Принцесса Ателии

Глава 13

На охоте мужчины поймали целую кучу птиц. На завтрак у нас были жареный фазан, куропатка, сендвичи с курицей, маслом и огурцом, котлеты из индейки, хорошо политые томатным и сырным соусами. Еды хватило бы, чтобы накормить армию, и я поежилась. Я вспомнила, как дома, мама оставляла для нас остатки еды или замораживала ее, чтобы мы поели, когда ее нет. Любая домашняя еда была лучше, чем пицца или гамбургеры.

Я намекнула Констанции об избытке еды, но она лишь потрепала меня по руке.

— Не волнуйся, дорогая, я всегда упаковываю остатки еды в продуктовые корзины. Мы ходим по деревне и раздаем еду, — она улыбнулась. — Часть наших обязанностей, как ты понимаешь.

В голове мелькнуло воспоминание о крестьянах, выстроившихся поприветствовать нас с Эдвардом. Крепостное право — вот что устраивают здесь Филипп и Констанция. Наверное, это считается нормальным, и может быть, жителей деревни устраивает такое положение. И все же, это не значит, что мне это должно нравиться. Я взяла свою вилку, твердо намереваясь съесть все, что лежит на моей тарелке.

Когда Эдвард занял свое место рядом со мной, я улыбнулась ему. Вчера, я одержала над Томасом полную победу. У меня были некоторые опасения по поводу ответов на вопросы, но оказалось, что нет причин волноваться. Знаний математики старшей школы вполне хватило, чтобы разобраться с заданиями интернатов для тринадцатилеток в Ателии.

Эдвард улыбнулся в ответ, но в его взгляде читался вопрос, словно он удивлялся, с чего это вдруг у меня хорошее настроение этим ранним утром. Обычно, я бываю сердитой и нетерпеливой — во дворце я мало сплю из-за обременительных и трудоемких обязанностей принцессы. Я открыла было рот, но в комнату вплыла Лилли, сияющая как обычно, и остановилась около нас.

— Могу я присесть здесь?

Не смотря на то, что Констанция настаивала на формальности ужинов, причем дело доходило даже до именных карточек на столе, она была более снисходительной к завтракам. Из-за того, что утром все вставали в разное время, существовало меньше ограничений, относительно мест для сидящих. Лилли даже не было необходимости спрашивать, но она посмотрела на меня так, словно ей требовалось мое разрешение.

Отвали, он мой.

— Вперед, — я пожала плечами.

Она посмотрела так, словно я только что швырнула ей кусочек торта. Слуга отодвинул для нее стул, и она села, на ее губах играла улыбка, пока она встряхивала салфетку и раскладывала ее на коленях.

— Вы знаете, что мы сегодня идем в деревню? — ее взгляд метнулся к Эдварду.

Эдвард кивнул и взял чашку.

— Ты тоже идешь, как я полагаю?

— Разумеется. Ты не пойдешь со мной в садовый магазин? Я бы с радостью выслушала несколько советов, как обустроить свой сад.

Меня кольнула ревность, но я не позволила ей проявиться. Я вспомнила, что говорил Крю о возвращении старой Катрионы, и сказала себе, что Лилли это лучшая замена. У нас все еще есть восемь месяцев — дольше, чем мы с Эдвардом знаем друг друга. И даже если мой брак с Эдвардом не сможет быть аннулирован, он сможет развестись со старой Катрионой и жениться на Лилли. Амели говорила, что разводы среди знати не такая уж редкость.

— Я думал, что у тебя уже и так есть свой сад, — в голосе Эдварда послышались нотки холода.

— Его нужно переобустроить. И я была бы очень признательно, если бы ты помог мне с этим.

Клер, сидевшая рядом со мной, начала задавать мне вопросы о жизни во дворце. Как я себя ощущаю, став принцессой? Когда состоится помолвка? Выбрала ли я платье для церемонии? Это были скучные вопросы, но они отвлекали мое внимание от Эдварда и Лилли. Эдвард посмотрел на меня, но я постаралась стать бесчувственной и заставила себя продолжить разговор с Клер.

Отпусти его, Кэт. Он заслуживает лучшего.

Когда завтрак закончился, Эдвард подошел ко мне.

— Боюсь, я не смогу ехать с тобой в карете, — сказал он, дотрагиваясь до моей руки. — Карет на всех не хватает, так что тебе придется ехать с другими женщинами. Я поеду верхом.

— Хм… а ты не против, если я не поеду? Я пообещала Рози, что проведу день с ней.

Он поднял брови.

— С каких это пор вы так хорошо знакомы?

Я пересказала ему краткую версию вчерашней маленькой драмы между Томасом и Рози. — Понимаешь, после того, как я заставила Томаса взять свои слова назад, Рози смотрела на меня, как на героиню. У нее не такой уж большой круг общения, за исключением глуповатой гувернантки, так что я сказала, что пойду с ней.

— Тогда я останусь с вами. Позволь, я сообщу Констанции о смене планов.

— Но Эдвард, ты же обещал, — проговорила Лилли, внезапно появляясь рядом с ним. — Ты обещал, что поможешь мне выбрать каталог.

— Все в порядке, — быстро сказала я. — Серьезно, тебе нет никакого смысла оставаться. Констанция расстроится, если мы оба останемся, тогда как она уже все устроила. И Лилли нуждается в твоей помощи, так же, как Рози нужна моя.

Эдвард бросил на меня взгляд — пронзительный, внимательный, прощупывающий. В нем также была и вспышка боли; она исчезла так же быстро, как падающая звезда. Я смотрела на него, не отводя глаз. Старая Катриона возвращается, мысленно напевала я. Лилли будет лучшим вариантом.

— Не волнуйся обо мне. Мы с Рози будем в порядке.

— Очень хорошо, — его голос был спокойным, но когда он проходил мимо меня, он наклонился, его губы коснулись моего уха. — Ты можешь попытаться, но провал тебе обеспечен.

Прежде чем я смогла ответить, он уже направлялся к двери, которая вела в прихожую. Лилли ухмыльнулась — у меня сложилось впечатление, что она рада, что Эдвард решил ехать без меня. На секунду мне захотелось оттолкнуть ее, схватить Эдварда за руку и извиниться. Но я не хочу, чтобы остаток жизни он провел со старой Катрионой — девушкой, которую, я уверена, он едва знает. Девушкой, которая может оказаться похожей на Бьянку.

Я прикусила губу и ждала, пока Эдвард и Лилли не исчезли из виду.

Когда я вошла, Рози занималась рукоделием. Она склонилась над белоснежным платьем, ее светлые волосы волнами спускались на плечи, наперсток на ее пальце поблескивал серебром, так как она сидела у окна. С расстояния, она казалась идеальной женщиной Ателии — тихой, терпеливой, трудолюбивой. Но когда я подошла ближе, платье на ее коленях показалось слишком большим и громоздким. И, кроме того, несмотря на тот же возраст, ее лицу не хватало беззаботности Пейдж.

— Привет, Рози.

Ее руки замерли, и она подняла глаза. Лицо просияло. — Тетя Кэт! Ты и правда пришла!

— Просто Кэт, — сказала я, склоняясь над ее креслом. — Разве у тебя нет горничной или служанки, которая занималась бы шитьем вместо тебя? — не то, чтобы в работе Рози было нечто неправильное, но при наличии армии слуг Констанции, мне показалось странным, что она не может попросить кого-нибудь сделать грязную работу.

Она пожала плечами. — Мама говорит, что каждая девочка должна знать, как пользоваться ниткой и иголкой. Иногда Томас заставляет меня пришивать пуговицы на его рубашке, хотя для этого у него есть Фейт.

Ну да, Томас вполне способен запугать свою сестренку. И все-таки я удивилась тому, что ей приходится заниматься шитьем, когда ей всего девять.

— Кэт, а разве у тебя было не так же? — глаза Рози были полны любопытства. — Разве тебе не нужно делать что-нибудь для твоего отца и братьев, если они у тебя есть?

— Мой отец умер, когда я была маленькой. И нет, у меня нет ни одного брата, — одной Бьянки мне вполне хватает, мысленно пробормотала я. — Но определенно, есть много других вещей, каким ты могла бы научиться. Та книга по математике твоего старшего брата… ты когда-нибудь занималась математикой?

Рози покачала головой и опустила глаза. — Мама говорит, что девочки должны учиться музыке и литературе, в той мере, чтобы мужчинам было приятно с ними общаться.

— Полная ерунда, — не задумавшись, выпалила я. Ее челюсть отвисла; она уставилась на меня — все признаки обычной реакции на мое поведение не в стиле Ателии. Мне действительно приходится сдерживаться, но иногда есть вещи, например детский труд, которые слишком шокируют меня, чтобы держать рот на замке. — Ты должна учиться лишь для самой себя. И я не понимаю, почему ты не должна заниматься математикой. — Я вспомнила Поппи, ее нахмуренные брови, когда она пыталась свести баланс чековой книжки, пока Элла терпеливо все ей объясняла. — Слушай, предполагается, что ты выйдешь замуж, когда вырастешь, и будешь вести домашнее хозяйство, ведь так? А что будет, если ты дашь слуге деньги на покупки, и он вернется с неправильной сдачей, а ты не сможешь этого понять? Ты хочешь, чтобы тебя обманывали?

Рози молчала.

— Хм, — я опустила руку, когда поняла, что размахиваю ею. — Прости, я просто подумала, что ты должна знать. Не обращай на меня внимания.

— Но Папа говорит, что девочки не могут думать самостоятельно, и что для этого существуют мужчины.

Я изо всех сил постаралась не закатывать глаза. Не удивительно, что Томас так снисходителен к ней. — А что насчет Тристана? Разве не он дал тебе книгу?

— Папа говорит, что у него всегда странные идеи. Вот поэтому он велел мне не хранить книгу у всех на виду.

— Ты действительно хочешь учиться по ней? И не вздумай отвечать, что говорит мама или папа. Скажи мне, что думаешь ты.

Рози все еще ошеломленно смотрела на меня, но я твердо кивнула ей. — Скажи мне.

— Я… думаю, что я не хочу быть глупой, — ответила она, сжимая рукой платье. — Так меня всегда называет Томас.

Я пододвинула стул. — Отлично. Я рада, что ты это сказала.

Следующий час или около того мы провели за книгой Тристана. Рози пришлось углубляться сильнее, потому что ответы, которые хотел списать Томас были для слишком продвинутых. Я показала ей, как складывать и вычитать, и рассказала таблицу умножения. Вначале она была медлительной, но потом, когда мы проработали одну сумму несколько раз, она, кажется, уловила концепцию, и остальные задания пошли намного быстрее.

Пока Рози работала за столом, я обходила комнату. На мягком стуле сидели куклы, в углу яркая лошадка-качалка и пара резиновых мячей. Разумеется, я не смогла устоять перед книжкой полкой. Книги с названиями «Как быть хорошей дочерью, женой и матерью». А по мере взросления, у Рози, конечно же, появятся все те же книжки по манерам поведения в бальной зале и флирте, наподобие тех, что были у меня, когда я жила в доме леди Бредшоу.

И тут я поняла, что хотя и испытываю презрение к обществу, которое собралось у Констанции, и ужасно скучным разговорам дам, когда мужчины отправляются на охоту — но это неизбежно, что они не могут говорить ни о чем другом кроме сплетен. Они воспитаны в неведении, и их не учили мыслить самостоятельно. О чем еще им говорить?

— Кэт!

Рози оставила свое место за столом; теперь она прижималась носом к окну. — Томас… он ушел плавать на лодке по реке и он упал!

Я подбежала к окну. В озере раскачивалась небольшая лодка, Томас барахтался в воде, высоко поднимая одну руку.

— Он умеет плавать?

— Никто его не учил! — Рози схватила меня за руку. — О, Кэт, что мы можем сделать? Папа и Мама уехали в деревню, а я даже не знаю, кто умеет плавать.

Я даже не раздумывала над ответом. — Я могу.

Я бежала к озеру так быстро, как только могла. Когда я остановилась на берегу, я попыталась снять платье, но мне это не удалось. Мои пальцы шарили по замысловатой паутине кружев, но чем больше я старалась, тем туже все запутывалось. В отчаянии я разорвала кружева на платье. Оно упало на землю тяжелой бархатной горкой, следующим я стянула корсет. Теперь, оставшись в одной лишь сорочке, я нырнула в озеро.

Сердце сжалось, когда я погрузилась в ледяную воду, несмотря на яркое солнце, все-таки уже наступила осень. Но у меня не было времени думать об этом. Я поплыла к Томасу, который все еще барахтался в воде. Я схватила его за руку, намереваясь потянуть его за собой к берегу, но он мертвой хваткой обхватил меня за шею, и мы начали опускаться под воду.

Проклятие! Если он не ослабит хватку, мы оба утонем. Я открыла рот, но наглоталась воды и не смогла велеть ему отпустить меня. Но если бы и смогла, сомневаюсь, что он бы ко мне прислушался.

Я боролась с Томасом, чтобы ослабить его, но он крепко меня удерживал. Ему, конечно, всего тринадцать, но он уже намного сильнее меня. На миг, я начала извиняться перед Эдвардом. Прости, что я не смогу быть с тобой оставшиеся месяцы.

Но потом, в голове я услышала голос Эдварда. У нас все еще остается девять месяцев. Пусть это будут самые счастливые девять месяцев из всех, что мне останется прожить.

Меня охватил новый прилив сил. Я смогла высвободить руку и вырваться из его хватки. Но вместо того, чтобы пытаться тащить Томаса к берегу, я ударила его в лицо. Это помогло. От удара он обмяк у меня на руках.

Я произнесла благодарственную молитву, но мои проблемы еще не закончились. Не знаю, хватит ли мне сил, чтобы дотащить его до берега. После секундного колебания, я начала плыть в сторону лодки. После некоторых трудностей мне удалось втащить его на лодку. Я поплыла назад к реке, толкая перед собой лодку с потерявшим сознание мальчиком.

— Кэт!

Рози и несколько слуг теперь стояли на берегу с круглыми, как блюдца глазами. Я положила Томаса на траву и проверила его пульс. Он все еще был без сознания, так что я откинула его голову назад, и сделала то, что на уроках здоровья в нашей школе называли оживлением рот-в-рот.

— Что вы делаете? — спросил управляющий.

— Пытаюсь спасти ему жизнь, — огрызнулась я.

Я продолжала свои манипуляции, игнорируя их перепуганные лица. Пожалуйста, очнись, отчаянно молилась я. Пожалуйста, открой глаза. Через несколько минут мои молитвы были услышаны. Томас начал откашливаться, и по его подбородку потекла вода. Затем его глаза открылись, и он растерянно посмотрел на меня.

У меня вырвался огромный вздох облегчения. Если бы он не очнулся… если бы он не очнулся…

Рози прерывисто вскрикнула.

Слуга — управляющий, кажется, — выдохнул.

— Слава Богу — он жив!

Я поднялась на ноги, мокрая, замерзшая и дрожащая. Когда подул порыв ветра, я чихнула.

— Кто-нибудь может дать мне полотенце?