Приручить и обезвредить

Глава 25. Дочки-матери

– То есть ты просто упала? Марта, мы думали на тебя напали или случилось что-то страшное, и поэтому сорвались, бросив работу!

– Мама, у меня сотрясение, разве этого мало?

– Ну отлежишься немного. И вообще, почему врач сказал, что тебя привезли голой из гостиницы? Дочь, ты проститутка? Это и есть твой дурацкий фриланс? Говорила я отцу, что не спроста ты на нормальную работу не устраиваешься! Какой позор! Что люди подумают? А если узнают соседи? За что мне такое наказание?

– Мама, остановись! Какие люди? Какая, к чертовой чебурашке, проституция? Какое мне дело до соседей? Я сотни раз рассказывала, что занимаюсь графикой. Но это же не так интересно, как обвинить родную дочь в продаже тела, да?!

– Хватит выдумывать! Графика, ага, знаю я эту графику. Что я не знаю, чем в гостиницах занимаются? Тьфу, позорище! Мужик, который к нам приезжал хоть на самом деле жених? Или твой сутенёр? Значит так, сегодня выписываешься из больницы и уезжаешь с нами. Я не позволю тебе вести разгульный образ жизни.

– Нет! Прекрати выдумывать чушь! И я никуда не поеду!

– Я не спрашиваю!

– Мама, ты перегибаешь палку. Меня тошнит, дай тазик или что-нибудь!

– Ты что беременна? Нагуляла всё-таки!

– Нет, конечно, нет. Не говори ерунды… О боже…

Я уже не выдерживаю и захожу в палату, когда слышу, что Марте стало плохо. Бледная малышка стоит, согнувшись у раковины в углу палаты. Молча ставлю пакеты, достаю бутылку воды, беру полотенце и подхожу к кошке. Меня трясёт от злости на её мать. Открываю кран, споласкиваю раковину, мочу полотенце, протираю её лицо, подношу к её рту открытую бутылку воды, чтобы попила. Затем помогаю лечь обратно на кровать, укрываю одеялом. Наконец, поворачиваюсь к маме. Был бы напротив меня мужик – без замедления врезал бы по этой высокомерной физиономии. Но это мать! Мать моей женщины! Уму непостижимо, как может себя так вести самый близкий человек.

– Вам лучше уйти, – я еле сдерживаюсь, чтобы не послать её на хуй прямым текстом. Это ж насколько засран мозг, чтобы дочь в трудную минуту ещё больше утаптывать?

– Чего? Да как ты смеешь? Как там тебя? Алексей? Это из-за тебя моя дочь здесь?

– Ваша дочь здесь из-за несчастного случая, но, если вы продолжите в том же духе – в больнице она задержится из-за ВАС!

– Ах так! Марта, я не потерплю такого отношения!

– Вы что, не видите, что ей плохо, отстаньте от девочки, не доводите меня.

– Вижу я, придуривается она. Подумаешь, упала! Марта, значит так. Ты уезжаешь с нами? Сразу говорю, в квартиру ты больше не вернёшься в любом случае, только если вещи забрать.

Я сажусь на кровать и беру Марту за руку. Сжимаю, чтобы она чувствовала, что я рядом с ней во всех смыслах. Вмешиваться в это решение Марты я не хочу. Для меня вопрос не стоит: кошку я отвезу из больницы к себе в квартиру. Но это не должен быть выбор между, пусть и странной, но матерью и мужиком.

– Мама, ты смешала меня с грязью во имя общественного мнения, а сейчас пытаешься манипулировать? Нет, я с ТОБОЙ я никуда не поеду.

– Ой дура…

– Лилия Васильевна, Вам пора. Думаю, всё, что нужно вы услышали. Вещи Марты из квартиры я заберу на днях, не переживайте. До свидания.

Женщина, сжав недовольно губы, развернулась на каблуках и вышла из палаты. То, что здесь было – просто отвратительно. В голове не укладывается, как такое вообще возможно.

Марта

Я лежу и наблюдаю, как мама выходит из палаты. Никаких адекватных слов для сцены, которую застал Лёша, у меня нет. Это стыдно, когда родная мать больше боится, что посторонние люди заподозрят что-то некрасивое, чем то, что у её дочери проблемы со здоровьем.

– Прости за эту ситуацию, Лёш.

– Глупости. Похоже, мы съезжаемся, – выглядит он донельзя довольным, хотя пару минут назад я думала, он начнёт дышать огнём.

– Это почему?

– Не понял, а куда ты собралась ехать из больницы? Тебя завтра должны выписать домой.

– Не знаю, я не могу так быстро сейчас думать.

– Как ты, хорошая моя?

– Как будто прокатилась пару лишних кругов на американских горках. Так ты, значит, разрешаешь начать метить твою холостяцкую территорию?

– Настаиваю на этом. Только диван не царапай, очень его люблю.

Я смотрю на моего мужчину и удивляюсь, как мне повезло. Ему не нужно даже анализировать ситуацию, чтобы встать на мою сторону. Защищает слепо.

– Мне стыдно за то, что ты услышал. И за то, что, я надеюсь, ты не услышал.

– Милая моя, тебе не за что краснеть! В конце концов, у такой элитной… хм… не хилый прайс – в обмен на твою любовь я отдал себя целиком с потрохами! – смеётся так открыто, а у меня силы есть только улыбаться.

– Алексей, я ненавижу и люблю тебя сейчас одинаково!

– Ты первый раз это сказала, кошка. Поверь, я тоже по уши влюблён в тебя. И вся эта ситуация, – он окидывает палату взглядом, – показала мне, насколько ты дорога мне. Остаётся только молиться кошачьим богам, чтобы ты не пользовалась моей слабостью.

Я широко улыбаюсь.

– Ничего не обещаю, львёнок.

– Я тебе принёс вкусняшек, когда выспишься и пройдёт тошнота – поешь. Отдыхай. И я знаю, что тебя расстраивает эта ситуация с мамой, я не могу на это повлиять, но надеюсь, она образумится и извинится.

На следующий день врач разрешает мне продолжить лечение дома. Я пишу смс об этом Лёше. Собирать мне особо и нечего, поэтому я просто сижу, ем фрукты, которые мне принес ещё вчера мой спецназовец, и жду.

Это очень волнительно. Я знаю, что из больницы мы поедем сразу к нему. И только сейчас до меня доходит, что я была у него в домике, но не в квартире.

Лёша залетает в палату, когда я уже подумывала звонить ему.

– Привет, хорошая моя. Готова?

– Гхм, – я молча киваю, рот заполнен мандарином.

– Понял, погнали раскладывать твои трусики по моим полочкам.

Я шумно проглатываю сочный фрукт, торопясь спросить:

– А кроме трусиков, остальное заедем забрать?

– Не сегодня. Я забрал основное, извини, торопился сюда. Остальное вместе соберём завтра. Чтобы ты поменьше на ногах была пока. А то ты слишком непредсказуемая.

Везёт меня Лёша как хрустальную. Это, конечно, очень заботливо с его стороны, но в какой-то момент мне кажется, что пешком мы добрались бы быстрее.

– Милый, если ты так тащишься, потому что переживаешь за свой салон, то я успею открыть дверь. Молю, ускорься, я хочу быстрее в душ.

– Понял. Принял.

В итоге мы ехали чуть быстрее, но Лёша каждые тридцать секунд посматривал на меня.

Какой контраст с моей матерью. Грустная усмешка вырвалась непроизвольно.

– Пять минут, подъезжаем.

Пока мы поднимаемся в лифте, я пытаюсь представить, какая у него квартира. Как будто делаю ставки – угадаю или нет. Вряд ли у него стоят фотографии на полках и цветочки в горшках.

Я недооценила пустоту. Как только открывается входная дверь я вижу только стены. Пустые стены. Нет, мебель, конечно, есть, но всё так… нейтрально, безлико. Я застываю при входе в первую комнату. Белые стены, серый длинный диван вдоль стены, телевизор напротив, и всё. Вообще больше ничего.

– Ты противник штор или спонсор киносеансов для соседей?

– Каких соседей?

Оу, окна смотрят на стену соседнего дома, где нет окон.

– Вопрос снят. Спальню покажешь?

– С удовольствием.

Кровать огромная. Тумбочки с двух сторон от постели. И дверь. Я с осторожностью открываю её, как будто кто-то может выскочить оттуда.

– Не бойся, в гардеробной никто не прячется. Я уже освободил место для твоих вещей.

Он заносит туда сумки. Разбирать их буду позже. Сейчас безумно хочу смыть с себя больничный запах.

– Хочу помыться, поможешь?

– Спинку потереть?

– Помнится, этот вопрос уже звучал когда-то. Сегодня мой ответ – да.

Спецназовец уходит в ванную, слышу шум воды.

Ванная комната просторная. Лёша помогает мне раздеться и сесть в наполненную ванну. Сажусь, подтягивая колени к груди. Наблюдаю, как спецназовец стягивает футболку, а его мышцы бугрятся от каждого движения. Завораживающее зрелище. Когда он расстегивает ширинку, я начинаю чаще дышать. Даже слюна выделяется, от того насколько этот простой стриптиз выглядит соблазнительно.

– Кошка, вроде не весна, – урчит он довольно, заметив мой взгляд, – но мне нравится, как ты смотришь.

– Тебе бы музыку включить.

Я поднимаю глаза, чтобы хотя бы изобразить приличие. Все мои мысли сейчас сосредоточены между ног.

– Хочешь, чтобы я станцевал? – он начинает двигать бёдрами, имитируя стриптизёров. Стаскивает джинсы вместе с бельём. Я, кажется, чувствую, как расширяются мои зрачки. Прикусываю губу, чтобы хоть как-то себя сдерживать, потому что его член – на уровне моих глаз, и он стоит, открывая блестящую головку.

Лёша наклоняется к моему лицу и шепчет, обжигая дыханием мои губы.

– Тебе нельзя.

– Что?! Ты издеваешься?

Он молча садится за мою спину и притягивает меня к себе. Я ложусь спиной на его грудь, расслабиться сложно. Да невозможно расслабиться, когда тебе в поясницу упирается доказательство его желания. Я начинаю ёрзать, надеясь, что львёнок всё же не выдержит.

– Марта, – он рычит, – не провоцируй. Накажу.

Я вспоминаю, как он наказывал меня после клуба, от такого я точно не откажусь. Поворачиваю голову, тянусь к его губам. Как только наши языки сталкиваются, чувствую, как его руки начинают блуждать по моему телу, не задерживаясь нигде дольше пары секунд. Мы прерываем поцелуй только когда воздуха становится критически мало.

Лёша набирает в ладонь гель для душа, начинает его вспенивать.

– Хочу тебя помыть, – хрипит мне в ухо, эти вибрации отдаются в мою промежность с вполне ожидаемым возбуждением.

Его губы захватывают мою мочку, одна ладонь ложится на шею, а вторая спускается вниз. Он очерчивает округлости груди, подхватывает их снизу по очереди, и спускается ещё ниже.

Его напряжённый член упирается в мою спину. Я выгибаюсь, тяну руку, чтобы коснуться его, но Лёша перехватывает руку.

– Малышка, веди себя хорошо и я помогу тебе снять напряжение.

Он кладёт мою руку к себе на бедро, после чего сжимает соски двумя руками. Меня простреливает удовольствием, и я вновь расслабляюсь на его груди. Одной рукой он ведёт вниз, слегка задевая пальцами чувствительную кожу. Но когда я уже предвкушаю самое желанное касание, он ведёт мимо лобка по бедру.

– Ты ходишь по краю моего терпения, милый.

Я скорее чувствую, чем слышу, как усмехнулся.

Внезапно он берёт моё лицо в свою правую руку, поворачивает к себе и жадно целует. Такое чувство, что через этот поцелуй он рассказывает историю последних дней. Как он нервничал, искал и, наконец, нашёл. Он кусает мои губы, зализывает их, играет с моим языком. При этом моё лицо в его плену, и я не вижу, зато чувствую, как он раздвигает мои нижние губы, проводит между них пальцем, дразня. Я стону прямо в его рот и сразу получаю ответное рычание.

Наконец он касается чувствительной точки, меня даже выгибает от облегчения и нарастающего напряжения одномоментно. Он надавливает сильнее и дразнит по кругу. Мне так не хватало его все эти дни, что чувствую, что оргазм приближается быстрее обычного.

– Да, Лёша, быстрее, пожалуйста…

Я сама сжимаю одной рукой грудь, а второй цепляюсь за его бедро. Его палец соскакивает вниз и ныряет внутрь. Я хотела уже возмутиться, когда чувствую, как второй палец продолжил играть с клитором. Не знаю, что он творит внутри меня, но то, как он это делает, устремляет меня на сверхскоростях к оргазму. Я двигаю бёдрами, как будто толкаюсь в его руку. Стонать тихо уже не могу и не хочу. Мышцы сжимают его палец ритмично, низ живота в бешеном напряжении. Наконец, внутренняя пружина не выдерживает, и меня накрывает долгожданный оргазм. Лёша прижимает меня крепче к себе. Невероятное чувство защищенности в такой уязвимый момент как будто усиливает все ощущения.

– Чёрт, малышка, я забыл какой громкой ты бываешь, музыка для меня, – шепчет он мне на ушко.

Я просто пытаюсь отдышаться и совершенно не в силах разговаривать.

– Я не выдержал, даже просто глядя на то, как ты кончаешь, и немного тебя испачкал. Давай помоемся.

Мы медленно моемся, ужинаем едой из доставки и ложимся спать, вымотанные последними днями. Засыпаю в ощущении тотального спокойствия и безопасности. Я вдыхаю поглубже запах его кожи, обнимаю за талию и проваливаюсь в сон. В последнее мгновение чувствую, как он прижимается губами к моим волосам.

Следующим вечером.

Сижу на диване перед выключенным телевизором. Я в его огромном халате, будто в одеяло завёрнута. Лёша заходит с дымящейся чашкой с чаем, подаёт мне. Садится рядом. Я вижу, что он хочет что-то спросить, и не нравится мне это напряжённое выражение лица.

Алексей

Марта у меня дома – это одно из самых классных событий за последние годы. Я скучал и сильно нервничал в эти дни. Наконец, сейчас я могу быть спокоен, так как знаю, что кошка в безопасности дома. Но нам нужно кое-что обсудить. Сажусь рядом с ней.

– Хорошая моя, я слышал часть разговора с твоей матерью…

Она перебивает меня.

– Лёш, мне и так стыдно за эту ситуацию, я не хочу обсуждать реакцию матери.

– Прости, но я хотел поговорить как раз о твоей реакции на кое-какие её слова…