Приключения Корзинкиной

Глава 30

— Мне пора, — Корзинкина достала сумку, чтобы положить в нее компьютер.

— Тебе помочь? — спросил Принц.

— Ну, ты прямо на цыпочки встал, — усмехнулась Ивина.

— Ир, прекрати, — сказала Анциферова, — ты что, завидуешь?

— А чему тут завидовать? Обычный подкаблучник. И Емельянов твой подкаблучник.

— Тебя не спросили, — сказал Емельянов.

— А меня не надо спрашивать, — сказала Ивина, — я сама скажу. И зачем ты сюда Анциферову привел, тоже скажу.

— Ну, зачем? — спросил Емельянов.

— Скажи ему, Захаров, — отчеканила Ивина.

— Не скажу, — сказал Захаров, — что я, подкаблучник, что ли?

— А кто же ты? — прищурилась Ивина.

— Десять, девять, восемь, — отсчитывал Дрын-Дыр время.

Корзинкина обмерла окончательно. А вдруг Захаров скажет, зачем Емельянов пригласил Анциферову в пиццерию? От Ивиной не так легко отцепиться. Нет, Корзинкина просто обязана помочь Емельянову. Но как?

— Семь, шесть, пять, — бубнил Дрын-Дыр.

— Ну, говори, говори, предатель, — Емельянов сжал кулаки, — зачем я пригласил Анциферову в пиццерию?

— А затем, — медлил Захаров, — а затем…

Он все еще сомневался говорить или нет.

— Четыре, три… — считал Дрын-Дыр. — …два… один… Пуск! С праздником! Ура!

И тут со всех стен и потолков хлынули потоки густой пены, заполнившей все пространство пиццерии. Люди вскочили и бросились к выходу. Но пены было так много, что в дверях возникла пробка. Людям пришлось забираться на столы, а тем, кому повезло — выпрыгивали в окно.

Принц схватил Корзинкину на руки и взвился над пиццерией. И сразу все бегающие по залу люди стали маленькими — маленькими. И Корзинкина поняла, что она спасена. Что ее никто не догонит и не заставит спустится вниз, в эту ужасную пену и в эти ужасные ссоры.

— Как ты? — спросил Принц.

— Хорошо, — сказала Корзинкина и посмотрела вниз.

В море пены плавал официант и держал над головой пиццу с мацареллой.

— Отличная пицца, — официант откусил большой кусок, — еда меня всегда успокаивает. Ешьте пиццу, и вы не пропадете.

Но его никто не слушал. В пиццерии стоял шум, раздавались крики, звон посуды и почему-то играла веселая итальянская песенка:

А официант доел пиццу и запел, хотя слова у него выходили странные:

— Бедный, он пиццы объелся, — подумала Корзинкина, прижимая к себе компьютер и примолкшего Дрын-Дыра.

Корзинкина и Принц были похожи на две летящие звезды, на сверкающий бенгальский огонь, на горящие под солнцем бриллианты. Вокруг Корзинкиной летали золотые птицы с пурпурными хвостами, которые пели так сладко, что хотелось обнять весь мир, превратившись в тягучее, как сливочная помадка, южное небо.

— Корзинкина, — буркнул Дрын-Дыр, — держи меня крепче, а ты ворон считаешь.

— Да я держу, держу, — сказала Корзинкина, с неохотой возвращаясь из волшебного путешествия на землю, — сам ты ворона, Дрын-Дыр, это были сказочные птицы.

— Самая сказочная птица, Корзинкина, это курица — гриль, — сказал Дрын-Дыр, — я бы сейчас десять куриц сожрал. Ты компьютер-то поставь на стол, еще уронишь, ты такая неуклюжая.

Корзинкина нехотя рассталась с компьютером. Она осторожно провела рукой по крышке, где замер ее милый Принц. Он только что вызволил ее из беды, был рядом, и вот он уже снова на розовой компьютерной крышке, молчаливый и загадочный. И тут Корзинкиной показалось, что Принц погладил ее ладонь.

Нет, это Корзинкиной только показалось, потому что Принц верен принцессе, и совсем равнодушен к маленькой и смешной Корзинкиной, которая вечно встревает в дурацкие истории.