Прикосновения (СИ)

Афон

Мир изменился, задолго до моего рождения. Много лет назад на Землю пришли арктики. Наши предки — бессмертные. А мы, люди, обрели врагов. У них имелись свои взгляды на мир и его устройство. Технологии конечно продвинулись. Конфликты, голод, войны, все ушло, ровно, как и главенство мужского населения.

В мире всем заправляют арктики. Люди живут старым укладом только на одном материке, в Австралии. На остальных континентах, ненависть тлеет повсеместно, особенно в мужских кругах. Ведь им достаются женщины, не понравившиеся, не прошедшие отбор в элиту. Они теряли дочерей. Вот почему я не училась в обычной школе для девочек, а числилась мальчиком в частной. Если кто и догадывался, что у меня между ног не перец с бубенцами, то помалкивали.

События детства почти выветрились в памяти, и я практически не помню мамы. Но я точно знаю, Афон не место для женщин, и я нахожусь здесь на нелегальном положении. На острове нет женщин, совсем, потому что нельзя.

Не знаю, чем монахи обязаны моим родителям, раз они пошли на такое. Чужих здесь не привечали. Если кто и останавливался из паломников, то на сутки и всегда мужчины. Нам запрещалось общаться с ними. Особенно показываться на глаза, отец Кирилл наказывал за такое крайне строго. И вообще, ничего без благословения настоятеля, а значит, отца Кирилла, ничего никогда нельзя. Совсем.

Мне пришлось три раза в неделю, в течение десяти лет ездить на материк, чтобы ходить в школу и помогать по хозяйству Элени. Она-то меня всему и научила. Поездки выходили короткие, под строгим надзором одного из братьев, но вот в женских делах уже чего-чего, а братья не разбирались.

Годы полнились постами, дымом кадила, свечей, молитв и трезвона калатушки. Она будила меня каждое утро в шесть на литургию. Кошки были моими куклами, молельные залы служили игровыми. А хорос, местом моих самых горячих просьб. Я молилась вырваться с острова, туда, где люди живут, работают и любят. Туда, где есть настоящая жизнь.

И сегодня этот день настал.

Отец Кирилл позвал меня после трапезы, что случалась утром и днем под чтение молитв, на прогулку. Я шагала рядом с ним, смиренно заложив руки за спину, толкая коленками черную рясу послушника, и мысленно изнемогала от жары. Как можно терпеть зной, попивая кофе и ракию? У большинства братьев еще и бороды до пояса.

— Тебе пора в мир, — произнес он, как обычно прямо, без вступления.

— Мир?

Я пришла в ужас от орды мыслей и одновременно проблем. Где я буду жить? Чем стану заниматься? Где учиться дальше, после выполнения миссии? Кто будет опекать? Отец?

— Что со мной будет, после?

Глупый вопрос. Ничего со мной не будет. Меня затачивали все годы лишь на одну миссию. Я шла рядом с отцом Кириллом, и пинала высохший ком травы. Афон довольно каменист, ветреный и удаленный.

— Всему свое время, — отец Кирилл остановился на мысе острова. — Когда ты найдешь его, мир изменится. И тогда я смогу тебе открыться. Случилось непредвиденное, — мой наставник протянул четки с крестиком из кипариса и маленький потрепанный книжный томик. — Несколько дней назад погиб твой отец.

Это и плохая новостью и одновременно никакая. Я никогда не знала его. Для меня он был просто тем, кто зачал меня. Мы виделись-то всего три раза. Все что я знаю, это то, что один известный арктик, насильно взял в жены мою мать, когда та была уже беременна мною. Это вообще-то преступление. Но ни тогда, ни сейчас никого оно не интересует. И я помню его, помню, как называла дядей. Я взяла крест и книгу, рассматривая. Гете «Фауст»!?

— Но если я его не найду?

Этот вопрос терзал меня больше всего.

— Пакуй сумку, Максима, — кивнул отец Кирилл, после некоторых подробностей о смерти отца. — Тебе придется продолжить его дело. Твоя миссия в том, чтобы найти Мост Вечности. И ты справишься с этим.