Прикосновение смерти

7

Сидя в дорогой двухдверной модели автомобиля «додж-чарджер» Августа Марри, отец Нестор какое-то время помалкивал, а затем сказал:

— Надо было бы мне с ним поговорить, если вы не вполне уверены.

— Я не говорил, что я не уверен, я сказал, что он хочет от этого уклониться. Он стал другим, — добавил Август. — Никакого смирения я в нем не заметил.

— Он всегда проявлял смирение. Насколько я помню, он был весьма скромен, послушен голосу рассудка. В конце концов, устав нищенствующего ордена францисканцев требует обязательного соблюдения благочестия, любви к ближнему, проявления участия и человеческого тепла. — Отец Нестор замолчал, а минуту спустя вскрикнул: — Ой-ой-ой! Мне нужно в туалет…

— Почему вы не зашли в туалет, пока мы были там?

— Зашел. Но мне снова надо, опять скрутило.

Август промолчал. Он обдумывал заголовок будущей брошюры, которую собирался издать в своей типографии.

А что, если назвать этот своеобразный пресс-релиз «История брата Ювеналия»? Нет, не годится… А если «Миссионер, творящий чудеса»? Нет, не то… А если «Чудотворец с Амазонки»?

— Мне невмоготу больше ждать, — проскулил отец Нестор.

А если статью озаглавить «По стопам святого Франциска»?

— Когда начинаются колики, жить не хочется, — промычал отец Нестор. — Врач сказал, что у меня амебная дизентерия. У меня она много лет.

— Мы уже подъезжаем, — сказал Август, поворачивая свой «додж-чарджер» на шоссе, ведущее к аэропорту Детройта.

Был час пик. Он без конца сигналил машинам, оказавшимся у него на пути.

— Алкаши чертовы, спят на ходу, — бросил Август в сердцах. — Зальют зенки винищем и пивом и не видят дороги домой. Не понимаю, не в состоянии постичь, почему он работает в центре для алкоголиков.

— Мы уже приехали? — вякнул отец Нестор.

Типография Августа Марри находилась прямо напротив здания аэропорта.

В нескольких кварталах севернее находилась средняя школа, где он учился, а чуть дальше — начальная.

Августу Марри было тридцать семь лет, он никогда не был женат, не ухаживал за девушками и был прихожанином храма Святого Давида всю свою жизнь, за исключением полутора лет учебы в семинарии. Его родители переехали в город Тампу, во Флориде, и он жил теперь один, в квартире над своей типографией, над черно-желтой вывеской «Печатное слово». Над входом в типографию была еще одна: «В присутствии заказчика».

Август припарковал машину за домом, поспешно направился к двери, гремя связкой из пятнадцати ключей, и указал отцу Нестору на туалетную комнату, проходя через вестибюль.

Отец Августа, бывало, по-хозяйски расхаживал здесь, но потом с ним случился удар. В помещении типографии царили тишина и полумрак. Работы почти не было. Офсетная печать использовалась мало. Работал опытный наборщик на IBM, имелся фотоаппарат, резак, фальцевальная машина на конце рабочего стола. Было душно, пахло типографской краской.

Отец Августа печатал приходские бюллетени, бумажные салфетки, картонные пакетики с бумажными спичками и вывешивал свои счета на деревянной доске на стене.

Август бросил газету на стол и включил вентилятор, стоявший на картотечном шкафу.

Никаких салфеток и прочей муры! Раскрутить Нестора — это главное. Это ж надо, такая удача!.. Как говорится, carpe diem — лови момент…

Отец Нестор Чарницки, пятидесятидвухлетний монах-францисканец, девятнадцать лет прослужил в Сантареме, в Бразилии, на реке Амазонке. Возвратился с амебной дизентерией и с историей о своем собрате, творившем чудеса.

Нестор Чарницки, дядя Грега Чарницки, члена Общества Святого Духа, был приглашен на встречу с просьбой рассказать о своей миссионерской деятельности. Август был ошеломлен услышанным. Это же надо! Ребенка исцелил. А что кровь появилась — это ведь знамение.

Отец Нестор служил обедни, используя латинские и португальские слова и никогда — английские. Если его заставят служить на английском языке, он лучше уедет во Францию и присоединится к католическому архиепископу Марселю Лефевру, богоугодному поборнику традиционной церкви.

Август попросил его рассказать подробнее о появлении крови на теле исцелителя. Разве он не видел следы крови? Получив положительный ответ, Август задумался. Главное — надо наладить отношения с Ювеналием, но не раскрывать ему сразу все карты. Но прежде всего следует основать новый приход, где Нестор станет пастором, затем следует пригласить архиепископа Лефевра освятить церковь. Точно так же, как это сделал в свое время папа Пий X в Техасе. Папа Пий X издал энциклику, отвергающую «модернистскую ересь» католической церкви, еще в 1907 году. Пора и ему приниматься за настоящие дела!

Спустя пять месяцев Общество Святого Духа арендовало недействующую баптистскую церковь в Олмонте. Возникла, правда, незначительная проблема — переписка с архиепископом Лефевром выявила досадный факт. Он мог приехать на освящение церкви не ранее чем через год.

Между тем отец Нестор нездоров. А что, если он испустит дух в туалете? В итоге план был пересмотрен.

В «Печатном слове» была изготовлена серия брошюр и распространена на мессах в приходах по всей епархии Детройта. Католиков призывали «прийти в церковь Святого Джованни Боско — в храм традиционного католического богослужения». Брошюры вышли с заголовками: «Без традиций — кто мы такие?», «Мы не отказываемся от нашей истинной веры», «Почему Святой Дух снизошел до Второго Ватиканского собора?», «Почему ныне священнослужители полагают, будто они знают больше, чем Бог?».

Призывы доходили до прихожан постепенно, число традиционалистов увеличивалось на несколько десятков человек в неделю. Наконец в минувшее воскресенье Август насчитал свыше двухсот человек на десятичасовой торжественной мессе и благословении. Многие после этого говорили о том, что долгие годы не слышали старых добрых песнопений Gloria in excelsis Deo, то есть «Слава в вышних Богу», и Te Deum laudamus, то есть «Тебя, Бога, хвалим».

Прихожанам объявили, что освящение церкви состоится в ближайшее воскресенье, и разослали приглашения знакомым, друзьям и представителям прессы.

Август с помощью отца Нестора должен был изготовить брошюры с условным названием «История Ювеналия» либо «Чудотворец» — короче, что-то вроде этого, и раздать их после церемонии. Если все получится так, как он задумал, то журналюги непременно поместят эту информацию о Ювеналии на первых полосах газет, и тогда он окажется в центре внимания.

Отец Нестор, уже расставшийся с туалетом, спросил:

— Будут ли газетные репортеры? Как вы думаете?

— Конечно, будут, потому что там буду я, а это для них очередная новость, — ответил Август, кивнув на газету на столе. — Я организовал саморекламу с целью попасть на страницы газет. В общем, все мероприятия, где я участвую, не останутся незамеченными. А то, что мы устраиваем вместе, то есть то, что считают разъединением церкви и ересью, — это тоже сенсация. Репортеры будут там, даю слово. — Август достал из нагрудного кармана ручку. — Между прочим, есть еще несколько фактов, о которых вы мне не сообщили. К примеру, где он родился.

— В Чикаго, — ответил отец Нестор. — Видите ли, все, кто приезжает в Сантарем, выходцы из Чикагской епархии. Хотя, прежде чем я приехал туда, я служил сначала в мужском монастыре Святого Паскаля, а затем в монастыре Святого Иосифа, которые относятся к епархии штата Луизиана, так что…

— Отец, мы говорим о Ювеналии, — прервал его Август. — Его родители по-прежнему живут в Чикаго?

— Он не знает своих родителей, — сказал отец Нестор. — Он жил и воспитывался в сиротских приютах, в частности в приюте Милосердной Девы Марии. Вы слышали об отце Келли? Он уже умер…

— Отец… — покачал головой Август.

— Хорошо, хорошо… — поморщился отец Нестор. — Из этого приюта его перевели в больницу, где он успешно работал братом милосердия, а вскоре после этого вступил в монашеский орден.

— Вы долго жили в Сантареме до того, как он там появился?

— О да, много лет…

— Вы помогали ему? Возможно, ввели в курс дела?

— Видите ли, мы находились в разных монастырях.

— Но ведь вы знали его!

— Да, я встречал его. И домой мы летели на одном и том же самолете.

— Давайте поподробней о том, что было до самолета.

— В каком смысле?

— Расскажите, как все происходило, когда начались чудеса и когда вы впервые увидели кровь.

— Ой! — воскликнул отец Нестор, поморщившись. — Мне надо в туалет, опять меня скрутило.