Принцип револьвера. Часть 3 (СИ)

"Каролин, пожалуйста, оторвись от книжки!" - смешная попытка телепатии.

Не помогает, она по-прежнему увлечена альбомом, лишь тонкий палец чертит какие-то руны по черной коже кресла.

- Повтори еще раз про антиквара! - это уже Тигерин.

Повторяю еще раз про антиквара, про беседу с одним из лидеров Соергартенских... Странно, я думал именно это покажется важным, но ошибся. Впрочем, наверное, лидеры-то давно известны друг другу. Хотя мое замечание о том, что в моем мире этот человек был священником, вызывает у Арта ухмылку и странный комментарий:

- Похоже, если человек близок богу, то это навсегда!

Размышлять над шуточками Тигерина мне некогда, рассказываю о Пите. И снова Арт напрягается, требует подробнее описать внешность. Пытаюсь это сделать, как умею.

"Интересно, а не предаешь ли ты того, кто спас тебе жизнь, да и Каролину спас два раза?" - на душе погано, давно мне не было так плохо.

Но у меня нет выбора, а может быть, просто нет сил на иной выбор, потому я предлагаю:

- Я не знаю кто он здесь. Там где я его знал, его звали Питер Соренсен, хотя... Имена-то не меняются!

- В смысле? - Арт сверлит меня взглядом.

- В смысле, ты всегда Арти Тигерин и Элька всегда Элька, - неожиданно вступает в разговор Каролина и предлагает:

- Арт, проверь кто такой Питер Соренсен и все.

Мне наконец-то удается поглядеть в глаза Каролине, там печаль, усталость, отчего-то мне становится стыдно перед ней. Пока я развлекался с Санни, она тут...

"Может быть, тоже развлекалась! С Тигериным", - ревность ржавая игла и не отмахнуться.

- Проверим, - кивает Артур, и его пальцы быстро пробегают по клавиатуре ноута.

- Эй, если телефоны опасны, то эта твоя игрушка... - пытаюсь вмешаться я.

Тигерин мрачно отмахивается:

- Если все настолько плохо, как мне кажется, то уже не важно.

- Тебе виднее, - пожимаю плечами.

И вздрагиваю, молчащая долгое время рация взрывается воплем:

- "Золотой палец" горит, похоже, был взрыв!

Я уже видел, как люди бледнеют на глазах, сейчас наблюдаю это очередной раз. Побелевший, будто лицо мелом намазали, Артур как-то отрешенно щелкает по клавишам. А я слушаю короткие доклады в эфире - похоже, на Соергартене произошло, что-то ужасное.

- Питер Соренсен погиб пять лет назад! - хмыкает Арт, отодвигая ноутбук.

Я молча гляжу на Тигерина.

- Ты хочешь сказать, что он тоже из другого мира? - это уже Каролина.

Арт поднимается из-за столика.

- Нет, Каролина, я хочу сказать, что кое-кто сталкивает лбами

нас и Соергартен и если не остановить это, то Нордвиг умоется кровью.

- Мика, поможешь? - это он уже мне.

Без этой своей улыбки, без бесящего меня "колобка", спокойно и серьезно.

Просто отвечаю, тоже вставая:

- Да.

- Тогда нужно быстро уходить отсюда, и мне нужно сделать пару звонков, - Арт торопливо роется в шкафчике, с некоторым удивлением, вижу приличную стопку синих конвертов "НТ", в таких продают симки.

Пока Артур распихивает по карманам симки и мобильники, торопливо проверяю "Ауринко", как быстро включаются рефлексы, которые, казалось бы, давно забыты. А вот ведь...

- Я иду с вами, - спокойно заявляет Каролина.

- Ты остаешься здесь и ждешь Марка, - спокойно отвечает Артур.

Вижу, что Каролина сейчас взорвется и добавляю в надежде, что удастся избежать глупых разборок:

- Каролин...

Но Арт перебивает меня:

- Каролина, сейчас не время играть в игрушки, ты нужна нам тут. Дождись Марка и сразу как он приедет, передай ему следующее... - неудобно нагнувшись, Тигерин что-то чертит на синем пакете "Нордвиг Телеком", - а на словах добавь, пусть срочно остановит Хагена, все это подстава, на нас нападал не Соергартен.

- Но, - пытается было возразить Каролина.

- Никаких "но", - строго говорит Артур, - сейчас не до игр.

И уже мне:

- Бегом, Мика!

На секунду на меня находит. Нет, не страх, хотя мандраж я ощущаю, а то непередаваемо тоскливое чувство, которое говорит: "Этого человека ты больше не увидишь..." Знаю, что это бред и гоню его от себя, гоню вместе с диким желанием хотя бы поцеловать Каролину на прощание. Но не время и не место.

Молча выходим из квартиры, снова торопливая прогулка по темным, воняющим кошками и сыростью подвалам.

- Какой у нас план? - коротко интересуюсь я.

- Ты понял, что случилось? - вопросом на вопрос отвечает Арт.

- Не очень, - хмыкаю я.

- Я тоже не очень понимал, - судя по голосу Тигерин кривит губы в этой своей ухмылочке, которая так меня злит, - а сейчас, как будто паззл собрался.

- Расскажешь? - равнодушно спрашиваю его.

- Долго рассказывать, а вкратце - убрать нас всех решили, руками друг друга.

- Кто? - интересуюсь я, и вдыхаю сырой воздух улицы, тут по-прежнему льет.

- Те, кто использует ПТУРы, рвет казино и пишет людям биографии с нуля, - поясняет Тигерин, - вот этот твой живой мертвец и стал последним кусочков.

- Разжуй, - замедляю шаг возле авто.

- Идем пешком, - реагирует Артур на мой взгляд в сторону авто и продолжает, - кратко, наш местный презик Докимов, светоч демократии и продажная шлюха Альянса, решил устроить очередное шоу из серии "свободный народ рад, доволен, и думает только о прекрасном". Вспоминает о ЛеМюлье и делает вернисаж всех известных полотен гения. То есть, совсем всех, даже тех, что сам же продал за границу и тех, что там были давным-давно, понимаешь?

- Не очень, - действительно, причем тут выставка какая-то.

Арт, сплюнул под ноги.

- Теперь окончательно верю, что ты не здешний... - закуривает торопливо, - в общем, так Мика... После всей нашей демократии и свободы у нас тут изрядный бардак, Нордвиг хоть стал марионеткой Лиги, но законы... В основном криминальные. Репутации безопасной страны это не способствует, а изрядно уменьшившиеся доходы от туризма, официальные, поднять хочется. Ну хотя бы на тот уровень что до переворота был. В общем, не принципиально, важно что сохранность полотен на выставке Докимов гарантировал лично... Представь, что началось, когда картина исчезла?

Я молчу, потому как просто не понимаю до конца этих реалий, "презики", картины... Да и какая разница, если предчувствие чего-то страшного заставляет стоять дыбом волосы на руках, а ладонь то и дело ощупывает рукоять пистолета в кармане. Увесистая надежность оружия помогает контролировать эмоции, верно сказал кто-то из военных: "Оружие не панацея, но ответственность, которую внушает владение им, мобилизует!"

- А вот этот твой Пит, который погиб, но жив, это почерк знакомый, - продолжает Артур, - ну и казино это, я точно знаю, что это не мы, понимаешь?

До меня начинает доходить.

- Провокация? - уточняю я, - Удар по обоим группировкам одновременно?

- Точно! - подтверждает Арт.

- И что ты хочешь сделать? - задаю главный вопрос.

- Предотвратить, если успею. Как только ударят ваши, станет поздно, - Арт собран и серьезен.

- У тебя есть план? - я тоже закуриваю, сырая сигарета под проливным дождем, что может быть неприятнее...

- У меня есть надежда, что ты запомнил телефон этого своего... Мартина, - коротко говорит Тигерин.

- А если нет? - задаю риторический вопрос.

- А если нет, пойдем на Соергартен, и будем надеяться, что не пристрелят сразу, - отвечает Артур.

- Сколько у нас времени? - расклад я немного понял, люди Докимова наносят удары обеим группировкам, а потом спокойно ждут, когда те уничтожат друг друга.

- Времени нет, - подтверждает мои опасения Артур.

- А ты думаешь, на Соергартене поверят моим словам? - иронизирую я.

- Нет, но я попробую их убедить, может быть это окажется проще, чем переубедить Хагена, - Тигерин снова улыбается.

А мне не до смеха, просчитываю вариант действий, и то, что мне видится, кажется авантюрным и опасным.

- Тигерин, - на всякий случай спрашиваю я, - а не проще переждать это все?

- Понимаешь, Колобок, когда все ухнет, ждать будет негде и некому, не забывай нам всем тут еще жить.

"И даже если ты с Каролиной исчезнешь, на ваше место придут другие Мика и Каролина, и не стоит их подставлять", - додумываю невысказанную мысль. И вспоминаю оставленный мне Мартином телефон.

- Давай отсюда? - предлагаю Артуру, увидев телефонную будку.

В сумраке лишь слегка разгоняемым светом из будки вижу, как он кивает мне, а сам, похоже, возится с мобильником.

Дождь занудно стучит в стекло телефонной будки, а такт длинным гудкам вызова.

- Да? - отзывается знакомый уже голос.

- Мартин? Это Мика. С автомата звоню, у меня трубка сдохла. Новости слышал?

- Про "Золотой палец"? Да... - хмуро отзывается Мартин, - Сволочня аристократическая - резать придется! А мобилы чего-то по всему городу барахлят.

От ненависти в голосе Мартина мне становится не по себе. Интересно, что мы будем делать, если приедет вся бригада? Что-то подсказывает, что слушать нас могут не захотеть.

- Подбери меня у будки в двух перекрестках от вокзала, хорошо? - прошу я, и добавляю:

- На улице стремно...

- Без проблем, Мика, - бурчит Мартин, - сначала заберу тебя, потом за парнями, похоже, придется нам подраться скоро...

- Я жду, - обрываю я беседу и выхожу под дождь.

Там Арт возиться с телефоном, потом досадливо захлопывает крышку мобильника и грязно ругается.

"А еще мальчик из хорошей семьи", - мелькает мрачная мысль.

- Мартин сейчас подъедет - говорю ему, - только... Дальше что?

Артур молчит, словно задумавшись.

- Дальше, Мика как кривая вывезет, - наконец сообщает Тигерин, - но главное, чтобы этот твой друг меня выслушал.

- А что будем делать, если приедет пяток друзей? - высказываю вслух мучающий меня вопрос.

- Посмотрим, - туманно сообщает Артур.

Ну что ж, когда плана нет, сгодится и этот. Мы "смотрим" - я возле будки, Тигерин растворившись в тенях. Обсуждать особо нечего - моя задача, представить парней друг другу и желательно не дать им переубивать всех, особенно меня.

Серый "Конвой" тормозит на точке через двадцать минут. Кивнув Артуру, отправляюсь к машине. Не сажусь, опасаясь, что тот рванет с места, от такого бешеного гонщика это можно ждать. Наклоняюсь над открытым окном и приветствую:

- Привет Мартин!

Из авто тянет теплом, сигаретным дымом и чуть-чуть женским парфюмом.

- Залезай, поехали, - добродушно бросает мне Мартин и без перехода хвастает, довольно растягивая слова:

- Эх... Вот это девочка! А сосет как, ууууу... Минет со льдом, Мик, это такая штука...

- Ну ты чего не садишься-то? - прерывает Мартин сеанс воспоминаний.

- Мартин, - начинаю, - ситуация изменилась, нам нужно срочно найти Падре. Точнее нужно, чтобы Падре встретился с одним человеком.

- Что за человек? - интересуется Мартин, в его голосе слышу напряжение.

Это мне не нравится, будет очень неприятно, если он с психу пальнет, из покойников никудышные переговорщики.

- Сейчас познакомлю, - добро говорю я, и делаю Артуру знак рукой, а сам быстро ныряю на заднее сиденье - удобное место, чтобы контролировать водителя.

К счастью, Мартин приехал один, по моему скромному разумению, это может упростить задачу. Артур стремительно приближается к нам, не знаю, показалось мне или еще что, но рисковать я не решаюсь. Как только рука Мартина потянулась к обшлагу куртки, делаю то, что давно отрепетировал в мыслях - достаю "ауринко" из кармана и прижав дуло к затылку Мартина, тихо прошу:

- Мартин, не психуй и попытайся мне поверить, я на твоей стороне.

В этот момент Арт вваливается на сиденье рядом с водителем. Он молодец все понимает с первого взгляда, экономное движение и вот уже тяжелый армейский П-13 Мартина у него в руке.

- Ссучился, Мельник, спелся, значит? - с ненавистью шипит крепыш.

- Все не так, как кажется, Мартин, - стараюсь говорить спокойно и даже убираю дуло от его затылка.

- Я - Тигерин, - не менее дружелюбно сообщает Артур, - мне нужно встретиться с кем-то из ваших боссов. Я буду один, дело срочное и важное.

- Зачем? - хмуро интересуется Мартин.

- "Золотой палец" и Антиквар это подставы, - объясняет Арт. У меня есть доказательства... Они хотят, чтобы мы уничтожили друг друга... Днем нас едва не положили ракетой - всех!

- И что? - в голосе Мартина показное спокойствие.

- Мартин, отвези нас к Падре, - говорю уже я, - Тигерину нужно поговорить с кем-то кто может решать.

Мартин отвечает не сразу, обдумывает что-то, а потом смотрит и коротко бросает:

- Решать могу и я, Мельник и я решил...

- Подожди, - перебивает его Артур, - ты пойми, ты не предаешь, ты жизни своим спасаешь... Весь расчет строится на том, что мы будем резать друг друга, не будь быком...

- Лучше сдохнуть быком, чем всю жизнь жить таким дерьмом, как Мельник! - голос Мартина сорвался на рык, - За сколько продался-то? Или зассал помирать?

Идея пришла мне в голову неожиданно, сразу как я понял, что правдой Мартина не пробить, что решение он уже принял. И решение это не в нашу пользу. А значит, либо я рискую, либо все идет к чертям.

- Мартин, ты меня хорошо знаешь? - вкрадчиво спрашиваю я.

- Плохо, - парирует крепыш, - знал бы хорошо удавил бы гада!

Торопливо закатываю рукав и практически сую под нос Мартину.

- Гляди, идиот! - злобно говорю я, - Ничего не замечаешь?

Не давая опомнится Мартину и надеясь, что он читал в детстве те же комиксы про супергероев, что и я, рычу:

- Я не Мельник, я его двойник! И агент Тигерина! Двойной!!! - рявкаю ему почти в ухо.

Похоже, Арт понимает мою игру, потому что тут же подключается.

- Мартин, это мой человек из Охранки, там пытаются уничтожить и вас и нас, а времени нет! Они уже связь отрубают, еще немного и нам не прорваться к вам.

- Руку покажь еще раз, - просит крепыш.

Показываю. Когда запястье трут смоченным в слюне пальцем это противно.

- Так ты агент значит? - снова вопрошает Мартин, - А Мельника куда дели, списали?

Вместо меня отвечает Тигерин:

- Мартин, все после, нам нужно спешить!

Крепыш упрямо кивает крупной головой с низким, как у обезьяны лбом, и заявляет:

- А теперь мои условия. Сейчас вы оба отдаете мне свои стволы, я забираю ребят и мы пытаемся связаться со своими. Иначе никак. Если мы вам нужны, то и условия ставить нам! Справедливо?

Арт не колеблется.

- Вполне, - заверяет он и отдает пистолет Мартину, а потом еще один, свой.

- Теперь твой, агент, - это Мартин уже мне.

Трогаемся мы только после того, как я отдаю оба своих ствола. Авто несется сквозь дождь в неизвестность, а мне... Мне остается только вспоминать лицо Каролинки, да не думать о том, что будет, когда меня не станет. Мне страшно. А единственный вопрос, который меня почему-то волнует это нелепое: "А боится ли сейчас Тигерин и если боится, то почему играет в эти игры?" Действительно, что заставляет этих ребят рисковать жизнями? Деньги? Адреналин? Что-то еще непонятное мне, мечтающему просто о жизни в покое, наевшемуся бегом, драками, и... страхом.

***

Дверь щелкает, закрываясь за Артом и Микой. Снова парни уходят, а я остаюсь одна.

"Почему снова?" - спрашиваю сама себя.

И не хочу отвечать, не хочу думать о том дне, когда так уходили мы с Микой... А те кто остались там...

"Сейчас осталась я", - становится одиноко и холодно.

В квартире сразу устанавливается странная гулкая тишина, каждый шорох или скрип кажутся оглушительными.

- Все будет хорошо, - пытаюсь сказать это вслух, убить это ощущение вселенского холода и одиночества.

Но в пустоте чужого убежища слова сразу теряют свой смысл и возвращаются ко мне комком в горле. А плакать я сейчас не буду. Нельзя сейчас реветь. Все будет хорошо, мальчишкам повезет, все будет хорошо. И думать об ином не нужно.

"Главное не думать о белом слоне", - безуспешно пытаюсь улыбнуться.

Что ж, мне остается только ждать и надеяться, что ребята уцелеют и у них все получится. Страшно болит голова, в глаза как будто насыпали песку, а в горле застрял комок шерсти. Простуда? Как не вовремя. На кофе смотреть уже не хочется, тревога и смутное предчувствие нехорошего не отпускают. Мысли крутятся как заезженный восковой ролик древнего игрофона:

"А если Арт ошибся и никто не будет их слушать? Господи, а если их убьют? Как я буду одна? И зачем?" - гоню такие мысли. Все получится, должно получиться, нельзя думать о плохом. Лучше думать... Да хотя бы о картинах!

Я встаю и начинаю ходить по комнате кругами, вспоминая записи с диктофона. О том, что у некоторых картин стали наблюдать временное исчезновение эффекта.

"Интересно, а по времени... По времени эти аномалии не совпадали... С..." - замираю от ощущения, что сейчас поймаю что-то важное, очень важное. Поймаю как мышку за хвостик!

Но мышка идеи ускользает, похоже, кошка из меня неумелая. Снова возобновляю движение, на ходу легче думается. Итак, аномалии с эффектом... Известные тут, но о которых ничего неизвестно мне... Это значит, что они возникли недавно? Или возникли только в этой реальности? Или это секрет? Хотя, что тут секретного? Но если это не секрет, а известное явление, то почему так активно искали нас с Микой?

Семь шагов от дивана до окна, семь обратно - идиотская прогулка внутри добровольной клетки. Кажется, выйди на набережную, вдохни свежего ветерка с реки, и все мысли сами собой расставились бы по полочкам.

Не знаю, сколько проходит времени, когда в ритм моих шагов вплетается новая нота. Я вздрагиваю и, стремительно плюхаюсь обратно на диван, пытаясь понять, что это?!

- Это только я, - раздается от дверей, - здравствуй!

Марк! Наконец-то!

- Марк! - торопливо говорю я, - Арт просил передать...

Вот дура, с этими мыслями о ерунде столько времени потеряла... Теперь переключиться на главное, быстрее!

- Все будет хорошо, - успокаивающе говорит Марк и улыбается.

От этой улыбки теплеет на душе. Кажется, я перестала любить одиночество, даже наоборот, стала его бояться.

Выслушав мой сбивчивый рассказ, Марк думает о чем-то, разглядывая Артуркин рисунок. Вздыхает и, поправив очки на носу, сообщает:

- Пожалуй, тебе нужно будет поехать со мной. Рискует Артур, очень рискует.

Пожимаю плечами - ехать, так ехать. Ого! Удивленно гляжу на кейс, который притащил Марк, поглядеть есть на что - ноут, пяток мобильников и еще один телефон страхолюдного вида, большой, неуклюжий - знакомая вещь, система спутниковой связи. Уважительно гляжу, как Марк берет один из мобильников и набирает номер.

- Арт, это я... Черт!

Удар, вспышка, и... дежавю. Я лежу на полу. Руки скованы за спиной, а перед глазами блестящие черные ботинки на толстой подошве. Что случилось? Кто это? Где Марк?! Память подкидывает картинку или мне кажется, что я видела, как дверь впорхнула в прихожку, а потом... Голова кружится, кажется, что меня крутит ненормальная карусель, слезы градом катятся из глаз, в ушах колокола, а горло першит от резкого кисловатого запаха. Что случилось? Кашляю. Пытаюсь что-то понять. Приподняться бы.

- Ой! - я снова лечу.

Какая-то сила отрывает меня от пола и бросает в кресло. Черные фигуры мельтешат в глазах вперемежку с радужными пятнами. Звук не возвращается, лишь звенит пронзительно в ушах, отдаваясь эхом в пятках. Похоже, связавшие мне руки знают об этом. Здоровые парни в черном - броники, каски... Что это за война? Глумливо скалится злобный волкодав на рукаве ближайшего ко мне. Снова холод - в мельтешении пятен перед глазами разбираю, что у этих людей нет лиц. Только темнота под шлемами. Бррр... Кто эти люди прячущие свои лица? Меня начинает колотить мелкая дрожь.

Хлопает дверь, оказывается она все-таки на месте, и даже с петель не слетела, наверное, они просто сломали замок. Какие дурацкие мысли лезут! Трясу головой и глупо улыбаюсь, увидев Марка. Такое впечатление, что он передразнивает меня, так же растеряно мотает головой. Правда, в отличии от меня, Марк лежит на полу, с выкрученными за спину руками, а над ним неподвижно возвышается один из "безлицих". Марк пытается извернуться, чтобы сесть - нога "безлицего" в высокошнурованном ботинке одним движением возвращает его в исходное положение. Замечаю, что от его очков осталась только горстка осколков, валяющаяся на ковре. Почему-то это меня неимоверно злит. Правда, кажется, что эти человекообразные машины не способны понимать человеческую речь - слишком рациональны и жестоки. Пытаюсь оглянуться, внутренне ежась, вдруг меня тоже пнут, как только что пнули Марка? Но обходится, может быть "черный" замерший у моего кресла не такой гад, как тот, рядом с Марком?

Среди штурмовиков в касках, белой вороной выделяется невысокий тип - добротный плащ и дурацкая, особенно на фоне касок, фетровая шляпа. Тип, ловит мой взгляд - у него неприятные белесые рыбьи глаза. Ничего не выражающие, мертвые, а кривая ухмылка на тонких губах делает взгляд еще противнее - будто что-то липкое шарит по телу. Резкое движение, его рука летит мне в лицо.

"Пощечина?!" - дергаюсь, но он всего лишь щелкает пальцами над моим ухом - и я снова вздрагиваю, на этот раз от громкого щелка.

- Да будет звук? - интересуется тип в шляпе. Совсем молодой парень, да еще оказывается и пижон.

Что за дурацкие игры? Злость и страх прорываются наружу:

- Кто вы такие? - возмущаюсь, голос сиплый, севший, - Это противозаконно! Я вызову полицию!

Только выкрикнув фразу, понимаю весь ее идиотизм.

Парень в шляпе глумливо улыбается, становясь похожим на волкодава с эмблемы черных, подмигивает мне. И будто потеряв интерес, подходит к Марку. Присев на колено интересуется:

- Ну что, Марк? Догадываешься, что это за веселые парни? И почему они здесь? Отвечать не надо, - веселится тип в шляпе, - а вот сотрудничать с нами надо, верно Марки? Спрашивать будешь или нет я не стану - потому, как учти, что для меня существует только один ответ. А "нет" для вас не существует.

Тип, касается пальцем в перчатке переносицы Марка, будто метку ставит, и уточняет:

- "Нет" - означает смерть, - он делает паузу, оглядывается на меня, и снова ощущение липкого взгляда на этот раз на коленках.

Дико хочется оправить юбку, но руки стянуты за спиной. А тип шипит:

- ...смерть для тебя и... нее.

- И что от меня требуется? - голос Марка звучит спокойным, но я вижу его глаза.

Боже, он же выдаст себя глазами, никогда не думала, что взгляд спокойного Марка может выражать столько ненависти. Хорошо, что шляпник занят своим пижонством и зачем-то вытирает перчатку белоснежным носовым платком, одновременно отдавая распоряжения:

- Позвонишь Тигерину-младшему. Поговоришь. А мы послушаем. И все будет хорошо, - он делает знак и один из "черных" протягивает ему пластинку мобильного.

- Перебьетесь! Без адвоката... - спокойно начинает Марк и охает.

Неуловимое движение ботинка одного из штурмовиков и Марк бьется лицом об ковер. Глухой стук заставляет мое сердце сжаться.

- Ответ неверный, - в голосе безумного шляпника не было эмоций, будто он и не ожидал иного ответа.

- Да пошел ты! - не поднимая головы, бросил Марк.

- Ай-ай-ай, Марки. Ну что за псевдогероизм пополам с идиотизмом? Неужели тебе не ясно, как и зачем мы вышли на тебя? И какие силы пришлось задействовать? Думаешь с нами пройдут игры в хероя? Марки, и тебе совсем не жалко такую красивую девушку? Понимаешь ли, за твою глупость придется расплачиваться ей?

От голоса пижона в шляпе тошнит. О чем я равнодушно ему и сообщаю.

- Ты тоже на мой вкус слишком нагла, - хмыкает тип в шляпе и коротко командует кому-то:

- Пакет!

Непонимающе гляжу, на то, как громила в черном приподнимает голову Марка над полом. Огромная лапа в сват-перчатке тянет прямо за волосы.

"Что они хотят с ним сделать?" - мелькает заполошная мысль.

Кто-то, крепко до боли стискивает мне плечи - инстинктивно пытаюсь вырваться и тут же понимаю, что это невозможно. А потом мне на голову надевают прозрачный пакет. Я не понимаю зачем, что за идиотские шутки? Чувствую, как край врезается мне в горло, противно воняющий химией мокрый целлофан липнет к лицу. Накатывает паника. Кажется, я кричу. Безуспешно пытаюсь стряхнуть его с головы или высвободить руки. Воздуха начинает не хватать. Вновь гул пульса в ушах, и мерзкий голос громом:

- Через пяток минут она задохнется, - кажется, это говорят Марку, - и знаешь что самое интересное, Марки? Никто никогда не докажет, что это сделал не ты. Думай...

Он говорит что-то еще, но я уже не слышу, стараюсь дышать мелко, сохраняя дыхание, но целлофан плотно облепляет лицо. Вот теперь меня охватывает настоящий ужас. Неужели все?! Вот так?! Я рвусь изо всех сил, пытаясь закричать или вырваться из тисков захвата - каблуки бессильно скребут по полу. В глазах темнеет, уши закладывает, сердце рвется из груди, а грудь рвет болью. Все!

В себя прихожу от влаги на щеках и резкого похлопывания по щекам. Воздух с хрипом входит в легкие. Господи, неужели можно дышать?! Спертый воздух квартиры полный противных запахов кажется божественно вкусным. Я жадно хватаю его, пытаясь надышаться.

- Давайте телефон - слышу Марка, кажется это продолжение какой-то реплики, которую я не слышала.

Он уже сидит на полу, по-восточному сложив ноги. Рядом с ним мерзкий тип, когда-то успевший потерять шляпу и целых два штурмовика. Или как там называются эти чертовы рыцари современности. Мне снова брызгают в лицо.

- Прекратите меня поливать, - сиплю я тому, кто брызгает на меня водой, еще одно безлицее чудовище.

Марку суют в руки мобильник, а он смотрит на меня, вопросительно, будто ожидая чего-то. Чтобы ободрить парня киваю ему и пытаюсь улыбнуться, дать понять, что со мной все в порядке.

- Дозвонишься Тигерину, скажешь, что связь глюкнула, выслушаешь инструкции и успокоишь, что все идет нормально... Ну сам лучше знаешь, что и как говорить. Верно?

Марк молча кивает и набирает номер. Похоже, громкость выведена на максимум, потому что я хорошо слышу гудки в образовавшейся тишине. И голос Арта я тоже узнаю:

- Да, - уверено и четко.

И так же спокойно, разве что очень быстро чеканит Марк:

- Нас взяли! Охра...

- Мразь!

Телефон вылетает из руки Марка, а его самого бьют. Расчетливо и жестоко. Втроем...

- Прекратите! - мой крик больше похож на шепот.

***

Рация бубнит, что-то неразборчивое. И авто начинает набирать скорость, против моего ожидания мы несемся не за город, на хутор, а куда-то в центр. Мартин высаживает нас, на одной из улиц в центре.

- Дальше пешком, вас ждут, - хмуро говорит он.

Ожидающих я уже увидел, две высокие фигуры в дурацком маскараде - облачении монахов, какого-то ордена: коричневые рясы с надвинутыми на лица капюшонами. Хотя может это не так и глупо. На фоне подсвеченной уютным желтым светом колокольни Собора Блаженного Патрика, монахи выглядят вполне гармонично.

- Следуйте за мной, - коротко бросает один из встречающих. И мы следуем.

Как бы невзначай толкаю Арта локтем, обращая внимание на то, что второй "монах" держится у нас за спиной. Тигерин незаметно кивает. Интересно он тоже сейчас думает о том, что нас можно положить одной очередью? Осторожно отодвигаюсь от Артура, стараясь держаться на одной линии с тем "монахом", который показывает дорогу. Мало ли, надеюсь тот, который замыкает наше шествие, не рискнет...

"А зачем ему очередь?" - мысли четкие, как там, в бою, - "Два выстрела в затылок и все."

Все верно: оружие у нас с Тигерином отобрали, а вот у монахов под одеянием явно что-то припрятано, по размерам на пистолет-пулемет смахивающее.

- Сюда, - следует новый приказ.

Так и есть, какая-то подворотня темная и...

Кажется, все же Тигерин тоже понимает, что сейчас нас тут просто положат. Ощущаю толчок локтем и вижу, как он делает вид, что завязывает шнурок. Ясно...

Ускоряю шаги. Тигерин хочет взять на себя заднего, значит проводник остается мне. Прикидываю куда нужно нанести удар, чтобы рубануть ладонью точно по шее - убить не убью, но... Еще шаг и прыгаю!

- Вечер, братья! - раздается голос из сумрака.

Из темноты выныривает еще один человек в одежде монаха, этот не скрывается - на плече висит украшенный толстым цилиндром ПБС - Л-30.

"Начать орать что ли? - внутри паника. "Может они не хотят шума? Недаром глушитель на ПП".

Но я молчу, противно визжать, правда и молча умирать страшно. Мимо пролетает что-то большое. Я ничего не успеваю сообразить, а у меня уже болят плечи, руки завернуты назад и вверх. А под ногами корчится Тигерин - похоже его бросок встретили прикладом в лицо. А приклад у Л-30 металлический.

"Вот теперь все", - сжимаюсь, ожидая удара острой сталью в печень.

Вместо удара спокойный голос интересуется у Тигерина:

- Вам помочь?

Тот молча сплевывает и поднимается на ноги. Красиво так, одним движением, я бы так не смог, особенно после такого удара. А этот спортсмен - морда в крови, а скачет, как...

- Следуйте за мной, - занудно звучит из мрака, и мы следуем.

Трудно отказаться от вежливого приглашения, а когда оно подкрепляется тычком оружия в спину, отказаться трудно вдвойне.

Ступени, коридор, снова ступени и запах... Знакомый с детства и неповторимый храма. Пытаюсь прикинуть направление движения и расстояние, все-таки я строитель. Снова лестница, ступени истерты...

- Ждите, - это уже нам.

Ждем. Арт опирается о колонну, я разглядываю давно знакомое место. Ряды скамеек, зажженные свечи у алтаря... Оглядываюсь, похоже, нас оставили одних. Хотя нет, вон две фигуры замерли у дверей притвора. Оружие в храме, ересь или нет? Хотя если верить историкам, монахи у нас были парни воинственные. Ухмыляюсь - зачем верить историкам, вон передо мной жертва воинственного монаха. Современная.

Подхожу ближе к Арту, который промокает платком опухшие губы.

- Зубы целы? - интересуюсь тихонько.

Подобные залы обманчивы, их строили в расчете на то, чтобы даже шепот пастыря громом доходил до прихожан. Вот и сейчас мой вопрос эхом уносится куда-то под свод собора.

- Вроде целы, - отвечает свистящим шепотом Тигерин.

- Понял, где мы находимся? - интересуюсь.

- Понял, - кивает головой Артур, - умно, идеальное место для встречи.

- Почему это? - тупо спрашиваю у Арта, мне, наоборот, казалось, что это дико находиться тут, в центре столицы, да еще в месте открытом для всех.

Арт, аккуратно сплевывает вязкую кровяную слюну в платок, и объясняет:

- Потому что, это место неплохое убежище, кто рискнет напасть на Собор? А может, они предусматривают попытку накрыть всех на стрелке...

- В смысле думают, что мы приманка и будет удар? - доходит до меня.

Артур молча кивает, ощупывая лицо. Глаз у него тоже заплывает, монах с Л-30 знал свое дело. Интересно, это действительно монахи или этих "святых" по тюрьмам собирали?

Обдумываю идею Арта. Все верно, Соборы в старину, а Блаженному Патрику уже лет семьсот, строили так, чтобы их можно было использовать как укрытие и оборонять как крепость. На факультете историк грузил нас рассказами о прошлом, которые я сейчас смутно припоминаю. Узкие бойницы, колокольня... Грамотно. Тут можно продержаться долго.

- Арт, - гляжу ему в глаза, - обороняться-то они против ваших думают.

- И? - Тигерин не понимает, а у меня перед глазами встает утренний сон с оседающей колокольней.

- Думаешь, охранка не рискнет взрывать одну из самых ценных достопримечательностей города? - отвечаю вопросом на вопрос.

Арт бодро подмигивает мне. Всем видом давая понять, что я параноик. Но я как-то не очень разделяю его оптимизм. Может потому что его разбитая морда не внушает оптимистических мыслей, а скорее из-за того, что я помню, что стало с гвардейцами, оборонявшими Собор в моем мире. Строители раннего средневековья не знали о существовании штурмовой авиации.

В ожидании неизвестно чего бреду к стене, там слегка подсвеченная здоровенное полотно. На церковную тему, наверное... Странно, что картина большая, но изображено на ней не так много - звездное небо, поле, храм и одинокий путник в плаще и с посохом в руке. Любопытно, что по размерам фигура путника сравнима с силуэтом храма. Вспоминаю каролинкины "лекции", кажется это должно что-то означать. Символическое. Вглядываюсь в лицо путника и вздрагиваю - с картины на меня смотрит Артур Тигерин.

Оборачиваюсь к двойнику, только чтобы убедиться, что с головой у меня все в порядке. Ну хоть подбитым глазом реальный двойник отличается. Интересно, а автор кто? Прочитав на изящной табличке: Флориан ЛеМюлье "Пилигрим" уже не удивляюсь, но испытываю острый приступ дежавю. В памяти всплывает "Бог войны" с лицом Пита.

"Совпадение?", - думаю я, снова оглядываясь на Артура, - "хотя мало ли похожих людей? А, может, моделью для художника послужил кто-то из Тигеринских предков?"

Пилигрим на картине все так же вглядывается в звездное небо, ветер колышет полы его плаща, а трава на холме идет волнами - странное сухопутное море. Я чувствую, как у меня начинает кружится голова - рисованное пространство становится трехмерным, еще шаг и я почувствую горьковатый запах полыни.

- Идемте, - гремит голос и наваждение рассеивается.

Я в храме, болит плечо, руку мне едва не выбили, во рту кисло и противно, а рядом шмыгает носом "пилигрим" Тигерин. Идем куда-то за алтарь или как оно там называется? Тяжелая, окованная железом дверь, казалось обязанная издавать противный скрип, открывается бесшумно, пропуская нас вовнутрь.

Небольшая комнатка, мягкий полумрак, письменный стол похожий на старинную кафедру. Падре ждет, зачем-то делая вид, что читает какие-то бумаги. Вооруженный монах, сопровождающий нас, отходит в сторону, грамотно держа сектор. Похоже, они тут всерьез психуют, раз готовы предотвратить даже идиотские шансы, вроде попытки захватить падре в заложники. Ощущая, как рот перекашивает ухмылка. Интересно, бывает нервный тик в виде улыбки?

- Ты хотел меня видеть? - Падре поднимает взгляд от бумаг.

- Да, есть разговор, - Артур останавливается в двух шагах от собеседника.

- Я слушаю, - Падре немногословен.

Однако сбить с толку Артура ему не удается, тот ведет себя так, будто это не он сейчас примчался сюда, попутно получив по роже.

- Я присяду? - скорее утверждает, чем спрашивает Тигерин, берет стоящий у стены стул и приземляется на него небрежным движением.

Пока он бродит по комнате, наблюдаю за рукой монаха на ПП, психанет, дрогнет палец, и рой смертоносных ос пройдется по комнате. Думаю, не набраться ли наглости и не взять ли себе стул, но тут же отказываюсь от этой идеи - стоя больше возможность маневра и пусть шанса, в случае чего уцелеть я пока не вижу, но... Случаи бывают разные, а потому постою.

- Насколько я знаю, в последние пару недель вы столкнулись с определенными... Ммм... - он промокает губы бурым платком, - ...неприятностями.

Интересно тут, что принято так, начинать издалека? Может, они еще и про погоду побеседуют?

Падре слегка приподнимает одну бровь, но не произносит ни слова. Отмечаю, что есть что-то несерьезное в его виде, мне кажется, на Хуторе он был серьезнее. Или его так веселит Тигерин изображающий тут светское общение?

- Более того, - продолжает Артур, - предполагаю, что у вас есть основания считать, что причиной этих неприятностей являются наши действия.

Падре по-прежнему непроницаем.

- Тем не менее, осмелюсь предположить, что вам так же известно и то, что Остров тоже столкнулся с аналогичными неприятностями. И определенные люди у нас так же склонны считать, что причиной этих неприятностей являются действия Соергартена, то есть ваши. И соответственно, мы должны на них определенным образом отреагировать.

"Интересно, он эту речь репетировал что ли? Должно быть да, уж очень нелепо слова подобраны, у нас на Соергартен так правильные пацаны не говорят", - отмечаю я.

- И? - спрашивает Падре всем видом показывая, что ему неинтересно и некогда.

- У меня же есть основания утверждать, что и те и другие ошибаются и все неприятности есть результат действий некоей третьей силы. Действий, направленных на то, чтобы спровоцировать вооруженные столкновения между нашими группировками. Не исключено что здесь замешена Охранка, либо спецподразделения, - шпарит Арт, будто по писанному, ему бы в визоре диктором работать.

- И вы явились, чтобы столь витиевато изложить мне свои фантазии? - неожиданно прерывает Артура наш оппонент.

В голосе священника звучит неприкрытая ирония, которую я разделяю - все же я с Соергартена, а это что-то да значит.

- Я в курсе, кто твой отец, парень, - голос Падре звучит мощно и уверенно, - и если бы эти соображения изложил мне он, я бы еще задумался, но слушать это от тебя? Извини...

Слова падают в тишину весомо и уверенно, слова человека привыкшего говорить от имени Бога.

Мелодичная трель звучит дико и странно в этом месте, будто сошедшем с гравюр, где кающихся еретиков прощают каленым железом. Монах рядом с падре, дернулся - у парня реакция, что надо, вот стоял застыв, как изваяние и вот уже в руках оружие.

- Что это? - коротко спрашивает падре.

Тигерин, все-таки кретин, вместо ответа достает из кармана трубу и буркнув что-то вроде:

- Это связь, - уже в трубку бубнит, - Да?

А ругаться в божьем храме аристократу не к лицу. Впрочем, священникам тоже. Впрочем, меня самого удивило то, что Арту оставили телефоны. Видно сразу, парни не видели войны. Я-то хорошо помню, как погиб один из лидеров повстанцев, получивший ракету прямо по лучу спутникового телефона.

- Ну и где связь? - спокойно спрашивает Падре, странный контраст с вырвавшимся у него ругательством.

- Барахлит связь... - хмуро отзывается Тигерин. Прячет телефон обратно в карман и продолжает, медленно выговаривая слова:

- Я пришел не просто делиться фантазиями, я пришел просить дать мне время. Операция... Три операции... Идут прямо сейчас. И если мы немного притормозим нашу и вашу, третья сила будет вынуждена проявить себя. Все что надо это подождать с ответным ходом хотя бы до завтра.

- Гарантии?

- Я здесь, у вас. Без оружия. И если я не прав, пристрелить меня вы можете в любой момент.

Падре смеется, да и я улыбаюсь, все же как высоко ценит аристократик свою персону, не был он пешкой, вроде тех, кого сотнями швыряют на какую-нибудь высотку под кинжальный огонь. А я был, и понимаю, что этот смех может плохо кончиться.

- Падре... Вы сами сказали, что знаете кто мой отец, верно? Согласитесь, что использование сына в качестве дешевой приманки маловероятно? - Арт непробиваем, хотя для меня его аргументы, будь я на месте Падре, показались бы неубедительными.

- Соглашусь, - кивает Падре и улыбается добро, добавляя:

- Но вот в качестве особо привлекательной приманки - вполне.

А я соглашаюсь с ним мысленно, мало ли кто из сынков решит в героя поиграть, верить хлыщам с Острова, это себя не уважать. Хотя если задуматься, на месте Тигерина я тоже вряд ли придумал бы что-то более умное. Все что можно сейчас это убедить и успеть сделать это до того, как вон те крупные ребята в дурацких рясах, но с оружием, получат сигнал к действию.

- А вам не кажется странным то, что и с вашей и с нашей стороны удар пришелся по тем немногим персонам, которые имели связи на вашей и на нашей стороне, и могли обеспечить прямой контакт? В конце концов, то, что мне удалось встретиться с Вами это результат уникального, почти мистического стечения обстоятельств, - Артур откидывается на стуле и складывает руки домиком, точь-в-точь богомолец на приеме церковного иерарха.

- Кажется, - соглашается Падре, - но это ничего не может изменить. Моих людей вряд ли убедят зыбкие фантазии впечатлительного юноши.

- Я могу организовать Вам встречу с моим отцом, Падре. Просто нужно чуть больше времени, а я понимаю, что вы уже были готовы ударить, мне пришлось спешить. Надеюсь, я успел? - голос Арта чуть сорвался, выдавая напряжение.

- Что ж, - сообщает после короткой паузы Падре, - я готов выслушать предложения Острова, только говорить я буду с тем, кто может реально принимать решения.

Снова звонит телефон, прерывая священника. Арт выслушивает что-то, вернее слушать там особо нечего, пара секунд, фактически два слова, и... Мне становится жутковато, уж слишком он меняется в лице, видимо, что-то случилось. Падре, похоже, та же мысль в голову приходит, потому что он интересуется:

- Что-то серьезное?

- К сожалению ситуация осложнилась. Моего связного перехватили, - говорит Артур.

Спокойно так говорит, мертвенно.

- Где? - коротко интересуется епископ.

- Это не ваши люди. Он успел сообщить. Это Охранка, - коротко говорить Артур.

Я еще успеваю заметить ироническую улыбку на лице Падре, услышать задумчивое:

- Как вовремя и к месту, это событие, не находите?

И тут меня накрывает:

"Связного?! Каролина?!!!!" - взрывается в голове.

Сейчас мне наплевать на десяток священников. Дергаю Тигерина за рукав:

- Каролина?

Ответа мне уже не надо ответ вижу в глазах. Закусываю губу до боли, мне сейчас нужно прийти в себя, выгнать липкий ужас, заставляющий слабеть ноги.

- Нужно что-то делать! - кажется ору это достаточно громко, но мне плевать.

От мыслей о том, что сейчас могут делать с Каролинкой, мозг туманит. Кусаю губу снова, до боли, до мерзкого вкуса крови во рту. Слегка отпускает, только спина взмокла от холодного пота. Но мир снова вижу четко, разве, что внутри пусто и холодно, есть вещь ужаснее страха собственной смерти.

- Нужно, что-то делать, Арт! Пока они еще там, ехать и... - Тигерин, отводит глаза.

Что ж...

- Падре, можно я уйду? Я вернусь, только... - понимаю, что несу глупости, но мне плевать.

Может они еще там. Какая-нибудь засада из этих... Всех пускать, никого не выпускать...

- Успокойся, Мика, - тихо говорит Артур, - нужно сообщить нашим, что случилось, мы успеем, все будет хорошо.

Успокаивает себя или меня? Толку только со слов, когда действовать нужно!

- То есть, ваши не знают что ты здесь? - похоже, Падре сделал свои выводы, - Как я понимаю, все, что тут происходит это самодеятельность господина Тигерина-младшего со своим агентом?

- Да, - просто подтверждает Артур, - я боялся не успеть, и...

Недоговаривает мысль и коротко сообщает:

- Мне необходимо отправить человека к отцу. Тогда все будет иметь смысл.

Падре соглашается:

- Что ж, человек у тебя есть... Времени, правда, мало, но... Я смогу ждать, если ваши не ударят снова.

- Дело как раз в том, что Остров не наносил ударов, - объясняет Арт, - нас подставляли. Очень грамотно и красиво подставляли. Но между нами нет крови. Пока нет...

- Тигерин, - вмешиваюсь уже я, - мне плевать на ваши дела, ты знаешь, я здесь чужак... Потому едем к твоему папе, дяде, дедушке! Нужно что-то делать.

- О нет, - возражает Падре, - Тигерин, подождет твоего возвращения здесь, это будет правильно.

Угу, будут слушать меня там без Артура. Ну, конечно! Только ведь не объяснить, что я для Артуровых друзей меньше, чем никто? Пока я паникую, Падре встает и властно распоряжается:

- У вас есть пять минут, как ваш стукачок докажет, что он от вас меня волнует мало. Впрочем, если хотите уходите, но тогда я буду действовать так, будто этого разговора не было.

Падре смотрит на нас и бросает в тишину:

- Ваше решение?

Артур, кидает на стол мобильник, который все еще держал в руке.

- Уничтожьте, этот номер у них есть.

Едва заметный кивок Падре, и один из монахов берет мобильный.

Арт поворачивается ко мне:

- Запоминай, - он диктует мне номер.

Запоминаю. Повторяю номер вслух. Арт кивает.

- Этот номер скажешь отцу.

- Как мне до него добраться? - задаю главный вопрос.

Тигерин снимает часы с запястья и оптимистично сообщает:

- Главное, чтобы тебя не пристрелили сразу - эти часы должен увидеть мой отец. А уже ему расскажешь все, как есть и дашь номер телефона.

Киваю головой, но на всякий случай интересуюсь:

- Часы-то он точно узнает? Может печатка какая есть? - гляжу на пальцы Тигерина в поисках перстня.

- Печатки это пошло, - хмыкает Артур и уже серьезно заверяет:

- Часы отец узнает, это его подарок.

Пока пристраиваю теплый браслет на руку, Тигерин объясняет:

- Тебе нужно на Рельва-Гранд, дом семнадцать, желтый особняк. На входе скажешь, что от меня к отцу, передашь часы, тебя проводят.

Вмешивается священник:

- Что-нибудь еще нужно?

Думаю, что мне может быть нужно: оружие ни к чему... Деньги?

- Закурить, - прошу я, - курить хочется страшно.

Один из монахов протягивает пачку сигарет, щелчок зажигалки я с наслаждением втягиваю горьковатый дым.

- До Острова тебя подвезут, дальше сам, - ставит точку в разговоре святой отец.

***

В подвале, куда привезли нас с Марком, тьма кромешная. Давящая, густая, плотная, мешающая дышать. Паника шевелится внутри меня холодным комочком.

"Если бы нас хотели убить, то не стали бы возить по городу, зачем замуровывать заживо, когда достаточно просто пристрелить? Это не рационально", - двойного повторения этой мантры хватает, чтобы немного успокоиться.

Интересно, где это мы? Весь путь нас держали с плотными матерчатыми мешками на головах, зато здесь даже наручники сняли. Отдышавшись, отправляюсь в очередной обход помещения. Похоже это настоящий каменный мешок - вернее, бетонный. Это я определила еще в первые минуты заточения, стены тут из бетонных блоков, пол, тоже бетонный, как и лестница, с которой я свалилась, ободрав коленку.

"Свалилась", - мрачно думаю я, - "с которой меня пихнули эти свиньи".

Осторожно касаюсь теплого плеча Марка, который сидит привалившись к стене.

- Тебе ничего не надо? - немножко смущаясь, спрашиваю я.

- Пока нет, - по голосу кажется, что он улыбнулся.

- Тогда не подсматривай, - отшучиваюсь. На самом деле следовало, наверное, сказать "не подслушивай", вокруг темно хоть глаз коли, а вот слышно превосходно.

Сейчас я отправляюсь уже по знакомому пути, оставляя Марка одного сидеть на расстеленной куртке в уголке. Если бы не куртка было бы еще кислее - бетонный пол ледяной и, вообще тут очень холодно.

- Я отойду, - добавляю просто, чтобы разбавить тишину.

- Далеко не уходи, - пытается шутить Марк. Бедняга... В темноте не видно, но, похоже, досталось ему изрядно, и каждое движение доставляет боль. Передергиваю плечами, то ли от холода, то ли от недавних воспоминаний. Ругать себя за то, что одела чертову юбку, а не джинсы, как все нормальные люди, уже устала.

Цель маршрута самая банальная - "зов природы" - в дальнем углу слив воняющий канализацией и закрытый металлической решеткой. Первым его опробовал Марк не так давно. Теперь моя очередь. Иду по стеночке, помню, что посреди подвала лужа. Судя по запаху с водой, хотя и тухлой. О луже напоминает мокрая нога - умудрилась наступить, когда летела со ступенек. Целых пять ступенек вверх до железной двери, в которую я сперва злобно колотила ногами, просто так от ярости. Напрасно, конечно. Меня либо не слышали, либо просто игнорировали, стучи хоть до посинения. Впрочем, Марк в тот раз быстро остудил мой пыл.

- А что мы им скажем, если они вернутся? - полушутя, но серьезно.

Вопрос меня отрезвил, а точнее слегка испугал. Возвращения гада в шляпе, я откровенно боялась. Сейчас ,я снова подбираюсь к двери и прислушиваюсь в надежде услышать хоть что-то, но безуспешно. Тишина, как...

"...в склепе", - мысль мне не нравится.

Вернув природе выпитый кофе, на ощупь пробираюсь обратно к Марку. Ночной холод дает о себе знать - у меня начинают стучать зубы. Присаживаюсь на куртку, поправляю свой пиджачок, который иллюзорно защищает от холода стены. А у Марка похоже температура - он кажется горячим или просто я так замерзла.

- Хоть бы матрасик какой бросили или ящик! - очередной раз возмущаюсь действиями наших тюремщиков.

- Если не бросили, и не дали воды, значит мы здесь ненадолго, - делает выводы Марк.

Хотелось бы ему верить, но...

- Как думаешь, где мы? И что с нами сделают? - задаю мучающий меня вопрос.

- Если сразу не убили, то, зачем-то мы им нужны, - "успокаивает" меня Марк, - видимо хотят использовать где-то еще.

- Использовать? - вздыхаю я.

- Арт теперь знает, что нас взяли. Знает, что они в игре. Значит найдет. Он умеет как.

Мне бы его оптимизм! Почему-то мне кажется, что Марк говорит специально, чтобы меня поддержать. А первая мысль, которая приходит в голову - мы всего лишь заложники. И Арту могут предложить в обмен на наши жизни, сделать что-то такое, что... Он не сделает. Это я хорошо понимаю. Как не предал Марк. Вот только... Страшно и не хочется умирать. Осторожно прижимаюсь к Марку, тепло нужно хранить.

Время тянется ни быстро, ни медленно - никак. Темно, тихо пусто. Дышать неприятно, от сырости першит в горле, а еще все время думается, есть ли в этой западне отдушины? Вот только приступа клаустрофобии мне сейчас не хватает для полного счастья.

- Ноги затекли, - бурчит он, с кряхтеньем поворачиваясь, - погоди-ка, давай ляжем, что ли.

Ага, ему можно, все-таки брюки, о прикосновении ледяного пола к ногам думаю с содроганием, драные колготки-паутинки та еще защита.

- Ты ложись, Марк, а я посижу, - говорю.

- Каролин, нам нужно тепло беречь, - сообщает Марк, - давай-ка попробуем.

Устроиться на куртке вдвоем почти не решаемая задача. Несколько минут неуклюжей акробатики, при которой я боюсь сделать больно Марку, а он пытается совсем сползти на пол, уступив мне как можно больше места на куртке, и мы устраиваемся. Свернувшись на боку как две собаки на коврике. Марк обнимает меня, прижимая к себе, я кладу голову ему на плечо, а если учесть, что ноги приходится умостить на бедре Марка, то поза получается самая живописная.

- Теперь мне будет тепло, а тебе мягко - комментирует Марк.

Кажется это фраза из какого-то фильма, только не могу вспомнить откуда.

- Попробуй поспать, - советует он, - силы понадобятся, а делать пока нечего.

Какое-то время честно пытаюсь задремать, выходит не очень, но может Марку удастся. Прислушиваюсь к его дыханию, резкое, неровное, совсем не похожее на дыхание спящего. Кажется, он тоже чувствует, что мне не спиться.

- Не выходит? - задает он риторический вопрос.

- Не получается, ноги мерзнут... А сам как?

- Больно, - признается Марк, - тоже не заснуть.

Молчать совсем не хочется, но говорить особенно не о чем, что можно сказать незнакомому парню, о чем спросить?

- Марк, - неожиданно для самой себя спрашиваю, - У тебя девушка есть?

- Нет... - отвечает он не сразу.

Врет, наверное, или не хочет говорить об этом со мной. Непохоже, чтобы такой парень бегал один, хотя... в этом Нордвиге кто знает?

- Постоянной нету, - уточняет Марк, - А почему ты спрашиваешь?

- Так просто...

В идеале, греться нужно тело к телу, вон от Марка пышет, как от печки, наверное, ему сейчас чертовски холодно. Плотнее натягиваю на нас мой куцый пиджачок, стараясь, накрыть ухо. Откуда-то знаю, что уши в тепле дают иллюзию уюта. Касаюсь руки Марка. Пальцы ледяные, это при его жаре-то, хотя мои не теплее. Расстегиваю пару пуговиц на блузке и протискиваю руку Марка к груди. Тот сначала замирает в растерянности, а потом легонько поглаживает грудь пальцами. Приятно. Тепло.

***

А неплохой бункер ребята построили. Оцениваю толщину железобетонных балок, похоже, тут и от бомбежки можно спастись. Не думаю, что строили специально, скорее всего нашли применение одному из государственных построенных на случай Глобальной войны. Хотя черт его знает, могли и сами отгрохать.

Ноги гудят, находился я сегодня до упора, причем с мешком на голове - эта паранойя меня смешила. Похоже, папаша Артура принял меня за редкого придурка - кажется, я так и проухмылялся всю нашу с ним короткую беседу. Ухмылка - маска сильных людей, Кэп был прав, когда хочется рычать от страха и злости, она помогает держать себя в руках. Как сейчас, например. Папаша Арта сказал: "Жди!" и приходится ждать.

В отличие от пижонистого сынка, он показался мне деловым человеком. А, может, я просто был согласен с его выводом по поводу наших с Артуром действий. "Кретины" - вот так откомментировал, одним словом. В который раз кляну себя, что не остался с Каролиной. Зажигаю очередную сигарету - идет в три затяжки, вкуса уже не ощущаю давно, просто нужно занять руки.

А это уже за мной. Остроносый блондин в дорогих очках, возникает в дверях.

- Пойдемте.

Тушу сигарету в переполненной пепельнице. И поднимаюсь. Иду за блондином, стараясь не думать о Каролинке, а как не думать, если...

- Сюда, - коротко бросает блондин.

А это нам знакомо. Какие-то шкафы, пучки проводов, недопитые чашки кофе на изрядно потрепанных столах, сизый табачный туман... Знакомо, видно, что здесь люди реальным делом занимаются. Резкий контраст со стерильным дизайном офиса для посетителей. Лохматый парень мрачно набирает что-то на компе, а на столе рядом с монитором в позе "Мыслителя" ЛеМюлье сидит еще один, высокий брюнет. И я понимаю, что уже встречал его, мне запомнилось его лицо, еще там, в осажденной ставке Блюма. Вот только этот парень улыбался и шрама, который привлек мое внимание там, тут не наблюдалось. Может я брежу, конечно, ищу мистические связи между людьми во всех реальностях... Хотя, какая сейчас разница?! Сейчас нужно спасать Каролину, а Тигерин сказал, что эти ребята знают свое дело.

- Вот очевидец, - сообщает очкастый.

- А нафига? - мрачно интересуется "мыслитель".

- Шеф велел, - поправив очки, сообщает блондин и с грохотом тащит к столу офисный стул с отломанными колесиками.

- Где вы были? - спрашивает в пространство лохматый.

Не сразу понимаю у кого. Только когда он вопрошающе глядит на меня снизу вверх и четко, будто неразумному дебилу повторяет почти по слогам:

- Куда поехал Марк, какой адрес? - догадываюсь, что это он мне.

- Малая Скотная улица. Адрес не скажу, но дом на месте узнаю. Потом переходом через какие-то подвалы, выход в подъезд, наверное, это уже другой дом.

"Мыслитель" кивает:

- Хорошо, тогда я, кажется, знаю, где это.

- Только, когда я оттуда уходил, никакого Марка там не было. Нам нужно девушку найти.

- Тише! - неожиданно громко орет компьютерщик и на полтона ниже добавляет:

- Голова болит.

Дергает "мыслителя" за брючину и интересуется устало:

- Лек, у нас там камера была, давай посмотрим?

Лек молча кивает, спрыгивает со стола и бредет к соседнему компу. Пока он там щелкает клавиатурой, вспоминаю Арта и нагло усаживаюсь на край стола, на место длинного Лека. Но тут же срываюсь, чтобы быть поближе к монитору, на которую Лек вывел картинку ночной улицы. Камера стережет вход в неброский подъезд. Узнаю дом. Выход.

- Это выход, - говорю, - входили не отсюда.

От меня отмахиваются. Лек проматывает картинку, изредка проносятся стремительные тени, это случайные прохожие, полоски света, промчалось авто... И снова стоп - незнакомый парень в очках торопливо заходит в подъезд.

- Марк, - констатирует блондин.

- Какого черта он мне не сказал? - возмущается Лек.

- Спешил? - мрачно предполагает третий.

- И успел, - хмуро откликается длинноносый.

В кадре появляется микроавтобус из которого высыпаются вооруженные люди в шлемах, один даже тащит что-то похожее на древний рыцарский щит, потом, одни скрываются в подъезде, другие бегут куда-то по улице, выпадая из поля зрения камеры.

- Нда, астронавты, - комментирует картинку Лек, - от меня бы там толку мало было, если только бригаду брали бы, да и то... "Сторожилы", едрит...

До меня не сразу доходит, что старожил произносится от слова сторож. Видимо, так здесь называют Охранку. Смотрим дальше, минибас остается припаркованным на месте - идет время, стараюсь не думать, что может происходить внутри помещения. Пытаюсь, и не могу вспомнить во сколько Марк звонил в Собор. В голове шумно. Долго они там. Наконец, дверь подъезда распахивается и оттуда появляется тип в плаще и шляпе, а за ним тащат двоих с мешками на голове. Женщина в юбке - Каролина?

- Вот они!

- Точно, охранка... - мрачно резюмирует Лек.

Отматывает кадры назад, выхватывает и увеличивает картинку: колдует, ловит изображение типа в шляпе.

- Во, господин, широко известный в узких кругах, - комментирует он.

- Ковбой? - интересуется лохматый.

- Он самый. Абсолютно невменяемый мужик, фанатик.

- Так, а что у нас на него есть? - вопрос звучит риторически.

- Ничего. Общие сведения, - отзывается Лек, - имя фамилия, телефон, домашний адрес.

- Погодите, - перебивает нас блондин, - Адрес?

- Это точно, нужно погодить, - соглашается Лек, порывшись в карманах пиджака, извлекает какую-то карточку и долго набирает что-то на телефоне.

- Теперь тихо, - предупреждает он, переключив звук на громкую связь.

Слушаем длинные гудки, за тем трубку на том конце берут. Сонный женский голос произносит дежурное:

- Алло!

- Простите, это с работы, - говорит Лек деловым тоном, - Алекса можно?

- Но... Алекс еще не вернулся... - кажется, женщина на том конце провода заволновалась:

- А что-то случилось?

- Да нет, не волнуйтесь, я просто должен был передать ему бумаги и хотел не заезжая на Зеленую по дороге закинуть. Ну да ладно, извините.

- А почему вы ему на мобильник не позвонили, - подозрительно спрашивает она.

- Да звонил, не берет он мобильник, но сейчас еще раз попробую, спасибо!

Лек кладет трубку.

- Молодожены, - вздыхает лохматый, сладко потянувшись, - дома, значит, его нет.

- И хрен знает когда появится, - соглашается блондин, - как будем искать?

- Нат, дай мне адрес, - прошу блондина.

- И что ты будешь делать? - удивляется тот.

А действительно, что? Приду и попрошу отпустить, Каролину? Не дожидаясь моего ответа, лохматый снова начитает куда-то названивать. Блондин дружески хлопает меня по плечу:

- Мы сделали все, что можно, сам понимаешь. А этот отморозок из охранки, пока они нам не по зубам.

- Позвонил адвокату, - на Зеленую никого не привозили.

Длинный Лек мрачно резюмирует:

- Может они где-то в отделении, а может...

- Что? - резко спрашиваю я.

И пытаюсь поймать взгляд. Лек прячет глаза. Неужели их могут просто... Охранка, они все же служат закону, а тут... А что тут? Вспоминается мрачная фигура вооруженного монаха. И это не война?

- Адрес дайте, - решение оформляется окончательно, если здесь война, то один из законов войны - "удивить, значит победить" - может сработать.

- Не психуй, - холодно просит Лек, - сидим и ждем, мы больше ничего пока сделать не можем. Сейчас приедет Тигерин, попробуем по визору шуметь.

Блондин, шумно хлебая кофе, мрачно бросает:

- А они скажут, что задержали подозреваемых по поводу кражи из музея. И если что предъявят при попытке...

Он замолкает на полуслове. Все виновато глядят на меня. А потом Лек мягко спрашивает:

- Слушай, зачем вы это сделали?

- Что сделали? - не совсем понимаю вопрос, в голове все еще гулко отдается "при попытке..." и эхом из прошлой жизни "шаг вправо, шаг влево..."

- Зачем на клей пошли? Ну ты ладно, но она... Чем ты ее взял на крюк? - поясняет Лек.

Едва не интересуюсь, что за "клей" такой, но выражение "взять на крюк" знакомо. Отвечаю, вставая:

- Ничем, шантажа не было, да и картину не мы крали, но сейчас это неважно. Дайте адрес этого вашего...

- Ковбоя, - подсказывает лохматый.

- Ковбоя, - киваю я, - выведите меня отсюда...

- Если я гость, - добавляю я.

- Так что ты будешь с адресом делать, - интересуется Лек, - в гости пойдешь?

- Пойду, - спокойно соглашаюсь я.

- И? - иронично интересуется блондин.

- И вежливо попрошу его жену позвонить своему ковбою на мобильник и помочь найти девушку. Звонок с домашнего номера он возьмет.

- Возьмет, а потом возьмет тебя за яйца и, - лохматый жестом показывает, как что-то отрывают и выбрасывают.

- Это охранка, парень, они за своих... - это блондин.

- А мы за своих? - резко спрашиваю я, глядя ему в глаза.

- Он прав, - голос Лека звучит задумчиво.

- В смысле? - лохматый явно удивлен.

- Хм, - хмыкает Лек, а может получиться. Вдвоем поедем, - что-то решает он, - Нат, вы на связи ждете Арта, Рен, распечатай-ка мне парочку картинок с камеры.

- Ты что? - блондинистый Нат, хочет, что-то возразить, но ему мешает лохматый, который начинает колдовать у своих компьютеров.

Лек, тоже больше не обращает на него внимания - он кому-то звонит, что-то требует и кажется даже угрожает.

- Держи, - лохматый сует мне желтый конверт, - ковбой и компания в лучшем виде. Хоть сегодня на обложку "Ежедневной Правды".

Лек, положив трубку, избавляется от наплечной кобуры. Потом машет мне:

- Поехали.

Снова идем куда-то коридорами, правда, сейчас здесь больше народа. Интересно, если ранним утром тут так оживленно, то днем что, они толпятся здесь.

- Минутку, - говорит Лек, открывая дверь в какую-то каморку.

Похоже, здесь было что-то вроде хранилищ для ведер швабр. Лек шебуршит там какими-то коробками. Злобное шипение одной из них меня удивляет.

- Попались, - довольно говорит длинный и вытаскивает из коробки жалобно пищащий пушистый комочек.

Зачем нам коты? Переклинило парня что ли? Талисман? Ритуал какой-то?

- Это зачем? - киваю головой на котенка

- Мика, - интересуется Лек, ты бы открыл дверь незнакомому мужику в пять утра? А пищащему котенку? - продолжает он, оценив видимо тень соображения на моей физиономии. Действительно, о таких вещах я как-то не подумал...

- А просто попросить зайти? - тупо спрашиваю я.

- Я думаю, найти повод для визита не будет лишним! Так что это наш ключ, - поясняет Лек, открывая дверцу такой же "бехи", на которой меня встречал Артур.

Это что, у них фирменные машины, интересно? Плюхнувшись за руль, сует мне кошака и заводит машину. Мелкая полосатая тварюга у которой похоже только-только глаза открылись, пищит демонстрируя острые как иголочки зубки. Нет, не тварюга, все же тварюг - кот. Прячу крикуна под куртку и всматриваюсь в бегущие навстречу огни и серое небо. Скоро рассвет. В зеркале заднего вида огни фар.

- За нами кто-то едет, - предупреждаю Лека, когда после третьего поворота убеждаюсь, что нас преследует такая же бэха.

- Это наши, адвокат и журналюга один, - равнодушно говорит Лек.

- Зачем?

Свернув в очередную подворотню, Лек отвечает:

- Чтобы мы без вести не исчезли.

Ответ исчерпывающий. Выяснять, что помешает нам исчезнуть вчетвером, не решаюсь. Глажу котенка, который начинает тихонько трещать в ладони. Никогда не любил кошек, а вот ведь. Есть в этом малыше, что-то, что заставляет его гладить. Только бы эта жена этого зверюги в шляпе, любила кошек! Эх, ребенка бы достать, но... Это нереально. Жаль.

Ковбой оказывается живет в одном из новых домов на Раттрене. Хорошо, в таких домах соседи могут не знать друг друга годами. Паркуемся.

- Лек, - окликаю я длинного, который копается в салоне, - а тут же тоже могут быть камеры, как у вас там...

- Наверняка есть, - соглашается он, - только нам все равно говорить с этим, так что...

Он протягивает мне здоровые клещи:

- Спрячь под куртку.

Разглядываю внушительный инструмент. Заметив, что он ждет моего вопроса, улыбаюсь:

- Я понял. Ты говоришь, она открывает, ты держишь дверь я кусаю цепочку.

- Угу, - кажется, Лек разочарован моей догадливостью.

Вылезаем из авто и идем к подъезду, дом почти темный, лишь в некоторых окнах горят огни. Рано. Подходим к двери, первое препятствие.

- И? - интересуюсь, показывая на кодовый замок.

Лек молча тычет длинным штырьком механического ключа в прорезь.

- Добро пожаловать, - приглашает он меня.

Чистенький подъезд в бежевых тонах, лампы дневного света холодно освещают ступеньки. Второй этаж, коврик под дверью. Наблюдая, как Лек быстро заклеивает кусочками малярного скотча глазки соседских дверей, опускаю котенка на этот самый коврик. Кошак обиженно пищит, оказавшись на холодной жесткой щетине. Растеряно оглядываясь на меня. В голубых глазенках недоуменное и растерянное выражение, он дрожит. А меня тоже бьет дрожь, когда я достаю клещи и готовлюсь резать цепку. Выждав пару минут, Лек жмет кнопку звонка. Потом аккуратно стучит в дверь ногой.

Наконец, за дверью раздается сонное:

- Кто там?

- Простите, ваш кот пищит под дверью, - доброжелательно сообщает Лек дверному глазку и добавляет, - жаль малыш совсем, тут дубак, замерзнет еще.

- Но у меня нет кота... - девушка едва приоткрывает дверь, но этого хватает Леку.

Он дергает дверь на себя, перекусывать цепочку нет необходимости - женщина ее просто не накинула. Оттеснив испуганную хозяйку в коридорчик, вдавливаемся в квартиру.

- Простите великодушно, что мы вот так ворвались, - начинает Лек, - но это очень важно. Мою девушку и друга похитили. Если мы не найдем их до утреннего выпуска новостей их убьют. А ваш муж может знать, где она находится. Если бы вы согласились нам помочь...

- Чем? - спрашивает хозяйка, глядя исключительно на меня.

А видок у меня, наверное, тот еще - разбитая морда, зловещие клещи в руках. Кладу клещи на телефонный столик и вспоминаю о бедолаге котенке, которого так и оставили в холодном парадном. Чтобы не мешать Леку беседовать с хозяйкой возвращаюсь за котом.

Полосатый радостно царапает меня острыми коготками, но орать не прекращает. За спиной слышу возню, оборачиваюсь и вижу хозяйку в объятиях Лека.

- Не надо кнопку сигнализации жать, пожалуйста, - вежливо просит он, отпуская хозяйку.

- Что вам надо! - та испугана, но держится хорошо.

- Позвоните Алексу. Попросите его поговорить с нами, - просит Лек.

- А если я не буду звонить, тогда что? - она вновь смотрит на меня.

"Похоже, твой новый имидж впечатляет дам", - думается ехидно.

- Тогда умрет женщина, которую я люблю... - начинаю я, и чувствую, как перехватывает горло и жжет глаза.

- Поймите... Вот... - я рывком протягиваю ей желтый конверт с фотками, а заодно и кота.

Похоже, моя сбивчивая бестолковая речь подействовала.

- Меня зовут Анита, - говорит она только мне, и подчеркнуто холодно интересуется у Лека, - Не возражаете, если я обуюсь? Ноги мерзнут, да и мобильник тоже в спальне.

- Конечно, - улыбается тот, - мы всего лишь гости.

- Проходите на кухню, гости, - предлагает она.

- Мика, давай на кухню, - кивает длинный и говорит Аните:

- А я, извините, послушаю разговор, хорошо.

Хозяйка ничего не говорит в ответ.

С кухни, куда захожу, до меня долетают только обрывки фраз. Видимо, она уже звонила... Но ее тихий голос сливается с мягкое ворчанье:

- Девушка и ты... Да, они здесь... Поговорить. Ты сюда приедешь? Когда? Хорошо...

Возвращаются они вдвоем, мрачная хозяйка, с котенком в руках и сосредоточенный Лек.

- Алекс сейчас подъедет. Чай будете? - интересуется Анита.

- Нет, спасибо, - отвечает Лек, задергивая шторки на кухне.

Интересно, просто так или тоже подумал о домах напротив? Пара неплохих стрелков и нас могли бы отщелкать. Грамотно.

- А ты? - она смотрит на меня, не могу определить выражение ее глаз: боится, сочувствует?

- А можно кусок хлеба? - спрашиваю и добавляю, - Черт знает, сколько не ел.

Интересно, как у этой женщины меняется лицо, с улыбкой она оказывается даже хорошенькой.

- Хотите яичницу? - улыбается она мне.

И я честно отвечаю:

- Очень хочу! Спасибо.

Физиономия Ковбоя напоминает застывшую маску, когда он, стоя на пороге кухни, переводит взгляд то на жену, все еще обнимающуюся с котенком, то на меня, жующего яичницу, то на Лека, все же пьющего чай. Внешне он спокоен, но я теперь хорошо разбираюсь в подобного рода состоянии - белые губы, испарина на лбу... Представляю, что он успел передумать пока ехал до дому.

С Ковбоем говорит Лек. Говорит спокойным, деловитым тоном. Наверное, так раньше говорили торговцы монополисты, а сейчас вот...

"Бандиты", - нахожу нужный термин не сразу.

Доев, пью чай, наблюдая как Ковбой разворачивает сложенные вчетверо распечатки. Анита сидит рядом. Ковбой хотел было отослать жену с кухни, но Лек непреклонно попросил Аниту остаться. В этот момент я заметил, как заходили желваки Алекса. Я понял, что сейчас мы снова на грани, но страх не приходит. Только усталость, после еды навалившаяся мягкой и отупляющей тяжестью.

- Утром эти снимки будут во всех новостях, - сообщает Лек, - так же станет известно, что задержанные пропали, твое лицо здесь видно четко.

- И что вам это даст? - абсолютно спокойно интересуется Ковбой.

- Ничего, - соглашается Лек, - тем более, если эти снимки появятся, это будет означать то, что наши товарищи мертвы.

- Они живы, - коротко бросает Ковбой.

А я замечаю взгляд Аниты, которым она смотрит на мужа - таким же она глядела на меня, когда мы врывались сюда, испуганно раздраженный взгляд разозленной женщины.

- Они не задержаны, официально, мы проверили, это значит, их могут уничтожить, - рубит Лек отрывисто.

Заметно, как напряженно соображает что-то Ковбой. Потом так же коротко говорит:

- Наши люди там не должны пострадать... Потом.

Лек кивает:

- Месть без повода не в наших традициях.

- Гараж СТО "Шурупчик". Окружное шоссе сто семнадцать. В подвале, - наконец принимает решение Алекс, - через пятнадцать минут наши люди уйдут оттуда.

- Спасибо, - кивает Лек.

Ковбой, криво ухмыляется. Расстаемся без рукопожатий.

Выйдя из двери квартиры, взрагиваю. Громадная фигура в глухом шлеме замерла возле двери, еще несколько ждут на лестнице. Неподвижные, будто маникены. А мы идем мимо, стучим каблуками по лестнице. Самое трудное не оглянуться, не дернуться под взглядами, которые ощущает затылок. Я понимаю, одно слово Ковбоя и нас не станет...

"Шаг вправо, шаг влево..." - стучат каблуки.

Хлопок двери.

- Мика, а мы инструмент забыли, - говорит Лек.

Хриплый смех рвется из меня и я не могу его сдержать.

На улице уже светло.

***

Шум за дверью подвала заставляет меня вздрогнуть и сесть стряхивая тяжелую полудрему. Реальность возвращается холодом, болью в затекшей шее, безнадежностью и страхом. Ставшая привычной тьма сейчас наполнилась пугающими звуками - скрежетом, стуками. Кажется исполинский дятел грохает обшитым сталью клювом в железную дверь.

- Каролина... - голос Марка едва слышен, - Кто это?

- Сейчас увидим, - отвечаю, все больше боясь, что видеть это мне не хочется.

Что-то бьет по глазам. Понимаю, что это свет, но все равно удивляюсь, как успела отвыкнуть. Приходит новая волна страха - ведь с нами сейчас могут...

Тревожное и родное:

- Каролина, ты здесь? - волной смывает страх, но потом приходит новый, страх того, что это тоже сон.

- Мика?! Мика, это ты? - спотыкаясь, вскакиваю на ноги и попадаю, в родные уютные объятия.

Меня трясет, но откуда-то я уже чувствую, знаю, что вот теперь все. Сейчас все будет хорошо, захлебываясь рыдаю у Микки на плече. Слезы помогают, я уже могу различить сквозь давящий свет падающий из распахнутой двери каких-то парней помогают подняться Марку. Того не держат ноги. С трудом разбираю слова:

- Мой ноут заблокируйте... Он у сторожилов... Лек, они висят на нашей связи...

Бедняга Марк, как его избили, а он еще пытается объяснить какому-то Леку про связь. Сторожилы. Сумбур. Сюр.

"Господи, а может все же это сон?" - приносит холод ледяного подвала мысль.

Но нет. Мика живой, теплый, сильный. Подхватывает меня на руки и несет. Свежий воздух, кажется коктейлем, шум автострады, вопли птиц. Боже, как тут красиво. И солнце встает, отражаясь в пыльноватой лобовухе авто. Мика едва успевает поставить меня на землю, как мы вдвоем с ним заворожено наблюдаем, как подлетает еще одна "беха". Не сразу узнаю Артура, который буквально выпрыгивает оттуда. Ого, ему тоже кто-то успел разбить физиономию. Приятно видеть друзей.

- Ты как? - а темные очки не снял.

- Нормально, - шмыгаю носом, но уже улыбаюсь.

- Марк? - а тон деловой-деловой.

- Живой вроде, - доносится у меня из-за спины, это длинный, - мы его к Моргану везем, пусть посмотрит.

Артур кивает, а потом глядит на меня.

- Каролины, тебя тоже нужно... Осмотреть... Тебя... - у Артурки дергается щека, не договорив то ли спрашивает, то ли приказывает длинному:

- Лек, отвезешь?

Крепче хватаюсь за Мику. Ни к какому Моргану я не хочу, вообще, хочу одного - поесть и в теплую ванну. Нет ванну сначала!!!

- Я в порядке, меня не били, - торопливо говорю я.

И ловлю на себе сразу два недоверчивых взгляда - Микин и Артуркин.

- Правда, я в порядке, - старательно улыбаюсь им.

- Тогда поехали домой... - говорит Артур, в голосе усталость, почему-то мне хочется погладить его по голове.

- Садитесь в машину. Мика?

Гляжу на Мику. Я почти забыла какой у него профиль. Можно на монетах печатать. Вот и сейчас, замер... Немой вопрос и одновременно независимость.

- Считай это приглашением, - Арт первым шагает к "бехе".

На миг мне кажется, что Мика сейчас, что-то скажет ему в спину, ненужное сейчас. Но Мика косится на меня и лишь крепче прихватывает меня за локоть.

В машине уютно и тепло. Сразу приливаюсь к Мике и закрываю глаза, чтобы солнце не давило слезы из глаз. Впрочем, слезы катятся просто так. Арт сказал: "Поехали домой!", только где твой дом, Каролина. Где?!

***

Пыльная зелень за окном, аккуратные домики предместий столицы, въезжаем с парадного входа, можно сказать. Хочется горько ухмыляться. Рука ползет в карман, стискиваю свинец кастета. Смешная иллюзия вооруженности. Этот кастет мне отлил Рудольф, еще месяц назад после той драки с хуторскими. Где-то читал, что для того, чтобы приобрести вредную привычку хватает двадцати одного дня - похоже, не врали, за месяц вошло в привычку играться с кастетом. Вот и сейчас... Не спеша, вытаскиваю из сумки пакет с пирожками, бутылку с лимонадом - не той химией, что продается в магазинах, а с настоящим деревенским, нашим. Спасибо тетушка Белла! Вот только интересно, настучала ли она уже ушлому Артуру, что его протеже намылился в город? Хотя есть ли тому еще дело до меня? Вряд ли... Вон до того, как перестал подходить к зомбовизору частенько видел его самоуверенную морду в тени своего папочки, охранничек! Со злостью кусаю пирог. И понимаю, что совсем не хочу в город! Хочу вернуться домой, в свою уютную комнатку под самой крышей, где днем жарко, как в парной, а вечером слышно, как потрескивает, остывая, черепица... Искупаться в реке, посмеяться с девчатами у кабачка старого Тоторио. И за работу. Этот городской хлыщ, что купил халупу старика Миртла, хочет баню и бассейн. Сейчас Рудольф, наверное, раскручивает его по полной - мужик прирожденный организатор и его идея о собственной фирме... Почему нет? Вот обустроим хлыща и можно будет подумать о собственных колесах, буду в город своим ходом гонять - раз и тут!

"А зачем тебе в город?" - вопрос делает больно, -"Действительно, зачем?"

Потому что скучаю по женщине, которой не нужен? Смешно. За эти дни я все понял, и простил. Хотя, наверное, я всегда понимал, что мы рядом только до тех пор, пока... Пока...

Глотаю горьковатый прохладный лимонад.

Интересно, зачем я понадобился вдруг? Очередное шоу, вроде того, первого? Жертвы палачей из Охранки вновь вместе, смотрите не первом канале. Хочется сплюнуть. Вместо этого, кусаю очередной пирог, в этот раз с картошкой и луком. Вот интересно не устрой я тогда разборку после телешоу, отправили бы меня в деревню, "чтобы не дразнить гусей" или, как Каролина бы, стоял себе на митингах призывая голосовать за референдум. Впрочем, когда этот референдум проходил мы с тетушкой Беллой сажали картошку, она права - "референдумы референдумами, а кушать хочется всегда". Пакет быстро пустеет. Шуршу им задумчиво, вспоминая ярость Каролины:

- Этот гад пытал меня, душил пакетом, а тебе его жаль? Добренький выискался? - слезы в глазах.

А я... Я не добренький, просто я помнил печальную задумчивость в глазах Ковбоя и наше обещание, без которого, Каролинка бы просто исчезла, как якобы исчез сам Ковбой. Политика мерзкое дело, а слова вертлявого ведущего, что подозреваемый скрылся с семьей доверия не вызывали. Верить тем, кто обещал молчать, а на следующий день созывает пресс-конференцию и демонстрирует фото "палачей из охранки"? Нет я не жалел этого гада, способного пытать женщин, нет... Только перед глазами стояла Анита с дурацким котенком на руках. "Бежал со всей семьей", да быть может, он же не дураком был этот парень, любящий носить шляпу и пытать людей пакетами. Не дураком... Те, кого показывали в криминальных новостях тоже не были дураками. Вот только дня не проходило, чтобы не ахала тебя Белла за ужином пересказывая, очередной кошмар. А мне виделась картинка: Падре и папаша Тигерина играющие в шахматы, решающие, какая пешка будет снята с доски, чтобы дать повод новому заявлению, новой демонстрации. Мерзко.

Убираю пакет обратно в сумку и гляжу в окно - чем ближе к городу, тем чахлее и блеклее растительность. Город, как большая пиявка сосет соки из окружающего мира. Чужой город в который трудно возвращаться. Трудно, но нужно.

Вокзал встречает гудом, шумом людского муравейника от которого я уже стал отвыкать. Здоровенный плакат на стене с дурацким лозунгом: "Наш выбор!" Тигерин старший взирает с него на людей, похоже так же будет выглядеть пожилой Артур, порода - почти одно лицо с сыном, да и с тем типом на картине в Соборе похож. Странно еще, что в рекламе еще это не засветили. Интересно не замечали или готовят к президентским выборам ролик. Каролина-то должна знать об этой картине, а она в штабе Тигерина имиджем ведает вроде. Если я верно что-то понял из ее телефонного щебетания. Ехидничаю про себя: "Нужно продать идею", а боль возвращается. Странная это штука боль, если не думать, не вспоминать, то все нормально, даже хорошо, а потом снова. И с каждым новым приступом все сильнее болит в груди и ощущение потери не отгоняется придуманным заклинанием, что все нормально, все живы. Что все, в общем-то, хорошо.

"Хорошо", - хмуро улыбает, - "если забыть, как дрова ночами колешь".

Хотя не в дровах дело. Просто... Я стал больше не нужен. Да и Каролине скрываться больше не надо, недаром Арт знает все о нас, и папаша его знает. Ну и понятно все, у Каролины тут работа, защита есть, да и своей ее признали явно. А я... Ну что я? Год проживания у тетки Беллы и пансион оплатили, а дальше сам проживу, не маленький - вот организуем фирму с Руди и...

"И ничего не изменится", - в который раз объясняю сам себе, - "ты ей не ровня, ты ей не нужен!"

Но ведь зачем-то она просила приехать. Зачем?

"Ну мало ли", - приходит знакомый холод злости, - "может тоже иногда ностальгирует, самой-то в деревню ехать мараться не хочется. А так свистнула и ты бежишь, как дурак!" Все верно дурак, но не совсем, я ведь все понял почти сразу. Там, в первый день после того, как вытащили Каролинку с тигеринским парнем из подвала. Понял, что уже не нужен, недаром помнится мне все, будто вчера было. Даже ощущение то дурацкое, когда проснувшись на диване в гостиной у Артура понял, что потерял чувство времени. Помню, оглядывался, как дурак, занавески задернуты в комнате полумрак, или скорее полусвет, потому что за окном, похоже, день. В доме тихо, то ли все еще спят, то ли куда-то пропали. А потом слышу тихие голоса на втором этаже. Радио? Или Каролина проснулась? Ну и пошел доброго дня желать.

Пока жду трамвая на остановке картинка так и стоит перед глазами. Слегка растрепанная Каролинка в короткой ночнушке. Ноги красивые, длинные и Артур на окне сидит. И любуются они значит друг другом. Тигерин так и пышет свежестью: белоснежная футболка, мокрые волосы зачесаны назад, полусогнутая рука небрежно лежит на колене ненавязчиво демонстрируя мускулы. Впрочем, может мне только казалось, может они всегда такие эти аристократы? Вот только глядя на Артура я и понял, что выгляжу как чучело деревенское: несвежая рубашка, и то что давно надо бы побриться и вообще... Не нужен я им. Мешаю. Тогда мы еще пытались соблюдать вежливое дружелюбие, а после того шоу, моего отъезда... Были звонки, вот только говорить стало не о чем, да и звонить... Всегда я. Зачем? А тут первый звонок и... "Приезжай!" и я несусь, как дурак, бросив все.

Трамвай подкатывает звеня бело-голубой тушей. С борта мне насмешливо улыбается Тигерин. Как он мне уже успел надоесть! Карточку для оплаты проезда мне дал Рудольф, твердо уверенный, что я еду развлекаться, и кажется, очень этому обрадовавшийся. Ну что ж... Через десять минут я увижу Каролинку. Вот только, что ей сказать после дежурного: "Здравствуй"? "Как дела"?

Лянси-парк встречает меня знакомым запахом травы и громкой музыкой льющейся откуда-то. Как быстро человек отвыкает от шума - привыкнув к тихим звукам сельских буден, начинаю раздражаться от громких звуков, от мельтешащего народа. Интересно, зачем Каролина выбрала это место? Боится остаться наедине?

"А ты думал, брат? У них же там небось фотографы, газеты, не зря же ее Тигерин всюду таскает", - все это я, конечно, понимаю, но все равно злюсь.

Не на Каролинку, на себя, на то что примчался по первому свистку, как собачонка какая. Хотя, если я ей нужен, то я буду рядом. Только вот зачем я мог ей понадобиться?

"Может соскучилась?" - задаю себе вопрос, мрачно не замечая идиотского клоуна в розовых панталонах, старающегося привлечь хоть чье-то внимание.

"Да, захотелось повидать любимого клоуна", - мрачно думаю я.

Остаток пути до кафе преодолеваю бодрой рысью, бег - размеренный и ритмичный заставляет забыть о ненужных мыслях. Лишь возле кафешки перехожу на спокойный шаг, а то подумает еще, что мчался к ней высунув язык, пожалеет бедненького. Только вот жалость мне не нужна.

Заведение раскинуло свои пестрые зонты прямо возле аккуратной лужайки, гордости парка. Зеркальная гладь пруда, утки... Красиво, вообще-то, только я сейчас хотел бы очутиться где-нибудь подальше отсюда, побыть одному, переждать... Почему-то я не думал, что мне будет настолько трудно.

- Здравствуй, Каролина! - как непросто сказать даже такие простые слова, когда сердце выпрыгивает из груди, когда от ее улыбки сводит все внутри.

- Мика! - ослепительная улыбка, как будто визор гляжу.

Вот только это в сто раз труднее, видеть ее рядом. Похожую на произведение искусства в своей зеленой блузке, вызывающе сверкающей белизной юбке. Девушка на миллиард. А рядом я - чучело в дешевых обносках, лохматый, воняющий автобусом и потом.

- Прекрасно выглядишь! - еще одна глупая фраза.

Каролинка снова рыжая, тяжелая медь волос играет в солнечных лучах, мне кажется, что я даже чувствую их запах. Неповторимый сводящий с ума запах любимой женщины. Знаю, что это шутки подсознания, но от этого не легче.

- Спасибо! - она смотрит на меня, будто ждет чего-то, даже улыбку пригасила.

Ах да... Я ж торчу над ней, как идиот остолбеневший. Торопливо сажусь. Надеюсь она не заметит, как я пожираю ее глазами.

- Я приехал! - сообщаю ей очевидную вещь.

Она перестает улыбаться.

- Что-то случилось? - спрашивает меня заботливо, наверное, так мамы интересуются делами бестолковых детей.

- Все в порядке, - честно отвечаю ей и даже улыбаюсь, мамы у меня считай и не было, так что не плакаться в чужие жилетки жизнь научила.

- Точно? Мрачный ты какой-то? - внимательный взгляд, губу закусила.

Нет, я веселым буду, королева удостоила меня аудиенции, будет что вспоминать долгими ночами, отжимаясь.

- Да просто место людное, знакомых ненужных встретить... - начал я первое, что пришло в голову.

На самом деле мне сейчас настолько наплевать на всех знакомых в мире. На всех врагов и любые опасности. Мне хочется просто оказаться подальше отсюда. Нужно еще время, месяца отвыкнуть не хватило.

- Ой, Мика, - опять заулыбалась, а этот ее взгляд, искоса, - с этим все, - Артурка решил все вопросы...

"Артурка", - наждачкой по душе.

Она еще что-то говорит, я не слушая киваю. Мне уже все понятно. Меня сняли с крючка, нужно продолжать жить. Впрочем, денег я себе заработаю, даже это...

"Останемся друзьями", - подсказываю сам себе.

- ...а еще картина снова вернула эффект, - увлеченно щебечет Каролина.

Я киваю головой, глотая что-то холодное, притащенное незаметным официантом.

- Так ты меня слушаешь? - игривым голосом интересуется Каролинка.

- Конечно.

- А не похоже, - строго говорит она и снова глядит искоса на меня.

Бросает купюру на столик. Аха, дама платит... Ну нет, достаю из кармана кошелек и тоже кидаю десятку. Я пока еще способен за себя расплатиться.

- Пойдем, - она встает.

Ох, хоть бы она не улыбалась так. Иначе не удержусь, схвачу ее за плечи, прижму, буду нести бред... как жалкий клоун.

- Каролин, мне бы на вечерний автобус успеть, - тоже поднимаюсь.

- На какой автобус? - глаза прищуриваются, становятся хищными, как у кошки.

Отвожу глаза и наблюдаю, как блуждающий клоун наконец-то нашедший себе жертв, раздает детям шарики.

- На какой автобус, Мика? - требовательно спрашивает Каролина, ловлю на себе удивленные взгляды парочки за соседним столиком.

Да, мы странная пара: принцесса и...

"Свинопас" - я нашел подходящее сравнение.

- Мне вечером нужно дома быть, - стараясь говорить убедительно твержу я, - у нас там заказы...

- А ну пойдем, - фыркнув, дергает меня за руку Каролинка.

- Куда, - плетусь следом.

- Увидишь, - похоже, Каролина зла на меня.

"Да и черт с ней!", - решаю про себя и иду следом.

Идем молча, а я не могу удержаться, чтобы не любоваться ей. Какая же она красивая, вон мужики взглядом провожают. Интересно, куда меня ведут и зачем? Впрочем, наплевать. На вечерний автобус я успею. Скорей бы домой! Завалиться в койку и впасть в спячку - когда спишь, не думаешь.

- Сюда, - первые слова Каролинки за пятнадцать минут.

Пожимая плечами, иду за ней. Престижный дом, чистенький подъезд. Каролина отпирает дверь, и мы заходим в чью-то квартиру.

- Где это мы? - спрашиваю шепотом, мне начинает не нравится, что меня водят, как собачку на поводке.

- Дома, - говорит Каролина.

- У нас дома! - подчеркивает она и резко толкает меня в грудь кулачками.

От неожиданности я налетаю спиной на дверь, а лицо мне уже щекотят ее волосы, мягкие губы, поцелуй... Не вижу ничего кроме глаз любимой женщины.

- Мика, дурачок, что ты себе напридумывал? - шепчет Каролина, целуя меня.

Удержаться нет сил.

- Я соскучился, Каролинка! - шепчу я, и мы вновь сливаемся в поцелуе.

***

Руки треплют лохматые волосы в которых запутались какие-то травинки, неужели в траве валялся? С него станется. Оброс там... в этой своей деревне... Теплые знакомые ласковые руки, губы, запахи - все то по чему я так скучала. То, что снилось иногда.

- Я люблю тебя, - выдыхаю я.

Боже, какое же счастье, когда он рядом, когда можно вот так... Ни о чем не думать, потому что все будет хорошо и все... будет.

Не прерывая поцелую, Мика расстегивает мою блузку. Шершавые пальцы требовательно ласкают нежную кожу груди и мне хочется мурчать большой кошкой, выгибаться навстречу его рукам. Отрываюсь на мгновение, чтобы стащить с него попугайски-оранжевую футболку и вновь попадаю в его объятия. Несколько мгновений тискаемся, как добравшиеся до уединения подростки. Глажу его по крепкой спине, кожа под ладонями гладкая, упругая... Легонько прижимаюсь щекой к его щеке.

- Колючий, - хихикаю вслух.

Мика нетерпеливо пытается задрать мне юбку, но она узкая и у него не получается.

- Медвежонок, - отстраняюсь, торопливо нашариваю молнию, почти рву.

Юбка падает под ноги, а меня притискивает к стене прихожки, Мика смешно сопит в ухо и бормочет что-то бессвязное. Его руки под кружевом трусиков делаются все более требовательными, даже грубыми, но меня это совсем не отпугивает, наоборот, спешу помочь ему избавить меня от последних предметов одежды.

- Мика, Мика, как же я по тебе соскучилась! - почти всхлипываю я.

Хочется сказать, как мне было трудно без него, как мучилась, что не могу позвонить потому что телефоны наверняка слушали, как... Нет у меня слов чтобы об этом сказать. Пусть лучше говорят мои руки. И губы и волосы, щекочущие лицо.

Меня подхватывают под ягодицы... ой, не знала, какие шершавые у меня в прихожей обои. Вверх-вниз - странные танцы любви... Несколько резких движений и внутри меня становится горячо. Бедняга, как долго был без меня... Ну ничего... Сейчас... Почувствовав, что снова стою, тут же торопливо опускаюсь на колени, хитро гляжу снизу вверх, игриво так, в потом целую Мику... Там.

Кожаный диван (который по счету?), до которого мы так и не добрались свысока смотрит на наши переплетенные тела. Холодный камин одобрительно скалится декоративной решеткой. Да уж зрелище он видел то еще. Локти и коленки немножко саднит, жестковатый у меня ковер, однако... Мика рядом, уютно сопит, а я чувствую, что начинаю замерзать.

Осторожно выбираюсь из объятий. Ох, тело сводит от сладкой неги. Аккуратно укрываю Мику пледом и на цыпочках бегу в ванну.

Представляю, как покажу утром Мике нашу с ним квартиру. Пусть она маленькая, чуть побольше его каморки на Соергартене, однако здесь целых две комнаты - спальня (до которой мы тоже еще не добрались) и гостиная, она же кухня и прихожая. Правда большую ее часть занимает камин, ведь я так люблю живой огонь. А еще здесь большое "витринное" окно и крошечный балкончик, выходящие на каштановую аллею. Квартирка не дешевая, но с денег, которые мне заплатили можно себе позволить.

Все эти мысли лезут в голову, пока я смываю с себя следы нашей любви. Потом торопливо делаю бутерброды. Уж очень есть хочется. Сейчас проснется Мика, мы поедим, а потом... потом я расскажу ему то, что раскопала про феномен ЛеМюлье и... тогда будем думать. Нет. Вернее сначала мы обновим диван, а думать будем уже потом. Я улыбаюсь.

Как же отличаются мечты, которые мы рисуем себе, от суровой действительности! Ну почему с мужчинами нельзя просто, почему им обязательно нужно как баранам упереться рогом и перестать думать?

Давя в себе желание кинуть в Мику что-то тяжелое, смотрю как он меланхолично поедает яичницу. То, что всего пару часов назад казалось достаточно надежным будущим, этот тип превратил в дурацкую демонстрацию тупого упрямства. Тяжело вздохнув, и стараясь удержать нахлынувшее раздражение, говорю спокойно, будто ребенку объясняю:

- Мика, ты сам понимаешь, что говоришь? Ну какая деревня? Какая фирма? Какие перспективы? Ты пойми, нам нужно думать о будущем!

Улыбаясь своей идиотской улыбкой, он отправляет в рот еще один кусок ветчины и изрекает:

- А я и думаю о будущем! На твоей шее я сидеть не буду, я способен прокормить себя сам!

"Себя! Эгоист чертов!" - закусываю губу, чтобы не взорваться, надавать бы пощечин этой самодовольной рыжей морде.

- Мика, - старательно сдерживая себя, повторяю я, - давай без этого детского упрямства? Ладно?

Он кивает, но по все еще застывшему на его лице вредному выражению, я понимаю, что говорить придется долго.

"Боже, дай мне сил сдержаться!" - я устала за эти месяцы, мне так нужна поддержка - немножко любви и ласки. Разве я так много прошу? А вместо этого...

- Мика, давай без игр, а? - почти прошу я. - Ты все, что у меня есть, мне было плохо без тебя, понимаешь?

- Не перебивай! - грохаю кулаком по столу, так что кофейник подпрыгивает.

Мика, который хотел что-то ляпнуть, закрывает рот и внимательно глядит на меня.

- Сейчас не время тупить, Мика! Фирмы, деревни, друзья... Нужно быть взрослыми! Твоя фирма только намечается, а у меня есть хорошая работа, а главное есть возможность помочь тебе стать...

- Человеком? - ехидно вставляет он.

- Да! - все-таки не выдержав, ору я, - Человеком! А не бараном тупым!

- Спасибо! - улыбка возвращается на его лицо, самая противная, безразличная, делающая его таким чужим и... гадким.

- Мика, забудь ты о своих идиотских комплексах! Пойми, мы должны быть вместе, тебе нужно учиться, нам здесь жить! Я бы могла поехать в деревню...

- Так поехали? - тихонько предлагает он.

Я смотрю, пытаясь определить, он всерьез или издевается?

- Поехали, - продолжает Мика, - прокормить нас я смогу легко, жить тоже есть где...

- А в деревне я буду быкам хвосты крутить и коров очаровывать? - ядовито спрашиваю я.

- А тут я буду в окошко смотреть, ожидая, когда ты вернешься? За три месяца у тебя не было времени даже по фону позвонить, ты занята, я тоже... До Столицы несколько часов на автобусе, соскучишься - звони...

- Дурак!!! - все же слезы сдержать не удается, и они предательски мочат щеки.

- Конечно, - улыбается он, - куда нам до аристократии? Извини, Тигерин из меня не получится, принцесса!

- Ты прав, - успокаиваюсь я, - Артур из тебя не получится. Езжай в свою деревню, мой адрес ты знаешь... Если я тебе нужна, приезжай.

Выходя из кухни, не оборачиваясь, бросаю:

- Только долго не думай, всю жизнь я ждать не буду!

За спиной с грохотом подпрыгивает стол.

- И не ломай мою мебель! - ору в никуда.

Постель еще пахнет нашей любовью, за окном шумит ветер в каштанах. А я рыдаю от обиды на чужую глупость. Хочется, чтобы он подошел, обнял, прошептал что-то ласковое... Вот только не нужна я ему. Кто я для него? Красивое тело, "принцесса", которую можно использовать и... Рыдания вновь душат меня.

- Не надо, Каролин! - его руки нежно гладят мне спину, - Я тебя люблю, просто...

- Просто не уходи, - всхлипываю я, - мы потом еще подумаем, а сейчас просто побудь со мной ладно?

***

Артур снова не спал ночь, а то и две. Когда он так бледен, это точный признак, наверное, опять живет на кофе и сигаретах, а тут еще мы...

- В общем, это или сработает или не сработает, - объясняет Мика Артуру, - если не сработает, тогда просто заберем ключи обратно. Если сработает... тогда... через некоторое время появятся другие Мика и Каролина. Отдашь им.

Артур кивает, я ощущаю, что он ищет моего взгляда, но старательно отвожу глаза. Нельзя, чтобы он увидел, как мне страшно, как не хочется снова куда-то лезть... Как хочется просто жить, ни о чем не думая. Мне кажется, что если он поймет, что я мечтаю остаться, то никуда не пустит... И всего на секундочку, я мечтаю, чтобы так и случилось.

- То есть, если этот ваш переход сработает, то вместо вас я увижу...

- Не увидишь... Сразу, - поясняет Мика, - при переходе мы ни разу не оказывались возле картин, все время, где-то далеко.

Арт вздыхает:

- Ясно, значит, нужно будет их еще найти, пока чего-нибудь не учудят.

Снова смотрит на меня и сообщает:

- Каролин, только я все равно не понимаю ради чего такой риск? Сейчас, когда все приходит в норму, когда отец наконец-то наводит в стране порядок и тут нужны грамотные и умные люди... Может не стоит спешить?

Артурка-Артурка, знал бы ты, сколько раз я повторяла те же слова, даже сейчас, когда все решено, я по-прежнему боюсь, вот только... Мика прав, мы тут чужие и если есть шанс, то лучше самим, чем ждать, когда где-то в другом мире наши дубли решат все за нас. Страх делает нас смелыми, тут Мика прав.

- Понимаешь, Артур, рано или поздно, даже если не мы, то кто-то из тех, других, додумается до этого опыта. И мы будем не готовы, лучше так... Понимаешь?

- Понимаю, - кивает он, - хотя как-то вы это с бухты-барахты, а то можно было бы поговорить, умников каких-нибудь подключить...

- Психиатров, например, - желчно хмыкает Мика.

Арт улыбается.

- Артур, если сработает, и вместо нас сюда перейдут те, кто уже побывал в этом Нордвиге, - пытаюсь изложить идею коротко и логично, - то значит, нам удалось обернуть процесс.

- А если нет? - интересуется Артур, - Если все это бесконечно?

- Если нет, то значит это просто очередной переход. Сдедующий, - вмешивается Мика, - Ну и ребятам будет полегче сориентироваться. Да и ты поможешь, хотя бы советом.

- Если они, конечно, догадаются придти ко мне - соглашается Артур, - или я их сумею быстро найти. Впрочем, хорошо, ключи-то я передам, не проблема. Лучше скажите, вы что, собираетесь в музей прямо сейчас?

- Ну да, а чего тянуть? - у нас с Микой выходит почти хором.

- Что берете с собой? - этого деловитого Артурку я тоже знала по работе в предвыборном штабе и понимала, что сейчас нам последует выговор, в его обычной ироничной манере.

- А что нужно брать? - интересуется Мика.

Артур вздыхает:

- Понятно...

Сделав нам какой-то знак, набирает номер и говорит в трубку:

- Фил, ты свою коллекцию еще не продал? Да... Заберу... Все.

Положив трубку, долго смотрит на меня. От этого взгляда у меня загораются уши. Лезет некстати, то о чем нужно было забыть. Ночь, озеро, куда мы приехали после двенадцатичасового марафона в визорстудии... Говорить "нет" я не стала... И наверное зря, но жалеть о том, чего нельзя изменить глупо.

- Значит так, - Артур побарабанил пальцами по столу, - как я понимаю, уверенности, что вы вернетесь обратно, у вас нет?

- У нас даже нет уверенности, что это вообще сработает, - начала я, - просто если через эту картину нас перенесло сюда, то может быть, если мы используем ее же, то нас вернет обратно...

- Типа кротового туннеля между мирами? - улыбается Тигерин.

- Что-то вроде, - вижу, что Мике этот разговор не нравится, желваки ходят за ушами, верный признак того, что злится.

- Два вопроса. Первый, что будет, если вас не вернет обратно, а кинет еще куда-то? Второй, если Вселенная бесконечна, то вы так и будете бежать всю жизнь?

- Арт, - я стараюсь говорить мягко, - а какие у нас варианты? Нужно хотя бы попробовать, вдруг все можно обернуть? Ведь писал же ЛеМюлье в дневниках "Вечность это змея, кусающая себя за хвост"?

- Выход, вход... - задумчиво тянет Арт и выдает так, как это умеет только он:

- Во-первых, раз вы не знаете куда попадете, то нужен необходимый минимум на первое время, хотя бы оружие, если что сбросить всегда можно, деньги...

- Которые там поменяли на другие бумажки, - желчно бросает Мика.

- Золото везде в цене, - парирует Артур, продолжая, - кроме того, разные полезные мелочи, все это я к вечеру соберу.

- А можно быстрее? - вмешиваюсь я.

Мне страшно ждать до вечера, я боюсь, что передумаю, что разум возьмет верх над чувствами.

- Нельзя, - отрезает Артур, - картина хоть и на реставрации, но нужно получить к ней допуск. Потом, при переходе эффект пропадает - в прошлый раз на месяц, сколько будет в этот раз никто не знает. Опять же, золото я куплю тоже только к вечеру, ну и поспать мне нужно хоть пару часов.

- Последний пункт наиболее важен, - иронизирует Мика.

- Безусловно, - невозмутимо отвечает Арт, - Я поеду в музей с вами.

- Не самая умная идея! - тут же возмущаюсь я, - А если тебя тоже затянет?

- Вот и проверим, куда кого затянет, - подмигивает Артур.

***

В музей приезжаем к закрытию. Артур в своем репертуаре, снова какие-то мрачные двери. "Черный ход храма искусств" - звучит! Впрочем, храмом это место стало недавно и только здесь, - в моем мире в таких "музеях" люди жили. Вернее, сами себя они вряд ли людьми считали, небось и сортиры себе золотые строили, чтобы от нас отличаться. Спускаясь куда-то вниз по мраморным ступеням, ловлю себя на мрачном удовлетворении - хорошо в этом мире аристократишек прижали, раз и вместо дома музей! И без особых разрушений, плохо только, что и тут гады выкрутились, снова всех обдурили, как папаша Артура. Аристократы, белая кость... И знаешь ведь в чем их сила, а не отнимешь... Все родственники, родня, каждый за другого стеной, если прижмет... Одна семья.

Острая игла ревности снова колет сердце. Аккуратно подстриженный затылок Тигерина маячит впереди, Каролинка спускается сразу за ним. Я знаю, что они были вместе, и знаю, что никогда не спрошу об этом Каролину. Не спрошу, потому что слишком люблю ее. Любовь страшный наркотик, ломка от которого называется ревностью, даже сейчас, видя их рядом, представляю, как они... вдвоем... пока мы с Руди бани строили. И взгляды их помню, пару часов назад. На друзей так не смотрят. Даже аристократы. Больно.

Щелкает выключатель с гудом включаются лампы, заливая холодным светом огромную захламленную комнату. Восемь вечера, еще светло, но здесь нет окон - хранилище, запасник. Поправляя небольшой армейский рюкзачок у себя на плече. Разные полезные мелочи, собранные предусмотрительным Артуром, - даже тут он меня обставил. Урок, как нужно заботиться о своих женщинах, даже тех, которые надоели. Рука невольно ищет револьвер в кармане удобной брезентовой куртки. Когда Арт отдал мне "доберман" я даже перестал удивляться. Мне показалось, что он ждет вопроса, почему "Доберман", а не "Ауринко" или штурмовая винтовка, поэтому я промолчал. Наверняка у этого умника были свои резоны, только у меня были свои - если этот револьвер постоянно попадает мне в руки, это... Неспроста. Может, я становлюсь параноиком или фаталистом, но в тот момент, когда я брал у Артура револьвер меня накрыло стойким предчувствием, что сегодня что-то случится. Изменится. Произойдет. Хотя может, конечно, никакой переход и не сработает вообще, но... Что-то тревожное витает в воздухе, заставляя бегать мурашки по коже.

- Осторожно, - предупреждает, Артур - она там.

Но я уже вижу картину, - ее пристроили на стене, два зеркала даже на вид старинных, в тяжелых рамах, стоят по обе стороны. Почему-то вспоминаю жалкие осколки зеркал, там, в первый наш переход. Становится еще тоскливее... Чтобы не думать о страшном, любуюсь картиной. Завораживающее зрелище - "живая картина".

- Каролин, она называется "Рыбачка"? - впрочем, откуда-то знаю, что это так.

ЛеМюлье в своем репертуаре. Море, песчаный пляж на который наполовину вытащена лодка с мачтой и спущенным парусом, а рядом по колено в воде девушка - рукава крестьянской рубахи закатаны, юбка подоткнута, открывая крепкие красивые ноги. Всматриваюсь и эффект накатывается мягким толчком: волна лениво наползает на берег, ветер играет волосами девушки, чудится даже шорох воды по песку... А мне кажется, что девушка глядит на меня, оттуда из странного морока полотна. Знакомая девушка, будто виделись с ней совсем недавно. Я не свожу глаз с рыбачки силясь вспомнить кого она напоминает...

- Тебе не кажется, что она похожа на Эльку? - опережает мое узнавание Тигерин.

- Разве, что размером бюста, - хмыкает Каролина и мне кажется, что в ней говорит ревность.

- Ну что? - интересуюсь я.

- Пойдем, - тихо говорит Каролина, и только сейчас я замечаю, что ей страшно.

Бедная девочка, я ведь снова тащу ее в неизвестность, в страх, может быть, даже... Крепко беру ее за руку. Тяжелая ладонь хлопает меня по плечу.

- Удачи, - коротко бросает Тигерин.

- Береги себя, Артур! - вздыхает Каролина и крепко хватает меня за ладонь.

Так и идем на встречу морю, ветру и девушке с незнакомо-знакомым лицом. Шаг, еще шаг... Внутри все сжимается в предчувствии ставшего знакомым ощущения перехода. Наверное, это напоминает смерть, раз так противится этой короткой прогулке все мое существо... Еще шаг и размытое эффектом полотно у самых глаз, уже видны точечки краски, на которые распадается картина. Каролинка осторожно касается пальцем полотна. Ничего. Слышу, как колотится сердце в груди.

- Вот так, - в голосе Артура, который идет к нам мне слышится облегчение.

- Значит нельзя, - тихонько говорит Каролина.

А мне вспоминается древняя поговорка про реку, в которую не войти дважды.

- Значит, вернуться нельзя, - говорю я.

И ощущаю, как тяжесть вновь падает мне на плечи. Нам жить тут, в мире, где между мной и Каролиной одни стены и только прошлое объединяет нас. И любовь, если она существует в природе. Что же, остался только один вопрос, правда, ответа на него я не знаю. Как жить дальше?

- А идти дальше нет смысла, - сообщает нам Тигерин, будто мы сами не понимаем это.

- Остается надеяться, что наши двойники тоже поймут это и не дернут нас отсюда, - грустно говорит Каролина.

- А от вас зависит только одно, - менторским тоном наставляет нас Тигерин, - вам нельзя вдвоем подходить к картинам ЛеМюлье.

- Все нам можно, - возражает ему Каролина, - нам просто как вампирам нужно подальше от зеркал держаться...

- Каролина, - тихо говорю я, - зеркала...

Она непонимающе смотрит на меня. А я вспомнил. Зеркальны коридор уходящий в бесконечность.

Крепко беру ее за руку и подвожу к зеркалу. С трудом двигаю тяжеленную раму, ножки зеркала с противным скрипом царапают пол.

В глаза бьет солнце высоко стоящее над морем. Чайка кричит что-то насмешливое, а штанина стремительно промокает от набегающей волны. Всхлипывает Каролина... Получается, нам все же удалось второй раз войти в реку. Теперь остается узнать, куда вынесет нас поток.