Принцесса с собачкой

Глава шестая

Следовало ожидать возражений от их сопровождающих. Естественно, следовало. После минуты блаженного спокойствия эскорт перестроился, свернул с магистрали и взревел моторами сзади. Его глава – Жан Дюпье – поравнялся с лимузином и сердито замахал водителю, приказывая остановиться. Потом бросил мотоцикл поперек дороги, вынудив лимузин свернуть на обочину.

Но не остановиться. Водитель казался столь же одержимым намерением добиться цели, как и Роз.

Мотоцикл снова затарахтел рядом с ними. Роз опустила стекло со своей стороны, высунула голову и закричала:

– Водитель следует нашим указаниям, мсье Дюпье! Мы хотим посмотреть на реку.

– Немедленно остановитесь! – проорал в ответ Дюпье.

Роз радостно улыбнулась, помахала и закрыла окно.

Каков будет следующий ход старшего по персоналу? – подумал Ник. И сразу затем, более нервно: что вообще из этого выйдет?

Дюпье снова поставил мотоцикл перед машиной. Водитель мастерски объехал его.

Чем бы закончилось преследование, Ник судить не брался, но они уже достигли скал, сходящих к реке естественным амфитеатром. Над медленно текущей водой склонялись ивы. Под деревьями были припаркованы несколько машин, но в основном стояли лошади с повозками. И еще тут были люди.

В стране царит настоящая бедность, решил Ник. Лошади и повозки выглядели живописно, но эти женщины и мужчины использовали их совсем не для развлечений. Лошади были из породы рабочих, и все взрослые – и даже подростки – выглядели так, словно провели сегодня долгий, тяжелый день в полях. Таким недоступна роскошь спокойного возвращения домой, долгой теплой ванны, но все равно они решили повеселиться.

Собравшиеся одновременно обернулись на лимузин с хвостом из мотоциклов. На их лицах выразилось изумление.

А затем неудовольствие. Ник четко уловил момент, когда одно перешло в другое – в них признали посторонних. Им тут не место. Если власть в этой стране не жалуют, то чего ждать ее сомнительным представителям?

Но Роз уже выбиралась из машины. Он последовал за ней, но его окликнули. Водитель оказался настойчивым. Он протягивал Нику поношенную кожаную куртку.

– Потом вернете, – робко сказал шофер. – Постарайтесь не потерять. – И улыбнулся: – Кстати, леди просила снять галстук.

Галстук. Точно. Стащив его с себя, Ник расстегнул верхние пуговицы рубашки, надел куртку и обошел машину, присоединяясь к Роз.

– Привет, – сказала она глазеющим на нее людям.

Сзади с грохотом начали подтягиваться мотоциклисты. А тут лошади.

Ник понял опасность.

– Заглушите моторы. Скорей! – крикнул он, но было уже поздно.

Одна из лошадей – та, что оказалась ближайшей к мотоциклам, – начала пятиться в оглоблях. Ее ноздри раздувались, глаза испуганно округлились.

Роз среагировала мгновенно. Бесцеремонно бросив Хоппи на землю, она подхватила лошадь под уздцы и, успокаивающе приговаривая, потянула ее назад, заставляя вернуться на прежнее место.

Даже Ник, плохо понимающий в лошадях, видел, что перед ним специалист своего дела. Несколькими быстрыми движениями Роз предотвратила ситуацию, грозившую оказаться критической.

– Ну тише, тише. – Видя, что лошадь начала слушаться, Роз обратилась к столпившимся вокруг людям: – Прошу прощения. Я совсем забыла, что за нами подъедут мотоциклы.

Похлопывая лошадь, почесывая ее за ушами, Роз добилась, что животное успокоилось. Хоппи вертелся у ее ног, негодующе повизгивая. Она подобрала его и тоже начала чесать у него за ушами.

Сейчас она располагала полнейшим вниманием всех собравшихся.

– Извините нас, – обратилась она к стоявшим перед ней людям. – Мы с Ником только что из аэропорта. Не уверена, что вы знаете… Я – Роз-Анитра. Я уехала из страны, когда мне было пятнадцать, но идо того у меня не часто была возможность покидать территорию дворца, поэтому мы мало знакомы. Это мой жених, Николай де Монтезье. Сын дочери старого принца, Зии. Нам сказали, что мы можем претендовать на трон. Мы приехали, чтобы обсудить этот вопрос, и хотим познакомиться с местными жителями. Верно, Ник? – Она обернулась к нему, и он встал рядом. Ему приятно было находиться рядом с ней. Этой женщиной можно гордиться.

– Я – хирург-ветеринар, – сообщала она собранию. – Поэтому мне следовало быть более предусмотрительной, зная, что мы можем напугать ваших животных.

– Вам нечего тут делать! – выкрикнул Дюпье. – Этим людям вы не нужны. – Крупный и явно довольно сильный человек, Дюпье повел себя совсем бесцеремонно. – Садись в машину, женщина, – рявкнул он, и по толпе прошел легкий ропот. – Оставь этих людей. Вам тут не место.

Несколькими резкими словами он пытался призвать Роз к покорности, но способ выбрал неверный.

– Эрхард Фриц сказал, что мы здесь нужны, – ответила Роз вежливо, но твердо.

– Принцев нам не нужно, – донеслось из толпы, и Роз смешалась.

Пора прийти ей на выручку, решил Ник. Не собирается же он укрываться за ее спиной.

– Нам с Роз и в голову не приходило претендовать на трон, – громко заявил он. – Но Эрхард нас разыскал. Он указал нам на то, что происходит в соседних с вашей странах. – Альп-д'Азур и Альп-д'Эстелла. На то, чего можно добиться правильным правлением. Эрхард убедил нас попробовать. Конечно, если мы не правы, если нас действительно не хотят, мы уедем.

Молчание. Люди стояли неподвижно.

За их спиной переминались с ноги на ногу солдаты. Мотоциклисты были теми же людьми, которых Роз очаровала в аэропорту.

Здесь она попыталась сделать то же самое.

Роз сжала руку Ника. Ему было приятно чувствовать себя ее опорой.

– Как зовут твою собачку? – спросил малыш из толпы.

– Хоппи. Из-за лапы. Он может прыгать лучше всех знакомых мне собак.

– Он не похож на королевскую собаку.

– Я пыталась приучить его носить тиару, – хмыкнула Роз. – Но он посчитал, что мужчине она не к лицу.

В толпе рассмеялись.

– Хочет он поиграть с моей собакой? – мальчик махнул в сторону щенка колли, худого и всклокоченного, но помахивающего хвостом с видом пса, ожидающего от жизни одних радостей.

– Конечно, – ответила Роз и спустила Хоппи с рук.

Две собачки осторожно оглядели друг друга, затем занялись сложной процедурой обнюхивания. Шок и угрюмое молчание толпы сменилось улыбками.

– Вы правда принц и принцесса? – спросил кто-то.

– Мы сын и дочь детей старого принца, – ответил Ник.

– Сядете вы наконец в машину? – снова надвинулся на них Дюпье. Он сделал шаг к Роз, но Ник заступил ему дорогу. И оказался не единственным, в ком пробудился инстинкт защитника. Как по мановению волшебной палочки между ними и офицером оказалось не меньше десятка крепких мужчин!

– Это ты здесь не нужен, Дюпье! – крикнул кто-то, и лицо офицера потемнело.

– Послушайте, это частная вечеринка, – быстро заговорил Ник, стремясь не допустить конфликта. – Мы с Роз не имеем никакого права являться без приглашения. Мы заказали пару бочонков пива и еще по мелочи, чтобы сделать вечер приятнее для вас. Их доставят с минуты на минуту, останемся мы или нет. Мы просто хотели поздороваться. А теперь нам, должно быть, следует уйти.

– Но мы вас приглашаем. Можете присоединяться к нам! – крикнули им.

– И к нам.

– Или сюда идите.

– Эти люди – наш эскорт, – снова расхрабрилась Роз, улыбнувшись мотоциклистам. – Можно им тоже остаться?

– Нет, – тут же вмешался Дюпье. – Они на службе.

– Повезло нам, что мы-то не на службе, – ответила Роз и потянула Ника вперед, туда, где пожилая дама распаковывала свою корзинку. – Шоколадные эклеры? Мои любимые. – Обернувшись к офицеру, она послала ему самую нежную из своих улыбок: – Если вы оставите нам лимузин, мы доберемся домой сами. Спасибо, что проводили.

Выбора у Дюпье не было. Вокруг собралось человек двести, и люди все прибывали. Используя силу, можно было спровоцировать ситуацию, контролировать которую он был не в состоянии. Поэтому он и его люди, взревев моторами, удалились.

Сразу после их отъезда к поляне подрулил обшарпанный фургончик.

– Два бочонка пива, ящик лимонада и вино для дам, – сообщил водитель. – Пьер сказал, что готовится вечеринка, поэтому я позволил себе вольность…

– Здорово, – просияла Роз. Лишь по тому, как сильно она сжимала его руку, Ник мог догадаться, насколько она нервничает под маской бравады. Но виду не показывает.

И вечеринка пошла своим ходом. Все, кто мог играть на каком-нибудь инструменте, сплотились в приличный оркестр. Еды оказалось вволю – сплошь домашнего приготовления. Пиво, лимонад и вино лились рекой. Роз оказалась в центре внимания.

По правде сказать, они оба оказались. Ник был достаточно опытен во встречах разного рода, чтобы задавать нужные вопросы, поддерживать приятную беседу, позволяя ей разворачиваться гладко, не касаясь ничьих больных мест. Этому он был неплохо обучен. Роз это удавалось естественно.

Может показаться, что он снова на работе, подумал Ник. Хотя и разница есть. Каждый, с кем ему приходилось разговаривать, усердно пытался все о нем выведать, узнать, насколько он искренен. Роз подверглась такому же испытанию. Они провели вдвоем слишком мало времени, и ему оставалось лишь надеяться, что сейчас они выступят единым фронтом. Их быстро разъединили – слишком многие хотели поговорить с ними, чтобы они могли оставаться вдвоем, – но он видел, что люди общаются с ней легко, смеются ее шуткам, радуются ее присутствию.

Как и он. Было в ней нечто, чему не научишься при всем старании. Живой интерес к каждому человеку. То, чего не подделаешь.

– Какая милая женщина, – сказал ему старик, оказавшийся рядом. Ник понял, что смотрит на Роз дольше, чем намеревался. Хотя почему бы и нет? Фермер тоже на нее смотрел, и на его лице отражалось то же одобрение, что чувствовал Ник.

– Она куда привлекательнее своей сестры, – продолжил между тем фермер, и Ник разом очнулся. Вот с чем они пока не сталкивались. Их эскорт исчез. Есть силы, которым происходящее вряд ли понравится. Что они предпримут?

– Простите… – к нему обращался молодой человек, приехавший на подержанном мотороллере. На шее у него висела камера. Стоящая рядом с ним женщина пристально смотрела на Ника. – Нам позвонили, – сказал молодой человек, – и сказали, что вы, здесь.

– Ли с друзьями выпускает газету, – объяснил старик.

– Нелегально, – добавил кто-то еще. – Правительство не может ее закрыть, потому что они не зарегистрированы. Она выходит раз в месяц на двух-четырех страницах.

– С новостями, о которых нас ставить в известность не хотят, – уточнил третий собеседник.

У них с Роз взяли интервью, работая очень профессионально, с точки зрения Ника. Он вдруг понял, что симпатизирует целям этих людей. Журналистка больше всего интересовалась ими как шансом улучшить жизнь населения страны. По мере того, как задавались новые вопросы, шум вокруг стихал. Кто-то дал знак музыкантам отложить инструменты. Все прислушивались к их ответам. Когда Ник описал изменения в Альп-д'Азур и Альп-д'Эстелла – соседних с ними странах – и выразил надежду, что то же самое можно сделать здесь, толпа одобрительно загудела.

Наконец, журналистка убрала свой блокнот, кивком дав понять, что интервью окончено. Настала очередь фотографа.

– Потанцуйте, – предложил кто-то. – Выйдет отличный снимок.

Музыканты послушно начали играть снова, но не народную мелодию, как до того. На сей раз они заиграли медленный вальс, чтобы фотограф мог поймать танцующих в кадр.

Роз снова оказалась в его объятиях.

– Мы неплохо продвинулись, – прошептал он в ее волосы, ведя ее по покрытой травой танцплощадке. Больше никто не танцевал – все смотрели на них.

– Я знаю, – сказала Роз, но голос ее звучал неуверенно.

– Есть проблемы?

– Я просто подумала… Такое ощущение, что это обман.

– Что?

– Скажем то, что мы тут танцуем вместе…

Он сбился с такта. Парень с камерой бегал вокруг, снимая со всех сторон.

– По мне, так все нормально, – осторожно заметил Ник. – Ты неплохо танцуешь.

– Спасибо, – ответила Роз, но не улыбнулась.

– Так в чем обман?

– Ни в чем.

– Но ты только что сказала…

– Я знаю, что я сказала, – огрызнулась она.

– Роз…

– Да?

– Уверен, ничего дурного мы не делаем.

– Ты вообще ничего не делаешь, – сердито сказала она. – В этом вся беда.

Они помолчали.

– У тебя здорово выходит, – напряженно произнесла наконец она.

– Танцевать?

– Вести политические игры.

– Я то же самое подумал о тебе.

– Но ты просто виртуоз. Сразу видно профессионала. Я только не пойму, насколько это правда.

– В каком смысле?

– Мне пришло в голову, что я совершенно не знаю, кто ты. Как мебель с покрытием из шпона. Снаружи блестит и сверкает, а внутри что?

– Все проедено червями, вероятно, – поторопился подсказать Ник.

– Нет, не думаю. Но у тебя все получается так… гладко.

– Тебя это беспокоит?

– Видишь ли, я нахожу тебя невероятно привлекательным.

Разговор явно мешал танцу. Он снова споткнулся.

– Следи, куда ступаешь, – добродушно посоветовала она. – Фотограф отслеживает каждый шаг.

– Никогда раньше мне не говорили…

– Что ты невероятно привлекателен? Трудно поверить.

Он обнаружил, что улыбается в ответ на ее смех.

– Это мужская линия поведения.

– Способ кого-нибудь подцепить, – согласилась она. – Потому я и решила, что обязана это сказать.

– Пытаешься меня подцепить?

– Напротив. – Они проплыли мимо фотографа, и она широко улыбнулась прямо в объектив. – Это просто пришло мне в голову в процессе наблюдений за тобой.

– За тем, как я танцую?

– За тем, как ты общаешься с людьми. Заставляешь их тебе улыбаться. Думать, что ты искренен с ними и готов блюсти их интересы.

– Это проблема? – осторожно спросил он.

– Да.

– Не хочешь объяснить, почему?

– Потому что я начинаю верить тебе. А то, что ты хорошо танцуешь, усугубляет проблему.

– Ты хотела бы, чтоб я плохо танцевал?

– Не знаю, чего бы я хотела. Знаю лишь, что нас вынудили изображать пару, и это меня пугает. Ты-то привык встречаться с женщинами, а я…

– Похоже, я утратил нить беседы, – сказал Ник, и она явно рассердилась. Как можно вести столь личный разговор перед такой большой аудиторией, было выше его понимания. Роз говорила, словно они были совсем одни. Словно сказанное требовалось донести до него незамедлительно.

– Макса я встретила на втором году учебы, в двадцать лет. Он был вторым моим бойфрендом. До него у меня был парень по имени Роберт, в которого я влюбилась из-за его замечательных спортивных достижений. Вот вся история моих увлечений, такая короткая, что рассказ о ней уместится на почтовой марке.

– Все равно я не пойму.

– Что тебе понимать? Я только хочу объяснить, что не интересуюсь никакими личными отношениями. Так что, даже если я смеюсь твоим словам и нахожу тебя привлекательным, тебе следует вовремя притормаживать. Если надо, можешь использовать ведро холодной воды, только не дай нам зайти далеко.

– Ладно, – тупо согласился Ник.

– Повторю еще раз: я хочу свободы. По крайней мере на ближайшие пять лет. Абсолютной свободы.

– Я усвоил.

– Отлично.

– Никаких заигрываний.

– Можешь заигрывать с кем угодно. Только не со мной.

– Но мы вроде собираемся пожениться?

– Да, но это ничего не значит. Извини, – внезапно она снова разозлилась. – Уверена, у тебя и не было никаких намерений в отношении меня. И все мои выступления выглядят глупо. Поэтому постараюсь заткнуться.

– Хм… ладно.

Что это – неужели и она чувствует невидимые токи, пробегающие между нами, когда он держит ее в своих объятиях?

И также выбита из колеи?

Возможно, искреннее объяснение – именно то, что нужно. Он тоже не хочет никаких отношений.

Разве?

Они продолжали, танцевать, но больше уже не в одиночестве. Фотограф больше не снимал, и на танцплощадку начали выходить другие пары. Остатки дневного света померкли, но среди ветвей деревьев висели фонари, и вечер оттого казался особенно прекрасным – мерцание реки, луна, поднимающаяся над скалами.

Ему надо потанцевать с кем-нибудь еще, подумал Ник. Плохо танцевать только с Роз. Тем более после ее предупреждений. Но с ней его охватывали такие чувства… Просто непередаваемые.

Вполне нормально танцевать только с ней, почти яростно начал убеждать он себя. Она же не предлагала поменять партнеров. Никаких отношений она не хочет, так что расслабься. Можно жениться на ней, не боясь, что она навсегда к нему прицепится, а пока просто еще немного побыть рядом с ней. Ощущать под руками мягкие, плавные изгибы ее тела. Вдыхать аромат ее волос. Но так можно… потерять себя? Ничего. Ничего страшного с ним не случится. Очарование танца было грубо нарушено вторжением извне. Вдали послышались звуки сирен, показались огни.

Мотоциклы и машины. Эскорт. Вооруженные люди.

Музыка и танцы прекратились. Мужчины спешили к повозкам, женщины звали детей.

Из подъехавшего роскошного «роллс-ройса» торопливо вышел шофер, открыл дверцу, выпуская своих пассажиров. Мужчину в военной форме.

Женщину.

Джулиана. Они были достаточно похожи, чтобы узнать в них сестер, но тем не менее Роз – провинциальный ветеринар, Джулиана же – светская дама, холеная и надменная.

Роз все еще была в его объятиях. Они стояли посреди опустевшей танцплощадки. Ник ощутил, как она напряглась при виде Джулианы.

– Это Джулиана, – прошептала она. – А с ней, должно быть, Жак.

Крупные шишки. Оппозиция.

– Будем оптимистами, – прошептал он в ответ. – Это твоя сестра. Подойди и скажи, как рада ей. Не провоцируй беду, ожидая ее.

Но беда была уже совсем близко.

– Джулиана… – Роз, решив воспользоваться советом, шагнула навстречу сестре.

Джулиана не улыбнулась в ответ.

– Тебя тут не ждали, – ее беспокойство видно было невооруженным глазом. Не беспокойство даже, а страх. – Не нужна ты нам тут.

– Эрхард сказал, нужна, – Роз по мере сил изображала беззаботность. – Страна переживает не лучшие времена, и мы с Ником можем помочь.

– Глупости. Отец выгнал тебя отсюда, вот и оставалась бы там, где была. Жак говорит, вы проникли к нам нелегально.

– Мы прилетели на королевском самолете.

– По недосмотру. Жак говорит, чтоб вы убирались.

– Довольно, – вперед выступил Жак, крупный мужчина с мрачным выражением лица. – Вопрос о наследовании давно решен. Мы пытались отменить полет, но Эрхард… Ладно. Больше у него командовать не выйдет. Вы побудете под надзором моих людей, пока вас не вышлют.

Вокруг зашумели. Толпа придвинулась ближе, чтобы лучше видеть происходящее.

– Вы не имеете права нас задерживать, – спокойно заметил Ник. – Мои документы в порядке, у Роз – тоже.

– Возможно, моя сестра демонстрирует так свое гостеприимство, – Роз прижалась к нему ближе. – Да, Джулиана?

– Я… – Джулиана смутилась, – ты…

– Нас отвезут во дворец? – спросила Роз.

– Помещение для поднадзорных во дворце? – усомнился Ник.

– Что тут странного? Надзор не обязательно означает тюрьму.

– Во дворце есть подземные казематы! – крикнул кто-то.

– Не посадит же твоя сестра нас в подземный каземат, – насмешливо бросил Ник. – Как-то не по-семейному.

– Семья у нас не слишком дружная, – с сомнением сказала Роз.

– Не сажать же в тюрьму всех, кто забывает вовремя отправить рождественские открытки. Правда, Джулиана? – заметил Ник.

– Я – принцесса Джулиана, – не очень уверенно ответила та.

– Я скоро стану твоим зятем, – ответил Ник. – К чему нам лишние формальности? Ты же не захочешь называть свою сестру принцессой Роз-Анитрой? Она принцесса не меньше, чем ты. Может, даже больше – ведь она наследница трона.

Чего бы Джулиана и Жак ни ожидали, но пока они явно растерялись. Толпа жадно впитывала подробности разговора. Со всех сторон на них смотрели объективы камер, журналисты бешено строчили в блокнотах.

– Это уже хулиганство, – в бешенстве прорычал Жак.

– Вы ошибаетесь, это просто пикник, – ответила Роз, для верности цепляясь за руку Ника. – Эти люди очень гостеприимны. Но если у вас другие планы…

– Взять их, – приказал Жак, и люди в форме надвинулись на них, готовые хватать и тащить.

– Эй, мы и так идем, Джулиана, – по-прежнему весело сказала Роз. – Не стоит утруждать ваших людей. Пошли, Ник? По-видимому, от нас ждут, что мы сядем в эту машину.

И, прежде чем кто-либо успел опомниться, она дернула Ника и скользнула в «роллс-ройс».

Ник, севший следом, оценил ее ход. Жак и Джулиана попали в сложное положение. Они могли силком вытащить их из своего лимузина и запихнуть в одну из черных машин сопровождения – как, вероятно, и задумывалось вначале.

Могли присоединиться к ним, усилив впечатление от трогательного единения семьи.

Или сами могли воспользоваться черным автомобилем.

Откинувшись на мягкие подушки, Ник с удовольствием наблюдал за сменой настроений Жака. От нерешительности к ярости. Налитое кровью лицо заставляло предположить, что недалеко и до удара.

– Пошли, – Джулиана неуверенно потянула мужа к «роллс-ройсу».

Тот вырвался, отбросив от себя руку жены.

– Пусть едут одни. Авось недолго им роскошествовать. Вышвырнем их как миленьких.

– Хоппи, – Роз лишь сейчас вспомнила, что собака осталась снаружи. – Хоппи!

– Увезите их! – заорал Жак и, заметив Хоппи, с запозданием оторвавшегося от поглощения сосиски, пнул его ногой. – Езжай! – и машина тронулась.

– Похоже, мы попали в передрягу, – после трех минут езды в полном молчании Ник наконец обрел голос.

– Хоппи попал в передрягу, – прошептала Роз со слезами. – Жак его пнул.

– Ничего, не пропадет. Его подозвал к себе мальчик с колли.

– Точно?

– Да, – заверил Ник, стараясь говорить с максимумом уверенности.

– Он нас ненавидит. – От недавней бравады Роз ничего не осталось. Сейчас она казалась маленькой, ранимой и… испуганной? Нет. Просто грустной. – Оба они. Джулиана моя сестра, но она тоже.

– Относительно Джулианы я не уверен. А для Жака ты представляешь угрозу его будущему.

– Думаешь, нам следует уехать домой?

Ник лишь слабо усмехнулся. Во что они ввязались?

– Йоркшир кажется все привлекательнее.

Роз выпрямилась, оглянулась на их мотоциклетный эскорт и покачала головой.

– Нет.

– Что ж это за место такое жуткое?

– Тебе когда-нибудь приходилось перевозить теленка из деревни в деревню, когда на улице снег с дождем?

– Хм… нет.

– Темницы тоже имеют свои достоинства. Там тебя никто не станет рассматривать как племенную кобылу.

– Как кого?

– А, вздор. То, что не убивает нас, закаляет наш дух.

– Моя приемная мать обычно говорила это по поводу зубной боли. Но я серьезно опасаюсь, что нам предстоит кое-что похуже.

– Нечего меня пугать. Ты дипломат. Заговори их, чтоб нас отпустили.

– Я не могу заговорить этот «роллс-ройс». Давай посмотрим, куда нас поместят, а потом начнем испытывать мои способности заговаривать зубы.

Да, я дипломат, подумал Ник, но ее дипломатия, позволившая ей так изящно провести разговор с сестрой и зятем, выше всяких похвал. Теперь, правда, наступила реакция. Ее трясло. Он выругался и прижал ее к себе.

– Мы… сейчас мы не на публике, – пробормотала она.

– Хочешь сказать, что мне необязательно вести себя, как положено мужу? Но мне кажется, самое время действовать как людям, вместе попавшим в беду. Я мог бы заранее знать.

– Что знать? Что с нами могут сделать? Отправить в аэропорт и выставить из страны?

– Могут возникнуть проблемы и похуже.

– Типа тюрьмы?

– Да.

Роз не расслабилась, но он ощутил, как она теснее прижалась к нему, ища в нем опоры.

– Думаешь, кто-нибудь приглядит за Хоппи?

– Конечно.

– Только не люди Жака.

– Зато другие нам симпатизируют.

– Но его ударили.

– С ним все будет в порядке. – Ник с удивлением понял, что и сам тревожится за судьбу собачонки. Когда он успел к ней привязаться? Ник вспомнил, как радостно завизжал и завилял хвостом Хоппи в самолете, увидев две тарелки в руках у стюарда. А поняв, что обед для Ника и Роз, разом изобразил вселенскую скорбь – бедный-несчастный сирота, которого никто на свете не любит, – пока не принесли еду и ему.

– Ты улыбаешься.

– Я думаю, что уж Хоппи-то не пропадет.

– Полагаешь, нам стоит побеспокоиться о себе?

– Возможно. – Она свернулась комочком рядом с ним. Ему хотелось прижать ее крепче, но неизвестно, как она прореагирует на такую вольность. – Я хочу свободы.

Как и он. Так что все отлично.

– Ты, значит, предполагаешь расстрельную команду на рассвете?

Хоть тут он может ее успокоить.

– Роз, не пойдут они на это, – ответил Ник, подавляя желание прикоснуться губами к ее волосам – просто чтобы подбодрить. Но она уже выпрямилась, словно постепенно начала обретать присутствие духа, так что и ему следует вести себя соответственно.

– Эти люди не преступники. Они тут хозяева, но в их планы не входит довести страну до банкротства и сбежать. Члены Совета имеют виллы во Франции, на Капри и в тому подобных местах. Если мы исчезнем без следа, они станут международными преступниками.

Она обдумала сказанное.

– Ты проверял?

– Проверял, – заверил он ее. – Я, может, не большой специалист в области престолонаследия, но одно знаю точно – мы в безопасности. Так что давай спокойно подождем, пока не выясним, куда нас завезут.

– Во дворец? – спросила она с надеждой.

– Пятизвездочная роскошь открывает нам свои объятия, – ухмыльнулся он.