Приключения без путешествий

Глава III ВУЛПЕС-ФУЛВУС

Ореховы получили телеграмму. В ней было всего три слова: «Приезжаю восьмого Сергей». Но Шурик читал ее так долго и с таким интересом, как будто держал в руках новую повесть Гайдара. И ничего удивительного в этом не было. Каждое слово дяди Сережи — брата Шурикиной мамы — стоило многих писем от обычных людей.

Дядя Сережа жил на Дальнем Востоке и занимался интересной научной работой. Он изучал жизнь разных зверей, охотился за ними, разводил их в питомниках. У него были настоящие ружья с патронами. И то и другое Шурик видел собственными глазами на фотографиях, которые иногда приходили из далекой тайги.

Об охотничьей доблести дяди Сережи постоянно напоминала шкура настоящего уссурийского тигра, висевшая над маминой кроватью. Тигр висел, оскалив длинные белые зубы, и, казалось, сердился из-за того, что не может доползти до потолка. Этого тигра, еще до того как его шкура повисла на стене, Шурик тоже видел на фотографии перекинутым через плечи улыбавшегося дяди Сережи.

Каждый согласится, что дядя Сережа был не из тех простых дядек, которые имеются у многих ребят, и что быть племянником такого дяди действительно большое счастье.

И вот после долгой разлуки дядя Сережа приезжает в Ленинград!

Не выпуская из рук телеграммы, Шурик известил о радостном событии всех дворовых ребят. Он старался быть сдержанным и скромным. Он считал, что дядя Сережа сам по себе так замечателен, что нет нужды приукрашивать его разными выдумками, как это иногда приходится делать при рассказах о простых смертных. Но одна неосторожная фраза как-то сама вырвалась у Шурика, и вернуть ее уже было невозможно.

— А мне дядя Сережа везет живого тигренка, — сказал между прочим Шурик и тут же пожалел об этом.

К сообщению о приезде дяди Сережи ребята отнеслись довольно равнодушно. Но зато живой тигренок, который через несколько дней будет жить у Шурика, вызвал бурю восхищения. Посыпались вопросы о возрасте тигренка, о его вкусах и повадках. Шурику пришлось на ходу выдумывать ответы, и он выкладывал все, что когда-нибудь слышал не только о тиграх, но и о всех зверях на свете. В общем, все выходило достаточно складно, и только на вопрос о кличке тигренка Шурик ответил невпопад. Перебрав в уме все известные ему клички собак и кошек, он объявил, что тигренка зовут Барсик. Но и этому никто не удивился. Только Петька Пузырев, второгодник из шестого класса, откликавшийся на прозвище Пузырь, недоверчиво протянул:

— Бар-рсик! Это кошки бывают Барсики, а то тигр, наверно, чучело везет.

— Сам ты чучело! — огрызнулся Шурик. — Его ведь в клетке везут, а чучело разве будут совать в клетку. Во какие прутья-железяки, чтоб не удрал!

Но чувствовал себя Шурик нехорошо. Он уже предвидел, как будут издеваться над ним и Пузырь и все остальные ребята, когда окажется, что дядя Сережа даже тигриного чучела не привез.

«Ладно, потом что-нибудь придумаю, — решил Шурик, — скажу, что по дороге Барсик сломал клетку, загрыз проводника и выскочил из поезда через окно».

Успокоившись на этом, он еще пуще стал расписывать те чудеса, которые будет совершать, когда станет обладателем живого тигра. Фантазия разыгралась у всех ребят. Старый приятель Шурика — Славка — предложил приводить Барсика в класс, когда будут контрольные по арифметике. Другие советовали Шурику выходить с Барсиком к доске, а перед этим выдрессировать его так, чтобы он при виде двойки рычал на учительницу.

В короткий срок слух о Барсике расползся по всему дому. В соседнем дворе уже кто-то рассказывал, что видел, как огромный тигр прыгал по лестнице и загрыз двух кошек. А одна женщина заявила управхозу, что будет жаловаться в милицию, если тигра не отправят в зоологический сад. Управхоз смотрел на нее оторопелыми глазами и обещал принять меры.

День приезда дяди Сережи приближался, и на душе у Шурика становилось все тревожнее. Он понимал, что какой бы красивой ни была история о побеге Барсика, но насмешек и обидных прозвищ ему не избежать. Иногда у Шурика даже появлялось нехорошее желание — чтобы дядя Сережа вообще не приезжал в Ленинград. Тогда можно было бы рассказать ребятам, что дядя Сережа пострадал в схватке с тремя тиграми и слег в больницу.

Но дядя Сережа ничего не подозревал и в точно назначенный час прибыл на квартиру Ореховых. Шурик не видел его много лет и с трудом скрыл свое разочарование. Маленького роста, лысоватый, в обыкновенном синем костюме, дядя Сережа меньше всего походил на того богатыря-следопыта, о котором рассказывал своим друзьям Шурик. Если бы дядя Сережа приехал в индейском головном уборе из орлиных перьев, Шурик нисколько не удивился бы. Но примириться с тем, что охотник на тигров ходит в фетровой шляпе и носит галстук, Шурик никак не мог. Он забился в угол и хмуро наблюдал, как мама в который раз обнимала и целовала своего брата, а дядя Сережа посмеивался и рассказывал что-то скучное о своей семье, о здоровье, о командировке.

Со двора донесся дружный клич собравшихся ребят:

— Шурик! Выходи с ти-игром!

Шурик вздрогнул и со страхом взглянул на мать. Но, увлекшись разговором, взрослые не обратили на эти крики никакого внимания.

И вот в ту минуту, когда казалось, что приезд дяди Сережи ничего, кроме неприятностей, Шурику не сулит, случилось чудо. Мама только что вышла в коридор, и оттуда донесся ее испуганный голос:

— Сережа! У тебя тут что-то живое!

Шурик выскочил в коридор и увидел среди дядиных вещей большой чемодан в черном чехле. На него-то опасливо и посматривала мама. Вышел и дядя Сережа. Он рассмеялся и сказал:

— Да, у меня там зверь!

Шурик издал боевой клич и запрыгал перед дядей.

— Дядя Сережа! — кричал он. — Там тигр? Верно? Живой? Дядя, миленький, покажи, пожалуйста. Это ты мне привез?

Отважный охотник неожиданно растерялся. Он почесал за ухом и стал оправдываться:

— Да, друг, сплоховал я, не догадался. Нужно было привезти тебе какую-нибудь живую тварь. Есть Для тебя подарок, но совсем другой… А тут, понимаешь, какое дело… Выводим мы у себя на станции новую породу, да не ладится что-то дело. Приехал я сюда с профессорами посоветоваться в институте и захватил с собой для них редкий экземпляр.

Роняя все эти малопонятные слова, дядя Сережа одновременно освобождал чемодан от чехла. Вскоре оказалось, что в чехле вовсе не чемодан, а проволочная клетка, похожая на большую мышеловку.

В комнате запахло зоологическим садом. Сначала Шурику показалось, что в клетке обыкновенная кошка. Но как только в клетку хлынул свет, «кошка» вскочила, метнулась в одну сторону, потом в другую, и по узенькой хитрой мордочке, по острым ушкам Шурик узнал лису. На ней не было привычной рыжей шубки. Ее длинная черная шерсть только поверху чуть серебрилась, словно осыпанная тонкой снежной пылью. Зато кончик длинного пушистого хвоста был совсем белый, как будто мелом натертый.

— Это, друг, — объяснял дядя Сережа, — вулпес-фулвус, так ученые ее по-латыни зовут. А по-нашему — серебристо-черная лиса. Зверь хищный и прожорливый. Шкурка у нее красивая, много денег стоит…

Шурик уже не слышал, что говорит дядя Сережа. Он сидел на корточках около клетки и думал о том, как заменит ею выдуманного тигра Барсика. Лиса, конечно, не тигр, но и не кошка. Можно обойти сто домов, и ни у одного мальчика живой лисы не найдешь. Если разобраться как следует, то серебристо-черная лиса ничем не хуже тигра. Насмехаться над Шуриком не посмеет даже Петька Пузырь.

— У тебя есть какой-нибудь сарай? — спросил дядя Сережа у Елены Николаевны. — Устроить бы туда эту гостью на несколько дней. И ей будет спокойней, и воздух здесь будет почище.

— Есть! Есть, дядя Сережа! — закричал Шурик. — Я буду за ней ухаживать. Мы с ребятами ей мышей наловим.

— Ну и чудесно, — согласился дядя. — Пусть погостит пока.

Когда Шурик с ключом от сарая в одной руке и с клеткой в другой вышел во двор, его встретил восторженный крик собравшихся здесь ребят. Сначала они подумали, что Шурик вынес живого тигренка. Потом все смолкли. Зверь, сидевший в клетке, ничем не походил на обещанного Барсика.

— Тю-у! — презрительно рассмеялся Пузырь. — Кошку приволок.

— Сам ты кошка! — гордо ответил Шурик. — Это вулпус-фулвус! Самый кровожадный зверь во всем мире. Вот сунь руку, сразу отгрызет.

Ребята поменьше испуганно отступили от клетки. Но от Пузыря не так легко было отделаться. Он нагнулся к лисе и хотя руки не сунул, но авторитетно заявил:

— Никакой это не пулпус, а простая чернобурка. Такая и у Ромкиной мамы на шубе, только еще черно-бурее. Верно, Ромка?

Маленький, щуплый Ромка из четырнадцатой квартиры, всегда во всем соглашавшийся с Пузырем, подтвердил:

— Точно!

— Такая, да не такая, — возразил Шурик. — Та — дохлая, она из воротника сделана, а эта живая, настоящая, из Сибири!

Шурик направился к сараю. Славка, как старый друг, шагал рядом. Остальные ребята гурьбой следовали сзади.

— Шурик, а где Барсик? — спросил Ромка.

— Не толпись под ногами, — оттолкнул его Шурик. — Барсик сбежал из вагона. Сломал клетку, откусил проводнику ухо и как сиганет в окно!

Теперь, когда на руках была настоящая, живая лиса, вралось совсем легко. Если даже у кого из ребят и закралось сомнение, высказать его никто не решился.

У входа в подвал, где размещались сараи, Шурик остановился и строго сказал:

— Сейчас будет кормление и дрессировка. Кто хочет видеть, пусть притащит ей чего-нибудь поесть: воробья, мышь живую… Можно курицу. Она куриц любит.

— Шурик, — забежал опять вперед Ромка, — а за мясо можно? За баранину?

Шурик подумал, посмотрел на Славку и согласился:

— За баранину можно, за сырую. Но лучше курицу. Пошли, Славик!

Большой подвал был перегорожен дощатыми стенками на узкие клетушки-сараи. Когда-то в них лежали дрова, но потом в доме устроили паровое отопление и сараи опустели. Некоторые так и остались с дверями, открытыми настежь. Оттуда пахло грибами и кошками.

Сарай Ореховых все еще был заперт на замок. Шурик повозился с ключом, и дверь открылась. Из маленького оконца, пробитого под самым потолком, просачивался синеватый, сумеречный свет. В сарае валялись старые, давно отслужившие вещи: чемодан без ручки с облезлыми боками, салазки с заржавевшими полозьями, ломаные корзины и ящики. Ноги ступали по толстому слою опилок, перемешанных с песком и трухлявыми щепками.

— Давай знаешь что сделаем, — сказал Шурик, — устроим цирк. Посредине пусть будет пустое место — арена. А вокруг устроим кресла. А клетка будет стоять посредине. Все будут сидеть вокруг и смотреть.

Славик одобрил эту идею. Ребята горячо взялись за дело. Они очистили «арену» от хлама и вокруг нее поставили чемодан, ящики, корзины. Получились отличные места для зрителей. Клетка с лисой стояла в центре.

— Ты будешь стоять у дверей и пропускать всех, кто принесет ей что-нибудь поесть. Остальных гони в шею, — приказал Шурик. — Потом я буду ее показывать.

Первым пришел Ромка из четырнадцатой квартиры. Он принес добрый кусок баранины с розовыми косточками и получил почетное место на чемодане. За ним прибежали две сестренки-толстушки Нинка и Тамарка, очень любопытные и пронырливые девчонки, без которых не обходилось ни одно происшествие во дворе. Славка не хотел их пропускать, потому что они на двоих принесли одну желтую, ссохшуюся утиную лапку.

— Кушайте сами, — сказал Славка, возвращая им лапку.

Но сестренки подняли такой визг, что Шурик махнул рукой:

— Ладно, Славик, пусти, а то от ихнего крика лиса взбесится. Пусть стоят на галерке.

Девочки послушно стали за Ромкиной спиной и притихли.

Потом образовалась целая очередь. Чего только не натащили нетерпеливые зрители! Славику протягивали обглоданные куриные косточки, пирожки с печенкой, раздвоенное поросячье копытце. Какой-то малыш принес горсть сырого фарша и целую котлету, успевшую поджариться с одной стороны. Даже Пузырь сунул Славику что-то похожее на огрызок старой калоши и сказал, что это коровье ухо — самая любимая лисья еда. Пришлось пустить и его. Вскоре все места были заполнены.

Шурик стоял посреди «арены» с гордым видом Укротителя.

— Сейчас будет кормление! — строго сказал он и начал просовывать сквозь прутья клетки кусок бараньего мяса.

Зрители затаили дыхание. Лиса забилась в угол и с недоверием следила за каждым движением Шурика.

— Кушай! — разрешил Шурик, когда мясо упало Перед лисьей мордочкой. Но лиса испуганно отступила в другой угол. Шурик нахмурился и стал сверху кро-П1ить над ее головой мясной фарш. Славик присел с другой стороны и старался протолкнуть в клетку куриные кости. В кормление втянулись и зрители. Они пропихивали кусочки пирожков, котлет, но лиса ни к чему не хотела прикасаться. Она только вздрагивала и перебегала с места на место.

— Не будет! — сказал Шурик. — Садитесь по местам, а то она пальцы отхватит, потом отвечай за вас.

— Отхватит, — противно усмехнулся Пузырь. — У нее и зубов нет.

Шурик даже не посмотрел в его сторону.

— Она — дикий зверь и при людях есть не будет. Дядя Сережа за ней два дня и две ночи ходил, преследовал. Она трех собак разорвала на кусочки.

— Шурик, — тоненьким голоском спросила толстушка Тамарка, — а когда ты будешь с ней дрессироваться?

— Она сегодня ко мне привыкнет. Потом я приду, открою вот эту дверку, выпущу и начну дрессировать.

— А она тебя не съест?

— Она дрессировщиков не ест. И потом у меня будет пистолет с пистонами. Я ей как выстрелю в нос, сна что хочешь сделает.

Сеанс кормления и дрессировки был прерван Шурикиной мамой. Она без долгих разговоров выпроводила всех из сарая и увела Шурика ужинать.

Дома Шурик хотел расспросить дядю Сережу поподробней, чем кормить и как дрессировать лису, но никак не мог улучить подходящей минуты. Дядя Сережа как будто совсем забыл о своей лисе. Он без конца разговаривал по телефону, при этом громко хохотал и хлопал себя руками то по коленям, то по затылку. К нему пришли какие-то друзья, и шумная беседа между ними затянулась допоздна.

На другой день, хотя Шурик проснулся рано, дяди Сережи уже дома не было. Наскоро позавтракав, Шурик схватил ключ от сарая и выбежал во двор. Здесь его уже поджидал Славка. Они спустились в подвал и вошли в сарай. Вошли и остановились, пораженные неожиданным зрелищем. Клетка, по-прежнему стоявшая посреди «арены», была пуста. Хотя дверка ее оставалась закрытой, лисы в ней не было.

Мальчики подошли к клетке, присели возле нее долго молчали.

— Сбежала, — шепотом высказал догадку Славка.

Шурик поднял клетку и осмотрел ее со всех сторон. Все прутья были целы.

— Что ж, она сама открыла дверцу? — ехидно спросил он. — А потом закрыла ее за собой?

Славка пожал плечами:

— Может, дядя Сережа унес?

— Что ж он ее в кармане унес? — злым голосом, в котором слышались сдержанные слезы, ответил Шурик. — Унес бы — так вместе с клеткой. И никуда он не собирался ее уносить. Украли ее, вот что… похитили.

Чувство горькой обиды сменилось тревогой. Где теперь бедная лисичка? Что с ней сделали подлые воры? Может быть, убили?.. Как теперь появиться на глаза дяде Сереже?

— Шурик, — снова заговорил Славка, — а как же ее украли? Замок цел и окошко целое. Через что они сюда забрались?

Шурик умел быстро освобождаться от горестных раздумий. Чем трудней было положение, тем энергичнее он старался из него выбраться. Так и теперь. Он решил во что бы то ни стало найти похитителей лисицы.

С тех пор как Шурик заключил договор с Виктором Зубовым, он не раз бывал у своего друга в уголовном розыске. Он приносил табели с отметками и часто ходил с Виктором на стадион «Динамо». Виктор учил его плавать, бегать, показывал приемы бокса и вольной борьбы, но в тайны сыскной работы почему-то его не посвящал, откладывая на будущее.

Зато пример другого великого сыщика был перед глазами. Шурик совсем недавно еще раз перечитал Рассказы Конан-Дойля о приключениях Шерлока Холмса и многие страницы помнил наизусть.

— Постой! — вполголоса приказал он Славке. — Не уходи. Я сейчас.

Шурик выбежал из сарая и через десять минут Вернулся с электрическим фонариком и большим увеличительным стеклом, которое до сих пор служило только для прожигания штанов и кепок.

— Вот, дорогой мой доктор Ватсон, — сказал он Славке голосом Шерлока Холмса, — сейчас будем искать следы преступников.

Мальчики опустились на четвереньки. Под увеличительным стеклом освещенные фонариком опилки выглядели смешно — как сваленные в кучу деревяшки. Но и без стекла были видны следы тапочек и сандалий. Они тянулись во все стороны, налезая друг на друга. Вчерашние зрители шлепали ногами как попало, и найти среди них следы воров было не так-то просто.

Но Шурик знал, что упорство и терпение всегда приносили Шерлоку Холмсу успех. Вместе со Славиком он осмотрел весь пол и стены сарая. Возникшую было мысль о том, что преступники проникли в сарай через подземный ход, пришлось отбросить. Зато осмотр дощатой стенки, отделявшей соседний сарай, вознаградил следопытов.

Среди досок, плотно прилегавших друг к другу, Шурик обнаружил доску, висевшую на одном гвозде и легко отходившую в сторону даже от толчка пальцем.

— Видал, доктор Ватсон? — торжествующе спросил Шурик, показывая на широкую щель, открывшуюся в стене. — Вот куда они пролезли. Видишь, вытащили нижний гвоздь — и всё.

Первая удача окрылила ребят. Тайна исчезновения лисы раскрылась. След похитителей найден, и сейчас важно было только не потерять его.

— Пошли! — скомандовал Шурик и полез в щель. За ним пробрался и Славик.

Соседний сарай оказался совсем заброшенным. Через его раскрытые двери можно было беспрепятственно выйти во двор. В углу валялись обломки кирпича, рваные мешки с цементом и мелом — строительный материал, оставшийся после ремонта чьей-то квартиры. Мел рассыпался по всему полу, и на нем четко отпечатались следы. Некоторые из них были совсем свежими.

Сначала мальчики ходили вместе, но потом разделились. Шурика привлек косолапый отпечаток пары тапочек, тянувшийся от самой щели в стене. Это могли быть только следы похитителя, и Шурик не отрывал от них глаз.

С другого конца сарая донесся радостный голос.

— Шурик! Мировой след! — кричал Славик.

— У меня тоже! Значит, их было двое. Не упускай!

Ребята осторожно шли по следам, пригнувшись к самой земле, как гончие, почуявшие дичь.

Шурик уже дошел до дверей, но следы вдруг опять свернули в глубь сарая. «Ага, — подумал Шурик, — он хотел нас запутать. Не выйдет! Не уйдешь!»

Тапочки прошагали до кучи кирпичей, потоптались здесь и опять направились к стене. Шурик не терял их из виду. Он пошел быстрее и чуть не наткнулся на Славика.

— Отойди, мешаешь.

Славик сделал несколько быстрых шагов, чтобы оторваться от Шурика и не упустить своего следа. Но Шурик опять нагнал его и рассердился:

— Чего ты путаешься под ногами? Отойди в сторонку.

Славик обиделся, но ничего не сказал и отступил в сторону.

Шурик удивился. След косолапых тапочек оборвался, как будто их владелец провалился сквозь пол сарая.

Посветив вокруг фонариком, Шурик вдруг обнаружил потерянный след в стороне, у того места, где стоял Славик.

«Хитрый ворюга! — подумал Шурик. — Петлю сделал, чтобы сбить нас». И крикнул приятелю:

— Отойди, Славка, опять на следу стоишь.

Славик отошел, и четкие, такие знакомые отпечатки косолапых тапочек потянулись за его шагами. Шурик уставился на них с таким же ужасом, с каким Робинзон смотрел на след людоеда.

— Так это ты? — с изумлением посмотрел он на Славика.

— Чего я?

— Твои следы.

— Какой? Вот этот? Мой. Ты бы раньше спросил. А то ходит, ходит, в спину толкает…

Шурик молчал. Потом голосом, охрипшим от стыда, спросил:

— А ты по какому шел?

— Вот он, видишь? Сандалии. Отойди, стоишь на нем.

Шурик отошел, и теперь удивился Славик.

— Так… это твои сандалии.

— А чьи же? Тоже Шерлок Холмс! Чего ты за моими сандалями ходил? Что я, сам у себя лису украл?

— А ты?

— Чего я?.. В морду хочешь?

Но сказано это было уже миролюбиво. Оба понимали, что драться сейчас бессмысленно.

— Давай будем еще искать, — предложил Шурик. — Тут еще есть следы, настоящие.

Много разных людей в разное время ходило по сараю вдоль и поперек, не заботясь о том, что ребятам придется потом искать воров. Весь пол был испещрен отпечатками ног. Но один из следов действительно выделялся среди остальных. Это были глубокие вмятины больших сапог с тяжелыми каблуками. Они виднелись всюду и особенно рельефно отпечатались около кучи кирпичей и мешков с мелом.

Шурик долго стоял на этом месте, разглядывая мешки и кирпичи через увеличительное стекло. Потом он долго тер лоб и молчал. Славик присел рядом на корточки и ждал. Пускаться в самостоятельный поиск он больше не решался.

— Так вот, дорогой доктор Ватсон, — сказал наконец Шурик, опять входя в роль Шерлока Холмса. — Похититель лисы ходит в больших сапогах, хромает на левую ногу и курит махорку в газетной бумаге.

Славик посмотрел на Шурика точно так же, как в свое время смотрел доктор Ватсон на своего знаменитого друга, и сказал:

— Врешь ты всё, дорогой Шерлок.

— Вы меня поражаете своей слепотой, доктор, — солидно заметил Шурик. — Помните «Тайну Боскомской долины»? По таким же следам Шерлок Холмс узнал, что убийца Джон Тэнер хромает на правую ногу. След его правой ноги был не так отчетлив, как левой. А здесь, видишь, след левой слабее, чем правой. Значит, и наш похититель хромой, только на другую ногу. Потом Шерлок Холмс нашел пепел и узнал, что Джон Тэнер курит индийские сигареты. А я нашел вот это, — Шурик показал замусоленный огрызок козьей ножки, сильно обгоревшей, но сохранившей несколько крупиц махорки. — Видишь? Махорка. Он курил, бросил и вдавил каблуком в землю, чтобы мы но нашли.

Славик с уважением смотрел на Шурика. Он никогда не думал, что его приятель окажется таким же гениальным сыщиком, как Шерлок Холмс.

— Пошли! — сказал Шурик, и мальчики двинулись по следу хромого похитителя.

Следы вывели из сарая во двор. Ночью прошел дождь, и непросохшая земля хорошо сохранила отпечатки больших сапог. По ним можно было видеть, как похититель метался По двору, сворачивая то в одну, то в другую сторону, и как он, не найдя другого выхода, направился к подворотне.

— Плохо! — сказал Шурик. — Там асфальт, мы его потеряем.

Но на улице их ждало поразительное открытие. У самых ворот в белом переднике и картузе, надвинутом на лохматые брови, стоял дядя Леша — старый дворник, лютый враг мальчишек. Зажав под мышкой длинную метлу, он осторожно пересыпал махорку из кисета в козью ножку. Подозрительно покосившись на остановившихся мальчишек, он закурил и, взяв метлу, пошел от ворот, подтягивая раненную в давней войне левую ногу.

— Это он! — прошептал Шурик. — Гляди, какие сапожищи. И махорку курит. И хромой. Давай задерживать его.

Хотя Славик был окончательно сражен прозорливостью своего друга, но участвовать в задержании дяди Леши не хотелось.

— Как же мы его?.. — спросил он нерешительно.

— Подойдем и скажем: именем закона отдайте лису и следуйте за нами.

— А он метлой как даст.

Мальчикам не раз приходилось сталкиваться с дядей Лешей, и Шурику пришлось согласиться, что дворник вряд ли сдастся без боя.

— Ладно! — грозно сказал Шурик. — Ты стой тут и смотри, чтобы он не скрылся, а я позвоню по телефону дяде Вите.

Виктор Зубов долго не мог понять Шурика.

— Какую лису? — переспрашивал он по телефону. — Зачем арестовать?

— Не лису, дядя Витя, — объяснял Шурик, — а дядю Лешу. Он похитил дяди Сережину лису и курит махорку, и хромой.

— Вот что, друг, — оборвал его Виктор, — приезжай ко мне, и здесь разберемся, а то по телефону ты меня совсем запутал.

Шурик предупредил Славика, чтобы он не сходил с поста и следил за дядей Лешей, а сам помчался в управление милиции.

Терпеливо выслушав длинный рассказ Шурика, Виктор очень обидно заулыбался, как будто не поверил ни одному слову.

— Честное слово, дядя Витя! Правду говорю. Научная лиса! Пулпус-вулпус! Дядя Сережа в институт ее вез.

— А разве я сказал, что не верю тебе? Верю. И лису обязательно нужно найти. Но вот насчет дяди Леши… Тут ты того… перегнул. За что ж мы его будем арестовывать? За то, что в сарай ходит и махорку курит? Или за то, что у него нога хромая?

— Так ведь лиса…

— Что лиса? Какие у тебя доказательства, что дядя Леша твою лису взял? Никаких. Разве можно так людей обижать! Плохой из тебя сыщик выйдет, если почем зря будешь на первого встречного кидаться… А что, в этом сарае других следов, кроме дяди Лешиных, не было?

— Много там следов, но все плохие, чуть видно, а его прямо как напечатанные.

— Что ж, по-твоему, кто лучше следы оставляет, тот и вор? Легко было бы тогда воров ловить. Чаще, друг, наоборот бывает. Честных людей большинство, им бояться нечего, они и ходят свободно, и следы оставляют как напечатанные. А воры — трусы, всех и каждого боятся. Они и следы свои заметают. Понятно?

Шурик молчал. Он боялся, что Виктор еще узнает про Славика, который стережет дядю Лешу.

— Забудем о дяде Леше, — сказал Виктор, — и поговорим о лисе. Расскажи мне подробно, кому ты лису показывал, кто ее видел, что говорил.

Шурик рассказал о сеансе кормления, перечислил всех ребят, которые были в сарае, и с нетерпением закончил:

— Поедем скорее, дядя Витя. А то пропадет лиса.

— Никуда она не денется. Посидим, потолкуем, потом и поедем.

Виктор стал задавать скучные вопросы о каждом мальчике отдельно. В какой квартире живет? С кем дружит? Кто папа и мама? Есть ли в квартире соседи? Ответы Шурика он неторопливо записывал. Потом он куда-то выходил, кому-то звонил по телефону и, как будто потеряв интерес к лисе, занялся другими Делами. К нему в кабинет заходили его сотрудники. Они перебрасывались шутливыми замечаниями, иногда громко смеялись.

Шурик сидел, угрюмо Насупившись, и сердился На Виктора. «Тоже сыщик называется, — думал он. — Сидит и смеется. А лиса пусть пропадает. Шерлок Холмс давно бы что-нибудь придумал. А этот хохочет… Была бы лиса его, не сидел бы так, развалившись в кресле…»

Потом стал часто названивать телефон. Не успевал Виктор опустить трубку, как приходилось снова ее поднимать. Разговоры были короткие и заканчивались одним и тем же любимым словечком Виктора:

— Порядок!

Поглядев на мрачного Шурика, он смешливо наморщил нос и сказал:

— Поехали!

— Куда, дядя Витя?

— Как куда? За лисой. Лису-то надо вернуть дяде Сереже или нет?

— Надо.

— Ну и поехали.

Они быстро добрались до Шурикиного дома. Ни дяди Леши, ни Славика у ворот уже не было.

— Пойдем в сарай? — спросил Шурик.

— Зачем? Веди-ка меня на квартиру к этому Ромке. По какой лестнице?

Ничего больше не спрашивая, Шурик повел Виктора в четырнадцатую квартиру. На площадке третьего этажа они остановились.

— Вот тут, — Шурик ткнул пальцем в Ромкину дверь.

Виктор подошел поближе к двери и стал к чему-то прислушиваться. Шурик тоже прижал ухо к двери. Из квартиры доносились странные звуки: топот ног, грохот падающих вещей, жалобные вопли.

Виктор с силой дернул звонок. За дверью все стихло. Никто не подходил. Виктор дернул два раза подряд.

Послышались осторожные шаги и дрожащий Ромкин голос:

— Кто там?

— Открой, мальчик! — строго приказал Виктор. Ромка долго молчал. Наконец щелкнул замок, и дверь открылась.

Измазанный сажей, исцарапанный, с всклокоченными волосами Ромка походил на чертика из кукольного театра. Увидев Шурика и незнакомого мужчину, он заревел басом.

Виктор отодвинул его в сторону и прошел в коридор. Здесь стоял Петька Пузырь, такой же исцарапанный, грязный и испуганный.

— Где лиса? — спросил у него Виктор.

— Т-там, — заикаясь от страха, Пузырь показал рукой на шкаф, стоявший в углу коридора.

— Шурик! — скомандовал Виктор. — Тащи сюда клетку!

Шурик побежал в сарай. Виктор прошелся по квартире. Здесь все выглядело как после землетрясения. Буфет в большой комнате был сдвинут на середину, всюду валялись опрокинутые стулья, разбитые тарелки и стаканы. Сильно пахло пожаром. С окна свисали клочья обгоревших занавесок. Хлопья сажи спускались с потолка, как черные снежинки. Лужи грязной воды были и на подоконнике, и на полу.

Виктор сел за стол и позвал мальчиков:

— Эй, горе-охотники, подите сюда… Садитесь.

Пузырь и Ромка послушно уселись рядышком.

— Выкладывайте! Как было дело? Только не врать!

Медленно, останавливаясь после каждого слова, сваливая вину друг на друга, они рассказали историю похищения серебристо-черной лисы.

Вот как это было.

…Когда закончился сеанс кормления, Петька Пузырь и Ромка сошлись на том, что Шурик чересчур зазнался и что его следовало бы проучить.

— Давай уведем фулпуса, — сказал вдруг Пузырь.

— Нет, — возразил Ромка, — красть нельзя.

— А мы красть не будем. Мы в шутку, — уведем, напугаем, а потом отдадим.

— А как мы его уведем, когда там замок?

— А я ход знаю, через стенку, там доска одна еле держится. Влезем и унесем клетку.

— А чего мы с ней делать будем?

— Пусть Шурка испугается, и дядя ему всыплет. А мы пока будем дрессировать ее. Мы ее приучим. Она будет нас слушаться, а Шурку покусает.

— Здорово будет! — засмеялся Ромка.

— Вот только куда нам ее принести? — размышлял Пузырь. — Ко мне нельзя, в квартире народу полно, сразу на весь дом разнесут. У тебя бабка уехала?

— Ага.

— Матка с работы вечером приходит?

— Вечером.

— К тебе и принесем. Никто и знать не будет.

— А вечером?

— Спрячем до утра под кроватью, а с утра опять цельный день дрессировать будем.

Ромка долго колебался, но Пузырю все-таки удалось его уговорить.

Рано утром, как только Ромкина мама ушла на работу, мальчики встретились в подвале. Пузырь легко отодрал край доски и пролез в сарай.

— Подожди тут, — шепнул он Ромке, — я сейчас клетку передам.

Но клетка никак в щель не пролезала. Пришлось план изменить. Пузырь разыскал в углу пустой мешок и позвал Ромку:

— Лезь сюда. Мы ее сейчас в мешок пересадим. Открывай дверку, тяни вверх.

Лиса не хотела лезть в мешок. Она стояла посреди клетки и скалила острые белые зубы. Ромка очень боялся, что лиса выскочит из клетки и начнет кусаться. Коленки его дрожали, и лицо стало белым, как вата.

Зато Пузырь делал вид, что ничего не боится; Он хватался то за мешок, то за клетку, суетился, пыхтел и непрерывно командовал:

— Держи крепче! Пусти! Держи! Поднимай за край, сейчас мы ее вытряхнем.

Ромка поднял край клетки, и пол стал уходить из-под лисьих ног. Она присела и как с горки съехала в подставленный Пузырем мешок.

— Есть! — закричал Петька. — Пошли скорее.

В мешке лиса заняла совсем немного места. Ей, наверное, стало страшно, и она затихла.

— Ты иди вперед. Если никого нет — сигналь, — приказал Пузырь.

Ромка вышел во двор. Две женщины стояли около подворотни и о чем-то судачили. Ромка вошел в свой подъезд, подождал, пока женщины, наговорившись, разошлись, и махнул рукой Пузырю:

— Давай!

Когда за ними захлопнулась дверь Ромкиной квартиры, оба очень обрадовались. Похищение удалось. Все опасности остались позади.

Пузырь опустил мешок на пол. Лиса трепыхнулась, встала на ноги и затихла, как будто прислушиваясь.

— Сейчас будем ее выпускать, — сказал Пузырь. — Пусть привыкнет к комнате. Потом покормим и станем дрессировать.

— А если она бросится? — спросил Ромка.

— А мы вооружимся и с двух сторон как дадим и, сразу не захочет кусаться.

На кухне Пузырь взял тяжелую сковородку с длинной ручкой и острый кухонный нож.

— Вот, — сказал он, потрясая сковородкой, — это будет щит, а этим я как пырну ее… А ты надень на голову кастрюлю, вроде будет шлем. Она ни за что кастрюлю не прокусит. И вилку возьми, как пырнешь…

Вооружившись, мальчики вернулись в комнату. Мешок лежал на месте, но лисы в нем уже не было.

— Убежала, — испуганно шепнул Ромка и неосторожно тряхнул головой; кастрюля сразу же съехала на кончик носа.

— И пускай, — успокоил его Пузырь. — Скорее привыкнет. Давай посмотрим, куда она спряталась.

Не выпуская из рук сковородки и ножа, он стал ползать по полу, заглядывая во все углы.

— Вот она!

Лиса сидела под буфетом. Вглядевшись, можно было увидеть светящиеся зеленоватые глаза на острой мордочке и белый кончик хвоста.

— Пусть посидит, — сказал Пузырь. — Подождем.

Ждали долго, но лиса не выходила.

— А если она там до вечера просидит, — обеспокоенно сказал Ромка, — а потом мама придет, а она выскочит.

— А мы ее сейчас оттуда попросим.

Петька нагнулся и стал по-разному звать лису:

— На, на! Кис, кис!.. Пошла вон! Сейчас же выходи!

Но лиса не трогалась с места. Пузырь просунул под буфет сковороду и погромыхал ею. Лиса как-то по-щенячьи тявкнула и не вышла.

— Давай отодвинем буфет, — предложил Пузырь, — тогда она сама выбежит.

— Давай.

Буфет сначала не поддавался, а потом вдруг дернулся и чуть не упал. Дверцы его раскрылись, и с полок посыпались тарелки, блюдца, стаканы. Последним упало тяжелое блюдо, разлетевшееся с грохотом взорвавшейся бомбы.

Треск бьющейся посуды и острые осколки, разлетевшиеся во все стороны, сильно испугали лису. Она стрелой вылетела из-под буфета и юркнула под диван

Ромка смотрел на усеянный черепками пол и плакал:

— Что я теперь маме скажу? Все ты, Пузырь проклятый! Пулпус, пулпус! Забирай его, а то я к Шурке пойду, все расскажу.

Пузырь не обиделся. Он понимал, что за битую посуду Ромке здорово достанется.

— Ничего, — смущенно пробормотал он, — мы ее сейчас поймаем и посадим обратно в мешок. Все уберем, и тарелки я тебе свои принесу. Давай ее из-под дивана гнать, теперь она под буфет не полезет.

Стремясь загладить свою вину, Пузырь лег на пол и храбро сунул руку под диван. И тут же с жалобным воплем отдернул ее. Из указательного пальца лилась кровь.

— Кусается, собака, — простонал он.

Увидев кровь, Ромка заплакал еще сильнее. Слезы текли из-под кастрюли.

Страдальчески перекосив лицо, Пузырь обмотал раненый палец платком и затих. Они стояли друг против друга и думали об одном и том же: «Что делать?»

— Вот что, — мрачно сказал Пузырь, — все звери огня боятся. Сейчас я ее огнем пугану, а ты бери мешок, как она выскочит, падай на нее с мешком.

— Падай на нее сам, — проныл Ромка.

— Так ты же в кастрюле, она тебя не прокусит.

— Все равно не буду.

— Ну, тогда я уйду домой, — рассердился Пузырь, — возись с ней сам.

— Я к твоей маме пойду, — заревел во весь голос Ромка, — пускай она твою лису ловит!..

— Ладно, не реви. Я возьму мешок, а ты ее огнем пугай.

— Каким огнем?

— Сейчас.

Пузырь побежал на кухню, нашел там старую газету, свернул ее жгутом и зажег. С факелом в руках он вернулся в комнату и протянул его Ромке:

— Держи. Пихай под диван. Постой, я мешок приготовлю… Давай!

Ромка нагнулся к дивану, но газета стала разворачиваться веером, огонь рванулся в сторону и лизнул Ромкины ресницы и брови. Ромка завыл.

— Пихай! — кричал Пузырь. — Под диван пихай! Руку держи дальше, сгоришь, дура!

Зажмурив глаза, задыхаясь от дыма, который лез в самое горло, Ромка просунул факел под диван.

Лиса выскочила на середину комнаты. Доведенная до бешенства, она бросилась на Пузыря и обеими лапами царапнула его по лицу. Пузырь завыл, взмахнул мешком, но лиса отбежала, куснула за ногу подвернувшегося Ромку и, заметив открытую дверь, исчезла в коридоре.

Захлебываясь от слез, Ромка упал и выпустил из рук пылавший факел. Огонь подобрался к длинной занавеске, свисавшей с окна, и стал быстро подниматься по ней к потолку.

— Горим! — завопил Пузырь и, опрокидывая попадавшиеся на пути стулья, бросился на кухню. Здесь он опомнился, набрал воды в круглый тазик и, вернувшись в комнату, плеснул на пылавшую занавеску.

— Ромка! Тащи еще воды! — кричал он, гася мешком разлетавшиеся искры.

Хромая и не переставая выть, Ромка притащил кастрюлю с водой.

Занавеску удалось погасить. Только из-под дивана почему-то выбивались еще клубы дыма. Плеснули водой и туда. На всякий случай облили диван и сверху.

— Славно поохотились, — сказал Виктор, когда приятели закончили свой рассказ. — Покажите раны.

Он смазал йодом царапины, перевязал Ромкину ногу и приказал:

— Теперь за уборку! Все поставьте на место. Подмести, вытереть! А то твоя мама в обморок упадет, если увидит такое.

— А лису вы заберете? — жалобно спросил Ромка. Шурик, давно уже стоявший за спиной Виктора, протянул ему клетку.

— Попробую, — сказал Виктор, — только сидите тихо, чтобы ни одного звука.

Он вышел в коридор, открыл клетку и поставил туда блюдце с водой. Потом он ушел в другой конец коридора и затих.

Прошло несколько минут. Лиса высунула из-за шкафа мордочку, прислушалась и пробралась в клетку. Она с жадностью стала лакать воду, — ее давно лучила жажда.

Виктор подошел к клетке и закрыл дверцу.

— Можешь нести ее на место, — сказал он Шурику.

— А вы?

— И я сейчас выйду.

Чуть не прыгая от радости, понес Шурик свою дранную ношу в сарай. Петька с Ромкой тоже повеселели, но виду не показывали. Они все еще боялись своего чудесного избавителя.

— Простите нас, дядя С-сережа, — плаксиво протянул Ромка.

— Я не дядя Сережа. Я служу в милиции и вылавливаю скверных мальчишек, которые охотятся за чужими вещами, и за лисами в том числе. Ясно?

Услыхав про милицию, мальчики широко раскрыли рты и глаза. Даже когда лиса бросилась на Пузыря, он не так испугался, как теперь.

— Вылавливаю и наказываю, — продолжал Виктор. — Чтобы на всю жизнь запомнили, что брать чужое нельзя. Вас уже лиса наказала, но недостаточно. Я еще с вашими родителями поговорю.

— Мы больше не будем, — заплакал Пузырь. — Никогда.

— И я думаю, что не будете. Иначе бы не так с вами разговаривал. Принимайтесь сейчас же за уборку. Чтобы все чисто было! Я потом у матери спрошу, Проверю.

Виктор вышел из Ромкиной квартиры и захлопнул за собой дверь.

Во дворе к нему подбежал Шурик. Ему очень хотелось выразить дяде Вите свое восхищение, свою благодарность, но он не находил слов и только радостно улыбался. К тому же он до сих пор чувствовал себя виноватым за те дурные мысли, которые возникли у него в кабинете Зубова.

— Порядок? — спросил Виктор.

— Порядок, дядя Витя! Спасибо вам.

— Пойдем, проводи до трамвая.

Шурик зашагал рядом. Долго колебался он, пока не задал мучивший его вопрос:

— Дядь Вить… А как это вы так здорово к Ромке пошли? То сидели, сидели и следов не искали, ничего, а потом вдруг взяли и прямо поехали? Так даже Шерлок Холмс не мог.

Виктор громко рассмеялся:

— Не мог, говоришь, сам Шерлок Холмс? Ты сейчас вроде того доктора Ватсона вопросы задаешь, такие же глупые. Как же это вдруг? Работал я при тебе, а ты говоришь «вдруг». Всех, кто лису видел, ты мне назвал? Назвал. Ясно стало, что увел ее кто-то из твоих зрителей. Куда он мог ее увести? С собой по улице водить не будешь и в карман не спрячешь. Значит, увели ее в квартиру, да в такую, где днем взрослых не бывает. Таких квартир ты мне назвал три. В одной девчонки живут, я ее отбросил. Не будут девочки таким делом заниматься, А в остальные две я послал своего паренька. Он в одну зашел, ничего подозрительного не обнаружил. А у Ромкиной постоял, послушал, как там воюют, и позвонил мне. Мы и поехали. Не «вдруг» значит, а так и должно было быть. — Виктор взглянул на часы и заторопился: — Прощай. Я трамвай догоню, у меня сегодня еще дел полные руки.

Он стиснул плечо Шурика и уже на бегу крикнул:

— В воскресенье на стадион приходи!

Шурик долго смотрел ему вслед, и никогда еще так сильно не хотелось ему стать во всем похожим на дядю Витю.