Приятные воспоминания

5

Возвращаясь домой, Дин не забыла заглянуть в кондитерскую Фэтчеров, чтобы купить детям их любимое лакомство — мармеладных зверушек. Мэган любила апельсиновых мишек, а Дэн — яблочных дракончиков, за что и получил свое забавное прозвище. Дин надеялась, что это хоть немного развлечет детей, которым добрую половину выходного дня придется просидеть дома. На этот раз их не удалось оставить даже с бабулей Джесс, которая отправилась на лайтфордскую ярмарку, чтобы продать собственноручно связанные шарфики, носочки и забавные яркие шапочки, в которых осенью и зимой щеголяла добрая половина Лайтфорда.

Дин тряслась в грузовичке, и ее — как это часто бывало по возвращении домой — не оставляло смутное чувство тревоги. Чем на этот раз порадуют ее дети?

К счастью, оба были дома: пестрые резиновые сапожки красовались на полке для обуви. Правда Дин заметила еще кое-что: рядом с полкой стояли порядочно перепачканные мужские ботинки. Откуда они могли взяться? Может, в гости решил заглянуть Лесли? Но Дин никогда не видела на Лесли такой обуви — он предпочитал что-то менее вычурное и более удобное.

Значит, дети снова что-то натворили и кто-то из взрослых пришел на них жаловаться… Дин похолодела. Если так пойдет и дальше, очень скоро жители Лайтфорда придут к их дому с вилами и факелами. А ведь она уже пообещала, что через полтора часа окажется в Паркстауне и займется ремонтом машины… Конечно, если ей придется выслушивать жалобы и исправлять то, что натворили ее детишки, она не успеет к обещанному сроку.

— Дэн, Мэган! — Дин скинула сапоги и побежала в гостиную. — Что вы опять натворили? Вы же обещали, что…

Влетев в гостиную, Дин осеклась и застыла как вкопанная. За небольшим столиком сидел ее ужасный клиент, Виктор Гудроу, а дети — ее дети! — укутывали его пледом.

Дин настолько растерялась, что даже рта не могла раскрыть. Виктор Гудроу, богатенький сноб, который не удосужился расплатиться с ней за работу из-за какой-то разбитой чашки, сидит на ее стареньком диване и как ни в чем не бывало пьет дешевый чай… Неужели он приехал, чтобы вернуть свой долг?

Эту мысль Дин быстро отмела — она сразу заметила, что мистер Гудроу выглядит как-то странно. Его элегантный костюмчик измят и перепачкан, в темно-каштановых волосах запутались высохшие листочки, а глаза цвета гречишного меда полны не то изумления, не то испуга.

Дин вспомнила о перепачканных ботинках. Вряд ли Виктор Гудроу, с таким ужасом взиравший на ее испачканные маслом руки, может позволить себе ходить в грязной обуви. Судя по всему, он не в себе… Что с ним случилось? Как он тут оказался? Что натворили ее дети?

Дин перевела растерянный взгляд на детей. Мэган поставила на стол чайник и, косясь на брата, пролепетала:

— А вот и мама…

Дин показалось, что мистер Гудроу ее не узнал.

— Я — Дин. Диана Беллвуд, — напомнила она нежданному гостю, но мистер Гудроу смотрел на нее так, словно слышал ее имя впервые. — Что тут происходит?

— Успокойся мама, — пролепетала Мэган.

— Наш папа наконец вернулся, — слабо улыбнулся Дэн и покосился на мистера Гудроу, который, казалось, был удивлен всем происходящим не меньше, чем Дин. — Мама так давно тебя не видела. Она уже думала, что ты умер…

— Дэниел Беллвуд?! — вытаращилась на сына Дин. — Может, ты объяснишь…

Мэган сделала ей несколько знаков, из которых Дин поняла только то, что дети хотят поговорить с ней без мистера Гудроу, сидевшего в оцепенении на ее диване.

— Ладно, — кивнула Дин. — Пойдемте-ка на кухню.

— Ты посиди здесь, пап, — попросил Дэн мистера Гудроу. — А мы успокоим маму и вернемся.

— Вы что, с ума посходили? — Дин в ужасе уставилась на детей. — Это, конечно, мило, что вы не бросили его в парке, но зачем надо было говорить ему, что он ваш отец?

— Не знаю, — развела руками Мэган. — Он же не заплатил тебе за работу…

— И это повод обманывать человека, который потерял память?

— Я подумал, что он хочет отомстить тебе за то, что мы разбили его чашку, — робко вмешался Дэн.

— Что за чушь? — возмутилась Дин. — Надо было позвать кого-то из взрослых или вызвать полицию… Зачем вы привели его сюда? Из-за него я теперь опоздаю к мистеру Сандерсу.

— Может, пока ты ездишь, он останется у нас? — хлопая невинно-голубыми глазами поинтересовалась Мэгги.

Дин хотела ответить категорическим «нет», но в этот момент карман ее просторного комбинезона завибрировал.

— Тсс… — шикнула она на детей.

Звонил Арчибальд Сандерс, к которому она так надеялась успеть вовремя. Дин робко заикнулась о том, что запланированный приезд может сорваться, но клиент, решивший, что ей подвернулся более выгодный заказ, поспешил сообщить, что рассчитает ее по двойному тарифу, если ей удастся починить «хаммер» сегодня.

Этому пожилому мужчине, не слишком хорошо разбиравшемуся в устройстве автомобилей, когда-то порекомендовал ее Лесли, и Дин совершенно не хотелось отказывать, тем более что платил мистер Сандерс весьма щедро. Но в гостиной сидел потерявший память мистер Гудроу, которому ее дети наплели бог весть что и которого следовало отвезти в полицию…

С другой стороны, вчера она уже потеряла деньги из-за этого Гудроу — неужели должна потерять и сегодня? Что плохого в том, если дети побудут со своей новой «игрушкой» до вечера, а потом она объяснит ему все и отвезет его в полицию? По крайней мере, Дэну и Мэг будет чем заняться в ее отсутствие. И, в конце концов, у этого Гудроу перед ней должок… А ее дети, быть может, спасли ему жизнь, подобрав его в парке… И если вспомнить, как высокомерно и нагло этот тип вел себя с ней и с детьми, то еще неизвестно, кто должен чувствовать себя виноватым.

Дин понимала, что, если задуматься, все ее доводы не выдерживают критики, но, с другой стороны, времени на раздумья у нее попросту не было.

— Я быстро решу свои дела и тотчас же приеду, — сообщила Дин мистеру Сандерсу и, повесив трубку, окинула детей грозным взглядом. — Ладно, будь по-вашему. Вечером я все ему объясню и отвезу его в полицию. Только хватит молоть чепуху о том, что он ваш папа. Поболтайте с ним о чем-нибудь другом… Хотя, по-моему, болтать он не настроен. Вы хотя бы не наврали ему насчет его имени?

— Нет, — честно распахнула свои голубые глаза Мэган. — Мы сказали, что его зовут Виктором, как было написано в твоей бумажке.

— Ну слава богу, — вздохнула Дин. — И больше ему не врите… А, вот еще… — Она протянула Мэган пакет с жевательным мармеладом. — Только не слопайте все, а то слипнется кишечник.

В гостиной Дин обнаружила, что их странный гость закрыл глаза и посапывает, завернувшись в теплый плед.

— Наверное, он очень замерз в парке, — покосился на маму Дэн. — А ведь мог бы и умереть, если бы мы его не разбудили.

Дин, думавшая о том же, почувствовала укол совести.

— Надо было вызвать ему врача… И Лесли, как назло, сегодня нет в городе… Мэгги, будь добра, измерь ему температуру, когда он проснется.

— Конечно, мам, — спокойно кивнула Мэган и направилась за градусником.

Заводя свой видавший виды грузовичок, Дин подумала, что такая выходка простительна ее детям. Но как могла она, взрослая женщина, решиться на подобную авантюру, хотя бы эта авантюра и длилась всего несколько часов?

Виктор проснулся от запаха чего-то неправдоподобно отвратительного. Что именно источало столь мерзкий аромат, он не мог определить, но запах витал прямо у него под носом.

Он открыл глаза. Перед ним стоял тот самый мальчик, которого Виктор видел в парке, и держал в руках тарелку с какой-то совершенно непотребной снедью. Между подгоревшими краями бултыхалось что-то оранжевое.

Яичница, догадался Вик и с облегчением подумал, что хотя бы какие-то вещи и названия не стерлись из его памяти. Впрочем, если его воспоминания окажутся столь же печальными, сколь печален этот захламленный старый дом, то, может быть, лучше бы она и вовсе не возвращалась…

— Ты заснул, — обратился к нему мальчик. Если Вика не подводила память, этого ребенка звали Дэном. — А мы с Мэг решили приготовить тебе яичницу.

Вик поморщился, но все-таки взял протянутую тарелку. Он чувствовал себя голодным, но не настолько, чтобы впихнуть в себя эту гадость. И чего эти дети так на него уставились?

Господи, да это же мои дети… — Виктор с ужасом вспомнил сцену после пробуждения в парке. Его охватило отчаянное желание вспомнить, что происходило до того, как он проснулся, но, увы, память совершенно не хотела к нему возвращаться. Он вспомнил только изумленное лицо женщины, которая вошла в этот дом, когда он уже совершенно ничего не соображал от страха и холода, буквально вгрызшегося в кости, и ему показалось, что это лицо он уже когда-то видел… Впрочем, чему тут удивляться? Дэн назвал эту женщину мамой — значит она была его, Виктора, женой… Кажется, она назвала себя Дин Беллвуд. Но и в том, что таким знакомым ему показалось это имя, звонкое, как колокольчик, ничего удивительного не было.

Жена, дети… Вот что удивительно: неизвестно, какая жизнь была у него раньше, но сейчас ни мужем, ни отцом он себя не чувствовал. Ему казалось, что он спит и видит какой-то кошмарный сон. Но вот-вот он проснется и…

Увы, Вик глядел в тарелку с жутковатым содержимым и никак не мог проснуться…

— Разве ты не хочешь есть? — с тенью обиды в голосе спросила девочка. — А мы так старались…

— Я… я просто не голоден, — пробормотал Виктор, опасливо косясь на детей.

— Мама сказала, чтобы мы померили тебе температуру, — сообщила девочка и взяла со стола что-то похожее на градусник. — Возьми и подержи во рту. Если у тебя будет температура, мы дадим тебе таблетку.

— Н-не надо таблетки, — испуганно произнес Виктор и отодвинулся подальше от девочки.

— Не бойся, это обычный аспирит, — обнадеживающе улыбнулся мальчик.

— Что-что? — переспросил Виктор, которого еще больше испугало страшное слово.

— Дэн хочет сказать «аспирин», — поправила брата девочка. — Он вечно путает слова. Он еще маленький.

— Сама маленькая, — надулся мальчик. — Она старше меня всего на десять месяцев.

— Ну хорошо, давайте свой градусник, — сдался Вик. — И, пожалуйста, позовите свою маму. А еще лучше будет, если она вызовет мне врача.

— Мама уехала, — спокойно сообщила девочка, протягивая ему градусник и забирая тарелку с нетронутой яичницей.

— Уехала? Как это «уехала»? — Вик совершенно не помнил, как это — быть женатым, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что жена едва ли может бросить мужа, который вернулся после долгого отсутствия и к тому же потерял память.

— Не волнуйся, она скоро вернется, — поспешил успокоить его Дэн. — Она сказала, чтобы мы с тобой посидели…

— Вы? Со мной? — с еще большим недоумением уставился на мальчика Виктор.

— Ну да, ты же болеешь, — напомнила девочка и с какой-то недетской серьезностью кивнула на градусник. — Давай-ка, засунь его в рот. Только не сжимай зубами, а то вытечет ртуть и тогда ты точно умрешь.

Сейчас Виктор предпочел бы умереть, лишь бы только этот кошмар наконец закончился… Да, у его жены определенно оригинальное представление о заботе: оставила его с детьми, которые готовы накормить его ужасной яичницей и напичкать таблетками. Если он выживет до ее приезда, обязательно скажет ей все, что о ней думает.

А пока Виктору оставалось лишь сидеть с градусником во рту и внимать девочке по имени Мэган, которая называлась его дочерью и серьезно вещала ему о том, как вредно спать на холодной земле.

Если бы Арчибальд Сандерс не был одним из лучших ее клиентов, Дин уже давным-давно отвезла Виктора Гудроу в полицию и не ломала бы себе голову над тем, что ей делать теперь. Теперь, благодаря Арчибальду Сандерсу, у нее была столь ценная информация, что Дин серьезно задумалась над тем, как спасти голову, которая этой информацией обладает…

Мистер Сандерс, расплачиваясь за отремонтированный «хаммер», обмолвился об одном весьма странном и трагическом происшествии, случившемся вчера в Паркстауне. Погиб владелец крупной компании, занимавшейся скупкой и продажей жилья. Этот всеми уважаемый и обеспеченный молодой мужчина разбился в своей машине, у которой по какой-то загадочной причине отказали тормоза.

Официальная версия, конечно, — случайность, но ходят слухи, что смерть этого человека кое-кому была даже на руку.

Арчибальд Сандерс, может быть, и не придал бы этому происшествию особенного значения, но он в свое время вел дела с отцом погибшего — ныне покойным Генри Гудроу, который, по слухам, рано стал вдовцом и один воспитывал сына, возлагая на того большие надежды. Человеком Генри Гудроу был суровым, но в деловых вопросах на него можно было положиться. Как жаль, что единственный сын пережил его всего-навсего на год и даже потомства после себя не оставил…

Дин, безусловно, посочувствовала бы и Арчибальду Сандерсу и покойному Генри Гудроу, если бы не была на сто процентов уверена в том, что погибший в расцвете сил сын того самого Генри не остался «за няньку» с ее детьми… Впрочем, с тем, кто остался «за няньку», можно было поспорить — состояние Виктора Гудроу, которого Дин видела сегодня днем, оставляло желать лучшего.

Теперь о том, чтобы идти в полицию, не могло быть и речи. Если мистера Гудроу пытались убить, то у нее, Дин, уж точно будут проблемы. Вместо того чтобы сразу отвезти малознакомого человека, потерявшего память, в полицейский участок, она, можно сказать, обманным путем удерживала его в своем доме. И если Виктору Гудроу совсем не отшибло память, то он вспомнит весь тот бред, которым пичкали его Дэн и Мэгги… И тогда полицейские запросто могут повесить на Дин и покушение на убийство, и похищение с какой-нибудь корыстной целью. Надо же будет на кого-то повесить нераскрытое преступление… Вот невезучая Дин и станет тем, кому выпадет подобная честь…

Хотела бы она знать, кто оказался в машине этого Гудроу? Может быть, кто-то из его родственников? Хотя об этом Арчибальд Сандерс наверняка бы обмолвился… И каким образом сам Гудроу оказался в лайтфордском парке?

Но главный вопрос — что делать? Пойти в полицию и рискнуть оставить сиротами детей? Или дождаться, пока к самому Виктору вернется память? А может быть, сообщить о том, что он жив, по секрету кому-нибудь из его родственников?

Последнюю мысль Дин отмела с той же поспешностью, что и первую. Из короткого рассказа мистера Сандерса выходило, что Виктор — сирота. Даже если она разыщет его дальнюю родню, едва ли для нее это что-то изменит. Родственники наверняка вызовут полицию, а та заинтересуется Дин, чьи дети по чистой случайности — да кто в это поверит? — нашли мистера Гудроу в лайтфордском парке. И кто знает, может, и для самого Виктора Гудроу будет лучше, если до поры до времени он будет числиться в покойниках? Ведь тот, кто собрался его убить, наверняка захочет довести свое дело до конца…

— Ну, и как наш больной? — поинтересовалась Дин с напускной веселостью. Дети пока не должны знать о том, что знает она.

— Он спрашивал про тебя, а я померила ему температуру, как ты велела, — сообщила Мэг. — У него высокая температура, так что пришлось дать ему аспирин.

— Он очень не хотел пить таблетку, — недовольно покачал головой Дэн. — Но потом все-таки выпил и снова уснул. Мы приготовили ему яичницу, но он не стал есть. Наверное, потому что болеет…

— Мам, нам пришлось снять с него одежду, она вся сырая, — призналась Мэгги. — У него в карманах понапиханы какие-то карточки и еще лежит конверт. Мы ничего не трогали, сложили все в ванной.

— Вы просто молодцы, — благодарно посмотрела на детей Дин. — Даже не думала, что вы так здорово со всем справитесь… Он ничего пока не вспомнил?

— Нет, только удивился, что ты уехала… Ну что, ты повезешь его в полицию?

Дин поймала на себе вопросительный взгляд детских глаз. Она не очень-то любила врать, но больше всего ей не хотелось учить этой премудрости своих детей.

— Мэг, Дракончик… — Дин присела на корточки и внимательно посмотрела на детей. — Вы умеете хранить секреты?

— Конечно, мам, — шепотом ответила Мэган.

— Тогда пообещайте мне, что вы никому не расскажете о том, кто этот человек на самом деле.

Дети посмотрели на нее с недоумением.

— Я хочу, чтобы все поверили в вашу… игру, потому что мистер Гудроу какое-то время поживет у нас.

— Правда? — оживился Дэн.

— Правда, — кивнула Дин. — Только учтите, что это очень серьезно: если об этом кто-то узнает, у мистера Гудроу будут очень большие неприятности. Никто не должен знать, кто такой на самом деле мистер Гудроу, пока к нему не вернется память. Это будет наш большой-большой секрет. Обещаете?

— Клянемся… — торжественно изрек Дэн.

— Клянемся, — сдержанно пообещала Мэган.

— Вот и хорошо, — кивнула Дин, совсем неуверенная в том, что в самом деле поступает хорошо и правильно.