Призрак

Глава 21

Я проснулся, но вставать мне не хотелось. События последних дел вымотали меня до предела: перестрелки с бывшими безопасниками «ИнвестТеха», собственные ранения, разговоры с напыщенными пиджаками, и то, что произошло в банке у Лагера. Если честно, я прекрасно понимал, что после того, что там произошло, представляю из себя живой труп. Который по какому-то недоразумению до сих пор ходит, мыслит и разговаривает.

Вроде бы мы затерли все следы. Но я упрямо не верил, что хоть где-то, но мы не спалились. Да даже на тех же уличных камерах, где видно, как я выхожу из ломбарда. Стоит бизнес-партнерам дельца проверить их, как они без всяких проблем узнают, кто устроил там резню.

Люди Легиона, бандиты из Квартала, партнеры Кары и Лагера. Все они хотят моей смерти. Иронично, но похоже, что ее не хотят только пиджаки. Да и то не все, стоит «Биотике» узнать о том, что результат их эксперимента ходит по городу и активно действует…

А если еще и учесть, что в городе объявился Князь… До конца мне в это не верилось, потому что рассказал мне об этом сумасшедший дед. Но слухи все равно были тревожные.

Короче, из тёплой и уютной кровати мне вылезать не хотелось. Я провел рукой по постели, пытаясь нащупать тёплую попку Ив, к которой так приятно будет прижаться, но ее не было.

Только тогда я открыл глаза. Да, я лежал в кровати один, девушка умотала куда-то по своим делам. Но это все равно не было поводом вставать.

Хули нам, рублевым мультимиллионерам? Бабки, вынесенные мной из логова Лагера мы с Фанатом поделили пополам, по десять мультов на брата. Так что теперь мое состояние составляло чуть больше одиннадцати миллионов. Было бы оно заработано честно, это уже был бы повод включить меня в какой-нибудь список РБК. С другой стороны, разве можно сказать о пиджаках, что они делают свои деньги честно?

Но я в последнее время относился к бабкам по-философски. Зачем они трупу? В переработку я их все равно не заберу, так и будут валяться в клинике у Ника, где я их и оставил. Так что…

А я ведь как никогда близко к тому, чтобы превратиться в труп. Уверен, в ближайшую неделю к решалам уйдут заказы на мою голову. А потом ходи и оглядывайся.

Перед глазами появилось сообщение о входящем вызове. Номер был незнакомым и, судя по цифрам, одноразовым. Что-то подсказало мне: не бери, не лезь туда, но я все равно ткнул взглядом в кнопку «принять».

— Молодой? — спросил красивый мужской баритон.

— Кто это? — ответил я.

— Мы не знакомы лично, хотя ты много обо мне слышал, — проговорил голос. — Я — Егор. Бывший заместитель начальника безопасности «ИнвестТеха». Твоими стараниями бывший, кстати говоря.

— Вот как? — спросил я. — Может надо было думать, прежде чем похищать дочь Разумовского и делать себе частную армию?

— Ну, армию мою ты порядочно проредил, но разговор сейчас не об этом. Я хочу встретиться и поговорить с глазу на глаз. Приезжай в отель «Регина», что на Малой Морской, номер триста четыре. Я предупрежу о тебе персонал. Или, может быть, мне прислать за тобой машину?

— А с какого перепуга мне куда-то ехать? Совать голову в петлю?

— Это важно, Молодой, — ответил Егор или тот, кто им представился. — Очень важно. Ты можешь, конечно, сейчас сообщить моему бывшему начальству о том, где я, но тогда через полгода очень сильно об этом пожалеешь.

— Напугал, — усмехнулся я. — Да за мной через неделю начнет полгорода охотиться, я эти полгода банально не проживу.

— Тогда тем более. Неужели тебе не хочется напоследок сделать что-то хорошее? И я сейчас говорю о коллективном благе. Для всей Новой Москвы, а скорее даже для всей России. Так что приезжай.

И сбросил звонок. Так. Это очевидная ловушка.

А с другой стороны, не слишком ли это мелко? Да и вообще, меня проще пристрелить из проезжающей мимо машины. Если нашли мой номер, значит, и отследить смогут. Уверен, в «ИнвестТехе» осталось немало агентов Егора, а уж у них возможностей полно.

Можно поехать туда прямо сейчас. А можно сделать так, как он говорит, набрать Глеба, и сообщить, где сейчас находится Егор. Но уверен, ему это станет известно в ту же минуту.

А можно поехать и взять его самому. Отдать в руки «ИнвестТеха», который выпытает у него, где находится дочка Разумовского. Мой контракт окажется закрыт, и я не буду никому ничего должен. Не то чтобы это сделает мое положение лучше, скорее наоборот, тогда меня попросту спишут, зачем им за меня впрягаться?

Черт.

А что если действительно выслушать его? Взять-то всегда успею, а вот сперва поговорить.

Ладно, решено, еду.

Отель оказался неплохим, трехзвездочным, что уже говорило о многом. За ним раскинулся небольшой парк, в котором можно было погулять. Хорошо хоть ехал я не в центр города, а из него, так что в обычные новомосковские пробки не попал и добрался быстро, минут за сорок. Все-таки пусть город и превосходил Старую Москву в населении почти в три раза, но построен был гораздо компактнее за счет уменьшения жилой площади на душу населения. Однако, вот какие слова-то я знаю.

Я припарковал машину на отельной стоянке, вышел, заблокировал двери, и двинулся в сторону входа. Под моей застегнутой курткой был бронежилет, а пистолет я предусмотрительно перевесил на бедро. Да, так его будет видно любому человеку, даже без специальной оптики, но я не думал, что полиция остановит меня, увидев, что я один из сотрудников службы безопасности «РосИнКома». Легавые лебезят перед пиджаками, они ведь их кормят.

Поднявшись по лестнице на крыльцо, я толкнул от себя дверь и вошел в помещение. Здесь вкусно пахло едой, на первом этаже располагался ресторан, но он был чуть в стороне, за сейчас закрытыми дверьми. В холле же помимо скамеек для ожидания располагалась только стойка портье.

Широким шагом я преодолел расстояние до нее.

— Чего угодно? — спросил сотрудник отеля, одетый в бордовый пиджак и брюки. Ну и форма у них тут.

— Триста четвёртый номер, — сказал я. — Меня там ждут.

— Конечно, проходите, — ответил он. — Лифт справа от меня. Потом прямо по коридору, и почти сразу будет нужный номер.

— Я поднимусь по лестнице, — покачал я головой.

— Это было бы нежелательно, — портье поморщился. — Лестница у нас используется исключительно как пожарная.

— То есть клиенты на второй этаж лифт ждут? — я усмехнулся. — Где лестница?

— Слева, — портье совсем сник.

Видимо, у него были инструкции отправить меня именно на лифте. Уверен, сейчас я пойду наверх, а он начнет звонить охране Егора и рассказывать, какой я нехороший человек.

— Спасибо, — кивнул я, и двинул в сторону левой двери.

Рванул ее на себя и побежал вверх. До третьего этажа добрался за несколько секунд, откинул хлястик кобуры и положил ладонь на рукоять. Чуть приоткрыл дверь и выглянул наружу.

Возле лифта никого не было. Что, паранойя разыгралась? Впрочем, может быть, оно и к лучшему, уж слишком беспечен я был раньше.

Я вышел из дверного проема и очень быстро дошел до нужного номера, это была вторая дверь слева. Чуть подумав, я постучал, потому что звонков тут не было предусмотрено.

— Входите, — ответил мне из-за двери все тот же мужской баритон, что я слышал по телефону. Он что, даже голоса менять не стал?

Я схватился за ручку, повернул ее, потянул на себя, вошел в номер. Скромно, кровать одноместная, маленький телевизор, люстра под потолком зато отдельная дверь в санузел. Насколько я знал, в таких отелях, несмотря на номинальные три звезды, бывают целые этажи с четырехместными номерами и туалетами в конце коридора. Общежитие настоящее, разве что без кухни.

— Входи, Молодой, — сказал голос.

— Что, уже позвонили, сказали, что я иду? — поинтересовался я, проходя внутрь.

Поискал куда сесть, и примостился на единственный предмет мебели помимо кровати — стул.

Егор оказался очень красивым мужчиной: высоким, но при этом не худощавым, а достаточно мускулистым, с андеркатом, зачесанным назад. И одет он был точно так же, как и я: в кожаную куртку, джинсы и армейские ботинки. При этом, по тому, как естественно это на нем сидело, было понятно, что он так не специально для встречи со мной вырядился. Похоже, что он большую часть жизни так проходил.

— Нет, зачем? — удивился Егор. — Если бы приехали безопасники «ИнвестТеха», я бы и так узнал. А так…

— А чего без охраны-то? — не понял я. — Почему один? И пушку у меня отобрать некому, а она вот, — я похлопал себя по кобуре на бедре.

— Все просто, — ответил бывший пиджак. — Я тебе доверяю. Нет, ты сейчас можешь без проблем меня заломать и отвезти к Глебу, но раз приехал то, наверное, хочешь выслушать?

— Я еще не решил, — ответил я.

— Ты уже сделал свой выбор, — выдохнул он, и я вдруг понял, что вижу перед собой очень уставшего человека. Я бы даже сказал, заебавшегося.

— Ну? — спросил он. — Есть у тебя вопросы? Или мне просто рассказать всю историю с самого начала?

Вопросы у меня имелись, конечно. Но не лучше ли позволить ему самому на них ответить? А если не расскажет, тогда и спросим.

— Говори, — сказал я.

— Ответь сперва ты, — пожал он плечами. — Ты понял, почему я похитил Елену и пытался убить Разумовского?

— Хотел, чтобы Глеба сместили, — ответил я. — Занять его место. Потому что тебе, как и всем пиджакам, не хватает власти и денег.

Он вдруг улыбнулся. Честно и искренне. Так улыбаются словам ребёнка, который несет какую-то чушь.

— Ты прав, я хотел занять место Глеба. Но не из-за власти или денег. На самом деле все гораздо сложнее. Ты вообще в курсе, чем занимается «ИнвестТех»?

— Геологические разработки, насколько я знаю.

— Не только, это одно из направлений, причем, не главное. Основное, что мы делаем — это инвестиции. Это и из названия понятно. Помимо этого у нас огромный маркетинговый отдел. Примерно половина рекламы, которую ты видишь в Новой Москве, принадлежит одной из наших дочек.

— Погоди, — остановил его я. — Почему ты говоришь «наша»? Ты ведь пошел против корпы, пытался убить ее директора. Ты — изгой, Егор.

— Привычка, — он снова устало улыбнулся. — Но это не так важно. Сейчас Разумовский решил, что у нас достаточно возможностей, чтобы выйти на рынок железа. Мы купили пару фабрик, а отстроили еще три. А потом получили большой госзаказ. И знаешь, в чем он заключается?

— В чем? — спросил я.

— Кибердеки, — ответил Егор. — Несколько моделей кибердек для разных линеек. От самых простых, которые ставят еще в школе, до элитных, для тех, кто не хочет отставать от моды и меняет железо каждый год по мере устаревания.

Я по-прежнему не понимал, к чему он ведёт. Ну кибердеки — это прибыльно. Особенно если занять широкую нишу на рынке.

— Благодаря нашим рекламным площадям, наши деки станут очень востребованным продуктом. Но, что самое главное, они будут бесплатно устанавливаться сиротам, инвалидам, пенсионерам. Социальное железо для всех, понимаешь? Очень скоро с этой линейкой дек будет ходить большая доля населения Новой Москвы. А в перспективе и всей России.

— И к чему плохому это приведет? — спросил я. — Вон, у нас больше половины народа в стране с оптикой от «Кибертроники» ходит. Если ты о том, что отсутствие конкуренции убивает качество…

— Качество тут не причем, оно будет на высшем уровне, — прервал меня Егор. — Бабки с госзаказа легко покроют любые убытки. А проблема в одном из чипов. Он устанавливается прямо в гиппокампус и может влиять на эмоции, понимаешь? На настроение. Ты смотришь на рекламу, чувствуешь душевный подъем, и покупаешь продукт, потому что думаешь, что он сделает тебя счастливым. А счастливым тебя делает чип в твоем мозгу.

— Так, — озадаченно протянул я. — Но ведь так можно на что угодно влиять… Не только на рекламу, хрен с ней. Можно же и победу на выборах подделать без всяких махинаций с электронным голосованием.

— Именно для этого оно и делается, — кивнул бывший безопасник. — Представь, человек смотрит на предвыборную агитацию одного из кандидатов, и чувствует покой и радость. А когда смотрит на неугодных власти, ощущает ярость. Естественно, что он пойдет голосовать за первого.

— А если Россия начнет войну, то в комиссариаты побежит куча добровольцев. Потому что будут ощущать гордость за страну и ярость к врагу. Так?

— Именно, — кивнул Егор. — Теперь ты понимаешь, почему я так упрямо пытался убрать Разумовского. — Ты подумай, на чью сторону ты вообще встал? На сторону тех, кто собирается лишить людей той немногой оставшейся свободы.

— Но ведь тогда государственные СМИ можно будет закрывать, — сказал я. — Какой смысл в расходах на пропаганду, когда людей можно контролировать напрямую?

— Эти чипы будут работать только вместе с пропагандой. Вот представь, выходит фильм про войну сороковых годов. Наши показаны в нем праведными воинами, американцы — убийцами и насильниками. И никто не делает на них критических обзоров, никто вообще ничего не говорит, все спокойны и довольны. А на бывших лидеров мнений можно будет натравить толпу. Какому-нибудь соевому либералу плеснут кислотой в лицо или попросту пристрелят около дома. И никто не будет против, никто не обвинит государство, люди будут смотреть на кадры с места преступления, и испытывать удовольствие.

Я потер лицо ладонью и снова посмотрел на Егора. Не было похоже, что он врет. Так что это, пиджаки вместе с правительством стали работать заодно, чтобы лишить людей критического мышления? Причем, начиная с самых уязвимых масс?

— Проект будет запущен уже в конце месяца, — сказал Егор. — Фабрики готовы, остались финальные доработки, и производство пойдет полным ходом. Еще через месяц первые деки будут выброшены на рынок по демпинговым ценам. Знаешь, скидки пятьдесят-семьдесят процентов, только первым трем миллионам покупателей, и все такое. По две недели на каждую операцию. А потом покупатели резко станут счастливыми. И процесс пойдет по нарастающей.

— Что ты предлагаешь? — спросил я.

— Нужно разрушить все их планы, — ответил бывший безопасник. — Проект на стадии доработки, но если уничтожить документацию и опытные образцы…

— Это их не остановит, — прервал его я. — Люди останутся, есть резервные копии. И тогда мы просто задержим их. Возможно, что на годы, но все равно, рано или поздно это произойдет.

— Именно поэтому нужно слить документацию в сеть. Причем всю: от договоров между правительством и советом директоров, до технической документации устройства. С цифровыми подписями и прочим. Нужно, чтобы никто не усомнился в том, что это правда. Мы уничтожим их репутацию, и никакого смысла в продолжении этого проекта не будет.

— Сеть контролируется правительством, — парировал я. — Все данные будут удалены через несколько часов. Только в даркнете что-то останется, но до сознания массового пользователя ничего не дойдёт.

— Тогда нужно привлечь к этой акции внимание, — Егор снова улыбнулся. — Обеспечить такие последствия, которые отвлекут всех от того, что творится в сети. Нужно уничтожить штаб-квартиру «ИнвестТеха».

— Ты предлагаешь мне взорвать одну из башен Новой Москвы-Сити? — я не поверил своим ушам.

— Да, — кивнул бывший безопасник. — Боеприпас достаточной мощности мы обеспечим. Не волнуйся, не ядерный. Вакуумный фугас, вызывает искривление точек пространства. По сути ты устроишь в подвале здания небольшую черную дыру, которая засосет в себя все. А сам небоскреб просто сложится.

Я откинулся на стуле, и посмотрел на Егора, как на сумасшедшего. Он хоть понимает, что мне предлагает?

— Доказательства? — спросил я.

— Тебя не удивило то, что я говорю с тобой без охраны? — спросил бывший безопасник. — Никто не отобрал у тебя пушку. Если ты мне не поверишь, то можешь вытащить ствол и пристрелить меня прямо сейчас. Вот он у тебя в кобуре, это же просто — прицелиться в меня и нажать на спуск. Ты даже не целясь, попадешь.

— Это не доказательство, — сказал я. — Ты сам-то понимаешь, о чем говоришь? Нужно что-то более весомое.

Он запустил руку в карман, и достал из него самый обычный чип. Протянул мне.

— Здесь — старые чертежи устройства. Но уже по ним будет понятно, возможна ли его работа, или нет. У тебя есть кто-нибудь достаточно грамотный в техническом плане, чтобы их посмотреть, и сказать, не вру ли я?

Крисси. Она не только хакер, она еще и достаточно талантливый технарь. Все-таки она разрабатывала какие-то там устройства, мы даже протестировали одно из них. У нее хватит ума посмотреть и сказать, возможно ли это.

— Один я не справлюсь, — сказал я.

— А вот тут кроется проблема, — вздохнул Егор. — Людей тебе придется искать самому. Потому что частной армии у меня больше нет. Больше половины убил ты, остальные разбежались, после того, как меня раскрыли. Те, кто нас финансировал, отвернулись от нас после нашего провала в ресторане. Если честно, то у меня и денег-то нет, кроме тех, которыми я за номер заплатил. Счета заблокированы, а подпольного банкира, у которого я хранил наличку, кто-то отправил в переработку.

Последние его слова заставили меня вздрогнуть. Люди. С этим может помочь Фанат. Да, на него вся надежда.

И тут дверь номера открылась, и внутрь вошли двое: Глеб, и незнакомый мне парень в полувоенной форме.

Я от неожиданности встал. Что это получается, они следили за мной? Я знал про маячок в биомониторе, но понятия не имел о том, что они могут еще и прослушивать мои звонки.

— Какая встреча, — улыбнулся вдруг Глеб. — А ты молодец, Молодой, нашел ублюдка. Рад, что я в тебе не ошибался.

Он по-отечески похлопал меня по плечу, а потом сделал шаг в сторону, пропуская «эсбешника» вперед.

— В наручники его, и поехали, — сказал он. — У нас будет долгий разговор. Правда он тебе не понравится, Егор. Но ты ведь сам понимаешь, что это будет?

Перед глазами промелькнули картины: измученный несколькими днями пыток человек, вода, льющаяся на лицо, накрытое тряпкой, тело, дергающееся от разрядов тока.

Егор не сопротивлялся, он встал, и сам повернулся спиной, сложив за нее руки. «Эсбешник» шагнул вперед и застегнул наручники у него на запястьях, и повел его к выходу из номера.

— Твоя помощь нам больше не понадобится, Молодой, — сказал Глеб. — Но можешь считать, что жизнь ты себе выторговал. Только лучше бы тебе все равно уехать.

И тут я понял, что впервые в жизни встал перед Выбором. Действительно важным, и по-настоящему тяжелым.

В кулаке у меня по-прежнему был зажат чип. Если верить Егору, то на нем вся нужная информация.

Если то, что он говорит, правда, то вся страна скоро обратится в стадо послушных овец. Хоть стриги с них шерсть, хоть режь их на мясо. В переносном смысле, конечно, сейчас если овец и держат, то в совсем небольшом количестве. И у меня есть шанс это предотвратить.

Но если он соврал. Я в любом случае подписываю себе смертный приговор. Впрочем, теперь это только дело времени.

А можно послушать Глеба, не вмешиваться и уехать. Но проблема в том, что я не верю и ему. Они меня просто так не отпустят.

Я незаметно переложил чип в другую руку и положил ладонь на рукоятку пистолета.