Притворись, что любишь (СИ)

Глава 3

Проснулась от того, что меня кто-то отчаянно тряс за плечо. С усилием разлепила глаза. Как оказалось, позднее, прошло всего где-то полчаса. Надо мной склонился Артем:

— Эмм, а куда ушла мама?

— А что она тебе сказала? — поинтересовалась, потирая глаза.

— В том-то и дело, что ничего не сказала. Она, как всегда, меня долго тискала, ревела, а потом, подхватив дорожную сумку, просто скрылась за дверью, — и что я должна была на это сказать брату? — Эмм, — протянул мальчишка, — что, вообще, происходит?

И что я должна была сказать брату? Мама, конечно, молодец, свалила, а все объяснения давать придется мне. Еще ведь был отец. И неизвестно, что из нашего с ней разговора слышал Артем и что именно он наболтает отцу.

После минутного размышления решила делать вид, что ничего не знаю. Если рассматривать вопрос в широком смысле, то я действительно ничего не знала. Не могла же заявить Темке что-то вроде:

— Тот придурок, который связал тебя и трахнул меня, оказывается твой единоутробный брат. Мать боится, что он ее убьет, поэтому сбежала, бросив нас на произвол судьбы, как до этого бросила его.

Да, и звучало не очень. Если даже не брать во внимание сущность нового родственничка, то все равно дорога в желтый дом была заказана.

— Эмм, ты что уснула? — снова потряс меня мальчишка. Лежала я с закрытыми глазами.

— Нет. Но очень хочу, — не стала добавлять, что хочу заснуть и не просыпаться, пока весь пережитый кошмар не сотрется из памяти. — А что ответить тебе… просто не представляю.

Артем замолчал, кажется, был шокирован. Это неудивительно. Я была из той породы людей, которые никогда за словом в карман не лезли. Язык у меня всегда был отлично подвешен.

— А что этот тип сделал с тобой? Его ведь забрали, да?

— Забрали, — подтвердила я. — Со мной он ничего не сделал. Связал, как и тебя, — показала братику следы на запястьях.

— Но я слышал…

— Ты ничего не слышал, — перебила его и села. Глаза, к сожалению, пришлось открыть. — Не смей чего лишнего отцу взболтнуть, — приказала я. Мой голос звучал холодно. Арт знал, что если я что-то просила именно так, то лучше послушаться.

— А когда мама вернется?

— Не знаю.

— А я есть хочу! — заявил брат. Завидовала его подростковой непосредственности.

— А ты представь, что она на работе, а я еще не вернулась с университета.

Черт! Университет. Из-за этого выродка я пропустила очень важную встречу со своим дипломным руководителем. Из-за этого выродка я лишилась мобильного телефона.

Боги, о чем я только думала? Вероятно, алкоголь продолжал затуманивать мой рассудок. Меня только что изнасиловали, мать нас бросила, психованный извращенец обещал за мной вернуться… а я беспокоилась об университете.

— Иди, давай, — подтолкнула брата к выходу из комнаты родителей. Сама отправилась в свою. Пора было расчесать волосы, которые уже подсохли и за это время превратились в воронье гнездо.

С другой стороны, моя жизнь только начиналась. Ставить крест на образовании и карьере из-за какого-то чокнутого урода я не собиралась.

Если рассуждать логично, то все, что рассказала мать — чушь полная. Какой оборотень? Какой муж?

Дорогая мамочка теперь далеко! Оставила нас и сбежала! Значит, плевать на ее запреты. На все наплевать. Подумала, что стоит обезопасить себя и все-таки отправиться в полицию написать заявление.

Но до полиции так и не дошла. Закрутилась. Сначала позвонила в ВУЗ, чтобы узнать телефон моего дипломного руководителя. Затем Петру Васильевичу. Перед уважаемым профессором было стыдно. Пришлось долго извиняться, объяснять, что меня обокрали. Посетовала, что украли не только мобильный телефон, но и ноутбук с дипломом. Нет, диплом у меня был почти написан. Но как-то так слово за слово… в общем, почувствовала себя обворованной. Жертвой. И договорилась… Может, я бы чего-то еще сказала, но решила, что пора прекращать этот цирк и прощаться.

Затем заставила себя что-то приготовить. Ведь мать обычно занималась этим сама. Приходила она с работы довольно рано и всегда готовила свежую пищу «для своих мужчин», как часто любила приговаривать.

Потом засела в интернет. Рассудила, что прежде, чем идти в полицию, стоит хотя бы что-то почитать. Сеть меня сразу затянула в свои объятия. Настолько была потрясена прочитанным, просто оторваться не могла. Даже не заметила, как появился отец.

Для себя решила: будь, что будет. Но никакой полиции. Читала на одном форуме отзывы девочек, имевших глупость обратиться в государственные органы после изнасилования. В результате их протащили через семь кругов ада, а в итоге сделали виноватыми. Не в прямом, конечно, смысле. Но чаще всего доказать изнасилование бывает весьма проблематично. А рассказывать тысячу и один раз, что и как со мной делал мужчина, не хотелось. Ведь если дело дошло до суда, выступать пришлось бы перед публикой. А иначе какой смысл писать заявление? Вот, если бы мамин знакомый принял в этом активное участие, тогда данное мероприятие имело хоть какой-то успех.

Я очень надеялась, что если Владислав явится за мной, то с ним хоть как-то удастся договориться. Правда, я не рассчитывала, что он явится за мной столь неожиданно.

— Привет, — отец заглянул в комнату и оторвал меня от ноутбука. — А мама где?

Задал вопрос, которого я боялась больше всего. Так увлеклась чтением, что не придумала, что буду говорить.

— Привет, пап. Не знаю. Я ее только днем видела, — не повернулась в его сторону, сделала вид, что что-то увлеченно читаю. Было слишком стыдно смотреть ему в лицо и врать. Но и сказать отцу:

«Знаешь, мать боится, что чокнутый брошенный сынуля ее прибьет, поэтому сбежала», — я просто не могла.

— Днем? — удивился мужчина. — А что Маша днем делала дома?

— Ей пришлось вернуться. Явился ее знакомый. Несколько ненормальный, — я повертела пальцами у виска, жестами показывая насколько он свихнувшийся. — Представь, связал Темку, меня. Угрожал, — решила все-таки пересказать отцу основные события. Что-то подсказывало, если не сегодня, то в любой другой день братец может проболтаться. Тогда только будет хуже.

— Да ты что! — изумился отец. — Ты в порядке? — он очень пристально посмотрел на меня.

— В относительном, — показала запястья, на которых виднелись следы от ремня.

— Бедная девочка. Он больше ничего не пытался сделать? — подозрительно спросил отец.

— Нет, — делиться тем, что произошло, не стала. — Пап, я там макароны отварила и котлет поджарила, — постаралась перевести внимание отца на другую тему. Представила, как он будет переживать, когда заблудшая мачеха не явится домой. Сейчас, когда прошло несколько часов после тех событий, мне показался полным бредом рассказ матери об оборотнях, а также ее опасения. Да, Влад — ненормальный, но нельзя же просто так взять и убить человека, при этом поставив семью в известность о своих планах. Убедила себя в том, что просто оба, мать и сын, психически нездоровы. Надеюсь, Артему в будущем так крышу не снесет.

Ужин прошел относительно спокойно. Брат вел себя несколько несвойственным ему образом. Сидел и молчал, был какой-то весь притихший и, словно, забитый. Я списала это на посттравматический синдром. Отец пытался узнать, как он. Но Артем нахохлился еще сильнее, и родитель от него отстал. Сама чувствовала себя не лучше. Не сказать, что на меня так уж сильно повлияло изнасилование. Было просто жутко противно таким образом расстаться с невинностью. Чувствовала себя грязной. Вряд ли я смогу спокойно смотреть на молодых людей в ближайшие месяц-два, а о близких отношениях теперь даже речи не шло. Но я надеялась, месяцев за шесть ко мне вернутся прежняя жизнерадостность и непосредственность в общении с противоположным полом. Но к тому времени я уже закончу университет и мне придется попрощаться с моей первой любовью, которую так покорить и не удалось. С мужчиной, по которому я страдала все четыре курса университета. Ведь идти в магистратуру я не собиралась.

А дальше потекли напряженные часы ожидания.

— Что-то мама задерживается, — отец уже третий раз открыл дверь в мою комнату и пожаловался. — Я сначала думал, что она отработает то время, которое отсутствовала. Но уже без пятнадцати девять, а их предприятие закрывается в восемь. И как назло Маша телефон оставила дома.

Чувствовала себя просто отвратительно. С каждым заходом отца все ужаснее. Но что я могла сделать? Все чаще мысль сказать ему о том, что мачеха не вернется, посещала мои мысли. Но это не было выходом. Распереживается еще больше.

Пять минут одиннадцатого отец, взъерошенный и красный, снова заглянул ко мне в комнату. У него всегда краснело лицо из-за повышенного давления, когда папа начинал сильно нервничать. А сейчас выглядел, словно, помидор. Я уже не на шутку была перепугана. Знала, как опасно может быть повышенное давление. А ко всем моим несчастьям не хотелось добавить отца с приступом в больнице. И это в лучшем случае.

— Пап, ты принимал таблетки? Выглядишь ужасно, — обеспокоенно осведомилась я.

Отец лишь отмахнулся. Знала, как он не любил, когда ему напоминали о проблемах с давлением. Лишь мама могла его убедить вовремя принимать лекарства. Не знаю, как она это делала. Но только с ней он не капризничал и не использовал вечную мужскую отговорку: «Не буду это я принимать. Я здоров, как бык».

— Эмма, я, наверное, съезжу к ней на работу. Что-то мне неспокойно.

Я промолчала. Снова. Опять не знала, что сказать. В этот момент ненавидела Влада за то, что появился в нашей жизни и стал причиной побега матери, и саму мать за то, что заставляет переживать самого близкого и родного человека, одинаково сильно. Мачеху и брата я, безусловно, любила, но не так сильно, как отца. Лишь он, один, был связующей ниточкой с мамой. С женщиной, которая меня родила. Как показала сегодняшняя ситуация, как бы вторая жена отца не заботилась обо мне, она все равно ставит выше приоритеты родного ребенка. Родного ребенка, которого, не задумываясь, бросила. Что же она за женщина такая? Этого я понять не могла.

— Хорошо, — кивнула головой. Может и неплохая идея. Знала, что отца вождение всегда успокаивало. Хотя, о каких глупостях я сейчас думаю? Вот приедет отец в организацию, в которой работала мать, наткнется на ночного охранника… и что? — А ты не звонил ей на работу? — решилась уточнить.

— Нет, — растерянно протянул мужчина. — Пока было рабочее время, мне даже в голову не приходило, что может что-то случиться. А потом это бесполезное занятие, ты же знаешь.

Спустя двадцать минут отец собрался:

— Эмм, закроешь дверь?

— Хорошо, — поцеловала отца в щеку. — Не волнуйся, все будет хорошо. Может, мама заехала к кому-то в гости.

— Может, — согласился он. — Но могла бы позвонить, — услышала легкий упрек в его голосе. — Я поехал. Уложи Артема спать.

— Пап, — укоризненно произнесла я, — Темка уже взрослый мальчик. Он вполне себе может попку самостоятельно подтереть, не только подтянуть одеялко.

— Да, — подтвердил отец. — Что-то я совсем.

Закрыла за отцом дверь и снова направилась в ванную. Долго стояла под горячим душем и грубо дравила кожу, пытаясь стереть воспоминания о прикосновениях Владислава. Отчего-то последний час он не выходил у меня из головы. Чем ближе было к полуночи, тем сильнее хотелось почувствовать его объятия, снова ощутить его в себе. Помотала головой, пытаясь отогнать наваждение, и снова взялась за мочалку.

Вероятно, я провела под душем больше часа, потому что услышала, как хлопнула входная дверь.

«Отец вернулся», — подумала и выключила воду. Стоять под такими прежде желанными и расслабляющими струями воды не было никакого смысла. Это они первые десять минут успокаивали и приносили облегчение. Сейчас же я не могла думать ни о чем, кроме того, как побыстрее высушить волосы и уснуть. На мой взгляд, сон — единственное средство отделаться от навязчивых мыслей о Владиславе. Потому что мне безумно хотелось его увидеть, прикоснуться…

«Эмма, ты сходишь с ума», — тихо произнесла вслух. Сама поставила себе диагноз. Нет, точно сумасшествие — это что-то заразное. Наверняка, подхватила от мужчины, о котором не перестаю думать.

Обернулась полотенцем и поморщилась от осознания, что дрожу. Нет, скорее горю от желания. Меня несколько часов назад грубо и против воли лишили девственности, а я изнываю, желая оказаться в объятиях насильника.

«Боги, да что со мной?!»

Захотелось не просто лечь в постель, а заскулить и забиться куда-нибудь в угол от осознания собственной никчемности. Это же надо хотеть переспать с насильником. Еще утром я бы посмеялась, если кто-то посмел предположить подобную глупость.

Пошла на кухню, чтобы заварить себе свежего чаю. Пока чайник закипал, успела посмотреть на часы. Почти полночь. На ночном небе висел чуть желтоватый диск. Полнолуние. Сразу вспомнила о том, что Влад якобы оборотень, и усмехнулась. Оборотень, как же.

К отцу заходить не стала. Я, вообще, старалась лишний раз о нем не думать. Ничего нового он бы мне не сообщил, а видеть его расстроенного я просто не могла. То ли совесть, то ли еще какое-то чувство заставляли просто опускать голову при виде него. Что обычно мне было несвойственно.

Уснуть я так и не смогла. Вернее, когда засыпала, мне начинал сниться Владислав. То, как мы занимаемся любовью. Просыпалась тут же в холодном поту. Нет, хотеть заняться сексом и просматривать довольно реалистичные эротические картинки на эту тему с участием насильника весьма по-разному воспринималось моим сознанием. И это безумно радовало. Радовало, что я не сошла с ума. Вернее, почти не сошла. Потому что несколько раз за ночь мне казалось, что я слышу волчий вой где-то под окнами.

Не было еще шести, а я уже вышла из дома. Просто не могла представить себе утро в компании отца. А сидеть в комнате, в которой меня поимел Владислав, просто опостылело. Снова ложиться в постель не тянуло, хотя отдохнуть почти не удалось. Чувствовала себя на редкость разбитой. Так паршиво мне не было давно. Скверно было и морально, и физически. Хорошо хоть, Влада я больше не хотела. Никак. Нисколечко. Словно отрезало. Списала все на стресс и временное помутнение рассудка и только облегченно выдохнул.

Расположившись с ноутбуком в Макдональдсе, завтракала и правила диплом. Правила сильно сказано, просто медленно перечитывала, пытаясь осознать, что мне не нравится. А общее впечатление от написанного, если честно, было не очень.

Три часа пролетели незаметно. А почти литр латте ощутимо поднял настроение и с лихвой заменил практически бессонную ночь. Сейчас чувствовала себя значительно лучше, настроение было приподнятым.

Встреча с дипломным руководителем была назначена на половину десятого и прошла лучше, чем я ожидала. Павел Сергеевич к концу беседы признался, что ему что-то не нравится, но он не может понять, что именно. Улыбнулась. Это было весьма забавно. Я еще раз извинилась за вчерашнее недоразумение. Вроде бы он понял правильно. Мыслями иногда возвращалась к Владиславу и вчерашним событиям. Прокручивала в голове диалоги с ним и с мамой. Но у меня даже мысли не возникло, что мне необходимо паковать чемоданы. Попрощавшись с профессором Ниточкиным, покинула аудиторию. А на выходе столкнулась с ним…

До чего он был хорош… Так и хотелось броситься к нему в объятия, повиснуть на шее и впиться страстным поцелуем в губы. Я еле-еле отогнала навязчивые образы, подкидываемые воображением. Еще вчера я думала о том, что не смогу спокойно смотреть на противоположный пол? Какими глупыми сейчас казались мне эти мысли.

Застыла, как каменное изваяние. Только спустя несколько секунд до меня дошло, как глупо я должно быть смотрюсь со стороны. Стоит девица и любуется потрясающим мужчиной. Моргнуть боится. Кажется, стоит лишь на миг прикрыть глаза и прекрасное видение исчезнет.

Наконец, мне удалось взять себя в руки. Кто бы знал, чего мне это стоило. Широко улыбнулась и поздоровалась:

— Андрей Сергеевич, здравствуйте! — с каким-то придыханием произнесла я и похлопала ресничками, чуть прикусывая нижнюю губу. Боги, что со мной? Веду себя, как глупая влюбленная школьница. Впрочем, почти так оно и было. Я была отчаянно влюблена в этого мужчину с первого курса университета. Тогда он был еще обычным аспирантом, но год назад защитился. Кандидат наук по социальным коммуникациям А.С. Сафонов. Как звучит?! Жаль, что он вел у нас профильный предмет всего лишь один семестр. Но по нему вздыхала не только я одна, по нему сохли почти все девчонки потока. Ничего удивительного в этом не было. Мужчина был невероятен. Он словно сошел с обложки журнала. Ему место было в Голливуде, где он мог покорять сердца миллионов, а не прозябать в каком-то захудалом университете. Он мог быть натурщиком для самых известных портретистов. Мог…

Мужчина чуть притормозил, хотя обычно просто кивал и проходил мимо, погруженный в свои умные мысли.

— Никитина, — он кивнул. Вероятно, кивок заменил слово «здравствуйте». Улыбнулась и машинально намотала прядь волос на палец. Я сегодня выглядела не очень, мягко сказать. Вчерашние события не стимулировали желания прихорашиваться, а бессонная ночь не добавляла очарования. Зареванная, невыспавшаяся, ненакрашенная и одетая кое-как. Я сегодня впервые явилась в университет в таком виде. Обычные джинсы, футболка и теплый свитер, потому что по утрам еще было достаточно прохладно. — Как ваш диплом? — это знак вежливости или чего-то большего? Сердце отчаянно забилось. Нет, он иногда перекидывался со студентками, помогающими на кафедрах парой слов. Но со мной «заводил беседы» за все четыре года лишь трижды, это была четвертой. А помогать на кафедру я устроилась в прошлом году исключительно из-за него. На более активные действия по завоеванию мужчины моей мечты смелости мне не хватило. Он, казался, таким недоступным. Никогда не был замечен в романах со студентками… с преподавательницами тоже. Каюсь, узнавала. До чего таить, мы с девчонками даже на первом курсе за ним следили. Выяснили, где живет. Правда, потом оставили эти глупые мысли. Почти каждая нашла себе парня, а я вот продолжала страдать и лелеять мечту о несбыточном.

— Хорошо, — он снова кивнул и пошел дальше.

«Вот, дура!», — принялась ругать себя. Надо было сказать ему, что что-то с моим дипломом не так. Но ни я, ни профессор Ниточкин понять не можем, что именно. Пожаловаться и попросить помощи. Ну и что, если бы отказал? Возможно, это был единственный шанс заполучить понравившегося мужчину.

В эти минуты я и думать забыла о Владе. Мужчина, ставший для меня первым, напрочь вылетел у меня из головы. А зря…

Я зашла на кафедру узнать, что нового и есть ли какие-то поручения. Ни того, ни другого не было. То есть конечно всегда требовалась бесплатная помощь социального работника малозащищенным слоям населения. Но я в себе не чувствовала достаточных альтруистических порывов, чтобы помогать им. Хотя моя будущая специальность предполагала именно это. Но после получения диплома я рассчитывала на более «теплое» местечко и таковое нашлось на предприятии, где работала мама. Мама, которая сбежала. Опять мыслями вернулась к Владиславу. По телу пробежала неприятная дрожь предвкушения надвигающейся катастрофы. Мне даже на миг показалось, что место укуса, так называемую метку, закололо. Но я не обратила никакого внимания. Просто отмахнулась.

На выходе из университета встретила девчонок с параллельного потока. Мы поздоровались и стали делиться новостями. Все-таки виделись теперь нечасто. В университете бывали редко. Многие из нас уже работали, кто-то активно писал диплом, а кто-то усиленно ничего не делал. Вот я была из последней категории. Родители были не против, чтобы я немного отдохнула перед трудовыми подвигами. Я и на работу собиралась выйти не раньше осени. Мы оживленно болтали. Света Новикова рассказывала о предателе-парне, которого застала обнимающегося с лучшей подругой:

— Ты представляешь, какой козел? — поделилась она. Столько возмущения было в ее голосе, что она буквально задохнулась. Во всяком случае закатила глаза и стала учащенно дышать. Странная реакция. Я тогда не поняла, что она с восхищением смотрит мне за спину. Не поняла до того момента, как чьи-то руки легли на мою талию и крепко прижали к мощному и сильному телу.

— Твои подруги? — горячее дыхание опалило мое ухо. — Может, представишь меня? — поинтересовался мужчина. Казалось, словно я окаменела. Меньше всего ожидала встретить его. Так… Он ведь должен быть где-то в камере. Я отлично помнила, что мамин приятель обещал упрятать этого психа на семьдесят два часа.

— Владислав Крамов, — сообщил мужчина, не дождавшись моего ответа. В голосе слышалось легкое раздражение. Вероятно, ему не понравилась моя реакция на его появление. — Прощайся, малютка, нам пора.

— Нет, — сказал кто-то. Учитывая, каким взглядом одарила меня одна из девочек, это произнесла я. Но мой голос не мог быть таким писклявым и истеричным…

— Как знаешь, — согласился мужчина. Не успела я облегченно выдохнуть, как он перекинул меня через плечо и куда-то быстро зашагал. Как оказалось, к припаркованной неподалеку машине.

— Пока, Эмма!

— Завидую! Пока!

— Увидимся! — раздавались где-то позади голоса девчонок. У кого-то растерянные, у кого-то веселые. Мне было не до того, чтобы разбираться с их реакцией. Я висела вниз головой и не могла собраться с мыслями.

Настолько все произошло стремительно, что я не сразу смогла отреагировать. Отреагировать правильно. Наверное, надо было заорать, что меня похищают. Привлечь внимание окружающих. Благо около университета всегда кто-то есть. Хотя, не уверена, что мое похищение не приняли бы за дурачества молодых влюбленных людей. Похоже, именно это так и расценили мои знакомые девчонки. Вот одна даже прокричала напоследок: «Завидую!» Интересно чему? Ее бы в такую ситуацию! С удовольствием бы поменялась с ней местами. Я все-таки дернулась, пытаясь съехать с плеча. Не знаю, чего пыталась добиться. Упасть? Хотя, это все же предпочтительнее, чем уехать в неизвестность с психом. А судя по всему меня ждало именно это.

— Поставь меня на землю.

— Нет! — ответил мерзавец и похититель. Еще и по попке несильно шлепнул. Сразу вспомнились вчерашние шлепки. Нет, самый последний. А потом он… внутри. Меня словно страхом сковалось. Я теперь не то, что требования выдвигать, даже обычного писка издать не могла.

— Малютка? — в голосе мужчины услышала сомнение. — Что с тобой? — он как-то очень ловко меня перекинул и уже усаживал в машину на пассажирское сидение. Я даже не поняла, как и что он проделал. И вот, он уже пристегнул ремень безопасности и вполне себе нежно погладил по щеке. — Тебе нечего бояться, — заплакала. Значит, мне бояться нечего? Пока он обходил машину, садился за руль, я вся сжалась и забилась куда-то в угол сидения. Кажется, мне было уже все равно. Я ничего не соображала от ужаса, охватившего все мое существо. О прекрасной возможности побега, когда Владислав обходил машину, я даже не подумала.

— Эмма! — в очередной раз позвал он или мне показалось. Потому что я только могла плакать и дрожать.

— Я не понимаю, — Крамов зло ударил по рулю, и машина резко тронулась с места. Не видела куда мы ехали, даже сложно сказать сколько времени прошло. Я плакала и, можно сказать, упивалась своими слезами. Они одновременно приносили облегчение и помогали отрешиться от окружающей действительности. Стоило лишь на миг вернуться в реальность, осознать, что машина уносит меня куда-то в неизвестном направлении в сопровождении насильника, как я начинала реветь с новой силой.

В какой-то момент автомобиль затормозил.

— Мне это надоело, — произнес мужчина. Услышала, как он отстегнул ремень безопасности, а после схватил за предплечье и дернул на себя. Какая-то секунда и я лежу, буквально распластанная на его груди. Он, видимо, успел опустить спинку сидения, потому что мы почти лежали.

— Закрой глаза, — жестко приказал он. Мне даже делать ничего не пришлось. Как только он меня коснулся, я зажмурилась, только чтобы не видеть происходящего. — Постарайся ни о чем не думать. Не накручивай себя. А теперь признайся самой себе, тебе со мной так плохо и страшно?

Сделала, как он велел. Постаралась выкинуть из головы придуманные образы. Ведь я себе такого успела нафантазировать. Например, как он меня берет прямо на капоте машины на виду у моих знакомых из университета или как ножом перерезает горло матери. Я отлично помнила, какой острый нож был у него с собой вчера. Не любая заточенная железяка справиться с крепкими ремнями на раз-два. Нет, хорошо все-таки, что мать сбежала. Надо и мне было не быть дурой, а составить ей компанию. Я все надеялась, что смогу договориться с Владом… какое там. Я боялась его… или не боялась? Прислушалась к себе. Стоило перестать думать об изнасиловании и похищении, сразу почувствовала, как мое тело расслабилось. Меня словно какой-то волной окутало. Стало так спокойно и надежно что ли… будто бы этот мужчина мог стать опорой и поддержкой на всю дальнейшую мою жизнь. Но стоило воспоминаниям хоть на миг всплыть в сознании, как меня снова начало трясти от страха.

— Успокойся, — снова услышала спокойный, но какой-то обреченный голос. — Не хочу делать того, о чем в последствии пожалеем оба.

— Отпусти, — жалобно провыла я. — Пожалуйста, отпусти меня.

— Нет, — отрезал сумасшедший. — Ты даже не представляешь, о чем просишь.

Его руки, до этого лежащие спокойно, принялись осторожно поглаживать спину.

— Девочка моя, знала бы ты, как мне себя сложно сдерживать, а ты даешь прекрасный повод наброситься на тебя, — одна рука небрежно прошлась по бедру, и я почувствовала, как он подцепил пальцами пуговичку джинсов, а потом дернул молнию вниз. Сложно описать, что я ощущала в тот момент. Если раньше мне казалось, что нельзя быть напуганной сильнее или истерить еще громче, то я ошибалась. — Своим страхом и слезами только провоцируешь моего зверя, — сообщил, как ни в чем не бывало, и просунул ладонь под трусики. Осторожно погладил, насколько позволяла тугая ткань брюк.

— Будешь плакать, я продолжу, — он остановился и явно давал мне время осознать ультиматум. В тот момент отчего-то поверила ему. Значит, чтобы избежать новой близости с ним, мне стоило всего лишь успокоиться? Вспомнила его совет, попыталась избавиться от всех мыслей. Получилось, но с трудом. Я уже не ревела белугой, лишь изредка всхлипывая. — Дыши глубже.

Последовала и этому совету. Один вздох, другой… Постепенно я начинала успокаиваться. Влад давно перестал лапать меня между ног, вернувшись к неспешным поглаживаниям спины.

Через какое-то время удалось полностью прийти в себя. Я размеренно дышала и считала про себя:… тридцать девять, сорок, сорок один, сорок два…

— Что эта за истерики, малютка? — и что я должна была ответить? Решила сказать правду:

— Ты сам виноват, — сказала и тут же прикусила язык. Нельзя! Нельзя такое говорить мужчине, от которого в данный момент зависит твое благополучие.

Владислав лишь засмеялся.

— Ох, малютка, — резко подтянул за талию и принялся целовать. Легонько потянул за верхнюю губу… прикусил нижнюю… прошелся языком по ряду верхних зубов… и только тут я осознала, к чему все идет. Меня опять начало лихорадить, слезы выступили на глазах сами по себе…

— Держи, — он впихнул в мою руку бумажный платочек, — но учти, это последний.

— Последний? — зачем-то переспросила я, некрасиво сморкаясь.

Владислав лишь ловко перекатил меня на другой бок и немного приподнял. Я поверить не могла. Куча использованных бумажных платочков. Пассажирское сидение и пол рядом с ним превратились просто в помойку. А я даже не помнила, как пользовалась ими. С ума сойти.

— Ты меня боишься или близости со мной? — уточнил, как ни в чем не бывало, мужчина. А я задумалась. С ним, в общем-то, было не так плохо, пока он не начинал склонять меня к сексу или напоминать о случившемся вчера своими действиями или словами. Я, безусловно, себя накрутила. Понимала это отчетливо. Но ничего поделать с этим не могла. Да и не желала в принципе.

— Близости, — выдала чуть слышно.

— Если я пообещаю не брать тебя без твоего согласия, мы сможем спокойно поговорить?

— Надолго? — уточнила. Что-то мне подсказывало, что, если он за мной вернулся, в ближайшее время от его общества будет избавиться крайне проблематично. Но если он пообещает… мне однозначно станет легче морально и спокойнее.

— Вообще.

— Да.

— Значит, обещаю. Взамен ты не будешь устраивать мне истерики, если я коснусь тебя или поцелую, — промолчала. Прошло, наверное, не меньше двух минут напряженной тишины. Мужчине надоело ждать. Владислав рявкнул:

— Ну?

— Я постараюсь.

— Рад, что ты вчера не наделала глупостей, — он снова устроил меня на своей груди. Если отрешиться от мыслей, то меня словно теплом каким-то окутало. Я лишь вздохнула, смиряясь. Я сдавала свои позиции. Капитулировала. Надеюсь, что временно. Пока не придумаю, что делать дальше. Особого выхода для себя тоже не видела. Вчера я упустила свой шанс, когда отказалась написать на него заявление. Позже еще один, когда не уехала в неизвестность с матерью. Мужчину выпустили раньше, чем я рассчитывала. Выходило, что у него достаточно связей. И сдается, что выпустили довольно давно. Потому что успела отметить, что на нем была другая одежда, а когда он целовал меня, был чисто выбрит… не то, что вчера. — Лидия сбежала?

— Кто?

— А ну, да, — отозвался он. — Мамаша ведь имя сменила. Она ведь сбежала?

— Да, — чуть удивленно отозвалась я. Сильного изумления не испытывала. Крамов настолько уверенно шел к своей цели, что не удивилась бы, если он уже знает о побеге матери. Тогда зачем спрашивает?

— С семьей хоть попрощалась? — явно насмехаясь, спросил он.

— Нет.

— Может, хоть записку с объяснениями оставила?

— Нет, — а мне стало вдруг так обидно.

— Мамаша в своем репертуаре. Прошло восемнадцать лет, а ничего не изменилось.

— Сколько тебе было? — неожиданно для себя самой спросила я.

— Меньше десяти. Она тебе что-то сказала?

— Я не знаю, куда она отправилась, — злорадно сообщила ему. Хоть чего-то он не получит. Крамов промолчал, лишь погладил по волосам. На этот раз восприняла его ласку спокойно. По его действиям было похоже, что он чем-то очень доволен.

— И все же. Она хоть как-то прокомментировала мое появление?

— Нет.

— То есть вы даже ни о чем не успели поговорить? — нахмурился он.

— Она сказала, что ты меня не отпустишь.

— Верно. Дальше?

— Она предлагала уехать с ней, если не хочу быть с тобой.

— И? — усмехнулся мужчина. — Я могу надеяться, что ты согласна уехать со мной добровольно? — он, словно, издевался. А я вспыхнула:

— Нет, конечно. Я надеялась, что нам удастся договориться, — тихо призналась ему. Сегодня он производил впечатление более адекватного человека. То, как Влад меня утащил от университета, это конечно не совсем вписывалось в мои представления об адекватности… Но, по крайней мере, он сейчас себя сдерживал и не набрасывался, хотя я отлично чувствовала его возбуждение…. и пообещал не трогать. Сама не знаю почему, но поверила ему. Может поэтому успокоилась и чувствовала себя в относительной безопасности.

— Это исключено, малютка, я тебя не отпущу, — я только тяжело вздохнула.

Опять наступила тишина. Я зевнула. Практически бессонная ночь не прошла бесследно. А с Владом было так тепло, уютно… Боги, о чем я думаю? Лежу на насильнике, в машине, припаркованной неизвестно где, и ощущаю себя в безопасности. Нет, безумие, наверняка, заразно.

— Мама еще сказала, что ты оборотень, — зачем-то ляпнула я.

— Я вроде бы вчера тебе сказал тоже самое.

— Я думаю, что вы оба спятили, — Боги! У меня точно язык без костей. Отрезать! Срочно отрезать, пока не ляпнула что-нибудь еще и не вывела из себя насильника. А ведь видела на что этот ненормальный в припадке безумия способен. Он рассмеялся. Меня снова начало трясти.

— Чего ты испугалась снова? — мужские руки лишь крепче сжали.

— Твоей реакции, — внезапно Влад резко поднялся и очень ловко пересадил меня на соседнее кресло.

— Пристегнись, — приказал он.

— Куда мы? — без особого интереса спросила я, снова зевая. Видимо, истерика отобрала последние силы, потому что, когда я услышала ответ, мне было почти все равно.

— В отель.

— Зачем? — снова зевнула.

— Ты хочешь, чтобы я вышел из машины и продемонстрировал превращение прямо здесь? — явно насмехаясь надо мной, поинтересовался оборотень. Оборотень? Я посмотрела в окно. Автомобиль был припаркован на какой-то тихой улочке. Никаких прохожих. А почему бы не здесь?

— Ты меня, правда, больше не будешь насиловать? — Владислав при последнем слове зарычал. Действительно, зарычал. Я не особенно выбирала выражения. Просто резко накатившая усталость принесла с собой какую-то апатию. Снова зевнула, уже подсознательно смиряясь с тем, что все рассказанное им и матерью может оказаться правдой. Чего в этой жизни не бывает? В НЛО я верила. Не могло ведь человечество быть единственной разумной расой в целой Вселенной… Почему бы не существовать оборотням? Снова зевнула. Хотя, может, привезет в отель и переоденется в серого волка… кто знает, какие ролевые игры у сумасшедших? Еще подумала о том, что убивать меня он точно не собирается. Максимум, изнасилует снова. А вчера с ним было не так уж плохо, если признаться себе честно. То, что против воли, ужасно, но… физически мне понравилось. Правда, это было еще ужаснее. Но он вроде как обещал… с этими мыслями провалилась в сон.