ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Это катастрофа, — заявила Анна, выйдя из дома вслед за Коулом. Стояла холодная тихая ночь, и ее пробрала дрожь. Она так спешила, надеясь исправить положение, что ей не пришло в голову надеть пальто. — Что мы теперь будем делать?

Коул засунул руки в карманы. Его вид говорил о том, что его совершенно не волнует эта проблема, и, что еще больше разъярило Анну, он показался ей невероятно красивым. Она закусила губу. Когда она начала воспринимать его так?

— Я думал, что завтра мы получим удовольствие от общения друг с другом, — сказал он.

Анна всплеснула руками.

— А я думаю, что сегодня мы и так слишком насладились общением. Иначе наше положение не было бы таким затруднительным.

— Мне кажется, что вечер прошел хорошо, — заметил Коул, перешагнув через три ступеньки, ведущие на тротуар, чтобы, как решила Анна, быстрее скрыться в своей машине.

— Вовсе не хорошо! — с жаром возразила она, устремляясь за ним. — Вы слышали, что говорило мое семейство. Они воображают, что у нас связь.

Почти дойдя до машины, Коул резко обернулся и посмотрел Анне в лицо.

— Ну и что? Мы же знаем, что это не так, поэтому я не вижу, в чем проблема.

Почувствовав во рту холодный воздух, Анна поняла, что от его слов у нее отвисла челюсть.

— Как вы можете говорить так? Разве вы их не слышали? Сейчас, вероятно, они уже обсуждают, какие подарки дарить нам на свадьбу!

Коул рассмеялся и легонько провел кончиками пальцев по ее нежной щеке. Анна не знала, вызвана ли пронизавшая ее дрожь ласковым прикосновением, или в этом виноват холод, потому что, выходя из дома, чтобы проводить Коула до машины, она не удосужилась надеть пальто.

— В офисе вы не такая, как дома, — сказал он. — В семье, среди ваших родственников, вы мягче и женственнее. Вот смотрю я на вас сейчас, и мне легко забыть о том, что мы работаем вместе.

— Тогда вам нужно иметь память получше, потому что именно из-за работы между нами ничего не может быть, — заявила Анна.

Ее слова прозвучали бы более убедительно, с сожалением подумала она, если бы от холода у нее не стучали зубы.

— Согласен, — спокойно сказал Коул.

— Согласны?

— Конечно, — повторил он так убедительно, что Анна не стала протестовать, когда ладони Коула заскользили по ее замерзшим рукам, создавая чудесное ощущение тепла. — Если между нами что-то возникнет, мне будет трудно сосредоточиться на работе.

— Мне тоже, — призналась Анна.

В данный момент было трудно сконцентрироваться на чем-то другом кроме ощущения, вызываемого его руками. У него такие большие, чудесные, волшебные руки…

Анна прочистила внезапно охрипшее горло.

— Можно спросить вас кое о чем?

— Гм! — рассеянно отозвался Коул, продолжая восхитительный массаж.

— Если мы не собираемся иметь какие-то отношения, то почему вы пытаетесь завести меня?

— Я пытаюсь не завести, — в его глухом голосе послышались нотки сдерживаемого смеха, — а согреть вас. Сейчас не меньше тридцати градусов.

— А-а-а, — разочарованно вырвалось у Анны.

— Помогает?

Интересно, что он имеет в виду?

— Не очень.

Массаж прекратился, и Анна испугалась, что Коулу не понравился ее ответ. Она сжала пальцы в кулаки, чтобы, глядя, как он расстегивает пуговицы, не протянуть к нему руки. Не успела Анна спросить, все ли в порядке у него с головой, как Коул распахнул пальто.

— Идите сюда, пока вы не замерзли до смерти, — пригласил он.

Именно это сказал паук мухе, мелькнуло в голове у Анны. Но предвкушение тепла плюс шанс оказаться так близко к нему явились слишком большим искушением.

— Ну, хорошо, — кивнула она, позволив Коулу запахнуть пальто.

Они прижались друг к другу, и чудесное тепло начало разливаться по телу Анны. Обхватив Коула руками за талию, Анна прижалась щекой к прохладной ткани его рубашки и услышала, как быстро забилось его сердце.

— Хоть бы никто не следил за нами из окна! — пробормотала она, не поднимая головы. — Иначе мы никогда не сможем разубедить их в том, что вы мой близкий друг.

— Какое значение имеют их домыслы? — удивился Коул, и Анна почувствовала на виске его теплое дыхание.

— Важно не то, что они думают, а то, чем они займутся, — пояснила она. — Вы им понравились. Теперь они будут всячески стараться свести нас.

— И поэтому вы никогда не приводили домой Ларри Липински?

— Я не приводила его потому, что он отъявленный лгун, — сказала Анна. — Ему невозможно доверять.

Коул обошел молчанием это объяснение.

— Тогда зачем вы встречались с ним?

— Я же не знала, что у него комплекс Пиноккио.

Но мы отклонились от темы. Мы говорили о том, почему вы не сможете провести с нами завтрашний день.

Она почувствовала, как напряглось его тело.

— Но я же уже сказал, что приду.

— У меня появилась идея, — проговорила Анна, уткнувшись в его грудь, потому что, не видя его поразительно привлекательного лица, ей было легче выразить свою мысль. — Когда я вернусь в дом, я скажу, что вы вспомнили, что приглашены куда-то.

— Но меня никто никуда не приглашал!

— Откуда им это знать? Чудесный план!

— Вы говорите так, будто это уже решено. — Коул поджал чувственно изогнутые губы, и его глаза стали похожи на голубые льдинки, что явно свидетельствовало о его неудовольствии.

— Да, решено.

— Нет, — возразил Коул, выразительно качая головой и упрямо выпятив подбородок. — Это вы так решили, а не я. Мы не на работе, Анна, где все решает ваше слово. Меня пригласила ваша семья, и только от меня зависит, приду я или нет.

Анна широко открыла глаза.

— Неужели вы имеете в виду, что действительно хотите провести Рождество с моей семьей?

— Мне она нравится, — подтвердил Коул. — И, уж конечно, это лучше, чем в одиночестве сидеть дома.

В одиночестве, повторила про себя Анна его слова. Она вздохнула.

— Вы ведете нечестную игру, Коул Мэнсфилд!

Он криво улыбнулся.

— Это значит, что вам слабо составить компанию одинокому парню на Рождество так, как в сочельник?

— Не совсем, но что-то вроде этого.

Теперь, когда они не спорили, она остро почувствовала, как нетерпеливо отзывается ее тело на чувственный призыв его плоти, что, в свою очередь, напомнило ей об их проблеме.

— Значит, так. Вы можете прийти завтра, но только при одном условии.

Снежинка, медленно кружась, опустилась ей на нос и отвлекла от того, что Анна хотела сказать. За ней последовали другие. Анна подняла глаза и увидела, как сотни белых пушинок лениво парят в ночи, опускаясь на серое одеяло земли.

— Снег идет! — радостно воскликнула она, улыбаясь Коулу.

И почти тотчас же где-то вдалеке кто-то запел «Я мечтаю о снежном Рождестве». Стараясь оставаться в кольце теплых рук Коула, Анна повернулась и увидела, как люди расходятся после вечеринки. Уходя, гости пели. Большинство из них шли в обнимку.

Она хихикнула.

— Похоже, что Гумберты не в силах сдерживать себя!

— Как и я. Больше не могу, — сдавленным голосом признался Коул.

Он прижал ее к себе, и она почувствовала, как растет его возбуждение.

Анна, не успев повернуться к нему, уже знала, что Коул хочет поцеловать ее.

Анна по опыту знала, что первые поцелуи обычно неловкие, потому что партнеры не знают, как доставить друг другу удовольствие. Но их губы слились в идеальном поцелуе, как будто стали на нужное место кусочки мозаики.

Анна затрепетала от удивительных по своей остроте опьяняющих ощущений. Подняв руки и проведя ими по мускулистой груди Коула, она обхватила его за шею, боясь, что, упившись поцелуем, беспомощно упадет на тротуар.

Словно горячий бархат, его язык скользнул в рот Анны, вызвав у нее сладострастный стон. Наслаждение головокружительной вспышкой ударило ей в голову.

Она пьянеет от его поцелуя!

Она моргнула, и лицо Коула приобрело четкость.

Ей нужно напомнить себе, с кем она целуется: с Коулом Мэнсфилдом, мужчиной, который охотится за ее работой. Стекла очков Коула запотели, и вокруг рта пролегли напряженные морщины.

— Боюсь, что, если мы сейчас не остановимся, низким голосом проворчал он, — ваши соседи напротив насладятся зрелищем, которого они не заслуживают.

Несмотря на желание неразумной части ее существа приникнуть к Коулу, Анна решительно разомкнула руки, обвившиеся вокруг его шеи. Она покинула спасительное убежище — его пальто, и холод зимней ночи немедленно окутал ее со всех сторон.

— Итак, увидимся завтра. — Попытка реанимировать деловой тон, которым она пользовалась в офисе, печально провалилась.

Коул протянул большую руку и отвел волосы с ее лица — достаточно интимный жест, который ей не следовало разрешать.

— Ты так и не сказала мне свое условие.

Анна не представляла, о чем он говорит, пока не вспомнила о требовании, которое она собиралась предъявить Коулу перед встречей с ее семьей на Рождество.

— Ах да, конечно. Условие, — повторила Анна, пытаясь рассеять туман в голове. — Завтра тебе нужно убедить семейство, что нас ничто не связывает.

Брови Коула насмешливо изогнулись.

— В таком случае, чтобы выдержать такое испытание, мне нужно подкрепиться.

Прежде чем Анна догадалась о его намерении, он обхватил руками ее лицо и впился в губы. Если первый поцелуй превзошел все ее ожидания, то последний оказался просто непревзойденным. На этот раз они не проверяли друг друга — их языки сплелись в эротическом танце.

Коул не отпускал ее, но эта предосторожность была лишней, потому что Анна не могла заставить себя оторваться от него.

Его страсть нашла в ней отклик, и ее губы повторяли то, что делал с ними Коул. Анне казалось, что сознание отключилось, оставив ей одни ощущения.

И опять он отстранился от нее, но Анна не знала, прошли секунды, минуты или часы.

У Коула снова запотели стекла очков, и Анна не видела, как он смотрит на нее. Что-то говорило ей, что в глубине ее глаз Коул ищет подтверждения их общим ощущениям, но женская интуиция подсказывала: это следует держать в тайне.

— Спокойной ночи, сладкая! — попрощался он.

Улыбнувшись, он поцеловал ее в кончик носа и быстро пошел к машине. Анна смотрела ему вслед, пока он не исчез из вида. Коул насвистывал праздничную мелодию, но он так фальшивил, что узнать ее было невозможно. Однако она без труда определила песню, которая звучала у нее в голове: «На Рождество я хочу только тебя».

Коул уже переступил через порог, когда зазвонил телефон. Он остановился, с трудом удерживая кучу подарков, которые заворачивал все утро, и бутылку вина, на которую повязал веселый красный бантик.

Если бы это было не Рождество, а любой другой день, он бы не подошел к телефону. Но у него нет номеров телефонов обеих пар родителей. Если он хочет обменяться с ними праздничными поздравлениями, то это его единственный шанс.

Закрыв дверь бедром и положив подарки, Коул взял трубку после четвертого звонка.

— Алло!

— Веселого Рождества, сын!

Он улыбнулся, чувствуя близость с Артуром Скиллингтоном, которая появилась у него с первой встречи. Она ощущается даже по телефону.

— Веселого Рождества, папа, — сказал он, удивляясь, как легко эти слова сорвались с его губ. Большинство людей проживали свою жизнь, имея только одного отца, но ему посчастливилось иметь двух. — Как твой отдых?

— Еще не начался. Со вчерашнего дня идет снег.

Так мне и надо. Не нужно было лететь на Гавайи через Детройт. Вот тебе совет, сынок: никогда не меняй планы зимой, если ты находишься в северном городе.

— Да, не повезло, — посочувствовал Коул отцу. — Есть шансы улететь к вечеру?

— Зависит от погоды, но шанс есть всегда. — Голос отца смягчился:

— По правде сказать, все не так плохо. Нас поместили в прекрасный отель, и мы истратили уйму денег на обслуживание. Но все можно вытерпеть, когда ты с женщиной, которая создана для тебя.

Этой женщиной была Лилли Скиллингтон, на которой он женился десять лет назад, спустя много времени после того, как стал называть себя закоренелым холостяком. У нее было ничем не примечательное лицо и заурядная фигура, но по энтузиазму, с каким она восприняла нового члена семьи, Коул понял, какое доброе сердце бьется у Лилли в груди.

— Я рад за тебя и Лилли, папа.

— Мы были бы счастливее, если бы ты был с нами.

— Но тогда у меня бы не было возможности взглянуть на финансовую отчетность «Скиллингтон Ски Шопс», — возразил Коул, — а у меня такое чувство, что ты хочешь, чтобы я ознакомился с ней.

— Можно было подождать до окончания праздников. Мне больше хочется, чтобы ты весело провел время. Мне совсем не нравится, что ты встретишь Рождество в одиночестве.

— Одиночества не будет, — успокоил Коул отца. Друзья пригласили меня к себе.

— Вот и хорошо, — сказал Артур Скиллингтон, и Коул заметил, что в голосе отца прозвучало явное облегчение. — Я винил себя за то, что посоветовал не сближаться с сотрудниками. Мне следовало догадаться, что ты мог обзавестись друзьями вне работы.

— На самом деле, — медленно сказал Коул, — меня действительно пригласил кое-кто с работы.

— Тогда я рад, что ты отказался и принял другое предложение. Возможно, я требую слишком многого, но мне нужно, чтобы ты дал абсолютно объективную оценку деятельности компании.

— Нет, это совсем не много, — возразил Коул. Ради отца он готов сделать что угодно.

— Хорошо, хорошо, — в голосе Артура Скиллингтона вновь прозвучало облегчение. — У тебя уже есть какие-нибудь мысли о том, что именно там не в порядке?

— Слишком рано говорить об этом. Мне нужно больше времени, чтобы разобраться с цифрами, — сказал Коул. — Но я хотел поговорить с тобой обо всей этой секретности. Я не уверен, что она необходима.

— Совершенно необходима. Как ты думаешь, почему я держусь подальше от офиса с тех пор, как ты начал работать там? Мне нужен взгляд из-за кулис на то, как работает этот бизнес. Если кто-нибудь узнает, что ты — Скиллингтон, они начнут представлять все в наилучшем свете.

— Но ведь вполне возможно, что некоторые сотрудники работают добросовестно, невзирая на то, наблюдают за ними или нет, — возразил Коул, подумав об Анне.

— Но в этом надо убедиться, и для этого у тебя выгодное положение. Мы не можем изменять правила, когда игра идет полным ходом.

— Может быть, правила несправедливы.

— Все средства хороши в любви и в бизнесе, — заявил его отец. — Послушай, сынок, я не хочу ставить тебя в неловкое положение, но для меня это очень важно. Я произведу там грандиозную чистку, если это потребуется для того, чтобы сделать компанию платежеспособной.

— Я хочу помочь тебе, папа. Ты же знаешь это, — тихо сказал Коул.

— Тогда давай разыграем эту карту и посмотрим, что получится. — Артур Скиллингтон помолчал. — Но не думай об этом сейчас. Сегодня Рождество, и я хочу, чтобы у тебя было праздничное настроение.

— Я желаю тебе того же, — сказал Коул, чувствуя, что его мысли заняты другим.

Анной.

Повесив трубку, Коул пришел к неутешительному выводу, что, поцеловав ее, он совершил ошибку.

Неизбежную ошибку, учитывая реакцию его тела, когда она была в его объятиях. Но все же это была ошибка.

Суть дела заключается в том, что из-за него не только Анна, но и все остальные сотрудники «Скиллингтон Ски Шопс» могут потерять работу.

Если бы не настоятельное требование отца сохранять их родство в тайне, Коул сегодня же рассказал бы ей об этом. Но он дал слово, и Артур Скиллингтон рассчитывает на него.

Коул снова потянулся к телефону, намереваясь позвонить тетке Анны и принести ей свои извинения, но его рука застыла на трубке.

Что плохого в том, если он проведет день с ее семьей? Да, ему понравилось целовать Анну, но они оба чувствуют неловкость, совмещая бизнес с удовольствием.

Разве они с Анной не заключили соглашение, чтобы доказать ее семье и, возможно, самим себе, что между ними нет нежных чувств?

Коул собрал подарки, оставленные им на столе, взял бутылку вина и решительно направился к двери.

Он взрослый человек, который может не только управлять своими сексуальными порывами, но и подавлять их. У него забилось сердце, когда он вспомнил, какой податливой и темпераментной Анна была в его объятиях, но решимость не покинула его.

Если он не будет дотрагиваться до нее, все будет в порядке.

— Анна! — зычный голос матери разнесся по элегантному дому Миранды и достиг просторной светлой кухни, где Анна укладывала на поднос зеленое печенье в форме маленьких елочек, которое она собственноручно испекла несколько дней назад. — Коул пришел!

Отчаянно пытаясь взять себя в руки, Анна поставила поднос на стол и принялась обдумывать свой следующий ход.

Так как ей хочется устремиться к двери, возможно, будет лучше, если она останется в кухне. Или следует подойти к Коулу, очень медленно, конечно, чтобы сдержанно поприветствовать его?

Анна все еще раздумывала, когда заметила, что Коул уже стоит в дверях в окружении женской половины семейства. Мать и бабушка забрали у него внушительный пакет с подарками, а тетка взяла его пальто.

От холода у него покраснел нос, ветер растрепал волосы, белые зубы сверкали в улыбке.

— Вы трое знаете, как заставить мужчину почувствовать, что он желанный гость, — заметил он, смахивая снег с волос.

— Мужчины всегда желанные гости в этом доме, невозмутимо заметила Миранда.

— Особенно, если они для Анны, — добавила бабушка Шимански. — Мы беспокоились, найдет ли она себе мужчину.

Анна с негодованием опротестовала бы заявление бабки, если бы вид Коула не лишил ее дара речи. В толстом красном свитере и очках в металлической оправе, которые выглядели удивительно хрупкими на его волевом лице, он возвышался над женщинами, как гигант над карликами.

Что с ней происходит, если даже его профессорские очки кажутся ей сексуальными? Прежде чем она нашла ответ на этот вопрос, Коул широко улыбнулся ей, глядя на нее поверх голов окружившего его гарема. Анна не заметила, каким образом они оказались так близко друг к другу, что она почувствовала его дыхание.

— Веселого Рождества, Коул, — сказала она, задыхаясь так сильно, что едва узнала свой голос.

— Веселого Рождества, Анна.

Она скользнула взглядом по его лицу. Неужели прошло менее двенадцати часов с тех пор, как она была с ним, дотрагивалась до него и упивалась его поцелуями?

Ее мечты были полны только им. Чудесные, неясные мечтания, в которых она могла положить руки ему на плечи, подняться на цыпочки и прильнуть к протянутым навстречу ей губам.

Анна поцеловала Коула так, как мечтала. Перебирая пальцами его слегка влажные от растаявшего снега волосы, она разомкнула губы в безмолвном призыве, чувствуя, как от восхитительных ощущений у нее кружится голова.

Закрыв глаза, она наслаждалась запахом, вкусом и ощущением его тела.

— Ммм, — вырвалось у нее, и она почувствовала на его губах улыбку.

Слияние их губ продолжалось еще несколько секунд, затем Коул прервал поцелуй.

— Мне нравится это «ммм», — проговорил он. — У меня возникает надежда, что ты не набросишься на меня за то, что я забыл о нашем соглашении.

Анна застонала, но не отстранилась от него.

Только не сейчас, когда она поняла, что ей так хочется быть с ним.

Она оглянулась. В прихожей, кроме них, никого не было.

— Может быть, никто не видел, как мы…

Ее сестра Джули просунула в дверь кудрявую голову.

— Анна, когда вы с Коулом закончите целоваться, помоги мне, пожалуйста, расставить подносы с печеньем. — Джули ослепительно улыбнулась Коулу. Привет, Коул! Ведь ты же сможешь обойтись без нее несколько минут? Тетя Миранда любит, чтобы закуски находились под рукой, когда мы будем открывать подарки.

— Конечно! — Он с явной неохотой выпустил Анну из железных тисков. — Раскрывать подарки — тяжелый труд. Не могу же я допустить, чтобы из-за меня вся семья страдала от голода.

Джули рассмеялась и, подойдя к ним, взяла сестру за руку. Ей пришлось силой оторвать Анну от Коула.

— Чувствуй себя как дома, Коул, — сказала она, направляя Анну к кухне. — Ты уже всех знаешь. Поверь, они будут в восторге от подарков, которые ты принес.

— Когда он успел купить все это? — удивленно спросила сестру Анна, понизив голос. — Ведь до вчерашнего вечера он не знал, что придет к нам.

— Я не знаю ни что, он купил, ни когда ему удалось сделать это. Но он явился нагруженный подарками, как Санта-Клаус.

— Надеюсь, что мне он ничего не купил, — сказала Анна, стоя у серебряного подноса, на который она уже положила печенье.

— Можешь не сомневаться, что у него есть кое-что и для тебя.

— Но у меня нет подарка для него.

Джули искренне удивилась:

— Но почему?

Анна покачала головой. Неужели никто не слышал то, что она им твердила?

— Я не удостою ответом подобный вопрос! — с негодованием воскликнула она.

— Ты должна была приготовить для него что-нибудь, — упорствовала Джули как ни в чем не бывало.

— Ты так думаешь? — сдалась Анна, потирая лоб.

— Еще бы! Вот что я тебе скажу. Я купила для Дру массу подарков. Если хочешь, подари Коулу один из них.

Если бы у Анны не было подарка для Коула, ее утверждение, что они не встречаются, выглядело бы более убедительно, но она прониклась духом Рождества.

— Правда? Ты сделаешь это для меня?

— Не сомневайся, — уверила ее Джули. — Я только прикреплю к подарку новую открытку.

Коул положил руку на спинку кресла, вмещающего двоих, так что она оказалась как раз за радующими его взор плечами Анны.

Она бросила на него встревоженный взгляд и прошептала:

— Помни о нашем договоре!

— Я пытаюсь, но ты могла бы дать мне передышку и не опрыскиваться духами, — тихо возразил он. От тебя пахнет просто потрясающе. Ты сводишь меня с ума.

Анна сделала большие глаза.

— Я правда свожу тебя с ума? Наверное, мне лучше пересесть.

— Куда? — Он указал на заполненную людьми гостиную. Все места были заняты членами ее семьи.

— Ты прав, — она выпятила нижнюю губу, очаровательно надувшись. — Они устроились здесь надолго. Все обожают момент, когда открывают подарки.

Коул напряг мышцы, борясь с желанием опустить руку на плечи Анны и прижать ее к себе. Но затем она пошевелилась, и в него уперлась роскошная правая грудь, сведя на нет все его усилия.

Он опустил руку и обнял Анну за плечи. Она повернулась, глядя на него расширившимися глазами.

— Я не виноват, — прошептал он, заглядывая ей в глаза, чтобы узнать, о чем она думает.

— Знаю, — выдохнула Анна и улыбнулась, уютно прильнув к нему.

— Пора начинать, — предложила она.

В нем вспыхнула надежда. Проклятье! Она говорит всего лишь о рождественских подарках!

— Да-да, пора, — поддержал ее дедушка Шимански, разрывая обертку предназначенного ему подарка с энтузиазмом пятилетнего ребенка.

В течение добрых пятнадцати минут Коул наблюдал, как из-под оберток появляются разнообразнейшие вещи, начиная от поющей пластмассовой форели и заканчивая дорогими золотыми часами. Все это время он пытался совладать с нетерпением своего возбудившегося тела.

— Теперь давайте откроем подарки, которые мы получили от Коула, — сказала Розмари, передавая их членам семьи. — Господи, как их много! Коул, вы могли бы не приносить подарки для нас всех.

— Но мне хотелось доставить вам удовольствие, возразил он. Волосы Анны коснулись его пальцев, и искушение поиграть концами ее темных кудрей оказалось слишком велико. — Вы все так хорошо отнеслись ко мне.

— Иначе и быть не могло! — воскликнула бабушка Шимански. — Любой мужчина Анны — наш друг.

— Но он не мой… — начала Анна, но тут же прикусила язык, почувствовав неуместность отрицания: она сидит, тесно прижавшись к Коулу, а он играет ее волосами.

Джули подняла вверх коробку.

— Анна, это тебе от Коула.

Анна боязливо взглянула на Коула и разорвала упаковку.

— Похоже, что это комплект фильмов, — предположил отец Анны.

— Эротических? — осведомилась тетка Анны.

— Миранда! — дядя Питер был шокирован.

— Ах, боже мой, здесь же нет детей! — парировала Миранда. — Какие это фильмы, Анна?

— Это Хичкок, — с изумлением ответила племянница.

Джули захлопала в ладоши.

— Какой чудесный подарок! Лично я не выношу такие фильмы, но Анна обожает Хичкока.

— Поэтому я подарил их, — сказал Коул.

— Но как ты узнал, что мне хочется иметь их? — спросила Анна.

— Просто у меня было такое чувство, что ты обрадуешься.

Ее лицо зарумянилось, но этот нежный цвет не был отражением горящих в гостиной рождественских свечей. Коул понял, что она светится от счастья.

— Да, — сказала Анна, прикоснувшись к его щеке. Спасибо — Ну-ка посмотрим, что Анна приготовила для тебя, Коул! — Миранда принялась рыться в куче подарков под елкой. Он был почти уверен, что она ничего не найдет — ведь у Анны не было времени купить ему подарок, — но тут Миранда с торжествующим возгласом вытащила сверток, обернутый в яркую цветную бумагу. — Вот он, — провозгласила она и прочитала надпись на карточке: «Коулу от Анны с большой любовью».

Коул бросил на Анну вопросительный взгляд и заметил, что она пристально смотрит на сестру, которая лукаво улыбнулась и пожала плечами.

Нетрудно было догадаться, что он получит один из подарков, которые Джули купила для Дру.

Покорно развернув бумагу, Коул открыл крышку коробки, на которой стояла марка престижного магазина одежды.

Опустив руку в коробку, он раздвинул ярко-красную бумагу и нащупал какую-то шелковистую ткань. Он вытащил ее из коробки и поднял вверх для всеобщего обозрения.

— Это черный шелковый купальный халат, — пояснила Джули.

Коул уже собирался поблагодарить Анну и положить халат в коробку, когда заметил в ней еще что-то. Он покопался в бумаге и резким движением извлек небольшой кусочек ткани.

Это был «фиговый листок» стриптизера на тесемочках.

Загрузка...