Глава 2 Свадьба Изабеллы

В июне 1477 года, всего через несколько дней после того, как Элеонора и её дочери покинули Феррару, туда прибыл Лодовико Сфорца, герцог Бари, которого Эрколе I любезно принял на вилле Скифанойя. Оказалось, что Лодовико, за смуглый цвет лица прозванный «Моро» («Мавр»), был изгнан из Милана вдовствующей герцогиней Бонной, регентшей при своём несовершеннолетнем сыне герцоге Джангалеаццо Сфорца. Правда, историк Паоло Джовио уверял:

– И вовсе сеньор Лодовико не смуглый! А его прозвище подразумевает шелковичное дерево – самое мудрое из деревьев, поскольку оно покрывается листвой последним, но плодоносит первым.

– Мессир Паоло совершенно прав! – согласился с ним Моро. – Потому что настоящий государь выделяется среди прочих не своей внешностью, а прозорливостью и мудростью!

Спустя два года Лодовико отправился в Неаполь, где, без сомнения, видел Беатриче, но вскоре вернулся в Милан, заставив Бонну передать ему регентство над племянником. Придя к власти, Моро в сентябре 1480 года попросил руку старшей дочери герцога Феррары. Однако Эрколе I уже пообещал выдать шестилетнюю Изабеллу за Франческо Гонзага, наследника маркиза Мантуи. Мантуанский посланник, который был отправлен в Феррару в начале апреля 1480 году для согласования условий брачного контракта, был поражён талантами не по годам развитой юной невесты:

– Мадонна Изабелла не только прекрасно станцевала перед нами, но и проявила в разговоре необыкновенный ум и грацию!

– Главное – чтобы поскорее родила Франческо здорового наследника! – прочитав его донесение, отрезал маркиз.

– Вы же знаете, мессир, что наша старшая дочь – слишком хрупкая и болезненная девочка, поэтому я настаиваю, чтобы её брак был заключён только спустя десять лет после помолвки! – в свой черёд, твёрдо заявила мужу Элеонора.

– Ладно, я поговорю с маркизом, – покладисто согласился Эрколе. – Вот только что ответить Моро?

– Попробуйте предложить ему в качестве невесты Беатриче!

– Я буду счастлив, сеньор, жениться как на старшей, так и на младшей Вашей дочери! – любезно заверил Моро будущего тестя.

Ему действительно было всё равно: дело было не в невесте, а в укреплении союза между Эсте и Сфорца. К тому же, брак с Беатриче был даже более выгоден. Ведь она воспитывалась при дворе Ферранте I и была его любимой внучкой, следовательно, герцог Бари мог рассчитывать не только на союз с Феррарой, но и с Неаполем. Узнав об этом, король согласился на помолвку шестилетней Беатриче с двадцатидевятилетним Лодовико Сфорца.

Следующей весной маркиз Мантуи привёз своего старшего сына Франческо в Феррару на праздник Святого Георгия познакомиться с невестой и её семьей. Мантуанский хронист рассказывает, как по этому случаю маркиз и его свита из шестисот человек отправились вниз по реке По на четырёх буцентаврах (барках), как герцог Эрколе, желая оказать честь своим гостям, кормил всю компанию бараниной, телятиной и прочими подобными деликатесами в течение четырёх дней, которые они провели в Ферраре, и как знаменитые берберийские лошади Гонзага выиграли скачки, позволив ему с триумфом вернуться с рулоном золотой парчи в качестве приза в Мантую.

Маркиз поддержал Эрколе в 1482 году, когда из-за спора о контроле над соляными промыслами венецианцы и папа напили на Феррару. Пока герцог лежал больной и обездвиженный, армия противника разорила окрестности города и нанесла значительный урон имуществу семьи Эсте. Тем временем в самой Ферраре начались чума и голод. В этот критический момент Элеонора ещё раз продемонстрировала своё мужество и присутствие духа. Отправив своих детей в Модену и созвав магистратов, она обратилась к ним с речью с лоджии в саду и призвала их:

– Будьте верными своим сеньорам из дома Эсте!

Горожане, растроганные мужеством Элеоноры, в один голос в ответ начали скандировать девиз Эрколе:

– Алмаз! Алмаз!

И поклялись умереть за своего герцога. К счастью, союзники поспешили на помощь осаждённому городу. 22 мая 1483 года маленькая Изабелла собственноручно написала жениху из Модены:

– Хотя, когда Ваши письма и подарки дошли до меня, я была не совсем здорова, их прибытие заставило меня внезапно почувствовать себя лучше. Но как только я услышала, что из-за моей болезни Ваше Высочество подумывает приехать в Модену и повидаться со мной, я почти пожелала себе снова заболеть, чтобы иметь удовольствие видеть Вас.

Год спустя, когда закончилась война, умер маркиз Мантуи, и Изабелла выразила соболезнования Франческо по поводу смерти отца, умоляя его вытереть слёзы и утешиться ради неё.

Правда, в 1484 году её тётка Беатриче Арагонская, королева Венгрии, заявила Элеоноре:

– Что там маркиз, сестрица! Ваша старшая дочь заслуживает того, чтобы стать королевой!

– Полностью согласна с Вашим Величеством! Но, увы, ни один король пока не попросил руки Изабеллы!

– А у меня есть один на примете: Его Величество Владислав II, король Чехии. Если хотите – я выступлю свахой!

– А как же жених Изабеллы?

– Ему можно предложить руку Вашей младшей дочери, а для герцога Бари – подыскать какую-нибудь знатную неаполитанку.

– Боюсь, Ваше Величество, такой «обмен» невозможен, потому что маркиз успел влюбиться в Изабеллу, а судьба Беатриче – в руках короля, нашего отца. Хотя…

– Что «хотя»?

– Можно договориться о тайной помолвке Беатриче с Владиславом на случай, если Моро передумает и захочет найти жену, более соответствующую его возрасту.

– Неплохой план, сестрица! Только, боюсь, король Чехии не согласится!

Бонифаций III, маркиз Монферрата, тоже намекнул Эрколе I через своего посла, что непрочь жениться на его младшей дочери. Но его предложение в Ферраре всерьёз не рассматривалось то ли из-за слишком большой разницы в возрасте между Беатриче и предполагаемым женихом (пятьдесят один год), то ли потому, что последний передумал и решил подыскать себе жену детородного возраста.

Из-за того, что миланцы были очень плохого мнения о неаполитанцах, Моро в 1485 году обратился к Эрколе:

– Я думаю, что моей невесте следует вернуться в Феррару, дабы она могла получить образование при дворе, более подходящем для её будущей роли. К тому же, мне так будет легче навещать мадонну Беатриче.

Однако Ферранте I наотрез отказался отпустить внучку:

– По некоторым уважительным и житейским причинам ей лучше остаться в Неаполе!

– Не могло бы Ваше Величество изложить эти причины? – попросил Эрколе.

– Во-первых, Беатриче всего десять лет и она слишком молода для замужества, а, во-вторых, мы привязались к ней, как к своей родной дочери.

– Если Вы согласитесь на нашу просьбу, то мы дадим ей приданое! – добавил король, хорошо зная зятя.

Но тут Ферранте просчитался: несмотря на его решительные протесты, после нескольких месяцев переговоров королю всё-таки пришлось расстаться с Беатриче. Сразу после отъезда своей внучки он с горечью написал Элеоноре:

– Бог знает, как сильно мы горевали из-за особой любви, которую мы питали к её достоинствам… так, видя её в своём доме, нам казалось, что это ты!

Сначала родители Беатриче хотели сыграть её свадьбу весной 1488 года, но Лодовико дал понять своему будущему тестю, что он слишком занят государственными делами, да и невеста ещё чересчур молода. Дата была перенесена на февраль 1490 года, когда должна была состояться двойная свадьба Изабеллы и Беатриче. А пока девушки продолжили своё образование.

– Надеюсь, Вы не будете возражать, мадонна, если вместе с Изабеллой и Беатриче будем обучаться моя дочь Лукреция? – заискивающим тоном попросил Эрколе. – Ведь она родилась ещё до нашего брака, когда я был холостым мужчиной!

– Хорошо, мессир, – покладисто ответила герцогиня.

– Вы – самая великодушная женщина в Италии! И даже, я бы сказал, во всём мире, если только согласитесь, чтобы Джулио тоже воспитывался вместе с нашими четырьмя мальчиками…

– Вы имеете в виду сына, которого родила Вам моя дама, донна Изабелла Ардуэн?

Герцог униженно кивнул.

– Но если Ваши бастарды будут жить с нашими детьми, придётся расширить детскую. А со временем им понадобятся также собственные покои…

– Я всё понял, мадонна! Пристроим ещё несколько комнат к замку! За мой счёт!

– Только смотрите не пожалейте о своей доброте, мессир: все эти бастарды слишком непокорны и честолюбивы!

Изабелла, Беатриче и их старшая сводная сестра Лукреция изучали античную историю и литературу под руководством Баттисты Гуарино, сына веронского гуманиста, обучавшего их также латыни. Ещё они читали провансальскую поэзию и переводы испанских романов, которые брали в библиотеке Элеоноры Арагонской. Но больше всего среди итальянских дам были популярны французские романы о подвигах Роланда и других паладинов двора Карла Великого. А ещё, склоняясь над пяльцами для вышивания вместе с герцогиней, девушки внимали рассказам придворного пиита Маттео Боярдо о приключениях рыцаря Ринальдо из Монтальбано. Только в очень редких случаях юным принцессам Эсте разрешалось оставить свои занятия, чтобы блеснуть своими талантами на придворных праздниках, поплавать по реке в герцогском буцентавре под звуки скрипок или принять участие в охоте. Среди трёх сестёр Эсте Изабелла выделялась не только своими способностями, но и красотой. Нежный цвет её лица, остроумие и любезные манеры очаровывали всех гостей Феррары. Кроме того, у неё был прекрасный голос.

– Я больше всего люблю слушать музыку, изучать географические карты и заниматься астрологией! – говорила Изабелла д’Эсте.

– А я – играть в мячик и ловить рыбу! – вторила ей Беатриче.

– А я – слушать ваше пение! – Лукреция с улыбкой протянула лютню Беатриче.

Взяв инструмент, та заиграла прелюдию, а Изабелла, положив руку на плечо младшей сестры, запела.

Позднее самые выдающиеся поэты эпохи Возрождения, такие, как Пьетро Бембо и Никколо да Корреджо, Джироламо Касио и Антонио Тебальдео, гордились тем, что она исполняла песни на их стихи.

Принцы и послы, посещавшие феррарский двор, в своих письмах не скупились на похвалы старшей дочери Эрколе I. К четырнадцати годам Изабелла превратилась в настоящую красавицу. Она унаследовала правильные черты лица своего отца, а также его светлые волосы и белую кожу. Зато своими чёрными сверкающими глазами будущая маркиза была обязана матери, и, при среднем росте, отличалась гордой осанкой и величественной грацией. Можно с уверенностью сказать, что Элеонора Арагонская, получающая удовольствие от бесед с учёными монахинями и часто посещавшая женские монастыри, не пренебрегала также религиозным образованием своих дочерей. Имея перед глазами пример матери, сёстры Эсте приобрели тонкий художественный вкус, выделявший их среди принцесс своего времени. И твёрдо придерживались идеалов чистоты и целомудрия, усвоенных в детстве, на протяжении всей своей жизни. Или, по крайней мере, тщательно скрывали свои романы.

Темноволосая и коренастая, как мать, Беатриче умела играть на лютне, виоле и клавикордах. Но больше всего любила охоту и другие занятия, требующие физической выносливости и ловкости. И быстро перенимала всё новое. Поэтому только на первый взгляд у них с Изабеллой не было ничего общего. Природный ум, практичность и азарт, а ещё страстная любовь к жизни были чертами характера обеих сестёр. Они были очень привязаны друг к другу, несмотря на некоторое соперничество. После возвращения в Феррару Беатриче стали именовать герцогиней Бари. Однако на том её преимущество перед старшей сестрой и закончилось. На любимую внучку Ферранте I ни родители, ни придворные не обращали внимания, а если и обращали, то затем, чтобы пожурить за лень и отставание в учёбе.

– Когда же, наконец, дочь моя, ты избавишься от своего жуткого говора! – пеняла Беатриче мать. – И почему ты не разрешила служанке причесать себя так, как Изабеллу? А что за ужасное платье на тебе?

В ответ Беатриче исподлобья посмотрела на мать прозрачными карими глазами:

– Но Его Величеству, моему деду, нравился этот наряд…

– И это неудивительно! Ведь так одевалась моя матушка, донна Изабелла Кьярамонте! Но сейчас ведь совершенно другая мода!

Однако младшая дочь герцога лишь молча сопела.

– Нет, она просто дикарка! Бери пример со своей сестры!

В отличие от Моро, Франческо Гонзага, который был на семь лет старше Изабеллы, показал себя более пылким женихом. Он часто обменивался письмами со своей юной невестой и посылал Изабелле подарки и стихи, написанные в её честь мантуанскими поэтами. А герцогине Элеоноре преподнёс «Мадонну» кисти знаменитого мастера Андреа Мантеньи, придворного художника Гонзага. Молодой маркиз любил флиртовать с женщинами и знал, как их очаровать. Вот уже год, как он был капитаном на службе у Миланского герцога, а потом возглавил отряды Венеции, стяжав со временем себе славу «лучшего рыцаря Италии».

– У сеньора Франческо очень бравый вид! – похвалила жениха сестры Лукреция, которая была на три года старше Изабеллы.

– Да, он очень сильный! – с гордостью подтвердила та. – Настоящий мужчина! И очень приятный в общении!

Беатриче же скривила губы:

– Он похож на карлика: такой же пучеглазый и курносый!

– Зато сеньор Франческо постоянно меня навещает и дарит подарки, а герцог Бари – к нам носа не кажет! – отрезала Изабелла.

Стиснув зубы, Беатриче изо всех сил старалась не заплакать. В то время как Лукреция мудро заметила:

– Главное, чтобы жених стал хорошим мужем!

Осенью того же года Элеонора Арагонская со старшей дочерью совершила короткий визит в Мантую, где Изабелла впервые познакомилась с сестрой Франческо II, Елизаветой Гонзага, будущей герцогиней Урбино, которая стала её самой близкой подругой. Первой в 1487 году вышла замуж Лукреция д‘Эсте за Аннибале Бентивольо, правителя Болоньи. Свадьбу пышно отпраздновали в доме жениха. Причём среди гостей были отец невесты Эрколе I д’Эсте, Франческо Гонзага и представители самых могущественных властителей Италии, от короля Неаполя до папы римского, от герцога Милана до послов Венецианской республики, от герцога Калабрии до герцога Урбино, сеньоров Римини, Пезаро и Камерино. Но когда в начале 1490 года наступил черёд законных дочерей герцога, Лодовико Сфорца вдруг снова попросил Эрколе:

– Ваша Милость! Давайте перенесём свадьбу на лето!

– Но почему, сеньор? – поинтересовался герцог.

– У меня остаётся очень мало свободного времени из-за государственных дел! Может, к маю разгребусь…

– А вот я, монсеньор, из любви к мадонне Изабелле не желаю ждать ни одной лишней минутки! – заявил Франческо Гонзага.

Как в Мантуе, так и в Ферраре была проведена большая подготовка к предстоящим свадебным торжествам. В течение всего года художники, резчики по дереву и ювелиры занимались подготовкой приданого Изабеллы под бдительным присмотром её матери. В начале 1489 года придворный художник Эрколе Роберти был отправлен в Венецию, чтобы купить сусальное золото и ультрамарин для украшения свадебных сундуков. По возвращении он расписал «тринадцать кассони» и разработал проект брачного ложа, а также великолепной кареты и позолоченного буцентавра, которые герцог подарил своей дочери. Гобелены и портьеры для её комнат были изготовлены в Венеции, печати, пуговицы и серебряные шкатулки – выгравированы художниками Феррары, а переносной серебряный алтарь, богато украшенный чеканкой, и конторка заказаны у искусного миланского ювелира. Пояс для невесты, отделанный золотом и серебром, также был изготовлен там, и стоил 600 дукатов.

11 февраля 1490 года в Ферраре состоялась свадьба пятнадцатилетней Изабеллы, которая принесла в приданое своему мужу 25 000 золотых дукатов, а также украшения и посуду, в том числе, столовое серебро. Перед великолепным банкетом, последовавшим за свадебной церемонией, она проехала по главным улицам Феррары в карете, украшенной драгоценными камнями и золотом, с герцогом Урбино по правую руку и послом Неаполя – по левую. Свадебный пир состоялся в Большом зале дворца, стены которого были увешаны аррарскими шпалерами, привезёнными герцогиней Элеонорой из Неаполя (в том числе, там был «Визит царицы Савской к Соломону»), и шестью фламандскими коврами, изготовленными вручную из золота, серебра и цветных шелков. Сервиз, использовавшийся на свадьбе Изабеллы, изготовили в Венеции по эскизам Козимо Тура. Хрустальные кувшины и блюда из золота и эмали украшали грифоны, сатиры и дельфины, а ручки золотых чаш и рогов изобилия с фруктами – ангелы или орлы дома Эсте. Двести пятьдесят маленьких флажков с гербами хозяев и Гонзага увенчали пирамиды из цветного сахара, которые были триумфом искусства кондитеров.

12 февраля Изабелла отправилась в Мантую вверх по реке По в буцентавре, подаренном отцом, куда загрузили сундуки с её приданым, а также картины Эрколе ди Роберти. За баркой невесты плыли четыре галеры и пятьдесят лодок. Родители Изабеллы и трое братьев: Альфонсо, Ферранте и Ипполито, будущий кардинал д'Эсте, с большой свитой сопровождали её до ворот Мантуи, куда она въехала 15 февраля всё в той же карете. По бокам ехали жених и герцог Урбино, а затем следовали послы Франции, Неаполя, Милана, Венеции, Флоренции, Генуи, Пизы и других государств Италии. Жители Мантуи с энтузиазмом приветствовали юную невесту, и, по слухам, в тот день в городе собралось до 17 000 зрителей. Улицы были увешаны парчой и цветочными гирляндами, а хор детей в белых одеждах встретил Изабеллу песнями и декламациями у ворот. На площадях были также организованы театрализованные представления и музыкальные развлечения. В какой-то момент дочь Эрколе приветствовали семь планет и девять рангов ангельских орденов, а белокурый мальчик с ангельскими крыльями прочитал сочинённую по случаю эпиталаму у подножия парадной лестницы замка. Там Елизавета Гонзага приняла невесту, и знатные гости сели за стол в парадных залах, в то время как огромная толпа, собравшаяся на площади снаружи, пировала за счёт трактирщиков и пила вино, текущее из фонтанов. Двадцатитрёхлетний маркиз, по обычаю того времени, позаимствовал у всех своих друзей и родственников золотую и серебряную утварь, ковры и драпировки, в том числе знаменитые гобелены с изображением эпизодов Троянской войны, которые были главным украшением урбинского дворца его сестры.

Увы, первая брачная ночь оказалась травмирующей для новобрачной.

– Мадонна Изабелла слишком хрупкая и нежная! – сплетничали кумушки.

– А сеньор Франческо такой горячий и нетерпеливый!

К счастью, молодой организм взял своё и Изабелла быстро поправилась. Праздники прошли блестяще, толпы, собравшиеся на улицах Мантуи, были огромными, так как юность и красота новобрачной вызвали у горожан большой энтузиазм. Единственным их недостатком было отсутствие Андреа Мантеньи, которого папа задержал в Риме, несмотря на настоятельную просьбу маркиза о том, чтобы его придворный художник вернулся вовремя и организовал свадебные торжества. Молодые поселились в замке Кастелло ди Сан-Джорджо, своими средневековыми башнями напоминавшем резиденцию Эсте.

Вскоре Изабелла получила сообщение из дома:

– Ваш старый наставник проливает слёзы из-за расставания со своей любимой ученицей и потерянно бродит по замку, вспоминая каждое Ваше слово и движение, а герцогиня в течение нескольких недель не могла войти в комнату своей дорогой дочери, чтобы не видеть её пустоты и заброшенности…

Однако Изабелла уже поддалась чарам маленькой, но уютной Мантуи, выглядевшей достаточно скромно по сравнению с великолепной Феррарой. Всего через месяц после приезда она ответила отцу:

– Я уже так полюбила этот город, что не могу не заботиться об уважении горожан и их интересах!

Впрочем, она не забывала и о своих родственниках и каждую неделю писала своей матери в Феррару, а когда Беатриче вышла замуж, то ей и Лодовико Сфорца в Милан, Елизавете Гонзага в Урбино и часто переписывалась со своей сводной сестрой Лукрецией Бентивольо и её мужем, а также со своими собственными братьями. Старший из них, Альфонсо д'Эсте, был глубоко привязан к Изабелле, которая разделяла его литературные и художественные вкусы. Однажды осенью 1490 года, нанеся визит сестре в Мантуе, он восторженно поведал ей о турнире в Болонье, на котором его шурин Аннибале Бентивольо предстал в образе Фортуны, а граф Никколо Рангоне – в образе Мудрости. Вдобавок этих принцев сопровождали пажи во французских, немецких, венгерских и мавританских костюмах. Продекламировав аллегорические стихи, они затем «преломили копьё», как тогда говорили.

– Я не могу передать Вам, – захлёбываясь, рассказывал юноша, – как галантно держался мессир Аннибале, но мне стало жаль графа Никколо, когда его лошадь споткнулась и упала!

Мысли же Изабеллы в первые месяцы замужества занимал выбор новых нарядов, драгоценностей и мехов. Она постоянно общалась с торговцами и ювелирами, с вышивальщицами и гравёрами по драгоценным камням. Бесчисленными были её заказы на кольца, печати, бриллиантовые розетки и стрелы, рубины, изумруды и эмали, которые она отправляла своим агентам в Феррару и Венецию. Сегодня юная маркиза заказывает крестик с бриллиантами и жемчугом в подарок своей любимой фрейлине Элеоноре Бронине, а на следующий день посылает в Геную за кораллами и бирюзой. Как только она слышит, что у её отца появились чётки из чёрных янтарных бусин и золотых роз с эмалью, то просит феррарского ювелира без промедления изготовить ей такие же, а когда её сестра Беатриче надевает пояс с драгоценными камнями, привезённый из Франции, Изабелла просит его для образца, чтобы сделать копию.

Вот характерный образец поручений, которые она давала своим слугам:

– Я посылаю тебе сто дукатов, и хочу, чтобы ты понял, что не должен возвращать мне деньги, если они останутся после покупки вещей, которые мне нужны, но должен потратить их на покупку какой-нибудь золотой цепочки или чего-нибудь ещё нового и модного.

Однако нехватка денег часто мешала исполнению её желаний, потому что у маленькой Мантуи и доходы были невелики. Несмотря на это, Изабелла иногда тратила больше, чем могла себе позволить, и была должна большие суммы венецианским банкирам, которые обычно ссужали деньгами как её, так и Франческо. Иногда она была вынуждена также закладывать свои драгоценности и даже наряды, чтобы помочь мужу в его делах. Мантуанский агент однажды написал ей из Венеции:

– Умоляю, мадонна, вышлите мне без промедления немного денег, поскольку за мной гоняются все городские торговцы, в то время как мне нечем им заплатить, кроме добрых слов!

Тем не менее, Изабелла не была мотовкой и, хотя иногда могла впасть в крайность, чаще проявляла себя во всём как рачительная хозяйка.

– Мы скорее умрём, чем нарушим наше слово! – был девиз маркизы.

В её жизни большое место занимали не только драгоценности и платья.

– Мы хотим, чтобы Вы попросили у всех книготорговцев Венеции список всех итальянских книг в прозе или стихах, – писала она всё тому же агенту, – содержащих истории сражений и басни о героях современности и древности, особенно те, которые касаются паладинов Франции, и прислали их нам как можно скорее.

Но, как ни дороги были сердцу Изабеллы средневековые романы, классические авторы были ещё дороже. Даже в те первые дни в её библиотеке было собрано большое количество латинских авторов, включая произведения Вергилия и Горация, а также пьесы Сенеки, Плавта и других. Обладая истинным духом библиофила, Изабелла любила пополнять свою библиотеку редкими произведениями, даже когда не могла их прочесть, и особенно гордилась греческим «Евстафием», который написал папа Климент VII. Но первой книгой, приобретённой ею после переезда в Мантую, была иллюстрированная Библия. Даже в юном возрасте маркиза любила читать Отцов церкви и слушать проповеди. Самые красноречивые монахи того времени входили в число её друзей и корреспондентов. Но особенно она любила доминиканскую монахиню Осанну деи Андреази, родственницу Гонзага, к чьим молитвам обращалась во время войны и чумы.

Каким бы широким и разнообразным ни был интерес Изабеллы ко всем видам литературы, изучение поэзии оставалось её любимым занятием. Она была столь же неутомима в своих попытках заполучить произведения живых бардов, как и произведения мёртвых. В частности, Антонио Тебальдео, молодой поэт, который пользовался прекрасной репутацией при дворах Феррары и Болоньи, постоянно посылал ей свои стихи, хотя ненасытная маркиза всегда просила добавки.

– Разыщи мессира Тебальдео, – приказывала она Джакомо Тротти, посланнику своего отца в Милане, – и попроси его прислать двадцать или двадцать пять самых прекрасных сонетов, которые доставили бы нам наибольшее удовольствие.

Иногда она сама пыталась выразить свои мысли в стихах, и хотя тот же Тебальдео пророчествовал, что она далеко пойдёт в этом направлении и добьётся чудес в поэзии, Изабелла, однако, упорно отказывалась публиковать свои произведения, приговаривая:

– Эти стихи скорее принесут нам насмешки, чем славу!

Но среди всех придворных поэтов её круга тем, кем она восхищалась больше всего, был её родственник Никколо да Корреджо. С самого раннего детства она помнила его как самого красивого и галантного кавалера при феррарском дворе, отличавшегося особой доблестью на войне и турнирах и редким поэтическим даром. Никколо вырос в семье своего дяди Эрколе и присутствовал на свадьбе сначала Изабеллы, а потом – Беатриче После того, как его мать вышла замуж за сводного брата Моро Тристана Сфорца, он поселиться в Милане, где играл ведущую роль при дворе Беатриче. Но в душе по-прежнему оставался глубоко предан Изабелле, называя себя в письмах к ней преданным рабом, а её – «единственной мадонной» и «моей знаменитой Изабеллой». И в один памятный день, когда во дворце Моро в Виджевано разгорелась дискуссия о выдающихся женщинах того времени, Никколо да Корреджо даже отважился назвать маркизу первой дамой мира.

Через несколько месяцев после замужества Изабеллы отец разрешил своему любимому музыканту, констанцскому органисту Джованни Мартини, посетить Мантую и дать ей уроки пения. После своего возвращения в Феррару этот священник послал своей ученице сборник песен, умоляя её запомнить его наставления и практиковать их ежедневно. В то же время герцог Эрколе прислал Изабелле свою собственную книгу песен, чтобы она могла переписать свои любимые мелодии, умоляя дочь не хранить её слишком долго, а вернуть как можно скорее.

Уже в апреле 1490 года маркиза вместе с супругом приехала в Феррару на свадьбу сестры, которая должна была состояться в мае, а в июле их брат Альфонсо должен был жениться на Анне Сфорца, племяннице герцога Бари. Однако оказалось, что Моро в очередной раз отложил свою свадьбу на июль, чтобы обвенчаться одновременно с племянницей. 10 мая статьи брачного контракта были окончательно составлены и подписаны в Кастелло Феррары. Лодовико должен был получить 40 000 золотых дукатов в качестве приданого за Беатриче (на 15 000 больше, чем маркиз Мантуи за Изабеллой). Вернувшись в июле, молодая маркиза узнала, что её будущий зять снова попросил об отсрочке, приведя в замешательство Эрколе I:

– Я уже сомневаюсь в желании Сфорца жениться на Беатриче!

– Зато в качестве извинения за постоянные отсрочки она получила в подарок от жениха великолепное ожерелье! – заметила Элеонора.

Беатриче же с гордостью продемонстрировала сестре крупный жемчуг, оправленный в золотые цветы, с подвеской из рубинов, жемчуга и изумрудов.

– Если исходить из стоимости подарка, Моро обязательно женится! – успокоила отца Изабелла.

В ответ герцог вздохнул:

– Наш посланник при миланском дворе, Джакомо Тротти, уверяет, что причина всех этих отсрочек – некая Чечилия Галерани, которую Моро поселил в своём замке…

– Мессир! – герцогиня бросила укоризненный взгляд на мужа.

– Отец прав, матушка! – нервно возразила маркиза. – Беатриче должна знать правду, чтобы для неё это не стало неприятным сюрпризом, как для меня! Я слишком поздно узнала про любовницу маркиза, Теодору Суарди, которая родила ему троих детей и с которой он, к стыду моему, до сих пор частенько появляется на публике! Не говоря уже о других девицах, которых, правда, Франческо впоследствии выдаёт замуж!

Эрколе, шокированный словами дочери, отвёл глаза, его супруга тоже потерянно молчала, не зная, как утешить свою любимицу. Беатриче же нахмурилась:

– И Вы всё это терпите, сестрица?

– А что ещё мне остаётся делать?

– Я бы ни за что не стала терпеть такое от мужа!

– Ну, признаться, иногда и моему терпению приходит конец! Когда я заметила, что одна из моих девушек строит глазки Франческо, то сразу схватила ножницы и пригрозила ей: «Ва мо! (А ну-ка!) Будешь ещё нимфой крутиться рядом с хозяином?!»

– Нужно было порезать ей лицо! – кровожадно заметила Беатриче.

– Я всего лишь обкромсала ей волосы!

– О, Боже, уймите же Ваших дочерей, мессир! – воскликнула Элеонора.

Герцог открыл было рот, однако младшая дочь его опередила:

– Вот увидите: я добьюсь того, что Моро выгонит эту Галлерани из Милана и будет любить только меня!

Отец Чечилии Галлерани не был дворянином, но занимал несколько должностей при миланском дворе, в том числе, посла во Флоренции. Однако он рано умер и его вдова с детьми (у Чечилии было шесть братьев) оказалась в стеснённых обстоятельствах. Поэтому она не препятствовала сближению четырнадцатилетней Чечилии с регентом Милана, хорошо знавшим семью Галлерани. Лодовико, любивший красивых женщин, очень привязался к своей новой пассии, которая свободно говорила на латыни, прекрасно пела, музицировала и писала стихи на нескольких языках. Вскоре после прибытия в Милан Леонардо да Винчи Сфорца заказал ему портрет своей юной любовницы, свидетельствующий об её необыкновенном очаровании («Дама с горностаем»). В течение нескольких лет она занимала покои в Миланском замке и родила сына, Леоне, которого Лодовико любил так сильно, что его придворные не осмелились сообщить ему печальную новость, когда ребенок внезапно умер в 1487 году. Поговаривали даже, что герцог Бари намеревался сделать Чечилию своей законной женой. Какое-то время казалось, что разрыв между Сфорца и Эсте неизбежен. Однако союз с Феррарой имел слишком большое значение для Милана и Лодовико решил пожертвовать своей любовью ради государственных интересов. Наконец, в августе мать сообщила Изабелле добрые вести:

– Ваша сестра уедет в Милан в конце года и герцог Бари выразил надежду, что мы с Вами, маркиза, будет сопровождать её!

– С радостью, матушка!

Приняв это приглашение, Изабелла в третий раз за короткое время посетила Феррару, чтобы помочь сестре подготовиться к свадьбе, а затем поспешила назад в Мантую. Там она намеревалась приобрести лошадей, одежду, драгоценности и столовое серебро для своего путешествия.

– Чтобы произвести в Милане впечатление, я намерена взять с собой свиту числом более ста человек, включая девяносто лошадей и трубачей! – объявила она мужу.

– Но где мы найдём столько денег, мадонна?

– Не хотите же Вы, чтобы Вашу жену приняли за нищенку! К тому же, нам не придётся тратиться на Вашу свиту!

– Да, венецианцы не одобряют сближения Феррары и Милана. А так как я состою у них на службе, мне лучше остаться дома…

– Ничего, я обо всём Вам подробно напишу!

Однако впоследствии маркиза сократила число своих сопровождающих до пятидесяти человек и тридцати лошадей по просьбе Лодовико, который умолял её взять с собой как можно меньше слуг из-за большого количества гостей, которые ожидались в Милане. Франческо Гонзага, естественно, был тоже приглашён, но, как союзник венецианцев, счёл за лучшее не появляться на свадьбе. Поэтому Изабелла решила присоединиться к своей матери и сестре в их путешествии вверх по реке в Павию, а затем в Милан.

Загрузка...