? — обратился младший сержант к товарищу. — Так вот чаще её вспоминай, особенно сейчас!

— Так точно, товарищ младший сержант! Слушаюсь, товарищ младший сержант! — начал язвить Чудов.

Он спрыгнул с пригорка на тропинку, где шли солдаты, и поравнялся с Александром.

— Разрешите обратиться, товарищ младший сержант? А как вы думаете, товарищ младший сержант…

— Кончай паясничать, Кирь! — улыбнулся Шторм. — А то получишь несколько внеочередных нарядов за нарушение приказов своего командира!

И, хлопнув друга по плечу, добавил:

— И в наказание будешь до самого места назначения тащить наши вещи, в том числе и оружие! Всё оружие!

— А как же гуманизм? Где гуманное отношение к солдатам? — не унимался ефрейтор. — Я вас спрашиваю, товарищ младший сержант!

— В твоём случае гуманизм неуместен!

— Вот так, — простонал Чудов, улыбаясь от уха до уха. — Вот значит как, да? А ещё другом мне был! Ладно, всё равно мне уже терять нечего, как минимум пару нарядов я уже заслужил!

После этих слов ребята рассмеялись.

— Получается, я могу тебе прямо сейчас отдать свои вещи, — спросил у них Дима Козырев, глядя на Кирилла.

— Конечно, — смеялся Шторм. — И желательно те, что потяжелее!

— Ну, ты чудовище, товарищ младший сержант! — воскликнул Кирилл.

— Как такое могло произойти? Откуда узнали? — Денисов никак не мог поверить в то, что ему говорили. — Как?

— Я не знаю, но наши люди доложили именно так, — тихо проговорил Терехов. — Они ушли на юг. В десяти километрах к югу от Юрал-Харби есть селение Башлар, они теперь там.

Денисов встал из-за стола, где сидел до этого, и начал медленно ходить по кабинету, обхватив голову руками.

— Кто? Кто продал информацию о предстоящей операции? Ведь всё было засекречено!

— Я думаю, их нужно отозвать, товарищ полковник.

Денисов посмотрел на Терехова.

— Они доберутся до места к вечеру. От селения Юрал-Харби до той деревушки, куда ушли боевики, расстояние в несколько часов ходьбы. Я уверен, что эта местность не будет чистой! Ребята не смогут выполнить задание! Их срочно нужно отозвать!

— Никого мы отзывать не будем!

— Но они не выполнят…

Однако Терехов не успел договорить свою фразу, его перебил Денисов:

— Я помню, ты говорил, что они — элита. Так пусть доказывают это! Они все опытные солдаты, уже побывавшие в бою, потому их и отправили! К тому же, — он посмотрел на капитана, — у них есть Шторм. Ты прекрасно знаешь, что это значит. Они справятся с заданием!

— Я знаю, но риск слишком велик!

— Какая разница, где давать бой, в селении Юрал-Харби или в десяти километрах южнее! Все деревни одинаковые!

— Да, но подходы к ним разные! — не мог успокоиться Терехов. — Их нужно отозвать!

Денисов покачал головой:

— Нет! Это твои солдаты, как ты можешь сомневаться в них? Никто из них ни разу не подводил отряд! Они справятся!

Полковник посмотрел на товарища. Бледное лицо капитана говорило за него, он абсолютно не был уверен в отряде Шторма, но заставить командира изменить своё решение он не мог.

— Значит так, — продолжил Денисов, немного успокоившись и сев за стол. — Слушай мой приказ! Когда Шторм выйдет на связь, предупреди его о том, что планы изменились. Скажи, пусть идут на юг к деревне Башлар и действуют там согласно обстоятельствам. Но пусть они выполнят приказ несмотря ни на что! Это очень важно! На карту поставлено слишком многое, нам нужны эти полевые командиры! Ты меня слышишь, Терехов?

— Так точно, товарищ полковник!

— Вот и отлично! Всё будет хорошо!

Когда капитан закрыл за собой дверь, Денисов тяжело вздохнул. Его собственный голос звучал намного увереннее, чем внутренний, шептавший, что он допустил ошибку, не отозвав ребят назад.

Как и было приказано, вечером, когда Александр Шторм и его отряд приблизились к селению Юрал-Харби, рядовой Кочетов попытался связаться со штабом:

— Глаз-1, я — Сокол, приём! Как слышите?

После многочисленных попыток ему всё-таки удалось поймать нужную частоту, и из рации на другом конце провода послышался чей-то приглушённый голос:

— Сокол, доложите обстановку!

— Сань, это Терехов! — позвал Кочетов Шторма.

Александр отошёл от наблюдавшего за селением младшего сержанта Зубова и, взяв рацию у Максима, сказал:

— Это младший сержант Шторм. Приём!

— Шторм, доложите обстановку! — потребовал голос капитана.

— Мы прибыли к месту, ведём наблюдение, но… — Александр сделал паузу, посмотрев на Зубова. Тот отрицательно покачал головой, — … но что-то здесь очень тихо. Нет никаких признаков того, что в селении, кроме жителей, есть кто-то лишний. Не видно ни одного вражеского солдата.

В рации всё стихло, но молчание было недолгим.

— Я знаю.

— Что значит, вы знаете? — раздался вопрос Шторма, когда он, наконец, осмыслил, что ему сказал офицер.

Внимание его товарищей мгновенно переключилось на него.

— Что там? — спросил Киреев, подойдя ближе.

— Что значит, вы знаете? — повторил ещё настойчивее свой вопрос Шторм. — Я что, похож на дурака?

Терехов, по-видимому, хорошо понимал, что сейчас испытывал солдат, но, даже учитывая это, он не собирался терпеть того, чтобы его отчитывал младший сержант.

— По-моему, вы немного забываетесь, Шторм! — начал он. — Вы даже не лейтенант, чтобы разговаривать со мной подобным тоном. Вам понятно?

Пыл немного спал с Александра. Ефрейтор Чудов подошёл к товарищу:

— Что там, Сань?

Шторм посмотрел на солдата, а потом обратился к Зубову:

— Отставить наблюдение! Там никого нет.

— То есть как, нет? — возмутился Киреев.

Казалось, сержанты забыли свою неприязнь друг к другу. Александр взглянул на Вадима.

— Сейчас разберёмся. Глаз-1, приём! Как слышите?

— Слышу вас хорошо, Сокол! — отозвался Терехов на другом конце. — Новый приказ, товарищ младший сержант…

Но Шторм не позволил ему ничего сказать, перебив его своими вопросами:

— Что вообще происходит? Это что, новые позывные? Почему нас не предупредили?

— Отставить панику, Шторм!

— Панику? — начал выходить из себя Александр. — Вы говорите, панику? Тут пока ещё никто не паникует! Я хочу знать, почему всё изменилось?

— Молчать, товарищ младший сержант! — послышался крик Терехова. Наверное, его окончательно вывели из себя все эти вопросы. — Боевики ушли на юг, в другую деревню. В шести километрах от вас находится селение Башлар — они направились туда. Приказ полковника Денисова: продолжить выполнение задания!

— Продолжить выполнение…

— Да, товарищ младший сержант! Продолжить выполнение задания! Всё, связь окончена!

Шторм хотел ещё что-то сказать, но не успел, так как в рации всё зашипело, а надеяться снова связаться со штабом было просто бесполезно. Александр отдал рацию Максиму.

— Что там? — спросил его Вадим.

Тот молчал, пытаясь что-то разглядеть на соседнем дереве, а потом, глубоко вздохнув, сказал:

— В селении никого нет. Боевики ушли на юг.

— И что теперь? Мы возвращаемся назад? — поинтересовался Обухов.

— Был приказ продолжать выполнять задание. Идти на юг, к деревне Башлар и проводить операцию там. Ром, дай карту! — обратился Шторм к рядовому Орлову. — Чёрт! — выругался Александр. — Терехов не учёл одного: боевики явно не оставят дороги чистыми! Сейчас четыре… до наступления темноты у нас есть пять, если повезёт, шесть часов.

— Башлар… отсюда до этого селения несколько километров, — сказал Вадим, изучая карту.

— Мы не успеем, — перебил Киреева Чудов. — Как ты говоришь, дорога вряд ли будет чистой. Нам придётся двигаться медленно, чтобы не тратить время на очистку территории на обратном пути.

— За нами вышлют вертолёт, когда всё будет сделано, но всё равно ты прав, рисковать не стоит! — ответил Шторм.

— Придётся действовать ночью, — выдвинул предположение Орлов. — Иначе никак!

Все молчали.

— Ночью так ночью! — нарушил тишину Вадим. — Или вы испугались, товарищ младший сержант? — посмотрел он с вызовом на Александра.

Шторм поднял глаза от карты. Их взгляды встретились.

— Генерал Богданов сделал большую ошибку, когда назначил главным такого слюнтяя, как ты! Только умеешь что…

Но Киреев не смог закончить, потому что мощный кулак Шторма, просвистев у лица Вадима, свалил его с ног. Киреев, не ожидавший этого, упал на землю, но быстро пришёл в себя и, встав на ноги, хотел было уже нанести ответный удар, но его товарищи не позволил ему этого сделать.

Сдерживая обоих сержантов от назревавшей уже несколько дней драки, Чудов произнёс:

— Тихо! Спокойно! Да что с вами, в конце-то концов!

Александр расправил плечи, освободившись от рук Козырева и Орлова.

— Всё нормально, Кирь.

Затем он обратился к Вадиму, который потихоньку тоже стал остывать и приходить в себя:

— Это была твоя сдача.

С этими словами он направился к Кочетову, который стоял с картой в руке. Развернув бумагу, Александр посмотрел на изображённую на ней местность.

От селения Юрал-Харби до Башлар было, как и сказал Терехов, километров шесть, не меньше. Но помимо этой деревушки на карте значились ещё четыре селения, располагавшиеся примерно на таком же расстоянии от того места, где находились сейчас солдаты.

Хотя капитан Терехов сказал, что боевики ушли именно в деревню Башлар, а его источники никогда не ошибались, Шторму что-то подсказывало, что если они сейчас пойдут на юг, то ничего хорошего из этого не выйдет: они лишь потеряют время, которого и так было совсем мало.

Александр изучал другие четыре селения. Он никак не мог выбрать.

— Как в школе, ей-Богу!

— Что? — спросил его подошедший к нему младший сержант Зубов.

Но Шторм, ничего не отвечая, продолжал внимательно смотреть на карту. Антон хотел ещё что-то спросить, но его остановил Чудов, который успел подойти к товарищам, стоявшим у небольшого клочка бумаги.

Одно из селений — Шали — находилось немного севернее Юрал-Харби. От него до ближайшего города было километров тридцать, но мысль о том, что боевики направятся туда, была сразу же исключена из списка Шторма. Значит, они должны были скрыться в местности, которая лежала между. Но именно это и заставляло Александра колебаться. Лес — это совсем не то место, где будут прятаться горные люди! Это просто не их стихия. А хребет, длина которого составляла всего лишь один километр, был плохим убежищем, где можно было скрыться в случае отступления.

Гушлар…. Его расположение было более удобным с географической точки зрения. От него до города простирались леса примерно на расстоянии сорока километров. Но лес… снова этот лес!

Деревня Аралби мало чем отличалась от селения Гушлар, но она лежала западнее, а единственный выход из неё вёл к городу, где находились большей частью русские солдаты. Вдобавок ко всему, все дороги в этой местности очень часто патрулировались, и идти туда значило подписать себе смертный приговор своими же собственными руками.

А вот последним местом, где задержались глаза Шторма, была деревенька Хатур. Это было просто идеальное место для укрытия! За его пределами стеной стояли деревья на расстоянии километра, а дальше раскидывались бесконечные горы. Об этом можно было только мечтать!

Шторм по-прежнему стоял и смотрел на карту.

— Что ты пялишься на неё, как баран на новые ворота? — огрызнулся Вадим, когда подошёл к младшему сержанту. — Никогда в своей жизни карт не видел? Пошли на юг! Собирайтесь!

Солдаты начали было шевелиться, но их остановили слова Шторма:

— Я разве отдал какой-то приказ?

— У нас времени осталось всего — ничего, а ты стоишь и влюбляешься с этим клочком бумаги! — заорал Киреев. — Был приказ: идти на юг!

Александр в последний раз посмотрел на карту, и по выражению его лица было видно, что он принял какое-то решение.

— Мы идём на восток, — сказал вдруг он.

— Куда? — переспросил Вадим. — На восток? Ты стал путаться в сторонах света, товарищ младший сержант?

— Мы — идём — на восток! — отчеканил каждое слово Шторм.

— Сань, — начал Кирилл, — приказ был совсем другой! Ты же не хочешь…

— А мне плевать на то, какой был приказ! — перебил его тот, направляясь к своим вещам. — Они там, а мы здесь!

— Но, Сань, — поднялся на ноги рядовой Орлов, — ты же не хочешь проблем, как в прошлый раз?

Александр поднял рюкзак и, взяв в руку автомат, сказал:

— Начнём с того, что приказ изначально был идти сюда, к Юрал-Харби, и только потом он изменился. Если они начальники и могут менять планы, то я тоже могу это делать, так как здесь я командир! К тому же Денисов разрешил действовать по обстоятельствам. Вот мы и действуем по обстоятельствам, только не в пользу приказа нашего любимого капитана Терехова! Если он хотел командовать, шёл бы с нами! Но нет, он предпочёл сидеть там, в безопасности, а на смерть послал нас — элиту, как он выразился! Так пусть получает эту элиту такой, какая она есть! Всё, этот вопрос больше не обсуждается! — закончил парень.

Он окинул взглядом солдат, которые стояли, не двигаясь, и смотрели на него такими глазами, как будто перед ними выступал сам президент и говорил о том, как это важно для каждого гражданина любить и уважать свою страну. Однако когда Александр двинулся на восток, никто из них не пошевелился. Шторм сделал пару шагов и, когда понял, что все стоят, развернулся и сказал:

— Отдаю командование в руки сержанта Киреева. Ты же этого хотел, да? — обратился он к Вадиму. — Можете идти на юг. Я иду к селению Хатур! Кто со мной, пошли, остальные — вперёд за сержантом!

Он посмотрел на солдат и, развернувшись, стал медленно удаляться. Кирилл взял свои вещи и пошёл за другом.

— А, в первый раз, что ли, приказ нарушаем! Сань, подожди! Я иду с тобой!

Переглянувшись, ребята собрали вещи и направились за Александром.

— Вот и отлично! — прошептал Шторм, когда понял, что его отряд в полном составе следует за ним. — Теперь будем надеяться, что я не ошибся.

— Сань, а насчёт командования, ты правду сказал? — спросил друга ефрейтор Чудов, когда они немного оторвались от остальных.

— Ага, сейчас! — улыбнулся Шторм. — Скорее яблони на Марсе зацветут, чем я позволю Кирееву командовать!

— Ну, ты и жмот! — засмеялся Кирилл.

— Они пойдут к Башлар и, думая, что мы там, не будут нападать ночью. Устроят ночлег и начнут действовать на рассвете. У нас ещё много времени, чтобы расправиться с ними, — говорил Аслан, когда все его товарищи были в сборе.

Селение Хатур, куда они ушли, приняло их не очень дружелюбно. Мирные жители не хотели военных действий на своей территории, но идти против группы крепких мужчин с оружием в руках никто не решался, поэтому они все покорно приняли боевиков у себя и молились, чтобы те не задержались у них надолго.

— Почему ты так уверен, что они пойдут на юг? — спросил Али.

— Ты прожил тридцать лет, но, видит Аллах, ты глупее, чем обезьяна, — когда Аслан закончил говорить, раздался смех. — Ничему не научился!

Немного помолчав, он продолжил:

— В каждой стае есть шакал, который с виду как и все, но на самом деле…

— Среди нас есть предатели? — насторожился Махмуд. — И ты знаешь, кто это?

— Нет, — спокойно ответил Аслан. — Но я не беспокоюсь по этому поводу. Как видишь, обстоятельства всегда можно повернуть так, чтобы исход игры сложился в нашу пользу. Наши же противники сами и помогают нам! Кстати, проверь, как там девчонка. Её дяде наверняка уже сообщили об исчезновении. Она нам очень нужна!

Махмуд вышел из помещения.

— Русские думают, что мы ушли на юг, допустим, — заговорил Али, — но с чего ты взял, что они не будут действовать под покровом ночи?

— Да потому что русское командование отправило на это задание молодых ребят, зелёных юнцов! Ни одного офицера нет! — ответил Аслан. — А дети не любят играть по ночам, какими бы храбрыми они не были!

И снова раздался смех боевиков.

— Интересно, их родители успели попрощаться со своими любимыми сыночками? — сквозь смех спросил Хасан, и в его глазах загорелись те искорки, которые обычно видит загнанный зверёк в глазах голодного хищника.

Он не задавал этот вопрос своим братьям, и даже риторическим его нельзя было назвать. Скорее всего, это было похоже на шутку, которая была понятна только таким людям, как Хасан, на чьём счету было больше двух десятков смертей молодых русских солдат.

Шторм и его группа добрались до селения Хатур к восьми часам вечера. Расположившись на безопасном расстоянии, младший сержант Зубов начал наблюдение за деревней.

— Ну, что? Что ты там видишь? — спросил у него сержант Киреев.

Немного помолчав, продолжая наблюдение, Антон посмотрел на товарища и сказал:

— Саня был прав. Они здесь и… — он сделал паузу.

— И что? — вопросительно посмотрел на него Вадим.

— И, похоже, они даже не подозревают о том, что мы можем находиться рядом, — закончил фразу Зубов.

— Ещё бы! — ответил Шторм. — Они думают, мы в Башлар, куда и приказывал идти нам Денисов. Оказывается, и высшее начальство может владеть неверной информацией. В этом и заключается трагедия, — он тяжело вздохнул. — Все и всё продаётся, нужно только правильно назначить цену.

— Стойте! — вдруг раздался голос Кирилла Чудова. — Там что-то происходит. Сань, посмотри!

Шторм взял свой бинокль и, поравнявшись на земле вместе со своим другом, начал смотреть в том направлении, куда указывал ефрейтор.

— Да, действительно, очень интересно, — сказал Александр, отдавая бинокль Зубову и вставая с земли.

— Что тебя снова не устраивает? — спросил его Вадим.

— В деревне суета, они как будто собираются куда-то, готовятся к чему-то, — начал младший сержант Зубов, — но в то же время никого из главных не видно.

— Антон прав, — поддержал его Шторм. — Хотя это больше похоже на обычную потасовку с мирными жителями, наверное, кто-то разозлил непрошенных гостей.

И в подтверждение его слов, раздались несколько выстрелов. Поднялся крик, а затем всё снова стихло.

— Итак, бойцы, — сказал Александр, — наша главная задача: нейтрализация противника любыми средствами и захват полевых командиров.

Он сделал паузу, а затем улыбнулся:

— Денисов должен будет гордиться нами!

Покидая лагерь, они прекрасно знали, что от них требовалось. За два дня каждый почти наизусть выучил то, как он будет действовать и вести себя во время операции, поэтому проблем с расстановкой сил на новой местности не возникло.

— Я думаю, что каждый сможет защититься и не дать себя любимого в обиду, — говорил Шторм, глядя на своих товарищей.

Хотя эти слова были произнесены с иронией в голосе, солдаты понимали, что этот бой может оказаться последним для кого-то из них. Последним.… Это слово казалось таким зловещим, но отступать было поздно и некуда!

— Думайте о том, кто будет перед вами, ваши товарищи смогут справиться и без вашей помощи, — продолжал Шторм. — Каждый из вас уже был в бою и знает, что это просто бесполезно пытаться воевать за двоих. Местом общего сбора будет крестик!

Солдаты сначала не поняли, что имел в виду Александр, говоря эти слова. Когда они подняли глаза и посмотрели на него, тот улыбался.

— Кончай ты прикалываться! — ударил его по плечу Кирилл, улыбнувшись. — Где крестик, а может там, где нолик?

— Ну, я бы рад, — ответил Шторм, — но на карте нет нолика, поэтому, ефрейтор Чудов, придётся всё-таки собираться там, где крестик!

Все рассмеялись.

— А теперь серьёзно! — начал Александр. — Как только всё будет закончено, ждём друг друга у северного выхода из деревни не больше пяти минут. Затем ты, Макс, связываешься с Тереховым и вызываешь вертолёт. Когда он прилетит, все улетают, и если вдруг кого-то не будет, значит…

Шторм сделал паузу.

— Но я уверен, что будут все! Никто же не хочет здесь остаться и возвращаться домой пешком? — младший сержант посмотрел на товарищей. — Всё ясно?

— Чего уж тут не понять, — пробурчал рядовой Орлов. — Пробежал, руками-ногами помахал, сел в вертолёт и улетел.… А, может, и пешком ещё придётся.

— Вот и отлично! — бодро произнёс Александр. — Приступаем к выполнению задания! Занимаем боевые позиции и ровно через десять минут начинаем! Сверим время.

Офицеры сидели в полной тишине и смотрели на часы. От Шторма не было никаких известий с момента их последнего разговора.

Никто из них не говорил ни слова, да и что уж тут было обсуждать? Денисов знал, что должен был испытывать Шторм, когда ему сообщили о том, что приказ изменился. Ну, а Терехов сам слышал, как солдат отреагировал на это, когда разговаривал с ним по рации. Ещё бы! Любой на его месте повёл бы себя подобным образом.

Но ни полковник Денисов, ни капитан Терехов — никто из них не ожидал, что всё так изменится. А уж тем более никак не ожидали они тех событий, которые произошли спустя несколько часов позже после их молчаливого ожидания в кабинете.

Глава 4

Солнце было уже высоко. Оно нещадно палило и, казалось, сжигало всё, что попадало под власть его лучей. Кирилл открыл глаза. Он долго не мог понять, что случилось, и где он сейчас находился. Всё произошло так неожиданно и быстро…

Чудов попытался подняться, но боль в теле сковывала все его движения. Кое-как он всё-таки сел, тяжело дыша и держась за правый бок. Сил не хватало даже на то, чтобы осмотреться вокруг. И вдруг в знойной тишине Кирилл услышал слабый звук, больше похожий на приглушённый кашель. Он посмотрел по сторонам, пытаясь определить, откуда он исходил.

Метрах в десяти от себя около ручья Кирилл увидел солдата, который выполнял с ним это задание, но, кто это был, ефрейтор никак пока не мог разобрать. Чудов еле-еле встал и, едва передвигая ноги, медленно направился к нему. Спотыкаясь на каждом шагу, он подошёл ближе.

Боец лежал лицом вниз, поэтому Чудов не сразу узнал его. Он опустился на колени и попытался перевернуть раненого на спину. Раздался слабый стон.

— Саня, это ты! — воскликнул Кирилл, и тут же его взгляд упал на кровавое пятно на правом боку под ребром.

— Киря, — попытался улыбнуться Шторм, но его лицо исказилось гримасой боли. — А… а где остальные?

— Они улетели, как ты и приказывал. Я видел, как вертолёт поднимался в воздух. Ну, ничего! Мы сейчас тоже пойдём — той дорогой, которой пришли.

Шторм попытался вздохнуть:

— Меня тут немножко зацепило, — с этими словами Александр положил руку на свою рану, — так что я, наверное, никуда…

— Сань, — перебил Кирилл друга, — Сань, ты только держись, ладно? Твоя рана…

Ефрейтор попытался посмотреть, но стон друга помешал ему это сделать.

— Извини, извини! Сань, ты лежи, ладно? Не шевелись!

Глаза солдата бегали по близ лежащей местности. Он был в растерянности и не знал, как помочь Александру, чтобы облегчить его боль.

— Чёрт! — выругался Чудов. — Что же делать?

— Кирь, слушай. Я сознание теряю, — начал Шторм. — Ты… ты самое главное сам успокойся, слышишь меня? Слышишь?

Ефрейтор покачал головой.

— Молодец! А теперь… теперь послушай. Здесь… должна быть деревня. Ты… ты должен… — рука Александра безжизненно упала на землю.

Кирилл смотрел на своего друга, его глаза заблестели, и в первый раз за всё время службы там показались слёзы. Но то были слёзы не страха, не отчаяния и не унижения, то были слёзы солдата: солдата, готового отдать жизнь за своего товарища, который сейчас лежал на камнях, истекая кровью, и мог умереть в любой момент; слёзы друга, винившего себя за то, что не он попал под тот осколок несколько часов назад. А ведь он предназначался именно ему.

— Сань, держись! Только не умирай! Я найду эту деревню! — собрав все силы, ефрейтор встал на ноги и, взяв автомат, направился по камням к проторенной дорожке, ведущей в зелёные заросли.

Кирилл потерял счёт времени, он не знал, сколько шёл, но эти несколько минут показались ему целой вечностью. Ефрейтор был слаб, но он продолжал идти, ради своего друга, который сейчас лежал там, на этом солнечном пекле, совсем один и без защиты. Никто даже и подумать не мог о таком каких-то двадцать четыре часа назад.

На этом мысли его были прерваны звуками, похожими на ломающиеся ветки кустов. Удивительно, на сколько обостряются чувства человека, когда его жизнь находится в смертельной опасности! Даже усталость не может притупить инстинкты самосохранения. Чудов насторожился, он вскинул автомат и передёрнул затвор, приготовившись в любую минуту открыть огонь на поражение.

Звук приближался, и, когда Кирилл хотел было уже стрелять, из-за деревьев показалась девушка. Увидев солдата с оружием в руках, она остановилась, не смея сделать даже шага. Какую-то долю секунды они смотрели друг на друга, а потом она медленно начала двигаться назад, пока дерево не преградило ей путь. Ефрейтор на секунду растерялся. Его застали врасплох, потому что он никак не ожидал встретить здесь девчонку.

— Кто ты? — решил первым нарушить тишину Чудов.

Но она не говорила ни слова. Кирилла настораживало её молчание, он начинал терять контроль над собой. А вдруг это ловушка?

— Кто ты, я ещё раз спрашиваю? — перешёл на крик он.

Незнакомка испуганно дёрнулась.

— Я… нет…. Я… я ничего не сделала, пожалуйста… — её глаза заблестели, и чистая, как утром росинка на траве, слеза покатилась по её щеке.

Она не сводила глаз с автомата, наставленного на неё. Кирилл стал подходить ближе, оглядываясь по сторонам, явно ожидая непрошенных гостей. Но никого не было — всё было тихо, как и две минуты назад. Нигде не хрустнула ни одна палка, и ни одна веточка не шелохнулась. Чудов немного успокоился: значит, она была здесь одна.

— Тише, успокойся, — начал он. — Я не причиню тебе вреда, просто скажи мне, кто ты и что ты здесь делаешь.

Слёзы по-прежнему катились из её глаз, но говорила она уже спокойнее.

— Я убежала. Люди с автоматами…

— Боевики…

— Да…. Они меня похитили, угрожали… — она не закончила фразу и закрыла лицо руками.

Кирилл опустил оружие.

— Успокойся, не плачь! Сейчас ты в безопасности, здесь никого нет. Слышишь меня? Не плачь! Скажи мне, как тебя зовут?

Она подняла мокрые от слёз глаза и посмотрела на солдата:

— Катя.

— Вот и прекрасно, а я Кирилл! Послушай, Катя, мне нужна твоя помощь! Мне очень сильно нужна твоя помощь, слышишь? У меня друг… он… сильно ранен. Ты поможешь мне?

— Но я…

— Он умрёт, если ему не помочь! А я… я не справлюсь один. Ты же местная, да? Тебе, наверняка, травы какие-нибудь известны, а я в этом не разбираюсь.

— Я не местная, но я помогу. Я учусь в медицинском.

Чудов улыбнулся.

— Спасибо тебе! Идём скорее, я покажу, где он!

С этими словами ефрейтор направился туда, откуда он пришёл несколько минут назад. Только теперь он был не один, их было двое, и шансы на спасение друга увеличились в несколько раз, а, значит, появилась надежда на возвращение домой без потерь.

Пока они шли, Катя рассказала Кириллу всё, что знала о событиях, произошедших накануне вечером и этим ужасным утром. Из её рассказа он сделал вывод, что их отряд справился с заданием, и они вернулись назад, будучи уверенными, что ефрейтор Чудов и младший сержант Шторм погибли во время боевых действий.

«Всё было сделано так, как приказывал Саня, — думал Кирилл, пока они шли к месту, где находился раненый солдат. — Значит, они не будут нас искать. Почему же так несправедливо?»

За этими мыслями, сам того не замечая, он начал что-то бормотать вслух.

— Что ты говоришь? — переспросила Катя, явно не расслышав его слов.

— Я говорю, что мы уже пришли.

Вдруг Кирилл в панике стал смотреть по сторонам: Александра нигде не было, лишь кровавый след тянулся по камням к зелёным деревьям.

— Что случилось?

Но Кирилл ничего не ответил, продолжая судорожно сжимать автомат, не смея идти туда, куда вела кровавая полоса. И тут он услышал так знакомый ему сдавленный стон и бросился к другу.

Состояние Шторма ухудшилось, даже не имея медицинского образования, Кирилл понял это сразу же, как только подошёл к товарищу. Он начал бредить, а кровавое пятно на одежде стало ещё больше.

— Сань, как же ты меня напугал, — начал Кирилл, опустившись на колени рядом с ним, но тот его не слышал, по-прежнему продолжая часто дышать.

Чудов оторвал кусок от своей куртки и бросился к ручью. Вернувшись, он стал протирать лицо друга водой.

— Катя, он здесь! Иди сюда, скорее!

Она стала медленно приближаться к месту, где ефрейтор пытался помочь бредившему бойцу. Опустившись на колени рядом с ним, Катя посмотрела на рану. Она действительно не была смертельной, но солдат потерял много крови и был слаб. Она боялась, что могло пойти заражение, и тогда шансов на жизнь у него осталось бы мало. Но, как она поняла, пока об этом говорить было рано.

— Ну, что там? — тихо спросил Кирилл.

— Ничего хорошего: он потерял много крови. И рана продолжает кровоточить.

— Почему?

Катя покачала головой.

— Я не понимаю. Неужели… — она осеклась на полуслове и попыталась убрать кусочки рваного материала с кровавого месива. Солдат на секунду замер, издав слабый звук, а потом часто задышал.

— Что? Что «неужели»? — забеспокоился Кирилл. — Ну, говори же, Катя! Не тяни!

Она побледнела.

— Кирилл, у него там внутри… осколок.

Ефрейтор посмотрел на неё широко раскрытыми глазами.

— Что? Как осколок? Нет, не может быть! Посмотри ещё раз, ты, наверное, ошиблась!

— Это правда! Такая рана не может кровоточить больше двух часов, если там ничего нет. Видишь, он не даёт дотронуться? Даже сквозь бред он чувствует боль.

— Но что же делать?

— Нужно вытащить осколок оттуда, иначе… он умрёт.

Катя положила руку не плечо Кирилла:

— Я постараюсь это сделать. Я учусь в медицинском, правда, практики у меня никакой, и без помощи я не справлюсь!

— Да, да, конечно, — сквозь затуманенное сознание говорил ефрейтор. — Я сделаю всё, что надо, всё, что ты скажешь. Даже своей кровью поделюсь!

Она улыбнулась:

— Надеюсь, до этого не дойдёт, но я приму к сведению твои слова. Нужно нащупать пульс.

С этими словами Катя потянулась к шее солдата, но как только её взгляд упал на его лицо, она резко отдёрнула руку.

Разумеется, она узнала его! Почти год прошёл с момента их последней встречи, но она помнила тот день так же хорошо, как и ночь, когда её «познакомили» с Владом Сизовым. Катя и не надеялась снова увидеть Шторма, но судьбе было угодно ещё раз свести их вместе. Для чего?

Она не сводила с него глаз: сейчас он лежал перед ней совсем беззащитный, и его жизнь находилась в её руках. Его лицо было в ссадинах, и на нём отражалась та боль, которую он испытывал. И вдруг ей стало так жалко его.… Тогда у торгового центра, она пожелала ему никогда не возвратиться из Чечни, из этого ада, и теперь, когда её желание стало исполняться, она почему-то была совсем не рада этому.

«Почему? И почему Кирилл так беспокоится за него? Неужели Шторм изменился? Нет, таких людей, как он, невозможно изменить!» Именно об этом думала Катя, когда её мысли прервал голос Чудова:

— Что случилось?

Она вздрогнула.

— Всё в порядке. Я… Просто он мне напомнил одного человека.

Кирилл перевёл взгляд с Кати на Александра.

— Он спас меня.… На самом деле это был мой осколок. Саня мне как брат, понимаешь? Я не могу позволить ему умереть…

— Надо развести огонь и вскивскипятитьу, чтобы промыть рану. Я поищу, чем можно будет хоть на немного притупить боль и облегчить его страдания.

К вечеру всё уже было готово для того, чтобы сделать Шторму своего рода «операцию в полевых условиях», так как состояние его с каждым часом становилось всё хуже и хуже.

— Сразу же после того, как младший сержант Шторм отдал приказ начинать выполнять задание, мы рассредоточились по периметру, заняв каждый свою боевую позицию. Все действовали слаженно и очень быстро. Мы подобрались максимально близко к деревне. Всё шло отлично, пока один из противников не выстрелил. Я не знаю, как это произошло… — сержант Киреев, который находился в кабинете Денисова и докладывал ему все подробности проведённой операции, замолчал и опустил глаза вниз, уставившись в пол.

Офицер тяжело вздохнул:

— Кто отдал приказ идти к этому селению?

— Младший сержант Шторм, товарищ полковник! Не знаю, по какой причине ему не понравилось селение Башлар, о котором говорил капитан Терехов, но в своём выборе он не ошибся!

— Как всегда нарушил приказ и оказался прав, — прошептал командир. — Продолжайте, сержант!

— Нашего появления никто не ожидал, потому что сначала началась беготня, а потом… потом паника прекратилась, и они стали давать нам отпор.

— Но, даже несмотря на это, вы выполнили задание! — наконец заговорил Денисов. — И снова не вышли на связь. Хотя чего уж там, младшему сержанту Шторму это вполне свойственно!

С этими словами он посмотрел на солдата:

— Кстати, а где он? Почему сам не явился с докладом? Ведь он же руководил операцией! Или что… — его перебили слова Киреева:

— Товарищ полковник, младший сержант Шторм… Он… Он…

Денисов застыл на месте и не сводил глаз с Вадима.

— Он…

— Ну, что он? Говори же!

Хотя продолжать уже смысла не было.

— Он погиб, — почти шёпотом проговорил Вадим. — Он и ефрейтор Чудов.

Полковник смотрел на солдата и никак не мог поверить в услышанное.

— Нет, не может быть! Шторм не мог погибнуть!

Он медленно опустился на стул.

— Я сам видел, — начал Вадим. Казалось, что каждое слово стоило ему громадных усилий. — Младший сержант и ефрейтор Чудов находились близко друг к другу. Они всегда держались вместе.

— Да, они были как братья, — устало прошептал Денисов.

— Шторм шёл впереди, а Чудов прикрывал его сзади: у них всегда так было. Но в этот раз ефрейтор вышел вперёд. Шторм что-то кричал ему, но тот не услышал. Тогда Александр побежал по направлению к Чудову и резко оттолкнул его в сторону. После этого… — Киреев замолчал. — После этого раздался взрыв, рядом со Штормом. И только потом, когда он упал, мы увидели того, кого заметил младший сержант перед тем, как попытался спасти Чудову жизнь. Там был парень с гранатомётом.

— Всё, достаточно! — отрезал Денисов. — Почему вы не забрали тела наших ребят?

Солдат не ожидал такого вопроса. Он на секунду растерялся, а потом посмотрел на полковника и ответил:

— Младший сержант приказал сразу же после выполнения задания ждать опоздавших не более пяти минут, а затем уходить, даже если кто-то не вернётся вовремя.

Офицер не сводил глаз с сержанта Киреева. «Шторм, как всегда, был прав, когда отдавал приказ, — думал он, — какой смысл ожидать мёртвых, если знаешь, что они никогда не вернутся». Однако никто не думал, что среди них могут оказаться Шторм и ефрейтор Чудов.

— Ну что, Шторм, тебя можно поздравить?

Терехов почти бегом влетел в кабинет к Денисову, не заметив стоявшего там Киреева.

— Сержант?

Несколько секунд капитан смотрел на Вадима, а затем перевёл взгляд на друга. В кабинете было тихо, никто не говорил ни слова.

— А… а где младший сержант Шторм? — наконец проговорил Терехов, но глаза полковника и выражение его лица объяснили капитану всё ясно безо всяких слов.

Он мог бы ещё усомниться, но тот факт, что в кабинете не было солдата, с которым он разговаривал несколько часов назад, лишь доказывал то, что ещё никем не было сказано.

— Сядьте, товарищ капитан, — сказал Денисов и, подождав пока Терехов выполнит его приказ, продолжил: — Младший сержант Шторм и ефрейтор Чудов погибли во время выполнения этого задания.

Он сделал паузу, как бы собираясь с мыслями.

— Все остальные бойцы живы. Боевики взяты в плен, правда, не все, но четверо из шести — это тоже большая удача. Одним словом, операция была проведена успешно.

Капитан смотрел на Денисова и не мог поверить его словам: двое его лучших солдат погибли, а он так спокойно говорил о том, что всё было хорошо?

— А Шторм? Чудов? Как быть с ними?

Терехов перевёл взгляд на сержанта Киреева:

— Где тела ваших товарищей, солдат?

Тот молчал.

— Где, я вас спрашиваю, товарищ сержант? Почему не вернулись?

— Успокойтесь, товарищ капитан! — вступился за парня Денисов, а потом обратился к Вадиму:

— Вы можете идти, сержант.

Когда за Киреевым закрылась дверь, Терехов дал волю своим эмоциям и чувствам:

— Почему они не вернулись за телами? Почему? Может, они были ещё живы! Что мы скажем их родителям?

Полковник не говорил ни слова, ожидая, пока капитан немного успокоится и придёт в себя. Когда Терехов замолчал, он сказал:

— Шторм сам отдал приказ не ожидать тех, кто отстал. И он был прав, потому что понимал, что в этой операции главным было — доставить боевиков живыми во что бы то ни стало! К тому же, — добавил Денисов, — Шторм знал, что вернуться без потерь с этого задания было просто невозможно! И в слово «потеря» он включал не только своих товарищей, а, в первую очередь, как ты знаешь, себя самого!

Уставившись в пол, Терехов молчал, так как полковник был прав: солдаты справились с заданием, и это было самое главное, причём каждый из них знал, на что он идёт. Но Александр… Разум капитана отказывался принимать это.

— Младший сержант Шторм должен быть представлен к награде. А так же ефрейтор Чудов.

Терехов поднял глаза на полковника:

— Кому они теперь нужны, награды эти? Разве они воскресят наших ребят?

Денисов смотрел на друга.

— Ты ещё заплачь, капитан! — начал он. — Мы живём в военных условиях! Мы воюем, а не в игрушки играем! А война, если ты ещё не понял, она такая: сегодня ты сидишь с солдатом, а завтра его уже, может, не будет в живых! И так изо дня в день!

Денисов почти перешёл на крик:

— А до тебя это дойти никак не может! Ты думаешь, мне не жалко этих ребят? Думаешь, мне плевать на них? Ошибаешься, товарищ капитан! Но если я буду оплакивать каждого солдата так, как это сейчас делаешь ты, то, поверь мне, Терехов, через пару недель я просто тронусь умом!

После этого словесного штурма в кабинете снова стало тихо. Первым заговорил полковник:

— И Чудов, и Шторм были хорошими солдатами, но наша жизнь на них не заканчивается. Они выполнили свой долг перед Отечеством, а мы выполним свой!

И, посмотрев на товарища, он добавил:

— Не вини себя во всём случившемся, Максим! Твоей вины в этом нет.

Глава 5

Когда солнце уже зашло за горизонт, и дневная жара сменилась ночной прохладой, Катя бросила у костра остатки от футболки Шторма, сплошь перепачканные кровью, и глубоко вздохнула:

— Вот, по-моему, и всё!

Кирилл посмотрел на неё испуганными глазами:

— Всё? Как всё?

— Я вытащила осколок, там ничего нет, и обработала рану, но его должен осмотреть доктор.

С этими словами она посмотрела на солдата.

— Но ты же…

— Настоящий доктор, Кирилл.

Чудов не сводил глаз с Кати. Она была права, но он понимал, что Александр никуда не сможет идти в таком состоянии, а тащить его на себе было невозможно: рана была глубокой, кровотечение, остановленное с таким трудом, могло возобновиться.

— Нет, — заговорил, наконец, Кирилл, — мы не можем сейчас идти. Нужна пара дней! За это время он придёт в себя и сможет двигаться сам.

Катя медленно встала и подошла к костру.

— Я не уверена, что за два дня он встанет на ноги. Такая рана.… Это невозможно!

Она обессилено опустилась на ветки, постеленные на земле и заменявшие кровать.

— Я отдохну немного, хорошо?

— Конечно! У тебя был сегодня трудный день. Хотя, впрочем, как и у всех нас.

Но этих слов она уже не слышала. Едва только её голова коснулась земли, глаза сами медленно закрылись, и Катя крепко уснула. Кирилл положил ещё пару сухих веток в огонь и, поднявшись на ноги, подошёл к другу.

Александр всё ещё продолжал часто дышать, но уже не бредил и, как понял ефрейтор, сейчас он просто спокойно спал.

— Ну, вот видишь, Сань, — прошептал Кирилл, положив руку ему на плечо, — а ты умирать собирался. Всё будет хорошо!

Чудов ещё раз посмотрел на Шторма и, убедившись, что всё в порядке, снова направился к костру, где спала Катя.

Она лежала на зелёных ветках, и яркие отблески огня плясали на её загорелом лице. «Она такая милая», — не сводя с неё глаз, думал Кирилл. И тут его внимание привлекли тёмные пятна на её руках. Они были повсюду: от локтей и до плеч. Он не мог понять, что это.

Кирилл тихонько встал и подошёл к Кате. Опустившись рядом с ней на колени, он провёл пальцами там, где были синяки. Но не успел он убрать руку, как она резко подскочила, и в глазах её было столько страха, сколько отчаяния когда-то в глазах Шторма.

— Нет! Влад, нет!

Кирилл не ожидал такого. На мгновение он опешил, но быстро пришёл в себя.

— Катя, успокойся! Это я, Кирилл.

И, прижав девушку к себе, он стал гладить её по голове.

— Это всего лишь сон.

Вырвавшись из объятий Кирилла, она села у костра на расстоянии от него. По её щекам текли слёзы. Кирилл молчал и не знал, что ему делать.

Неизвестно, сколько бы продолжалось это молчание, если бы не голос Шторма:

— Кирилл, — приглушённо прошептал Александр. — Кирилл.

Ефрейтор резко подскочил на ноги и бросился к другу.

— Я здесь, Сань.

Шторм открыл глаза:

— Пить….

Чудов улыбнулся:

— Да, Сань, я сейчас!

С этими словами он побежал к ручью и, зачерпнув там немного воды, вернулся назад. Кирилл помог другу приподняться и, поднеся воду к губам, стал медленно поить его.

Сделав пару глотков, Александр прошептал:

— Нужно связаться с Тереховым… тогда они будут нас искать.

— Тише, Сань. Мы свяжемся, обязательно свяжемся! Только сейчас ты лежи, не двигайся, ладно?

Но Шторм не унимался:

— Кирь, ты не понимаешь! Они улетели. Они не будут нас искать, потому что думают, что нас нет в живых. Нужно связаться со штабом!

— Сань, мы не можем сейчас идти! Ты очень слаб, твоя рана только закончила кровоточить.

— Да чёрт с ней, с этой раной!

— Нет, — покачал головой Чудов. — Два дня. Через два дня мы пойдём к ближайшему селению, не раньше! А теперь отдыхай, тебе нужно спать.

Кирилл слегка похлопал товарища по плечу и, встав на ноги, пошёл к костру. Александр, возмущённый своей беспомощностью, закрыл глаза и уже через пару минут погрузился в глубокий сон.

Когда Чудов снова вернулся на своё место, Катя по-прежнему сидела и не сводила глаз с пламени костра. Она уже не плакала, а на её лице застыла маска пустого безразличия. Никто из них не решался промолвить ни слова. Тишину нарушал только треск горящих веток. Наконец, Кирилл заговорил первым:

— Кто такой Влад?

Катя молчала.

— Я знаю, это не моё дело, и ты, конечно же, можешь не отвечать мне, но… — он осёкся и посмотрел на Катю, внимательно изучая каждую чёрточку её лица.

И тут, к его собственному удивлению, он снова заметил то, что было совсем не свойственно девушке. На её верхней и нижней губе были еле заметные красные пятна, похожие на запёкшуюся кровь.

— Тебя что, били? — вдруг выпалил Кирилл, пытаясь подавить растущее внутри возмущение.

— Это моё личное дело! Вы все одинаковые!

После этих слов Катя направилась к тому месту, где она спала. Для Кирилла её фраза так и осталась загадкой, так же как и то, что он увидел на её теле. Конечно, он мог объяснить эти следы тем, что девушка была в плену и могла получить их там, но имя Влад — не кавказское, и ни один из полевых командиров не мог его носить.

Сначала он гадал и пытался найти ответы, но тяжёлый день и усталость взяли своё, и через несколько минут его окутал глубокий сон.

Утром, когда солнце ещё не поднялось из-за горизонта, Александр открыл глаза. Он попробовал вздохнуть, но боль в боку не позволила ему насладиться горным воздухом.

«Хоть так», — подумал про себя Шторм.

После этого он попытался осмотреться по сторонам. Не поднимаясь, Александр бросил свой взгляд туда, где ещё вчера вечером горел костёр. Сейчас на том месте была кучка углей, которые всё ещё продолжали дымиться, но никакого тепла не давали. Рядом спал Кирилл. Его лицо было перепачкано кровью и сажей, а у правого глаза виднелась огромная ссадина. Рука ефрейтора лежала на автомате.

Александр улыбнулся и тихо прошептал:

— Это, конечно, всё очень хорошо, но, наверное, мне нужно встать.

С этими словами он согнул руки в локтях и, поставив их на землю, попытался приподняться, но боль помешала ему это сделать. Однако Шторм не сдавался. Он снова попытался сесть, но и в этот раз у него ничего не вышло.

Александр опёрся спиной на огромный камень и стал тяжело дышать, превозмогая боль в боку. На ткани, которая служила бинтом, проступила кровь.

— Чёрт! Как же больно!

И тут он услышал голос за своей спиной:

— Ты должен лежать. Тебе нельзя вставать!

Александр замер. Этот голос…. Он был таким знакомым! Столько раз он слышал его во сне! Восемь месяцев.… Восемь долгих месяцев, каждый день он жил надеждой когда-нибудь снова его услышать, хотя бы на секундочку, на одно мгновение, но чтобы это было не во сне, а на яву. И вот он дождался этого!

Тем временем незнакомка подошла ближе к Александру и, сев почти напротив него, сказала:

— Ты ещё очень слаб, тебе нельзя много двигаться. Может снова начаться кровотечение!

Шторм не сводил с неё глаз — он просто не мог поверить в то, что это на самом деле происходило с ним. Эта девушка, которая сидела сейчас перед ним, и которую он видел у торгового центра…. Она была здесь! И эти глаза.… Но они снова были полны страха. Почему? Чего она так боялась? Или, может быть … кого?

— Кто ты?

Катя, которая до этого изучала его лицо, тихо прошептала:

— Я.… Разве ты меня не узнаёшь?

Александр прекрасно помнил тот день, когда впервые встретился с ней, и хранил в памяти каждую деталь тех нескольких мгновений, но, сколько он не пытался, у него ни разу не получалось объяснить себе, откуда он её знал.

— Я видел тебя… — сказал он. — Ты плакала. И… просила помочь тебе, а потом, когда увидела меня, так испугалась…

Александр замолчал. Она тоже ничего не говорила.

— С того самого дня я каждый день, и даже ночь, видел твой образ. Твои глаза…

— Хватит! — резко прервала его слова Катя.

Она хотела было встать, но он остановил её.

— Подожди! Подожди, не уходи… пожалуйста!

Она замерла на месте, не зная, что ей делать: то ли уйти, то ли остаться вместе с ним.

— Не уходи, — снова, почти шёпотом, произнёс Шторм. — Прошу тебя.

И тут в её голове всплыли её собственные слова, когда она умоляла его друзей отпустить её, а сам он сидел в машине и даже не сказал ни слова. Не раздумывая больше ни минуты, Катя пошла прочь от того места, где лежал Александр, в глубь зелёных зарослей. Он смотрел ей вслед и не мог ничего сделать.

— Я должен с ней поговорить, — прошептал он и, превозмогая боль, начал вставать на ноги.

Пятно крови на его правом боку увеличилось, а дыхание стало частым и прерывистым. Едва он только поднялся на ноги и сделал шаг, как всё перед глазами поплыло, и он чуть было не упал на землю, но огромный камень, служивший до этого опорой, помог ему удержаться на ногах.

Кирилл, услышав странные звуки, резко подскочил и, вскинув автомат, приготовился стрелять, но, увидев друга, тут же бросился ему на помощь.

— Сань, зачем ты встал? Тебе нельзя!

— Та девушка! Она была здесь! Девушка, которую я видел!

Кирилл посмотрел на друга, и единственная мысль, которая пришла ему в тот момент в голову, была о том, что он снова начал бредить.

— Сань, давай ты ляжешь! У тебя опять кровь пошла.

— Ты не понимаешь, Кирь! Я жил ею одной все эти месяцы, и теперь она здесь! Я видел её! Мне нужно поговорить с ней!

Чудов кое-как заставил его лечь и, когда тот облокотился о камень, он закричал:

— Катя, ты где? У него снова кровь!

Шторм сидел и почти не дышал от боли.

— Катя! — не унимался ефрейтор.

Когда она показалась из-за деревьев, Кирилл бросился ей навстречу:

— У него кровотечение… он встал. И… и, по-моему, он снова бредит!

Катя взглянула на Александра, и та же волна жалости накатилась на неё, когда она впервые осознала, что раненый солдат был никем иным, как Сашкой Штормом.

Она подошла к солдату и, сев рядом с ним на колени, потянулась к ране. Александр открыл глаза.

— Сань, это Катя, — услышал он голос своего друга. — Она помогла тебе.

Солдат смотрел на неё и ничего не говорил. Она потихоньку стала разворачивать куски материи, которыми была перетянута рана.

— Кирилл, мне нужна вода, чтобы смыть кровь.

— Да, я сейчас!

Ефрейтор побежал к ручью. Вернувшись, он отдал Кате воду. Она стала аккуратно промывать рану Шторма. Его тело напряглось, но он не издал ни звука, пытаясь оставить боль в себе.

— Пожалуй, я вас оставлю, — сказал Кирилл. — Думаю, ты и без меня справишься, а я пока пойду, соберу дров и поищу что-нибудь нам на завтрак.

Чудов улыбнулся и, посмотрев на Александра, направился к зелёным зарослям, которые отныне стали местом, где они могли найти еду и тепло.

Когда он скрылся из виду, Шторм спросил:

— Почему ты боишься меня?

Руки Кати, которые до этого занимались его раной, на секунду замерли.

— Нет, — невпопад ответила она.

— Что «нет»? — переспросил солдат.

Он положил свою ладонь на ладонь Кати и тихо сказал:

— Посмотри на меня!

Она робко подняла свои глаза, и их взгляды встретились.

— Ты боишься, но только я не могу понять… почему?

Катя сидела, не двигаясь. Она дрожала, и её рука, находившаяся в ладони Шторма, лишь подтверждала его предположения.

— Ты испугалась тогда, и сейчас…. - начал Александр. — Восемь месяцев я днём и ночью спрашивал себя, почему она испугалась меня, но я никогда не мог найти ответа на этот вопрос. «Я даже не знаю её», — говорил я себе, но что-то подсказывало мне, что я ошибаюсь. Восемь месяцев я жил надеждой снова увидеть тебя, твои глаза.… Услышать твой голос. И… и, наконец, спросить, что тебя так пугает во мне или…

— Спроси у своих дружков, Шторм! — вдруг резко сказала она.

Александр опешил от этой фразы и от горечи, которой она была пропитана. А ещё больше его поразило то, что она знала его фамилию и его друзей, а, значит… значит, и то, чем он занимался до того момента, когда понял, что его жизнь разделилась на время «до» и время «после».

— Спросить у моих дружков? — он эхом повторил её слова.

— Да! Они тебе расскажут, как им было весело! А ты, — в её глазах появились слёзы, — а ты просто сидел в машине.

В голове Александра стали лихорадочно проноситься картины его гражданской жизни, но ни в одной из них он не мог запечатлеть образ девушки, которая сидела сейчас рядом с ним и почти рыдала оттого, что когда-то случилось, в чём был замешан он и его друзья из «прошлой» жизни.

И тут, где-то далеко в его подсознании, всплыли слова Эдика, который рассказывал, что они хотели развлечься с классной девчонкой. Он пообещал ему обеспечить свидание с ней в день его проводов, потому как в тот самый вечер, когда они встретили её в первый раз, он был здорово накачан спиртным и не мог присоединиться к ним.

Александр сидел и не мог сказать ни слова, ровно как и не мог поверить в то, что той девчонкой, про которую ему с такой страстью рассказывал Эдик, была она. По щекам Кати текли слёзы.

— А ты просто сидел в машине, — повторила она.

— Нет, — наконец произнёс Шторм, — нет! Я бы никогда, слышишь, никогда не позволил бы этого сделать!

Он стал напрягать свою память, чтобы вспомнить подробности того дня и вечера. Он помнил, как ему сообщили, что он будет служить в Чечне; помнил, как он и его товарищи поехали куда-то за город.… На этом воспоминания заканчивались. Потом было утро, головная боль, этот разговор с Эдиком, затем ещё что-то.… А вечером он встретил её!

— Я ничего не помню, — еле слышно прошептал Александр. — Я был пьян и спал, а о том, что случилось, узнал с их слов. Но… я не думал, что это была ты!

Наступила тишина. Первым её нарушил Шторм:

— Почему ты не заявила в полицию?

Катя подняла на него мокрые от слёз глаза:

— Они… Я убежала. В тот вечер ничего не случилось, и в полиции меня не стали бы слушать.

Александр облегчённо вздохнул — значит, ничего серьёзного не случилось тем вечером, только теперь он стал ещё больше ненавидеть своих «друзей» и то, чем он занимался.

— Не плачь… пожалуйста!

Шторм поднял руку и хотел вытереть слезинку на её щеке, но Катя уклонилась. Он на мгновение замер, а потом медленно опустил руку.

Действительно, на что он надеялся? Неужели она такая глупая, что после того, что случилось, при первой же встрече бросится ему на шею, даже если он скажет ей, что влюбился в неё, как пятилетний мальчишка? Это было глупо! Сейчас она считала его таким же мерзавцем, как и в тот день, когда они впервые встретились у торгового центра.

Требовалось время, но делать ещё один подарок судьба, по-видимому, не собиралась. Через пару дней они свяжутся со штабом, их заберут отсюда, и всё это забудется как страшный сон, как ночной кошмар. И снова она исчезнет из его жизни, возможно, даже навсегда!

Сердце Шторма сжалось. В первый раз он испытывал такое, в первый раз в жизни начинал понимать, что, кроме дружбы, есть ещё и нечто большее…. Нечто такое, что было совсем незнакомо ему до этого самого момента, и это было чувство любви! Любви настоящей — чистой и искренней!

— Ты можешь мне не верить, — начал Александр, отводя глаза в сторону, — но то, что я тебе сейчас скажу, это… это правда.

Катя посмотрела на него. Он почувствовал её взгляд на себе и, глубоко вздохнув, насколько позволяла рана, продолжил:

— В тот день, когда мы встретились с тобой.… что-то произошло, что-то изменилось во мне.

Он замолчал. Похоже, собирался с мыслями, но нужных слов найти никак не получалось.

— Я сначала не обратил на это внимания, но потом, отслужив пару недель, я пришёл к выводу: всё, что было у меня до армии, как бы сказать… всё это было неправильным: и друзья, хотя можно ли их назвать друзьями, и дела, которыми я занимался! Здесь, в Чечне, я по-настоящему понял, что именно должен ценить человек. Я обрёл новых друзей. Настоящих друзей, а не тех отморозков, которые были со мной до армии! Я через многое прошёл в учебке, чего другие просто не выдерживали, но я не сломался, понимаешь? И не знаю, наверное, это покажется тебе смешным и глупым, но…

Он снова сделал паузу, а затем тихо сказал:

— Но всё это я снёс только потому, что ты была со мной рядом, в моих мечтах. Ты была единственной, в кого я верил, и я умолял, умолял судьбу, чтобы она позволила мне хотя бы ещё один раз встретиться с тобой!

Александр улыбнулся краешком губы и замолчал. Катя не сводила с него глаз: неужели это говорил ей Шторм? Тот самый Шторм, для которого когда-то не существовало никаких правил и который жил лишь в своё удовольствие, наводя страх на молодое поколение своего города и создавая лишние проблемы поколению постарше.

Она молчала. Молчала не по тому, что не хотела ничего говорить, а, скорее, из-за того, что просто не знала, что ответить на такое признание. Ей было очень трудно принять всё сказанное им, но в глубине души что-то всё-таки пыталось встать на его защиту. Она пока не знала, какая её часть пыталась поверить Александру, но то, как он говорил, и то, что ему было трудно подобрать нужные слова — всё это не могло заставить быть её равнодушной.

— Скажи мне хоть что-нибудь, — наконец сказал солдат. — Только, ради Бога, не молчи! Скажи, что ты не поверила мне или ненавидишь меня, что угодно! Только чтобы я знал, что тебе не наплевать на мои слова. Пожалуйста, — тихо прошептал он.

Катя по-прежнему молчала и смотрела на свои руки, все перепачканные его кровью. Казалось, она боролась с чем-то внутри себя.

— Я не виню тебя ни в чём. Ты ничего не сделал. Это я всегда создавала себе проблемы: всегда оказывалась там, где мне не нужно было быть.

Катя вытерла лицо тыльной стороной ладони.

— Я всё делаю неправильно, а за свои ошибки надо платить. Только вот я не понимаю одного, почему я всегда должна расплачиваться с твоими друзьями?

Александр посмотрел на неё.

— Что ты такое говоришь?

Но она как будто не слышала его вопроса.

— Почему так происходит?

Он никак не мог понять, о чём она говорила. Друзья, снова его друзья! Неужели это так сложно: развязаться с прошлым и не вспоминать о нём больше никогда, забыть раз и навсегда? Неужели оно теперь постоянно будет преследовать его?

Шторм снова робко накрыл её ладонь своей. Но она никак не отреагировала на это. Неизвестно, как бы долго они сидели так, если бы не раздался голос Кирилла:

— Сегодня в нашем меню птичье мясо!

Александр резко отдёрнул свою руку от Катиной. Подойдя ближе, ефрейтор бросил у кострища приличную тушку взрослого ястреба. Шторм посмотрел на друга:

— Откуда?

Чудов улыбнулся:

— Откуда, откуда? Из леса, вестимо! — процитировал он строчку из стихотворения Некрасова. — Как ты?

Шторм пожал плечами.

— Как он? — обратился Кирилл к Кате.

Немного помолчав, собираясь с мыслями, она ответила:

— Лучше, как видишь!

— Что-то случилось? Я что-то пропустил?

Все молчали. Катя перевела взгляд с Чудова на Александра, а тот смотрел на своего боевого товарища, который по-прежнему ничего не понимал, но не решался повторить своего вопроса.

— Мы знакомы.

Брови ефрейтора медленно поползли вверх.

— Вы знакомы?!

— Да, Кирилл, — продолжила Катя. — В добавок ко всему, мы ещё из одного города.

Чудов посмотрел на Шторма:

— Ты не говорил, что среди твоих знакомых есть ангелы! Почему ты это скрыл от меня, а?

Александр улыбнулся:

— Извини, но ты никогда не спрашивал про ангелов.

— Неужели ты такой скромный, что даже сам не мог мне рассказать? Ведь я спрашивал, была ли у тебя девушка, но ты…

— Я не была его девушкой! И никогда не буду!

Кирилл растерялся: он никак не ожидал такой резкости. Только сейчас, увидев выражение его лица, Катя поняла, что произнесла последнюю фразу слишком многозначно.

— По-моему, я должен что-то узнать, вам так не кажется? Я же не дурак, я вижу, что что-то произошло между вами.

После короткой паузы, Чудов добавил:

— Когда-то.… Ну, что? Кто первый начнёт?

И Шторм, и Катя не говорили ни слова. Все трое сидели в тишине. Убедившись, что никто ему ничего не скажет, Кирилл медленно встал.

— Что ж, это ваше право! — тихо произнес ефрейтор и направился к птичьей тушке, лежавшей у костра.

Опустившись на колени, он стал ощипывать перья с ястреба, полностью погрузившись в свои мысли. Его мучил вопрос, что же такое скрывали те двое, и почему история их знакомства покрыта такой тайной?

Не трудно было догадаться, что Катя испытывала неприязнь к Александру, но вопрос «почему» остался для него открытым. А его друг, в свою очередь, как видно где-то в глубине души был рад этой встрече и, по-видимому, тогда у него не было никакого бреда, когда он в возбуждённом состоянии пытался сказать, что видел девушку, которая была ему очень дорога.

Девушка.… Но почему Александр никогда не упоминал о ней, пусть даже вскользь, хотя бы пару слов? Нет, он упорно скрывал все факты своей гражданской жизни! Неужели на это были такие веские причины? Причины, которые не позволяли излить душу даже самому близкому другу. А в том, что он был лучшим другом, ефрейтор не сомневался ни капельки.

Его мысли прервал голос Кати. Чудов поднял голову и увидел, что она стоит рядом с ним. Он был настолько занят своими размышлениями, что даже не заметил её присутствия.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Нет. Хотя… — Кирилл сделал паузу. — Пожалуй, я был бы тебе премного благодарен, если бы ты хотя бы два слова сказала мне, откуда вы знаете друг друга.

— Кирилл…

— Хорошо, хорошо, я понял! Нет, так нет. Я не настаиваю! Просто неизвестно, сколько мы здесь ещё пробудем… и я хочу сказать, что чувствовал бы себя намного лучше, если бы между нами было как можно меньше тайн, которые могут привести к разногласиям. Вот и всё!

— Я понимаю тебя…

— Понимаешь? — он поднял глаза на Катю. — Тогда почему вы молчите? Что так упорно скрываете? Неужели ваше прошлое — такой секрет, что я даже не могу узнать, как вы познакомились? Хотя бы это!

Катя молчала.

— Ладно, — наконец сдался Чудов. — Закрыли эту тему! В конце концов, я не имею никакого права что-либо требовать от тебя или от Сани. Это ваше личное дело!

С этими словами он поднялся на ноги:

— Да и вообще, это не так важно, кто мы такие и что было с нами до настоящего времени. Главное, мы остались живы! И единственное, о чём нам следует думать сейчас, — это как связаться с нашими и выбраться из этой дыры прежде, чем нас обнаружат боевики!

— Но я же вижу, что ты обиделся!

— Что ты как ребёнок, Катя, ей-богу! — вспылил Кирилл. — Я же сказал тебе, всё нормально. Проехали!

Он положил ощипанную тушку птицы на ветки, чтобы не испачкать её песком, и пошёл к ручью набрать воды.

Глава 6

— Я понимаю, что вы делаете всё возможное, но только результатов вашей работы я пока не вижу, — генерал Богданов медленно опустился в кресло.

Все присутствующие в кабинете молчали.

— И дело касается не только моей племянницы, но и двух солдат Российской армии! Причём ваших лучших солдат!

Денисов поднял глаза на Богданова:

— Солдаты, о которых вы говорите, товарищ генерал, погибли во время выполнения боевого задания.

— Если они погибли, это не значит, что можно бросить их тела на растерзание стервятникам! — повысил голос Богданов. — Лично вы видели их тела? Вы видели их мёртвыми?

— Нет, но их товарищи, находившиеся рядом с ними во время выполнения этого задания, видели, как…

— Они видели тела или же то, что солдаты упали после взрыва? — перебил Денисова генерал. — Это две разные вещи!

— После такого вряд ли кто-то смог бы остаться в живых.

Генерал Богданов внимательно посмотрел на полковника. Он никак не мог понять, почему человек, всего пару дней назад уверявший его, что младший сержант Шторм был лучшим в его отряде, сейчас даже не допускает той мысли, что он и его боевой товарищ могли выжить.

— Я понимаю, почему Вы хотите, чтобы мы вернулись за телами, — нарушил молчание Денисов. — Я получил полный отчёт от сержанта Киреева, и… В деревне не было русских гражданских, только местные, — тихо закончил полковник.

Богданов сверкнул глазами:

— Я получил послание от Аслана, он ясно дал понять, что моя девочка находилась у них.

После недолгого молчания он продолжил:

— Знаете, какой самый главный недостаток офицеров нашей великой Российской армии? Я не беру сейчас во внимание пессимизм и нежелание выполнять свои прямые обязанности, хотя это тоже очень важно!

Генерал сделал паузу.

— Самый главный недостаток заключается в том, что солдат как личность, как человек, в первую очередь, на самом-то деле никому не нужен. Живой он — хорошо, погиб, пропал — да ну и чёрт с ним! Придёт новое пополнение, среди которого можно будет найти дюжину таких Штормов и Чудовых, которые сменят прежних. И никому даже в голову не придёт: а вдруг эти ребята живы и надеются, что их начальство, в которое они свято верят, скоро найдёт их и поможет им! И самое страшное — они даже не догадываются, что о них уже давно забыли, на них наплевали и похоронили, даже не найдя тел и не предав их земле!

Генерал Богданов замолчал. После этих слов он подошёл к окну и устремил свой взгляд вдаль: туда, где на горизонте начинали собираться серые облака, предвещавшие проливной дождь, который стал такой редкостью в последнее время.

Все его мысли сейчас были заняты только одним — где находилась его единственная племянница. Она стала смыслом всей его жизни, после того, как умер её отец, и она осталась одна.

Не имея своих собственных детей, генерал Богданов боялся, что не сможет окружить её той заботой и любовью, в которой она в тот момент так нуждалась. К тому же, за его спиной была огромная практика общения с военными лицами, поэтому он даже представить себе не мог, как следует общаться с девушкой такого возраста, да ещё и в самый тяжёлый момент её жизни.

Но все его опасения были напрасны. Катя оказалась достойной дочерью своих родителей! Она не устраивала истерик и не разыгрывала из себя бедную сиротку. Конечно, она переживала смерть отца, потому что он был единственным близким человеком, которому она доверяла и делилась всеми своими тайнами после смерти матери. Часто по ночам, оставшись одна в своей комнате, она тихонько плакала, но, как только наступало утро, и она покидала свой маленький мирок, полный горя и печали, ничто на её лице не могло указать на то, что девушка провела очередную бессонную ночь.

Катя понимала, что теперь ей предстояло сделать важный выбор — остаться в своём родном городе совершенно одной наедине со своим горем или же принять поддержку со стороны своего двоюродного дяди и уехать вместе с ним в Ханкалу. Оставаться одной ей не хотелось.… Однако она решила, что школу закончит в своём городе, так как именно здесь прошло всё её детство, здесь были её друзья и родной дом. Но тогда Катя ещё и представить себе не могла, насколько это решение изменит не только её жизнь, но и жизнь молодого уличного хулигана…

— Мы сделаем всё, что сможем! — наконец первым нарушил тишину Денисов.

Генерал Богданов оторвался от своих воспоминаний и посмотрел на полковника.

— Я очень на это надеюсь. Это как раз тот самый момент, когда вы можете доказать, что не напрасно занимаете свою должность и носите своё звание! Я жду новых известий от вас как можно скорее.

После этих слов генерал Богданов медленно направился к выходу из кабинета. Прежде, чем за ним захлопнулась дверь, он успел бросить в сторону Денисова полный отчаяния взгляд.

Было уже около восьми часов вечера, и на горную местность потихоньку стали опускаться сумерки.

Состояние Александра значительно улучшилось: он уже мог самостоятельно вставать, но передвигаться без чьей-либо помощи ему пока было трудно. Катя старалась не оставаться с ним наедине, так как боялась, что он снова начнёт тот разговор, который был ей совсем неприятен. Ей было намного уютнее в обществе Кирилла, старавшегося теперь не задавать лишних вопросов. Но в глубине души Чудов по-прежнему надеялся, что его друзья всё-таки расскажут ему, что же такое случилось тогда в Угорске, и почему это до сих пор, спустя полгода, не даёт им обоим покоя.

— Ну, вот! — произнёс Кирилл. — На самом деле, не так уж и плохо оказаться вдали от цивилизации! По крайней мере, тут еда получше.

Александр поднял глаза на своего товарища. Смерив его взглядом, Шторм улыбнулся и тихо произнёс:

— Я думаю, что никто не будет против того, чтобы у нас в лагере завёлся доброволец, желающий снабжать всех бойцов мясом. Глядишь, и килограммы потерянные вернём к концу службы.

Катя посмотрела на парней и улыбнулась, впервые за несколько дней.

— Как твой друг, могу дать тебе ещё совет, — продолжил Александр. — Можешь прямо отсюда прихватить немного, чтобы офицеры оценили твои первоклассные охотничьи навыки. К тому же в этом случае они вдвойне будут рады нас видеть, потому что мы окажемся не только живыми и здоровыми, но ещё и еды с собой принесём.

Чудов, улыбаясь, смотрел на своего друга.

— Слушай, Сань! — вдруг сказал Кирилл. — Я тут поразмыслил немного и пришёл к выводу, что по возвращению мне медаль должны дать!

Шторм удивлённо посмотрел на него, глаза Кати так же не сходили с лица ефрейтора: она не могла понять, продолжал ли тот шутить или же он говорил серьёзно.

— На чём же основано такое интересное умозаключение! — улыбнулся, наконец, Александр.

— Нет, ну ты сам посуди! Тебя я спас, правильно?

С этими словами он стал загибать пальцы на правой руке.

— Задание я выполнил. Девушку от предполагаемых боевиков тоже я защитил! Ты же не мог, у тебя ранение и всё такое.

— Полагаю, от скромности тебе умереть не удастся! — тихо произнесла Катя, посмотрев на Александра и пытаясь понять, что думает на этот счёт он.

Однако его лицо оставалось совсем спокойным. Только краешек его губы слегка дёрнулся, и можно было уловить едва заметную улыбку. Он внимательно смотрел на своего друга в ожидании его очередного «гениального» вывода.

— Я, пожалуй, подкину такую идейку нашему дорогому капитану, — не унимался Чудов. — Он это обсудит с Денисовым…

Парень сделал паузу.

— Ну, а генерал Богданов, надеюсь, против не будет. Я ведь под твоим командованием находился, а ты у нас на хорошем счету, к тому же мы с тобой товарищи…

Катя вздрогнула, услышав фамилию, которую только что произнёс Кирилл.

— И ты думаешь, что я буду на твоей стороне? — спросил Александр.

— Ты, может, и не будешь, — ефрейтор расплылся в своей очаровательной улыбке. — Но вот Катя подтвердит мои слова!

С этими словами он посмотрел на неё, ища её поддержки.

— Перевес на моей стороне! — подвел итог Чудов. — Да и кто поверит солдату, который то и дело бредит во сне!

Вот этих слов Шторм стерпеть не смог, они стали последней каплей, переполнившей его терпение и желание рассмеяться во весь голос. Он схватил камешек, который лежал рядом с ним, и бросил его в сторону своего друга. Снаряд достиг своей цели с невероятной точностью. Оба парня разразились смехом.

— Как дети! — прошептала Катя. — Старшая группа детского сада!

— Нас осталось только в угол поставить, — улыбался Кирилл. — Но, принимая во внимание тот факт, что углов тут нет, придётся расходиться по разным кустам! Хромоножки — налево, красивые и здоровые — направо!

И снова раздался смех ребят, но в этот раз уже смеялись все трое.

— Это всё очень хорошо, — вдруг серьёзно сказал Шторм, — но нам нужно собираться в путь. Мы не можем постоянно сидеть на одном месте. Завтра, как только рассветёт, отправляемся.

— Но ты ещё слаб! Ты не можешь никуда идти!

Александр смерил Катю взглядом.

— Позволь, я сам буду решать, могу я идти или нет!

— Сань, она права!

— Я не могу лежать тут вечно! — вспылил Шторм. — Рана не заживёт, если её не осмотрит специалист! И сколько ты ещё сможешь ловить этих птиц?

Кирилл и Катя молчали, потому что им нечего было возразить — Александр был прав. Рана не была смертельной, но она была серьёзной, чтобы пускать её заживление на самотёк. Им повезло, что жар спал, и Шторм чувствовал себя довольно-таки сносно, хотя понять его истинное состояние было сложно, потому что он держал свою боль в себе, не выпуская её наружу.

— К тому же нас никто не будет искать! — сказал Александр. — Они видели взрыв, после такого никто бы не выжил, нам просто повезло, что удача в тот день решила посмотреть именно в нашу сторону. Если мы не свяжемся со штабом, ни о каком возвращении не может быть и речи. Нас если не убьёт голод, то группа боевиков точно рано или поздно обнаружит наше местоположение. Нужно идти к ближайшему селению, в котором есть связь с нашими.

Кирилл нахмурился, явно находясь под впечатлением от всего, что сказал его товарищ. Он медленно подошёл к костру, бросил в него ещё пару хворостин, и сел напротив друзей.

— Вот ты умеешь испортить настроение!

Немного помолчав, он посмотрел на Катю и добавил:

— Но всё равно медаль мне дадут!

И на его лице появилась всё та же озорная улыбка.

Александр молча смотрел на огонь, в его голове было полно мыслей. Он понимал, что был слишком резок, но другого выхода не было: его друзья не послушали бы его, продолжая настаивать на своём. Слишком уж они беспокоились за него…

Он уже давно не ребёнок, чтобы находится под такой опекой. Возможно, его решение выступать завтра было ошибочным, потому что он чувствовал, что всё ещё слаб и что ему будет тяжело идти, тем более не подавая вида, что каждый шаг стоит ему особых усилий. Но он уже принял решение и менять его не собирался.

Его мысли прервал голос Кирилла:

— Пойду соберу ещё дров! Иначе придётся сидеть до рассвета в полной темноте, а мне как-то не хочется стать ужином для диких зверей.

Катя вздрогнула: ей снова придётся остаться один на один с Александром, а этого допускать нельзя.

— Я помогу тебе! — сказала она. — Вдвоём мы сделаем это быстрее, чем ты один.

Чудов нахмурился.

— Тебе лучше остаться тут. Костёр вот-вот погаснет, к тому же Сане может что-то понадобиться.

— Я вполне могу сам за собой поухаживать!

— Нет! — отрезал Кирилл. — Сам будешь завтра всё делать, а сегодня будь добр сидеть и не выступать, иначе мы никуда не пойдём, а будем ждать твоего выздоровления!

Брови Александра поползли вверх:

— В таком случае тебе придётся меня привязать, потому что я не собираюсь торчать тут целую вечность!

Ефрейтор задумался, а потом, улыбнувшись, сказал:

— А это хорошая идея!

После этих слов он развернулся и направился в глушь зелёных деревьев. Когда звук шагов Кирилла стал неслышен, Шторм спросил:

— Ну?

— Что «ну»?

— Ты всячески стараешься избегать моего общества, не смотришь мне в глаза, не разговариваешь со мной без причины. Я так тебе противен?

Катя тяжело вздохнула. Началось…. Этого разговора она боялась больше всего.

— Ты ошибаешься. Мне абсолютно всё равно.

— Да неужели?

Катя посмотрела на парня.

— Да. Я просто всегда занята, поэтому тебе могло так показаться.

Александр улыбнулся краешком губы.

— Ты говоришь неправду! Уж прости меня за такую дерзость, но это так.

— Нет!

— Ладно, тебе виднее! Я больше не буду тебя ни о чём спрашивать, а то ты совсем перепугаешься. Если уж сейчас ты боишься оставаться со мной наедине, то что будет потом, мне даже предположить страшно!

Катя была немного удивлена таким умозаключениям. Она вовсе не боялась его, — что за вздор! — он находился не в том состоянии, чтобы мог причинить кому-либо вред, особенно ей. Если все его слова были правдой, то об этом просто не могло быть и речи. В её нежелании оставаться с ним наедине было что-то другое, и это не было призрением или страхом, как он думал. Всю ночь она пыталась бороться с кошмарами, но это были совсем не обычные страшные сны, которые преследовали её после «общения» с Владом. В них она бежала не от плохих парней, а от самой себя и от тех чувств, которые могли пробудиться внутри неё.

Александр заставил её вернуться в тот день год назад…

Сколько времени они тогда провели вместе? Две минуты? Три? Однако он помнил все мельчайшие подробности той короткой встречи. Как такое могло быть? Неужели она и правда произвела на него такое впечатление? Катя не верила в это. Как тот, кого считали угрозой для всего города, мог влюбиться в такую девушку, как она — незаметную, скромную, тихую? В ней не было ничего особенного, что могло бы привлечь внимание уличного хулигана, а тем более разбудить в нём такие чувства, о которых он ей говорил.

Но его глаза не могли солгать, ведь недаром говорят, что они являются зеркалом человеческой души, а в них она увидела шквал чувств, переполнявших солдата: горечь, тоску, раскаяние, восхищение и…. Она попыталась прогнать прочь эту мысль от себя, но было поздно. Любовь…. Он был безумно влюблён, и скрыть это ему не удавалось, да и вряд ли он хотел это делать.

И что было самое страшное во всём этом, Катя сама понимала, что испытывает к нему не только ненависть, как ей всегда казалось. Ненависть ушла в тот самый момент, когда она увидела его лежащим на камнях и истекающим кровью с ужасной раной на боку. И это была не жалость, потому что жалость не могла заставить провести её бессонную ночь, думая о солдате, спящем в нескольких метрах от неё.

Кате и до этого доводилось видеть раненых бойцов, но ни один из них не стал причиной того, что с ней сейчас происходило. Иногда она проклинала Александра, пытаясь стереть из своей памяти тот день, те несколько мгновений, проведённых вместе, а иногда ей ужасно хотелось подойти к нему, провести своей рукой по лицу, покрытому ссадинами и царапинами, вдохнуть его запах, и не оставлять солдата ни на минуту, пытаясь облегчить ту боль, которая переполняла его измученное тело. Столько новых ощущений, столько противоречий боролись в ней, не давая покоя ни днём, ни ночью.

— Хочу пить, — голос Шторма отвлёк её от размышлений.

— Я сейчас принесу.

— Нет, я сам. Надеюсь, что ни к каким трагическим последствиям это не приведёт.

— Как? — растерялась она. — Тебе нельзя вставать.

— Да? И кто же мне запретит? — мягко спросил он. — Мы собираемся завтра выходить, а я ещё ни разу полноценно не двигался, благодаря вашей чрезмерной с Кириллом опеке. Такое впечатление, что меня не просто ранило, а парализовало ноги, раз вы категорически запрещаете мне на них подниматься.

— Что ты такое говоришь? — испуганно произнесла Катя.

— А если нет, то позволь я хоть что-то попытаюсь сделать сам без чьей-либо помощи или заботы, хорошо?

Она глубоко вздохнула.

— Вот и отлично!

С этими словами Александр упёрся локтями в камень, находившийся за спиной, и, собрав все силы, попытался встать на ноги. Катя молча наблюдала за его действиями. Несмотря на все её протесты о том, что два дня — слишком маленький срок, чтобы оправиться от такого ранения, как это, Кирилл был прав. Шторм набрался сил, однако их всё ещё было недостаточно. Он медленно поднимался, пытаясь скрыть, что это причиняло ему боль. Оказавшись на ногах, он посмотрел на Катю и улыбнулся:

— Ну вот, а ты боялась.

Он вздохнул и сделал первый шаг. Ох, как он ошибался, когда думал, что сможет спокойно передвигаться. Ходить самостоятельно теперь было куда более сложно, чем он предполагал. После того как первые движения были сделаны, Александр сказал:

— Я же говорил, что смогу это сделать!

— Замечательно, но, может, ты больше не будешь пытаться доказывать свою самостоятельность и присядешь?

— Ты ошибаешься! Я очень хорошо себя чувствую. Подожди, я сделаю ещё пару шагов.

Он двинулся с места. Всё шло хорошо, но в тот момент, когда он собирался сделать последний шаг, его повело в сторону, и он чуть было не упал. Катя вовремя пришла на помощь.

— Я же предупреждала тебя!

Она аккуратно позволила ему опереться на своё плечо, тем самым дав возможность удержаться на ногах.

— Я сам, мне не нужна помощь!

— Прекрати! Ты ведёшь себя как маленький ребёнок.

Александр смотрел в её тёмные глаза, которые он так часто видел во сне, и не мог больше оказывать сопротивление. Выпрямив спину, он продолжал тонуть в бездонной темноте.

Катя внимательно изучала его лицо. Только сейчас она заметила, каким привлекательным он был. Широкий лоб, чёрные волосы, правильный нос, карие глаза…. Он излучал такую тёплую энергию, которой, казалось, заряжал всё, что находилось в этот момент рядом с ним. Ей было приятно ощущать прикосновение его руки на своей спине. И снова она почувствовала искушение прикоснуться к нему.

Шторм не понимал, какая сила заставила его сделать то, что произошло в следующее мгновение, но он медленно стал приближаться к губам Кати. Он боялся обидеть её своими действиями, но его как магнитом тянуло к ней. Расстояние между ними сокращалось. Она не оказывала сопротивления, просто неуверенно и растеряно продолжала смотреть ему в глаза.

Когда его губы наконец нежно коснулись её губ, волна страсти захлестнула девушку. Всё существо наполнилось необычайным теплом, которое струилось по каждой клеточке её тела. Александр осторожно, как будто её жизнь зависела от его действий, вкушал запретный плод, о котором он даже не мог грезить не только на яву, но и во сне.

Когда чары волшебного забытья рассеялись, Шторм посмотрел на Катю. Её глаза всё ещё были закрыты.

— Я…. Прости меня….

Сначала слова звучали как сквозь сон, но потом она стала приходить в себя.

— Ты….

— Мы истребили не только всех птиц в округе, но и все дрова сожгли, — раздался голос Кирилла. — Надеюсь, завтра мы свяжемся с нашими, потому что….

Он замолчал на полуслове. Несложно было догадаться, что тут произошло в его отсутствие. Катя опустила глаза и отошла в сторону, позволив Александру стоять на ногах самостоятельно. Её лицо стала заливать краска. Проглотив комок, застрявший в горле, Шторм сказал:

— А мы… э… ходим!

Ефрейтор удивлённо вскинул брови:

— Ходите?

— Да, я тут двигаюсь вот. Разминаюсь….

Катя едва сдержала смешок, а Чудов расплылся в улыбке.

— А-а, ну, я так и понял! Честно говоря, хорошо, что я ушёл, а то что-то мне совсем не хочется двигаться так, как двигались тут вы!

Александр улыбнулся. Он посмотрел на Катю, которая всё еще не решалась поднять глаза, делая вид, что она что-то рассматривает под ногами.

— Ну, я так понимаю, ты уже закончил разминаться, да? И мы можем начать наш скромный ужин?

— Да, всё уже. Пожалуй, пойду-ка я присяду.

Он медленно пошёл к тому месту, где лежал огромный камень. Подойдя к лежаку из веток, солдат медленно опустился на колено, а потом принял сидячее положение.

Катя тем временем уже успела прийти в себя, и теперь помогала Кириллу разделывать тушку птицы, оставленную для вечерней трапезы. Чудов с трудом сдерживал себя оттого, чтобы снова не начать расспросы. Но он знал, ответов на них не дождётся, по крайней мере, сейчас, но сдаваться он не собирался, это было не в его правилах, особенно после того, что он увидел несколько минут назад.

Когда еда была приготовлена, все трое сели у костра. Возможно, это была их последняя ночь, проведённая в лесу, и каждый хотел оставить от неё только хорошие воспоминания. По-другому и быть не могло! Они ели в полной тишине, не глядя друг на друга, лишь изредка поднимая глаза, чтобы посмотреть на огонь.

Как только с ужином было покончено, Кирилл подбросил ещё немного хвороста в костёр и приготовился к ночному дежурству. С самого первого дня как они оказались там, он каждую ночь выполнял роль часового. Опасность быть обнаруженными вооружёнными боевиками была слишком велика, и ефрейтор не хотел рисковать, к тому же Александру в любой момент могла понадобиться его помощь.

Глава 7

Прошли уже больше двух часов, как Кирилл молча сидел у костра, вспоминая дом и родителей. Почти год он не видел их. Наверняка, мама сильно изменилась, ведь она очень не хотела, чтобы её сын шёл в армию, а известие о том, что он будет отправлен в Чечню, чуть не стало причиной сердечного приступа. Отец, напротив, воспринял это как само собой разумеющееся, потому что был уверен, что вырастил достойного сына, и тот непременно вернётся домой живым и невредимым. К тому же обстановка на Кавказе была более или менее спокойная, сводки о боевых действиях не сообщали об очередных междоусобицах и конфликтах, поэтому Кирилл, ни о чём не беспокоясь, подчинился судьбе.

И он ни разу не пожалел об этом, хотя бы даже по тому, что нашёл в учебке, куда его определили на первые четыре месяца службы, хорошего боевого товарища и замечательного друга, за которого бы он без колебания отдал свою жизнь. Но, к сожалению, по воле рока собой рисковал не Кирилл, а Александр, но ефрейтор в любой момент был готов повторить его поступок.

С самого первого дня они держались вместе, приходили на выручку друг другу, и однажды, когда Чудов почти сломался после очередного «урока» сержантов в учебке, именно Шторм подставил ему своё плечо. С того момента парни стали как братья.

Кирилл часто рассказывал Шторму о своих родителях, о друзьях, о девушках, с которыми общался, вспоминал забавные случаи, и они вместе смеялись над ними, но узнать у друга детали его гражданской жизни ему так и не удалось: тот упорно отмалчивался и никогда не говорил о том, чем занимался. Чудов сгорал от любопытства, а после того, что произошло несколько часов назад, он просто места себе не находил.

Вдруг он услышал голос Александра:

— Не спишь?

— Я вроде как на дежурстве, — улыбнулся Кирилл, — никак не могу, даже если бы захотел. А ты почему проснулся?

Шторм пожал плечами:

— Я и так много спал, пока был без сознания, теперь не хочу.

— Это уж точно! Катя спит.

Ефрейтор посмотрел на неё, а потом перевёл взгляд на своего друга.

— Она молодец! — тихо сказал он. — Если бы её не оказалось в нужный момент рядом, я бы не знал, что делать. Можно сказать, она тебя от смерти спасла!

Александр не сводил глаз с Кати. Она мило спала, свернувшись калачиком у костра. Как же она была красива, он не переставал восхищаться ею и до сих пор не мог поверить в то, что находился рядом с ней, пускай даже в таких условиях. Всё-таки судьба была благосклонна к нему!

— Да, в очередной раз…

— В очередной раз? — переспросил Кирилл, подумав, что неверно расслышал последние слова друга.

Шторм тяжело вздохнул.

— Мы никогда с тобой не говорили об этом, потому что я старался избегать этой темы. Но теперь скрывать что-то нет смысла. Мне очень тяжело носить всё это в себе. Я старался изо всех сил, но, видит Бог, я больше не могу этого делать!

Александр посмотрел на друга.

— Катя сказала правду, мы действительно жили с ней в одном городе. Но я никогда её не видел там, потому что мы были очень разные.

— Разные?

— Да. Я был в плохой компании и делал то, чем, поверь мне, гордиться не стоит. Я пил, гулял, дрался… Причём не за честь девушки, как это должно быть, а просто так, потому что мне не понравилось, как на меня посмотрели. И что самое плохое — мне всё это нравилось, я считал, что это правильно.

Кирилл не мог поверить словам Шторма. Ему казалось, что тот рассказывал ему совсем о другом человеке, не о том парне, которого он всё это время знал.

— Сань….

— Да, Кирь, я говорю о себе, о том, чем я занимался, пока не попал в Чечню.

— Но все мы так себя ведём! — попытался защитить его Чудов. — Я тоже был таким! Ну, почти таким, тут нет ничего постыдного.

— Если бы всё было так просто, — тихо прошептал Александр. — В один прекрасный день мне сообщили о том, что меня забирают в армию. Я отнёсся к этому абсолютно спокойно, надо так надо, не вопрос. Мои друзья, которых я считал таковыми на тот момент, обещали устроить мне незабываемый прощальный вечер с гражданской жизнью. Если бы я только знал об их задумке….

Шторм замолчал. Ему было очень больно говорить о тех событиях, особенно после того, что ему стало известно от Кати, но отступать было поздно.

— Мы были в одной компании, и я считался заводилой, так уж получилось.

— Неудивительно, — улыбнулся Кирилл. — Ты и в армии был вожаком, таков твой удел.

— Да уж, — с горечью согласился Александр. — Я задирался, унижал слабых, ставил себя выше других. Кирь, но я никогда бы не сделал ничего плохого девушке, каким бы отморозком я ни был!

Сказав это, солдат посмотрел на огонь. Вихрь воспоминаний пронёсся в его голове, заставляя старые раны снова кровоточить. Чудов не говорил ни слова, глядя, как его друг борется со старыми кошмарами.

— Незабываемого прощального вечера так и не вышло, — продолжил Александр. — Я был в пьяном угаре и ничего не помнил, только короткие обрывки иногда всплывали в моей памяти, но я не придавал им особого значения. После полудня меня должны были забрать в военкомат, дать направление и потом уже отправить туда, где мне положено проходить боевую подготовку перед тем как перебросить в Чечню.

— В учебку, — вставил Кирилл.

— Да, — кивнул головой Шторм, — в учебку. В тот день я был в торговом центре недалеко от дома, и когда я выходил, на улице я столкнулся с девушкой. Она была очень напугана, её била дрожь и она плакала.

Он содрогнулся от этих слов.

— Она была так прекрасна, что в первую минуту я не знал, что мне делать. Она бросилась ко мне и попросила о помощи. Такого никогда не случалось. Меня не воспринимали как защитника! А потом, когда она увидела меня, её глаза наполнились таким ужасом, что я просто опешил. Она стала отходить от меня и произнесла то, что не давало мне покоя все последующие дни и ночи.

— И что это было?

Александр посмотрел на Кирилла.

— Она пожелала мне смерти.

Ефрейтор поперхнулся, настолько дикими ему показались слова товарища.

— Хотела, чтобы я никогда не вернулся домой.

— Ну, знаешь ли, жестокие у вас девушки. Не хотел бы я столкнуться с ними лицом к лицу.

Шторм попытался улыбнуться, но у него получилось изобразить лишь жалкое подобие улыбки.

— Это была Катя.

— Катя?

— Да. Я напугал её… Сильно напугал!

— Почему?

— Я тоже задавал себе этот вопрос и не мог найти ответа, до недавнего времени. Ведь я даже не знал её, ни разу не видел, не общался с ней….

Кирилл почесал затылок.

— Возможно, она просто перепутала тебя с кем-то, такое бывает!

— Нет, — возразил Александр. — Она правильно меня боялась, любая бы на её месте вела себя так же.

— Тогда я ничего не понимаю, — пожал плечами ефрейтор.

— В тот вечер, когда я отмечал свои проводы в армию, мои друзья хотели развлечься. Для этого им нужна была девушка, и ей оказалась Катя.

— Что?

— А я ничего не сделал, чтобы помочь ей, потому что был так пьян, что не мог выйти из машины, я просто спал. Теперь ты понимаешь, каким ублюдком я был? Кого я считал своими друзьями? Да, мы были одной компанией, но я никогда не позволял им нападать на девчонок, этот вопрос никогда не вставал, никто из них ни разу не заикался об этом.

Чудов ошарашенными глазами смотрел на друга.

— Но откуда ты знаешь, что там была Катя? Ты же не видел!

— Она сама мне рассказала об этом, когда ты охотился. Единственное, что даёт мне силы не считать себя полным ничтожеством — это то, что в тот вечер она смогла убежать от них, они ничего не успели сделать, просто жутко напугали её.

— Да уж…

— И во всём виноват я. Теперь ты видишь, почему я не рассказывал о себе? Как о таком можно рассказывать? Я стараюсь не думать об этом, забыть всё, как страшный сон, но прошлое всегда напоминает о себе.

Кирилл пытался осмыслить только что услышанное. Всё становилось на свои места: вопросы, волновавшие его, получили ответы, и он мог сложить целую картинку о жизни младшего сержанта. Он понимал, почему Александр молчал всё это время, почему не решался говорить о себе, но несмотря ни на что, для него он всегда будет надёжным боевым товарищем и верным другом.

Да, Кирилл не был знаком с ним до армии, но за тот период времени, который они прослужили вместе, сражаясь плечом к плечу, ефрейтор ещё раз понял, что не ошибся в своём выборе. Каждый имеет право на ошибки. Шторм был хулиганом, но благородство, сострадание и честь, чувство справедливости, харизма, которые были заложены в него природой, заставили его измениться, пересмотреть жизненные ценности и встать на правильный путь.

— Ты ни в чём не виноват, Сань, — наконец сказал Кирилл, — тебя же не было среди них, когда всё происходило.

— Да, меня не было, но это была моя компания, я их покрывал, считал друзьями и не видел, что они тянут меня на дно.

— А кто такой Влад? — вдруг спросил Чудов. — Один из ребят, которые в своё время были с тобой?

Александр удивлённо посмотрел на него.

— Влад? Нет, среди них не было никакого Влада. Почему ты спрашиваешь?

Немного поколебавшись, он сказал:

— Он снился Кате, и это был не приятный сон с любовными фантазиями! Она была перепугана до чёртиков, когда проснулась. И ещё…

Кирилл сделал паузу.

— Мне почему-то кажется, что ты должен это знать. У неё все руки в синяках.

Шторм машинально перевёл взгляд на Катю, спящую недалеко от него. Немного помолчав, Чудов закончил:

— Думаю, ты понимаешь, что это значит.

Александр вздрогнул, а потом его стал заполнять гнев. Тело напряглось, лицо побледнело, и на нём заиграли желваки. Смысл слов, сказанных Катей, о том, что ей приходится постоянно расплачиваться с его друзьями, только сейчас стал ему ясен. В тот вечер они не смогли закончить это дело, но его закончил так называемый Влад спустя почти год. Что же, всё-таки забывать о прошлом было ещё рано. Желание связаться со штабом загорелось с новой силой. Он обязан будет поправиться, встать на ноги и окрепнуть, и вернуться туда, где было положено начало страшных событий, для того чтобы, наконец, раз и навсегда развязаться и покончить со всем этим.

— Сань, ты меня слышишь?

— Да…. Я догадываюсь, кто оставил эти синяки и при каких обстоятельствах. И я заставлю пожалеть их об этом!

Кирилл никогда не видел друга в таком гневе, хотя тот и пытался держать чувства в себе. Похоже, не стоило ему говорить о том, что он видел на теле девушки, но было уже поздно.

— Нужно поспать, — сказал Шторм, глядя на свои руки. — Ты и так провёл много бессонных ночей, ложись, а я подежурю.

— Без обид, но караульный из тебя плохой!

— Да-да, — попытался улыбнуться Александр. — Хромой, больной, беспомощный, но шум поднять я пока ещё в состоянии. Так что спи спокойно, добрый друг, и ничего не бойся! Я тебя охраняю как зеницу ока!

Глава 8

Катя проснулась очень рано, солнце только-только начинало подниматься из-за горизонта. Она открыла глаза и посмотрела на спящих ребят, на её лице появилась улыбка.

В лесу господствовала тишина, природа ещё не успела пробудиться ото сна, только птицы перелетали с ветки на ветку, выбирая себе удобное место, где можно было бы завести красивую утреннюю трель. И вдруг Катя услышала треск веток, совсем недалеко оттого места, где находился их лагерь. Она слышала, как Кирилл и Александр говорили о боевиках, вывод напрашивался сам собой. Звук повторился, отчётливее и громче, чем в первый раз.

Тихонько встав на ноги, девушка подошла к Шторму и склонилась над ним. Она хотела разбудить его и сообщить о том, что слышала.

— Я знаю, — тихо прошептал он.

Она вздрогнула, потому что не подозревала, что он тоже уже не спал.

— Разбуди Кирилла.

Пока Александр проверял свой автомат, ефрейтор успел проснуться. Сонными глазами он глядел на Шторма.

— Сюда кто-то идёт. Звук глухой, расстояние метров пятьдесят, не больше.

Чудов вскинул автомат и передёрнул затвор.

— Будем встречать гостей!

И в этот момент из-за кустов показалась фигура человека, вернее, правильнее было бы сказать, солдата, солдата Российской армии. Кирилл выдохнул с облегчением, и на лице появилась улыбка, Шторм опустил оружие.

— Чудов! — раздался голос за спиной парня в форме.

— Товарищ капитан! — воскликнул ефрейтор.

Терехов не мог поверить своим глазам, его боец был жив. Он не сразу заметил Александра, так как тот сидел на земле и его закрывал камень, служивший опорой. Офицер подскочил к солдату и стал ощупывать его, он всё ещё никак не мог поверить в то, что перед ним стоял человек, а не призрак.

— Я тут не один! — сказал Кирилл, когда тот перестал его обнимать. — Младший сержант тоже здесь.

Терехов перевёл взгляд на бойца, сидевшего на земле.

— Шторм!

Капитан бросился к нему.

— Живой! Я не могу в это поверить!

— Конечно, живой, только немного подпорченный.

Офицер посмотрел на кровавое пятно на боку, улыбка сошла с его лица, уступив место растерянности. Но это была минутная слабость. В следующий момент на нём появилось всё то же радостное выражение, которое потом надолго осталось в памяти солдата.

— Ты ранен? Покажи!

С этими словами он потянулся к куску материи, заменявшему бинт. Александр улыбнулся и жестом остановил его.

— Думаю, не стоит этого делать. Меня уже осмотрел доктор, начинающий, правда!

— Товарищ капитан, — сказал Чудов, — познакомьтесь, это Катя! Она спасла Саню…. точнее младшего сержанта от смерти.

Терехов только сейчас заметил ту, о ком говорил Чудов, она стояла за его спиной. Он тут же узнал её. Именно эту девушку он неоднократно видел на фотографии, которую генерал Богданов носил с собой. Каждый раз, будучи в лагере, он доставал снимок, где она мило улыбалась, и, не отводя глаз, смотрел на него.

Этот день Терехов запомнит на всю жизнь, по крайней мере, он так думал. Ему удалось не только найти племянницу высшего начальства живой и невредимой, но самое главное — увидеть своих бойцов живыми, на что он уже и не надеялся. Александр стал ему как сын, пусть он никогда и не подчинялся его приказам и заставлял изрядно волноваться.

Услышав страшное известие о смерти Шторма, он попытался взять себя в руки, но это получилось сделать лишь на время, пока он находился в кабинете Денисова. Оставшись один, капитан был готов рвать на себе волосы, кричать во всё горло от своей беспомощности, потому что солдат, к которому он проникся всей душой как к своему собственному сыну, погиб и больше никогда не вернётся, чтобы в очередной раз нарушить его приказ…

— Капитан Терехов! — представился офицер. — Ваш дядя будет безумно счастлив узнать, что с вами всё в порядке!

Катя кивнула головой в знак приветствия и попыталась изобразить улыбку на своём лице. Ей очень не хотелось, чтобы кто-то узнал, кому она доводилась племянницей. Однако теперь уже скрыть было ничего нельзя, все точки над «i» расставлены.

— Спасибо, товарищ майор.

— Капитан, — поправил её Терехов.

Она улыбнулась.

— Думаю, что после сегодняшнего дня, вы будете майором!

Ни Чудов, ни Шторм не могли понять, в чём было дело. Почему их командир так странно вёл себя с человеком, которого до этого дня никогда не видел? И в чём заключался смысл последних слов, произнесённых Катей?

Но времени на расспросы не было: после того как обмен любезностями закончился, радист из группы Терехова связался со штабом и через некоторое время они все уже сидели на борту военного вертолёта, который возвращал их в цивилизованный мир, где каждый из них должен был занять своё место, забыв случившееся как страшный сон.

Александр лежал и смотрел на Катю, пока та была погружена в свои мысли. О чём она думала? Наверняка, была счастлива снова оказаться в безопасности, рядом со своей семьёй. Но почему-то вместо радости на её лице застыло выражение серого безразличия. Что было тому причиной? Или, возможно, кто..?

Он тут же отогнал прочь эти мысли. Но обманывать себя самого было очень и очень сложно. Если Катя была рада вернуться домой, то ему было тяжело осознавать, что он её больше никогда не увидит. Этого дня Шторм боялся всё время, пока они находились в лесу! Его успокаивало одно — она вернётся в родной город, и наступит день, когда они снова смогут встретиться там… Но вернётся ли она туда? После всего случившегося… Этот Влад… Ей ни в коем случае нельзя быть там одной! Такие ублюдки, как его дружки, не успокоятся, она всегда будет в опасности… Как же он хотел снова быть здоровым!

— … поэтому вам придётся ждать его возвращения у нас в лагере, — сквозь свои размышления услышал Александр голос Терехова. — Теперь он никуда не отправит вас одну.

Чудов сел рядом с другом и, наклонившись, сказал:

— Тебя спасла от смерти племянница самого генерала Богданова!

— Она племянница…

— Так точно! — улыбнулся Кирилл. — И знаешь ещё что? Она остаётся у нас в лагере до тех пор, пока не вернётся её дядя. Ты понимаешь, что это значит?

Шторм покачал головой.

— Да брось ты, Сань! Я видел, как вы смотрите друг на друга! Слепому и то стало бы ясно, что ты с ума по ней сходишь, и она, похоже, тоже, только никак не признается себе в этом.

— Кирь, по-моему, не я один пострадал от того осколка. Только меня ранило здесь, — Александр показал рукой на свой бок. — А тебя зацепило тут, — и он жестом указал на голову ефрейтора.

— Ты можешь это вон Терехову заливать, что ничего нет, но меня-то ты не проведёшь! — продолжал настаивать на своём парень. — Я знаю, кем ты жил всё время, пока находился на службе, и я видел, как этого кого-то ты целовал вчера вечером. Так что не нужно тут строить из себя маленького несмышленого Незнайку!

После этих слов Чудов невинно захлопал глазами, изображая невинную недотрогу. Шторм толкнул его в бок, и после этого оба рассмеялись.

Вертолёт сел на площадку, и солдаты приготовились выходить. Терехов успел доложить в штаб, и их уже встречали. Полковник Денисов стоял впереди всех, на его лице сияла улыбка. Он не меньше Терехова был рад, что Шторм и Чудов были живы.

Когда рядовой Кочетов сообщил ему об этом, он решил, что неправильно понял солдата. Но когда тот повторил слова капитана, услышанные им по рации, Денисов не мог скрыть переполнявших его чувств. Это было чудо! В тот момент в его голове промелькнула мысль: какое счастье, что телеграммы их родителям ещё не были отправлены.

Вышли уже почти все, последним показался ефрейтор Чудов. Он спрыгнул на землю и приготовился выносить из вертолёта носилки, на которых лежал Шторм. Денисову доложили о ранении младшего сержанта, поэтому к их возвращению всё было готово к тому, чтобы поместить раненого солдата в лазарет.

Когда вертолёт улетел, Денисов пошёл навстречу только что прибывшим солдатам. Он всё ещё не верил во всё происходящее.

— Товарищ полковник! — первым начал Терехов. — Мы их нашли! Они были живы! Всё это время они были живы!

— Товарищ капитан! — отдал честь Денисов. — Мы получили ваше сообщение. Очень рад! Ефрейтор Чудов, младший сержант Шторм, вы, чёрт возьми, здорово напугали нас всех! Ваши товарищи почти похоронили вас.

— Мы так легко врагу не сдаёмся! — сказал Александр, приподнимаясь на локти. — Не вы ли сами нас этому учили!

Полковник улыбнулся и кивнул головой в знак согласия.

— Вы хорошо усвоили этот урок, солдат!

— Спасибо наставнику!

— Я вижу, вы не одни! — Денисов жестом указал на Катю, стоявшую рядом с Тереховым. — Это и есть та юная особа, которую разыскивал генерал Богданов?

— Так точно! — ответил капитан. — Она находилась в лесу вместе с нашими солдатами. Так что нам очень повезло, что мы обнаружили их первыми!

— Да, сегодня чертовски удачный день! Полковник Денисов, — представился он.

— Шувалова Катя.

Она не знала, как себя вести. В первый раз в жизни она попала в военный лагерь и общалась с высшим руководством. Столько событий за такой короткий срок! Но Денисов внушал ей доверие, он не был похож на тех напыщенных офицеров, о которых с таким презрением рассказывал ей её дядя. В нём она видела надёжного защитника, похожего на своего отца. Глядя на него, она невольно вспоминала о родителях, чьей теплоты и заботы она лишилась несколько лет назад.

— Прекрасно! — подытожил полковник. — Чудова и Шторма — немедленно к доктору, а вас юная леди прошу пройти за мной, я покажу вам ваши временные апартаменты, если их так можно назвать, и введу вас в курс дела относительно вашего дяди и его отсутствия.

Катя улыбнулась и, бросив последний взгляд на Александра, последовала за Денисовым. Шторм откинул голову на носилки и закрыл глаза: «Слава Богу, мы дома!»

Глава 9

После недолго, но плодотворного разговора с Шуваловой, полковник отправил её с рядовым Филиным, чтобы тот показал ей место её временного пребывания. Когда за ними захлопнулась дверь, Денисов вызвал к себе капитана. Тот не заставил себя долго ждать, как будто заранее знал о намерениях своего командира.

— Вызывал?

— Да, проходи, Максим!

Терехов прошёл к столу и медленно сел на стул напротив боевого товарища.

— Как только Шторм встанет на ноги, — перешёл сразу к делу Денисов, — я отправлю его и ефрейтора в отпуск на две недели.

Максим одобрительно кивнул головой:

— Полностью с тобой согласен! Им нужен отдых и время на реабилитацию.

— И ещё я собираюсь дать запрос о присуждении им званий чуть выше тех, которые они носят!

— Тоже верно!

— Теперь что касается племянницы генерала Богданова, — полковник посмотрел на Терехова. — Она остаётся тут на неделю, может быть, на две.

— Две недели? Не слишком ли много для девушки её возраста? Тут всё-таки военный лагерь, а не детская площадка.

— Я ему сказал тоже самое! Но он отказался меня слушать. И понять его просто: она ему как дочь, принимая во внимание, что у него никого не осталось после смерти жены и сестры. Будь я на его месте, я бы поступил также: я больше никуда бы не отпустил её одну, только в моём сопровождении.

Терехов кивнул головой.

— Две недели так две недели, главное, чтобы она не мешалась нам.

— Надеюсь, с этим проблем не будет, она смышлёная девочка. Теперь иди к своим подопечным, а я навещу нашего героя, теперь уже сержанта в скором времени!

И вместе они вышли из кабинета, готовые провести очередной боевой день под палящим солнцем.

Катя сидела в палатке, где теперь ей предстояло жить, пока дядя не уладит все свои проблемы, возникшие в воинских частях, которые находились под его руководством. Когда она узнала об этом, полная растерянность отразилась на её лице: две недели жить в полевых условиях, но, вспомнив, в какой город ей предстояло вернуться, она предпочла остаться тут. К тому же теперь у неё было предостаточно времени, чтобы разобраться в себе и в своих чувствах, так стихийно пробудившихся в ней.

Катя осмотрелась по сторонам. Её новая «комната» была довольно-таки уютна, если такое понятие можно было отнести к полевой палатке. В ней находилась армейская кровать, подушка, матрас и теплое одеяло — днём стояла жара, однако с наступлением ночи на землю опускалась не только темнота, но и прохлада, которой так не хватало, пока светило солнце. Помимо кровати в палатке можно было увидеть небольшой столик и стул. Свет проходил внутрь через окошко, затянутое сеткой, чтобы внутрь не попадала мошкара.

— Почти по-домашнему, — оценила Катя своё новое жильё.

С этими словами она легла. Усталость дала о себе знать, как только голова коснулась подушки. В этот момент Шувалова поняла, как болит её тело, оттого что несколько ночей пришлось спать на твёрдой земле. Она с ужасом вспомнила события двухдневной давности: боевики, похищение, обстрел деревни, кровь, смерть…. Катя открыла глаза: нужно попытаться забыть это как страшный сон. Но забывать не хотелось: не случись всего этого, она бы не встретила его, и не было бы того, что произошло между ними прошлым вечером.

Она провела кончиками пальцев по своим губам, на которых она до сих пор чувствовала его поцелуй, и одно это воспоминание заставило её сердце биться быстрее. Катя улыбнулась самой себе: отрицать было бесполезно, мысли об Александре были ей приятны и заставляли её трепетать всем телом. С одной стороны — оставить её в военном лагере было не лучшей идеей дяди, но с другой — теперь у неё была возможность снова видеться с ним.

Свернувшись калачиком, она отвернулась к стенке и закрыла глаза, чувствуя, как сон постепенно заволакивает мысли, погружая её в мир спокойствия и тишины.

Солнце медленно опускалось за горизонт. Солдаты вернулись из очередного патруля и разошлись по палаткам. Друзья младшего сержанта не могли дождаться, когда окажутся в лагере, им не терпелось пообщаться со своим товарищем, которого они все считали погибшим. Тот факт, что Шторм и Чудов вернулись живыми, никак не отразился на их распорядке, поэтому пришлось ждать окончания дня, чтобы навестить солдата.

Как только прозвучал приказ разойтись по своим палаткам, группка солдат неспеша двинулась в больничное крыло, как называл ту часть лагеря Денисов.

Александр лежал на кровати с закрытыми глазами. Услышав шум голосов, он повернул голову туда, откуда он доносился, чтобы посмотреть, кто к нему пришёл на этот раз.

— Ну-ка, где тут наш подпорченный дружочек! — просиял Чудов. — Добрые врачики пришли осмотреть твои ранки. Ба! Да он никак уже опочивать собрался!

— Не спать, товарищ младший сержант! — сказал рядовой Кочетов и улыбнулся.

— Парни! — воскликнул Шторм.

— Мы с опозданием, — извиняющимся тоном произнёс ефрейтор Обухов, — Терехов не счёл ваше с Кирей возвращение великим праздником.

— Да, и мы работали как негры на плантации! — поддержал друга рядовой Кочетов.

Александр улыбнулся:

— Враг не дремлет даже в те дни, когда противник чествует своих героев! Наоборот, это самое удачное время осуществлять свои коварные планы.

— Ой, и ты туда же! — скорчил недовольную гримасу Кирилл. — Прямо ни дать ни взять Денисов номер два!

Ребята рассмеялись. Шторм положил руку на рану, её обработал военный хирург, и дело пошло на поправку, но двигаться и смеяться было ещё больно.

— Я тут хотел кое-что тебе сказать, — начал Вадим Киреев, тот самый, с которым у них не сложились отношения в начале совместной работы.

Остальные солдаты замолчали. Все прекрасно видели, как тяжело дались сержанту те дни, когда Шторма и Чудова считали погибшими. Казалось, вся его спесь и гонор умерли в тот день. Никто не решался задавать вопросы, но всё и так было ясно без лишних слов.

— Извини меня за то, как я себя вёл, — продолжил Киреев, — ведь если бы не ты и не твой приказ идти на восток, мы бы никогда не выполнили это задание.

Александр тут же почувствовал себя неловко. Ещё ни разу ему не приходилось принимать чьи-либо извинения. Сглотнув комок, застрявший в горле, он сказал:

— Да ладно тебе, мы же сделали всё так, как нужно было! Нечего теперь об этом вспоминать! Как там говорят — кто старое помянет, тому глаз вон?

Сержант улыбнулся:

— Да, так и говорят. Просто я хочу, чтобы ты знал: я признаюсь, что был не прав. Ты действительно такой, каким должен быть настоящий командир! И ты можешь всегда на меня рассчитывать.

Вадим протянул руку и посмотрел на Александра.

— Я не держу на тебя зла! — ответил тот.

— Вот и молодцы! — подытожил Чудов. — А то нам как-то неловко тут стоять и смотреть, как вы беседуете о делах давно минувших дней!

— Ладно, Сань, мы пошли, — сказал младший сержант Зубов, — мы теперь здесь до конца службы задержимся, так что успеем ещё старое вспомнить и забыть.

— Да, пойдём, — согласился рядовой Орлов, — иначе чиститься и в порядок себя приводить будем как раз до завтрашнего утра, когда Терехов скомандует подъём.

— Я вас догоню, — сказал Чудов и стал ждать, пока товарищи выйдут из палатки.

— Что за тайны, ефрейтор?

Когда внутри никого не осталось, и Кирилл убедился, что их не услышат, он спросил:

— Ну, что? Она приходила?

Шторм вздохнул.

— Только из-за этого такой ореол таинственности? Нет, её не было тут.

— Она придёт, вот увидишь!

— С чего ты вообще взял, что я этого хочу?

Чудов укоризненно покачал головой, пытаясь придать себе вид, полный серьёзности.

— Вы руководить научились, а вот врать, товарищ младший сержант, никак у вас не получается! Вы уж простите меня за такую дерзость!

Александр рассмеялся:

— А вы, ефрейтор, никак в учителя ко мне набиваетесь?

— Я бы попробовал, хотя, думаю, ничего хорошего из этого не выйдет! Ты плохой — ученик! А теперь серьёзно: я не дурак, всё вижу и понимаю!

Шторм отвернулся к маленькому окошку, сквозь которое проходили последние лучи опускающегося за горизонт светила. Вот так и его собственные надежды увидеть Катю гасли с каждой минутой. Было глупо убеждать себя, что она испытывает к нему те же чувства, что и он. Её ответ на его поцелуй был понятен: она просто растерялась и не знала, как себя вести. Глупый наивный младший сержант! Ты всегда будешь для неё тем уличным хулиганом, который позволил своим друзьям причинить ей вред.

— Всё в порядке, Кирь! — наконец проговорил он, оторвавшись от своих мыслей. — Я получил все ответы на мучившие меня вопросы, и даже больше.

Кирилл молча наблюдал за другом.

— Ясно… Понятно… Я пошёл спать.

Александр смерил его удивлённым взглядом.

— И всё?

Ефрейтор улыбнулся:

— А ты хочешь, чтобы я тебя ещё и поцеловал перед сном?

Оба громко засмеялись.

— Иди давай уже, а то я начинаю думать, что вопрос был задан не просто так!

— Отдыхай, Сань.

На лагерь опустилась ночь. Было как никогда тихо и спокойно. Катя вышла из своей палатки, стараясь не издавать шума. Она направлялась туда, куда, по словам капитана Терехова, поместили Шторма. Ей было не по себе. Если кто-то увидит, как она среди ночи пробирается между палатками, это поставит её в неловкое положение перед Денисовым, которому она обещала, что будет вести себя соответствующим образом. Нетрудно понять волнение полковника: это был военный лагерь, в случае боевой тревоги она будет здорово мешать солдатам, путаясь под ногами. Да и само присутствие девушки не особо его радовало, не говоря уже о её хождениях по ночам.

Найдя нужное ей место, Катя как воришка посмотрела по сторонам и вошла внутрь палатки, где находился младший сержант. Там было темно, только свеча, горевшая на столе, позволила ей увидеть, где лежал Шторм. Его дыхание было спокойным и ровным, из чего Шувалова сделала вывод, что он спал. «Возможно, так лучше!» — подумала она и, задержавши на минуту взгляд на его лице, собралась уходить, как вдруг услышала голос за спиной:

— И тебе доброй ночи!

Она вздрогнула от неожиданности и обернулась.

— Я….

— Ты думала, что я сплю? Поэтому решила пробраться сюда как маленькая шпионка?

Александр улыбнулся, нежно глядя на неё. Внутри всё ликовало. Катя не могла ничего ответить, хотя старалась подобрать нужные слова. Она понимала, что солдат делал всё возможное, чтобы разрядить обстановку. Улыбнувшись, она подняла на него глаза.

— Я старалась войти, как можно тише, похоже, у меня не получилось, и шпионка из меня вышла плохая.

И тут на её лице отразилось выражение ужаса. Глаза расширились, и она еле-еле смогла проговорить:

— Значит, остальные тоже проснулись?

— Почему ты так решила?

— Если ты услышал меня, то другие солдаты тоже? Я даже не думала, что вы так чутко спите. А я ещё споткнулась там пару раз…

И выражение ужаса сменилось разочарованием. Только теперь младший сержант понял, что она имела ввиду. Он продолжал улыбаться.

— Не переживай так! Я не спал, просто лежал с закрытыми глазами. А если ты шла по лагерю так же тихо, как пробралась сюда, то будь уверена, никто тебя не услышал и, уж тем более, не увидел!

— Да?

— Да, — заверил её Шторм.

Убедившись, что Катя немного успокоилась, он спросил:

— Тебе тоже не спится?

Она пожала плечами, глядя на свои руки.

— Похоже на то.

— И ты решила разбудить меня, чтобы ты была не одна такая, да?

— Нет! Нет, конечно! — начала было оправдываться Шувалова, но потом поняла, что это, скорее всего, была шутка, нежели серьёзный вопрос. — Ты смеёшься надо мной?

Парень сдерживал смех, чтобы совсем её не расстроить. Она была так наивна в этот момент.

— Совсем нет! — поспешил исправить свою ошибку он. — Прости.

— Просто я хотела убедиться, что у тебя всё хорошо. У меня не было времени зайти к тебе днём. Сначала я общалась с полковником Денисовым, потом с капитаном Тереховым, потом привыкала к палатке, куда меня поселили, а потом я уснула, и даже сама не заметила как.

— Последние два дня были очень напряжённые, неудивительно, что ты проспала весь день. Честно говоря, я тоже сегодня целый день этим занимался, если не брать во внимание то время, когда ко мне приходили гости!

Катя кивнула головой.

— Теперь тебя часто будут навещать.

— Востребован как эстрадный артист! — Александр тихо рассмеялся. — Лучше бы меня избегали, столько внимания, не привык я к этому.

— Ты и до этого заставлял всех говорить о себе, — робко заметила она.

— Это немного не то, — попытался объяснить солдат, поняв, на что намекала Шувалова. — Тогда обо мне говорили как о человеке, который представлял угрозу, теперь же на меня смотрят как на героя и беспокоятся обо мне, а не о себе и своём благополучии.

Катя задумалась.

— Ты прав, и это говорит о том, что ты изменился. Я очень рада, потому что на свете на одного хулигана стало меньше. Хотя ты был не таким уж плохим!

— Ты так думаешь?

— Конечно! Перед тем как приехать сюда, я провела несколько дней в нашем городе.

Когда она произнесла эти слова, Шторм напрягся. Он знал, что она была там. Мало того, он знал и о том, что там произошло. Как же тяжело, наверное, ей было говорить об этом, будить те воспоминания, которые тяжёлым грузом лежали в её памяти! Однако она держалась очень спокойно.

— Когда я встретила Юлю, это моя подруга, мы с ней разговорились, и она рассказала, что после твоего отъезда в городе было очень скучно.

— Неужели?

— Так она сказала! — Катя улыбнулась. — Наверное, все настолько привыкли к твоим выходкам, что, когда тебя не стало, жизнь показалась неинтересной и совсем простой, потому что не из-за чего было больше волноваться.

— Меня это почему-то мало утешает.

Александр посмотрел на неё. Они так непринуждённо беседовали, она была открыта и, казалось, совсем не винила его в том, что случилось с ней когда-то. Когда Катя заговорила о жизни города после его отъезда, Шторм понял, что сейчас было самое время как-то узнать у неё, кто такой Влад и какое отношение он имеет к ней. Но проблема заключалась в том, как спрашивать её о таких вещах. Ведь если он был прав, то она снова замкнётся в себе и ничего не скажет.

— Стая не может быть без вожака, — начал он, — таков удел животных. Наверняка мои товарищи нашли мне замену! Я точно знаю, среди них не было достойного, готового занять моё место. Об этом Юля тебе ничего не говорила?

С этими словами Шторм посмотрел на Катю. Ему важна была её реакция. И он не ошибся. Она вдруг изменилась, насторожилась. Опустив глаза, Шувалова тихо сказала:

— Да, там появился один человек и стал местным авторитетом.

— Как его зовут?

Александр видел, как тяжело ей давались слова, но он должен был узнать как можно больше о своём противнике, чтобы решить, как с ним бороться.

— Я… Я не знаю.

После короткой паузы она посмотрела на солдата:

— Сизов. Его зовут Влад Сизов.

В нём всё кипело. Он не ошибся ни на йоту в своих догадках. Именно этот ублюдок закончил когда-то не доведённое до конца дело. Если Влад занял его место, значит, он превосходил своих дружков либо кошельком, либо внешностью. Зная свою компанию, больший перевес был на стороне телосложения нового «героя». Александр представил, как этот бугай лапал девушку, оставляя после каждого прикосновения синие пятна на её нежной коже.

— Я его уничтожу, — прошептал он.

Катя вздрогнула. Глаза раскрылись от удивления и страха. Она заметила, как Шторм сжал кулаки. Она не могла понять причины такого изменения.

— Что случилось?

— Я знаю всё, что он сделал! Твои ночные кошмары, синяки на руках… Это ведь его рук дело, верно?

Катя покраснела. Она не думала, что он знает. Но откуда? Как ему стало известно? И тут она вспомнила Кирилла. Он стал свидетелем её истерики, тогда она назвала имя, но она не подумала, что Кирилл запомнит его и уж тем более расскажет своему другу.

— Почему ты об этом спрашиваешь? Тебе ли не всё равно!

— Всё равно? Катя, о чём ты говоришь!

Он посмотрел на неё вопрошающим взглядом. Сколько ещё ему нужно будет дать подсказок, намёков, чтобы она наконец поняла? Или она только делала вид, что не понимает? Но продолжать говорить об этом было опасно, нужно было срочно менять тему, иначе они снова вернутся к мёртвой точке, с которой им только что удалось немного сдвинуться.

— Скажи, а как ты оказалась тут? Почему ты была в лесу, когда тебя встретил Кирилл?

— Мой дядя, — Катя осеклась, но потом вспомнила, что всем уже известно о генерале Богданове, — собирался уезжать на Дальний Восток. Поездка должна была занять некоторое время, ты же знаешь, как это далеко. Пока он находился в разъездах, меня похитили с целью выкупа или… Я не знаю, они говорили на своём языке, мне было непонятно, чего они хотели, но в разговорах постоянно звучало имя дяди Артёма.

Шувалова замолчала. Ей было трудно говорить об этом.

— Мне очень жаль, — тихо сказал Александр.

— Я до сих пор не верю! Как будто всё это случилось не со мной.

Как же он жалел о том, что не может сейчас прижать её к себе и успокоить, стереть слезинку с лица. Стоп! Он остановился, поймав себя на мысли, что слишком далеко заходит.

— Пожалуй, я пойду! — вдруг сказала Катя. — Уже поздно. Вдруг ещё кто-то проснётся, а я обещала Денисову, что буду примерной девочкой.

Шторм улыбнулся.

— Да, он тот ещё блюститель идеального порядка. Извини, я не могу тебя проводить. Хотя если ты поможешь мне встать…

— Тогда мы точно разбудим весь лагерь, — перебила она его, на дав закончить фразу. — Я сама знаю дорогу. А ты засыпай, ведь во сне болезни быстрее проходят.

После этого она бросила на него последний взгляд и вышла из палатки на свежий воздух, которого ей сейчас так не хватало.

В шесть часов утреннюю тишину прорезал звонкий голос капитана Терехова:

— Рота подъё-о-о-ом!

От непривычки Катя подскочила на кровати, пытаясь сообразить, где она находится. Но спустя несколько секунд она вспомнила, что теперь живёт в лагере солдат. Откинувшись на подушку, Шувалова закрыла глаза и, улыбнувшись, прошептала:

— Нужно привыкать к этому!

Накрыв лицо одеялом, она попыталась снова уснуть, но сон не шёл. На улице стали слышны шаги солдат, выходящих на утреннюю поверку. Катя восхищалась этими ребятами. После таких дневных нагрузок, недолгого, как ей казалось, сна, они так быстро собирались и с новыми силами были готовы встретить то, что готовил им грядущий день.

В её голове всплыл образ младшего сержанта. Он точно также все эти месяцы поднимался ни свет ни заря и выполнял боевые задания, несмотря ни на что. Сколько же нужно иметь силы и упорства, чтобы заставлять себя делать это? И он не жаловался. Но теперь у него было достаточно времени отдохнуть от всего и набраться сил.

В этот момент она вспомнила ночной разговор с Александром. Он очень старался не бередить старые раны, и ему это почти удалось. Если бы не тот вопрос о Владе… И его реакция на её слова была не понятна ей.

Вопреки всем своим опасениям она увидела в нём нового человека, хотя как можно было судить об этом, ведь она не знала, каким он был до армии. Может быть, в нём всегда присутствовали те качества, о которых она только стала узнавать? Возможно, он всегда был таким положительным? Его репутация плохого парня поддерживалась лишь благодаря той компании, в которой он находился. Всё делали они, а он брал их вину на себя и ни разу не пытался доказать, что его там не было… По-другому и быть не могло! Шторм был главный, поэтому всё приписывали ему. Даже она сама винила его в том, что пытались сделать его дружки, хотя самого его не было среди них. Как же она ошибалась на его счёт! Только теперь она начала понимать, каким он был на самом деле.

С этими мыслями Катя погрузилась в сладкий мир грёз, не слыша топота и голосов, доносившихся с улицы.

Когда она проснулась во второй раз, в лагере было не так шумно. Часть солдат была на задании, а другая часть — в дневном патруле. Встав на ноги, Шувалова быстро оделась, заправила кровать и вышла из палатки. В глаза тут же ударило яркое солнце. Было очень жарко. Недолго думая, она пошла в том направлении, которое ей было уже так знакомо.

К счастью, рядом с палаткой Шторма никого не оказалось, за исключением хирурга, который маячил туда-сюда, пытаясь найти себе занятие. Катя поздоровалась с мужчиной и спросила о состоянии бойца.

— Так это вы и есть та девушка, которая спасла нашего Сорвиголову от смерти? — улыбнувшись, спросил он. — Вы молодец!

— Спасибо! Я начинающий врач, учусь в университете.

— Вы очень хорошо справились с ранением, учитывая, что под руками ничего почти не было, кроме аптечки. Это уже о многом говорит!

Катя смущённо улыбнулась.

— Спасибо.

— Ладно, не буду вас отвлекать, вы ведь хотели навестить Шторма?

Доктор подмигнул ей и показал рукой на палатку.

— Он как раз уже не спит.

Катя, улыбнувшись, кивнула головой. Когда она оказалась внутри, увиденное немного повергло её в шок. Прихрамывая и держась за правый бок, Александр шёл к своей кровати. Он делал это увереннее, чем тогда в первый раз в лесу. Она порадовалась его успехам.

— Привет!

Шторм резко обернулся, и в эту мину понял, что это было ошибкой. Боль сразу же напомнила о себе. Скорчив гримасу, он облокотился о край кровати. Однако болезненное выражение тут же сменилось улыбкой.

— Привет! — ответил он.

— Ты уже ходишь? У тебя неплохо получается.

Александр посмотрел на свою рану, а затем перевёл взгляд на девушку:

— Да, пытаюсь. Не могу же я вечно лежать!

— Вечно? Ты только три дня не вставал.

— А это мало?

— Ты как ребёнок! — улыбнулась Катя. — Такой капризный.

— Уж какой есть.

Александр развёл руки в стороны, глядя на Шувалову. Она казалась ему отдохнувшей. Круги под глазами почти пропали, теперь улыбка всё чаще появлялась на её милом личике. И она стала ещё красивее, чем раньше.

— Всё-таки будет лучше, если ты не будешь мучить свой и без того ослабленный организм. Давай я помогу тебе лечь!

Шторм вздохнул.

— Хорошо, только позволь я ещё раз пройдусь по палатке. Ты как раз увидишь, что ничего сложного в этом для меня нет.

Немного поколебавшись, Катя согласилась. В конце концов, не такое уж тут и большое расстояние, чтобы так беспокоиться о нём. Александр сделал первый шаг, за ним ещё один и ещё один. Лицо сияло от счастья.

— Очень хорошо! — подбодрила его Шувалова. — Здорово!

Поравнявшись с ней, он посмотрел на неё. Глаза были полны детской радости, как будто он был маленьким мальчиком, которому только что купили самую большую игрушку в магазине. Катя тихонько похлопала в ладоши.

— Молодец!

— Леди, позвольте проводить вас до моей кровати! — улыбаясь, сказал Шторм.

Сообразив, что его слова прозвучали очень двусмысленно, он растерялся.

— Ой… То есть я хотел сказать… Ну, в общем, давай пройдёмся вместе!

Она рассмеялась. Он и правда вёл себя порой как маленький ребёнок. В чём была причина такого поведения? Неужели она заставляла его чувствовать себя неловко?

— Идёмте, товарищ младший сержант! Ходить вы сейчас можете лучше, чем говорить!

Александр продолжал улыбаться. Развернувшись и поравнявшись с ней, он стал двигаться по направлению к тому месту, где он несколько минут назад лежал. Она шла рядом с ним, не отставая ни на шаг, готовясь в любую минуту оказать ему помощь. Но солдат уверенно двигался к своей цели, ни разу не оступившись.

Когда они подошли к кровати, Шторм развернулся и приготовился сесть. Его лицо оказалось наравне с лицом Кати. Он замер, глядя ей в глаза. Шквал чувств накрыл его бурной волной. Она не двигалась и также заворожено смотрела на него. По телу пробежала приятная дрожь.

Александр наклонился к ней, намереваясь коснуться её губ. До последнего момента он боялся, что она оттолкнёт его и убежит прочь, но этого не произошло. Она робко прижалась губами к его губам, чувствуя в этом сильную потребность. Он знал, что не должен так поступать, но не мог остановиться, не мог разомкнуть жарких объятий. Его поцелуй стал более настойчивым, он уже с трудом контролировал себя… и именно это отрезвило его разум.

Он резко отшатнулся от неё, еле удержавшись на ногах. Катя открыла глаза. «Либо сейчас, либо никогда!» — подумал Александр. — «Так не может больше продолжаться!»

— Я сейчас скажу тебе кое-что, — начал он, с трудом подыскивая нужные слова, — пожалуйста, выслушай меня.

Шувалова смотрела на него, готовясь к самому худшему.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я…. А, чёрт! — тихо выругался Шторм.

Немного помолчав, он сказал:

— Ты мне нравишься, Кать… Очень нравишься… И я ничего не могу с этим поделать. Вот и вся правда!

— Ты мне тоже…

— Тоже? — переспросил Александр.

Её слова прозвучали для него как гром среди ясного неба. В голове всё поплыло. Она разделяла его чувства? Вот почему она с такой готовностью отвечала на его поцелуй! Она поверила ему, теперь надо было всеми силами не заставить её разочароваться в своём выборе. Он никогда не причинит ей вреда, никогда не обидит и не заставит страдать, особенно после того, что она ему сказала.

Немного помолчав, Катя снова посмотрела ему в глаза:

— Да. Сначала я подумала, что ошибаюсь, но потом поняла: так оно и есть! И ничего не исправить.

— А ты бы хотела что-то исправить?

— Я… Наверное, нет.

В этот момент в палатку вошёл Денисов. Он был немного удивлён, увидев Катю. Но потом вспомнил, что это она обрабатывала ему рану в лесу, поэтому списал её присутствие на простое любопытство. Как же он ошибался!

— Товарищ младший сержант!

— Товарищ полковник?! — вздрогнул Шторм. — Вы здесь!

— Не брошу же я своего лучшего бойца на произвол судьбы! Вижу, ты уже чувствуешь себя лучше!

— Здравствуйте, товарищ полковник! — проговорила Шувалова. — Я, наверное, оставлю вас.

Денисов улыбнулся.

— Очень хорошо, что вы продолжаете справляться о его здоровье! Ты должен гордиться, Шторм, что у тебя есть такой лечащий врач!

— Вы правы, — сказал Александр. — «Если бы вы только знали, как я горжусь этим!» — но эти слова остались в его голове.

Катя бросила последний взгляд в сторону солдата и направилась к выходу из палатки, оставляя его наедине с офицером.

Когда она вышла, Денисов оценивающе посмотрел на младшего сержанта.

— Отлично выглядите, Шторм! Скоро сможете вернуться в ряды доблестных сынов Отечества!

— Скорее бы уж! — воскликнул Александр. — Уже соскучился по патрулям и заданиям.

Полковник похлопал его по плечу и, улыбнувшись, сказал:

— Про службу можете ненадолго забыть, товарищ младший сержант!

Парень удивлённо вскинул брови.

— Мною только что был подписан приказ о предоставлении вам и ефрейтору Чудову двухнедельного отпуска. Так что как только встанете на ноги, поедете домой, отдохнёте, окончательно восстановитесь и только потом вернётесь к патрулям, по которым вы так скучаете.

Александр не мог поверить его словам, как будто это происходило не с ним, а с кем-то ещё. Домой… Как ни странно, его никогда особо не тянуло туда. Однако теперь всё изменилось. Он был рад! Наконец-то появился шанс вернуться назад и разобраться с прошлым. И не только с прошлым, но и с настоящим в лице Влада Сизова.

— Спасибо, товарищ полковник! Я очень вам благодарен.

— Ну, благодарность не мне, а тебе. Ты же выполнил боевое задание, в очередной раз доказав, что ты отличный боец и командир отделения хоть куда! Так что ты вполне это заслужил! А теперь ложись и поправляйся, от этого зависит насколько быстро ты снова сможешь увидеть своих близких.

Александр отдал честь. Денисов ответил ему и направился на улицу.

Глава 10

Генерал Богданов отсутствовал ровно две недели, как и обещал. Каждые два дня он связывался с Денисовым и общался со своей племянницей, узнавая, как ей живётся, и извиняясь, что не может обеспечить пока условий получше. Катя успокаивала его, заверяя, что ей всё нравится. Она рассказывала ему о том, как хорошо к ней относятся Денисов и Терехов, чем она занимается в его отсутствие. О своих визитах к младшему сержанту Катя решила пока никому не говорить.

После того откровенного разговора, когда они раскрыли верхушку своих тайн друг другу, их встречи стали частыми. Шувалова навещала солдата каждый день — утром и вечером. Они подолгу разговаривали, делились своими воспоминаниями. Александр много рассказывал ей о своём детстве, о родителях, которых он лишился, когда был подростком, о тёте, обещавшей приехать к нему и забрать его с собой, но так и не сдержавшей свои обещания.

Они разговаривали обо всём, но вопрос об их чувствах оставался закрытым. Никто не решался первым заговорить об этом, но каждый раз, оставаясь наедине со своими мыслями, они прямиком возвращались в тот день, когда целовались в палатке.

Рана Шторма потихоньку заживала. Он уже с лёгкостью передвигался, забыв о хромоте и боли в боку. Движения были свободными, как будто того ранения никогда не было. Единственным, что напоминало о нём, был рваный шрам, но на него Александр старался не обращать внимания. Его хорошее самочувствие с каждым днём приближало его к возвращению домой.

Боевые друзья ни на минуту не забывали о нём. Всегда, когда удавалось найти немного свободного времени между исполнением приказов, они заглядывали к нему в палатку и рассказывали об очередной удаче или неудаче. У Александра складывалось такое впечатление, что он находился в строю вместе с ними, не пропустив ни одного дня службы.

Так продолжалось до тех пор, пока тихая размеренная жизнь не была нарушена приездом генерала Богданова. Сообщение о его прибытии получили накануне вечером, и весь лагерь тут же был поставлен в полную боевую готовность.

Катя, как всегда, пришла проведать Александра, он уже ждал её. В этот вечер она была веселее, чем обычно, в глазах загорелся задорный огонёк. Шторм не мог не заметить этого. Он уже достаточно хорошо изучил все перемены, которые могли происходить в ней.

— Что-то случилось? — спросил он сразу же, когда увидел её.

— Да! — воскликнула она. — Завтра прилетает мой дядя. Я так рада!

Александр улыбнулся.

— Ты, наверное, очень соскучилась по нему?

— Он — моя семья! После смерти родителей он стал мне как родной отец. Ещё я слышала, что как только он приедет, ты сможешь поехать в отпуск. Несмотря на твоё отличное состояние, тебя не отпускали, потому что он лично хотел поблагодарить тебя.

Шторм удивился.

— Поблагодарить меня? За что? Я вроде ничего такого не сделал!

— Прекрати скромничать! Как будто ты не знаешь! За выполнение того задания и за моё спасение.

— С первым я ещё как-то могу согласиться, — сказал Александр, — а вот со вторым, прости, не могу. По-моему, это тебя надо благодарить за моё спасение!

Он засмеялся. Глядя на него, Шувалова тоже невольно улыбнулась.

— В любом случае, завтра ты с ним встретишься, и, скорее всего, послезавтра сможешь уехать отсюда на долгие две недели.

Александр задумался. Она была права. Долгожданный момент наконец-таки наступил, давая возможность вступить на тропу войны.

— А ты? — солдат посмотрел на Катю. — Возвращаешься назад?

— Я…

Она замолчала на полуслове.

— Думаю, что да. После всего случившегося дядя отправит меня домой, пока окончательно не решится вопрос о его дальнейшем месте службы. Я же говорила, что его должны перевести на Дальний Восток. Возможно, там что-то изменилось.

В глазах Шторма зажёгся огонёк надежды.

— Тогда… Может быть, мы сможем вместе вернуться назад?

Катя посмотрела на Александра. Он хотел отправиться в дорогу вместе с ней? Она только и мечтала об этом. Но всё упиралось в решение генерала Богданова. Она была уверена, что дядя не отпустит её никуда. Ведь недаром она ждала его тут две недели? Если бы он хотел отпустить её домой в сопровождении одного из солдат, она бы была уже давным-давно там. Значит, он планировал поехать вместе с ней, опасаясь за её жизнь.

— Я не знаю, как он отнесётся к такой идее. Но я обязательно спрошу у него.

И она посмотрела на Шторма. Тот кивнул в знак согласия.

— А теперь мне нужно идти, — сказала, вставая, Катя, — иначе подумают, что со мной опять что-то случилось. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Кать! — улыбнулся Александр.

Следующим утром на территории лагеря приземлился вертолёт, из которого вышел офицер в сопровождении двух солдат. Это был генерал Богданов. Он медленно направлялся к встречающим его людям. Среди них был сам командующий армией, старший лейтенант, пара рядовых и Катя.

Она с улыбкой смотрела на приближающегося дядю: так долго она ждала этой встречи. Но броситься ему на шею она не могла, так как понимала, что семья семьёй, но он должен выполнить официальную церемонию встречи с руководством этой воинской части.

Подойдя ближе к встречающим его офицерам, генерал Богданов бросил мимолётный взгляд на племянницу и улыбнулся ей той самой отеческой улыбкой, которой ей тут так не хватало.

— Генерал! — отдал честь Денисов, все остальные последовали его примеру. — Как вы добрались сюда?

— Спасибо, хорошо! Ну, и жара тут у вас!

— С момента вашего последнего визита ничего не изменилось.

— Это я заметил. Как и в прошлый раз, скажу, что дождя очень не хватает. Ваши бойцы измучились под палящим солнцем.

После этих слов он направился к своей племяннице. Она уже места себе не находила.

— Катя!

— Генерал! — она сделала серьёзное лицо и, подражая полковнику Денисову, поприветствовала его.

Это не могло оставить Богданова равнодушным. Не сдерживая смеха, он крепко обнял девушку.

— Девочка моя! Я так волновался за тебя!

Катя бросилась ему на шею, не скрывая переполнявшего её чувства радости. Как же она мечтала сделать это!

— Я так соскучилась! А ты не приезжал.

— Прости меня, солнышко, у меня были срочные дела. Высокая должность даёт не только привилегии, но и накладывает определённые обязательства, за невыполнение которых наказание может получить даже человек, носящий звание генерала.

Шувалова снова улыбнулась:

— Спасибо тогда, что нашёл время забыть о своих обязательствах и прилететь сюда!

И она поцеловала его в заросшую щетиной щёку.

— Предлагаю пройти в кабинет! — прервал их семейную идиллию Денисов. — Там вы сможете поговорить без лишних глаз.

— Хорошая идея! — согласился Богданов, не прекращая улыбаться.

— Ну, дядя Артём! — воскликнула Катя. — Почему?

Генерал Богданов был не приклонен. Как она могла вообще просить его об этом? Да, у него не получалось сопровождать её лично, но это не значит, что она должна ехать вместе с каким-то солдатом, пусть он был хоть её соседом по парте в младшей школе.

— Я устал тебе повторять, Катюш, я не хочу, чтобы с тобой опять что-то случилось.

— Но со мной ничего не случится! — она продолжала настаивать на своём. — Я буду ехать в поезде! Сотни людей тысячи раз совершают такие переезды, и всё заканчивается благополучно! Неужели ты думаешь, что я притягиваю к себе неприятности?

— Не болтай ерунды!

— Тогда почему нет?

Богданов тяжело вздохнул. Ему сейчас очень недоставало своей возможности отдавать приказы. Как просто в армии: сказал сделать и, несмотря ни на что, всё будет сделано. А тут приходится обсуждать одно и тоже снова и снова, причём каждый раз подбирая такие слова, чтобы никого не обидеть. Под этим «никого» он подразумевал свою любимую племянницу.

Катя редко когда вела себя подобным образом, но сейчас у неё просто не было другого выхода. После долгого разговора в кабинете командующего армией, генерал Богданов сообщил ей, что завтра ему снова придётся уехать, на этот раз в столицу. Сначала её это расстроило, потому что ей снова придётся отправляться в дорогу одной. Но тут она вспомнила о том разговоре с Александром, как раз накануне приезда генерала, и решила воспользоваться случаем.

Недолго думая, она напрямую озвучила свою просьбу, чтобы в этот раз её сопровождал солдат из роты старшего лейтенанта Терехова. Как только Богданов услышал это, он наотрез отказался слушать дальнейшие уговоры. Отправить свою единственную племянницу в такую далёкую дорогу неизвестно с кем? Чего-чего, а уж этого точно никогда не будет.

— Я больше не хочу говорить на эту тему.

Катя сложила руки на груди и посмотрела на Артёма Викторовича.

— Тогда как я попаду домой? — спросила она. — Или ты решил оставить меня тут ещё на неделю, а то и на две, пока ты не освободишься?

На этот вопрос у него ответа не было. В этот момент в дверь постучали, и в кабинет вошёл рядовой Кочетов.

— Товарищ генерал, всё готово и вас уже ждут.

Богданов кивнул головой:

— Спасибо, рядовой, я уже иду.

Отдав честь, солдат вышел. Катя не сводила глаз с дядя, всё ещё надеясь, что он изменит своё решение. Генерал посмотрел в окно, а затем перевёл взгляд на Шувалову и сказал:

— Я что-нибудь придумаю. Но о своей просьбе можешь забыть, я не позволю тебе разъезжать по стране в обществе неизвестно кого!

На её глазах показались слёзы. Она не ожидала такой непреклонности. Артём Викторович всегда старался угождать ей, потакал почти каждому её желанию, но сейчас он не собирался уступать. Она тут же подумала: а что бы сказали ей её родители? Наверняка бы, тоже не одобрили этого.

— А сейчас отправляйся к себе в палатку. Рядовой!

В кабинете показался тот же солдат.

— Проводите девушку к лагерю!

— Слушаюсь, товарищ генерал!

И он освободил ей путь к дверке. Катя опустила голову и вышла из кабинета, потеряв последнюю надежду.

Богданов подождал, когда Шувалова выйдет на улицу. Выглянув в окошко, он провожал взглядом её и рядового Кочетова, пока они не исчезли из виду. После этого он вышел из кабинета командующего армией и направился вдоль по коридору туда, где его уже ждали боевые товарищи.

Денисов и Терехов сидели за накрытым столом. Встречи трёх давних друзей происходили не так часто, как им этого хотелось бы, но они не жаловались. Как минимум, пару раз в месяц им всё-таки удавалось встретиться в этом кабинете, обсудить насущные проблемы суровой армейской жизни. Когда Богданов показался в дверях, капитан сказал:

— Мы тут уже волноваться начали!

Генерал попытался изобразить улыбку на своём лице, но кислый вид не могло скрыть ничего.

— Что там? — спросил его Денисов.

— Да, дела семейные, — махнул рукой Богданов. — Вспоминаю себя в её годы.

Артём Викторович сел за стол и посмотрел на товарищей.

— Вот что я должен делать? Не потакать же ей всегда и во всём!

— А что произошло? — спросил Терехов.

— Я сказал, что завтра уезжаю в Москву.

— И?

— Она сделала соответствующие выводы и попросила, чтобы один из ваших бойцов поехал с ней в качестве сопровождающего.

Денисов удивлённо посмотрел на Богданова.

— Смелое заявление!

— Смелее некуда! — согласился Артём Викторович. — Естественно, я не дал своего согласия! Что за бредовые идеи! А она обиделась! Ещё и разговаривать со мной не будет до завтрашнего дня.

— А куда она едет? — вдруг спросил капитан.

— В Угорск, где жил мой брат, её отец.

— Слушай, а не там ли живёт Шторм? — обратился Терехов к полковнику.

Тот на секунду задумался.

— По-моему, да, именно там.

— Шторм — это ваш Сорвиголова? — улыбнулся Богданов. — Тот самый, о котором я так много слышал?

— Тот самый! — кивнул головой Денисов. — Именно он руководил группой, которая так удачно выполнила задание по захвату командиров повстанческого движения.

— И как ни странно, — добавил капитан, — выжил он благодаря вашей Катерине. Ранение, полученное им в бою, обработала она и осколок вытащила тоже она.

— Да? Я об этом не слышал ничего, — пожал плечами генерал.

— Он едет домой в отпуск, так, может, их отправить вдвоём? — подал идею Терехов. — Лучшего варианта не найти! Тем более им ехать в один город! Она будет под надёжной защитой.

— Неплохая идея! — согласился Денисов.

— Когда-то наш командующий армией задал мне вопрос, — сказал капитан, — насколько я уверен в Шторме. Тогда я ему сказал…

— Я бы доверил ему свою жизнь, — закончил за него друг.

Артём смотрел на товарищей. Неужели этот солдат так хорош? Он не знал его лично, но его друзья были так уверены в нём, а в их словах он ни капли не сомневался. Решение пришло само собой.

— Ладно, завтра я встречусь с ним и посмотрю, что он из себя представляет. Возможно, вы и правы. Не оставлять же Катю тут ещё на неделю!

— Вот и ладненько! — хлопнул в ладоши Денисов. — А теперь за нашу встречу по маленькой! Когда ещё посидим вот так, в тишине и покое.

Глава 11

Весь остаток дня Катя провела у себя в палатке. Она была ужасно обижена на своего дядю, который не захотел выслушать её до конца. Разве она многого просила? Всего лишь разрешить ей вернуться домой. Неужели это так сложно? Если он собирался уезжать в Москву, то она тоже не собиралась здесь оставаться. Еще неделю в полном безделье она не проживёт! Ей было легко жить в лагере всё это время, потому что каждое утро и вечер она могла видеться с Александром. Теперь же, когда он должен был уехать отсюда… Ей даже думать об этом было больно. Ну и пусть! Если дядя не хочет её слушать, в таком случае, она не будет с ним разговаривать. Так будет справедливо!

Когда она проснулась, на улице почти стемнело. Её разбудил голос, доносившийся с улицы.

— Катя!

— Кирилл?

— Да, это я! Можно войти?

— Конечно!

Чудов вошёл в палатку и остановился у входа. На лице сияла улыбка, как, в прочем, и всегда. Кирилл никогда не переставал шутить, какой бы опасной или скверной не была ситуация. Он везде умел находить свои плюсы.

— Не стой там! Присаживайся! — предложила ему Катя.

Ефрейтор прошёл к столу и сел на стул. Осмотревшись, он оценивающе произнёс:

— Мило у тебя тут!

— Да, — согласилась Катя.

— Ты чем-то расстроена?

Шувалова пожала плечами и попыталась улыбнуться.

— Нет! Просто устала от общения с товарищем генералом.

— Это верно! — покачал головой Кирилл. — Разговоры с начальством всегда сказываются на нервной системе. Я вообще пришёл попрощаться.

— Попрощаться?

— Ну, да. Завтра ведь в отпуск уезжаю, а когда вернусь, тебя уже не будет здесь. Вот я и решил зайти, сказать «пока». Возможно, увидимся ещё когда-нибудь, только обстоятельства поприятнее пусть будут.

— Точно! Не хотелось бы снова жить в лесу и вздрагивать от каждого шороха!

— Теперь это можно забыть как страшный сон! — заверил её Чудов.

Катя посмотрела на солдата.

— Я очень рада, что познакомилась с тобой, Кирилл. Ты — очень хороший парень!

Ефрейтор улыбнулся.

— Я о тебе могу сказать тоже только самое хорошее!

— Если ты когда-нибудь будешь в Угорске, то я буду рада тебя видеть у себя в гостях.

— Рассматривать твои слова как приглашение?

— Думаю, да!

— Договорились! Ладно, пошёл я, а то поздно уже для таких посиделок, учитывая, что твой дядя-генерал находится сейчас в лагере. Спокойной ночи, Катюш!

Чудов встал со стула и направился к выходу. Он чувствовал, как Шувалова провожала его взглядом. Выйдя на воздух, он посмотрел вверх: на небе начинали появляться первые звёзды. Закурив сигарету, он пошёл к костру, где сидели часовые.

Александр начинал волноваться. Она не могла не прийти, значит, что-то случилось. Но что могло произойти? Да всё, что угодно! Самое простое: генерал Богданов мог не отпустить её, узнав, куда она собирается идти. Шторм посмотрел на часы, было полдесятого. Ждать бесполезно! Так поздно она точно не выйдет из палатки, зная, что её дядя тут. Закрыв глаза, он попытался уснуть, но сделать это было крайне тяжело, когда в голове роились мысли.

Александр ворочался с бока на бок, сон так и не шёл. Он настолько привык засыпать после ухода Кати, что, когда она не пришла сегодня, он чувствовал какую-то опустошённость внутри себя. Как будто его разобрали на маленькие детальки, а, собрав назад, забыли поставить самую главную на место.

Встав с кровати, солдат прошёлся взад-вперёд по палатке. Так не может больше продолжаться, он просто обязан увидеть её и, недолго думая, он задул свечу и вышел на улицу. Посмотрев по сторонам, Александр увидел часовых, сидящих у костра. Тихонько проскользнув мимо палатки хирурга, он направился туда, где жила Шувалова.

В лагере было спокойно, все спали, поэтому Шторм без труда добрался до нужного ему места. У Кати горела свеча, и, судя по тени, она была одна. Александр вздохнул с облегчением, значит, генерал Богданов не посадил её под арест, как он думал. Тихонько подкравшись ко входу в палатку, он издал глухой звук, чтобы Шувалова поняла, что снаружи кто-то есть.

— Я не хочу с тобой разговаривать, дядя Артём! — услышал он её голос. — Ты не хотел сегодня слушать меня, теперь я не хочу слушать тебя. Спокойной ночи!

Шторм улыбнулся, значит, она всё-таки поссорилась с генералом. Посмотрев по сторонам и убедившись, что его никто не видит, он вошёл внутрь.

— И даже со мной нет желания поговорить?

Катя вскочила с кровати.

— Саш?

Как же она была рада его видеть! Подойдя к нему поближе, она удивлённо спросила, всё ещё не веря своим глазам:

— Что ты тут делаешь?

— Я подумал, что ты будешь рада меня видеть. Ты не пришла ко мне сегодня, и я решил, что что-то случилось, и пришёл сам.

— Ты… А как же часовые?

— Ну, не думаешь же ты, что только тебе удаётся незаметно ходить по лагерю по ночам?

Александр провёл рукой по её волосам.

— Я тоже кое-что умею. Кстати, я тебя не разбудил?

Катя посмотрела на кровать и поспешила ответить:

— Нет, я просто лежала, потому что не могла уснуть. Сегодня был насыщенный день!

— Эмоции? — предположил Шторм. — Встреча с дядей, ты ведь так её ждала.

Она опустила глаза и подошла к столу, где горела свеча. Посмотрев на дрожащее пламя, она сказала:

— Мы поссорились! Вернее, это я на него обиделась.

— Расскажешь?

Шувалова повернулась к нему. Её глаза блестели. Александр не мог понять, то ли это были слёзы, то ли свет так падал на её лицо. Но одно он знал наверняка: она была так прекрасна, что в эту минуту ему захотелось прижать её к себе и никогда не отпускать.

— Ничего особого, думаю, что мы скоро помиримся. Я боюсь сейчас не за наши отношения с дядей, а за тебя. Вдруг кто-то проснётся?

— Ночью не спят одни часовые. Остальных не поднимешь до самого утра. Такое удаётся делать только старшему лейтенанту, у него просто дар.

Катя тихонько засмеялась. Александр медленно подошёл к ней.

— Я бы не рискнул прийти сюда, если бы не знал, что всё спокойно. Просто я очень соскучился, и мне нужно было увидеть тебя, потому что без этого я точно не усну всю ночь.

С некоторой растерянностью он провёл рукой по её волосам, словно сам не ожидал от себя такого, и попытался успокоиться. Затем он нежно, но уже более уверенно, коснулся её щеки. От этого простого прикосновения девушку бросило в дрожь. Не встретив сопротивления, Александр обнял Катю обеими руками и потянулся к её губам.

Сначала его поцелуй был лёгкий, непринуждённый, но по мере того как волна страсти начинала нарастать внутри солдата, он стал более требовательным. Шувалова погрузила пальцы в его волосы.

Оторвавшись от её губ, Александр посмотрел Кате в глаза. В них он увидел яркий огонь страсти, сжигающий всё её тело. В этот момент он не мог молчать, все чувства, до этого так умело запертые в его сердце, вырвались наружу. Обжигая её лицо своим дыханием, он прошептал:

— Я тебя люблю… И всегда любил.

Сердце замерло. Она так долго ждала этих слов.

— Я тоже тебя… — но её собственное признание утонуло в его жарком поцелуе.

Катя робко провела рукой по его груди, нащупывая пуговицы на куртке, но пальцы предательски не слушались её, делая каждое движение неуклюжим.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил Александр, задыхаясь от желания.

Обняв его лицо ладонями, она прошептала:

— Да, я хочу, потому что я тоже люблю тебя.

Сохраняя последнюю каплю здравого смысла, он потянулся к свече. Поднеся её к лицу, Шторм задул пламя…

Полная луна, заглядывая в окошко, освещала палатку. Он смотрел на девушку, не переставая восхищаться ею. Она открыла глаза и поймала его взгляд на себе. Хорошо, что было темно, и он не мог заметить, как щёки стала заливать краска. Но ему не понадобилось много времени, чтобы догадаться, что он заставил её покраснеть.

Нежно улыбнувшись, Александр сказал:

— Я люблю тебя. Это была самая лучшая ночь в моей жизни! Спасибо, что подарила мне её.

И с этими словами он снова поцеловал Катю. Положив голову ему на грудь, она обняла его, и её окутал сон. На лице была улыбка. Шторм коснулся губами её лба и закрыл глаза.

Утром, как только солдаты ушли в патруль, Кирилл сразу же отправился к своему другу. Это был первый день их отпуска. Чудову не терпелось поговорить с Александром, поделиться впечатлениями и задать ему вопрос, мучавший его всю ночь.

Ефрейтор застал друга лежащим на кровати. Посмотрев на часы, он очень удивился.

— Девять часов, а вы ещё спите, товарищ младший сержант? Не порядок!

Шторм улыбнулся. Открыв глаза, он посмотрел на Кирилла. Они были полны радости. Чудов качнул головой и просиял:

— Ну, рассказывай!

— Прости, не понял?

— Ладно тебе, не понял он! — ефрейтор хлопнул друга по плечу. — Да ты светишься как солнце ясное!

Младший сержант рассмеялся.

— Я рад, что наконец-то получил отпуск!

— Да-да, думаю, тут не только в отпуске дело! — Кирилл подмигнул ему. — Я вчера был на дежурстве и сидел у костра. Случайно, заметь, случайно, я увидел, как один из солдат пробирается в палатку к Кате.

Александр смотрел на Чудова.

— Всю ночь пришлось не смыкать глаз, потому что этот олух, по-другому я просто сказать не могу, забыл, наверное, что влиятельный дядюшка всё ещё находится в лагере!

— Всё было тихо, а руководство наверняка заседало до глубокой ночи в кабинете полковника, поэтому я ничем ни рисковал!

— Опа! — Кирилл щёлкнул пальцами. — Так ты не отрицаешь того, что был в гостях у Кати поздно вечером?

Шторм понял, что совершил ошибку, не догадавшись о хитром ходе ефрейтора.

— Ты, хитрый лис! — улыбнулся он. — Нет, не отрицаю!

Чудов засмеялся.

— Я, если честно, сомневался, застану тебя тут или нет, но у тебя хватило ума вернуться к себе. Я рад за вас! Она достойна быть счастливой как никто другой…. Поэтому если ты обидишь её, я лично приеду в Угорск и накажу тебя!

— В угол поставишь?

— Хуже! — сверкнул глазами Кирилл, переводя дыхание. — Сначала марш-бросок, как в учебке, помнишь? И только потом в угол.

Немного помолчав, он добавил:

— На горох!

— Я еду вместе с тобой!

Катя вбежала в палатку и с порога сообщила радостную новость, которую она узнала от генерала. В порывах счастья она не сразу заметила, что Александр был там не один.

— Кирилл?!

— И тебе доброе утро, Катюш! Ты восхитительно выглядишь!

Шторм незаметно толкнул приятеля в бок, чтобы тот не сболтнул лишнего. Он прекрасно знал своего друга: рассказать о том, что ему известны события этой ночи, Кириллу не составит никакого труда.

— Привет! — восстанавливая дыхание от быстрой ходьбы, сказала Шувалова.

Потом она снова посмотрела на младшего сержанта:

— Он разрешил нам ехать вместе! Я не понимаю…. Но он пришёл ко мне и сказал, что ты будешь меня сопровождать до Угорска.

— Та-да! — пропел ефрейтор. — Мечты сбываются! Есть всё-таки чудеса на этом свете!

— И не говори! — согласился Александр.

Переводя взгляд с одного улыбающегося солдата на другого, Катя спросила:

— Что-то не так?

— Всё так, Катерина! — пропел Чудов. — Сегодня самый счастливый день, потому что мы все едем домой! Домой, ребят! — повторил он. — Что может быть лучше!

— Теперь свидимся только через две недели! — посмотрел на друга Шторм. — Смотри не натвори там ничего, а то я тебя знаю!

Кирилл сделал серьёзный вид.

— Слушаюсь, товарищ младший сержант! Так точно, товарищ младший сержант!

— И так всегда!

Все трое рассмеялись.

— Так мы и думали, что застанем вас здесь! — раздался голос командующего армией.

В палатку вошёл Денисов, а следом за ним капитан Терехов и генерал Богданов. Солдаты тут же вскочили на ноги, вытянулись по стойке «смирно» и отдали честь.

— Вольно! — дал команду Артём Викторович.

Шторм и Чудов немного расслабились, но выражение лица ни у одного, ни у другого не изменилось, они остались такими же сосредоточенными и серьёзными.

— Устраиваете заговор? — с улыбкой спросил Богданов.

— Мы… — попытался первым заговорить ефрейтор, но дать внятных объяснений, почему вместе с ними была Катя, не получилось.

На помощь пришёл Денисов:

— Вот это наши бойцы, которые считались погибшими. Младший сержант Шторм!

Александр отдал честь.

— И ефрейтор Чудов!

Кирилл повторил действия друга. Генерал подошёл ближе к солдатам. Они произвели на него положительное впечатление: высокие, крепкие, загорелые. Одним словом, такие, какими должны быть настоящие защитники Отечества.

— Александр Шторм… Это и есть тот солдат, который поедет вместе с моей племянницей в Угорск?

— Так точно, товарищ генерал! — ответил полковник.

— Мне много о вас рассказывали, товарищ сержант!

— Младший сержант, товарищ генерал!

— Ошибаетесь, боец! С сегодняшнего дня вы и ваш друг идёте на повышение. Так что неправильно вы меня исправили!

— Простите, товарищ генерал.

Катя наблюдала за всем со стороны, и вся эта картина заставила её улыбнуться. Кирилл и Александр сейчас предстали перед ней совсем в другом свете. Такими она никогда их ещё не видела. Столько серьёзности, уважения…. Статные, подтянутые они разговаривали с человеком, которого она всегда привыкла видеть добрым и ласковым, она даже не подозревала, что он заставляет солдат так сильно меняться.

— С сегодняшнего дня вы уезжаете в отпуск, — сказал Богданов. — Надеюсь, вы понимаете, что это значит?

— Мы, наконец, сможем увидеть своих родных и близких, товарищ генерал! — ответил Чудов.

— Это само собой! Но помимо этого, оказавшись за пределами вашей воинской части, не забывайте, что вы всё ещё продолжаете носить звание солдата Российской армии. И это обязывает вас вести себя достойным образом!

— Так точно, товарищ генерал! — ответили парни.

— Очень хорошо! Поэтому, я думаю, у вас хватит ума не влезать в драки и пьяные дебоши, как это обычно бывает, когда такие же солдаты, как вы, оказываются на гражданке.

— Мы не такие, как все! — резко отреагировал на его слова Шторм.

— Сержант! — одёрнул его Терехов. — Похоже, вы забылись, кто перед вами стоит!

Александр посмотрел на него.

— Никак нет, товарищ капитан! Просто и я, и младший сержант Чудов уже не один раз доказали, что с честью носим это звание и понимаем, какая это ответственность!

Шувалова насторожилась. Бунтарский дух в нём так и остался. Она смотрела на дядю и ожидала его ответа на слова Александра.

— Что же, — наконец, заговорил генерал, — вы прошли испытание, товарищ сержант.

Терехов и Денисов удивлённо посмотрели на друга. Шторм растерялся.

— Теперь я вижу, что ваши командиры не ошиблись в вас! И я с уверенностью могу отправить Катерину домой вместе с вами.

Александр улыбнулся.

— Спасибо, товарищ генерал. Я не подведу вас!

Богданов перевёл взгляд на Катю.

— У тебя нет другого выбора!

Затем он снова обратился к ребятам.

— Надеюсь, вы уже собрали вещи? Сержант Шторм? Младший сержант Чудов?

— Так точно!

— Тогда готовьтесь, через пятнадцать минут вас доставят в город, и оттуда вы уже отправитесь по домам. Надеюсь, ты попрощаешься со мной? — улыбаясь, обратился он к племяннице.

Как только офицеры направились к выходу, она посмотрела на солдат и, прошептав «увидимся», последовала следом за ними.

На вокзале все трое стояли в ожидании своих поездов и молчали. Расставания всегда ложатся на плечи тяжёлым грузом, несмотря на длительность разлуки, и теперь каждый из них испытывал это на себе.

Когда объявили, что поезд до Угорска будет отправляться через несколько минут, Александр посмотрел на Кирилла и протянул ему руку:

— Давай, братишка! Осторожнее там, ты ведь помнишь об ответственности?

Они, засмеявшись, обнялись. Шувалова мило наблюдала за их действиями.

— Ты тоже береги себя, Сань, а самое главное — береги Катю. Иначе я воплощу в реальность своё обещание!

Девушка с удивлением посмотрела на солдат:

— Какое обещание?

Приложив палец к губам, Чудов прошептал:

— Тсс… Это секретная информация, за разглашение которой полагается расстрел.

Катя ударила его по плечу.

— Так что, Катюша, не задавай лишних вопросов, если не хочешь, чтобы сержант Шторм так трагично закончил носить священное звание солдата Российской армии.

И все трое громко рассмеялись. Достав из рюкзака кусочек бумаги, где ровно были написаны несколько цифр и адрес, Александр сказал:

— Звони, если что!

Кирилл отдал ему такой же белый листок:

— И ты тоже!

Кивнув головой, Шторм взял вещи, и вместе с Катей они пошли к номеру вагона, где располагались их места. Александр забрался по ступенькам и помог ей сделать тоже самое. Машинист поезда дал свисток, и состав медленно тронулся с места, оставляя ефрейтора одного вместе с остальными провожающими на платформе. Махнув другу рукой, он прошептал:

— До скорой встречи, братишка!