Примат

Компьютер тренькнул, сообщая о полученном письме. Переключив окна на мониторе, нашел взглядом текст выделенный полужирным курсивом. Полученное сообщении было от компании, в которую я послал анкету еще на прошлой неделе. Из всех компаний, в которые были поданы мои данные за последний месяц, эта была с самой денежной перспективой, хоть и не известным никому именем.

Закончив технический колледж, где смог получить специальность слесаря четвертого разряда, я пытался найти работу как можно дальше от своего родного города. Наибольший приоритет имела столица, но и другие крупные города миллионники оставались рассматриваемыми вариантами.

За последний год учебы в колледже мне пришла мысль, что стоит только начать работать, как я уже никогда не выберусь отсюда. Наглядных примеров было более чем достаточно, три четверти мужского и половина женского населения города работало на местном сталелитейном заводе. Разговаривая с людьми я заметил одну закономерность, чем старше был собеседник, тем реже упоминалось о том, что вот-вот доделает пару дел и рванет в столицу. С возрастом люди теряли тягу к смене обстановки, обрастая семьей, детьми, квартирой, машиной и просто вещами. Уловив столь несложную истину, я поставил перед собой цель уехать как можно раньше, чтобы начать новую жизнь с чистого листа.

Двойной клик мышкой по письму вышел немного резким, как если бы пальцы свело судорогой. Пробежав глазами текст, испытал облегчение и прилив эмоций.

— Йес! — не выдержал я.

Совершив по комнате несколько вращений с выбрасыванием рук и ног в разные стороны, я наконец смог взять себя в руки и немного успокоиться.

Текст сообщения гласил о том, что моя анкета рассмотрена и я приглашаюсь на собеседование в Воркуту. Электронный билет на поезд, оплаченный компанией и приложенный к письму, был самым действенным доказательством серьезности намерений приглашающей стороны. Билет даже в обычный плацкарт стоил недешево, разбрасываться такими суммами на бесперспективных работников никто бы не стал.

«— Главное не протупить», — сказал я сам себе и принялся за изучение списка документов, которые надо было взять с собой.

Из всего перечня у меня отсутствовала столько справка из ЖЕКа от паспортистки, о том, что я снят с учета по месту жительства. Билет на поезд был на завтрашнее число, так что стоило поторопиться, объясниться с отцом и старшим братом можно будет и вечером.

Стоя на перроне я думал о том, что это очень похоже на знак судьбы. Вчера, непонятно с какого перепугу на заводе выдали рабочим аванс на два дня раньше обычного. Отец и старший брат пришли домой на бровях и мать была занята воспитательными мерами. Мне так и не удалось рассказать о своих планах, бурная ругань и битье посуды не способствовали конструктивному разговору.

Мужская половина семьи еще спала, а мать устав от переживаний уехала к сестре поздно вечером. Когда я уходил из дома в четыре утра с собранными в спортивную сумку вещами, никто не провожал меня и от этого на душе было немного паршиво.

«— Я оставил записку, — успокаивал я свою совесть: — мама обязательно ее прочтет и не будет беспокоиться».

На ночном перроне было малолюдно, ветер по осеннему задувал под короткую куртку, заставляя меня время от времени ежиться от холода. Стоянка поезда была три минуты, я с трудом успел найти свой вагон. Проводник даже не открыл двери, и на мой требовательный стук не сразу среагировал рассматривая через отпотевшее стекло мою одежду.

— Вы уж не сердитесь, — лебезил он двигаясь вдоль закрытых дверей купе: — в первый раз на моей памяти из вашего города кто-то в СВ вагон билет купил.

— Все что-то бывает впервые, — нейтрально обронил я.

— Вот ваше место, — приоткрыв створку, он указал на нижнюю полку лицом по ходу движения поезда: — если можно, ваш билет, он будет у меня до конца поездки.

Пихнув сумку под кровать, осмотрелся. Из двух мест, одно было занято. Сосед явно спал, не отреагировав на вторжение в купе.

«— Наверное подлинность пошел проверять», — ухмыльнулся я, вспомнив с каким недоверием проводник изучал билет на свет от тусклой лампы в тамбуре вагона.

В билете я был уверен на 100 %, так как сам получал его в кассе вокзала предъявив паспорт. Цена поездки отпечатанная на бумаге билета поражала и я вполне понимал подозрительность работника железной дороги. В своей одежде я не был похож на человека, способного оплатить заявленный уровень комфорта.

— Внимание всех претендентов на соискание должности в нашей компании! — плюгавенький мужичок разорялся в небольшой аудитории: — каждому из вас был выдан планшет, аккуратно и наиболее полно заполните свободные поля. От того насколько развернут будет каждый пункт ответа, зависит итоговый балл тестирования.

В актовом зале собралось не менее 50 человек, все моего возраста и как я успел заметить все приезжие. Подавляющее большинство пришло по указанному адресу с чемоданами и сумками. Лишь несколько человек были налегке, очевидно оставив вещи у родственников или в гостинице.

— Сколько членов вашей семьи приехало с вами в Воркуту? — прочитал в слух один из корявых вопросов с планшета сидящий справа от меня парень, глянув в мою сторону от прокомментировал: — Они реально думают, что нашим семьям делать нечего, как в середине недели кататься в областной центр?!

— Мне больше нравиться вопрос: «купили ли вы обратный билет?» — поддержал я поднятую тему.

Перебрасываясь шутками, через четверть часа мы закончили с вопросником и принялись обсуждать немногочисленных представительниц женского пола, оказавшихся в зале. Время тянулось на удивление медленно.

Давнишний плюгавый опять вылез на сцену, развеяв скуку: — Внимание! Результаты ваших ответов обрабатываются онлайн. По завершению анкетирования оставайтесь на свих местах. Как только ваши данные пройдут обработку вы получите дальнейшие инструкции. Тем кому посчастливилось получить работу в нашей компании проходят в фойе и поднимаются в лифте на указанный этаж, остальным просьба покинуть помещение. Планшеты сдать на выходе из зала.

Гаджет, что я держал в руках слегка завибрировал, глянув на экран почувствовал, как уходит напряжение.

«Олег Разумовский, вы приглашаетесь для оформления на работу в офис 412, 14 этаж, лифт 3»

Безликая надпись своим появлением разрядила пружину, в которую я был скручен за последние часы. Прибытие в Воркуту, вокзал и увиденные после дома и улицы из окна автобуса подневольно говорили мне, что все это я вижу в последний раз, если не получу работы.

Возвращаться домой, после того как окунулся в круговерть широких проспектов и слегка ослепнув от красочной рекламы магазинов районного центра, не было никакого желания. Снующие потоки хорошо одетых людей и дорогие автомобили запрудившие улицы говорили мне о том, что это и есть жизнь, участием в событиях которой я был обделен проживая в захолустном городишке.

— Тебе куда? — общительный парень справа заглянул в мой планшет: — О! Похоже, что нам по пути!

— Я Олег, — я протянул руку для знакомства.

— Егор, — чуть помедлив, он ответил на рукопожатие.

К лифту мы подошли уже приличной толпой, навскидку набралось человек десять.

— Подождите, я с вами, — плюгавый увязался за нами, ввинтившись в плотно стоящих людей.

Едва лифт тронулся, как я ощутил сладковатый запах. Глянув вниз, увидел, как из его портфеля вырываются едва заметные клубы полупрозрачного дыма.

— Неужели горим? — пошутил я, но наткнулся на неожиданно бешенный взгляд плюгавого.

Почувствовав, как начали подгибаться колени, я постарался задержать дыхание, но лифт встал и никуда не ехал. Задержку дыхания под водой я никогда не тренировал, так что меня хватило от силы на 30 секунд, а может и меньше. Не выдержав, я вдохнул дым заполонивший к тому времени все пространство лифта. В гаснущем сознании отпечаталось, как плюгавый мужик, не обращая внимания на повалившихся в повалку людей, отжал кнопку остановки лифта и отправил кабину на -1 этаж.

«— Подземный паркинг? Зачем нам туда?» — последние мысли угасали.

Следующее воспоминание, отложившееся в памяти имело странный ракурс. Я лежал на боку и не мог пошевелить ни одной мышцей тела. Даже глазные яблоки отказывались поворачиваться, так и не закрывшиеся веки позволяли видеть происходящее передо мной. Обыкновенный минивэн грязно белого цвета стоял подогнанным вплотную к дверям. Здоровый мужик таскал тела людей, укладывая их штабелями в грузовом помещении машины. Плюгавый стоял рядом с дверцей и делал уколы в шею каждому, кого протаскивали мимо. Неожиданно наши взгляды встретились.

— Робби, давай вон того, он почти очнулся, — изображение перед моими глазами дернулось в сторону, следующее что я почувствовал это дикий холод, начавшийся в районе шеи и в несколько мгновений охвативший все тело. Наступившая темнота заполнила все вокруг.

Мерцающий свет тусклой лампы в углу потолка начал раздражать как только сознание вернулось ко мне. Пошевелиться я особо не мог, руки и ноги были словно отлиты из чугуна. В противоположность телу, мозг работал четко и оценивал события последних дней. Припоминая обстоятельства найма на работу и зная теперь чем все закончилось, я не мог не восхититься работы неизвестных. Собрав со всей области перспективную молодежь и проведя несколько проверок на предмет возможных проблем с внезапным исчезновением, они похитили более десяти человек, обставив все так, что и концов особых не осталось.

Никто из тех, кто приехал в Воркуту с родителями или остановился у родственников на время собеседования, не получил приглашения на работу и как следствие не оказался в злополучной кабине лифта. Только такие как я, выходцы из неблагополучных семей, рискнувшие всем и уехавшие из дома забрав все документы, получили приглашение и закончили свой путь неподвижными телами в фургоне минивэна.

Перебрав минувшие события и не найдя зацепок по которым меня могли бы найти родственники или милиция, я обратил свой взор на окружавшее меня в настоящий момент. Если ждать помощи извне не приходилось, то надо было сделать что-нибудь самому.

Моргающая лампочка, что привела меня в чувство, крепилась к потолку странно серого цвета. Казалось, что это металл, но при этом и пластмасса. Взгляд скользнувший по стенам, убедил меня в том, что материал из которого изготовлены стены не сильно отличается от потолка.

Дверь, фокус внимания на которой был акцентирован в третью очередь выглядела повидавшей виды вещью, но все еще добротной и надежной в эксплуатации. Пока я пытался найти взглядом на двери ручку или другое приспособление для открывания, полотно самостоятельно отъехало в сторону, пропустив в помещение сильно пожилого человека.

— Карисполд олуе борит? — услышав незнакомую речь я рефлекторно помотал головой, показывая, что не понимаю.

Внимательно наблюдавший за моей мимикой мужчина со вздохом достал из нагрудного кармана комбинезона небольшую коробочку на шнурке. Повесив ее на шею, он прижал тепловатый пластик к яремной вене.

— Теперь ты меня понимаешь? — произнесенные слова были те же что и в первый раз, но я понял смысл фразы.

— Да, — сказал я и услышав себя удивился, вместо привычных звуков горло издало: — «Реу».

Дед присел на край кушетки, сдвинув меня к самой стене. То на чем я лежал, было скорее похоже на тюремные нары, такие же узкие и жесткие. Чувствительность потихоньку начала возвращаться к моему телу и я ощутил холод исходящий от переборки в которую уперлась моя оголенная поясница.

— Как тебя зовут? — он задал свой следующий вопрос.

— Олег, Олег Разумовский, — представился я.

— Расскажи мне о том, что ты помнишь из последних дней, — вопрос был задан вежливо, и я не видел причин отказываться.

Пересказывая как меня завербовали на работу, а потом усыпили и погрузили в какой-то автомобиль, я надеялся услышать продолжение истории.

Чем дольше я рассказывал, тем кислее становилось выражение лица незваного гостя. Дождавшись когда я умолкну, дед протянул руку, и попытался забрать странный предмет, подаривший мне возможность общения. В районе шеи возникла резкая боль, как если бы коробочка запустила под мою кожу рыболовный крючок. Рефлекторно накрыв ладонью шею от боли, я продолжал прижимать надетую вещь, сообразив, что благодаря ей я каким-то образом понимаю собеседника. Лишаться возможности общения в неизвестном мне месте было не разумно.

— За использование ковлара на территории конфедерации полагается смертная казнь, — усмехнулся он, наткнувшись на мой удивленный взгляд добавил: — хотя в твоем случае хуже быть уже некуда.

Не проронив больше ни слова, он встал и покинул комнату. На мои слова, что он имеет виду и где я нахожусь, дед никак не реагировал, а встать и догнать старика я не смог, тело по прежнему было не послушным.

Полностью обрести подвижность удалось спустя несколько часов. От моих попыток громко звать кого-либо на помощь в горле образовалась страшная сухость и последний час дался особенно тяжело. В животе усилилась режущая боль, складывалось ощущение что в желудке давно ничего не было. Каждое движение вызывало дикий дискомфорт, но я смог в конце концов встать и подойти к двери.

Раздумывать как открыть препятствие не пришлось, когда до нее осталось чуть меньше метра, полотно само ушло в сторону, позволяя покинуть пустое помещение. Коридор освещали такие-же тусклые плафоны, как и тот, что остался за моей спиной и закрывшейся дверью. Идти на право или на лево, выбор был не велик и я направился на звуки чуть слышного шума.

Звук был похож на работающий агрегат внутреннего сгорания с асинхронностью цилиндров. Я в этом неплохо разбирался, так как помимо лекций по учебной программе, у нас была практика в мастерских при колледже. Починка и ремонт различной техники было моим основным занятием за прошедшие 3 года обучения.

В открывшийся передо мной дверной проем я так и не прошел. Автоматика двери недоуменно пискнула и подождав еще пару минут закрыла дверь. То, что открылось моему взору пару минут назад никоим образом, даже очень отдаленно, не напоминало дизель генератор или другую земную технику.

Развернувшись, я пошел в обратную сторону стараясь не думать об увиденном. Идеи как назло лезли в ясную голову и я задвигал их в сторону неимоверным усилием воли. Решение дождаться вразумительного объяснения от людей, следы пребывания которых я то и дело встречал по ходу своего маршрута было моим спасительным кругом в водовороте нахлынувших мыслей.

Коридор шел по чуть изогнутой траектории и вскоре я потерял из виду дверь в комнату из которой вышел вначале. Все проемы были похожи друг на друга и легкое волнение стало охватывать меня, заблудиться неизвестно где было бы сейчас не своевременно.

Из-за поворота показалась очередная дверь, которая среагировала на мое приближение аж за 2 метра. В открывшемся пространстве освещение было чуть ярче, а длинный стол посреди комнаты и приставленные стулья к столешнице наводили на мысли, что это какое-то общественное место.

Давнишний пожилой незнакомец и еще один мужчина средних лет сидели за дальним краем стола, миски по цвету напоминавшие свинец или алюминий стояли перед ними на столе. Такого же цвета стаканы были в руках.

— Ну, за очередной облом в нашей поганой жизни, — мужчины отсалютовали друг другу странным жестом и опрокинули жидкость в рот.

Судя по тому как передернуло обоих, обнаруженные мной бухали.

«— И здесь тоже самое», — невесело подумал я, сидевшие за столом напомнили мне отца и старшего брата как по возрасту, так и по образу проведения досуга.

— А! Явился чума, — заметив меня тот что был помоложе поднялся из-за стола и двинулся на встречу.

Походка и чуть отведенная за спину правая рука подсказали мне что будут бить. Этот неритмичный шаг, когда пьяный человек пытается на ходу подгадать дистанцию с которой нанесет сокрушающий удар в челюсть или глаз, был знаком. Привычно выждав, я сделал быстрый шаг навстречу, так чтобы движущийся по дуге к моему лицу кулак провалился за спину. Приобняв пьяного человека, как делал до этого много раз со старшим братом, подставил плечо подмышку и преодолев небольшое сопротивление помог вернуться на еще не остывшее место.

— И откуда ты на нашу голову такой ловкий, — дед оказался почти трезвым и с небольшим удивлением наблюдал за моими манипуляциями.

— От мамы с папой, — отшутился я.

Шутка получилась неудачной, хорошее настроение только-только забрезжившее на лице старого сдуло в одно мгновение. Молчание длилось уже минут пять, наконец не выдержав, тот что был помоложе достал откуда то еще один стакан и сказал: — Разливай Михалыч.

Жидкость была синеватого цвета, никакого запаха я не уловил. Попытавшись повторить сложный жест салюта, я опрокинул в себя 70 грамм. Закаленный в семейных посиделках организм выдержал, но крючило меня не в пример дольше, чем моих нежданных собутыльников.

— Не так и плохо, — сказал дед: — даже у нас ее пить не все могут.

— Где это у нас? — в висках застучало, упавшая в пустой желудок синька имела мгновенный эффект.

— В пустоте, где же еще, — поплывший как и я, мужчина придвинул ко мне миску с какой-то бурой: — закуси.

— В пустоте? В какой пустоте! — язык уже заплетался, мой организм не выдержавший издевательства над телом и мозгом, потушил сознание.

Очнулся я в том же помещении, что и в прошлый раз, лампочка продолжала мерзко моргать. Телу было еще хуже, чем в прошлый раз, но двигаться я мог, хотя каждое движение отдавалось болью в мышцах и внутренних органах.

Осмотрев себя и потрогав лицо сделал неутешительный вывод: — «избили таки суки».

Такое уже было со мной, причем в наказании принимали участие самые близкие мне люди, отец и брат. В тот раз я не выдержал застольной гонки и вырубившись за столом смахнул со столешницы ополовиненную бутылку белой. Чем я вызвал негодование вчера у малопонятной парочки оставалось только гадать, емкости из которой наливали синеватую жидкость я не помнил.

— Очнулся? — в дверном проеме стоял дед: — вставай и пошли.

Мазнув себя по шее, убедился, что странный предмет подаривший мне возможность понимать окружающих, остался на прежнем месте. Шнурок на котором он раньше висел, был порван и свисал вниз двумя концами разной длинны. Для крепко держащегося коробка это ничего не значило.

— «Надеюсь оно не кровью питается», — запоздало озаботился я.

— Присосался гад, теперь только с головой отрывать, — прокомментировал мои ощупывания Михалыч и глухо засмеялся, как старый филин.

Теряясь в догадках о том, сколько в его словах правды а сколько шутки, я поднялся и побрел вслед за дедом. Пройдя длинный коридор мы опять оказались в помещении со столом и стульями. Пока мужчина был занят малопонятными телодвижениями у одной из стен, я неспешно огляделся.

— Сергея нет, не бойся, — он по своему интерпретировал мое поведение.

Поставив миску и кружку, он уселся напротив. Облокотившись на локти, дед сказал кивнув на еду: — Сначала выпей маленькими глотками, а потом ешь.

Вода оказалась с мерзким привкусом металла, а бурая жидкость напоминала геркулесовую кашу, но только по внешнему виду, на вкус она была такой же мерзкой, как и вода.

— Думаю у тебя куча вопросов, — дождавшись пока ложка не заскребла по дну миски, дед кивнул в сторону: — отнеси туда посуду и спрашивай.

— Где мы и как я здесь оказался? — это был самый насущный вопрос на повестке дня.

— Мы в космосе, — как ни в чем не бывало ответил он: — в самом что ни на есть глубоком космосе, и лучше, что тебя здесь ждет, это долгая и унылая жизнь.

Два часа ушло на то, чтобы я осознал свое нынешнее положение. Прежде всего два человека, которых я успел увидеть, были лишь частью коллектива, работавшего на свалке.

Космический мусор, обломки станций и кораблей, бытовые отходы с промышленных и аграрных планет, все это и многое другое выбрасывалось в определенные точки пространства по всей галактике. Расположенные в непосредственной близости от скоплений мусора, специальные платформы вмещали в себя как перерабатывающие мощности, так и небольшие жилые комплексы, редко насчитывавший более 5-10 человек персонала.

В богом забытые места редко залетали нормальные корабли, сношение с миром происходило по средством автоматизированных шатлов, доставлявшим минимально-необходимые запасы провизии и забирающим то, что удавалось найти и переработать мусорщикам.

Среди обломков кораблей попадались порой довольно редкие вещи, охота за которыми была сильно развита среди местных работников. Все кто выходил за пределы станции рано или поздно находили что-нибудь полезное. Так нашли и меня.

— Каким образом я попал на свалку? — спросил я.

— В трюме одного из разбитых кораблей нашли остатки крио капсул. Парочка была целыми, в одной из них было твое тело, — пояснил дед: — Я предлагал Сергею оставить капсулы нетронутыми и толкнуть торговцу, но он решил попытать счастья.

— За спасение гражданина конфедерации, выплачивается премия, — видя мое недоумение пояснил он: — Думаю ее как раз хватило бы Сергею, чтобы выкупиться из контракта на работу в этой дыре.

Странности с формулировкой обязательств по контракту я решил не уточнять, списав абсурдность слов на неточный перевод.

— А что это был за корабль и как я на нем мог оказаться? — меня это интересовало намного больше.

— Думаю до переделки, это была быстроходная яхта. Судя по характерным повреждениям в работорговца отстрелялся патруль и превратил все в металлолом. Переговоров нынче никто не ведет, возиться с жертвами и выяснять богатенький сынок чьих родителей на борту похитителей, это прошлый век, — полуприкрыв глаза, дед скривил рот от нехорошей ухмылки: — Чем сильнее залп, тем меньше проблем с последующим разбирательством. Отсутствие живых свидетелей после таких атак, это фирменный почерк галактического патруля.

Я мало что понял из его слов, лишь вычленяя ключевые моменты.

— Но как я мог попасть на яхту? — не унимался я: — и при чем здесь работорговцы?

— Не ты первый, не ты последний, — огорошил меня дед: — Судя по всему твое тело еще на планете упаковали в криокамеру, а потом брикетом засунули в грузовой отсек шатла. На диких планетах нередко отлавливают здоровое мясо, на черном рынке за каждого примата дают приличные деньги.

— Я не примат! — в который раз поправил я деда.

— А кто ты? — усмехнулся он: — ты же сам сказал, что в космос вы вышли лет пятьдесят назад. К твоему сведению конфедерация существует уже более 10 тысяч лет, а до момента ее создания прогрессивные миры вошедшие в общегалактический совет, исчисляли свою историю освоения космоса сотнями тысячелетий. Ваша планета мотылек-однодневка, по сравнению с бесконечной пустотой.

Информация была неприятной, но я был жив и это вселяло оптимизм. Разговоры коснулись Земли, и я сразу подумал о маме. В душе шевельнулось раскаяние за свою беспечность.

— А долго человек может пролежать в этом холодильнике? — было бы неплохо выяснить сколько прошло времени с момента моего падения в кабине лифта до того как я очнулся здесь.

— Даже не думай, — просчитал меня на перед дед: — В криокамере можно пролежать и сто лет и триста. А уж о том чтобы вырваться отсюда и вернуться домой можешь сразу забыть. Если ты еще не понял, то ты никто. Для того чтобы отработать только воздух которым ты здесь дышишь, тебе полагается вкалывать с утра до утра. Учитывая, что ты ни черта не умеешь, то ты здесь навсегда.

Оценив мой упертый взгляд из под бровей, дед решил меня добить: — Пока ты не станешь гражданином конфедерации ты разумная обезьяна, а не человек. Только обладатели вот такой вот вещи имеют хоть какие-то права и могут претендовать хоть на что-то.

С последними словами он оттянул манжет и продемонстрировал браслет, вживленный под кожу. Какие-то цифры и знаки светились синим цветом, наводя на мысли об номере с тюремной робы.

Посидеть подольше нам не дал Сергей, вернувшийся с просторов космической свалки, он притащил бесформенные куски металла какого-то корабля. Вызвав напарника по рации, он в двух словах описал где хочет видеть Михалыча и по какому маршруту следует отправиться мне. Дед ни капли не обиделся и буркнул что сейчас будем. Направившись в приемный отсек он зашел в раздевалку и стал одевать скафандр. Наблюдая как облачается в герметичное железо дед, я почувствовал, как на мое сознание накатывает тот факт, что все о чем он говорил, это правда.

До последнего момента я воспринимал всю информацию абстрагировано, как если бы смотрел новый фильм о динозаврах или о вампирах, зная, что их не существует. И только оказавшись рядом со скафандром, я почувствовал, что близок к падению в обморок. Ухватившись рукой за переборку, покачнулся но устоял на ногах.

— А я уж думал вы там все на своей планете отмороженные, — впервые проявил участие ко мне Михалыч: — Иди к себе в каюту, отлежись. Завтра начнешь отрабатывать свое существование.

Уловив что меня отпустили, я с пеленой перед глазами и мешаниной мыслей в голове добрел на автомате до своей двери и переступив порог рухнул на кушетку.

С первых же минут моего трудового дня выяснилось, что для меня нет нормального скафандра. Жилой бокс, в котором проживали шесть человек и с которыми я познакомился во время завтрака был разукомплектован и нанятый персонал работал с тем, что смог получить или найти. Лишнего оборудования работодатель не предоставлял.

— Пускай возьмет РТ-56, — сказал Георг: — Этот гроб даром никому не нужен, а если возникнет нужда, вытряхнем мальца из скорлупы и все дела.

— Разумно, — поддержал его напарник Витос: — работать с повышенной гравитационной составляющей здесь просто негде.

Слегка оживившись, народ перебрал по косточкам фантастические условия, при совпадении которых могла возникнуть ситуация с повышенной гравитацией в открытом космосе.

— Михалыч, — обратился я к самому возрастному из собравшихся: — а почему гравитация на станции такая-же как и на моей родной планете?

— Какая сила гравитации на твоей отсталой планетке никого не волнует, — подал голос Сергей: — Но могу тебя уверить, что она и близко не стоит с общегалактическим стандартом для жилых помещений базирующихся в пустоте.

Народ за столом с готовностью заржал над малопонятной шуткой.

— После крио камеры тело человека размораживается почти трое суток, за это время привычное восприятие гравитации на тело закладывается в текущую составляющую силы тяжести, реанимация мышечных волокон происходит только до необходимого минимума, — Георг влез в разговор с заумствованиями: — именно поэтому работники открытого космоса могут сразу же приступить к выполнению своих профессиональных обязанностей прибыв на рабочее место, не тратя ни дня на реабилитацию и акклиматизацию.

Я непонимающе глядел лица весело наблюдавших за мной людей.

— Ты хоть что-нибудь понял примат? — Сергей вызвал очередной взрыв смеха в столовой.

Зарекшись на будущее не спрашивать в присутствии более чем одного человека, я поплелся за вставшими из-за стола людьми. Судя по всему скука была самым большим бичом в космосе и я стал той отдушиной, над которой не потешался только ленивый имея благодарную зрительскую аудиторию.

— Заходи сюда, — Михалыч махнул мне в дверной проем.

Помещение оказалось складом, наполненным различными инструментами. В самом дальнем углу стоял шкаф, наполовину заваленный железками непонятного назначения.

— Твоя скорлупа там, — сказал он: — прежде всего разбери здесь завал и организуй широкий проход от стока до двери. Ты не разу не ходил в скафе, так что чем шире будет проход, тем меньше вероятность что ты что-нибудь своротишь. Ухитришься поломать хоть что-нибудь, и твой долг вырастет стократ больше.

— А каков сейчас мой долг? — взъерепенился я.

— Стоимость крио камеры с мясом, ковлар на твоей шее, энергия на разморозку, обогрев и освещение, питание за два дня и воздух 90 кубов, итого порядка 170 тысяч кредитов, — видя, как вытягивается мое лицо по мере перечисления пунктов долга, старик приходил в хорошее настроение: — учитывая твой статус животного, который не имеет права работать, твой долг будет только расти и никогда не уменьшиться.

Вывод который я сделал перебрав события сегодняшнего утра об оптимальном поведении, это минимальное привлечение внимания к своей персоне. Чем больше я выступал, тем жестче становился социальный поводок на моей шее.

Приборка в мастерской заняла около трех часов, когда все было более менее распихано по углам, я подошел к трехметровым дверям шкафа. На обшарпанной поверхности виднелась подтертая временем маркировка РТ-56. Потянув за левую створку, которая на удивление легко поддалась, несмело заглянул внутрь. Монструозное нечто выпирало из недр ниши шарообразным животом. Откинув обе створки в стороны, я позволил тусклым лампам осветить предназначавшийся мне скафандр.

Больше всего он походил на беременную бабу, широченные плечи и расставленные в стороны колени не позволяли назвать это женщиной. Торчащий в районе пупа выступ напоминал живот роженицы на седьмом месяце, тот срок, когда плод еще не опустился вниз и задорно торчал вперед. Моя двоюродная сестра как-то приезжала из деревни рожать в город и я наслушался тогда разговоров про роды и все что с этим было связано на три жизни вперед.

На спине скафа располагался прямоугольный чемодан, а по всей поверхности змеились различные полосы и трубки, образуя подобие мышечного корсета. Мой взгляд техника то и дело натыкался на пустотелые разъемы, было очевидно, что с этого костюма сняли все что можно и что нельзя, а в паре ниш даже торчали рваные края, как если бы начинку извлекали вместе с креплением.

«— Косорукие роды», — в сердцах охарактеризовал я всех тех, кто был причастен к мародерке.

Вчера я видел, как дед одевал скафандр и действуя по аналогии приложил руку к нагрудной пластине костюма. Через долю секунды он раскрылся, как какой-нибудь трансформер, позволяя мне протиснуться внутрь. Бочком, пригнув голову, я пролез в стальное нутро, и стоило мне выпрямившись занять центральное положение, как скорлупа пришла в движение и отгородила меня от свободного пространства.

«— А как выходить я не спросил», — пришла запоздалая мысль, но она была скорее веселой, чем панической.

Чуть пообвыкнув, стал лучше видеть в темноте. Справа и слева от меня виднелись экраны, правый едва-едва светился, по поверхности левого шла сеточка трещин, намекая что он сломан. Настроение тут же рухнуло вниз, сосредоточившись на единственном устройстве, которое еще тут работало, стал вчитываться в текст.

«Идет калибровка оборудования» разобрал я, едва заметная полоска ползла справа на лево через весь экран. Усмотрев в происходящем обычный процесс загрузки, чуть успокоился. Скафандр время от времени чуть шевелился, скрипели сервоприводы и где-то за спиной булькала жидкость.

«Калибровка доступного оборудования завершена», экран осветился чуть ярче, «требуется провести калибровку оператора».

«Приступить!» мысленно скомандовал я, усмехнувшись глупости вопроса.

«Обнаружен ментальный ретранслятор, производится подключение, протоколы согласованы, подтверждение на калибровку получено, процесс запущен, ориентировочное время окончания процесса 3 часа»

Последние строчки я уже не видел, слезы застили глаза от нестерпимой боли в темечке, вчитываться в надписи на мутном экране я уже не мог, но каким-то непостижимым образом до меня довели смысл сообщения.

— Пусти обезьяну в дом, так она в кровать насрет и подушкой подотрется, — вернувшееся сознание услужливо донесло слова голосом Сергея.

Проморгавшись, увидел перед собой троих, Михалыч и Сергей стояли рядом с дверками шкафа, а Томас чуть подальше, удерживая на весу какую-то штуку.

— Ты зачем в скаф полез? Там же визуальный блок с речевым синтезатором вынут! — поинтересовался Михалыч: — Вылезай давай, Том уже устал эту хреновину на руках держать.

Кое-как протиснувшись наружу, я покинул так не гостеприимно встретивший меня скафандр. Едва я отошел, как Сергей нажал на что-то внутри шкафа и рама в которой находился костюм выдвинулась вперед.

— Долго в темноте сидел? — тем временем спросил меня Михалыч

— С полчаса наверное, — на удачу соврал я.

— Ну, наверное где-то так и есть, — прикинув что-то в уме решил он: — При расконсервации происходит первичная калибровка оборудования, учитывая, что этот скаф пустой, четверти часа как раз должно было хватить на основные узлы. А сидя в полной темноте и пять минут покажутся часом!

Говорить о том, что происходило на самом деле внутри я поостерегся, было неизвестно как отнесутся собравшиеся в помещении люди к моим действиям.

Лишиться возможности выходить в открытый космос, это было равносильно подписанию себе смертного приговора. Терпеть нахлебника никто бы не стал, а работа была только вне пределов жилого комплекса. Единственный способ выжить состоял в смене статуса с бесполезный на полезный. Получить статус «приносящий прибыль» было несбыточной мечтой.

Томас взобравшись по боковому уступу, приблизил удерживаемый в руке блок максимально близко к шлему скафандра. Сергей тем временем просунувшись частично внутрь, подсоединял торчащие из принесенного блока провода ко внутренним разъемам раскрытого скафандра.

— Готово, — закончив монтаж Томас с явным облегчением опустил затекшие конечности и слез с рамы.

— Слушай меня, — развернув за плечо мое тело к себе лицом, Сергей начал инструктаж: — Залезаешь внутрь и выпрямляешься, на запрос системы говоришь «Да». После того как перед тобой высветится экран и ты увидишь внутреннее помещение этой комнаты сквозь визир скажешь «открыть скафандр». Если система захочет отключить интерфейс дашь отрицательный ответ. Все ясно?

— Сказать «да», сказать «открыть скафандр», сказать «нет», покинуть скафандр, — отчеканил я.

— Хм, — Сергей стал чуть менее суров: — из тебя может получиться толк, примат.

Ощутив ослабшую хватку на моем плече, полез опять внутрь. Как и в первый раз, стоило занять положение оператора скафа, железо пришло в движение и я оказался в полной темноте.

Неожиданно в голове прозвучали слова «калибровка оператора завершена», обнаружена «виртуальная оболочка управления скафом», «получен запрос на активацию программы», «ожидаю решения оператора».

Переварив услышанное, решил согласиться, как-никак именно слово «Да» требовал Сергей произнести первым.

«Внимание, виртуальная оболочка управления скафом не поддерживает режим обмена информацией мыслеречью», «Рекомендуемое разделение управления функционалом на речевое и мысленное», «получено согласие оператора», «Активирован интеллектуальный блок оценки поступающих команд»

Перед глазами мелькнуло несколько раз и в развернувшемся панорамном экране возникла картинка.

— Желаете провести калибровку оборудования? — раздался приятный голос.

— Да, — подтвердил я в полный голос, начав потихоньку соображать, что к чему.

«Внимание, получен запрос на доступ к тестовым цепям», «получено согласие оператора, доступ к тестовым цепям разрешен», «протокол обмена информацией виртуальной оболочки синхронизирован»

Мелькающие в моей голове запросы и информативные сообщения заставляли немного нервничать. Времени обмен информации практически не занимал, скорее это я подтормаживал, соображая какой дать ответ.

— Калибровка оборудования завершена, желаете посмотреть отчет?

— Открыть скафандр, — я вовремя вспомнил инструктаж Сергея.

— Выключить систему? — мужской баритон проявлял навязчивость.

— Нет, — поспешно сказал я.

Детали скафандра разошлись в разные стороны, не дожидаясь словесного ускорения я полез наружу. В помещении остался только Сергей, остальные ушли. Мужчина стоял у одного из стеллажей, ковыряясь в какой-то железке.

— Сделал все как я сказал? — уточнил он, посмотрев на меня через плечо.

— Да, все как вы сказали, — отойдя в сторону, я встал ожидая дальнейших указаний.

— Иди в столовую, сейчас обед, — разматывая кабель и с разъемами сказал он: — Я тут доведу до ума твою скорлупу, после обеда выход в пустоту.

Информация о том, что я выйду в космос уже через несколько часов выбила из моей головы всю подозрительность, копившуюся во мне за время возни Сергея со скафом. Быть одним из первой сотни людей что побывали в космосе мне не представлялось возможным даже в самых смелых мечтах. То, что я находился не на Земле нисколько не умаляло грандиозности предстоящего события.

— Садись и ешь, — Михалыч поставил миску с серой бурой на стол, заметив мой отсутствующий взгляд он воспринял его на свой счет: — Другой еды для тебя на станции нет и в ближайшие пару десятилетий не предвидится. Что обед, что ужин, еда всегда одинакова, либо ты к этому привыкнешь, либо привыкнешь.

Его слова вызвали очередной взрыв смеха, судя по всему это была местная шутка. Мой организм с благодарностью воспринимал любую органику, что я клал в рот. Последствия криозаморозки еще не прошли окончательно и приступы голода обрушивались на меня время от времени без всякой системы. Взять ложку и есть? Что может быть проще…

Покончив с едой, я прислушивался к разговорам за столом, но мало что мог уловить, не хватало понимания процессов переработки отходов и схем сбора мусора. Заскочивший в помещение Сергей в три приема умял свою порцию.

— Подъем примат, твой выход, — махнув следовать за собой, он стремительно вышел.

Подгоняемый смешками и обидными напутствиями я двинулся следом. Только Михалыч буркнул нечто, смахивающее на пожелание быть осторожней.

— Слушай сюда, — остановившись перед так и стоявшим в раскрытом состоянии скафандром, Сергей снизошел до объяснений: — Удаленный доступ к скафандру я установил, твоя задача сидеть в этой консервной банке и не дергаться. Если бы не было блокировки, твое присутствие внутри вообще было бы не нужно. Но система так устроена, что без живого оператора скафандр не будет работать, так что не смей сдохнуть без веской причины. Я буду управлять и своим и твоим скафандром по очереди, мне давно нужен напарник на дальних рубежах, только вот Михалыч дальше пары километров от жилого комплекса ни ногой.

Решив, что в достаточной мере просветил меня об моих обязанностях и своем взгляде на ценность моей жизни, он загнал меня внутрь скафа. Уже ставшая привычной темнота обволокла меня, отрезав все звуки внешнего мира.

«Виртуальная программа запрашивает доступ к энергетическим ячейкам», «доступ разрешен», «канал связи удаленного доступа запрашивает частоты обмена информацией», «выделен узкополосный канал».

Поток малопонятной информации опять заполонил мой мозг, перед глазами тем временем возникло изображение. Подтвердив голосом запрос на доступ к управлению скафандром я стал участником кинофильма от первого лица. Скафандр и я вместе с ним вышел из помещения, прошел по коридору и остановился у шлюзовой камеры. Делать мне было абсолютно ничего не надо, как я понял мне была отведена роль пассажира.

«Получен код на доступ в шлюз», «код принят», «получен доступ в шлюз», уловил в мешанине мыслеречи. «Сохранить код доступа», вклинился я, «принято, код доступа сохранен».

Я улыбнулся, даже находясь в пассивном положении у меня оставался небольшой функционал, позволявший участвовать в процессе управления скафандром.

«— Этот ковлар, эта коробочка у меня на шее, поистине изобретение тысячелетия, — размышлял я: — возможность мыслеречи с механизмами дает безграничные возможности в эксплуатации. Непонятно почему использование столь полезной вещи запрещено в конфедерации, но судя по строгости наказания смертной казнью, заставить людей отказаться от ковлара было очень сложно»

Еще более удивительным было то, что судя на немалую стоимость, Михалыч использовал это устройство на мне. Если судить по словам встреченных мной на станции людей, жизнь примата вообще ничего не стоила, и с моим телом могли сделать все что угодно.

Оставалось надеяться, что моральные нормы и устои галактического общества не сильно отличаются от земных, и некое подобие заповедей имеет место быть. По крайней мере явного воровства и лжи среди жителей комплекса я не заметил.

Пока я предавался размышлениям, скаф внутри которого находилось мое тело вышел в открытый космос. Я заметил, что покинул шлюзовую камеру только потому, что экран отражавший пространство стал черным. Почти абсолютная тьма окружала меня, оглянуться на станцию оставшуюся за спиной я не мог, а видимый обзор составлял не более 150 градусов по горизонтали и от силы 120 по вертикали.

Напрягая зрение, я смог уловить неясные контуры выделяющиеся на фоне темноты абсолютной темнотой. Каким образом происходит ориентирование в пространстве, управление и передвижение между объектами, контроль за параметрами скафандра, это и многое другое оказалось мне неизвестным и оттого чувство собственной беспомощности резануло по нервам вводя в состояние паники.

— Не дергайся, — в полной тишине голос прозвучал как гром среди ясного неба.

От неожиданности я даже присел, вернее попытался присесть, но теплая студенистая масса обволакивающая меня изнутри скафандра проявила упругость и удержала в прежнем положении. Раздавшийся после моих конвульсий смех позволил идентифицировать говорившего, это был Сергей, его каркающий смех было трудно спутать с чем либо еще.

— Я вижу всю твою телеметрию, так что не вздумай наложить в штаны, отмывать костюм будешь сам! — он продолжал смеяться, но я уже взял себя в руки.

— Мне ничего не видно, экран темный, — пожаловался я.

— А ты что хотел? Ближайшее светило находиться в сотне парсеков от этой дыры, так что солнечный денек наступит не скоро, — веселье перло из Сергея: — Ладно, помни мою доброту, сейчас появиться тактическая информация, она будет выводиться на визир твоего шлема в фоновом режиме, просто смотри что я делаю и даже не пытайся напрячь свой мозг, понять, что к чему тебе не дано!

Темноту раскрасили цветные линии, окружности, прямоугольники. Они то появлялись то пропадали, постоянно меняющиеся цифры в различных частях визира раздергивали внимание. Информации было очень много.

Сбоку показался скафандр Сергея, впрочем тут же ушедший куда-то вверх, после этого я услышал металлический стук в районе шлема и картинка начала вращаться перед глазами с бешенной скоростью.

— К нам приехал цирк, Примат в космосе, спешите видеть! Лучший акробат галактики! — нездоровый юмор продолжал фонтанировать в наушниках.

«— Пнул меня гад», — сообразил я о том что случилось.

Силы тяжести не действовали на мое тело, так что от вращения появилось только сила инерции слегка давившая на внутренние органы, закрыв глаза я почувствовал себя вполне комфортно.

Не имея возможности активно мешать развлекаться Сергею, я обратился к скафандру: «громкость динамиков уменьшить», «принято», «тише», «тише», «тише», «тише», звук достиг ненавязчивого уровня и я скомандовал «хватит», «новый уровень голосового сопровождения установлен».

Управление мыслеречью мне нравилось все больше и больше, никакого недопонимания не могло возникнуть между техникой и оператором по определению.

— Ты там сомлел что ли? — Сергей озаботился моим состоянием: — не бзди, сейчас закрепимся на платформе и двинем.

Я открыл глаза как только почувствовал, что вращение прекратилось. Мой скаф двигался к одному из объектов, взятого в целеуказание зеленым контуром, приглядевшись внимательнее к цифрам бегущим на убывание в нижнем углу, сообразил, что это оставшаяся дистанция. Чернеющий на фоне звездного неба предмет увеличивался на глазах вместе с зеленым контуром, закрыв собой через какое-то время весь обзор.

Почти десять минут ничего не происходило, я сидел в полной темноте и только изредка пробегавшие дополнительные строчки по экрану говорили о том, что что-то происходит и не стоит паниковать. Вдруг скафандр изогнулся, скособочив меня внутри, в районе спины раздался клацающий звук, а последовавшая за этим вибрация вызвала зловеще ощущение.

Платформа начала движение и вышла из тени жилой станции в которой мы находились все это время. Паника стоявшая на пороге активации отступила.

Положение тела внутри скафа напомнило мне поездку в кресле трактора, у школьного приятеля отец работал на строительной технике и мы частенько забирались в высоченную кабину испытывая дикий восторг от вытряхивающей внутренности тряски и покачивания из стороны в сторону при езде в стеклянном скворечнике.

Картинка окружающего меня пространства заиграла новыми красками. Мое настроение резко рвануло к верху, не желая оставаться в предынфарктном состоянии. Графическая информация сильно мешала рассмотреть детали, так что я не нашел ничего лучше, чем обратиться с просьбой к Сергею.

— А можно убрать с экрана тактические данные? — попросил я: — Хотелось бы взглянуть своими глазами на все вокруг в свете звезд.

— Ты не на круизном лайнере, чтобы получать удовольствие, — разозлился он: — сиди в своей банке и не отвлекай меня!

Очевидно мое спокойное отношение к издевательствам разочаровало мужчину и теперь он был двукратно зол, не получив удовлетворения.

«— Прям мальчиш-плохиш какой-то», — хмыкнул я, поведение персонала свалки скорее было похоже на поступки старшеклассников в школе, а не на людей, разменявших пятый десяток лет.

«— Интересно какова средняя продолжительность жизни в галактике и на что похожи остальные формы разумной жизни, — мои размышления приняли новое направление: — не может же быть, что во всей вселенной не нашлось ни одного зеленого человечка».

Очевидно я слишком громко фыркнул от развеселившей меня мысли, микрофоны исправно передали звук в скафандр Сергея, что по всей видимости окончательно вывело его из себя. Ничем другим последовавшие пятнадцать минут ругани в мой адрес с перечислением небесных кар, которые обрушатся на меня если я не заткнусь, объяснить было сложно.

Прислушиваясь в пол уха к трехэтажным оборотам, стал замечать, что фразы мне смутно знакомы, примерно также выражались друзья моего отца и другие достойные представители рабочего класса, когда обрисовывали свое отношение к государству и руководящим нашей страной политическим деятелям.

«— Такого не может быть, — я пришел к однозначному выводу и продолжил пришедшую мысль: — или все происходящее вокруг меня сон и я скоро проснусь или непонятный прибор на моей шее каким-то образом подбирает ассоциации из моей памяти и использует при переводе»

Задумавшись о зондирующих мозг технологиях, которые позволяли осуществлять подобное действие, в очередной раз ощутил пропасть разделявшую мой родной мир и то место, куда я попал.

— Ты там что притих? — Сергею не давала покоя моя пассивность: — нам лететь еще минут десять, можешь поглазеть пока.

Тактическая информация в которой я ничего не понимал исчезла с моего визира. Без цветных линий, геометрических фигур и постоянно меняющихся цифр, окружающее пространство приобрело глубину и объем.

В видимом секторе космоса мимо платформы проплывали глыбы мусора, преобразившиеся в свете от далеких звезд. То тут то там мои глаза начали различать светлые вкрапления, выдавая неоднородность масс. Еще через некоторое время глаза адаптировались окончательно и я стал воспринимать рельеф объектов. Силуэтов космических кораблей как я ни старался, увидеть мне так и не удалось, вокруг болтался лишь непонятный мусор.

— Приготовься, сейчас пришвартуемся, — нарочито заботливый голос заставил встрепенуться.

Ждать заботы от Сергея не приходилось, интуиция говорила, что здесь подвох. Усиленная работа мозга не дала никаких подсказок, платформа на которой мы передвигались тем временем подошла вплотную к очередной бесформенной массе.

Стыковка прошла грубо, меня швырнуло вперед и если бы не крепления, удерживающие мой скафандр на спине, я бы вылетел вперед головой. От резкого толчка моя голова мотнулась и я непроизвольно смежил глаза. Мгновением позже ярчайший свет залил все вокруг. Едва смеженные ресницы я сжал еще больше, в безнадежной попытке уберечь глаза от ослепления.

— Ты как там себя чувствуешь примат? — не преминул съязвить Сергей: — Не вздумай прогонять солнечных зайчиков, они здесь редкость!

Чем дольше я общался с невольным напарником, тем большие тараканы вылезали в его поведении. Стараясь не подавать вида, я дождался пока пробивающийся сквозь веки свет не станет терпимым. Предвидеть очередную подлянку я мог и сам, надо было лишь подумать о том, как в такой темноте можно работать. Несмотря на очевидную пропасть в технологическом развитии люди остались людьми и органы зрения по прежнему требовали света для нормального функционирования.

Спустя пять минут я уже разглядывал новые детали ландшафта, освещенные мощными софитами платформы, куски мусора уже не казались такими монолитными. Приглядевшись, разглядел искрящуюся субстанцию, разнообразный мусор был спаян непонятными кристаллами.

«— Это же вода!» — дошло до меня.

Осознать то, что вокруг меня вакуум с температурой -273 градуса по Цельсию и даже газы замерзают превращаясь в твердое вещество, было очень некомфортно. Скафандр тут же показался очень ненадежной защитой, захотелось оказаться в жилом блоке за толстыми стенами, а еще лучше дома, на Земле.

Впрочем впасть в прострацию или панику мне не дал Сергей, начав управлять мом скафом он комментировал свои действия, а я получал по мыслеречи подтверждение или опровержение его слов от интерфейса скафандра. Зачем понадобилось обманывать или не договаривать некоторые моменты я не понимал и оставил разборки с этим на будущее, до тех пор пока не начну представлять из себя в окружающем мире хоть что-нибудь.

— Я давно уже этот блок присмотрел, только рук не хватало чтобы выдернуть его отсюда, — начав работать, Сергей превратился в нормального человека, по крайней мере в лексике: — Судя по спектру излучения в этом куске не менее 8 % металла!

Использовав мой скафандр как домкрат, напарник суетился между блоком и платформой. Крепежные ленты протягивались под приподнятый край а затем возвращались назад к лебедке. Через какое-то время меня передвинули, и мой скаф придерживал другой край, пока процесс крепления не повторился.

— Ну все, — в моем шлемофоне раздался голос Сергея, с вернувшимися издевательскими нотками: — Я отволоку эту хреновину в приемник переработки, а ты подожди меня здесь.

— А вас долго не будет? — забеспокоился я.

— Не дрейфь, скоро вернусь, — обнадежил он: — почитай вот пока.

Скафандр сообщил по мыслеречи, что происходит получение пакета данных. Спустя пару секунд на поверхности визира раскрылся текст. Пробежав по оглавлению глазами, осознал, что передо мной краткая инструкция по правилам техники безопасности на объекте «свалка», а также короткая справка по основам эксплуатации скафандра РТ-56. На мою запоздалую благодарность никто не ответил, толи было слишком далеко до удаляющейся платформы и сигнал связи не дошел, толи Сергей не счел нужным со мной разговаривать.

Пока отсутствовал Сергей, я прочитал всю предоставленную информацию. Трудности понимания начались с первых страниц, чудесный переводчик ковлар, так лихо справлявшийся с поиском аллегорий в родном для меня фольклоре, оказался бесполезен столкнувшись с техническими терминами.

Причина сбоя была очевидна, в моем мировоззрении отсутствовали базовые понятия физики большинства процессов, на которых основывались космические технологии. Но несмотря на сложности, я получил общее представление о месте своего пребывания и об основном предназначении надетого на меня костюма.

Выпирающий вперед живот был основным элементом, на котором строилась вся функциональность конструкции данной модели. В округлой полости должен был находиться гравиокомпенсатор, позволяющий оператору скафандра работать в гравитационных полях и не быть раздавленным чудовищными давлениями.

Процесс образования космических свалок тоже был необычным. Мусор собирался около каждой планеты в звездной системе и транспортировался оттуда сквозь гипер пространство. Разогнав крупный объект при помощи гравиолуча до околосветовых скоростей, пространство перед несущейся вперед массой прокалывалось беспилотником, совершавшего прыжок по заданным координатам. Следовавший по пятам транспортируемый груз затягивался в образовавшийся портал и оказывался через какое-то время в точке назначения.

Прибывший на место объект ловили гравиолучом, с тем чтобы погасить инерционную скорость и придать массе состояние покоя. Подобным образом транспортировался не только обыкновенный мусор, запускаемый в утилизационные области космоса, но и имеющие ценность вещи.

В аварийных случаях предполагалось вмешательство оператора, который мог без риска для своего здоровья войти в поле действия гравиолуча и произвести необходимые действия с ценным грузом. При работе на свалке, подобной необходимости не возникало, так как вбрасываемый через гиперпространство мусор сталкивался с существующим в точке прибытия другим мусором и тем самым гасил свою инерцию. Чем больше была свалка, тем большие объемы допускались к транспортировке.

Судя по всему, мой скафандр РТ-56 использовался в самом начале образования области скопления отходов. К текущему времени занимаемая площадь объекта приближалась к одной световой единице, что в Земных измерениях приравнивалось к расстоянию от Юпитера до Солнца. Количества мусора было столько, что какой бы объем не получал сюда билет, спустя какое-то время он приходил в состояние покоя, погасив свою кинетическую энергию, словно камень брошенный в болото, передавая ее оказавшимся на пути объектам.

Осознав размеры территории, в которой я оказался, чувство страха вернулось с новой силой. Неожиданно остро я понял, что если Сергей не вернется за мной, то найти самостоятельно жилую станцию в этом хаосе мусорных полей для меня не представляется возможным.

«— Прежде всего надо научиться ориентироваться в пространстве и понять принципы передвижения в скафандре, — обозначил я для себя первоочередные цели: — а так же узнать каковы ресурсы одетого на меня костюма по поддержанию моей жизнедеятельности в открытом космосе»

«Базовый курс обучения эксплуатации скафандром недоступен, гравиокомпенсатор не обнаружен, произведите переукомплектацию оборудования…»

Мои желания по обучению были восприняты по мыслеречи скафом на полном серьезе и посыпавшиеся инструкции затопили мой мозг. Кое как утихомирив расшумевшийся костюм, определил для себя и вторичные задачи, надо было выяснить все об устройстве скафандра и о том, что нужно для установки недостающих частей, а главное где их взять.

Вернувшийся Сергей не дал мне заскучать, продолжив по доброму шутить надо мной. Работа продвигалась неспешно и была однообразна, запертый в скафандре и не имеющий возможности хоть как-то влиять на ситуацию, я постарался поспать, тем более что апатия потихоньку перешла в усталость и я отрубился.

В чувство меня привел удар в бок, открыв глаза я обнаружил себя в раскрытом скафандре, который уже был припаркован к стенду в раздевалке. Сергей ехидно улыбался, потирая ушибленную руку, дотянуться до меня сквозь раскрытый скаф без последствий у него не получилось.

— Очнулся примат? — осклабился он: — Я уж думал ты окочурился совсем, слабовато у тебя тело, и 14 часов в пустоте провести не можешь!

— Угробишь мальца опять один будешь вошкаться, — Георг, копавшийся в своем скафе неподалеку прокомментировал отношение Сергея к моему телу: — Если хочешь работать на равных с остальными бригадами, то не жмись на расходники, сам небось на двойной дозе допинга сидел.

— Тебе то что?! — тут же окрысился мой наставник.

— Да ничего, — отвернулся Георг: — сдохнет парень вот и все.

Наблюдая за лицом Сергея, я никак не мог понять на что он злиться больше, на то что его упрекнули в использовании какого-то допинга или из-за того что лезут с советами по обращению с моим телом.

Как я и предполагал раньше, мое мнение вообще никого не интересовало. Бросив сквозь зубы нечто, что даже присосавшийся ко мне ковлар не смог перевести, Сергей резко покинул раздевалку.

— Читать умеешь? — обернувшись на шум закрывающейся двери, Георг перевел свое внимание на меня.

— Да, но многие термины непонятны, — честно сказал я.

— На вот, — протянув мне пластинку, сказал он: — вставь в мемо-блок скафа и изучи.

— А что здесь? — вертя в ладони маленькую полоску пластика спросил я.

— Инструкция для чайников, — ухмыльнулся он и добавил: — Или ты думаешь, что за твоей скорлупой будет ухаживать кто-то еще?

Оценив мое мнущееся перед раскрытым скафандром тело, Георг отобрал у меня выданную пластинку и ловким движением вогнал ее куда-то в недра костюма. Я не стал торопиться залезать в скаф, а протянув руку постарался достать пластину назад, а потом вставить ее на место. Когда у меня все получилось, я обернулся к наблюдавшему за мной Георгу и получил одобрительный кивок на мои действия.

«— А жизнь то налаживается», — поспешил я себя поздравить.

Для чтения инструкции закрываться в скафандре оказалось не нужно, в раскрытом состоянии внутренняя поверхность визира отображала выведенный текст и я сверяясь со списком стал производить профилактику.

Выспавшееся тело было отдохнувшим, так что ушедшие давно спать остальные жители блока не мешали мне методом проб и ошибок постигать процесс. Когда я закончил, на часах было уже начало четвертого. В тридцатичасовых сутках субъективного времени станции оставалось еще шесть часов на сон до того момента, когда надо будет вставать и идти на завтрак.

Провозившись с железкой более восьми часов, я чувствовал удовлетворение от проделанной работы. Еще дома, когда я учился в техникуме и подрабатывал в ремонтных мастерских, подобное чувство накатывало меня, вселяя энтузиазм и желание сделать что-нибудь еще. На фоне остальных ребят, которые только скулили и жаловались на осточертевшую работу, я чувствовал себя белой вороной и невольно стремился работать в одиночестве.

На этой космической станции, куда я попал против своей воли, надеяться на помощь со стороны не приходилось. Но эта ситуация как нельзя лучше подходила к моему характеру, никто не звал пойти перекурить каждые четверть часа, никто не зудел над ухом что надо побыстрее сворачиваться а доделать можно завтра и никто не жаловался на жизнь, разглагольствуя о том, какие времена были раньше и кто виноват в том, что все изменилась.

Дойдя до своей каюты, я завалился в одежде на койку и заснул в отличном настроении.

Как и у обычных людей на моей планете, жители с других планет и космические бродяги не отличались любовью к порядку. Своеобразная карта памяти содержала в себе помимо инструкции по эксплуатации и ежедневному уходу за скафандрами так же море другой инфы.

Следующим утром Георг потребовал свою флешку назад, но выслушав мой лепет о том, что я не запомнил и половины действий по ежедневной профилактике, он махнул на меня рукой, пригрозив отобрать ее через неделю.

Став обладателем бесценного для меня источника информации, я вчитывался в техническую документацию, пока Сергей управлял моим скафандром. Каждый день, по двадцать часов в сутки, мы находились в открытом космосе. Мое тело легче стало переносить столь длительное пребывание в невесомости за счет выдаваемых таблеток.

Наставник все же прислушался к словам Георга и расщедрился на так называемый допинг. Правда это были таблетки немного отличавшиеся от того, что принимали все остальные работники.

— Ничего, нагрузок на нервную систему все равно нет, так что и такие сойдут, — отмахнулся Сергей от Михалыча.

— Может поумнеет заодно! — пошутил Витас, и все сидевшие за столом во время завтрака засмеялись в полный голос.

У меня особого выбора не было, так что проглотив выданный фиолетовый шарик, я положил блистер с оставшимися таблетками в карман.

— Не переживай, — оставшись вдвоем в столовой, Михалыч решил меня успокоить: — Эти таблетки разработаны для повышения мозговой активности у навигаторов, а все необходимое для тела в невесомости содержат любые типы стимуляторов.

— А какие таблетки у остальных? — спросил я, вынимая из вакуум клинера чистую посуду, моя новая обязанность по очистке грязной посуды после приема пищи была интегрирована в мою жизнь участливым дедушкой с общего одобрения коллектива.

— Те что повышают скорость реакции конечно, — как само собой разумеющееся без дополнительных разъяснений ответил он.

Высказывать свое мнение о том, что для меня преимущество повышенной скорости у синопсных связей нервных окончаний над активной работой головного мозга совсем не очевидно, я воздержался. На текущий момент фиолетовые шарики имели для меня больший приоритет, так как я собирался изучить все, до чего смогу дотянуться. Мой мозг работал по усвоению информации на двести процентов, и если бы я так учился на Земле, то смог бы наверное поступить в ГИМО, хоть и не был уверен, что для зачисления в столичный институт основным критерием является наличие знаний в голове абитуриента.

Незнакомых терминов попадалось в тексте все меньше и меньше, мое мировоззрение подстраивалось под открывающиеся горизонты. И чем дольше я изучал техническую литературу, тем в большее недоумение приходил. Порой абсолютно идентичные процессы описывались абсолютно разными способами и базировались на чуть ли не противоположных постулатах. Как такое может быть я не понимал, и решил для начала поговорить с Михалычем.

— Чудно у вас здесь, — как можно нейтральнее начал я, выбрав для разговора по душам один из вечеров в столовой.

Народ сегодня рано разошелся и дед сидел в одиночестве за столом.

— Ты это о чем? — он вынырнул из своих размышлений.

— Еда эта, — указав пальцем на остатки пищи прилипшие к дну тарелки, сказал я с глупым видом на лице: — сколько бы не лежала, никогда не подсыхает, неужели влага из нее не испаряется? Как такое может быть?

За время работы посудомойщиком, я не мог не обратить внимания на некоторые странности, иногда мы задерживались с Сергеем в пустоте на несколько часов, и вернувшись заставали в столовой лишь гору грязной посуды. Не зависимо от того, сколько времени прошло, каша геркулес всегда была одинаково вязкой и липкой.

— Ты все еще цепляешься за свой мирок, — получив в моем вопросе возможность порассуждать, Михалыч начал просвещать меня в своем виденье мироздания.

С его слов выходило, что физические законы зависели от части галактики, в которой происходит тот или иной процесс. Что было нормально для одних, то могло оказаться абсолютным бредом и абсурдом для других. Но как бы то не было, рано или поздно любая технология выходила в космос и там сталкивалась с другой технологией.

Пустота, как называли вакуум между собой люди, уравнивала шансы на существование для самых разных законов природы. Космические корабли разнополярных технологий могли лететь рядом друг с другом в одном и том же пространстве и времени, при этом все оборудование продолжало функционировать.

Но стоило установить на корабль одной концессии оборудование другого порядка, как происходила поломка, вплоть до аннигиляции всего судна. Таким образом сохранялось вселенское равновесие, и никто не мог создать супер оружие или супер технологии, на которые не нашлось бы противодействия.

— Ты реально думаешь, что в этой еде есть вода? — под конец своего монолога скептически заявил он: — Лично я сильно сомневаюсь, что в этой части галактики она настолько дешевая, что в брикеты сублимированной пищи входит хоть грамм этого вещества.

Услышанное от старого деда многое расставляло на свои места. Я и раньше замечал, что вся техника была промаркирована странными символами, и только сейчас до меня дошел смысл этих аббревиатур, а так же схемы совместимости некоторых из них.

— Думаешь я от доброты душевной тебе ковлара повесил? — Михалыч продолжал разглагольствовать, не замечая, что я уже его не слушаю: — Найти придурка, согласившегося бы примерить на себя это вампирское исчадье надо еще поискать, стоит симбионту прижиться в теле, как ни один имплантант больше не приживется в организме неудачника.

— Что? — не поверил я своим ушам.

— Цена этому коробку здесь от силы пару кредитов, — не заметив моего восклицания, он мечтательно воздел глаза к потолку: — а вот был бы я в Альфа Кортеца, тогда маленький домик и деньги на пару десятилетий безбедной старости, были бы гарантированы.

— Что же вы наделали? — слезы обиды проступили на глаза, я стоял перед дедом, не зная на что решиться, толи броситься на него с кулаками, толи бежать в лазарет и попробовать оторвать присосавшееся устройство к моей яремной шее.

— У тебя есть деньги на имплантант? — удивился Михалыч, наконец то заметив как меня трясло от его слов: — Или может быть ты родился на одном из миров конфедерации?

— Нет, но… — замялся я.

— Конечно нет! — оборвал меня он: — И лучшее, что могло с тобой случиться уже произошло! Вместо того, чтобы оставаться бессловесной обезьяной ты имеешь возможность выходить в космос и пользоваться технологиями, до которых в твоем первобытном мире еще даже фантасты не додумались! Очнись парень! Тебе улыбнулась Фортуна! Если бы я не был так стар и не потерял надежду продать ковлар залетному торговцу, то будь уверен, ты даже не узнал бы о том, что вообще существуют лингвистические симбионты!

Я почувствовал в ногах слабость от нахлынувших новостей и присел на стул. Дед сидел через столешницу от меня и неприязненно смотрел на мои слюнявые поллюции.

— Ты кстати почему еще не снял его? — протянув руку и отдернув ворот комбинезона, Михалыч с удивлением потыкал пальцем в коробок: — Эта хрень на третий день должна была отвалиться, видать бракованный был.

С этими словами он встал из-за стола и покинул помещение, оставив меня в полном раздрае чувств. Я рассчитывал на информативный разговор, но свалившееся касалось непосредственно меня и было слишком пугающим. Лучшим средством от стрессов был сон и я волоча ноги отправился в свою каюту, забытье оставалось единственным доступным для меня лекарством.

Ковлар отвалился сам лишь месяц спустя, это произошло буднично и я обнаружил это только к вечеру, когда вернулся в каюту с намереньем лечь поспать после очередного рабочего дня в качестве пассажира. Откинув синтетическую материю, выполнявшую роль одеяла, я увидел коробок сиротливо лежавший на простыне. Взяв его в руки, я повертел пустотелый кокон и положил в ящик тумбочки. Личных вещей у меня не было и коробок стал первым из первых. Кончики пальцев пробежали по шее, но обнаружили лишь легкую шероховатость. В мутном зеркале удалось рассмотреть покраснение кожного покрова. Больше никаких изменений не произошло и я вскоре забыл об этом, тем более что с каждым днем я узнавал все больше и больше информации, позволявшей вникать в происходящее вокруг.

Сергей время от времени сдавал меня в аренду другим бригадам, когда не нуждался в моей помощи. Георг и Витос чаще всего заставляли меня заниматься приборкой на складских помещениях, а Томас с Лукой брали с собой в космос, используя как оператора в перерабатывающем цеху. Все, что я делал, так это также сидел в скафандре, когда то один, то второй используя удаленный гостевой доступ к моей системе фиксировали крупногабаритные объекты в плазменных печах.

Складских помещений в жилом комплексе насчитывалось целых пять штук, самый крупный и самый запущенный был новым объектом моей работы.

— Думаю тебе пару лет придется здесь ковыряться, чтобы привести все в порядок, — отпустил шпильку Витос, впустив меня в огромный ангар.

— Освещения здесь нет, так что придется поработать впотьмах, — поддержал его Георг и оба заржали.

— Может мой скаф сюда привести? — предложил я: — поставите его у входа, в комплектации костюма остался фонарь, я смог бы им светить в разные стороны.

Молчаливо выслушав их мнение о том, что принимаемые мной таблетки пошли явно на пользу, дождался пока временные работодатели перегнали скаф на склад. Управлять скафандром меня учить не хотели, но возвращать его самим вечером назад в раздевалку к стенду мужчинам было лень.

— Ладно, — сказал Георг, устав от моего нытья и соблазнившись перспективой не тратить больше свое время на возню со мной: — смотри сюда, если с первого раза не запомнишь, то это только твои проблемы, больше помогать не будем.

Управление казалось не сложнее компьютерной игры от третьего лица, с той лишь разницей, что использовались все пальцы и ладонь правой руки. Цельнометаллическая сенсорная перчатка одевалась на ладонь и считывала движение пальцев руки и ее положение в пространстве.

— Освоишь управление, потом и в космосе своим скафом сможешь управлять, — сказал Витос, и они опять засмеялись.

Вся разница управления в космосе и на станции была в том, что ориентация ладони, которая отвечала за положение горизонта здесь не работала, а так же сигнал от мизинца не функционировал, регулировать скорость вращения в замкнутом пространстве не было необходимости.

Дождавшись пока оба уйдут, я попробовал повторить показанные движения. Теория управления одной рукой попадалась на флешке Георга и я уже изучал ее, запомнив действия. Теория оказалась далека от практики, так же как просмотр порно фильма от секса с живым партнером. В первый день я потратил на приборку не более пары часов, остальное время приноравливался к управлению.

Через какое-то время я понял в чем дело. Настройки в виртуальной оболочке установленные Сергеем я не трогал. А использовать жесты для чужой руки оказалось очень сложным, моя моторика сильно отличалась и простое управление превратилось в пытку. Мысленные команды для перемещения в пространстве скаф не воспринимал и после четверти часа работы пальцы правой руки буквально ломило от боли.

Выходов в пустоту, когда требовалась моя помощь за в последнюю неделю было мало, Сергей справлялся сам разочаровавшись во мне, как в напарнике. Я все чаще был предоставлен самому себе, проводя время на захламлённом складе в сортировке и каталогизации хранящегося там лома от запчастей и инструментов.

«— О!» — не поверил я своим глазам, отодвинув в сторону металлизированную сетку с одного из стеллажей.

Время от времени на складе попадались различные детали, имеющие внешнее сходство с привычными для меня вещами с родной планеты. Показавший свой округлый бок предмет напомнил мяч, пятигранники покрывавшие его поверхность были один в один с футбольным инвентарем.

Попробовав вытащить его руками из под наваленного сверху хлама, я не смог сдвинуть шар с места даже на микрон.

«— Тяжелый зараза», — ни капли не расстроившись, я подогнал скаф поближе и манипулируя руками, обхватил предмет. Запущенная программа распознавания, подгруженная мной в память скафандра, выдала ошеломляющий результат.

«Гравиокомпенсатор КИЧ-1000, износ 98 %».

Я зачарованно взирал на оказавшееся у меня в руках сокровище. Тысячи мыслей вихрем просвистели в моей голове. За долгие вечера, проведенные в уединении своей каюты, я обдумывал свое положение и строил сотни схем по собственному спасению из сложившейся ситуации. Меня очень многое не устраивало в сложившейся обстановке, и в отличие от окружавших меня людей я искал реальный способ вырваться от сюда.

Одним из наиболее вероятностных сценариев собственного освобождения было зарабатывание достаточного количества кредитов. Вся проблема заключалась в том, что я был лишен возможности самостоятельно искать на просторах свалки какие-либо вещи, пригодные для последующей перепродажи изредка залетавшим к нам торговцам.

Мой скафандр не имел оборудования для ориентации в пространстве, сканирования и анализа масс мусора, а так же какого-либо инструмента для работы на месте с материалом. На складе попадалось довольно много различных блоков, но все они были бесполезны для моего скафа, так как его работа была основана на абсолютно другом принципе взаимодействия с окружающим пространством.

Основным узлом, своеобразным сердцем скафандра РТ-56 был гравиокомпенсатор, без него все остальное теряло свой смысл. Если бы я смог найти и установить в скаф недостающую деталь, то моя скорлупа из бесполезного куска железа становилась вполне приличным инструментом для работы в космосе.

Я посвятил очень много времени изучению принципа работы этого устройства, а так же всех возможных модификаций, в надежде на то, что улыбнется удача, и сегодня это произошло.

Как ни странно, но независимо от модели гравиокомпенсатора, размер устройства, способного поглотить чудовищные перегрузки в космосе, оставалось всегда одинаковым. И малые яхты, и грузовые транспортники, и даже военные линкоры, все космические корабли несли в своей утробе одинаковые «футбольные мячи». Отличие было лишь в радиусе действия компенсатора перегрузок, отсчитываемого от места установки шара. В зоне действия компенсации, как правило располагались жилые помещения а также хрупкие приборы управления кораблем. Одно судно не могло иметь более одного гравиокомпенсатора, что вызывало сильные неудобства при компоновке отсеков и накладывало определенные правила в расчете прочности несущих переборок.

Гравиокомпенсатор, удерживаемый в ладонях моего скафандра, был моделью, предназначенной для торговых судов среднего класса, радиус компенсации у новой сферы был равен 1000 метрам, попавшаяся мне в руки деталь была катастрофически изношена, но тем не менее все еще могла выполнять свои функции. Эти сферы были одноразовыми и не подлежали ремонту, но при этом свою работоспособность утрачивали только при достижении 100 % износа.

Существовал и второй параметр, учитываемый при работе с гравиокомпенсаторами. Чем больший радиус действия был заложен изначально в шар, тем большие нагрузки он мог выдержать. Предмет, на который я смотрел сейчас с восторгом, несмотря на 98 % износа был в состоянии поддерживать сферу в четыре метра диаметром и учитывая микроскопические нагрузки, которые будет получать мой скафандр при работе в районе свалки, имел срок жизнедеятельности устремленный к бесконечности.

Раскрыв скафандр, я залез внутрь.

«Желаете установить гравиокомпенсатор», «начинаю установку оборудования», «тестирование подключения завершено», «доступны функции:…», «активация».

В эйфории от свалившейся удачи я соглашался на все, что мне предлагала система по мыслеречи. Неожиданно пол ушел из под ног и я потерял ориентацию в пространстве. Несколько ударов в шлем, плечо и спину ошеломили меня. Запаниковав и не понимая, что происходит, я выключил скафандр, отдав соответствующий приказ.

Упав на пол с ощутимым грохотом, я пролежал в скрюченной позе какое-то время, приходя в себя. Восстановив по памяти события, обозвал себя кретином и стал соображать, как выкрутиться из сложившегося положения. Планируемая мной тайна по установке гравиокомпенсатора утрачивала шанс на успех, если мне не удастся встать.

Основной причиной случившегося происшествия был активировавшийся гравиокомпенсатор. Сила тяжести, искусственно поддерживаемая на станции была скомпенсирована и я оказался в невесомости.

Мое резкое рефлекторное движение ладонью с надетой на нее перчаткой управления заставило скаф двигать конечностями, что привело к неконтролируемому движению в замкнутом пространстве. Оставалось надеяться, что я не сильно повредил скафандр как и валяющийся здесь хлам.

Собравшись с силами, я активировал скаф. Ничего не делая, стал оценивать ситуацию. Гравиокомпенсатор опять погасил силу притяжения и я воспарил над полом. Медленно дрейфуя по помещению, я стал удаляться от места падения. Стараясь не двигать телом, особенно правой ладонью, я решал, как мне вернуться к двери выхода со склада.

«Управление в пространстве доступно», «желаете откалибровать мыслекоманды с приводами скафандра?»

Недоступное ранее управление появилось с установкой сердца в костюм. Слегка мандражируя, согласился с предложенным. Микрорывки почти не смещали меня с места, за пять минут скафандр показал мне все, на сто способен.

Движение вокруг трех осей в обе стороны, шесть направлений линейного движения вперед и назад, движение с ускорением и замедлением, комбинирование всего со всем. Когда тест был закончен, я чувствовал легкую тошноту, вестибулярный аппарат не вызывавший до этого никаких нареканий напомнил о своем существовании.

«Физиологические параметры оператора определены, повторного превышения допустимых величин не повторится», по своему отреагировал на мою слабость скафандр.

«— Хорошо если так», — с неудовольствием подумал я.

Проговаривая мысленно куда хочу смещаться, постарался достигнуть входа в помещение. Это удалось сделать без особого труда, но я остался недоволен управлением. Даже по сравнению с перчаткой, мысленные команды занимали намного больше времени, одних «левее», «левее», «тише», «разворот», «правее», было произнесено более сотни. При управлении рукой подобной ерундой заниматься не приходилось.

Вернув скафандр на прежнее место, стал думать, что делать дальше. Система безмолвствовала и мне ничего не осталось, как вылезти из скафа. Оценив нанесенные повреждения окружающему меня хламу как незначительные, я принялся по старинке разгребать завалы. До конца дня ничего нового в голову не пришло и охватившая было меня эйфория прошла, оставив горьковатый привкус разочарования.

За завтраком царило оживление, приходивший обычно одним из первых, сегодня я оказался последним. Народ активно что-то обсуждал сидя за столом почти не притронувшись к еде. Не придав спросонок этому значения и только съев половину порции, я уловил наиболее часто повторяющееся слово торговец.

Навострив уши, принялся есть в три раза медленнее, боясь что меня погонят мыть посуду и я пропущу что-нибудь важное.

— Что притих? — мое внимание к разговорам было замечено наблюдательным Михалычем: — Или тоже думаешь что-нибудь продать из наворованного со склада?!

Дружный смех поддержали все присутствующие.

— Думаю примат на стеклянные бусы будет менять свои вещички! — Георг первым принялся обсмеивать ситуацию.

Из последовавших далее перлов, я вычленил главное. Денег в привычном для меня понимании не существовало, никто не бегал с пачками банкнот в карманах и не хранил их в сейфах. Все расчеты происходили в нематериальной форме, совершая переводы неведомых мне кредитов с кошелька в кошелек. Где брать столь полезную вещь как кошелек, без которой все мои планы по накоплению какой-либо суммы для выкупа становились бессмысленными я не понимал.

— Кошелек, как ты говоришь, является неотъемлемой частью личного идентификатора, получить который ты сможешь только став гражданином какой-либо звездной системы, — выслушав мой сбивчивый вопрос, Георг дал убивающий любые мои надежды ответ.

Стала очевидна беспросветность моего существования, не имея кредитов нельзя было получить гражданство, не имея гражданства невозможно было скопить кредитов.

Натешившись вдоволь над моей кислой рожей, народ разбрелся по каютам, в ожидании подлета торговца. На работу сегодня никто не пошел.

Новое лицо, увиденное мной спустя два месяца жизни на станции, разочаровало. Страдающий ожирением человек пристыковался к шлюзовой камере на шаттле и сейчас находился в столовой, единственном помещении предназначенном и способном вместить больше трех и не вызывать дискомфорта.

С многочисленными складками на коже, покрытыми бисеринами пота и колыхающихся от малейшего движения, торговец вызывал неприязнь. Я наблюдал за тем как происходит общение приютивших меня людей с ищущим выгоду в пустотах космоса человеком и как мог делал для себя выводы.

Судя по поведению работников, они имели богатый опыт общения с подобной публикой и разыграли вначале неплохой спектакль, давая понять прибывшему на станцию, что его опередили и все ценное уже было скуплено другим торговцем, а то что осталось, имеет постоянную цену и может пролежать в ожидании достойного прайса долгие-долгие годы.

Торговец тоже был опытным жуликом и принялся вызнавать что готовы предложить на продажу мусорщики и насколько хорошо они понимают ценность той или иной вещи.

Я сидел как можно тише, пытаясь разобраться в том, что же меня смущает в происходящем на моих глазах диалоге. Наиболее необычным было то, что время от времени торговец обзывал то одного, то другого работника обидными словами, но даже вспыльчивый Сергей молча проглатывал оскорбления, никак не реагируя.

— А это у вас кто? — когда торговля подошла к концу, жирдяй указал на меня своим пальцем-сосиской: — Почему ничего не продает?

— Это примат, — тут же подобрался Сергей: — Если хочешь его купить, то говори со мной!

От подобной наглости я проглотил язык. Узнать, что я действительно вещь, а не просто объект для насмешек, было сокрушительно. Сергей отчаянно набивал цену, а торговец ловко ее сбивал.

— Он даже говорить не умеет! — привел жирдяй очередной довод: — зачем мне бессловесная обезьяна?

— Его лингва не хуже твоего, — Сергей тут же развернулся ко мне и приказал: — Что молчишь? Ну ка скажи что-нибудь!

За последние десять минут и торговец и нашедший меня на свалке работник перешли на повышенные тона, договариваясь о цене. Оба воспринимали накал страстей нормально, это очевидно являлось последствием того, что торги перешли в категорию личного интереса каждого.

— Что-нибудь, — изобразив кретина, я дословно исполнил желание Сергея.

— Хо-хо! — засмеялся жирдяй, поняв мою шутку: — А теперь скажи ПИСЬКА!

— ПИСЬКА! — так же на автомате повторил я.

В наступившей тишине, стало слышно, как кое-где потрескивает металл в обшивке жилой станции. Все присутствующие уставились на меня.

— Цена вырастает в сорок раз, — первым среагировал Георг.

Удивленный Сергей посмотрел на соратника и через пару секунд, словно тоже додумавшись до чего-то, подтвердил: — Да, теперь он стоит четыреста восемьдесят тысяч кредитов!

— Не надо торопиться, — торговец оставался верен себе и не спешил расстаться с деньгами: — Мальчик сказал лишь одно слово на языке Сораллов, это еще ничего не значит.

Я был не меньше остальных ошарашен произошедшими переменами, но это было скорее связано с изменившемся ко мне отношением и увеличении суммы, чем с проявленными лингвистическими способностями. Не слушая кинувшихся наперебой что-то требовать от меня людей, я посекундно стал вспоминать все что предшествовало смене обстановки.

Почти с первых дней проживания на станции я перестал обращать внимание на то, как говорят окружающие меня люди и как говорю я сам. Прилипшая к моей шее коробочка давала возможность общаться с людьми и я воспринял это как данность, не вслушиваясь более в странные гортанные звуки, издаваемые моим горлом.

Только после того, как я вспомнил о существовании ковлара, странности во время беседы получили свое объяснение. На оскорбления торговца никто не реагировал, потому что они были произнесены на языке, которого никто не знал, никто кроме меня.

— Оставьте нас вдвоем, — я наконец то обратил внимание на то, что происходит вокруг: — Дайте мне с ним поговорить, если он действительно знает язык Сораллов, я заплачу за него 300 тысяч!

Прозвучавшая в столовой из уст торговца цифра возымела магический эффект. Все работники исчезли, оставив меня наедине с жирдяем.

— Как тебя зовут? — первое что спросил он меня, пересев поближе.

— Я не помню, — я решил что вариант с амнезией, так часто используемый Земными фантастами в своих произведениях, поможет и мне.

— А как зовут тебя те, кто живет здесь? — продолжил он.

— Чаще приматом, изредка парень, — опустив глаза в пол, я прятал лицо от внимательных глаз собеседника.

— Почему они думают, что ты примат? — удивился он.

— У меня нет гражданства, — сказал я и закатал оба рукава, показывая чистую кожу на запястьях обеих рук.

Искреннее удивление промелькнуло на заплывшем жиром лице. Он внимательно осмотрел со всех сторон мои конечности, прикоснувшись к ним холодными пальцами-сардельками.

Шипящие звуки, вырывавшиеся из моего рта во время разговора вызывали болезненные ощущения в горле. Я побоялся что гримасы, норовившие проскочить на моем лице могли выдать мой маленький секрет и посильнее опустил лицо вниз.

— Ты хорошо воспитан, — неожиданно сказал он и пояснил: — Ни один из выходцев с Соррала не смеет смотреть в глаза Карастумянину.

Задав еще несколько незначительных вопросов, торговец неожиданно стал спрашивать на другом языке, но я легко уловил перемены в произношении и решил отреагировать единственно верным способом, уставившись на него бараньими глазами.

— Ну хорошо, — откинулся назад торговец и о чем то задумался.

Сергей и другие стояли все это время за закрытой дверью. Глянув на нее с опаской, торговец решился на что-то и заторопившись сказал: — Я не могу купить тебя, у меня просто нет таких денег.

Глянув как я поник, он заговорщицки улыбнулся и продолжил: — Но у меня есть вот это!

Движением фокусника он извлек из нагрудного кармана тонкую полоску, отдаленно напоминавшую браслет с узким дисплеем идущим по всей длине устройства.

— Что это? — подспудно догадываясь о том, что держит перед моим лицом торговец, я все же решил уточнить наверняка.

— Это твой билет отсюда, — проговорил он, потешно вздернув брови кверху и выпучив глаза: — Если ты оденешь его на руку, то станешь гражданином звездного созвездия Соралл и ни один грязнорожденный мусорщик не посмеет тебя обидеть.

— А это как? — не понял я.

— Такой браслетик имеет множество функций, — пояснил он: — Начиная от тривиального удостоверения личности разумного существа, заканчивая фиксацией правонарушений в отношении носителя третьими лицами.

Неожиданно дверь в столовую отошла в сторону, впуская всю честную компанию. Торговец сидевший к входу спиной, слитным движением бросил мне на колени браслет и встал с кресла. Я накрыл ладонью полоску, пока широкая задница жирдяя скрывала меня от вернувшихся мусорщиков.

— Думаю времени было более чем достаточно для любой проверки, — взвинченный Сергей буквально подпрыгивал от эмоций, бурливших в его агрессивной натуре.

Остальные сгрудились вокруг, оттесняя меня от торговца. Я воспользовался толкучкой и тоже встал одновременно запихивая руки в карманы комбинезона. Тонкая полоска вместе с ладонью оказалась надежно скрыта от случайного взгляда.

— Ну, язык он действительно знает, — подтвердил коммерсант и ехидно добавил: — но я же его не для разговоров покупаю!

— Что ты хочешь? — очевидно поняв о чем он говорит, Сергей насупился.

— Пускай докажет, что его член достаточно крепок и толст для моей задницы, тогда и совершим сделку, — сложив руки на своем животе, выставил свои условия торгаш.

Георг тут же склонился к уху Сергея и стал что-то усиленно вдалбливать соратнику. Я лишь услышал слово «усиление» и «зависимость», но не придал этому никакого значения, ошарашенной перспективой трахать ЭТО всю дорогу во время перелетов между звезд.

— Мы должны тебя обыскать! — категорично заявил Сергей.

— Не имею никаких возражений, — усмехнулся торговец.

Мы дружной гурьбой дошли до моей каюты. Моего мнения никто не спрашивал, осмотрев зачем-то мои руки, меня втолкнули в помещение. Торговца обыскивали не в пример тщательнее, воспользовавшись подобием сканера.

— Надеюсь вы понимаете, что раньше чем через три часа беспокоить нас не стоит, — пропущенный в мою каюту, торговец сообщил оставшимся в коридоре продолжительность проверки.

Только на лице Михалыча образовалась гримаса отвращения, остальные лишь возбужденно переглянулись и согласно закивали головой.

Дождавшись пока закроется дверь, торговец не спеша осмотрел мою каюту. Голые стены, голый потолок и пол, узкая шконка у стены и тонкое синтетическое одеяло не впечатлили посетителя.

— Думаю за нами наблюдают, — сказал он: — На станциях подобного типа все помещения имеют систему регистрации событий, так что тебе придется играть свою роль, тем более что подаренная тебе вещь стоит денег и ее надо отработать.

— Для начала скажи как активировать браслет, — уперся я: — вдруг это подделка!

— Конечно, — с деланной ленцой, он подошел к кровати и уселся на узкое ложе: — достаточно прижать браслет к коже и подержать неподвижно пару минут.

Присаживаясь на кровать в глазах торговца промелькнуло торжество и я с отвращением подумал, что кое-кому не терпится подставить свое анальное отверстие.

— И что дальше? — я не торопился, выпытывая информацию.

— Это все, — пожал плечами он: — идентификатор врастает в кожу, становясь твоим навечно. Только если отпилишь себе руку, тогда могут возникнуть проблемы, а так, носи на здоровье.

— Обязательно крепить его на запястье? — наконец то достав его из кармана, я рассматривал лежащее на ладони устройство.

Это было полупрозрачное нечто, имеющее внутри себя золотистые прожилки. Экран отливал голубым, играя радужными переливами при изменении угла от падающих лучей освещения. Вес почти не чувствовался, вся обратная сторона была усыпана множеством черненьких точечек.

— Раздевайся давай, — поторопил меня торговец: — не забывай, что за нами наверняка наблюдают.

Я нехотя потянулся к вороту и расстегнул комбинезон плавным движением от шеи до паха. Однозначного решения что делать дальше не было, затягивая развитие событий, я неспешно стал совершать стриптиз, подражая видео роликам из интернета. Сначала жирдяй сидел с недоумением, но по мере увеличения обнаженности моего тела, стал приходить в возбуждённое состояние.

Полоска идентификатора была зажата в моей руке, решив, что будь что будет, я пришлепнул ее себе на левую грудь, напротив сердца.

Продолжая удерживать полоску правой ладонью, левой рукой снял с себя комбинезон. Раскрасневшийся к тому времени торговец, уже елозил по шконке, пытаясь расстегнуть что-то в районе пояса. Наконец-то ему это удалось, и часть ткани, прикрывавшая ранее промежность откинулась в сторону. Свалявшиеся волосы были курчавы и пропитаны потом, крохотный пенис едва выглядывал из-за огромных яиц. Перевалившись набок, он раздвинул откинутой назад рукой ягодицу и прохрипел на своем родном языке: — Ну же, ну!!

Случившееся дальше было очень странным. Словно магнитом меня потянуло к выставившему свой зад извращенцу. Член, висевший все эти месяцы безвольным приложением к мочеиспускательной системе окаменел, явив удивленному мне свои габариты. Акт соития я помнил уже плохо, в памяти отложилось только то, что на шконке мы оставались не долго, свалившись вскоре на пол так и не прервав процесса.

— Вставай, — пнули меня в бок.

Очнувшись, я взирал с пола на жирдяя, стоявшего на ногах. Его одежда уже была приведена в порядок и лицо выражало надменную брезгливость.

— Поднимай свой член с палубы и тащи его за мной, — не дожидаясь моей реакции, он подошел к двери: — Я и так слишком много потерял времени в этом клоповнике, пора лететь туда, где можно заработать действительно хорошие деньги!

Лететь куда бы то ни было с этим уродом я абсолютно не хотел, накатившее на меня сексуальное безумие вселяло страх одним лишь только предположением, что подобное может произойти снова. А судя по словам, сказанными торговцем с момента моего пробуждения, он не сомневался, что я пойду за ним и буду делать все, что он скажет.

— Я остаюсь, — сказал я.

— Что? — безмерное удивление исказившее жирные складки, на краткий миг позволило увидеть, каким этот человек был когда-то.

— Ты еще не заплатил, чтобы забрать его! — Сергей был тут как тут, нарисовавшись в проеме открытой двери.

Последовавшая после этого словесная перепалка осталась за кадром моего внимания. Я пытался понять, что со мной произошло пару часов назад и почему воспоминание о сексе с родной планеты кажутся такими блеклыми и пресными, по сравнению с произошедшим здесь.

«— Может я гей?» — убийственная мысль могла частично объяснить ситуацию.

Оглянувшись на коридор, увидел лишь раскрасневшихся от ругани людей. Торговец осыпал мусорщика бранью, Сергей в свою очередь не оставался в долгу.

«— Странно что еще никто никому в морду не дал», — следующая мысль, после предположения о моей голубизне, была такая же тусклая, как и память о сексе с Мариной из соседнего подъезда.

— Жду тебя в шатле один час! — повернувшись ко мне веско заявил торговец: — если не придёшь, то больше никогда не испытаешь истинного соития с высшей расой!

— Высшей расой?! — заподозрил неладное мой владелец.

Я сидел на холодном полу, ошарашенный прозвучавшей угрозой. Секс конечно был хорош, но не до такой же степени.

— А ну ка! — подлетел ко мне Сергей и дернув за руку заставил подняться.

— Это что?! — обвинительно уткнув пальцем в грудь, его лицо пошло красными пятнами.

Опустив глаза, увидел полоску идентификатора, ушедшую почти на половину толщины под мою кожу. Пока я соображал, что сказать, пальцы Сергея сжались у края ленты в клещи и попытались оторвать мое новое приобретение. Не долго думая я ударил наотмашь кулаком в лицо. Удар вышел как надо, получив боковой свинг в челюсть, мужчина поплыл и с трудом удержался на ногах. Добить его было делом пары ударов, но я этого не сделал, остановленный уведомлением.

«Вы нанесли урон гражданину, при повторном нападении ваша репутация с представителями общегалактического содружества уменьшится на один пункт»

Теперь становилось немного понятней, почему торговец с Сергеем не дошли до рукоприкладства, если неведомая мне репутация падала за нанесение физического урона.

— Заходи, заходи, — Михалыч сиял словно самовар, приветливо махнув мне рукой.

Я переступил порог столовой и присел за стол, выбрав место с краю, по диагонали от деда.

— Дайка посмотреть, — не чинясь возрастом, он дотянулся до меня рукой через стол и отодвинул край ворота.

— Сораллов айди, — идентифицировали мое украшение.

— Михалыч? — я впервые обратился к собеседнику по имени и он внимательно посмотрел на меня.

— Михалыч, ты можешь мне объяснить, что произошло? — прошедшая ночь так и не внесла ясности.

Торговец улетел, а Сергей получивший по морде и взбешенный сорвавшейся сделкой меня избегал. Остальные также отмалчивались.

— А что произошло? — жмурясь от удовольствия, дед ловил кайф.

— Ну деда, — растерялся я, не зная, как объяснить.

Поиздевавшись для приличия еще минут десять, Михалыч рассказал свое виденье ситуации.

Как я уже успел выяснить технологии из разных концов бесконечной вселенной работали в космосе, не смотря на соседство с другими технологиями, построенных на других законах. Интеграция одной технологии в другую чаще всего заканчивалась ничем, оборудование просто переставало функционировать. Не редкими были случаи, когда основанные на противоположных силах природы объекты аннигилировали, уничтожая все вокруг. Но был и третий вариант развития событий, когда технологии усиливали друг друга.

Наиболее ярким примером такого усиления была история, случившаяся со звездной системой Соралл. Прилетевшие торговцы с Карастума погостили на одной из планет и улетели, прихватив с собой несколько особей, с которыми вступали в половой контакт. Соралльцы отказывались оставаться на родной планете, бросая все и следуя за соблазнившими их торговцами.

Последующее исследования, которые провели Карастумяне с привезенными Соралльцами выявили факт, что биологические технологии, на которых был основан принцип изготовления имплантантов Соралла входил в резонанс с технологиями Карастума и усиливал сексуальный эффект, вводя обоих партнеров в апогей блаженства. В отличие от Карастумян, которые легко отходили от последствий соития, Соралльцы становились зависимыми он партнера и выполняли беспрекословно все приказы, вплоть до самопожертвования.

Разработав план захвата звездной системы Соралл, Карастум осуществили задуманное в течении двух десятков лет. Неизбежные очаги сопротивления, возникшие в конце экспансии, были задавлены добровольцами из рядов Соралльцев, пошедшие против своих отцов и братьев во имя «высшей расы», как требовали теперь себя называть Карастумцы.

— Теперь днем с огнем не найдешь чистого Соралльца, — хохотнул в конце своего рассказа Михалыч: — Испытавшего блаженство с «высшим» заставить заниматься сексом с себе подобным можно только из под палки. Так что рано или поздно все Соралльцы вымрут, оставив коварных Карастумцев с носом.

— Но почему я так сильно реагировал на секс, если я не Сораллец? — не унимался я.

— Технологии взаимодействуют между собой, так что усиление никуда не делось, — пояснил он: — а психологическая привязка скорее всего завязана на генофонд, вот тебя это и не коснулось.

Поговорив еще немного, мы разошлись по своим местам. Михалыч куда-то в цех по переработке металла, а я на склад.

Стоило мне войти в помещение, как потух свет.

«Внимание, на вашем счете недостаточно кредитов для оплаты освещения», «внимание, на вашем счете недостаточно кредитов для оплаты воздуха», «Внимание, воздух выделяется в кредит под ставку 0.01 % в день», «Внимание, на ваше имя выставлен счет за питание, отопление, освещение за 62 дня пребывания на станции, предоставлен кредит под ставку 0.03 %», «Внимание, в случае не уплаты, ваша жизнедеятельность будет прервана, биологическая масса тела пойдет в счет уплаты долга», «Оставшееся время до превышения лимита кредитования три дня»

Кое-как справившись с удивлением, я рассудил, что это и есть мои гражданские обязанности. В свете подобных новостей, стали более понятны разговоры остальных жителей станции, о том, что я иждивенец и сижу у них на шее.

«— Если они все платили системе за мое существование здесь, то не удивительно, что со мной так обращались», — копившаяся ранее на всех проживавших на станции злость пропала, уступив место растерянности.

Безликие фразы, всплывающие в моем мозгу меня совсем не устраивали, надо было понять, как общаться с новообретенным идентификатором, то что у него есть подобие меню я почти не сомневался. На мысленные призывы ничего не происходило, визуально прочитать хоть что-нибудь на экране прикрепленном на моей груди я тоже не смог. Зеркало, отражавшее задом наперед закорючки бегущие по дисплею браслета, не помогли внести ясность.

Припомнив как клали на запястье ладонь работники, после совершения сделки с торговцем, я действуя по аналогии положил правую ладонь на грудь, прикрыв сверху окончательно исчезнувшую под кожей полоску. Это было правильным поступком и я получил доступ в долгожданное подпространство. Это было место, где я смотрел не глазами, а разумом. Ни слов, ни цифр, ни образов, просто информация напрямую попадавшая в мой мозг и выходившая из него.

Через какое-то время я освоился и немного разобрался примерно, что к чему, уяснив для себя одну важную деталь. Одев добровольно на себя идентификатор, я не только получил но и принял к обязательству полные права и ответственность гражданина звездной системы Соралл.

Перейдя к разделу текущего положения в пространстве моего тела, я обнаружил, что мне был присвоен статус «вольный». Такое выдавалось всем на жилой станции, кто прилетел сюда самостоятельно с целью подзаработать или просто провести время.

Вовремя пребывания на станции полагалось оплачивать расходы, связанные с поддержанием моего тела в живом виде, выраженные в оплате воздуха, еды и обогрева. Иск поданный против меня Сергеем за 62 дня содержания в живом виде, я мог обжаловать, перенеся разбирательство под юрисдикцию Агента. Но уверенности в положительном решении не было и решил оставить пока этот вопрос до истечения срока моего кредита.

Самым насущным становился заработок денег и я не видел причин откладывать начало работы.

Мой скаф стоял на прежнем месте на складе, с появлением гравиокомпенсатора необходимость подзарядки в боксе раздевалки почти пропала и я не стал гонять его туда сюда по коридорам станции. Каким-то образом костюм мог перерабатывать испытываемую силу тяжести в энергию и поддерживал батареи в заряженном состоянии.

Открыв костюм, привычно устроился внутри, решив сегодня же совершить первый самостоятельный выход. Ставшего привычным голубого экрана передо мной не оказалось, мыслезапрос подтвердил, что виртуальная оболочка, установленная Сергеем удалена дистанционно.

«— Вот и месть», — по другому воспринять поступок бывшего хозяина я не мог.

Оставалось разобраться с тем, как пользоваться скафандром в штатном режиме, без использования облегчающих жизнь виртуальных приложений. Уловив мой мысленный посыл, система отобразила на внутренней поверхности визира странные черточки. Было ощущение, что я смотрю на картинку эхолота, где-то засветка уплотнялась, где-то расходилась в разные стороны. Ко всему прочему изображение было цветным, что поначалу сильно сбивало с толку. Совершив несколько вращений вокруг своей оси, я уловил закономерность. Интенсивность засветки зависела от массы предметов, находившихся вокруг меня. Цвет зависел от материала, а может и еще от каких-либо величин.

Решив, что достаточно освоился, я направился к шлюзовой камере. По пути попался Георг, ошарашенно замерший у стенки при виде плавно плывущего по проходу жилого корпуса скафандра. Он что-то сказал, но я не услышал, динамики шлема были выкручены на минимум, Сергей слишком громко кричал в последнее время по внутренней связи, пытаясь напугать меня в самые неожиданные моменты.

Шлюз при моем приближении отказался открываться, сообщив системе, что код доступа изменен.

«— Ну это уж слишком», — обозлился я, всякая месть должна была иметь пределы.

Попытка помешать мне зарабатывать и отдать долг выглядела абсурдной и не логичной, в минусе оказывались все заинтересованные стороны.

«— Решили что я к вам на коленях приползу? Ну уж нет!», — мои намеренья простить издевавшихся надо мной людей были забыты, я снова стал тем прежним волчонком, готовым вцепиться в оголенный бок, если представиться такая возможность.

Как попасть снова в виртуальное меню идентификатора оставаясь в костюме я не имел никакого понятия, приложив на удачу закованную в скафандр руку к тому месту, где располагалось мое сердце под толщей металла, я облегченно выдохнул. Система распознала жест и я углубился в поиски договора на работу со станцией по переработке вторсырья.

«Контракт подтвержден», «индивидуальный код доступа к шлюзовой камере сгенерирован», «срок действия 30 часов», «авто пролонгация активна», «спасибо за выбор нашей компании».

Все оказалось не сложнее работы с андроидом на моем стареньком телефоне, пару раз «да», пару раз «нет», и я вольнонаемный работник. Теперь я мог сдавать в приемные емкости перерабатывающего комплекса различный мусор, тем самым зарабатывая кредиты на свой счет.

Шлюзовая камера впустила меня в свои недра, отрезав от жилых помещений. Теперь предстояло разобраться с тем, как находить мусор содержащий металл и транспортировать его к перерабатывающему комплексу. Летающей платформы, используя которую я смог бы передвигать огромные предметы не было, так что оставалось заниматься собирательством, как первобытные люди.

Не задумываясь о том, как мне это удается, я перемещался от груды к груде наваленного кругом мусора, прикидывая как измерить свою способность к транспортировке. Наибольшей сложностью было придание импульса объекту, с тем чтобы вывести ее из состояния покоя. Корректировка последующего полета, а также торможение, были не менее важными задачами, все требовалось отработать заранее.

Витос как-то обмолвился, что если повредить приемные ворота накопителя, то всей жизни не хватит, для того чтобы расплатиться за причиненный ущерб имуществу компании. Я сделал вывод, что надо действовать как можно аккуратнее, избегая любых контактов с производственными мощностями.

Для начала неплохо было бы потренироваться. Мусор смерзшийся причудливыми формами как нельзя лучше подходил для экспериментов. Выбрав свободно болтающуюся глыбу объемом в половину моего скафа я стал ее транспортировать, пытаясь пролететь со столь габаритным грузом сквозь торчащие то там, то здесь препятствия.

Занятие вышло увлекательным и я не заметил, как пролетело шесть часов субъективного времени, неожиданно прерванное сообщением от системы.

«Визуальная калибровка гравиолокатора закончена», «начальный уровень детализации определен», «время окончания прогресса до полной синхронизации неизвестно».

Отображение информации перестало меняться время от времени и только после этого стало понятно, что это не я во всем разобрался, а система скафандра подстроилась под возможности анализа и контроля моего мозга за меняющимися ежесекундно параметрами в ситуации.

Было немного неприятно, чувство как будто меня использовали словно лягушку на уроке по биологии никак не отпускало. Отрефлексировав для порядка, решил подвести итоги.

Наиболее важным выводом оказалось, что не размер или форма имеет значение, а центр и величина массы объекта. Не придавая в начале этому значения, я совершил несколько неудачных столкновений, чудом не повредив скафандр. Благо мусор был величиной безмолвной, не имевшей возможности выражать претензии.

Гравиокомпенсатор установленный в чреве скафа считывал поля напряженности из пространства, а к подсвеченным центрам масс подрисовывались вектора направления гравитации. Картинка на визире воспринималась на интуитивном уровне, задумываться о том, что я вижу не было необходимости.

Прикинув свои возможности, решил для начала отбуксировать в приемник какой-нибудь предмет. Наибольшим спросом во время поиска обладали тяжелые металлы, их в первую очередь тащили мусорщики в плавильный цех, с тем чтобы закрыть ежедневную выработку по обязательствам контракта.

Оглядевшись вокруг, приметил небольшую глыбу, имевшую приличную массу при достаточно небольшом объеме.

«— Даже если внутри нет ни грамма металла, это будет неплохой тренировкой», — решил я и принялся за дело.

В какой-то мере мне повезло, за два месяца проведенных в качестве пассажира скафандра, я побывал в разных ипостасях и теперь более менее представлял весь процесс утилизации и переработки.

Оставался неясным вопрос об идентификации на перерабатывающих мощностях, но даже если притараненную глыбу мне не зачтут, страшного ничего в этом я не видел. Рано или поздно я во всем разберусь и пара кредитов начисленных другому работнику за мой труд, погоды не изменят.

Каменюка оказалась с норовом, ее центр масс менялся в зависимости от приобретенной инерции и мне то и дело приходилось менять вектор приложения сил, чтобы удержать линейную траекторию полета. Объект постоянно норовил вывернуться из под моего контроля и уйти по спирали вбок, стоило его чуть притормозить или разогнать.

В момент подлета к очередному повороту я уже знал, что ждать от своего подопечного и воспользовался своенравностью глыбы, позволив ему уйти в сторону. Неразумной массе было невдомек, что именно туда и следовало лететь, чтобы приблизиться к приемным мощностям сквозь лабиринт мусорных полей. Словно слаломист, я облетал препятствия на своем пути, закладывая плавные виражи вместе с камнем. Это был кайф, не сравнимый ни с чем из того, с чем я столкнулся за последние два время.

Через полчаса я приблизился к приемнику вторсырья. Отлетать далеко от жилой станции я опасался, так что утилизационные ангары были в зоне прямой видимости моего скафандра почти все время. Каким образом ориентировались в пространстве остальные работники еще следовало выяснить.

— Привет, — как ни в чем не бывало, я поздоровался, зайдя в помещение столовой.

Шесть человек с угрюмыми лицами сидели за столом и нехотя ели осточертевшую баланду.

— Угу, — только Михалыч кивнул на мое приветствие, остальные неприязненно поджали губы или сделали вид, что меня не существует.

Набиваться в друзья к собравшимся я не собирался и подойдя к автомату раздачи пищи нажал на кнопку получения. В подставленную тарелку плюхнулась студенистая масса и я вернувшись к столу, уселся на свое место в углу стола.