Признаться в любви нелегко

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В полночь Никола окинула взглядом живописный беспорядок в своей комнате. Плакат с единорогом уже не висел на стене. Она упаковала столько одежды, сколько уместилось в чемодан, и включила радио, чтобы не слышать, что происходит за стенами ее комнаты.

Это только начало, устало сказала она себе. Мне все равно не унести все за один раз. Здесь была уйма книг и других вещей, которые накопились за два года жизни в этом доме.

Тут ее взгляд упал на контракт и чертежи, которые принес Ричард два дня назад, и она, вздохнув, села на кровать.

Я ведь еще не подписала контракт, подумала она, положив подбородок на руки. Помимо проблем, связанных с тем, чтобы найти мастерскую и печь для сушки и обжига керамики, я на время уеду из Кэрнса. Вот только куда?

Тибет? Африка? Странно, но они почему-то потеряли свою привлекательность… хотя нельзя сказать, чтобы я была так уж захвачена этим Тибетом. Может, тогда Европа, Великобритания? Предки моей мамы откуда-то оттуда…

Она легла на спину, потом свернулась калачиком и задремала.

Проснувшись на следующее утро, Никола увидела, что кто-то привел в порядок ее постель, выключил радио и накрыл ее пледом, взятым в соседней спальне. Она не сразу вспомнила, что запирала свою дверь.

Никола резко села. Двери спален можно было закрыть изнутри, нажав на кнопку в центре дверной ручки. Снаружи их можно было открыть только ключом. Это была предосторожность на случай, если бы дети заперлись в своих комнатах. Насколько она знала, один ключ был у нее, другой – у Бретта. Неужели он?..

Тут она увидела, что ее плакат с единорогом снова висит на своем месте на стене. Ей пришлось вставать на стул, чтобы снять его, а Мариетта была не настолько высокой, чтобы снова повесить его, не вставая на стул. Не могла же она проспать такое… да и с чего бы Мариетта стала это делать?

Это Бретт, подумала она и провела рукой по лицу. Неужели он не хочет меня отпускать? Что же мне делать?..

Приняв душ, она обнаружила, что, кроме Эллен и детей, в доме никого нет.

– Сегодня же понедельник, – резонно заметила Эллен, когда Никола спросила, куда все подевались. Она готовила завтрак для Криса и Саши, которые сидели за столом в гостиной.

– Я знаю, но еще очень рано, – возразила Никола, запнувшись, и поцеловала детей, пожелав им доброго утра.

– Не забудь, что Бретт не был на работе в пятницу. Между прочим, он просил передать тебе, что ему сегодня рано утром надо быть в суде. Он сказал, что потом ты узнаешь зачем.

– О, да, – пробормотала Никола. – А что с Мариеттой? – подчеркнуто спросила она у Эллен, глядя на нее поверх голов Криса и Саши.

– Смутно себе представляю, – бодро ответила Эллен.

– Мама уехала в Сидней узнать насчет новой работы, – со значением сообщила Саша. Эллен и Никола удрученно переглянулись. – И папа сказал, что я могу еще один день не ходить в школу, чтобы помогать вам с Крисом, потому что Эллен будет работать сегодня только полдня, правда?

– Мне немножко неудобно, но я записалась на сегодня к зубному врачу, – виновато произнесла Эллен. – Меня так мучают зубы, что можно сойти с ума. Правда, Бретт сказал, что вы справитесь одна. Он сегодня придет пораньше.

– Он… ну да, конечно, – согласилась Никола, хотя ей хотелось крикнуть: «а что еще он сказал? Не сказал, что это чистое вымогательство?»

Однако в середине дня позвонила секретарша Бретта и сообщила, что его неожиданно вызвали в Брисбен.

– В Брисбен? – недоверчиво повторила Никола. – Это еще зачем?

Маргарет все подробно объяснила. Крупная корпорация, чьи интересы они представляют, возбудила дело против одного из своих конкурентов, обвиняя его в нечестности. Разбирательство этого дела, назначенного к слушанию в Верховном суде Брисбена, должно было начаться сегодня, но их представитель почувствовал себя плохо (прямо в зале суда, можете поверить?), и Бретт вылетел туда, чтобы его заменить.

– И сколько он намеревается там пробыть? – слабым голосом спросила Никола.

– Это займет какое-то время, миссис Хэркорт, – осторожно ответила Маргарет. – Хотя всегда есть надежда, что они договорятся без суда. Но все произошло так неожиданно, что он и возразить ничего не успел. Он попросил меня сказать вам, чтобы вы обратились к Эллен с просьбой ночевать у вас прежде всего из-за Кристиана… Могу я вам хоть чем-то помочь?..

– Нет, спасибо, Маргарет. – Никола положила трубку и потерла лоб. Ее мысли были в полнейшем беспорядке. Неужели он не мог послать кого-то еще? Почему бы не Тару… если, конечно, она не находится «в самовольной отлучке» с Ральфом. И почему он не позвонил сам? Почему бросил Криса в такой момент? Дело вовсе не в том, что она не справится, но…

– У Бретта столько забот, – сказала Эллен, когда вернулась от зубного врача. – Не беспокойтесь. Я только позвоню своей сестре и попрошу ее поливать мои цветы!

– Смотрите, у меня получается! – радостно воскликнул Крис и запрыгал по полу на костылях.

– Твой папа будет по-настоящему горд тобой, когда вернется домой, – сказала Эллен.

– А где он? – спросила Саша.

– Ему пришлось Уехать в Брисбен на заседание Верховного суда. Это очень важно.

– Он наденет парик и красную мантию? – предположил Крис.

– Нет, это судья надевает, дурачок, – сказала Саша. – Я думаю, он будет помогать адвокату.

– Ты умная девочка, Саша! – восхищенно сказала Никола.

Саша просияла от гордости и тут же спросила:

– Но ты ведь никуда не уедешь, правда, Никола?

– Нет, дорогая, – услышала Никола свой веселый голос.

Бретт позвонил в этот вечер, прежде чем дети пошли спать. Последней с ним говорила Никола, когда Эллен повела Сашу и Криса наверх.

– Сожалею, что так получилось, – произнес он.

– Не больше, чем я, – натянуто сказала она. – Но это ничего не меняет.

– Но ты останешься?

Его голос звучал как-то устало. Но Никола недаром была дочерью и женой юриста и поэтому хорошо знала, что выступать в таком деле на таком этапе судопроизводства было нелегкой задачей.

– Бретт, у меня нет другого выхода. Ты прекрасно понимаешь это.

– Почему бы тебе не приступить к своему моллюсковому фонтану?

Она нахмурилась.

– Я не уверена, что буду им заниматься.

– Займись, Никола, – устало сказал он. – Что бы ни происходило между нами, это должно только помочь тебе. Извини, – (она услышала приглушенный звон колокольчика), – мне пора идти, но я буду звонить каждый вечер примерно в это время. Спокойной ночи. – И он положил трубку.

Никола отняла трубку от уха и озадаченно посмотрела на нее.

Но на следующее утро сделала так, как он сказал. Кроме одного: позвонила Ричарду и объяснила, что Бретт так и не выбрал время, чтобы взглянуть на контракт. Ей бы не хотелось ничего подписывать, пока он не посмотрит.

– Но вы начнете?

– Я… да. – Она беспокойно заерзала, потому что была не до конца искренней. Правда заключалась в том, что если она и начнет, то только для того, чтобы не сойти с ума. Она и понятия не имела, сможет ли когда-нибудь закончить эту работу.

– Не мог бы я к вам заехать? – спросил Ричард, когда молчание затянулось.

– Нет. Я… нет, поскольку муж в отъезде, Ричард…

– Вы обдумали, что я сказал?

Она уклонилась от ответа.

– Я очень польщена, – спокойно сказала она, – но…

– Вы любите его, не так ли, Никола? Как бы ни складывался ваш брак, ваше отношение к нему не изменилось?

– Нет и да. Я люблю его, Ричард. Если я когда-то дала вам повод думать иначе, искренне сожалею.

– Вы не давали повода… кроме того случая, когда спросили, не прячу ли я свою жену где-нибудь на юге.

– Меня это действительно интересовало, – сказала она, проглотив ком.

– Я подумал, уж не хотите ли вы использовать меня, чтобы вызвать его ревность? – (Никола не нашлась что ответить.) – Я подожду, – сказал он тогда. – Как знать… и я не хотел бы расставаться с идеей моллюскового фонтана. Отложим все до его приезда.

В трубке все стихло.

У людей вошло в привычку бросать трубку, не дав мне договорить, холодно подумала она, потом нахмурилась, потому что в голову ей пришла другая мысль. Разве Мариетта не могла отложить свой отъезд? Она так искренне страдала оттого, что не могла быть рядом с Крисом, а теперь уехала? Тут что-то не так. Если только… неужели то, что произошло между ней и Бреттом, было настолько непоправимым, что она просто… сбежала?

Не в силах ничего понять, Никола взяла Криса с собой в сад, под навес (Саша нехотя отправилась в школу), и они провели там все утро. И Саше, и Крису всегда очень нравилась ее керамика, и она дала мальчику немного глины, чтобы он попытался что-то слепить. Он с радостью взялся за дело, а она занялась более серьезной работой.

Работа над моллюсковым фонтаном была ей ниспослана Богом. Это помогло ей отвлечься от проблем и дало возможность занять детей, которые, заразившись этой идеей, предлагали свои рисунки, советы и даже лепили собственные модели из глины.

Бретт звонил каждый вечер, как и обещал, но она разговаривала только о существенных вещах. Мариетта тоже звонила несколько раз, но почему-то Никола всегда оказывалась во время этих звонков то в магазине, то под душем, то в саду под навесом.

Проснувшись однажды утром, она вдруг осознала, что до ее дня рождения остался только один день. Как странно, подумала она. Он, наверное, забыл. Все забыли. Никаких гостей, ничего. Зачем он так много говорил об этом, если мог так легко забыть?

В этот вечер, когда дети уже давно спали и Эллен тоже легла, Никола сидела, поджав под себя ноги, в гостиной и читала. Возле дивана на столике горела лампа, но вся остальная часть гостиной была погружена в полумрак.

Никола была в просторном длинном шелковом халате с райскими розовыми и белыми птицами на синем фоне. Она со вздохом отложила книгу в сторону и с иронией размышляла о том, что никогда еще не чувствовала себя более одинокой, чем накануне этого дня рождения.

Откинув голову, она закрыла глаза. Крылья ее воображения перенесли ее к Бретту, в комнату отеля в Брисбене. Возможно, он сидит за столом, заваленным бумагами, с ослабленным узлом галстука и закатанными рукавами рубашки и тщательно обдумывает завтрашнее заседание.

Он устал, конечно. Но она знала, что Бретт обладает способностью превозмогать усталость. Отец часто говорил об этом. Скучает ли он? Кто знает! А если и скучает, то по кому? По Мариетте? Таре? По мне?.. Нет, только не по мне… Я не думаю теперь, что Тара была чем-то серьезным для него, поэтому…

Услышав какой-то звук, Никола резко встала с бьющимся сердцем, потому что увидела очертания высокой фигуры.

– Бретт? – спросила она, сердито моргая. – Это ты или мне приснилось?..

– Приснилось? – спросил он и подошел ближе. Теперь она отчетливо увидела его.

– Я не слышала ни машины, ни стука двери и не ждала тебя, – сказала она. – Поэтому я и подумала, что мне приснилось.

– Неужели ты могла подумать, что я забыл о твоем дне рождения, Никола? – холодно сказал он и сел напротив.

Она провела языком по губам и, чтобы выгадать время и вернуть себе самообладание, стала пристально рассматривать его. Хотя он выглядел настолько безукоризненно, что мог немедленно занять место в суде, вокруг его рта залегли усталые складки. И она сказала первое, что ей пришло в голову:

– У тебя новый галстук и новый костюм.

Во всяком случае, мне кажется, что раньше я их не видела.

Его губы дрогнули.

– Я улетал в такой спешке, что пришлось кое-что купить в Брисбене.

– Ну, конечно. Значит, все закончилось… уладили все без суда или как? – спросила она.

– Да нет. Они увязли в долгом и нудном противостоянии.

– Не понимаю, – прошептала она.

– Я послал вместо себя Тару. – Он скорчил гримасу.

– Я удивлена, почему ты не сделал этого с самого начала, – откровенно призналась Никола. – Хотя понимаю, что, возможно, не знаю всех тонкостей и что это не мое дело…

– Как раз твое.

Никола уставилась на него. Он положил руки на подлокотники кресла, слегка постукивая пальцами по одному из них, и вытянул ноги.

– В каком смысле? – неуверенно спросила она.

Он помолчал, потом поднял глаза с выражением, которое она не могла уловить, только подумала, не показалось ли ей, что в них была легкая усмешка?

– В том единственном, который я мог придумать, чтобы… держаться на расстоянии от тебя до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год.

Она раскрыла рот от удивления, а ее сердце гулко забилось.

– Почему?

– Почему? – В его глазах появилась ирония. – Потому что ни одна из стратегий, которые я пробовал последние два года, не помогала, стоило мне… поцеловать тебя. Ты, наверное, помнишь, что случилось через два дня после того, как Мариетта вернулась домой?

– Но… – Голос не слушался ее.

– Все еще не понимаешь, Никола? Тогда я объясню. Я понял, что люблю тебя, в ту ночь, когда попросил тебя выйти за меня замуж.

Она ахнула:

– Этого не может быть!

– О, это правда, – пробормотал он.

– Но что… но почему?..

Ее глаза стали огромными, они потемнели. Он устало откинул голову.

– Я обещал твоему умирающему отцу, что сделаю все, что в моих силах, чтобы удержать тебя от замужества, по крайней мере до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год. Формально я нарушил это обещание, но я знал, что никогда не смогу нарушить его по сути не только во имя твоего отца, но и ради себя самого… и особенно – ради тебя.

Никола была ошеломлена.

– Он… так хотел? Но мне ничего не говорил.

– Естественно, – спокойно сказал Бретт.

Она закусила губу.

– Ты мог бы мне сказать.

Бретт только посмотрел на нее.

Она встала, задрожав.

– Бретт, если все это правда, тогда не хочешь ли ты сказать, что заставил меня жить в таком браке целых два года только из-за моего возраста?

Что-то промелькнуло в его глазах.

– Не только из-за этого, Никола, а чтобы ты оправилась от травмы после смерти отца, встала бы на ноги, не чувствуя одиночества, которое могло толкнуть тебя на необдуманный поступок.

– Чтобы повзрослела, ты забыл еще сказать, – охрипшим голосом добавила она.

Он пожал плечами.

– Девятнадцать лет – не такой уж зрелый возраст.

– Но… но когда это случилось, когда ты поцеловал меня… – она запнулась, – мне было почти двадцать один, между прочим.

– И Ричард Холлоуэй появился на горизонте, – подчеркнуто сказал он. – Налицо были все признаки того, что ты готова расправить крылья, и этот поцелуй…

– Я знаю, это я все начала, – глухо сказала Никола. – Но я начала это… – она замолчала, словно собираясь с силами. – Из-за Тары, – быстро закончила Никола.

– Все понял, в моей жизни бывали и другие непростые периоды.

– Что ж… – Она запнулась. – Возможно, все и так, но теперь ты собираешься сказать мне, что хочешь вернуться к Мариетте, правда? Ради благополучия Криса и Саши?

– Нет, Никола…

– Но она хочет этого. Ты сам мне так сказал.

– Хочет она, а в мои планы это не входит. Мое чувство к Мариетте давно перегорело. Я ждал твоего дня рождения, чтобы снова предложить тебе выйти за меня замуж. И как раз в этот самый момент ты вдруг решила оставить меня. Я уж не говорю о Ричарде, который замаячил у меня перед носом…

Из ее горла вырвался какой-то звук, и она вдруг сползла с дивана и села у его ног.

– Ричард Холлоуэй, – сказала она, – был изобретением отца Каллэма, а не моим. И Ричард знает теперь, что произошло.

Бретт, нахмурившись, смотрел на нее.

– Консультант по вопросам семьи и брака – и такие нехристианские понятия?

– Да. Понимаешь, когда я обратилась к консультанту, он посоветовал не разрушать этот брак, а устроить последнюю… проверку. Он сказал, что есть старый и весьма испытанный способ вынудить мужчину проявить себя – это заставить его ревновать. Бедный Ричард просто оказался под рукой.

– Заставить меня ревновать? – медленно произнес Бретт. – Почему он посоветовал такое?

Никола сквозь слезы улыбнулась.

– Я сказала ему, что единственной причиной моего согласия на такой брак было то, что я любила тебя и надеялась занять место Мариетты в твоем сердце. Однако в течение двух лет я убедилась, что этого никогда не произойдет и что я не могу… так больше жить.

– Никола, может, тебе так и казалось, – сказал он с усилием, – но ведь мой последний поцелуй говорил о другом, не так ли?

– Нет… наверное, у тебя короткая память, Бретт.

– Наоборот: я прекрасно помню твое выражение… испуганное.

– Это было… это было после того, как я поняла, что вернулись Мариетта и дети, Бретт, и подумала, что ты использовал меня по нескольким причинам.

– Каким еще причинам? – спросил он, задыхаясь.

– Чтобы доказать Мариетте, что с ней все кончено… Гораздо проще состоять в браке со мной, поскольку я подхожу во всех отношениях – кроме того, что, разумеется, никогда не буду пробуждать в тебе страстных чувств.

– А что еще ты говорила отцу Каллэму?

– Я сказала, что давно люблю тебя, но моя гордость не позволяет мне признаться тебе в этом.

– Он… поверил тебе?

– Он поверил. А ты поверишь? Потому что, если ты станешь говорить, что я должна повзрослеть или что-то в этом роде, я умру… Два года – слишком долгий срок, чтобы притворяться… О, слава Богу! – прошептала она, когда он неожиданно заключил ее в свои объятия.

– С днем рождения, любимая, – нежно сказал Бретт позже… намного позже.

– Неужели мне это действительно удалось?

Она лежала в его объятиях. Ее халат был распахнут, и его руки были под ее халатом. Потом Бретт нежно поцеловал ее в губы и запахнул на ней халат.

– Я должен преодолеть пару формальностей… Ты можешь набраться терпения?

Вернувшись с бутылкой шампанского и двумя бокалами, Бретт откупорил ее.

– Я хотел подождать, – сказал он, – но думаю, мы можем сделать это сейчас. Выпей глоток. – (Она взяла сразу запотевший бокал.) – Прежде всего… – он сел рядом с ней и обнял ее за плечи, – Мариетта уже все знает. И в своей обычной манере внесла некоторые поправки. Видишь ли… – он замолчал, пристально разглядывая бокал, – в силу обстоятельств и из-за чувства вины за Сашу и Криса она посчитала, что ей лучше всего вернуться домой. А когда я убедил ее признаться, что ее карьера оставалась бы все же важнее для нее, чем наша жизнь, она поняла то, что я знал уже долгие годы, – наши чувства перегорели. – (Никола отпила глоток и замерла.) – Между прочим, Мариетта с молчаливым одобрением отнеслась к тому, чтобы оставить детей с тобой, чтобы ты не могла убежать от меня, – продолжал он.

– Правда? Я удивлена.

Он улыбнулся и поцеловал ее в макушку.

– Она просила передать тебе, что никогда в жизни ей не было так стыдно, как после твоих слов. И чтобы ты не беспокоилась о Крисе и Саше, – она будет регулярно с ними встречаться. А еще она сказала, что желает тебе здоровья, счастья и благословляет тебя не только потому, что любит, но и в благодарность за то, что ты сделала для детей.

Никола залилась слезами. Он взял у нее бокал, прижал ее к себе и не отпускал, пока она не успокоилась.

– Прости, – сказала она охрипшим голосом. – Но… Мариетта делает это ради тебя.

– Мариетта делает это ради тебя. Может быть, теперь оставим эту тему?

– Пожалуй, да. Я люблю тебя, Бретт.

– Слава Богу, – пробормотал он и вытащил что-то из кармана.

– Что это?

– Я хотел подарить тебе это перед нашей свадьбой, но ты упорно возражала. – Он со щелчком открыл довольно потрепанную маленькую кожаную коробочку. В ней лежало кольцо с сапфиром. – Это кольцо принадлежало моей матери, – тихо сказал он, – но я могу купить и специально для тебя, если ты захочешь.

Никола прерывисто вздохнула.

– Нет. О, Бретт, большое тебе спасибо. Я… буду всегда хранить его.

Он вынул кольцо из коробочки и надел ей на палец, рядом с обручальным. Кольцо было ей как раз. Он взглянул в ее сияющие глаза и сказал:

– Есть еще одна формальность, которой мы пренебрегли.

– Какая?

– Свадебное путешествие. И прежде, чем ты станешь возражать из-за детей…

– Нет, – бросила она. – То есть я хочу сказать, что возражений не будет. Ни о чем я так не мечтаю, как остаться вдвоем с тобой.

– Хорошо. Это не значит, что мы отправимся прямо завтра…

– А почему бы нет?

Он засмеялся и поцеловал ее.

– Дай мне по крайней мере один день, чтобы все организовать.

В субботнее утро Николу ждал сюрприз.

Она встала очень поздно и обнаружила, что дом преобразился в сказочную страну с белыми бантами и серебристыми воздушными шарами. Саша и Крис, нарядно одетые, возбужденно носились по столовой. Стол был накрыт по меньшей мере человек на двадцать. Посередине стояли шампанское и торт, украшенный двадцатью одной свечой.

– Но… но я думала, что вы все забыли, – заикаясь, проговорила Никола.

– Чего мне стоило заставить их держать все в секрете, – радостно поделилась Эллен, кивнув в сторону Саши и Криса.

– Я же говорила, что мы не расскажем, Эллен, – возмутилась Саша и добавила, обращаясь к Николе: – Папа следил за всем сам… даже когда ему надо было уехать в Брисбен.

Никола повернулась к Бретту. Он протянул ей руку, и она, взяв ее, с трудом произнесла севшим голосом:

– Спасибо. Я… благодарю тебя.

– Могу я кое-что посоветовать? – тихо спросил он. – Почему бы тебе не надеть свое свадебное платье?

Она так и сделала. Празднование получилось отличным. Пришли их самые близкие друзья и семья Эллен. Посыльный принес корзину цветов от Мариетты.

Никола все еще была в своем красивом платье, когда солнце стало садиться и ушли последние гости. Они с Бреттом стояли на веранде, держась за руки, и любовались тем, как менялись краски моря.

– Ты счастлива? – спросил он.

– Больше, чем ты думаешь.

– По поводу вчерашней ночи… – тихо сказал он.

Никола затаила дыхание, вспоминая, как они занимались любовью. Нельзя сказать, что она не вспоминала об этом и в течение всего дня.

– Мне было интересно, насколько оправдаются мои ожидания, вот и все.

Он мрачно посмотрел на нее.

Она заглянула в его карие глаза и вспомнила, что была охвачена такой страстью, которая превзошла все ее ожидания.

– Чтобы описать прошлую ночь, я могу подобрать только одно слово.

– И это?.. – спросил он, подняв бровь.

– Нет, два: совершенно восхитительно!

– Ты говоришь моими словами. А еще, оказывается, я не вручил тебе подарок ко дню твоего рождения.

– Но я думала… – Она взглянула на кольцо с сапфиром, красующееся на ее пальце.

– Нет, это символизирует нечто другое, Никола. Это… то, что я специально сделал для тебя. В то время, когда не знал, смогу ли сказать тебе это, но… – Он помолчал и вложил ей что-то в руку.

Она опустила глаза и увидела цепочку с крошечным золотым ключиком, усыпанным бриллиантами.

– Сказать мне что, Бретт? – Ее голос задрожал.

– Что, пока ты не держала в своих руках этот ключик, ключик от моего сердца, я чувствовал себя потерянным и одиноким… Дорогая, не плачь.

– Я не плачу, – сказала она, дрожа. – Нет, плачу. О, Бретт!

Она прильнула к нему, и он крепко сжал ее в объятиях.