Пришествие Зверя. Том 1

Глава 1

— Колосс», говорит орбитальный диспетчер. Повторяю, измените курс на шесть-три-восемь, возвышение сорок-один. Вы на траектории столкновения с «Благородным странником».

— Не обращать внимания, — приказал капитан Рафаль Кулик. — Держать курс.

Кулик был высоким плотным мужчиной с морщинистым от прожитых лет лицом, но из-за жизни, проведенной в варп-переходах, его истинный возраст оставался загадкой. Над темно-коричневыми глазами и такой же кожей лба вились серебристо-седые кудри, которые он каждое утро выпрямлял и расчесывал на уставной пробор, тратя немало сил и лосьона.

Носил он повседневный китель с эполетами и обшлагами, расшитыми золотом на синей ткани, но без единой медали, не считая аквилы со значком сегментума Солар в когтях. Она указывала на чин Рафаля — флаг-капитан, патрульный командующий. На поясе офицера висели надежная абордажная сабля и увесистый табельный лазерный пистолет. Черные сапоги Кулика ярко блестели.

Атмосфера на мостике была тихой и напряженной — под стать настроению человека, от которого зависела судьба всех членов экипажа. Присутствие Рафаля ощущал каждый из них. Капитан стоял в самом центре главной командной палубы, окруженный ореолом невозмутимой важности истинного лидера, лишенного самомнения. Младшие офицеры ждали его следующих приказов, полулюди-сервиторы бормотали литании докладов о состоянии систем космолета.

Мостик имел форму сплющенной полусферы около двадцати пяти метров в диаметре, со сводчатым потолком высотой почти пару десятков метров. Внизу располагался командный ярус, вверху, словно на антресолях, — обзорная и навигационная палубы. Самым важным объектом здесь был составной дисплей с функцией разделения изображений. Сейчас на одно главное окно выводилась схема переполненных орбитальных причалов вокруг Лепида Прим, в другом прокручивался список кораблей первого ранга, обнаруженных в системе. «Черный герцог», «Творец королей», «Стойкость Императора», «Вигиланти этернус»[2], «Милость фортуны», «Спаситель Дельфиса», «Нептун», «Аргос», «Узиил»; уже сорок шесть, и подсчет продолжался.

Сам «Колосс» являлся линкором редкого типа «Оберон», рассчитанным на длительные одиночные патрули. На его палубах размещались всевозможные орудийные батареи, лэнс-турели высокой мощности и стартовые отсеки. Отдельным следящим сенсором и модулем связи для канониров и летных экипажей заведовали три офицера на подпалубе сразу перед пустующим капитанским троном. Дальше находился широкий вспомогательный экран, на котором во время боя отображалось положение выпущенных эскадрилий.

С шипением пневматики раскрылись главные двери справа от Кулика. Двое часовых из корабельного ополчения стали навытяжку и отсалютовали дробопушками. По коридору быстро шагал первый лейтенант Саул Шаффенбек — подтянутый, основательный, высокий и красивый офицер, будто сошедший с плаката в призывном пункте Космофлота, но уже немолодой. Его волосы не тронула седина, причиной чему, как подозревал Рафаль, было тайное использование краски. Шаффенбек был на несколько лет старше командира, однако двигался ловко и энергично, отчего казался намного моложе. Саул, никогда не просивший о производстве в капитаны, служил на «Колоссе» дольше остальных офицеров. Он ни разу не объяснял, почему довольствуется ролью первого помощника, но врожденное спокойствие и завидный опыт делали его ценным адъютантом. Рафаль, как и его предшественники, молча радовался тому, что Шаффенбек не стремится к повышению.

Флаг-капитан заметил, что с порога Саул бросил взгляд на мистера Хартнелла, второго лейтенанта за пультом связи. Тут же отведя глаза, Шаффенбек наклоном головы попросил у Кулика разрешения войти. Командир дал позволение ответным кивком. Когда Саул подошел к нему, Рафаль уже разгадал значение этой пантомимы: не сумев убедить капитана изменить курс по требованию орбитального штаба, вахтенный офицер Хартнелл незаметно обратился за содействием к первому лейтенанту.

— Кажется, я не вызывал моего старшего помощника, — сказал Кулик, не отрываясь от изучения главного дисплея.

— Я следил за переговорами, сэр, и случайно услышал ваш недавний диалог с орбитальным диспетчером. Счел разумным присутствовать при смене курса в таких непростых условиях.

— Уверен, так оно и было, лейтенант. — Рафаль искоса взглянул на помощника, словно бы говоря, что прекрасно все понял и готов во избежание споров принять эту невинную ложь, но, возможно, вернется к данному вопросу в будущем.

Шаффенбек медленно моргнул и слегка наклонил голову, сообщая, что также прекрасно все понял и готов к любым последствиям. Столь многозначительный обмен жестами был возможен лишь между людьми, полностью изучившими друг друга за долгие годы затяжных одиночных патрулей.

Быстро и тихо достигнув понимания и, соответственно, получив молчаливое разрешение обсудить с капитаном текущую ситуацию, Саул откашлялся.

— Может показаться, сэр, что при сохранении данной траектории мы войдем на орбитальный причал, уже занятый «Благородным странником».

— По-моему, лейтенант, вы хотели сказать, что наш пункт назначения — орбитальный причал, достойный линкора под началом флаг-капитана с пятнадцатилетней выслугой, — в настоящее время занят гранд-крейсером, которым командует новичок с трехлетним опытом.

— И как же капитан Эллис отреагировал на происходящее, сэр?

— Напрямую он ничего не сделал. — Кулик напрягся и посмотрел своему помощнику прямо в глаза. — Слушай, Саул, я понимаю, что тебе кажется, будто я просто заупрямился, но такое нельзя терпеть. Вся система Лепида забита кораблями Космофлота. Тот факт, что соединение адмирала Ахарии прибыло раньше, не дает им преимущества в очереди. Места на причалах распределяются по тоннажу звездолета, званию и выслуге капитана, чтобы самые важные корабли и опытные командиры имели наилучший доступ к судам снабжения и орбитальным станциям. Эллис наверняка поплакался Ахарии, что я хочу сдвинуть его, и теперь адмирал наседает на диспетчеров. Они не вправе требовать, чтобы я уступил чертову «Благородному страннику»!

Не успел Шаффенбек ответить, как из динамиков мостика прогремел новый вызов:

— Командир «Колосса», говорит орбитальный диспетчер. По приказу адмирала Ахарии вам предписано отойти от орбитальной станции и занять причал сигма-семь. Мы уже выводим оттуда «Дерзание».

— Полностью понимаю вас, капитан, — как будто искренне произнес Саул. — Тем не менее вины диспетчеров здесь нет, и своим поведением вы доставляете больше неприятностей им, чем источнику вашего гнева.

Кулик покачал головой, но он уже начинал успокаиваться. Тихие рассудительные слова помощника смягчили его раздражение.

— У логистариев сейчас много работы, сэр, — продолжил Шаффенбек. — В системе уже почти пятьдесят линейных кораблей, вдвое больше эскортов, и, поскольку был отдан приказ на общий сбор, в ближайшие недели прибудет еще столько же. Похоже, верховный лорд-адмирал Лансунг призвал для отражения последних орочьих атак всех, кроме флота Солар.

— Загруженность не оправдание для нарушений протокола и субординации, — возразил Рафаль, но не слишком убедительно. Затем он понизил голос, чтобы слышал только первый лейтенант. — Я не подчиняюсь этой шавке Лансунга, адмиралу Ахарии. Пусть орет до посинения на свои флотилии ядра. Мы из краевой группировки, и я исполняю только приказы адмирала Прайса.

— Верховный лорд-адмирал не жалует Прайса после его вспышки у Каоллона, сэр. — Помощник также заговорил тише, принимая неформальный тон командира. — Если верны слухи, что Прайс намерен по прибытии сделать «Колосс» флагманом эскадры, нам не следует заранее выводить Ахарию из себя. Простите за прямоту, но я уже попадал в стычку между капитаном и флаг-капитаном, и это было скверно. У меня нет желания подняться еще выше и угодить между враждующими адмиралами. — Помолчав секунду, Саул взглянул на штурманский экран. — Кроме того, мне не хочется, чтобы вы протаранили что-нибудь «Колоссом».

Кулик неохотно хмыкнул в знак согласия.

— Отлично, сэр. — Следом Шаффенбек повысил голос. — Рулевой, лечь на курс к причалу сигма-семь! Пульт связи, сообщить диспетчерам о согласии капитана с новыми распоряжениями. Кроме того, передайте от его имени командиру «Дерзания» благодарность и приглашение как-нибудь заглянуть на ужин в нашу кают-компанию.

От такого самовольства Рафаль кашлянул и прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку. Порой Саул относился к нему по-матерински, старался пригладить растрепанные перья своего командира и найти ему новых друзей.

Впрочем, после четырех лет патрулирования космической глуши будет очень приятно увидеть новое лицо за капитанским столом.

Глава 2

Мало какие помещения лучше подходили для военного совета, чем Палата Триумфов. Утверждали, что именно под этим куполом полутораста метров в диаметре и сотни в высоту, укрепленном крестовыми сводами и контрфорсами, будто крепостная башня, Рогал Дорн встречался с другими примархами перед началом Осады Дворца.

Дракану Вангоричу, великому магистру ассасинов, казалось, что в зале с таким названием должны находиться всевозможные безвкусные трофеи напоминания о былых победах, но дела обстояли иначе. Палату освещали только немногочисленные голубоватые светополосы, протянутые в нишах по бокам от трех огромных двойных дверей. Гранитные стены украшали горизонтальные вставки сиваликского песчаника, покрытые резьбой с изображением воинов из обширных анналов истории и доисторических эпох.

Когда Дракан впервые пришел сюда, его поразила бездонная изобретательность человечества во всем, что касалось смертоубийства. Самые древние люди сражались простыми колами, обожженными для твердости, за ними шли солдаты с примитивными мушкетами и бойцы в фасетчатой броне, вооруженные предками лазганов Имперской Армии. Последние воины в эволюционной шеренге человечества, высокие и с посохами в руках, напоминали Черных Люциферов, что прославились во время Ереси.

Вангорич никак не мог понять, почему на фресках отсутствуют как Адептус Астартес, так и кустодии, охранявшие Императора. Возможно, скульптору просто не заказывали образы генетически измененных сверхлюдей или, может быть, из-за искусственных улучшений им не нашлось места в картине бранной истории человечества.

На стенах не имелось ни знамен, ни табличек, напоминающих о прежних войнах. Только по отполированному черно-серому мраморному полу тянулись позолоченные буквы, что складывались в названия мест, где погибли в не всегда победных боях слуги Императора. Планеты и корабли, орбитальные станции и космические скитальцы, на которых проливалась кровь во имя Империума и его бессмертного правителя.

До нынешнего кризиса золотая спираль трижды обогнула по кругу громадный зал. Многие сражения в списке относились еще к эпохе Ереси. С момента событий на Ардамантуа небольшая армия каменщиков и ювелиров трудилась днем и ночью, вырезая в мраморе все новые названия битв. Во время заседания военного совета они ждали за дверью, как и большинство чиновников и лизоблюдов из свиты Верховных лордов. Кроме последних в Палату допустили лишь несколько дюжин делопроизводителей, секретарей и младших чинов Сенаторума Империалис.

Дракан возмущался тем, что вынужден стоять в общей толпе вместе с несколькими маловажными Верховными лордами, хотя такое расположение было для него в чем-то выгодным. Мелкие служители Терры являлись идеальным прикрытием для ассасина. Вангорич не выделялся ни телосложением, ни внешностью, за исключением удивительно широко расставленных темных глаз и дуэльного шрама, который пересекал левый уголок рта. Его простой черный наряд — короткие сапоги, гетры, бриджи, плащ и тонкий шарф — также не бросался в глаза среди однообразных тускло-коричневых ряс и прочих облачений лакеев и писцов, что бродили вокруг в ожидании прибытия Верховных лордов.

Последние недели две Лансунг вел все более прямолинейную политику, и прочие организации Империума (или, в случае Адептус Механикус, его союзники) одна за другой осознали, как важна для них благосклонность Имперского Космофлота. С появлением Зверя ураган войны накрыл целые звездные системы, и казалось, что армии орочьего военачальника могут атаковать практически везде. Десятки миров уже пали под стихийным натиском чужаков, и только Флот способен был сдержать надвигающуюся орду. Только Флот предлагал важным персонам защиту и возможность бежать от накатывающейся зеленой волны.

Верховный лорд-адмирал без промедления направлял свои силы на помощь тем, кто поддерживал его в Сенаторуме, и неохотно оказывал содействие оппонентам, когда их дальние заставы или конвои нуждались в подкреплениях. Хотя механикусы имели собственные корабли, и без них Лансунг не мог добиться полного контроля над космосом, было похоже, что адмирал и генерал-фабрикатор пришли к какому-то соглашению. Владыка Марса с радостью оставлял всю славу Повелителю Космофлота, но втайне они делили прибыль от недавно начатого партнерства.

Вдали прогремели фанфары, возвещая о прибытии главных игроков на поле Сенаторума Империалис. По коридору к Палате Триумфов подходили в колонне по два Черные Люциферы. Телохранители имперской элиты четко печатали шаг, но при виде их Дракан едва удержался от презрительной гримасы. Настоящие Черные Люциферы, что сражались во времена Объединения и Ереси, заслужили великую славу своей верностью и воинским мастерством. Имперские гвардейцы из полка, носившего сейчас такое название, были всего лишь хорошо обученными и оснащенными игрушечными солдатиками для парадов. Формально они подчинялись лорду-милитанту Верро, справедливому и авторитетному ветерану, которого Вангорич по-настоящему уважал, но в действительности Люциферы, будто наемники, служили генералу-солар Сайиторе в обмен на привилегии и жалованье.

Каждый из них носил глянцевый черный панцирь поверх туго сплетенной накидки из пуленепробиваемого материала. Бойцы, вошедшие в зал, были вооружены шоковыми глефами на длинных рукоятях с посеребренными лезвиями. Их лица скрывались под зеркальными визорами высоких шлемов. Присутствие такого количества Люциферов указывало на то, какими обширными ресурсами владеет Лансунг, и символизировало единство между Имперским Космофлотом и Астра Милитарум.

Дракан видел в этом опасность и был удивлен тем, что остальные Верховные лорды допустили возникновение подобной угрозы своему положению. Столетие назад никто даже представить бы не мог столь демонстративного сотрудничества. Имперскую Армию и легионы Астартес распустили именно затем, чтобы объединенные силы боевых кораблей и наземных войск больше никогда не оказалась в руках одного человека. Теперь же Лансунг попирал установленные правила, используя вторжение орков, чтобы опровергнуть старинные доводы против такого накопления военной мощи.

Четыре сотни Черных Люциферов рассредоточились по окружности сумрачного зала, два десятка солдат встали у открытых дверей и воздели клинки, образовав почетную арку для входящих сенаторов.

Последним прибыл лорд-адмирал, о появлении которого возвестили грохот барабанов и протяжный рев горнов. Высоко в благовонном дыму, что вечно висел под куполом, ярко вспыхнули светильники в форме увитых лентами херувимов, держащих в руках зажженные факелы.

В океан света вступил Лансунг, сверкая золотой парчой и медалями на широкой груди.

Верховный лорд-адмирал оставался дородным, но понемногу сбрасывал внушительный вес из-за напряженного графика. Его щеки слегка обвисли, в кожаных мешках трясущихся подбородков стало чуть меньше жира. Вангорич прикинул, что за последние недели Лансунг потерял десять-двенадцать килограммов, и подумал, что таким образом на нем могут сказываться политические интриги. В любом случае за его похудением следовало наблюдать. Определенные составы, токсины, стимуляторы и наркотики требовали точной дозировки в зависимости от массы цели, и Дракану придется учесть это в своем плане, если нынешнее заседание окажется бесплодным и возникнет нужда в более решительных мерах.

Флотоводец не случайно выбрал для своего заявления Палату Триумфов. Пожалуй, больше половины названий в спирали, окружающей зал, принадлежали космолетам — такова была природа войн в межзвездной империи. Также Лансунг увидел шанс изобразить себя в роли Дорна, державшего здесь совет с братьями.

Великодушным взмахом усыпанной перстнями руки адмирал предложил другим Верховным лордам сесть за изысканный стол в центре, который выглядел довольно небольшим для огромного помещения. Вангорич без удивления обнаружил, что ему выделили кресло возле дальнего края, рядом с прочими маловажными участниками совета. Дракан всегда восхищался тем, как отображаются в реальности отвлеченные понятия вроде «власти» или «влияния», и расстановка мест на конклавах Сенаторума служила отличным примером этого.

Чуть более неожиданным стало то, что Лансунг уселся не во главе стола, как предполагал Вангорич, а между магистром Администратума Тобрисом Экхартом и спикером капитанов-хартистов Юскиной Тулл. Их позиции достаточно ясно указывали на возвышенное положение, однако кресло, которое занимали когда-то во время долгих совещаний Дорн или Сигиллит, осталось пустым.

Если подумать, такая рассадка действительно имела смысл. Дракан знал, что командир Имперского Космофлота планирует объявить о новом наступлении против орков, приближающихся к сегментуму Солар, и о том, что такая экспедиция потребует значительного расхода ресурсов и логистической поддержки. Других Верховных лордов, очевидно, также известили заранее. Решив занять место возле лидеров Администратума, который предоставит припасы, и Торгового флота, что перевезет их, Лансунг словно бы возвысил эти организации даже над Астра Милитарум и Адептус Арбитрес, несшими до сих пор основную тяжесть сражений с зеленокожими варварами.

Сам Вангорич, сидевший у противоположного края стола, находился почти на максимальном расстоянии от средоточия власти в лице лорда-адмирала. Дальше располагался только несчастный Гектор Розаринд, канцлер имперского имущества.

Кресло справа от ассасина пустовало — Виенанд, Представитель Инквизиции, не явилась. Ее отсутствие задело великого магистра даже сильнее, чем позерство Лансунга. Вангорич рассчитывал, что инквизитор быстро примет его сторону во время совещания. Почти так же сильно бес-покоило Дракана исчезновение Разника, нового телохранителя и главного порученца Виенанд. Он подозревал, пока бездоказательно, что того отправили на Марс — несомненно, расследовать текущие операции Ассасинорума в сердце культа Механикус.

Великий магистр надеялся увидеть хотя бы Ренденштайн, официальную помощницу Виенанд на Терре, но та оказалась столь же неуловимой, как ее госпожа. С тех пор как Зверь Круль убил прежнего агента инквизитора, она вела себя намного осторожнее.

Лансунг даже не стал предлагать лорду-командующему или главе Администратума открыть заседание. Он пришел на собственный военный совет, поэтому просто встал, уперся кулаками в потемневшую от времени столешницу и оглядел собрание. От мраморных колонн и темных стен отразились белые вспышки пикт-камер, раздалось механическое гудение включенных воксофонов — писцы Сенаторума готовились сохранить выступление флотоводца для потомков.

— В каждую эпоху человечества наступает время тяжелейших испытаний, — тихо начал Лансунг с деланой серьезностью и прямотой. — Я прошу позволения изложить Сенаторуму Империалис предложение, которое станет определяющим для нашей эпохи, и скромно вынести на суд присутствующих мои ограниченные соображения касательно вопроса, тревожащего нас сейчас более всего.

Дракану хотелось рассмеяться — Лансунг не был скромным и ни в чем себя не ограничивал; но он сидел совершенно бесшумно и неподвижно, как будто внимая речам верховного лорда-адмирала. На самом деле Вангорич оценивал реакцию других сенаторов и ее выраженность.

— Признаю, что наступление орков ошеломило нас. Мы считали, что эти дикари сломлены, разобщены и не представляют большой угрозы. Как и многие другие, я позволил надеждам на мир взять верх над бдительностью и приверженностью долгу. Это незаурядное вторжение застигло нас врасплох. Даже могучие Имперские Кулаки, почтенные защитники самой Терры, не справились с подобной опасностью.

Кое-кто из сановников судорожно вздохнул. Дракана поразило, что Лансунг, судя по всему, решился открыто критиковать один из орденов Первого Основания.

— Мы не должны бояться того, что бронированные станции зеленокожих возникают в неожиданных местах за линией фронта. Не только они атакуют в нашем тылу, мы точно так же нападаем на них. Следовательно, обе стороны находятся в чрезвычайно затрудненном положении. Поэтому если у Имперской Гвардии и нашего Космофлота хорошие командиры, в чем я не сомневаюсь, если Флот сохранит свое знаменитое умение оправляться от ударов и контратаковать, если Гвардия, как уже много раз случалось в прошлом, покажет неколебимую стойкость и боевую мощь, то ход всей кампании может внезапно перемениться.

Такой поворот заинтриговал Вангорича еще сильнее. Ходили упорные слухи, что Лансунг организует контрнаступление и собирает флот у Лепида Прим, но неужели он готов пообещать всем перелом в войне?

Верховный лорд-адмирал продолжал ораторствовать, но Дракан почти не слушал его, обдумывая сложившееся положение. Великий магистр Официо Ассасинорум решил, что Лансунг уже пользуется выгодами от сделанных обещаний, но его политические кредиторы скоро начнут требовать результатов. Флотоводец не мог вечно использовать нынешнюю ситуацию себе во благо, рано или поздно кто-нибудь захотел бы увидеть отдачу от сделанных вложений. Остальным сенаторам, и особенно Вангоричу, еще рано было обвинять лорда-адмирала в том, что он слишком много взял на себя. Тем не менее если Лансунг не добьется положительных сдвигов в деле борьбы с орками, то начнет терять союзников и последователей.

Его нынешняя речь знаменовала переход от обещаний к конкретным действиям. Дракан не знал точно, что за роли отведены другим сенаторам в грядущей пьесе или какую взаимовыгодную сделку предложил им флотоводец, но мог предполагать. Честь первого триумфа наверняка останется за Имперским Космофлотом. После этого Лансунг, вероятнее всего, позволит Астра Милитарум одержать несколько побед для истории, и обе организации на тысячелетие или более того закрепятся в качестве защитников Империума. Потомки не забудут командиров, спасших человечество от хищнических атак Зверя.

Нам же не следует тратить время на споры или взаимные упреки. — Лорд-адмирал переплел короткие толстые пальцы и с мудрым видом склонил голову, позируя на камеры. — Когда у вас есть товарищ, вместе с которым вы преодолели немыслимые тяготы, и этот друг повергнут ошеломляющим ударом, важно, чтобы выпавшее из его рук оружие не оказалось в распоряжении вашего общего врага. Но нельзя злиться на собрата из-за его криков или жестов, сделанных в бреду или от мучительной боли. Не нужно причинять ему новые страдания — надо стараться исцелить его. Империум по-прежнему связан с Адептус Механикус общими интересами, единой целью, непреложными обязательствами. Даже пред лицом напряженной войны, которую мы ведем сейчас против Зверя и его творений, нам следует направить все усилия на освобождение злополучных систем, попавших в рабство к самому гнусному из захватчиков.

Лансунг сделал паузу и отпил из хрустального бокала. Воды, а не вина, как заметил Вангорич. За время предыдущей части выступления лорд-адмирал словно бы согнулся под тяжким грузом ответственности и прежних ошибок. Теперь он выпрямился и даже улыбнулся.

— Давайте подумаем о будущем. Сегодня шестое сентиваля, годовщина избавления Настора Прим. Всего год назад я наблюдал за торжественным парадом на Насторе, где местные полки шагали по проспекту Согласия, а над ними проносились корабли, собранные на планетарных верфях. Кто мог представить, что принесут нам последующие месяцы?

Верховный лорд-адмирал посмотрел на экклезиарха Месринга, главу недавно признанного Адептус Министорум. Явно по договоренности они обменялись дружескими улыбками в качестве еще одного послания сомневающимся. Лансунг обрел поддержку самых благочестивых слуг Императора. В обмен, как рассудил Дракан, миссионеры и проповедники Экклезиархии получили право свободно путешествовать на звездолетах Космофлота. Судя по всему, Месринга уже не беспокоил токсин, введенный Вангоричем в его организм. Вполне допустимо, что экклезиарх отыскал противоядие. Так или иначе, Месринг был настолько уверен в своем выживании, что согласился на открытый союз с лордом-адмиралом.

— Вера помогает нам и успокаивает нас, когда мы трепетно взираем на разворачивающийся свиток человеческой судьбы, — продолжил Лансунг. — И я заявляю о своей вере в то, что некоторые из нас увидят еще одно шестое септиваля, когда вновь отвоеванный Настор Прим возвысится в своем величии и славе, вновь станет образцом свободы и прав человека. Когда придет рассвет, а он придет, души всех людей наполнятся пониманием и добротой к тем мужчинам и женщинам, где бы они ни были, которые в самый темный час не утратили надежду на победу Империума.

— Но не будем говорить о темных временах — поведем речь о суровых временах. Дни сейчас не темные, но великие, — величайшие дни в истории нашего народа, — и все мы обязаны возблагодарить Императора за то, что Он позволил нам, каждому в соответствии с его долгом, внести свой вклад в борьбу, которую никогда не забудут потомки!

Лорд-адмирал замолчал в ожидании подобающих моменту оваций. Первой зааплодировала Тулл, к ней тут же присоединились остальные, включая Вангорича. Когда хлопки стихли, Лансунг уселся со строгим лицом и поднял руку, изображая скромность.

— Достаточно, достаточно благодарностей. Вы должны аплодировать себе за то, что позволили мне высказать мысли всех собравшихся.

Быстро обдумав его выступление, Дракан пришел к выводу, что флотоводец, хоть и говорил довольно долго, не сказал почти ничего. Лишь те, кто ждали определенных фраз, услышали в них закодированные обещания или уступки. Здесь наверняка крылось нечто большее, чем понимал магистр ассасинов, ведь Лансунг не мог добиться успеха для Космофлота одной лишь риторикой. Он должен был приберечь напоследок что-то существенное.

Вангорич решил ускорить развитие событий:

— Превосходно, верховный лорд-адмирал! Браво!

Лансунг поворачивался к Экхарту из Администратума, ожидая от него первого отзыва, и вмешательство Дракана заставило флотоводца кратко нахмуриться.

— Спасибо, — благосклонно кивнул он, принимая похвалу, и снова начал оборачиваться к Экхарту.

Тобрис уже открыл рот, но ассасин вновь опередил его:

— Уже предвкушаю ваше триумфальное возвращение, адмирал Лансунг.

— Возвращение? — Флотоводец скорее растерялся, чем разозлился.

— Ну, верховный лорд-адмирал, все мы знаем, что вам по службе положено управляться с кораблями так же ловко, как и со словами. Я предположил, что вы лично возглавите наступление против орочьих захватчиков.

Лансунг на мгновение сузил глаза, заметив расставленную для него ловушку. Грузный адмирал не мог похвастаться проворством, но проявил быстроту мышления и обошел капкан.

— Достаточной наградой для меня будет право составить план, что принесет нам победу, магистр Вангорич. Как и вы, я предпочитаю не привлекать внимания к своим поступкам. В сегментуме Солар много достойных адмиралов, и мое вмешательство лишит их возможности добиться заслуженной славы и уважения.

Сообразив, что первый выпад получился торопливым и неуклюжим, Дракан пожалел о нем. Ассасин улыбнулся флотоводцу, лихорадочно отыскивая способ парировать контраргумент.

— Благородно, адмирал, весьма благородно. Но ваша скромность ставит Империум под угрозу. Я бы предпочел, чтобы совет не отправлял в бой менее даровитого командира просто ради одобрения будущих историков. Никто не оставляет самый острый и сбалансированный клинок в ножнах только потому, что реже использовал другие. Думаю, вы оказываете себе дурную услугу, тратя попусту время в Сенаторуме, когда ваши несравненные таланты требуются на поле битвы.

Застывшая улыбка Лансунга превратилась в искреннюю, и Вангорич понял, что вновь промахнулся. Адмирал явно осознавал, что в случае отбытия с Терры он вынужденно ослабит хватку на Сенаторуме. Дракан пытался разжать хотя бы мизинец этого стиснутого сейчас кулака, и пребывание флотоводца у далеких звезд оказалось бы очень кстати. Возможно, Лансунг даже пал бы в бою; впрочем, из сведений, известных ассасину, следовало, что адмирал честолюбив и тщеславен, но не труслив. Он обладал крайне внушительным послужным списком, из которого между строк выглядывала беспощадность, и Вангорич не мог обвинить его в недостаточной храбрости. Флотоводец, зная это, спокойно отмахнулся от предложения.

— Великий магистр, мы выберем командиров, которые долгие годы служили под моим началом.

«Да уж не сомневаюсь», — подумал Дракан.

— В последние годы они участвовали в сражениях против врагов человечества и лучше всех готовы исполнить наши планы по разгрому Зверя, — продолжил Лансунг. — Командир, дорогой мой Вангорич, должен дистанцироваться от битвы — и эмоционально, и в смысле расстояния. Мне казалось, что вы понимаете это так же хорошо, как и любой, кому известно о войне не понаслышке.

Великий магистр коротко кивнул, вынужденно признавая его правоту. Дракан снова ощутил гнев на Виенанд, которая могла бы использовать в споре то, чего не заметил он, но ни к чему было сожалеть о невозможном. Остальные Верховные лорды смотрели на Вангорича — одни с симпатией, другие нетерпеливо. Дольше тянуть время он не мог и выбрал иной подход.

— Склоняюсь перед вашей мудростью в данном вопросе, адмирал. — Дракан всякий раз испытывал мелочное, но вдохновляющее удовольствие при виде того, как дергается глаз Лансунга, когда ассасин не использует его полный титул. Что бы ни происходило, Вангорич по-прежнему умел тянуть за нужные ниточки. — Я в нетерпении, как и все прочие. Пожалуйста, огласите детали ваших замыслов, чтобы мы могли обсудить и одобрить их.

— Когда будут обработаны последние разведданные, я изложу совету все аспекты предполагаемой стратегии. — Лорд-адмирал явно лицемерил, и Дракан понял, что проиграл этот раунд. — До тех пор мне кажется разумным предложить собравшимся высказать свои цели и пожелания в отношении грядущего наступления, чтобы каждый голос был услышан и принят во внимание.

По сути, Лансунг предложил сенаторам вырыть все топоры войны, снова припомнить друг другу все оскорбления и разногласия, всплывавшие на предыдущих заседаниях.

Вангорич подавил скучающий вздох. Кажется, совет будет долгим. Надо проследить, чтобы Виенанд потом пожалела о своей неявке.

Глава 3

На борту корабля механикусов сложилась патовая ситуация.

— Это не обсуждается, капитан Курланд, — заявил магос биологис Элдон Урквидекс. Его телескопические глаза выдвинулись на пару сантиметров, что служило для техножреца ближайшим аналогом пристального взгляда. Он неодобрительно помахал вспомогательными манипуляторами в области диафрагмы. — В условиях нехватки информации совершенно очевидно, что вас нужно доставить на Терру или, возможно, на Марс. Нет никаких сомнений, что вы — последний из своего ордена. Помимо того, что вы представляете огромную важность как объект физиологических исследований и средство повышения боевого духа в сражающихся частях, ваш личный опыт противодействия текущей угрозе оркоидов просто бесценен. Выражаясь яснее, вы сейчас уникальная личность в Галактике. Сама идея вернуть вас к активному несению службы достойна осуждения.

Курланд даже без доспеха горой возвышался над магосом и вполне мог разорвать своего обширно аугментированного и кибернетизированного оппонента на куски, но Урквидекс бесстрашно взирал на гигантского воина. Элдон скрестил руки на бочкообразной груди; какие-то небольшие устройства то выдвигались из его пальцев, то прятались снова.

Имперский Кулак отвернулся к иллюминатору. Снаружи расстилалось звездное поле — они были на самой границе системы. Через пару дней корабль достигнет точки Мандевиля и сможет перейти в варп-пространство. Резня увидел в отражении темное, почти черное лицо — результат работы меланохрома, который защитил Курланда от радиации, убившей столь многих его боевых братьев.

— Вы должны понимать, магос, что я не позволю вам так поступить, — веско произнес Имперский Кулак. Он прижал к стене ладонь с расставленными пальцами, словно пытаясь дотянуться до покинутых им мертвецов. — Я космодесантник. Мой долг — сражаться.

— Второй капитан, ваш долг — служить Императору, и вы наилучшим образом исполните его, если вернетесь в систему Солар и поделитесь всеми имеющимися у вас сведениями о природе неприятеля. В долгосрочной перспективе это принесет гораздо больше пользы Империуму, который вы поклялись защищать.

— С точки зрения логики, да. — Курланд резко обернулся к техножрецу. — Думаю, вы не понимаете, что такое убеждения прирожденного воина или обеты Стены.

— Если они, как следует из ваших слов, нелогичны, то ваше предположение верно. — Урквидекс немного ссутулился и чуть опустил механические отростки. На его лице возникло нечто вроде жалости, как будто контроль над слиянием человека и машины перешел к более примитивной, биологической части. — Второй капитан, мне не безразличны ваши переживания. Здесь погибли тысячи слуг Бога-Машины, еще миллионы — во множестве других звездных систем. Они пожертвовали собой, чтобы увеличить наши шансы на победу в неопределенном будущем. Если только мы не хотим бросить на врага бессчетные миллиарды людей, надеясь одолеть беспримесную кровожадность орков нашей неудержимой жестокостью, нам нужно понять, как сражаться более разумно. Сейчас мы уступаем чужакам в обоих аспектах.

— Что вы имеете в виду? — Курланд пересек маленькую каюту, похожую на камеру, и сел на складную койку у стены. Раскладушка прогнулась под его тяжестью, упрочненный каркас заскрипел. — Знайте, что мои братья и я бились отважно, дисциплинированно и с честью, но ничего не смогли противопоставить мощи штурмовой луны.

— Вот именно, капитан… — Элдон замолчал, услышав шипение двери.

На пороге стояла некая конструкция, в основном механическая. Вначале Резня принял ее за сервитора.

— Добрый вечер, капитан Курланд, — произнесло нечто голосом, в котором сквозь гудение искусственной модуляции пробивались знакомые нотки Фаэтона Лаврентия.

— Трон Императора! — выразился космодесантник, вставая. — Что с тобой случилось?

Техножрец выглядел совершенно иначе, чем при их первой встрече. Он вошел в каюту на трех ногах, приводы и поршни в нижней части его торса жужжали и лязгали, поддерживая магоса в равновесии. Голову и верхнюю половину туловища почти целиком скрывала ряса, но плотная ткань неестественно бугрилась: под ней извивались кабели, торчали трубки и дрожали имплантаты. Руки Лаврентию заменяли небольшие подъемные краны с двумя поворотными сочленениями и четырехпалыми клешнями на месте ладоней. Фаэтон с лязгом открыл и вновь сомкнул одну из них, приветствуя Резню. От лица магоса ничего не осталось, кроме маленького клочка плоти и одного глаза, который перенесли в центр. Его окружали металлические пластины с множеством заклепок, вокс-решетки, скопления сенсорных линз и шипов.

— Мое тело подверглось ряду операций восстановления и улучшения. Нет причин тревожиться.

— Когда я увидел, как то, что от тебя осталось, разложили на каталке для осмотра, то подумал, что все куски соберут в прежнем виде.

— В его организме имелись некоторые весьма неэффективные системы, — заметил Урквидекс до того, как Фаэтон успел выразить свое мнение. — Новая форма магоса Лаврентия намного лучше подходит для задач, которые ему предстоит выполнять.

— Звучит как разжалование, — сказал Курланд, вновь садясь на раскладушку. Его удивление от встречи прошло. — Ты чем-то оскорбил свое начальство, техножрец?

— Оскорблен был разве что Бог-Машина, — ответил Фаэтон. — Возможно, я позволил себе лишнее, обсуждая действия моих товарищей по технолитургии во время кризиса на Ардамантуа. Лишь после досконального разбора мне позволили сохранить звание магоса. Тем не менее новое тело и задачи, о которых говорил коллега Урквидекс, не являются наказанием. Большая часть моей плоти погибла, многие встроенные системы были повреждены. К счастью, главное инфохранилище уцелело.

— Если я правильно понимаю, за спасение жизни мне нужно благодарить тебя?

— Этого не требуется, капитан. Я просто действовал, повинуясь крайне нелогичному порыву. — Голова механического человека странным образом повернулась, он взглянул на Элдона пучком красных линз. — Кажется, я вывел новую аксиому исследователя.

— В самом деле?! — воскликнул Урквидекс. — Просто неслыханно! Ты уверен, что твои умственные способности не пострадали в ходе интенсивного конфликта с оркоидами?

— Магос, это называется «битва», а не «интенсивный конфликт». Я знаю, я в ней участвовал.

Курланд невольно усмехнулся про себя, уловив иронию такого заявления. Когда-то сам Лаврентий сказал, что когти хромов являются «пальцеобразными клинками на концах передних конечностей». Хотя в теле Фаэтона стало больше искусственных частей, его личность, кажется, сдвинулась в сторону человечности.

— Я весьма горд моей аксиомой, — продолжил Лаврентий. — Пожалуй, в случае принятия ее должны назвать в мою честь. Вот как она звучит: «Когда ни одно рациональное объяснение не подходит, следует принять любое верное объяснение, каким бы иррациональным оно ни было». Тебе нравится?

— Совершенно бессмысленная чепуха. Именно таким неподобающим поведением ты и навлек на себя порицание магоса ван Аукена.

Фаэтон повернулся к космодесантнику.

— Согласно всем рациональным объяснениям, никто не мог спастись с Ардамантуа. И все же мы нашли тебя, капитан. Насколько я помню — достаточно смутно из-за повреждений процессоров модуля обработки, — в тот момент я действовал, не имея никаких подтверждений того, что ты жив или что вообще имеются выжившие. По крайней мере осознаваемых подтверждений. Мне думается, что в сумеречном состоянии я поднялся на новую ступень познания таинств Бога-Машины. Применяя дедукцию на бессознательном и подсознательном уровнях, я выстроил алогичную гипотезу о том, что кто-нибудь мог уцелеть. Изменяя параметры сканирования, я также не основывался на разумных соображениях.

— Просто догадка, — возразил Урквидекс. — Случайно верная экстраполяция хаоса. Пути Бога-Машины неисповедимы, Лаврентий, но если ты возомнил себя неким пророком его таинств, то вынужден тебя разочаровать. Очевидно, повреждения твоих нервных центров оказались тяжелее, чем мы считали.

— Чутье, — произнес Курланд и недоверчиво покачал головой. — Техножрец, ведомый чутьем, наитием? Похоже, на Ардамантуа случилось еще одно уникальное событие.

— Именно так. — Фаэтон выгнул вверх две сенсорные антенны, изобразив нечто вроде улыбки. — Чутье.

— В твоих же интересах не поднимать данную тему в присутствии ван Аукена, — предупредил Урквидекс. — Он уже собирался вскрыть твое ядро и выкачать из него все данные, касающиеся операции на Ардамантуа. Подобный еретический бред уменьшает вероятность продолжения твоего существования, Лаврентий.

— Хватит угроз! — вмешался Резня. — Хотя магос Фаэтон не желает признать, что спас меня, я в долгу перед ним, согласно нашим традициям. Я не позволю расследовать его поступки или применять к нему карательные меры, понятно вам?

— Капитан, вы не имеете права вмешиваться во внутренние дела Адептус Механикус. Ваше мнение по данному вопросу несущественно. — Голос магоса, впрочем, звучал не слишком уверенно.

Встав, Курланд почти коснулся макушкой потолка реабилитационного отсека. Космодесантник сгреб Элдона огромным кулаком за рясу и без видимых усилий поднял над палубой. Развернувшись, воин прижал Урквидекса к смотровому стеклу многометровой толщины. Техножрец затряс механодендритами и бионическими конечностями.

— Интересно, насколько несущественно для тебя будет оказаться в вакууме, магос, — произнес Имперский Кулак. — Если с Лаврентием что-то случится, мы проверим это на практике. Аналогичная неприятность ожидает ван Аукена или кого бы то ни было, кто решится навредить Фаэтону. Я понятно выражаюсь?

Элдон кивнул. Курланд опустил его на палубу и разжал кулак.

— Вот и хорошо. Теперь уходи.

Урквидекс промолчал и поспешно засеменил из каюты, неодобрительно потряхивая головой и манипуляторами. Курланд провожал его взглядом, пока магос не скрылся в коридоре. Снова усевшись, Резня понял, что Лаврентий смотрит прямо на него всеми сенсорами и единственным глазом.

— Интересно, — сказал техножрец.

— Что именно?

— Хотя я не обладаю исчерпывающими сведениями обо всех боевых обычаях и верованиях, принятых среди Имперских Кулаков, перед прибытием на совместную операцию с твоим орденом в меня были загружены значительные объемы соответствующих файлов. В них не упоминаются традиции долга за спасенную жизнь, о которых ты упомянул. Исходя из этого, а также отсутствия прочих сведений, я должен предположить, что ты руководствовался иными соображениями, когда поклялся защищать меня. Конкретную причину я установить не могу.

Упираясь могучими предплечьями в колени, Курланд наклонился вперед.

— Скажем так: я положился на чутье.

Глава 4

Уголок Сигиллита.

Вангорич хотел бы знать, что скрывается за этим названием маленького изолированного дворика. Отдыхал ли в нем основатель Совета Терры, или в еще более глубокой древности здесь произошло нечто важное?

По стандартам Императорского Дворца квадратный участок со стороной около десяти метров выглядел совсем невзрачным. В его центре лежали крест-накрест две половины обычного бревна, расколотого вдоль и обработанного столярами. Каждый из четырех концов скамейки указывал на угловые арочные проходы. Дорожки в дворике, посыпанные чисто-белым гравием, огибали ряды более крупных темно-серых и черных камней, которые складывались в нечто вроде поэтажного плана. Дракан, впрочем, угадывал в этих узорах какие-то символические или метафизические образы.

Возможно, когда-то здесь были растения. Если так, то они давно погибли из-за недостаточного ухода — белизну дорожек не нарушали ни гниющие корни и листья, ни комочки земли.

Как и многие другие помещения, Уголок Сигиллита отделяли от остального Дворца развалины стен и бастионов, рухнувших при осаде Терры во время Ереси. Вангорич узнал о нем, случайно наткнувшись на пометку в старинной летописи. Потребовалось три года скрупулезных исследований, чтобы определить местоположение дворика, и еще шесть лет ушло на тайные раскопки пути к нему.

Когда-то сад камней находился под открытым небом, но теперь сюда просачивались лишь тусклые лучи света из сетчатого стеклянного купола в крыше Дворца, почти в километре над головой Дракана. Выглянув за семиметровые стены дворика, он увидел бы колоссальный муравейник общежитий и канцелярий Администратума, каждый ярус которых поддерживали громадные колонны. Уголок словно бы существовал отдельно от Дворца, в пузырьке своей реальности, как пещера меж пластов жил-комплексов и скрипториев.

Здесь, посреди бюрократического безумия, царили полное спокойствие и очарование. Особенно ценным для Вангорича было то, что только он знал о дворике. Том, где упоминался Уголок, покоился вдали от любопытных глаз в недрах Либрариус Санктус[3]. Заключенные, которых Дракан позаимствовал у Адептус Арбитрес для раскопок прохода, после завершения работ были переданы механикусам и превращены в сервиторов.

В одиночестве, тишине и покое великий магистр сидел на деревянной скамье и обдумывал свои планы, не боясь обнаружения. Возможно, дворик был единственным местом в Галактике, где Вангорич расслаблялся.

Поэтому он испытал нечто близкое к потрясению, услышав деликатное покашливание за спиной.

Дракан мгновенно вскочил, из его рукава выскользнул лазерный клинок, готовое к стрельбе наперстное оружие вспыхнуло энергией, повинуясь движению суставов.

Под одной из арок, скрестив руки на груди, с самодовольным выражением лица стояла Виенанд. Она всегда казалась слишком юной для своего поста — возможно, причина крылась в омолаживающей терапии и блокираторах старения. Инквизитор, ростом чуть ниже Вангорича, была атлетически сложена и носила коротко стриженые волосы серо-стального цвета над узким лицом с острыми скулами.

Ни в коей мере не дурнушка, но и не красотка, привлекающая к себе нежелательное внимание в любом обществе.

Виенанд явилась в грязном, залатанном комбинезоне поверх свободной вроде бы холщовой рубахи серого цвета. Дополняли камуфляж высокие ботинки и замасленная ветошь, торчавшая из кармана. Очевидно, ей пришлось вырядиться прислугой, чтобы проникнуть в убежище Дракана. Он не знал, где именно возникла брешь в защите, но сам факт ее появления оставлял лишь несколько вариантов ответа.

— Сюрприз! — ухмыльнулась Представитель Инквизиции, показав жемчужно-белые зубы.

— Иди ты со своими сюрпризами, идиотка! — рявкнул Вангорич, утратив самообладание впервые за многие десятилетия. — Я чуть не убил тебя!

— Ну-ну, великий магистр, хотя бы имейте совесть признать, что вас обыграли.

Дракан убрал клинок в ножны и отключил наперстное оружие. Соглашаясь с поражением, он коротко кивнул и указал Виенанд на скамейку.

— Напрасно я надеялся, что отыскал хотя бы одно укромное местечко, — заметил Вангорич, садясь на бревно.

Гравий на дорожке заскрипел под ногами инквизитора, и раздражение Дракана вспыхнуло вновь — шум стал для него символом утраченного покоя. Кроме того, ассасин привык ходить беззвучно, и его задевало, когда кто-нибудь так неуклюже выдавал себя.

— Будь уверен, я никому не расскажу, — отозвалась Виенанд, опустившись на другую поперечину, слева от Вангорича. — Новость о твоей маленькой норке даже обрадовала меня, Дракан. Я чувствую себя спокойнее, зная, что у человека, находящегося под таким напряжением, есть уголок для отдыха. Нам сейчас не хватает только нервного срыва у великого магистра ассасинов.

— О чем это ты?

— Твоя небольшая вспышка на военном совете Лансунга. Очень глупо.

Вангорич моргнул, ошеломленный во второй раз за считанные минуты — теперь уже резкостью инквизитора.

— Я хотя бы присутствовал там и высказался против его гибельного плана.

— Гибельного? По-твоему, мы не должны отвечать на атаки орков? Считай, если тебе угодно, что Лансунг и его игры — величайшая угроза для Империума, но не лезь в чужие дела! Зеленокожие не будут ждать, пока мы перестроимся изнутри, поэтому нужно приветствовать любой контрудар, не важно, чем мотивированный и насколько запоздалый. У нас тут настоящая война, Дракан, и мы почти проиграли ее! Или тебе кажется, что твои оперативники сумеют перебить всех чужаков?

— Если Лансунг добьется своего, то мы получим воссоединение Космофлота и Гвардии — де-факто, если не де-юре. Несомненно, ты понимаешь, как это опасно.

— Опаснее орков? Сейчас — нет. Давай не будем забегать вперед. Сожжем этот мост, когда доберемся до него. Ты серьезно выходишь за рамки дозволенного, Дракан. Пока ты занимался тем, что разрушал остатки своего авторитета, реагируя на позерство Лансунга, я трудилась ради защиты Империума. Своим вмешательством ты создаешь больше проблем, чем решаешь. Ты вообще сделал в последнее время что-нибудь полезное? Я знаю, у тебя ячейка на Марсе, им есть о чем докладывать?

Будучи не в настроении препираться, Вангорич встал, одернул плащ и зашагал к одной из арок.

— Если уйдешь, то не узнаешь, что я хотела тебе сказать, — произнесла женщина.

Дракан остановился у выхода, но не обернулся.

— Правда? По-твоему, я для тебя послушная гончая, которую можно кормить объедками, когда вздумается, и она останется верной?

— Я принесла предупреждение.

Вангорич развернулся и вопросительно поднял бровь.

— Да, предупреждение, — поднялась инквизитор. — Ты наживаешь врагов, Дракан. Могущественных врагов.

— Это не новость, дорогая моя Виенанд, — искренне улыбнулся ассасин. — Но приятно, что тебя заботит мое благополучие.

— Ты отталкиваешь от себя Инквизицию, великий магистр.

Такое заявление обеспокоило Вангорича, но ответил он с прежней игривостью:

— Я думал, Виенанд, мы с тобой друзья. Наша странная… дуэль не мешает нам быть союзниками, верно?

— Вторая твоя ошибка. Пока еще мы союзники — в своем роде, но не думай, что я пожертвую ради тебя важнейшей целью — безопасностью Императора и Империума. Мы готовы использовать и выбросить друг друга в мгновение ока, и не делай вид, что это не так.

— «Вторая ошибка»?

— Первая состоит в том, что ты переоцениваешь значение моего поста. Представитель Инквизиции — не верховный лорд-адмирал, не великий магистр, даже не спикер. Мое положение исключительно неустойчиво, оно держится только на доброй воле моих коллег и непрерывных политических интригах, которые я веду за пределами Сенаторума. Многие уже начинают задумываться, не стоит ли мне покинуть занимаемую должность.

— Кажется, враги окружают тебя, а не меня. Желаю тебе всяческих успехов в будущих предприятиях вне Сенаторума Империалис.

— Заткнись и послушай, надменный ты придурок!

Слова женщины обожгли Вангорича, как хлесткая пощечина. Он шагнул к ней, занося руку для удара, но сдержался, разжал кулак и ткнул в Виенанд указующим перстом.

— Тщательнее выбирай слова, инквизитор, если не хочешь потерять оставшихся союзников. По-моему, за твоими угрозами скрывается просьба о помощи.

— Дракан, внутри Инквизиции на меня наседают с двух направлений. Во-первых, они считают, что я слишком терпимо относилась к выходкам Сенаторума во время последних событий. Фактически они решили, что за последние несколько десятилетий разложились все правящие структуры Империума. Они хотят более плотного и явного контроля над Верховными лордами.

— Даже получив абсолютное влияние, Инквизиция не выживет без поддержки людей вроде Лансунга, Зека или Гибрана. Ваша непостоянная власть будет зависеть от ресурсов, предоставляемых другими.

— Некоторые из нас забывают эту истину. Они верят, во многом из-за наущений Министорума, что действительно исполняют волю Императора, а из набожных людей получаются опасные правители.

— В чем же вторая причина шаткости твоего положения?

— В моем отношении к тебе, великий магистр. Официо Ассасинорум — оружие в руках Верховных лордов, а не организация, обсуждающая их действия. Кое-кто из моих коллег по ордосам хочет покарать тебя и твои храмы в назидание другим.

— Мы ответим на удар.

— И ввергнете в анархию Империум, уже осажденный чужаками с непредставимо разрушительным потенциалом. Дракан, в Инквизиции рассчитывают, что ты останешься верен своему долгу.

Вангорич хотел было ответить, но прикусил язык. В самом деле, сможет ли он броситься на собственный клинок ради стабильности Империума? Хватит ли ему преданности? Что более важно, верят ли в это неизвестные инквизиторы и готовы ли они рискнуть всем, основываясь на предположениях?

— Вижу, ты начинаешь осознавать, как тяжела ситуация. — Неотрывно глядя на него, Виенанд подступила ближе и понизила голос. — Нам необходим краткий период взаимного ненападения. Вот почему я пришла сюда, в твою святая святых. Объявляю, что ты амнистирован. Я окажу тебе любое содействие, если ты пообещаешь помочь мне.

Дракан не собирался верить ей на слово, но ведь и любые его заверения были бы настолько же бессмысленными, так почему же Виенанд просила о них? Неужели ее так напугали замыслы Инквизиции или по крайней мере отдельных ее адептов?

— Ладно, амнистия так амнистия. Лучше разрушать честолюбивые планы Лансунга, чем тратить силы на эту безрезультатную охоту друг за другом. Что у тебя на уме?

Подойдя еще ближе, Виенанд положила руку ему на плечо.

— Ты правильно выбрал цель, великий магистр. Если мы сумеем вытолкнуть Лансунга на передовую, то сможем за время его отсутствия исправить часть ущерба, нанесенного им Сенаторуму. Если повезет, орки даже разнесут его на куски. Тем не менее словесных доводов тут не хватит. Чтобы адмирал втащил свой жирный зад на мостик звездолета, мы должны объединить усилия и провести определенные акции.

— Какие акции?

— Именно их я и пришла обсудить…

Глава 5

— Скажи моему денщику, чтобы больше так не крахмалил, — произнес Кулик, борясь со стоячим воротничком рубашки.

— Обязательно передам ему, — отозвался Шаффенбек рассеянным тоном.

Ничего передавать он не собирался, поскольку Рафалю невозможно было угодить с воротничками. За все время, что Саул знал капитана, тот, в зависимости от настроения, жаловался или на перекрахмаленные, или на недокрахмаленные рубашки. Казалось, что существует некий бесконечно малый промежуток идеальной накрахмаленности, недостижимый для смертных денщиков.

— И напомни мне больше никогда не принимать приглашения на такие собрания, — продолжил Кулик, сражаясь уже с парчовыми обшлагами кителя; Рафаль всегда чувствовал себя неуютно в парадной униформе и сейчас, судя по струйкам пота на лице, страдал от перегрева.

Вентиляторы в потолке пускового отсека, похожие на колесо турбины, лениво вращались, почти не ослабляя жару и духоту. В помещении собралось около сотни офицеров, взошедших на борт «Непокорного монарха» по «приглашению» адмирала Ахарии. Как и остальные капитаны всех трех рангов, составляющие толпу, Кулик понимал, что такие «просьбы» нельзя игнорировать без серьезной причины. Помимо командиров кораблей, прибывших с первыми помощниками и порой с какими-то лизоблюдами, здесь обретались пара десятков младших офицеров с флагмана и столько же старшин, руководивших небольшой армией стюардов с подносами.

— Вина или воды? — спросил Шаффенбек, остановив одного из них.

— Того и другого, — буркнул Рафаль.

Через секунду в его правой руке возник рифленый бокал пузырящегося белого вина. Капитан быстро выпил содержимое, и на месте пустого сосуда появилась кружка почти чистой воды. Кулик удивленно понюхал жидкость. От нее ничем не пахло.

— Свежая вода? — покосился он на Саула. — Адмирал явно пытается нас удивить.

— За последнюю неделю вспомогательные суда доставили с Лепида почти тридцать тысяч литров, — сообщил Шаффенбек.

Рафаль знал, что может узнать у первого помощника ответ на любой вопрос, касающийся событий во флоте, поэтому не запрещал ему пользоваться командными каналами связи — по уставу право на это имел только капитан звездолета.

— А где сам адмирал?

Саул кивнул влево. Обернувшись, Кулик увидел Ахарию в окружении стайки внимающих ему капитанов и командоров. Рядом с адмиралом, словно телохранитель, стоял его флаг-капитан Брусех. Ахария, мужчина среднего роста и обычной внешности, выглядел невзрачно. На его лице выделялся только шрам от правого уха до верхней губы, неровная красная черта на почти белой коже. Брусех, напротив, был настоящим великаном с непокорной гривой черных волос, тронутых сединой, и такой же кустистой бородой. Рафаль машинально провел ладонью по голове, но его пробор был в порядке.

— Рассказывают, что адмирал заработал шрам в бою с пиратами возле Перитийской туманности, — заметил Шаффенбек.

— Согласно менее пафосным слухам, Ахария спьяну упал с лестницы, — парировал Кулик. Впрочем, несмотря на нелюбовь к этому позеру и интригану, Рафаль больше верил первому объяснению. — Ты знаешь, что я недолго служил под началом адмирала на «Повелителе воинств»?

— В первый раз слышу. Ты, наверное, был тогда простым мичманом?

— Не совсем — двенадцатым лейтенантом. Ахария был вторым. Компетентный, порядочный… Ничего выдающегося, но и ничего ужасного. Пожалуй, он добрался бы до звания флаг-капитана, даже если бы не лизал сапоги верховному лорду-адмиралу. Обожал каждые пять минут цитировать «Navis Tacticus Superium»[4] Эскенштайна. Думаю, он вызубрил книгу наизусть, но ничего не выучил по-настоящему.

— О, а вот и еще одно вышнее создание, — произнес Саул и чуть отступил в сторону, открывая Кулику обзор.

— Не богохульствуй, — машинально предостерег Рафаль.

За спиной помощника он увидел невысокого, но красивого мужчину, который рассекал толпу офицеров, словно нос корабля — морские волны. Вновь прибывший был облачен в строгий черный китель — редкое отклонение от привычной синей униформы. Цвет указывал на то, что офицер некоторое время прослужил в престижном флоте системы Сол. Яркие потолочные люмен-полосы отбрасывали на его лицо тень от козырька фуражки.

Он улыбался и кивал в ответ на сыпавшиеся отовсюду приветствия, но постоянно крутил головой, как будто искал кого-то. Остановив взгляд на Кулике, мужчина приветственно вскинул руку.

— Адмирал Прайс, — слегка поклонился ему капитан.

— Рад тебя видеть, Рафаль, — отозвался непосредственный начальник Кулика, адмирал Краевой флотилии.

Сняв фуражку и убрав ее на сгиб руки, он словно бы сбросил разом больше десятка лет. С чуть взъерошенными светлыми волосами до плеч Прайс выглядел уже не на пятьдесят с хвостиком, а сорок. Ухмыльнувшись по-мальчишески, адмирал помолодел до тридцати. Рафаль прекрасно понимал, отчего молва считала Прайса воплощением флотской традиции донжуанства и утверждала, что в каждом порту у него девчонка. Или даже несколько.

— Не ждал, что вы появитесь, сэр, — сказал Кулик и взглянул на Ахарию; тот пробирался к ним через толчею, заметив появление соперника.

— Мое приглашение, должно быть, затерялось где-нибудь в варпе, — подмигнул ему Прайс. — Не сомневаюсь, что солярный барон Крзиил Ахария, адмирал флота, искренне желал моего присутствия.

Рафаль задумчиво потер подбородок и обернулся к подошедшему Ахарии.

— Доминий, мне казалось, что вы заняты распределением причальных мест и реквизицией припасов, — сказал тот Прайсу. Голос у Крзиила был чуть визгливее, чем у большинства мужчин, но адмирал компенсировал недостаток внушительности громкостью. — Вам ведь, по-моему, всегда были по душе такие занятия. Если бы я знал, что вы оторветесь от стола с бланками, то отправил бы за вами катер.

— В любом случае вам не стоило утруждать себя, адмирал Ахария, — ровно ответил Доминий, игнорируя оскорбление. — Я прибыл на моем лихтере и потом отправлюсь на «Колосс», где подниму свой вымпел.

Кулик быстро взглянул на Прайса.

— Прости, Рафаль, вот твои распоряжения, — продолжил тот, вытащив из кармана небольшой конверт. Передав его капитану, Доминий снова повернулся к Ахарии. — Есть ли сообщения для флота от верховного лорда-адмирала?

Крзиил медленно покачал головой и быстро обменялся взглядами со своим флаг-капитаном. Прайс тоже заметил это.

— Похоже, вы наконец-то решились проявить собственную инициативу, — заметил он.

— Вертикаль командования существует не просто так, — возразил адмирал флота. — Вспыхнет анархия, если каждый будет интерпретировать приказы, как ему вздумается. Вы же знаете, после таких проступков человеку приходится до конца жизни сопровождать конвои и патрулировать космос между полузабытыми звездными фортами на краю Галактики.

Улыбка Доминия погасла. Он хотел что-то ответить, но осекся и вместо этого взял с подноса проходящего мимо стюарда небольшой бокал с жидкостью янтарного цвета. Понюхав содержимое, Прайс удивленно вскинул брови:

— Неошотландское виски? Настоящее? — На лице и в голосе адмирала читалось искреннее уважение, даже благоговение. Он сделал глоток. — Клянусь Императором, так и есть!

— Вековой выдержки, даже больше, — самодовольно произнес Ахария, взяв другой бокал виски у стюарда, остановившегося возле локтя Рафаля. Подняв стакан к свету, он повертел его в разные стороны. По бледной руке Крзиила запрыгали золотые блики. — Даже за десять тысяч парсеков[5] от дома оно сохранило чистоту солнечных лучей, что когда-то падали на колосья.

— Если бы я только знал… — Сделав паузу, Прайс одним глотком допил содержимое бокала. Ахария, который наверняка отдал за одну бутылку элитного напитка целое состояние, заметно поморщился. Глаза Доминия расширились, он слегка вздрогнул от удовольствия. — Если бы я только знал, что можно раздобыть благодаря связям, то давно бы уже начал целовать зад адмирала Лансунга.

Щеки Крзиила вспыхнули, губы задрожали от гнева, и он злобно уставился на Прайса.

— Разумеется, — с некоторой горечью продолжал тот, — я был слишком занят сопровождением конвоев и доставкой припасов на полузабытые форпосты, не так ли?

Что-то прорычав, Ахария резко повернулся и зашагал прочь. На ходу он отшвырнул бокал, драгоценная жидкость расплескалась по палубе. Брусех вздохнул и покачал головой.

— Идем, капитан, — сказал Доминий, отворачиваясь от соперника.

Кулик шагнул было следом, но Брусех удержал его за руку. Оглядевшись по сторонам, здоровяк наклонился к нему и зашептал в ухо:

— Хочу предупредить тебя, Рафаль. Адмирал Ахария приказал флоту ядра готовиться к переходу. Он собирается вести подкрепления в Порт-Санктус.

— Санктус? Ты хочешь сказать, что орки еще не захватили верфи?

— Согласно последним рапортам, доки и орбитальные платформы пока держатся. Если сможем прорвать блокаду, соединимся с флотилией сектора Санктус.

— Почему же я не получил этих распоряжений?

— Из-за Прайса, — объяснил Брусех, взглянув через плечо Кулика на удаляющегося адмирала. — Ахария хочет проделать все без Краевой армады, чтобы со стороны показалось, будто Доминий сидел на заднице ровно и ковырял в носу, пока флот ядра завоевывал славу.

— Откуда мне знать, что тебя не подослал Ахария? Возможно, он хочет, чтобы Прайс нарушил субординацию, рванулся в атаку и еще больше уронил себя в глазах верховного лорда-адмирала? Лансунг чуть ли не прямо обещал вздернуть Доминия за мятеж, если тот снова нарушит приказы.

— Давай без этих игр, Рафаль, — сказал Брусех. Выпрямившись, он обнял Кулика за плечи, улыбнулся другим офицерам в толпе и так же тихо продолжил: — Мы с тобой должны держать наших адмиралов в узде, согласен? Честно, я не желаю совершать прыжок к Порт-Санктусу с половиной звездолетов. Мы не знаем, насколько большая у орков армада, но пусть уж лучше части наших орудий не хватит целей, чем не хватит самих орудий. Поверь мне, Рафаль, если мы не отправимся туда все вместе, ничего хорошего не выйдет.

— Я предполагаю, Ахарии ты сказал то же самое? Глупые подколки — одно дело, но он и правда не склонен к независимости в решениях. Ему поступили приказы от Лансунга?

— Распоряжений с Терры не было, я бы их увидел. Уже пытался переубедить Ахарию, да он упрямится. — Брусех пожал плечами, и кисточки его эполетов закачались подобно маятникам. — Похоже, ему советует один молодой коммодор по имени Сартин. Не знаю этого типа, но у него явно есть связи на Терре, а теперь и адмирал его слушает. Крзиил, конечно, утверждает, что сам разработал план, но Сартин точно приложил руку. Только не спрашивай, почему какой-то коммодор, недавно переведенный из флота Сола, так стремится бросить нас на Порт-Санктус.

— Уверен, мне о таком думать не по чину, — сказал Кулик, протягивая Брусеху руку. — Спасибо за предупреждение.

— Сделай так, чтобы Прайс полетел с нами, — ответил тот, принимая рукопожатие. — Не нравится мне все это.

Кивнув, флаг-капитан размашисто зашагал за адмиралом Ахарией. Кулик последовал за своим командиром, сбоку к нему пристроился Шаффенбек.

— Что думаешь? — спросил Рафаль у помощника.

— Брусех показался мне искренним, — ответил тот. — Во флоте говорят, что с ним можно идти в бой. Надежный, прямой, честный капитан. Вообще не понимаю, зачем такой нужен Ахарии?

— Я тоже, лейтенант, — отозвался Кулик. — Если адмиралы хотят использовать нас в своих играх, пусть так, но давай не будем выбирать стороны.

— Боюсь, сэр, стороны уже выбрали за нас, — сухо произнес Саул. — Адмирал Прайс поднимет свой флаг на «Колоссе», тогда как Ахария не желает иметь ничего общего с Краевым флотом. Думаю, понятно, чья рука кормит меня.

— Может, и так, но и Прайс не без греха. Судя по твоим словам, он тоже ведет свою игру.

— Значит, ты передашь ему сообщение Брусеха?

— Определенно. Корабли Ахарии не смогут тайно покинуть причалы, и мне же будет лучше, если я предупрежу Прайса до их отбытия. Мне самому надо было заподозрить неладное, увидев приглашение на это… сборище. Большинство гостей тут — люди Крзиила. Несомненно, он устроил им прощальную вечеринку.

Доминия задержали несколько младших офицеров, которые искали протекции или просто хотели пообщаться с одним из своих героев, — репутация вольнодумца снискала ему поклонников среди флотских с определенным складом личности. Кулик догнал Прайса на выходе в коридор, который соединял освобожденный пусковой отсек с действующей взлетной палубой.

— Что-то ты задержался, — сказал адмирал, явно пребывая в дурном настроении после стычки с Ахарией. Началась она как беззаботная перепалка, но очень быстро превратилась в обмен злобными личными выпадами. — Чего хотел от тебя этот здоровенный олух?

— Сэр… — произнес Кулик, добавив в голос именно столько укоризны, чтобы единственное слово заменило любые упреки; такому трюку он научился у Шаффенбека.

Прайс резко взглянул на него, скривив рот от недовольства тоном капитана.

— Капитан Брусех, — продолжил Рафаль, — достойный офицер, и нам повезло, что он сдерживает выходки адмирала Ахарии.

— Полагаю, ты прав, — с некоторым раздражением отозвался Доминий. — Так или иначе, о чем вы там сговаривались?

Следуя за Прайсом по коридору, Кулик почти дословно воспроизвел беседу с Брусехом. Офицеры вошли на взлетную палубу, где по обеим сторонам посадочной полосы стояли плотными рядами катера, челноки и лихтеры с десятка звездолетов. Транспорт Доминия, в соответствии с его чином, находился ближе всех.

— Полетим на катере с «Колосса», мой лихтер пусть возвращается на «Неустанный», — заявил Прайс, переваривая новости от флаг-капитана.

Летный экипаж, возившийся с челноком адмирала, отступил в полумрак за объемистый корпус судна.

Офицеры молча направились к транспорту Рафаля, который разместили чуть дальше от взлетной полосы, чем полагалось Кулику по званию. Как и в случае с причалами, Крзиил Ахария открыто выказывал свое пренебрежение.

— Мы не полетим в Санктус, конечно же, — сказал Доминий, подойдя к челноку с «Колосса».

Экипаж под присмотром одного из младших лейтенантов, Кабриота, подкатил трап. Забираясь вслед за адмиралом в катер, Рафаль молчал, поскольку не хотел обсуждать вопрос при нижних чинах.

— Думаю, так поступать неразумно, — произнес Кулик, когда дверь в капитанскую каюту закрылась. Теперь он, Прайс и Шаффенбек могли говорить без свидетелей. — Именно этого и хочет от нас Ахария. Если вы не окажете ему поддержку, а прорыв блокады провалится, Крзиил обвинит в неудаче вас.

— Но, если я отправлюсь туда, мы наверняка победим, и все почести достанутся этому самодовольному ублюдку, — возразил Доминий. — Он принял решение, так пусть сам за него и расплачивается.

— А люди, служащие под его началом? Они ведь не принимали решений.

— Они понимали риск, когда шли в Космофлот, — быстро ответил Прайс. — Нам не дано выбирать врагов или место, где придется сложить голову.

Кулик, потрясенный таким заявлением, начал обдумывать ответ. Адмирал, видимо, заметил что-то в выражении его лица.

— В чем дело? Ты будто узнал, что у твоей излюбленной портовой шлюхи сифилис.

— Простите за прямоту, адмирал, но это на вас не похоже. Таких высказываний ждешь от людей вроде Ахарии. Я всегда считал вас командиром, который не разбрасывается людьми. Из-за вражды с Крзиилом вы меняетесь, сами того не замечая. Если мы позволим ему атаковать только с флотом ядра, жертв будет больше. Большая часть кораблей не вернется, и вы знаете, что это так.

Доминий некоторое время сидел молча и смотрел в пол. Заговорил он тихо, с той же скромностью, благодаря которой заслужил уважение Кулика десять лет назад, при их первой встрече.

— Извини, Рафаль. — Посмотрев офицеру прямо в глаза, он перевел взгляд на Саула. — У тебя не капитан, а настоящий резонер, верно? Порой он смотрит прямо в корень.

— Он учился у меня, адмирал, — совершенно серьезно ответил первый помощник.

— Некоторые наши корабли еще пополняют запасы, а «Завоеватель» и «Гнев небес» проходят ремонт в доке, — сказал Кулик. — Потребуется пять дней, чтобы подготовить Краевую армаду, не говоря уже о других соединениях флота. Если Ахария собирается начать переход завтра, нам придется поднажать, чтобы догнать его.

— Да, но не могу же я отправлять звездолеты мелкими группками. — Прайс сложил руки на груди, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. — Разделим флот на два эшелона. Все корабли, готовые на данный момент, кроме «Колосса», передадим в подчинение Ахарии, и пусть отбывают немедленно. Мы поведем отставших во второй волне.

— Вы отдадите свои космолеты под командование Ахарии? Но разве не этого он хочет? — спросил Саул.

— Вы же понимаете, что он поставит их в авангард и бросит на орков, а свои корабли придержит позади, — добавил Кулик.

— Под временное командование, господа, — сказал Прайс, открыв глаза. — Но хорошо подмечено, Рафаль. Я прикажу отправляться через двое суток, так флотилия Крзиила неизбежно окажется впереди.

— Вас не беспокоит, что Ахария вынудил нас к таким действиям? — спросил флаг-капитан. — Мне начинает казаться, что Брусех меня использовал. Возможно, Крзиил счел, что унизит себя, лично попросив вас о помощи в атаке на Порт-Санктус. Наверное, он рассчитал, что вы по доброте душевной последуете за ним в битву и при этом будете выглядеть как подчиненный, а не как равный ему.

— Согласен с каждым твоим словом, — ответил Прайс, вытаскивая что-то из кармана кителя. Кулик увидел серебряную флягу с выгравированной эмблемой «Наилучшей винокурни Неошотландии». Рассмеявшись, адмирал подмигнул ему. — Удалось стянуть у одного из стюардов. Скромная компенсация, но сгодится.

Отхлебнув виски, Доминий торжественно поднял флягу.

— Насладимся плодами интриг! — произнес он с ухмылкой.

Рафаль принял сосуд и тоже рассмеялся, но внутренне остался серьезен. Из-за адмиральских интриг скоро погибнет множество людей. Кулик надеялся, что их жертва не будет напрасной.

Глава 6

— Невозможно возложить на кого-либо вину за твои потери на Ардамантуа. — Подхватив клешней регицидную фигуру, Лаврентий переместил руку-кран над доской и с громким щелчком опустил добычу на новое место. — Чтобы предсказать стремительную эволюцию орочьих технологий и стратегий, потребовались бы почти безумные допущения при экстраполяции.

— Только помешанный мог бы догадаться, что произойдет на Ардамантуа? — перевел Курланд, изучая игровую доску.

После перехода к Неструму, занявшего шестнадцать суток, «Субсервий» ждал встречи с другим кораблем. «Ахилл» должен был вскоре появиться, чтобы забрать космодесантника на Терру. Коротая дни в медотсеке, Резня сыграл с Фаэтоном тридцать восемь партий в регицид и проиграл каждую. Во время последних техножрец уже предлагал отключить свои вспомогательные процессоры, но Имперский Кулак не нуждался в таких послаблениях. Триумф над противником, который не стремится к победе всеми силами, — вообще не триумф. Хмыкнув, второй капитан передвинул фигуру.

— Вполне исчерпывающее резюме. — Лаврентий занес клешню над доской, лязгая хваткими пальцами. — Мы могли бы прийти к последующему выводу, полагаясь лишь на собственные наблюдения, но информация, напрямую полученная другими кораблями Адептус Механикус, всецело подтверждает его. Итак, орки поднялись на совершенно новую ступень технологического и общественного развития.

— У зеленокожих всегда имелось ненадежное, но разрушительное оружие — проекторы поля, энергетические излучатели и так далее. В чем необычность штурмовой луны? Просто кто-то из их технобезумцев набрел на способ управления гравитацией.

— Если бы мы столкнулись с одной-двумя подобными боевыми станциями, я бы согласился, — произнес Фаэтон и поставил фигуру на позицию для убийства правителя. Курланд нахмурился и еще внимательнее осмотрел поле. — Судя по широкому распространению данных технологий и развертыванию штурмовых лун согласно заранее разработанному плану, пусть и не в абсолютно эффективной и скоординированной манере, взаимодействие чужаков находится на очень высоком уровне.

— Орки обрели разум?

— Орки всегда были разумными, капитан, — сказал Лаврентий. Модуляторы искусственного голоса не вполне удачно передали его неодобрение. — Также они были многочисленными и целеустремленными, но руководители наших с тобой организаций, как теперь очевидно, в последние столетия игнорировали этот факт.

— Император сокрушил зеленокожих на Улланоре, — отозвался Резня. Он потянулся к фигуре, помедлил и убрал руку. — Уже тысячу лет мы лишь изредка сталкивались с ними.

— И здесь мы возвращаемся к моему исходному постулату. Только безумец, способный на поразительные и крайне нелогичные выводы, мог предсказать, что орочья угроза возродится в подобных масштабах. Согласно историческим сведениям из доступных мне архивов, зеленокожие наступали спорадически, но я заметил скрытую в их атаках тенденцию. Не шаблон, как можно было подумать, но аномалию. Орки живут вспышками гиперактивности. Они словно бы взрываются, стремительно расширяются, демонстрируют невиданные технологические достижения, но после разгрома быстро деградируют. На пике мощи их раса также достигает вершин культурного и инновационного развития.

— Их подпитывает наступательный порыв. — Курланд понял, что вновь побит, и признал поражение, немного отодвинув доску. — Каждое завоевание, любой захват земель усиливают их… что, орочность?

— Именно так. Плоды агрессии позволяют им продолжить агрессию. Их цивилизация словно бы прыгает с одного плато на другое. Достигнув нового яруса, орки или падают с него после проигрыша в войне, или остаются там до следующего огромного скачка.

— Значит, штурмовые луны — такой скачок?

— Да, в технологическом аспекте. Наши союзники из Адептус Астра Телепатика сообщают также о псионическом скачке. Зверь, направляющая сила в сердце их текущей экспансии, наделен невиданным для орков пси-потенциалом.

— Наверняка между ними есть связь, — сказал Резня, вставая. — Если мы сможем убить Зверя, то разрушим основание плато развития, на котором сейчас находятся чужаки.

Курланд шагнул к выходу из отсека, но Лаврентий преградил космодесантнику дорогу.

— У тебя участились пульс и дыхание, повысилась температура кожных покровов и уровень сердечно-сосудистой активности. Можно предположить, капитан, что ты испытываешь адреналиновый всплеск, готовясь к чему-то.

— Я наконец понял, что должен делать. — Имперский Кулак двинулся вправо, однако Фаэтон вновь встал у него на пути. — Отойди, не то я тебя отодвину.

— Дай мне минуту, капитан.

— Не больше.

— Единственным разумным объяснением твоей внезапной вспышки деятельности является то, что ты пришел к некоему умозаключению на основании нашей дискуссии. По итогам анализа твоих слов логично сделать вывод, что твои предполагаемые действия связаны с идеей о возможности остановить продвижение орков путем устранения Зверя.

— И что не так?

— Психическое и технологическое развитие, о котором нам известно, не составляет полной картины. Также весьма возможен прогресс чужаков в биологической и культурной областях.

— О чем ты? Возникли новые виды орков, которых мы не встречали прежде?

— Именно так, будь то в физическом или социальном аспекте. Зверь, чем бы он ни являлся, может полностью отличаться от всех известных нам зеленокожих. Возрастание их пси-активности приводит к параметрическому сдвигу, превосходящему наши худшие ожидания.

— Ты думаешь, что Зверя нельзя убить?

— Я уверен, что его можно устранить, но не уверен, какой план ты намерен привести в действие ради достижения подобной цели.

Курланд отшатнулся и покачнулся, будто от удара. Сухие фразы Лаврентия врезались в него подобно болт-снаряду, напомнив, что Имперских Кулаков больше нет. Резня оперся рукой о переборку, терзаемый чувством потери, какого не испытывал никогда раньше.

— Прости, капитан, я не хотел оскорбить тебя.

— Все в порядке, — ответил Курланд. — Ты совершенно прав, магос. Мне никак не удастся прикончить Зверя в одиночку. И не осталось Имперских Кулаков, которых я мог бы повести за собой в битву.

— Но у тебя есть альтернативный план?

— Да. — Резня двинулся на Фаэтона, вынудив того поспешно отступить. — Мне нужно переговорить с астропатом.

— Если позволишь, капитан, я организую тебе встречу.

— Почему ты помогаешь мне? — хмуро спросил космодесантник.

— Любой не-орк заинтересован в том, чтобы Зверя остановили. Я понимаю, капитан Курланд, ты считаешь меня и моих коллег нелюдями, но сейчас нас волнуют интересы всего человечества. Адептус Механикус имеют не больше шансов пережить натиск чужаков, чем Империум. Если ты знаешь, как противостоять орочьей угрозе, я рад содействовать.

— Хорошо, показывай дорогу, — махнул Резня в сторону двери.

По пути на верхнюю кормовую палубу им встретились только сервиторы. Еще два киборга, уже боевых, охраняли арочный проход к покоям астропата. Громадные создания, кисти которым заменяли цепные клинки и стволы орудий, были крупнее даже Курланда.

К его облегчению, великаны расступились после серии щелчков-команд Фаэтона. Космодесантник не сомневался, что одолеет сервиторов, но хотел избежать новых конфликтов с хозяевами звездолета. Механикусы вполне могли обездвижить его или ввести в кому, если бы пожелали, чего Имперскому Кулаку совершенно не хотелось.

Следуя за Лаврентием, он наклонился под аркой и прошел в вестибюль. Звон колокольчика известил об их прибытии астропата Дэзена Азарейна.

Крылатую статую Императора Посланника из темного камня, державшего звезду на открытой ладони, окружали расставленные квадратом скамьи. Фаэтон и Резня не стали садиться. Не прошло и минуты, как одна из боковых дверей с шипением раскрылась. Удивительно молодой с виду мужчина в темно-зеленой рясе посмотрел прямо на посетителей, и его слепые глаза расширились от удивления.

— Капитан Курланд! Чем обязан такой честью?

— Мне нужно отправить послание.

— Я… гм… не уверен… — Азарейн перевел незрячий взгляд на Лаврентия. — Тут нужно разрешение…

— Я даю разрешение, — сказал Фаэтон, когда астропат замялся. — Пожалуйста, следуйте всем инструкциям капитана Курланда.

— Если вы… Как пожелаете, магос. — Дэзен снова повернулся к воину. — Какого типа сообщение, капитан?

— Широковещательное.

— Не так просто — повсюду этот рев зеленокожих и предсмертные крики… — Космодесантник заметно насупился, и астропат осекся. — Разумеется, я сделаю все, что смогу, и отправлю послание через релейные станции-усилители. Только должен предупредить вас, что выходить отсюда на связь даже опаснее обычного. Мы находимся вблизи от центра подавляющего пси-поля орков.

— Зверь неподалеку? — уточнил Курланд.

— Нет, не сам Зверь… — Азарейн сконфуженно покрутил в руках конец веревки, которой подвязывал рясу. — По всему варпу носятся туда-сюда необычные сигналы. Рык, что извещает о появлении Зверя, самый сильный из них, но не единственный. Или единственный, только отражается со всех сторон. Или сам Зверь отвечает на все прочие рыки. Все очень замысловато, и я не уверен, что именно происходит. В общем, кругом очень много рева.

— Вы можете передать сообщение? Да или нет?

— Да, могу, — рьяно закивал Дэзен. — Но если оно комплексное, то нюансы и тонкости, вполне вероятно, будут потеряны. Из-за отголосков рыка зеленокожих мне придется транслировать простой мощный импульс.

— Послание очень короткое. Всего два слова. Я хочу, чтобы вы передали их как можно сильнее и дальше. Пусть все релейные станции и астропаты, что услышат сообщение, подхватят его. Мне нужно, чтобы сигнал прорвался через орочьи помехи и распространился по сегментуму Солар от края до края. Это возможно?

— Я добавлю эхо-модуляции, и послание будет непрерывно ретранслироваться. Два слова? Без звуков? Без изображений? Никакой шифровки?

— Только два слова. Отправьте их как можно громче и чище.

— Как вам угодно, — пожал плечами Азарейн. — В таком случае сигнал должен с легкостью пробить зеленую завесу. Как звучит фраза?

Курланд глубоко вздохнул и обдумал последствия того, что хотел сделать. Два слова приведут в действие план, разработанный тысячу лет назад великим Рогалом Дорном. Строго говоря, поступок Резни станет предательством, грубейшим нарушением клятв, принесенных после Ереси и реформ лорда Жиллимана. Воина это не беспокоило. Настал безжалостный час, Имперские Кулаки погибли, их честь уже была растоптана. Жестокие времена требовали жестоких решений.

Вперив взгляд в Дэзена, он произнес два слова:

— «Последняя стена».

Глава 7

В последнее время библиотека Кланиум больше напоминала командный мостик звездолета, чем книгохранилище, и не случайно. Все «стратегические консультации» Лансунга были тщательно режиссированы таким образом, что адмирал постоянно пребывал в центре внимания, но при этом казалось, будто любой из Верховных лордов удостаивается его в равной мере. Блистая в своем вычурном облачении с золотыми черепами на фалдах парадной тужурки и медалями, которые внушительно позвякивали на груди, флотоводец расхаживал по залу, надувал губы или хмурился во время совещаний. Он постоянно бросался в глаза каждому.

Из помещения убрали почти все полки с книгами, гибкими дисками, кристаллическими инфоячейками и цифровыми свитками. Место стеллажей заняли хронометрические дисплеи, трехмерные гололиты и псевдообъемные проекторы, которыми управляли лексмеханики из того же храма, что и генерал-фабрикатор. «Только самое лучшее», — как заявили Верховным лордам. Механикусы ничего не жалеют для Сенаторума в кризисное время.

Разумеется, все это было показухой. Любые решения, действительно влияющие на кампанию, заранее принимались на совещаниях между Космофлотом и Имперской Гвардией. Положение слишком запуталось, одними лишь вопросами снабжения уже занимались тысячи служителей Администратума. Открытые заседания ни на что не влияли, и Вангорича удивляло, как охотно участвуют в них другие сенаторы. Верховные лорды словно бы решили, что само пребывание возле грандиозного Лансунга как-то повышает их статус. Даже те, кого Дракан прежде считал исключительно дельными людьми, не такими продажными, как остальной Сенаторум, как будто поддались желанию показать, что управляют ситуацией. Отдав собственную власть адмиралу, они теперь толпились вокруг Лансунга, словно надеялись впитать частичку влияния с лучами его благорасположения.

Некоторые итоги ранее заключенных союзов уже были очевидны. Часть контроля над армейским снаряжением перешла от Администратума к одному из подразделений Имперской Гвардии. Адепты вновь созданного Департаменто Муниторум работали в тех же зданиях и флигелях Дворца, но руководили ими теперь логистарий-майоры и квартирмейстер-полковники. К своему немалому удивлению, податные учетчики и финансовые инспектора, предки которых верно служили Администратуму в течение как минимум пяти поколений, формально стали гвардейцами.

Но если одна рука давала, другая забирала. Сенаторум проголосовал за то, чтобы в каждый полк Астра Милитарум, формируемый в ходе нынешнего кризиса, включалось соразмерное количество представителей Адептус Министорум. В основном это были священники, но также и вооруженные ополченцы Фратерис Милиции, подчиненные Экклезиархии. Отныне им предстояло защищать и распалять веру людей, идущих на смертный бой с орочьими захватчиками.

Очевидно, возвышение Фратерис Милиции — собрания религиозных фанатиков, ведомых во имя Бога-Императора пламенными ораторами и кардиналами-интриганами, — стало платой за содействие, которую экклезиарх Месринг выбил из Лансунга и лорда-милитанта Верро.

Наконец, механикусы радостно взирали на то, как ежедневно возрастают объемы экспорта военной техники с их миров-кузниц и так же непрерывно расширяется текущий к ним поток драгоценных руд и чернорабочих.

Вангорич с отвращением наблюдал, как все эти люди и организации, которые они представляли, наживаются на жителях Империума. Вместо того чтобы защищать граждан, Верховные лорды заставляли их трудиться все напряженнее, все дольше и во все более невыносимых условиях. Люди создавали оружие и проливали кровь ради укрепления позиций тех, кто теперь заправлял Сенаторумом. Изменения оскорбляли не только чувство долга Дракана, но и его любовь к эффективности — штаты Космофлота, Астра Милитарум и Экклезиархии разбухали, и им требовался столь же обширный аппарат Администратума.

Казалось, что в ответ на орочью угрозу Империум, или по крайней мере сегментум Солар, раздувается подобно какому-то животному, пытающемуся отпугнуть хищника. При этом все происходящее не слишком влияло на фронтовую обстановку, поскольку звездолеты, способные перевезти растущие армии с их родных миров на передовую, были стянуты к Лепиду Прим или самой Терре.

На экранах и гололитах отображались последние доклады о наступлении чужаков — если почти бессистемные вторжения заслуживали такого названия — и различных контрмерах Империума. Даже если забыть о показушничестве Лансунга, идея подобной карты выглядела слегка нелепой. При всех преимуществах астротелепатии послания с внешнего края сегментума Солар достигали Терры лишь через пару недель. Многих настораживало, что с продвижением орков среднее запаздывание сократилось до десяти дней, но даже при этом между получением начального сообщения и поступлением доклада с корабля, отправленного на помощь, проходило не менее месяца.

Сегодня Лансунг больше получаса многоречиво объяснял смысл последних маневров и развертываний Флота, когда его излияния вдруг оборвал резкий стук металла по дереву.

Все посмотрели на Виенанд, которая ударила по столу ножкой тяжелого кубка. Адмирал нахмурился и также повернулся к Представителю Инквизиции. Вангорич изобразил безразличие, но внутренне заинтересовался тем, как она разыграет свою партию.

— Что-то не так, инквизитор Виенанд?

— Совершенно верно, верховный лорд-адмирал. — Женщина поднялась с кресла. — Похоже, события развиваются быстрее, чем вы рассказываете нам.

Обвинение явно оскорбило Лансунга, его щеки и подбородки затряслись от негодования.

— Могу заверить вас, госпожа инквизитор, что штаб Космофлота обладает полными сведениями о текущей ситуации и реагирует на нее со всей возможной и необходимой поспешностью.

— Неужели? — Пройдя мимо адмирала, Виенанд что-то шепнула одному из лексмехаников. Гололит-изображение рядом с ней переместилось к точке сбора у Лепида Прим. — Вы несколько недель говорили нам, что собираете возле этой планеты внушительную армаду. Фактически значительную долю флота сегментума.

— Это так, госпожа Виенанд. Что дальше?

— И причина накопления сил Космофлота — подготовка к контрудару на нескольких фронтах?

— Да, как я уже разъяснил во всех мелочах.

— Вы сообщили, что вероятными целями являются Сиани, Локраст, Асгаранд и прочие соседние системы. Захватив эти миры по направлению к краю сегментума, мы разделим орду чужаков.

— Сейчас представляется, что такой путь к победе имеет наибольшие шансы на успех. Мне не составит труда повторно коснуться отдельных деталей и помочь вам разобраться в некоторых специальных вопросах, если вы хотите этого. Теперь, если позволите…

— Верховный лорд-адмирал! — Голос Виенанд рассек воздух, как глефа Черного Люцифера. — Правда ли, что большая часть флота недавно покинула Лепид Прим?

Лансунг оглянулся на своих адъютантов, которые ответили ему, недоуменно пожав плечами или покачав головой.

— Не думаю, госпожа инквизитор. В их приказах…

— Значит, сейчас к Порт-Санктусу в системе Весперилл не направляется крупная флотилия?

Вангорич заметил, как растерялся Лансунг, и зевнул, чтобы скрыть улыбку. На мгновение Дракану показалось, что адмирал по глупости продолжит отрицать данный факт, и тогда Виенанд сможет спросить, контролирует ли он собственный Космофлот. Очевидно, инквизитор атаковала не наугад, а обладала сведениями, доказывающими ее правоту. Осознав это, Лансунг не стал возражать и начал молча обдумывать положение.

— Верховный лорд-адмирал, вам известно, что данная система находится в руках орков?

— Разумеется, — ответил флотоводец, ощутив твердую почву под ногами. — Верфи устояли в начале вторжения, но держатся с большим трудом.

— И вы направили адмирала Ахарию освободить доки Порт-Санктуса?

— Ахарию?

Единственным словом Лансунг уличил себя в полном незнании ситуации вокруг Лепида Прим. Вангорич вполне представлял, что за мысли сейчас проносятся в голове адмирала. Как Виенанд узнала раньше него? Почему Ахария взял курс на Порт-Санктус? Если штурм провалится, обвинят ли в этом Лансунга? Если штурм удастся, сможет ли Лансунг присвоить победу себе?

Дракан решил, что больше всего адмирала занимают два последних соображения. Ассасин не понимал, как инквизитор сумела подтолкнуть Ахарию к действию, и очень хотел узнать это, но какие бы методы ни использовала Виенанд, Лансунг оказался в ловушке между парой непредсказуемых исходов. Если флотоводец, желая оградить себя от последствий поражения, обвинит Ахарию в самовольстве, то признает, что ему не подчиняются собственные офицеры. Если же он заявит, что адмирал действует по его распоряжению, то поставит свою судьбу в зависимость от триумфа, который невозможно обеспечить с Терры.

— Похоже, мои приказы достигли флота раньше ожидаемого, — произнес загнанный в угол Лансунг через несколько секунд, которые наверняка показались ему часами. — Я вскоре отбываю туда, чтобы лично командовать атакой на Порт-Санктус. Разумеется, я планировал объявить об этом в конце заседания, но вы немного испортили сюрприз.

— «Сюрприз»? Уверена, Сенаторуму не по нраву сюрпризы, адмирал Лансунг.

— Возможно, я чрезмерно увлекся, предвкушая долгожданную битву. Но теперь могу оповестить вас, что истинное сражение против орков начнется после моего прибытия. Как только мы закрепимся в Порт-Санктусе, он станет плацдармом для немедленного наступления, обсуждавшегося на недавних совещаниях.

Одни Верховные лорды захлопали этим новостям, другие, сбитые с толку, еще пытались разобраться в событиях последних минут. Сенаторы забормотали, экклезиарх обернулся к соседям и громко спросил, что происходит, а лорд-милитант Верро, хромая и недовольно качая головой, вышел из зала. За ним, злобно поглядывая на своих визави из Космофлота, проследовали офицеры и ординарцы.

Лансунг, вынужденный стоять у всех на виду, глупо улыбался.

— Браво! — воскликнул Дракан, вставая. Он встретил взгляд инквизитора, и Виенанд незаметно ухмыльнулась, зная, что похвала относится к ней. — Теперь до победы точно недалеко.

Глава 8

Воздушный шлюз герметично закрылся, отделив посадочную палубу от помещения, где Курланд и Лаврентий наблюдали через иллюминатор за отбытием их челнока. Давление в отсеке немного повысилось. С шипением раздвинулась внутренняя дверь, за которой стояли ладный флотский офицер и две шеренги ополченцев. Лица бойцов скрывались за посеребренными антибликовыми визорами, поперек груди они держали дробовики.

— Лейтенант Грейдав, к вашим услугам. — Офицер поклонился и щелкнул каблуками. Его голову покрывала нечесаная грива светлых волос, усы того же цвета свисали ниже подбородка. Он почти не уступал в росте Резне, но был намного стройнее. Грациозно отступив в сторону, лейтенант жестом пригласил космодесантника и техножреца выйти из шлюза: — Добро пожаловать на «Ахилл».

— Грейдав[6]? — уточнил Курланд, выходя за порог; в полном доспехе он целиком заполнил собой главный коридор небольшого патрульного корабля.

Повинуясь рыку сержанта, ополченцы хлопнули ладонями по дробовикам, развернулись и попытались выстроиться вдоль стен прохода.

— Я с Ранесмуда Второго, у нас это вроде как традиционная фамилия, — объяснил командир звездолета. Тут он заметил, что Фаэтон направляется к корме. — Гм… простите, магос, но ваша каюта в другой стороне…

Лаврентий не остановился, только повернул остатки головы на шейном шарнире. На лейтенанта уставились пучок сенсорных линз и один немигающий человеческий глаз.

— Я желаю провести инспекцию плазменного реактора и варп-двигателей данного корабля. Капитан Курланд — исключительно важный объект, и недопустимо ставить его под угрозу ввиду недостаточно качественного обслуживания или контроля систем.

— Уверяю вас, что мой техножрец Кахибар весьма эф…

— Ваш космолет слишком мал, чтобы на нем служил адепт уровня магоса с дополнительными сервиторами обеспечения. Следовательно, я превосхожу вашего технопровидца в чине. Не считайте мои действия оскорблением — он поймет важность ситуации.

— Я настаиваю, — тихо добавил Резня.

После такого аргумента Грейдав заметно поник и больше не возражал.

— Хорошо, капитан Курланд, надеюсь, все будет в порядке. — Собравшись, офицер перешел на излишне формальный и чопорный тон, чтобы придать себе уверенности. — Позвольте проводить вас в ваши апартаменты.

— На мостик, лейтенант, если можно, — ответил Имперский Кулак и зашагал к носу корабля.

Грейдаву, несмотря на длинные ноги, пришлось перейти на бег.

— Так ведь… э-э… мостик только для офицеров Флота, — сказал он. — Боюсь, таковы действующие инструкции.

Курланд остановился, и лейтенант чуть не врезался в него. Ополченцы вокруг них, резко затормозив, налетели друг на друга в грохоте панцирных нагрудников и наручей. Космодесантник аккуратно положил руку на плечо Грейдаву.

— Я попросил вежливо, — произнес воин. — Не заставляй меня требовать.

Офицер посмотрел Курланду в глаза, возможно, пытаясь отыскать там намек на симпатию или шанс договориться. Его встретил безразличный взор двух серых кружков, твердый словно кремень.

Понимаю. — Грейдав взглянул на своих бойцов. Авторитет лейтенанта испарялся так же быстро, как капли пота, выступившие на его лбу. Сглотнув, он выпрямился в полный рост, что могло бы подействовать на ополченца, но не громадного космодесантника. — По праву командующего офицера приглашаю вас проследовать со мной на мостик.

— Хорошо. С радостью принимаю твое приглашение.

Замявшись на секунду, Грейдав переступил с ноги на ногу.

— Почетный караул, разойтись! — приказал он, застигнув сержанта врасплох.

— Сэр?

— Вы слышали команду, сержант, — ровно ответил лейтенант. — Уверен, капитану Курланду не нужно, чтобы за ним на каждом шагу следовала ватага ополченцев.

— Ессьсэр! — гаркнул сержант; он скомандовал отряду еще раз отсалютовать оружием, после чего бойцы развернулись на каблуках и двинулись строевым шагом туда, откуда пришли.

— Я буду признателен вам, капитан, — начал Грейдав, когда солдаты уже не могли слышать его, — если вы хотя бы сделаете вид, что на борту по-прежнему командую я. Мы доставим вас в систему Сола, вы покинете звездолет, а мне нужно будет дальше поддерживать дисциплину. Вы подрываете мой авторитет. Мне разрешено арестовать вас в случае необходимости, но нам обоим это не нужно, согласны?

— Согласен, — ответил Курланд и склонил голову, принимая просьбу лейтенанта. — Извини, что доставил тебе проблемы своим поведением.

Успокоенный Грейдав снова щелкнул каблуками и поклонился капитану. Развернувшись, он повел Имперского Кулака по главному коридору. Пройдя шестьдесят метров, они поднялись по лестнице к двойным дверям. Один из двух бойцов у входа отдал словесную команду, и створки раздвинулись с шипением гидравлики.

Курланд вошел на мостик вслед за лейтенантом. Там он увидел еще двух офицеров — первый сидел за пультом связи, второй стоял возле чего-то вроде модуля управления сенсорами и вооружением. На уровне пояса мерцала полоса маленьких экранов. В целом отсек выглядел тесным, что резко контрастировало с прежним опытом Резни, который большую часть жизни путешествовал на кораблях ордена. Ему пришлось чуть пригнуться, чтобы не задеть трубы и балки, пересекавшиеся на потолке.

— Сэр, поступила жалоба от… — Связист осекся при виде гиганта в доспехах посреди командной площадки. Смущенно кашлянув, молодой мичман продолжил: — Технопровидец Кахибар жалуется на внезапную инспекцию, командор. Понятия не имею, о чем он.

— Сэр, мы регистрируем ускорение потока в системе варп-двигателей, — произнес другой офицер до того, как Грейдав успел ответить первому. — Похоже, кто-то запускает наш варп-привод.

— Я не давал такой команды, — сказал лейтенант.

— Думаю, это магос Лаврентий. — В замкнутом пространстве голос Курланда звучал громко и монотонно. Он взглянул на мичмана у пульта сенсоров. — Расстояние до отбывающего судна Адептус Механикус?

— Тридцать тысяч километров и увеличивается, — машинально ответил тот, подчиняясь беспримесной властности капитана Космодесанта. Затем флотский офицер неуверенно взглянул на Грейдава. — Гм, командор, мы ведь не получали сигнала о подготовке к варп-прыжку.

— Лейтенант Грейдав, пожалуйста, вызови своего навигатора на мостик, — тихо произнес Имперский Кулак, встав рядом с капитаном корабля.

— Зачем он здесь?

— Затем, чтобы исполнить твои новые приказы, командор.

Не успел тот ответить, как на мостике засверкали красные огни и взвыла сирена оповещения.

— Сэр! Варп-двигатели запущены!

— Тридцать секунд до перехода! — рявкнул сервитор, который сидел прямо перед Курландом и Грейдавом.

— Что творит этот чертов техножрец? — требовательно спросил лейтенант, повернувшись к Резне.

— Планы изменились, командор. Я принимаю управление твоим кораблем.

— Вы не можете так поступить!

— Все уже сделано: магос Лаврентий запускает варп-привод, я стою на мостике и отдаю приказы. Разве из этого не следует, лейтенант, что звездолет под моим полным контролем?

Грейдав пару раз открыл и закрыл рот, не зная, что ответить. Его лицо исказила гримаса отчаяния.

— Не вынуждайте меня вызывать ополченцев, капитан, — произнес офицер, стараясь говорить сурово.

— Я полностью готов убивать твоих людей, — ответил Курланд, размеренно и неторопливо, чтобы Грейдав четко понял его. — Возможно, они сумеют усмирить меня и доставить на Терру, но лишь ценой значительных потерь.

Затем космодесантник осторожно взял лейтенанта за руку и попытался успокоить его.

— Я не намерен причинять вред этому кораблю или его экипажу. — Сзади раздался характерный щелчок расстегиваемой кобуры. Имперский Кулак выпрямился, но не обернулся на звук, а посмотрел Грейдаву прямо в глаза. — Вели своему мичману убрать пистолет, иначе мне придется обезоружить его.

Резня услышал выдох, увидел, как лейтенант слегка кивает, и разглядел на одном из экранов связи тусклое отражение молодого офицера, вновь застегивающего кобуру.

— Хорошо. Необдуманные поступки нам сейчас не нужны.

— Пять секунд до перехода, — предупредил сервитор мониторинга варп-привода. — Четыре… Три… Две… Одна…

Реальность и нереальность слились воедино. Курланд почувствовал резкий рывок изнутри, каждый атом его тела словно бы вспыхнул, и где-то в глубинах разума, у самых корней сознания, возникло некое тревожащее давление извне.

Через десять секунд эти ощущения исчезли.

— Переход успешен, — без надобности доложил сервитор; если бы переход не был успешным, все на борту уже поняли бы это — или погибли.

— С-судя по всему, вы не планируете отправляться на Терру? — спросил Грейдав.

— Не хочу зря тратить время, лейтенант. Империум под угрозой, нужно дать врагу достойный отпор. Честь требует от меня вернуться в бой. Я намерен встретиться с моими выжившими братьями.

— Я не понимаю. Мне дали понять, под величайшим секретом, — лейтенант понизил голос до шепота и осторожно покосился на мичманов, — что вы — единственный воин Имперских Кулаков.

— У нас есть протокол «Последняя стена». Согласно ему, если Терра окажется в серьезной опасности или даже падет, сыны Дорна обязаны собраться и выступить единым фронтом.

— Но простите за вопрос, если все они мертвы, кто же ответит вам?

— Хотя орден Имперских Кулаков уничтожен, прежний легион услышит меня.

— «Прежний легион»? — Грейдава ужаснула сама идея. — Но ведь легионы были распущены по указу Императора.

Не Императора! — огрызнулся Курланд грубее, чем собирался. Он сделал вдох. — Императорским указом, верно, но изрекли его не уста Императора. Впрочем, неважно. Сигнал уже отправлен, и я буду ждать тех, кто сможет прийти.

— Но если мы летим не на Терру, то куда же?

— Туда, где враги будут искать нас в последнюю очередь. К звезде, имя которой никогда не забудет наш легион. Прикажи своему навигатору проложить курс в систему Фолл.

Глава 9

Отдав приказ о переходе, Рафаль Кулик прочитал несколько строчек молитвы Императору. Капитан ненавидел такие моменты. Со дня первого своего путешествия на «Неистовом паломнике» — и того судьбоносного варп-прыжка с Эликсиса — он при каждом перемещении испытывал телесную слабость и экзистенциальный ужас.

По крайней мере Кулик научился сдерживать рвоту. Ему помог старинный рецепт, которым некогда поделился командир орудия с «Неуязвимой веры», пожалевший злополучного четвертого лейтенанта: он увидел, как Рафаль в одиночестве опорожняет желудок за демпферами плазменных реле. Флаг-капитан до сих пор носил в кармане лепешечки из имбиря и золы на случай возвращения давнего злейшего врага.

— Император милостивый, убереги корабль мой в неестественном странствии, избави экипаж мой от когтей варпа, проведи душу мою обратно в мир матери моей, — прошептал Кулик.

Стоявший метрах в шести от него Саул якобы присматривал за младшими офицерами, но порой Рафаль ловил взгляд помощника и на себе. Остальные вахтенные на мостике хорошо знали, что в столь щекотливой ситуации капитана лучше не беспокоить.

Кулик, в свою очередь, изо всех сил старался не смотреть на дисплей с обратным отсчетом секунд до перехода. Рафаль пробовал отвлечься изучением причудливых завитков на рукоятке табельного клинка, но у него все равно скручивало кишки — он ждал, что вот-вот пронзительно завоет сирена, извещая об отказе поля Геллера или сбое варп-двигателя.

Перекрахмаленная рубашка намокла от пота, пятки зудели — верный признак того, что проблем не избежать.

Кулик едва услышал, как монотонный голос сервитора завершил отсчет. Мостик звездолета, меч с резной корзинчатой гардой[7] — все исчезло в одно мгновение, и Рафаль оказался в космической пустоте, где пламя миллиарда злобных солнц выжигало его душу изнутри.

Миг спустя «Колосс» вернулся в реальное пространство.

Капитан сделал долгий глубокий вдох, раздувая ноздри и пуча глаза, словно бык перед атакой. Он боролся с кульбитами собственного желудка одной лишь силой воли, стиснув кулаки и царапая кожу ногтями.

Наконец Кулик оглушительно выдохнул.

— Полное сканирование, запустить плазменные катушки, навигационные щиты — на полную мощность, генераторы пустотных щитов — на максимум, активировать системы целеуказания. Всем постам оставаться в боевой готовности!

Он каждый раз отдавал одни и те же приказы, даже не задумываясь. Точно так же и вахтенные офицеры на мостике, и, несомненно, старшины и кондукторы в недрах «Колосса» исполняли команды Рафаля еще до того, как он произносил их. За время долгих патрулей у края они бывали в боях достаточно часто, чтобы надежно затвердить порядок действий после перехода.

Лейтенант Шаффенбек тихо кашлянул. Когда Кулик посмотрел на первого помощника, тот указал взглядом на двери мостика. Сегодня требовалось еще одно, непривычное распоряжение.

— О, и прошу передать от меня адмиралу Прайсу приглашение на мостик, — добавил Рафаль.

Сенсорные антенны собирали информацию об окружающей системе, матрикульные[8] сервиторы анализировали ее и соотносили с архивными данными по соседнему звездному полю. Перепроверив вычисления рулевого, лейтенанта Мэтьюса, Саул удовлетворенно кивнул.

— Подтверждено, система Весперилл. Сто двенадцать тысяч километров вглубь от точки Мандевиля, курс ноль-ноль-пять-семь, склонение тридцать-восемь.

— Капитан! — раздался крик мичмана Даггана, помощника лейтенанта Штурмфеля на сенсорном посту. Он сидел ярусом выше Кулика. — Фиксирую множество источников излучения, плазменных разрядов и выстрелов другого типа.

— Очевидно, идет сражение, — сказал Рафаль, шагая к экранам сканеров. — Повысить мощность, нам нужна более четкая картинка в полном спектре. Связь, передавать наши идентификаторы и слушать боевые частоты.

Через несколько минут ситуация относительно прояснилась. Сенсоры обнаружили обломки кораблей и следы взрывов, произошедших от пары часов до десяти дней назад. Судя по остаточным эфирным выхлопам, в системе уже находилось больше полусотни кораблей, но вышли они из варпа разрозненно, по всему ее периметру. Скопление сигналов под почти прямым углом относительно позиции «Колосса» на плоскости Весперилл указывало, где собирается флот адмирала Ахарии.

Орки превосходили их числом. Систему наводнили десятки чужих крейсеров, вдвое больше эскортов, встречались и более крупные космолеты. Ксеносы действовали небольшими тактическими группами, нападая на изолированные корабли Флота, которые шли на соединение с армадой.

— Сэр, имперский звездолет под атакой по левому борту, — сообщил лейтенант Штурмфель. — Три орочьих штурмовика заходят на наш крейсер. Фиксирую перегрузку пустотных щитов и повреждения корпуса. Всплески излучений указывают на два уничтоженных корабля чужаков поблизости.

Кулик изучал малый дисплей, где отображались позиции космолетов относительно «Колосса». На главный экран по-прежнему выводились данные о системе — координаты планет, газовых облаков, астероидных поясов и полей, рассредоточенные метки кораблей зеленокожих и Имперского Флота. Полоса из тридцати с лишним враждебно-красных символов отделяла линкор Рафаля от руны-флажка «Непокорного монарха», флагмана адмирала Ахарии.

— Рулевой, новый курс девять-пять-три, полный вперед! — скомандовал Кулик.

— Наш крейсер — «Святой Фатидикус», — доложил Шаффенбек, отходя от пульта связи. — Капитан Хаваарт запрашивает помощь по всем каналам.

— Сообщите ему, что мы на подходе, — велел Рафаль.

Двери с ворчанием раздвинулись, пропуская адмирала Прайса. Он быстро окинул дисплеи наметанным глазом и повернулся к Кулику:

— Идете на выручку «Святому Фатидикусу»?

— Так точно, сэр, — подтвердил Рафаль и умолк, ожидая, не отменит ли Доминий его решение; адмирал не имел права вмешиваться в управление звездолетом, но мог приказывать капитану атаковать или выходить из боя, если флагман не находился в непосредственной опасности.

— Отлично. Продолжайте, капитан Кулик, — тихо и официально произнес Прайс, как и подобало во время сражения.

Кивнув, Рафаль снова повернулся к Саулу:

— Попросите капитана Хаваарта по возможности развернуться на пятьдесят румбов вправо. После этого два орочьих корабля окажутся между «Колоссом» и «Святым Фатидикусом».

— Но он подставит задницу третьему, — сказал адмирал.

Кулик резко взглянул на Доминия, и тот поднял руки, признавая, что позволил себе лишнее.

— Извините, капитан. Действуйте так, как считаете нужным.

— Саул?

— Капитан Хаваарт согласен с планом, сэр.

— «Святой Фатидикус» запустил маневровые, ложится на новый курс, — отрапортовал Дагган. — Капитан, орочьи штурмовики с бортов пытаются перехватить его.

Рафаль удивленно перевел взгляд на тактический дисплей. Как и докладывал мичман, два чужих космолета по правому борту крейсера не бездумно погнались за добычей, но также изменили курс, стремясь зайти к ней со стороны носа.

— Странно, — произнес Кулик вслух.

У его левого плеча возник Шаффенбек.

— Так точно, капитан. Необычное поведение для орков, сэр, — сказал лейтенант. — Как правило, они просто бросаются вслед за целью.

— Да, но что более странно, при сохранении курса они окажутся в секторе обстрела торпедами крейсера. Если чужаки достаточно умны, чтобы попробовать зайти с носа, неужели они не видят, что ставят себя под удар?

Оба офицера замолчали, раздумывая над новой проблемой. Мичман Дагган неуверенно высказал предположение:

— Сэр, они думают, что у нас тоже есть торпеды. При сохранении курса «Святой Фатидикус» окажется на одной линии с орочьими штурмовиками, и мы не сможем дать залп без риска попасть в своих.

— Трон Императора… — пробормотал Шаффенбек со смесью удивления и уважения.

— Не богохульствуй, — машинально отозвался Кулик. По диспозиции на экране он понял, что Дагган прав. — Превосходный план, вот только у нас нет торпед, верно? Позаботимся, чтобы чужаки поплатились за такую ошибку.

— Они довольно разумно мыслят для толпы зеленозадых дикарей, согласны? — спросил Прайс, присоединившись к Рафалю и Саулу на командной площадке мостика. Адмирал озабоченно хмурился. — Я читал доклады, что орки теперь действуют более согласованно, чем мы привыкли, но до сих пор не представлял всей значимости этого. Если они додумались до тактики сложнее, чем «мчаться в атаку на полном ходу и палить изо всех орудий», нам предстоит более тяжелая битва, чем я ожидал. Уничтожить штурмовую луну и так было бы непросто, но, если ее прикрывает организованный флот, наше задание может оказаться невыполнимым.

Кулик взглянул на Доминия, удивленный таким признанием. Адмирал впервые на памяти Рафаля выглядел по-настоящему встревоженным.

— Похоже, адмирал Ахария допустил аналогичную недооценку врага, сэр, — указал Шаффенбек на имперскую армаду, зажатую возле края системы. — Предполагаю, что он надеялся продвинуться намного дальше вглубь. Возможно, даже застать орков врасплох.

— Не забегай вперед, Саул, — остановил его Кулик. — Сначала поможем «Святому Фатидикусу», потом разберемся с общей ситуацией.

— Ты хотел сказать, что я с ней разберусь, — заметил Прайс. — Знаю, ты привык командовать патрульной группировкой, но это мой флот, помнишь?

— Так точно, сэр, разумеется. — Рафаль слегка поклонился, принимая замечание. — Ничего иного я и не подразумевал.

— Конечно, нет, — кивнул Доминий.

Тем временем «Колосс» мчался к «Святому Фатидикусу», который разворачивался навстречу линкору. Как и предсказывал адмирал, один из орочьих штурмовиков зашел к крейсеру с кормы, где его не могли достать орудия имперского корабля. Пустотные щиты «Фатидикуса» вспыхнули во множестве мест фиолетовым и синим огнем, поглощая разрывы снарядов и спорадические лазерные лучи. Кулик не сомневался, что экипаж здорово потряхивает, но в одиночку чужак не обладал огневой мощью, достаточной, чтобы прорвать энергетические заслоны. Только после того как два других космолета подойдут на расстояние выстрела, зеленокожие смогут пробить пустотные щиты и нанести серьезный урон.

— Я надеялся, что эта пара кораблей бросится на нас, заметив, что мы атакуем, — признался Рафаль помощнику. — Орки проделывали подобное раньше, даже зная, что с линкором им не совладать.

— Но эти зеленокожие слишком умны для такого, сэр, — отозвался Саул.

— Теперь-то мы догадались, верно? — Кулик дернул плечами, преодолевая раздражение. — Хаваарту и его людям придется немного потерпеть, пока мы не подойдем ближе.

— Так точно, сэр. Не сомневаюсь, они справятся.

Капитан чувствовал, что «Колосс» движется как-то не совсем правильно. В содроганиях палубы и фоновом гудении ощущалось нечто, не дающее капитану покоя. Посмотрев на экран навигации, Рафаль увидел, что в указанный им курс уже дважды вносились небольшие поправки.

— Рулевой, вы не можете лететь по прямой? — набросился Кулик на своего пилота.

— Простите, сэр, — отозвался лейтенант Астеракс. Рафаль привел его с собой на «Колосс», когда стал капитаном, и ожидал большего от опытного рулевого. — Нас сносит на два румба вправо, сэр.

Что-то буркнув в ответ, Кулик поднял взгляд к машиновидцу Адептус Механикус, которая сидела за контрольным пультом на верхнем ярусе мостика.

— Фастандорин!

Услышав рык капитана, техножрица в красной рясе подошла к лееру. Ее лицо — сочлененная маска из серебра и меди — ничего не выражало. От правого виска женщины к когитатору позади нее тянулся закрученный магистральный кабель.

— Отмечены колебания плазмы в двигателях правого борта. У вас две минуты на стабилизацию, иначе я отправлю мистера Шаффенбека заняться вопросом лично.

Все на мостике понимали, что в действительности означает такое обещание. Если Рафаль подключал к делу первого помощника, то провинившегося офицера затем высаживали в доках ближайшего порта с половинной компенсацией. Кулику нужны были только лучшие, и по «Колоссу» ходили слухи о неудачниках, которых оставили на звездных базах и орбитальных станциях в космической глуши, где имперские корабли появлялись раз в несколько лет, если не десятилетий.

— Анализирую, капитан, — ответила машиновидец и скрылась из виду.

Ее голос всегда казался Рафалю гладким и шелковистым, даже манящим, и совершенно не сочетающимся с нечеловеческим обликом. Сама Фастандорин, кажется, не замечала, какой эффект производит на мужчин в экипаже — она больше двух веков назад посвятила себя делу Машины и вознеслась над желаниями плоти.

Второй раз ей докладывать не пришлось. Мотористы восстановили баланс мощностей, и Кулик ощутил, что мелкий неприятный диссонанс ослабевает. Через несколько минут рулевым уже не придется вносить поправки.

— Благодарю, машиновидец. Проследите, чтобы такая ситуация не повторялась.

— Я лично перенастрою датчики, капитан, — донесся сверху ответ техножрицы.

Линкор быстро сближался с «Фатидикусом», орки также подбирались к крейсеру с кормы и правого борта. Как и предполагал мичман, заходящие с фланга чужаки расположились между двумя имперскими кораблями.

— Когда господину Даггану держать экзамен на лейтенантский чин? — тихо спросил Рафаль у Саула.

— Как только мы надолго встанем в док, сэр, — ответил Шаффенбек. — Запланировано было на Лепиде Прим, но события развивались стремительно, и комиссию собрать не успели.

— Ну, проследи, чтобы в следующий раз все получилось, — настоятельно произнес Кулик. — И помоги ему с подготовкой. Дагган — хороший офицер, и где-то ждет корабль, которому очень пригодится новый лейтенант.

— Понимаю, сэр, — кивнул Саул. — Обязательно возьму его на личное попечение.

— Отлично. — Следом Рафаль повысил голос. — Запустить тормозные, средний вперед! Всем летным экипажам — в пусковые отсеки! Перенаправить энергию на лэнс-батареи и орудийные комплексы. Пилотам и бортстрелкам ждать приказа на старт. Лейтенант Штурмфель, текущее состояние «Святого Фатидикуса»?

Через несколько секунд старший офицер доложил:

— Двигатели перегреваются, но пустотные щиты целы, сэр. Иные повреждения отсутствуют.

— Прекрасно. Лейтенант Шаффенбек, как только замедлимся до боевой скорости, выпускайте все звенья истребителей и бомбардировщиков. Связь, вызовите капитана Хаваарта. После старта наших авиакрыльев он должен резко отвернуть и атаковать космолет у себя за кормой. Мы нанесем удар по другим кораблям.

— Есть, сэр!

На взлетных палубах пилоты уже прогревали плазменные двигатели своих машин, бригады обслуживания в последний раз проверяли боекомплект и энергопитание. Возле пушек на артиллерийских палубах стояли канониры, раздетые до пояса из-за жары и босые — для лучшего сцепления с рифленым полом. Командиры орудий и палубные лейтенанты напоминали экипажу о необходимости ждать приказов и следить за матрицами целеуказания. Конденсаторы размером с дом подзаряжались через огромные катушки, чтобы затем отдать энергию в разрушительных лазерных залпах лэнс-установок.

Кулику показалось, что он чувствует снижение скорости линкора после запуска тормозных двигателей. Ощущение было иллюзорным, но изменение ритма вибраций палубы подтвердило догадку Рафаля не менее надежно, чем доклад с пульта контроля машинариума.

— Сэр, орочьи космолеты обстреливают «Святого Фатидикуса», — хрипло произнес Штурмфель и отбросил со лба темную челку, влажную от пота. — Дистанция предельная, попаданий еще не отмечено.

Кулик ждал, изображая спокойствие, но про себя отсчитывал секунды до того момента, как «Колосс» замедлится достаточно, чтобы выпустить смертоносные рои боевых машин. Прайс подошел ближе — присутствие адмирала было неизвестной переменной в полностью знакомом уравнении битвы.

— А ты склонен к драматизму, Рафаль, — непринужденно заметил Доминий.

От прежней тревоги не осталось и следа — Прайс выглядел расслабленным, словно турист на орбитальной шхуне в увеселительном рейсе, а не офицер, готовый обменяться с врагом орудийными и лазерными залпами.

— Сэр?

— Боевое торможение, экстренный старт… Капитан Хаваарт, скорее всего, продержался бы пару лишних минут, которые ты мог бы потратить на, скажем так, более изящный вход в сферу битвы.

— Взлетают звенья правого борта, сэр, — доложил Саул, пока озадаченный капитан думал над ответом. Через секунду он добавил: — Взлетают звенья левого борта.

— Лэнс-установки, огонь по ближайшему врагу. Ударным эскадрильям атаковать второго противника. Рулевой, приготовиться отвернуть на двадцать румбов влево, чтобы батареи правого борта захватили цель. Носовые батареи, ждать приказа о залпе вправо.

Канониры передали приказы Кулика соответствующим орудийным расчетам. Скрестив руки на груди, капитан посмотрел на Прайса.

— К драматизму, сэр? — слегка улыбнулся он.

— Даже к театральности, Рафаль. — Адмирал отвернулся с ухмылкой. — Но я, конечно, лезу не в свое дело, капитан. Это твой корабль.

— Сэр, «Святого Фатидикуса» непрерывно обстреливают все три чужака!

— Вывести на экран!

Картинка на главном дисплее сменилась чернотой космоса. В верхнем левом углу затрепетала искорка света. Как только изображение увеличилось и очистилось, офицеры увидели схватку четырех кораблей. Имперский крейсер словно бы пылал вдоль борта, но Кулик понял, что это выхлоп маневровых двигателей, — «Фатидикус» выполнял оговоренный резкий поворот. Лэнс-турели на его хребте вращались, рассекая пустоту ярко-белыми лучами. Корабль окружали лиловатые миазмы — выбросы энергии пустотных щитов.

С кормы его атаковал компактный, тупоносый хищник всего пятьсот метров длиной, но почти три четверти километра шириной и высотой. Морда орочьего космолета скалилась десятью-двенадцатью палубами орудий и пусковых установок. По огневой мощи, пусть и сосредоточенной в носу, чужак не уступал кораблям во много раз крупнее себя. Пока крейсер разворачивался, штурмовик скользнул к нему слева, по миделю[9]. Главные бортовые батареи «Фатидикуса» дали залп, накрыв атакующего врага шквалом макроснарядов. Одновременно с этим зеленокожие открыли огонь из пушек и ракетных установок. Звездолет ксеносов рвался вперед под ударами крейсера, рассыпая фрагменты обшивки, но не прекращал обстрел. Протаранив пустотные щиты имперца, штурмовик на полном ходу врезался в его усиленный контрфорсами корпус. Последними залпами орк пробил склады боеприпасов — взрывная волна швырнула в бездну людей и обломки металла.

Два других корабля чужаков перед «Колоссом» отворачивали от линкора, чтобы сосредоточить огонь на носу крейсера. При текущем расположении флагмана «Фатидикус» не мог выпустить торпеды. Носовые орудия линкора, напротив, таких трудностей не испытывали.

— Всем батареям — пли!

Носовые орудия осветили космос, изрыгнув свирепый ураган плазменных снарядов и легких атомных боеголовок, которые помчались к целям мимо десятков имперских истребителей и бомбардировщиков. Даже без прямых попаданий щиты ближайшего к крейсеру чужака полыхнули оранжевым, очертив резкий контур бугристого, почти сферического корпуса.

— Перенацеливаю, — объявил главный канонир. Офицер сидел на верхнем ярусе, но его голос раздался из динамика перед командной позицией Кулика. — Поправка на дистанцию.

— Орочьи корабли разворачиваются, капитан, — доложили с пульта сканирования.

— Пойдут прямо на нас, готов поспорить, — прошептал Саул.

— Отложить стрельбу, рассчитать новые векторы целей! — рявкнул Рафаль; он опасался попасть в «Святого Фатидикуса», если ксеносы резко сменят курс.

— Сэр, зеленокожие… — Лейтенант умолк и еще раз сверился с экранами. — Капитан, они выходят из боя.

— Они — что? — От изумления голос Кулика подскочил на октаву.

— Выходят из боя, сэр. Новый курс уводит их от «Колосса».

Рафаль посмотрел на Шаффенбека, потом на Прайса. Они выглядели не менее ошеломленными, чем капитан. Первым обрел дар речи его помощник:

— Вы точно уверены? Ни один орк не убежал бы от битвы, не выпустив по нам хоть несколько залпов.

— Очевидно, они поняли, что не справятся с крейсером и линкором, — заметил Прайс. — Я только удивлен, что они не отступили раньше и подвергли себя риску.

— В этом и состоял их план, не так ли, адмирал? — произнес Кулик. — Чужаки продержались достаточно, чтобы нанести урон «Святому Фатидикусу», после чего отошли. Тактика скоротечных атак.

— Отозвать эскадрильи и преследовать врага, капитан? — уточнил Саул.

Взглянув на малый дисплей, где возникла стратегическая карта системы, Рафаль увидел, что ксеносы направляются к скоплению враждебных сигналов вокруг астероидного поля в нескольких сотнях тысяч километров от «Колосса». Только улучшенные сенсоры линкора типа «Оберон» смогли отличить звездолеты от космического мусора. Капитан поднял брови еще выше.

Они… они пытаются заманить нас в засаду?

— Трон Императора, неплохо для орков…

— Не богохульствуй!

Глава 10

Виенанд сдержанно радовалась тому, что ряд вопросов решен и долго вынашиваемые замыслы наконец принесли плоды, но понимала, что праздновать победу еще рано. Сидя в своих тихих покоях над кипой докладов с Марса, Титана и кораблей линейного флота Солар, она думала исключительно о Терре. Лорд-адмирал направлялся на передовую, где у него не будет шансов укрепить контроль над Верховными лордами, однако другие сановники Сенаторума, корыстная натура которых позволила Лансунгу возвыситься, остались на месте.

В какой-то момент истории баланс власти был потерян. Виенанд не могла определить точный период, конкретное заседание или имя виновника, но система сдержек и противовесов, что позволяла Сенаторуму функционировать, явно отказала.

Исправить ее будет очень непросто, однако после отбытия Лансунга на фронт у инквизитора появился план. Восстановление следовало начать изнутри Сенаторума Империалис. Попытка провести всеобъемлющие реформы извне породила бы сопротивление и раскол, а в условиях орочьего вторжения единство было важнейшим фактором.

Правда, Виенанд видела иронию в том, что источником нынешнего разлада являлось то самое единство, о котором мечтали она и ее союзники. Прежде один из регулирующих принципов верховного совета заключался в том, что составляющие его организации, исходя из собственных интересов, не позволяли одной или двум структурам Империума забрать слишком много власти. Эта хрупкая гармония напряженных, но продуктивных отношений была лучшей средой для правительства. Слишком много споров — отсутствуют реальные дела; слишком мало — процветают типы вроде Лансунга.

Гниль расползлась от лорда-командующего, и чистку нужно начать с него. Нельзя винить Удина Махт Удо и его предшественников в неспособности дотянуться до планки, установленной Робаутом Жиллиманом, но это не снимает с них ответственности. Лорд-командующий занимал кресло в Сенаторуме, и в его обязанности, как следовало из самого титула, входила защита Империума от гибели. Удо не мог предвидеть возвращения орков, однако обязан был возглавить противодействие им, а не передавать полномочия Лансунгу. Коррупция или некомпетентность? Так или иначе, Удин больше не подходил для подобного поста, но сместить его значило развязать гражданскую войну.

Размышления Виенанд прервал вежливый стук в дверь. Оказалось, что, даже целиком погрузившись в вопрос о Сенаторуме, она бессознательно ставила автопером пометки на полях рапортов. Убрав бумаги в стазисный футляр, инквизитор пригласила посетителя.

Им оказалась Ренденштайн, ее нынешняя атташе и телохранитель. Бывший лейтенант Имперской Гвардии попала в поле зрения Виенанд много лет назад и после нескольких месяцев физических и ментальных процедур стала ее агентом. Ренденштайн часто помогала госпоже в расследованиях и превосходно показала себя как в перестрелках, так и в рукопашных схватках. Внешне секретарь выглядела не очень примечательно — высокая женщина средних лет с хорошей фигурой, но под ее бледной кожей скрывались упрочненный скелет и бионическая субдермальная броня, дающие оперативнику исключительную силу и защиту от пуль и лазерных разрядов. Благодаря церебральному процессору и вспомогательным обработчикам в конечностях скорость ее реакции намного превышала человеческую.

Эйдетическая память Ренденштайн, обеспеченная кристаллическим хранилищем данных в лобных долях мозга, делала ее идеальным писцом, секретарем и ассистентом. Она никогда не забывала имен, лиц и дат.

— У тебя гости. — Женщины общались неформально. Ренденштайн давно уже поняла, что ее госпожа превыше всего ценит краткость и точность. Кроме того, они много раз спасали друг другу жизнь, и хотя Виенанд была выше по чину, она считала агента равной себе, только с иным набором умений. Еще прочнее их связывал нерегулярный секс. — Ластан Нимагиун Веритус просит о встрече.

— Веритус просит? Насколько я помню, с ним такого не случалось.

— Требует. Извини, я даже не знала, что он прибыл на Терру.

— Я тоже. Значит, он планировал неожиданно нагрянуть ко мне. Также это значит, что Ластан не уйдет, пока я не приму его, поэтому подготовь все как следует и приглашай.

— Он не один.

— Вот как? Дай угадаю… — Виенанд поразмыслила, кто мог бы сопровождать инквизитора-ветерана. — Самуэльсон? Ван дер Декарт? Асприон Махтаннин?

— Двое из троих. Самуэльсона с ними нет, но Веритус привел Намизи Наюриту и еще какого-то незнакомца.

— Наюрита? Никогда бы ни подумала, что она сговорится с Ластаном. Вряд ли можно найти двух более непохожих людей. Ладно, приму их в Октагоне.

— Мне идти с тобой? Это конклав?

— Нет, если только Веритус не хочет официальной встречи. Думаю, что хочет, но давай услышим об этом от него. И да, мне нужно, чтобы ты была со мной и все записывала. На всякий случай.

Когда Ренденштайн вышла, Виенанд рассеянно задвинула футляр с рапортами в стену и повернула маскирующую панель, размышляя о Веритусе. Инквизитор не хотела заставлять его ждать, это лишь сильнее разозлило бы Ластана.

Войдя в Октагон, она увидела, что коллеги уже заняли места. Если бы Инквизицию когда-нибудь решили осудить за излишнюю паранойю, то восьмиугольный кабинет наверняка стал бы одной из улик обвинения. По виду он напоминал читальный зал или вестибюль — трехъярусный, около тридцати метров в диаметре, с деревянной обшивкой стен и мягкими креслами между восемью лестницами, ведущими на нижний уровень. Там скрывалось кое-что, относящееся к тайным мерам предосторожности в Октагоне: белая каменная кладка, расчерченная свинцовыми линиями, которые складывались в гексаграмматический оберег. Под дощечками на стенах прятались аналогичные узоры антипсионических знаков и символов, которые подпитывали нуль-поле, подавлявшее дар любого псайкера в комнате.

Утверждалось, что такие условия необходимы для проведения конклавов на равных основаниях, без преимущества одних участников над другими. В Октагоне люди с телепатическими умениями не смогут узнать мысли своих визави или тайно повлиять на их мнение.

Разумеется, все в Инквизиции сознавали, хотя и не говорили открыто, что обереги также сдерживают проявления пси-способностей биоэлектрической, пирокинетической или иной, столь же агрессивной, природы. Внутри организации понимали: ее представители иногда так радикально расходятся во мнениях, что решают возникшие противоречия с применением силы. По словам самих инквизиторов, эти инциденты были редкими и прискорбными. На конклавах старались избегать таких ситуаций, предоставляя всем сторонам одинаковые права на высказывание жалоб, новых доктрин и защиту своих позиций перед якобы объективным собранием их независимых коллег. Но само существование Октагона доказывало, что подобные заседания инквизиторов, одинаково истово хранивших верность противоположным взглядам и целям, порой служили катализатором проблемы, а не ее решением.

Виенанд, как действующий Представитель Инквизиции, обладала небольшим перевесом над гостями. Она некоторое время изучала их на экране, скрытом под панелью возле одного из входов; изображение поступало с незаметных систем цифровой видеозаписи в Октагоне.

Инквизитор без труда узнала Веритуса, хотя раньше не встречалась с ним лично. Даже здесь, в сердце Дворца, стареющий адепт был облачен в полный комплект силовой брони с пышной золотой отделкой. Ее белые пластины почти скрывались под массой орлов, черепов и прочих имперских символов. На лысой морщинистой голове Ластана виднелись послеоперационные шрамы, складки кожи на подбородке и горле висели, как индюшачий зоб.

Он яростно жестикулировал, обращаясь к худощавой женщине, которая сидела на верхнем уровне кресел. Гостья, почти такая же старая, как Веритус, туго зачесывала седые волосы в замысловатый пучок. На ней были пальто из плотной темной ткани с широкими лацканами и золотыми пуговицами, похожее на армейскую шинель, и мешковатые синие брюки, заправленные в высокие черные сапоги. Если бы не отсутствие медалей и знаков различия, Намизи Наюрита могла бы сойти за высокопоставленного офицера Космофлота или Гвардии. Насколько помнила Виенанд, эта женщина выступала за сотрудничество с другими организациями, что противоречило доктрине Ластана об Инквизиции как отдельной и самой могучей ветви власти Империума.

Представитель знала и более молодого мужчину, сидевшего ниже Наюриты. Из-под складок темно-серой рясы ван дер Декарта поблескивал серебристый обтягивающий комбинезон. Двадцать лет назад именно Веритус привел парня в Инквизицию, и Оттен, хотя с некоторых пор и двигался своей колеей, всегда отвечал на призывы бывшего господина. Волосы и бороду он стриг коротко, правую щеку украшал вытатуированный орел.

Виенанд встретила ван дер Декарта несколько лет назад на Ценафусе-Приам, перед тем как была назначена на Терру. Они оба расследовали дело группы торговцев, заподозренных в сбыте имперских ресурсов местным пиратам. Оттен собирался запросить поддержку Флота и космодесантников из ордена Начинателей. Виенанд вместо этого связалась с имперским губернатором Ценафуса-Приам, который собрал местные вооруженные силы и вместе с Адептус Арбитрес быстро навел порядок в купеческой гильдии. Ван дер Декарт был серьезно унижен, и Представитель Инквизиции заподозрила, что его появление здесь обусловлено не только текущей политикой организации, к которой оба принадлежали, но и личной неприязнью.

Далее следовал Асприон Махтаннин, человек со странно андрогинной внешностью, неопределенными чертами лица, белыми волосами до плеч и гибким телом. Глядя в его пронзительные голубые глаза, Виенанд предположила, что агент стал выглядеть так после экспериментов с полиморфином — препаратом для изменения облика. Действительно, бледная плоть Асприона чем-то напоминала глину. Его наряд соответствовал стилю многих имперских аристократов, особенно из верхнеульевых семейств внутренней части сегментума Солар: короткая алая куртка с вырезами на плечах, узкие серые бриджи и сапоги с пряжками.

Последним из визитеров была женщина примерно того же возраста, что и Виенанд, с длинными светлыми волосами, плоским круглым лицом и темными глазами. Как и ван дер Декарт, она носила плотную рясу; судя по тому, что незнакомка почтительно сидела в стороне от инквизиторов, поглядывая на Оттена, она являлась его стажером или совсем недавно закончила обучение.

Виенанд хотелось потомить гостей еще немного, дать им понять, что они отвлекли ее от дел, но Представитель решила не откладывать встречу ради краткого удовольствия.

Она переступила порог Октагона, следом вошла Ренденштайн. Виенанд тут же стала центром внимания — все посмотрели на инквизитора, которая приветственно кивнула посетителям и медленно зашагала по ступеням на нижний уровень, к Веритусу.

Представитель изо всех сил пыталась сохранить хладнокровие. Любой инквизитор имел право действовать от имени Императора и мог, как минимум в теории, использовать все силы и средства Империума. Здесь находились пять инквизиторов, и такой конклав привел бы в замешательство даже магистра капитула Астартес. Виенанд отлично понимала, насколько шаткое у нее положение, и потерять уверенность в себе было проще простого.

Она собралась с мыслями, и страх перед невысказанной угрозой сменился твердым намерением не поддаваться на давление Ластана и его массовки.

— Лорд Веритус, для меня честь принимать вас, — гладко начала Виенанд.

Старик растянул рот в неприятной гримасе, лишенной веселья и радости. «Улыбка» быстро превратилась в оскал.

— Приберегите льстивые речи для сенаторов, привыкших к ним, — ответил ветеран-инквизитор. — Чтобы выказать всем собравшимся то уважение, коего они заслуживают, я немедленно перейду к делу. Вы, инквизитор Виенанд, слишком долго пробыли Представителем Инквизиции. Излишняя близость к Сенаторуму Империалис застлала вам глаза и повредила вашим убеждениям. Одним словом, вы теперь не лучше тех, за кем должны были надзирать. Я прибыл сменить вас.

Его слова не удивили Виенанд, и она решила ответить на прямоту Ластана тем же:

— Вам незачем вмешиваться в данный вопрос, лорд Веритус. Судя по тому, что здесь собран кворум, вы намерены объявить о проведении конклава. Прошу вас, передумайте. Появление Зверя — чудовищная угроза для Империума, который мы все поклялись защищать. Хотя у Сенаторума есть недостатки, сейчас нам нужнее всего стабильность. Любой необдуманный поступок закончится тем, что Империум расколется изнутри, и его поглотят извне.

— Вы, кажется, забыли, что Зверь — не единственная угроза человечеству. Существуют иные, темные и менее явные силы, что воспользуются нынешним положением. Немощность власти проложила дорогу орочьей орде, и на той же почве могут взрасти даже более страшные опасности. Если вы желаете избежать ненужных волнений, Виенанд, имеется простое решение. Оставьте ваш пост добровольно, и переход окажется безболезненным для всех сторон.

— Так будет проще вам, но плавная работа Сенаторума все равно нарушится.

— Верховные лорды понимают, что вы всего лишь формальная фигура, наделенная временным правом говорить от имени Инквизиции. Кроме того, меня заботит не то, насколько «плавно» работает Сенаторум, а то, верно ли он исполняет волю Императора.

— Знать что-то и понимать это во всех мелочах — не одно и то же, лорд Веритус. Я — известная величина; по крайней мере такое впечатление я создаю у Верховных лордов.

— В этом-то и проблема, Виенанд. Сенаторум слишком расслабился. Пора напомнить сановникам, что Инквизиция им не союзник, не инструмент их политики. Каждый инквизитор — взор Императора, орел, что без жалости и пристрастия выискивает добычу. — Ластан ненадолго умолк и взглянул на других адептов. — Не сомневаюсь, конклав решит в мою пользу. Отступитесь сейчас, и вопрос удастся разрешить.

Виенанд оценила своих коллег в Октагоне. Единственной, кто выслушал бы ее непредвзято, а то и с симпатией, была Наюрита. Веритус поступил умно, пригласив Намизи, — это придало возможному собранию видимость равновесия сил. Представитель, впрочем, не обманывалась. Ее будут травить, пока не загонят в угол и не заставят предстать перед конклавом, после чего лишат поста в Сенаторуме и отошлют с Терры. Ластан предлагал ей уйти, сохранив лицо.

— Это важное решение, — заявила Виенанд, сознавая, что должна выиграть время. Тот факт, что Веритус пробовал убедить ее сдаться, говорил о многом. Раньше он просто созвал бы конклав без всяких предупреждений. Возможно, ветеран был не так уверен в собственной правоте, как заявлял, или опасался, что Представитель сумеет набрать достаточно голосов и сохранить пост за собой. Ластан ошибся в том, что выдал ей свои замыслы, а не поставил перед свершившимся фактом. — Не полагаете же вы, что я приму его в спешке, когда судьба Империума в такой опасности?

— Разумеется, нет. — Наюрита опередила Веритуса с ответом, и все повернулись к ней. Встав, инквизитор оглядела каждого гостя сузившимися глазами. Виенанд предположила, что Намизи разгадала истинный смысл приглашения в Октагон. — Очевидно, потребуется многое обсудить. Ластан, я уверена, что мы можем предоставить Виенанд больше времени на размышление. И мне очень хотелось бы поговорить с тобой относительно твоих намерений по данному вопросу.

Наюрита говорила мягко, но в ее голосе звучала наточенная сталь. Веритус несколько секунд выдерживал ее взгляд, затем отвел глаза и покорно уставился в пол.

— Как скажете, госпожа Намизи. Немного времени для раздумий, что помогут найти истину.

«Твою истину, — сказала про себя Виенанд, кланяясь в знак согласия. — Из-за твоей истины рассыплется Сенаторум Империалис и рухнет Империум. Нет, только через мой труп».

Глава 11

— Это… — Адмирал Ахария в буквальном смысле брызгал слюной, заплевывая линзу вид-связи на борту «Непокорного монарха». Свет монохромного дисплея отражался от деревянных панелей в капитанском комм-отсеке, что примыкал к главной командной палубе. — Это возмутительно! Неприемлемо! Орки накапливают силы, и если мы не соединим флоты, одного из нас уничтожат!

Прайс, освещенный своим экраном, наклонился вперед в кресле. Руки он держал на коленях, сжав в кулаки. По белизне его костяшек Кулик понимал, что Доминий пытается сохранить спокойствие.

— Поэтому вы должны идти к нам, адмирал. Корабли моей флотилии прибывали на протяжении последних трех дней, некоторые еще в пути. Если мы попытаемся прорваться через ксеносов, они расстреляют отставших по одному.

Расслабившись, Прайс откинулся на спинку кресла. Экран на время передачи затянула пелена помех. Пройдет несколько минут, прежде чем сигнал доберется до Ахарии и его ответ получат на «Колоссе».

— Сэр, если выдвижение флота адмирала Ахарии к нам — вероятно, лучший вариант, то бездействие — определенно худший, — заметил Рафаль.

Доминий лениво повернулся к капитану, сидевшему на дальней стороне овального стола со стеклянной столешницей. На ней лежали россыпью листки бумаги и прозрачные страницы рапортов, под ними мерцал стратегический дисплей. В углу были сложены три тома уложений Космофлота с множеством закладок из обрывков пергамента и пластиковых бланков. Очевидно, Прайс искал прецедент, который позволил бы ему отдавать приказы старшему адмиралу; судя по диалогу с Крзиилом, такового он не нашел.

Иерархия Флота была незыблемой, даже строже, чем в Имперской Гвардии. Космолеты проводили вне портов от нескольких месяцев до десяти лет, и все это время авторитет командира должен был оставаться абсолютным. Полк Астра Милитарум, восставший против офицеров, мог причинить немало вреда своей планете базирования; мятежный корабль Имперского Флота мог терроризировать множество звездных систем.

Хотя Ахарию произвели в чин всего на несколько месяцев раньше Доминия, в боевом уставе не делалось различия между столетиями и днями старшинства. Корабли и весь флот Прайса не были обязаны подчиняться распоряжениям Крзиила, но и сам краевой адмирал не имел права командовать своим визави.

Кулик осознал, что Доминий пристально смотрит на него.

— Нет, Рафаль, бездействие — не хуже всего. Бездействуя, мы и вновь прибывшие звездолеты останемся достаточно близко к точке Мандевиля, чтобы совершить переход из системы в случае достаточно серьезной опасности. Ахария сунул шею в петлю, и я не вижу причин следовать его примеру.

— Вы готовы бросить флот ядра, адмирал? — ошеломленно спросил Кулик. От невозмутимости Прайса у него кровь застыла в жилах. — Десятки — нет, сотни тысяч жизней?

— Или что, бессмысленно погубить моих людей имеете с ними? — огрызнулся Доминий. Он вскочил и зашагал к Рафалю, сгребая по пути доклады со стола. — Одному Императору известно, как у орков это выходит, но они всегда настороже и быстро реагируют на любые наши маневры. Попытка засады в день нашего прибытия — лишь верхушка их коварства. Астероидные поля по всей системе засеяны их фортами-«булыгами», которые обстреливают ракетами и торпедами любой корабль, проходящий вблизи.

Швырнув пачку рапортов на стекло перед капитаном, Прайс оперся кулаками о стол и навис над подчиненным.

— Любой — любой! — космолет или небольшая группа, оказавшись рядом с чужаками, подвергается атаке. Если Краевой флот двинется к позиции Ахарии, то превратится в наживку для капкана на орков. Я чертовски уверен, что Крзиил хочет именно этого, просто не говорит вслух. Как только мы с чужаками на хвосте подойдем к его армаде, Ахария или атакует их с тыла, или направится к точке Мандевиля для перехода.

— Но если…

Кулик осекся, заметив, что на экране с треском возникло изображение Крзиила. Доминий резко обернулся и скрестил руки на груди.

— Вы же видели диспозицию, Прайс! Орки истребят одну из флотилий, потом набросятся на уцелевшую. Но им не хватит огневой мо… — Отчаянная мольба Ахарии оборвалась, адмирал посмотрел куда-то вбок. Когда он вновь обернулся к устройству пикт-захвата, на его лице возникла почти безмятежная улыбка. — Забудьте, Прайс. Похоже, судьба решила за нас. В любом случае… да пребудет с вами милость Императора.

Экран опустел.

— Что он, во имя Императора, имел в виду? — требовательно спросил Доминий у Рафаля, словно капитан мог знать ответ.

Кулик пожал плечами.

Пискнул внутренний комм, на панели перед Рафалем вспыхнул зеленый огонек. Нагнувшись вперед, Кулик щелкнул рычажком приема.

— В чем дело?

— Капитан, новые переходы в систему, у ее границы, — доложил Шаффенбек.

— Да они уже три дня продолжаются. Что с того?

— Множество переходов, сэр. По расчетам сенсорной группы — больше десяти за последние пять минут. Также подтвержден идентификатор одного из кораблей.

— Десяток звездолетов? Кого установили?

— «Автокефалий извечный», сэр, — сообщил лейтенант.

— Флагман Лансунга! — воскликнул Прайс. Отодвинув Кулика, он наклонился к звукозахвату комма. — Пусть группа связи откроет командный канал с флагманом, немедленно!

— Есть, сэр, — отозвался Саул. — Капитан, приказы на маневрирование?

— Оставаться на позиции, лейтенант, — велел Рафаль и взглянул на Доминия. Тот кивнул. — Повторить приказ для всей флотилии: оставаться на позиции до дальнейших распоряжений.

После подтверждения от Шаффенбека капитан выключил интерком. Прайс отошел от него и рухнул в кресло.

— Что, во имя всего святого на Терре, здесь делает верховный лорд-адмирал Лансунг? — спросил адмирал в пустоту, беспомощно взмахнув руками. Полуобернувшись, Доминий жестко взглянул на Кулика. — Ты знаешь, что он ненавидит меня, да? Я бы не смог стать даже капитаном, если бы не сделал карьеру до того, как Лансунг пришел к власти.

— Я слышал только обрывки истории, сэр. Что-то насчет публичных разногласий?

— Рассказ подождет, Рафаль. Узнай, где возник флагман, и проложи курс. Предполагаю, верховный лорд-адмирал хочет, чтобы мы поспешили к нему с визитом.

Кулик посмотрел на Прайса с выражением человека, который, хоть и не оспаривает приказ вышестоящего офицера, все же напоминает ему, что является капитаном корабля, а не каким-то мичманом на побегушках.

Доминий дернул плечом:

— Рафаль, давай без оскорбленного самолюбия. Прости, но тебе придется терпеть меня еще несколько дней, пока мы не сгладим все неровности с Лансунгом и Ахарией.

— Ага, конечно, всегда пожалуйста, — пробормотал Кулик, вставая.

— Что вы сказали, капитан?

Рафаль остановился у обшитой деревом панели, взявшись за изогнутую позолоченную ручку, но не обернулся.

— Так точно, адмирал, немедленно займусь делом.

Следующие два дня Кулик именно так и поступал. Вызовы на связь с флагманом от имени Прайса постоянно отклоняли или игнорировали, из-за чего Доминий стал раздраженным и саркастичным. Рафаль не собирался выносить его придирки, поэтому проинспектировал все батарейные палубы и орудия, каждую лэнс-установку, обе взлетные палубы, челноки и даже плазменные реакторы линкора, только бы не находиться рядом с командиром. В отсутствие капитана Шаффенбек — вечно невозмутимый Шаффенбек — исполнял все обращения, приказы и запросы капризного адмирала, в том числе ежечасно передавал комм-офицерам требование установить контакт с «Автокефалием извечным».

Другие корабли армады в основном бездействовали. Флот ядра Ахарии поддерживал круговой защитный строй на орбите восьмой планеты, где застрял, как в ловушке, после прибытия в систему. Орки несколько раз пробовали атаковать малыми силами, возможно, надеясь выманить имперские космолеты в погоню, но никто не желал покидать относительно безопасную «гавань».

Краевая армада Прайса по-прежнему располагалась в считаных тысячах километров от оптимальной точки перехода. Корабли находились достаточно близко друг к другу, чтобы обороняться вместе, но и достаточно далеко, чтобы за пару часов рассредоточиться и уйти в варп. Вновь прибывшая эскадра линейного флота Солар — восемнадцать звездолетов первого ранга и вдвое больше эскортов — выстроилась у границ системы на примерно одинаковом расстоянии от двух флотилий.

Но вечно ждать они не могли, ведь исполинская штурмовая луна в центре орочьей армады все так же приближалась к докам Порт-Санктуса. Появление людей не отвлекло зеленокожих, они не стали направлять свое разрушительное оружие наперерез прибывшим космолетам.

Якобы готовясь к возможному посещению верховного лорда-адмирала, Кулик лично провел учения канониров и почетного караула. Он установил несколько новых правил внутреннего распорядка, включая запрет на свист и пение вне жилых помещений, и лично проинструктировал своих офицеров относительно того, как вести себя и чего ожидать в случае визита Лансунга. Побеседовав с каждым из тридцати двух лейтенантов, командиров звеньев и мичманов, он уже собирался перейти к списку из шестидесяти восьми старшин и кондукторов — возможно, добавив туда навигаторов и техножрецов, — когда первый помощник сообщил, что поступили приказы от лорда-адмирала.

Прайс решил принять зашифрованную реляцию в рубке связи, куда пригласил Рафаля и Саула. Впрочем, не успел адмирал ввести свои коды, как загудел интерком. Принимая вызов с мостика, Шаффенбек каждые несколько секунд кивал и говорил в трубку «да» или «понимаю, лейтенант». Через полминуты он закончил разговор, повернулся и увидел, что Кулик с Доминием пытливо смотрят на него.

— Доклад сенсориума, господа, — произнес Саул. Кашлянув, он продолжил: — Лейтенант Чемберс сообщает, что «Непокорный монарх» покинул орбиту и направляется к окраине системы.

— Ахария уходит? — В вопросе Прайса смешались недоверие и радость.

— Мне не к месту пускаться в догадки, адмирал, — ответил Шаффенбек. — Четвертый лейтенант также не выдвигал подобных предположений.

— Что в приказах, адмирал? — спросил Рафаль. — Возможно, там упоминается отбытие Ахарии.

Доминий повернулся к экрану. Если судить по отстраненной улыбке и затуманенным глазам, он все еще пребывал в некоторой эйфории. Прайс ввел код к шифру на рунической клавиатуре, и дисплей вспыхнул помехами. Через несколько секунд из дрожащих черно-белых полос проступили орлиные черты адмирала Шеридана Вилльерса, его светлости пустотного барона Кипры Нубреа и главного флотского атташе Лансунга.

— К сведению адмирала Прайса, действующего командира Краевой флотилии, армада Навалис сегментума Солар. — Кулик зачарованно смотрел, как прыгает выступающий кадык Вилльерса, похожий на небольшую штурмовую луну. — После получения данных распоряжений вам надлежит немедленно перестроить Краевую флотилию для начала боя в соответствии с приложенными указаниями и диспозициями.

Доминий остановил воспроизведение, экран расчертили мерцающие помехи. Лицо адмирала посуровело на словах «начало боя».

— Лансунг намерен исполнить этот идиотский замысел Ахарии, — произнес он, не глядя на соратников. — Он и правда собрался освободить Порт-Санктус.

— Вы думаете, сэр, он планировал это с самого начала? — уточнил Шаффенбек.

Но зачем отсылать Ахарию сейчас? — спросил Рафаль. — Видимо, он все-таки действовал без приказа Лансунга.

— Возможно, господа, этого мы никогда не узнаем, — сказал Прайс; подавшись вперед, он нажал руну и запустил пикт-поток.

— Согласно данной диспозиции, Краевая флотилия полным ходом направится в указанные координаты. — Внизу дисплея вспыхнула последовательность из девяти цифр. Кулик прикинул, что эта область находится где-то внутри орбиты шестой планеты. — Одновременно флотилия ядра выполнит контрманевр прорыва к той же позиции и соединится с вами. Содействуя вашим операциям, верховный лорд-адмирал поведет группировку флота Солар курсом перехвата любых вражеских звездолетов, которые попытаются занять точку встречи.

Кивнув, Доминий снова остановил сообщение.

— План не то чтобы ужасный, — признал адмирал. — Исходя из наших текущих позиций, при наступлении по таким векторам мы разделим орочьи силы в двух местах, а группировка Лансунга, двигаясь по дуге, отсечет внутреннюю систему, где находится штурмовая луна.

— Верно, сэр, но он не принял в расчет астероидные форты и прочие укрепления, разбросанные по космосу, — сказал Саул.

— Думаю, принял, — тихо произнес Кулик. — Лансунг хочет, чтобы мы очистили астероидный пояс от чужаков, пробиваясь к точке встречи.

— Разрушить форты-«булыги» и сразу же идти в решающую битву? — Прайс нахмурился, откинулся в кресле и взял со стола общесистемную сводку сенсориума. Морщины на его лбу углубились, уголки рта опустились еще ниже. — Проклятый псих, так оно и есть! Я чувствовал, что все слишком просто!

Изучив схему через плечо адмирала, Рафаль освежил в памяти стратегическую картину.

— Не без риска, сэр, но так мы окажемся в идеальной позиции для перестроения и атаки на орочью базу, — сказал капитан. — Уверен, Лансунг хочет как можно скорее добраться до нее.

— Все это какая-то бессмыслица, — пожаловался Доминий, бросив сводку обратно на стол. Ткнув пальцем в руну, он вернул на экран искаженное помехами лицо атташе.

— Будьте готовы принять личное послание от верховного лорда-адмирала. Только для глаз и ушей адмирала Прайса.

Кулик и Шаффенбек направились к двери, но Доминий задержал их взмахом руки:

— Мне без разницы, можете остаться. Если сообщение насчет Ахарии, я бы все равно вам потом рассказал.

Вытянутая физиономия Вилльерса сменилась расплывшейся харей Лансунга. Рафалю на миг показалось, что экран каким-то образом засбоил и просто растянул лицо первого офицера. Лорд-адмирал заговорил, тряся щеками и подбородком:

— Послушай меня, Прайс. Знаю, в прошлом мы не раз конфликтовали, и я не буду утверждать, что все забыл или простил. Но сейчас это не имеет значения. Ахария, чертов идиот, поставил под угрозу репутацию Космофлота. Понимаю, ты думаешь, что речь только о моей репутации, не так ли? Нет, Прайс, о твоей тоже. Неизвестно, почему или как, но кто-то добрался до Ахарии и убедил или заставил его пойти в наступление. Крзиил очень дорого заплатит, когда мы закончим здесь. Ему повезет, если готовящийся трибунал не приговорит его к смерти и разрешит командовать мусорной баржей… Ладно, сейчас нам не до этого.

Лансунг подвинул свое громадное тело чуть дальше от пикт-захвата. Он сложил руки на груди, выпирающей между пуговицами застегнутого кителя.

— Нам нельзя проиграть здесь, Прайс. Мало кто знает, но Имперским Кулакам крепко досталось на Ардамантуа. Их почти перебили.

Саул громко ахнул. Кулик также был ошеломлен подобным признанием.

— Нам нужна победа, и чертовски быстро, чтобы хоть как-то спасти положение. Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но, если я не вернусь на Терру с триумфом, если мой авторитет пострадает, весь Сенаторум Империалис утратит веру в успех. И скажу честно: нравится это другим Верховным лордам или нет, но выиграть войну может только Космофлот.

— Направив сюда армаду, Ахария слишком далеко зашел и вынудил меня действовать. Отступив, мы погубим свою репутацию, а у меня за спиной уже выстроились полдюжины адмиралов, готовых занять мое место. Недопустимо, чтобы в верхних эшелонах Имперского Флота началась борьба за власть. Ты думаешь, что я — безжалостный, помешанный на карьере боров… Кажется, я точно тебя процитировал?

Рафаль взглянул на Доминия краем глаза, но адмирал с неподвижным лицом пристально смотрел на экран.

— Пожалуй, здесь ты прав. Но я не чудовище. Миллиарды людей уже погибли, пытаясь остановить натиск зеленокожих. Если сейчас мы не обратим их вспять, любым надеждам конец. Даже если придется пожертвовать всем гребаным флотом сегментума без остатка, мне плевать. Лишь бы добиться победы.

Лорд-адмирал достал из рукава кителя вышитый носовой платок и утер пот с лица.

— Когда соединим флоты, сможем обсудить варианты. До тех пор тебе надлежит следовать моим приказам с точностью до буквы. Поверь, это лучший способ для нас выбраться из переделки живыми и сохранить честь. Да убережет тебя Император во тьме, где тебе предстоит сражаться, адмирал Прайс.

Дисплей почернел. Рафаль пару раз моргнул, стараясь разобраться в услышанном.

— Он показался не таким уж… — Доминий обратил на Шаффенбека испепеляющий взор, и тот осекся. — Уже затыкаюсь, сэр.

— Жирный болван прав, — сказал адмирал, скривив губы в отвращении. — Рано или поздно нам все равно пришлось бы искать способ разрушить орочьи луны, так что можно начинать сейчас. Но будь проклят Ахария за самовольство и будь проклят Лансунг за то, что назначил этого ублюдка командовать флотом ядра.

— Какие будут приказы, сэр? — спросил Кулик, становясь навытяжку.

— Пока не знаю. Расшифруйте схемы построений и передайте по флотилии. Я изучу остальные данные и отдам более точные распоряжения насчет битвы, когда начнем движение.

— Значит, мы атакуем, сэр? — уточнил Шаффенбек.

— Вы слышали команду, лейтенант, — ответил Прайс. — К немедленному исполнению. Да, черт подери, мы атакуем, и пусть мы отправимся в ад, если позволим флоту ядра забрать нашу славу!

Глава 12

— Он самонадеян, сэр, как вы и говорили, — сказал Эсад Вайр, более известный Вангоричу под именем Зверя Круля. — Веритус поселился в общежитии Экклезиархии на Западном Выступе. Охраны почти никакой. Думает, раз он инквизитор и сидит на Терре, то неуязвим. Конечно, Император его защитит! Ван дер Декарт с дознавателем — ее зовут Лайкша Синдрапул — немного поумнее. До начала конклава они заняли ротонду Сенаторума. Там больше стражей, чем на территории церковников, но проблем с ними не возникнет.

Подняв руку, Дракан прервал доклад ассасина. Через узкое окно комнаты, реквизированной пару дней назад у младшего смотрителя Администратума, великий магистр окинул взором башенки и крыши северных пределов Императорского Дворца. В особенности его взгляд привлекли десятки вытяжных труб, вздымавшихся над зубчатой верхушкой башни Филона. Среди клубов серого смога он заметил чуть более темную, красноватую струйку. Вангорич знал, что так выглядит дым от какофитовых благовоний — сигнал, о котором они уговорились с Виенанд. Инквизитор просила о встрече в Уголке Сигиллита.

— Короче говоря, до каждого из них легко добраться? — спросил Дракан, поднявшись. Круль отошел в сторону, пропуская великого магистра к двери. Его молчание заставило Вангорича остановиться и с подозрением взглянуть на ассасина. — Так ведь, да?

— Асприон Махтаннин… исчез, сэр.

Дракан удержался от вспышки, понимая, что нет смысла отчитывать Зверя за случившееся. Они вместе вышли из комнаты в нежилое помещение, где раньше трудились два десятка клерков. Писцов перевели в другое крыло вместе с их смотрителем, но на выстроенных рядами столах с экранами-иллюминаторумами до сих пор лежали цифроперья. Кто-то оставил здесь гексасчеты, другие забыли личные вещи: молитвенники и четки, гравюру мужчины отеческого вида, пару удивительно безвкусно связанных митенок и прочие мелочи.

Ассасины шагали меж пустых рабочих станций, скрипя некрашеными старыми половицами.

— Хураши из храма Кулексус в курсе дела? — уточнил Вангорич. — Она сразу предоставит оперативника, если возникнет нужда?

— Да, сэр, антипсайкеры ждут вашего приказа. В свите Веритуса, кажется, нет псиоников. Насколько я знаю, бойцов он набирал из Гвардии и Фратерис. Кое у кого есть аугментация и бионика плюс внушительный арсенал оружия. У других инквизиторов имеются охранники, но в основном их сопровождают ученые и управленцы. Виенанд упомянула в отчете только одного псайкера, Наюриту, и разве она не на нашей стороне?

— На нашей стороне нет никого, — ответил Дракан более поспешно, чем собирался. Он взял себя в руки. — Даже Виенанд. Все мы стремимся к собственным целям. Никогда не забывай об этом.

— Разумеется. За инквизиторами следят посменно, сэр. Виенанд я займусь лично.

— Хорошо. Отдохни немного, твоя цель будет занята… скажем, не меньше часа. Снова подхватишь ее на субподвальном ярусе Ледяной оранжереи. — При мысли о том, что ему удалось разгадать маршрут инквизитора до Уголка Сигиллита, великий магистр ощутил приятное тепло в животе. — Будь готов ко всему.

Кивнув, Круль скрылся за боковой дверью, тогда как Вангорич двинулся к дальней стене. Дракан немного подождал у порога, обратившись в слух. Снаружи не доносилось ни звука. Нажав на ручку, ассасин вышел в широкий пустой коридор. Перейдя на другую сторону, великий магистр открыл неприметную дверь в общежитие для выселенных работников скрипториума. Пустые деревянные койки, небольшие приставные столики и тумбочки остались нетронутыми, хотя кто-то забрал постельное белье. Стены и пол были выложены белой плиткой, что придавало комнате стерильный, больничный вид.

Вангорич отодвинул кровать в конце помещения. Опустившись на колени, он аккуратно вынул расколотую плитку, которая скрывала замочную скважину. Следом Дракан вынул из кушака ключ, вставил его в отверстие и повернул. Часть стены немного сдвинулась в комнату. Ассасин отполз назад и, пользуясь ключом как рычагом, поднял откидной люк на петлях. За ним обнаружилась лестница, уходящая под общежитие. Убрав ключ, великий магистр вернул разбитую плитку на место, нырнул в маленькую нишу под стеной и плотно закрыл за собой дверцу.

В темноте он добрался до девяносто третьей скобы. Лестница спускалась дальше на подуровни, до дна оставалось семьсот восемь перекладин; Вангорич когда-то сосчитал их лично. По-прежнему окруженный мраком, Дракан широко шагнул влево, словно бы в бездну. Мысок его сапога коснулся выступа шириной в большой палец, левой рукой ассасин уцепился за такую же опору чуть выше уровня головы.

Он по-паучьи прополз около трех метров между — как недавно определил сам Вангорич — стенами часовни Экклезиархии и раздевалкой женской части духовенства. Возможно, низкий скрытый проход, куда спустился Дракан, в прошлом выстроил для себя какой-нибудь не слишком благонравный проповедник или кардинал. Неважно; маленькую дверь, к которой вел потайной ход из часовни, уже заложили феррокритом.

Согнувшись почти вдвое, Вангорич пробрался через рухнувшие катакомбы святилища Имперских Милостей — ранее Придворной башни, охранявшей внутреннюю западную куртину Дворца. Все в той же кромешной тьме он поднялся по ступенькам в пустой склеп, двигаясь подобно крабу. Сдвинув крышку саркофага, Дракан забрался внутрь.

Настил под ним оказался стропилами нижнего этажа, что встречалось только в запутанном лабиринте Императорского Дворца. Вангорич прыгнул с высоты трех метров, приземлился на прочный деревянный пол, выпрямился и отряхнулся. Сделав несколько шагов, он повернул фрагмент стены и оказался в одном из арочных проходов к Уголку Сигиллита.

Виенанд, как и подозревал Дракан, добралась раньше него. Красноватый дым, по их уговору, служил сигналом к срочным действиям. Инквизитор сидела, приникнув к устройству для чтения цифросвитков.

— Кого мне прикончить первым? — спросил Вангорич, входя в безжизненный сад.

Женщина выпрямилась и резко обернулась. Сделав глубокий вдох, она потрясенно покачала головой, выражая недовольство фиглярством Дракана, и убрала читающий прибор в набедренную сумку.

— Никого, — ответила Виенанд, подумав с минуту. — Заманчиво, конечно, но я не намерена заходить так далеко и уж точно не хочу использовать твоих оперативников. Ты же помнишь, что твоя организация вправе действовать только с разрешения Верховных лордов?

— Это формальность. Верховные лорды, Верховный лорд… Есть ли разница? И, как агент Инквизиции, ты носишь знак Императора. Твой голос — Его голос. При желании любые ресурсы Империума будут в твоем распоряжении. Тебе нужно лишь попросить…

— И пойдут круги по воде — цунами, точнее говоря. Слушай, давай не затягивать. Я пришла предупредить, что Веритус созывает конклав для обсуждения моих поступков в качестве Представителя Инквизиции. Если даже мне удастся как-нибудь выкрутиться, на время заседаний меня отстранят от службы. Не сомневаюсь, Ластан уже придумал, как поступить, если в этом промежутке соберется Сенаторум.

— Ты хочешь сказать, Веритус сделает так, чтобы Верховные лорды провели заседание без тебя, с его человеком на посту Представителя Инквизиции?

— Да, именно.

Дракан прошелся по одной из дорожек, избегая наступать на трещины между плитами — для самопроверки, а не из суеверия.

— Кто это будет? — уточнил он.

— О чем ты?

Вангорич замер, крутнулся на пятках и встретился взглядом с Виенанд, держа ладони на бедрах.

— Кто из приспешников Веритуса должен заменить тебя? Я, видишь ли, могу снять их с доски.

— Не знаю. Кроме того, сейчас на Терре еще дюжина инквизиторов, способных занять мое место. Я сказала: никаких устранений, понятно?

— И как ты предлагаешь исправлять положение?

— Не беспокойся, это мое дело. Вполне возможно, что в отсутствие Лансунга — хвала Императору за маленькие радости жизни — лорд-командующий временно предоставит статус первого уровня кому-то из Верховных лордов, не входящих в Двенадцать. Я частным образом переговорила с Удо, и он готов наделить полными сенаторскими правами великого магистра Официо Ассасинорум. Необходимо, чтобы Сенаторум собрался до того, как начнется конклав Веритуса, тогда Удо сможет выдвинуть предложение, а я — поддержать его. Тебе тоже нужно присутствовать.

— Все замечательно, но я не пойму, зачем тебе понадобилась настолько срочная встреча.

— Один из соратников Веритуса исчез.

— Махтаннин? Да, я знаю. — Сболтнув это, Вангорич мгновенно пожалел о своей несдержанности.

Не успел великий магистр пояснить сказанное, как Виенанд вскочила и ткнула в него пальцем:

— Ага! Значит, ты тоже его потерял!

— Может, просто упустил ненадолго, — признался Дракан, не любивший попадать в такие неудобные ситуации.

— Найди его! — огрызнулась Виенанд. — Ты знаешь, что Асприон умеет скрывать свой истинный облик, но нам остается только догадываться, как надежно. Могу поспорить, хуже, чем твои ассасины-каллидусы, но он явно способен изобразить человека с похожим телосложением. Ластан привез Махтаннина не просто так. Я уверена, он планирует подменить кого-то.

— Кого?

— Если бы я знала, то не просила бы тебя выследить Асприона, так? — Виенанд взволнованно пошевелила пальцами. — Я считаю его пропажу основной угрозой на данный момент. Когда разыщешь, попробуй взять живым.

— А если это невозможно?

— Сделай так, чтобы было возможно. Надеюсь, он не замаскирован под важную персону.

— Прекрасно. Как я понимаю, официального распоряжения не будет?

— Твое предположение верно. Я никогда бы не одобрила использование Официо Ассасинорум против другого инквизитора, как ясно указала в начале этого разговора.

Вангорич вздохнул и улыбнулся:

— Мне очень нравится, когда между нами все совершенно ясно. Приятно выполнять долг в такой обстановке. Я разберусь с беспокойным перевертышем, а ты постарайся вернуть меня в Совет Терры.

— Отыскав Махтаннина, ты зажжешь нафор?

— Как тебе угодно, Виенанд. Буду ждать вызова в Сенаторум Империалис.

— А я буду ждать струйку голубого дыма.

Глава 13

Интриги были забыты, пусть и на время. Бесконечная клоунада с выяснением старшинства уступила место служению высшей, чистой цели. За всю свою карьеру в Космофлоте флаг-капитан Кулик не видел зрелища более грандиозного, чем сражение кораблей сегментума Солар с орками у Порт-Санктуса.

Битва разворачивалась перед ним в виде равнодушных схем на главном экране мостика, но Рафаль побывал во многих боях и отчетливо представлял себе происходящее. Мерцающие руны на огромном дисплее были не просто синими и красными символами. Каждая из них отображала звездолет Имперского Флота.

Самыми маленькими были значки фрегатов, эсминцев и других эскортов. Небольшие скопления меток показывали отряды из трех, четырех и пяти кораблей. Некоторые из них, всего нескольких сотен метров в длину, вмещали только варп-двигатель, каюты для экипажа и лэнс-установку или торпедный аппарат.

На другом конце шкалы располагались четыре линкора. Каждый, включая «Колосс», напоминал крепость с тысячными толпами матросов, простирался на километры и обладал оружием, способным выжигать города и опустошать континенты. Флагман не подходил для битвы в линейном строю, поэтому занял позицию в центре флотилии вместе с другими кораблями-носителями — крейсерами «Величавый», «Рыцарское дерзание» и «Лазуция». Их задача состояла в том, чтобы поддерживать остальную армаду звеньями истребителей и бомбардировщиков. Кроме того, отсюда адмирал Прайс мог следить за ходом сражения и при необходимости вносить поправки в план.

Линию по левому борту возглавляло «Благородное разрушение» — тяжелый линкор типа «Вознесение» под началом капитана Тиагуса. В авангарде «правой» флотилии двигались «Неласковая встреча» и «Кровавый ястреб» — два гиганта типа «Воздаяние».

За великанскими кораблями следовали разнообразные крейсера и гранд-крейсера, расставленные согласно приказам Доминия Прайса. Они готовились выпускать торпеды, артиллерийские снаряды, лэнс-лучи и в редких случаях небольшие эскадрильи.

Расчерчивая небесную твердь плазменными выхлопами, две колонны звездолетов мчались сквозь пустоту к мерцающему поясу астероидов, захваченному орками. По тысячам кубических километров поля были разбросаны десятки тысяч, если не миллионы, отдельных тел. В основном там встречались куски льда размером с кулак, но на более крупных и стабильных объектах чужаки выстроили цитадели с ракетными батареями, энергетическими орудиями и странными смещающими пушками на варп-технологии. Укрепляли оборону так называемые форты-«булыги», крупные глыбы камня, на которые установили щиты и двигатели, превратив их в примитивные космолеты.

Под прикрытием поля обломков также сновали орочьи корабли более привычного вида — тупоносые, тяжеловооруженные рейдеры и крупные штурмовики, эквивалентные по мощи крейсерам. Вначале они пытались скрытно выждать, пока передовые имперские звездолеты не войдут в зону поражения, но при всех достижениях чужаков в области гравитации и варпа их дисциплина и маскировка излучений не улучшились. На особо точных сканерах «Колосса» постоянно вспыхивали энергетические засветки и прочие сигналы, выдающие местоположение врагов. По мере сближения с ними флагман передавал все данные остальному флоту.

Тридцать семь линейных кораблей. Тридцать семь звездолетов первого ранга собрались в одном месте с единственной целью — сокрушить внешнюю оборону орков. Вокруг них роились две дюжины эскортов, и уже этого хватило бы, чтобы вдохновить Кулика и укрепить в нем решимость. Осознание того, что в их армаду входит лишь треть сил Имперского Космофлота в системе, распаляло гордость и восхищение Рафаля.

В нескольких сотнях тысяч километров от Краевой флотилии, ближе к звезде, неслись по дуге корабли, напрямую подчиненные Лансунгу, — экспедиционная группировка линейного флота Солар. В нее входило восемнадцать космолетов первого ранга, включая как минимум семь линкоров, — достаточно огневой мощи, чтобы истребить целую цивилизацию. Армада лорда-адмирала должна была прикрыть эскадры Прайса от сотни или более того чужих космолетов, державшихся возле штурмовой луны на орбите шестого мира.

Дальше к границе системы, в полутораста тысячах километров от «Колосса», коммодор Семмес вел в атаку уцелевшие корабли из флота ядра сегментума Солар. Из-за нерешительных действий Ахарии зеленокожие сумели уничтожить треть группировки, но по численности она и сейчас примерно равнялась Краевой флотилии. Кулик не сомневался, что с боевым духом дела обстоят хуже. Впрочем, он слышал кое-что о Рафаиле Семмесе: коммодор, хоть и был еще одним любимчиком Лансунга, считался более смелым и решительным офицером, чем Ахария.

Сейчас его флагман, линкор типа «Поток» под названием «Вдовье горе», возглавлял флотилию ядра, идущую на соединение с армадой Прайса. Они должны были рассечь пояс астероидов с противоположных сторон, приблизительно в восьмидесяти тысячах километров друг от друга. Затем флоту ядра предстояло развернуться вслед за краевыми эскадрами и вместе с ними направиться к группировке лорда-адмирала. Второй этап наступления должен был начаться после объединения всех трех армад.

По крайней мере так выглядел план. На первый взгляд стратегия казалась разумной. Из-за превратностей эфирных переходов любой крупный флот выходил из варпа более или менее рассредоточенным, поэтому стандартные протоколы Космофлота требовали заранее определять точку встречи в целевой системе. Ахария по совершенно неясным Прайсу и Кулику причинам так стремился как можно быстрее нанести удар по чужакам, что не собрал свои эскадры и поставил под угрозу всю операцию. Возможно, он хотел лишить Доминия даже толики славы. Теперь для исправления последствий его упрямства требовались радикальные меры.

Стратегический экран «Колосса» центрировался по флагману, поэтому две линии звездолетов Краевой флотилии за кормой тянулись вверх и вниз по дисплею. Через равномерные интервалы отображались скопления эскортов. Рафаль стоял на привычном месте, сложив руки за спиной. Прайс не отходил от его правого плеча. Скрестив руки на груди, адмирал следил за счетчиком расстояния на мониторе. Увидев оговоренное число, Доминий немедленно произнес:

— Капитан Кулик, прошу сообщить по флоту: возвышение линии с поворотом вправо, по эшелонам.

— Есть, адмирал. — Повернувшись, Рафаль кивнул Саулу, который передал приказ офицерам связи. — Возвышение линии с поворотом вправо, по эшелонам.

Две колонны звездолетов первого ранга исполнили базовое, но от этого не менее впечатляющее перестроение. В течение нескольких минут корабли арьергарда сдвигались вверх и вправо, тогда как авангард опускался и забирал влево. После маневра возникли две параллельные диагональные линии космолетов, которые немного перекрывались в одной из плоскостей. При этом задняя часть левой колонны оказалась на несколько тысяч километров выше переднего отрезка правой. Данное расположение позволяло каждому кораблю стрелять из носовых батарей, и Прайс, не теряя времени, отдал новую команду:

— Всему флоту: торпедами пли, полный веер, три залпа!

Приказ довели до исполнителей, через считанные секунды мостик озарился желтым светом с главного экрана. Дисплей заполнила почти сотня меток плазменных, атомных и вихревых снарядов, устремившихся на орков. Пока Кулик следил за ними, последовал второй залп, и за ним третий — еще до того, как первый достиг цели.

— Носовой пикт-поток на главный монитор! — с ухмылкой распорядился капитан. Он взглянул на Доминия. — Я хочу это видеть!

Адмирал улыбнулся в ответ — чуть задумчиво, но у Рафаля не было времени размышлять о том, что тревожит его командира. Торпеды почти достигли цели. Передовые снаряды раскрылись, выпуская по несколько десятков плазменных и ядерных боеголовок.

Изображение не пришлось увеличивать или очищать. Экран, на котором тускло мерцало астероидное поле, озаренное далеким светилом, мгновенно расцвел от края до края бледно-голубыми и белыми вспышками, затмившими звезды. Взрывы один за другим терзали пустоту, здесь и там расползались темно-оранжевые и красные пятна вторичных детонаций или бешеные спирали электрических вихрей, следов циклотронных ударов.

Вторая волна догнала первую, зрелище повторилось во всем его блеске, и к моменту подлета третьей группы торпед пояс обломков превратился в искрящиеся фонтаны света, мелькавшие по всему дисплею.

На вспомогательном мониторе погасли десятки вражеских значков. Раздались победные крики офицеров, поголовно зачарованных картиной уничтожения.

— Чудесно, — выговорил Кулик; его глаза расширились от восторга.

— Полный вперед! — рявкнул Прайс, оставаясь безразличным к увиденному. — Несущим кораблям запустить все звенья и занять позиции для поддержки. Выстроиться по эскадрам в линии для атаки, приготовиться к бою.

Рафаль вырвался из созерцательной неподвижности и машинально передал приказ:

— Лейтенант Шаффенбек, поднимайте все летные экипажи. Канонирам ждать команды. Главный экран на тактический обзор.

Угасающее сияние торпедных детонаций на основном мониторе сменилось трехмерной схемой астероидного пояса, к которому снизу приближались две колонны Краевой флотилии. Они уже разделялись, крейсера и линкоры перестраивались по эскадрам согласно плану Доминия, составленному перед битвой. Звездолеты с наименьшей дальностью стрельбы выдвигались в авангард.

— «Колосс» — основной группе носителей, — произнес Кулик. — Построиться вокруг меня, запустить звенья перехватчиков. Бомбардировщики держать в резерве до распределения целей.

Капитан кивнул Саулу, и тот повторил для взлетных палуб команду на старт истребителей.

Торпеды выгнали орков из укрытий, словно загонщики на охоте — волков из леса. Космолеты чужаков повсюду возникали из-за астероидов, рассеянные сокрушительными залпами. Большинство из них ринулось прямо на имперскую армаду; орки забыли о военных хитростях, объятые жаждой боя вперемешку со страхом.

Первые корабли зеленокожих помчались на «Благородное разрушение» — ближайшего к ним противника. Они не могли выбрать худшей цели: линкор типа «Вознесение», открыв огонь из дальнобойных носовых батарей, снес щиты чужаков ураганом ракет и снарядов. Имперец неторопливо повернул вправо, и лэнс-установки вдоль его хребта сверкнули пламенем. Лучи беспримесной энергии рассекли беззащитные орочьи штурмовики, поочередно обратив три из них в расширяющиеся облака газов и кусков металла.

Чужаки, которые уцелели позади разлетающихся обломков, попытались уйти с вектора атаки на «Благородное разрушение». Действовали они медленно и неуклюже, поэтому, пока орки меняли курс, «Кровавый ястреб» и «Неласковая встреча» успели разойтись на несколько тысяч километров, образовав коридор, в который и вошли зеленокожие. Как только ксеносы рванулись в открытый космос, оба линкора дали полный бортовой залп. Сгустки плазмы и громадные, размытые от скорости снаряды заполнили пустоту. Первые четыре орочьих космолета, все не крупнее имперского эсминца, были полностью уничтожены огненным шквалом. Еще два окутались разрядами перегруженных щитов, остальные поспешно запустили маневровые ускорители, стараясь вновь изменить курс.

Авангард флотилии тем временем уже вошел в газопылевые облака на границе астероидного поля. С трудом оторвав взгляд от экрана, Кулик посмотрел на Прайса. Адмирал стоял с прямой спиной и сжимал челюсти. Он не высказывал сомнений вслух, но было очевидно, что Доминию совсем не хочется входить в пояс обломков. Казалось, его переполняет нервная энергия — Прайс слегка дрожал и стискивал кулаки, держа руки по швам. Он боролся с желанием заговорить или заходить по мостику.

Несколько «булыг» и астероидных баз уцелели после торпедной атаки, однако они не могли серьезно повредить передовым линкорам. Тройка исполинских кораблей преодолевала круговороты газов и пыли в лиловом ореоле своих пустотных щитов. Мимо них проносились ракеты, запущенные со станций чужаков где-то в глубине поля.

Семь орочьих космолетов, три из которых не уступали в размерах крейсеру, прорвались мимо линкоров. Вместо того чтобы бежать из системы, их экипажи поддались врожденной воинственности и начали разворот для атаки на крейсерские линии армады. В такой битве они не могли победить, однако Рафаль уже сталкивался с самоубийственной отвагой врага и знал, что зеленокожие перед гибелью могут причинить его эскадрам значительный урон. Он помнил главное: цель имперцев — не просто объединить две флотилии, но и выиграть затем более масштабную битву. Чем меньше кораблей будут потеряны или повреждены сейчас, тем успешнее будет нападение на штурмовую луну.

— Идем на помощь, адмирал? — спросил Кулик. — Наши бомбардировщики разберутся с малыми орочьими звездолетами, пока крейсера занимаются крупными.

— Нет, — сказал Прайс. — Всем бомбардировочным звеньям ждать приказа. Для атаки на звездную базу чужаков нам понадобится каждое авиакрыло.

— Так точно, сэр, — отозвался Рафаль.

Он инстинктивно потер подбородок, что делал уже давно, когда не соглашался со старшими по званию. Так ему всегда удавалось смолчать. В данном случае Кулик счел, что неразумно рисковать большими кораблями ради сохранения бомбардировщиков, но не хотел спорить с Доминием.

— Приказ «синей», «пурпурной» и «золотой» эскадрильям — перехват любых целей. — Адмирал покачивался на каблуках. — «Красной» и «черной» прикрывать линкоры с флангов, выискивать вражеские звездолеты и станции. Ни один орк не должен сбежать! Не хватало еще, чтобы проклятые чужаки вцепились нам в пятки, когда мы начнем решающую атаку.

— Есть, сэр, — подтвердил Рафаль и жестом велел Саулу передать распоряжения Прайса. Капитан подождал команды, касающейся флагмана, но не получил ее. — А «Колосс», сэр? Что делать нам?

За скобками осталось недоумение Кулика по поводу того, что полностью готовый к бою линкор до сих пор не участвует в наступлении. Прайс, очевидно, уловил подтекст вопроса.

— Новых приказов нет, капитан, — резко ответил он, скрипнув зубами от раздражения. — Эскадра носителей остается на текущей позиции. Рафаль, я не стану рисковать этим кораблем и его авиакрыльями лишь потому, что ты чувствуешь себя обойденным!

— Так точно, сэр, — с поклоном произнес Кулик; он снова повернулся к экрану, на котором остальной флот окружал чужаков и разносил их в клочья залпами орудий.

Поймав взгляд капитана, Шаффенбек ловким движением пригласил его к пульту управления огнем в стороне от адмирала. Лейтенант, сидевший за прицельными матрицами, ощутил на себе взгляд Саула и вдруг вспомнил, что у него есть срочные дела на палубе связи. Два офицера остались наедине с сервиторами наблюдения.

— Кажется, вы взволнованы, сэр, — тихо сказал Шаффенбек. Они с Рафалем стояли бок о бок, изучая главный экран. — Небольшая передышка поможет вам вернуть душевное равновесие.

— Я не понимаю, отчего Прайс так упрямится с авиакрыльями, — заявил Кулик. — Он получил еще одно сообщение от верховного лорда-адмирала, наверняка с планом атаки на штурмовую луну.

— И почему это так беспокоит вас? — Саул качнул головой, указывая на тактический дисплей. — Похоже, сражение почти выиграно.

— Если Прайсу приказано держать носители в тылу на время этой битвы, то даже без третьего глаза навигатора очевидно, что в следующей нас швырнут в самое пекло.

Глава 14

Боевая баржа «Ненависть» подошла ближе к «Ахиллу», чтобы принять челнок, и патрульное судно Флота показалось крошечным рядом со звездолетом Космодесанта. Дальше на орбите находилось еще с десяток кораблей всевозможных размеров и мощи, из нескольких различных капитулов. Пока что ответили не все Наследники, но Курланд решил, что время не терпит и нужно начинать совет с теми, кто прибыл.

Маршал Боэмунд из Черных Храмовников согласился предоставить для заседаний свою боевую баржу. Помимо того что «Ненависть» была крупнейшим космолетом в системе, сам Боэмунд превосходил всех присутствующих командиров орденов по сроку службы.

В челноке, направлявшемся к боевой барже, напротив Курланда сидел лейтенант Грейдав, который настоял на том, что будет сопровождать космодесантника хотя бы для виду. К чести молодого офицера, он без возражений принял требование Имперского Кулака отправиться к Фоллу и уверенно руководил экипажем «Ахилла» на протяжении перехода.

— Чего вы надеетесь добиться? — спросил Грейдав. Лейтенант наклонился вперед так далеко, как позволяли страховочные прутья. — Думаете, власти спустят вам это с рук? Они скажут, что вы взбунтовались, капитан. На вас устроят облаву.

— Кто? — уточнил Курланд. — Верховные лорды? Адептус Терра? Инквизиция? У них сейчас более важные заботы.

— Возможно, но я вижу, что вы не совсем уверены в себе.

Космодесантник некоторое время молчал. Он не имел причин потакать любопытству флотского офицера, вообще не был обязан что-либо разъяснять ему. При всем этом Грейдав не ошибался. Курланд испытывал опасения, причем исключительно серьезные. Поделившись ими с Наследниками, капитан оскорбил бы братьев или посеял в них неуверенность, но сомнения глодали его изнутри. Имперский Кулак решил открыться перед лейтенантом.

— Боэмунд, — сказал он. — Маршал Черных Храмовников.

— Что с ним?

— У него особая репутация. Больше того, Черные Храмовники — отдельная история. Они, как и все мы, происходят от Рогала Дорна, но придерживаются собственных обычаев и принципов. Не знаю, смогу ли я найти общий язык с Боэмундом. Он… своенравен.

— Упрям? Несомненно, вы сумеете заручиться поддержкой остальных и убедить его.

— Если так, я очень обрадуюсь. Впрочем, мне кажется, что у Боэмунда появятся возражения, а я недостаточно влиятелен, чтобы торговаться с ним.

Грейдав явно хотел сказать что-то еще, но поймал на себе взгляд космодесантника, покачал головой и смолчал.

— В чем дело?! — требовательно спросил Курланд. — О чем ты думаешь?

— Вы — последний из Имперских Кулаков, — неуверенно произнес лейтенант. — Значит, по умолчанию вы теперь магистр капитула и равны по званию с Боэмундом.

Капитан обдумал услышанное.

— «По умолчанию»? Не слишком надежный аргумент.

— Отнюдь. В вашем случае это надежнейший аргумент. Вы выжили там, где погиб остальной орден. Это делает вас не просто особенным, но почти святым. Несомненно, вы благословлены Императором.

— Суеверная чушь, — пробурчал Курланд, однако понял, что под религиозной шелухой скрывается зерно истины. — В твоих словах что-то есть, но согласятся ли мои братья с такой позицией или увидят во мне выскочку, раздающего команды старшим по чину?

— Это во многом зависит от вас, капитан, — тихо ответил Грейдав. Он сидел, глядя на сложенные на животе руки, но иногда посматривал на Курланда. — Вы очень уверенно вели себя, захватывая мой корабль.

— Мне почти не оказали сопротивления, — сказал космодесантник. Заметив боль и стыд в глазах лейтенанта, он осознал, что неверно выразился. — Дело не в тебе, а во мне. Я из Адептус Астартес. Мой облик внушает трепет, а окружающие нас легенды наделяют меня авторитетом, недоступным и для величайших офицеров Космофлота. Пусть я последний из моего ордена, но обычные люди, даже ничего не слышавшие обо мне, склоняются перед моей волей. Если это важно, то знай: я уважаю тебя и думаю, что экипаж по-прежнему видит в тебе командира.

Грейдав встретил взгляд Резни и улыбнулся с легким смущением:

— Да, важно, благодарю вас. — Улыбка офицера померкла, он наморщил лоб. — Кстати, почему вы заговорили об этом? Простите мою дерзость, но какое дело капитану Имперских Кулаков до чувств неприметного флотского лейтенанта? Наверняка вас сейчас занимают более важные вопросы?

— Тот, кто достоин признания и почтения, должен получить их, — объяснил космодесантник. — Я не делаю исключений ни для кого, и ты заслужил похвалу своим поведением точно так же, как если бы служил сержантом под моим началом.

Оба имперца замолчали, Курланд начал обдумывать состоявшийся разговор. Через пару минут лязг посадочных стоек о палубу сообщил об успешном прибытии на «Презрение». Грейдав первым разомкнул страховочную систему и поднялся. Капитан задержался на несколько секунд, собираясь с мыслями.

— Что произойдет в худшем случае? — поинтересовался лейтенант.

— Последнего из Имперских Кулаков поднимут на смех за его потуги к величию, и история моего ордена завершится не только вымиранием, но и позором.

— Ладно, — произнес Грейдав, ошеломленный мрачным предсказанием. — А в лучшем?

Наследники признают, что должны воссоединиться в мрачный для Империума час, и мы сумеем уничтожить Зверя. — Курланд мысленно взвесил сказанное, сравнивая последствия неудачи с важностью успеха. Подняв систему фиксации, он встал лицом к лейтенанту, улыбнулся и дружески протянул ему руку. Грейдав принял ее. — Ты, разумеется, прав. Награда стоит риска, цель оправдывает средства. Даже если меня ждет унижение, есть неплохие шансы, что мои братья из других орденов придут к объединению. Спасибо тебе.

— Можете не верить мне, но я считаю, что Император выбрал вас для особой миссии, — сказал лейтенант. — Из всех Имперских Кулаков уцелели только вы. Быть последним — это честь, а не бремя. Мне ничего не известно ни о космодесантниках и их традициях, ни о вашем ордене, но за недолгое время нашего знакомства вы показали себя находчивым, решительным, верным и отважным воином. Настоящим Адептус Астартес из легенд. Братья, оставленные вами на Ардамантуа, гордились бы, что именно вы представляете их.

Резня только улыбнулся в ответ, и все же пустая, вроде бы бездумная похвала задела какую-то струнку в его душе. Он не верил, что избран некоей высшей силой, но твердо решил поступать так, чтобы соответствовать лучшим традициям ордена. Он был Имперским Кулаком — единственным Имперским Кулаком — и мог использовать это для дела.

Дверь раскрылась с шипением, аппарель лязгнула по палубе взлетного отсека. Гостей встречало отделение Черных Храмовников в матово-эбеновых доспехах, блестевших под лучами люменов. Космодесантники салютовали капитану поднятыми болтерами. Рядом с ними стоял воин в более пышной броне, который держал на сгибе левой руки шлем с красным плюмажем и сжимал в правой обнаженный силовой меч. Как только Курланд начал спускаться по рампе, офицер шагнул вперед.

Черный Храмовник в знак уважения воздел меч острием вверх, так чтобы гарда оказалась на уровне подбородка. Капитан в ответ ударил кулаком по нагруднику с аквилой.

— Кастелян Клермон, — представился офицер. — Я провожу тебя к маршалу и магистрам орденов.

Опустив клинок, кастелян аккуратно убрал его в ножны и подал руку Имперскому Кулаку. Курланд благодарно пожал ее.

— Спасибо за прием, Клермон. — Они зашагали по огромному отсеку, направляясь в просвет между дремлющими «Громовыми ястребами». Почетный караул последовал за офицерами. — Я осознал, что слишком давно не был в компании других космодесантников.

— Ты вновь среди братьев, Курланд. Даже не сомневайся в этом.

Через несколько минут они добрались до зала собраний. Два Черных Храмовника раскрыли тяжелые двери, Клермон объявил о прибытии капитана Имперских Кулаков и провел его внутрь.

Помещение украшали знамена и трофеи: каждый квадратный метр стен покрывали позолоченные черепа, неровные обрывки вражеских флагов и штандартов, обломки плит, балок и каменной кладки из покоренных цитаделей. Пол был выполнен из обсидиана, как и длинный стол, за которым восседал совет магистров ордена. Четыре командира подняли изучающие взгляды на вошедшего Курланда.

Боэмунда он отличил мгновенно: тот сидел во главе стола между двумя знаменосцами, державшими штандарт капитула и длинный вымпел с личной символикой маршала. Клермон, опередив Имперского Кулака, присоединился к своему командиру и другим космодесантникам.

Также Резня узнал Иссахара, сероватый доспех которого во всем отличался от брони Боэмунда. Магистр ордена Сдирателей был широко известен своей бионической рукой — конструкцией из пластин некрашеного металла и кабелей. Точнее говоря, широко известны были обстоятельства, которые привели к появлению у него протеза. Во время предыдущего спора с Боэмундом излишне агрессивный Иссахар потребовал почетной дуэли, где и лишился конечности. Он отбивал искусственными пальцами замысловатый ритм по крышке стола, но перестал, встретившись глазами с Курландом.

Аугментическая рука магистра капитула сложилась в кулак, которым он быстро дотронулся до лба, губ и груди. Резня ответил на братский жест простым кивком.

За Иссахаром стояли три воина — один в броне с символикой капеллана и два библиария. Черные Храмовники время от времени злобно поглядывали на псайкеров, но Сдиратели делали вид, что не замечают неприязни боевых братьев.

Напротив их командира сидел воин, неизвестный Курланду. На его доспехе вообще не было знаков различия, тускло-серый керамит покрывали только разводы окалины и высохшие пятна крови. Резня знал лишь один капитул, бойцы которого не красили броню, — Кулаков Образцовых. По бокам от офицера возвышались два космодесантника, один держал обгорелый трапециевидный стяг, другой сжимал обеими руками длинное копье.

Последним магистром ордена оказался Квезадра из Багровых Кулаков. Его сопровождал отряд, почти не уступавший по численности Черным Храмовникам: два знаменосца, хранитель чаши и три воина с громовыми молотами поперек груди.

Тщательно отполированный доспех Квезадры сиял в свете люстр, подвешенных над столом. Его наплечники были выложены самоцветами вроде сапфиров, эмблему капитула — багровый кулак в круге — составляли мастерски ограненные рубины. Магистр ордена смотрел на Курланда как на возможного врага, мысленно оценивая его способности. Глаза, словно ярко-голубые лазеры, пронизывали капитана насквозь, и тот испытал облегчение, когда Багровый Кулак повернулся к Боэмунду.

Видя пышное облачение столь могучих вождей, Резня чувствовал себя никчемным в своей обычной, поврежденной броне. Полный сомнений, Курланд шагал вперед, и лязг сабатонов по обсидиановым плитам отражался от стен обширного зала. Кто он такой, чтобы взывать к этим легендарным лидерам? Грейдав, обычный человек, легко поддался влиянию более крупного и умелого бойца. Воины, ждавшие Имперского Кулака за столом, во всех отношениях превосходили флотского лейтенанта на порядок.

Резня понял, что действовал не как выживший храбрец, а как глупый капризный ребенок. Что заставило его нарушить волю Верховных лордов? Чего он надеялся добиться здесь? Мелочно было ставить личные желания выше нужд Империума. Хуже всего, Курланд считал, будто сможет что-то изменить, каким-то образом в одиночку спасти репутацию Имперских Кулаков. «Какое высокомерие», — сказали бы они.

Капитан остановился у кресла в конце стола, прямо напротив Боэмунда, помедлил и сделал глубокий вдох. Затем он посмотрел на офицера Кулаков Образцовых.

— Я — Курланд из Имперских Кулаков. Имею честь знать по именам и титулам всех воинов на совете, за исключением вас, к сожалению.

— Тейн, — назвался космодесантник. Перед тем как продолжить, он замешкался; его правый глаз чуть подергивался. — Последнюю пару недель — магистр ордена Тейн.

— Искренне рад нашему знакомству, — сказал Резня с поклоном и сел.

— Приветствуем тебя, капитан Курланд! — раскатился но залу голос маршала. — Мы рассудили, что на встрече следует поделиться сведениями о неприятеле и планами по его истреблению. Некоторое время мы провели, оценивая, чего нам удалось достигнуть, и я не желаю повторять все отчеты без нужды, но ради вновь прибывшего кратко обрисую общее положение.

Оглядев собравшихся воинов, Боэмунд не услышал возражений.

— Так вот, — начал он, — орки продолжают наступать на Терру по всем фронтам, и ситуация, без того плачевная, грозит обернуться почти полным коллапсом. Эвакуировав наших братьев, Кулаков Образцовых, из их крепости-монастыря, я отозвал несколько крестовых походов, до сих пор сражавшихся в сегментуме Солар. Как вы понимаете, эти относительно спокойные системы почти ничем не привлекали моих маршалов, поэтому наши основные силы расположены намного дальше от центра Империума. Для возвращения им потребуется время.

— Былая безмятежность затмила взор, помешала разглядеть угрозы вблизи, — вставил Иссахар.

Боэмунд нахмурился, приняв его комментарий за обвинение, но не стал возражать и продолжил доклад:

— Маневренную войну против наступающих чужаков ведем в первую очередь мы и Багровые Кулаки, а также иные родственные капитулы. Имперский Космофлот практически бездействует. Мы затыкаем бреши, насколько хватает сил, но нас слишком мало, чтобы биться за каждую оспариваемую звездную систему. Орки с каждым днем приближаются к Терре, пока Имперская Гвардия бездельничает на сборных полях, а Флот равнодушно наблюдает со стороны. Будь у меня лишние болты, я сам истребил бы предателей, но пока что нужно бороться с зеленокожими. Изгнав ксеносов, мы найдем время покарать всех, кто так легко забыл свои клятвы.

— Ежесуточно поступают рапорты о падении очередной системы, новом вторжении орков. Все разорения приписываются Зверю, — сообщил Квезадра. — Мы атакуем где можем, но убиваем сотни чужаков, когда обязаны уничтожать тысячи, и тысячи, когда должны истреблять миллионы. Мы пришли на помощь Империуму, как требуют древние обеты, но Империум словно бы не готов биться за себя. Далее. Зеленокожие не представляли такой опасности со времен Улланора. Им нет числа, и они выказывают хитроумие, которое мы считали невозможным для них. Орки воюют согласованно и сосредоточенно, тогда как армии людей разделены и окружены.

— Не будем забывать о жертве многих тысяч храбрецов, что пролили кровь, защищая свои дома, — добавил Тейн. — Они также нанесли урон ксеносам-захватчикам.

Кое-кто из космодесантников безмолвно склонил голову. Курланд последовал их примеру, вспоминая павших стенных братьев.

— Да, но жертвы прекратятся еще не скоро, — сказал Иссахар. Он взглянул на Боэмунда, тот кивком разрешил Сдирателю продолжать. — Задействовать протокол «Последняя стена» — серьезнейшее решение, однако я считаю, что примарх разработал его именно для таких ситуаций. Империум осажден врагом, который наверняка одолеет все прочие войска людей. Никакой орден в одиночку не выстоит против подобной угрозы, поэтому старинные узы, откованные рукой Императора и разбитые эдиктом лорда-командующего, должны быть спаяны вновь. Сыны Дорна опять встанут единым фронтом.

— Верно! — снова прогромыхал маршал. Затем он нахмурил бровь и продолжил уже тише: — Но меня удивило, что сигнал о сборе отправил не Касс Мирхен.

— Магистр капитула мертв, — ответил Курланд.

— Мы недавно пережили такую же трагедию, — понимающе кивнул Тейн. — Он был великим командиром. Ты, насколько я понимаю, старший из уцелевших капитанов?

— Единственный уцелевший, — тихо произнес Резня.

— Скажи мне, капитан Курланд, почему ты прибыл сюда один, да еще на борту корабля Имперского Космофлота? — спросил Боэмунд, недовольно взглянув на перебившего его Тейна. — Где твои воины и звездолеты ордена? Ты призвал нас к «Последней стене», а сам явился в одиночестве.

— Вы не поняли, братья. — Имперский Кулак склонил голову. — Я не единственный выживший на Ардамантуа офицер. Я единственный выживший вообще.

После его заявления наступило безмолвие.

Квезадра хотел что-то сказать, но потерял дар речи. Оглядев космодесантников за столом, Резня увидел на их лицах одни и те же чувства. Закаленные воины были парализованы смятением, гневом и жалостью. Именно последняя эмоция причинила капитану самую сильную боль и заставила вскочить на ноги.

— Имперских Кулаков больше нет, — сказал он и ощутил прилив стыда, услышав собственные слова. — Все мертвы, кроме меня.

Курланд сглотнул комок в горле. Он тысячу раз без страха смотрел в лицо смерти. Он получал раны, трижды — очень тяжелые, и техножрецы лишь недавно оттащили его от края пропасти забвения. Даже кошмары Ардамантуа не смогли по-настоящему испугать Резню. Но стоя здесь, готовясь произнести следующую фразу, он был охвачен неведомым прежде ужасом. Капитан не знал, что случится, когда он выговорит эти слова. Будущее казалось черной бездной, готовой поглотить его, но Курланд не имел другого выбора, кроме как броситься сломя голову в ее темные объятия.

Резня поочередно оглядел каждого из магистров ордена и озвучил фразу, которую не желал слышать никто из сынов Дорна. Она означала потерю. Для любого воина не из Имперских Кулаков и их Наследников эти слова прозвучали бы банально, но за ними скрывался разгром настолько окончательный и позорный, что почтенная кровь примарха застыла в жилах его генетических потомков. Курланд признал худшую из возможных неудач.

— Последняя стена пала.

Глава 15

— Всему экипажу! Всему экипажу! Слушать обращение по флоту! Всему экипажу! Слушать обращение верховного лорда-адмирала!

Голос Шаффенбека гремел из каждого внутреннего динамика «Колосса», и тот же самый приказ повторялся на десятках звездолетов, которые продвигались в глубь системы, по направлению к орочьей штурмовой луне. Основные силы зеленокожих по-прежнему ждали впереди, десятки кораблей мчались со стороны гигантской станции наперерез атакующим имперцам. Офицеры наблюдения на борту флагмана рассчитали, что во вражескую армаду входят примерно сорок восемь звездолетов первого ранга и больше сотни малых эскортов.

— Откуда у них столько кораблей? — спросил Кулик у Прайса. В ожидании выступления Лансунга офицеры перешли в рубку связи. Их не особо радовала перспектива выслушивать помпезные речи лорда-адмирала, посвященные самовосхвалению, поэтому они на время покинули командный мостик. — Я имею в виду, не только здесь, по всему сегментуму. Если любую штурмовую луну сопровождает такая армада, на их постройку должны были уйти десятилетия, даже века.

— Да, но не все корабли тут орочьи.

Прайс разложил на столе пикт-захваты техники неприятеля, уничтоженной флотилией. Конструкции многих космолетов выглядели убого, их словно бы не собирали, а сколачивали наспех. Из корпусов выступали бронированные, невероятно огромные орудийные башни, забитые пушками палубы, несоразмерно крупные двигатели и нелепые украшения.

Но имелось также немало звездолетов, силуэты которых указывали на иное происхождение. Рафаль увидел множество имперских кораблей, от эсминцев до тяжелых крейсеров, захваченных чужаками и переделанных по орочьему образцу. Из тех, что уже встретились людям в бою, можно было составить внушительную флотилию. Кроме того, зеленокожие использовали десятки торговых судов, просто установив на них башни с орудиями и генераторы щитов.

— Это отчасти объясняет ситуацию, но у них все равно больше звездолетов, чем в линейном флоте Солар. Почему мы не замечали пропажи?

— Видимо, орки какое-то время… накапливали корабли, — предположил Прайс.

— «Накапливали»? Вы хотите сказать, что они тщательно сосредоточивали силы, выжидая момент для нападения?

— Не знаю, какого момента они ждали, но огромные флоты и штурмовые луны вторглись к нам почти одновременно, — с тяжелым вздохом произнес адмирал. — Невозможно списать это на совпадение. Я уверен, все атаки подчинены какому-то общему замыслу. Что касается вопроса, где и как орки сумели построить свои армады, отложим его на будущее. Даже при текущей численности Космофлота громадные области пространства оставались необследованными. Чтобы спрятать флотилию вроде здешней, хватило бы нескольких пропущенных нами систем.

— Но ведь это же… орки? — У Кулика просто не умещалось в голове, как такое возможно. — Никогда прежде они не таились, не разрабатывали планы. Подобное, если можно так выразиться, совершенно им чуждо. Я понимаю, что мы почти ничего не знаем о зеленокожих, и стычек с ними за последние века было немного, но они всегда вели себя агрессивно, захватнически.

— Значит, что-то определенно изменилось, — сказал Доминий. Он сложил пикт-пластинки в аккуратную стопку и отодвинул ее вбок. — У проклятых орков есть не только план, но и единая цель, которую мы пока не распознали.

— Они проводят атаки без видимой схемы, если не считать постепенного захвата территории, — произнес Рафаль. — Не похоже, чтобы ксеносы двигались к какой-то определенной точке. Иногда орки нападают на стратегически важные системы, иногда — на захолустье, о котором до их вторжения никто не слышал. Если они так долго накапливали корабли — возможно, веками, — то явно для чего-то более конкретного, чем огромная бессмысленная войнушка?

— Я имел в виду не только орков в целом, но и группировку здесь, в Порт-Санктусе. Местный флот крупнее тех, что описываются в разрозненных докладах из других систем. Видимо, здешние верфи по-настоящему нужны чужакам для чего-то, раз они стянули сюда целую чертову армаду. Зеленокожие атаковали столько миров, но нет, Ахарии понадобилось проявить себя именно тут!

— Верфи ведь автономны, так? Наверняка орки узнали об этом и поняли, что если захватят их, то смогут построить еще больше кораблей. — Кулик взглянул на хронометр. До начала речи Лансунга оставалось мало времени.

— Если так, то, пожалуй, и к лучшему, что мы здесь. Неизвестно, насколько сильнее станут чужаки, если продолжат такими темпами захватывать системы и производственные комплексы. Каждое их завоевание подпитывает следующее, но в чем конечная цель?

— Думаю, вы переоцениваете ксеносов, сэр. — Рафаль поднялся. — Сомневаюсь, что они осознают смысл хотя бы половины своих поступков. Может, где-нибудь и сидит головастый орк, более умный, чем чужаки, которых мы встречали до сих пор, но он явно не командует ими. Наверное, он что-то вроде номинального лидера. Во Вселенной нет зеленокожего, способного подготовить и скоординировать подобное вторжение.

— Надеюсь, ты ошибаешься, — ответил Прайс, следуя за Куликом на мостик, где им предстояло выслушать обращение верховного лорда-адмирала.

— Почему, сэр? Вы серьезно думаете, что существование такого вожака — лучший вариант для Империума?

— Да, в ином случае нам придется хуже. Если за этими бедствиями стоит только Зверь, кто-нибудь сумеет найти его, убить и покончить с вторжением. Если же нет… Понятия не имею, как мы их остановим.

Размышляя над столь отрезвляющим доводом, Рафаль вошел на мостик и сразу же услышал объявление Саула:

— Входящая передача, прямой эфир. Обращение ко всей флотилии с «Автокефалия извечного», флагмана верховного лорда-адмирала Лансунга.

— Открыть каналы для приема, ретрансляция на каждый пост! — скомандовал Кулик, занимая привычное место в центре мостика.

— Всему экипажу! Всему экипажу! Слушать обращение по флотилии! Всему экипажу! Слушать верховного лорда-адмирала!

На главном экране возникло лицо Лансунга, круглое и массивное, словно орочья штурмовая луна. К счастью для большинства матросов, они получали только аудиосигнал — им не пришлось смотреть, как капля пота размером с кулак скользнула по щеке лорда-адмирала в складку между двумя подбородками.

— Нас ждет задание, от успешного выполнения которого зависит будущее Империума, — начал Лансунг. — Последующие часы определят, сохранится ли власть человечества над звездами еще на сотню поколений. Знаю, вам не понравится, если я потрачу несколько минут на болтовню о славе, чести и уважении. Вы воспитаны в лучших традициях Космофлота, поэтому я ограничусь кратким посланием. Не сомневаюсь, каждый из вас поймет его и примет близко к сердцу.

Лорд-адмирал глубоко вздохнул, и Рафалю показалось, что в его глазах, величиной с тарелку, мелькнула неуверенность. Лансунг смежил веки, то ли в задумчивости, то ли от обреченности — понять было невозможно. Не открывая глаз, он произнес:

— Император ожидает, что все вы исполните свой долг.

Передача закончилась, как только отзвуки последнего слова разнеслись по мостику. Кулик пытался понять, что заставило человека вроде лорда-адмирала, который в предыдущих выступлениях неизменно наслаждался звуками своего голоса, ограничиться столь недлинной речью.

— Он испуган, — шепнул Прайс, словно прочитав мысли флаг-капитана. — Он совсем не уверен, что победит сегодня.

— Я надеюсь выжить, — отозвался Кулик. — Такой исход меня вполне устроит.

— Думаю, это не вариант, Рафаль, — сказал адмирал. — Мы выберемся из Порт-Санктуса живыми, только если перебьем всех орков.

«Спасибо, успокоил, — подумал капитан. — Именно такой поддержки мне и не хватало».

Он несколько секунд тер подбородок, после чего проворчал:

— Так точно, сэр.

Глава 16

Как только дверь зашипела и раздвинулась, Виенанд поняла, что нечто не в порядке.

Прежде всего, панель доступа в стене слева от нее испускала тусклый янтарный свет. В официальные покои Виенанд входил кто-то помимо нее или Ренденштайн, причем неизвестный имел инквизиторский доступ. Само по себе это не вызывало особой тревоги, но обычно гости ждали Представителя снаружи.

Второй причиной, заставившей Виенанд замереть на пороге, стала тишина. Ренденштайн должна была находиться в кабинете, и инквизитор всегда слышала слабое гудение ее цифровой «читалки», стук по клавиатуре терминала или мягкие шаги самой телохранительницы на внеплановом обходе. Сейчас до нее не доносилось ни звука. Не жужжали устройства воздухообмена — одна из защитных мер состояла в том, что все электрические системы отключались при обнаружении энергетического всплеска. В данном случае, похоже, речь шла о лазерном разряде, хотя такую же реакцию вызвал бы зарядный цилиндр плазмомета, даже батарея питания силового меча или похожего оружия. Кроме того, расставленные в помещениях звукоуловители с высокой чувствительностью могли отреагировать на щелчок пулевого выстрела.

В-третьих, сразу под панелью доступа к двери едва виднелся красный отпечаток пальца. Виенанд мгновенно поняла, что перед ней смазанное пятно крови. На самих кнопках следов не было (очевидно, их стер нарушитель), но чутье подсказало инквизитору, что Ренденштайн ранена.

Наконец, решающим фактором стала приотворенная дверь в конце прохода. Ей не давала закрыться нога в окровавленном ботинке с толстой подошвой. Секретарша Виенанд определенно не носила такую обувь.

Застыв на пороге главного входа, с рукой, протянутой к панели безопасности, инквизитор обдумывала ситуацию.

Ее вызвал сюда Веритус. Через час должно было начаться заседание конклава в Октагоне. Очевидно, кто-то захотел решить вопрос до собрания или вмешаться в него иным образом.

Виенанд рассудила, что наиболее вероятный кандидат — сам Веритус. Возможно, инквизитор Наюрита проявила большую несговорчивость, чем надеялся ветеран, или он просто предпочел разобраться с Представителем по старинке.

Другой вариант заключался в том, что ее предал Вангорич, например, в обмен на поддержку Веритуса. Виенанд отвергла такую идею. Если бы Дракан действительно захотел убить ее, она бы сейчас не размышляла об этом. Официо Ассасинорум не допускал ошибок, тем более на Терре, где все играло на руку его агентам.

Оставаться на месте было небезопасно.

Развернувшись, Виенанд быстро вышла в коридор и поднесла печатку на левой руке к сенсорной пластине возле входа. Дверь закрылась, повинуясь импульсному сигналу. Инквизитор прошептала трехчастный код полной блокировки, повернулась направо и зашагала по Дворцу к станции монорельса, расположенной несколькими сотнями метров ниже.

Как и предполагала Виенанд, вокзал пустовал. Моночелноком, единственным способом попасть в анклав Инквизиции, могли пользоваться только ее агенты — и Вангорич, как с раздражением вспомнила Представитель. У платформы стоял только один вагон, на западной ветке. Она вела в основную зону Дворца через молельни Сенаторума, принадлежащие Адептус Министорум. На восточной ветке, идущей к главному транспортному узлу, станции «Вечность», челноков не оказалось.

Виенанд нашла два возможных объяснения. Во-первых, человек, проникший в ее покои, мог затем уехать в направлении транспортного узла. Второй вариант, параноидальный и более вероятный, заключался в том, что некто предугадал попытку инквизитора бежать и умышленно оставил для нее только один путь — в анклав церковников.

Кроме того, разумно было отрезать Виенанд от станции «Вечность». Там она реквизировала бы орнитоптер, чтобы отправиться на нем прямо в главную крепость Инквизиции под южной полярной шапкой. В цитадели ее ждали союзники, шесть рот штурмовиков и, несомненно, различные наемники, более чем готовые вступить в бой по команде того или иного инквизитора.

Внезапно осознав, насколько одинока она во Дворце, Виенанд вспомнила слова Веритуса. Тот сказал, что Представитель излишне сблизилась с Сенаторумом. Пожалуй, он имел в виду не только метафорическое, но и географическое соседство. Устроившись в палатах Сенаторума, а не в полярном бастионе, Виенанд изолировала себя от Инквизиции.

Ей показалось, что откуда-то издалека доносятся шаги. Инквизитор быстро взглянула вдоль уставленного колоннами коридора, ведущего к ее покоям. Она ничего не заметила, но твердо уверилась: там кто-то скрывается — или в тенях, или под маскировочным полем. Враг — несомненно, Веритус — при необходимости мог заполучить любой археотех.

Запрыгнув в моночелнок с открытым верхом, Виенанд закрыла дверцу и села на одну из скамеек. Пятиметровый вагон напоминал по форме баркас, его пересекали по ширине четыре сиденья, схожие с банками на весельной лодке. Железный корпус транспорта был обшит деревянными панелями с изящной резьбой, покрытыми темно-красным лаком. Картину дополняли начищенные медные детали и ряды экранных терминалов перед каждой скамьей. Обнаружив присутствие пассажира, машинный дух челнока пробудился и вывел на дисплей перед Виенанд схему маршрута. Она ввела свой цифровой код, после чего выбрала пункт назначения — собор Императора Спасителя.

Инквизитор решила, что в толпе будет безопаснее. Собор был одним из самых популярных мест для посещения паломниками со всей Галактики. В любое время десятки тысяч людей ждали там очереди на вход в общежития Благочестия, раскинувшихся на километры вокруг святилища. Там легко было затеряться, и именно это срочно требовалось Виенанд.

Вагончик со стуком ожил, цепляясь зубчатыми колесами за рейку, проложенную вдоль трассы, и судорожно двинулся вперед. Мотор вышел на максимальные обороты, лязг участился, транспорт въехал в начинавшийся за перроном туннель, и на его корме и носу вспыхнули желтые фары.

Подавшись вперед, инквизитор запустила руку под сиденье и открыла кольцом-передатчиком автозамок на упрочненном контейнере. Потянув на себя переднюю крышку, она увидела несколько единиц различного оружия. Виенанд выбрала облегченный болт-пистолет, зарядила его и убрала в карман пальто. Для дополнительной защиты она взяла лазерный пистолет, который спрятала в сапоге. Повторив процедуру с ящиком справа, женщина достала несколько световых и оглушающих гранат. Последний рундук одарил ее шоковой булавой, отлично поместившейся в рукаве, и виброножом в ножнах. Клинок она закрепила на поясе.

Пока челнок со скрежетом несся вперед в тусклом свете собственных фар, Виенанд вновь оценила свое положение. Она не сомневалась, что Ренденштайн жива — датчик пульса, вшитый ее помощнице и телохранителю, пока что не активировался. Возможно, женщину схватили или ранили, но ее сердце продолжало биться.

Грохот реечной передачи заглушал все прочие звуки, однако инквизитор не могла избавиться от ощущения, что ее преследуют. Развернувшись на скамье, она внимательно посмотрела вдоль монорельса. Ничто не мелькало в парных конусах желтого света задних фар. Что до тьмы за ними — кто знает?

Виенанд составила план действий за четырнадцать минут, пока челнок с лязгом и хрипом добирался по извилистому пути до собора Императора Спасителя.

Замысел был очень прост. Она собиралась исчезнуть в давке общежитий Благочестия, а дальше пока не заглядывала. Единственной целью Виенанд в обозримом будущем стало выживание. Обеспечив его, инквизитор сможет потратить физическую и умственную энергию на нечто более замысловатое — например, определит, кто пытался убить ее и как на это ответить.

Возможные последствия действий Веритуса ужасали ее, но Виенанд заставляла себя осмысливать их. В теории Инквизиция представляла собой саморегулирующуюся организацию свободной формы. На практике ее даже «организацией» нельзя было назвать. Сенаторум Империалис и остальной Империум официально признавали существование Инквизиции, но она не имела формально определенной структуры, функций или сферы полномочий.

Фактически никакой Инквизиции не было — только инквизиторы. Каждый из них, обладатель Печати Императора, воплощал собою власть. Никто точно не знал, кто назначил первых инквизиторов, да и назначал ли их кто-нибудь вообще, или они сами возложили на себя эти обязанности. Прошло более тысячи лет, но неизменным осталось правило, что лишь действующий инквизитор имеет право вручить новичку Печать Императора. Ни Верховные лорды, ни все Адептус Терра, вместе взятые, ни механикусы не могли наделить человека подобным могуществом.

Агентам требовались соответствующая поддержка и инфраструктура, поэтому в течение веков принимались временные решения, на фундаменте которых возникли псевдоформальные институты. Инквизиция разрослась как самостоятельный субъект, и точно так же выросло значение ее Представителя. По самым первым записям Сенаторума у Виенанд сложилось впечатление, что ее предшественников выбирали из тех, кто находился на Терре и был не слишком занят. Тогда Инквизиция гораздо чаще занималась внешними, а не внутренними делами: возрождающейся угрозой чужаков, риском возвышения служителей Губительных Сил.

Виенанд с неохотой признала, что Веритус, пожалуй, в каком-то смысле говорил справедливо. Возможно, Инквизиция подхватила «заразу» от сановников. Энергичная группа свободомыслящих, надежных дознавателей и агитаторов, судей и палачей, проповедников и защитников стала чем-то большим, но одновременно умалилась. Резервы живой силы, военной техники и снаряжения Инквизиции многократно увеличились за последние сто лет. Теперь она управляла звездолетами и солдатами, цитаделями и библиотеками, сетями коммуникаций, системами безопасности, «спящими» ячейками, истребительными командами, станциями связи, исследовательскими базами, неисчислимыми агентами, оперативниками, шпионами, лазутчиками, спецсервиторами, пилотами…

— Черт, — вслух произнесла Виенанд. — Ублюдок Веритус прав.

Весь смысл Печати Императора заключался в том, чтобы наделить инквизитора правом использовать любые ресурсы Империума. Если он или она нуждались в армии, Имперская Гвардия предоставляла бойцов. Если инквизитору требовался корабль, его выделял Космофлот. Если кого-то нужно было убить, задачу выполнял Официо Ассасинорум. Инквизиция могла черпать из запасов целой галактической империи, пусть раздробленной и неуправляемой, так зачем же ей понадобились собственные войска?

Ответ был прост: Империум не функционировал. Службы и ведомства, назначенные руководить огромными межзвездными владениями людей, просто не справлялись с задачей. Честно говоря, любая организация здесь оказалась бы бессильна — размеры Империума и расстояния между его мирами делали надежную связь и управление невозможными.

— Черт, — повторила Виенанд, осознав весь размах замыслов Веритуса. — Он хочет превратить Сенаторум в марионетку Инквизиции. Ему кажется, что инквизиторы должны контролировать Империум.

Услышав шипение гидравлики и тихий скрип тормозов, она мгновенно вернулась в настоящее. Да, Веритуса нужно остановить, но всему свое время. Виенанд напомнила себе, что сейчас для нее главное — выжить.

Тайная платформа для челноков Инквизиции примыкала к намного более крупной транспортной станции в нескольких километрах от собора Императора Спасителя. Вагон затормозил возле площадки из некрашеного металла, тускло замерцали светошары. Рокот моторов перешел в низкое гудение, после чего умолк. Виенанд снова включила систему навигации, пробудив затихший челнок, и ввела код третьего дока Противосолонь-башни, где находился Церебриум.

Как только вагончик устремился вперед, инквизитор перепрыгнула на платформу и взглянула вслед лязгающей машине. Затем Виенанд поспешно ринулась вверх по железной лестнице в конце площадки, прыгая через две ступени. Поднявшись, она набрала комбинацию на цифровом замке двери и выскользнула в главный коридор станции «Спаситель».

Виенанд окунулась в шум разговоров сотен людей и впервые с той секунды, как переступила порог своего кабинета, позволила себе понадеяться, что не погибнет в следующий час.

Глава 17

Палуба сотрясалась от грохота орудий «Колосса», ведущих непрерывный залповый огонь. Лэнс-установки флагмана извергали белые лучи в орочьи корабли, роящиеся вокруг линии кораблей Флота. Чужаки стреляли в ответ, и на линкорах и крейсерах Имперского Космофлота гудели тревожные сигналы перегруженных генераторов пустотных щитов.

Армада зеленокожих вырвалась из внутренней системы, будто шершни из гнезда, — дюжины небольших штурмовых кораблей и пара десятков крупных звездолетов устремились прямо на человеческую группировку. Сначала Кулику показалось, что лобовая атака должна развеять страхи Прайса о возросшем интеллекте ксеносов: на протяжении веков многие эскадры орков-налетчиков совершали именно такие бездумные нападения. В ответ Лансунг приказал флоту перестроиться в боевой порядок по линиям, надеясь прорваться через чужаков, как при наступлении в астероидном поле.

Именно тогда зеленокожие впервые удивили их. Вместо того чтобы по-прежнему нестись на ближайшие корабли, чужаки замедлились, сосредоточили силы и обрушили всю свою мощь на две из формирующихся колонн. Флагман Прайса оказался в числе космолетов, на которые пришлась основная тяжесть первого удара.

На призыв Доминия защитить «Колосс» быстро откликнулись «Неземной хранитель», «Грозный», «Последнее дерзание», «Блистательная судьба» и «Вельможа Клаус», однако крейсера завязли в бою с небольшими орочьими космолетами, тогда как более крупные неприятели пробились дальше и сосредоточили огонь на второй линии имперцев.

Прайс расхаживал по мостику, хмыкая и что-то бормоча себе под нос. Очевидно было, что он неверно отреагировал на атаку ксеносов, но уже никак не мог исправить положение.

— Приоритет ремонтным командам — энергосеть и взлетные палубы, — приказал Рафаль, удержав равновесие после толчка очередной ударной волны.

Он взглянул на экран с данными о целостности корпуса и пустотных щитов. Попадания пришлись в корму, орки намеренно старались разрушить главные двигатели. Шаффенбек явно заметил то же самое.

— Как думаете, сэр, они хотят обездвижить нас и подойти для решающего удара? — спросил первый помощник.

— Возможно, — ответил Кулик, хотя сам предпочитал другое объяснение. Капитан озвучил его достаточно громко, чтобы услышал адмирал: — Также вероятно, что орки пытаются повредить наши двигатели, чтобы мы не смогли приблизиться к штурмовой луне. Может быть, она не такая несокрушимая, как мы боялись.

— Будем разбираться с напастями по очереди, капитан! — отрезал Прайс. — Штурмовая луна никуда от нас не денется, незачем спешить.

Удивленный Рафаль ничего не ответил на пораженческую ремарку Доминия, но заметил краем глаза, что Саул смотрит на него.

— Рулевой, семь румбов вправо. Канонирам на артиллерийских палубах с четвертой по шестую перейти к орудиям правого борта. Непрерывный огонь после разворота.

Кулик уделил еще немного времени тактической карте. Крейсера разделились на пары и зигзагами двигались влево, отгоняя штурмовые корабли орков. При этом Имперцы подставлялись под атаку группы тяжелых неприятельских космолетов из второй волны.

— Приказ «Незаурядному» и «Оправданному истреблению» повернуть влево, — обратился капитан к офицеру связи. — Пусть пересекут нашу траекторию и помогут авангардным крейсерам.

Прайс остановился и с прищуром взглянул на Рафаля. «Незаурядный» и «Оправданное истребление» были крейсерами типа «Лунный», новейшими в Краевой патрульной флотилии. Часть ее подчинялась Кулику, имевшему звание коммодора, поэтому формально он обладал правом командовать данными кораблями. Адмирал смотрел на него несколько долгих секунд — возможно, размышлял, не нарушил ли капитан субординацию. Потом Доминий тряхнул головой и вновь зашагал по мостику.

Из-за вторичной детонации в области миделя «Колосс» содрогнулся от носа до кормы. Внезапный толчок едва не сбил Рафаля с ног. Прайс пошатнулся, но его удержал ловкий лейтенант, повернувшийся к адмиралу для доклада.

— Сэр, странный энергетический всплеск на орочьих кораблях по правому борту.

Доминий отстранился от офицера и поправил китель. Вновь что-то пробормотав, он уставился на главный экран, где отображалась схема повреждений.

— Выражайтесь яснее, лейтенант, — произнес Кулик. — Какой именно энергетический всплеск? Эти космолеты недостаточно велики для варп-перехода.

— Похоже на перенос малой дальности, капитан. Я никогда не ви…

— Вахтенные офицеры на палубах четыре и пять рапортуют об абордажных партиях врага, сэр!

Прайс, Рафаль и Шаффенбек разом повернулись к лейтенанту на посту связи, который передал доклад, затем так же одновременно взглянули на основной дисплей. Ближайший корабль зеленокожих находился почти в пяти тысячах километров от них.

— Подтвердите информацию, мистер Хартнелл! — рявкнул Саул, шагая к пульту связи.

— Новые проникновения орков, господа! — в смятении повторил лейтенант. — Палубы четырнадцать и пятнадцать.

— Высадка телепортами? — недоверчиво уточнил Прайс. — Но эти космолеты слишком малы.

— Подтверждаю создание варп-портала неизвестного типа, капитан, — сообщил офицер на посту сенсоров. — Все три вражеских корабля наводят нечто вроде луча телепортации.

— Куда? — требовательно спросил Кулик.

Офицер вывел на главный монитор вращающийся изометрический чертеж «Колосса». Вспыхнуло семь зеленых крестиков — обозначения зон вторжения абордажных групп. К ним сверху и снизу стягивались значки синего цвета — метки команд ополченцев.

— Кровь Императора, это же в двух палубах под нами! — Адмирал сделал несколько шагов к офицеру связи. — Пусть ополченцы отражают второй абордаж. Они должны защитить мостик!

— Отставить! — Услышав приказ Рафаля, Прайс остановился. Он в гневе обернулся к флаг-капитану, но Кулик не дал своему командиру заговорить. — Первая группа орков прямо над взлетными палубами. Мы обязаны сохранить пусковые отсеки. Вахтенный офицер!

— Сэр? — выступил вперед Шаффенбек.

— На время моего отсутствия кораблем командует адмирал Прайс, — сказал ему Рафаль. Затем Кулик решительно выхватил табельный пистолет и тяжелый меч. — Они у меня не только для парадов.

— Вы поступаете весьма неразумно, капитан, — запротестовал Саул.

— Идите с ним, лейтенант, — распорядился Доминий, которого успокоили объяснения Рафаля. — Проследите, чтобы ваш капитан не попал в серьезные неприятности.

Шаффенбек, запутавшись в чувстве долга и двух противоречивых приказах, шагнул сначала в одну сторону, затем в другую. Его взгляд метался между старшими офицерами. Рафаль многозначительно посмотрел на помощника, и тот, словно выйдя из ступора, направился за Куликом к выходу.

— Мистер Хартнелл, — на ходу обратился Саул к лейтенанту за пультом связи, — велите сержанту Латераму встретить капитана наверху третьего носового трапа командной палубы. Пусть возьмет с собой как можно больше солдат из «верхних» рот.

— Добавьте, что нужно вооружить отряды самообороны из расчетов лэнс-орудий. Лучше им отражать абордаж, чем впустую палить по скоростным штурмовикам, — добавил Рафаль, когда перед ним с грохотом раздвинулись двери. Помедлив на пороге, он развернулся на каблуках к адмиралу Прайсу. — Разрешите покинуть мостик, сэр?

— Разрешаю, капитан, идите! — ответил Доминий, взмахнув рукой.

За бронированными стенами мостика Кулик немедленно услышал шум сражения, доносившийся по коридору. От металлических стен отражались крики и звуки стрельбы из ручного оружия. Рафаль перешел на легкий бег, направляясь к ближайшему трапу на нижнюю палубу. Помощник не отставал от командира.

— Мистер Кабриот! — гаркнул тот, поднеся к губам вокс-бусину в обшлаге. — С разрешения адмирала передайте рулевому, чтобы отводил нас от штурмовых кораблей. Всем орудийным батареям открыть по ним огонь при первой возможности. Нужно постараться лишить врага подкреплений.

— Так точно, сэр, — прозвучал ответ в треске помех.

Кулик менее чем за минуту добрался до верхней площадки трапа. Хотя сержант Латерам и его бойцы еще не появились, Рафаль шагнул к ступеням, но Шаффенбек удержал капитана за локоть.

— Надо подождать ополченцев, сэр, — сказал лейтенант.

— Может, их еще пять минут не будет, а наши парни дерутся и умирают прямо у нас под ногами, мужик!

— Так или иначе, сэр, сейчас мы им ничем не поможем, разве что составим компанию в сундуке у Императора.

— Саул, это на тебя не похоже! — Кулик вырвал руку. — За все годы, что мы служим вместе, ты ни разу не убегал от битвы.

— Дело в адмирале, сэр, — пристыжено отвернулся Шаффенбек.

Рафаль хорошо знал его и понял, что помощник хочет что-то сказать, но боится выйти за границы дозволенного.

— Выкладывай, Саул, — ты же знаешь, мне можно довериться. Что там с Доминием?

— Я боюсь за «Колосс», сэр. Прайс странно ведет себя после прибытия верховного лорда-адмирала. Нет, все началось даже раньше — эта его вражда с Ахарией…

— Лейтенант, адмирал Прайс — умелый и заслуженный командир, — сурово произнес Кулик и тут же заметил в глазах помощника страх — не боязнь гибели, но ужас перед порицанием. Шаффенбек опасался, что изменил чести или долгу, и это мгновенно заставило капитана смягчиться. — Ты же слышал, что сказал ему Лансунг, как высоки ставки. На Доминии лежит бремя ответственности.

— Думаю, он уже сгибается… — Саул не договорил, услышав стук сапог по трапу, — на палубу спустились сержант Латерам и его ополченцы.

— Прибыли по вашему приказу, капитан, — четко отсалютовал сухопарый унтер-офицер. — Собрал пятьдесят бойцов из лэнс-расчетов, выдал им дробометы и абордажные остроги. Мне возглавить отряд, капитан?

Не успел Рафаль согласиться или возразить, как худощавый сержант почти протолкнулся мимо него и скомандовал ополченцам «Колосса» идти следом.

Они носили такую же синюю форму, как и офицеры, с красными лампасами на брюках и кантами того же цвета на куртках с вшитыми пласталевыми сетками. Головы бойцов защищали шлемы с полными визорами и дыхательными масками, снаряжены они были короткими дробовиками и лазерными карабинами. Такое оружие, несмотря на малую дальность стрельбы, идеально подходило для жестоких, кровавых схваток на борту звездолета.

Кулик двинулся вниз по трапу, держась немного позади Латерама. По пятам следовал Шаффенбек. Спустившись, сержант повернул налево и направился к корме — там битва шумела громче всего.

— Капитан, отмечены еще два переноса рядом с вашей позицией, — доложил лейтенант Кабриот. — Один в хвостовой части за центральной секцией, другой в туннеле доступа к фронтальным сенсорам.

— Сержант, нужно идти на нос. Еще одна куча зеленокожих атакует сенсорные комплексы. Если орки выведут их из строя, мы ослепнем и оглохнем.

— Так точно, сэр, — отозвался Латерам. Вскинув силовую булаву на плечо и держа в другой руке пистолет, он быстро повернулся кругом. — За мной, парни! Не зевать!

Меньше чем в сотне метров перед отрядом от некрашеных переборок отражались дульные вспышки — как только на «Колоссе» объявили боевую тревогу, вахтенным лейтенантам на каждой палубе выдали ключи от оружейных шкафов. Порой трещали лазерные разряды, но гораздо чаще звучал басовитый отрывистый грохот орочьих нулевиков. Слыша звериное рычание и рев, перемежавшийся хлюпаньем крови, хрустом костей и болезненными воплями, Кулик порадовался, что последовал совету Саула и не бросился сломя голову в рукопашную схватку.

Отблески выстрелов отбрасывали на стены огромные грубые тени. Рафаль насчитал в коридоре не меньше дюжины трупов, разбросанных по полу, избитых и изувеченных до потери человеческого облика. С упавшим сердцем Кулик понял, что орков среди погибших нет.

— Капитан, техножрецы говорят, что запечатали сенсорные отсеки и заблокировали люки в носовых переборках, но чужаки принесли с собой режущее оборудование. Они пробьются за считаные минуты.

Хотя голос Хартнелла в комме звучал спокойно, Рафаль ясно представлял себе напряжение на мостике. Космическое сражение само по себе было нелегким испытанием, но когда к нему добавилась проблема громадных чужаков, буйствующих на корабле и, очевидно, способных телепортироваться в любую его точку, даже самые отважные офицеры могли утратить хладнокровие.

— Думаете, сэр, орки знают, что там? — спросил Шаффенбек, который выглядел бледнее обычного.

— Надеюсь, нет, — ответил капитан. — Если же это обдуманная атака с целью уничтожить сенсоры, то чужаки разбираются в наших кораблях намного лучше, чем хотелось бы.

— Ну, сэр, тогда их лучше остановить? — предложил Саул с натянутой улыбкой.

— Сержант, будьте любезны прибавить шагу. — Кулик пытался говорить невозмутимо, но вышло чуть визгливо. — Давайте убьем этих орков, пока они не ворвались в сенсориум.

Отряд перешел на бег, Рафаль и Шаффенбек оказались в толпе ополченцев и матросов с дробовиками. Ладони капитана очень сильно вспотели, что странно, — во рту у него при этом полностью пересохло.

Завернув за угол, бойцы оказались в коридоре, ведущем к первому комплексу сканеров. К счастью, хотя зеленокожим хватило ума для нацеленного обстрела двигателей «Колосса» и попытки разрушить датчики, выставить арьергард они не додумались. Все замеченные чужаки, около двух дюжин, собрались возле переборки сенсорного отсека. Резаки в их лапах сыпали искрами, вгрызаясь в металл. Остальные орки, видимо, успешно провели эту бригаду в нужное место, после чего отправились дальше в поисках новой добычи для веселой резни. Кулик вздохнул бы с облегчением, если бы не сбил дыхание во время бега — должность командира линкора не подразумевала серьезных физических нагрузок, и, хотя Рафаль старался держать себя в форме, возраст уже начинал сказываться. Посмотрев на Саула, он увидел, что первый помощник тоже немного раскраснелся.

Один из ксеносов оглянулся, услышав грохот сапог, и испустил нечто среднее между тревожным криком и радостным воплем. Другие зеленокожие обернулись на клич в тот же миг, как передовые ополченцы выстрелили из лазерных карабинов. В проходе замелькали красные световые стрелы, запахло озоном. Два-три орка рухнули, сраженные первым залпом, но выжившие тут же ощетинились разнообразными пистолетами и тупоносыми автоматами. Увидев перед собой множество ружейных стволов, Кулик побежал медленнее.

Стрекот ответных очередей чужаков и хлопки дробовиков в замкнутом пространстве оглушили капитана. С расстояния примерно пятнадцать метров он выстрелил из пистолета в морду ксеноса. Лазерный разряд оставил выжженный след на зеленой плоти, но не пробил кость и срикошетил от виска. Пули жужжали и свистели как будто в сантиметрах от Рафаля.

Выстрелы орков косили матросов одного за другим, Шаффенбек подбадривал выживших громкими возгласами.

— Вперед, бойцы «Колосса»! Бей их! — взревел Кулик, не до конца осознавая, что он делает.

Ополченец прямо перед капитаном завалился набок, кровавые осколки его шлема и черепа разлетелись по коридору. Два чужака с самодельными резаками обратили свое снаряжение против атакующих людей. Сверкнули дуговые разряды, вихрь черно-зеленой энергии поглотил сержанта Латерама и еще троих матросов.

Рафаль, охваченный неистовством, вдавил переключатель на рукояти меча. Клинок окутало мерцающее силовое поле, на стенах задергались фантастические тени. Крошечная здравомыслящая часть разума Кулика завизжала от ужаса, но из глотки капитана рванулся бессловесный вызывающий рев.

Вокруг него лэнс-канониры опустили длинные абордажные остроги и тоже бросились в атаку, направляя острия пик на зеленокожих. Саул выхватил синеватый, почти прозрачный клинок из закаленной пластали с прожилками кристаллического ардамита.

В схватке один на один никто из матросов не справился бы со звероподобным орком, но люди последовали за своими офицерами и навалились на врагов толпой, объединенные целью и наступательным порывом. Ополченцы, годами ворочавшие прицельные механизмы и сменные энергоячейки для исполинских лэнс-пушек, были крепкими, мускулистыми мужчинами. Отчаяние, как и гремящие в ушах крики их командира и повелителя, придало бойцам сил, и они с неудержимой мощью вонзили копья в чужаков.

Пронзенные в нескольких местах орки обрушили тяжелые палицы и тесаки на окованные металлом рукояти острог, но ничего не добились. Матросы толкали ближайших тварей в гущу сородичей, проворачивая пики, как их учили, чтобы острия глубже вошли в плоть.

Рафаль воткнул меч в глаз одного из насаженных на копье ксеносов — до середины клинка, чтобы точно убить его. Справа от капитана Саул выпотрошил еще одного чужака. Теснота не позволяла парировать и делать выпады, рубить и контратаковать; Кулик размахивал мечом почти наугад, зная, что промахнуться невозможно, и старался только не задеть ополченцев. В таком бою скорее пригодились бы навыки мясника, чем фехтовальщика.

Как ни поразительно, Латерам пережил электрический удар, хотя грудь, левая рука и половина лица сержанта скрылись под массой ожогов. Его волосы и рваные остатки мундира дымились. Из щели в обугленной плоти дико смотрел единственный глаз, сверкавший такой ненавистью, что испугался даже Рафаль. Воздев сияющую силовую булаву, боец одним ударом раздробил череп орку. Вторым взмахом он сокрушил ребра другому.

Нахлынувшая волна матросов, к радости Кулика, ненадолго вынесла его из рукопашной. Перед этим он успел вскрыть горло зеленокожему, который пытался откусить голову кому-то из пикинеров. Загрохотали дробовики, при стрельбе в упор смертоносные даже для орков: изрешеченные тела валились наземь, конечности и головы просто исчезали.

Рафаль неуклюже вывалился из толпы возле стены, сильно ударился головой об опорную стойку и едва не упал. Его успел подхватить Шаффенбек, который, как всегда, не отходил от капитана ни на шаг.

Перед глазами Кулика прыгали звездочки. Он прислонился спиной к переборке, морщась и хватая ртом теплый, влажный от пота воздух. В коридоре гремела какофония битвы: звериный рев, нечеловеческий и даже не орочий, вопли и треск разрываемой плоти. Последние ксеносы бились свирепо, отказываясь смириться с неизбежным. Оглядевшись, офицер насчитал не меньше двадцати погибших матросов. Груды тел лежали на палубе там, где людей Рафаля застрелили, зарезали или забили до смерти.

Потом наступила зловещая тишина, которую нарушали только хриплые вздохи и стоны раненых матросов и ополченцев. Рявкали отдельные выстрелы — бойцы с дробовиками и абордажными острогами, обходя убитых чужаков, для верности отрубали или разносили им головы. Несколько выживших людей помогали раненым, двое из них увели товарища с оторванной рукой, который в шоковом состоянии разыскивал потерянную конечность среди луж крови и ошметков плоти.

— Всех перебили, сэр! — устало улыбнулся Саул.

— Нет, не всех, — возразил капитан, с трудом втягивая воздух. — Целая куча орков отделилась от этой группы. Один Император знает, где они сейчас.

Корпус содрогнулся от мощного толчка, и Кулик чуть не ударился затылком о переборку. Он тут же вспомнил, что недостаточно просто избавиться от чужаков на борту. Вокруг по-прежнему бушевало крупное космическое сражение. Следовало бы вернуться на мостик — Шаффенбек был прав, говоря, что Прайс сейчас не вполне готов командовать флагманом, — но Рафаль не хотел бросать своих людей посреди напряженной охоты на орков в коридорах линкора.

— Дальше я буду руководить зачисткой, сэр, — произнес Саул, догадавшись по лицу командира о его сомнениях. — Идите на мостик, там вы сейчас нужнее всего.

— Хорошо, — с благодарностью согласился Кулик. — Только будь начеку, я не хочу искать себе другого помощника, ясно? Сержант Латерам, я высоко ценю вашу отвагу, но приказываю вам и остальным раненым отправляться в медицинский отсек. Мистер Шаффенбек, когда закрепитесь на взлетных палубах, вызывайте подкрепление.

Сержант ополченцев вроде бы хотел возразить, но передумал и подчинился приказу. Скованно отсалютовав командиру, он скривился от боли. Два бойца подошли к Латераму, намереваясь помочь ему, но тот отмахнулся и самостоятельно зашагал в сторону кормы.

— Знаешь, — заметил Саул, глядя в спину сержанту, — с такими людьми мы даже сможем выиграть эту чертову битву.

Рафаль слишком устал, чтобы отчитывать помощника за богохульство. Он с усилием поднялся, убрал меч в ножны и пистолет в кобуру. С таким же трудом Кулик выпрямил спину, одернул китель и направился к мостику. По коридору уже спешили санитары, и капитан признательно кивнул им, проходя мимо.

Действие определяет мышление, поэтому осторожные и упорядоченные движения помогли Рафалю немного успокоиться по дороге на мостик. Прилив адреналина, нахлынувший во время рубки, понемногу спадал, но, как Кулик и сказал Шаффенбеку, до конца сражения было еще далеко.

Двери мостика со стоном разъехались перед капитаном, и он вновь ступил на командную палубу. Ему потребовалась пара секунд, чтобы мысленно перестроиться с лихорадочных воплей, пота и крови рукопашного боя на ритмичную болтовню сервиторов и тихие переговоры экипажа. Здесь, за бронированными створками, как будто скрывался иной мир, и у Рафаля от резкой перемены едва не закружилась голова. Он пришел в себя, услышав голос Прайса:

— А, вот и вы, капитан. Надеюсь, хорошо провели время, избавляясь от непрошеных гостей.

— С ними еще разбираются, — Кулик шумно вздохнул, — адмирал.

Заняв привычное место, Рафаль быстро окинул взглядом все экраны и пульты. Орочьи корабли с телепортами были уничтожены, эскадра крейсеров, пришедшая на помощь «Колоссу», прорвалась через зеленокожих. Она по-теряла три звездолета, еще столько же получили серьезные повреждения. Остальной Краевой флотилии досталось меньше — у экипажей было больше времени, чтобы отреагировать на ловушку чужаков. Группировка ядра, составлявшая правый фланг соединения, почти не пострадала. Корабли патрульной армады вышли на позицию, с которой могли развернуться и зажать значительную часть неприятельских сил между собой и главной линией Краевого флота. Доминий, очевидно, как раз отдавал необходимые команды, и половина его космолетов уже начала маневрировать для помощи союзникам.

— Запрос связи с флагмана, капитан, — доложил лейтенант Хартнелл.

— Принять вызов, — ответил Кулик, скрестив руки на груди.

Выделенный фрагмент экрана увеличился, из помех пикт-сигнала проявилось лицо верховного лорда-адмирала. Лансунг воззрился на офицеров «Колосса».

— Зачем вы поворачиваете, Прайс? — требовательно спросил он. — Дорога к орочьей звездной базе открыта. Вы немедленно соединитесь с коммодором Семмесом и продолжите наступление. Таков мой приказ.

Доминий отшатнулся, словно от удара, и сдвинул брови. Жестом показав офицеру связи включить передачу, он произнес:

— Говорит адмирал Прайс. Если мы сейчас бросим корабли Краевой флотилии, орки нанесут им значительный урон. Пока что они практически в одиночку сражаются с врагом. Мы обязаны оказать им поддержку.

Адмирал отвернулся и зашагал по мостику, дожидаясь ответного пакета. Рафаль остановил его после очередного круга.

— Сэр, я думаю, что верховный лорд-адмирал прав, — признал капитан. — Мы должны развить успех, пока штурмовая луна почти беззащитна. Противник всеми силами пытался удержать нас вдали от базы — видимо, она не так неуязвима, как хотят показать орки. Но для удара по ней нужны авиакрылья «Колосса» и всей остальной группы носителей.

Не успел Доминий открыть рот, как эфир донес новое сообщение Лансунга. Верховный лорд выглядел спокойным, но в его голосе звучали нотки ярости:

— Адмирал Прайс, я отдал вам прямой приказ. «Колосс» и сопровождающие его корабли должны присоединиться к атаке на орочий звездный форт. Отказ будет расцениваться как мятеж.

— Не обращать внимания! — отрезал Доминий. — Продолжать разворот!

— Отставить! — крикнул Кулик.

Прайс обжег его взглядом, как пощечиной. Рафаль покраснел от стыда, но он понимал, что другого выхода нет.

— Адмирал, мы должны подчиниться и примкнуть к атакующим.

— Вахтенный офицер, вызовите на мостик ополченцев и возьмите капитана Кулика под стражу. Он арестован за неподчинение приказу.

— Отставить! — прорычал Рафаль. Офицеры на мостике в ужасе переглядывались, наблюдая за спором командиров. Капитан взялся за рукоять меча и пристально взглянул на Прайса. При этом Кулик дрожал, напуганный противостоянием сильнее, чем кровавой схваткой с зеленокожими. — Вы на моем корабле, адмирал, и я получил прямой приказ от Верховного лорда Лансунга. Вы покинете мостик, вернетесь в свои покои и останетесь там, пока к вам не вернется здравомыслие.

Доминий презрительно вскинул голову, его губы дрожали от негодования. Подойдя вплотную к нему, Рафаль шепотом произнес:

— Ради наших людей, не заставляйте меня вызывать ополченцев, сэр. Давайте вести себя как офицеры.

Похоже, слова Кулика задели какую-то струнку в душе адмирала. По его лицу промелькнула тень понимания. Он молча сконфуженно кивнул, после чего покачал головой. Рафаль счел, что Прайс вновь будет возражать, но тот безвольно опустил плечи.

— Я… я испытываю… недомогание, капитан Кулик. Думаю, сейчас мне следует оставить мостик. Я очень скверно себя чувствую.

— Да, так будет лучше всего, — вежливо произнес Рафаль. — Я передам корабельному врачу, чтобы он прислал к вам санитара с каким-нибудь успокоительным. Мистер Крассок, пожалуйста, проводите адмирала в его каюту.

Прайс вновь бездумно кивнул. В тот момент он выглядел на все свои годы — почти старик, слабый и нерешительный. Кулик не понимал, что происходит с его наставником и другом, и с болью в сердце смотрел, как мичман Крассок помогает Доминию выйти с командной палубы. Когда за ними закрылись двери, Рафаль выбросил эту картину из головы.

— Сообщение по флоту. Всем кораблям на полном ходу идти к флагману для немедленной атаки на главную цель.

Кулик осознал, что по-прежнему сжимает рукоять меча. Костяшки его пальцев побелели от напряжения. Разжав руку, капитан пошевелил пальцами и заставил себя расслабиться.

«Император, — подумал он, — сохрани меня от орков и адмиралов».

Глава 18

В прошлом Виенанд горько сожалела о стадном менталитете людей, в особенности об их стремлении скапливаться на Терре десятитысячными толпами, чтобы отдать дань уважения Богу-Императору Человечества. Даже в Инквизиции подобные взгляды начинали считать еретическими, но Представитель читала старинные записи и знала — по крайней мере имела некоторое представление, — насколько «божественным» был Император. Кое-кто из ее коллег, включая Веритуса, принял учения Экклезиархии и открыто поддерживал эту организацию. Виенанд по-прежнему сомневалась в необходимости существования церкви, раскинувшейся на весь Империум, но отчетливо понимала, что в некоторых случаях она полезна.

Сейчас наибольшую пользу инквизитору приносила восьмикилометровая очередь, извивавшаяся по проспекту Мучеников к собору Императора Спасителя.

На транспортной станции Виенанд несколько раз срезала через толпу и заложила пару петель, чтобы сбить с толку возможных преследователей, после чего вышла из южных ворот и нырнула в колышущееся море человеческих тел.

Углубившись в толчею, инквизитор оказалась посреди чего-то вроде передвижного городка. Любой, кто хотел попасть в собор, тратил на ожидание недели, и посетителей было так много, что путь от громадных врат до алтаря во внутренней базилике занимал еще трое суток. Там вооруженные бойцы Фратерис давали каждому паломнику примерно три секунды на то, чтобы осмотреть хранящиеся в стазисе реликвии, и вводили следующего. Вид пары металлических осколков якобы с доспеха Императора и горстки пепла, которую Министорум именовал «сожженным лоскутом плаща Робаута Жиллимана», вряд ли стоил таких затрат времени и сил.

Люди сидели в палатках, волокли за собой кибитки и полевые кухни, собирались семьями, группами и целыми сообществами, в составе которых проделали долгий и многотрудный путь к сердцу Империума. Большинство из них, даже те, кто в начале странствия считались богачами, наверняка потратили в дороге все свои сбережения. Некоторые, вероятно, случайным образом перебирались из системы в систему, задерживались там, чтобы заработать на проезд, но сумели доползти до цели.

Судя по фасонам и стилям одежды, паломники прибыли с тысяч разных миров. Бродяги с вычурными прическами и татуировками подульевых банд, узревшие свет Императора, смирно стояли рядом с рабочими в плотных комбинезонах и сотканных вручную спецовках. Аристократы со всевозможных планет невозмутимо пробирались вперед в паланкинах, несомых аугментированными слугами, или вообще скрывались от толпы за пышно расшитыми занавесями дорогих карет, запряженных сервиторами. Проспект Мучеников был закрыт для любого моторного транспорта, кроме патрульных машин Адептус Арбитрес, и животных сюда также не допускали, поэтому передвигались по улице только пешком или в повозках на мускульной тяге.

Семейная пара средних лет, доставшая где-то два четырехколесных велосипеда, урывками приближалась к вратам собора, крутя педали в ритм движению очереди. Их дети-подростки ехали на прицепленных сзади тележках. Виенанд предположила, что в начале их путешествия отпрыски были заметно младше.

Она то и дело замечала бывших военных, гвардейцев и флотских, снискавших право на паломничество личным мужеством или победами. Впрочем, прибыв на Терру, ветераны стояли в очереди на общих основаниях. При этом западная сторона проспекта была целиком зарезервирована для служителей Экклезиархии. По ней шагали миссионеры и проповедники с рекомендательными письмами от кардиналов признанных епархий, а также немногочисленные счастливчики из Фратерис, удостоенные той же награды за верную службу. Среди мундиров, сутан и ряс мелькали богатые одеяния путников из высокопоставленных семейств — похоже, их денежные пожертвования ценились Адептус Министорум выше духовной или телесной верности.

Пока Виенанд проталкивалась через толпу, паломники раздраженно ворчали или кричали на нее, обвиняя в попытке пролезть без очереди. Несколько храбрецов попробовали схватить женщину, но заметили блеск болт-пистолета и утратили энтузиазм. Остальные отворачивались, разглядев на ее указательном пальце печатку с эмблемой Инквизиции. Любой, кто провел на Терре хотя бы пять минут, знал, что при виде стилизованной «I» с поперечинами лучше всего изобразить полное отсутствие интереса к хозяину вещицы с таким символом.

Виенанд все дальше протискивалась в давке, почти не представляя, где находится. Помимо того, что скопления людей надежно, как частокол, перекрывали путь в одних местах и неожиданно расступались в других, видимость дополнительно ограничивал густой благовонный дым, что струился из висящих над проспектом огромных курильниц. Инквизитор мимоходом подмечала, что по обеим сторонам чрезвычайно широкой улицы вздымаются арендные дома — наслоения этажей с рядами маленьких окон, где порой мелькали пятна витражных стекол придорожной молельни.

Вдоль колонны паломников бродили лоточники с весьма разнообразными товарами — от обыденных до поистине уникальных. Многие продавали еду и одежду, кое-кто — крошечные брелоки и сувениры якобы из самого собора. Нередко попадались нужные люди с бутылками и ведрами из синтекожи и ярко раскрашенными переносными ширмами, за которыми путники могли оправиться, не теряя места в очереди. Отдельные странники, не желавшие зря тратить деньги, носили необходимые приспособления с собой или договаривались с соседями облегчаться посменно. Несколько человек активно предлагали свои услуги в качестве местоблюстителей. Они готовы были за определенную плату провести в очереди день или два, чтобы пилигрим мог отдохнуть в общежитии или развлечься в каком-нибудь менее святом уголке Императорского Дворца.

Встречались и более экзотичные личности, модифицированные «очередники». Виенанд увидела телеблагословителя — женщину с оптическими линзами вместо глаз. Из виска у нее выступал громоздкий, увитый кабелями ящик инфохранилища. Она побывала внутри заветной усыпальницы собора и теперь предлагала другим за справедливую цену просмотреть ее память — насладиться картинами святилища без утомительного ожидания.

Херувимы-курьеры — выращенные в баках крылатые существа с ангельскими личиками и мертвыми глазами — порхали над толпой в благовонном тумане, перенося сообщения между различными службами собора. Виенанд, на которую со всех сторон накатывали волны людей, шаг за шагом приближающихся к единению с Императором, решила сверять маршрут по этим созданиям.

Толпа паломников служила отличным укрытием, но в давке инквизитор не могла определить, гонятся ли за ней до сих пор. Она была уверена, что преследователи из туннеля находятся достаточно близко и отслеживают ее продвижение в очереди. Если они поддерживали связь с другими агентами Веритуса и его союзников, то вокруг Виенанд уже стягивалась сеть.

Ей нужно было добраться до жилблоков, сменить одежду, при возможности перекрасить волосы и окончательно исчезнуть. Над головами окружающих виднелась верхушка арочного входа в ближайшее здание — примерно в сотне метров от инквизитора. Виенанд направилась туда, обойдя пожилую чету, — супруги сидели на феррокрите возле маленькой плитки, где закипал котелок с каким-то варевом. На обоих были рясы богорадников[10] — некрашеные балахоны, которые выдавали тем, кому пришлось обменять на пищу и воду все свое имущество, включая одежду.

— Тчаю, дорогуша? — спросила старушка, протягивая Виенанд керамический сосуд с обколотыми краями и блюдце. — Зачем бежать куда-то сломя голову? Лучше расслабиться на минутку за чашечкой тчая.

Ее манеры вызвали у инквизитора невольную улыбку. То, что облаченная в подаренные лохмотья пара сохранила тчайный набор, указывало на решимость людей не опускаться даже в нужде. От этого Виенанд ненадолго воспрянула духом.

— Извините, нет, но спасибо за предложение, — сказала она. Запустив руку в потайной карман жакета, Виенанд вынула медную монетку с эмблемой Инквизиции на одной стороне и ее личным гербом на другой. Вручив жетон старику, она указала на дозорную башню Арбитрес в километре от них. — Когда доберетесь до заставы, покажите это силовикам. Передайте им, что инквизитор Виенанд велела провести вас в начало очереди.

Супруги уставились на нее широко распахнутыми глазами, полными изумления и страха. Виенанд подмигнула им и отвернулась.

Тут же она заметила, что в десятке шагов впереди поднялся какой-то переполох. Кто-то буквально отбрасывал паломников в стороны, быстро пробиваясь к инквизитору.

Толпа расступилась с удивленными воплями и злобной руганью. Перед Виенанд возник мужчина с крепкими мышцами, на котором трещала по швам ряса богорадника. Он бросился к инквизитору; под откинутым капюшоном женщина увидела немолодое широкое лицо с расплющенным носом и лысый череп, пересеченный тремя тонкими шрамами.

Виенанд выхватила болт-пистолет, но незнакомец поразительно быстро сблизился с ней, а стрелять навскидку в окружении стольких людей она не желала. Инквизитор осознала, что в руках мужчины нет оружия. Выбросив вперед открытую ладонь, он ударил ее в грудь с такой силой, что Представитель отлетела на несколько метров, снесла тчайный набор пожилой четы и прокатилась по феррокриту.

Старик вскрикнул, скорее от боли, чем от удивления, и неловко поднялся на ноги, держась за плечо. Меж его пальцев брызнула кровь, он пошатнулся, сделал пару шагов и рухнул на колени.

Лишь в тот момент, лежа на спине, Виенанд наконец поняла, что происходит. Она вспомнила, что видела портрет мужчины в докладах Ренденштайн. Эсад Вайр, известный как Зверь Круль… Очевидно, Вангорич повел собственную игру.

Но через мгновение инквизитор подняла глаза и увидела то, что уже разглядел Зверь. В одном из окон жил-блока на дальней стороне проспекта, почти в полутора сотнях метров от нее, блеснула на свету какая-то линза. Вероятно, телескопический прицел.

Повинуясь только чутью, Виенанд перекатилась вправо за долю секунды до повторного выстрела. Сверхзвуковая снайперская пуля с треском отскочила от дороги в точке, где только что лежала инквизитор. Она еще не оправилась от изумления и не сопротивлялась, когда Круль выдернул у нее из руки болт-пистолет. Когда ассасин развернулся к стрелку, нечто в расположении плеч и ног Зверя, в почти ощутимой устойчивости позы выдало наличие у него эндоскелета.

Круль выпустил в снайпера три болт-снаряда. Виенанд считала, что попасть с такой дистанции невозможно, однако все заряды, пронесшись по дуге над толпой, влетели в нужное окно. Зверь явно обладал встроенной оптикой, и он даже учел замедление болтов из-за расхода топлива. В каморке общежития сверкнули три вспышки, озарившие худое ошеломленное лицо.

Вскочив на ноги, инквизитор вытащила лазерный пистолет. Из толпы к ним приближались новые враги. Одни паломники застыли в страхе, другие кричали, многие толкали соседей в давке, стараясь убраться как можно дальше от Виенанд. Старушка подползла к своему мужу и держала ему голову; по грубой ткани ее серого балахона расплывалось мокрое красное пятно.

— Берегись!

Предупреждение инквизитора прозвучало как раз вовремя: женщина в бордовом мундире Имперской Гвардии бросилась на Зверя с блестящим силовым мечом. Ассасин успел развернуться, так что мерцающий клинок пронзил складки его рясы возле шеи, не коснувшись плоти. Правая ладонь Круля с вытянутыми пальцами метнулась вперед. Из пробитого горла незнакомки хлынула пенящаяся кровь.

Еще один агент в такой же форме, высокий и стройный, возник из паникующей толпы справа от Виенанд. Инквизитор выстрелила в него, но конверсионное поле поглотило лазерный луч во всполохе света. Времени на вторую попытку не было, однако подбежавший Зверь ударом ноги раздробил противнику берцовую кость и сшиб его наземь. Миг спустя ассасин уже навалился на врага и сокрушил ему ребра аугментированными кулаками.

Кто-то врезался в Представителя сзади. Падая, Виенанд извернулась и выпалила из лазерного пистолета прямо в живот неприятелю. Инквизитор почувствовала на затылке жаркое дыхание убийцы, и оба рухнули на мостовую. Задыхаясь от удара, женщина подняла взгляд и увидела пару красных бионических глаз, светящихся в считанных сантиметрах от ее лица. Виенанд смутно ощущала острую боль чуть выше правого бедра.

Тяжесть придавившего ее тела вдруг исчезла. Мужчина как будто взмыл в воздух, с длинного ножа в его левой руке закапала кровь. Инквизитор разглядела пятно гари на бронежилете, скрытом под ризой лжепроповедника. Затем врага отшвырнули на несколько метров в сторону. Сначала Виенанд решила, что ее вновь спас Круль, но человек в рясе с капюшоном выглядел слишком стройным. Он наклонился, протянул руку, и Представитель мгновенно узнала маленькую татуировку-череп между большим и указательным пальцами с отличным маникюром.

— Ренденштайн?! Я знала, что ты жива!

Ее ассистент кивнула под капюшоном, отступила назад и прямым ударом проломила череп мужчине, замахнувшемуся на Зверя Круля булавой со спины. Ассасин вскинулся, разбрызгивая кровь с залитых алым ладоней. Он резко повернулся, занося правый кулак, но тут же отвел руку.

— Всех перебили, — буркнул агент Вангорича. При взгляде на Ренденштайн у него округлились глаза. — Всех, кого я засек. Скоро подойдут новые, мэм. Надо уходить.

— Арбитры! — вскрикнула Виенанд, заметив плотную группу бойцов в синих доспехах с шоковыми щитами и силовыми булавами. Служители закона проталкивались через толпу метрах в десяти от инквизитора. — Нам некогда отвечать на неудобные вопросы!

Круль возглавил отход, Ренденштайн пошла в арьергарде. Чтобы защитить Виенанд, улучшенные воины втиснули ее между собой. Оторвавшись от силовиков, они нырнули в арочный проход и скрылись в одном из съемных жилищ.

Ассасин стремительно поднялся по ступеням на два этажа, развернулся на одной из площадок, пробежал к другой лестнице и вновь направился вверх. Инквизитор не знала, следует ли он определенным маршрутом или просто запутывает следы, но через пять минут спринта, когда ее сердце уже колотилось о ребра, а легкие пылали, Зверь наконец остановился возле открытой двери в каморку для паломников. Он зашел внутрь и быстро вернулся.

Виенанд согнулась в три погибели, судорожно хватая воздух ртом. Она только сейчас поняла, как ослабела после пары спокойных лет на Терре. Ренденштайн, обойдя ее, настороженно встала у входа с другой стороны. Кожа помощницы инквизитора, как всегда, казалась фарфоровой. Одобрительно взглянув на агента, Круль повернулся к ее начальнице.

— Все чисто, мэм, — сообщил Зверь, взял Виенанд под руку и провел ее в пустую квадратную комнату примерно три на три метра. В углу стоял низкий топчан, напротив него имелись рукомойник с ржавыми кранами и тумбочка, на которой лежала потрепанная копия «Лектицио Дивинитатус». — Сядьте, надо осмотреть ваш порез.

Инквизитор опустилась на кровать и поморщилась: одежда прилипла к корке на бедре. Ренденштайн, беспокоясь о госпоже, отстранила Круля и подошла к ней. Отойдя в сторону, ассасин выглянул из узкого окошка, после чего задернул тонкую рваную штору.

— Кажется, мне не хватает пары кусочков головоломки, — заметила Виенанд, посматривая то на Зверя, то на помощницу.

Круль и Ренденштайн заговорили одновременно, тут же замолчали и смущенно улыбнулись друг другу. Ассасин жестом пригласил женщину начать заново.

— Ввиду неофициальной и незапланированной встречи с великим магистром Вангоричем вы отсутствовали в личных покоях, когда за вами пришли люди Веритуса, — доложила секретарь-телохранитель.

— Ты уверена, что их прислал Ластан? — уточнила Виенанд.

— Полностью. Я собирала данные о находящихся на Терре агентах инквизиторов, которые участвуют в конклаве, и узнала кое-кого из них. Очевидно, они поняли, что я догадалась о цели их визита. Мне удалось убить одного и бежать.

— А я следовал за вами после того, как вы расстались с великим магистром, мэм, — подхватил Зверь. — Когда вы ушли из кабинета, я быстро пошарил там…

— Но я, кажется, заперла все помещения? — перебила инквизитор.

Ассасин виновато пожал плечами и продолжил:

— Я заметил, куда вы ушли, но, пока добирался до платформы челноков, вы успели уехать. Пришлось бежать за вами по путям. Хотел догнать вагончик, но он двигался слишком быстро. Пока вы оставались на людях, я старался не привлекать к себе внимания, чтобы не навести врагов на вас. Заметив снайпера, вынужден был действовать.

— В итоге я села на хвост Крулю, и он меня проглядел, — вступила Ренденштайн. — Сначала отправилась на восточном челноке в транспортный узел, но через пару сотен метров спрыгнула, чтобы запутать преследователей. Я не знала, что вы вернетесь, иначе оставила бы вагончик на перроне. Потом проверила ваши апартаменты и нашла там еще одного из нападавших. Эмели спасти не успела, но агент от меня не ушел. Тела сбросила в желоб для техобслуживания. Возвращаясь в кабинет, услышала шаги. Пряталась несколько минут, пока не загрохотал челнок. Я поспешила к платформе, ожидая увидеть вас, и как раз успела заметить Круля, бегущего за вами в туннель.

— И теперь мы все здесь… — протянула Виенанд. — Головорезы Веритуса надеялись убить меня сначала в кабинете, потом в личных покоях, преследовали до самого собора. Похоже, им очень нужно заткнуть мне рот.

Ренденштайн приподняла залитую кровью майку, показав узкую, но глубокую рану в боку, и инквизитор судорожно вздохнула.

— Видали и хуже, — сказал Зверь.

— Да, от твоих рук, — отозвалась телохранитель. Виенанд показалось, что в ее выражении лица и тоне проскальзывает восхищение Крулем. — Но ты прав. Серьезных внутренних повреждений нет, органы и артерии не затронуты.

— Любители, — пробормотал ассасин, отдергивая шторку. Снова бросив взгляд наружу, он повернулся к инквизитору и спросил: — Что делать теперь, мэм?

Виенанд не знала. Первый этап удался — она выжила. Едва-едва. На втором этапе ей следовало разрушить планы Веритуса по захвату власти в Сенаторуме Империалис. Придется напомнить многим коллегам о ранее оказанных услугах и попросить помощи. Несомненно, встряска будет такой, что отголоски разойдутся по всей Инквизиции. Даже если Ластан не задумывался о последствиях своих поступков, (Виенанд подмечала такую самоуверенность и у других инквизиторов-ветеранов), Представитель не хотела раскалывать организацию, которая в нынешние опасные времена была нужна человечеству единой.

— Эмели, — произнесла Ренденштайн.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Виенанд.

— Кто такая Эмели? — уточнил Зверь.

— Мой двойник, — пояснила инквизитор. — Хирургически измененный дублер для особых ситуаций. Так что с ней?

— Агенты Ластана прикончили ее, — сказала телохранитель. — Я спрятала тело Эмели вместе с трупом убийцы.

— Используя ее, мы сможем убедить Веритуса, что я уже мертва. — Сообразив, к чему клонит помощница, Виенанд посмотрела на Круля. — Как думаешь, у тебя получится вытащить мертвецов и устроить так, чтобы все решили, будто я погибла?

— Уверен, что-нибудь скомбинирую, мэм, — ответил Зверь и с надеждой взглянул на Ренденштайн. — Если мне помогут, возможно, все пройдет более гладко.

— Останьтесь здесь и отдохните, — произнесла телохранитель, повернувшись к Виенанд, — а я принесу перевязочный пакет.

— Хорошо, — согласилась инквизитор. — Еще мне нужно изменить внешность. Пока обойдемся косметической правкой, с отпечатками пальцев и генетическими следами подождем.

Глубоко вздохнув, Виенанд мрачно посмотрела на соратников:

— Пора мне умереть.

Глава 19

«Победа или смерть».

Так звучал неофициальный девиз Имперского Флота, и верховный лорд-адмирал Лансунг явно принял его близко к сердцу. Глава всего Космофлота решил, что или он вернется на Терру триумфатором, или домой не вернется никто.

«Колосс» мчался сквозь пустоту вместе с другими носителями, прорвавшими строй зеленокожих. За передовым соединением кораблей-маток следовали линкоры и крейсера.

Подход Лансунга к битве — называть это планом вряд ли стоило — был беспощадно простым. Он приказал, чтобы основной атаке Флота предшествовал налет всех авиакрыльев, выпущенных одновременно, — бомбардировщиков, истребителей и штурмовых ботов. Разведка считала, что гравитационное оружие орочьей луны не обладает достаточной точностью для удара по малым космолетам. От них требовалось нанести планетоиду как можно больший урон. Возможно, пилоты сумеют даже разрушить установки гравилучей и генераторы щитов, что сделает станцию уязвимой для обычных средств поражения.

Шансы на успех, как понимал Кулик, были невелики. Флаг-капитан подозревал, что и Лансунг осознает это. Адмирал пошел ва-банк; даже победа будет стоить им гибели тысяч людей и уничтожения множества кораблей.

Такова цена триумфа.

Такова жертва, на которую нужно пойти, чтобы сердца защитников Империума в этот темный час осветились огоньком надежды. Если топливом для пламени должна стать кровь офицеров и матросов Космофлота, Лансунг без сомнений прольет ее целый океан.

В глубине души Рафаль знал, что верховного лорда-адмирала прежде всего беспокоят собственная репутация и положение. О его себялюбии слышал каждый. С другой стороны, взвесив все факты, известные ему о Космофлоте, капитан решил, что никакие действия и эгоистичные стремления Лансунга не изменят главную истину. Имперский Флот — почтенная и достойная организация. Даже люди, подобные Ахарии или Прайсу, которые ставили гордость и славу выше послушания и братских уз, сохранили отдельные черты, указывающие на их воспитание в лучших традициях Космофлота.

Для командования звездолетом требовался особый склад личности. Поражение в пустотном бою почти всегда означало гибель. В отличие от офицеров Имперской Гвардии, флотские лейтенанты и капитаны почти не имели возможности отступить или перегруппироваться. Подкрепления они получали очень редко. Им следовало проявлять независимое мышление, но сковывать его жесткой дисциплиной, поскольку автономные походы иногда длились годами. Только человек, полностью уверенный в себе и непоколебимо решительный, мог приручить такого зверя, как боевой корабль.

Неудивительно, что порой командиры страдали гордыней и самонадеянностью. Любой капитан линкора или крейсера обладал полной властью над жизнями тысяч людей. Порой она развращала, как определенно произошло с лордом-адмиралом. Но когда-то, много лет назад, даже Лансунг был розовощеким офицером, впервые ступившим на борт звездолета.

Каким бы циничным или самовлюбленным ни оказался тот юноша, Кулик считал, что даже самые черствые и эгоистичные люди не остаются равнодушными к величию и романтике Имперского Флота. В молодости Лансунг наверняка мечтал о почестях, трофеях и славе. Рафаль верил — обязан был верить, иначе ничто не имело смысла, — что где-то внутри лорда-адмирала сохранилась частичка этого юного офицера. Если бы капитан так не думал, то никогда не согласился бы пожертвовать собой и своим экипажем ради амбиций одного человека.

Имперская армада на крейсерской скорости приближалась к орочьей звездной станции. Штурмовая луна полностью заслуживала такого прозвища — ее диаметр составлял несколько сот километров, хотя выглядела она более угловатой, чем другие планетоиды. Над изрытой кратерами поверхностью вздымались скалы в милю высотой, и результаты максимально мощного сканирования показывали, что раньше база чужаков действительно была небесным телом. Как и в случае с фортами-«булыгами», зеленокожие прорыли внутри нее разветвленный лабиринт туннелей и полостей.

Несколько чужих космолетов развернулись и погнались за имперцами, атакующими станцию, но дивизионы фрегатов и эсминцев без труда сдержали врагов. Линейные корабли перестроились по тактическим группам, эскадра носителей все так же мчалась вперед.

Кулик понял, что задышал более часто и стесненно. Невероятно — его армада приближалась к штурмовой луне, одной из тех, что разоряли системы, громили флоты и разрушали целые планеты по всему сегментуму Солар!

Внезапно атака показалась Рафалю смехотворной. Они неслись на исполинскую боевую станцию, словно какой-то древний рыцарь, скачущий на город-улей с копьем наперевес. Сглотнув комок в горле, Кулик обернулся к Шаффенбеку.

Первый лейтенант вернулся на привычное место, передав лейтенанту Хартли руководство облавой на орков. Рафаля обрадовало возвращение помощника. Саул также неотрывно смотрел на экран, сцепив руки за спиной; костяшки его пальцев побелели от напряжения. Почувствовав, что капитан смотрит на него, офицер ответил командиру взглядом, в котором читались испуг и покорность судьбе.

«Лучшие традиции Имперского Космофлота, — подумал Кулик. — Хотя каждый человек на мостике, на всем корабле охвачен тихим ужасом, мы не выдаем своих чувств. Мы усмиряем их, как плазму в реакторе. Страх перерождается в отвагу и верность долгу».

Рафаль осознал, что боится не только за собственную жизнь. Для атаки на один планетоид ксеносов они собрали здесь большую часть имперских эскадр. Неудача будет означать не только потерю Порт-Санктуса, но и неуязвимость орочьих баз для контрударов. Кулик подошел ближе к Шаффенбеку; размышляя на ходу, он понял, что это сражение определит судьбу человечества. Проиграв, люди уже не остановят зеленокожих. Никогда. Даже если их удастся одолеть в какой-нибудь решающей битве, остальные сегментумы лишатся ресурсов, кораблей и солдат, переброшенных к ядру для борьбы с неудержимыми чужаками. Даже если Терра выстоит, как во времена Ереси, остальной Империум падет под натиском отступников, эльдаров и других разнообразных врагов, ежедневно угрожавших существованию человеческого государства.

Победа или смерть?

Вовсе нет. Их ждет примитивная, лютая схватка за выживание против одной из первобытных рас Галактики. Испытание для всех слуг Императора. Они должны сокрушить орков, чтобы подтвердить свое право владеть звездами.

Уже скоро передовые эскадры войдут в зону действия гравитационных импульсов штурмовой луны. Меж шатких пилонов, усыпавших поверхность базы, сверкали необычные дуговые разряды синего и зеленого цветов. Глядя на эти вспышки, Рафаль с каждой секундой дышал все чаще.

Поток энергии метнулся навстречу имперцам подобно солнечному протуберанцу, рассыпая всполохи зеленого огня и пламени. Вокруг ветвистых разрядов искажалась сама ткань пространства-времени. Выброс гравитационной силы обвился вокруг тяжелого крейсера «Бессердечный плут», словно огромное щупальце, и на мостике флагмана раздались взволнованные крики. Кулик скривился как от боли. Немыслимый «жгут» сжался, пустотные щиты звездолета блеснули красными молниями, корпус многометровой толщины смялся, словно бумажный, защитные поля реактора схлопнулись, и «Плут» поглотил расползающийся шар плазмы.

Энергетический ореол вокруг луны рассеялся, весь заряд был потрачен на удар гравитационным кнутом. Рафаль не представлял, как быстро орки подготовятся к новой атаке, но понял, что у носителей возник шанс подойти достаточно близко и запустить авиакрылья, пока разрушительное оружие врага бездействует.

Он почти не надеялся на успех, но готов был ухватиться за любую возможность, дающую надежду на выживание.

— «Колосс», говорит «Агамемнон», — прозвучала вокс-передача. — Мы готовы к запуску.

— Еще рано, «Агамемнон», — тут же ответил Кулик, стиснув зубы. Он знал, что капитан Наделин не хочет подходить ближе к штурмовой луне; никто этого не хотел. Но им придется сунуть голову в пасть дракону, чтобы вырвать ему кишки. — Мы все должны войти в зону запуска и выпустить авиакрылья одной волной. Если они будут стартовать по очереди, их собьют еще на подлете.

— Возражаю, «Колосс». Риск слишком велик — если мы приблизимся, гравикнут порвет нас на куски!

— Капитан Наделин, исполняйте приказ, черт подери! — Схватив комм-передатчик с подлокотника командного трона, Рафаль понизил голос до яростного шепота. — Императором клянусь, Наделин, если ты выпустишь свои звенья сейчас, я сам тебя в клочья разнесу!

Ответа не последовало, но «Агамемнон» остался на прежнем курсе в нескольких сотнях километров перед «Колоссом» и не стал замедляться для запуска.

Зеленокожие открыли огонь из более привычных видов оружия — пушечных батарей, врезанных в поверхность, и поворотных орудий на торчащих над ней постройках. Снаряды и энергетические лучи уносились в пустоту, хотя попасть с такого расстояния было невозможно.

— Мне кажется, сэр, орки обеспокоены, — заметил Саул. — Они пытаются отпугнуть нас!

— Возможно, вы правы, мистер Шаффенбек, — сказал Кулик.

Носители находились в паре тысяч миль от оптимальной зоны запуска, когда над пилонами вновь засверкали разряды гравитационного поля.

— Зад Императора, — пробормотал Саул; пикт-экран перед ним заполнило зеленое щупальце огня, тянущееся прямо к «Колоссу».

— Не богохульствуй, — бросил Рафаль и поморщился: от энергетического всплеска на дисплее зашипели помехи.

Гравитационный кнут, ударив по «Агамемнону» и «Гневу крестоносца», разорвал оба звездолета на части, будто злобный ребенок — скверно сделанные игрушки. Фрагменты кораблей закружились в космосе, облака газов и лопнувшие трупы разлетелись по небосводу, словно брошенные рукой какого-то равнодушного чужого бога. Пустотные щиты «Колосса» вспыхнули под ударной волной, но линкор успешно прорвался через растущее поле обломков.

— Запуск всех авиакрыльев! — взревел Кулик. — Приказ флотилии: немедленный запуск всех штурмовых авиакрыльев! Выпустим наших пилотов, пока эта штука не перезарядилась.

Орудия и лазерные пушки чужаков били все точнее, но с взлетных палуб дюжины кораблей уже стартовали одна за другой волны боевых машин и, мерцая подобно льдинкам, ринулись сквозь пустоту к орочьему звездному форту. Некоторые космолеты, оснащенные торпедными аппаратами, почти сразу же дали залп по штурмовой луне. Пока тучи смертоносного металла мчались к цели, носители перестроились в линию и развернулись к планетоиду бортами. Батареи на артиллерийских палубах заговорили в ответ на огонь зеленокожих. Ярко пылали пустотные щиты, на прикрывавших базу ксеносов силовых полях расплывались огненно-красные и оранжевые пятна.

Главная боевая линия Лансунга устремилась в атаку. Не было времени ждать результатов налета бомбардировщиков, поэтому десятки имперских кораблей неслись вперед, рассекая черноту космоса выхлопами плазменных двигателей. Наступление возглавлял «Автокефалий извечный», его золотой нос в форме орлиного клюва сиял, отражая свет звезды Порт-Санктуса. За громадным флагманом следовало так много космолетов, что их руны-идентификаторы на стратегическом экране слились в одно голубоватое пятно.

Гравикнуты вновь набрали заряд до того, как первые авиакрылья достигли цели. Осознавая, что теперь «Колосс» находится ближе всех к станции, Кулик с какой-то мрачной увлеченностью наблюдал за разрядами энергии, которые змеились вокруг пилонов и непрерывно усиливались. Обернувшись к первому помощнику, капитан тихо произнес:

— Скорее всего, Саул, этот удар уничтожит нас.

Он с огромным трудом сохранил обыденный тон. Кулик бывал во многих битвах, но сейчас ему впервые стало совершенно ясно, что все кончено. Штурмовая луна была слишком могучей. Орки были слишком могучими.

— Скорее всего, Рафаль, — откликнулся лейтенант.

— Если мы умрем, то перед тем, как отправиться к Императору, я хочу узнать кое-что.

— Что именно?

— Почему ты никогда не держал экзамен на капитана?

Шаффенбек громко расхохотался. Он смеялся очень долго, и Кулик уже начал бояться, что штурмовая луна разорвет их на куски до того, как Саул ответит. Прошла как будто целая эпоха, прежде чем первый помощник наконец успокоился.

— Я не могу сдавать экзамены, сэр. Когда я проходил испытание на лейтенанта, капитан Астерсом сильно напугал меня. Привел в ужас, по сути. Я даже хотел покончить с собой. Как представлю, что опять нужно проходить через все это — страх неудачи, тревогу, насмешки… Лучше уж сотня штурмовых лун, чем еще одна экзаменационная комиссия.

— И все? — Рафаль ощутил нечто среднее между облегчением и разочарованием. Он снова повернулся к базе чужаков, занимавшей весь экран. Ореол энергии почти достиг верхушек пилонов, между неровными металлическими шпилями запрыгали искры. Капитан опять посмотрел на Шаффенбека. — Ничего больше?

Саул пожал плечами.

Кулик едва не вскрикнул от изумления — в поверхность планетоида врезалась первая торпеда. Кассетная боеголовка свалила один из пилонов, и взмывший вверх разряд зеленой энергии безвредно пронесся мимо приближающихся бомбардировочных звеньев.

Луну поражали все новые торпеды, но большинство из них только создавали новые кратеры меж скал, вдали от важных объектов. Оборонительные установки малой дальности начали палить по летающим машинам Космофлота, извергая лазерные лучи и потоки трассирующих снарядов. Имперские пилоты пикировали на не прикрытые теперь батареи и турели планетоида, пламенные цветы разрывов зажигательных и бризантных бомб распускались среди выступов-бункеров и внутри широких расселин, пересекавших внешнюю кору небесного тела. Щупальца зеленого огня дико метались во всех направлениях, одно из них смело с небосвода соединение миноносцев типа «Кобра» с легкостью человека, прихлопнувшего муху. Извивающийся поток энергии за считанные секунды превратил четыре корабля в облако шлака и плазмы.

Эскадра носителей, включая «Колосс», обстреливала штурмовую луну из всех наличных орудий, дожидаясь подхода флагмана и остальной армады Лансунга. Звездолеты лорда-адмирала один за другим сближались с целью, давали свирепый бортовой залп и отворачивали в сторону. Боевая линия проходила мимо планетоида, терзая его огнем нова-пушек и рельсотронов, циклоническими и атомными торпедами, сгустками плазмы и мелта-ракетами.

Рафалю казалось, что им не хватит даже объединенной огневой мощи половины флота сегментума. Шквалы снарядов и энергетических лучей, гневно изрыгаемых станцией, сминали пустотные щиты. Случайные взмахи гравикнута разломили надвое полдюжины крейсеров, громадные ракеты и потрескивающие ускорители частиц разнесли на куски линкоры «Реституция» и «Всемогущее избавление». Ударные волны от детонации их щитов разбросали имперские авиакрылья по эфиру.

Потом Кулик увидел что-то в недрах планетоида. Его озарило изнутри зеленое сияние, блеснувшее из пусковых отсеков и смотровых щелей. На фоне свечения капитан разглядел стайки истребителей и бомбардировщиков, летящих в глубь орочьей базы. Пилоты направляли свои машины в сердце звездного форта — очевидно, они решили пожертвовать собой ради атаки на беззащитное нутро гравитационных генераторов.

— Кажется, будет перегрузка, сэр, — произнес Шаффенбек.

Флаг-капитан не знал, плакать ему или смеяться. Они вот-вот уничтожат штурмовую луну! Насчет собственного выживания Кулик не был так уверен. Лансунг, вероятно, чувствовал то же самое.

— Общий приказ по флотилии, капитан: отступать на полном ходу, — доложил офицер связи.

— Рулевой, вы слышали команду! — гаркнул Рафаль.

— А как же наши пилоты, сэр? — тихо уточнил Саул. Подавив вздох сожаления, Кулик молча покачал головой. — Понятно, сэр.

Арьергард флотилии еще заходил для атаки на звездный форт, когда тот взорвался. Брешь, пробитая его детонацией в ткани пространства и времени, поглотила целиком множество бомбардировщиков, истребителей и эскортов. Из нее вырвались завитки смертоносной энергии, окутавшие полдесятка звездолетов первого ранга. На секунду Рафалю померещилось, что он слышит мучительный рев, вопль первобытного отчаяния, который разодрал ему затылок когтями и сжал его мысли в кулаке.

Миг спустя на «Колосс» обрушился фронт ударной волны.

Глава 20

Сказать, что Лансунга встречали с фанфарами, значило очень сильно преуменьшить. Помпа, торжество, представление… даже эти слова недостаточно точно передают суть грандиозного, всеобъемлющего празднества и пышных гуляний, что гремели в палатах Сенаторума Империалис, пока хроны отсчитывали минуты до прибытия штурмкатера верховного лорда-адмирала.

С одной стороны дороги Преторианцев, изящно обвивавшей горный склон от посадочного комплекса Восточных врат до роскошной отводной стрельницы Дворца, выстроилась тысяча Черных Люциферов в полной броне, с другой — тысяча флотских ополченцев. Каждый десятый держал почетное знамя, посвященное одному из воинских триумфов Имперского Космофлота. За обеими шеренгами собрались трубачи, барабанщики, горнисты и певчие — как мужчины, так и женщины. Музыканты завели какой-то лихой гимн, голоса хористов перекрыли шум ветра, который дул вдоль серпантина и трепал флаги на башенках, вздымавшихся над трассой.

Спустился штурмкатер, блистая позолотой корпуса. Вангорич, наблюдавший за встречей от входа в палаты Сенаторума, подумал, что и этот эффект учли заранее. Обычно над пиком, в толще которого были вырублены Восточные врата, клубился туман, но сегодня его разогнали, как и облака, застилавшие небо над Императорским Дворцом. Такое предприятие само по себе требовало немалых усилий, и все ради тщеславия одного человека…

По бокам и спереди от Дракана стояли другие Верховные лорды. Последние две недели выдались напряженными для всех сановников, включая магистра ассасинов. Виенанд исчезла, как и ее секретарь-телохранитель, и следивший за ней Зверь Круль. Кое-кто в Инквизиции шептал, что в личных покоях Представителя нашли ее тело, лежащее рядом с трупом убийцы. Вангорич не надеялся, что его оперативник выжил, но спрашивал себя, какими же средствами располагали противники Виенанд, если смогли одолеть опытного инквизитора и двух агентов, числившихся среди самых аугментированных бойцов на Терре. Перспектива столкнуться с такими недругами настолько встревожила Дракана, что он не стал возражать против назначения нового Представителя.

Страх неизвестного был для Вангорича самым ненавистным врагом, и именно он нарушил планы великого магистра. На очередном собрании Сенаторума лорд Веритус быстро укрепился в должности, прежде занимаемой Виенанд. Выступая перед Верховными лордами, он сразу же объявил, что на Терру вскоре прибудут инквизиторы, которые займутся проверкой Сенаторума и всех его структур, начиная с Официо Ассасинорум.

Ловкий получился ход. Конечно же, прозвучали гневные выпады в адрес Инквизиции, сомневающейся в честности благородных сановников, но, выбрав ассасинов исходной целью, Веритус поразил две мишени сразу. Во-первых, Верховные лорды по большей части питали неприязнь к Дракану и его организации, так что унижение обоих порадовало сенаторов. Во-вторых, они получили шанс уничтожить или спрятать компрометирующую информацию. По сути, чиновники заключили с Инквизицией негласный договор: их не тронут, если им хватит благоразумия избавиться от улик и прекратить все недозволенные занятия.

Лансунг, физически недоступный для разрастающейся чистки, не испытал на себе ярости Веритуса и оказался выше тайных подозрений, что возникли после заявлений нового Представителя. В некотором роде, именно это сейчас и требовалось Империуму: из-за вторжения орков сановники забыли о меркантильных интересах, но инквизитор-ветеран снова превратил Сенаторум в банку с пауками, что обеспечивало исправную, хотя и не вполне эффективную работу совета.

Вангорич глянул вправо, на самого Ластана, стоявшего в паре метров от ассасина. Ничем не украшенный силовой доспех Веритуса скрывала тень исполинской арки. Его лицо освещали снизу лампы, встроенные в горжет, отчего старик казался еще более изможденным и безжалостным. Крайне внушительный образ; Дракан на всякий случай сохранил его в памяти. Великий магистр поверить не мог, что Ластан явился на первое для себя заседание Сенаторума в полных латах, однако на других сановников это явно произвело впечатление. Уже тогда, тщательно поразмыслив, Вангорич решил, что броня не только защищает инквизитора, но и содержит систему жизнеобеспечения. Дракан немедленно велел проверить, способен ли вообще Веритус снять ее.

Какофония барабанного боя, трубного рева и пения достигла крещендо, что заставило ассасина посмотреть вдоль дороги Преторианцев на парные посадочные мачты Восточных врат. Штурмкатер адмирала, все так же чудесно сияющий, опустился на верхнюю из двух платформ. С расстояния более чем километр Вангорич лишь в общих чертах разглядел, как маленькая фигурка Лансунга выходит из челнока и садится в наземный скиммер-кабриолет.

Единственные вести о деяниях адмирала достигли Терры два дня назад. Получилось так, что его флагман прибыл в столицу Империума чуть ли не раньше астропатических посланий. В краткой реляции говорилось лишь об успехе операции Лансунга возле Порт-Санктуса — и ни о чем более. Ни отчета о потерях, ни анализа конкретных достижений. Впрочем, флотоводец наверняка добился чего-то серьезного, одержал настоящую победу — иначе он не стал бы доставлять новости лично. Выступления верховного лорда-адмирала с волнением ждали все сановники, за исключением Веритуса. Представитель Инквизиции не появлялся на последних заседаниях, посвященных обсуждению новостей и подготовке к грядущим празднествам. Дракан, обязанный присутствовать, завидовал ему.

Но, как ни радовались сенаторы добрым вестям с фронта, общий настрой был тревожным. Никто не сомневался, что после возвращения Лансунг вступит в противоборство с Веритусом. Даже лорд-командующий и экклезиарх, два самых могущественных человека в Сенаторуме, понимали: им придется выбрать сторону. Остальная мелкая рыбешка словно бы оказалась в пруду, где вот-вот начнется поединок между акулой и морским змеем. Никому не хотелось, чтобы его проглотили по ошибке.

Кортеж лорда-адмирала въехал на дорогу Преторианцев. Ополченцы и Черные Люциферы присоединились к процессии, музыканты по-прежнему играли хвалебные гимны. Разобрав мотив «Славы Спасителю», Вангорич презрительно усмехнулся такому возвеличиванию Лансунг а. В последний раз марш исполняли для первого лорда-командующего — Робаута Жиллимана.

Парадное шествие продолжалось, пока не стихли последние отзвуки барабанного боя и жизнеутверждающих аккордов. Именно в этот идеально выверенный момент адмиральский скиммер замер у подножия временной трибуны, возведенной метрах в тридцати от входа в комплекс Сенаторума. Воцарилась тишина, нарушаемая только свистом ветра и хлопаньем знамен. Все взгляды обратились к грузному флотоводцу, который вылезал из парящего транспорта. Лансунг с удивительной прыткостью поднялся по ступеням — корабельный режим помог ему сбросить часть лишнего веса. Почетный караул выстроился перед подиумом черно-синими рядами.

— С огромным удовольствием и неизмеримой гордостью я обращаюсь к вам, — начал лорд-адмирал. Его голос доносился из десятков вокс-динамиков, расставленных вдоль дороги Преторианцев и внутри стрельницы. — Славные бойцы, дамы и господа сенаторы, я принес вести, которые обрадуют всех жителей Империума. Орочью угрозу, эту тьму, что в последние месяцы терзала наши миры и наших людей, можно одолеть!

Черные Люциферы и ополченцы разразились восторженными криками. Верховные лорды безмолвствовали — им требовалось нечто большее, чем красноречивые фразы. Почувствовав, что Лансунг обращается скорее к воинам, чем к сановникам, Дракан разгадал его намерения. Флотоводец умышленно отстранялся от Сенаторума, его послание предназначалось командирам полков, адмиралам и прочим старшим офицерам. Он прямо говорил с бойцами Астра Милитарум и Космофлота, не как Верховный лорд — неэффективный, привилегированный бюрократ, — а как один из них, бойцов, рискующих жизнью за Императора и Империум.

Вытолкнув Лансунга на передовую, Вангорич уменьшил его влияние на Сенаторум, но невольно помог упрочить позицию в вооруженных силах, которые тот стремился контролировать.

— Сегодня вы услышите о великой победе, одержанной Имперским Космофлотом. — Явно следуя сценарию, неподалеку от места собрания с воем пронеслось звено боевых машин со звездолетов. Размещенные в ключевых точках флотские политофицеры с командами пикт-операторов засняли пролет авиакрыла за спиной Лансунга, стоящего на трибуне. Несомненно, вскоре эту запись увидят в самых дальних уголках Империума. Лорд-адмирал сунул большие пальцы за кушак, потревожив висящую на поясе саблю, и покачался на каблуках. — В битве у Порт-Санктуса имперская армада, ведомая мною и другими командирами Главного штаба Космофлота, взяла верх над гораздо более многочисленными эскадрами и кустарными станциями зеленокожих, которые блокировали верфи в данной системе. Мы не только сломали хребет орочьих флотилий, но и сделали то, что не удалось могучим и благородным Адептус Астартес, — сокрушили чудовище, погубившее множество миров. Да, отважные граждане Империума, нами уничтожена одна из так называемых штурмовых лун!

Даже в рядах вышколенных Черных Люциферов несколько бойцов покачали головой или удивленно переглянулись. Верховные лорды немедленно принялись обмениваться мнениями. Дракан услышал недовольное ворчание Веритуса. Выйдя из толпы сенаторов, инквизитор решительно зашагал к подиуму.

Лансунга это не встревожило. Очевидно, по дороге на Терру он получил сообщения о переменах в столице и решил, что иметь дело с Веритусом будет не сложнее, чем с Виенанд, — по крайней мере, так показалось ассасину. Если лорд-адмирал считал, что по-прежнему сможет двурушничать и вилять, имея дело с Инквизицией, его ждало жестокое разочарование. При этой мысли Вангорич позволил себе незаметно улыбнуться.

— Да, именно так, — продолжил Лансунг. — Сочетая огневую мощь, отвагу, воинское умение и надежное командование, мы способны одолеть жуткие творения чужаков. Если одна из лун разрушена, значит, можно ликвидировать и остальные! Пусть дорога к триумфу будет долгой, опасной и полной преград, я с уверенностью говорю, что вижу ее перед собой, и проложена она кораблями и экипажами Имперского Космофлота.

Веритус уже добрался до лестницы на трибуну, но разговорившийся адмирал не обращал на него внимания.

— Без единого сомнения, без всяких оговорок я искренне заявляю несчастным гражданам, что стонут под гнетом орочьей тирании, и верноподданным Императора, живущим в неотступном страхе перед надвигающейся угрозой зеленокожих: избавление уже близко. Собственной рукой я нанес врагам тяжелейший удар — и повторю его при первой же возможности. Сейчас я прошу Императора и Его слуг о поддержке. Верные воины Имперской Гвардии, помогите мне вашей силой. Офицеры и матросы Имперского Космофлота, помогите мне вашей храбростью. Рабочие мануфакториумов, трудящиеся агромиров и космических ремонтных баз, помогите мне вашей решимостью. Вместе мы…

Веритус начал подниматься по ступеням. Дракан ожидал увидеть гримасу гнева, всегда искажавшую лицо инквизитора при общении с Верховными лордами, но Ластан выглядел серьезно и торжественно. Лорд-адмирал одобрительно смотрел на него сверху вниз.

Одобрительно, не удивленно. «Черт, — подумал Вангорич, — да эти двое сговорились».

Однако Лансунг замолчал не потому, что хотел дать слово союзнику.

Весь мир содрогнулся.

Магистр ассасинов устоял на ногах, но его соседи упали на колени или ягодицы. Со шпилей и башен вокруг дороги Преторианцев рухнули фрагменты каменной кладки, трассу заволокли облака пыли. Веритус завалился на спину, размахивая руками. Деревянная лестница треснула под тяжестью его брони, и инквизитор полетел вниз. Адмирал отчаянно цеплялся за поручень трибуны одной рукой и никак не мог ухватиться второй.

Дракан нутром ощутил вторую ударную волну. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. На секунду ассасину показалось, что его совершенно безболезненно вывернули наизнанку.

Головокружение. Смятение. Дезориентация.

Прямо перед Вангоричем, стоя на четвереньках, обильно блевал Месринг. Другие сановники бродили вокруг, держась за голову или живот. Черных Люциферов и ополченцев разбросало вдоль дороги Преторианцев, как хворост, — вся трасса вздыбилась и ушла у них из-под ног.

Земля и стены дрожали от низкого рокота. Внутри дворцовых палат завывали и визжали сирены. Адъютанты и советники щурились и кривились, сгибаясь над пикт-приемниками или прислушиваясь к докладам из вокс-бусин в ушах.

Великий магистр сам понял, что происходит. Он читал рапорты с фронта, изучал их до мелочей, пока остальные Верховные лорды довольствовались выдержками. Когда реальность извернулась в третий раз, Вангорич неуклюже вышел из тени колоссальной стрельницы и посмотрел вверх. Люди вокруг него также поднимали глаза.

Ассасин оглядел высь от горизонта до горизонта. Дневное небо расчерчивали падающие звезды. Орбитальные станции и спутники входили в гравитационный колодец Терры, загорались в атмосфере и падали, оставляя за собой белые и серебряные полосы. Задрав голову, Дракан уставился в зенит, на клочок синевы между шпилями Императорского Дворца. Там поблескивало нечто, превышавшее размером все прочие космические объекты. Небеса вокруг него приобрели зеленовато-лиловый цвет.

На многокилометровой высоте, безразличная к победе Лансунга, его речам или жалким интригам, невольно приведшим к ее появлению, висела исполинская звездная крепость, намного более крупная, чем все обнаруженные до сих пор.

Великий магистр Официо Ассасинорум никогда в жизни не испытывал страха. Но в тот миг, глядя на ложную луну, что прорывалась в бытие над столицей Империума, он ощутил ледяное касание ужаса.