Принцесса и Ястреб

Глава 2.

– Ева, это пиздец.

Я, в волнении ходившая по комнате все то время, что Хавьер читал, остановилась с испуганно колотящимся сердцем:

– Плохо?

– Плохо? У меня от твоих подробностей волосы на руках дыбом и хуй стоит как каменный, это плохо или хорошо? – непонятно почему, но он был зол, очень зол. Перестаралась, как есть перестаралась.

– Ну, это же и задумывалось, как порнушка для скучающих дамочек, а не корейская дорама для семиклассниц – с нервным смешком попыталась пошутить я, чтобы разрядить атмосферу, но Хавьер схватил меня за руки и завел их за спину.

– Со мной ты такого не делала. С кем тогда?

– Хавьер, это же просто роман, выдумка…

– Признавайся. С Майком?

– Нет. Клянусь, нет.

– С кем?

– Ни с кем, честное слово, любимый, мне больно.

В его зрачках плескалась бычья ревность, и реши он в этот момент, что я лгу, он бы, наверное, переломал меня пополам. Но я открыто смотрела ему в глаза, и он постепенно смягчился, не отпустил, однако ослабил давление.

– Значит, просто фантазия?

Я кивнула.

– Да. Фантазия. Ты же знаешь, я немного извращенка.

Он лизнул мою шею как вампир, от ямочки у основания до подбородка.

– Знаю. И люблю это. Хочу этого. – он подул на влажную дорожку, и я вся покрылась мурашками, соски сжались в пуговки. Хавьер заметил и удовлетворенно кивнул.

– Но раз ты никогда ни с кем такого не делала… твои описания, они ведь могут быть не совсем достоверны… – он не говорил, он мурлыкал, одновременно легонько покусывая мою челюсть, щеку, ухо.

– И что ты предлагаешь? – я отдалась его губам, обмякла в его руках.

– Ну, мы могли провести эксперимент… Повторить написанное шаг за шагом… Внести коррективы, если потребуется…

Как-то незаметно я оказалась с задранной майкой и спущенных до лодыжек трусах. Его пальцы были во мне и настойчиво, требовательно настаивали на капитуляции.

– Да, да босс. Вы правы, нам стоит детальнее проработать технику в этом отрывке.

Он милостиво кивнул и, крепко ухватив за ягодицы, натянул на себя.

– Хорошо, так и быть. Но сначала ты будешь наказана.

Дама червей

На рассвете я забылась тревожным сном. Мне снилось, что я на гладиаторской арене, моя кожа темна от загара, мышцы крепки, как литая медь. В висках стучит от адреналина и предвкушения. Сегодня я стану победительницей.

– У нас тут новенький. Заберешь его себе. – тон рудиария не допускал сомнений, но я все равно взбрыкнула.

– Я не люблю избивать младенцев. Дайте мне настоящего воина!

На арену выкинули мужчину, худой нетренированный торс, меч держит неправильно, копна торчащих волос так и просит, чтобы за нее схватили и перерезали хозяину глотку.

Я недовольно скривилась.

– Немного славы заслужишь за такое. И что прикажешь мне с ним делать?

Тренер ухмыльнулся и подтолкнул меня к входу.

– Поиграй с ним.

В глазах пленника плескался животный ужас:

– Не убивай меня.

Я молча надвигалась на него, выставив вперед острие кинжала. Сделаю это быстро. Парень неумело взмахнул мечом, чуть не отрезав себе полуха. Одним движением выбив эту опасную игрушку из бесполезных рук, коленом я ударила его в солнечное сплетение. Не дав разогнуться, ударила еще, подсекла ноги, он упал на спину, как навозный жук.

Я села на него верхом и стала бить кулаками, голова моталась безвольно, как тряпка, кровь заливала ему лицо.

– Убей, убей, – скандировала толпа и я занесла кинжал, но вдруг встретилась с пленником глазами. В них была паника, обреченность и … возбуждение. На пороге смерти этот идиот хотел своего палача! Сумасшедшая волна разгорелась у меня в животе. Я провела острием по его подбородку, наклонившись, слизнула кровь, слезы, пот и запах страха с губ. Люди на трибунах затаили дыхание, и я чувствовала единый пульс, гремевший у меня в ушах.

Мой рот касался его век, едва касаясь кожи, я проскользила по его щеке, выдохнула в ухо, прежде чем нанести удар.

– Ты очень вкусно пахнешь, Джон Уик.7

***

Я проснулась с колотящимся сердцем. Не сразу я осознала, что проснулась, а потом реальность утра навалилась на меня: комната, мама, таинственный незнакомец! Я прижала руки к щекам, мне захотелось исчезнуть, провалиться на несколько лет вперед, вернуться на ночь назад, запереть чертову дверь!

Вчера, после его ухода, я бросилась в ванную и отмывала до раздражения кожи этот взгляд, эти невидимые прикосновения.

Не нужно было заглядывать в сонник, чтобы понять значение ночного кошмара. Никогда до нынешнего момента я не чувствовала себя такой беспомощной, такой униженной.

Такой возбужденной.

Кто это был?

Придет ли он снова?

Завтрак уже снова был на столе, но этим утром аппетита у меня не было – я с успехом ела сама себя.

С трудом дождавшись Николь, принесшую обед, я набросилась на нее с порога:

– Ну как? Расскажи мне все? Кого ты видела?

Николь, молоденькая горничная, была болтлива и добра. Не замечая моего метавшегося взгляда, она выложила все, что знала.

– Ой, я видела всех! Все такие красивые, нарядные, смеются! А как танцуют! Мы и танцев-то таких не знаем. Одежды у всех городские, ненашенские. А у одного господина был павлиний хвост, представляете!

– А принц? – бесцеремонно перебила я ее – принца ты видела?

– Конечно! Высокий такой, красивый, темноволосый, широкоплечий.

Я схватилась за спинку кровати. Значит, все-таки принц.

Николь продолжала трещать.

– А Ворон, Ворон-то каков красавец! Темноволосый, высокий, плечи широкие! Все наши девчонки от него без ума!

Я вздрогнула.

– Тебя послушать, так они близнецы!

– Кто близнецы?

Тупая канарейка!

– Принц и Ворон!

– Истина, барышня, а ведь так и есть. – удивленно засмеялась Николь. – Красивые, чернявые, высокие…

– и широкоплечие… – обреченно закончила я фразу.

После ужина я накрепко заперла дверь и для надежности придвинула к ней кресло. Сама не зная, на что надеюсь больше: что он не придет, или наоборот, я легла в кровать не раздеваясь. В платье было неудобно, корсет давил на бока, но оно придавало мне иллюзию защищенности, и я решила его оставить.

– Все равно я не собираюсь спать. – Подложив подушки под спину, я попыталась читать. Но химия в меня не лезла, а злополучный "Гарем" я бы не взяла в руки и за большие деньги. Время было за полночь, но никто так и не появился. Измученная, голодная, уставшая от переживаний на секунду я прикрыла глаза, а когда открыла, то надо мной стоял он.

Я метнула взгляд на дверь. Кресло было на месте.

– Неплохая попытка. Очко в твою пользу. Но… – он махнул рукой. – ты забыла про окно.

Ну конечно, я забыла про окно. На самом деле про окно я и думать не думала. Мы ведь находились на высоте около десяти метров.

– Так хотел меня увидеть, что полз по карнизам?

Он рассмеялся.

– Трусишь и язвишь. Мне нравится, как это смотрится.

Он замолчал. Смущен? Невозможно. Таким, как он, не свойственна скромность.

– Что тебе нужно сегодня? – Я старалась говорить гордо и высокомерно, но мой голос меня выдавал и еще взгляд… Мне казалось, что если он хоть на секунду посмотрит мне в глаза, то узнает все мои мысли, и поэтому старалась смотреть в сторону, не глядя ему в лицо.

– Если ты думаешь, что и сегодня заставишь меня…

– Нет.

Снова мгновение тишины, а потом он повторил.

– Нет. Я уйду. Я… Я не хотел приходить.

– Так не хотел, что пьяным полез на третий этаж.

– Я не пьян. Ладно, я пьян. Я не трону тебя, не бойся. Если ты не попросишь. – с нервным смешком добавил он. Я промолчала. Скорее небо упадет на землю, чем я попрошу его о чем-то подобном.

– Но…?

– Но я хочу честный ответ на мой вопрос.

Я недоверчиво прищурилась.

– Всего лишь вопрос? Никакого подвоха?

– Да. Но ты ответишь.

– И ты просто уйдешь?

– Да.

– Я согласна. – быстро выпалила я.

– Так легко? – в его голосе послышалось веселье. – не начнешь выпытывать, что за вопрос, не будешь ставить ограничения?

– Нет. – я пожала плечами. – Это же всего лишь слова. Спрашивай, что хочешь.

– Всего лишь слова…Хорошо. Я не буду спрашивать, думала ли ты сегодня о том, что произошло ночью. Это я и так знаю. Но я спрошу, ЧТО именно ты думала – мысли, чувства – я хочу узнать все.

Я сразу поняла, в какую ловушку позволила себя загнать. То, что он требовал вчера – это было возмутительно, бесстыже и неправильно. Но то, чего он хотел сегодня… Я перехватила его внимательный взгляд: он знал. Знал, что мне понравилось, и хотел, чтобы я это признала.

– Почему у меня такое чувство, что лучше бы ты потребовал мою невинность?

Его глаза улыбнулись.

– Я распутник, но не подлец. И потом, это и вполовину не было бы так интересно.

– Поменяй условия. Уходи просто так. Я не игрушка для тебя. Я не могу!

– Ну конечно можешь. – в его глазах сверкнул хищный огонек. – Это же всего лишь слова.

Он нависал надо мной, огромный и жаркий. Во рту пересохло, меня парализовало от страха и чего-то еще. Он наклонил свои губы к моему виску, обжигая его своим дыханием.

– Ты развращаешь мою невинную душу.

– Признай, как тебе этого хочется.

– Я буду кричать, – прошептала я.

– Да, – ответил он. – Очень на это надеюсь.

Валет пик

Он не думал о ней весь день. В окружении принца не было принято тратить время на размышления и сожаления. Круговорот развлечений увлек его, и если он и пил больше обычного, то это только его дело. К полуночи желание подняться в голубую комнату на третьем этаже стало навязчивым – просто чтобы проверить, закрыла ли она дверь в ожидании его. Но он умел справляться с навязчивыми желаниями. Это было несложно, отвлечься. Он был красив, и женщины сами вешались на него. Поднявшись к себе в спальню с горячей, готовой девкой, он развернул ее лицом к стене и быстро, жестко трахнул, удерживая за длинные желтые волосы. Закурив, отошел к окну. Девица привела в порядок платье и подошла к нему ластиться, но он понял, что ему все отвратительно: и запах табака, и привкус вина во рту, и эта женщина, доступная и роскошная.

– Уходи.

– Но милый, мы же только начали…Она ласкающе провела пальцем по выпуклости его брюк, многозначительно облизала губы…

Он хотел оттолкнуть ее, вытолкать взашей, чтобы убиралась вон, но она уже распустила пояс и, опустившись на колени, умело опровергла все его возражения.

Он проснулся глубокой ночью, в час, когда молчали соловьи и самые стойкие пьяницы свалились под стол. Бесшумно, не потревожив спящую рядом девушку, надел штаны, рубашку, маску, подхватил початую бутылку вина и выскользнул в темноту.

Ее дверь была закрыта, и он так обрадовался этому, как будто ему сделали долгожданный подарок. Выйдя во двор, он нашел глазами ее окно – свет горел, но едва-едва. Не спит или спит со свечой. Ждет.

– Рапунцель, Рапунцель, сбрось свои волосы, – пробормотал он и, поплевав на руки, запрыгнул на карниз первого этажа.

***

Девушка дремала, полулежа в кровати. Она не разделась – он хмыкнул, без труда догадавшись о причине. Пользуясь моментом, без стеснения рассмотрел ее, мысленно стянув скромное белое платье. Шея, грудь, живот, бедра – прочертив взглядом дорожку по телу, он решил, что та, которая сейчас спит в его кровати, гораздо красивее и соблазнительнее. Тогда какого же черта он забыл здесь?

Она проснулась, распахнув огромные глазищи, так же, как и вчера почувствовав его взгляд.

Она говорила, и он что-то отвечал, но перед глазами ткался пеленой мираж: завести ей руки за спину и связать поясом от платья. Подтянув к краю кровати, задрать подол платья до самой груди, согнуть ноги и развести в стороны, насильно удерживая за колени, а потом, спрятав голову у нее внизу живота, пробовать на вкус, кусать, вылизывать до самого донышка, пока она не начнет скулить, как раненое животное.

Да что ж за колдовские чары насылает на него эта девка!

Нет. Он гость в доме ее матери, он не нарушит законов гостеприимства, не тронет девчонку. Пока не тронет.

Но поиграть. Поиграть можно прямо сейчас.

– Один вопрос и я уйду, – говорит он, и она так легко соглашается, не заметив дьявольского подвоха в уголках его улыбки.

Мгновение спустя она уже не так беззаботна. Ее глаза сверкают ярче изумрудов в колье фаворитки короля. Она смущена, разозлена, разгорячена, она упирается, но сдалась в тот момент, когда не закричала от ужаса, увидев его. Выдавливая из себя слова, признается:

– Я. Думала о тебе. Злилась. На свою бестолковость и беспомощность. Ненавидела. Твою наглость и развращенность. Желала тебе гореть в аду. Желала гореть в аду себе. Все! Уходи.

– Не все. – он и не думает двигаться с места.

– Ладно. Ладно! Я вспоминала, что я делала, КАК я это делала, как ты на меня смотрел и что мне говорил. Теперь доволен? Это – все! – она почти кричала на него, щеки были красными от смущения.

– Почти все – его тон был нежным, почти влюбленным. – Но не все.

Она вскочила с кровати и стала ходить по комнате, то и дело беря в руки различные вещи: расческу, безделушку, бусы – пытаясь обрести в привычных предметах равновесие. Наконец она остановилась у зеркала, словно это был портал в другой мир, в котором она спрячется от него. Он встал у нее за спиной, прикоснулся дыханием к ее шее, нашел ее взгляд в стеклянном отражении.

– Честный ответ. Ты обещала.

Он смотрел на нее, она на него. Она беззвучно молила. Он ждал.

Вдруг приняв решение, она закрыла глаза и расслабилась, на один вздох откинувшись назад, но и этого оказалось достаточно, чтобы граница между их телами, дистанция, которую он так тщательно соблюдал, исчезла. Она подняла свое лицо к нему и прошептала:

– Я мечтала, чтобы ты пришел и сделал со мной это снова.

И он ее поцеловал.

Он ласкал ее одними губами и сам удивлялся себе, что ему хочется быть нежным, растягивать это сладкое, но почему-то мучительное удовольствие как можно дольше. Его руки умело скользнули в корсаж ее платья, освободили грудь, сжатую корсетом. Она вскрикнула, когда он легко сжал ее соски пальцами. Оставив на мгновение ласки, расшнуровал платье и стянул вниз, оставив девушку лишь в кружевной сорочке и целомудренных панталонах. Холодный ночной воздух тянул из окна, и ее кожа мгновенно покрылась мурашками.

Он притянул ее посильнее, соединив изгибы их тел, одной рукой обхватил плечи, груди, второй накрыл ее правую ладонь, направляя в глубину трусиков.

Она прерывисто, часто дышала, белье промокло от желания. Девушка протестующе замотала головой, попыталась убрать пальцы, но он не пустил, удержал своими, поглаживающими движениями вдавил их вглубь лона. Когда она вскрикнула: тонко, испуганно, – ослабил нажим, успокаивающе коснулся ртом основания ее шеи: тише, тише. Он позволял ей гладить себя медленно, не давая найти ритм и кончить. Она выкручивалась в его руках, скользкая и задыхающаяся, пожалуйста, не мучай, быстрей. Прижав свой пульсирующий пах к ее выгнутому заду, он заставил ее совсем остановиться: не спеши. Покусывая ее плечо, шею, ухо, одновременно нежно сжимал грудь, тер соски. Она стонала, негромко, не осознавая себя, и когда она полностью потерялась, он наконец-то помог ей достичь финала, и она обмякла в его руках, потная, измученная. Он поднес ее пахнущую мускусом ладонь к своему лицу, облизал пальцы, просунул свои в ее мягкий, приоткрытый рот, потер внутреннюю поверхность щеки.

– В твоей книжке такое было?

Не сразу до нее дошел смысл его слов. А когда поняла – напряглась, дернулась из его объятия, вспыхнув от груди до лба.

– Пусти!

– Ох и норовистая же – он держал ее как кобылу и разговаривал так же – уговаривал, усмирял. – Я не смеюсь. Немного. Не хочу обидеть.

Он подхватил ее на руки – она не успела возразить – отнес на кровать, сам лег рядом. Они были как две ложки в чайном сервизе, все тело девушки было открыто для его рук. Она пыталась было брыкаться, но он обездвижил ее, просунув ногу между колен, и стал легонько укачивать.

Ее глаза против воли сами собой закрывались.

– Ты меня обманул. Сказал, что не тронешь меня.

–Я не трогал тебя. – он лизнул ее соленое плечо. – Ты все сделала сама.

Девушка подняла тяжелую, сонную руку к его маске.

– Кто ты?

– Не надо. Не спрашивай.

– Ты завтра придешь?

Он хмыкнул:

– А ты хочешь?

– Нет.

– Тогда не приду.

– Вот и хорошо.

Она уже совсем спала. Он полежал еще немного, умиротворенный запахом ее волос, а потом осторожно отодвинулся от девушки, укрыл одеялом и покинул комнату тем же путем, которым пришел.