Прибалтийский фашизм: трагедия народов Прибалтики

«Июньское восстание» 1941 года

Части вермахта вошли в города Каунас и Вильнюс 24 июня 1941 года, всего через два дня после начала войны, а уже к 27 июня оккупация всей Литвы была завершена. В эти дни казалось, что блицкриг идет по плану. Вслед за армейскими частями следовали эйнзатцкоманды. В первые дни войны на территории Литвы действовали сразу три эйнзатцкоманды. В Шяуляй 27 июня вошла эйнзатцкоманда «2» под командованием Рудольфа Батца; в Каунас 2 июля вступила эйнзатцкоманда «3» под командованием штандартенфюрера СС Карла Йегера, а в Вильнюсе с 9 августа действовала эйнзатцкоманда «9» под командованием Фильберта (из состава эйнзатцгруппы «В», действовавшей в тылу немецкой группы армий «Центр»). Позднее функции полиции безопасности и СД в Литве взяла на себя эйнзатцкоманда «3» под командованием Йегера¹¹⁶.

Но литовские «помощники» успели опередить своих немецких «коллег», захватив власть в ряде городов уже 23–27 июня, сразу после эвакуации советских госучреждений и частей Красной армии. Власть взяли в свои руки комитеты ФЛА и действовавшие от его имени вооруженные группировки – «Шаулю Саюнга» («Союз стрелков») и «Яунои Лиетува» («Молодая Литва»). Численность этих группировок, действовавших под контролем ФЛА, составляла от 35.000 до 36.000 человек¹¹⁷. Кроме того, еще от 90.000¹¹⁸ до 100.000¹¹⁹ вооруженных литовских националистов действовали в разрозненных отрядах, которые не контролировались ФЛА, – таких как группировка сторонников бывшего премьер-министра А. Вольдемараса «Железный волк» («Geležinis Vilkas»), «Комитет спасения Литвы» или «Неолиетува»¹²⁰. Многие из этих отрядов были сформированы при непосредственном участии немецкой разведки. Управление «Абвер-II», занимавшееся диверсиями и саботажем, накануне войны против Советского Союза сколотило свои «особые отряды» для действий в Северной Прибалтике. Например, один из таких отрядов, одетый в советскую форму, имел задание захватить железнодорожный туннель и мосты близ Вильнюса¹²¹. Потери литовских националистов в боях с Красной армией в первые дни войны составили, по их собственным данным, от 4.000¹²² до 5.000 человек¹²³.

Создание «временного правительства Литвы»

В Каунасе местный городской комитет ФЛА уже 23 июня 1941 года взял власть в свои руки, едва Каунас был оставлен частями Красной армии. В тот же день, 23 июня, по каунасскому радио от имени «Фронта литовских активистов» выступил один из его лидеров, Леонас Прапуолянис, который выразил благодарность Гитлеру «за освобождение Литвы» и объявил о создании «временного правительства Литвы»¹²⁴. Премьер-министром был заочно провозглашен бывший посол в Берлине Казис Шкирпа, так как немцы не выпустили его из Берлина. Министром иностранных дел был назначен Раполас Скипитис, министром обороны – генерал Стасис Раштикис (тоже заочно, так как находились в это время в Германии). Временно исполняющим обязанности главы правительства стал Юозас Амбразявичюс (одновременно – министр просвещения), министром внутренних дел – Ионас Шлепетис, министром финансов – Ионас Матулёнис, министром торговли – Пранас Вайнаускас, министром промышленности – Адольфас Дамушис, министром сельского хозяйства – Балис Виткус, министром труда – Юозас Паяуйис, министром юстиции – Мечисловас Мацкявичюс, министром путей сообщения – Антанас Новицкис, министром здравоохранения – Ксаверас Венцюс, управляющим продовольствием – Владас Грудзинскас. Не особенно приметный пост «министра коммунального хозяйства» в этом правительстве занимал Витаутас Жямкальнис-Ландсбергис, отец будущего лидера «Саюдиса» и президента Литвы Витаутаса Ландсбергиса¹²⁵.

Не дожидаясь, пока остальные члены «кабинета министров» прибудут в Литву, «временное правительство» Амбразявичюса и Каунасский штаб ФЛА взяли всю власть в свои руки. ФЛА приказал организовать местные отряды «самообороны» под командованием полковника Людвикаса Буткявичюса, военную комендатуру г. Каунаса и Каунасского округа во главе с полковником Юргисом Бобялисом и восстановить полицию¹²⁶. В этот же день по каунасскому радио было оглашено первое распоряжение штаба местной «литовской самообороны», в котором говорилось: «а) везде создавать части местной самообороны, которые занимались бы охраной имущества граждан и государства; b) оставшимся чиновникам независимой Литвы принять на себя администрацию и полицию, а где таковых нет, руководство частей самообороны должно временно назначить их; с) в г. Каунасе была объявлена мобилизация всех отставных офицеров и унтер-офицеров»¹²⁷. 3 июля 1941 года вышел в свет первый номер газеты «Фронта литовских активистов» «Į Laisvė», в которой была опубликована политическая декларация ФЛА¹²⁸. В ней заявлялось, что независимая Литва готова всячески содействовать Германии в построении «Новой Европы».

Тем временем еще 23–24 июня в Каунасе были созданы военная комендатура во главе с полковником Юргисом Бобялисом и части «самообороны». С одобрения министра внутренних дел Шлепетиса и с подачи городского военного коменданта полковника Бобялиса, который почти ежедневно издавал антиеврейские указы, в городе начались еврейские погромы¹²⁹. Части «самообороны» отчасти сами участвовали в арестах, отчасти охраняли погромщиков.

«Самоочищение» Литвы: Каунас

26 июня 1941 года банды националистов из группировок «Шаулю Саюнга», «Яунои Лиетува», «Нео Литуания» и других учинили первый массовый погром в пригороде Каунаса – Вильямполе¹³⁰. Вооруженные погромщики врывались в квартиры по улицам Панерю, Видурине, Юрбарко и Арегалос, где жили евреи, советские активисты, сочувствующие Советам и те, чьи сыновья служили в Красной армии, и убивали всех, кто попадался им на пути. По-видимому, «черные списки» составлялись заранее. Раввину Салману Оссовскому отрезали голову пилой, а главе Вильямпольской еврейской общины Абрахаму Гродзенскому отрезали язык и выкололи глаза. Детям разбивали головы прикладами винтовок. Людей вырезали целыми семьями в их собственных квартирах, а тех, кто пытался спастись, ловили и убивали на улицах.

Некоторые пытались оказывать сопротивление погромщикам. Так, рабочий Бенцль Файн проломил череп бандиту, ворвавшемуся в его квартиру. Но толпа погромщиков буквально разорвала его на куски, так же, как и его жену, а их ребенку оторвали голову и выбросили из окна на улицу, где она лежала еще несколько дней. Рабочий-металлист Акива Пухерт с каунасской фабрики «Дробе», чью семью убили в собственной квартире в доме № 10 по улице Арегалос, перед смертью из последних сил написал на стене своей кровью слово «Месть!» Другой молодой еврей по фамилии Страж, служащий Каунасского банка, бросился на одного из бандитов и выколол ему глаза. Кузнец Йитцик Фридман вышел на улицу с топором, чтобы защитить свой дом. Шмуэль Катц голыми руками отбивался от погромщиков. И таких случаев было множество¹³¹. Но что эти смелые люди могли сделать против винтовок и пулеметов?

Доктор Елена Буйвидайте-Куторгене так описывала в своем дневнике 26 июня 1941 года первые погромы в Каунасе: «Немцы позволяют стрелять ночью в завоеванном ими городе! Ясно, что убийцы действовали с дозволения новых хозяев»¹³².

Кстати, в эти дни город контролировали части вермахта, так как зондеркоманда «1b» вошла в Каунас 28 июня, а эйнзатцкоманда «3» – только 2 июля 1941 года.

Тела убитых валялись в квартирах, подъездах домов, подвалах, на лестницах, в подворотнях. Некоторые еще сжимали в руках топоры и палки, с помощью которых пытались защитить свои семьи от озверевших бандитов¹³³.

Когда в Каунас 28 июня вошла передовая команда (Vorkommando) зондеркоманды «1b», часть «работы по окончательному решению еврейского вопроса» уже была выполнена местными националистами. Начальник германской полиции безопасности и СД Рейнхард Гейдрих в одном из первых своих оперативных отчетов о положении в СССР так сообщал Гитлеру об этих погромах:

«…28 июня передовая команда [зондеркоманды «1b»] вошла в Каунас. Она начала свою деятельность, заняв бывшие здания совета профсоюзов, НКВД и два других здания. В течение ночи в городе происходили перестрелки между литовскими повстанцами, евреями и иррегулярными отрядами. Очень трудно охранять тюрьмы, которые переполнены. В течение последних трех дней литовские партизанские группы убили несколько тысяч евреев»¹³⁴.

Осуществлением погромов занимались, прежде всего, два литовских отряда: первый – под руководством журналиста Йонаса Климайтиса (около 600 человек), второй – под руководством врача д-ра Зигониса (около 200 человек).

…Еще в начале восточной кампании активные национальные силы Литвы объединились в так называемые партизанские соединения, чтобы активно участвовать в борьбе против большевизма. По их собственным данным, они потеряли 4.000 человек.

В Каунасе образовались четыре крупные партизанские группы, с которыми сразу же была установлена связь. Общее руководство группами не осуществлялось, но каждая из них старалась действовать в возможно более тесном контакте с вермахтом [Курсив наш. – М.К.]. Поскольку участие партизан в военных действиях было невозможно по политическим мотивам, в короткий срок из надежных элементов недисциплинированных партизанских групп были сформированы вспомогательные части численностью 300 человек, командование которыми было поручено литовскому журналисту Климайтису.

…Задачей полиции безопасности является стимулирование стремления населения к самоочищению, придание этому стремлению нужного направления…

Впервые это удалось сделать в Литве, в Каунасе, с помощью партизан. По указанию немецкой стороны еврейский погром осуществил командир уже упоминавшейся партизанской группы Климайтис, однако для внешнего мира не существует ни одного указания со стороны немцев [Курсив наш. – М.К.]»¹³⁵.

Всего в ходе резни 26–28 июня 1941 года только в Вильямполе было зверски убито более 1.000 человек¹³⁶. По немецким же данным, общее количество жертв погромщиков за эти страшные три дня составило не менее 3.800 человек¹³⁷.

«В ночь первого погрома, – докладывал в Берлин четыре месяца спустя командир эйнзатцгруппы «А» Шталекер, – литовскими партизанами были уничтожены 1.500 евреев, сожжено или разрушено большое количество синагог, сожжен еврейский квартал, в котором находилось 60 домов. В последующие ночи таким же образом были обезврежены 2.300 евреев. В других районах Литвы были проведены подобные акции, но в меньшем объеме, которые распространялись и на оставшихся коммунистов»¹³⁸.

Погромы в Вильямполе и в других районах Каунаса продолжались три дня¹³⁹. Тех, кто избежал смерти во время погромов 26–28 июня, доставляли в VII форт Каунасской крепости, который стал первым на территории Литвы лагерем смерти.

«…Форт VII в Каунасе, – сообщал Гейдрих в очередной сводке событий из СССР от 6 июля 1941 года, – превращен в еврейский концлагерь, состоящий из двух секций: 1) евреи-мужчины, 2) еврейские женщины и дети. В настоящее время в форте содержится около 1.500 евреев. Охрану форта несут отряды литовских охранников.

В центральных тюрьмах содержатся также: 1.860 евреев, 214 литовцев, 134 русских, 1 латыш, 16 поляков.

Еще один концентрационный лагерь для евреев планируется создать в IX форте Каунаса»¹⁴⁰.

Уже к концу июня 1941 года литовские погромщики согнали в VII форт около 8.000 евреев – мужчин, женщин и детей. Их держали в подвальных помещениях без еды и питья; выходить было запрещено даже по нужде. Многие умирали от невыносимых условий, и их трупы оставались лежать рядом с живыми людьми. Мужчины и мальчики постарше были отделены от остальных и помещены в глубоком рву, окружавшем форт, под охраной стражников с пулеметами и автоматами. Буквально каждый день и каждую ночь националисты отбирали группу людей, которых отправляли якобы «на работы». Потом многие слышали звуки выстрелов со стороны близлежащего леса… Подобная же судьба ждала и тех, у кого находили какие-нибудь ценные вещи. Их уводили, отбирали все ценное, а потом расстреливали в лесу.

Но и здесь люди пытались сопротивляться. Так, Аарон Виленчук и Гилель Маринер, чудом пережившие казни и заключение в VII форте, впоследствии рассказали, как некоторые без оружия бросались на охранников. Каунасский доктор Борис Ходос перед расстрелом открыто призвал узников к сопротивлению, а потом, обращаясь к бандитам, крикнул: «Ваш день расплаты скоро придет!» Его расстреляли в упор, но не убили, а бросили умирать в агонии. Позже его подвиг повторили Хаим Хендле и учитель Мойше Гольдман¹⁴¹.

Все мужчины, содержавшиеся во рву VII форта, были расстреляны к 1 июля 1941 года¹⁴². Позднее, 4 июля 1941 года, в VII форте было расстреляно 463 еврея (416 мужчин и 47 женщин). Еще 2.514 евреев было расстреляно в IV форте Каунаса 6 июля.

Впоследствии основным местом массовых казней стал IV форт Каунаса, где с 6 июля по 29 ноября 1941 года было уничтожено 22.690 человек, в основном евреев из Каунасского гетто¹⁴³.

2 июля в Каунас вступила эйнзатцкоманда «3» под командованием штандартенфюрера СС Йегера, которая с первых же дней попыталась «упорядочить» террор. Немецкая педантичность – как-никак надо всех пересчитать, все задокументировать, сколько людей, где и когда «экзекутировано», сколько среди них евреев, коммунистов, «саботажников» и прочих, скольких еще осталось убить…

Вскоре после вступления в Каунас эйнзатцкоманды «3» большинство отрядов литовских националистов было расформировано. Этот процесс начался еще с 28 июня 1941 года под руководством немецких военных властей, хотя все это время они охотно прибегали к помощи литовских националистов для борьбы с отставшими от своих частей красноармейцами и для расправ с коммунистами и евреями. До конца августа 1941 года большая часть литовских отрядов была разоружена, а остальные образовали всевозможные части «самообороны» и «вспомогательной полиции» под контролем эйнзатцкоманды «3» и вермахта. Некоторые из них, особо «отличившиеся» в ходе расправ над евреями и коммунистами, перешли в непосредственное подчинение эйнзатцкоманды «3». Часть поступила на службу к армейским комендантам и начальникам тыловых районов при немецких армиях и группе армий «Север»¹⁴⁴.

Так, функции «литовской политической полиции» в Каунасе выполнял так называемый «Летучий отряд оберштурмфюрера СС Хамана», сформированный примерно 6–7 июля 1941 года специально для организации погромов и массовых казней. Его возглавил заместитель командира эйнзатцкоманды «3» Йоахим Хаман¹⁴⁵, под началом которого действовало 8—10 сотрудников эйнзатцкоманды «3» и несколько десятков литовских националистов. С 7 по 28 июля 1941 года «летучим отрядом Хамана» было уничтожено в Мариамполе (Мариямполе, ныне г. Капсукас), Вендзиогале, Гиркалинея, Бабтае, Кедайняе, Паневежисе и VII форте Каунаса 1.320 евреев и коммунистов¹⁴⁶. Только за три неполных месяца (с 7 июля по 2 октября1941 года) отряд Хамана провел 68 «операций» в разных городах и селах Литвы, в каждом из которых было уничтожено все еврейское население¹⁴⁷.

Некоторые литовские националисты еще в конце июня 1941 года под руководством эйнзатцкоманды «1b» образовали 5 рот «на службе германской полиции безопасности» (эта надпись красовалась на их нарукавных повязках). Официально они назывались «Литовской службой порядка» (нем.: Ordnungsdienst)¹⁴⁸. В начале июля шеф Имперской полиции безопасности Рейнхард Гейдрих сообщал Гитлеру в одной из сводок о положении на оккупированных территориях СССР: «…Около 250 человек из числа литовских партизан [националистов. – М.К.] оставлены на службе зондеркоманды [«1b»] и используются для будущих казней за пределами города»¹⁴⁹. Речь шла о трех ротах «Литовской службы порядка». Две роты из пяти были приданы зондеркоманде «1b» – одна из них несла охранную службу (в том числе охраняла печально знаменитый VII форт в Каунасе), другая выполняла полицейские функции. Оставшиеся 3 роты были приданы немецкому 11-му резервному полицейскому батальону, незадолго до того прибывшему в Каунас. Впоследствии 11-й полицейский батальон был переведен в Минск, где эти три литовские роты были вскоре расформированы¹⁵⁰.

Одной из первых в Литве частей «самообороны» стал сформированный в Каунасе 1-й батальон «Охраны национального труда» (лит.: «Тaudos darbo apsauga», или сокращенно ТДА). Он был создан по приказу литовского коменданта г. Каунаса полковника Бобялиса и не раз отличался особой жестокостью. Командиром 1-го батальона ТДА являлся Андрис Буткунас, а с 25 июня 1941 года – Казис Шимкус; заместителем командира батальона был Антанас Импулявичюс. Первоначально он действовал в непосредственном подчинении эйнзатцкоманды «3» и ее командира К. Йегера, а затем был передан в подчинение немецкого начальника полиции порядка в Литве майора охранной полиции Франца Лехтгалера¹⁵¹.

Тогда же в Каунасе было сформировано несколько «Литовских сотен» (нем.: Litauische Hundertschaften) под командованием Микельскаса Гарлаускаса, которые также выполняли карательные и полицейские функции. Позднее, в сентябре 1941 года, все сотни были преобразованы в роты и батальоны «самообороны», а в начале 1942 года образовали 13-й литовский полицейский батальон¹⁵².

…Между тем охота на евреев и сторонников советской власти продолжалась на улицах Каунаса. Уже после 2 июля в Каунасе были схвачены и казнены многие другие представители еврейской общины, советские и коммунистические деятели. В их числе были депутат Верховного Совета СССР Будинскене, депутат Верховного Совета Литовской ССР Пранас Зибертас, профсоюзные лидеры Гирш Сеситский, Сендер Айгульский и Ерухим Натанзон, известный литовский поэт Витаутас Монтвила, известные рабочие Йозеф Витц, Щербаков (убитый вместе со своей женой и новорожденным сыном) и многие другие¹⁵³.

Всех, кого задерживали, тут же отправляли «на работы», хотя с этой работы никто не возвращался. Рассказывает парикмахер Пинхос Маркович, один из немногих, кому посчастливилось пережить оккупацию:

«Группа евреев, в которой был и я, была отправлена на работу в подвалы школы по улице Аукштайчю, дом 54. Все стены этих подвалов были забрызганы кровью. Повсюду на полу валялись человеческие руки, ноги, пальцы, части тела. Мы должны были вымыть стены, убрать и закопать во дворе человеческие останки. Нас «подбадривали» ударами хлыста»¹⁵⁴.

В гараже в доме № 43 на проспекте Витаутаса (в советские времена он назывался проспектом Ленина), в самом центре города, литовские погромщики зверски расправились с группой арестованных евреев, а потом устроили дикую оргию. Людей убивали лопатами, ножами, металлическими прутами… Тела были сложены в кучу. Потом один из бандитов взобрался на груду трупов и стал играть на губной гармошке. Остальные, опьянев от крови и водки, пели и плясали вокруг. Всю эту отвратительную картину снимали на фотоаппарат несколько немецких офицеров, присутствовавших при расправе…¹⁵⁵

Шеф германской полиции безопасности и СД Рейнхард Гейдрих в очередной оперативной сводке о положении в СССР от 11 июля 1941 года докладывал фюреру:

«…К этому времени в Каунасе ликвидировано в общей сложности 7.800 евреев, частично – в ходе погромов, частично – в ходе расстрелов, проводившихся литовскими командами. Все тела убраны. Новые массовые расстрелы больше невозможны, Поэтому я созвал еврейский комитет и заявил, что с этого времени нам нет смысла вмешиваться во внутренние распри между литовцами и евреями. …Город Вильямполе намечен для размещения еврейского гетто»¹⁵⁶.

Некоторые литовцы, в том числе доктора Буйдивайте-Куторгене, Стаугайтис, Алекна, Кайрюкштис, писательница Борткявичене и другие, пытались взывать к немецким властям, призывая их прекратить еврейские погромы. Но им было недвусмысленно сказано, чтобы они не вмешивались не в свое дело, а если они сочувствуют евреям, то могут в скором времени разделить их участь. Позже так и случилось со многими из них…

Тем не менее многие литовцы, рискуя своей жизнью, прятали в своих домах и квартирах целые еврейские семьи. Один из них, Йонайтис, проживавший по улице Юратес, 16, в течение недели укрывал в своем доме евреев, сумевших пережить погромы в Вильямполе. Рабочий Стасис Йовайша с улицы Бенедиктинок (в советское время – улица Пакалнес) предупреждал всех проходивших мимо евреев о том, что в Вильямполе идут погромы, а некоторых укрыл в своем доме. Писатель Казис Бинкис превратил свой дом в убежище для евреев, где несколько евреев смогло переждать эту страшную неделю, пока бандиты громили Вильямполе. Жена коммуниста, заводская работница Броне Липскене помогла спастись двум евреям – отцу и сыну Боруховичам, которых националисты собирались расстрелять перед штаб-квартирой «Шаулю Саюнга». Женщина бросилась на палачей с криком: «Убийцы! Кровавые собаки!» Рискуя своей жизнью, она отвлекла их на себя, а тем временем оба арестанта успели бежать. И таких примеров было множество. Литовцы, русские, поляки помогали евреям спастись от озверевших банд нелюдей¹⁵⁷.

«Самоочищение» Литвы: Вильнюс

В Вильнюсе события развивались примерно по тому же сценарию, что и в Каунасе. Когда 24 июня 1941 года части германской 16-й армии вошли в Вильнюс, они нашли там уже готовый административный аппарат для управления захваченным городом и окрестными уездами. Их литовские помощники еще не догадывались о том, что Вильнюс «захвачен», а не «освобожден», и поэтому изо всех сил выслуживались перед оккупантами, организуя не только снабжение немецких войск, но также казни и еврейские погромы.

С одобрения немецкого военного коменданта города подполковника А. Ценпфеннига комендантом литовского гарнизона Вильнюса был назначен подполковник Генштаба Антанас Шпокявичюс, а его начальником штаба – подполковник К. Дабулявичюс¹⁵⁸. Главой городского комитета ФЛА оставался доцент Стасис Жакявичюс, а начальником литовской полиции Вильнюса (пока неофициально) – Антанас Ишкаускас¹⁵⁹.

С началом войны Вильнюсский комитет ФЛА был воссоздан заново, и на его основе был организован так называемый «Гражданский комитет», который возглавил доцент Вильнюсского университета Стасис Жакявичус.

«Гражданский комитет» во главе с Жакявичюсом взял на себя функции прежних министерств и даже по своей структуре делился на отделы и подотделы по административным отраслям¹⁶⁰. Начальником управления внутренних дел г. Вильнюса и Вильнюсского округа был назначен полковник К. Календра, которому было поручено восстановить литовскую полицию в Вильнюсском, Тракайском и Швенчёнском (Свенцянском) уездах Вильнюсского округа¹⁶¹. 27 июня 1941 года Календра издал приказ, в котором говорилось: «Приказываю всем бывшим сотрудникам полиции Вильнюсского края (Вильнюсский, Швенчёнский и Тракайский уезды), старостам волостей, секретарям волостей и другим служащим этих учреждений, которые работали в этих должностях и в этих учреждениях в границах Литовской Республики до 15 июня 1940 г., немедленно вернуться на свои бывшие должности, организовать учреждения и перенять от бывшей милиции все имущество в свое распоряжение и за него отвечать…»¹⁶²

8 июля 1941 года К. Календра представил немецкому военно-полевому коменданту Вильнюса полковнику Ценпфеннигу отчет о создании литовской полиции в Вильнюсе. Она делилась на полицейские участки в каждом уезде и в каждой волости на основе административно-территориальной структуры Литвы. В подчинении начальника литовской полиции каждого округа и уезда находились полицейские участки в небольших городах и волостях (каждый городской или волостной участок насчитывал от 10 до 20 человек личного состава). В Вильнюсе был создан пост начальника литовской полиции города и Вильнюсского округа, которому должны были подчиняться как городская полиция, так и полиция уездов Вильнюсского округа¹⁶³.

Через несколько дней германские власти утвердили Антанаса Ишкаускаса начальником полиции Вильнюса и Вильнюсского округа (фактически уже исполнявшего эти обязанности с конца июня 1941 г.), а его заместителем стал Ионас Эйгелис. Вся литовская полиция перешла в непосредственное подчинение фюрера СС и полиции в Литве бригадефюрера СС Л. Высоцкого¹⁶⁴.

14 июля 1941 года литовский гарнизон Вильнюса был подчинен немецкой комендатуре, а литовскому военному коменданту Вильнюса подполковнику Шпокявичюсу было приказано сформировать из бывших литовских военнослужащих три батальона «Вильнюсской службы восстановления» (ВСВ) (лит.: Vilniaus atstatymo tarnyba, VAT) для несения охранной службы в немецком тылу¹⁶⁵. Каждый батальон должен был состоять из 800 чел., разбитых на 4 роты. Большинство из них были бывшими солдатами 184-й и 179-й литовских стрелковых дивизий РККА, не успевших эвакуироваться с полигона в Пабраде. Всех их разместили в казармах на Антакальнисе (Вильнюс). Некоторое время их статус был не совсем ясен. 1-й батальон ВСВ назывался «сторожевым» и занимался борьбой с советскими партизанами и охраной железных дорог. 2-й, «служебный», выполнял функции вспомогательной полиции. 3-й, «рабочий» или «саперный», занимался общественными работами. К каждому батальону был прикреплен немецкий офицер-инструктор, фактически выполнявший обязанности командира: в 1-м батальоне – капитан Шрёдер, во 2-м – капитан Орт, в 3-м – капитан Хольцкнехт¹⁶⁶