Принцип 8

3/3

3/5

Последующие несколько дней были отданы репетициям. Те проходили не просто, как говорится, в тёплой дружеской атмосфере, а при всеобщих радости и желании проявлять инициативу, экспериментировать. Необычное и непривычное время для Ёжика, привыкшего большую часть времени проводить одному, равно как для всех его согруппников. На репетициях с полпинка рождались новые, оригинальные мелодии – детища немного странного лидера группы и его, бесспорно, талантливых и разноплановых музыкантов. Потом Ёж вдруг выхватывал не свою и до сих пор ему не знакомую мелодию откуда-то из головы, но, может, и выше, из ноосферы или из самого космоса, и они исполняли её, прощупывали, обыгрывали, принимали в себя и сживались с неё. И она тотчас становилась вероятной частью репертуара. А он – если принимать во внимание все песни, авторские и заимствованные, - насчитывал больше сотни композиций; попадались среди них и инструментальные. Иногда (то по инициативе Ёжика, то по предложению кого-либо из «Тёмно-зелёных») потрясающее, неизвестно кем и когда выдуманное соло – если оно и вправду было чьего-то авторства, а не плодом богатой Ёжикиной фантазии – такое соло вплеталось в готовую песню группы. Так, виртуозный органный соло-проигрыш, на заучивание коего Крог потратил какие-нибудь десять-двадцать минут, вошло в песню «Highway Star». А в «Spotlight Kid» клавишник уже свободно импровизировал на схожие музыкальные темы.

В коллективе все отличались друг от друга, причём не только пристрастиями в музыке, но и характерами, что, однако, лишь придавало получающемуся материалу самобытности и качественности. Ёжик, скажем, спокойный и контактный зверёк, предпочитал то, что он называл «рок» - живую и эмоциональный музыку, звучащую по-современному. Крог, вежливый, воспитанный, любил классику. Дуди, весёлый и не боящийся пошутить, увлекался джазом. Вой – довольно молчаливый для волка, тяготел к поискам и исследованиям в музыкальных жанрах, особенно в тех, которые давали возможность продемонстрировать его виртуозный, экстремальный вокал: глубокие низкие ноты, чёткие средние и расщепляющие высокие. Ну а Бумбуку нравились поп-композиции, впрочем, мелодичные, красивые и техничные, и он обычно ненавязчиво встраивался в общее звучание, а не вёл и импровизировал.

Каждый репетиционный день завершался на позитивной ноте, желанием поскорее встретиться завтра, чтобы продолжить сыгрываться и прокладывать себе дорожку к грядущему выступлению. Так и происходило.

И вот, по прошествии этого короткого, но крайне продуктивного промежутка времени, Дубнер объявил радостную новость.

- Сегодня утром, - начал он рассказывать, усаживаясь на любезно пододвинутый Бумбуком стул с надписью «Продюсер», - раздаётся звонок у меня в офисе. (Бобёр снял под свои нужды небольшую комнатку в соседнем отеле: чтобы, значит, никто не мешал.) После минуты разговора выяснилось, что со мной говорит представитель Филина Бриллиантового. Вы можете его не знать, - участники группы и правда не знали, кто это, - и тем не менее, он личность известная. Я слышал о нём как-то давно. Филин живёт недалеко отсюда, в особняке, свободно дрейфующем в самом большом здешнем озере. Он миллионер, стремящийся в ближайшие годы, а то и месяцы встать на новую ступень – превратиться в миллиардера. Так вот, его представитель, голубь Глас, однозначно заявил об огромном желании хозяина услышать нас – вернее, вас – вживую. До него доходили разговоры о Ёжике, и однажды, инкогнито, разумеется, он побывал на каком-то твоём концерте. Да-да, Ёж, не удивляйся. Твоё выступление запало богатею в душу. А уж когда он по своим каналам прознал о зарождении группы «Тёмно-зелёные», где партию лидера играет, кхе-кхе, тот ёжик-гитарист, Филин дал подчинённым приказ немедля разыскать продюсера коллектива. У подобного ВИА не может не быть продюсера, верно? – Дубнер всхохотнул и продолжил. – И вот Глас звонит мне и сообщает, что, если я согласен, ровно в 14:00 меня навестит не кто-нибудь, а сам Филин Бриллиантовый. Я, признаюсь, опешил, однако, почувствовав, к чему идёт дело, сразу сказал «Хорошо». Филин явился минута в минуту, секунда в секунду. Статный, серьёзный, чуть ли не суровый, со внимательным взглядом, он сходу произвёл на меня впечатление; что-что, а рассмотреть натуру животного я могу. Но вместо того чтобы проявлять характер и давить, Филин стал неожиданно вежливо, даже радушно общаться со мной. Поведал ту предысторию, что я рассказал вам, и сделал щедрейшее предложение, а именно группе «Тёмно-зелёные» завтра, в восемь часов вечера, выступить на его частной концертной площадке с двухчасовым сетом. За соответствующую сумму, конечно.

Дубнер назвал, за какую.

После этого все члены группы широко раскрыли рот. Простояв без движения несколько секунд, Ёжик сотоварищи поочерёдно сомкнули челюсти.

- Предложение, - сдавленно проговорил гитарист, - радует.

Все остальные слаженно кивнули, тогда как Дубнер хитро и задорно улыбнулся.

На особняк-остров их доставил то ли катер, то ли водная повозка, то ли механический паром. Тросов не было, а транспорт выглядел как белый лебедь с гордо вздёрнутой шеей; всего таких «лебедей» насчитывалось штук 10 или больше. Просторная, машина легко вместила музыкантов и продюсера, багаж – инструменты, усилители, сценическая одежда – поплыл в двух «лебедях» позади. Вращающиеся элементы резво взбивали воду в сноп брызг за кормой, и транспорты задорно неслись к возвышающемуся над озером Глазом особняку.

Высоченный – десять этажей – и широченный, занимающий чуть ли не половину искусственного острова, на котором располагался, особняк впечатлял и потрясал. Когда они выбрались на сушу, в глаза немедленно бросились вырезанные из пушистых кустов фигуры – персонажи фильмов и мультфильмов; вот кот гонится за мышью, вот здоровенная обезьяна взбирается на небоскрёб, держа в руке человеческую девушку, а вот другой человек, мужчина в костюме с буквой «S» из позабытого алфавита на груди пытается одолеть злодея, держащего в руке странный камень. Тут же суетились садовники, дворники, бегала куда-то прислуга, веселись гости – судя по макияжу у женщин, дорогим часам и солнечным очкам у мужчин и одежде у обоих полов, весьма богатые и знатные особы.

Филин Бриллиантовый вышел встречать их сам; он, как и положено филину, выглядел немного сонным в этот дневной, пусть и уходящий уже час. Впрочем, в голосе его, когда он поздоровался, не прозвучало ни нотки усталости – профессиональная выучка! Просто так никто миллионером не становится.

- Приветствую вас, дорогие гости, приветствую! – Он радушно улыбался, пожимая каждому руку. – Очень рад вас видеть, наслышан, наслышан.

Группа и продюсер ответили в том смысле, что слава Филина дошла и до них тоже и момент встречи для них не менее радостен.

- А теперь пройдёмте, пройдёмте, - чуть быстрее заговорил Филин, - мне не терпится показать вам моё скромное обиталище.

При последних словах Вой поперхнулся. Бумбук постучал его по спине, и волк поднял вверх большой палец – дескать, всё о’кей, просто скромность хозяина острова зашкаливала за все возможные пределы.

Они прошли по мощённой жёлтым кирпичом, полого уходящей вверх дорожке и вышли к огромным кованым воротам. Сверкая на солнце золотыми перстнями с огроменными бриллиантами, Филин снял тёмные очки, поправил дорогой, расписанный иероглифами выходной, похожий на халат наряд, достал из его кармана пластиковую карточку и провёл ей по считывающему устройству. Ворота тут же бесшумно раскрылись внутрь. Процессия пошла дальше, ловя заинтересованные и удивлённые взгляды разнообразной прислуги и множества гостей.

- Кроме меня на концерт придёт порядка двух сотен моих друзей-миллионеров, - между прочим сообщил Филин. – Вы не против?

Вой снова поперхнулся, но на этот раз обошёлся без помощи Бумбука; Дуди и Крог что-то смущённо залепетали вполголоса, Ёжик молча замотал головой, и только Дубнер нашёлся и, одарив Филина по-продюсерски широкой улыбкой, заявил, что это будет как нельзя хорошо.

- Вот и замечательно! – откликнулся Филин. Он замер на верхней площадке лестницы, где остановились и шесть VIP-гостей. Бриллиантовый обернулся к ним, обвёл усеянной перьями рукой открывающиеся просторы с многочисленными постройками и достопримечательностями и сказал: - Концерт начнётся через два часа. – Он глянул на украшенные... ну конечно, бриллиантами часы «Кролекс» и поправил сам себя: - Точнее, почти через два с половиной часа. Прошу вас, чувствуйте себя как дома – все развлечения к вашим услугам. Гости будут несказанно счастливы познакомиться со столь талантливыми, успешными и замечательными животными. А я пока займусь подготовкой сцены для концерта.

Он вежливо кивнул, Дубнер с музыкантами кивнули в ответ, и Филин, ступая неторопливо и с достоинством, удалился. Гости миллионера заозирались, не зная, к кому идти, с чего начать. Мимо них, неся оборудование и следуя за птицей-секретарём, дворецким с идеальной выправкой, прошествовали роуди; у особняка было две пары дверей – одни, поменьше, для Филина и его гостей, вторые, раза в три больше, - для машин и грузчиков. Большие двери автоматически разъехались, когда подошли роуди, и позволили помощникам музыкантов беспрепятственно пронести аппаратуру через особняк, к находившейся на противоположном конце острова сцене, самой крупной на многие километры вокруг.

- Долго будем стоять? – спросил наконец Дуди.

Ёжик пожал плечами.

- Э-э-эх!

Это был Вой; он первым поборол смущение и стремглав бросился к пятидесятиметровому бассейну, где в разноцветных купальниках плескался цвет нации. Раздевшись у края бассейна и оставшись в одних, заранее приготовленных плавках, волк подпрыгнул в воздух, сделал кувырок и ловко, без брызг вошёл в воду. Когда он вынырнул, все купающиеся ему зааплодировали. Дуди и Бумбук последовали за товарищем.

Ёжик в это время продолжал осматриваться, уже без столь сильного волнения.

- Крог, - не глядя на крота, обратился он, - чем собираешься заняться?

В ответ прозвучала тишина.

Ёжик обернулся и увидел, что Крога нет. Впрочем, хватило нескольких секунд, чтобы высмотреть клавишника в компании трёх девушек в бикини и с самыми что ни на есть выдающимися особенностями. Ёж улыбнулся, покачал головой и направился к бару.

- Мартини с водкой, - сказал он жонглирующему бутылками бармену шимпанзе.

- Смешать, но не взбалтывать, - мгновенно отреагировал тот.

- Лучше наоборот.

Шимпанзе быстро организовал коктейль, поставил на барную стойку и толкнул к игольчатому; тот поймал стакан и отпил бодрящего вкусного напитка.

- Сколько с меня? – поинтересовался он.

- Шутите, господин Ёжик. – Бармен рассмеялся. – За счёт Филина, конечно.

Ёжик благодарно наклонил голову и, потягивая коктейль через зелёную трубочку, пошёл вдоль бассейна. Друзья музыканты организовали турнир по водному волейболу, набрав себе в команду исключительно девушек, причём красивейших из красивых. Команда противника включала всех остальных. Правила не соблюдались, начиная с численности команд и заканчивая возможностью в любой момент переплыть на сторону другой команды, но в том и была фишка. Плавающие попросту веселились и получали удовольствие.

Продолжая счастливо улыбаться, Ёжик поднялся по ступенькам и вернулся на площадку перед дверьми в особняк. Немного поразмыслив, он решил посмотреть на сцену. Поймав пробегавшего мимо официанта с пустым подносом, гитарист спросил, как пройти к концертной площадке.

- Очень легко, - ответил воробей в чёрно-белой спецодежде, - заходите через любые двери и идёте вперёд-вперёд, пока не выйдете к сцене.

- Спасибо!

Ёжик так и поступил.

Надо сказать, что, едва он вошёл в особняк, открывшийся вид потряс его. Коротколапый никогда бы не подумал, что в одном месте можно собрать столько красного, светящегося и блестящего, столько драгоценных камней и дорогих картин, столько люстр, бра, ламп и других огней. Всюду бегала бесчисленная прислуга, торопливо, точно мошкара особенно жарким летом или занятые срочной стройкой муравьи, но аккуратно, ничего не роняя, ни обо что не спотыкаясь и ни на кого не наталкиваясь. Ошарашенный великолепием и простором (этаж оказался много длиннее и выше, чем представлялось снаружи), Ёжик медленно проследовал сквозь здание и вышел через задние двери – братья-близнецы передних.

Сцена предстала перед глазами тотчас: высоченные ряды удобных стульев, два огромных прожектора на толстых ногах-великанах по обеим сторонам площадки (как на стадионе). Раскрытые двери, копошащиеся роуди и техники, выстраиваемое горками оборудование, протягиваемые кабели. Ёжик решился и двинулся дальше, прошёл через приглашающе раскрытый проход на саму площадку.

- А, господин Ёжик.

Мохнатый сразу узнал голос Филина. Повернулся к нему и, находясь под впечатлением от увиденного, пробормотал:

- Столько вокруг великолепия...

- И оно всё к вашим услугам. – Филин сверкнул улыбкой белых, идеально ровных зубов.

- Интересно, - вслух рассуждал Ёж, - каково это будет – выступить здесь.

- Скоро узнаете. – Филин положил ладонь на плечо лидеру группы. – Но что-то мне подсказывает, что разочарованными вы не останетесь.

Так и случилось. По качеству звука, по громкости аплодисментов и по самоотдаче музыкантов этот концерт побил все предыдущие. Несравненное и незабываемое ощущение – видеть сотни взбудораженных, разошедшихся слушателей, подпевающих каждой песне гулким громким хором, хлопающих каждому ритму, устраивающим овации в конце и начала любой песни. И это, насколько понимал Ёжик, богатейшие персоны округи. Надо же! Невероятно! И всё-таки это правда.

Бас, клавиши и микрофон «Тёмно-зелёных» были подключены с помощью беспроводной системы; кабели потребовались только для того, чтобы подсоединить усилители и колонки к мощным переносным источникам питания за сценой (портативным генераторам новейшей модели).

Да-а, в этот раз они, наверное, превзошли самих себя. Ёжик, войдя в раж, устроил посреди концерта двадцатиминутный виртуозный соло-запил, играя на «Везеркастере» и за спиной, и между ног, и упав на белые, превосходно выструганные доски сцены. Не упустили возможность посолировать и басист с клавишником и барабанщиком. Вой постоянно импровизировал вокалом.

Сидящий на первом ряду, рядом с Филином, Дубнер постоянно пристукивал ногами в такт музыке. Потом пошли в дело и руки, и продюсер хотел было сдержать себя, но миллионер на соседнем кресле так истово отжигал под заводной рок-н-ролл, что Дубнер плюнул на условности. «Тёмно-зелёные» тогда играли «When I Rock (I Like To Shout)». Потом были «ScreamForMe», «Showmaker», «TheCircle» - и ещё немало их собственных и заимствованных Ёжиком откуда-то (из ноосферы? Из своего чудного разума?) рок-песен.

Закончили они «вспомненной» Ёжиком тут же, на ходу, «WeWillRockYou». Но публика ревела, топала и хлопала, и просила ещё, и тогда «Тёмно-зелёные» сыграли «TheShowMustGoOn» и «WeAreTheChampions». Слушатели оценили.

- Ничего себе звук! – потрясался Ёжик, когда концерт закончился и они сидели в гримёрках под сценой, снимая грим и переодеваясь в обычную одежду. – Ничего себе сегодня был звук!..

- На качество денег не жалко, - пояснил находившийся здесь же Филин.

Ёж, по-прежнему пребывая в состоянии некоего подобия культурного шока, только покачал головой, но гримёр-мышка попросила его не дёргаться.

Затем, когда супермузыканты снова стали «обычными людьми», снова были бассейн, потом танцы, потом казино, бар, караоке (о боже! караоке!) и что-то ещё и ещё...

...Закончилось веселье под утро. Вымотанные и упоённые весёлым обществом женщин и алкоголя, музыканты просто свалились с ног. Их буквально погрузили в катер-лебедь и повезли в гостиницу. Позади аккуратно прислонённых к спинкам скамеек «Тёмно-зелёных» сидел их продюсер Дубнер с замечательно смотрящимся, оснащённым кодом металлическим кейсом. А уж если знать, что было внутри... Точнее, сколько.

Днём, когда Ёжик сотоварищи выспались и привели себя в относительный порядок, Дубнер продемонстрировал им зарплату, полученную от Филина. После громких охов и ахов бобёр веско сказал, что главное – не довольствоваться достигнутым.

- В смысле? – понял, что надо внести ясность, слегка заспанный Ёжик.

Но он и без того догадывался: новые концерты. И ближайший, по словам Дубнера, который «уже договорился», пройдёт на «Рок-арене», в соседнем лесу. «Рок-арена» - площадка побольше Филиновой, поставленная в центре густой лесной полосы, там, где для неё специально вырубили тысячи деревьев. Одна из знаменитейших у мировых музыкантов, и за выступление там также очень и очень хорошо платят.

- Когда? – осведомились участники группы.

- Завтра вечером, - ответил Дубнер.

Что ж, у них есть время прийти в себя. Чем они и занялись.

А концерт на «Рок-арене», прошедший через день под сияние прожекторов и луны, побил все рекорды области по количеству слушателей и цене на билеты. Однако же, как узнали многочисленные журналисты у различных представителей приведённой в экстаз аудитории, оно того стоило.

Беснующаяся, заведённая толпа бегала в поисках Ёжика и его команды, ломилась в двери гримёрки и сотрясала сцену, ожидая возвращение рокеров. Но группа уже ехала на собственном лимузине по погружающемуся в ночь шоссе.

Первым догадался, что происходит, Ёж – вернее, что-то творится нечто незнакомое.

- Куда мы? – спросил он у Дубнера.

Толстохвостый только хитро улыбнулся.

- Ну ладно тебе, Дубнер, скажи куда, - настаивал гений гитарист-виртуоз.

- На следующий уровень.

- В Мегаполис? – не веря своим же словам, вымолвил Ёжик.

Мирно посапывающие или глазеющие в окна музыканты резво вздёрнули головы.

Широченная морда Дубнера расплылась предовольным выражением.

- В Мегаполис.

И прежде чем сказанное дошло до творцов музыки и драйва и они бросились болтать и веселиться по этому поводу, Дубнер подмигнул им правым глазом. Хитро-хитро – собственно, как и любой продюсер.

4/5

Ёжик сидел у себя в номере и тихо, чтобы никому не мешать и себя не сбивать с расслабленного состояния, перебирал коготками гитару на звуке ММММ. Спокойный день для гастролирующего музыканта – что манна небесная, теперь он понимал это со всей определённостью.

В огромной ванной, после водных процедур и побрившись, начёсывался Дуди. Сопел на широкой мягкой кровати в соседнем номере Бумбук. Крог с Воем пропадали где-то: сначала планировали резануться в бильярд, но не могли же они гонять шары девять часов подряд? Или десять – Ёжик немного сбился со счёта времени.

Такое состояние – когда не знаешь, сколько прошло и сколько ещё предстоит, было гораздо приятнее бесконечных, на первый взгляд (и на второй, и на десятый, и на последний), гастролей по городам и деревням.

Какое количество самых разных по размеру, архитектуре и населению мест объехали они, играя рождающиеся каждый день бессмертные хиты? Нет, конечно, сам Ёжик или кто-то другой из команды не думал об их совместном творчестве как о лечении для умов и миров; и особенно не произносил подобного вслух. Однако восторги и овации не требовали дополнительных пояснений, и, хочешь – не хочешь, приходилось считать себя крутым рокером, чтобы, по крайней мере, не выбиваться из нужного образа. Чтобы продолжать идти раз намеченной дорогой... Не факт, правда, что намеченной именно рок-музыкантами, далеко не факт. Но ведь кому-то или чему-то музыка и песни пригодились, поскольку случайностей вокруг происходит невероятно мало – Дубнер был в том убеждён, и полная эта уверенность, будто чужая, цепкая и мудрая, мысль, сразу передалась Ёжу.

Мы должны играть? Хорошо, о’кей, будем играть. А дальше? А дальше посмотрим...

Ёжик взял ля-минор с барре, потом соль-минор с ним же и бережно отложил «Везеркастер». Закинул руки за голову и задумался пуще прежнего.

Если верить Дубнеру, получается, что любое существо в тот либо иной момент вступает на некую жизненную тропку. Тропку, которую можно преодолевать, меняя скорость, характер движения и даже направление. Цель притом остаётся неизменной: дойти до конца дорожки. Изменятся вдруг обстоятельства, и ты сойдёшь с избранного пути, поплутаешь по бездорожью и вернёшься. Куда? На ту же тропку, на новую, на полноценный тракт, асфальтовую дорогу, несколько стезей... кто скажет наверняка, когда речь идёт о будущем? О понятии сколь предсказуемом, столь и неконтролируемом.

Ёжик закрыл глаза, и почему-то перед мысленным взором, в ровной темноте, предстала большущая молекула. Молекула летала туда и сюда, отталкиваясь от собратьев, постоянно меняя направление, отдавая и получая заряд для составлявших её атомов... На молекулярном уровне жизнь – хаос. А если подняться выше? Подняться и предположить, что все разумные животные, неразумные люди и остальные создания Творца – не больше, чем непрестанно движущиеся, разряжающиеся-заряжающиеся частицы? Мельчайшие, а потому совершенно незаметные в частностях. Общий фон же при этом выглядит красивым, ровным и упорядоченным. И тут предполагаем, что он тоже всего только видимость, и за целой картиной, точнее, над ней, находится ещё одна, в квинтиллионы квинтиллионов квинтиллионов раз больше и ровнее, а то, что казалось общим, - лишь очередная в нескончаемой иерархической лестнице бытия «бездумная» молекула...

Ёж понял, что засыпает, когда раздался звонок в дверь.

Встрепенувшись, гитарист-философ бросил быстрый взгляд на гитару (на месте), затем – на запертую дверь ванной (судя по доносившимся оттуда звукам, Дуди также на месте). Громкий храп Бумбука не менее ясно давал понять, где его обладатель. Кто же звонит в дверь?

Вой с Крогом вернулись? Но для чего трезвонить?

Дубнер? Нет, бобёр бы явился бесшумно, так сказать, с осознанием того, что ему позволено здесь находиться.

Кто же тогда?..

Оставалось встать, накинуть тапочки, прошлёпать к двери красного дерева и открыть её, что Ёжик и блестяще исполнил.

За дверью действительно стоял Дубнер, однако не один. По левое плечо возвышался худой и лупоглазый Ведро, а справа – папа и мама. Его, Ёжика, папа и мама!

По прошествии секунд десяти-пятнадцати удивлённого молчания Дубнер кашлянул в кулачище.

- Ну что, рок-звезда, разрешишь войти или как?

Ёж тотчас спохватился:

- Да-да, конечно, заходите. Очень, очень рад вас всех видеть!

Короткохвостый посторонился, давая гостям зайти.

Дубнер плюхнулся на Ёжикову кровать, взял в руки гитару и стало что-то на ней побренькивать: счёл, значит, свою миссию выполненной.

- Мама, папа... – Ёжик развёл руками, показывая, что крайне рад, но в той же степени и потрясён. – Как вы... сюда?..

- На «Орёл-экспрессе», - объяснила мама.

Сын выпучил глаза.

- Это же осиной тучи денег стоит!

Ёжик переводил взгляд с одного из троицы на другого, ожидая ответа.

- Ну, это, короче... – наконец заговорил Ведро. – Я оплатил.

- Мы пополам, - внёс уточнение отец.

- Ведро! – воскликнул Ёжик. – Тебе так не терпелось взглянуть на нашу группу?!

Зверь с маленькими лапками не сдерживал радости; он никогда бы не вообразил, что соседа по даче настолько интересуют его успехи. Одно дело – новенькие грабли, и абсолютно иное – билет на самый известный междугородний воздушный экспресс.

Выдра решил не расстраивать друга и не говорить, что согласился на «авантюру», в основном, потому, что в таком случае папа и мама Ёжика прощали половину карточного долга. Хотя впечатлений Ведро набрался предостаточно; они почти что заставили его забыть, сколько он проиграл.

- О, этот экспресс! – наконец оживился Ведро. – Широченная деревянная лестница с огромными перилами, вздымающаяся до самого дирижабля. Потом, когда поднимаешься, её откатывают, и эта махина с во-о-от такенными, - Ведро, не глядя, размахнулся, сбив шляпу с головы папы-ежа, - с вот такенными, значит, красными буквами «Орёл-экспресс» на пузатом борту отправляется вверх и вперёд! И чистые яркие краски кругом! И симпатичные, да что там, красивые стюардессы – главным образом, птички! И полёт! И облака!..

- И заоблачные цены, - проронила мама.

- Да-да. И ско-орость!.. – продолжал вещать Ведро. Собственно, слушатели ему уже не очень-то требовались, теперь, когда он вошёл в привычную роль.

Подняв с пола шляпу и взбив от пыли, папа Ежа аккуратно бросил её на кровать к Дубнеру. Тот уж убрал гитару в сторону, подпёр щёку кулаком и задумчиво наблюдал за семейным щебетанием.

- А какими крошечными кажутся города, когда глядишь из круглых чистых окон цеппелина! – не смолкал восхищённый – в первую очередь, наверное, собственными эмоциями – Ведро. – Ну а деревенек вроде нашей так вообще не видно!..

- Вы надолго? – поинтересовался Ёжик: ему не хотелось, чтобы родители улетали скоро.

- Мы планировали назад «Конной перевозкой» Горбунка, - сказал отец. И пояснил: - Она дешевле. Поэтому мы никуда не торопимся.

- А одну стюардесску я аж ухватил за... – не прекращал впечатляться выдра.

- И получил за это, - кратко прервала мама-ежиха. И одарила Ведро выразительным взглядом.

Громкий рассказчик тут же покраснел, смолк и, смущённо всхохотнув, неловко закончил:

- В общем, как-то так... или типа того...

- Здорово! – искреннейшим образом оценил Ёжик. – Картошка, значит, колосится? – Колючий не говорил просто так, из вежливости, а действительно интересовался, как самый настоящий фермер.

- С картошкой всё в порядке, - обрадовал отец.

- Отлично, здорово.

- Клёвые у тебя предки, - вставил Ведро, сочтя, что настало время опять чем-нибудь (или кем-нибудь) восхититься.

- Отличные, здоровские, - не оригинальничая, откликнулся Ёжик.

- Господин Дубнер разрешил нам остановиться в соседнем номере этого замечательного отеля, - обратилась мама к сыну.

- О, этот отель «Королевские номера»! – Ведро восторженно всплеснул лапками. – Сплошь позолота, королевский красный цвет, и сплошь премиленькие девушки в работницах...

- Надеюсь, не помешаем? – стараясь не обращать внимания на возобновившиеся возгласы, спросил отец.

- Скорее, они вам помешают, - в своей ироничной, впрочем, как выяснил Ёжик, беззлобной манере пошутил Дубнер. Встал с кровати, подошёл. – Чувствуйте себя как дома и так далее, и так далее.

- Тут столько мест кругом для отдыха... – поделился Ёжик.

- Точно-точно! – подхватил Ведро. – Бассейн, бар, танцпол!..

- Ну а пока твои родные будут знакомиться с местными прелестями, - более сухим и серьёзным тоном заговорил бобёр, - вам неплохо бы настроиться на сегодняшний рок-фестиваль. Он же сегодня, не забыл?

- А и правда! – согласился освободивший-таки ванную из-под своего гнёта Дуди. – О! – резюмировал он, заметив гостей, и замолчал.

- Мои родители, - отозвался Ёжик на невысказанный вопрос. – Семейное сходство налицо.

Мама и папа довольно улыбнулись. Их переполняла гордость за удачливого, умного и успешного сына, и это чувствовалось.

- Знакомство отложим на потом, - предупредил Дубнер развитие диалога. – Где Вой с Крогом?

- Волк и крот? – уточнил папа-ёж.

- Именно.

- Мы их видели у входа в отель, - сказала мама. – И, по-моему, они неплохо отдохнули. Если вы меня понимаете.

Дубнер тяжело вздохнул.

- Увы, очень хорошо понимаю. Но холодная вода и дедлайн творят чудеса, хоть ты сто раз в них не верь.

- Тогда я пошёл будить Бумбука, - сориентировался Ёжик.

- Жду вас на саундчеке, - напоследок бросил Дубнер и чинно удалился из номера.

- Обычные гастрольные дела. – Лидер-гитарист развёл лапки и улыбнулся; родители понимающе и слаженно улыбнулись в ответ, и он отправился поднимать с постели панду-басиста.

За прошедшие недели Ёжик успел выяснить, что дело это, как и в случае с любым медведем, непростое, а значит, следовало поторопиться.

5/5

Выступление «Тёмно-зелёных», как и любых хэдлайнеров, назначали на самый конец фестиваля. Хотя, по правде говоря, рассуждать о тенденциях в этом случае сложновато, ведь нынешний рок-фест «Жёсткий и тяжёлый – 1» был первым в своём роде.

Ёжик и его коллектив сидели у гитариста в гримёрке и играли в «Дурака». Они, возможно, слыли единственными во всём мире рокерами, пропагандирующими здоровый образ жизни, поэтому, когда речь в их случае заходила о перекуре, имелись в виду безобидные шалости вроде той же игры в карты – на медиаторы – или соревнования «Кто больше выпьет сока».

Тут необходимо сделать пояснение, что и рокеров-то по всей планете насчитывалось от силы пять групп, причём четвёртая, скорее, исполняла народную музыку на акустических инструментах (фолк-рок, как говорили они сами о себе), а пятая, пуще того, - пользовалась электроникой: синтезаторы, электронные барабаны, всякие источники звуков и сигналов и т. п.

Третья группа пыталась составить должную конкуренцию «Тёмно-зелёным», но, хоть в её репертуаре и насчитывалось много песен и инструментальных вещей, все они на поверку оказывались либо кавер-версиями треков соперника, либо очень изменёнными кавер-версиями треков соперника.

А вот вторая группа – да, той было что сказать, начиная от имиджа и заканчивая трек-листом.

Впрочем, порядок выступления расставил банды наоборот, от пятой к первой, словно бы цифры означали не только порядковый номер, но и занятое место по популярности. (Не исключено, однако, что версия была правильной.)

Итак, пока Ёжик с Дуди попеременно оставались в «дураках», на сцену вышла первая – или пятая – рок-группа. Они назывались «Преходящая модность», выглядели соответствующе названию и играли подобающий музон, если пользоваться словами собравшихся под большой пологой крышей стадиона нескольких тысяч рок-фанатов. Трёх «модников» за инструментами – барабаны, клавиши, перкуссия – и одну «модницу» за микрофоном продюсеры разодели в яркие шмотки, казалось, всех мыслимых цветов. Заплатки, перья, кружева и бусы дополняли картину. Песни у них выходили ритмичные и, даже несмотря на явную мрачность, заводные, а молодым слушателям ввиду возраста и не изжитых покуда комплексов нравились как раз грустные и депрессивные темы.

Сыграв ставшие уже хитовыми «BlackCelebration», «Stripped», «IFeelLoved», «Little 15» и прочие, «модники» неплохо зажгли публику и удалились под задорные, радостные аплодисменты. То ли слушатели не знали, чего ждать, то ли играла роль их неопытность в посещении рок-фестивалей, а этот, напомним, стал первым в своём роде, то ли треки на деле оказались хороши, что скорее всего. В общем, когда сорокаминутный сет отзвучал и яркие пятна в висюльках покинули сцену, работники стадиона бросились отсоединять одно оборудование и присоединять другое. Молодёжь же по ту сторону площадку, на девяносто процентов одетая почему-то в крутые кожаные одежды, украшенные побрякивающими при движении металлическими изделиями, разговаривала, потягивала пивко и целовалась.

Минут через пятнадцать-двадцать ожидание завершилось, и на достаточно просторном для выступлений пятачке появились фолк-рокеры «Диплодок Дик». Сбацав три-четыре полностью акустические вещицы и не найдя особого понимания в рядах обладателей кожух, «диплодоки» оставили на сцене лидера группы, красивого, вихрастого и, что наиболее важно, в кожаных куртке и брюках, чтобы он разбередил сердца слушателей проникновенной фолк-рок-балладой «DandyInTheUnderworld».

Ему это как нельзя лучше удалось.

Когда же оставшиеся из банды вернулись, разумеется, в коже, они нагляднее, чем их предшественники, продемонстрировали, какое отношение к року имеют крутость и металл. Музыкальные произведения, избранные группой, звучали жёстко и, пускай и были не слишком торопливыми, заводили зал абсолютной ритмичностью. «20th CenturyBoy», «Jeepster», «Telegram Sam», «BangAGong (GetItOn)»... указанные синглы, не покривив душой, можно было назвать знаменитыми. Их не встретишь на номерных альбомах, которых, надо признать, и у хедлайнеров насчитывалось ровно ноль, и, тем не менее, именно эти песни принесли «дикам» настоящую славу.

Сорвав аплодисменты и раскланявшись, «Диплодок Дик» покинул сцену, чтобы позволить заскучавшим было рабочим немного побегать. Ещё минут пятнадцать ожидания, и третья, кавер-группа, почтила крупнейший музыкальный стадион «Большая долька яблока» своим присутствием.

Они звались «Голгофа» и делали ставку на новые версии приобретших уже известность композиций, а ведь подарить песне вторую жизнь, если и первой-то зачастую не насчитывалось, труд поистине тяжёлый. Но к «Тёмно-зелёным» фраза о непопулярных песнях отношения не имела вовсе.

А вот у «Голгофы» имелся разный репертуар. Повыступав тут и там и один раз побывав в настоящих, пусть и недолговременных, гастролях, они отобрали лучшее. «Kashmir», «Smoke On The Water», «Fortunate Son», «Hush», «Rockin’ All Over The World». Последние две песни, по иронии судьбы, представляли собой каверы на каверы. Ну а завершили выступление «голгофианцы» хэви-балладой «LoveHurts», их суперхитом, и собственной боевой вещью «Hair OfTheDog», где использовался народный инструмент древней, сгинувшей в хаосе времён человеческой нации – шотландцев; речь, конечно же, о волынке и о её сходу запоминающейся сольной партии в указанном рок-боевике.

Поначалу притопывавшие и прихлопывавшие, зрители-слушатели ко второй группе разошлись до отдельных подбадривающих криков, а на выступлении третьей сперва начали высоко подпрыгивать и, получив окончательный заряд драйва, пустились в пляс. Выглядело довольно забавно, но и харизматично: белки, лисы, совы, тушканчики и прочие, прочие жители лесов, полян, деревьев, а иногда и озёр с реками (жабы и лягушки в волосатых париках) ритмично дёргались под мелодичную и вместе с тем громыхающую в воздухе музыку и трясли локонами вверх-вниз.

Выполнив задачу и истратив на это целый час, тогда как предыдущая группа выступала минут сорок пять-пятьдесят, «Голгофа» чинно ушла за кулису, доставив работникам сцены очередное удовольствие побегать и поноситься из стороны в сторону на высоко, для сцены, расположенной площадке, чтобы отключить, что необходимо, и подключить то, что нужно.

И вот, минули привычные двадцать минут ожидания, и по ступенькам поднялись те, кто составляли, во всех смыслах, по-настоящему тяжёлую артиллерию. Не «Тёмно-зелёные», конечно, но было чем удивить и этому ВИА, если называть их аббревиатурой не привыкших ещё к року музыкальных критиков.

Во-первых, они играли тяжёлый-претяжёлый рок, который становился не то что хард-роком или хард-н-хэви, а настоящим хэви-металом. Во-вторых, их усыпанные бряцающим металлом кожухи давали сто очков вперёд любому наряду истинного почитателя тяжеляка из тех, что присутствовали на концерте. В-третьих, они запаслись немалым количеством техничных, мелодичных, рвущих сердце и душу песен – не меньших по длительности, чем творчество «зелёных», и, пожалуй, с более протяжёнными и экстремальными соло- и вокальными партиями. Плюс ко всему, об этих ребятах успели прослышать во множестве городов и всей благодаря задиристому, граничащему с беззаконием поведению металлистов и смелым, чуть ли не самоубийственным фразам, которыми те кидались направо и налево. И закруглял картину вокалист-гитарист – высокий, мускулистый, с мордой кирпичом и такой же жизненной позицией Дикобраз. Естественно, его образ сразу напоминал о культовом Ёжике, но в Дикобразе скопилось гораздо больше наглости и модности – чего стоили одни его возвышающиеся на полметра, стильно, в разные стороны торчащие иголки, иголки, что, к слову, тоже превосходили размерами колючие «волосы» небезызвестного Ежа.

- Зажжём рок в этой дыре! – что есть мочи заорал хриплым голосом Дикобраз, не собираясь обидеть публику или построивших стадион, а просто призывая «оттянуться по полной».

Никто и не обиделся, и когда Дикобраз продолжил свою речь высоким, чуть ли не четвёртой октавы ре – «Вааааааауууууууууууууу!», - публика быстро разразилась истошными криками и воплями.

Трек-лист «Dikobraz’а» - так, не особенно фантазируя, назвал группу одноимённый лидер – тянул аж на полтора часа. За предоставленное организаторами время уши слушателей успели потрясти скоростные вещи вроде «Painkiller», более медленные, но столь же неспокойные наподобие «Enter Sandman», металл-баллады типа «StillLovingYou» и всё сносящие на своём пути, виртуозные и заслуженно популярные, «CrazyTrain», «MetalDaze», «Химера», «Штиль»...

Разбередив души, на самом деле, эмоциональных и хороших поклонников рока, просто в кожухах, «дикобразы» грянули напоследок утяжелённую, убыстренную и ужесточённую версию двух чисто «зелёных» песен «Burn» и «Stormbringer», слитых в одну монументальную композицию. Дикобраз, рисуясь, «причесал» волосы рукой в перчатке, сделал козу, грязно ругнулся по-английски и, агрессивно сняв гитаре и зажав её гриф в руке, печатая шаг, удалился со сцены. За ним последовали его настолько же крутые коллеги.

Морально готовившийся к выступлению, с полчаса стоявший за кулисами и наблюдавший за главными оппонентами, Ёжик немедленно понял, что выбор «дикобразами» последних песен означал вызов на музыкальную дуэль.

«Ну что ж, - фаталистично и намного спокойнее, чем сам решился бы предположить, подумал владелец «Дубнера Везеркастера», - дуэль, значит, дуэль».

Опережая техников, Ёжик вышел на сцену до того, как они закончили приготовления. Зал разразился бешеными овациями. Колючий, стараясь не обращать внимания на заходящуюся в экстазе публику – чтобы не отвлекаться, - поигрался с настройками гитарного усилителя. Затем изменил звук на всей остальной аппаратуре. Всё должно быть круто до предела, а лучше – за ним. На немой вопрос удивлённых работников Ёж ответил непринуждённым жестом и, когда техники сбежали по ступенькам вниз, выхватил из-за спины гитару и начал играть... соло!

Более стремительного и мощного соло не слышал никто и нигде, наверное, включая самого Ёжика. Его пальцы двигались с невероятной скоростью, выделывая фортеля, которых гитарист – он поклялся бы! – ещё минуту назад не знал.

Дуди, Бумбук, Крог и Вой, отойдя от изумления, неторопливо поднялись на сценическую площадку. Публика встретила героев-любимцев воплями, помноженными на десять.

Пять-шесть минут четвёрка первоклассных музыкантов просто стояла, смотрела и слушала; их лидер же, тем временем, забрасывал гитару за спину, пропускал между ног, подкидывал и ловил. Упав на пол, Ёжик не прекратил солировать – напротив, его пальцы принялись опережать установленный обладателем скоростной рекорд игры.

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но Дуди не дождался конца импровизированного сверхпредставления – запрыгнул за барабанную стойку и, поймав ритм, в котором заливался Ёжик, встроил в беснующуюся последовательность нот, созвучий и аккордов яростные, на грани фантастики бой барабанов и взрывы тарелок.

Тут уж трое оставшихся членов группы сразу догадались, чего от них ждут – не в прямом, так в переносном смысле. Подскочив каждый к своему инструменту, Бумбук и Крог поддержали звуковую вакханалию. А Вой, подождав чуть-чуть, разразился импровизационным вступительным вокальным кульбитом поэкстремальнее заготовленного Дикобразом.

Ёжик подбежал к свободному микрофону и выкрикнул:

- Раз, два, три, четыре!

И понеслась!..

Оглушительнее и оригинальнее, но одновременно мелодичнее и сыграннее «Тёмно-зелёные» прежде не звучали. «SpeedKing», началом которого стала безумная придумка Ёжика сотоварищи, заставлял мужскую аудиторию выпрыгивать из кожаных сапог, а женскую – бросать на сцену кожаное нижнее бельё.

Good Golly, said little Miss Molly

When she was rockin' in the house of blue light

Tutti Frutti was oh so rooty

When she was rockin' to the east and west

Lucille was oh so real

When she didn't do her daddies will

Come on baby, drive me crazy

Do it, do it

I'm a speed king

You go to hear me sing

I'm a speed king

See me fly, -

заливался Вой – насколько круто, настолько и технично.

А потом была знаменитая соло-секция, где органные экзерсисы Крога (он в первоначальном варианте исполнял и проникновенное вступление к песне) соревновались с гитарными импровизациями Ёжика.

Теперь Ёжик не выдержал и стал вплетать в соло ещё и собственные вокальные примочки. Крог моментально его поддержал. Вой заголосил третьим голосом какую-то сложную мелодию, «подыгрывая» ребятам. Бумбук-басист уверенно держал ритм; Дуди за барабанами в основном отдыхал, потому что его партия в этом кусе сводилась к паре-тройке повторяющихся простых ударов.

Однако продолжалось подобное пиршество недолго.

Не выдержав то ли гнёта конкуренции, то ли задвигаемого «зелёными драйва», то ли ещё чего-то, а, скорее, всего и вместе, на сцену выскочил Дикобраз. Первым делом он взял самую высокую и чистую ноту из всех, что когда-либо ему удавались. Вой не остался в стороне. Битва перетекла к вокалистам.

Поддерживая каждый своего, подыгрывали два клавишника, барабанщика, басиста и гитариста – о да, к этому времени уже и «Dikobraz» находился на сцене в полном составе и выделывал со своим музыкальным багажом что только мог.

Когда голоса групп наигрались, начали бой гитаристы. Сперва Ёжик сыграл что-то в духе вступительного сумасшедшего соло. Дикобраз ответил не столь странно, но, наверное, технически более совершенно. Ёж взял из головы псевдоклассическую партию. Его визави сделал то же самое, только партия оказалась выученной. Обладатель «Везеркастера» вытворял с гитарой нечто невообразимое, извлекая звуки, которых, такое создавалось впечатление, в природе просто не существовало. Однако они были – были, и Дикобраз отвечал им примерно тем же, сочетая выученное и придуманное на ходу.

Конечно же, за гитаристами последовало сражение клавишников. Крог играл предельно агрессивно, ярко и неповторимо. Органист-«дикобраз» не уступал. Их партии начали схлёстываться и расходиться, дробиться на всё меньшие по размеру куски, а в один миг – буквально в один! – их музыкальные фортеля слились в красивую и необычную мелодию, что заставила бы (и заставила по правде!) кусать от зависти локти любого рокера. Всякого, кто хоть раз держал в руках муз. инструмент.

«Вот и настало время!» - это понял Ёж.

Это понял и Дикобраз.

Это мгновенно стало ясно всем.

И, завершив недоигранную войну мощной двухгрупповой последовательностью нот, «Тёмно-зелёные» и «Dikobraz» слаженно и неописуемо круто зашлись в концовке... “Smoke On The Water».

Повалил дым.

Нет, он взаправду повалил, стоило лишь отзвучать сотрясающим основы бытия звукам. Полетели искры; заплясал огонь. Все завопили. Охранники кинулись оббегать стадион в поисках придурка с ракетницей.

Но то была не ракетница – то был катаклизм.

Первый!

Ёжик растерянно взирал на мельтешащую внизу толпу и механически поглаживал деку гитары. Он перестал понимать происходящее. Но, раз подняв глаза наверх, он вернул знание о мире – вернее, ту часть знания, что сейчас представлялась доступной для коротколапого гитариста-виртуоза.

Сверху, из облаков, из недр самих небес, валил град величиной с куриное яйцо. Сыпался дождь водопад. Валили хлопья снега, где каждая снежинка – размером с ладонь Ведра. И грянул гром. И завыл ветер.

А небо оставалось кристально чистым, звёздным и лунным. То была ночь, ночь первого, но далеко не последнего катаклизма, масштаб которого не удалось бы оценить никому, будь он гений метеоролог, провидец или президент.

Или Ёжик С Гитарой.

Часть 5. Катаклизмы

1/5

Поселение Лесная Поляна было известно на всю округу радушием и добротой своих обитателей. Пожалуй, в целом Мире невозможно встретить место, где в столь сконцентрированном виде царили бы дружелюбие и забота друг о друге. И неважно, о ком речь: о местном жителе или о случайно забредшем туристе – любви, которую буквально источали полянцы, хватало на каждого. Однако сегодня в обители добрых чувств что-то изменилось, вначале незримо, а после – очень даже очевидно.

Грузные облака, пузатые, словно давно вымершие горные великаны, набежали сверху огромной толпой и, теснясь, слились воедино. Тёмная мощная масса грядущей непогоды буквально придавила собой Поляну, и её обитатели сразу же насторожились, конечно, не одновременно, но определённые, весьма чёткие предчувствия появились у всех. Зайцы, волки и лисы, бурундуки и скунсы, выдры и совы и прочие «квартиранты» Лесной Поляны выглядывали из окон, выходили из дверей, высовывались аккуратно на улицу через открытые форточки и неизменно глядели вверх. Туда, где непогода продолжала своё пугающее и, похоже, победное шествие.

И тут загрохотали громы, что было очень странно, поскольку молнии и без того мелькали друг за дружкой вот уже, наверное, полчаса. Почему же не появлялся характерный, будто бы сотрясающий основы реальности звук, что во все времена впечатлял любого – и старого, и младого? Никто не нашёлся с ответом.

А тем временем события развивались ещё более непредсказуемо и загадочно. Землю вдруг покрыла неизвестно откуда взявшаяся корка льда, не просто поледица, а самый настоящий лёд – толстый и скользкий. Деревья закачались из стороны в сторону, точно пьяные, и лишь потом подул ветер. Ветер оказался небывалый: он поднимал в воздух те самые деревья, многие из коих произрастали здесь веками и не собирались просто так расставаться со своей приятной, зелёной и процветающей жизнью. И вот ветер, настоящий ураган, но какой-то осторожный, точечный, словно по собственному разумению выбирающий, куда нанести следующий удар, вырвал деревья с корнем, подкинул их в небеса, будто на громадной ладони, и запулил, подобно заправскому бейсболисту, далеко-далеко.

Когда это начало происходить, полянцы не раздумывая, в едином порыве позакрывали форточки и ставни, заперли двери и, вжавшись в диваны, кресла и кровати, задрожали от страха. Никто не понимал, что творится вокруг и можно ли это прекратить, а те, кто, вероятно, ответил бы на некоторые их вопросы, находились сейчас на немалом расстоянии, занятые в основном гастрольными вопросами.

Между тем деревья, заброшенные безумным ветром на соседние территории – Великое Болото, Густую Чащу, Холмистую Долину и иные, - обрушивались с невероятных высот прямиком на строения ни в чём не повинных животных: на дома, бани, сараи, колодцы... Всё рушилось, ломалось, разлеталось в щепки, в том числе и «летающие» многовековые деревья, и только чудом удавалось избежать крупных жертв.

Видимо, почуяв что-то – если ветер в принципе на такое способен, - таинственный ураган разделился, словно бы он мог размножаться почкованием, и переместился в соседние места, чтобы и там продолжить свою сверхъестественную разрушительную деятельность. А оттуда, чуть погодя, снова «отпочковавшись», перебраться дальше. И дальше. И дальше...

Повсюду слышались завывания; снег, падая на землю, превращался в град и обратно, и таял, и опять кристаллизовывался. Облака стояли на месте и двигались, и мерцали, и исчезали, чтобы вновь появиться. Появлялся свет, причём без солнца и неожиданно – и внезапно же исчезал.

Творилось нечто невообразимое...

Ёжик смотрел в окно, на развернувшуюся, ярящуюся катастрофу и, положив подобородок на верх грифа стоящей на полу гитары, задумчиво-отстранённо-напряжённо проводил пальчиками по притихшим струнам. Рядом сидел Дубнер, плотно сжав губы и нервно барабаня пальцами по колену.

- Я так и знал, - наконец нарушил он тишину.

Ёжик не расслышал, погружённый в смятение и множество толпящихся, сбивающих друг друга мыслей.

«Что случилось?.. Откуда это взялось?.. Почему?.. Как остановить беснующуюся природу?.. И возможно ли подобное?.. А может, осталось лишь наблюдать – и ждать? Ждать чего? Неизбежного конца? И, не исключено, печального... Во всяком случае, доносящиеся с улицы завывания, грохотания и крики не настраивают ни на что положительное...»

Дубнер выразительно кашлянул в кулак, привлекая внимание Ежа.

- Да-да? – наконец опомнился коротконогий.

- Я так и знал, - повторил бобёр и перевёл задумчивый, многозначительный взгляд с окна на Ёжика.

Тот пожал плечами.

- Не понимаю...

- Если бы я понимал! – раздосадованно бросил Дубнер и ударил кулаком по подлокотнику. – Мне ясно только одно: начался очередной катаклизм.

Гитарист бессознательно кивнул, а потом, осознав, что не догадывается, о чём речь, спросил:

- Катаклизм?

Дубнер утвердительно хмыкнул.

И лишь затем Ёжику пришла в голову такая мысль, что была поинтереснее и пострашнее предыдущей:

- Очередной?

Продюсер издал ещё один подтверждающий правоту говорящего хмык и завозился в кресле.

- Очередной-очередной, чтоб ему пусто было...

Ёжик вначале растерянно глядел на бобра, а потом неожиданно понял.

- Космические яйца!

Он аж привскочил с кресла, в котором расположился.

Дубнер покивал.

- Да, то был именно катаклизм, - сказал бывший электрик. – Кошмарный, неостановимый, здоровенный, что мои ночные кошмары!

- Тебе снятся кошмары? – не поверил Ёж.

- Регулярно, - мрачно ответствовали ему. – Они приходят ко мне только во сне, но если уж приходят... От них никуда не деться. Космические яйца, металлические, великанские, ужасные! Будто настоящие... нет, хуже настоящих! Они падают и падают, - продолжал рассказывать Дубнер, - и повсюду, куда они попадают, раздаются взрывы, и всё живое – абсолютно всё – погибает. Плодородная земля превращается в выжженную пустыню, а пустыни застывают кристаллами. Люди, животные – все сгорают без остатка в дьявольском огне! – Он почти перешёл на крик.

- И ничего нельзя поделать?

- Почему же? Можно, - слегка успокоившись, сказал Дубнер. – Не допустить этого. Или чего-то похожего.

- Но ведь оно уже случилось...

- Да. И от того никуда не денешься. Однако случаются ведь и повторения...

- Ты хочешь сказать, - медленно проговорил Ёжик, - что нынешние катаклизмы – это повтор того, что произошло когда-то давно? События, превратившего людей в животных, а животных – в людей? И навсегда изменившего Мир? Стеревшего память сферян и заставившего их жить по-новому?

- Повтор не повтор, а нечто крайне похожее. Настолько похожее, что мне жутко становится.

- Это заметно, - произнёс Ёжик.

Дубнер фыркнул и запахнулся в невидимый плащ.

- А что если катаклизмы, ну, те, которые мы сейчас с тобой наблюдаем, - говорил иглокожий, - что если они появились по нашей вине? Мы своими концертами и экспериментами с гитарами, музыкой, оборудованием и остальным сами их призвали?

- Может, и так, - проронил Дубнер.

- А что если эти катаклизмы – отголоски прошлых? – не останавливался Ёж. – Тех жутчайших событий, что стёрли с лица Земли динозавров, превратили людей в зверей и кто знает что ещё раньше или позже натворивших?

- Например, прогнавших или уничтоживших инопланетян, наших возможных прародителей? – совершенно серьёзно сказал Дубнер.

- Да! – воскликнул Ёжик.

- Может, и так.

- Вот. А я ещё удивлялся, как это получается, что по чистому небу всё равно плывут облака и из них сыплются одновременно и снег, и град, и дождь с крокодилье яйцо, и даже иней!..

- И не такое возможно, поверь. Увы.

- Но тогда получается...

- Получается, - неожиданно твёрдо прервал остроносого бобёр, - что, во-первых, на часах уже начало третьего ночи, а мы, во-вторых, ещё и спать не ложились. Тогда как менее задумывающиеся о судьбах Мира граждане уже вовсю дрыхнут: Дуди, Бумбук и прочие.

- Сложновато будет заснуть, после такого-то разговора, - заметил Ёжик.

Дубнер развёл лапами.

- А что делать? У нас ведь впереди гастроли.

Слово, произнесённое начальником рок-группы, для любого музыканта было магическим, однако же Ёжик сейчас был настроен на совсем другой лад: минорный и размышлительный. Он практически не понял, что и зачем говорит Дубнер.

- Давай, двигай спать! – изъяснился тогда толстолапый более понятно и прямолинейно. – Нам завтра выезжать, и я не хочу потерять перед важнейшими событиями своей – и вашей – жизни центрального музыканта в группе.

И что-то подсказало Ёжу, что Дубнер покривил душой, когда сказал о «важнейшем событии в жизни». Не такое он был существо, чтобы измерять жизнь деньгами и успехом. Они, безусловно, важны... и нужны... но не настолько.

- Ладно, спокойной ночи, - попрощался Ёжик.

- Спокойной-спокойной, - делано безразлично бросил Дубнер и вновь отвернулся к окну.

К окну, выходящему на дивную лесную природу, где продолжали разгораться и гневаться противоестественные, непонятно откуда возникшие катаклизмы.

Проснувшись после чуткого, беспокойного сна, полного неясных, но неприглядных картин – космических яиц, катаклизмов и всяких чудных созданий, - Ёжик первым делом глянул в окно.

И оторопел.

Ничего. Ни следа творившегося вчера кошмара не осталось на улице. И если бы не бродящие, потерянные жители да не пустые места там, где были выдраны с корнем вековечные деревья, можно было бы подучать, что всё только привиделось. Что не было никаких катаклизмов, ощущений и предзнаменований. Что это только лишь часть одного большого волнительного сновидения.

Однако всё было, и Ёжик понимал это как никто.

- Уа-а-а! – потянулся, просыпаясь, рядом на кровати Дуди.

Остальные-прочие тоже заворочались.

- Ну-с, - сонным голосом проговорил Вой, - какие на сегодня планы?

Ёж заставил себя отвести взгляд от окна.

- Я пообщался с Дубнером, - сказал он.

- И? – сразу заинтересовались все.

Ёжик изобразил на лице улыбку, по большей части, искреннюю.

- Мы, - значительно провозгласил он, чтобы не беспокоить зря согруппников и задать им нужный настрой, - едем на гастроли.

Далее в номере-квартире раздались дружные радостные возгласы и вопли, все повскакивали с кроватей и принялись как дети прыгать и бросаться подушками. И неизвестно, к чему бы всё привело – к разбитому окну, поломанной люстре или чему-то более серьёзному, - если бы не вовремя (в своём репертуаре) появившийся Дубнер.

- Кончай скакать, палата больных, - удивительно, но с улыбкой, и это после вчерашнего-то, обратился к ним бобр. – Умываться, одеваться и вниз: наши вещи уже собраны и погружены. Да, не забудьте прихватить собственное имущество из номера.

И, развернувшись, он ушёл.

А через полчаса к нему присоединились приведшие себя в порядок, принарядившиеся рок-музыканты. Похоже, им предстояло выйти на сцену в совсем скором времени – вот почему они облачились, главным образом, в концертную одежду. Да и завтракать пришлось в пути, что, однако, никого не смутило.

Над миром вставало безмятежное солнце; оно будто бы говорило о способности бороться со всякими космическими, нежелательными, непредвиденными катаклизмами... хотя отрицало ли оно их полностью?

2/5

Стадион «Под открытым небом». Огромный, величественный. В прошлом принимавший – и продолжающий принимать – футбольные матчи. Именно здесь им предстояло начать свои гастроли.

- Это будет началом великой истории, - зачарованно проговорил Вой, разглядывая громаду стадиона.

- Мы уже история, - поправил его Дуди.

- Да ещё какая, - добавил Крог.

- Бамбуку кто-нибудь хочет? – предложил басист Бумбук.

Все одновременно покачали головами, не в силах оторвать глаз от открывшегося им зрелища: красоты и мощи «Неба», как стадион называли вкратце.

Впрочем, Дубнер и Ёжик не были настолько же увлечены созерцанием местной достопримечательности, насколько и их попутчики-друзья. Они слишком чётко понимали, что происходит вне гастролей и что это может им принести. Вернее, сознавали, но не могли до конца себе представить, и такое сочетание чрезвычайно пугало. Но ни бобёр, ни Ёж, ни их коллеги не привыкли отступать перед трудностями.

Пока участники группы, играя и забавляясь, располагались в очередном отеле, Ёжик бродил по улицам, охваченный беспокойными мыслями, а Дубнер сидел в номере, с трудом скрывая волнение и то и дело поглядывая в окно. Наконец, когда приготовления были закончены, Ёж вернулся с прогулки, где успел над многим поразмыслить, подошёл к Дубнеру и отозвал его на пару слов.

- Каковы наши действия? – поинтересовался иголка.

- Как обычно – выступать! – хохотнул Дубнер, но в его голосе ясно слышалось напряжение; бобёр заставил себя так сказать.

- А если что...

- А если что пойдёт не так, мы профессионалы, - чётко и достаточно резко произнёс продюсер с большим хвостом.

Что ж, на том и порешили.

И вот настал день концерта.

Зрителей на «Небе» набилось чуть ли не столько же, сколько было на всех их предыдущих концертах вместе взятых, если не больше.

Взволнованный, Ёжик вышел на сцену и сыграл первые несколько аккордов. Стремительные и оглушительные, обладающие магическим звучанием ноты вырвались из колонок. Присутствующие на стадионе зашлись в экстазе аплодисментов. К этому моменту к лидер-гитаристу присоединились его коллеги, и они, как всегда вместе, начали исполнять песню собственного сочинения – не позаимствованную из ноосферы, только можно ли быть до конца уверенным, в их положении? Вещь называлась «Doctor Pause» и рассказывала о герое-загадке, представлявшем собой, по сути, очеловеченное (и оживотненное) воплощение бога, разумное существо с колоссальными для обычного землянина возможностями. Идея песни пришла к Ёжику во сне.

И только группа дошла до самого ритмичного и заводного момента песни, до её припева, где постоянно повторялись слова «Doctor Pause, DoctorPause», как сверху ливануло. Этот дождь был не чета всем предыдущим, под которыми довелось побывать музыкантам, - это оказался настоящий ливень-потоп, готовый смыть и уничтожить всё на своём пути.

Сразу стало ясно, что продолжать концерт нет возможности. Вода заливала и с грохотом опрокидывали усилители, вода уронила микрофонную стойку и стоявшего за ней Ежа, вода перевернула и разметала сидячие места на стадионе, и вода грозилась вот-вот обрушить крышу и размыть-растаскать по кусочкам в разные стороны сцену.

- Спасайся кто может! – раздался из толпы зрителей знакомый крик Выдра, и зрители сделали то, о чём думали в последние несколько секунд, однако на что не решались, загипнотизированные волшебством концерта – они все бросились врассыпную.

Образовалась толпа, толчея, давка. Отовсюду кричали и вопили, везде кричали от боли и страха. Кто-то кому-то оттоптал пятку, а кто-то кому-то наступил на ухо, но это были ещё цветочки.

Стадион постепенно и неотвратимо, очень быстро прямо на глазах превращался в какую-то размытую кляксу – и из-за стены дождя, что зримо изменяла образы, и из-за собственного состояния. Подлежала ли арена починке и проведут ли на ней хоть ещё один футбольный матч – на этот вопрос организаторы концерта и владельцы «Неба» вряд ли ответили бы утвердительно. Правда, ни они, ни кто-либо из присутствовавших не задумывался над такими незначительными вещами: успеть бы унести ноги, спасти жизнь!..

Пока толпа вымокших зрителей, беснуясь и исходя ужасом, скользила, бежала, падала, поднималась и снова бежала, неудавшиеся гастролёры скрылись за кулисами.

- Прочь! – неистово заорал Дубнер.

- В гримёрку? – предположил Вой.

- В какую гримёрку! – набросился на него бобёр, впрочем, не со зла – очень уж он был напуган, и, в первую очередь, за друзей. – Прочь отсюда! В машину!

- Валим! – понял наконец-таки Крог.

- Да! – прорычал продюсер. – И быстро!

Не задумываясь об инструментах и прочем в том же духе – лишь Ёжик прихватил «Везеркастер», с которым никогда не расставался, - они попрыгали в автомобиль и рванули с места. По дороге все с ужасом глазели в окна и наблюдали за тем, как медленно, титанически заваливается крыша стадиона – чтобы в следующий миг, внезапно, обрушиться водопадом из металла, бетона, пластика и стекла.

- «Везеркастер», «Везеркастер», - еле слышно пробормотал потрясённый Ёжик. – Что же ты призвал?..

- И какие наши дальнейшие планы? – спросил Вой.

Ёжик беспокойно мерил комнату шагами, а остальные, точно подпав под неведомое колдовство, не отрываясь смотрели на него.

- Я предлагаю продолжить выступления, - после некоторой паузы выступил Крог.

- Я тоже за, - согласился с ним Дуди.

Бумбук молчал, по возможности незримо принимая участие в обсуждении. Вой испытующе глядел то на Дубнера, то на Ёжика.

- Как мы продолжим выступать, если всё, что нажито непосильным трудом, всё погибло! – в непритворном расстройстве воскликнул бобёр-продюсер.

- Инструменты, оборудование, машины, деньги... – принялся перечислять Ёжик. – Ничего не осталось – всё буквально смыло!

- В унитаз, - хохотнул Бумбук.

- Именно туда, - мрачно подтвердил Дубнер.

- Чтобы продолжить гастроли, нам понадобится потратить столько, сколько мы не в состоянии заработать или занять за короткий промежуток времени. А брать в банке деньги я не советую – только разоримся и останемся без штанов, - резюмировал Ёж.

- Да и наши соратники после случившегося не захотят больше иметь с нами дел, - дополнил Дубнер.

- Да, они ведь считают, что это мы вызвали непогоду и обрушили стадион, - сокрушённо проговорил Вой.

- Если бы лишь это. – Дубнер кивнул в сторону работавшего телевизора. – Посмотрите новости – там в красках расписывают и наглядно показывают, что творится в нашей стране.

И правда, в данный момент ведущая, весьма и весьма симпатичная ласка в строгом костюме, представившаяся Зубаткой Каштановой, на все лады расписывала катастрофы, крушения и прочие катаклизмы, охватившие животное царство. Там свалилась вышка мобильной связи, там снесло крыши нескольким домам, там осушило болото, а уж про здесь и говорить не приходится...

- Власти пока не решили окончательно, однако склоняются в пользу того, что в возникновении катаклизмов виноваты бобёр Дубнер, в прошлом электрик, а ныне успешный рок-продюсер, и его группа «Тёмно-зелёные» во главе с ежом, известным как Ёжик С Гитарой... – тараторила Зубатка.

Если не считать включённого телевизора, комнату наполнило молчание – грустное, тягучее, многообещающее.

- Значит, всё? – подвёл итог испереживавшийся Вой.

Ёжик отстранённо кивнул.

- Ну уж нет! – провозгласил Дуди. – Я не брошу наше дело! Оно не просто величина само по себе – оно несёт свет и радость! Без нас животные не познают и не испытают того, что им под силу пережить вместе с нами!

- Согласен, - не стал противиться Ёжик. – Но что же ты...

- Я создам новую группу! – объявил дятел-барабанщик. – Или присоединюсь к уже существующей, например, к «Чугунному Аэростату» или к «Воздушным Слесарям» - у первых, кажется, проблемы с барабанщиком, а вторые искали новых музыкантов.

- Я с тобой, - тут же вызвался Крог.

- Замётано!

- А я попытаю счастья в сольной карьере, - решил Вой.

- Ну а я, - вступил, в свою очередь, басист, - буду выращивать бамбук.

Все молча обернулись к нему.

- А что? – И он улыбнулся и развёл толстыми руками. – «Бамбуковая ферма Бумбука» - звучит?

- Ну а вы с Дубнером? – осведомился затем Дуди, обращаясь к Ёжику.

- А у нас есть свои дела, - заверил друзей Ёж. – Не музыкальные, но очень важные. На нас лежит ответственность, и мы должны искупить вину сполна. Верно, Дубнер?

- Абсолютно точно, - утвердительно произнёс бывший продюсер.

Все опять замолчали.

- Ну что, - нарушил тишину Ёжик, - давайте прощаться?

И они крепко-крепко обнялись.

Утром машина увезла четырёх участников группы в аэропорт «Внучёнково-3», а последний из «тёмно-зелёных», пятый член коллектива и его основатель, Ёжик со своей неизменной гитарой на плече и лучший друг и советник-наставник этого ёжика печальными глазами провожали скрывавшийся в дымном облаке автомобиль.

- Но как мы остановим катаклизмы? – вдруг громко вопросил Ёж. – Как?

- Как-нибудь, - только и сказал Дубнер, широко улыбнулся и похлопал друга по плечу.

- Правильно! – решительно произнёс Ёжик. – С нас всё началось – нами и закончится. Мы не позволим столь же сильным катаклизмам, что и в прошлом, вновь нанести планете непоправимый вред.

- Столь же или более сильным, - поправил Дубнер.

- Тем более. – И Ёж воинственно подтянул штаны.

- С чего же мы начнём? – задал вопрос заинтересованный бобёр.

- Будем действовать, как все первооткрыватели.

- Методом научного тыка?

- Путём проб и ошибок, - слегка подкорректировал Ёжик.

- Ну что ж... – Дубнер тоже подтянул бы штаны, но у него были лямки, и он, оттянув их, издал громкий «чпок!». – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Ответа Ёжика бобёр не расслышал. А иглокожий очень тихо проговорил:

- Я тоже.

3/5

Совещание продлилось недолго. После небольшого диалога Дубнер и Ёжик пришли к выводу, что другого плана, кроме того, который предлагал коротколапый, у них нет, а это всё же лучше, чем ничего.

- Можно попробовать, - подытожил Дубнер. – Но ты понимаешь, как это опасно?

- Да. Только и ты прекрасно знаешь, что нас ждёт, если нам не удастся остановить катаклизмы.

- К сожалению, я это знаю прекраснее, чем тебе кажется.

- А вот интересно, - вдруг задумался Ёж, - откуда?

- Не в курсе. – Бобёр покрутил в воздухе сильными руками. – Может, коллективное бессознательное. Или пробудившаяся ноосфера. Или информация прямиком от Вселенной. Или ещё какая сложная штука.

- Да уж, - выдохнул Ёжик.

- Ну так что, - спросил «отставной» электрик, - решили?

- Решили!

И они начали действовать. Мешало лишь одно – катаклизмов поблизости пока больше не случалось.

Долго ждать, тем не менее, не пришлось. Только Ёжик с Дубнером выбрались на улицу, чтобы обсудить, как добраться до Ягодной Россыпи – новой колыбели катаклизмов, о которой рассказывали по телевизору, - как тут же со всех сторон раздались крики и вопли:

- А-а-а! Опять!

- Началось!

- Опасность! Опасность!

- Прячьтесь!..

И даже:

- Проклятый! Он проклятый!

Последнее относилось к Ёжику. Имелось в виду, что катаклизмы будто преследуют его по пятам. Он и сам уже это заметил и всё чаще грешил на гитару: уж настолько она необычна и непривычна для их Мира и такими она обладает престранными и премощными свойствами, что её влияние на окружающую реальность было бы вполне объяснимо. Доказательства и у него, и у рядом живущих отсутствовали, однако мысль прочно засела в покрытой колючками голове.

«Если и не мы вызвали катаклизмы, - думал Ёжик, садясь в маршрутку, - то мы наверняка повлияли на что-то, что заставило их появиться».

Он снова вспомнил тот, первый день своих приключений и ту кошмарную грозу, и брошенную электростанцию, и молнию, и ветку, которую она отрубила... и в бессчётный раз вздрогнул. Бесчисленное множество снов приходило к нему ночью, а иногда и днём, когда удавалось сомкнуть глаза на десять-пятнадцать минут, и всегда в сновидениях фигурировали эти, казалось, растворившиеся во времени образы. Но нет, они были живее и реальнее немалого количества вещей, происходящих в повседневной жизни. Ёж даже стал задумываться, просто ли так ему посчастливилось стать обладателем столь необычайного музыкального инструмента или на то у высших сущностей зрели свои планы?..

Пока они находились в тесной, погромыхивающей маршрутке, да и раньше, на аккуратной, пёстрой остановке, им пришлось выдержать немало любопытных взглядов. Некоторые из животных смотрели на них просто-таки в упор, а иные ещё и перешёптывались.

- Наша остановка, - подсказал Дубнер, когда они в конце концов добрались до места, и бобёр с Ёжиком вышли из маршрутки.

Невысокий иглокожий с гитарой был только рад поскорее покинуть это небольшое общество, где он явно считался одновременно и достопримечательностью, и чем-то неприглядным; не казались приятными знаки внимания и Дубнеру. Но что делать: теперь, когда «Тёмно-зелёных» фактически не существовало, они с Ёжиком не обладали ни машиной, ни водителем, коий довёз бы их куда угодно, и приходилось собственными силами добираться до места в чрезвычайно малознакомом городе, где они очутились ещё по причине гастролей. В Ягодную Россыпь парочка друзей не поехала; не отправились они и в Земляничную Фантазию. Нет, катаклизмы обнародовали себя гораздо ближе, в нескольких кварталах от отеля, где они расположились, и сверхъестественную активность удалось разглядеть воочию. К счастью, Ананасово был не очень крупным городком, а следовательно, их вояж не обещал быть продолжительным.

Поход начался километра за два до места буйства очередного скопления катаклизмов – ближе и самый безбашенный водитель маршрутки отказался бы подъезжать, а судя по тому, как ворон за рулём налетал на ямы, закладывал виражи и проносился на красный, им попался один из наиболее ярых представителей своей профессии. Выдохнув, Ёжик с Дубнером зашагали вперёд.

По мере приближения к сгустку паранормальной погоды ёж и бобёр испытали на себе все прелести фантастического климата, и не было в этом ровным счётом ничего сказочного. Ноги прилипали к земле, хотя вокруг не замечалось ни следа грязи, и примораживались тоже, пускай ни малейшего намёка на холод не ощущалось в теплейшем воздухе. Ветер закручивался спиралями и только потом налетал – или наоборот, налетев, отнюдь не сразу сбивал с пути. Солнце глядело с небосклона, но его лучи, достигая остальных частей Ананасово, словно бы не желали и пытаться проникнуть сюда, в зону катаклизмизации...

А впереди, уже меньше, чем в пятистах метрах, густился и заворачивался лилово-фиолетовый водоворот из облаков и молний – очаг катаклизма.

«Что же мы натворили! – в который раз подумал Ёжик. – Или не мы... Но тогда кто?!»

- Ну, думаю, хватит, - вымолвил он потом.

- Что?! – перекрывая ревущую в безветрие бурю, прокричал Дубнер.

- Стой, говорю! – повысил голос Ёж, поворачиваясь к другу. – Дальше не пойдём!

- Согласен!

Драма разворачивалась у самой границы города, а поэтому зданий здесь, на счастье, насчитывалось мало, да и те, что удавалось разглядеть сквозь нереальные, неестественные тучи, стояли с наглухо закрытыми окнами и запертыми – иногда при помощи стульев и диванов – дверьми.

Приготовившись – сам не зная к чему, - гитарист снял со спины верный муз. инструмент, перекинул через плечо и приготовился играть. Дубнер, на всякий случай, отошёл на полдесятка шагов в сторону.

- Не подведи, - прошептал иглолапый, обращаясь к боевой «подруге», - и заиграл.

Попробовать утихомирить погоду он решил звуком ММММ; тот, в отличие от ЖЖЖЖ, был спокойнее и мелодичнее. Сомнительно, чтобы катаклизм адекватно отреагировал на агрессивное звучание ЖЖЖЖ.

Ёжик поводил пальцами по струнам, импровизируя. Ничего не изменилось: сгусток остался на месте, точно там же, где и раньше.

Тогда соло-гитарист сыграл попурри из нескольких спокойных композиций. Пара снежинок шлёпнулась ему на нос.

«Хм-м-м», - подумал востроносый.

И принялся исполнять медленную часть из «Лестницы в небо».

Дубнер увлечённо глядел за развитием «поединка», переводя взор с Ёжика на сгусток непогоды и обратно.

Видя, что его труды не приносят плодов, Ёж на ходу выдумал грустно-задумчивую мелодию, назвав её тотчас про себя «Sound Touch», и, зациклив, стал играть снова и снова.

Ни-че-го.

- Хорошо! Я принимаю вызов! – громогласно выдохнул музыкант. И переключился на звук ЖЖЖЖ.

В тот же самый момент впереди, в сгустке, что-то будто бы незримо лопнуло. Хлопок получился негромкий, учитывая творящееся вокруг безобразие, но ясно ощущаемый.

- Ёжик... – позвал Дубнер.

Однако увлечённый баталией мохнатолапый его не услышал; он не слышал уж ничего, помимо казавшегося ему издевательским завывания «несуществующего» ветра и звука «Везеркастера».

- Ёжик! – громче произнёс бобёр.

Только было поздно.

Выхватив медиатор, Ёжик акцентированно ударил по шести струнам гитары, причём выбрал минорный аккорд: уж если выбивать клин клином, так на полную катушку! – решил он.

А катаклизм, похоже, решил по-другому. В тот самый миг, когда лапка Ежа коснулась струн, текучий шар облаков и молний взорвался изнутри и исторг из недр ветер, дождь, гром и молнию. Всё это обрушилось на решительно настроенного малохвостого и его спутника, сбив с ног и протащив по земле метров десять. Молния ударила совсем рядом с ними, вызвав оглушительный, безо всяких преувеличений, раскат грома...

...Придя в себя, друзья обнаружили, что катаклизм никуда не делся, а, напротив, сделался ещё больше.

- Кажется, мы избрали неверную тактику, - предположил Ёжик.

Дубнер сложил пальцы пистолетом и направил «оружие» в сторону компаньона по спасению Мира, таким образом говоря: «В точку!»

- Что ж, похоже, у нас не остаётся выбора, - пробормотал Ёж.

Катаклизм не завывал безжалостно, как пять минут назад, и потому лежащему рядом Дубнеру удалось расслышать слова друга.

- Ты предлагаешь то, о чём я думаю? – уточнил бобёр.

- Да! Стопроцентно! Мы должны найти очаг катаклизмов – и остановить их!

«Во что бы то ни стало», - добавил про себя гитарист – борец с парадоксами.

Как-то раз, во время их очередного разговора, Дубнер сказал Ёжику, что катаклизмы – это те же парадоксы, только сильнее и непредсказуемее. И хотя весь мир зиждется на парадоксах, их, так сказать, акцентированное, зримое, полностью ощущаемое появление в реальной действительности всячески нежелательно. Во всяком случае, нежелательно для человекообразных существ. Подтверждением тому служили те же динозавры и люди, да и они, ныне населяющие Землю звери... Что могут принести парадоксы-катаклизмы подобного масштаба? Только ли изменение Мира? А может, его разрушение? Либо не только его, но и...

Об этом не хотелось думать – ни капли, ни секунды. Только вот реальность штука безжалостная, и она не исчезает, когда тебе просто не хочется в неё верить. А значит...

Значит, решение было принято!

4/5

Начать, конечно же, было решено с самого главного: с поиска источника катаклизмов. Поскольку ничто не появляется ниоткуда и ничто не исчезает бесследно, даже у наиболее странных, не свойственных Миру вещей есть свои истоки. Надо отыскать такой исток и перекрыть его, исключив подпитку катаклизмов и их возможное возобновление. Но кто способен помочь в столь нелегком деле? Ну разумеется, метеорологи, раз уж речь идёт о природных катаклизмах.

Наутро, закончив с насущными проблемами вроде завтрака и переодевания, Ёжик и Дубнер вышли из отеля, поймали попутку и попросили отвезти их в ближайший метеорологический центр. Бурундук-водитель, согласившийся подвезти двух друзей, попался разговорчивый и доброжелательный.

- Я водитель в четвёртом поколении, - сразу же сообщил он, едва Ёж устроился рядом с ним, а бобёр развалился на заднем сидении. – Хотите – покажу удостоверение?

- Нет-нет, мы вам верим, - достаточно убедительно сказал гитарист.

- В этом нет необходимости, - весомее произнёс его бывший продюсер. – Поехали лучше, а то ведь время – деньги.

- Это да. – Бурундук согласно кивнул. – Раз вы оплачиваете диджея, вы и выбираете репертуар.

- Вот и отлично. – Дубнер довольно хмыкнул.

- А вы правда тот самый Ёжик? – хотя машина была уже заведена, она не трогалась с места, а бурундук не прекращал «допрос».

- Правда-правда, - ответил за него бобёр. – А я тот самый Дубнер.

- Правда?

- Правда-правда. Поехали уже.

- Хорошо, хорошо. Последний вопрос...

- Может, стоило поймать другую машину? – Дубнер обращался словно бы к Ёжику.

Тот не успел и плечами пожать, как автомобиль – старый, погромыхивающий – тронулся в путь; в случае этого передвигающегося раритета – практически рванул с места.

Дальнейшая дорога была «скрашена» непрекращающимся трёпом бурундука. Дубнер по большей части отмалчивался, а Ёж отвечал периодически и рассеянно.

Вот впереди замаячили метеорологические шпили на каменном двухэтажном строении – метеоцентр вырос перед ними.

Поблагодарив водителя и расплатившись с ним, друзья выбрались наружу.

Здание – обитель синоптиков, не поражало ни красотой, ни величественностью, зато выглядело по-современному: много камня и стекла, автоматические двери. Да и светящиеся, двигающиеся шпили, регистрирующие погодные данные, добавляли определённых черт общему антуражу.

- Стой. – Завидев приближающуюся двоицу, охранник – медведь-гризли – выставил перед собой руку. – Внутрь можно только сотрудникам центра. Вы тут работаете? Тогда что-то я вас не припомню.

- Нет, - честно ответил Ёжик. – Но мы принесли важную информацию.

- Увы, вам придётся пройти мимо, - безапелляционно заявил гризли.

- То есть как мимо?! – удивлённо воскликнул Ёж. – Вы не понимаете...

- А я и понимать ничего не хочу, - отрезал охранник. – Поворачивайте, вам говорят.

- Сынок, - вступил в диалог Дубнер, - а сознаёшь ли ты происходящее?

- В смысле? – растерялся медведь.

- То-то и оно. – Бобёр широко развёл руками. – И мы не понимаем. И никто не понимает. Я сейчас говорю о катаклизмах. – Последнее слово Дубнер произнёс особенным, курсивным тоном.

- Катаклизмах? – переспросил охранявший вход.

- Именно о них, - подтвердил толстохвостый.

- Так о катаклизмах никто ничего не знает. – Охранник было рассмеялся, но Дубнер прервал его, внезапно рявкнув:

- А раз так, почему ты не даёшь исправлять ситуацию тем, кто может её исправить!

Медведь-гризли опешил: с ним давно никто так не разговаривал.

- Я...

- Бесхвостая змея! – в рифму сказал Дубнер. – Пропусти, тебе сказано, или вся ответственность ляжет на твои плечи!

- Ответственность? – тупо повторил охранник.

- Она самая! Форму ты надел, вооружился, кепку нацепил, а про остальное забыл – в частности, про мозги! Ты разве о нас не слышал? Куда твои глаза подевались?!

- Я...

- Жизнь нелёгкая моя! Или ты нас пускаешь внутрь, или катаклизмы сотрут с лица Мира весь твой город и, возможно, не только его! Почему? Да потому что слишком ретивый сотрудник секьюрити внезапно решил показать собственную важность, не дав встретиться с метеорологическим начальством двум обладающим важнейшими сведениями субъектам!

Пока охранник переваривал последнюю фразу, Дубнер оттёр его массивным боком и зарулил внутрь; Ёжик шмыгнул за ним.

- Наглость – лучшее оружие продюсера, - поделился с другом бобёр.

Ёж кивнул и улыбнулся.

На поиски кабинета начальника метеорологической службы они потратили некоторое время. Никто не обращал на парочку внимания, здраво рассудив, что, во-первых, раз они здесь находятся, они имеют на это право, а даже если не так, то, во-вторых, надёжная охрана у входа не пропустила бы в синоптическое святая святых кого попало. Но и спросить дороги, не нарушив инкогнито, было нельзя.

- «Руководитель отделения», - прочёл Дубнер на двадцатой или тридцатой по счёту двери. – Напоминает мне мою буйную молодость.

- Только отделения, наверное, ты посещал другие? – пошутил Ёжик.

- Точно, - согласился бобёр, не став отрицать очевидное. Да и сосредоточен он был вовсе на другом.

Мощный кулак несколько раз опустился на дверь, да с такой силой, что едва не вышиб её. Ёж даже испугался, не повредят ли они ненароком государственную собственность.

- Иду-иду, - раздался из-за двери ворчливый голос. – Кому там невтерпёж со мной встретиться?

Дверь открылась, и на пороге появился убелённый сединами мышь в белом халате и очках.

- Ого! – изумлённо выдохнул он, поправив очки и прищурившись. – Сам Ёжик С Гитарой! И его продюсер! Я был на вашем последнем выступлении.

- На «Небе»? – поинтересовался Ёж.

- Да.

- Извините, что так вышло.

- Ничего, это не ваша вина.

Дубнер помахал рукой, привлекая к себе внимание.

- Аллё! Вы в курсе, кто мы такие? Да? Тем лучше. Вот по поводу последнего концерта мы и пришли.

- Если вы хотите предъявить претензии относительно неточного прогноза... – начал было мышь, но бобёр его перебил:

- В этом как раз нет ничего нового. И мы здесь по другой причине.

- По какой же?

- Катаклизмы. Знакомо вам такое слово?

Наступила вязкая тишина.

Через несколько секунд мышь, зачем-то поправив белый халат, решился её нарушить. Он протянул лапку, обменялся с друзьями рукопожатием и представился:

- Профессор Хвостов.

Дубнер хотел сыронизировать, сказав «Профессор чего?!», но Ёжик, в достаточной степени хорошо изучивший его манеру разговора, не дал бобру этого сделать, легонько пнув по толстой волосатой ноге.

- Прошу за мной, - пригласил Хвостов и повёл их по коридору.

Миновав несколько похожих друг на друга коридоров, они остановились у металлической двери, которую мышь отпер электронным ключом.

«Писк!» - пискнул замок.

Дверь отъехала в сторону, и они зашли в уставленное компьютерами помещение.

Осмотревшись, Дубнер с Ёжиком обратили внимание, что компьютерами здешнее пространство было не то чтобы даже уставлено, а заполнено. Компьютеры поменьше стояли на компьютерах побольше. Мониторы сменялись новыми мониторами. Некоторая техника работала в одиночку, другая – в паре с иной техникой, например, камерами. По экранам ползли цифры и числа, буквы и точки. Мерцали графики, сияли рисунки. И отовсюду раздавался бодрый писк.

- Впечатляет, - выдохнул Ёжик.

- Это сердце нашего центра, - объяснил профессор Хвостов. – Сюда поступают все погодные данные и здесь же обрабатываются. Всё, что можно узнать о погоде в Мире, легко тут отыщется.

- Легко? – не поверил Дубнер.

- Ну, может, и не очень, - пошёл на попятный служитель зонда и облака. – Но всё равно отыщется.

- Когда-нибудь, - шёпотом добавил бобёр.

- Итак, - протискиваясь между техникой в глубину помещения, начал Хвостов, - насколько понимаю, вам нужны сведения о катаклизмах? У нас их очень много, и...

- Вообще-то не совсем так, - притормозил профессора Ёжик. – С катаклизмами мы знакомы, и даже лично. Мы не знаем одного: откуда они берут начало.

- Хм-м-м. – Хвостов почесал бородку, погладил усы. – Об этом я как-то почему-то не подумал.

- Но ведь это очевидно, - подметил Дубнер. – Чтобы справиться с проблемой, необходимо знать её источник.

- Да-да, - поспешил согласиться мышь-синоптик. – Однако никому из нас и в голову не приходило, что эти катаклизмы настолько особые.

- Насколько? – решил внести точность Ёжик.

- Настолько, что имеют собственный источник, отличный от тех, которые нам, синоптикам, привычны.

- Тогда, вероятно, поиск должен пройти легче, чем нам казалось, - предположил Дубнер.

Профессор пожал плечами и подошёл к огромному монитору, самому большому здесь. Нажав несколько кнопок, Хвостов вывел на экран какие-то сведения; потом ещё несколько нажатий, и изображения графиков и формул сменились анимированной картинкой.

- Всё показано в реальном времени, - пояснил грызун и продолжил «играться» с клавиатурой.

Камера заметалась, выхватывая из небытия то одно место, то другое. Потом на мониторе возникла зелёная сетка; на ней замерцали непонятные точки. Поползли координаты, показались лучи, которые сошлись в некой точке, и под этой точкой тоже появилась надпись.

- Зонд обнаружил средоточие катаклизмов, - объявил Хвостов. – И сделал это подозрительно легко.

- Очень легко? – понял Дубнер.

- Крайне легко. Понимаете, в указанном на экране месте плотность аномальной погодной активности столь высока, что не зарегистрировать её невозможно. И это невзирая на довольно малую зондовую мощность для такой операции.

- Круто, - протянул Ёжик. – Словно бы... погода не хочет прятаться.

- Прятаться свойственно всему живому, - заметил Дубнер. – Любая противоположность аномальна... Или паранормальна, - завершил он.

- Вы подозреваете, что странная погодная активность имеет неземные корни?! – не удержался от восклицания профессор.

- Я ничего не подозреваю, проф. Но когда на улице стоит летняя жара, а к твоим волосам липнет снег, который даже не выпадал, я перестаю чему-либо удивляться.

- Логично.

- Выходит, - Ёжик ткнул пальцем в экран, - нам придётся отправиться сюда, на этот, как его... остров Благолепия?

- Угу. – Дубнер с неохотой кивнул. – Правда, у меня такое чувство...

- ...что погода нас заманивает? – догадался Ёж.

- В точку.

Все опять замолчали. А что тут скажешь?

- Кстати, - вспомнил профессор, - а как вы прошли мимо нашего охранника и не вызвали подозрений внутри центра?

- Да просто, проф: прикинулись синоптиками. – Дубнер хохотнул и хлопнул мыша в халате по спине. Хвостов чуть не свалился от проявления деланых безразличия и жизнерадостности.

Да и смех у бобра вышел не больно-то настоящий: слишком хорошо они с Ёжиком представляли, с чем пришлось столкнуться. Представляли... но до конца ли? Ох, подобное утверждение весьма сомнительно...

Профессор распечатал им карту с координатами острова Благолепия – эпицентра странной и страшной бури, и друзья отправились в следующий пункт назначения – на пристань. Чтобы попасть туда, снова пришлось ловить попутное авто. Слава богу, на этот раз попался менее словоохотливый водитель, который к тому же их не узнал. Однако же вела машину разукрашенная сурикатиха неплохо, по правилам и аккуратно; впрочем, будь воля Дубнера, он бы, безусловно, прибавил газу, и ощутимо.

На пристани им повезло: капитан самого надёжного с виду и, как выяснилось потом, самого быстроходного судна обретался рядом с ним.

- Ёлки-палки! – Койот в потрёпанной куртке береговой охраны хлопнул себя по ногам, выражая изумление. – Живые звёзды рок-музыки!

- Не беспокойтесь, мы заплатим за аренду судна, - заверил Ёжик после того, как они описали капитану Волковскому свои намерения.

- Да за ради рока я бы и бесплатно сгонял!

- Это ни к чему, - сразу немного дистанцировался Дубнер. – Каждый труд должен быть оплачен.

- Да ладно вам! Лонг лив рок-н-ролл! – с акцентом выкрикнул Волковский и воздел два пальца вверх, показывая «козу».

- Ну, если так... – сдался бобёр.

- И вас не смущает наше желание добраться до сердцевины таинственных, сверхъестественных катаклизмов? – внёс ясность Ёжик.

- Ребята, я столько хожу под парусом, что уже ничего не боюсь. Да и моей малютке «Крошке» доверяю как себе: она не подведёт! Ну и опять же хочется новых ощущений.

- Кому как, - пробурчал Дубнер. – Лучше бы обошлось без этого.

- Когда отплываем? – поинтересовался Ёжик.

- Да хоть щас, - ответил Волковский. – Всё равно в ближайшее время рейсов у меня не предвидится: чёртов рыболовный закон.

- Не дают ловить? – сочувственно проговорил Ёж.

- Ловить дают. Но мало. – Волковский сплюнул. – А чем семью кормить? У меня, к слову, жена и дочка с сыном.

- А не рискуете ли вы...

- Так, давай на ты, Ёж.

- Хорошо. А не рискуешь ли ты...

- Это во-первых, - продолжал койот. – А во-вторых, настоящий морской волк не знает слова «страх». Его придумали слабаки сухопутные. Без обид.

- Да какие там обиды.

- Вот и отлично! «Крошка» довезёт вас куда надо. Она непотопляема. Однажды я попал в такой дикий шторм...

- Но вы же понимаете, что нынешние шторма – дело совсем иного рода? – спросил Ёжик.

Дубнер потрепал друга по плечу, привлекая внимание, и покачал головой, как бы говоря: остановись – ты же не хочешь, чтобы капитан передумал?

- А мне показалось, или у вас на носу фигура крольчихи? – сменил тему бобёр.

- Ага! – Волковский довольно осклабился. – Крольчихи с во-от такими...

- Плавание начинается с позитива, - выдал замечание Дубнер и подмигнул Ёжику.

- Надеюсь, на нём оно и пройдёт, - дополнил игольчатый.

- Даже не сомневайтесь, - заверил капитан Волковский. Он вынул из бокового кармана брюк папиросу и закурил её от старой зажигалки из противоположного кармана. – Не волнуйтесь: скоро отходим, и сами во всём убедитесь.

Говорил койот уверенно – но как-то оно будет на деле?

Рядом плескалась большая широкая река под названием Плодородная. Свои неспокойные воды она несла прочь от города и упиралась в море Штормов, где, на достаточном отдалении от берега, дрейфовал под крики чаек, слывших опытными путешественниками, извозчиками и курьерами, тот самый остров, где, вероятно, суждено было закончиться их поискам и приключениям.

Во всяком случае, так они считали.

5/5

Море Штормов и в дни поспокойнее вело себя отнюдь не сдержанно – теперь же, разъярённое катаклизмами, оно попросту неистовствовало. Волны поднимались на десятки метров вверх и обрушивались на прочную палубу «Крошки». Ветер завывал так, что закладывало уши и, казалось, вот-вот оглохнешь. Оглушительно же гремел гром; ослепительно сверкали молнии. В общем, всё в лучших традициях морского приключения...

...На то чтобы собраться, Ёжик с Дубнером потратили времени совсем чуть-чуть, учитывая, что группа распалась и им не надо таскать с собой горы оборудования. Только самое необходимое взяли они в дорогу. Буквально часа полтора-два спустя они уже расположились в каютах – причём большую часть тех часов потратили на дорогу в отель и обратно, - и через считанные минуты корабль отчалил от пристани. Пришлось заплатить владельцу отеля неустойку – всё согласно договору, - однако не в их положении было привередничать и, тем более, медлить. К тому же деньги были потрачены заработанные на выступлениях, а когда финансы легко приходят, то и уходят они легче. Но, конечно, не стоило напоминать Дубнеру о бессмысленных и масштабных, с его точки зрения, тратах, хотя он и всегда любил немного поворчать.

Итак, они плыли по Плодородной; на берегах сперва проносились дома, потом те превратились в хибарки, а после и вовсе исчезли. Река сделалась шире, а атмосфера на корабле напряжённее, и вроде бы не из-за чего, но Ёжик прекрасно понимал, что природа всё чувствует и отзеркаливает неугодные ей катаклизмы. Они природе отнюдь не нужны, и, может, живые существа поймут это, ощутив природные флюиды, и как-то изменят ситуацию. Такие, по крайней мере, были ощущения у Ежа.

Затем, когда река закончилась, они вплыли в море.

- И почему оно называется морем Штормов? – удивился Ёжик. – Вполне спокойное с виду.

Волковский хохотнул.

- Скоро поймёте! Море просто ещё себя не показало.

И он был прав. Прошло не так уж много времени, когда воды вдруг взъярились, завыл ветер, и из сгустившихся туч засверкали молнии, а следом, разумеется, загрохотал и гром.

- Теперь понимаете! – пытаясь перекричать бушующую стихию, надрывал глотку койот.

- Теперь понимаю! – отвечал Ёжик.

На корабле их находилось всего трое. С одной стороны, это увеличивало мобильность экипажа, но, с другой стороны, потеряй они, например, капитана, что будут делать дальше? Ни Ёжик, ни Дубнер водить корабль не умели... Друзья старались не задумываться о подобном развитии событий, а Волковскому, судя по его виду, было всё равно: он либо очень удачно играл в морского волка, либо на самом деле стал им за годы, как он говорил, лихих странствий.

Спервоначала корабль справлялся с непогодой – да что там, с настоящим штормом! Уверенно и решительно преодолевал он волны-великаны и уворачивался от скал, когда те вырастали на пути. Но вот настал момент, когда погодные условия и, как следствие, видимость ухудшились настолько, что Волковскому пришлось обратиться к Ёжику с просьбой.

- Ты же умеешь игрой на гитаре стихиями управлять? – без обиняков завязал он разговор.

- Ну да, вроде того, - проорал в ответ Ёж.

- Ну так управляй! Иначе до места не доберёмся.

- Но это очень опасно...

Койот не дал договорить:

- Плевать. Играй! Иначе не доберёмся, тебе говорю!

И Ёжик, сбегав в каюту за «Везеркастером» - инструмент был в футляре и надёжно привязан к кровати, чтобы не повредило во время шторма, - вернулся на палубу уже с гитарой.

Встав напротив носа судна, он сыграл пару спокойных нот. Делать это было волнительно, памятуя то, как закончилось его последнее общение со стихией. Но впереди, кажется, откликнувшись на «зов», облака принялись терять свой густой налив и чуть поредели. Ёж продолжил играть в том же духе, и прямо по курсу обстановка отчасти наладилась – настолько, что Волковскому удалось вовремя заметить скалы и повести «Крошку дальше»; койот даже прибавил скорости.

- Продолжай, продолжай! – подбодрил он громогласным криком с капитанского мостика и молнией ринулся назад, к оставленному, зафиксированному на несколько секунд штурвалу.

Что ж, Ёжик продолжал играть. Он вспоминал все придуманные и «услышанные» раньше вещи и сочинял на ходу новые, стараясь их не забыть, на всякий пожарный, и импровизировал, почти всегда по-разному. То погода логично реагировала на музыкальные экзерсисы, делаясь тише, когда гитарист исполнял что-нибудь лёгкое и проникновенное, то приходилось подключать абстрактное мышление и играть нечто более сложное. А случалось, что катаклизмы, вероятно, в виду их парадоксальности, реагировали на ноты в обратном порядке: например, чтобы избавиться от особо «злостной», массивной и угрожающей, тучи, Ёжику пришлось на звуке ЖЖЖЖ изобразить на гитаре инструментальную основу песни «Master Of The Night» - «Властитель Ночи», в которой рассказывалось о кошмарном повелителе мрака. Иногда короткохвостый напевал, иногда играл молча, но в целом, если не считать парочки неудач, справляться – вернее, общаться – с паранормально-аномальной стихией ему пока удавалось.

Чем же мог быть обусловлен неуспех? Сейчас, в паре случаев, и в тот раз, когда их едва не поджарила молния? Бессознательно водя пальцами по струнам, Ёжик поразмыслил на эту тему и пришёл к выводу, что материя реальности очень тонка, ввиду чего очень по-разному реагирует на парадоксальные раздражители, каковыми являются катаклизмы.

- Берег! – неожиданно завопил Волковский. – Вижу берег!

И тут произошло страшное.

Отвлечённый возгласом капитана, Ёжик воззрился вперёд, и его руки, упав на струны, случайно сыграли диссонирующий аккорд. Катаклизмическая природа, словно только того и ждала, немедля отозвалась на душераздирающие звуки, да ещё и жирно сдобренные ЖЖЖЖ.

Мгновенно собралась прямо над головами Ежа и Дубнера могучая туча.

- Берегись! – закричал бобёр.

Толкнул Ёжика и упал сам.

Вовремя! Из могучей тучи вылетела жирная молния и, ослепив присутствующих, ударила в палубу корабля, да с такой силой пронзила её, что выбила дно. Из пробоины тотчас начала хлестать вода, затапливая корабль.

- Ой-ёй! – придя в себя и продолжая бороться с кругами перед глазами и головной болью, проронил Ёжик.

А это было больше чем ой-ёй. Виноват ли в этом иглотелый, только молнии продолжали сверкать и сверкать, и бить рядом с «Крошкой» - и в сам корабль.

- А-а-а-а-а! – раздался истошный крик капитана, когда молния взорвала мотор.

Корабль замер.

Ещё два выстрела, но к тому моменту от затапливающей судно воды уже некуда стало деваться. Ёжик с Дубнером прижались к борту, бессильно ожидая развития событий. Несколько вспышек. Ёж отгородился лапкой. Новая вспышка!.. И остроносый вдруг со всей чёткостью понял, что летит куда-то вниз. А вокруг сверкает и сверкает, и сверкает!

И где-то кричит Дубнер. И ему отвечает Волковский...

Он упал в беснующиеся воды и сразу в ужасе подумал:

«Гитара!»

На глубину Ёжик покуда не ушёл, что было сил – а было их, с учётом условий, не столь уж много – борясь с обстоятельствами. Он плескался и отплёвывался, и сжимал, сжимал немеющими руками «Везеркастер».

Снова надрывные голоса друга-бобра и смелого капитана.

А потом бесконечная по очереди вспышка безжалостной молнии... и мир, вместо того чтобы набрать в яркости до предела, как ожидал Ёжик, внезапно погрузился для него в беспроглядную тьму. Всё прекратилось – звуки, свет, картинки окружающего мира... Всё. Осталась только гнетущая чёрная беззвучность, которая потом и вовсе превратилась в ничто.

Кажется, кто-то подплыл к нему, обхватил мощными руками и повлёк куда-то.

- Я бобёр, меня так просто не утопишь! – снова долетел точно бы из ниоткуда знакомый голос.

Рядом звучал и другой голос, менее знакомый, но тот, который Ёжик тоже определённо раньше слышал. Впрочем, говорить об определённости, теперь, когда его носило по волнам и кидало из забытья в бодрствование, не приходилось.

- Сыграй пару нот, вытащи нас отсюда! – надрывался Дубнер.

Но Ёжик не мог ответить.

- Ладно, я сам! – сказал тогда, решительно, почти безапелляционно, Дубнер и, не выпуская друга, провёл несколько раз по открытым струнам, играя аккорд Е. – Хватайся! – проорал он затем, обращаясь к бултыхающемуся тут же Волковскому, и, когда койот ухватился за его одежду, продолжил музыкальные экзерсисы.

Он снова и снова водил толстыми пальцами по струнам, отплёвываясь и стараясь не захлебнуться.

- Чёртова вода! Была бы она хотя бы не солёной!

И тут произошло нечто сродни чуду. Волна, на которой в данный момент лежала троица, приподнялась, истончилась, выдвинулась вперёд – и через полминуты буквально выкинула их всех куда-то. Как выяснилось, когда тела коснулись чего-то твердого и в нынешней ситуации не особо приятного – видимо, камней и песка, - их вынесло на берег. Волна отошла назад, размахнулась и ещё раз врезала по лежащим в обнимку зверям, протаскивая и дальше, прочь, прочь от бушующего моря.

- Кхе-кхе! – выразился Дубнер, разлепляя глаза, которые жгла солёная вода. – О-о, блин!..

- Солидарен, - откашлявшись, еле слышно отозвался Ёжик.

- Ты жив? Отлично! Значит, так, встаём – и бежим вперёд, да так, чтобы ни на что не наткнуться. Как укроемся где-нибудь от адской бури, будем анализировать ситуацию. Все согласны?

- Да!

- Да!

- Тогда – раз, два, три!

Елозя по пляжу, они с трудом поднялись на ноги и побежали. Бежали они так, как никогда раньше, - очень, очень быстро, хоть и не видели перед собой почти ничего. Наконец впереди показалась скала, достаточно внушительная для того, чтобы укрыться за ней от ветра и солёных брызг. Молнии всё ещё сверкали, но делали они это над морем. Запыхавшиеся, трое путешественников свалились без сил и, прислонившись к каменной поверхности, первое время не издавали ни звука.

Потом Дубнер спросил Ёжика:

- Гитара с тобой?

- Да.

- Замечательно. Волковский, ты жив?

- Ага.

- Превосходно.

И вновь наступила тишина.

Ветер ещё некоторое время повыл рядом с ними, а после уступил свои позиции, понимая, что ему ничего не добиться. Непогода стала отступать в море. Катаклизмы не исчезли, однако сконцентрировались не над тем местом, где находились трое приключенцев, а десятками очагов над морем Штормов и островом Благолепия.

- К слову, почему остров называется островом Благолепия? – недоумённо поинтересовался Ёжик.

- Наверное, это благолепие, если тебе удалось добраться сюда через море Штормов, - не слишком весело хохотнул Дубнер.

И Волковский согласно кивнул.

- Ладно, ребята, - сказал Ёж самым подбадривающим тоном, на который был способен, - посидим чуть-чуть, передохнём и надо отправляться.

- Солидарен, - без особенной радости поддержал бобёр. – Нужно б) добраться до рации и связаться с береговой охраной, чтобы вытащили нас из этой дыры. Но сперва а) исследовать остров, найти очаг катаклизмов...

- ...и затушить его! – не удержался Ёж.

- И как всегда, в яблочко, мой колючий друг, - устало произнёс Дубнер и закрыл глаза с желанием отдохнуть хотя бы пятнадцать-двадцать минут.

Время поджимало. И дело даже не в том, что они не успеют разобраться с катаклизмами – правда, и в этом тоже; ещё крайне важно, чтобы природные аномалии не застали их тут, когда они уставшие и беззащитные, - в таком случае спастись будет чрезвычайно сложно. Получается, вновь приходилось спешить.

Примерно через полчаса, не вполне отдохнувшие, но чувствующие себя уже относительно лучше, трое искателей приключений выбрались из укрытия. Сразу заметивший прибитую к берегу «Крошку», Волковский с диким воплем кинулся к ненаглядному кораблю, на ходу громко обещая Ёжику и Дубнеру связаться с береговой охраной, если, конечно, осталось чем связываться: в такую-то бурю немудрено и рации лишиться. В то же время гитарист и его экс-продюсер принялись оглядываться, высматривая, откуда бы лучше стартовать поискам эпицентра катаклизмов.

- Смотри, - сказал Ёжик, - небо в нашей части почти рассеялось, а вон там, - он ткнул пальчиком, - очень высокая плотность непогоды.

- Думаешь...

- Да. Скорее всего. Кроме того, там что-то возвышается, но пока не могу понять что.

- Какое-то строение?

- Наверное. Не знаю.

- Ну что ж, не сходим – не выясним. Вперёд!

И они отправились на встречу с очередной неизвестностью.

Продираться сквозь лес было неприятно, но не смертельно: это оказалась не густая чаща, а нечто, напоминавшее родные пенаты Ёжика. Деревья отстояли в основном на приличном расстоянии друг от друга, кусты попадались не так часто, и никакого зверья им по пути не встретилось.

Зато потом, когда лесная полоса закончилась и они вышли на открытое пространство, им пришлось потратить множество времени и сил, чтобы взобраться по крутой земляной стене, покрытой короткой жёсткой травой. По мере приближения к вершине Ёж всё явственнее различал некую высокую и широкую постройку, выраставшую из-за склона. Дубнер был больше сосредоточен на том, куда он ставит ноги, поскольку раз или два чуть было не навернулся и не свалился обратно в лес.

Одолев последние метры и выбравшись на склон, Ёжик, не успев осмотреться, подал руку Дубнеру и помог ему залезть наверх. Они взяли минутку отдышаться, и как раз тогда их взорам в полной мере предстало здание, которое они разглядели издалека.

- ГЭС, - выдохнул Ёжик.

- Всё понятно. – Дубнер кивнул самому себе и своим мыслям.

Действительно, всё становилось ясно. Гидроэлектростанция как средоточие энергии, да ещё такая станция, что расположена посреди моря, лучше всего подходила в качестве источника катаклизмов. Начать хотя бы с того, что она здесь делала? Вокруг ведь ни одного жилого строения! Кто, когда и зачем построил на отдалённом острове ГЭС? А если... если никто её и не строил, и это новое, кто знает какое по счёту проявление парадоксов и аномалий?..

Рассуждать не приходилось, потому что прибыли они сюда с иной целью.

- Давай проберёмся внутрь, - предложил Ёжик. – Там, в центре эпицентра, если ты меня понимаешь, гитара должна воздействовать на катаклизмы лучше всего.

- Я-то понимаю. Но посмотри на небо. – И Дубнер ткнул пальцем вверх.

Ёж поднял взгляд. В самом деле, тучи над ГЭС собрались такие, что того и гляди разразится настоящий ураган, и их сметёт, словно какие-нибудь песчинки, в море, а там...

Ёжик вздрогнул и издал соответствующее обстоятельствам «Бр-р-р!».

- Полностью поддерживаю, - произнёс Дубнер и продолжил: - Давай так: я останусь здесь на случай, если надо будет предупредить тебя об усилении аномальной активности или если Волковский прибежит и расскажет что-нибудь важное, ну а ты отправляйся на станцию.

- Договорились! – не мешкая согласился Ёжик.

Вооружённый гитарой, он прошёл разделявшие его и вход оставшиеся полсотни метров и, напоследок вздрогнув, нырнул в разверстую пасть ГЭС.

Внутри станция выглядела в точности, как и снаружи: старая, металлическая, местами проржавленная, пришедшая в упадок и грозящая не сегодня – завтра разрушиться целиком и полностью.

- Ау, - сказал Ёжик, и ему ответило небывало сильное эхо. Он даже на пару мгновений оглох.

«Ничего себе! Откуда тут такая акустика?!»

Далее, придя в себя и припомнив, зачем он, собственно, пришёл сюда, Ёжик перекинул гитару с плеча и начал играть.

За провалами окон сверкали и громыхали катаклизмы. В пустых дырах, порой сдобренных зубьями разбитого стекла, мерцали молнии и бегали по небу тучи. Сначала Ёжику показалось, что исполняемые им мелодии и песни только ухудшают ситуацию, но, может, на фоне всего произошедшего он стал мнительнее. Как бы то ни было, вскоре даже он, отсюда, где обзору, прямо скажем, маловато, заметил следующее: молнии пропали, гром стих, тучи обратились облаками, те расползлись в стороны, проглянуло синее небо, и засверкало солнце.

Довольный – а почему бы и нет? Они ведь победили мировые катаклизмы! – и всё ещё находясь под впечатлением оглушительного эхо в нутре ГЭС и той роли, что он сегодня сыграл, в прямом смысле сыграл, в Мире, Ёжик выбрался наружу.

- Я... – радостно начал он, готовясь поздравить Дубнера с победой.

Но слова застряли в горле от увиденного.

- Я уже связался с береговой охраной – нас скоро подберут, - доложил стоявший здесь же Волковский. Видимо, он пришёл некоторое время назад и успел послушать концерт, который «давал» Ёж на станции. – Но они сообщили кое-что довольно неприятное...

- Весьма неприятное, - поправил Дубнер с каменным лицом.

Душа у Ёжика ушла в пятки.

- Я что, плохо сыграл? Ничего не получилось? – упавшим голосом осведомился он.

- Нет, всё получилось как нельзя лучше. И играл ты чудесно, - заверил его Волковский. – Я аплодировал стоя! Не зря я, приметив, куда вы идёте, направился за вами.

- Вот только катаклизмам наши игры с ними, видать, опостылели! – прерывая разговорчивого капитана, чуть ли не выкрикнул Дубнер, хоть и было заметно, что злится он не на Ёжика, а на сложившееся положение вещей.

- То есть все мои ухищрения с звуками ММММ и ЖЖЖЖ и песнями, и мелодиями, и минорами с мажорами... они ухнули в пустоту? – всё ещё не понимал до конца Ёжик.

- Эти самые ухищрения, кажись, погоде нашей сверхъестественной по барабану, - просто объяснил Дубнер. – Или того хуже: она научилась реагировать на них в противоположную сторону. Либо же мы настолько сильно разбередили действительность, что она решила наконец-таки выказать нам своё «фи».

- Видишь тучи, дождь, грозы на горизонте? «Пятна» ненормальной жары? – спросил у Ежа Волковский.

- Да, я как раз хотел спросить, что это такое?

- Это катаклизмы, дружок, - ответил вместо койота Дубнер. – Нашими действиями мы прогнали их отсюда... и только! Теперь катаклизмы, судя по тому, что мы видим...

- И слышим, - прибавил Волковский, помахивая рацией.

- Да, и слышим, - продолжал бобёр. – Так вот, исходя из всего перечисленного, делаем вывод, что опаснейшая аномальная непогода расползлась отныне по всему материку – а то и дальше.

- Не может быть!

- Может, Ёжик, может. Мы же не всемогущие. И мы тоже способны ошибаться. Непогода, значит, расползлась, да. А что с ней делать, мы уж и не знаем. Мы думали, что сможем помешать ей, найдя её очаг и поиграв на гитаре, но ошиблись. Что если мы ошибёмся ещё раз, только сильнее, и тогда уже никто и ничто никогда не поможет Миру?

Ёжик застыл на месте, пытаясь обозреть и осмыслить «открывшиеся перспективы».

- Ладно, - проворчал Дубнер, - ничего прямо сейчас не сделаешь. Надо смотреть в будущее.

- Но как же быть?! – в сердцах воскликнул Ёжик, и неприкрытая горечь звучала в его словах. Горечь и вина перед всеми, кто из-за, возможно, их с Дубнером действий оказался втянут в конфликт мирового масштаба.

Мирового – или?..

- Пока не волноваться, Ёжик, - мягко произнёс Дубнер. – Не волноваться. И ждать береговую охрану.

Часть 6. Путешествия

1/5

Охрана прибыла спустя несколько часов. Это были самые длинные в жизни Ёжика часы, наполненные тревогами и ожиданием, а последнее, как известно, самая неприятная из вещей. Прошедшее время они кое-как коротали, рассказывая друг другу интересные случаи из жизни и рассуждая о невероятных событиях, что творились в последние дни: откуда всё взялось и можно ли это остановить. Ёжик был непреклонен и позитивен, Дубнер проявлял рационализм, то сомневаясь в чём-то, то будучи полностью уверен, а Волковский большей частью отмалчивался и слушал.

И вот наконец за ними приехали.

Искоса бросая на трёх приятелей труднотолкуемые взгляды, береговики, дюжие звери в касках и спецформе – сплошь орангутаны, - посадили незадачливых, потерпевших кораблекрушение спасителей мира в расписанный яркими красками белый катер и увезли прочь с острова Благолепия.

Только это произошло, как хляби небесные над островом разошлись и появилась невероятная по размеру туча, больше и мрачнее, чем Левиафан, и столь насыщенного цвета, что практически чёрная. Свет вокруг разом померк; сгустились концентрированные тени.

Путешествие на катере прошло в молчании, хотя сотрудники береговой охраны, похоже, с великим трудом сдерживались, чтобы не задать пару вопросов – чисто из любопытства. Но – субординация.

Под конец, когда троица выбралась на берег, один из охранников, наверное, самый молодой, не выдержал:

- Как вас занесло-то туда?

- Мы думали, что получится, - пространно ответствовал Ёж.

Орангутан наверняка всё понял, да и Волковский должен был как-то описать им ситуацию, чтобы прислали катер, но орангутан не подал виду и только развёл руками. Что угодно читалось в этом жесте, особенно в нынешнем положении, особенно для опечаленного Ёжика.

Катер развернулся и уплыл обратно в море, на базу. Дубнер и Ёжик извинились перед Волковским и выразили надежду, что «Крошку» удастся вернуть на материк и починить. Койот хмыкнул носом и пробормотал что-то наподобие «А, да, ага».

Они попрощались и разошлись каждый своей дорогой. Дорога капитана лежала назад, в доки. А вот что касается стези двух друзей, тут пока ничего нельзя было сказать с определённостью.

Но одно они решили точно: они не сдадутся. Ни в коем случае! Слишком многое поставлено на карту, и чересчур сильно в их сердцах чувство сопричастности миру. Огромному, гибнущему от ударов загадочной вселенской бури Миру.

2/5

Вновь оказавшись в Ананасово, друзья возвратились в отель, который служил им пристанищем во время так скоротечно завершившихся гастролей. Администратор-змей, если верить его улыбке, был рад их видеть, но главное, что их родина находилась далеко отсюда, и Ёжику с Дубнером требовалось место, где можно недолго отдохнуть, перевести дух.

Сделать это, однако, вышло проблематично. Сидя на диване перед телевизором двое спасателей мироздания были вынуждены смотреть не больно-то приятные передачи, эффект от коих усиливался неритмично бьющим по окну аномальным дождём, то вдруг стихающим, то опять возобновляющимся и будто специально напоминающим им о катаклизмах, о том, откуда они взялись и, что самое главное, куда могут привести.

- Я не оправдываю Ёжика С Гитарой, - говорил упитанный ящер в очках, гость ещё одного ток-шоу, на которое переключил Дубнер. – Конечно, это он во всём виноват! Если бы не его колдовская музыка, ничего похожего никогда бы не возникло. Все наши бедствия на его совести!..

Дубнер скривил недовольную физиономию и щёлкнул пультом.

- Ёжик – наш герой! – восторженно говорила по ТВ, в программе «Наша гордость», худая высокая лама, явно почитательница таланта игольчатого исполнителя. – Он не только вдохновляет нас своей музыкой, но и что-то предпринимает, чтобы прекратить наши проблемы и мучения! Все вы слышали о его геройствах на острове Благолепия!..

- Уже и дотуда добралось, - пробормотал Ёжик и устало попросил: - Переключи.

Бобёр снова нажал на кнопку смены канала.

- Какие ёжики? Какие дубнеры?! – сходу возопил лев с густо покрытой гелем гривой. – Я вообще не понимаю, что происходит! Какие-то катаклизмы, чтоб их!..

- Не забывайте, мы на телевидении, - напомнил ведущий новостей, франтовато одетый броненосец.

- Да-да. Я лишь хотел сказать, - поправился лев, - что двое существ не могут повлиять на судьбу мира, тем более в такой тяжёлый и противоестественный момент, поймите меня правильно...

- Может, выключим? – предложил Дубнер.

Ёжик молча кивнул, и телевизор погас.

- Он прав, - спустя пару-тройку тягостных молчаливых минут высказался Ёж, имея в виду льва из «Новостей Ананасово». – Мы просто два обычных существа. Что мы можем противопоставить природе? Что мы по сравнению со Вселенной?

- Не раскисай, - подбодрил Дубнер.

- Нет, правда, надо смотреть фактам в лицо, - настаивал коротконогий.

- Если смотреть фактам в лицо, получается, что и вызвать катаклизмы мы не способны. А это всё-таки случилось, - не согласился с собеседником бобёр-продюсер.

- Ты уверен, что именно мы тому виной?

- А то кто же? С нашей-то кармой!

И Дубнер расхохотался.

Ёжик вымученно улыбнулся.

- И всё же, - решил он поднять тему, на которую рассуждал уже не раз, - почему у нас ничего не вышло на острове Благолепия?

Дубнер в сотый раз пожал плечами.

- Да кто знает. Может, это был не эпицентр.

- А что тогда?

- Просто скопление катаклизмов. Наиболее подверженный аномалиями участок, который их и притянул.

- Хорошо. В таком разрезе, где настоящий источник наших бед? Место, аккумулирующее катаклизмы и подпитывающее их?

И вновь Дубнер повёл плечами.

- Я не знаю.

Ни с того ни с сего Ёжик нахмурился.

- А я... – проронил он.

- Что? – не расслышал собеседник.

- А я, кажется, знаю! – значительно громче произнёс гитарист распавшейся группы.

Бобёр навострил уши.

- И что же это за место?

Ёжик улыбнулся, но уже совсем другой улыбкой, улыбкой уверенного в своей догадке существа.

- Электростанция!

- Какая эле... Постой. Наша электростанция?! – Дубнер опешил.

- Да! – подтвердил Ёжик. – Наша старая заброшенная электростанция, там, в Лесу, где всё началось!

Большезубый несколько мгновений просто смотрел на Ежа и хлопал глазами. Потом внезапно подскочил и заключил друга в объятия, невзирая на иголки.

- Давно хотел тебе это сказать, мой колючий эфенди: ты – гений!

- Ты думаешь? – Гитарист не до конца верил в собственную догадку.

- Конечно! Где всё начинается, там и заканчивается. Это принцип лучших романов.

- Но мы-то не в романе.

- Ну и что! Может, природа об этом не знает. Потому и помогает нам: указывает на ошибки, направляет... – Дубнер подмигнул. – Ты не замечал?

- Замечал, но...

- Ну и вот!

- Ох-х... – вздохнул игольчатый. – Очень хочется на это надеяться, - пробубнил из-под мощнейших стискивающих его конечностей Ёжик. – В противном случае, мы напортачим ещё больше. А сейчас отпусти, пожалуйста, гения, пока ты оного не задушил.

И Дубнер с превеликой радостью, сдобренной весёлым смехом, так и поступил.

3/5

Дабы не совершать прошлых ошибок, было принято решение отправиться в Лес на вертолёте. Самолётных площадок на родине Ёжика и Дубнера не располагалось, поэтому пришлось воспользоваться винтокрылой машиной.

Добирались до аэропорта «Внучёнково-3» на загородном двухъярусном оранжевом автобусе. Поездка выдалась спокойная, без проблем и запоминающихся обстоятельств, и через каких-нибудь сорок пять минут друзья уже находились там, где по неохватным бетонным «дорогам» разгонялись и взмывали ввысь большекрылые искусственные «птицы». Самолёты, только с виду все одинаковые, при ближайшем рассмотрении различались чуть ли не каждой деталью: от формы носа или крыльев до расцветки и рисунков на бортах.

Дубнер первое время зажимал уши, чтобы перекрыть всепроникающий гул и свист, но потом понял бесполезность своих попыток и смирился с выпавшей участью. Ёжик же воспринял атмосферу аэропорта по-спортивному и даже с долей любопытства: ранее ему не приходилось бывать в подобных местах.

Вертолёт тоже долго искать не пришлось. Снежный барс в лётной форме, стоявший возле неподвижной воздушной машины, чистой и с жирной буквой «с» на борту, сам заметил их и помахал рукой, подзывая. Вероятно, распознал в путешественниках потенциальных пассажиров.

Они подошли, поздоровались, представились и пожали пилоту руки. Потом барс по прозвищу Снег (а по паспорту – Снежок), повысив голос, чтобы перекрыть шум работающих двигателей, сказал:

- Полетаем, пацаны?

- А сдюжишь ли? – решил подначить его Дубнер.

- Я-то?! Да я в такие места летал! – завёл любимую песню Снег.

- А нам в такие не надо – нам в Лес надо, - пояснил Ёжик.

- В Лес так в Лес, - просто отозвался хозяин вертолёта.

- А не пугают все эти... кхм... – Ёж кашлянул в кулак, - непонятно откуда взявшиеся катаклизмы?

Барс не обратил внимание на заминку и по-прежнему легко заметил:

- Если заплатите, я вас в самый эпицентр тех катаклизмов доставлю! В лучшем виде!

- Туда...

Ёжик хотел было произнести «Туда мы вообще-то и направляемся», но Дубнер предугадал его намерения и несильно пнул друга по ноге, заставив умолкнуть.

Облачившись в парашюты (техникой безопасности пренебрегать негоже) с нарисованной на них всё той же стилизованной буквой «с», они сели в вертолёт – Ёжик вперёд, рядом с пилотом, Дубнер назад – и взлетели.

Поначалу полёт проходил неплохо, и двое друзей только и делали, что разговаривали да любовались открывавшимся видом. А посмотреть было на что: Мир оказался невероятно красив, если взглянуть на него с высоты сот метров. Конечно, он и без того привлекал своими грацией и естественностью вперемешку с индустриальностью, но теперь, так сказать, раскрылся в полную силу. Проносились внизу дома, реки, холмы, поля... Многочисленные и, слава богу, отдалённые очаги катаклизмов, то иссиня-чёрные, то ярко-жёлтые, лишь усиливали эффект, расцвечивая картину нереальными красками. В общем, положение и обстановка были прекрасными. Но, как подсказывало друзьям чутьё – и как оно вышло на самом деле, - продолжаться так долго не могло.

Непредсказуемо, в один момент, заволокло небо, задул ураганный ветер, и вновь раздались ставшие уже привычными вспышки молнией, сопровождаемые ударами грома.

- Держитесь! – призвал пилот.

- Держимся! – подали голос Ёжик с Дубнером.

- Крепче держитесь!

- Крепче держимся!

То ныряя в громоздкие тучи, то выбираясь под обжигающие солнечные лучи, вертолёт маневрировал в катаклизме. Снег прикладывал всё своё мастерство, чтобы выйти с честью и из этой переделки. И уж думалось, что путешествие закончится благополучно, когда что-то с немыслимой силой врезалось в вертолёт.

- Молния?! – издал восклицание Ёжик.

- Вы не поверите, - сказал барс, - дерево! Видать, какая-то молодая берёзка или осинка: вырвало ураганом, подняло в воздух и бросило в нас. Ну и катаклизмы! – Последнее слово прозвучало, как ругательство.

- Да уж, - не мог не согласиться с пилотом Ёжик.

- Ничего! Порядок! – заверил Снег. – Всё будет хор...

И тут вертолёт повело. Накренившись, он заставил Ёжика завалиться на Дубнера, а сам, раскачиваясь из стороны в сторону, бодро полетел вниз. Вернее, не полетел, а начал падать.

- Падае-эм! – вскричал Снег. – И чёрт меня дёрнул!..

- К чёрту чёрта! – заорал Дубнер. – Прыгаем!

И, ни капли не сомневаясь, первым сиганул из сломанного вертолёта, отсчитывая про себя секунды, чтобы вовремя раскрыть парашют.

Шумно выдув воздух из лёгких, Ёжик сиганул следом.

- Я не брошу тебя, моя малышка... – любовно проговорил Снег, продолжая борьбу и с машиной, и со стихией.

Если бы кто-нибудь остался внутри, барсу бы подсказали, что в данном случае лучше всего забыть о чувствах и спасать жизнь. Однако слишком привязан он был к вертолёту, летательному аппарату, который кормил его и с которым Снег побывал не в одной переделке.

Впрочем, для пилота неожиданное приключение закончилось вполне благополучно. Ему удалось неведомым чудом – или на опыте – посадить вертолёт на воду и, воспользовавшись рацией, вызвать береговиков, кстати говоря, тех самых, что недавно вызволили с острова Благолепия Ёжика с Дубнером. Чуть позже Снег нанял корабль, который приплыл на место крушения вертолёта и вытянул тот из-под морской толщи, обнаружив машину по предусмотрительно кинутым на воду барсом буйкам. Первым делом Снег отправился не в больницу и не домой, отдыхать, а в ремонтный центр.

Ёжик же с Дубнером, тем временем, боролись с грозами и их спутниками – ветром и молниями, - усиленно руля парашютами. Парить в небе оказалось не так приятно сердцу, как им представлялось, но тут, конечно, сыграли ключевую роль катаклизмы. Извернувшись, Ёж достал гитару и сыграл пару простых переборов. Нельзя сказать наверняка, но вроде бы это немного облегчило им дорогу вниз.

Наконец они приземлились: Ёжик плюхнулся на землю, а Дубнер упал на ветки дерева. Однако в подвешенном состоянии бобёр пробыл от силы секунд пять – вот под его весом ветка, за которую зацепился парашют, обломилась, и толстолапый продолжил прерванный полёт. Стукнувшись головой об ещё одну ветку, потолще, Дубнер огласил окрестности отборными ругательствами. Затем ему удалось обхватить ствол дерева лапами, и бобёр заскользил по нему вниз. На счастье, веток и сучьев на пути к земле больше не попадалось, и в итоге бывший продюсер смачно хлопнулся пятой точкой на твёрдую почву.

- О-ё-ёй! Моя...!

Ёжик, завидев, что случилось с другом, мигом освободился от парашюта и подбежал к Дубнеру.

- Ты в порядке?

- В каком порядке?! Я зад отбил! – пожаловался бобёр.

- Ну, это ничего, - подбодрил Ёжик, - там мягко. Да и до свадьбы заживёт.

- Сплюнь, - мрачно произнёс Дубнер, потирая ушибленное место, - не хочу я никакой свадьбы.

- Ну, как хочешь.

- Угу. А знаешь, что хуже всего?

- Что?

- Не догадываешься? – Бобёр прищурился.

- Нет. – Ёж покачал усеянной колючками головой.

- Да то, - крикнул Дубнер, - что мы застряли на материке! Причём неведомо где и в неизвестно скольких километрах от Леса, а у нас с собой ни рации – ничего!

- Ничего? – Ёжик похлопал по карманам. – Как ничего? Я же захватил с собой мобильный.

- А я свой потерял.

- Да, вот он. – Гитарист извлёк из кармана устройство. – Только он... э-э... похоже, сломался при падении. Или во время кораблекрушения. – Короткохвостый нажал пару кнопок, но экран технического устройства остался таким же, каким был: тёмным. – Да, сломан, - оповестил Ёжик.

Дубнер сделал характерный жест рукой, говорящий: «О том и речь».

- Ну да бог с ним, - решил Ёж. – Главное, «Везеркастер» цел.

- Ага, - без особой радости согласился Дубнер. И добавил вполголоса: - Чтоб ему провалиться.

- Что? – не расслышал игольчатый.

- Пойдём, говорю, искать местное население.

- Эх. Пойдём.

И они (один – с тяжёлой дубовой гитарой через плечо, а второй – прихрамывая и время от времени потирая ноющее место) не очень торопливо двинулись навстречу новым открытиям, поскольку выбор у них был, скажем прямо, невелик.

4/5

Они остановились на небольшой поляне, озарённой светом мерцающих молний.

- Ну что, встречаемся здесь же через два часа? – предложил Дубнер. – Проведём рекогносцировку

Ёжик согласно кивнул, и они разошлись. Дубнер направился через негустую рощицу, что возвышалась по левую руку, а Ёж пошёл направо, на невысокий склон.

Почти сразу, не успев насладиться красотами природы – хотя какие там красоты: катаклизмы преследуют! – Ёжик заметил невысокие строения, мигом напомнившие ему оставленный дом и заронившие в душу тоску и ностальгию.

- Деревня, - вслух произнёс гитарист и бессознательно поправил «Везеркастер».

Он двинулся дальше, оглядываясь по сторонам, выискивая жителей.

В нескольких десятках метров от него плескалась речушка, а в той речушке, там, где она несильно изгибалась, точно змейка, кто-то тоже что-то плескал. Ёжик прищурился, стараясь разглядеть силуэт. Когда, сквозь солнце и туман – бр-р! Противоестественное сочетание! – ему наконец-таки удалось рассмотреть встреченное существо, глаза Ежа полезли на лоб. Уж её-то он никак не ожидал здесь встретить!

- Привет, - поравнявшись с девушкой, немного смущённо поздоровался Ёжик.

Ежиха, полоскавшая в речке бельё, отвлеклась от своего занятия и обернулась. Она потратила пару мгновений, чтобы разобрать, кто к ней обращается, а затем испытала те же чувства, что и гитарист.

- Привет, - краснея, ответствовала Ежиха.

- Э-э... Не ожидал тебя тут увидеть, - честно сказал Ёжик, не зная, как ещё продолжить разговор.

- А я – тебя, - пытаясь скрыть нараставшее смущение, отозвалась местная жительница.

- Но я очень рад нашей встрече, - быстро нашёлся Ёж.

И протянул лапку для приветствия. Ежиха улыбнулась и пожала её, и что-то наподобие сотен маленьких иголочек тотчас кольнуло обе ладони.

Ёжик убрал руку и хотел было сказать что-то ещё, но замялся. В конечном итоге, он вспомнил, зачем они с Дубнером вообще тут оказались. Да и не вспомнить сложновато, когда тебя всюду преследуют мировые погодные катаклизмы.

- Понимаешь, - начал Ёж, - мы с другом, с Дубнером, мои продюсером, бывшим то есть...

- Ага, - кивнув, подбодрила стеснявшегося Ёжика новая знакомая.

- ...Мы с ним, в общем, тут не просто так. Видела все эти катаклизмы?

- Как не увидеть.

- Так вот, кажется, они появились... – Ёжик подумал, стоит ли об этом говорить, и всё же решился: Ежиха была ему крайне симпатична, и он проникся к ней доверием. – Они появились, кажется, по нашей вине.

- Из-за концертов? – высказала догадку Ежиха.

- Да. Наверное. Но не только.

- Понимаю.

И по её глазам, большим и лучистым, Ёжику стало ясно, что это правда: она действительно понимает. Не пришлось даже объяснять, а объяснение получилось бы длинным и пространным.

- Ну и мы решили, что это дело нашей чести – исправить нами же содеянное.

- Достойно, - оценила Ежиха. – Только, позволь заметить, сомневаюсь, что причина в вас одних.

- А?

- Мне думается, природа давно ждала чего-то такого... Кого-то такого, - поправилась она.

И что – залилась краской? Не показалось ли Ёжику? Он присмотрелся: нет, не показалось.

Ёж кашлянул в кулак и продолжил, насколько мог храбро:

- В связи со всем этим нам просто необходимо попасть в Лес.

- В Лес? – удивилась Ежиха.

- Да, мы родом оттуда.

- А-а, вот оно что.

- Ага. Но дело не в этом. Там, в Лесу, находится источник катаклизмов.

- Ого!

- Нам просто необходимо попасть туда, на старую электростанцию, и остановить всё это... миротрясение.

«Хм, а подходящее слово!» - подумал Ёжик.

- Да-а, - протянула впечатлённая Ежиха. – Похвально! Вы отважные ребята. Вот только отсюда очень сложно добраться до Леса. Да что там, я и на концерты попадала с трудом: у нас ходит только один корабль-маршрутка, и тот раз в неделю. Однажды вообще пришлось уговорить шофёра приплыть в неурочный день, заплатив за это в троекратном размере.

- Сочувствую.

- Не стоит: мне очень понравилась твоя... ваша музыка.

- Вообще-то группы больше нет, - грустно заметил Ёжик.

- Вы распались? – Ежиха тоже опечалилась.

- Не то чтобы. Просто мы с Дубнером отправились бороться с природными злоключениями, а ребят с собой взять не рискнули: не их это дело. Да и у них есть родственники: зачем так рисковать? Пусть себе выступают дальше в других коллективах.

- Благородно!

- Ну да. Пожалуй. Но дело не в этом. А в том, что помощи ждать больше неоткуда: мы предоставлены сами себе.

- Ну насчёт помощи ты ошибаешься, - сказала Ежиха и хитро улыбнулась.

Ёжик удивлённо-вопросительно раскрыл рот, но вопрос не успел сорваться с его языка, как деревенская жительница пояснила:

- Я помогу вам.

Ёжик выставил вперёд ладони.

- Нет-нет-нет! – живо запротествовал он. – Я не могу рисковать...

- Даже и слышать ничего не хочу. Мне так опостылело жить здесь одной, без эмоций и приключений. А у вас, кажется, намечается то ещё приключение.

- Да уже наметилось... – проронил Ёжик и покачал головой.

- Тем более, - настаивала Ежиха.

- Значит, ты тоже живёшь одна?

- Тоже? – не поняла иглокожая.

- Ну, как и я.

- А. Да, тогда тоже.

Ёжик замялся.

- Ну ладно, мы можем взять тебя с собой. Только как ты собираешься нам помочь? – прямо спросил он, не из грубости, а надеясь, что красивая и умная, вне всякого сомнения, ежиха в последний момент передумает – для собственного же блага.

- Там посмотрим. А вообще я знаю кое-кого, кто сможет поспособствовать вам добраться до Леса. – И она подмигнула.

- Шутишь? – не поверил Ёжик.

- Нет, говорю совершенно серьёзно.

В порыве чувств Ёж рванулся вперёд и приобнял Ежиху. И только потом понял, что сделал. Впрочем, Ежиха вовсе не пыталась высвободиться.

- Я понимаю твою радость. И если ты меня отпустишь, мы немедленно пойдём к нему.

Ёжик убрал руки и сделал шаг назад.

- Да-да. Извини.

- Да ничего.

- Эх... к нему, значит? Это твой приятель, верно?

- У меня нет приятеля... Пока.

Ёжик хорошо запомнил последнее слово.

- Ага. Да ладно. Я так просто спросил.

- Ну да.

Теперь уже он подмигнул ей.

- Но сначала нам нужно встретиться с моим другом Дубнером. Он будет во-он там, - Ёжик повернулся и показал рукой в сторону места их встречи, - где-то через час.

- Чудесно. Значит, у нас есть время попить чайку и поговорить. Ты ведь наверняка проголодался с дороги?

- Ещё как! – утвердительно воскликнул Ёж. – А-а... на Дубнера чая хватит?

Ежиха рассмеялась.

- Хватит-хватит! Не беспокойся.

Она взяла тазик с бельём, и они неспешно зашагали к её приземистому, симпатичному, выкрашенному в пастельные тона и украшенному вьющимися растениями домику.

Час пролетел незаметно, за чаем с бутербродами, пряниками, печеньем и конфетами; за душевными разговорами. Ёжик узнал, что Ежиха живёт жизнью, очень похожей на его. Что она одна с того момента, как съехали родители, и что ей временами бывает очень скучно, особенно вечерами, в её аккуратном, чистеньком маленьком доме. Ежиха поблагодарила Ежа за согласие взять её с собой, на что Ёжик ответил «Да хватит, подумаешь».

Затем настала его очередь рассказывать, и он поведал ей краткую историю своего житья-бытья.

Они были удивительно похожи.

И тут деревянная кукушка в часах на стене прокуковала очередной час, и они поняли, что пора идти за Дубнером.

Они оставили недопитый чай и недоеденную еду, вышли из домика, Ежиха заперла его, и парочка направилась к месту встречи с бобром.

Дубнер встретил их с широко раскрытыми глазами: он также явно не ожидал встретить здесь Ежиху. Он тоже заприметил её на концертах. А ещё бобёр видел, как тогда – и сейчас – смотрит на неё Ёжик... и как она смотрит на него.

Ёжик вкратце пересказал Дубнеру новости последних двух часов. Бобёр не смог ответить тем же, потому что его поиски, в отличие от Ёжиковых, завершились впустую.

- Пойдём, - позвал гитарист друга, - перекусишь: у Ежихи очень вкусные пряники.

- Не сомневаюсь.

- Кхе-кхе!

- Ладно-ладно, - пошёл на попятную Дубнер, который в общем-то и не собирался отказываться, а ещё увидел, что Ежиха залилась краской после его последнего, довольно прямолинейного, чуть ли не до грубости, замечания. Однако в отношении Дубнера не могло идти речи о грубости, по крайней мере, о намеренной: не таким он был существом. – Ведите, молодые!

Ёжик пригласительно махнул рукой, и Ежиха зашагала впереди, провожая их к своему жилищу. Ёж следовал за ней по пятам, а за Ежом – бобёр.

- А, - вдруг вспомнил гитарист. – А кто тот твой друг-знакомый, который может помочь нам попасть в Лес?

- Дикобраз, - не оборачиваясь, ответила Ежиха. – У него тоже была своя рок-группа. Вы даже выступали на одной сцене. Но сейчас и он отошёл от дел.

Ёжик присвистнул. Надо же, как судьба сводит вместе существ на этой огромной Земле! Сводит тех, кто, казалось бы, никогда больше не встретится или кому была суждена лишь одна-единственная встреча.

5/5

Дом Дикобраза стоял на пригорке, в стороне от других строений. Как объяснила Ежиха, хозяин любил уединение.

Подойдя к толстой двери, Ежиха решительно постучалась. Спустя какое-то время из дома раздалось недовольное бурчание, потом шаркающие шаги, а затем дверь медленно раскрылась и перед друзьями предстал Дикобраз, с его торчащими вверх длинными колючками.

- Та-ак, - проговорил тот, сразу же заметив Ежа.

Один иглокожий одарил другого оценивающим взглядом.

Наконец Дикобраз хмыкнул.

- Ладно. Проходите.

И уступил дорогу.

Они вошли внутрь небогато обставленного небольшого помещения. У дома не было даже второго этажа.

- Что привело вас в мою скромную обитель? – поинтересовался Дикобраз, садясь на стул и закидывая ноги на стол.

Ёжик понял, что время взять инициативу на себя. Он присел рядом и начал разговор с главного.

- Помоги нам, друг. Конечно, когда-то мы с тобой были по разные стороны баррикад, но теперь речь идёт не только о нас с тобой, а возможно – и весьма вероятно! – о целом Мире!..

И Ёжик в красках описал Дикобразу произошедшее: как начались катаклизмы, что они несли и почему от них необходимо избавиться. Дикобраз и сам всё это прекрасно понимал и всё-таки, прервав Ёжика, твёрдо сказал:

- Нет.

- Но почему?! – вскричал тот. – Забудь про обиды – мы должны объединиться перед лицом вселенской опасности!

- У меня нет на тебя обиды, - признался бывший рокер. – Просто мне неохота покидать свой дом. Я с ним сроднился.

- Это всё левые отмазки, скажем так.

- Может быть. Ну и что?

- Дай-ка я влеплю ему хорошую лечебную затрещину. – И Дубнер двинулся на Дикобраза.

Тот немедля вжался в стену.

- Подожди, - остановила рассвирепевшего бобра Ежиха.

Конечно, Дубнер не причинил бы зла Дикобразу, однако на карту было поставлено слишком многое, чтобы сейчас вдруг всё сорвалось.

- Вспомни о своих идеалах, - сказала Ежиха, обращаясь к картинно фыркнувшему Дикобразу, - о тех светлых и непреложных вещах, которые для тебя, по твоему же признанию, верх торжества правды и справедливости. Вспомни о дружбе, о взаимпомощи...

- Да помню я! Но что мы, мелкие существа, можем поделать против Мира?

- Дело не в Мире, а в нас, - сказал Ёжик. – По отдельности мы, может, и слабы, зато вместе способны на великое.

- Вот именно! – поддержала его Ежиха.

Дубнер кивнул.

Дикобраз пожевал губы.

- Я скучал без тебя, Ёжик, - произнёс он наконец, словно бы невпопад. – Наша группа распалась, как только распалась твоя. И я бы никогда больше не стал играть с тобой на одной сцене – это попросту бессмысленно. А вот помочь тебе... хм-м-м. – Дикобраз задумался.

Потом он вдруг пригладил свои длинные острые колючки, длиннее и острее, чем у Ёжика с Ежихой, и вскочил со стула. Стул с громким стуком опрокинулся на пол.

- Да где наша не пропадала! Даже за эти несколько дней мне осточертело быть одному. Что же, веди, Ёжик, и надеюсь, нам будет сопутствовать удача!

Ёж улыбнулся.

- Нет уж, веди ты: ты ведь знаешь, что нам нужно. Куда нам надо попасть.

- Знаю. А ещё я знаю того, кто вас отвезёт...

...- Нет, нет и нет! – категорически отказался кенгуру. – Я что, похож на самоубийцу?

- Похож, - ответил Дикобраз.

- Р-р-р!

- О’кей, о’кей, не злись. Но если бы ты не был самоубийцей, ты бы не купил ржавый дырявый кораблик и не сделал бы из него судно – эталон современного кораблестроения.

- Ты даже не представляешь, насколько прав.

- Ну тогда как? Согласен? Ведь риск – дело благородное!

В течение этого диалога Ёж со спутниками скромно стояли в сторонке и молчали, предоставив знакомому Кенга – так звали кенгуру – самому разруливать ситуацию.

- Неужели мне ещё и заплатят за это? – пробурчал Кенг.

- Ну конечно! – заверил Дикобраз. – Дубнер!

Теперь уже настал черёд бурчать Дубнера.

- Конечно, - не очень ласково заверил он.

- Ну... ладно. Хорошо, - согласился наконец кенгуру.

Ёжик с Ежихой обрадованно переглянулись.

- Идёмте на причал.

И Кенг повёл их.

Пока они шли через деревню – впрочем, как и в первый раз, когда следовали за Дикобразом на встречу с Кенгом, - никто не обратил внимания на пёструю компанию. Просто все сидели по домам, смотрели телевизор, пили квас – или что они там пили. И вовсе не горели желанием гулять по улице во время таких-то катаклизмов!

Вот они подошли к причалу. А у причала покачивался на волнах красавец-корабль, опутанный какими-то проводами, трубками, трубами, железками и прочим.

- Компьютеризированный и прочипованный, - с гордостью произнёс Кенг. – Забирайтесь на борт – я мигом домчу вас до Леса.

- Мигом необязательно – важнее, чтобы в целости, - уточнил Ёжик.

- Да не волнуйся ты так! – От смурного настроения «морского» кенгуру не осталось и следа после того, как он услышал про деньги и особенно после встречи с любимцем-кораблём, со своим детищем, которое он обожал больше всего на свете и любил, словно собственного ребёнка.

Корабль, за несколько лет, был приведён Кенгом в надлежащий вид, потом изменён до неузнаваемости, а потом оснащён компьютерной начинкой: от штурвала до кормы. Деньги кенгуру брал, продавая ненужные вещи, а за доставку ПК, мониторов, чипов, микросхем и прочего расплачивался с водителем маршрутного лайнера – поскрипывающего, покрытого пятнами ржавчины судёнышка.

Кенг хлопнул Ёжика по плечу и подтолкнул к кораблю.

- Поплыли!

Ёж, Ежиха и Дубнер забрались на палубу и перегнулись через толстое, надёжное ограждение, чтобы последний раз взглянуть на оставляемую ими землю и помахать на прощание Дикобразу. Тот ответил им тем же и пожелал счастливого пути.

Кенг прыгнул за руль.

- Отходим! – прокричал он.

И корабль без подготовки резко развернулся и рванул в глубь моря.

- Что-то мне подсказывает, - обратился Ёжик к Ежихе с Дубнером, - что поездочка обещает быть весёлой.

- Смотря что понимать под весёлостью, - заметил бобёр.

Ежиха промолчала.

А всё набирающий обороты суперкорабль мчал их дальше и дальше, в неспокойные воды моря Штормов, навстречу новым опасностям и приключениям.

Часть 7. Приключения

1/5

Этому путешествию-приключению, подобно предыдущим, не суждено было стать лёгкой прогулкой.

Кенг разогнался чуть ли не до световой скорости. Ёжик, стоя на носу сверхкорабля, играл на гитаре, по возможности расчищая путь. Ежиха с Дубнером находились чуть поодаль и о чём-то разговаривали.

Тут-то, в самый неожиданный момент, когда показалась над водой громада электростанции и казалось, что всё обойдётся без происшествий, происшествия и начались.

Был ли то очередной катаклизм или просто взъярилась погода, неясно, только море Штормов показало себя во всей красе. Налетел ураганный порыв, настолько внезапный и сильный, что не дал стоящей на палубе троице даже возможности куда-либо спрятаться. Легко, будто пушинки, подняв в воздух две фигурки с иголками и фигуру с толстым хвостом, ураган принялся играть и забавляться с ними.

У Ёжика помутилось в голове. Да и у кого бы не помутилось?

Ветер перебросил их слева направо, а потом справа налево, словно руки – горячую картошку. А после, «размахнувшись», запулил далеко вперёд.

- Ребята! Вы куда?! – только и расслышали они, после чего кричавший Кенг вместе с суперкораблём скрылись из виду.

Они пролетели над морем, они пролетели над сушей, они пронеслись над двумя человекообразными существами, которые были так редко теперь встречающимися здесь, в Мире, людьми. Деэволюционировавшими, обросшими шерстью людьми, держащими в руках некие ржавые атрибуты из своего далекого прошлого: кто ручку, кто кейс, кто телефон. Угукая и потрясая в воздухе кулаками, люди проводили пролетавших мимо животных дикими взглядами, а после вернулись к оставленным делам.

Впереди выросла толстенная сосна.

Ёжик зажмурился. Он понял: всё!

Но ветер, точно в насмешку, затормозил их полёт перед самым стволом и с силой обрушил троицу на землю. Вслед за чем, радостно завывая, умчался прочь.

- О-ох! – простонал Ёжик. – Все целы?

- Цела!

- Цел, слава яй...!

- Вот и хорошо.

Продолжая издавать стоны и чувствуя боль в разных местах, Ёжик встал и огляделся.

- Ну ничего себе! – выдохнул он.

- Что? – буркнул Дубнер, тоже поднимаясь. – Опять попали неведомо куда?

Ежиха поддержала его вопросительным взглядом.

- Напротив! Я превосходно знаю это место!

- Да ну?

- Ну да! Вон, - Ёжик ткнул пальчиком, - дом моих родителей!

- Это как же далеко нас занесло? – поинтересовалась Ежиха.

- Да уж далече, - ответил за Ёжика Дубнер. – Не знаю, как вы, а я потерялся во всех этих головокружительных пике. Никогда ещё не летал так быстро и так далеко. Да что там: вообще сам по себе раньше не летал! – Он по привычке расхохотался и хлопнул здоровенной ладонью по здоровенной ноге. – Ну что, ёжики, выбор, куда направиться дальше, у нас невелик. Верно?

Ёж с Ежихой кивнули.

И они все дружно зашагали в сторону симпатичного, окружённого ухоженным участком дома, где обитали отец и мать гитариста-приключенца.

2/5

Конечно, мама и папа были не готовы к приходу гостей, и, уж тем более, таких и особенно в свете разъярившихся в последнее время катаклизмов. Однако они были, безусловно, рады сыну и его спутникам.

Поздоровавшись с Ёжиком, обняв его и выразив в многочисленных «Ой-ёй!» и «Боже мой!» обеспокоенность его внешним видом и здоровьем, они, после того как Ёж не раз всячески заверил, что с ним всё в порядке, переключились на Ежиху, а потом на Дубнера.

- Когда ежата будут? – Отец подтолкнул Ёжика плечом.

- Па-ап.

- Ладно-ладно. Молчу-молчу. Так что, ты говоришь, привело вас сюда, да ещё в этакую непогоду?

И сызнова, уже втроём, они принялись пересказывать события прошедших дней и объяснять, зачем-почему и куда они спешат.

- На электроста-анцию... – протянула мама, явно недовольная и обеспокоенная идеей. – Но если вы правы и очаг катаклизмов находится там, это будет очень опасное путешествие.

- Мам, - не дал и рта раскрыть Дубнеру Ёжик, - ты только представь, что случится, если мы не поможем животным?! А ведь «Везеркастер» есть лишь у меня, и лишь со мной он резонирует в полную силу!

- Да-да. – Аргументы сына, как и любую мать, маму-ежиху, кажется, не убедили.

- Я пойду с ними, - решил тогда отец.

- Но...

- И никаких возражений, моя старушка. Относись к жизни, как к покеру: не рискнёшь – не выпадет флэш-рояль.

- Жизнь не карты.

- Это верно. Но ведь Ёжику уже выпал фулл-хауз. – И отец кивнул головой на скромно стоящую в стороне Ежиху.

Та смутилась ещё больше.

- Ну... – Мать не была до конца убеждена.

Но отец и не ждал этого.

- Решено! – сказал он.

Схватил с вешалки шляпу, нацепил плащ и вышел на улицу, бросив через плечо:

- Поспевайте за мной!

Дубнер с Ежихой вышли наружу.

- А где Ведро? – напоследок спросил у мамы Ёжик.

- Иногда гостит у нас, но больше ходит по домам, стараясь отыграться.

- Отыграться?

- Да. Безуспешно.

- Я ничего не слышал...

- Потом поговорим. – Мать улыбнулась. – Иди, сынок, спасай Мир.

- Ох, было бы это так просто.

- А ты как хотел? Думаешь, нам с папой просто было тебя растить?

На это возразить оказалось нечего.

В дверях появилась морда Дубнера.

- Ну ты где там застрял?

- Иду-иду!

И Ёжик припустил на улицу.

Они шли под проливным дождём, промокли и рисковали подхватить простуду или угодить в какую-нибудь ещё большую неприятность, но всё же добрались до Тайного Ущелья. Вообще-то оно только так называлось – как пройти к нему, знал любой школьник. Однако под Ущельем раскинулась военная база, где непрошеных гостей не жаловали, а потому бродить тут никто особо не рисковал.

У отца на базе был хороший знакомый, землеройка – точнее, землерой, по имени Ус. Окончивший высший технический и работавший тут изобретателем, он, разумеется, мог помочь ребятам в их исканиях.

- К Усу, - коротко бросил папа, когда они приблизились к проходной.

И стоявший там верзила охранник, чёрный как сажа горилла, мигом узнал ежа, улыбнулся ему уголком рта, обнажив очень крупные зубы – отчего у Ёжика побежали по коже мурашки, - и поднял шлагбаум.

Он прошли дальше. Миновали ангары, машины, некоторые из коих разъезжали, тогда как другие стояли на месте; прошагали мимо людей в форме, которым не было до визитёров никакого дела. И в конце концов, вошли в ангар, где расположился Ус.

- Здорово, Усатый! – сходу бросил отец.

Землерой, невысокое существо в характерной шляпе учёного и одежде военных цветов, оторвался от созерцания чертежей, разложенных на массивном столе, и повернулся на звук. В ангаре он был один – наверное, так лучше думалось.

- А-а, Укольчик! – в тон папе ответил Ус, и Ёжик хохотнул, услышав старое университетское прозвище отца. – Здорово-здорово. Рад приветствовать. А это кто с тобой? Ну, молодого Ёжика я припоминаю, конечно.

Что было странно, потому что раньше Ёжик никогда не встречался с Усом.

«Военная разведка», - понял гитарист.

- Это пополнение нашего семейства. – И папа-ёж хохотнул и подмигнул Усу.

Тот прищурился в ответ.

- И что же ты хочешь, отец семейства?

- Да вот надо сгонять кое-куда. По-быстрому. Туда-обратно. Да спасти Землю.

- Солидно. Это от катаклизмов, что ли?

- О, разведчики не дремлют. Так точно!

- Да какие разведчики: все знают, что твой суперзвезда Ёжик каким-то образом вызвал из небытия эти небесные аномалии.

- Ничего он не вызывал, - тут же занял оборонительную позицию отец.

- Ну хорошо, - не стал спорить Ус. – Не вызвал, так поспособствовал им. Скорее всего, несознательно. Так?

- Так.

- Хорошо... А куда, говоришь, надо смотаться?

- На электростанцию.

Ус пригладил усы.

- В самое пекло катаклизмов, надо полагать?

- А как ты догадался? – вопросом на вопрос ответил отец. – Или тебя это останавливает?

- Наоборот! Просто я оценил по достоинству риск и масштаб.

- Тогда пошли скорей: дело не терпит отлагательств!

3/5

В соседнем ангаре расположился самолёт – чудо современных науки и техники.

- А ничего, что мы позаимствуем это летающее божество? – осведомился Ёжик.

- Ничего-ничего, - уверил его Ус. – Мне за такое успешно выполненное задание ещё и «Героя» дадут.

- А если мы задание провалим?

- Кхм. Нет уж, давайте считать, что мы его выполним.

Они все, за исключением отца, сели в самолёт. Автоматически закрылась дверь. Папа-ёж, стоя неподалёку, махал им рукой.

- Мы скоро вернёмся! – обнадёжил Ёжик, впрочем, понимая, что папа не услышит его крик.

- Пристёгивайтесь, - посоветовал севший за руль с множеством рычагов, лампочек, кнопочек и переключателей Ус. – И если надо, держитесь покрепче. Взлетаем!

Отец, на всякий случай, отошёл в сторону.

В крыше ангара раскрылось огромное окно, специально предназначенное для вылетов.

Вдруг в самолёте заработала рация.

- Приём, - нажав кнопку, сказал техник.

- Ус, это генерал! – заговорил из рации хорошо поставленный, настоящий командирский голос. – До меня тут дошли сведения... С чего это ты вдруг решил вылететь на Спеце-1? Объяснись.

- Мой генерал, дело не терпит отлагательств. Речь о спасении самого Мира!

И он очень кратко пересказал причину их отлёта.

- Тогда ладно, - сменил гнев на милость генерал. – Только будь предельно осторожен.

- Не волнуйтесь, верну самолётик в лучшем виде, - пообещал Ус.

- Да я о пассажирах! – рявкнул генерал. – Где мы ещё отыщем такого Ёжика да с такой-то гитаркой? Всё, конец связи.

Рация умолкла.

- Ну, - сказал землеройка, - полетели?

И они вертикально рванули вверх.

Самолёт, виртуозно управляемый Усом, проскочил в щель в скале и выбрался на открытое пространство. У пассажиров от подобных кульбитов аж дух захватило. А уж когда выглянувшее из-за облаков солнце заиграло на золотистой обшивке и сплошь компьютерных внутренностях самолёта... от такой не виданной ранее красоты можно и ослепнуть.

Ёжик разинув рот наблюдал за фортелями, что выделывает Ус, и за тем, как стремительно проносится под ними земля. Игольчатый скрестил пальчики на удачу и всю дорогу боялся вернуть их в прежнее положение.

Но на сей раз дорога выдалась лёгкая, быстрая и удачная. Впереди показалась электростанция, и самолёт, заложив крутую дугу, приземлился в непосредственной близости от неё, на поляне.

- Спасибо! – искренне поблагодарил Ёжик.

- Пожалуйста, - отозвался Ус. – Только я с вами не пойду – буду сторожить Спец-1: сами понимаете, государственное имущество. Да и я скорее пригожусь здесь: вас и без того трое, а я в любой миг подхвачу и спасу от опасности.

Они согласились с ним.

Открылась автодверь, выехал трап, и трое авантюристов сбежали на землю. На тёмную от тени туч, покрытую вязким туманом землю.

- Ой, - выразился Ёжик.

И остальные молча с ним согласились: у них тоже появилось это чувство. Точнее говоря, предчувствие. Не обещавшее, увы, лёгкого исхода завершительной фазы их приключения.

Завершительной ли? Они, учитывая произошедшее в прошлом, всё больше в этом сомневались.

4/5

Только троица преодолела расцвечиваемую сиянием молний поляну и полукруглую дыру входа, открытую то ли вездесущим ураганным ветром, то ли временем, и собралась пройти внутрь впечатляюще и мистически выглядевшей, особенно в свете множества ярких вспышек, электростанции, как тот же ветер, бесконечный неутомимый противник, разрушил их планы. Налетев на здание, он сконцентрировал всю мощь в одном «пучке» и обрушил этот «кулак» на вход. Неистово загремев и застучав, вход обрушился, перекрыв доступ.

Ежи и Дубнер инстинктивно отшатнулись.

- Ну, - сказал потом Дубнер, печально созерцая следы случившегося, - и как мы туда попадём?

- Хм. – Ёжик почесал подбородок. – Вообще-то... есть у меня одна идейка...

И, перекинув гитару на грудь, он начал играть.

И играл он так, как никогда раньше. Это не было красиво и мелодично, но исполнение вышло столь виртуозным, что слушатели задохнулись от восхищения. Его тонкие пальцы бегали и бегали по струнам: с шестой на первую и обратно, с пятой на первую, с четвёртой на вторую, после с четвёртой на первую... и так далее. Безостановочными пассажами и свипами Ёжик сворчивал в бараний рог реальность.

И свернул-таки.

Локальный смерч закружился вокруг них, заставив кого-то вздрогнуть, а кого-то и вскрикнуть от неожиданности. Затем их подняло и зашвырнуло – прямо на крышу.

Ёжик прекратил играть – и тем совершил, наверное, самую большую ошибку. Смерч тотчас развоплотился, а они трое с воплями попадали на жёсткую проржавевшую крышу.

Раздался душераздирающий треск...

- О нет!

- Что, Ёжик, я что-то себе сломал? – тут же откликнулся Дубнер. – Или ты?

- Нет, - простонал Ёж.

- Ежиха?

- Да нет же, она в порядке. А вот гитара!..

И правда, цельный «Дубнер Везеркастер» сейчас, после того как упал на крышу и на него всей массой с верхотуры приземлился Ёжик, представлял собой не более, чем две разрозненные половинки: гриф и деку. Починке гитара явно не подлежала...

- Что же теперь делать? – запричитал Ёжик. – Он же наша единственная надежда.

- Был таковой, - поправил Дубнер. – А ну хорош ныть. Выпутаемся! Не зря же мы забирались в этакую даль.

Он схватил не выпускавшего из рук обломки гитары Ёжика в охапку и втолкнул в открытый дверной проём находящейся на крыше пристройки. Распахнутая дверь словно бы приглашала путешественников в те загадочные места, что скрывались за ней. Зачем? Хороший вопрос...

Убедившись, что и Ёжик, и Ежиха внутри, Дубнер закрыл плохо слушавшуюся, протестующе скрипящую дверь и, силой вырвав у Ежа гриф собственноручно сделанной гитары – звякнули выскакивающие из пазов струны, - заблокировал им проход.

- Теперь ветру и грозе нас не достать... какое -то время, - оповестил Дубнер.

И, насвистывая, словно бы ничего не случилось, направился вглубь тёмных, не освещаемых коридоров. Ежиха пошла за ним, то и дело оглядываясь на Ёжика; тот же плёлся медленно, удручённо, вынужденный постоянно переходить с шага на бег и обратно.

«Что же нам делать? – не останавливаясь, повторялась в голове мысль. – Что же нам теперь делать?»

5/5

- Не унывай, - обратился к Ёжику Дубнер спустя час блуждания по чёрным, покрытым неизвестно чем коридорам; тут постоянно что-то громыхало и скрипело, кто-то бегал по стенам, а неистовствующий снаружи гром грозился вот-вот обрушить электростанцию. – Чему быть, того не миновать. Нельзя терять присутствия духа. Этому, кстати, я научился у тебя.

- Да? – не поверил Ёж.

- Да. Только никому не говори.

И Дубнер дружески хлопнул Ёжика по плечу и подмигнул.

Тот, не в силах расстаться с оставшейся от гитары декой, сильнее прижал её к себе.

Они ещё немного поплутали по электростанции, в результате чего Дубнер ушибся коленкой о какую-то выпирающую железку, на Ежиху чуть не свалилась отвалившаяся от потолка деталь, а Ёжик одной ногой провалился под находящуюся на последнем «издыхании» лестницу.

Тут впереди показалась очередная дверь, на сей раз не сломанная и не закрытая.

- Выглядит многообещающе, - сказал Дубнер.

Он, соблюдая меры предосторожности, заглянул в помещение.

- О! Это же пункт управления! – радостно уведомил бобёр. – Отли-ичненько...

- А ты уверен, что справишься? – решил уточнить бывший гитарист.

- Это чтобы я, электрик, и не справился?

- Да, но...

- Да за меня не волнуйся!

- Вообще-то я волнуюсь не только за тебя, но ещё и за нас всех, - пояснил Ёж, - и за тех, кто остался снаружи. Мы – их единственная и последняя надежда.

- Хорош уже распускать нюни, Ежидза. Справились с предыдущими проблемами – справимся и с этой, - убедительно произнёс Дубнер.

Он плюхнулся в кресло управляющего; оно недовольно, резко скрипнуло. Кто-то выскочил из-под обшивки и побежал по плечу Дубнера. «Продюсер» молча смахнул его аккуратным щелчком мощных пальцев.

Ёжик с Ежихой окинули взглядом комнату управления, содрогнулись и, бессознательно потянувшись друг к другу, обнялись. Удивительно, как настолько ржавое и старое помещение могло не то что возвышаться, а вообще существовать.

- Сейчас мы разберёмся, что тут к чему, - приговаривал тем временем Дубнер. – Вот эта кнопка, кажется... А, нет... А может, вот эта?.. А-ага-а... Так, а если... О-ёй!.. Тогда сюда... Сломалось? Не беда! Тогда сюда!.. Вот! Да-а!..

- Что ты делаешь? – спросил Ёжик.

- Пытаюсь отключить проклятую штуковину, - ответил Дубнер. – Представляешь, она, судя по показаниям всё ещё функционирующих приборов, всё это время работала! Только... в каком-то странном режиме. Словно бы в режиме ожидания. Будто специально ждала всех этих катаклизмов, чтобы помочь им проявиться и подзарядить энергией...

И тут у Ежа родилась идея.

- А что если, - проговорил он, - сделать наоборот?

- То есть? Поясни.

- Ну, направить силу электростанции не вне, а внутрь.

- Засосать энергию, что она дала катаклизмам?

- Да!

- Хм-м... А это мысль, мой гений-ёжик!

И Дубнер стал бить по клавишам, говоря: «И почему ни кнопки не горели, ни оповещения ответственным лицам не приходили? Всё это весьма странно. Ну да вся ситуация более чем странна».

- ММММ, - вдруг загудело что-то.

- Звук ММММ! – воскликнул Ёжик.

В ту же секунду зал озарился сиянием сотен огоньков и лампочек, разноцветных; ярких и не очень; помигивающих и нет.

- Не хватает ЖЖЖЖ, - сквозь зубы произнёс Дубнер.

Дёрнул особенно ржавый рычаг.

И раздался ЖЖЖЖ!

- А теперь... – Бобёр повернулся к Ёжику. – Я был рад путешествовать с тобой.

- Я то... – начал тот и сразу замолчал. – Стоп. Что значит «был»?

- Готов? – хитро осведомился Дубнер.

Ёжик выпучил глаза.

- Нет!!!

- Тогда погнали!!!

И Дубнер передвинул последний рычаг.

Снаружи что-то оглушительно загрохотало. Здание электростанции заходило ходуном. Его крыша, как увидели все трое на внезапно загоревшемся, превосходившем другие по величине экране, распалась на несколько частей. Эти части, осыпая ржавую труху, родили ослепительное голубовато-белое свечение. Шар, получившийся в результате, увеличивался в размерах – и останавливаться не собирался. Он всё рос и рос, и вот наконец его край показался в оконном проёме. Остатки стекла со звоном вылетели.

- Ну вот, - резюмировал Дубнер.

Гвалт вокруг поднялся несусветный. Звук катаклизмов перехлестнулся со «звучанием» трясущейся в «эпилептическом припадке» электростанции. У всех заложило уши.

- А дальше? – прокричал Ёжик.

- А дальше не знаю!

Ежиха крепче прижалась к экс-гитаристу. И это придало Ёжику сил и решимости.

- А я знаю!

Мягко отстранив Ежиху, он разбежался, размахнулся, подпрыгнул – и бросил остатки гитары прямиком в продолжавший разрастаться шар энергии.

Последним, что увидел Ёжик – после того как рухнул на пол и отбил себе оставшиеся части тела, - были молнии и тучи, и обретшие плотность ветра, и солнечные лучи, погружавшиеся в энергетический шар. Затем – вспышка-взрыв! Все оглохли, все ослепли, на всех навалилась невероятная тяжесть. Стало невыносимо жарко.

И тогда, вдруг... всё прекратилось.

На мир – в крайнем случае, их мир – опустилась беспробудная тьма забытья.

Часть 8. Принцип

Ёжик стоял абсолютно один посреди густейшего тумана. Куда ни кинь взгляд – направо, налево: неважно – всюду простиралась эта молочная дымка. В каком направлении двигаться, Ёж не имел ни малейшего понятия. Что-то скрывается за белой завесой? Какие открытия и опасности?..

На плече у колючего висела его верная гитара.

Ёжик прикоснулся к «Везеркастеру» и тщательно ощупал, внимательно осмотрел: инструмент был в полном порядке.

Внезапно на ум Ёжику пришли грустные мысли: о Дубнере и Ежихе, о маме с папой, о Ведре, обо всех остальных, кто остался... где? Там, да – но где это «там»? И где сейчас находится он сам?..

- Не волнуйся за них, - раздался вдруг изниоткуда голос, по которому нельзя было угадать пол говорившего. Голос был на удивление громкий и мощный, будто рокотание вулкана. – И за себя не волнуйся. Со всеми вами, как и с Миром, всё в полном порядке... должно быть, - закончил невидимый собеседник.

- Кто ты? – спросил ошарашенный Ёжик.

И его пальцы сами собой легли на струны, и сыграли пару нот. И тогда молочный туман рассеялся, и Ёжик увидел говорившего.

Это был зелёный гигант, более высокий, чем любое здание, и шире в плечах, чем самый большой баобаб. На гладком теле отсутствовала какая-либо растительность, а нижняя часть туловища великана терялась в молочной пелене, скрывавшей его и окружающий мир.

- Я – Смотритель Реальности, Ёжик. Этой Реальности, - ответил Смотритель. И хохотнул: это походило на раскаты грома, по громкости равные столкновению текточнических плит. – Рад познакомиться.

- Я... я тоже, - заикаясь, отозвался Ёж. – А что, есть другие реальности?

- Конечно, Ёжик. Сколько хочешь.

- Откуда ты меня знаешь?

- Позволь, кто же не знает Ёжика С Гитарой! – На громадном лице колосса появилось что-то похожее на улыбку.

- Э... – выразился гитарист.

- Не бойся меня – я не причиню зла, - пообещал Смотритель. – Вообще говоря, я даже не рассуждаю такими категориями, как зло и добро, поскольку что угодно в мире может быть как добром, так и злом. А здесь, в междумирье, подобные чисто человеческие понятия стираются.

- Человеческие? Но мы же звери. Животные – не люди.

- Это тебе так кажется. Много ли ты знаешь о людях, своих предшественниках?

- Да не очень, - признался Ёжик.

- Вот, - указал Смотритель. – А они, между тем, очень походили на вас. Вернее сказать, вы походите на них. И движетесь по той же дорожке.

- Что ты имеешь в виду?

- Земля, - грустно вымолвил гигант. – Она не просто так исчезла.

- Я знаю: космические яйца...

- Именно. Бомбы и прочее оружие. Люди сами уничтожили себя и почти погубили планету. Тогда-то и зародились катаклизмы, которые ждали своего момента, чтобы возродиться теперь.

- И если бы не мы...

- Если бы не вы, неизвестно, чем бы всё закончилось. На вселенском уровне. Да-а, Ёжик, ну и кашу же ты заварил...

- Ты хочешь наказать меня? – высказал догадку Ёж.

- Нет. – Великан Смотритель покачал многометровой головой.

- Наградить?

- И опять не угадал. Я хочу предложить тебе выбор. Как и любое существо, подпадающее под действие так называемого «принципа 8», ты имеешь право выбора. И никто: ни боги, ни дьяволы, ни люди, ни животные, ни я... никто ничего не может с этим поделать. Это ваше неотъемлемое право. Право живых.

- Принцип 8?

- Он самый.

- А что это?

- Понимаешь ли, Ёжик, всё, что мы думаем и делаем или только намереваемся сделать, всё складывется в указанный принцип. Есть принцип 0: он означает, что всё циклично и неизменно. Но принцип 8 явственно указывает, что, хотя всё и циклично и неизменно, что-то, тем не менее, можно изменить. И порой – нужно. Восьмёрка не простая цифра. Только такое право нужно ещё заработать, заслужить.

- То есть я могу вернуться в свой Мир, к друзьям, родным и любимой?

- Конечно, можешь. Но этого ли ты хочешь?

- Вообще-то...

- Да?

- Я всегда задумывался, а какая она – жизнь до животных? – Ёжик почему-то не боялся рассказывать загадочному, устрашающей внешности незнакомцу о вещах, которыми не делился и с самыми близкими; что-то было в поведении Смотрителя... умиротворяющее? – Что случилось с людьми? – продолжал зверёк с короткими ушами. – И можно ли было им помочь?

- В твоих силах всё выяснить.

- Выяснить, - повторил Ёжик.

- И изменить, - добавил Смотритель Реальности.

- Изменить.

- Совсем необязательно, что у тебя получится, но ты можешь попытаться. Как я попытаюсь восстановить порядок после всех ваших приключений и... катаклизмов.

- Но... но если я отправлюсь туда, на Землю прошлого, кто останется с моими близкими? Я не хочу причинять им боль.

- Ты выбираешь между жизнью миллиардов людей, родившихся и нет, и несколькими животными?

- Твой вопрос – оскорбление?

- Мой вопрос – это просто вопрос.

- Тогда ответ «нет». Я выбираю между совестью и бесчестием.

- Ёжик, принцип 8.

- Что принцип 8?

- Не забывай о нём. Любая восьмёрка, в отличие от нуля, подразумевает двойное написание. Два нуля вместо одного. Право повернуть и туда, и туда... возможно, лишь однажды, но всё-таки.

- Остаться с теми, кто мне любим, и одновременно отправиться спасать Землю прошлого?

- А почему нет?

Ёжик похлопал по деке «Везеркастера».

- А действительно: почему нет? – И он громко рассмеялся. – Ты мне поможешь?

- Не вижу препятствий для того, что не ослабит материю реальности и не повредит моей работе, - ответил зелёный гигант.

- Тогда знаешь что, Смотритель... – сказал Ёжик.

- Знаю, - отозвался его собеседник.

И он в самом деле знал.

И сделал то, что должен был.

Это был самый обычный день на Земле. Города и деревни находились на своих местах, так же как моря и реки, леса и поля, горы и низины. Люди занимались каждый своими делами: сидели дома или спешили на работу, или прогуливались, или спали, или делали что-то другое.

Это был самый обычный день. До определённого момента.

До того момента, когда все теле-, радио-, видео-, компьютерные и прочие устройства включились – в едином порыве, моментально – и стали передавать одну и ту же информацию.

На экране телевизора она выглядела как фигура некоего животного. Ёжика. Только он почему-то был одет, словно человек, и стоял на двух ногах. В лапках ёжик сжимал странную гитару. На ней он играл рифф, простой, но интересный, западающий в память.

А ещё ёж пел:

- It’s never too late to change it, - вот что пел он. – No it’s never too late to change it!..

И так продолжалось и продолжалось – песня не собиралась смолкать. Все должны были услышать – все!

А потом изображение чудо-ёжика, заинтересовавшего буквально каждого жителя Земли, вдруг исчезло и сменилось рисунком баллистической ракеты, которую ловила в космосе огромная человеческая рука.

Никто не понимал происходящего.

Пока.

Пока никто не понимал происходящего...

...Но вскоре все обязательно поймут.

Ведь «никогда не поздно всё изменить. Нет, никогда не поздно!»

(Идея: начало 2000-х.

Реализация: 2014 – 2015; 2018)