Признаться в любви нелегко

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Молчание затянулось. Ричард начал собирать бумаги.

– Мне пора. Я выбрал неудачное время.

– Да, не самое лучшее, – откликнулся Бретт, и мужчины взглянули друг на друга.

Твердый взгляд серых глаз Ричарда не был вызывающим, но и не означал капитуляцию.

Обращаясь к Николе, он сказал:

– Завтра суббота. Как вы посмотрите на то, если я приду в понедельник? Возможно, все немного успокоится.

– Да. Я… я… если вы оставите мне наброски, я смогла бы их просмотреть. Ой! Я же еще не успела показать Бретту контракт. – Она замолчала, раздосадованная тем, что говорит бессвязно и смущенно.

– Никаких проблем, – улыбнулся ей Ричард. – И это сделаем в понедельник.

– Тогда я вас провожу, – коротко сказал Бретт.

– Не беспокойтесь. Я найду дорогу. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – пробормотала Никола, а Бретт только наклонил голову. – Он не мог знать, – сказала она Бретту, когда они услышали, как закрылась парадная дверь.

– Нет, я… – начал было Бретт, но остановился: снова раздался звонок в дверь. – Черт возьми, дом превращается в какой-то вокзал!

Однако на сей раз позвонивший не стал дожидаться, пока ему откроют. В столовую танцующей походкой вошла Мариетта.

– Привет, – тихо сказала она. – Я не могла ждать до завтра, чтобы увидеть моих синичек, поэтому мы прилетели сегодня. Как ты, Ники, дорогая? – И она подошла, чтобы поцеловать Николу в щеку.

Именно в этот самый момент в комнату с другой стороны вошла Тара. Произнеся: «Бретт…», она замолчала.

Мариетта, вся в розовом и алом, стильная и, как всегда, красивая, удивленно округлила глаза, когда ее взгляд упал на незнакомую женщину. Почти целую минуту они молча рассматривали друг друга – элегантные и утонченные…

Атмосфера становилась тяжелой.

Наконец Мариетта повернулась к Бретту и, резко дернув головой, спросила:

– Что, черт побери, это такое?

Положение спасла Никола:

– Тара, это Мариетта, мать Криса и Саши. Она только что прилетела из-за границы. Мариетта, это Тара Уэллс. Она теперь работает в «Хинтон, Хэркорт и К°» в качестве специалиста по гражданским судебным спорам. Мисс Уэллс была настолько любезна, что принесла подарок Крису, который вчера упал и сломал ногу, но у него все будет хорошо, – торопливо добавила она.

Мариетта поспешно отвела взгляд от Тары.

– Сломал ногу?.. О, ну почему меня не было здесь?

– Именно это сказала и я. Меня тоже не было. Весь удар пришелся на бедную Эллен… Может, ты заглянешь к нему? – приветливо предложила Никола. – Уверяю, он сразу почувствует себя в два раза лучше.

– Крис скоро поправится, – сказал Бретт Мариетте. – Идем.

И они вместе вышли.

– Тара, хотите кофе или чего-нибудь еще? – предложила Никола. – Я только что собиралась выпить еще чашечку. Ну и денек выдался сегодня!

– Я… нет, спасибо. Я ведь на самом деле зашла сюда по пути в гимнастический зал.

– Тогда я вас провожу. Еще раз спасибо за цветы и подарок.

После ухода Тары, Никола задержалась в холле, прислушиваясь к радостным восклицаниям, которые доносились из комнаты Криса, потом ушла к себе.

Через какое-то время Бретт постучал в дверь ее комнаты.

Подумав, что это Мариетта, она пригласила войти.

– А, это ты!..

– Да, – насмешливо произнес Бретт и закрыл дверь. – Тебе совсем не надо прятаться от нас.

– А я и не прячусь.

Он подошел к плакату с единорогом и, засунув руки в карманы джинсов, стал пристально рассматривать его. Тонкая белая трикотажная футболка обтягивала его сильные мускулистые плечи.

– Она – их мать, – добавила Никола, злясь на его слова, его тон и на то, что он был усталым и раздраженным, а она ничего не могла с этим поделать.

– А ты – их мачеха!

– Только на словах, – пробормотала Никола. – Но даже если бы я была таковой на самом деле, я бы все равно оставила их одних…

– Ты сегодня отличаешься необыкновенной мудростью и спокойствием, Никола, – опять съязвил Бретт. – Уж не связано ли это с признанием Ричарда Холлоуэя?

– Я предполагала, что ты мог услышать…

– О, да! Я слышал.

– Тогда ты, может, хотя бы понимаешь, – проговорила она холодно, – что я не могу отвечать за то, что произошло перед тем, как меня представили этому человеку!

– Мне кажется, мы это уже обсудили, – парировал Бретт.

– Нет, не обсудили! – воскликнула она раздраженно и вскочила на ноги.

– Если ты опять собираешься дать мне пощечину, Никола, лучше не делай этого, – предупредил он, а когда она стиснула зубы, сухо улыбнулся и продолжил: – Я имел в виду, что мы обсудили тот факт, что, стоит мужчинам бросить на тебя лишь один взгляд, они тут же становятся твоими поклонниками. Но это не значит, что они непременно влюбляются в тебя.

– Ну, во всяком случае, он так думает, в то время как ты только перечисляешь достоинства нашего брака… словно вносишь в реестр, – сказала она с чувством. – И вот о чем тебе надо задуматься, Бретт: меня перестало волновать, что ты обо мне думаешь. Я собираюсь делать то, что считаю нужным. И не воображай, что если ты являешься моим опекуном, то можешь помешать мне.

Они пристально посмотрели друг на друга.

– И что же ты собираешься делать? – протянул он наконец.

– Я… еще не решила, – ответила Никола, стоически выдержав его взгляд.

– Понятно. – Его глаза внимательно осмотрели всю ее изящную фигурку. Тем не менее, как я уже просил тебя раньше, не сохранишь ли ты существующее положение вещей до твоего совершеннолетия?

Никола, нахмурившись, задумалась.

– Я не вижу причины… ведь это только дата. Что изменится?

Он пожал плечами.

– Эта дата – краеугольный камень в жизни большинства людей. По каким-то необъяснимым причинам совершеннолетие человека имеет большое значение в общественном мнении.

– Ты хочешь сказать, что только тогда сможешь дать мне ключ от двери? – несколько скептически спросила она.

Бретт помолчал.

– Во имя твоего отца, Никола, – произнес он наконец.

Ну вот опять, печально подумала она. Вечно мы возвращаемся к моему отцу. Она вздохнула.

– Хорошо. Это будет всего через неделю, хотя я продолжаю думать, что это… – Она развела руками.

– Твой отец бы обрадовался, узнав, что ты не сделаешь опрометчивых шагов до этой даты.

Никола замерла.

– Извини, – миролюбиво сказал Бретт, – я не хотел тебя обижать.

– Все в порядке. – Она притронулась к глазам. – Как дети? Мариетта еще там?

– Нет. Но она уложила их и придет завтра утром.

– Вместе с?..

– Да. Еще один трудный день. – Он поморщился. – Хочу тебе сказать, что в качестве хозяйки дома ты была… превосходна.

Никола попыталась сдержаться, но безуспешно: она сначала улыбнулась, а потом начала смеяться. Бретт взял ее за руку, и она не стала сопротивляться.

– Ты когда-нибудь встречал двух людей, которые бы так сразу невзлюбили друг друга?

– Нет, – ответил он немного удивленно и поцеловал ее пальцы. – Теперь сможешь спокойно заснуть?

Она посмотрела ему в глаза, и улыбка на ее губах погасла.

– Думаю, да, – сказала она севшим голосом. – А ты? – Она закусила губу и отвела взгляд.

– Пока я уверен, что хозяйке моего дома хорошо и уютно, – да, смогу. Посмотри на меня, Никола.

– Бретт, – выдохнула она, – все в порядке.

– Никола.

Она поколебалась, потом нерешительно подняла на него глаза. – Что?

– Я только хотел сказать тебе, что в той непростой ситуации, которая возникла сегодня, ты повела себя правильно и разумно. Твой отец мог бы гордиться тобой.

– Из-за тебя сейчас я разревусь, – беспомощно пробормотала она.

– Нет, – Бретт нежно обнял ее. – Ты должна не плакать, а гордиться собой.

Она отрицательно покачала головой, но почувствовала, что охватившее ее волнение утихает.

– Не хочу попасться в эту ловушку, – сказала она с улыбкой. – Уверена, что преподобный отец Каллэм сказал бы, что гордыня до добра не доведет… хотя нельзя назвать христианскими его мысли о… – она замолчала.

– А кто это – отец Каллэм? – спросил Бретт удивленно.

– Он… – Никола пожалела, что не подумав ляпнула Бретту о Питере Каллэме. – Ну… – Она запнулась, но карие глаза Бретта смотрели на нее одновременно терпеливо и выжидающе. – Отец Каллэм тот самый консультант по вопросам семьи и брака, к которому я обращалась.

Одна бровь Бретта поползла вверх, и он с изумлением уставился на Николу.

– Какие же нехристианские мысли он вложил в твою голову?

– Ничего особенного, просто… мне кажется, он попытался объяснить нечто, что есть в человеческой природе, вот и все!

– Ты лукавишь, – сухо сказал Бретт. – Никола…

– Нет, я не собираюсь говорить на эту тему, – твердо заявила она, – так что не трать понапрасну силы, Бретт. Ты… тебе не о чем беспокоиться.

В его глазах появилась озорная усмешка.

– Обычно я так говорю.

Она слабо улыбнулась.

– Иногда неплохо и поменяться ролями.

– Ты что, собираешься прочесть мне лекцию о моих ошибках?

– Нет. Просто полезно время от времени чувствовать себя в шкуре другого человека, – сказала она едко.

– Действительно, полезно, – тихо ответил он и рассеянно провел рукой по ее спине, коснулся волос. – Интересно только, а ты когда-нибудь представляла себя на моем месте?

Никола молчала, зато ее тело отзывалось на каждое его прикосновение. Только бы он этого не заметил!

– Собираешься что-то сказать мне? – спросил Бретт после паузы.

Она закусила губу.

– Нет.

– Ну, я же вижу. Говори.

Никола с раздражением воскликнула:

– Ты просто невозможен! Сам вынудил, поэтому не обижайся, если тебе не понравится. Знаешь, я представила как было бы, если бы мы… занялись любовью. – Помнишь, ты говорил: мужчины остаются мужчинами? Но и девушки, наверное, иногда тоже испытывают подобную проблему… только не говорят этого. – Никола не в силах была сдержать прилив краски к щекам. – И еще мне кажется, ты не должен видеть свою роль только в том, чтобы заменять мне отца…

Бретт резко отпустил ее, повернулся и вышел.

Никола уставилась на дверь и закрыла руками рот. Боже, что я наделала? – безмолвно спрашивала она себя. Почему сказала это?

Она долго не могла уснуть. Ей казалось, что своими словами она разрушила что-то драгоценное, что было между нею и Бреттом. Но разве он не догадывается, что она чувствует в его объятиях? Зачем тогда мучает ее?.. Вопросов на эти ответы не было, и Никола беспокойно ворочалась в постели почти всю ночь напролет.

Наутро Никола сразу почувствовала, что атмосфера в доме стала какой-то тяжелой, неуютной.

Бретт еще никогда не был так холоден. Мороз пробирал ее до костей каждый раз, когда загадочный взгляд его карих глаз останавливался на ней. Дети немедленно уловили эти волны и стали неуправляемы. Крис капризно требовал объяснений, как он будет жить с этой ужасной штуковиной на ноге, а Саша сама решила надеть свое любимое платье, чтобы встретить маму и ее знакомого.

– Это не получится, дорогая, – мягко заметила Никола. – Ты забыла, что облила малиновым сиропом все платье спереди. Теперь, боюсь, нам не удастся вывести это пятно.

Девочка залилась слезами.

– Ты же не маленькая, Саша, – холодно сказал Бретт. – У тебя миллион других платьев.

– Но мне нравится это, мама прислала мне его из Америки, – ревела Саша.

– Я уверена, мама поймет, – попыталась успокоить ее Никола.

– Почему девчонки устраивают столько шума из-за платьев? – презрительно спросил Крис. – Скажи спасибо, что тебе не надо носить это! – Он ткнул пальцем в гипс. – Вот тогда бы тебе правда было из-за чего реветь.

– Я тебя ненавижу, Крис! – задыхаясь, выкрикнула покрасневшая Саша.

– Ну хватит! – рявкнул Бретт и вывез Криса из комнаты. – Изволь быть готова через десять минут. Никола скажет тебе, что надеть, – бросил он дочке через плечо.

– Почему папа такой злой сегодня? – спросила, заливаясь слезами, Саша.

Никола помогла девочке выбрать другое платье, потом привела ее в свою спальню, где немного подняла ей настроение, побрызгав дорогими духами. В завершение Никола вложила в кармашек Саши свой обшитый кружевами носовой платок и, собрав на затылке волосы девочки, стянула их тесьмой. Выходя из комнаты, Никола захватила свою сумку.

– Куда-то собираешься? – отрывисто спросил Бретт, когда она привела Сашу в кабинет, где он играл с Крисом в карты.

– Да. Я думаю, что не понадоблюсь тебе сегодня, – пробормотала она.

– Куда? Можно узнать?

Никола быстро взглянула на него.

– Просто прогуляюсь. Вернусь к обеду. – Она обратилась к детям: – Скоро придет мама, а пока я бы хотела, чтобы вы слушались папу. Посмотрю, сумеете ли вы улучшить ему настроение!

Никола отправилась на базар у пирса и целый час провела там, бродя среди книжных рядов букинистов. Она натолкнулась на нескольких клиентов Бретта, которые выразили удивление по поводу ее одинокой прогулки. Чувствуя себя смущенной, Никола объяснила, что просто у нее выдался свободный день. Потом она решила пойти в кино, но и после этого у нее оставалось несколько часов, которые надо было как-то убить.

Никола с тоской подумала о своих уроках пилотирования, но ее инструктор все еще был в отпуске. Она позвонила одной из подруг, однако той не оказалось дома.

Она зашла в кафе, выпила кофе по-венски и еще долго задумчиво сидела там. Наконец, когда солнце стало опускаться, она поехала домой.

Когда Никола открывала ключом парадную дверь, ей показалось, что в доме неестественно тихо. Правда, машина Бретта стояла в гараже.

– Эллен? – позвала она и тут вспомнила, что была суббота, когда у Эллен выходной.

Она вздрогнула, увидев в дверях неожиданно возникшего Бретта. Он был босиком и в одних шортах.

– Ой! А я решила, что никого нет.

– Никого и нет, кроме меня.

У нее округлились глаза.

– А где все?

– Уехали с ночевкой к Мариетте.

– Но… но…

– Все будет в порядке. Во всей этой кутерьме мы совершенно забыли о том, что нам сегодня нужно быть на приеме в Юридическом обществе.

– О Боже! Я совсем забыла. Ведь мы, разумеется, не пойдем!

Бретт уперся плечом в дверной косяк.

– Не пошли, если бы нам пришлось сидеть с Крисом, но он будет только счастлив провести вечер с мамой. Или ты видишь еще какую-то причину, чтобы нам не идти?

– Причин несколько, – набрав воздуха в легкие, сказала она. – Во-первых, у меня нет настроения идти сегодня на прием. Во-вторых, нам незачем туда идти в качестве мистера и миссис Хэркорт, поскольку я уверена, что не смогу не положить конец… этому фарсу. В-третьих, чувствую, что ты испытываешь ко мне сильную неприязнь, ты не согласен?

– Нет, не согласен, – коротко ответил Бретт. – Так что готовь вечерний наряд, Никола, потому что мы идем.

– Ты не можешь заставить меня! Иди один, если тебе так хочется. Придумай что-нибудь в оправдание… скажи, что я заболела… или иди с Тарой! Я уверена, она будет в восторге.

– Никола, – наступал он, – эти постоянные ребяческие упоминания о Таре тебе не к лицу. Так случилось, что я должен идти, поскольку мне придется зачитать адрес. К тому же моя бывшая жена оказалась сейчас в городе, могут возникнуть разные слухи и домыслы, особенно после того, как ты весь день разъезжала по городу одна. Не забудь, – язвительно сказал он, – наш городок не так велик.

Николу словно молнией пронзило воспоминание о встреченных на книжном развале знакомых Бретта. Тем не менее она сказала с побледневшим лицом:

– Ты считаешь, что для меня это имеет значение, Бретт? Если хочешь, я могла бы посидеть с твоими детьми. В конце концов, я и есть на самом деле няня! И почему бы тебе не взять на прием свою бывшую жену?

– Не говори глупостей! – оборвал он. – Она – последний человек на свете, которого я хотел бы взять с собой.

Никола взглянула на Бретта – он был полон решимости стоять на своем.

– Ну ладно. А во сколько?

– В семь. Мы должны уехать из дома в половине седьмого. То есть, – он взглянул на часы, – в твоем распоряжении час. Достаточно?

– Да, Бретт, – ответила она и вышла.

У нее было несколько подходящих платьев. Прием в Юридическом обществе считался официальным мероприятием, на которое полагалось приходить в вечернем платье. Времени на то, чтобы привести в порядок ногти, принять душ, уложить волосы и подкраситься было мало. В голове у Николы гудело, и вообще все складывалось хуже некуда.

Наконец она вышла из спальни. Бретт стоял на веранде и поглядывал на часы. Было ровно шесть тридцать.

Он медленно повернулся и критическим взглядом окинул ее. Никола была в розовом платье с блестками, на двух тоненьких бретельках, с низким вырезом на спине. Она надела жемчужный браслет квадратной формы, такие же висячие серьги, а заплетенные волосы подняла кверху.

– Я смотрю, сегодня ты не воспользовалась советом Криса, – наконец проговорил он. – С другой стороны, он был не совсем прав: с такой прической ты выглядишь отлично, ну, может быть, немного строгой.

– Возможно, это оттого, что я чувствую себя отнюдь не такой. Не могли бы мы поскорее покончить с обсуждением моей внешности? – Она повернулась, чтобы идти.

– Никола!

Она поджала губы и обернулась. В черном смокинге Бретт Хэркорт выглядел очень импозантно. Во всяком случае, достаточно, чтобы заставить колотиться ее сердце. Однако выражение ее лица не изменилось.

Он неожиданно улыбнулся.

– Я совсем не критиковал тебя.

Она пожала плечами и вздрогнула, когда сверкнула молния и послышались раскаты грома.

– Нам может понадобиться зонт, – добавил он через минуту и поднял руку, чтобы поправить бретельку ее платья.

Она вздрогнула, ощутив что-то вроде электрического разряда, словно возникшего между ними. Сердце странно забилось, и пульс стал учащенным, но она заставила себя глубоко дышать, и, когда подняла взгляд, он был спокойным.

Бретт убрал свою руку и с насмешливой улыбкой поклонился ей, приглашая пройти вперед. Она села в «БМВ», аккуратно расправив юбку. До города они доехали в полном молчании.

– Привет, Тара, – поздоровалась Никола час спустя, когда все сели ужинать. Тара оказалась за их столом, она была в тонком платье желтовато-зеленого цвета.

– Как Крис? – спросила та.

– Немного жалуется на свою штуковину на ноге, – улыбнулась Никола и отпила шампанского.

– Я удивлена, что вы пришли сегодня, – сказала Тара. – Думала, у вас забот по горло.

Никола неожиданно для себя открыла, что стала невосприимчивой к уколам этой женщины.

– Спасибо за беспокойство, но Мариетта взяла заботы на себя, – спокойно ответила она. – Мне очень нравится ваше платье. Вы купили его в Кэрнсе?

– Нет, в Брисбене, – ответила Тара. – Я собиралась сказать то же самое о вашем, – добавила она, улыбнувшись.

– Спасибо. – Никола отпила еще немного шампанского и, услышав первые звуки оркестра, повернулась к Бретту. – Потанцуем, дорогой?

– Если хочешь, чтобы мы были первыми, – ответил он, слегка прищурившись.

– А почему бы и нет? О, да это к тому же самба! У нас она неплохо получается, правда?

Бретт заколебался на мгновение, потом отодвинул свой стул.

Они так хорошо танцевали, что приковали к себе всеобщие взгляды. Платье Николы сверкало в лучах света, а прирожденное чувство ритма придавало ей легкость и грациозность. Довольные и восхищенные оркестранты играли дольше обычного.

– Что ты делаешь, Никола? – спросил Бретт, когда они сошлись в танце.

– То, чего ты ждал от меня, – ответила она.

– Устраиваешь спектакль?

– Ничего подобного! Не волнуйся, я не стану набрасываться на тебя с поцелуями! Просто отвожу от тебя всякие неприятности. Кроме того, – честно призналась она, – я очень люблю танцевать самбу, а научил меня не кто иной, как ты, Бретт!

Он ничего не ответил, и они закончили танец под аплодисменты.

– Моя дорогая Никола! – Это был Род Мейсон, который взял ее руку, а потом заключил в свои медвежьи объятия. – Вы такая красивая! – Он отпустил ее и повернулся к Бретту. – Ты счастливец, старина!

– Как будто я этого не знаю, – усмехнулся Бретт, и если в его словах был какой-то скрытый смысл, то заметила это, кажется, только одна Никола.

– Не волнуйся, дорогой, с этого момента я буду вести себя прилично.

– Согласись, – сказал он вполголоса, – твое теперешнее настроение намного отличается от того, какое было у тебя дома.

– Наверное, оно у меня ребяческое… вернее, девическое. – Она улыбнулась ему. – А может, просто озорное? – добавила она, подумав.

– Собираешься припомнить все мои прегрешения? – спросил он сухо.

– Это ты настоял, чтобы я пошла. Но пока наш разговор не перерос в словесную дуэль, – поспешно сказала она, – ты должен пригласить на следующий танец Тару.

– О… и почему же?

– Потому… – Никола проказливо взглянула на него, – что я собираюсь танцевать с каждым, кто сидит за этим столом, пока в моей душе звучит музыка. На самом деле потому, что я не способна ничего решить, и потому, что единственное, о чем я еще думаю, так это о путешествии в Тибет, чтобы уйти от всего… и вообще, я не вижу, почему бы мне не доставить себе удовольствие?!

В его глазах сначала мелькнуло удивление, потом невольное одобрение, и наконец он тихо рассмеялся.

– Понятно. Знаешь, иногда ты просто неподражаема!

Она отвела взгляд и, ужаснувшись, услышала свои слова:

– Хотя недостаточно неподражаема с твоей точки зрения.

– Никола…

– Не говори ничего. Прости, я не хотела, наверное, это шампанское. О, смотри, кто пришел – Ричард. Но не беспокойся, я буду очень благоразумна… и уж, конечно, не стану танцевать самбу с ним.

Бретт внимательно посмотрел на нее. И в глазах его она вдруг на миг увидела незащищенность, даже боль, прежде чем он отвел взгляд.

У нее сжалось сердце. Она не знала, почему он так посмотрел, но была уверена, что сможет догадаться… Наверное, причина тому – Мариетта и новый мужчина в жизни бывшей жены.

А тут еще я со своими дурачествами добавляю ему проблем!.. Никола на мгновение прикрыла глаза и сказала довольно отчетливо:

– Бретт, не беспокойся за меня сегодня вечером. Я не создам тебе никаких проблем.

Что он собирался ответить, она так и не узнала, потому что послышалась барабанная дробь. Руководитель оркестра объявил, что сейчас начнутся речи, и пригласил Бретта подняться на трибуну.

Во время его речи, хотя свет был приглушен, Никола видела, как внимательно и восхищенно внимает каждому слову Бретта Тара.

Когда Бретт закончил выступление, Тара встретила его поздравлениями.

– Прекрасно сказано, Бретт! Особенно о том…

Николу передернуло, и она отключилась настолько, что Бретт должен был тронуть ее за руку, чтобы вывести из этого состояния.

– О, извини, – пробормотала она.

– Похоже, ты унеслась своими мыслями куда-то за миллион миль.

– Да нет…

– Хочешь, уйдем?

Ее глаза округлились.

– Почему? А это не будет?.. – неуверенно спросила она.

– Я и сам получаю здесь не особенно много удовольствия.

Она испытующе посмотрела на него, потом накрыла ладонью его руку.

– Немного попозже. А то наш уход будет выглядеть странно.

Он опустил взгляд на ее пальцы, лежащие на его руке.

– Ты права. Хорошо. Давай еще ненадолго останемся.

По дороге домой Никола уснула в машине. Она проснулась только тогда, когда почувствовала, что Бретт несет ее.

– Извини, – пробормотала она.

В спальне он протянул ей пижаму и помедлил.

– Сама справишься? – тихо спросил он наконец.

– Конечно, спасибо.

– Ну тогда спокойной ночи.

Она осталась одна, и слезы навернулись ей на глаза, когда он тихо закрыл за собой дверь.