Ночь. Дорожный развал. Горит одна свеча. У стола, уронив вниз голову в руки, сидит Казанова, Генриэтта, одетая по-дорожному, в беспокойстве ходит по комнате.
ГЕНРИЭТТА
Который час?
КАЗАНОВА
За час – который раз
Ты спрашиваешь?
ГЕНРИЭТТА
Нынче ночью встали
Мои часы: должно быть, предпочли
Времени – Вечность: отлетела стрелка!
КАЗАНОВА
Ты уронила их?
ГЕНРИЭТТА
Нет, это ты
Задел их, сонный.
КАЗАНОВА
Я не помню.
ГЕНРИЭТТА
Помнишь?
Еще ты вскрикнул: – Что это за звон?
А я смеясь тебе сказала: – Сердце.
(Глядя на часы.)
Мингер Спиноза, мудрый филозуф,
Но скверный часовщик вы!
КАЗАНОВА
ГЕНРИЭТТА!
Мы скоро расстаемся. Сядь ко мне,
Как ты любила – хочешь? – на прощанье.
ГЕНРИЭТТА
(качая головой)
Нет.
КАЗАНОВА
Ты не хочешь?
ГЕНРИЭТТА
Мало ли чего
Хотим, дружок. Пока живешь – все хочешь —
Всего. Но это Жизнь, а нынче – Смерть.
Солдаты смерть встречают стоя.
Ах, не забыть турецкую пистоль,
Подарок твой!
КАЗАНОВА
Мой мальчик! Генриэтта!
Последняя мольба к тебе!
ГЕНРИЭТТА
Изволь.
КАЗАНОВА
(по-детски)
Ночь глубока, дорожная карета
Так широка, а мы с тобой тонки,
Как два клинка... Клянусь тебе, я слезу
На первом повороте!
ГЕНРИЭТТА
(у окна)
Огоньки
В домах – везде – погасли...
(Вполоборота – Казанове.)
Бесполезно.
КАЗАНОВА
Нет у тебя души!
ГЕНРИЭТТА
Должно быть – нет.
КАЗАНОВА
А в жилах – лунный свет.
ГЕНРИЭТТА
Быть может – да,
Быть может – нет.
КАЗАНОВА
Скажи мне на прощанье:
Бес или ангел ты?
ГЕНРИЭТТА
Чужая тайна
Оставим это.
(Глядя на часы.)
Бедные часы!
– И надо же, чтоб именно весы
Щиток гостиницы изображал, где встреча
Вечнейшая кончается навек,
Как тает снег...
(Берясь за сердце.)
Боюсь, что здесь навек
Покончено с законом равновесья!
(Снимает с руки кольцо, подает его Казанове.)
Возьми назад.
КАЗАНОВА
(высокомерно)
Ни писем, ни колец
Обратно не беру!
ГЕНРИЭТТА
(как эхо)
Ни клятв, ни писем
Напрасно не храню.
КАЗАНОВА
(вскипая)
Ах – так?
ГЕНРИЭТТА
(сама с собой)
Зачем?
Нет, дорогой, прощаться – так прощаться!
(Пишет что-то кольцом по стеклу, окно настежь, кольцо в ночь.)
Вот и пропало!
КАЗАНОВА
(прорываясь)
ХОРоша любовь!
Из-за каких-то там семи дурацких
Чертовых – черт! – печатей – в ночь – навек...
– Какая там любовь! Так, – приключенье!
ГЕНРИЭТТА
Оставим это. Обещать одно
Мне должен ты. Коль в жизни доведется
Нам встретиться еще – не должен ты
Глазом моргнуть. Вот долг твой. Понял?
КАЗАНОВА
(желчно)
Понял.
Любовь и долг, но это так же ново...
ГЕНРИЭТТА
(на секундочку Анри)
Как белый волк – и верный Казанова!
(По-другому)
Еще одно: нигде и никогда
Не смей разузнавать – под страхом смерти
Моей – кто я. Еще одно: люби
Другую, нет – других, нет – всех. Безумства —
Три – свершила я в свой краткий век.
Ты – третье и последнее. – Довольно.
– Который час?
КАЗАНОВА
Так ты уйдешь одна?
ГЕНРИЭТТА
Да, как пришла.
КАЗАНОВА
Нет, это невозможно!
ГЕНРИЭТТА
Всё можно – под луной!
Лунный луч.
– Гляди, луна
Уж зажигает нам фонарь дорожный...
(Тушит свечу, наклоняется над спинкой кресла, кладет Казанове на голову руки.)
Когда-нибудь, в старинных мемуарах, —
Ты будешь их писать совсем седой,
Смешной, забытый, в старомодном, странном
Сиреневом камзоле, где-нибудь
В Богом забытом замке – на чужбине —
Под вой волков – под гром ветров – при двух свечах...
Один – один – один, – со всей Любовью
Покончив, Казанова! – Но глаза,
Глаза твои я вижу: те же, в уголь
Все обращающие, те же, в пепл и прах
Жизнь обратившие мою – я вижу...
И литеры встают из-под руки, —
Старинные – из-под руки старинной,
Старинной – старческой – вот этой вот —
моей...
(Прижимает к рукам его руки.)
Когда-нибудь, в старинных мемуарах,
Какая-нибудь женщина – как я
Такая ж... Но который час?
Казанова молча показывает ей часы.
– Всё поздно!
– Даю вам клятву, что тебе приснюсь!
(Затыкает за пояс пистоль. В дверях)
Прощай! – Одна – над тобой и мной
Луна бездомная.
КАЗАНОВА
(к ней)
Скажи мне!
ГЕНРИЭТТА
(качая головой)
Все под большой луной
Играем втемную.
(Исчезает в полосе лунного света.)