Принцесса Себекнофру

Жрец провел принца Эвиб-Ра в помещение, что было отведено богине истины Маат.

— Здесь ты узнаешь истину, мой принц. Но ты слишком взволнован.

— Я возмущен предательством! То, что я слышал в доме моего отца. Там свила гнездо измена! Я был прав, когда задумал давить номархов! И я действовал слишком нерешительно! Нужно было наносить удар и не колебаться!

— Снова ты говоришь о предательстве. А само это понятие вещь весьма относительная, мой господин. Ведь ты сам предал их! Ты сменил стражу во дворце, и ты нанёс по ним удар в реальности Исефет. Они ответили тебе тем же!

— Но я наследник фараона!

— И что с того? Отчего ты решил, что тебе дано право решать что истинно, а что нет? Это тебе сказали жрецы, которых ты засыпал дарами?

— А разве мое право царствовать не освящено богами?

— Ты слишком мало знаешь о богах Египта, принц. Я даже скажу тебе больше, ваши жрецы в большинстве своем также мало знают об истинной природе божества. Основная проблема людей — невежество. Если бы его не было, то мир был бы прекрасен, мой принц.

— Легко ли править умными людьми, жрец?

— Править трудно. Но жить среди них легко. А правители желают управлять толпой необразованных людей живущих потребностями тела и не понимающих высшей истины.

— Но нужно ли быть образованным простому земледельцу? Подумай, если каждый, кто должен такать камни или ремонтировать каналы станет читать папирусы и думать о высшей истине? Что тогда настанет?

— И потому ваши жрецы освятили от имени богов такой миропорядок, какой выгоден им. Так, мой принц? Знания хранятся и умножаются в храмах.

— Именно в храмах.

— Давай продолжим наше путешествие, принц. Может там мы и найдем ответы на твои вопросы. Посмотрим сейчас на мир без тебя.

— Реальность Маат?

— Да. Вот сейчас богиня Маат даст тебе возможность увидеть номарха заячьего нома который мало чтил богов, но хорошо кормил жрецов.

— Ты о Тутхотепе?

— Да. Ведь мы оставили его в страшной опасности.

— Я помню про это. Он вкусил красного пива с ядом богини Сехмет.

— В той реальности Где нет тебя, мой принц. Нам стоит сейчас туда вернуться и на время позабыть о реальности богини Исефет, где ты существуешь.

— Трудно мне примириться с мыслью, что меня нет, жрец.

— Это всегда трудно, мой принц. Но пора узнать, что с ним будет дальше. Да и не только с ним…

Тутхотеп, номарх заячьего нома, принял решение и стал слугой Птахотепа. Он желал сохранить свою жизнь. О яде Сехмет ему рассказали страшные вещи…

Старый жрец Птаха, к которому он обратился за советом, рассказал ему, что в древней легенде о богине Сехмет-Мстительнице, есть слова о яде этой богини.

— Ты знаешь, что Сехмет, богиня-львица известна под именем "Око Ра", номарх? — спросил его жрец Птаха.

— Да, и она жена бога Птаха. Это также говорят жрецы.

— Это так. Много храмов Сехмет есть у нас в Мемфисе, откуда я прибыл. И Сехмет покарала врагов Ра, во время Великой мести, так говорят жрецы Ра. И тогда же зародилась легенда о яде Сехмет, который можно дать жертве только вместе с красным пивом. Но точно сказать что это такое я не могу.

Тутхотеп схватился за голову. И зачем он только пил пиво в доме Птахотепа?

— Но секрет этого яда никому неизвестен, — сообщил жрец.

— Никому?

— Да. Он был утерян уже давно. Еще во времена фараона Снофру. Тогда, насколько я знаю умерли последние хранители.

— А мог ли кто-нибудь сохранить секрет яда? — спросил номарх.

— Нет, это вряд ли, но кто может это сказать наверняка?

— Значит, секрет все же мог сохраниться? Говори точнее, жрец.

— Мог и сохраниться. Но если этот яд будет использован, то горе тому человеку, на которого он обрушиться. Это я могу сказать тебе с точностью!

— А что с ним может случиться?

— Яд Сехмет превращает человека в чудовище. И он не просто умирает, но умирает тысячу раз. И обратить этот процесс невозможно. Если только яд богини начнет действовать. А зачем тебе знать про это, номарх?

— Нужно! Более ты мне ничего не скажешь?

— Нет.

— Тогда прощай, жрец…

Тутхотеп прибыл в дом чати фараона и униженно ждал его до полудня, когда старый чиновник пожелал его принять.

— Мой господин ждет тебя, — высокий нубийский раб пригласил номарха войти в покои Птахотепа.

Тот сидел в резном кресле и просматривал отчеты своих писцов. Сегодня Птахотеп занимался своими личными делами и просчитывал доходы.

— Я прибыл к тебе, Птахотеп…

— Я знаю, зачем ты прибыл, номарх. Ты принял верное решение, Тутхотеп. И потому я дам тебе право жить!

— И ты дашь мне противоядие от яда Сехмет? — вскричал номарх.

— Противоядие? От этого яда противоядия нет. Жрец, к которому ты ходил не сказал тебе этого? Нельзя избавиться от гнева богини с головой львицы просто так, выпив какого-то отвара. Но пока я не захочу, чтобы ты умер, ты будешь жить.

— Как так?

— А вот так. Не думаешь же ты, что я открою тебе тайну яда богини? Но я могу гарантировать тебе жизнь. Разве этого мало?

— Понял тебя, почтенный Птахотеп, — с покорностью склонил голову Тутхотеп.

— Ты станешь служить мне! И мы вместе станем трудиться ради блага страны Кемет. Ты скоро соберешь в доме своем многих номархов и скажешь им, что от принца Аменемхета нужно добиваться расширения прав.

— Расширения прав номархов в ущерб правам фараона? — удивился номарх.

— Это разве не то чего ты хотел и раньше?

— И ты желаешь того же, Птахотеп? — спросил номарх.

— А с чего ты взял, что я враг твоему делу? Нет. Я желаю править Верхним и Нижним Египтом от имени нового фараона Аменемхета IV. Он будет носить двойную корону, но не будет управлять. А вы, номархи, поможете мне сделать нового фараона моим рабом.

— Рабом? — слова старого Птахотепа пугали номарха.

— Пусть фараон сидит на троне и пусть участвует в процессиях. Пусть обращается к богам. Пусть развлекается и охотиться. Но пусть не вмешивается вдела управления. Пусть он будет символом страны. Символом но не более.

— Но могу ли я поручиться за согласие других номархов?

— Многие из них верят тебе. Вот и используй это.

— Но ведь фараон Аменемхет III еще жив.

— Завтра фараон умрет. Уже завтра. Уже не дни, но часы нашего фараона сочтены.

— Завтра?

— Выпустив в мир месть богини Сехмет, и поразив её гневом тебя, я решил поразить и фараона. Он был моим господином, и я верно служил ему. Да, так было! Но он стал слаб. А слабые не могут править страной Кемет. Египту нужен сильный правитель. Разве я не подхожу на его роль?

— Ты признаешься в том, что умертвил фараона Аменемхета III? — номарха объял ужас. Этот старик был демоном, а не человеком.

— Фараонов умертвляли и ранее в истории страны Кемет и не один раз. Мне боги даровали мудрость и понимание обстоятельств! Мне! И потому я решился на это!

Тутхотеп склонил голову. Каким могуществом стал обладать этот старик! Он сделал то, на что он сам никогда бы не решился.

— Могу я спросить, господин?

— Спрашивай.

— Но если яд богини убьет самого фараона, то и меня…

— Ты можешь не беспокоиться о своей жизни и своем здоровье, Тутхотеп. Я уже сказал тебе это. Я могу управлять местью богини Сехмет.

— Управлять?

— Ты желаешь постичь тайное? Но если еще кто-то будет знать об этом, то это повредит мне. И потому я сохраню свою тайну.

— Я все сделаю, как ты велишь, господин!

— Вот и отлично. Иди и жди моих приказов, Тутхотеп. Пока не покидай Иттауи. Живи здесь! И не беспокойся за свою жизнь пока ты мой слуга!

Эвиб-Ра спросил жреца Ра-Тауи:

— А ты знаешь, что такое этот страшный яд? Может быть, Птахотеп никаким секретом и не владеет? Может он просто взял номарха из Гелиополя на испуг?

— Нет. Птахотеп сказал правду.

— Значит он убийца моего отца?

— Да. Мне известна тайна Сехмет. Но ты можешь не переживать. Твой отец умер легко. Этот яд только сократил его мучения и Птахотеп, по большому счету, оказал фараону услугу.

— Услугу? Лишив его жизни?

— Именно так. Твоего отца ждал страшный и мучительный конец. Но ему была послана судьбой легкая смерть.

— Но этот яд может убивать и по иному, жрец? Я ведь все правильно понял?

— Да. Красное пиво Сехмет может убивать и медленно и мучительно. Знаешь, что такое "Проклятие Тысячи Смертей" в мире Дуат? Конечно, не знаешь. И ваши жрецы не знают этого.

— А что это?

— Наследие ушедших эпох, мой принц. Этому научили нас древние. Птахотеп, что пользуется этим проклятием и сам точно всего не знает. Яд богини не разрушает тело. Он воздействует на разум. Он разделяет дух-"Ка" и тело-"хат".

Принц был испуган словами жреца.

— Что это значит?

— Ты имеешь возможность сейчас видеть то, что произойдет в будущем. Но этот процесс контролирую я. А если он пойдет бесконтрольно, и твоя сущность "Ка" станет скитаться по мирам и реальностям, случайно занимая иные тела?

— Я не совсем понял…

— И не нужно тебе пока ничего понимать, мой принц! Понять повелителей Первого времени не просто. Но сейчас нас ждут! Твой отец умер! Идем смотреть на мир без него…

Аменемхет III, фараон Верхнего и Нижнего Египта, знал, что к нему пришла смерть. И он уже не попытался сопротивляться. Его время ушло и он оставлял великое царство, которое некогда принял от отца фараона Сенусерта III, его судьбе.

Сожалел ли он о том, что не может передать сыну такую же власть, какую предал ему самому его отец? Нет. Старому царю было понятно, что времена переменчивы и династия, основанная Аменемхетом I, постарела. И пришло время уступить место иным людям и потому боги наказали его младшего сына невысоким умом и некрасивой внешность, а его старшего сына они призвали к себе.

Он призвал архитектора Сенусертаха и отдал последние распоряжения по поводу своей гробницы и похорон.

— Прощай, мой друг! Я ухожу и более не смогу оказывать тебе покровительство. А мой сын Аменемхет не слишком тебя любит. И вряд ли я смогу переубедить его за то время что мне отпущено.

— Это так, мой государь и друг. Но пусть сбудется то, что угодно богам. Не стоит тебе переживать обо мне в твой смертный час. Ты и так подарил мне много чего и сделал мою жизнь счастливой…

Главный казначей фараона Амени находился в большом зале для приемов, где собрались высшие чиновники и вельможи Египта. Он разговаривал с главным чати фараона Птахотепом.

Они стояли подле большой расписанной колонны, на которой был изображен фараон и бог Гор с головой сокола. Птахотеп со скорбным лицом произнес:

— Наш владыка фараон Верхнего и Нижнего Египта Аменемхет III готов отправиться в свое последнее путешествие.

— Это так, — согласился Амени.

— И теперь многие станут бороться за власть, почтенный казначей.

— Принц-наследник вступит в свои права и все пойдет своим чередом, — не согласился Амени, но сам он знал, что Птахотеп прав.

— Не желаешь говорить откровенно, Амени? — старик посмотрел на молодого чиновника. — Принц Аменемхет слаб и из него никогда не получиться настоящего фараона. Он не его отец и не его дед. И ты это знаешь! Теперь править станет не фараон, но тот, кто будет рядом с ним, и к кому он будет прислушиваться. Рядом с ним есть бывший раб сириец! Фараон благоволит к нему, но неужели кто-то потерпит его у власти?

— Неужели он станет прислушиваться к тебе, Птахотеп?

— А почему ты считаешь, что не будет? — спросил старый чати.

— Не слишком молодой принц ценит тебя, — ответил Амени. — Он считает, впрочем, не он один, что твои лучшие годы мудрости в прошлом. Скажи мне, кто станет за тебя из группировок при дворе?

— Многие номархи — мои сторонники. А номовая наследственная знать много чего решает в Египте.

— Вот как? Сильно сомневаюсь в этом, — ухмыльнулся Амени.

— А ты не сомневайся, Амени. Вон как раз прибыл твой отец, первый жрец Себека. Он знает больше твоего. Поговори с ним и, может быть, ты пожелаешь продолжить наш разговор.

Амени действительно увидел отца, что в сопровождении жрецов бога крокодила пришел во дворец. Он сразу направился к нему. Лицо у отца было озабоченное.

— Отец.

— Сын мой, наши дела не так хороши, как можно было ожидать, — сразу сказал жрец Себека. — Я видел рядом с тобой Птахотепа? Чего хотел этот старый пройдоха?

— Я толком его не понял, но очевидно он желает, чтобы я примкнул к его партии при дворе.

— И что ты ему сказал? — оживился старый жрец.

— Ничего. Разве за ним есть сила?

— Номархи становятся на его сторону. Тутхотеп, номарх Заячьего нома, заявил, что именно Птахотеп станет защитником их интересов при дворе. А Тутхотепа сразу подержали номарх Тина и номарх нома Двух Стрел. А за ними пойдут и другие.

— Но как такое могло произойти?

— Не знаю, сын. Но это так и нам нужно с этим считаться. Сейчас же иди к нему и скажи, что ты станешь его поддерживать…

В зал вошла в сопровождении придворных женщин принцесса Себекнофру. И верховный жрец Себека сразу направился к ней.

— Я прибыл поддержать принцессу Верхнего и Нижнего Египта в её горе.

— Спасибо тебе, великий жрец бога Себека, в честь которого я получила свое имя.

— Во мне ты всегда найдешь не только духовного наставника, но и друга, принцесса. Поверь, что мне ты всегда можешь излить свои горести, и я сумею помочь тебе.

— Спасибо тебе, жрец. Я буду это помнить. Но сейчас я должна идти к отцу.

Принцесса удалилась в покои умирающего фараона.

Верховный жрец Себека снова осмотрел зал и множество вельмож и жрецов здесь присутствующих. Отельной группой стояли его противники жрецы солнечного бога Амона-Ра в ослепительных белых одеяниях. Эти посматривали на него с опаской. Они уже знали о его планах относительно возвышения культа Себека. И они не допустят его к трону фараона. Во всяком случае, попытаются это сделать.

Жрецы Хатор заняли выжидательную позицию. Тоже самое можно было сказать и про жрецов Монту — священного быка войны. Жрецы Баст* (*Баст — богиня кошка) и жрецы Буто (*Буто — богиня змея) были во вражде с культом Себека, да и значение их было ничтожно.

Жрецы же богини Нейт могли стать его союзниками. Но он знал, что эти рисковать не станут. Они примкнут к нему только в случае его победы. А до неё было ее далеко.

К нему приблизился жрец небесного бога Геба из Омбоса. Это был средних лет полный человек с круглой лысой головой.

— Ищешь среди этой толпы союзников, почтенный жрец Себека? — спросил тот напрямик.

— Про что говорит, почтенный служитель бога неба?

— О том, что Крокодилу Солнца нужен союзник. И бог Геб вполне может таким союзником стать. Я здесь представлю жрецов Геба. И у меня есть полномочия войти с тобой в союз.

— Ты откровенен. Но стоит ли верить тебе?

— А почему нет? В Омбосе Себек она из ипостасей Геба. И возвышение Себека станет и возвышением Геба. Геб древний бог, сын Нут, муж своей матери, великий бог.

— А с чего ты взял, почтенный, что я и служители культа Себека хотят возвысить бога крокодила больше, чем это есть сейчас?

— А разве нет?

— В Фивах, где властвует Амон-Ра чтят и Себека. С чего мне ссориться с почтенной корпорацией жрецов Солнца?

— Если так, то и говорить не о чем, почтенный верховный жрец Себека.

Жрец Геба демонстративно повернулся к жрецу Себека спиной, но тот остановил его:

— Погоди, почтенный жрец. Неужели наш разговор только начавшись уже и завершиться?

Тот снова повернулся:

— Значит, ты согласен принять нашу помощь? Но мы потребуем для Геба много чего в случае твоей победы.

— Ты хотел сказать, почтенный, вы потребуете много чего для себя, для жрецов Геба?

— Это оно и тоже. И мы обеспечим тебе поддержку и других культов. И если принцесса Сбекнофру взойдет на престол…

— Принцесса?

— Но про это мы поговорим в ином месте.

— Согласен с тобой, жрец Геба.

В этот момент группа жрецов вышла из покоев фараона. По их лицам было понятно, что фараон Верхнего и Нижнего Египта скончался.

Жрец Амона встрепенулся и заголосил:

— Владыка наш, повелитель вечности, властитель истины, великий фараон Аменемхет III, оставил нас! Он призван богами в их чертоги и отныне нам нужен новый владыка!

Все взоры устремились к громадной статуе Амона-Ра. Но каменный бог оставался недвижим.

Жрец Себека прекрасно знал этот фокус жрецов Амона-Ра и усмехнулся про себя. Сейчас появиться принц Аменемхет и жрецы приведут в движение механизм, и бог двинет рукой в его сторону. Этими трюками можно было легко обманывать простодушную толпу ремесленников и земледельцев, но совсем не тех, кто собрался в этом зале.

В зал вошел в сопровождении приближенных принц Верхнего и Нижнего Египта Аменемхет. И сразу при его появлении бог двинул рукой и все пали ниц пред новым владыкой Египта, наследником фараона и избранником Амона-Ра.

— А живет вечно, наш новый владыка и повелитель, фараон Аменемхет IV! — провозгласили жрецы бога Солнца и все собравшиеся подхватили этот возглас.

— А живет вечно!

— Жизнь! Кровь! Сила! Фараон! Фараон! Фараон!

— Благодарю вас мои верные подданные! — громко произнес новый фараон. — Пусть боги и великий бог солнца Амон-Ра наставят меня на путь во благо страны Кемет!

Ра-Тауи снова поместил принца в лабиринт. Принц был сильно впечатлен увиденным. Его младший брат стал фараоном! Никчемный принц Аменемхет, а не он!

— Ты видел, что и в реальности Маат великий чати Птахотеп и казначей Амени нашли друг друга как союзники! И в реальности Исефет все произошло так же.

— Видел, — ответил принц. — Изменники всегда изменники. И мой брат стад фараоном! И они кричали ему славу! Все кричали!

— Таковы придворные и таковы нравы тех, кто находиться у власти. Так было, так есть, и так будет. Власть как настоящий яд отравляет того, кто пьет из её кубка.

— И я тоже отравлен властью, жрец? — принц Египта посмотрел на жреца Анубиса.

— Пока я не могут ответить на этот вопрос, мой принц. Ты сам ответишь на него, когда придет время. А пока пойдем смотреть дальше.

— Я не желаю видеть больше ничего. Находить в зале где провозгласили фараоном моего брата…

— Мы попадем уже в то время, когда фараона, твоего отца, станут погребать, мой принц. Часть ненужных подробностей мы пропустим…

Саркофаг с мумией фараона Аменемхета III был установлен на большие сани с широкими полозьями, которые группа слуг должна была тянуть до самой гробницы. Сани были сверху обиты золотыми пластинами.

Птахотеп стоявший поле саней отдал приказ начинать скорбное шествие. Слуги фараона взяли в руки веревки и потянули сани вперед.

Наследник Аменемхет был первым кто шел за санями. На принце был роскошный наряд фараона. Его треугольный передник, вытканный золотом, сверкал знаками владыки. Его голову украшал немес — царский головной убор, изготовленный из ткани, сплетенный в узел сзади, с двумя длинными боковыми фалдами. На сандалиях нового фараона переливались самоцветы.

За ним следовали дальние родственники царского дома и все придворные чины и офицеры дворцовой стражи покойного фараона. Наряды их были много скромнее чем у фараона. Они соблюдали траур, и траур требовал от придворных и чиновников скромности.

Принцесса Сбекнофру шла следом за своим братом, будущим фараоном. Она видела, что брат мало скорбит по отцу. Фараон мало ценил своего младшего сына и тот платил ему тем же.

"Он весь разувается от спеси, после того как статуя Амона указала рукой на него, — думала принцесса. — Бог подтвердил его право быть фараоном. Хотя какой бог! Это сделали жрецы Амона и мой братец уже одарил их за это по царски".

Рядом с подругой была верная Ата.

— Ты видишь его, Ата? Смотри, как он доволен тем, что стал фараоном.

— Твой брат не будет хорошим владыкой, Себекнофру.

— Думаешь, я не знаю о том, Ата? Но меня сейчас волнует не это. Захочет ли он сделать меня своей женой?

— Каждому хочется получить такую красавицу как ты, госпожа. А вот меня мой отец Сапат прочит за номарха Заячьего нома Тутхотепа.

— Вот как? С каких это пор? — этого Себекнофру не знала.

— С недавних. Он видно получил кое-какие заверения в том от Птахотепа, верховного чати, что желает остаться на своем посту и дальше при твоем брате, Себекнофру.

— Ну, это вряд ли, Ата. Аменемхет терпеть не может Птахотепа. За это могу поручиться.

— А, но Птахотеп привлек на свою сторону номархов, и они окажут ему поддержку. А те надавят на твоего брата. И он отдаст меня. Что ему счастье какой то служанки.

— А ты не желаешь за Тутхотепа, Ата?

— Я ненавижу этого номарха, госпожа. Он мне противен. Ты видела его толстое тело? И мне идти замуж за этого любителя кутежей и грязных оргий?

— Да, Тутхотепа нельзя назвать приятным мужчиной, Ата, — согласилась принцесса. — Но при его дворе в Гелиополе нравы свободные. Что помешает тебе там завести дружка? У Тутхотепа не менее сотни наложниц и рабынь для услад. Вряд ли он станет тебя мучить долго.

— Себекнофру! Я уже дала слово другому, быть его женой. И никто не сможет меня заставить нарушить это слово, хоть я и всего лишь женщина.

— Это офицер гвардии дворца Менес?

— Он, — согласилась Ата.

— Но совсем недавно, ты говорила мне, что не выделяешь этого офицера больше чем иных. Разве не так?

— Так. Но я стала его женщиной с тех пор, госпожа. А он стал моим мужчиной. В полном смысле этого слова, принцесса…

Сириец Урах, приближенный слуга нового фараона шел среди притворных и внимательно оглядывал их. Сириец готовился стать одним из первых вельмож государства. Но он был не глуп в отличие от своего господина и понимал, что такое его царственный друг. Такого фараона ничего не стоило обвести вокруг пальца и потому Урах должен знать все придворные коньюктуры.

"Птахотеп сумел склонить на свою сторону номархов. Тутхотеп подержал его столь яростно, что это вызвало удивление многих, — думал он. — И желание у Птахотепа одно. Он желает сохранить за собой пост главного чати. И я бы не прочь занять этот пост. Но пока такой возможности у меня нет. Принцу еще стоит утвердиться на троне фараонов. Но на что же рассчитывать мне? Что я могу получить уже завтра? Пост главного казначея? Нет. Амени перешел на сторону Птахотепа. А хорошо было бы взять в руки казну такого великого царства. Пост церемониймейстера дворца? Пожалуй, я смогу его получить, но что даст мне столь малая должность? На что я смогу влиять? Почти ни на что. Они не могут простить мне то, что я сириец, а не египтянин. Стоит мне породниться со знатной египетской семьей, и тогда я смогу укрепиться среди египетской верхушки. Но кого наметить на роль моей будущей жены? Уж не Ату ли? Она служанка принцессы и пользуется влиянием. Её отец придворный фараона. Хотя он не знатного рода. Нет нужно кого-то позначительнее".

И подобные мысли тревожили каждого из громадной процессии придворных. Все они думали в этот час о своей собственной судьбе. Каждый хотел сохранить за собой свою должность и все связанные с ней доходы…

Процессия достигла царской гробницы. Она была центром нового некрополя, который по приказу фараона выстроил архитектор Сенусертах.

Сама пирамида была довольно большой 102 на 102 метра и впечатляла взоры. Вход в погребальную камеру был прорублен с юга и сейчас был открыт. Подле него суетились сотни людей.

Сенусертах постарался на славу. Его сын Синух, что возглавлял камнесечцев также. Камера для саркофага царя была вытесана из желтого кварцита и толщина стен в ней составляла 60 метров! Все стены усыпальницы были покрыты надписями, что перечисляли подвиги покойного фараона.

— Мы постарались на славу, сын, — прошептал архитектор на ухо сыну.

— Все так и таращатся на тебя, отец. Ты великий архитектор. И новый фараон Аменемхет IV не посмеет быть неблагодарным.

— Ее как посмеет, сын мой. Не сразу, конечно, но посмеет. И потому мои ларцы с драгоценностями сегодня займут место в усыпальнице фараона, как только мумия и саркофаг владыки Верхнего и Нижнего Египта будет перенесена в гробницу.

— Но кто может кроме тебя создать подобное?

— Это может понять умный человек, но наш новый фараон совсем не такой. И тебе стоит это понять, Синух. Ты мой сын и наследник. Твой отец и твой дед великие строители.

— Но мне далеко до деда и до тебя, отец. Смогу ли я стать таких же строителем? Я сомневаюсь в этом.

— Ты многое сможешь, сын. Но наше дело не сильно занимает тебя. И это плохо. Мы выдвинулись как архитекторы. Помни об этом…

Слуги сняли драгоценный саркофаг с мумией с саней и поставили его вертикально, лицом на юг. Жрецы богов Египта окружили саркофаг и вознесли молитвы богам. Затем вперед снова вышел наследник фараона.

В руки принцу сунули большой папирус с ритуальным текстом. Тот развернул его и стал читать:

— Приветствую великих богов! Приветствую владык жизни и владык смерти! Приветствую того, кого зовут владыка истины!

Жрецы Амона-Ра снова возвели руки к небу. За ними тоже самое сделали и жрецы иных богов и богинь Египта. В этот период, когда авторитет бога солнца, фиванского Амона, был на вершине божественной пирамиды Египта, именно его Амона славили как верховного владыку смерти и главного судью душ умерших, а не традиционного Осириса, что занимал это место в период древнего царства.

Главное для души усопшего теперь было попасть на солнечную лодку Амона-Ра. Жрецы Ра в Гелиополе уже давно говорили, что после смерти душа направлялась в сторону запада и входила в первое часовое деление поземного мира. И главное было удержаться на этой лодке и противостоять миру тьмы. В этом могли помочь многочисленные заклинания, написанные жрецами солнечного бога.

В папирусах составленных для фараона Аменемхета III были все необходимые заклинания и очистительные формулы. Новый фараон зачитал ритуальную исповедь усопшего владыки:

— Я, повелитель Верхнего и Нижнего Царства!

Я владыка и повелитель над повелителями!

Я фараон!

Я повелитель народов!

Я правил справедливо и не забывал богов!

Я не совершал несправедливостей!

Я не делал того, что не было угодно богам!

Я не загружал слуг моих работой сверх меры!

Я не заставлял людей страны Кемет голодать и плакать!

Я не преуменьшал доходы храмов!

Я дарил пишу, я кормил голодных!

Я наказывал врагов страны Кемет!

Снова жрецы провозгласили здравицу богам и славу усопшему великому фараону.

После этого жрецы в масках богов разыграли при гробовом молчании множества людей сцену завершения путешествия души усопшего фараона к трону повелителя загробного мира…

Ра-Тауи на этот раз позволил принцу находиться в самой гуще событий, а не просто наблюдать за ними со стороны.

— Мы в самой толпе людей, жрец! Они нас не видят?

— И не слышат, мой принц. Нас для них нет.

— Но как такое может быть?

— Тот мир, про который знаешь ты не единственный. И мы с тобой сейчас как существа иного, более высшего, мира странствуем по миру примитивному. Ты можешь слышать не только слова этих людей, но их мысли.

— И все о чем они думают это власть. Они думают о ней даже сейчас.

— Это давно меня не удивляет, мой принц. Твоя сестра принцесса и её подруга Ата думают о своем будущем, но мало вспоминают усопшего фараона. Он уже отжил свое, а им жить только предстоит. Урах желает получить место Птахотепа и взвешивает свои шансы. Птахотеп присматривается к номархам. И все они думают о будущем.

— Ты дал мне возможность заглянуть в души людей и там я увидел много плохого, жрец.

— Это еще ты мягко сказал, мой принц. Но хватит бродить здесь. Нам стоит отправиться в дом архитектора твоего отца. Смотри, как все восхищаются его творением. Это, пожалуй, единственное настоящее чувство среди придворных…

Архитектор Сенусертах сделал все, что было положено, и был совершенно спокоен. Теперь что бы не случилось, благосостояние его семьи не пошатнется. Его драгоценности были в погребальной камере царя.

Его сын Синух сидел рядом с отцом.

— Мы спрятали все ценности своего дома и ценности принцессы Себекнофру в гробнице фараона. Добраться до них не сможет никто, пока мы с тобой этого не сделаем, отец.

— Да, сын мой. Но сейчас фараону Верхнего и Нижнего Египта не о нас с тобой. Аменемхет IV столкнется с большими проблемами.

— Я слышал о том, что Птахотеп получил поддержку номархов. И они схватятся в борьбе за власть с новым фараоном. Птахотепа поддержат также многие придворные. Амени, главный казначей уже принял его сторону. А с ним пойдет и его отец великий жрец Себека.

— Именно так, сын мой. Но жрецы Амона-Ра окажут поддержку фараону. Хотя они умные и сразу же отступят, если почувствуют, что позиции Аменемхета слабы. Их сила уже совсем не та, что ранее.

— А принцесса? — спросил Синух.

— Сбекнофру? Она не большая фигура в политической игре. Но если исчезнет фараон Аменемхет, то она единственная наследница трона и продолжательница династии. А может быть и основательница новой династии фараонов.

— Аменемхет захочет взять её в жены? — с тревогой спросил Синух.

— Скорее всего, но ему этого седлать не дадут. Думаешь, верховный жрец Себека не мечтает заполучить принцессу для своего сына Себекхотепа? Не зря по бедным кварталам распущены слухи, что Себекхопет сын не жреца, но самого бога-крокодила.

— Но если ему не дадут самому жениться на принцессе, он может пожелать избавиться от неё. Тогда она опасный претендент на корону.

— Кто знает, как будет, сын мой? Нужно подождать и посмотреть, как станут разворачиваться события. Но трудные времена ждут Верхний и Нижний Египет, сын мой. Я стар и многое видел в жизни и знаю что говорю.

— Нужно во чтобы то ни стало помочь молодой принцессе, — вскричал Синух.

— Синух, тебе не стоит столь много думать о Себекнофру. Она сознана не для тебя.

— Отчего так? Я не чужестранец, а египтянин! Я сын знатного человека, известного в Египте. Почему не для меня, отец?

— Так она тебя зацепила, сын?

— Может ли принцесса оставить кого-либо равнодушным? Я бы все отдал за неё. Любовь такой девушки стоит дорого.

— Ты не сын простого земледельца, это верно, сын. Но ты и не номарх Саиса, или Тина. Кто отдаст за тебя принцессу царской крови? Подумай про это! Я могу поговорить о твоей женитьбе на дочери торговца, писца, строителя, архитектора, военачальника. Но дочь фараона! Подумай, что ты из себя сейчас представляешь, чтобы мечтать о такой девушке, Синух? А, ты станешь хорошим архитектором и строителем гробниц. Но этого мало.

— Для неё я многое смогу, отец.

Сенусертах понял, что его сын Синух был влюблен в царскую дочь по настоящему. Трудно будет вытравить у юнца такое увлечение. Он и сам был молод и некогда полюбил дочь первого писца фараона Сенусерта III. Тогда его собственный отец немало палок сломал о его спину, пока вправил ему мозги. Но его отец был крут в деле воспитания сына, не то что он сам…

— Он в обоих мирах влюблен в мою сестру, — проговорил принц Эвиб-Ра.

— Да. И в обоих мирах он добьется от неё взаимности. Ибо он любит по настоящему.

— А что значит любить по настоящему, жрец? — спросил принц.

— Ответ на этот вопрос есть, — ответил Ра-Тауи.

— Простой ответ? — снова спросил принц.

— Очень простой, мой принц. В таких ситуациях никаких сложностей нет.

— Тогда дай мне ответ на вопрос, что такое настоящая любовь?

— Для Синуха? Он любил бы эту женщину, даже если бы она не была принцессой. И он готов отдать за неё жизнь, даже если его любовь не будет взаимной. И она сумеет это оценить. Твоя сестра создана для того чтобы быть счастливой.

— И он станет мужем принцессы Египта?

— А зачем для личного счастья ему становиться мужем принцессы? Для личного счастья им достаточно быть вместе. Но хватит про это, мой принц. Сейчас нас ждут в весьма странном месте. Пора нам опуститься на дно общества твоей столицы, мой принц.

— На дно?

— Да. Посетим хижину на окраине…

В хижине на самой северной окарине Иттауи, города царей XII династии, в небольшой хижине, что принадлежала ранее горшечнику из Мемфиса, сбирались три человека.

Первый из них Бахтена из Тина был грабителем могил и его давно искали стражи многих городов Египта, с намерением жестоко казнить этого осквернителя праха умерших. Но Бахтена не был дураком, и уже год скрывался там, где его не станут искать, в столице Верхнего и Нижнего Египта. Бахтена был невысок ростом и худ. На его голове не было волос, и его потрескавшаяся кожа была покрыта морщинами и бурыми пятнами. Маленькие глазки грабителя постоянно бегали и от этого его шельмовская рожа сразу вызывала подозрение у порядочного Египтянина.

Второй нубиец Неши, приговоренный к смерти за ограбление гробницы жреца бога Апедемака, также скрывался здесь от правосудия наместника Нубии. Негр был большого роста с мошной фигурой настоящего атлета. На его горле был уродливый шрам от ножа — некогда ему пытались перерезать глотку.

Третьим гостем в хижине оказался бывший младший жрец храма Птаха в Мемфисе по имени Хетер. Его три года назад уличили в пособничестве грабителям могил и хотели казнить, но жрец вовремя сбежал. Он был толстым и лицо имел вполне благообразное, как и было положено жрецу.

Эта троица давно знала друг друга, и собирались они здесь не в первый раз.

— Чего звал, Хетер? — грубо спросил его Неши. — Неужели ты нащупал хорошую гробницу?

— А ты был чем-то важным занят, Неши? — с улыбкой спросил жрец и достал из своего мешка большой кувшин с пальмовым вином.

— Вино? — Неши судорожно сглотнул слюну.

— Пальмовое вино из погребов храма. Такое пьют только жрецы и оно двухлетней выдержки из храмового имения. Это совсем не та дрянь, которую ты лакал в домиках у дешевых шлюх.

— Вино это хорошо, — проговорил негр. — Бахтена, давай чаши.

— Я тоже не пил хорошего вина давно, Хетер, — Бахтена подал три старые выцветшие глиняные чашки. — Где ты сумел добыть его? Тебя же уже не зовут в храмы.

— Жрецы везде понимают друг друга, Бахтена. Ты думаешь, здешние жрецы не сотрудничают с грабителями могил? Они также торгуют храмовыми секретами. При умершем фараоне Аменемхете III, за долгий период его правления, все стали продажными и жрецы и чиновники.

Друзья разлили вино по чашкам и дружно выпили. Неши и Бахтена ждали, когда бывший жрец начнет говорить. Они знали, что у того было дело, и пришел он не просто для того, чтобы выпить вина.

— Вы мне нужны оба, — проговорил жрец.

— Интересное дело? — спросил Неши.

— Богатая могила? — спросил Бахтена.

— А с чего вы взяли, что это могила или гробница?

— Для какого же дела ты нас позвал? — спросил Бахтена. — Говори дело. Гробница?

— Гробница, — согласился бывший жрец.

— Богатая? — спросил Неши.

— Не просто богатая. Такой вы никогда не брали. Подобное ограбление может обессмерть ваши имена.

— Что? — Бахтена вздрогнул. — Мало есть таких гробниц, жрец.

— Но я такую нашел.

— Да не тяни и скажи что это за гробница.

— Это гробница самого фараона!

Хетер с торжеством посмотрел на приятелей. Те подумали, что тот сошел с ума.

— Чего уставились? Думаете, я шучу? Нет. Гробница самого Аменемхета III.

— Недавно погребенного фараона? Ты в уме, Хетер? А эта могила не по нашим зубам. Там целый штат жрецов при гробнице. И это если не принимать в расчет ловушек и толстых каменных стен.

— Бахтена прав, — согласился Неши. — Такую могилу нам не взять. Её строил архитектор Сенусертах. А он хитер как сам Анубис. Гиблое дело. Там и сгниют наши кости. Я знавал многие грабителей что положили свои головы в гробницах выстроенных Сенусертахами.

— Значит, вы не желаете участвовать в деле? Так?

— В таком не желаем. Это путь к смерти или к казни. А казнь приведет к той же смерти. Да еще к мучительной. А мне ее жить не надоело, — сказал Неши. — У меня есть сведения о купцах, что идут в Фивы с богатыми товарами из Финикии. Это дело вернее.

— Купцы? — снисходительно ухмыльнулся жрец. — Мое дело вы готовы променять на купцов? Тогда вы жалкие личности и мне с вами не по пути. На вас даже жалко кувшина с вином, что я принес.

— Ты снова темнишь, жрец. Такова ваша жреческая порода. Не томи! Говори дело! — Бахтена ее раз выпил чашку вина. — Если ты позвал нас, то мы тебе нужны. Я в свое время ограбил в Тине гробницу жреца Нейт. А там было с десяток ловушек! И я все их обошел. Спроси в Тине про меня. Всякий обо мне знает.

— А я? — понял свой могучий кулак Неши. — Кто ограбил гробницу жреца Апедемака? Там думаешь, было меньше ловушек? И мое имя в Нубии не забыли!

— Верно, Неши! Мы лучшие! И тебе жрец, мы нужны! Так что не ломайся и говори дело!

Жрец снова ухмыльнулся и все трое снова выпили пальмового вина. Затем Хетер стал говорить, то зачем пришел:

— У архитектора Сенусертаха получается строить отличные гробницы. Это верно. Он хороший архитектор. Возможно, даже, самый лучший в Египте.

— Это нам известно.

— Но вам не известно, что и у него есть она слабость — молодые рабыни. Он их покупает и даже коллекционирует. Но они быстро прискучивают нашему старику. Что они могут эти молодые запуганные девчонки?

— И что с того? — снова перебил жреца Бахтена. — Какое это имеет отношение к гробнице фараона Аменемхета III?

— Не спеши, Бахтена. Сенусертах любит женщин. И я подсунул ему Неферт.

— Неферт? — изумились приятели.

Они хорошо знали эту проститутку, которой было все 13 лет, но которая уже слишком много умела.

— А вы знаете, как искусна в любви Неферт. Она быстро покорила нашего архитектора, и он стал её рабом. Уже две недели она проводит в его постели и Сенусертах и не желает ругой девки.

— И нам что с того? — поторопил жреца Бахтена.

— А то, что Неферт, давно работает на меня.

— Да это нам известно, жрец. И что с того? Как нас это приближает к гробнице фараона?

— Неферт узнала у Сенусертаха, про то, что наш архитектор подготовил для себя маленькую дверку для посещения гробницы покойного фараона.

— Что? — не поверил жрецу Неши.

— Наш архитектор великий человек. Но одна слабость делает его доступным для нас. Всего одна ошибка.

— Да говори ты дело, — прорычал заинтересовавшийся Бахтена. — Что за дверка?

— Наш архитектор может легко посещать гробницу фараона, ибо оставил для себя ход.

— Зачем? — удивился Неши.

— Ты что совсем ничего не соображаешь? — вскричал Бахтена. — Это же ясно. Он желает проведывать своего друга фараона и пользоваться его ценностями! Он, как и мы, считает, что живым драгоценности нужнее чем мертвым.

— Верно, Бахтена, — ухмыльнулся Хетер. — И скоро мы будем знать, где эта дверка…

Ра-Тауи неожиданно прервал видение, и они с принцем снова попали в лабиринт.

Эвиб-Ра вместо стен хижины снова увидел каменные стены.

— Почему? — спросил он. — Я желаю знать, что они задумали!

— В свое время узнаешь. Да и все равно тебе не дано права использовать те знания, что ты получишь здесь, мой принц. Сейчас мы отправимся во дворец фараона…

Фараон Верхнего и Нижнего Египта Аменемхет IV, хоть еще и официально не был коронован и только готовился к таинству, но уже приступил к управлению страной.

Сириец Урах сидел рядом с ним и слушал своего друга:

— Теперь я фараон, Урах. Я! И клянусь, Амоном-Ра, я покажу им какой я владыка!

— У повелителя зародился какой-то план? — спросил сириец.

— Да.

— А не поделиться ли повелитель этим планом со своим верным слугой?

Фараон посмотрел на друга внимательно и сириец понял, что тот затеял какую-то глупость.

— Я призвал в столицу отряды нубийцев. И скоро они будут в Иттауи.

— Что? — не поверил сириец. — Фараон не шутит?

— Нет. Они станут моей личной гвардией, и будут выполнять только мои приказы!

— Когда фараон отдал этот приказ? И с кем?

— Я послал гонца вчера вечером! — с гордостью объявил фараон.

— Нужно срочно послать нового гонца и отменить это приказ!

— Как отменить? Ты в своем уме, Урах?

— Друг мой, это ты не в своем уме, — сириец снова перешел на фамильярный тон. — Когда номархи об этом узнают, они откажутся тебе повиноваться. А у них в номах свои войска! И никакие нубийские отряды тебе не помогут. Они, наоборот, сослужат тебе плохую службу! Это поссорит тебя с египетской гвардией умершего фараона! Опомнись!

— Но, разве я не наследник и не законный фараон?

— Да, но время не то, чтобы не считаться с тем, что происходит при дворе. Чати твоего отца Птахотеп пользуется авторитетом у номархов. Я пока не знаю, чем он их привлек к себе, но он по прежнему фигура при дворе и тебе следует принять его. И проявить к нему внимание.

— Мне? Но я ненавижу его!

— Аменемхет! Ты теперь фараон! Неужели ты так и не понял, что действуя напролом ты скоро потеряешь корону и закончишь свои дни.

— Но я законный наследник! Кто смеет претендовать на мое место?

— Твоя сестра!

— Себекнофру? Она зариться на двойную корону? Не смеши меня, Урах.

— Конечно, это делает не сама принцесса. Но некие группировки делают это от её имени. Ты слышал слухи о божественном прирождении младшего сына верховного жреца Себека?

— Что-то слышал, но неужели кто-то поверит в это?

— Я под видом торговца бываю в городе и толкаюсь среди ремесленников и крестьян. Они верят в это, фараон. Этот подлый жрец распускает такие слухи, чтобы его сын мог претендовать на принцессу Крови Себекнофру.

— И я не могу свернуть ему шею? — вскричал фараон. В этот момент Аменемхет стал походить на помешанного.

— Свернуть шею? — переспросил сириец.

— Именно свернуть шею, подлому предателю жрецу Себека!

— Как? Это сделать не просто, фараон. Даже для тебя.

— Не просто? — вскипел принц. — Это наоборот весьма просто. Вот сейчас отправлю к нему трех воинов и прикажу убить его! И они этот приказ исполнят!

— Сомневаюсь, что этот твой приказ будет исполнен. Культ Себека весьма могущественный культ. И не стоит тебе добиваться проклятия жрецов Крокодила Солнца.

— Ты во всем меня ругаешь. Ни одно мое решение тебе не нравиться! Так не поступают друзья.

— Наоборот. Именно так и поступают друзья. Я стремлюсь сохранить трон за тобой. И пока тебе стоит идти на уступки.

— И это путь фараона? — презрительно усмехнулся Аменемхет IV.

— Это путь мудрого фараона. Но тебе не стоит заставлять ждать великого чати Верхнего и Нижнего Египта Птахотепа. Я приведу его к тебе, повелитель.

— Сейчас?

— Именно сейчас. И ты будешь улыбаться, и говорить ему приятные вещи. Учись быть хитрым. Ибо в хитрости сейчас для тебя мудрость…

Старый великий чати приветствовал молодого фараона легким поклоном. Он держался независимо и всем видом показывал, что знает себе цену. Урах боялся, что фараон сорвется и нагрубит Птахотепу. Это сейчас было не выгодно.

— Ты хотел меня видеть, верный слуга моего отца? — спросил Аменемхет IV.

— Я пришел выразить свое почтение могущественному фараону и сказать что я готов, верно служить новому повелителю Верхнего и Нижнего Египта.

— Я никогда не сомневался в твоей верности, Птахотеп.

— Я верно многие годы служил твоему божественному отцу и никогда не давал фараону плохих советов. И я пришел доказать это моему новому повелителю свою преданность.

— Вот как? — фараон не ждал такого заявления.

Урах же прекрасно понял, что эти слова лишь начало. Основной текст впереди.

— Номархи Египта просят фараона удовлетворить их просьбу.

— Просьбу? — удивился молодой фараон.

— Смиренную просьбу, великий повелитель. Номархи властители номов Дельты и номархи властители номов Южного Египта просят государя закрепить их права новыми грамотами, в которых фараон, возложит на номархов большие обязанности по содержанию своих номов.

— Что? — брови Аменемхета взлетели вверх. — Ты сказал, большие обязанности по содержанию своих номов? И что это значит?

— Фараону известно, что после того как его великий передок и основатель династии Аменемхет I возложил на голову двойную корону, то он дал Египту законы и правила. До того наша страна состояла из множества княжеств, которые фараон собрал воедино.

Аменемхет IV вынужден был согласиться с этим утверждением.

— И что с того? Продолжай, Птахотеп.

— Князья тогда изъявили полную покорность фараону, но он оставил их наследными повелителями их княжеств, что стали снова именоваться номами. Совсем не так, как было во времена династии основанной великим фараоном Джосером* (*Джосер — фараон III династии Древнего царства, между тем как в повествовании речь идет о 12 династии фараонов во времена Среднего царства).

— И это известно мне. И что с того, Птахотеп? — Аменемхет не мог понять, к чему клонит чати.

— Владетели больших номов, — продолжил Птахотеп, — по-прежнему носят титулы "великих властителей" у себя дома. У каждого из них свой собственный двор, собственные войска. И власть они свою предают по наследству своим детям. Фараоны Египта не могут вмешиваться в дела номового управления, если номархи не нарушают законов установленных великими Аменемхетом I.

— Но в номах имеется и земля фараона! Ты не забыл про это?

— Именно об этом я и пришел просить великого повелителя Верхнего и Нижнего Египта. Сейчас казна фараона вынуждена содержать в номах своих управителей и тратиться на чиновников, писцов, слуг, стражу. Эти расходы можно значительно сократить. Пусть номархи самостоятельно управляют номами и сами содержат чиновников. Это снимет с казны фараона большое бремя.

— Они станут полными хозяевами у себя? Это ты называешь большими обязанностями номархов? — вскричал Аменемхет.

— Это облегчит казну фараона, но ни в коем случае не умалит права фараона Верхнего и Нижнего Египта…

— Я не желаю сейчас обсуждать этот закон! — грубо прервал Птахотепа Аменемхет IV.

— Этот закон обессмертит имя фараона Аменемхета IV. И фараону стоит подумать про это.

— Я подумаю об этом после и посоветуюсь с моими приближенными.

Урах понял, что фараон желает намекнуть верховному чати, что он более не входит в число его доверенных советников. Он сделал знак Аменемхету и призвал его быть очень осторожным. Но фараон проигнорировал этот совет друга.

— Ты можешь идти, Птахотеп, верный слуга моего отца, — высокомерно произнес фараон.

— Я не могу уйти без ответа, великий владыка, — и не подумал уходить великий чати. — Моего ответа ждут номархи. Они пока просят повелителя решить это дело моими устами, но если повелитель откажется, то они могут потребовать сами!

— Потребовать?

— Именно так, великий повелитель. Номарх Заячьего нома Тутхотеп ждет меня с ответом в дворцовом саду. Если я передам ему столь грубый ответ моего фараона, то он предаст его остальным номархам. А они могут отказаться выказать повиновение фараону. Неужели повелитель не помнит, что его еще ждет коронация? За номархами стоят жрецы их номов. Конечно, фараон рассчитывает на поддержку культа Амона-Ра, но номархов поддержат жрецы культов Себека, Геба, Нут…

— В стране Кемет престали почитать фараона? Здесь не признают более божественности фараона? С каких пор? — Аменемхет впал в ярость. — Мне угрожают?

— Такое бывало уже в истории страны Кемет, мой повелитель, — спокойно произнес Птахотеп. — Твой друг Урах хорошо понимает, о чем я говорю.

— Понимаю, — Урах был рад тому, что мог вмешаться в разговор. — И повелитель Верхнего и Нижнего Египта примет посланцев от номархов и постарается удовлетворить их просьбы, ибо долг фараона заботиться о счастье своих подданных.

— Значит, я могу сказать Тутхотепу, мой государь, что фараон решит дело положительно? — великий чати вопросительно посмотрел на фараона.

— Фараон решит это дело! — ответил за фараона Урах.

Птахотеп склонил голову и вышел из покоев фараона…

Принц Эвиб-Ра после того как они снова переместились в лабиринт, увидел что они уже в отделении посвященном богине Нейт, центр культа которой находился в древнем городе Саис в Западной Дельте. В центре стояла статуя этой богини.

— Как видишь, твой брат Аменемхет желает усиления власти фараона, как желаешь этого и ты, мой принц.

— Но делает он это как-то неумело.

— Что делать, если твой брат не так популярен как ты.

— Это доказывает, что он плохой фараон. Что же ты предлагаешь мне показать сейчас, Ра-Тауи?

— Стоит посмотреть на слабости архитектора Сенусертаха, на Птахотепа, великого чати твоего отца, на казначея заговоры Амени и его отце великого жреца бога Себека…

Сенусертах имел одну слабость — он любил молодых рабынь. И эта страсть сжигала его уже давно. Он часто покупал девушек, но они быстро надоедали ему. Поначалу, ему казалось, что его влекло к тем, кто моложе, но и юные красавицы из Сирии, Нубии, Палестины, Междуречья также все менее и менее возбуждали его страсть.

"Что делать? — думал он. — Старость нагнала меня. И мне придется с этим смириться. Скоро может и совсем придется отказаться от женщин. О боги! Отчего вы забираете у меня эту радость?"

И вот он встретил девушку по имени Неферт, и все поменялось за считанные дни. С ней он уже третью ночь чувствовал себя молодым. Он не уставал на поле любви, и ему хотелось эту женщину снова и снова.

— Ты так и не сказала мне кто ты, Неферт? — спросил старый архитектор, после того как они на время оторвались друг от друга.

— Я женщина, — ответила она.

— Это я вижу. Но кто ты? Свободная египтянка или рабыня знатного вельможи?

— Нет. Я не рабыня. Но я и не свободна. Может ли женщина быть свободной в Египте?

— Если у тебя есть хозяин, то я готов выкупить тебя у него.

— Выкупить? Но если за меня запросят дорого? — спросила она с лукавой улыбкой.

— Я смогу выкупить тебя! — горячо заявил Сенусертах. — Ты станешь госпожой в моем доме и даже хозяйкой собственного дома.

— Но ты так мало знаешь меня, господин.

— Не называй меня господином. Я желаю быть близким тебе мужчиной, Неферт. В тебе есть что-то такое от чего я уже никогда не смогу отказаться. Я не могу этого понять. Мы вместе всего третью ночь. Но я стал твоим рабом. Что за чары ты наслала на меня, Неферт?

— Чары? Я родилась в Египте от матери египтянки и отца вавилонянина. Он был купцом и забрал меня на свою родину. Но вскоре умер и меня приютили в храме богини Иштар. И там я познала, что такое любовь. Меня научили пользоваться оружием женщины.

— Твое тело такое гибкое и упругое. Оно так зовет меня.

Старый архитектор потянулся к девушке и провёл ладонью по её бедру. Она улыбнулась и подалась к нему.

— Ты снова готов овладеть мной, старичок. Я могу будить желание в мужчинах, даже если они не первой молодости. Сама Иштар дает тебе силы.

— Иштар?

— Богиня материнства и богиня любви…

Она совершенно не смущалась и отдавалась так, словно Сенусертах был молодым и красивым как в годы юности. И ему в этот момент показалось, что богиня совершила чудо. Так у него уже давно не получалось с женщинами…

Через час они лежали рядом и наслаждались покоем и близостью друг друга. Старый архитектор стал иным человеком. Он стал рабом юной жрицы Иштар.

— Так ты не передумал выкупить меня? — спросила она с улыбкой.

— Нет. Я отдам за тебя все что имею.

— Но достаточно ли ты богат, старичок?

— Я? Я архитектор, что строил гробницу фараону Аменемхету III. Я сын великого архитектора. Больше того, я был другом покойного фараона. Ты станешь царицей.

— Я, после того как сбежала из храма Иштар, вернулась на родину в Египте и стала служанкой одного жреца из Мемфиса по имени Хетер.

— Служанкой? — спросил архитектор. — Только служанкой?

— Нет не только. Он, как и ты, взял меня на ложе в первую же ночь. Так поступают со мной многие мужчины. Но он менее тебя одержим женской красотой. Он желает богатства и того комфорта, что дает богатство.

— Так твой жрец не богат?

— Он бывший жрец… Но ты так и не сказал достаточно ли ты богат?

Сенусертах только улыбнулся в ответ…

Молодой Синух узнал, что его отец уединился с новой женщиной. Старый слуга его отца сообщил ему это.

— Так он сейчас там?

— Там, молодой господин. А девка эта не простая. Я повидал на своем веку таких. Он погубит моего хозяина. И тебя, молодой господин, может погубить.

— Ты знаешь кто она? Рабыня?

— Нет. По всему видно, что не рабыня. Но она шатается с некоторыми темными личностями, дружба с которыми до бора не доведет.

— Ты сказал про это отцу? — спросил Синух.

— Станет он меня слушать. Эта девка ему понравилась.

— Ему многие нравятся.

— Но не так как эта. Пойдем со мной, молодой господин. Все увидишь сам.

Синух знал, что в доме его отца имеется несколько тайных ходов. Сенусертах уже не мог строить по иному. Строительство гробниц знати и фараона приучили его к этому. Своему сыну архитектор никогда не открывал тайн дома. Говорил, что для этого время еще не пришло.

— Ты знаешь, где потайной ход? — Синух удивился осведомленности слуги.

— Я доверенный слуга твоего отца, молодой господин.

— И ты покажешь мне ход?

— Покажу. Сейчас жизнь твоего отца в опасности. Не верю я этой девке. Не с добром она пришла в наш дом.

Слуга подошел к стене и потянулся рукой к камню с иероглифом, что выступал над скобой с факелом. Он вдавил камень и тайный ход открылся. Нижние камни стены немного отошли в стороны.

— Помоги мне, молодой господин.

Слуга налег на камень и Синух помог ему. Они отодвинули его и вошли в проход.

— А как его закрыть? — спросил сын архитектора.

— Это можно сделать только с той стороны. Пока проход останется открытым.

Они пошли по узкому и темному ходу, который привел их к покоям самого хозяина дома.

— Отсюда ты все сможешь услышать, — тихо прошептал слуга. — Сиди здесь. А я пойду обратно. Но не старайся выйти отсюда сам. Это небезопасно.

— Что? — не понял Синух. — Что значит небезопасно?

— Отравленные ловушки. Только я и хозяин знаем, как их обойти.

— Ловушки в таком узком проходе?

— А что тебя удивляет, молодой господин? Хозяин и не на такое способен…

Птахотеп разбирал папирусы вместе со своим писцом, когда ему доложили о приходе в его дом Тутхотепа, номарха Заячьего нома.

— Проведи его сюда, — приказал чати слуге и обернулся к писцу. — А ты Сети, пока оставь меня. Я призову тебя обратно, когда будет нужно.

— Господин позволит мне немного отдохнуть?

— Да, иди, отдыхай, друг мой. Но не покидай дома. Ты мне сегодня еще понадобишься. Мне нужно разобрать те самые медицинские папирусы, что принесли в дом на прошлой неделе.

— Они уже разобраны мной, господин, — ответил писец. — И там нет ничего интересного о способах приготовления ядов.

— Ты прочитал внимательно?

— И не один раз, господин. Все это нам давно уже известно. И заря ты столько заплатил за них торговцу. Лучше доверяй мне покупать новые папирусы.

— Хорошо, Сети. Иди.

— Я стану ждать твоего зова в саду, господин.

Слуга вышел и вскоре в покои вошел номарх Заячьего нома. Тутхотеп низко поклонился великому чати фараона. Тот кивнул ему в ответ и пригласил сесть рядом.

— Теперь ты стал почитать старость, Тутхотеп. И это идет тебе. Как видишь яд Сехмет действует на тебя благотворно.

Лицо номарха побледнело.

— Ну-ну не стоит тебе бояться. Я обещал тебе безопасность, и пока я тобой доволен — тебе ничего не грозит. Фараон принял меня не так, как я ожидал. Он не сильно желает дать вам новые привилегии.

— Он отказал? — спросил номарх.

— Отказал? Нет. Но нам стоит его как следует припугнуть. Он вообразил себя великим правителем, но он всего лишь тень своего отца. И он должен знать свое место.

— Все номархи, с которыми я в дружбе, согласны с этим, Птахотеп. Я склонил их к тому, что только ты сможешь защитить их интересы и расширить права в номах. Фараон Сенусерт III многое забрал у нас из того что дал нам фараон Аменемхет I.

— Это хорошо, что номархи слушают тебя. И на нашу сторону стали многие придворные. И завтра мы явимся во дворец фараона и громко заявим о своих правах.

— До нас дошли слухи, что фараон призвал сюда полки нубийской армии. Правда ли это?

— Фараон думал так поступить, но сейчас этот приказ уже отменен. Нубийцев в Иттауи не будет. Тоже самое касается и ливийского корпуса армии фараона. Вчера по моему приказу все ливийские полки выдвинуты к северной границе.

— Значит, он не посмеет нам сказать нет и не решиться проявить власть?

— Не решиться. Хотя Аменемхет IV став фараоном, стал проявлять упрямство.

— А могу я спросить тебя, господин?

— О том, что тебя волнует? Я знаю что это. Ты, Тутхотеп, желаешь знать, что я лично получу от того, что предоставлю номархам большие права?

— Да я и другие номархи хотели бы знать твои планы, господин.

— Я наследный вельможа Мемфиса и мои предки занимали долгое время посты великих чати при многих фараонах. Так было давно еще до великой скорби, когда царство Египетское погрузилось в пучину бедствий. Фараон Аменемхет I не стал возрождать права моего рода. Сенусерт III стал нарушать права номархов после своих знаменитых походов в Нубию. И я желаю чтобы пост великого чати предавался как и корона фараона в одном роду. Мой род может претендовать на эту должность при дворе как на наследственную.

— Это справедливо, господин.

— И я стану править Египтом, и не забуду о правах номархов никогда. А фараон станет всего лишь символом но не правителем страны. Пусть развлекается с женщинами и пусть возглавляет процессии. Но пусть не вмешивается в дела государственного управления…

Тутхотеп хорошо понял великого чати. Тот вспомнил времена фараонов Пятой династии когда власть была поделена между фараоном и великим чати. Тогда власть великого части была наследственной в роду Птахотепа, потомка древнего жреца бога Птаха. Фараон же был прямым наследником бога Ра.

Но сейчас Птахотеп хотел добиться большего. Он задумал всю власть над страной передать великому чати из дома Птаха, а фараона сделать лишь символом страны…

Главный казначей фараона ждал встречи со своим отцом. Тот обещал прийти.

"Почему его нет так долго? Ведь я велел предать ему, что жду его по срочному делу. Он всегда так быстро являлся. И вот заставил себя ждать с самого утра. Может быть, что-то случилось?"

Обстановка при дворе молодого фараона накалилась. Придворные группировки приготовились в схватке за власть. И он Амени растерялся. Он, который считал себя мастером интриги. Он понял, как необходим ему его отец.

Богатая юбка с передником из золотых полос, широкий пояс и сандалии, украшенные драгоценностями, которые так любил молодой вельможа на этот раз были отброшены им в сторону. Слуга подал ему только простую хлопковую юбку до колен, простую рубаху и кожаные сандалии без украшений.

Амени взял в руки большое медное полированное зеркало и посмотрел на себя. Он был красив и в этой простой одежде.

— Снова любуешься своим отражением, сын мой? — раздался голос позади.

Амени вздрогнул от неожиданности и выронил зеркало. Оно со звоном упало на каменные плиты.

— Отец? Ты появился столь неожиданно.

— Как? Ты ведь сам хотел меня видеть, сын? — произнес высокий и худой человек, преклонных лет, в одеянии жреца. В своих руках он держал посох.

— Я жду тебя с самого утра, отец. Но ты явился в моей комнате бесшумно. Слуги не доложили о твоем приходе.

— Потому что я не хотел, чтобы они тебе докладывали. Ты растерян? Не знаешь что делать? Так?

— Так, отец. Что твориться при дворе? Неужели всю власть заберет Птахотеп? Он в качестве великого чати фараона Верхнего и Нижнего Египта станет управлять страной?

— Это совсем не входит в мои планы, сын мой. Птахотеп должен уйти в свое время. Править страной тогда станем мы с тобой.

— Но как это сделать, отец?

— Ты прочел "Поучением фараона Аменемхета"?

— Да, отец. Но к чему сейчас говорить про него?

— Стоит учиться быть царем в Египте, сын мой. Принц Аменемхет совершенно не освоил науку управлять и потому он сейчас растерян. Он не знает, что делать и что будет.

Чтобы ты мог быть царем на земле,

Чтобы ты мог быть правителем стран,

Чтобы ты мог умножать добро.

Будь черствым в отношении ко всем подчиненным.

Люди остерегаются тех, кто держит их в страхе.

Вот, сын мой истинная мудрость правителя. Аменемхет I хорошо уразумел её. И у него можно учиться. Ибо может, уже завтра придет твоя очередь править.

— Моя?

— Фараоном может стать твой брат Себекхотеп, но править он сам не сможет. Это сделаем мы с тобой. А если меня ждет смерть, то правителем страны Кемет станешь ты. Вот для этого тебе и нужна наука управлять страной.

— Отец, ты приготовил заговор против фараона? — прошептал Амени.

— С чего ты взял, сын мой? Твой фараон сам может скоро умереть. Птахотеп готов разорвать его. Может мне и делать ничего не придется. Сейчас меня волнует иное.

— Что же?

— Твой брат сын бога Себека. Чернь должна свято уверовать в этой. Вот чем нам предстоит заняться.

— Но что нам за дело до черни, отец?

— Снова ты плохо читал папирусы, которые я тебе присылал, сын мой Амени. И это удручает меня. В правление царицы Нитокриды чернь могла многое изменить в судьбах Египта. И главное направить недовольство черни в выгодное для нас русло.

— Я не совсем понимаю тебя, отец.

— Аменемхет IV не популярен. Это ясно всякому. А мой сын Себекхотеп — сын бога. Понимаешь? А для сына бога подойдет в жены дочь фараона принцесса царской крови Себекнофру.

— Это мне понятно. Тогда брат станет новым фараоном, когда трон освободиться. Но у нас найдется много противников, отец. И первыми станут жрецы Амона-Ра.

— Отчего ты считаешь, что с ними нельзя договориться, сын мой? Я поделюсь с ними властью. Главное столкнуть Птахотепа с ними. И потому нас стоит действовать осторожно. Ты станешь помогать Птахотепу. Мне нужно чтобы он усилился.

— Птахотеп?

— Да, сын мой. Он поднимет культ Птаха и жрецы Амона-Ра испугаются и станут сговорчивее. Понимаешь, как нам с тобой стоит действовать?

— Понимаю, отец.

— Пусть великий части Птахотеп усилиться. Пусть. Я не стану этому противиться. Пусть борьба за власть достигнет своего накала. И пусть пока это ничтожество Аменемхет IV немного посидит на троне и поносит на своей ослиной голове двойную корону.

— А жрецы Птаха рискнут вступить в борьбу?

— Рискнут, сын мой. Они еще помнят то время, когда Птах был главным богом творцом и Мемфис был столицей страны. Среди них и так ходят разговоры, что фиванской Амон не такой древний бог как Птах, творец всего сущего. А Птахотеп вельможа из Мемфиса. Там его корни и там гробницы его предков. Он связан с древней столицей и культом Птаха.

Принц видел своими глазами заговорщиков, но ничего не мог сделать. Ра-Тауи понял это и прервал контакт. Принц со своим спутником снова попали в лабиринт и снова увидели статую богини Нейт.

— Ты понял, чего желает жрец Себека, мой принц?

— Они желают захватить власть и основать новую династию.

— Верно, мой принц. Но я тебя спросил не про это. Некогда в Египте уже было нечто подобное. Это было в те далекие времена когда к власти пришли Солнечные фараоны.

— Это время когда культ бога солнце Ра стал главным культом страны? — спросил принц.

— Да. Тогда жрецы Ра также пустили в народ сказку о том, что жена верховного жреца Ра в Гелиополе стала тяжелой от бога, а не от своего мужа. И родила она младенцев Усеркафа, Сахура и Нефериркара. И всем им было предсказано царствование и все они стали фараонами Солнечной династии. А понимаешь ли ты смысл этой сказки, мой принц?

— Им нужно было основание для передачи власти в руки новой династии фараонов, — ответил принц.

— Вот именно. И жрец бога Себека задумал тоже самое. И он весьма умен и хитер. Совсем не то, что твой брат Аменемхет. Не кажется ли тебе что из него получился бы неплохой фараон?

Принц ничего не ответил жрецу. Тогда Ра-Тауи повел принца Египта дальше в их путешествии по миру будущего…

Принцесса Верхнего и Нижнего Египта Себекнофру была встревожена полученными от подруги Аты новостями. Многие мужчины при дворе стали в последнее время строить планы относительного того, кто станет её мужем.

— И что мой братец? Он все еще желает иметь меня в качестве жены?

— Да, Сбекнофру, как и номарх заячьего нома Тутхотеп, хочет иметь в качестве жены меня. Мой отец Сапат согласен на этот брак. Больше того он просто счастлив.

— Он все же желает тебя принудить к замужеству, Ата? — участливо спросила принцесса.

— Да. Все твердит о том, какое это счастье быть женой номарха.

— А ты сказала ему про Менеса?

— Да.

— И сказала о том, что он твой любовник?

— Конечно, сказала. Я использовала все шансы, чтобы избежать ненавистного замужества.

— И что сказал почтенный Сапат?

— Он считает, что в том, что я не девушка даже есть свои плюсы. Сбекнофру, я уже готова бежать с Менесом в Сирию.

— Бежать из Египта?

— А что мне остается? Кто мне поможет? Я всегда думала, что отец желает мне счастья! Но он слишком придворный и его понимание успеха и счастья отличается от моего. Ты мне поможешь?

— Не хочу терять тебя, Ата. Но что делать, если от этого зависит твое счастье. Хотя ты совершенно забыла обо мне, Ата.

— Прости меня, Себекнофру. Я думаю только о себе. Мне ненавистен брак с номархом. А что говорить о тебе? Прости меня. Но что мы можем сделать? Что?

— Мой брат фараон боится меня. Ему лучше если я умру, но не достанусь никому кроме него. Он не желает возникновения новой династии.

— Да и получить такую красавицу в жены…

— Оставь, Ата. При чем здесь красота? Он думает о короне. А красавиц в Египте, Сирии и других странах хватает. Но женщин, что обладают правом на корону Верхнего и Нижнего Египта, кроме меня нет.

— Это так, моя госпожа. И что нам делать? Как спастись и тебе и мне от ненавистного замужества?

Себекнофру на мгновение задумалась и ответила:

— От одного замужества нас спасет другое. Если тебе ненавистен Тутхотеп, то твоим мужем станет Менес. А я вместо моего брата Аменемхета выйду за Сбекхотепа.

— Что? — не поверила Ата. — Себекнофру! Что ты говоришь? Замуж за сына верховного жреца Себека?

— Говорят что он сын самого бога, Ата.

— Тебе ли верить этим сказкам?

— Я этому не верю, конечно. Ты сама недавно говорила мне о нем.

— Но тогда ты не слишком горела желанием стать его женой.

— Тогда не горела, но тогда был жив мой отец, и он был фараоном. Теперь фараон мой брат. А младший сын жреца довольно таки тихий и спокойный юноша. Он совсем не то, что его брат Амени, казначей моего отца.

— Тебе стал нравиться Сбекхотеп?

— При чем здесь нравиться он мне или нет, Ата. Но мне нужно выйти замуж, чтобы погасить эти страсти при дворе. Такова судьба принцессы царской крови. И лучший кандидат в этом случае именно Себекхотеп.

— Он слаб, госпожа и им не трудно будет управлять, но забыла об одном…

— О чем же? — Себекнофру посмотрела на подругу.

— О его отце и его брате. Как управлять ими?

— Не стоит глотать сразу два куска, Ата. Ты можешь сегодня увидеть Менеса?

— Да.

— Пусть он предаст вот этот папирус с моим посланием Амени. Там божественные откровения, что мне были явлены во сне.

Ата ничего не поняла и молча посмотрела на папирус.

— Не понимаешь что это? — спросила подругу Себекнофру.

— Нет.

— Жрецы бога Себека придумали легенду о божественном происхождении Себекхотепа. Они ждут своего часа.

— Это мне понятно. Но при чем здесь твой сон?

— Божественное откровение богини истины Маат. Сама богиня мне указует на Себекхотепа. Мой брат перед коронацией не посмеет не обратить на них внимания. Мы ускорим события и поможем жрецам Крокодила Солнца.

— Поняла.

— Мой брат тщательно меня охраняет. Его люди следят за каждым моим и твоим шагом.

— И это мне известно, Себекнофру.

— Вот поэтому нам и нужен Менес. Он все сумет сделать тайно и в награду…, — принцесса сделала паузу. — В награду он получит тебя. Об этом здесь также написано как условие моего замужества с Себекхопепом.

— Госпожа! — Ата упала на колени и обняла ноги своей царственной подруги…

Принц Эвиб-Ра был поражен услышанным.

— Моя сестра столь умна? Ты слышал её план, жрец?

— Я никогда и не сомневался в уме принцессы, мой принц. В этой реальности богини Маат, она станет царицей Египта.

— И она будет лучше меня?

— На этот вопрос ответить трудно. Как определить кто лучше?

— Потребности страны важнее всего! Тот настоящий правитель кто думает о стране!

— Снова громкие и ничего не значащие слова, мой принц. Что значит страна? Страна это и знать, и чиновники, и жрецы, и крестьяне, и ремесленники, и рабы. Сделав благо одним, ты обидишь других…