Приговоренная к смерти или В плену у демонов

Глава 32

Я перестала получать от секса с Семом удовлетворение. А уж чтобы дождаться оргазма, речи не было. Мне хотелось что-то нежное, уважительное, чтобы завестись и вновь испытать радость от близости. Но секс обычно был связан с унижением, принуждением, насилием, откровенными экспериментами властного партнера в стиле БДСМ.

Работа же в качестве актрисы порнофильмов требовала оргазма либо четкой его имитации. Сем велел мне тренировать имитацию оргазма. Он договорился о съемках на студии Кинг, отвез меня в Сан-Франциско и поселил в гостинице.

Я надела сексуальную короткую кожаную юбку с белыми чулками, лакированные туфли на большой платформе, свою любимую синюю кофточку с внушительным вырезом, из которого моя силиконовая грудь так и норовила выпрыгнуть. Я не носила нижнее белье, пришлось сверху накинуть легкий жакет.

Я приехала на студию к знакомому уже зданию. Со двора особняк выглядел привлекательнее, чем раньше: появилась мягкая подсветка у входа, здание было теперь выкрашено в насыщенный желтый цвет, на двери появилась солидная позолоченная табличка с названием компании. Я собиралась нажать уже кнопку смартфона, как вдруг кто-то окрикнул меня:

— Новенькая?

Симпатичный парень лет двадцати пяти выходил из припаркованного «Форда». Модно одет, уверен в себе. Может, актер?

— Нет, я уже здесь снималась, — ответила я, рассматривая незнакомца.

— Что-то я тебя не помню, — сказал молодой человек. — Ты к кому?

— Мне бы к Принцессе Доне. Я с ней общалась перед прежней съемкой.

— О, ты мэтра нашего знаешь, — присвистнул молодой человек. — Но ее сейчас нет, она в командировке. И, вроде, больше не занимается актрисами. Сейчас Грин оформляет договоры и назначает съемки. Пойдем, я провожу.

Красавец протянул мне руку. Я взяла его холеную ладонь и решила представиться:

— Меня зовут Люси, а для съемок предложили псевдоним — Люси Стар.

— Да, псевдоним хорошо звучит, — согласился молодой человек, но не назвал свое имя.

Я набралась смелости и спросила:

— Ты актер, снимаешься здесь?

— Нет, я, скорее, сценарист, помощник режиссеров, отвечаю за ход съемок, объясняю актерам, как вести себя и что говорить до и после съемки. У нас сейчас интервью практикуют. Я и акции студии имею, не последний здесь человек. Может, с тобой поработаю.

В широком коридоре около банкетного зала нас встретил охранник.

— Она к Грину, — сообщил охраннику мой новый знакомый, — я могу проводить.

Крупный мужчина в деловом костюме с рацией в руке окинул меня придирчивым взглядом и сурово произнес:

— Пусть лучше подождет в коридоре, по правилам ее должен встретить тот, с кем она договаривалась. Встречающий и проводит ее куда следует.

Я обернулась на парня, тот лишь развел плечами:

— Удачи тебе, Люси Стар. Еще увидимся!

Парень ушел, а мне пришлось присесть на диван. Светлые отштукатуренные стены были обвешаны плакатами с голыми и полуголыми актрисами, бордовая ковровая дорожка на полу добавляла уюта помещению.

Вскоре ко мне вышла девушка моих лет в короткой юбке и светлой кофточке.

— Люси? — спросила она, заглядывая в какую-то папку. — Меня зовут Агни Чивомилк. Пойдемте, вас ждут.

Мы пришли к тому же самому кабинету менеджера, что и в первое мое посещение этого заведения. Только теперь я общалась с лысым любезным мужчиной. Я быстро подписала уже подготовленный договор. Вероятно, он был предварительно согласован с Семой, который выступал в роли моего агента.

Агни Чивомилк отвела меня в комнату, напоминавшую женскую раздевалку в нашей спортивной секции, у стены были расположены такие же шкафчики с зеркалами, только возле них стояли еще и уютные кресла. Агни открыла шкаф-ячейку для меня и указала на дверь в душевую в смежной комнате:

— Давай быстренько прими душ. Свои вещи сложишь сюда. Для съемки можешь оставить только юбку. Она соответствует. Бюстгальтер не носишь? Правильно, грудь у тебя красивая.

— Спасибо! — ответила я как принято по правилам приличия отвечать на такие комплименты.

Впрочем, грудь у меня действительно красивая и большая, операция по имплантации прошла удачно. В душ не очень хотелось. Я приняла его утром в гостинице. Но возражать не стала, раз правила такие перед съемкой.

В душевой, помимо шампуней и геля для душа известной косметической фирмы, были зубные щетки в пластиковых стаканчиках, одноразовые бритвы и несколько клизм различных размеров, что меня немного повеселило — гигиена на высоте! Но клизму делать не стала, анал не был обговорен.

Приняв душ и обтеревшись мягким белоснежным полотенцем, я надела только свою сексуальную юбочку и посмотрела на себя в зеркало — пусть моя грудь будет выставлена на всеобщее обозрение!

Агни поджидала меня, одобрительно улыбаясь. Она протянула легкие тапочки.

«Прошло менее пяти лет с тех пор, как я снималась здесь, но как все изменилось! Теперь у них даже сменная обувь предусмотрена, причем, странная», — подумала я, но ничего говорить не стала.

— Прежде всего ты должна пройти собеседование для своей роли, — сказала Агни. — Возможно, понадобится кастинг. Но это быстро, пойдем со мной.

Она привела меня в небольшой кабинет, где нас встретил сверкающей улыбкой своих белоснежных зубов тот самый молодой человек, с которым я пересеклась час назад на улице.

— Вот! Я же говорил, что мы скоро увидимся, — обратился он ко мне.

— Слушай внимательно все, что он говорит. Это наш сценарист, — шепнула Агни Чивомилк.

«Знаю!», — хотелось ответить мне, но я лишь улыбалась, поглядывая на парня.

— Я не представился еще, — сказал молодой человек. — Меня зовут Шелл.

Сценарист заглянул в папку, переданную ему Агни, почему-то нахмурился и спросил:

— Боль любишь?

— Не знаю, — пожала я плечами.

— Так, так, так, — сказал Шелл и продолжил читать текст, бормоча:

— Рекомендации Пьера есть, это вторая сессия у нас, сейчас будет наслаждение от боли, откровенные ласки без проникновения. Болевой порог высокий. Так, понятно. Будет серия жесткого БДСМ. Кастинг не обязателен, интервью до и после съемок не предусмотрено. Сразу на съемки в третий павильон к мастеру. Он тебе все подробно объяснит.

Шелл задумался на несколько секунд и добавил:

— В прошлый раз у тебя была сессия с Пьером и секс с актером. Сейчас мастер Арон, он более х-м-м… жестокий. Так что ты не терпи, если почувствуешь дискомфорт, сразу говори стоп-слово. И помни: смысл не в том, чтобы выдержать адскую боль, а чтобы получить вместе с болью удовольствие.

Я немного обалдела от таких слов, но не стала ничего уточнять.

— Пойдем скорее, — сказала мне Агни за дверью кабинета. — Мастер Арон как раз свободен и ждет тебя.

Мы поднялись этажом выше и пошли по коридору в самый его конец. На встречу попадались полураздетые люди, некоторые шли в обнимку. Так что я со своим оголенным бюстом не выделялась на их фоне.

Мы вошли в светлое, не очень большое помещение по сравнению со студией, где я снималась в прошлый раз. Софиты и камера рядом с ними были выключены.

Первое, что я услышала — громкие протяжные стоны. Повернула голову и увидела на низеньком столе с подлокотниками, напоминающем гинекологическое кресло, обнаженную девицу. Возле стояли два мужика в кожаных штанах с голыми торсами. Они бесцеремонно щупали и рассматривали красотку, причем, с высоты своего роста я смогла разглядеть, что из влагалища девицы торчит расширитель. А еще я заметила, что на стене за столом висели какие-то плетки и необычные приспособления.

У меня появилось острое желание поскорее покинуть это помещение, мне стало не по себе: сама почти голая, рядом обнаженная девица на странном «медосмотре» и незнакомые мужики, похоже, извращенцы. Стало некомфортно за свою грудь без бюстгальтера и коротенькую юбочку, под которой не было трусиков.

— Ребята, хватит ерундой заниматься! — громко сказала Агни. — Готовимся к съемке, актриса уже здесь!

Мужики повернулись в мою сторону, девица спешно стала вынимать из тела расширитель, соскочила со стола и, слегка споткнувшись, быстрым шагом покинула помещение, так, в чем мать родила.

Один из мужчин пошел включать аппаратуру для съемки, другой вплотную подошел к нам.

— Вот, мастер Арон, ваша подопечная, — сказала Агни, передала ему в руки папку и тут же ушла.

Мужчина окинул меня недобрым взглядом и открыл папку. Его лицо не внушало доверия: совершенно лысый череп, большой мясистый нос, волевой подбородок, губы искривлены в неприятной ухмылке, зеленые злые глаза, властный, бескомпромиссный взгляд.

— Так, понятно, — задумчиво проговорил мастер Арон, — Люси Стар. Звездная Люси. Хорошо. Значит, куколка, ты будешь получать удовольствие от боли. Консультацию прошла, уже снималась у нас в «Сексе и подчинении». Все ясно, тут нечего обсуждать и терять время — перейдем сразу к делу. Сессия будет длиться примерно тридцать минут. Документы ты подписала, красавица. Жаль, что не смогу тебя сразу как следует трахнуть. Но после съемок, если захочешь…

Я отрицательно замотала головой:

— У меня есть муж.

— У всех есть мужья, жены.

— Но у меня очень строгий муж! Он убьет, если узнает, что я трахаюсь без его позволения.

— Ладно, помолчи! Считай, что я пошутил. Придумаю для тебя что-нибудь особенное. Все выдержишь?

Я пожала плечами.

Арон опять посмотрел в папку:

— Болевой порог высокий. Это хорошо. А какое у тебя стоп-слово, недотрога?

— Понятия не имею, мы не обговаривали, а я не знаю, какие вы даете стоп-слова, — честно призналась я.

— Так придумай что-нибудь сейчас, — велел Арон.

— Лысый! — сказала я первое пришедшее на ум слово.

— Нет, это не хорошо! — недовольно ответил Арон, прикоснувшись рукой к своей лысине. — Давай просто: боль, если тебе без разницы. И кричи во время съемок. Подписчики это любят.

Мне было все равно. Боль, так боль. Единственное, что я хотела, сбежать от этого ненормального мужика. А он спросил:

— Камера готова?

Получив утвердительный ответ, мастер Арон кровожадно улыбнулся, схватил меня грубо за волосы, я и пикнуть не успела, как очутилась на столе, том самом, где только что лежала девица. Фу, как неприятно после нее! Живот и грудь оказались прижаты к неостывшему еще от тела развратницы пластмассовому материалу.

— Прекратите, прошу! — закричала я в соответствии с указаниями мастера.

Он стащил мою юбку и ударил ладонью по ягодицам. Пока думала, закричать или нет, мастер схватил мои руки и на запястьях защелкнул прохладные браслеты. После чего прицепил меня к одной из конструкций, похожей на подлокотник, так, что я совсем не могла руками шевелить. И почти сразу почувствовала, как лодыжки обвивают мягкие манжеты. Мастер развел ноги и прикрепил их за манжеты к краям стола.

Я оказалась обездвиженной и беспомощной в своем состоянии. Но головой могла вертеть и с ужасом наблюдала, как мастер подошел к стене, снял с крючка плеть с множеством мелких хлыстиков. При этом оператор снимал попеременно мое лицо крупным планом и неспешные действия мастера. Он подошел ко мне вплотную, подсунул руку под тело и со всей силы сжал пальцами сосок. Я застонала от боли. Мастер перестал садировать грудь, но через пару секунд я услышала щелчок, свист стремительно движущейся плети и ощутила раскаленный удар по своим ягодицам. Я взвизгнула от острой, пронзительной боли.

Послышался опять щелчок и раздирающий душу свист. От предчувствия очередной порции боли сознание моментально уплыло в туман, как это неоднократно было при издевательствах Сема. Сквозь такой туман боль воспринималась не так остро.

Впрочем, сейчас боль была не такой резкой и унизительной, как при экзекуциях Сема после измены. Мастер для вида остервенело крутил плеть, но во время удара замедлял ее движение. Не было и крови.

Вдоволь поиздевавшись над моей попой и спиной, Арон дал немного времени передохнуть, затем развернул меня на столе, опять зафиксировал ноги, вставил в рот дурацкий мяч-кляп и закрепил его резинками на голове, достал зажимы для сосков и нацепил мне их. Порка продолжилась в таком вот виде. Теперь удары сыпались на внешнюю сторону бедра и живот. Я почти отключилась и не кричала, лишь иногда охала при особо сильных ударах.

Арон не требовал крика, наверное, опытный мастер, штатный садист студии Кинг понимал мое состояние. Закончив с плеткой, он снял со стены хлыст, очень похожий на мухобойку с резиновой вставкой на конце. Этой вставкой он стал бить меня по гениталиям. Не слишком сильно, вполне терпимо, особенно с учетом моего полуобморочного состояния. Оператор крупным планом снимал у меня между ног: мою розочку на лобке, налившиеся кровью половые губы, клитор.

Поразвлекшись с хлыстом, Арон опять ненадолго остановил съемку, освободил мои руки и сказал:

— Проникновение в тебя, красавица, не предусмотрено. Что ж, поработаем вибратором. Будешь дополнять меня. Сделаем попеременно: как только вытаскиваю вибратор, сразу твоя мастурбация. Понятно? Сможешь показать оргазм?

— Не знаю, но постараюсь, — ответила я.

— Арон ввел в мою болезненную после ударов плоть вибрирующее дилдо. Я застонала, не от наслаждения, скорее, от непривычных движений у меня во влагалище. Эта штука ходила ходуном! А я почувствовала, что мне хочется писать. Когда Арон резко вытащил вибратор, мощная струйка устремилась из моей письки, слегка обмочив его руку. Оператор снимал все крупным планом.

— Молодцом! — довольно сказал мастер.

Чуть передохнув, я поиграла пальцами со своим клитором и губами, после чего Арон опять ввел в меня вибратор. История повторилась. Очередная струйка влаги вылетела из меня, когда мастер вновь резко выхватил свою игрушку. Так мы проделали несколько раз до тех пор, пока струйки перестали извергаться из меня.

Арон опять приостановил съемку, освободил мои ноги и велел встать со стола. На подкашивающихся от усталости ногах я приподнялась, но стоять не смогла, пришлось облокотиться об стол.

— Остался только шокер, — сказал мастер.

Включили камеру, Арон подошел сзади, и мощный разряд тока потряс мое тело. Я дернулась, рухнула на пол. Слезы застилали глаза, я ничего не видела, лишь чувствовала, как Арон поднял меня и аккуратно положил на стол.

— Потерпи, моя хорошая, — прошептал он. — Все, съемка закончена. Ты молодец!

Я отдохнула от шока и боли и отправилась в гостиницу.

Электрошокер высокого напряжения с подковообразной дугой на конце оставил два красных пятна, подобных родинкам, на моей коже. Такие отметины я потом видела на фотографиях программируемых рабов в треш-журнале Ларри Флинта «Хастлер», где помещали иногда и мои фотографии. Чаще отметины имелись на горле, возле губ, реже сзади, как у меня.

Несмотря на мои амнезические блоки, у меня развилось подсознательное сочувственное понимание других актрис жесткого БДСМ. Это понимание исходило из глубин моего существа, вызывая сострадание к жертвам контроля над разумом, оно и по сей день говорит во мне и заставляет писать эти строки.