Принцесса и Гоблин (др.перевод)

— Без карты или, по меньшей мере, компаса это невозможно, — согласился его отец.

— Так вот: мне кажется, я догадался, в каком направлении роют кобы. А если к этому ещё кое-что добавить, то всё станет ясно как дважды два.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к принцессе, — перебила мать.

— Скоро узнаешь, матушка. Ты, наверно, назовёшь это глупостью, но до тех пор, пока я не буду точно знать, что это всего лишь мои фантазии, я своих наблюдений не прекращу. Ведь стоило нам подойти к протоке — той самой, по которой мы выбрались из горы, — как я услышал, что где-то поблизости работают гоблины, чуть ли не прямо под нами. С тех пор как я впервые начал за ними наблюдать, они уже добрых полмили прокопали, и всё по прямой; насколько я знаю, в других направлениях они вообще не роют. Но тогда мне невдомёк было, в каком же всё-таки направлении рыли они свой ход. Зато когда мы вышли на свет в саду королевского дома, я сразу подумал: возможно ли, что они роют по направлению к этому дому? И сегодня вечером я хочу убедиться, так это или не так. Возьму с собой фонарь...

— Ох, Керди, — перебила мать, — тогда они тебя заметят.

— Я раньше их не боялся и теперь не боюсь, — возразил Керди, — особенно теперь, потому что стащил у королевы её драгоценный башмак. Второй такой им быстро не сделать, а её босая нога сыграет мне на руку. Хоть она и женщина, а в следующий раз я с ней не стану церемониться. Но фонарь я без нужды зажигать не буду: попадаться им на глаза в самом деле не стоит. И на шляпу себе вешать не стану.

— Тогда расскажи нам, что ты задумал.

— Я возьму лист бумаги и карандаш и проникну в гору через пробитое ручьём отверстие — то самое, через которое и мы вышли. На бумаге я буду отмечать как можно точнее все повороты, которые встретятся мне на пути пока я не достигну работающих кобов. Тогда-то и можно будет получить представление о том направлении, в котором они роют. Если я сумею доказать, что они роют параллельно руслу ручья, то станет ясно, что их целью является принцессин дом.

— А коли так, то какую пользу принесёт это открытие?

— Подожди минутку, матушка. Я уже говорил, что когда наткнулся на пещеру, в которой собралась королевская семейка у костра, они обсуждали женитьбу их принца — а зовут его Заячья Губа — на солнечной женщине, то есть на женщине с земли, с цыпочками на ногах. А в речи, которую произнёс один из гоблинов на общем собрании во дворце и которую я немного подслушал, говорилось, что по крайней мере следующему поколению подданных гоблиновского короля будет обеспечен мир, а всё благодаря тому, что у принца будет залог хорошего поведения её родственников — так он прямо и сказал, и он, наверно, имел в виду как раз ту женщину с земли, на которую принц с заячьей губой имеет виды. А король, как мне кажется, слишком спесив, чтобы пожелать своему сыну какую-то другую жену кроме принцессы, и слишком хитёр, чтобы понять, что возьми его сын в жёны обыкновенную крестьянку, никакой выгоды от этого они не получат.

— Теперь я вижу, к чему ты клонишь, — сказала мать.

— Да наш король, — вмешался Питер, — скорее сроет горы до основания, чем отдаст свою дочь в жёны гоблину, будь он хоть трижды принц.

— Ну, кобы слишком высокого о себе мнения, — сказала его жена. — Как и все недоростки. Самый маленький петух в моём дворике — он и самый задиристый.

— А уж если они заполучат принцессу, — сказал Керди, — то скажут нашему королю, что убьют её, если он не согласиться выдать её замуж за их принца.

— Они могут так сказать, — возразил отец, — но убивать её не станут. Они будут держать её у себя, чтобы иметь влияние на нашего короля. Как только он против них что-нибудь затеет, они сразу же начнут угрожать, что расправятся с принцессой.

— А они достаточно злобны, чтобы мучить её просто ради собственного удовольствия, я-то знаю, — сказала мать.

— Как бы то ни было, я постараюсь всё выяснить, — сказал Керди. — Страшно даже подумать, если всё это правда. Ну, матушка, раз мой клубок готов, дай мне листок бумаги и карандаш, да кусок пудинга с горохом побольше. Не нужно мешкать. Я знаю одно место, где легко можно перебраться через стену, огораживающую сад принцессы.

— Только стражникам не попадись, — напутствовала его мать.

— Постараюсь. Если они всё узнают, то поднимут раньше времени тревогу. Только вспугнут кобов, и те придумают какой-нибудь другой способ добраться до принцессы — они такие настырные! Так что, матушка, я буду глядеть в оба. Да они же не убьют меня и не съедят, если мы и наткнёмся случайно друг на друга. Так что ты не волнуйся.

Мать дала ему то, о чём он просил, и Керди отправился выполнять свой замысел. Неподалёку от той двери, из которой принцесса недавно выбегала на горную тропку, возвышалась большая скала. Керди взобрался на неё и преремахнул через стену. У самого входа в гору, на дне ручья, он заметил крупный валун, обвязал вокруг него свою верёвочку и взвалил кирку на плечо. Но не успел он порядочно пройти внутрь горы, как столкнулся с уродливым зверем, направлявшимся ему навстречу. Место было слишком узким, и двое не могли там разминуться. Кроме того, Керди вовсе не желал пускать зверя в сад. Но так как из-за тесноты он не мог пустить в дело свой инструмент, ему пришлось вступить в жестокую схватку; и только получив множество ударов, некоторые из которых были довольно чувствительными, ему удалось убить зверя своим перочинным ножиком. Вытащив мёртвое чудище из этой норы, Керди вновь поспешил внутрь, пока не появились другие препятствия.

Мне нет нужды следовать за ним в его ночном путешествии. К завтраку он вернулся, выяснив точно, что гоблины роют в направление принцессиного дома, но только пониже уровня фундамента, так что Керди решил, что они намереваются прорыться под самый дом и ворваться в него снизу. Не было никаких сомнений: цель их состояла в том, чтобы наложить лапы на маленькую принцессу и утащить её, а потом сделать женой своего отвратительного принца по имени Заячья Губа.

Когда принцесса пробудилась после самого сладкого в её жизни сна, она увидела странную картину. Няня склонялась над её кроваткой, экономка выглядывала из-за няниного плеча, а прачка выглядывала из-за плеча экономки. В комнату понабилось служанок, да и стражники пытались заглянуть в дверь детской — а за ними виднелась ещё целая толпа слуг.

— Эти ужасные чудища убежали? — спросила принцесса, вспомнив сначала о тех зверях, что напугали её утром.

— Ты непослушная, негодная маленькая принцесса! — запричитала Лути.

Лицо у няни было бледным-бледным, всё в красных прожилках, и всем своим видом она говорила, что вот схватит сейчас принцессу и как следует потрясёт. Но Айрин ничего не отвечала, только ждала, не скажет ли няня ещё чего-нибудь.

— Как ты могла в такое облачиться и заставить нас вообразить, будто ты потерялась? И прятаться от нас целый день! Маленькая негодница! Хороши же у тебя шуточки!

Только так няня и могла объяснить постоянные принцессины исчезновения.

— Я и не думала шутить, — очень спокойно ответила Айрин.

— Ах, не рассказывай сказок! — грубо накинулась на неё няня.

— И не буду ничего рассказывать, — ответила Айрин.

— Вот какая ты негодница, — ответила няня.

— Когда рассказываю — плохо, и когда не рассказываю — тоже плохо! — возмутилась принцесса. — Вот пожалуюсь на тебя моему папе. Он так не скажет. И ему, по-моему, не понравится, что ты так говоришь.

— Тогда говори без околичностей, что ты хотела рассказать! — не вытерпела няня. Она всё ещё гневалась на принцессу, но и боялась возможных для себя последствий.

— Когда я говорю тебе правду, Лути, — сказала принцесса, которая почему-то вовсе не рассердилась на няню, — ты отвечаешь мне: «Не надо рассказывать сказок!» Я, наверно, и впрямь должна рассказать сказку, чтобы ты мне поверила.

— Ты очень жестока, принцесса, — ответила няня.

— Это ты очень жестока, Лути, и я не буду с тобой разговаривать, пока ты не извинишься. Да и зачем мне рассказывать, если я знаю, что ты всё равно мне не поверишь?

Она ведь очень хорошо понимала, что стоит ей начать рассказ, как с первых же слов Лути перестанет ей верить.

— Одна досада от тебя! — воскликнула няня. — Ты заслужила примерное наказание за своё озорство.

— Сударыня экономка, — обратилась к той принцесса, — не пустите ли вы меня пожить в вашей комнате, пока не приедет мой папа-король? Я попрошу его приехать как можно скорее.

Тут все воззрились на принцессу в изумлении. До этого дня они продолжали относиться к принцессе не иначе как к ребёнку.

Но экономка тоже боялась няни, поэтому она попыталась найти путь примирения.

— Я уверена, принцесса, что няня вовсе не хотела тебе грубить.

— А я уверена, что мой папа не захочет, чтобы у меня была няня, которая разговаривает со мной в таком тоне. Если моя няня думает, что я ей лгу, пусть тогда скажет об этом моему папе, иначе пусть уходит. Сэр Уолтер, вы не возьмёте меня под свою защиту?

— С великим удовольствием, принцесса, — ответил капитан стражи, огромными шагами входя в комнату. Толпа служанок потеснилась, давая ему дорогу, и он низко склонился перед кроваткой маленькой принцессы. — Я немедленно отправлю своего подчинённого на самой быстрой лошади, какая только есть в конюшне, чтобы известить вашего папу-короля, что ваше королевское высочество желает его видеть. А если вы хотите, чтобы за вами ухаживал кто-либо из этих слуг, я тот час же прикажу остальным очистить комнату.

— Благодарю вас, сэр Уолтер, — сказала принцесса, и взгляд её упал на розовощёкую девушку, которая только недавно была принята в доме в качестве посудомойки.

Но когда Лути увидела, что взгляд её дорогой принцессы направлен на кого-то другого, а не на неё, она упала на колени возле кровати и испустила горестный вопль.

— Я полагаю, сэр Уолтер, — сказала принцесса, — что Лути может пока остаться при мне. Но я предаю себя вашему попечению, и вам не стоит беспокоить моего папу-короля, пока я снова не попрошу вас об этом. А теперь все меня оставьте. Я здорова и в полной безопасности. Я вовсе не пряталась ради развлечения и не хотела попусту тревожить моих людей. Лути, одень меня, будь любезна.

В течение некоторого времени в доме и вокруг царило спокойствие. Король всё ещё пребывал в отдалённой части своих владений. Стражники продолжали охранять дом. Найдя у подножия скалы в саду отвратительное тело подземного зверя — того самого, которого убил Керди, — они были порядком изумлены. Но они решили, что зверь был убит где-то в глубине копей и выполз сюда умирать; помимо этого случая стражникам всего один раз попался на глаза живой подземный зверь, так что причин поднимать тревогу вроде бы и не было. Керди продолжал свои разведки в глубине горы, а гоблины как и прежде всё глубже въедались в землю. Пока они идут вглубь, думал Керди, близкой опасности нет.

Айрин наслаждалась летней порой, как и в прежние годы, и хоть она частенько в течение дня вспоминала о своей прабабушке и столь же часто снила её по ночам, но долгое время она её не навещала. Её, как и прежде, занимали козлята и цветы, и ещё она ходила играть с детьми рудокопов, когда Лути отпускала. Но у Лути были довольно глупые представления насчёт достоинства принцессы; ей и в голову не приходило, что принцесса — это такая девочка, которая сильнее других любит своих братьев и сестёр и которая способна хорошо на них влиять, в то же время держа себя с ними просто. Тем не менее и нянино обращение с принцессой значительно изменилось в лучшую сторону — няня видела, что принцесса уже не столько ребёнок, сколько не по годам разумный маленький человек. Правда, при каждом удобном случае няня преглупо нашёптывала слугам: что принцесса не совсем в своём уме, что она слишком хороша для этой жизни, — и всякую подобную чепуху.

В то же время Керди очень страдал, хотя сам себе в этом не признавался, оттого что так невежливо разговаривал с принцессой в последний раз. Именно поэтому, возможно, он так старался сослужить ей службу. Они с матерью частенько обсуждали этот предмет; мать утешала его, выражая уверенность в том, что однажды ему представится долгожданная возможность загладить свою вину.

Здесь мне хотелось бы заметить, ради всех принцев и принцесс, что отказываться признавать свои промахи или даже ошибки — это недостойно и низко. Если настоящая принцесса сделает что-нибудь не так, она утратит покой — до тех пор, пока ей не удастся пересилить себя и сказать: «Я сделала так; лучше бы я так не делала, и мне жаль, что я так поступила». Как видите, есть основание полагать, что Керди был не просто рудокоп, но немного и принц. В мировой истории такие случаи известны.

Постепенно Керди стал замечать признаки изменения в направлении рытья гоблинов: они перестали углубляться в землю, но принялись копать в уровень с достигнутой глубиной. Он ещё более усердно, чем прежде, стал за ними наблюдать. И вот в одну из ночей, приблизившись к наклонной стороне очень твёрдой подземной скалы, гоблины стали подниматься вверх по этой плоскости. Достигнув вершины скалы, они вновь, пару ночей подряд, рыли горизонтально, пока снова не поднялись под довольно крутым углом. Тут Керди решил, что самое время перенести наблюдение в другое место, и в следующую ночь он вовсе не пошёл в копи, но, оставив дома кирку и клубок, а взяв только всегдашний ломоть хлеба и кусок пудинга с горохом, направился по горной дороге вниз к принцессиному дому. Перебравшись через стену, он всю ночь оставался в саду, рыская с места на место, по временам растягиваясь на траве во весь рост и прикладывая ухо к земле. Но ничего, кроме шагов стражников, дозором обходивших дом, ему услышать не довелось. Оставаться для стражников незамеченным было нетрудно, так как ночь была облачной и безлунной. Несколько последующих ночей Керди продолжал пробираться в сад и прослушивать землю, но безрезультатно.

Но в один из вечеров он то ли сам проявил беспечность, то ли растущая луна светила уже слишком ярко, а только его разведывательная деятельность пришла к неожиданному концу. Он пробирался позади скалы, из-под которой вытекал ручей, когда — стоило ему ступить на освещённую лунным светом лужайку — он почувствовал свист над ухом и удар по ноге. Он тот час же присел на корточки, чтобы стать незаметнее. Но, услышав топот бегущих ног, он вновь вскочил, чтобы пуститься наутёк. Не тут-то было: его пронзила острая боль — в его ноге торчала стрела из арбалета, и из раны хлестала кровь. В следующую секунду он был схвачен двумя или тремя стражниками. Бороться было бесполезно, и Керди молча сдался.

— Да это мальчик! — воскликнули стражники в один голос. Они были изумлены. — Я думал, это одна из тех тварей.

— Что ты здесь делал?

— Искал для себя неприятностей, как видите, — с усмешкой отвечал Керди, пока стражники вертели его за плечи.

— Дерзость тебе только повредит. Нечего было забираться в королевские владения, и если ты сейчас же всё не расскажешь, с тобой поступят как с вором.

— Так оно, наверно, и есть, — сказал один стражник.

— Может, он искал потерявшегося козлёнка, — предположил другой.

— Не пытайтесь оправдать его. Нечего ему было здесь делать.

— Тогда я лучше уйду, если не возражаете, — сказал Керди.

— Мы возражаем, раз ты не хочешь сказать нам, чем ты здесь занимался.

— Не уверен, что могу полностью вам довериться, — возразил Керди.

— Мы не кто-нибудь, а королевские стражники, — терпеливо проговорил капитан, который оценил смелость и располагающую наружность мальчика.

— Хорошо, я всё вам расскажу, если вы обещаете выслушать меня и не поступать опрометчиво.

— А по-моему, ты нахал, — рассмеялся один из стражников. — Расскажет нам, какое замышлял зло, если мы пообещаем его не наказывать!

— Я не замышлял никакого зла, — ответил Керди.

Но не успел он добавить ещё что-нибудь, как голова его закружилась от слабости, и он без чувств повалился на траву. Тут только стражники заметили, что мальчик ранен в ногу стрелой, которую они выпустили по нему, приняв его за подземного зверя.

Они внесли мальчика в дом и положили в передней. По дому сразу распространился слух, что поймали разбойника, и в прихожую набились слуги, желающие посмотреть на злодея. Среди прочих была и няня. Только она увидела мальчика, как торжествующе закричала:

— Ага, тот самый маленький негодник-рудокоп, который хамил мне и принцессе на горной дороге. Он ещё хотел поцеловать принцессу. Уж я-то его покараулю! Негодяй! Уже и сюда прокрался! Какое бесстыдство!

Принцесса в эту пору сладко спала, Керди был без сознания, поэтому няня могла придумывать в своё удовольствие.

Когда капитан выслушал нянины вопли, он, хоть и порядком сомневался в истинности сказанного, всё же счёл за лучшее держать Керди под замком, пока дело не прояснится. Поэтому после того как они слегка привели его в чувство и обработали рану, которая оказалась серьёзной, они уложили его, всё ещё ослабленного потерей крови, на тюфяке в нежилой комнате — одной из тех, о которых я столь часто упоминал, — и заперли на ключ. Спал Керди плохо, а под утро люди нашли его в бреду. Вечером мальчик пришёл в себя, но чувствовал сильную слабость, и нога очень болела. Удивившись незнакомой обстановке и видя в комнате одного из стражников, Керди стал расспрашивать его и вскоре припомнил события предыдущего вечера. Поскольку он не мог теперь сам следить за гоблинами, Керди рассказал стражнику всё, что знал о них, и попросил его пересказать это своим товарищам, чтобы побудить их наблюдать за домом с удесятерённой бдительностью. Но то ли Керди не смог доходчиво передать добытые сведения, то ли они показались слишком невероятными, а только стражник решил, что Керди всё ещё находится в бреду, и ласково попытался уговорить его ни о чём не беспокоиться. Это, разумеется, вызвало у Керди раздражение; пришёл и его черёд убедиться, каково это, когда тебе не верят. Следствием было усиление жара, и к тому времени, как по настоянию Керди вызвали, наконец, капитана, уже ни у кого не было сомнений, что мальчик бредит. Люди сделали для него, что могли, и обещали ему всё, что он требовал, но вовсе не спешили выполнять обещанное. Наконец Керди заснул, и когда его сон стал глубоким и спокойным, все оставили его и вновь заперли на ключ, намереваясь навестить рано утром.

Тем же вечером несколько слуг, перед тем как отправиться спать, завели друг с другом такой разговор.

— Что это мог быть за шум? — сказала одна из служанок, вслушиваясь минуту-другую.

— Я уже слышу его две ночи подряд, — сказал повар. — Если бы ещё на кухне, я бы подумал на крыс, хотя мой Том их и близко не подпускает.

— А мне говорили, — присоединилась посудомойка, — что крысы иногда собираются в стаи и всюду рыскают. Их тут, может, целая армия уже вторглась. Я слышала шум вчера и сегодня тоже.

— Вот уж повеселятся мой Том и Боб экономки, — сказал повар. — Они сразу же станут лучшими друзьями и будут сражаться бок о бок. Ручаюсь, что вместе Том с Бобом обратят в бегство любую армию крыс.

— Сдаётся мне, — подхватила няня, — что крысы не производят столько шума. Я слышала его весь день, и моя принцесса спрашивала меня несколько раз, что это такое. Иногда это звучало словно далёкий гром, а иногда как те звуки, которые доходят сквозь гору от этих ужасных рудокопов.

— Не удивлюсь, — сказал повар, — если это и впрямь будут рудокопы. Может, у них поблизости дыра в земле, вот и шумят у нас под боком. Всё бы им рыть, да крушить, да взрывать!

Пока он это говорил, у них под ногами вдруг раскатами прогремел грохот, и весь дом содрогнулся. Они застыли в ужасе, а потом ринулись в переднюю, где нашли оцепенелых стражников. Послали разбудить капитана, который из их рассказа сделал вывод, что произошло землетрясение. Такие вещи были в той стране очень редки, но всё же случались примерно раз в столетие. Так что капитан вновь отправился в постель, как это ни странно, и быстро заснул, так и не вспомнив о Керди и не связав шумы, которые они слышали, с сообщениями мальчика. Он не верил Керди, не то он сразу же подумал бы о его словах и принял меры предосторожности. А поскольку грохот не повторялся, все решили, что сэр Уолтер прав, и опасности больше не будет, возможно, ещё целое столетие. На самом же деле, как открылось позднее, это гоблины, поднимаясь по ещё одному пологому склону твёрдой подземной породы, добрались до громадного каменного блока, лежавшего в фундаменте дома почти под самым полом. Он был округлой формы, поэтому когда после упорных трудов им удалось без применения взрывчатки выломать его, он с грохотом покатился по склону вниз, ежесекундно подпрыгивая, отчего задрожал весь фундамент. Гоблины сами были напуганы этим грохотом, потому что благодаря заранее произведённым измерениям и разведке отлично знали, что уже должны находиться у самых принцессиных покоев и любая неосторожность вызовет тревогу. Они затаились, а когда приступили к работе вновь, удача им улыбнулась — они наткнулись на песчаную жилу, заполнявшую извилистую трещину в скале, на которой был возведён дом. Стоило им вычерпать этот песок, и гоблины проникли в винный погреб.

С вестью об этом гоблины сразу же кинулись назад в свои области, словно крысы в свои норы, и со всех ног прибежали во дворец, чтобы громогласно и с триумфом доложить королю и королеве об успехе. Выслушав радостную весть, королевская семейка во главе всего гоблиновского народца кинулась к принцессиному дому — каждый хотел поучаствовать в славном предприятии по похищению принцессы Айрин этой же ночью.

Королева ковыляла в одном башмаке из гранита и в другом из кожи. Это было не слишком удобно, и мои читатели могут удивиться, почему, окружённая такими умелыми мастерами, она до сих пор не велела сделать замену тому башмаку, который похитил Керди. Но король, как помнят мои читатели, имел свои причины для недовольства её каменными башмаками; он постарался извлечь выгоду из открытия её цыпочек и пригрозил оповестить всех об этом уродстве, ежели она прикажет сделать себе другой башмак из гранита. Он настоял, чтобы она удовлетворилась обувью из кожи, и позволил ей надеть оставшийся гранитный башмак только в этот раз — поскольку они идут на войну.

Вскорости гоблины добрались до винного погреба и, не обращая внимания на огромные бочки, которым они не знали применения, не мешкая, но и не поднимая шума, устремились к двери, ведущей наверх.

Стоило Керди заснуть, как ему сразу же приснился сон. Приснилось ему, что он вышел из копей и стал подниматься в гору, посвистывая и напевая: «Дум! Бум! Дили-дон!» — и повстречал женщину с ребёнком, которые заблудились; а затем он вновь пережил во сне все события, которые случились с ним после того, как он столкнулся тогда в горах с принцессой и Лути: он следил за гоблинами, был ими схвачен, а затем спасён принцессой — всё вплоть до той минуты, как его ранили и взяли в плен стражники. И вот он лежит, широко раскрыв глаза, в комнате, где его заперли, как вдруг раздаётся жуткий подземный гул.

— Кобы идут! — кричит он. — Мне так и не поверили! Кобы утащат принцессу из-под их глупого носа! Нет! Ни за что!

Он вскакивает и начинает торопливо одеваться. Одеваться? Нет, он же всё ещё лежит в постели!

— Но я должен! — произносит он. — Вот, уже! Я встаю!

Но встал ли он? Нет. Двадцать раз пытался он встать, и двадцать раз убеждался, что продолжает лежать в постели. На самом деле он даже ещё не проснулся, это продолжался его сон. Вконец измучившись от отчаяния и воображая, будто по всему дому раздаётся беготня гоблинов, Керди закричал что было сил. В этот момент, как ему почудилось, кто-то повернул ручку двери его комнаты. Дверь открылась, и, подняв голову, он увидел женщину с белыми волосами, входящую к нему с серебряной шкатулкой на руках. Она подошла к его кровати, мягкими прохладными руками погладила его по голове и провела по лицу, выпростала его ноги и натёрла их мазью, издававшей аромат роз, а затем трижды взмахнула над ним руками. С третьим взмахом она исчезла, а Керди охватила необоримая дремота, и он погрузился в сон без сновидений.

Когда он проснулся по-настоящему, заходящая луна тускло освещала комнату сквозь оконце, а дом был полон шума и гама. Отовсюду доносилось быстрое тяжёлое топанье, лязг и бряцание оружия, голоса мужчин и крики женщин, перемежаемые жутким победным рёвом торжествующих гоблинов. Кобы прорвались в дом! Керди выпрыгнул из постели и напялил свою одежонку, не забыв про подбитые гвоздями башмаки. Внезапно его взгляд упал на висящий на стене старинный охотничий нож, скорее даже короткий меч. Не медля, Керди схватил его и бросился вниз по лестнице на шум борьбы, который делался всё громче и громче.

Первый этаж просто кишел гоблинами. Казалось, сюда набились все гоблины земных недр. Керди завертелся среди них, выкрикивая слова своей песенки:

и с каждой рифмой он изо всех сил наступал кому-нибудь на ногу, одновременно нанося режущие удары по их рожам. Со стороны можно было подумать, что он исполняет какой-то дикий танец с саблей. Гоблины ринулись врассыпную — кто в чуланы, кто в дымоходы, кто верхом на потолочные балки, а кто кубарем в погреб. Керди не унимался, но он почему-то не видел ни одного из обитателей дома. Но вот Керди вступил в просторный зал. Стоило ему там показаться, как сразу же раздался вой из множества гоблиновых глоток. Стражники и с ними сам капитан валялись на полу, почти похороненные под барахтающейся толпой гоблинов. А произошло вот что: в то время как стражники по одиночке отбивались он наседавших кобов, королева атаковала их ступни, голени и колени своим ужасным гранитным башмаком и довольно быстро сбила солдат с ног; капитан продержался дольше всех, потому что прижался спиной к стене. Гоблины готовы были разорвать пленённых стражников на кусочки, но король приказал утащить их живыми, поэтому над каждым из пленников суетилось по кружку гоблинов.

Керди вновь пустился в пляс, носясь кругами, топча и напевая, словно обретший плоть малюсенький ураган:

Королева завыла от ярости и страха, и пока она ещё не успела овладеть собой, Керди принялся разгонять ближайшие группки гоблинов, и вскорости одиннадцать стражников уже стояли на ногах.

— Топчите по ногам! — кричал он каждому освободившемуся воину, и в несколько минут зал был почти очищен — гоблины быстро-быстро повыскакивали из него, завывая, прихрамывая и на ходу потирая здоровенными ручищами ушибленные ступни и коленки.

Теперь Керди приблизился к группе гоблинов, которые под защитой королевы и её башмака продолжали удерживать в плену распростёртого капитана. Король сидел на капитанской голове, зато королева выступила вперёд, точно разъярённая кошка, со своими перпендикулярно посажеными глазами, горящими зелёным светом, и с волосами, стоявшими торчком на её ужасной голове. Правда, её сердце трусливо колотилось, а нога — та, что была обута в кожу, — старалась не высовываться. Когда между ней и Керди осталось несколько шагов, она бросилась на мальчика и с размаху топнула по его ноге, находящейся впереди. Но Керди ухитрился вовремя убрать эту ногу, и тогда королева обхватила его за талию, чтобы с размаху швырнуть на мраморный пол. Но в эту минуту он всем весом своего подбитого гвоздями башмака топнул её по обутой в кожу ноге. С душераздирающим воем королева поджала ногу и схватилась за ушибленную ступню. Тем временем остальные стражники бросились на короля и его телохранителей, разметали их и помогли подняться своему капитану, которого едва не задавили до смерти. Капитан с трудом отдышался и пришёл в себя.

— Где принцесса? — крикнул Керди. — Где Айрин?

Никто не знал, и все устремились на поиски.

Стражники заглядывали в каждую комнату, но нигде не могли отыскать принцессу. Слуги, и те куда-то все подевались. Но Керди, который рыскал по нижнему этажу дома, где было уже достаточно тихо, вдруг расслышал отдалённую возню и решил выяснить, откуда доносится её звук. Шум сделался сильнее, когда острые глаза мальчика привели его к лестнице, ведущей в винный погреб. Погреб оказался битком набит гоблинами, которых буфетчик поил вином, без устали наливая из бочки.

Потому что в то время как королева и её гвардейцы вступили в схватку со стражниками, Заячья Губа со своей ватагой побежал обыскивать дом. Ворвавшиеся хватали каждого, кто им попадался, и когда всех переловили, то поспешили назад, чтобы невредимыми доставить пленников в свои подземные пещеры. Но когда буфетчик, который тоже попался, увидел, что путь лежит через винный погреб, ему пришло в голову уговорить захватчиков отведать винца. Как он и надеялся, стоило кобам выпить по кружке, как им захотелось ещё. Вскоре к ним присоединились и гоблины, отступающие из зала, и когда Керди появился в погребе, все руки тянулись к буфетчику, который сидел у крана, выступающего из огромной бочки, и безостановочно наливал в самую разнообразную посуду, начиная соусницами и кончая серебряными кубками. Перед тем, как атаковать, Керди оглядел местность и в дальнем углу погреба увидал испуганную группу слуг, безнадзорных, но боязливо жавшихся друг к другу, не смея даже броситься наутёк. Среди них мелькнуло одеревеневшее от ужаса лицо Лути, но принцессы там не было. Охваченный жутким подозрением, что Заячья Губа уже успел утащить её, мальчик заметался среди гоблинов, не в силах от гнева петь, но топча и нанося удары мечом с удвоенной яростью.

— По ногам их! По ногам! — выкрикивал он, и в одну секунду гоблины исчезли сквозь дыру в полу, словно крысы.

Всё же теперь захватчики были усилены спустившимся сверху королевским отрядом во главе со страшной королевой. Увидев, как Керди расправляется с её несчастными подданными, она с отчаянной яростью бросилась на него. Тут между ними произошла битва по всем правилам искусства топтания, во время которой Керди остриём своего охотничьего ножа удерживал королеву на расстоянии, не позволяя её могучим рукам схватить себя. Сам он в то же время пытался улучить момент, чтобы ещё раз как следует топнуть её по ножке, обутой в кожаную туфлю. Но на этот раз королева держалась настороже и оборонялась с неменьшим проворством.

Тем временем остальные гоблины, видя что противника отвлекли, приостановили своё опрометчивое бегство и обратились к дрожащей группе женщин в углу. Словно решив последовать примеру своего отца и тоже заполучить в качестве своей будущей королевы хоть какую-то солнечную женщину, Заячья Губа подбежал к ним, схватил Лути в охапку и полез в дыру. Лути громко вскрикнула на прощание, и Керди услышал её крик. Он понял, в каком она оказалась бедственном положении. Собрав все силы, мальчик нежданно резанул королеву по лицу своим оружием, и как только та отпрянула, обрушился на её незащищённую ногу всем своим весом — и ринулся спасать Лути. Две беззащитные ступни были у принца, и обе их Керди как следует оттоптал, нагнав его у дыры в полу. Эхом понеслись по подземным ходам раскаты принцева воя, а сам он исчез под землёй. Керди подобрал Лути и оттащил её назад в угол, под охрану остальных, а сам приготовился вновь сразиться с королевой. По лицу королевы текла кровь, сквозь которую горели зелёным огнём её глаза. С оскаленными, словно у тигра, зубами наступала она на обидчика. За нею крались король и его телохранители из самых мощных гоблинов. Но в этот момент в погреб ворвались капитан и его солдаты, сразу же бросились на гоблинов и стали нещадно их топтать. Такого натиска гоблины не выдержали. Они бросились наутёк, и королева во главе. Конечно, по-правильному стражникам следовало бы захватить короля и королеву в плен, чтобы держать их заложниками за принцессу, но все были настолько озабочены пропажей девочки, что ни о чём ином и думать не могли.

Вызволив слуг, стражники принялись вместе с ними обыскивать дом. Но принцессы и след простыл. Лути почти ополоумела от пережитого ужаса и ни на шаг не отходила от Керди. Вновь он позволил остальным рыскать по дому где вздумается — и вновь они не нашли ни души, если не считать одного перепуганного гоблина, притаившегося за печкой, — а сам велел Лути отвести его в комнату принцессы. Она была во всём покорна ему и подчинялась, словно это был не Керди, а его величество, принцессин папа.

Постель принцессы они нашли в страшном беспорядке, одеяло лежало на полу, а её одежда была разбросана по всей комнате. Было слишком очевидно, что гоблины тут побывали, и Керди уже не сомневался, что принцессу похитили ещё в самом начале набега. Только тут он понял, как глупо они поступили, что не захватили короля, королеву и принца, и в отчаянье дал себе слово найти и спасти принцессу, как и она нашла и спасла его, или же встретить самую страшную участь, на которую гоблины окажутся способны его обречь.

Немного утешившись принятым решением, Керди уже готов был последовать за гоблинами в прорытый ими ход, когда что-то коснулось его руки. Касание было почти неощутимым, и когда Керди пригляделся, то ничего не увидел. Но вот его пальцы наткнулись на крепко натянутую нить. Он вновь пригляделся и снова ничего не разглядел. Вдруг его осенило, что это могла быть та ниточка, о которой говорила принцесса. Не сказав никому ни слова (ведь он понимал, что ему не поверят, точно так же как и он не поверил принцессе), Керди последовал за ниточкой, нащупывая её пальцем, и, ухитрившись ускользнуть от Лути, вскорости выбрался из дому и оказался на склоне горы. Неужели это та самая ниточка, которую сплела для принцессы её прабабушка? Тогда она снова должна была завести принцессу внутрь горы, а там принцесса непременно встретится с разъярёнными после разгрома гоблинами. И Керди поспешил вслед за ниточкой в надежде, что ему удастся догнать принцессу. Но, добежав до того места, где тропа поворачивала к руднику, Керди обнаружил, что ниточка не поворачивает вместе с тропой, но тянется прямо вверх по склону. Неужели она ведёт его домой, в хижину матери? Разве принцесса там? Керди принялся взбираться, прыгая с кручи на кручу словно одна из козочек его матери, и ещё до восхода солнца ниточка в самом деле привела его к порогу родной хижины. Тут ниточка пропала из-под пальцев, и Керди, как ни пытался, больше не смог её нащупать.

Когда Керди вошёл, его мать сидела у очага, и у неё на руках покоилась принцесса. Она сладко спала.

— Тише, Керди! — сказала мать. — Не разбуди её. Очень рада, что ты пришёл. А то я уж решила, что кобы снова тебя схватили.

Керди и сам был обрадован увиденной картиной. Он присел на табурет у очага напротив материнского стула и залюбовался принцессой, которая спала так мирно, словно лежала в своей собственной постели. Но прошла минута — и она раскрыла глаза, устремив взгляд на мальчика.

— Ты пришёл, Керди! — слабо вскрикнула она. — Я так и знала!

Керди встал и, опустив глаза, подошёл к ней.

— Айрин, — сказал он, — я очень сожалею, что не верил тогда тебе.

— Ничего страшного, Керди! — ответила принцесса. — Ты ведь не мог, правда? А теперь ты мне веришь, да?

— Поневоле поверишь. И раньше надо было.

— А почему же поневоле?

— Потому что как только я собрался отправиться внутрь горы искать тебя, я наткнулся на твою ниточку, и она привела меня сюда.

— Тогда ты, должно быть, пришёл из моего дома?

— Да, прямо из твоего дома.

— Я и не знала, что ты там был.

— Я провалялся там два или три дня.

— Как — провалялся? Я не знала! Значит, ты сможешь объяснить мне, почему моя прабабушка решила привести меня сюда? Мне это невдомёк. Меня что-то разбудило — я не знаю, что, только я сильно-пресильно испугалась, и ниточка повела меня из дому. Я думала, что вновь попаду внутрь горы, и очень обрадовалась, что это не так. На воздухе гораздо лучше. Я решила, что ты снова попал в беду, и я снова должна буду помочь тебе выбраться. Но вместо этого ниточка привела меня сюда, и, знаешь, Керди, твоя матушка была так добра ко мне, — ну прямо как моя прабабушка!

При этих словах Кердина мать крепко-крепко обняла принцессу, а принцесса, обернувшись к ней, ответила светлой улыбкой и запрокинула голову, подставив губки поцелую.

— А кобов ты не видела? — спросил Керди.

— Нет, я же сказала, что не была внутри горы.

— Но кобы сами ворвались к тебе в дом — весь их народ одновременно — и даже к тебе в спальню. Столько дел натворили!

— А что они там искали? Довольно невежливо с их стороны.

— Они искали тебя — чтобы утащить тебя к себе под гору и сделать женой своего принца. Его зовут Заячья Губа.

— Какой ужас! — воскликнула принцесса и поёжилась.

— Но не бойся, всё обошлось. Твоя прабабушка, как видишь, позаботилась о тебе.

— А! Так теперь ты веришь в мою прабабушку? Вот и хорошо! Она обещала мне, что однажды ты обязательно поверишь.

Внезапно Керди вспомнил свой сон и замолк, размышляя.

— Но как же ты оказался в моём доме, что я об этом и не знала? — спросила принцесса.

Тут Керди вынужден был всё рассказать: как он, тревожась за судьбу принцессы, ходил на разведку, как стражники подстрелили его из арбалета, как он услышал шум, но не в силах был встать с постели, как к нему пришла прекрасная старая женщина и всё, что случилось вслед за этим.

— Бедный Керди! Ты лежал там раненый и больной, а я и не догадывалась! — воскликнула принцесса, поглаживая его шершавую руку. — Я бы пришла к тебе и стала за тобой ухаживать, если бы меня оповестили.

— Ты совсем не хромаешь, как те, кто ранен в ногу, — сказала мать.

— А... разве?.. Да... правда, никакой хромоты... Честное слово, я и сам забыл, что был ранен, когда вскочил с постели и побежал сразиться с кобами!

— Дай-ка, я посмотрю твою рану, — сказала мать.

Керди стянул чулок и тут увидел, что его нога совершенно здорова — шрам, и больше ничего!

Керди и его мать посмотрели друг другу в глаза — их взгляд был полон изумления; но тут вмешалась Айрин.

— Ничего удивительного, Керди! Я уверена, что это не был сон. Моя прабабушка на самом деле приходила навестить тебя. Чувствуешь, пахнет розой? Это моя прабабушка вылечила твою ногу, а затем послала тебя мне на помощь.

— Нет, принцесса Айрин, — ответил Керди, — вряд ли я заслужил, чтобы мне позволено было придти к тебе на помощь: я ведь продолжал тебе не верить. Твоя прабабушка сама позаботилась о тебе.

— Тогда, значит, она послала тебя на помощь моим людям. Как бы я хотела, чтобы приехал мой папа-король! Мне очень хочется рассказать ему, какой ты молодец.

— Но, — вешалась Кердина мать, — мы и забыли, как должны быть перепуганы твои домашние. Тебе, Керди, следует немедленно отвести принцессу домой — или, по крайней мере, сходить туда самому и сообщить, где она.

— Да, матушка. Только я страшно голоден. Приготовь мне, пожалуйста, сперва позавтракать. Им придётся снова меня выслушать, и тогда они уже не будут так всему удивляться.

— Правда, Керди, но не вини их за прошлое. Вспомни себя.

— Помню, матушка. Только мне и вправду нужно поесть.

— Я мигом, сынок.

Мать встала и устроила принцессу на своём стуле. Но не успела она накрыть на стол, как Керди вскочил — да так внезапно, что женщина и девочка изумлённо воззрились на него.

— Мама, мама! — воскликнул Керди. — Я совсем забыл! Тебе придётся самой отвести принцессу. Я должен немедленно разбудить отца.

Ничего не объясняя, он кинулся в соседнюю комнату, где спал его отец. Там мальчик сказал ему нечто такое, отчего сон отца как рукой сняло. А затем мальчик выскочил из хижины.

А дело в том, что Керди внезапно вспомнил о решимости гоблинов привести в действие свой второй план в случае неудачи первого. Гоблины, без сомнения, уже приступили к делу, и над рудником нависла ужасная опасность быть затопленным. Не говоря уже о жизни рудокопов, после затопления рудник сделался бы совершенно непригодным для дальнейшей разработки.

Керди добрался до входа в копи лишь после того, как он поднял на ноги всех рудокопов в округе; там мальчик увидел, что его отец и многие его товарищи уже прибыли к руднику. Все поспешили к той штольне, которая соединяла рудник с царством гоблинов. Питер заблаговременно натаскал туда камней и приготовил цемент: всё было готово к тому, чтобы запечатать это узкое место, слишком хорошо известное гоблинам. В одну минуту заделать штольню было невозможно, ведь работать над кладкой в узком пространстве могли не боле двух человек, но, задействовав прочих для замеса раствора и поднесения камней, к концу дня удалось возвести громадный контрфорс, запирающий штольню и поддержанный с боков скальными стенами. К тому часу, как они обычно заканчивали свою дневную работу, рудокопы уже с гордостью любовались результатом. Рудник был в безопасности.

Всё это время они слышали постукивание молотков и кирок гоблинов, и в конце концов до них стал доноситься звук воды, которого раньше с этого места они вовсе не слышали. Правда, этому нашлось объяснение, когда они вышли из рудника: над горой бушевала сильнейшая гроза. Ревел гром, копья молний вырывались из огромной чёрной тучи, растянувшейся прямо над ними со свисающими по краям клочьями густого тумана. Со стороны горы тоже в ответ били молнии и освещали тучу снизу. Судя по взбухшим ручьям, превратившимся в бешеные потоки, гроза бушевала весь день.

Ветер дул так яростно, словно пытался сбросить людей со склона, но Керди, поглощённый заботой о матери и принцессе, ринулся домой сквозь толщу дождя. Даже если они оставались дома и гроза не застигла их в пути, Керди опасался за их безопасность, потому что в такую бурю их бедная маленькая хижина едва ли служила надёжным убежищем. Добежав до дому, Керди и впрямь убедился, что только лишь благодаря крепкой скале, у которой притулилась хижина и которая защищала её как от порывов ветра, так и от потока воды, домик не был ни сдут, ни смыт, ибо те два ручья, на которые скала делила стремительный поток, вновь воссоединялись у самого порога — две пузырящиеся и вздувающиеся стремнины, которых его мать с принцессой едва ли могли преодолеть. Ему самому стоило огромного труда добраться до двери.

Но только рука мальчика коснулась дверной защёлки, как сквозь рёв ветра донёсся радостный крик принцессы:

— Это Керди! Керди! Керди!

Айрин сидела на кровати, укутанная в шерстяное одеяло, а Кердина мать в сотый раз пыталась разжечь огонь, заливаемый дождевой водой, текущей прямо в очаг по дымоходу. Глиняный пол превратился в сплошное месиво, и вся комната имела жалкий вид. Но лица Кердиной матери и принцессы сияли, словно переживаемые трудности только веселили их. Керди и сам заулыбался по их примеру.

— Мне никогда ещё не было так весело! — объявила принцесса. Её глаза искрились, а прелестные зубки сияли белизной. — Как здорово, наверно, жить в такой хижине на склоне горы!

— Это зависит от того, что творится внутри хижины, — сказала Кердина мать.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — ответила Айрин. — То же самое говорила мне моя прабабушка.

К приходу Питера гроза почти утихла, однако дождевые потоки были такими стремительными и такими бурлящими, что нечего были и думать отправить принцессу вниз по горной дороге в её большой дом, да и Питеру с Керди небезопасно было пытаться туда попасть в сгущающихся сумерках.

— Твои домашние будут ужасно беспокоиться о тебе, — сказал Питер принцессе, — но тут уж ничего не поделаешь. Нужно дождаться утра.

С Кердиной помощью огонь в конце концов был разожжён, и мать принялась готовить ужин; после ужина все по очереди развлекали принцессу рассказами, пока её не начало клонить в сон. Тогда Кердина мать уложила её в кровать Керди, находившуюся в крохотном и уютном чердачном помещении. Как только Айрин оказалась в постели, далеко-далеко внизу она увидела сквозь маленькое окошко, пробитое в крыше, люстру своей прабабушки. Принцесса любовалась прекрасным серебряным шаром, пока её не охватил глубокий сон.

Солнце на следующее утро поднялось яркое-преяркое, и Айрин сказала, что дождик умыл его лицо, чтобы оно давало больше света. Стремнины всё ещё с рёвом несли грязь и воду со склонов горы, но они основательно сузились и при свете дня уже не представляли опасности. Покончив с ранним завтраком, Питер отправился на работу, а Керди с матерью снарядились отвести принцессу домой. Нелегко было оставаться сухими, перебираясь через ручьи: Керди вновь и вновь приходилось переносить девочку на руках, но наконец они выбрались на более широкий участок дороги и неторопливо зашагали к принцессиному дому. И что же они увидели, сделав последний поворот? Всадников королевского отряда, въезжавших в ворота!

— Ой, Керди! — воскликнула Айрин, радостно всплеснув руками. — Мой папа-король приехал!

Стоило Керди это услышать, как он схватил девочку на руки и припустил полным ходом, крикнув матери:

— За мной, матушка! А то короля хватит разрыв сердца; он и узнать не успеет, что принцесса спасена!

Айрин обхватила его за шею, и мальчик помчался со своей ношей словно олень. Когда он вбежал сквозь ворота во двор, то увидел возвышавшегося на своей лошади короля и обступивших его обитателей дома, которые рыдали, не смея поднять глаз. Король не плакал, но его лицо было белым, как у мертвеца, и казалось, что он вот-вот рухнет замертво. У приехавших с ним воинов, ещё не успевших спешиться, на лицах был написан ужас, но их глаза пылали гневом. Они ждали от короля только слова, чтобы взяться за дело, — только никто не мог сказать, за какое именно.

Накануне стражники, оставленные королём при доме, после безуспешных поисков принцессы решили, что её похитили, и бросились вслед за гоблинами сквозь отверстие в полу винного погреба. Но оказалось, что беглецы умело заделали ход в самом узком месте, и без рудокопов с их инструментами ничего нельзя было сделать. Но никто не знал, где находится рудник, а те, кто отправился на поиски, были застигнуты в дороге грозой и не успели ещё даже вернуться. Бедный сэр Уолтер пуще других сгорал от стыда и почти надеялся, что король прикажет отрубить ему голову, настолько невыносимо ему было воображать себе ясное маленькое личико принцессы в окружении ужасных гоблиновых рож.

Когда Керди вбежал во двор с принцессой на руках, все стоявшие там были так поглощены своим горем и устрашены присутствием короля, что на его появление никто не обратил внимания. Он же подбежал прямо к королю — вернее, к его лошади.

— Папа! Папа! — закричала принцесса, протягивая к нему руки. — Я здесь!

Король воззрился на неё. Цвет вернулся его лицу. Он издал невнятный звук. Керди приподнял принцессу повыше, король склонился и принял её из рук мальчика. В ту минуту, как он прижал её к своей груди, огромные слёзы побежали вниз по его щекам, падая на бороду. А стоящие вокруг от радости подняли такой крик, что испуганные лошади встали на дыбы, залязгали доспехи всадников, и горные кручи откликнулись своим эхом. Угнездившись на груди своего отца, принцесса весело приветствовала собравшихся, а король всё не отпускал её вниз, пока она не рассказала ему о своих приключениях. Только она больше рассказывала про Керди, чем о себе самой, и большую часть из того, что она говорила о себе, никто не мог понять, кроме короля и мальчика, который стоял у королевского колена, поглаживая гриву огромной белой лошади. А когда принцесса рассказывала о действиях Керди, сэр Уолтер и прочие подтверждали её слова кивками, даже Лути присоединилась к похвалам его смелости и неутомимости.

Керди не произнёс ни слова, только спокойно взглянул снизу вверх в лицо королю. Его мать стояла с краю толпы слуг, с удовольствием слушая рассказ принцессы — ей приятно было слышать про подвиги своего сына. Но вот принцесса вспомнила о ней.

— А вот его матушка, папа-король! — воскликнула она. — Посмотри — вон там. Она такая добрая мама, и она была так ласкова со мной!

Толпа раздвинулась, когда король сделал знак женщине выйти вперёд. Она подчинилась, и он подал ей руку, но не в силах был говорить.

— А теперь, папа-король, — продолжала принцесса, — я должна сказать тебе ещё кое-что. Однажды вечером, уже давно, Керди прогнал с дороги гоблинов и проводил меня и Лути до дому. Когда мы шли домой, я обещала ему поцелуй, только Лути не позволила мне его поцеловать. Мне не хочется, чтобы ты ругал Лути, только нужно ей сказать, что принцесса должна выполнять свои обещания.

— Конечно, она должна, дитя моё, если только это правильные обещания, — сказал король. — Поцелуй же Керди.

Говоря это, он опустил принцессу пониже к мальчику.

Принцесса обхватила Керди за шею, поцеловала его прямо в губы и вслед за этим произнесла:

— Вот, Керди! Это тот поцелуй, как я и обещала.

А потом они все вошли в дом; повар бросился на кухню, слуги — к своим обязанностям, Лути обрядила принцессу в самый праздничный наряд, а король снял свои доспехи и облачился в пурпур и золото. Послали гонца за Питером и остальными рудокопами, а когда они пришли, устроили большой и шумный пир, который продолжался ещё долгое время после того, как принцессу уложили в постель.

Королевский арфист, неизменно сопровождавший в поездках своего короля, исполнял балладу, которую он успел сочинить, пока выходил со своим инструментом на середину зала. В балладе рассказывалось о принцессе, о гоблинах и о доблести Керди. Внезапно он прервал своё пенье и замер, не сводя глаз с одной из дверей зала. По его примеру глаза короля и всех пирующих тоже обратились на эту дверь. В следующую секунду дверь распахнулась и в ней появилась принцесса Айрин. Она подошла прямо к своему отцу. При этом её правая рука была слегка отведена в сторону, а её указательный палец, как сразу же сообразили король и Керди, нащупывал путь вдоль невидимой нити. Король подхватил девочку и усадил её себе на колено, а она сказала ему на ухо:

— Папа-король, ты слышишь этот шум?

— Ничего не слышу, — ответил король.

— Прислушайся, — сказала девочка, подняв вверх пальчик.

Король прислушался, и за столом воцарилась полнейшая тишина. Каждый, видя, что король слушает, тоже прислушивался, а арфист даже присел, придерживая пальцами струны своей арфы.

— И вправду я слышу шум, — наконец проговорил король. — Словно отдалённый грохот. И он всё ближе! Что это может быть?

— Я думаю, это вновь гроза надвигается на гору, — сказал сэр Уолтер.

Тут Керди, который при первых словах короля соскользнул со своего места и приложил ухо к полу, вскочил и, подбежав к королю, торопливо заговорил:

— Прошу слова, ваше величество. Мне кажется, я знаю, что это такое. Нет времени объяснять, потому что для многих скоро будет слишком поздно. Прошу ваше величество приказать всем как можно скорее покинуть дом и взобраться на гору повыше.

Король, который был самым мудрым человеком в королевстве, отлично понимал, что бывают минуты, когда нужно действовать, а вопросы оставить на потом. Он доверился Керди и сразу же встал, держа Айрин на руках.

— Мужчины и женщины, следуйте за мной, — приказал он и зашагал из зала в ночную тьму.

Не успел они выйти за ворота, как шум превратился в нестерпимый грохочущий рёв, и земля задрожала под ногами. И вот вслед за людьми из широких дверей зала устремился наружу взбухший поток воды, едва не смыв отставших. Но все своевременно выскочили за ворота и стали карабкаться прямо по склону, в то время как поток с рёвом ринулся в другую сторону — на лежавшую внизу долину.

Керди оставил короля и принцессу, чтобы позаботиться о своей матери. Они с отцом подхватили её с двух сторон и вынесли с пути настигавшего потока сухой и невредимой.

Почувствовав, что опасность миновала, король с принцессой на руках остановился на склоне и с изумлением поглядел назад на беснующиеся воды, которые свирепо мерцали и пенились в ночи.

Тут Керди приблизился к нему.

— Ну, Керди, — сказал король, — так что это значит? Ожидал ли ты этого?

— Это вот что значит, ваше величество, — отвечал Керди и рассказал королю о втором плане гоблинов, которые решили затопить рудник и погубить рудокопов, если потерпит неудачу их замысел похитить принцессу. Гоблины решительно отворили все подземные резервуары, ожидая, что вода хлынет в копи, находящиеся на более низком уровне, чем их собственное королевство, потому что воображали, будто у них имеется уже готовая штольня, ведущая в рудник. Однако рудокопы успели накрепко заделать штольню, поэтому вода нашла другое выпускное отверстие, которое повернуло её прямиком в туннель, прокопанный гоблинами к дому принцессы. Возможность такой катастрофы не приходила в голову молодому рудокопу, пока он не приложил ухо к полу в зале.

Но что делать теперь? Дом ежеминутно мог рухнуть, а поток всё усиливался.

— Нужно немедленно уходить, — сказал король. — Только как добраться до лошадей?

— Разрешите мне посмотреть, — попросил Керди.

— Действуй, — ответил король.

Керди кликнул стражников и повёл их за собой. Они перелезли через стену, окружавшую сад, и добрались до конюшни. Там они нашли своих лошадей, метавшихся от испуга; вода кругом быстро прибывала, и животных следовало немедленно уводить. Но другого пути, кроме как через сам поток, не существовало, а вода хлестала уже через окна нижнего этажа, не говоря о дверях. Так как лошадей было ровно столько, сколько и людей, то можно было попытаться преодолеть поток верхом. Поэтому Керди вскочил на боевую лошадь короля и, показывая остальным дорогу, вывел их невредимыми на сухую возвышенность.

— Гляди, гляди, Керди! — крикнула Айрин в ту минуту, как мальчик спешился и подвёл лошадь к королю.

Керди обернулся и увидел над крышей принцессиного дома большой светящийся шар, словно кусок серебра, сияющий под лучами солнца.

— А... — оцепенело произнёс он, — люстра твоей прабабушки... Мы должны помочь ей выбраться. Я пойду и разыщу её. Дом вот-вот развалится.

Но Айрин с улыбкой ответила:

— Моей прабабушке ничего не грозит.

— Вот что, Керди, — сказал король, — поддержи-ка принцессу, а я сяду на лошадь.

Керди взял принцессу, и оба они вновь повернули головы в направлении светящегося шара. В эту секунду из него выпорхнула белая птица, которая, опустившись на расправленных крыльях, облетела короля, Керди и принцессу кругом и вновь взмыла вверх. Свет от шара и голубь пропали одновременно.

— Вот видишь, Керди, — сказала принцесса, когда мальчик подсадил её к королю на лошадь, — моя прабабушка всё умеет и ничего не боится. Я думаю, она бы прошла через эту воду и ни капельки не вымокла.

— Дитя моё, — сказал король, — ты простудишься, если на тебя не надеть ещё чего-нибудь сверху. Сбегай, Керди, мой мальчик, и принеси, что только достанешь, чем можно было бы укутать принцессу. Ним придётся долго ехать.

Керди тот час же убежал и вскоре вернулся с тёплой меховой накидкой и новостями о том, что выливающаяся из дома вода несёт тела множества утонувших гоблинов. Они попались в собственную ловушку и вместо того, чтобы залить водой рудник, затопили свою же страну. Вода всех смыла, и они захлебнулись. У Айрин от этих вестей мороз пошёл по спине, но король покрепче прижал её к груди. Затем он обратился к сэру Уолтеру.

— Приведи сюда отца и мать Керди.

— Я хочу, — сказал король, когда они предстали перед ним, — взять вашего сына с собой. Сначала он будет причислен к моим телохранителям, а в дальнейшем его ждёт продвижение.

Утомлённые и обессиленные, Питер и его жена едва пробормотали слова благодарности. Но Керди высказался в полный голос.

— Прошу прощения у вашего величества, — сказал он, — но я не могу оставить отца и мать.

— Конечно, Керди, — подтвердила принцесса, — я бы тоже не смогла на твоём месте.

Король взглянул на принцессу, а потом на Керди. Лицо его было довольным.

— Я тоже полагаю, что ты прав, Керди, — сказал он, — и я не стану просить вас дважды. Впоследствии я найду способ что-нибудь для вас сделать.

— Ваше величество уже позволили мне служить вам, — сказал Керди.

— Но, Керди, — сказала его мать, — почему бы тебе не отправиться с королём? Мы ведь не пропадём без тебя.

— Но я пропаду без вас, — ответил Керди. — Король очень добр, но я-то и наполовину не буду так полезен ему, как вам. Пожалуйста, ваше величество, подарите моей матери красную юбку! Я бы давно сам заработал на неё, только гоблины отвлекали.

— Как только мы вернёмся во дворец, — сказал король, — мы с Айрин подыщем самую тёплую из всех юбок и пришлём её с одним из наших придворных.

— Правильно, Керди, мы так и сделаем! — сказала принцесса. — А следующим летом, Кердина мама, мы вернёмся сюда и посмотрим, как она на вас сидит, — добавила она. — Ведь так, папа-король?

— Конечно, любовь моя, мы обязательно сюда вернёмся, — ответил король.

Затем он обратился к рудокопам:

— Как можно лучше устройте на ночь моих слуг. Надеюсь, завтра они смогут вернуться в дом.

Рудокопы в один голос поручились за своё гостеприимство.

Ещё король приказал своим слугам принять к сведению всё, что Керди пожелает им сообщить дополнительно, а затем, попрощавшись за руку с ним, его отцом и матерью, король, принцесса и вся их свита пустились вдоль берега вновь образовавшегося ручья в звёздную ночь.

А остальные королевские стражники направились вверх по дороге и, разделившись на группы, разошлись на постой к рудокопам. Керди с отцом и матерью взяли к себе Лути. И всю дорогу им освещал путь свет, происхождение которого было невдомёк одной лишь няне. Только серебряного шара в небе не было.

Дни за днями вода продолжала изливаться через двери и окна принцессиного дома, и на дорогу было выброшено немало тел гоблинов.

Керди понимал, что необходимо что-то сделать. Он поговорил с отцом и другими рудокопами, и они предложили пробить для воды другое выходное отверстие. Безотлагательно взявшись за дело, пробив отверстие в одном месте и заложив в другом, вскоре они остановили воду, а проделав небольшой туннель для отвода воды из принцессиного дома, они, к тому же, получили доступ в винный погреб, где нашли целое кладбище гоблинов — и среди них королеву, у которой водой сорвало кожаный башмак, зато каменный крепко сидел на лодыжке, — ибо вода снесла баррикаду, которую возвели гоблины, чтобы избавиться от преследования стражников, и значительно расширила ход. Заделав его ради безопасности, рудокопы вернулись к своей работе в руднике.

Немало гоблинов и их животных, спасаясь от наводнения, покинули свою подземную родину. Постепенно большинство из них помягчели характером и стали более похожи на обыкновенных домовых, каких и сейчас можно встретить в Шотландии. Их черепа утратили свою каменную твёрдость, и сердца тоже, а их ноги окрепли, и со временем они перестали враждовать с жителями горных склонов и даже с рудокопами. Но последние были беспощадны к любым животным кобов, которые попадались им на пути, и в конце концов те полностью вывелись.

Оставшуюся часть рассказа, главными героями которого будут принцесса и Керди, мы прибережём для другой книги.