Глава 17. Черная жемчужина

Промысел Божий

искони правил

делами смертных, —

и ныне так же!

«Беовульф»

Лето 533 года. Тапарур

Большей дыры Александр не видел уже давно, настолько убогим показался ему город, именно город, не какая-нибудь деревня – развалины римской крепости, давно отработавший свое маяк, как видно, брошенный за ненадобностью, убогие какие-то скособоченные домишки и непролазная грязь, точнее говоря – серая пыль, в которую ноги проваливались если и не по колено, то уж по щиколотку всяко. Римляне когда-то держали здесь небольшой флот, охраняя идущие из Александрии зерновозы от лихих пиратских набегов, новым же, вандальским, властителям хлеба вполне хватало и своего, а потому и город сделался ненужным, ныне тихо доживая свой век. Так же, как и его жители, немногим более тысячи человек, из которых три четверти составляли местные, давно романизировавшиеся, ливийцы и четверть – вандалы, потомки получивших еще от короля Гейзериха наделы вовсе не знатных родов.

Вандалы владели землей, остальное население либо на них работало в качестве колонов или арендаторов, либо ловило рыбу, либо занималось промыслами и ремеслами. Один такой промысел – жемчуг и губки – иногда привлекали охочих людей и из иных краев, так что чужакам тут не удивлялись. Что касается стражи – то, похоже, ее в этом Богом забытом городке и вовсе не было – за ненадобностью. Вандалы и так, традиционно, все были воинами, а в случае чего собиралось и городское ополчение… если его, конечно, смогли бы быстро собрать.

Никто здесь приезжих не регистрировал, порта как такового не было, лишь в гавани, у причалов, покачивалось на волнах полтора десятка судов, в большинстве своем принадлежавших местным ловцам жемчуга – слава богу, в эти времена раковины жемчужницы еще водились в этих водах, впрочем, этого богатства становилось все меньше и меньше.

Туда вот, к этим судам, и направились беглецы, немного отдохнув после утомительного, надо сказать, вояжа. Вечерело, и корабли, как видно, совсем недавно вернулись с промысла – прямо на причалах работники и матросы раскладывали для просушки губки, вот понесли большие корзины с раковинами, а вот – потащили на просушку сети – хозяйство здесь вели комплексное, одно другому не мешало: губки, жемчуг, рыба… да – еще осьминоги и прочая хрень.

Саша поначалу переживал за своего напарника – уж больно тот был приметным, вполне могли бы узнать, и это опасение молодой человек высказал еще в лодке, на что спутник его неожиданно рассмеялся, показав ослепительно-белые зубы, а, немного похохотав, пояснил, что чернокожие для белых – все на одно лицо, а шрам он получил позднее, уже после того, как покинул эти места.

Да, это был город, в котором время текло так медленно, что казалось, что здесь вообще не было никакого времени. В крупных портах – Карфагене, Гиппоне, Гадрумете, Тапсе – кипела жизнь, в сельской местности хотя бы происходили какие-то сезонные изменения, типа сбора урожая и всего такого прочего, здесь же никогда не происходило ничего нового, все, как и всегда: рутина, убожество, скука.

Александр знавал подобные места и в России – но там хоть выручал Интернет… у кого он был… здесь же – увы. Хотя, конечно, с другой стороны – все зависело от самих жителей: хотите скучать – скучайте. Опять же, имел право на существование и совершенно иной взгляд – местные жители считали свой город не скучным, а спокойным, что было немало по нынешним, вовсе далеким даже от намека на спокойствие, временам.

Молодой человек предполагал, что «Хромоногий» – пока он называл неизвестного лиходея именно так – явно должен был привлечь внимание местных жителей, причем – всех, если только он, как вот сейчас беглецы, не подался сразу же к ловцам жемчуга и губок. Тогда, конечно, горожане тоже бы посудачили о чудаках, но… эта новость быстро бы и приелась – ну, подумаешь, явились еще одни искатели удачи – ничего необычного, все, как испокон веков, как и всегда – рутина и скука.

Все так, но ведь Хромоногий явно к этим корабельщикам не пошел! А ведь куда-то делся? Уплыл на острова Керкенна? Очень может быть, и даже скорее всего. Но тем не менее здесь, в Тапаруре, этого типа должны были видеть и запомнить, причем – довольно хорошо, ведь древние люди были очень наблюдательны – от этого частенько зависела жизнь. А раз так, раз неуловимого Хромого запомнили – можно было о нем хоть что-то узнать, не столь уж это было и трудно.

– Уважаемые, где нам отыскать хозяина? – подойдя к первому попавшемуся суденышку, зычно выкрикнул Мба.

Никто из работников и глазом не моргнул, не оторвался от работы, видать, тут такое было не принято. Зато с кормы судна оглянулся коренастый, голый по пояс тип, до чрезвычайности смуглый. Ухмыльнулся, с ног до головы внимательно оглядывая незнакомцев:

– Что, хотите попытать счастья?

– Хотим.

– Умеете нырять?

– Никогда в жизни не пробовали, – невозмутимо пошутил Саша и, увидев, как лицо собеседника изумленно вытянулось, улыбнулся. – Да нет, приходилось, конечно, и нырять. И кое-что иное делать – к примеру, с парусом управляться – запросто!

– С парусом? – коренастый недоверчиво прищурился и показал пальцем на мачту. – А ну-ка, скажи, что будет, если потянуть за этот конец?

– Повернется рей, – усмехнулся молодой человек. – Если ветер попутный или чуть сбоку – так вместе с парусом. И тут кормщику нужно будет поспешать – вовремя повернуть рулевое весло, иначе есть большой риск опрокинуться.

– Ишь ты! – воскликнул моряк таким тоном, каким председатель захудалого, позабытого всеми колхоза приветствовал приехавшего по распределению зоотехника или агронома. – Так ты что ж, корабельщик?

Саша пожал плечами:

– Можно сказать и так. С судном справиться сумею, не сомневайся. Но… хотелось бы все же понырять – говорят, это куда прибыльней.

– Прибыльней, да, – согласно кивнул собеседник. – Но далеко не всегда, нужна удача. Тем более ныряльщиков у нас сейчас предостаточно, а вот опытных матросов… с этим хуже. Давайте в матросы, а?

– Так ведь тогда особенно-то не заработаем! А хотелось бы, за тем сюда и явились.

– Ну… решим все вопросы как-нибудь, не сомневайтесь. Причем, имейте в виду – матросы здесь нужны только мне, а ныряльщики… они сейчас вообще никому не нужны, уже давно набрали. Хотите – устраивайтесь на мой корабль, нет – извините. Уж придется тогда вам уезжать не солоно хлебавши. Хотите так?

Беглецы переглянулись:

– Да нет, не хотим. А ты, что ли, и есть владелец этого судна?

– Да, – моряк приосанился. – Я самый и есть – Домиций Марон, прошу любить и жаловать. В городке меня еще зовут – Домиций Якорь.

– А почему – Якорь? – зачем-то переспросил Мба.

– Да ни почему – кличка такая.

– Ну, что ж… мы согласны. Только хотелось бы уточнить жалованье.

– Не обижу! Но и очень уж много не дам – от добычи зависит. Ладно, ладно, парни, – вы уж точно не прогадали, клянусь Святой Девой. Завтра с рассветом отправляемся, прошу быть на корабле.

– Будем, – Александр кивнул за двоих. – Только как бы нам узнать насчет жилья.

– Работники обычно живут там, – корабельщик показал на приемистый, крытый пальмовыми листьями барак здесь же, на берегу. – В город обычно никто не ходит, не до того – работа тяжелая, да и люди заработать хотят, а сезон месяца через два закончится – начнутся осенние шторма.

– И все же хотелось бы чего-то более приличного, – упрямо заявил Александр. – И, конечно, недорогого.

– Ладно, коли уж так хотите, – Домиций Якорь неожиданно рассмеялся. – Есть тут один постоялый двор, хозяина зовут Мариний, это мой родственник, попросту говоря – тесть. Редкостный гад, я вам скажу, но дело свое знает и дорого не возьмет. Отыскать просто – пройдете старые ворота, затем – второй поворот налево. Первый – там церковь будет, а второй – как раз постоялый двор.


Там и расположились, отыскали сразу – трудно было бы не отыскать постоялый двор в этакой-то сонной дыре! Глинобитная хижина с соломенной крышей, выстроенная крайне бестолково, однако с обширным двором, занятым многочисленными хозяйственными постройками – какими-то навесами, сарайчиками, кухней. Рядом с оградой, но отнюдь не впритык, располагался вполне уютный с виду домик – беленый, со ставнями… как почему-то подумал Александр, именно в нем и проживало семейство Домиция Марона – немного отдельно от тестя.

– Хозяин, эй, хозяин! – с порога закричал Мба, едва только гости вошли в неожиданно просторную залу.

На крик его никто долго не появлялся, ни хозяин, ни слуги, если здесь таковые имелись, хотя и должны были, но, судя по царившему в зале бардаку… грязному, давно не метенному полу, опрокинутым кружкам, остаткам пищи на длинном столе…

– Ну? – неожиданно откликнулись откуда-то сверху. – Кто тут орет почем зря?

Беглецы дружно вскинули головы, заметив слева от себя длинную лестницу и на ней, у самых стропил, крепкого седенького старичка с чрезвычайно длинным носом – похоже, это и был хозяин корчмы.

– Нам бы господина Мариния.

– Ну, я Мариний. А что? Не видите – крышу крою.

– Нам бы насчет ночлега перетолковать. И чего-нибудь перекусить бы.

– Насчет ночлега? А-а-а… Так вы, верно, к зятьку моему, Домицию, матросами нанялись? – тут же догадался старик. – Ишь, прощелыга, нашел-таки…

Судя по всему, владелец постоялого дворе не пылал особой любови к зятю.

– Ладно, пусть уж радуется – повезло. Вы откуда взялись-то, парни? Из Тапса?

– Почему из Тапса? – удивился Александр. – Что, в бывшей проконсульской Африке городов больше нет?

– Мы из Большого Лептиса, – неожиданно выдал Мба. – Там, где Триполитанский вал.

– Ишь ты, из Лептиса! – спустившись вниз, ухмыльнулся Мариний. – Далековато забрались, ребята! Что, совсем уж в вашем Лептисе плохо?

– Да кому как.

– Ясно. Ну, что… спать будете на сеновале – там не так жарко, да и клопов-тараканов-блох нет, а насчет еды… Служанка у меня на три дня отпросилась, родичей навестить, так что уж не взыщите – сыр, оливки, вино – это все есть, а уж какие-нибудь изыски…

– Да не нужно нам никаких изысков, отец. Тащи уж, что есть.

– Два денария, – тут же заявил старик. – За десять дней, за ночлег и пищу. Думаю – цена приемлемая.

– Хорошо, – Саша махнул рукой. – Согласны.

– Тогда половину оплаты попрошу вперед!

Выцыганив таким образом серебряшку, хозяин постоялого двора на некоторое время исчез, но вскоре вернулся с кувшином и тремя глиняными кружками – ну, а как же, себя тоже не забыл, да и какие тут еще развлечения, кроме как поболтать с приезжими? Пока у них есть время болтать.

– Хорошее у тебя вино, – еще не разобрав толком вкуса, похвалил молодой человек, просто так – для налаживания отношений.

– Только кислое, – испортил всю игру несколько прямодушный Мба.

– Да как же кислое? – сразу же запротестовал старик. – Это вы еще не распробовали… А ну-ка, еще по кружке.

Пока стемнело, три больших кувшинчика выкушали, даже у Саши перед глазами поплыло, не говоря уже о Маринии. Мба давно уже отправился во двор на сеновал – спать, а его напарник и старик все сидели.

– Сейчас лето, самая пора, да и страда, сады-огороды-поля пропалывать-поливать надо, да и рыба, и губки, и жемчуг… Потому и не заходит почти никто – скучно. Иное дело – осенью, сам скоро увидишь, Александр: на ярмарку многие съедутся, шесть сотен человек!

– Неужели шесть сотен?

– Ну, пусть – две, – Мариний покладисто кивнул. – Для наших мест и этого – много.

– А вообще, я смотрю, много у вас здесь приезжих.

– В сезон – да, много. Но все – как вы – за жемчугом, за губками и всем прочим – по городу зря не шастают, сил нет.

– Я слыхал, у вас и торговые люди имеются, именитые купцы-корабельщики… Вот, как Мартирий-шкипер. «Белое солнце» ведь его судно?

– А, вон ты о ком, – негромко засмеялся старик. – О Мартирии. Вчера только отсюда отплыл. Обратно в Гадрумет, за товаром.

– Так он что же так вот туда-обратно и шастает?

– Пока сезон – да. Погоди, вот начнутся осенние шторма – Мартирия и его морячков из моего заведения палкой не выгонишь.

– И что же, шкипер в этот раз даже и не заглянул на стаканчик?

– Ну, почему же не заглянул, – обиделся Мариний. – Заглянул, а как же! Ненадолго, правда – торопился. Не один заглянул, с попутчиком.

– С попутчиком? – подлив старику вина, ту же насторожился Саша.

– Такой, сразу видно, не нашего роду – варвар или полукровка, кожа светловатая, такая вот, как и у тебя. Ты ведь тоже полукровка, верно?

– А у тебя, отец, взгляд приметливый!

– А ты думал? Э, парень, поживи-ка с мое. Да еще с таким чертом – зятем. Эвон, в прошлое еще лето говорю ему…

– Ты пей, пей, отец… Так, говоришь – полукровка. Надо же!

– Суровый такой мужчина, осанистый, длиннорукий… лицо такое… будто из кирпича высечено. Да! Прихрамывал на правую ногу!

– На правую? – вот здесь Александр удивился. – А, может, на левую?

Мариний снова обиделся:

– Да что я, пьян что ли, был, думаешь – правое с левым перепутаю? Точно – на правую ногу хром был!

– И сильно хромал?

– Ой, парень, сильно.

– А про что говорил?

– Экий ты любопытный… Да ни про что не говорил, там Мартирий все больше болтал, хвастался, да и ушли они быстро. Два кувшина выпили – и ушли. А мы, вишь… уже четвертый пошел… О, Мартирий, я тебе скажу – моряк, не то что зятек мой. «Якорем» его знаешь почему прозвали? Потому что пусть уж лучше дома, в гавани, сидит, зацепившись за дно, а не… А! Потом мальчик с корабля прибежал, спросил, у кого можно змеиного яду купить? Я его к старому Янусу, травнику, и отправил, ну, мальчишку этого…

– Яд змеиный? А зачем ему яд змеиный?

– А я почем знаю – зачем? Вот через неделю вернутся обратно – сам у них и спросишь, коли так любопытен.

Хозяин постоялого двора вроде бы хотел еще что-то сказать, добавить… но вдруг резко упал лицом в стол и тут же заливисто захрапел.

Уложив старика на лавку, Александр тоже отправился спать, ни о чем уже больше не думая и все мысли свои оставив на завтра.

А назавтра думать было и вовсе некогда – едва рассвело, небольшое суденышко Домиция Марона подняло на единственной мачте широкий прямоугольный парус, с каким, верно, ходили еще в Древнем Египте, и, пользуясь попутным ветром, вышло в открытое море, где ветер тут же сменился, задув кораблю в скулу.

Хозяин корабля велел тут же опустить парус и мачту, всем раздали лежащие вдоль бортов весла… погребли, что на высокой волне было делом изматывающим, трудным, а ведь ловцам жемчуга еще предстояло нырять.

Через некоторое время Домиций поставил Сашу на рулевое весло, велев править на едва видневшуюся впереди зеленоватую дымку, вскоре оказавшуюся островом, разглядеть который, увы, не удалось – шкипер тут же замахал руками:

– Сворачивай, сворачивай! Левый борт – навались! Правый – суши весла!

Суденышко резко ушло вправо, к югу, и, немного погодя, остановилось на какой-то обширной отмели, где уже виднелось с полдюжины таких же убогих корабликов.

– Ишь ты, поспели уже, – велев бросить якоря, неприязненно усмехнулся Домиций. – С вечера, что ли, вышли, дьяволы?

Здесь вот, на этой отмели, и начали нырять – так себе, с переменной удачей. Ни Мба, ни Саше никто выступить в роли ныряльщиков покуда не предлагал, а сами парни не напрашивались, поскольку бригада ловцов на них и так косилась – лишние рты, понятно.

Где-то на горизонте, за отмелью, угрюмой серовато-желтою полосою тянулся плоский берег, кое-где прерываемый беспорядочными нагромождениями скал. Без особого успеха постояв на одном месте, суденышко переместилось мористее… потом – опять ближе к берегу. Подобные же маневры совершали и все остальные кораблики, и Саша был рад этому – хоть какое-то развлечение. Мба внимательно присматривался к ныряльщикам, а Александр – к кораблю, который, кстати, имел и название, вполне сообразное назначению – «Черная жемчужина».

– А почему – черная? – улучив момент, спросил Саша.

– А ни почему, просто название, – скрестив руки на загорелой груди, ухмыльнулся хозяин судна.

Кстати, при более внимательном рассмотрении, «Черная жемчужина» оказалась не таким уж и плохим судном, конечно, в своем классе, а класс этот еще с римских времен именовался актуариями, означавшими юркие беспалубные суда, в большинстве своем – весельные, однако, предназначенные для морских плаваний и необязательно – только в виду берегов и благоприятной погоде. Длиной метров десять-двенадцать и три с половиною – шириной, «Черная жемчужина» имела крепкий, тщательно проконопаченный и укрепленный шпангоутами корпус, наполовину покрытый палубой, к тому же на корме располагалась не очень вместительная, но каюта, предназначавшаяся для шкипера или капитана – обе эти обязанности исполнял господин Домиций «Якорь» Марон.

В общем, очень неплохое судно, вот только все впечатление портили мачта и парус. Совершенно невообразимое убожество! Мачта – за каким-то хреном – съемная, а значит – о ее прочности нечего было и говорить, а уж парус – это вообще нечто! И к чему, спрашивается, таскать за собой этот кусок полотна, годный для использования лишь при попутном ветре, да и то – лишь при малом волнении, при крупном – из-за слишком большой парусности – существовала немаленькая опасность перевернуться. Вообще, все парусное вооружение, весь такелаж судна казался Александру чрезвычайно неэргономичным, неэкономичным и устаревшим, короче говоря – никуда не годным, о чем он и заявил хозяину на обратном пути.

– У тебя хороший корабль, господин Марон, но он стал бы еще лучше, если кое-что – не так уж и много – усовершенствовать. Нет, конечно, надо менять мачту – эта просто не выдержит ни марселя, ни брамселя, одни кливера… А вот гафель! Да, гафельный парус – выдержит!

– О чем ты говоришь, парень? Я не понимаю ни слова.

– О том, что, если установить на мачте косой парус – не нужны будут и весла. А если – впоследствии – поставить крепкую мачту, ты сможешь плыть, где угодно и когда угодно.

Домиций хмыкнул:

– И зачем это все мне?

– Так… просто ты бы смог забраться подальше, легко обойдя всех своих конкурентов. И даже – скажу тебе – перевозить грузы в сезон штормов! Но это, конечно, при наличии умелой команды – парней вроде нас с Мба! Представляешь, господин Домиций, что это такое – когда никто в море выйти не может, а ты – запросто? Для начала, конечно, можно будет попробовать просто заменить парус… завтра, кажется, воскресенье? Я понимаю, что в воскресенье работать грех… но… думаю, Господь простит.

– Ну, ты уж наговоришь… Лучше следи за курсом!

И все же было видно, Домиций задумался, и слова новоявленного матроса плотно засели в его голове.

И в воскресенье, когда часть ныряльщиков, посетив церковь, отсыпалась, а часть все же подалась на постоялый двор немного попьянствовать, Саша и Мба шуршали на палубе «Черной жемчужины», словно веники. Вытащив на берег старый парус, раскроили его на несколько частей, вырубили из длинного рея гафели – удерживающие парус палки, крепящиеся к мачте, а парус – уже к ним. Удобно было – вполне могли и один-два человека управиться… Да, еще, как смогли, поменяли такелаж.

– Ты смотри, – удивлялся темнокожий громила. – Я и не думал, что ты на такое способен. Вот так умелец!

– Каждый из нас на что-то способен, только мало кто знает – на что?

А потом, ближе к ночи, умаявшись, приятели так и заночевали на палубе, потягивая принесенное Домицием вино. Мба тут же и уснул, а Саша глядел на отражавшиеся в спокойной воде звезды, слушал доносившиеся с берега песни и думал.

Тот ли это Хромец?! По описанию вроде бы он. Но старик Мариний уверяет, что чужак хромал на правую ногу, причем – сильно. Ошибиться кабатчик не мог, вообще, местные в таких делах никогда не ошибались, приметливые были люди – увидят раз человека, так и через год могут вспомнить, тем более – право-лево не путали.

Так и Волчонок с Мелким Бесом – гавроши рыночные – ошибиться никак не могли! А они утверждали, что владелец финки хромал вовсе не на правую, а на левую ногу, и даже не хромал – а просто прихрамывал эдак слегка. И кому верить, спрашивается?

Нет, нет, не мог никто ничего перепутать. Тогда… неужели же все – зря?!

Зря! Зря! Зря! Чертова дыра…

Змеиный яд этот еще…

Яд!!!

Ну, конечно!!!

Саша весь свой сон растерял, как только додумался. Петр Иваныч, родной дядюшка Катерины, супружницы, тоже ведь змеиный яд покупал – от артроза! А уж артроз – болячка нехорошая и почти что неизлечимая, так, едва-едва залечивается, и главное ведь, непонятно от чего обострение наступает. Ходишь себе ходишь нормально, вдруг – раз – пальцы на ноге опухли, да так, что невозможно ступить. И – как в зеркале – то на одной ноге опухнут, то – на другой… Вот оно в чем дело-то! Артроз! Тот тип уголовный – метатель ножика – артрозом страдал – точно! Тогда все понятно становится – сегодня у него одна нога болит – вылечил, прошла – завтра – другая. Вот он и про змеиный яд вспомнил – мальчишку погнал. Да и Киреев ведь не дурак – хромого инвалида на важное дело посылать. Он и не посылал инвалида, убийца тогда и не хромал, а в Париже вот расхворался – запросто! И здесь – запросто – от морской сырости. Поплыл на кораблике – пожалуйста – не одна нога, так другая, не левая, так правая… Артроз! Артроз, значит! Точнее даже сказать – остеоартроз – именно так называлась дядюшкина болячка.

Значит, он, Александр, на верном пути! На верном.

Но если «Белое солнце» ушло обратно в Гадрумет, то куда делся Хромой? Не уплыл же с ними! И в городке этом сонном не спрятался – здесь просто негде, каждый человек на виду, особенно – чужак.

Острова! Острова Керкенна – Шерги и Гарби – Восточный и Западный, именно там, похоже, и стоит искать. Однако каким же образом Хромоногий до них добрался? Пусть не так уж далеко – километров двадцать от Тапарура-Сфакса, а все же вплавь – никак. Нужна лодка. И лодку эту злодей отыскал здесь – либо купил, либо украл, скорее всего – последнее. С другой стороны, если у человека нет навыка навигации и умения обращаться с парусами, переть двадцать километров на веслах в открытом море – затея почти безнадежная, ветром да морскими течениями черт-те куда отнести может, это для двадцать первого века два десятка верст – плевое дело, и то при наличии моторной лодки, а еще лучше – катера.


Назавтра с утра, перед уходом на промысел, Александр расспросил местных рыбаков – они швартовались тут же. Мол, видел недавно в море чей-то бесхозный челн… толком-то его и не рассмотрел, но видно, что рыбацкий.

– Верно, это лодка Шариба, – тут же переглянулись рыбаки. – Он тут подрядился кого-то куда-то отвезти… и до сих пор еще не вернулся. А где ты видел этот челнок, парень?

– Там, – молодой человек неопределенно махнул рукой. – Близ островов…

– Близ островов? Островов смерти? – рыбаки явно заволновались. – Так вон оно что… теперь понятно, почему Шариб не вернулся – видать, демоны забрали его себе!

– А что за демоны? – попытался уточнить Александр, но конкретного ответа не получил – так, одни общие туманные фразы – мол, те, кто плавали к островам, никогда оттуда не возвращались.

Почему – о том ходили одни лишь домыслы, опять же, ничего конкретного, местные рыбаки всерьез считали, что с некоторых пор на островах разверзлось преддверье Ада! С проплывавшие мимо судов слышали доносящийся с островов грохот, а по ночам иногда были видны какие-то отблески – то черти подбрасывали дровишек, жаря на сковородках грешников.

– И ведь не так давно началась там вся эта чертовщина, наверное, с начала лета. Раньше ходили на острова – и ничего, возвращались живы-здоровы, и никаких чертей там не было.

– А что, никаких селений разве там нет?

– Да есть одно. Бывшая римская крепость, а ныне – одни развалины. Но люди там жили, немного, правда, но сюда, в Тапарур, приплывали частенько… опять же – с лета не видели их, упаси, Господи!

– И что же, с тех пор никто никогда селенье это не навещал?

– Говорим же – кто туда хаживал, не возвращались.

Больше ничего из рыбаков вытащить не удалось, как молодой человек ни старался, да и времени не было – с борта «Черной жемчужины» уже призывно махал рукою Домиций.

По команде Саши подняли косые паруса на носу – кливера, и судно отвалило от причала без всякой помощи весел. Затем вздернули и основной парус, поймали ветер – конечно же, вовсе не попутный, пришлось идти галсами, но все же двигались ходко, легко обойдя по пути всех конкурентов, по старинке вспенивающих воду веслами.

– Ага! – радовался Домиций Марон. – Вот вам!

Саша, довольно улыбаясь, стоял на корме, управляясь с рулевым веслом и время от времени подавая команды Мба потянуть ту или иную «веревочку».

– Ай, хорошо идем, – от души смеялся хозяин судна. – Теперь уж точно будем на отмели раньше всех. Намного раньше!

Особенно радовались ловцы жемчуга и губок – им теперь не нужно было грести, а затем, толком не отдохнув, нырять в воду. О, эти вечно озабоченные и угрюмые парни теперь не на шутку зауважали Сашу и радостно скалили зубы.

А «Черная жемчужина», казалось, летела над волнами, вспенивая острым носом белые соленые брызги. Эх, еще бы заменить мачту…

Но и так… живенько подошли к отмели, бросили якоря. И где, спрашивается, были сейчас соперники? Тащились далеко позади, что и понятно – на веслах, да на высокой волне, узла три-четыре в час, больше никак, «Черная жемчужина» же, по сути, теперь – гафельная шхуна, легко делала узлов десять, а то и больше. Ну, десять-то – точно.

– Думаю, многие теперь захотят поставить на свои корабли такие же паруса, – отправив под воду первую партию ныряльщиков, озабоченно пробормотал Домиций. – Посмотрят, переймут – это у нас живо.

– Дело не только в парусах, – Александр усмехнулся, – И снасти соответствующие нужны и, главное – умение, сноровка.

Молодой человек с любопытством свесился через фальшборт, глядя сквозь прозрачную до нереальности воду на проплывающих мимо серебристых рыбок, на прочую флору-фауну, на коричневые тела ныряльщиков.

Мба, кстати, тоже нырнул, Саша же принялся чинить снасти – заново перемотал канатом кормовое весло, прикидывая, а можно ли устроить на кораблишке штурвал. Выходило, что можно. Навесить на корму руль, протянуть штурвальные тросы… Впрочем, и без того вполне можно было бы навестить так манящие к себе Сашу острова. Острова смерти! Там, там – разгадка!

Да, конечно, все подступы, все удобные к высадке с моря места охраняются, иначе и быть не могло. Местное – с островов – население пришельцы либо схватили и продали через своих агентов в рабство, либо… либо просто убили. С другой стороны, если хорошо подумать, кто они такие-то, эти пришельцы? Обычные бандиты, а большинство даже просто – гопники, никакой не спецназ. Так что вряд ли они столь уж бдительно тащат службу, вряд ли…

Другой вопрос – как на острова смерти добраться? Ответ, в общем-то, был ясен сразу – конечно же, на «Черной жемчужине», на чем же еще-то? Риск, конечно, существует, но ведь на рожон-то переть не нужно, близко к островам не подходить, вообще, не становиться на якорь – это уж слишком, на месте охранников Александр обязательно дал бы пулеметную очередь по подозрительному судну, либо вообще – шуранул бы ракетой, какой-нибудь там «Иглой» или «Стрелою», ежели, конечно, у пришельцев-гопников таковые имеются. Да ведь что-то подобное наверняка есть – «Мистраль» все-таки корабль-город!

А вот вертолетов у них нет ни единого – был бы, давно б себя проявил. Одно стрелковое вооружение – этого, верно, в достатке – тяжелые пулеметы, пушки, торпеды, ракеты – вполне могут быть и самонаводящиеся.

Итак, острова… Местные рыбаки их наверняка хорошо знают, раньше ведь ходили туда частенько. Да вот, того же Мариния сегодня вечером и спросить, наверняка к этому времени все у него в корчме будут – завтра же праздник, день святого Августина… удобное время! Немного жаль Домиция – может ведь и потерять свое судно, ну да и черт с ним, с Домицием, больше-то все равно тут ничего не придумать – только на «Черной жемчужине» до островов можно добраться, лучшего и искать нечего. Вот только хорошо бы еще подумать, как перед хозяином судна обставиться…

Молодой человек неожиданно улыбнулся и, повернувшись к Домицию Марону, спросил:

– А что, местные жители по большим праздника паломничество не совершают? Скажем, в какой-нибудь монастырь или на остров.

– К столпам святого Антония обычно ходят, кто пешком, кто на корабле или лодке, тут недалеко… Постой, постой! – все же этот корабельщик был сообразительным малым, сразу смекнул, что к чему.

– Может, сплаваешь завтра к столпам? – Домиций так и предложил, без всяких обиняков. – Свозишь паломников, завтра праздник – народ щедрый будет, на дорогу скупиться не станут. Туда – сюда – за день управишься, даже и не очень поспешая.

– Ты с нами пойдешь?

– Нет, нет, – морячок замахал руками. – Сплаваете и без меня, все равно к вечеру обернетесь.

– Тогда мне, кроме Мба, нужен помощник, а лучше – двое, – твердо заявил Александр. – Толковые моряки, умеющие обращаться с парусами…

– Да-а, моряки… – задумался Домиций. – Найдешь моряков завтра, как же! Хотя… – он вдруг просиял и даже всплеснул в ладоши. – Есть у меня на примете парочка толковых парней. Между прочим – трезвенники!

– Трезвенники?! – удивленно переспросил Саша. – Моряки – и трезвенники? А такое что, бывает?

– Бывает, бывает, – хозяин «Жемчужины» засмеялся. – У нас, в Тапаруре, много чего бывает. И не спрашивай – почему. Нипочему – просто бывает, и точка!


Еще засветло на причале уже собрался народ – мужчины, женщины, дети – услыхав про Тапс, люди собрались семьями, развлечения в городке были так редки, а тут… такой случай! Побывать в почитаемом месте, помолиться, да еще – в большой праздник, не так-то уж и часто случается подобная удача.

Приодевшиеся по случаю святого дня люди оживленно переговаривались, шутили, смеялись. Всего набралось человек двадцать – больше просто не помещалось на судне, даже в отсутствии гребцов. Веселее и довольнее всех выглядел маячивший в начале причала Домиций, уже немало наварившийся на этом вояже. Рядом с ним стояли двое подростков в коротких туниках, парни смеялись и о чем-то болтали. Тоже, видать, паломники.

– Ну? – нервно теребя бородку, Александр подошел к своему патрону. – И где твои моряки? Что-то они не очень торопятся, а ведь бы уж и отчалить, солнышко-то уже встало!

– Моряки? – Домиций хмыкнул. – Да вот же они – Манлий и Деций. Парни умелые, опытные, тем более – путь к столпам очень хорошо знают.

– Что-что?! – молодой человек с возмущением оглядел подростков. – Так это, значит, и есть твои трезвенники?

– Они самые! Парни знающие, не сомневайся.

Ага, как же… Лет пятнадцать на вид – маловаты еще для знающих-то! Однако черт с ним – других-то все равно нет.

Сплюнув, Саша махнул рукой:

– Ладно, моряки. Пошли!

Ребята, впрочем, и в самом деле оказались сообразительными – пока один – смешно постриженный «под горшок» Манлий – под чутким руководством Александра управлялся с парусами, второй – юркий кудрявый Деций – живенько отвязал канат от причального барабана, заменявшего кнехт, и, тут же запрыгнув на борт, оттолкнулся от пирса ногою.

– Плывем, господин! – весело обернулся Манлий. – Плывем!

Саша все же пока не очень доверял подросткам, лишь только когда вышли из гавани – начал парней учить…

– Тянете этот канат – парус поднимается… нет-нет, не надо лезть на мачту… Как только носовые паруса поймают ветер – тяните здесь, а здесь – закрепите… надеюсь, узлы-то вы вязать умеете.

– Умеем, господин! А это что за палки? К ним крепится парус? Он похож на акатий, да… С ним можно идти почти против ветра, мы это умеем. Ой, как здорово! Только надо не забывать одновременно поворачивать рулевое весло.

– Молодцы, молодцы, парни, – довольно кивал молодой человек.

Судно шло ходко, за кормой весело пенились волны. Помолясь, пассажиры вразнобой затянули псалмы…

– Нам нужно сейчас сменить курс, господин, – подбежав, доложил Манлий. – Иначе ветер снесет нас к островам смерти.

– Через них и пойдем, – усмехнулся Саша и, заметив вспыхнувший в глазах юноши ужас, добавил: – Нет, нет, близко подходить не будем… Просто есть там у меня одно дело – обет.

– Ах, обет… Тогда понятно.

– Тебе эти острова знакомы?

– Еще бы!

– Иди на корму в каюту – найдешь уголь, нарисуй.

– Оба острова нарисовать, господин?

– Да, рисуй оба.


Александр экипировался тщательно: велел парням надуть два больших бурдюка, в третий сложил одежду и нож – нет, не финку, не хотелось, в случае чего, сразу же вызвать подозрения – просто купленный на местном рынке кинжал.

Когда веселье на палубе вдруг резко утихло, молодой человек понял – впереди показались острова, точнее говоря – остров Восточный, там, где когда-то стояла римская крепость.

– Господа, выйдя на палубу, громко объявил Саша. – Дальше поплывете без меня, мне же настало время выполнить когда-то данный обет. Та-ам, во-он на той косе, погиб мой старый друг, Августин. Да-да, его звали так же, как и святого, которого мы все сегодня чтим.

– Господин, – ты и вправду собрался на этот остров?

– Только лишь на косу. На обратном пути меня заберете.

– Удачи тебе, господин!

– И вам удачи. Помолитесь за меня святому столпнику!

Поудобней пристроив бурдюки, Александр прыгнул в воду.

Загрузка...