ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Земля-А4, Новая Мать, согласно универсальному реестру СПБ, г.Обнинск.
База подразделения СПАС, территория Учебного Центра.

Лесные птицы еще не начали петь, и сам лес вновь погрузился в безмолвие, а полотно неба уже постепенно поднималось, готовясь вытянуть из-за горизонта тяжелый солнечный шар. В предутреннем полумраке дремало озеро, подернутое легчайшим белесым покрывалом.

Денек обещал выдаться на славу.

— Отвр-р-ратительно!

Капитан Михеев двинулся вдоль построившейся на берегу группы курсантов, методично тыкая пальцем в каждого, словно отсчитывая, но не их, а флуоресцирующие розовые пятна на их боевых комбинезонах.

— Дружинин, мертв! Сауков, в клочья! Берлянд — вторая степень поражения! Кабанов… Кабанов, кру-угом! Так. Запомните, курсант: если для задницы не предусмотрено брони, это еще не значит, что это самая неуязвимая часть вашего тела. Кру-угом! Маркелов, снять шлемофон! Кру-угом! Кру-угом! От вас, курсант Маркелов, здесь присутствует одна голова. А теперь объясните мне, курсант, как могло случиться, что после поражения вашего тела ваша оторванная голова еще на протяжении четверти часа продолжала осуществлять координацию группы? Вы уверены, курсант, что она на это способна?

— Никак нет, господин капитан! Не уверен! Но после поражения учебного противника я счел возможным…

— Отставить! — рявкнул Михеев. Дело в том, что роль учебного противника, перебившего всю группу Дружинина, исполнял сегодня собственной персоной капитан Михеев. — Какого поражения, курсант? Вы все можете видеть, что на мне нет ни царапины!

— Ошибаетесь, господин капитан! На шейной пластине, позади. Сейчас не видно.

Защитные пластины для шеи и нижней половины лица выдвигались из плечевых секций боевого комбинезона. В данный момент они у Михеева были задвинуты. Он нажал кнопку у основания шеи, и они выехали, охватив его шею гибкой броней, но ее задник капитан, естественно, видеть не мог. Сердито зыркнув на Маркелова — погоди, мол, у меня, если врешь! — Михеев развернулся, и вся группа облегченно вздохнула, узрев розовую кляксу на его затылке.

— Дружинин! Докладывай.

— Есть поражение, господин капитан!

— Какого плана?

— Последние четверть часа вы воевали без головы, господин капитан! — бодро доложил командир группы.

— Отвр-р-ратительно! — проворчал Михеев, но на губах курсантов на сей раз цвели улыбки, вмиг исчезнувшие, когда он к ним обернулся.

Теперь им не грозил профилактический марш-бросок с полной выкладкой, и повторные учения после отбоя с новым поднятием по тревоге тоже отменялись.

— Возвращаемся в расположение, — хмуро распорядился капитан. — Маркелов, сразу после завтрака подойдешь ко мне.

— Есть, господин капитан!

В учебке Специального Подразделения Армейской Службы, то есть в СПАСе, Андрей Маркелов пребывал вот уже полгода, и настолько с тех пор перевернулись всё его представления о человеческом мире и о собственном месте в нем, что события полугодовой давности виделись оборванной кинолентой о какой-то другой, подарившей счастье и нанесшей раны, но лишь наполовину осознанной жизни.

Тогда, полгода назад, будучи привезенным в Москву под стражей, Андрей Маркелов не сомневался, что его уделом в очень скором времени станет тюремное заключение на весьма долгий срок. Доказательства его вины были собраны тем самым специалистом из СВБ, и их оказалось предостаточно для возбуждения дела: шерсть, пара грязных пеленок и, наконец, та самая бутылочка с сохранившимися на соске остатками слюны.

— Итак, Андрей Николаевич, вы понимаете всю серьезность своего положения? — утвердительно спросил человек, которого Андрей считал следователем, кивнув на разделявший их стол, где рядком в герметичных пронумерованных пакетиках лежали улики.

Андрей, ожидавший изнурительных допросов, неопределенно пожал плечами. В сущности, он готов был во всём признаться, при этом собирался отрицать даже под пыткой причастность Татьяны, однако его до сих пор ни о чем не спрашивали. И прозвучавшая только что фраза не являлась вопросом, а скорее констатацией.

— Кроме того, выявлены некие подозрительные обстоятельства, свидетельствующие о возможной причастности третьих лиц. — Андрей сглотнул. — Но должен вам сообщить, что возбуждение дела приостановлено, равно как и следствие по нему. — Андрей удивленно поднял глаза от улик. — Являясь нашим работником, причем неплохим, что немаловажно… — Андрей насторожился: так это следственный отдел? Или какой?.. — …Вы получаете право выбрать между судебным разбирательством, результат которого нам очевиден, и… — Человек сделал паузу, которой Андрей воспользовался, чтобы спросить:

— Простите, я чего-то не понимаю. Вы следователь?..

— Нет, — тонкие губы собеседника наметили улыбку. — Я секретарь кадрового отдела Генетического Бюро. Так вот, — продолжал он, — как альтернатива суду вам предлагается служба в специальном подразделении, не буду скрывать — служба более чем опасная, перед которой вы должны будете пройти не менее чем полугодовое обучение. При этом вы исчезнете для ваших родственников и знакомых, не сомневайтесь — под более чем убедительным и не порочащим вас предлогом.

— Навсегда?.. — глянул исподлобья Андрей.

— Н-ну… Возможно, в дальнейшем, завоевав полное доверие в службе, вы сможете получать увольнительные и видеться с ними.

— И следствие по моему делу будет закрыто? — уточнил Андрей на всякий случай основной интересовавший его вопрос.

— Это я вам гарантирую, — кивнул кадровик. — Итак, вам предоставляется выбор, и о своем решении вы должны сообщить мне немедленно.

Размышления Андрея длились недолго — он согласился завербоваться, тем паче что дальнейшее расследование, как он прекрасно понял из намека, грозило выявить «соучастников», а точнее — соучастницу, надежда на свидание с которой отодвигалась теперь в необозримо далекое будущее.

Знания при обучении в СПАСе давались порционно, чтобы не пошатнуть психику курсантов, как позднее понял Андрей. Поскольку каждое новое сообщение разрывало незыблемую дотоле картину мира на тысячи фрагментов, вкрапляя их в новое, более объемное и всё более и более грандиозное полотно. Первым открытием, поразившим Андрея, но, как потом выяснилось — наименее сногсшибательным, было снаряжение бойца СПАСа. Он и не подозревал о существовании такого оружия и такой защиты, даже не мечтал о таких средствах связи, а ведь ему пришлось побывать в шкуре охотника Службы Очистки Территорий — опаснейшей из всех возможных служб, как он считал раньше. Потом он узнал, что человечеством до Слепых Времен была открыта телепортация и что таинственные Х-камеры — это телепортационные кабины, в мгновение ока переносившие людей на любые расстояния. Но самым потрясающим и взрывающим сознание открытием явилось известие о том, что люди перемещались таким образом не только по Земле, но и… по всей Галактике! Которую они в те времена не просто осваивали, а полностью заселяли!!! В Слепые Времена всё рухнуло, человечество утратило свое господство, но телепортация в иные миры возможна до сих пор!!! После таких открытий, подкрепленных весомыми доказательствами, некоторым курсантам требовался курс психологической реабилитации. И многих отправляли на этот курс, по крайней мере так сообщали, но спросить было не у кого, потому что никто из них в Учебный Центр больше не возвращался. Обучение шло своим чередом, и вскоре у самых крепких и психологически устойчивых уже не осталось сомнений в том, что назначение спецподразделения СПАС и то, к чему их готовят — это разведывательные рейды на другие планеты. В те самые «иные миры», казавшиеся доселе Андрею вовек недосягаемой мечтой человечества, на самом же деле когда-то принадлежавшие людям… А теперь — кому?

Неужели тем, кто победил их и изгнал?..

После завтрака курсантов вывели на плац, где Андрей, как было велено, подошел к капитану.

— Ты переводишься в группу С-2, — сказал Михеев, — под начало инструктора Корзуна.

Стоявший рядом с ним человек, также в капитанской форме, шагнул вперед и остановился прямо напротив Андрея:

— Фамилия? — Голос прозвучал сухо, как выстрел.

Андрей задохнулся от щемящего предчувствия и чуть не забыл свою фамилию, но справился:

— Курсант Маркелов! — выкрикнул он.

— За мной, — сказал Корзун и, повернувшись, широкой походкой, небрежно отмахивая пятерней, пошел с плаца по направлению к отдельно стоящему зданию канцелярии. Андрей, еще не веря, с судорожным вздохом обернулся на свой завистливо косящийся курс, и ему пришлось чуть ли не бегом догонять ушедшего. «Категория С-2!» — радостно и тревожно билось в мозгу.

Стажер.

Глава 2

И21 — планета сельскохозяйственного типа, согласно универсальному реестру СПБ.
Место телепортации СПАС-4.

Аэробайки тихонько шелестели, рассекая воздух. Пузырь силового поля чуть отсвечивал радужным, наверное, поэтому Андрей видел мир в радостных тонах, несмотря на то, что это был чужой мир. Бешеная скорость полета почти не ощущалась, но тонизировала и придавала ощущение собственной силы, стремительности и неуязвимости.

Его первый поиск!

Лишь на последнем этапе обучения до сведения курсантов группы «С» доводилось, в чем конкретно заключается деятельность СПАСа: целью рейдов на другие планеты было, по сути, снабжение собственной Земли всем тем, что осталось от могучей в недавнем прошлом человеческой цивилизации: заготовленное природное сырье, уцелевшие машины и аппараты, остатки технологий, аккумуляторные батареи и любые мощные источники питания, ну и, конечно же, всевозможные виды оружия. И многое другое, чего и не перечислить. А поскольку покинутые планеты исчислялись сотнями тысяч, то, выходит, только за счет вливаний этими «остатками» человечество Земли — не исторической Родины, а, как знал уже Андрей, имеющей кодовое название Новая Мать — могло еще долго продержаться на достаточно цивилизованном уровне, не скатываясь к первобытно-общинному строю. Однако не всё было так просто — пришел и взял: над обломками цивилизации поработало не только время, но и кишащие на каждой планете разновидности тварей приложили к развалу свои лапы; естественно, они являлись серьезной помехой в работе СПАСа.

Но было и кое-что ещё, куда более опасное.

В задачу СПАСа входили поиск и очистка территорий от существ, обладавших невероятными возможностями непонятной и чуждой человеку природы: шаровые энергетические сгустки, способные поражать на восемьдесят метров, волна уплотненного воздуха с давлением до сорока атмосфер, ультра— и инфра-звуковые колебания, волновое воздействие на мозг… Много там всего было, в этом списке. Существа назывались граллами, а в терминологии СПАСа — объектами, и хоть об этом не говорилось напрямую, но курсантам не требовалось много ума, чтобы понять, что это именно граллы положили конец господству человечества в Галактике. Согласно аналитической справке, в данное время граллы рассеялись по Галактике и расселились поодиночке в тех местах, где на заброшенных планетах сохранились остатки человеческого сообщества. Инструктор Корзун объяснял это тем, что место обитания граллов зависит от наличия кормовой базы. При воспоминании о том, чем питаются объекты, Андрея передергивало: им крутили учебный фильм о граллах, где особенное внимание уделялось именно питанию, хотя отвратительные подробности никак не могли помочь во время поиска. И пускай фильм был полностью смоделирован на компьютере, в группе его прозрачно называли «тошниловкой». Корзун как-то проговорился, что фильм имеет агитационное значение, воспитывая в зрителях лютую ненависть.

…Группа шла четырьмя тройками над холмистой равниной, покрытой редким кустарником. Аэробайки ромбом обрамляли флаер огневой поддержки «Майский жук» — компактную, легкобронированную машину, которую вел командир группы капитан Прошин.

Командир прикрепил Андрея к связисту — сержанту Дукатову, и тот получил приказ лично опекать стажера, хотя безопаснее было бы усадить его в броневик. Но приказы не обсуждаются.

— До объекта пятнадцать километров, — раздался в наушнике голос Прошина. — Временная посадка.

Взглянув на экранчик поискового компа, Андрей увидел клубящийся над линией горизонта серый сгусток. Так вот как выглядит на сканере настоящий объект…

Центральный флаер пошел вниз, и они опустились на довольно ровный участок почвы меж двух холмов. Бойцы, отключив силовые обтекатели, попрыгали на землю, из броневика появился командир.

Всего в бригаде, не считая стажера, насчитывалось шестнадцать человек, прошедших жесткий отбор и тестирование, а также процесс взаимной адаптации. Они составляли грозную боевую единицу, полностью соответствуя требованиям поиска, и при необходимости могли действовать как единый организм; обладая всеми необходимыми навыками, могли заменять друг друга практически в любой ситуации. Но еще они имели одно важнейшее качество, которого пока не было у Андрея: его не получишь ни на одном тренажере или виртуальном модуляторе — опыт.

— Итак, прикинем диспозицию, — сказал, усевшись на броню, Прошин. Он достал сигарету левой рукой, на которой не хватало двух пальцев — безымянного и мизинца. — Объекты в последнее время научились пользоваться услугами ПРО. Наших старых военно-космических комплексов, — пояснил он, похоже, специально для стажера.

— Сейчас проверим, командир, — откликнулся Дукатов.

— Погоди, Василий. Маркелов, давай-ка ты.

Андрей смешался, подавил желание вытянуться в струнку, а ощущение приливающей к щекам крови усилило его смятение. Но навыки учебки взяли свое — он защелкал клавишами, вывел на общий М-канал голограмму.

— Планета имеет естественный спутник «Луна-GHl». Есть семь искусственных спутников связи, из них три класса Е-18, четыре К-21. Все безопасные. Специализированных военных баз нет.

— Это хорошо, — кивнул Прошин. — С помощью Е-18 он может нас разве что засечь.

— Как бы не ушел, — тревожно оглянулся один из бойцов, тоже молодой, но уже заработавший в группе прозвище Проглот. Другой, которого называли Кирпич, поддернул висящий на поясе поисковый комп:

— Так у меня сканер настроен на двадцать семь параметров поиска. Да я при желании еще девять добавлю. Куда он на хрен денется-то! А файерболы, мясорубка… Это всё не проблема. Скажи, Меченый!

Серега Меченый — жилистый мужик с багрово-фиолетовым ожогом на пол-лица, пожал плечами. Он не счел нужным подтверждать слова товарища, вместо этого принялся стирать с цевья лучевика только ему одному видимые пылинки.

— Будем считать, — продолжал Прошин, — что мы вкупе обладаем возможностями, аналогичными объекту. Снаряжение позволяет. Но не стоит забывать, что он способен на известные действия безо всякого техобеспечения. Сам по себе.

— Ну так и батарейки у него сядут быстрее, чем у нас, командир!

Андрей только диву давался, как сержант может шутить перед предстоящей акцией. Сразу видно, что у него за плечами немало успешных поисков.

— Чего, молодой, задумался, Гор тебя побери? Смотри, а ну как сейчас граллы нагрянут, пока ты витаешь в облаках, — тяжело хлопнул его по плечу Серега Меченый.

— А что, их может быть несколько? — встрепенулся Маркелов, торопливо припоминая теорию. Он не был простофилей и понимал шутки. Но здесь реальный поиск…

— Да нет, они даже парами не селятся, — ответил на его вопрос Прошин.

— Совсем не заботятся о продолжении рода, — усмехнулся Меченый, поглаживая оба ствола своего скорострельного монстра. — Настанет время — всех под корень изведем.

Андрей обратил внимание на то, что термины, используемые в СПАСе, отличаются каким-то нездоровым юморком. Еще его поразило несоответствие между пропагандой СПАСа и тем, например, что к памяти легендарных основателей Бюро — Александра Гора и Игоря Каменского — бойцы относились без должного пиетета, если не сказать больше. Не говоря уж о пресловутом «Гор тебя побери».

— Ну, к делу. План операции стандартный. Маркелов — замыкаешь правый фланг, будешь дублировать связиста. Тройка Красного…

Андрей кивнул и надел рабочий шлем. Подключил разъем ментального модулятора и закрыл глаза. Мысленная связь требует полного сосредоточения.

Связист — самый ценный человек во время поиска. И он же самое слабое звено: если объект достанет его или выйдет на общий М-канал группы, или если связист просто неосторожно снимет шлем, то смерть — еще не самое страшное из того, что его может ожидать. Жизнь превратится в непрерывный фильм ужасов в закрытом корпусе госпиталя. Объекты обладают огромной мощью, которой люди даже не надеются достичь без помощи аппаратуры. А аппаратуре нужен оператор, он же координатор действий всей группы. Он же попадает под удар первым…

Какое-то время Андрей ничего не чувствовал, этого временного провала он даже не заметил — в М-поле всё по-другому. Наконец прошла настройка на Прошина. Он ощутил ровную и спокойную мощь несущей М-частоты командира, длинными волнами омывающую его словно бы обнаженный мозг. Канал был устойчивым, мыслеобразы очень четкими. Андрей увидел как бы чуть сверху поляну, стоявшие вкруг машины, чуть ли не биение сердец каждого из бойцов, и всех опознавал. Это было удивительно, ни на одной тренировке он не испытывал столь исчерпывающего единения.

Потом они разбежались по байкам, и Маркелов побежал к своему.

Группа шла низко, буквально облизывая местность. Из-за широкой спины Меченого Андрей мало что видел прямо по курсу, но мыслеволна командира создавала на М-экране своеобразную, но довольно цельную картину.

Впереди постепенно вырастал огромный лесной массив. Андрей мог уже различить каждый отдельный листок на кряжистом дубе, служащем, как он понял, ориентиром. Но вот возник и настоящий ориентир, цель — каменное строение, вздымавшееся в лесу. В сознании командира здание четко ассоциировалось с храмом, а поисковик, обведший это место красным кружком, свидетельствовал, что объект находится именно там.

Как вдруг произошло то, чего Андрей никак не ожидал: защитное поле его байка исчезло, и по широко распахнутым глазам хлестнул встречный поток воздуха. Одновременно что-то звонко тренькнуло по обтекателю. Байк заложил крутой вираж у самой опушки, резко вильнул, отчего Андрея мотнуло, и комок подступил к горлу, а ремни безопасности впились в бедра. Он сбросил скорость и запросил у компа состояние генератора защиты. Унылые нули ничего хорошего не предвещали.

Флаер командира ушел вперед, остальные байки разошлись веером. Раздались сухие щелчки выстрелов: чик-чики-чик — так трещит щебень под десантным ботинком. Посыпались срезанные пулями ветки. Безгильзовые патроны[5] давали слабый звук, но обладали колоссальной убойной силой.

Происходящее так не походило на тренажи и учебные поиски, что Андрей почувствовал себя лишним и в очередной раз пережил чувство досады: все вокруг, кроме него, действовали слаженно, каждый четко знал свою задачу.

А он, притормозив в нескольких метрах над землей, в растерянности даже не понимал — кто в них стреляет? М-дисплей отразил россыпь красных точек. Три, пять, девять… Андрей уже не мог сосчитать количество врагов. Ну не гралл же размножился и рассыпался по лесу? Тогда кто?

Неужели люди?..

Неподалеку спешились и рассредоточились вдоль опушки бойцы третьей тройки. Андрей сжал зубы и вспомнил о собственном задании — ему поручено дублировать связь. Он мысленным усилием поймал утраченную волну.

И как-то сразу пришла спокойная уверенность: внутри образовалась четкая настройка, где он как бы слился со всеми бойцами, электроникой слежения и наведения, с каждым патроном, вылетающим из ствола и устремляющимся в цель.

Байки пикировали сверху, тройка за тройкой, направляя огонь в глубину леса, в то время как обе пушки командирского флаера поливали каменное строение разрывными снарядами пятидесятого калибра. Здание было хоть и старое, но явно немалой крепости, что было видно по количеству истраченных на него боеприпасов.

А красные метки в чаще всё прибывали. Прошин отрывисто отдавал команды, а Андрей следил за стабильностью индивидуальных М-каналов, поражаясь скорости мышления командира. Прервался канал Меченого, но Андрей не успел встревожиться, как Серегин байк вывернул за кормой командирского флаера. И в этот момент от строения, уже оседающего после парного взрыва, ударило волной. В долю мгновения Андрей почувствовал, как все настройки отбрасывает кругообразно, а в следующий миг самого его швырнуло вместе с байком на десяток метров и протащило бы дальше, не успей он вовремя неимоверным усилием выровнять машину.

От стройной картины связи остались какие-то жалкие обрывки. Андрей закрутил головой: байки разлетелись, флаер кувыркался в небе, но вот заложил вираж — цел, командир! — и стал кругами снижаться к обломкам храма.

Андрей устремил взгляд на дисплей: исчезла одна зеленая метка — у нас потери! Кто?!

Цитадель гралла лежит в руинах. Объект уничтожен, погребен. Стрельба стихла. Свои постепенно собираются к опушке, а оставшиеся красные точки быстро расползаются прочь.

Андрей принялся очень медленно нащупывать индивидуальные каналы, хотя более опытный связист группы наверняка уже знал… Если только это был неон.

Броневик прошел над головами собравшейся группы.

— Операция закончена. Объект уничтожен, — сообщил командир по общему каналу.

И почти сразу вслед за ним все услышали сообщение связиста:

— Проглот убит.

Спустя пару секунд вновь пришел голос командира:

— Витек, Красный, Макс — по машинам. Просканировать всё вокруг. — Приказ Прошина был четким и окрашен энергичным побуждающим импульсом.

Командирский флаер опустился чуть поодаль, а байки троих спасовцев взмыли вверх и разошлись над лесом в поисках Проглота. Дукатов контролировал их действия, транслируя обстановку на общий М-канал. Рядом с Андреем скрипел зубами в бессильной злобе Меченый. Андрею казалось, что еще чуть-чуть, и пальцы сержанта раздавят ложе «калаша».

На видеоканалы байков пошла информация от камеры на шлеме Кирпича. Андрей с содроганием увидел неподвижное тело Проглота, навалившееся на изломанный куст. Его почти неповрежденный байк застрял среди ветвей и придушенно взрыкивал, пытаясь вырваться.

Кирпич заглушил двигатель и осторожно освободил машину из древесного плена. Видоискатель камеры укрупнил картинку. «Гор твою мать…» — пробормотал Витек, осторожно переворачивая товарища на спину. Треснули ветки, тело сползло на землю, и Андрей увидел пробитый нашейник комбеза и густую темную кровь, залившую землю, ветви кустарника и нагрудник. Сведенные пальцы Проглота всё еще сжимали лучевик.

Сверху бесшумно опустился байк Макса.

Чуть в стороне скрючился один из нападавших.

С виду обычный человек…

Его пятки взрыли землю, сорвали дерн. Он умирал мучительно, пытаясь распахнуть свое странное одеяние и вырвать смертельное жало — острый сук, вонзившийся глубоко меж ребер.

— Значит, гралла защищали люди?.. — тихо спросил Андрей.

— А ты думал, кто это в нас стрелял? Твари? — огрызнулся Меченый.

— Но почему? Он же их… ими…

— Его служители, — объяснил подошедший Прошин. — У них тут, понимаешь ли, образовался культ. Жертвоприношения и всё такое.

— Граллы обычно так воспитывают свое стадо, — процедил Меченый.

— Слабоватый в этот раз попался гад, — высказался Дукатов. — Людей натравил, паскуда, а сам только и выдал, что одну волну…

— А тебе Петьки мало, да? — совсем окрысился Меченый.

— Отставить! — оборвал Прошин и, отвернувшись, передал для Кирпича:

«Замести следы, забрать Афанасьева, и назад». Поодаль от убитого «служителя» лежали еще несколько трупов. Макс сидел на байке, его напряженная поза выдавала настороженность, но прямой опасности не было — поисковик не показывал наличия крупных активных биологических или энергетических объектов в зоне досягаемости. Вся лесная жизнь затаилась, перепуганная грохотом боя.

Кирпич коротко матюгнулся и полил куст и траву, перепачканную кровью Проглота, пироглобином из баллончика, чиркнул химической спичкой, и высокое жаркое пламя взметнулось буквально на секунду, слизнув малейшие следы кровяных телец убитого здесь Проглота. Кирпич подхватил тело, подобрал автоган и погрузил всё это на байк, пристегнул и запрыгнул на сиденье. Потом все три байка медленно поднялись вверх — двое с седоками, один — ведомый на автопилоте. На месте остались только трупы нападавших и срезанные выстрелами ветки деревьев. Да еще случайно подстреленный пушистый зверек, скорее всего, невезучий мелкий хищник.

Глава 3

Ядро нашей Галактики.
Планеты, согласно универсальному реестру СПБ, отсутствуют.

— …Нет, нет и нет, Высокий илох! — Сухощавый совершил несколько переворотов в розовом потоке, отчего его вынесло в голубую струю, а лицо и одежды Значительного, нежащегося в желтом потоке эфирного коктейля, окрасились в зеленый, сделав его похожим на свежий салатный лист. — Вы не вправе выдвигать против меня такие обвинения, когда операция «Путь к порядку» уже запущена! Я собственноручно закрыл граллам доступ к энергии Ядра!

— Но Ядро велико, — глубокомысленно прикрыв глаза, заметил Значительный. — Извлечение из него энергии может принимать самые разные формы и происходить по различным каналам, не так ли? Может быть, вы нашли способ подпитывать ею граллов в обход нашей Глобальной Контролирующей Сети?

Желтый эфир стимулировал Тихую Радость, но у Значительного она, видимо, выражалась по-своему.

С помощью возмущенного жеста рук Сухощавый совершил еще один разворот, желая взглянуть прямо в глаза собеседнику, благодаря чему нечаянно оказался в нежнейшей зеленой струе, стимулирующей Радостный Смех.

— Так вот к чему вы клоните! Хи-хи-кхм. К обвинению уже не третьего, кх-кха-ха-хе! А седьмого порядка, ка-ха-хи! Хе-хе-хе! Кгхм!..

Сухощавый изогнулся, наплевав на то, что приходится совершать не очень пристойные телодвижения, в стремлении поймать протекающий рядом и наиболее соответствующий его теперешнему настроению красный — Праведный Гнев.

— Третьего и седьмого. То и другое, мой Высокий, то и другое. Кстати, попробуйте сочетание красного с зеленым в перпендикуляре — красный, естественно, для нижней половины тела. Нетривиальное, скажу вам, ощущение! — Значительный был само благодушие. — Да, и кроме того, мною обнаружены серьезные нарушения вами Кодекса Равновесия при работе с граллами. — Небрежным гребком левой он переместился из желтого в розовый — Мечтательная Влюбленность.

Сухощавый наконец заполучил красный, но, вопреки совету, для верхней половины. Нижняя пока оставалась в зеленом. Зря он согласился на эфирный коктейль — эта беседа полностью выбила его из — вот именно! — равновесия. Но наконец глаза Сухощавого гневно сверкнули алым светом… Если б еще не эти проклятые, весело дрыгающиеся зеленые ноги!.. Тем не менее он заявил:

— Подобные обвинения требуют доказательств! Которых…

— Которые налицо, дражайший илох, — ласково перебил Значительный.

— …Которых нет и быть не может! — ну вот, теперь он весь «в красном» и способен с достоинством заявить: — Поскольку я кристально чист!

— Если бы не моя к вам непонятная симпатия, илох, — произнес, приняв расслабленную позу и благосклонно глядя на него, Значительный, — то эта беседа должна была бы состояться в Совете. И я склонен предполагать, что она скорее напоминала бы суд. Вы упомянули о доказательствах? Итак, извольте. Начнем со снабжения граллов энергией: вы ее якобы им перекрыли, но уже после этого лично мною зафиксировано пять несанкционированных выплесков. Все пять — в местах обитания граллов.

Мягким движением руки он прервал возражения, готовые было политься из открывшегося рта Сухощавого. Тот с протестующим стуком захлопнул челюсть: достигнутый им с таким трудом Праведный Гнев подоспел немножко не вовремя.

— Теперь о самом серьезном, хотя, признаю, и невольном вашем преступлении — о нарушении Кодекса Равновесия. Нет, речь не о граллах, они — окостеневшая, бесперспективная ветвь, как раз годились в качестве генераторов для оттока Хаоса. Но самые интенсивные выплески граллы производят на людей, которые охотятся за деструктивными элементами, и, надо отдать им должное, достаточно качественно очищают собственную расу от склонности к хаосу. Кроме того, они справедливо считают граллов своими врагами — не забывайте о кормовой базе последних!

Так вот: те люди, которые выживают после энергетического удара, получают часть энергии — и немалую, смею вас заверить, часть. Что же в результате? Раса, обладающая высокой выживаемостью, плодовитостью и одаренностью, получает вашими стараниями плюс к тому еще массу потрясающих способностей, аккумулируемых энергией Ядра! Надеюсь, вы не забыли, что когда-то человечество даже и без этих особых способностей сумело изобрести высокие технологии, открыло телепортацию, вследствие чего люди заполонили всю Галактику и практически перестроили ее под себя?

— Но их же единицы! — не выдержал Сухощавый, рдеющий, наподобие макова цвета, в красной струе, зато в полном соответствии теперь со своим настроением. — Я имею в виду — тех, кто выжил после столкновений с граллами! Их можно пересчитать по пальцам!

Значительный издал утомленный вздох и простым движением ступней переместился в голубой поток — Легкая Мечтательность.

— Единицы? Хм… А не припоминаете ли вы, сколько их было — людей, сумевших нарушить замысел Босса по сохранению статуса человеческой расы, как всё-таки главенствующей?

— Я-то помню! — со значением произнес Сухощавый. — А вот вы, кажется, забыли, что никто и ничто не в силах постигнуть замысел Босса. Ни постигнуть, ни изменить.

— Да, признаю, — легко согласился Значительный. — Оговорился. Скажем так — замысел Марунги[6]. Так сколько их было? — повторил он вопрос, ответ на который знал каждый илох.

— Их было двое, — ответил Сухощавый, нахмурясь, поколебался и с помощью старательно-плавного движения рук в стиле баттерфляй нырнул в фиолетовый поток — Глубокомыслие.

— Два человека… — произнес Значительный, задумчиво покачиваясь в голубой волне Мечтательности, — …чьи имена произносить не принято. Мы словно боимся их вернуть, вызвав тем самым из Неизвестности, куда они удалились, и избегаем вспоминать об этом. Но я всё-таки их произнесу: Ричард Край и Александр Гор. Именно благодаря этим двоим, никогда не получавшим, кстати, ни крупицы от энергии Ядра, мы, илохи, вылупились, подобно бабочкам, из человеческой расы. А теперь, из-за вашей недоработки, этой энергией обладает гораздо большее количество людей. И они продолжают ее получать, поскольку ее продолжают получать граллы. Я — и пока только я! — спрашиваю у вас, илох, — откуда?

— Да простит меня Босс, что я пытался высказаться, не выслушав вас до конца. — Фиолетовый эфир явно пошел на пользу Сухощавому, хоть этот цвет его и не красил. — Сейчас, когда мне понятны ваши побуждения, я могу ответить со всей откровенностью. Ваши опасения напрасны. Всё дело в том, что граллы способны накапливать энергию. Теперь, когда они ее больше не получают, они просто отдают накопленное, именно эти остаточные выплески вы и наблюдали. То же самое будет и с получившими ее людьми: они ее выплеснут, истратят, скорее всего, — на тех же граллов, ускорив тем самым завершение операции «Путь к порядку».

— То есть мы еще и останемся в прибыли. Вашими бы устами да нектар пить, — проворчал Значительный, доказывая, что мечтательности в нем не прибавилось ни на грамм, несмотря на негу, которую доставляло ему купание в голубых струях. Но следующая фраза свидетельствовала о появлении некоей снисходительности: — Однако я верю вам, илох. И погожу выносить этот вопрос на обсуждение в Совете.

— Благодарю, — Сухощавый с достоинством кивнул и упрямо добавил: — Хотя я уверен, что Совет, вняв моим аргументам, полностью оправдал бы мои действия.

— Быть может, — Значительный тонко улыбнулся: — Но прежде он доставил бы вам немало неприятных минут. Не так ли?

Глава 4

Земля-А4, Новая Мать, согласно универсальному реестру СПБ.
г. Москва, ул. Тверская.

Всё может быть.

Вот уже пять минут Андрей Маркелов стоял на мокром тротуаре, подняв глаза на неоновую вывеску заведения. «ВРАТА СТРАСТИ» — гласила она. А голографические панно по обе стороны от дверей не оставляли любителям сюрпризов уже никаких сомнений в том, что это за таинственные «врата» имеются в виду.

Всё может быть. Когда начинаешь искать человека, девушку, через год с лишним после расставания с нею при очень опасных обстоятельствах, когда получаешь из ее конторы справку «уволена по собственному, адрес утрачен», когда у тебя остается одно лишь имя с приблизительной датой рождения, всё может быть.

И даже это.

Зажмурившись, он отер ладонью лицо, влажное от мороси, и вошел в стеклянные, игриво подсвеченные розовым двери.

Просторный холл, обитый бордовым шелком, отделанный складчатым бархатом в тон, уже сам по себе смахивал на те самые «врата» — видимо, как и задумывалось. Помещение разделяла лестница, ведущая наверх, покрытая алой ковровой дорожкой. Звучала негромкая расслабляющая музыка. Направо от входа за полукруглой стойкой сидела… ну, скажем так, девушка в красном платье, при его появлении поднявшаяся: лет двадцати пяти, худая, довольно симпатичная, но с чуть нездорово припухшим лицом. Сильно накрашенные глаза выражали усталое превосходство. Старая молодость — вот как это называется.

Наверное, она призвана была олицетворять Мадам.

— Здравствуйте, — произнес Андрей, направляясь к ней и торопясь опередить всё, что бы она ни намеревалась ему сказать. — Мне нужна Татьяна Епифанова. Она, насколько мне известно, работает у вас.

— А… Может быть?.. — В первые мгновения Мадам словно бы сбилась с программы. — Чашечку кофе? Или коньяк? — всё-таки попыталась она запустить беседу по наезженным рельсам.

— Нет, спасибо, — отклонил предложение Андрей и повторил как можно раздельнее: — Мне нужна Татьяна Епифанова. Она здесь? Я могу ее сейчас увидеть?

Секунд пять нахмурившееся лицо Мадам отражало напряженную работу мысли, потом вдруг разгладилось: женщина что-то поняла — очевидно, классифицировала для себя посетителя. Окинув его скептическим взглядом, она хмыкнула:

— Что, такая спешка? Фанни на выезде. С постоянным клиентом.

Сердце Андрея в очередной раз сбилось с курса.

— Когда она вернется?

— Утром. Если ты собираешься ее ждать… — Мадам безошибочно определила бесперспективность этого клиента, приклеив к нему ярлык влюбленного молокососа, после чего он явно потерял в ее глазах интерес. Однако она так и не закончила фразу, увидев на столе перед собой пятисотенную купюру.

— Мне нужен адрес, — сказал Андрей. К утру ему надлежало быть на базе: это была его первая увольнительная за год, а когда будет новая — неизвестно. Да и будет ли…

— Мы не имеем права давать кому бы то ни было адреса клиентов. Уберите ваши деньги! — холодно проговорила Мадам.

Вместо этого Андрей достал вторую купюру: чего-чего, а денег он за этот год заработал достаточно. И, если понадобится, готов был истратить все на поиски Татьяны. Мадам остановила его, взяв за запястье. И, глядя прямо в глаза, произнесла:

— Повторяю, уберите деньги! Я ничем не могу вам помочь, — с этими словами, она показала одними глазами налево и вверх — туда, где как еще при входе чисто машинально заметил Андрей, была расположена следящая камера.

Женщина отпустила его руку, и он взял со стола купюру.

— Направо, третий переулок. Ступайте и подождите там, — услышал он ее тихое указание.

Спрятал деньги в бумажник, развернулся и вышел.

На улице, освещенной довольно скудным светом реклам, даже в большей мере, чем редких фонарей, было по-прежнему промозгло. Андрей миновал несколько домов и свернул в указанный переулок, по пути беспрерывно думая о Тане: воспоминания о ней неизменно отзывались в душе теплом, одновременно рождая тревогу и щемящее чувство вины. Он не хотел, по-настоящему боялся гадать о том, что произошло с маленькой вырсью — с Масей, действительно ставшей для него олицетворением ребенка. Хотя с тех пор за его плечами было около полусотни рабочих поисков и четыре уничтоженных гралла. За его плечами были шесть погибших товарищей и… без счету убитых тварей. Теперь, когда ему, возможно, предстояло вскоре увидеть Таню, почему-то на ум не шли слова: он всё силился и никак не мог мысленно начать разговор с нею. Одно Андрей знал наверняка: если ему повезет найти ее в этом борделе, то она туда больше не вернется. Он сделает всё от него зависящее — даст денег, потом будет их переводить, чтобы она могла нормально прожить до… До чего? До его нового возвращения в Москву?.. Может быть. Там будет видно. В темный замусоренный переулок, где он стоял в ожидании, торопливо свернули двое мужчин. Один из них отделился и, направившись к Андрею, попросил закурить.

Андрей поднял руку к груди — нет, не за сигаретами, ведь он уже знал, зачем они здесь.

Наверное, это пришло с опытом; хотя бороться ему приходилось не с людьми, но он же постоянно занимался чтением их мыслей. Теперь это походило на безошибочное чутье — очевидность чужого намерения. И не за оружием он тянулся — просто так было удобней упредить удар. Ударить первым Андрею не позволял тот же опыт — наработанный, впитавшийся в кровь непреложный закон: человек, кто бы он ни был, неприкосновенен, он — тот, ради кого ты существуешь и делаешь свое дело. Но это до тех пор, пока он не проявил по отношению к тебе агрессии, пока сам первым не нанес удар.

И неизвестный его нанес. То есть почти нанес — вполне, по обычным меркам, профессионально: удар кулаком был направлен снизу-вверх — не под челюсть, а в основание носа, в расчете не просто сбить с ног, а «выключить» клиента на некоторое время — достаточное для того, чтобы без проблем, никуда не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой обшарить его карманы.

Андрей не стал перехватывать руку; он чуть отклонился, так что кулак прошел в сантиметре от его лица, и ударил сам в аналогичную точку, обеспечив гражданину тот самый крепкий сон без сновидений. Второй «прохожий», уже подоспевший на подмогу к товарищу, избежал, ну, или в некотором смысле избежал его участи, поскольку был необходим Андрею в ясном уме и в трезвой памяти; он просто оказался лежащим на асфальте, лицом вниз, с коленом между лопаток.

— Вы здесь по наводке из «Врат», так?

— Да пошел ты!.. — прохрипел этот крупный мужчина, прижатый щекой к грязному бордюру.

Собственно, этот вопрос не был для Андрея принципиальным — ответ он знал и так. А вот следующий уже представлял для него интерес, поэтому он взялся за голову «клиента» и повернул ее ровно настолько, что тот почувствовал — еще одно легкое усилие в том же направлении, и его шея окажется безнадежно свернутой.

— Ты же знаешь тамошних девочек? Таню Епифанову знаешь? Где она сейчас?

— Какую, мать твою, Таню?..

Андрей чуть надавил, и мужик под его коленом закряхтел:

— Э, ты, погоди! Тебе кого надо-то, какую, на хрен, Таню? Ты толком скажи, я ж их только по погоняловам знаю…

— Епифанову. Ну, Фанни, — вспомнил Андрей прозвище, озвученное тамошней Мадам. Произнести его вслух оказалось неожиданно противно — будто сплюнул какую-то приторную гадость.

— А, Фанни. Ну, знаю. Да не дави ты так! — Андрей чуть ослабил нажим, но выпускать мощную, однако совершенно беззащитную сейчас шею пока не собирался. — На дому она, у клиента: ходит к нам такой рыжий козел, давно на нее запал…

«Рыжий» — слово резануло слух, вспоров, словно лезвием, больную память. Андрей вновь нажал посильнее:

— Адрес этого рыжего. И прошу тебя, не говори, что ты его не знаешь.

На свое счастье, бугай знал адрес — как и предполагал Андрей, это был один из тех, кто нередко развозил девочек «по вызовам», а по совместительству, как выяснилось, обчищал залетевших на огонек остолопов, набитых деньгами, явно у них лишними. Пообещав ему, если что не так, вернуться и довернуть кое-чью жирную шею до состояния, из которого сподручней будет видеть задницу, Андрей «выключил» его простым ударом, затем вышел из тихого переулка, оставив в нем два неподвижных тела. Груза на своей совести он не чувствовал, более того, охотно добавил бы к ним третье — в красном платье. Но Мадам, разумеется, не собиралась самолично являться к назначенному ею месту встречи.

Сев в машину — не во флаер, естественно, а в приземистый колесный «Дарст», одолженный на его первый «выходной» капитаном Прошиным, Андрей очень быстро добрался до места: это было длинное серое здание на Остоженке, с претензией на монументальность и с тремя большими, богатыми с виду подъездами. Как ни странно, из охраны в нужном ему третьем оказался только кодовый замок. С консьержем было бы проще: удостоверение сотрудника СВБ, сунутое под нос с вопросом, дома ли обитатель сто семнадцатой квартиры, сделали бы свое дело. Вообще-то Андрей не испытывал морально-нравственных препятствий перед силовым вторжением, напротив — как раз это было бы для него более естественным, но он еще не забыл о том, что находится на собственной Земле, в своем родном городе и собирается сейчас войти в дом, где живут обычные мирные люди. Пока Андрей колебался — вскрыть ли ему замок, или всё-таки позвонить с заявлением типа: «Откройте, почта!» — дверь сама отворилась, и мимо него проскочила девчонка лет пятнадцати, сказав на бегу незнакомому дяде: «Здрасьте!» После чего Андрей беспрепятственно вошел в подъезд, ощущая себя пришельцем с другой планеты, внедрившимся в общество беспечных доброжелательных граждан милейшего города Москвы.

Нужная ему сто семнадцатая квартира находилась на первом этаже. Остановившись перед дверью, Андрей достал лучевик, поставил его в режим минимальной интенсивности и, нимало не колеблясь, вскрыл замок: доброжелательность доброжелательностью, но он не сомневался — тот рыжий, которого он знает, не станет добровольно ему открывать. Если же бугай соврал… Ну что ж, тогда придется всего-навсего возместить убытки хозяину квартиры за испорченный замок и вернуться во «Врата страсти» за достоверной информацией — время у него еще есть.

Дверь отворилась с тихим скрипом, и он вошел в широкую темную прихожую. Остановился, ориентируясь. Похоже, что он пока никого здесь не встревожил; прямо по ходу за бамбуковой занавеской была комната, освещенная скудно, скорее всего, ночником, направо по коридору из приоткрытой двери лился свет, оттуда слышался шум воды. Мгновение поколебавшись, он направился к ванной, куда была возможность заглянуть, оставшись незамеченным. Если там девушка, и она окажется не Татьяной, он намеревался также тихо уйти, оставив на какой-нибудь тумбочке деньги за взлом.

В ванной была не девушка. Широкая спина и мокрый рыжий ежик человека, стоявшего нагишом перед раковиной, вызвал в памяти Андрея вполне определенные ассоциации. Он шагнул вперед и уткнул ему между лопатками ствол лучевика. Если это он вынудил Таню заниматься проституцией…

Только где же шрам на плече от памятной сквозной раны?..

Человек крупно вздрогнул, медленно выпрямился, и Андрей увидел в зеркале одутловатое лицо — безусое и совершенно незнакомое. Судя по выражению обладателя лица, его чудом не хватил удар, и он продолжает находиться под его угрозой.

Извинения в сложившейся ситуации были бы явно неуместны, и Андрей не нашел ничего лучшего, как продолжать вести себя в духе налетчика: заломив хозяину до хруста руку, он провел его в комнату.

В головах широкой кровати горел ночник. Сама постель была измята, но на ней никого не было. Как и под ней, в чем Андрей на всякий случай убедился. Уже чуть сомневаясь, он спросил:

— С вами здесь была девушка. Где она?

— Н-не знаю. Честное слово, я не знаю, куда она делась! — Несмотря на крупное телосложение, мужчина был здорово напуган. И Андрей его прекрасно понимал, но теперь уже ничего не мог с этим поделать. Такова печальная истина: хорошая репутация ломается вмиг, а заработав реноме, допустим, взломщика и бандита, тебе уже ни за что не доказать, что ты на самом деле белый и пушистый, тем более потерпевшему — нечего и пытаться.

Андрей глядел на раздувающуюся штору. Окно было распахнуто.

Значит, Татьяна, в отличие от клиента, услышала, что кто-то вскрывает замок, и смылась через окно — благо, что первый этаж. Сигануть в случае опасности из окна — это было в стиле Тани Епифановой. Его Тани. Хотя девушка могла выскользнуть и через дверь, пока они были в ванной. Но, главное: он так и не смог ее увидеть. Хотя бы увидеть.

— У вас есть ее фотография? — обернулся он к хозяину — по-прежнему голый, тот робко тянулся к пуфику за лежавшими там штанами, но испуганно отдернул руку.

— Вы можете одеться, — разрешил Андрей, почему-то уверенный, что в карманах у рыжего нет оружия. А и было бы оно там, Андрея это почему-то не очень пугало. — Так у вас есть фотография Фанни? Вы же часто с ней… видитесь?

— Кто вы? — наконец-то спросил рыжий «клиент», судорожно натягивая штаны. — Что вам от нее надо? — Когда он догадался, что бандита интересует исключительно его пассия, страх заметно схлынул.

— Я хотел бы ее увидеть. Просто увидеть ее лицо, вы понимаете? Подойдет и фотография. Она у вас есть? — настойчиво повторил Андрей.

— Если вам нужна фотка, так незачем было ко мне врываться, — по мере одевания мужчина всё более смелел. — В заведении полно ее фотографий, есть даже рекламный ролик, — сердито сообщил он, всё же опасливо косясь на лучевик в руке налетчика.

Андрей провел рукой по лбу. Надо всё-таки было разговаривать с Мадам по ее сценарию: кофе, коньяк, проспектики…

— А у вас, значит, никаких фотографий нет, — сказал Андрей, теряя надежду — увидеть эту Фанни хотя бы на снимке.

— Я не фотограф!

Поняв, что тут ему делать больше нечего, Андрей прошел на выход, по пути бросив на кровать перед хозяином пятисотку: этого должно было хватить не только на новый замок, но и, как минимум, на две бронированные двери — в квартиру и на всякий случай в ванную.

Под противным дождичком он вернулся к машине. С минуту курил, сев за руль.

Когда какое-то дело вот так не клеится, лучше на время его оставить. Переждать. Еще это может быть своего рода знаком — предупреждением, что ты на ложном пути и ничего не потеряешь, если прямо сейчас с него свернешь. Но как знать?..

А если это всё-таки его Таня?.. Отложив выяснение и уехав, на что он ее тем самым обречет? Допустим, ему удастся вскоре выбить новую увольниловку, но не исключено, что «ждать» в этих самых «Вратах страсти» ей придется еще с полгода.

Андрей выщелкнул тлеющий окурок из окна, включил зажигание и поехал обратно на Тверскую.

Перед «Вратами» ничто не изменилось: мирная порнографическая картинка, немногим отличающаяся от полусотни других на этой улице, мимо снуют редкие по такой погоде прохожие. Да и времени прошло совсем немного — возможно, что местные бугаи до сих пор валяются в сотне метров отсюда в темном переулке, никем не найденные. На что Андрей, между прочим, очень надеялся.

Девица, изображающая Мадам, поднялась, как и прежде, при виде посетителя, но на сей раз ее движение было заметно нервным.

— Что вам угодно? — спросила она с таким выражением, будто видит его впервые.

— Мне угодно посмотреть ваш проспект, — сказал Андрей так, словно и впрямь впервые здесь появился. Собственно, с этого ему тогда и следовало начинать.

— Прошу, — она деревянным движением выложила на стойку толстый альбом и указала на кресла в противоположной части холла: — Присаживайтесь. Кофе? Коньяк? — Это ей было легче всего — идти по обычному сценарию.

Особый порядок встречи данного гостя выдали ее глаза. Впрочем, чуткие внутренние струны м-связиста Андрея Маркелова уже просигнализировали о возникшей опасности, но тревожные, густо обведенные черным глаза Мадам невольно для себя сыграли роль безошибочных, ярко размеченных целеуказателей. По ним он понял, что позади с обеих сторон к нему приближаются по меньшей мере два человека, при этом звуки скрадываются мягким ковром и всё той же приятной музыкой.

Принятию быстрых решений Андрей целый год учился у командира — можно надеяться, что не напрасно.

Он рывком перекинулся через стойку, уронив при этом Мадам и успев сосчитать противников — в холле их действительно было двое, и еще один, третий, спускался сверху по лестнице. Оказавшись с той стороны стойки, Андрей пригнулся, и тотчас захлопали выстрелы, рядом завизжала Мадам, а барчик над головой сотрясся и зазвенел от взрываемых пулями бутылок. Ребята были настроены серьезно — похоже, что они даже готовы были пожертвовать Мадам. Андрей уже оценил, что наибольшую опасность представляет тот, кто находится выше других, на лестнице, но его же легче всего было снять. Лучевик уже был в руке, Андрей откинулся к задней стенке и выстрелил, тут же переметнулся назад к стойке, успев увидеть, как человек на лестнице согнулся: «Есть попадание, левая сторона груди». В режиме наименьшей интенсивности лучевой импульс обеспечивал болевой шок и оставлял глубокие ожоги, но редко приводил к смерти. Другое дело, что лучевое оружие было доступно только представителям спецслужб, а эти стреляли из пистолетов обычными пулями. Мадам только-только перестала вопить, встала на четвереньки и куда-то поползла — лишь бы подальше от него, понял Андрей и не стал ее останавливать: выбравшись из-за стойки, она на какое-то время отвлечет внимание. Привыкший работать в единении с группой, он сейчас как никогда остро ощутил свое одиночество — словно отторгнутая часть организма, которой предоставлено действовать самостоятельно. Мозг, не подкрепленный привычными усилителями, бился в поисках несущей волны, пытаясь расширить собственные ограниченные горизонты. Как вдруг…

Как вдруг он совершенно четко увидел, как бывало в поиске — но без шлемофона, без приборов! — обстановку в холле: из двоих оставшихся дееспособными противников один переместился за нижнюю стойку лестницы, второй осторожно подбирался слева вдоль стены. Раненый скрючился на ступеньках. Мадам, выползавшая в это время на всех парах из-за стойки, и впрямь послужила отменным отвлекаюшим фактором: оба дула переметнулись на нее.

Доли секунды! Вскочив, Андрей произвел два выстрела, между которыми неопытный слух почти не ощутил бы перерыва, словно дуплетом: «Ти-у! —Ти-у!» Слева у стены — в живот, и в плечо — того, кто был за лестничной стойкой. Четко, как и наметил. Однако он уже понимал, что не в меткости дело, хотя немало времени было потрачено на тренировки. Дело в этих незримых связующих нитях, в снизошедшем вдруг неизвестно откуда совершенном чутье — времени, расстояния, даже дыхания противников и каждого их следующего жеста.

Еще под впечатлением от случившегося, еще отчасти видящий, он вышел из-за стойки, не забыв сгрести так и лежавший на ней альбом, забрызганный осколками и вином. Музыка, как ни странно, продолжала звучать, но Андрей почувствовал движение — безопасное. Уже на выходе он вскинул глаза: из коридоров на галерее высовывались женские лица. Испуг, тревога и любопытство читались на них, и не поймешь — чего больше. Возможно, среди них была и Фанни — могла же она вернуться в бордель раньше него, допустим, поймав такси.

Отвернувшись, Андрей вышел на улицу. Нет. Татьяна бы его узнала. Окликнула бы, бросилась — ну, хоть что-нибудь, но не таращилась бы сверху вместе с остальными, словно испуганная курица с насеста.

Он быстро направился к своей машине, оставленной на всякий случай за два дома до «Врат». Всё происшествие заняло не больше трех минут, и всё же ему следовало торопиться: кто-то из персонала, да из тех же девушек уже мог вызвать милицию, а неприятности с властями — это совсем не то, чего его служба ожидает от своих бойцов, находящихся в увольнении. Он сел в машину и тронулся, бросив альбом на сиденье рядом. Его здесь, наверное, сочтут маньяком: столько усилий, столько жертв и в результате всего-навсего — кража альбома с голыми девочками. То-то будет радости от такого известия его начальству! А может, и материала к размышлению. Заботясь в первую очередь о спокойствии руководства, Андрей не останавливался до тех пор, пока не миновал городскую черту. Притормозив, наконец, у темной обочины шоссе на Обнинск, он включил в салоне свет и протянул руку к альбому, уже почти не веря в то, что найдет в нем свою Татьяну. Во что ему, честно говоря, с самого начала не хотелось верить.

Не более чем через минуту черный «Дарст» выехал на дорогу, совершил резкий разворот и помчался обратно по направлению к Москве.

Заведение «Врата страсти» призывно флуоресцировало неоном в дождливую ночь, ничем особо не выделяясь в ряду себе подобных, и редкие прохожие всё так же спешили по большей части мимо. Всё выглядело так, будто здесь вовек и слыхом не слыхивали ни о каких перестрелках.

Моложавая Мадам сидела на своем прежнем месте в ожидании посетителей, а они по-прежнему что-то не торопились валить валом. Она думала о том, что после такого сумасшедшего вечера здесь еще не скоро произойдет что-нибудь сногсшибательное.

Потом дверь отворилась, и она медленно поднялась, задаваясь вопросом — кто сегодня сошел с ума? Неужели она? Или всё-таки этот крепкий темноволосый парень, направляющийся к ее стойке с альбомом ее заведения под мышкой?.. Палец, дрожа, потянулся к тревожной кнопке, не нажатой ею в прошлый раз по понятной причине: мальчики должны были по-свойски разобраться с этим молокососом, при чем же здесь милиция? Потом-то ментов, конечно, вызвали, а мальчики теперь в реанимации… Однако и на сей раз палец замер на полпути к кнопке, когда посетитель произнес:

— Не советую вам ничего нажимать. Я из Службы Внутреннего Контроля.

С этими словами он грохнул альбомом о стойку и раздраженно махнул перед ее глазами солидной платиновой ксивой.

— А для вас, — продолжил он грозно, — я был обычным мирным посетителем. И на ваше счастье предпочитаю пока им оставаться.

«Ага, — мелькнул в ее голове проблеск понимания, — этим внутренним контролерам тоже нужны девочки… для „внутреннего контроля“, само собой. Но они предпочитают это не афишировать…»

— Давайте всё забудем и начнем сначала, — с жестким великодушием предложил он. — Итак, я хотел бы увидеть Татьяну Епифанову.

«Ах да, этот, помнится, запал на Фанни. — подумала Мадам. — Или… О, боже, она во что-то вляпалась!..»

— Но я же вам… — начала она и запнулась: «сначала» прозвучало достаточно однозначно, как бы условно вычеркнув все произошедшие между ними перед тем недоразумения. — Я извиняюсь, но Фанни сейчас на выезде, — сказала она практически то же, что в первый раз.

— Что ж, тогда… У вас должен быть ее ролик.

— Ролик? — Червленые брови Мадам недоуменно сдвинулись, потом изогнулись в тайной насмешке: — Ну, если вас устроит ролик…

Молодой человек из СВК со вздохом прикрыл глаза:

— Ролик, фотография, что угодно. Только увидеть, вы понимаете русский язык? Чтобы убедиться, — пояснил он, — не является ли она интересующей нас персоной.

«Всё-таки вляпалась Танька!» — с этой мыслью Мадам указала на альбом:

— Ее фотографии есть там, целое портфолио. Вы разве их не нашли?

— Представьте себе, не нашел. Может быть, вы найдете? — сказал он, распахивая перед ее носом альбом.

Глазам Мадам предстали изуродованные и помятые, а частично выдранные листы. Она поворошила их пальцем:

— Что это?..

— Это прямое попадание.

Он бросил перед ней на стойку пулю:

— Вполне возможно, что ваши девочки спасли мне жизнь. Мне или вам, — поправился он и добавил: — Вы же были рядом.

Потом еще раз вздохнул и произнес:

— А теперь, будьте любезны, поставьте мне ее ролик.

— Да, конечно, — пробормотала Мадам. — Вот он. Прошу.

«Насколько всем было бы легче, — подумал Андрей, — если бы она произнесла эту фразу три часа назад».

Они прошли к креслам для посетителей, над которыми висел большой экран. Андрей опустился в одно из них.

— Кофе? Или коньяк? — как ни в чем не бывало спросила Мадам.

— Кофе, — сдался Андрей, про себя удивившись, что после перестрелки у нее за стойкой могло еще что-то сохраниться.

Мадам поставила кассету и отплыла туда за кофе.

А он моментально забыл о ней, наконец-то вперившись в экран.

Дисплей зажегся, и по нему довольно долго скользили различные фрагменты женского тела — похожего, да. Но он, как бы там ни было, предпочитал думать о нем как о чужом. Слишком много глаз похотливо изучали, а потом лапали эти изгибы, чтобы он нашел в себе силы узнавать их, как те — неповторимые и навек для него единственные. Рождающие в душе это страшное слово — «любовь»…

Ему пришлось помучиться, прежде чем на экране появилось ее лицо. Чему и удивляться, ведь по значимости лицо занимало для здешних завсегдатаев далеко не первое место. Отрадно, что оно всё же имело какое-то значение, поскольку в конце концов появилось: камера поползла вверх, показав крупным планом подбородок, чуть растрескавшиеся губы…

Андрей подался вперед.

В этот момент перед его носом образовалась дымящаяся чашка.

— Прошу, ваш кофе.

Чертыхнувшись про себя, он отвел от лица руку с чашкой.

…Черные прямые волосы. Белая кожа. И… вот они — загадочно прищуренные глаза.

Он откинулся в кресле и перевел взгляд на Мадам — та стояла рядом, глядя на экран. На лице, которое она в данный момент не контролировала, читалось критическое презрение к этой щуплой шлюшке, вовек не способной подняться до настоящей профессионалки, к тому же обеспечившей сегодня кучу неприятностей пригревшему ее заведению и его лучшим работникам.

Андрей взял лежавший на столе пульт и нажал на кнопку. На экране застыла овальная мордашка с загадочными глазами — голубыми незнакомыми глазами незнакомой ему проститутки Фанни.

— Ну, где там ваш кофе, — устало проронил он. — Да, и будьте добры, добавьте в него коньяка.

Глава 5

Земля-А4, Новая Мать, г. Обнинск.
База подразделения СПАС.

Вот уже больше двух лет Андрей Маркелов работал в СПАСе, а засекреченной информации, к которой его постепенно допускали, казалось, не убывает. Грандиозная космическая империя, созданная людьми, обратилась в прах буквально в одночасье, и он до сих пор был далек от понимания, как такое могло произойти. Зато теперь он знал, что далеко не на всех планетах Галактики во времена человеческого могущества царили счастье и процветание: миры были разделены на жесткие категории, где наверху, на так называемых «люксах», роскошествовала элита, а уделом самого низа, именуемого планеты-парии, были дикость и первобытно-общинный строй.

Когда здание империи пошатнулось и стало рушиться, именно выходцы с парий составили необходимую армию для спасения уцелевших людей и эвакуации их на достаточно благоустроенную Землю-А4, обозначенную в секретных архивах как Новая Мать. Сама же армия парий базировалась на одной из захудалых планет под индексом Ф24. По завершении эвакуации Портальная Сеть была полностью отключена, и парии оказались запертыми на этой Ф24. Таким образом, для них она, хочешь не хочешь, тоже стала Новой Матерью.

— Выходит, их использовали, а когда надобность отпала, оставили жить в непригодном мире? — Андрей хотел уяснить для себя всё относительно человеческой политики, не меняющейся со стародавних времен: расставить, так сказать, все точки над ё.

— На поверхности всё просто, — откликнулся капитан Прошин, выпуская клуб дыма, — и попахивает, согласен, подлостью.

Они сидели в ординаторской, курили, щурясь в окно на расплывающийся по горизонту багровый солнечный шар.

— Подлость, откуда ни посмотри, ею и остается, — с мрачной убежденностью изрек Андрей.

— Только ты смотришь с одной точки. А в объеме всё куда сложнее… — Прошин почесал бровь беспалой рукой. — Ну, как тебе объяснить… Вот, к примеру, вырсь — есть такая тварь, может, ты слышал?

Андрей замер, не донеся сигарету до рта.

— Слышал, — помедлив, ответил он.

— Ты у нас пока не допущен к архивам Новой Эры, — сказал Прошин и махнул рукой, — ну, с этим теперь не задержится. Не удивляйся, но на первом этапе вырси были нам чем-то вроде помощников. Тогдашний президент Белобородько выделил этот подвид тварей в особую категорию — «собратья». Представь, додумался, тварей — в собратья! Вырсь — друг человека! Да он вообще был странной личностью и очень быстро сошел со сцены. Но после него люди с вырсями еще какое-то время «дружили». А потом… У них свои нравы, свои — ну, черт! — Прошин поморщился. — Типа, обычаи. Своя среда обитания. Короче, мы с вырсями не можем сосуществовать в одном социуме. А если, допустим, и можем взаимодействовать, то в очень узких рамках. Еще вырси категорически не признают подчиненного положения, точнее — собачьего статуса, а ничего большего люди им, сам понимаешь, предложить не могли. В конце концов их, наверное, истребили бы под корень, если бы они сами вдруг не ушли: массово слиняли на необжитые территории. Твари — а поняли, что вместе нам никак не жить и не дружить. То же примерно и с париями, — добавил капитан Прошин и затянулся сигаретой.

— Но вырсей мы теперь убиваем, — сказал Андрей, глядя широко открытыми глазами не на Прошина, а на тонущее в лесном горизонте солнце. Так ему было легче.

— Это же твари, — кивнул Прошин. — А с людьми, какими бы они ни были дикими, худо-бедно можно наладить контакт. Сейчас на Ф24 обнаружен «объект». — Андрей машинально напрягся. — И настолько непростой, — продолжил Прошин, — что, боюсь, нам теперь не избежать знакомства с населением планеты.

— Что, и у тамошних парий образовался культ?..

— Не без этого, — усмехнулся Прошин, но глаза оставались твердыми, холодными. — Их гралла так просто не взять, надо будет прощупывать пути, контактировать с людьми, возможно, даже со служителями этого самого культа.

— Но почему?.. — удивился Андрей, привыкший в отношении граллов исключительно к силовым решениям: а какие, помилуй Гор, политесы можно наводить с нелюдью?

— Долго объяснять. На месте всё поймешь, — буркнул капитан.

Андрей затушил сигарету, спросил:

— Когда отправляемся?

— Завтра, — ответил Прошин.

Загрузка...