Притворись, что любишь (СИ)

Глава 2

Через несколько секунд мы оказались в ванной. Мужчина аккуратно поставил меня на ноги и включил воду. Мне не хотелось ничего, поэтому позволила делать с собой буквально все. Меня весьма бережно вымыли, а потом укутали в большое махровое полотенце. Я не стала уточнять, что это полотенце родителей. Но очень уж не вязалось это осторожное обращение со мной насильника с тем, что он делал раньше. На самом деле, это было весьма пугающе. Когда Владислав вел себя, как маньяк, я хотя бы примерно знала, что от него ожидать и как на это реагировать.

Подняв на руки, мужчина перенес меня в комнату и усадил на кровать:

— Приводи себя в порядок и собирай вещи, — приказал он. — Бери только самое необходимое, остальное куплю.

— Зачем? — вяло поинтересовалась я.

— Ты едешь со мной, — я в ужасе отпрянула от мужчины, который пристроился рядом.

— Зачем?

— Ты — моя пара, — как-то слишком удрученно это прозвучало. Я не стала выяснять у извращенца значение этой фразы. Мне пришла в голову одна шальная мысль.

— Влад? — позвала его, стараясь чтобы голос звучал максимально мягко и нежно.

— Да, малютка?

— Ты не мог бы приготовить мне чай, пока я собираюсь?

— Ты что-то задумала? — подозрительно спросил мужчина, заглядывая в мои глаза. В мои честные глаза. Я весьма надеялась, что они таковыми покажутся ему.

— Нет. Я тебя боюсь, — сообщила ему правду. Где-то читала, что, когда врешь, надо максимально придерживаться правды.

— Знаю, — мужчина склонился ко мне и поцеловал, а меня чуть не стошнило.

Стоило мужчине скрыться за дверью, которую он не закрыл, как я вскочила и выхватила мобильный телефон из сумочки. Придерживая сползающее полотенце, отправилась в ванную комнату. Закрыв дверь, тут же набрала 02 и стала ждать. Никогда не думала, что дозвониться в полицию так проблематично.

— Малютка, что ты там делаешь? — услышала рассерженный голос маньяка.

— Писаю. Хочешь присутствовать? — огрызнулась осмелевшая я.

В это же время после томительного ожидания (после четырех длинных гудков) трубку подняли и до меня донесся вялый, недовольный голос оператора:

— Доброе утро! Вы позвонили в полицию. Чем могу помочь?

Я уже успела включить воду, чтобы маньяк не понял, чем занимаюсь на самом деле.

— Эмма, открой немедленно, — проорал взбешенный мужчина и подергал закрытую дверь.

— Пожалуйста, приезжайте срочно. У меня в квартире маньяк, — и я начала поспешно диктовать адрес. В тот же самый момент дверь в ванную комнату была выломана и в нее вихрем ворвался преступник. Мужчина выхватил телефон из моих рук и дорогой iphone, подарок на мое восемнадцатилетие, в мгновение ока был переломленным надвое.

— Какого хрена? — прорычал Владислав. Я попятилась назад и от испуга села прямо на унитаз. — Я спрашиваю, какого хрена ты это устроила? — сумасшедший схватил меня за предплечья, легко поднял и начал трясти. Поднял настолько легко, словно я совсем ничего не весила.

— Отпусти! — я расплакалась. — Ты делаешь мне больно!

Полотенце давно упало, оставляя меня обнаженной и беззащитной перед чокнутым. Услышала прерывистое, рваное дыхание. Мужчина перестал трясти меня, как тряпичную куклу, и рассматривал, как диковинку. Глаза просто полыхали золотом. Мне было все равно, что это ненормально. Просто хотелось спрятаться под одеялом и накрыть голову подушкой. Хотелось, чтобы этот ужас наконец закончился. Я уже слабо верила, что помощь в виде полиции придет. Но молилась, чтобы оператор все же успела записать адрес или отследить его по моему мобильному телефону и додумалась кого-то прислать.

Влад, как держал меня за предплечья, так и потащил в комнату. Небрежно сгрузив на кровать, открыл шкаф и кинул в меня сарафан:

— Оденься, пока я тебя грубо не трахнул.

А у меня началась истерика. Эта скотина угрожает мне тем, что грубо поимеет? Это же просто смешно. Особенно после того, как сам же меня изнасиловал. Но послушно натянула брошенную тряпку. Зачем зря провоцировать маньяка и подвергать себя дополнительным мучениям?

Сквозь слезы заметила, что он нашел мою спортивную сумку, вытряхнул оттуда содержимое и начал складывать какие-то вещи из шкафа. Неужели, он действительно планирует, что я куда-то поеду с ним? Серьезно?

— Малютка собралась, — резюмировал мужчина, застегивая сумку. — Я предлагал тебе это сделать самой, так что пеняй только на себя.

— И когда мы уезжаем? — решила подыграть этому ненормальному. Влад подошел к кровати, подхватил меня на руки и как-то очень ловко уложил на себя.

— Я хочу дождаться мамочку, — произнес он, легко проведя рукой по спине. А меня начало буквально трясти.

— Малютка, что с тобой? — заботливо поинтересовался маньяк. И он еще спрашивает? Мне казалось, что я уже успокоилась. Но лишь казалось, потому что снова разревелась.

— Ты меня изнасиловал, — толком не знала почему, но сказала насильнику правду. Нормальная реакция нормальной девушки. Девушки, которая считает себя таковой. — А теперь снова трогаешь.

— Вообще-то, я тебя не насиловал, — процедил Влад, буквально подтягивая меня к своему лицу.

— А что ты сделал? — если он сейчас заявит, что я сама этого хотела, плюну в эту наглую рожу и плевать на последствия.

— Я просто взял то, что по праву мое, — от такого заявления я слегка растерялась и напрочь забыла о своих намерениях.

— Моя девственность? — уточнила, не в силах поверить в услышанное. Это ж насколько нужно быть душевнобольным?

— И это тоже. Ты — моя. Вся моя, — повторил он уже озвученное ранее.

— Я ничья. Тем более не твоя, — слезы высохли сами собой. А я не могла больше держать в себе возмущение. Понимала практическую бесполезность своих доводов, вряд ли что-то можно донести до упертого сумасшедшего.

— Моя, малютка. Только моя. Тебе надо бы уже смириться с этим.

— По какому праву?

— Ты — моя пара.

— Это я уже слышала. Может объяснишь?

Вот чем ты занимаешь, Эмма? Пытаться понять логику душевнобольного — гиблое занятие.

— Я оборотень. Ты — моя истинная пара. Значит, моя по праву.

Железная логика. Мысленно покрутила у виска. Совсем не уверена, что такому может помочь психиатр. Одна дорога в желтый дом.

Была настолько шокирована очередным заявлением маньяка, что не сразу заметила, чем занят мой собеседник.

— Ты такая влажная. Я смотрю, тебе совсем не больно, — только сейчас обратила внимание на то, что меня аккуратно гладят изнутри пальцем. Хотела возразить. Нет, мне действительно больно не было. Но то, что он делал… Не успела. Как-то очень быстро и сноровисто Влад перехватил меня за талию и, чуть приподняв, насадил на что-то весьма более ощутимое, нежели палец. Почувствовала легкий дискомфорт и поморщилась. До сих пор не могла поверить, что этот ужас начинается заново.

— Ты как? — поинтересовался мужчина, осторожно приподнимая и снова опуская на себя. Больно не было, присутствовало легкое жжение. Но то, что он делал… Снова. Брал без разрешения и моего желания. Он может считать, что имеет на это право. Но я называю это изнасилованием. Расплакалась от бессилия. — Так больно? — видимо, мужчина принял мои слезы на свой счет, потому что тут же аккуратно вышел из моего тела. — Прости меня, не удержался. Ты такая соблазнительная, — вакантное место снова занял палец, а я разревелась еще сильнее.

— Не надо, пожалуйста, — простонала я, когда почувствовала, что он легонько коснулся сжатого колечка.

— Даже не собирался. Первый раз это занимает довольно много времени. Но тебе лучше сразу привыкнуть к мысли, что я очень люблю анальный секс, — порадовал меня извращенец. Как есть извращенец. Меня вот точно не радовали мысли об анальном сексе. Ни с ним, ни с кем бы то еще. Знала, что такой вид близости популярен среди пар, но считала это настоящим извращением.

— Хочешь, могу поласкать тебя орально? Но тогда мы закончим сексом, как бы больно тебе не было, — предупредил он. А я не выдержала:

— Влад, остановись! Я не хочу всего этого, — попыталась подняться, но он удержал. А потом вовсе перекатился, подминая меня под себя.

— И чего ты хочешь?

— Просто отпусти и уходи. Я даже не буду обращаться в полицию, — я ведь даже не врала. Не стала бы. Не хотела, чтобы меня проволокли по всем инстанциям. Тем более он так удачно уничтожил все следы. Мужчина лишь рассмеялся.

— Ты забавная. Это, — он поцеловал место укуса, — навсегда связало нас. Я так понимаю, добровольно ехать ты отказываешь? — я кивнула. — Хорошо, Эмми.

Терпеть не могла, когда мое имя так коверкали. Не сдержалась:

— Я Эмма.

— Хорошо, Эмм. Ведь так тебя брат называл? — кивнула. Пусть так. — Давай проясним ситуацию, малютка. Ты поедешь со мной, хочешь того или нет. Для меня желателен, безусловно, первый вариант. Не хочу тебя связывать. Совсем не хочу. Разве только что в постели, — он мечтательно улыбнулся и окинул меня таким предвкушающим взглядом, что автоматически заставил сжаться от испуга. — Не волнуйся. Мы перейдем к таким играм не сразу. Дам тебе достаточно времени привыкнуть. Так вот, предлагаю сделку.

Влад явно ждал какой-то реакции с моей стороны. Если не заинтересованности, то хотя бы любопытства.

— Значит, сделка, — произнес Влад, так и не дождавшись от меня какой-либо реакции. — Ты добровольно едешь со мной, я оставляю эту тварь в живых. Оцени, малютка, ради тебя готов поступиться своими принципами. Не хочу, чтобы тебе было больно, — он ласково провел рукой по волосам. Вздрогнула. — И переставай вздрагивать каждый раз, когда я тебя касаюсь. Раздражает.

— Ты сам виноват, — автоматически, даже не подумав, ответила я. — Ты кого-то хочешь убить, если я правильно поняла? — безэмоционально спросила я.

— Не кого-то, — ощерился мужчина, — нашу мамочку, — и так злобно оскалился, что мне стало жутко. Боги, как я могла забыть первоначальную цель этого извращенца? А, впрочем, что в этом удивительного? Он ведь только что меня изнасиловал. Я, вообще, удивлялась, как могу относительно спокойно воспринимать информацию. Думала, в подобной ситуации либо потеряю сознание, либо скачусь в такую истерику, что окажусь на грани.

— Я не поеду с тобой, — пусть делает, что хочет. Верила в разумность мачехи. Если она сбежала от этой чокнутой семейки, значит, у нее на то были основания. Если она не вызвала полицию, надеюсь, ей хватило ума позвонить отцу. А у папы был зеленый пояс по каратэ, он до сих пор поддерживал себя в прекрасной физической форме. Верила, что он скрутит этого болвана на раз, а я помогу оторвать ему яйца.

— Ты сделала свой выбор, малютка, — мужчина бережно приобнял и снова перекатился на спину, увлекая меня за собой. Запустил одну руку в волосы, а второй крепко прижал к себе. Вероятно, чтобы не делала глупостей. А глупости, по его мнению, — это сопротивление и попытки к бегству. Бежать мне было некуда, сопротивляться бесполезно. Это я усвоила хорошо. Поэтому спокойно лежала на нем с крепко сомкнутыми губами и терпела попытки меня поцеловать. — Ты упрямая, но это только меня заводит.

Не хотела, чтобы это его заводило. Не хотела, чтобы он снова оказался внутри меня. Поэтому послушно приоткрыла рот. Мужчина тотчас воспользовался моей относительной покладистостью, сплетая наши языки. Не ответила на вызов, но ему, похоже, на этот раз было все равно. Он просто с маниакальной настойчивостью стал исследовать мой рот. Наверное, если постоянно не думать о том, с кем я поцелуюсь, это было бы весьма приятно.

Мужская рука постепенно со спины переместила ниже. Почувствовала, как Влад стал осторожно ласкать меня между ног. Мгновенно разорвала поцелуй:

— Пожалуйста, перестань. Прошу тебя, — взмолилась я. Если объятия и поцелуи от насильника могла воспринимать относительно спокойно, то вот настолько интимные действия были для меня слишком.

— Что не так, малютка? — поинтересовался урод. Столько искренности и растерянности было в его голосе. Но я уже перестала удивляться реакциям сумасшедшего, у него своя логика. Логика, с которой уже вечером будут разбираться психиатры. Я очень надеялась, что уже к ночи он окажется надолго запертым в желтом доме. Промолчала. Пытаться снова объяснять, что ласки от насильника неприятны, не стала. — Я просто хочу доставить тебе немного удовольствия.

— Не надо, — снова сделала очередную попытку остановить его. Удивительно, но он услышал меня. Перекатился, укладывая меня на спину, и быстро поцеловал.

— У нас гости, малютка.

Создалось ощущение, что мужчина, словно, прислушивается к чему-то. Я же слышала только звук открывающейся входной двери. Мама?

— Эмма, Артем, вы дома? — окликнула нас женщина. Связанный Артем, естественно, отозваться не мог. А мне не дал этого сделать зажавший рот насильник. Успела подумать о том, что ненормальность — это, видимо, семейное. Зачем она пришла домой? Одна пришла?

— Она не одна, — быстро прошептал мужчина на ухо, будто бы читая мои мысли. А я не смогла сдержать облегченного выдоха прямо в его ладонь. — Не делай глупостей, хорошо? — он быстро освободил меня от своего веса и легко поднялся, подавая мне руку. Проигнорировала.

— Здравствуй, мама, — Влад распахнул межкомнатную дверь и застыл. Я видела, что он точно окаменел.

— Вы задержаны до выяснения обстоятельств, — услышала незнакомый мужской голос. Влад исчез в дверях, а я быстро соскочила с кровати и устремилась в коридор. Мамочка, прости, что плохо думала о тебе. Мамочка, я тебя просто обожаю. Я тебе об этом обязательно скажу, но не сейчас.

В коридоре кроме обеспокоенной женщины, которая как-то жадно осматривала сына, присутствовало двое человек в форме. Один полицейский что-то говорил Владу, кажется, зачитывал права и ощупывал его. Не ожидала, но насильник вел себя довольно спокойно и позволял делать с собой буквально все, что требовалось служителю закона.

— Мамочка, — я подошла к женщине, и она машинально обняла меня.

— Ты как? — тихо спросила женщина.

— Относительно нормально, — так же не сильно повышая голос, ответила.

— А где Артем?

— Связан, в своей комнате.

— Он пострадал?

— Нет.

— Пройдемте, — услышала я, когда на Владе защелкнулись наручники. Бросила быстрый прощальный взгляд на мужчину, но одного этого было достаточно, чтобы содрогнуться. Он пристально смотрел на меня.

— У тебя появилось немного дополнительного времени, чтобы собрать вещи, — Владислав снисходительно улыбнулся мне, так, словно его не задерживали, а он уходил по делам. — Помни, о чем просил, малютка.

Задержанный и один из полицейских покинули квартиру. Мама при этом облегченно выдохнула.

— Маш, пойдем на кухне поговорим, хоть чаю с бутербродами мне сделаешь. Я ведь только с дежурства, даже позавтракать не успел, — как-то очень по-дружески произнес второй человек в форме. А я задохнулась от такой фамильярности. У мамы есть близкие знакомые в полиции? Она никогда не говорила об этом. Хотя, она о своем прошлом, вообще, ничего не рассказывала. Ведь только сегодня случайно узнала, что у нее было два взрослых сына и покойный муж.

— Подожди, я ребенка сначала развяжу, — женщина устремилась в комнату Артему.

— Ну, идем посмотрим, что натворил этот ублюдок.

Мама хмыкнула:

— Он может быть, кем угодно. Но зря ты на него наговариваешь. Влад родился в законном браке.

Я стояла в дверях, чтобы не мешать.

Знакомый мамы достал телефон и сделал несколько снимков. Надел перчатки, вспорол ножом ремень и убрал остатки в пакет, только потом позволил женщине обнять ребенка.

— Темочка, сыночек, — мама разревелась и принялась покрывать быстрыми поцелуями лицо брата.

— Ма, хватит меня слюнявить, — возмутился Артем, пытаясь вырваться из крепких материнских объятий, — и позорить. Кто это?

— А, дети, познакомитесь, Вадим Петрович. Мой хороший знакомый. Эмм, пожалуйста, поставь чайник и приготовь бутерброды.

— Как ты, мой маленький?

— Ма, ну, я же просил…

Ушла на кухню. Стало до слез обидно. Эта женщина знала, что меня изнасиловали. Знала… но вместо того, чтобы пожалеть, отправила на кухню готовить перекус. Хотелось расплакаться. Но я отчего-то не могла. Нет, понимала, что Артем — ее родной сын, а я всего лишь приемная дочь. Но за те пятнадцать лет, которые провела с нами, она стала для меня настоящей матерью. Ведь женщину, которая меня родила, помнила лишь по фотографиям.

— Эмма, — уже в дверях кухни меня догнал мужчина в форме. — Маша мне все рассказала, — стало стыдно, но всего лишь на мгновение. Я совсем не виновата была в том, что произошло. — Вы принимали ванну? — Вадим Петрович как-то нехорошо посмотрел на меня. Волосы так и остались влажными и нерасчесанными. Кивнула. Уже поняла, куда он ведет. Владислав предусмотрительно затащил меня в ванную комнату, уничтожив почти все доказательства. Но, например, у меня еще оставались следы на запястьях.

— Плохо, — констатировал мужчина. — Вы планируете писать заявление?

Кивнула.

— Нет, — в дверях появилась мама. — Эмма не будет писать заявление.

— Почему? — чуть ли не хором спросили мы.

— Этот… вы можете называть его кем хотите, но он мой сын, — категорично заявила женщина. — Эмм, я сама. Садись, поговорим, — прошла к холодильнику и стала доставать продукты.

И тут я не выдержала, разревелась. Я все понимаю. Артем еще подросток. Пусть она ему отдает предпочтение. Но этот ублюдок… Она бросила его минимум пятнадцать лет назад, но все равно защищает его, зная, как он со мной обошелся?

— Маша, ты понимаешь, что в таком случае мы сможем продержать его не больше семидесяти двух часов?

— Понимаю, но времени мне хватит.

— На что?

Я тогда не слишком обратила внимание на слова матери, которая сейчас поглаживала меня по волосам. Их смысл стал понятен, когда Вадим Петрович покинул нас.

Казалось, словно мама пропустила заданный вопрос мимо ушей. Ее рука осторожно соскользнула с волос на шею, задевая место укуса и заставляя меня вздрогнуть. Женщина, почувствовав что-то неладное, отвела влажные волосы в сторону и ахнула.

— Маша, что с тобой? Ты, вообще, участвуешь в разговоре? Ты попросила о помощи. Как я могу тебе ее оказать, если ты отказываешься содействовать и дочку отговариваешь? — раздраженно произнес мужчина. — Ведь вы должны отчетливо понимать обе, этот козел вернется и вернется озлобленным, — он внимательно посмотрел на меня. А я промолчала, опустив глаза. Не могла выносить укоряющий взгляд мужчины. Понимала, что он прав. Но пойти против матери, от которой финансово зависела, не могла. По крайней мере, пока не поговорим наедине.

— Вадик, спасибо тебе огромное за помощь, — произнесла женщина, накрывая рукой место укуса и чуть надавливая. Я ойкнула и попыталась отшатнуться, но мать лишь крепче сжала за плечо, удерживая, — но дальше мы сами разберемся.

— Как знаешь, — мужчина поднялся, сам подошел к разделочной доске, отрезал два огромных ломтя хлеба и, прихватив, пол палки докторской колбасы, покинул нашу квартиру.

— Владислав? — поинтересовалась мама, поласкав место укуса пальцами.

— А есть другие кандидаты? — огрызнулась я. Понимала, что этот подонок — ее сын, но она его бросила. Бросила. А теперь защищает.

— Он тебе понравился?

Вскочила, опрокидывая кухонный табурет:

— Ты. С. Ума. Сошла, — заорала на женщину. — Эта скотина меня изнасиловал.

— Мама, — в коридоре появился Артем и непонимающе уставился на ссорившихся нас. Мне опять стало стыдно. Стыдно, потому что не хотелось афишировать перед братом произошедшее. Я не позволяла себе кричать, когда это происходило… а теперь… снова начала плакать. Попыталась пройти мимо матери в ванную, чтобы иметь возможность побыть в одиночестве и спокойно нареветься, но она удержала за руку:

— Эмма, сядь, нам надо поговорить. А ты вон отсюда, — я снова не узнавала эту женщину. Откуда в ней столько властности? Как сюсюканье над Темкой лишь каких-то пять минут назад могло сочетаться с этим хладнокровным приказом? — Я тебе сказала быть в комнате.

— Но, ма, — попытался перебить ее Артем.

— ВОН, — повторила женщина и захлопнула перед лицом брата дверь. — Теперь ты, — она снова открыла дверь, убеждаясь, что Артем покинул коридор и скрылся в своей спальне, затем снова закрыла.

— Ты знаешь, что это значит? — она ткнула пальцем в место укуса. Я в это время пыталась успокоиться и прийти в себя. За лучшее посчитала умыться холодной водой из-под крана.

— То, что твой сын не только насильник, но и психованный извращенец? — посмотрела на мать. Я разрывалась на части от противоречивых желаний. Была зла на мать и хотела послать ее к черту, а еще мне было дико обидно, хотелось, чтобы она обняла и пожалела.

— Успокойся и сядь, — она проигнорировала мои истеричные высказывания. Подчинилась. — Это метка, Эмм. Он отметил тебя, — это я уже слышала от гребенного ублюдка. Но никак не думала, что подобную ересь станет нести ранее разумная женщина.

Попыталась собраться с мыслями и принять невозмутимый вид, насколько это возможно в этой дикой ситуации. Должно же быть какое-то трезвое объяснение происходящему, во всяком случае я хотела его услышать. Хотя, определенные догадки у меня имелись.

— Он меня укусил, — я осторожно поправила мать. Неужели, психические отклонения в этой семье наследственные? Тогда матери тоже не помешает хороший психиатр.

— Укусил, — согласилась она, добавив:

— Поставил метку, — разговор начинал ходить по кругу. Неожиданно женщина начала раздеваться. Я ошалело наблюдала, как она медленно пуговичку за пуговичкой расстегивает шелковую нежно-персиковую блузку.

— Мама, с тобой все хорошо? — признаться, я была перепугана не на шутку. Одно дело, незнакомый псих, которого забрали… другое, близкий и родной, но спятивший буквально на твоих глазах, человек. Не представляла, что мама может выкинуть в следующий момент. Мне становилось страшно не только за себя, но и за Артема. Жаль, что Вадим Петрович так быстро ушел.

— Эмма, смотри, — полностью расстегнув блузку, женщина стащила ее с плеча, а следом убрала лямку от бюстгальтера. Я же поверить не могла собственным глазам. На плече у матери красовался аккуратный шрамик в виде двух дырочек с чуть слегка вздувшимися краями.

— Это что? — потрясенно выдавила из себя я и, не удержавшись, осторожно провела пальцами по отметке, подсознательно уже зная ответ на свой вопрос. Но как такое возможно? Почувствовала, как женщина вздрогнула.

— То же, что и у тебя, — буднично пояснила мать, — вернее то, во что превратится укус через несколько дней, когда заживет окончательно. Метка, — я вернулась на свое место. Захотелось выпить.

— Выпить хочешь? Нам предстоит непростой разговор, — вторя моим мыслям, участливо спросила мама, уже подойдя к кухонному шкафчику. Я лишь кивнула. — Водка или вино?

Водку я пила всего один раз. Мне не слишком-то пришелся по душе этот вонючий и едкий напиток. Но, кажется, вино сейчас будет бесполезно, как и вода. Тем более это вино особенным качеством не отличалось. То, что хранилось на кухне, использовалось преимущественно для приготовления мясных и рыбных блюд. У нас были напитки и поприличнее, но они находились в гостиной, что одновременно служила и комнатой родителей. Мать туда идти явно не собиралась.

Пока я раздумывала, заметила, как мама достала стопку, наполнила и лихо осушила, закусив невымытым помидором.

— Водки, — решилась я. Мама с душой плеснула мне в свою же стопку. Я прикрыла глаза и последовала ее примеру. Горючая жидкость мгновенно обожгла горло, и я закашлялась. Женщина сунула мне в руку недоеденный помидор. Закусила. Плевать, что грязный. Возможное расстройство желудка сейчас меня волновало меньше всего.

— Что тебе Владислав успел рассказать? — женщина вернулась за стол, прихватив с собой початую бутылку водки и огурец.

— Ничего, — я не стала упоминать, что конченый псих считал себя оборотнем. Даже после водки это казалось каким-то слишком вызывающим что ли… не знаю. — Откуда у тебя это… эта метка? — отчего-то с трудом могла называть так укус. Дикость какая-то.

— От отца Влада. Его звали Филипп, — усмехнулась она и замолчала.

— И? — подтолкнула я ее к дальнейшим откровениям. Судя по поникшему виду, мама углубилась в воспоминания. Что такого с ней делал бывший муж, что она сбежала от него, бросив детей?

— Филипп был оборотнем, как и Владислав…

— Ты шутишь? — перебила я маму, с вожделением посматривая на початую бутылку водки. Хотелось выпить еще, а потом еще… чтобы в итоге забыть весь этот бред. Но понимала, что, если сделаю еще хоть маленький глоток, рискую просто отрубиться. Итак, голова стала подозрительно легкой. Мыслей почти не осталось. Я уже не хотела вызвать матери скорую помощь. Вернее, хотела, но не так сильно.

— Нет. Я ведь тоже оборотень. Вернее, полукровка. Мой отец был оборотнем, но, видимо, слишком слабым. Вот мне ничего и не досталось, кроме улучшенной регенерации, слуха и зрения, — по ее реакции было видно, что хотела добавить что-то еще, но передумала. — Иными словами я не могу оборачиваться. А у Владислава, подозреваю, есть вторая форма, раз смог укусить.

— Вторая форма?

— Да. Он может обращаться в волка.

— Как такое может быть? — не могла поверить услышанному.

— Я как-то об этом никогда не задумывалась, — призналась женщина. — Просто с детства знала, что есть другой мир, о котором обычный человек не подозревает.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Потому что Владислав учуял в тебе пару, раз отметил. А это значит, что он вернется за тобой. Мне жаль, Эмма. Это не та судьба, которую я бы желала своей дочери. Мир оборотней жесток.

— Пару? Я не понимаю.

— Конечно, не понимаешь. Слышала, что волки выбирают пару один раз на всю жизнь?

— Нет, — честно призналась я. Про лебедей слышала, но не про волков. Как-то эта тема меня до этого момента не интересовала абсолютно.

— Они выбирают. У оборотней все примерно также. Я точного механизма тебе не объясню. Да и не надо оно тебе. Но все задействовано на внутренних ощущениях и запахе.

— Ну, допустим, — я настолько расслабилась, что готова была поверить даже в такую ересь. — Допустим, я пара этого умалишенного. Дальше-то что?

— Меткой он связал ваши судьбы и теперь он тебя ни за что не оставит.

— Вот радость-то, — высказала то, что вертелось на языке.

— У тебя нет выбора, дочка. Вернее, есть. Но сначала скажи, тебе Влад совсем не понравился?

— Упаси меня, Боже. Я что похожа на мазохистку, связываться с таким уродом?

— То, что он сделал только с твоей точки зрения дикость и изнасилование. Для оборотней это нормально.

— Нормально? — возмутилась я. Нет, дальше этот разговор слушать спокойно не могла и потянулась к бутылке. Мать лишь косо посмотрела, но промолчала, когда я налила и осушила еще стопочку. Было противно. Но морально однозначно стало легче.

— Да, Эмм, это нормально.

— Тогда чего ты сбежала от Филиппа, раз это нормально? — брякнула я.

— Тебя это не касается! — сказала, как отрезала. Ее глаза и голос вмиг заледенели.

— Извини, — буркнула я. — Продолжай. Ты сказала, что есть какой-то выбор…

— Есть. Но ты уверена, что Влад тебе совсем не понравился? Он ведь хорош собой, не глуп, подозреваю, что неплохо обеспечен. И он будет всегда рядом. Не изменит. Не предаст.

— Изнасилует. Ударит, — продолжила я замечательный перспективный список.

— Не надо утрировать, Эмма. Если бы Владислав обидел тебя по-настоящему, ты бы вела сейчас себя по-другому. А ты сидишь и споришь. Ты абсолютно не похожа на жертву, — я открыла рот и закрыла, потому что мне было нечего возразить. То есть возразить я конечно что-то могла, но это было бессмысленно. Такой категоричности и упертости от матери не ожидала. А как же женская солидарность? Или это в среде оборотней не работает? Поймала себя на мысли, что я уже спокойно воспринимаю фэнтезийную составляющую мира. Интересно, а еще какие-нибудь магические существа в нашем мире присутствуют? Стоп! Боги, о чем я только думаю? Мне надо думать о том, как выпутаться из создавшегося положения, а я… Нет, однозначно водка не пошла мне на пользу, особенно вторая стопка.

— Я даже спорить не буду. У нас разное видение ситуации. Так какой есть выбор?

Мама налила себе сначала одно стопку, осушила, потом вторую… Сейчас она их не закусывала и даже не занюхивала. Она действовала, как профессиональный алкоголик.

— Уйти со мной.

«Уйти со мной», — медленно повторила про себя. Куда уйти? Зачем?

Мать не торопилась продолжать разговор, давая мне время на осмысление. До меня только через минуту дошло, что она хочет уйти. Вернее, сбежать. Снова.

— Ты хочешь оставить брата и отца? — я поверить не могла, что задаю такой вопрос на полном серьезе.

— Да.

— Но зачем?

— Ты же слышала, с какой целью явился Владислав в мой дом? Вряд ли он передумал. Он с детства был очень упрямым и упорным мальчиком, — с какой-то потаенной гордостью поделилась она. Нет, я все понимаю… но не это. А еще очень резанули слова «мой дом».

— Ты действительно считаешь, что он может убить тебя?

— Думаю, да, — поделилась женщина.

— Как ты можешь так спокойно об этом говорить? И почему в таком случае ты запретила мне написать на него заявление? Мы могли бы упрятать этого подонка надолго в тюрьму. А насильников там не любят. Он бы мог и не выйти.

— Потому что он — мой сын, — вот тебе и все объяснение. Материнская любовь — странное явление, особенно в исполнении моей мачехи. Бросить его она смогла, а упечь за решетку нет. — И надолго он бы там не задержался, мой муж был весьма состоятельным человеком со связями. Не стоит злить мужа, Эмма.

— Какого мужа? — не поняла я. Вроде как ее муж был мертв, во всяком случае так утверждал психованный мерзавец.

— Твоего.

— У меня нет мужа, — озадаченно произнесла я, пытаясь понять: мать сошла с ума или на нее так действует алкоголь.

— Есть. Влад.

— Мама, с тобой все хорошо?

— Со мной — да. Во всяком случае пока. По законам оборотней Владислав, поставив метку, сделал тебя своей женой, только с той разницей, что в мире оборотней разводов не бывает, — это конечно интересно. Наверное, законной женой быть лучше, чем обычной любовницей. Только вот быть для насильника ни тем, ни другим я не собиралась. — Так ты поедешь со мной? У нас не так много времени. Решай, дочка.

Все еще до конца не могла поверить в услышанное. Естественно, сбегать я не собиралась. Мне казалось разумнее попытаться договориться с ненормальным Владом. Не могла поверить, что выхода из этой дурацкой ситуации, кроме побега, не существует.

— Куда? — спросила у пьянеющей на глазах женщины или мне казалось, что пьянеющей. Потому что в ее взгляде заиграл решительный огонек. Вдруг стало жизненно необходимым, узнать, как можно больше информации о планирующемся побеге.

— Пока не знаю, — честно ответила мать. — Но у меня есть один очень надежный чел… оборотень, на которого я могу рассчитывать в любой ситуации. Он мне помог в прошлый раз. Уверена, не откажет и в этот.

— А кто он?

— Какая разница, Эмм? Ну, так что ты решила?

— Я останусь. Не представляю свою жизнь в бегах.

— В этом нет ничего страшного. Как видишь, я была с твоим отцом весьма счастлива, — как бы в оправдание сказала она и покинула кухню.

Последовала за ней. Голова слегка кружилась, физическое и моральное состояние было отвратительным. Но я стояла и смотрела, как мать быстро собирает самые необходимые вещи в небольшую дорожную сумку.

Нет, я ошиблась. Водка на нее, похоже, никак не подействовала. В отличие от меня. Захотелось присесть. Не отказала себе в таком простом желании. Прошла в комнату родителей и плюхнулась на диван.

— Ты нас покидаешь прямо сейчас? А как же Темка? Отец?

— Ты считаешь, им будет лучше меня хоронить? — тихо спросила мать. А меня отчаянно клонило в сон. Почти с самого начала нашего разговора. Только я отказывалась признавать это, как-то крепилась. А вот теперь, развалившись на удобном диване, со сном бороться стало сложнее. Что послужило тому причиной особенно не интересовало. То ли моральное истощение, то ли выпитая едкая гадость… может, наложилось одно на другое.

Сама не заметила, как сознание ускользнуло в сон.