Призрак музыканта

14 ИГРА

Когда Хасан ушел, я прошел в комнату Сельви.

Она сидела на постели и, натянув на растопыренные пальцы обрывок тонкой бечевки, играла в эту старинную игру — вывязывала на пальцах разные узоры, фигуры, что-то отдаленно напоминающие. Девочки, когда играют в эту игру, обычно приговаривают что-то вроде: «дом, гроб, колыбель» и так далее, в зависимости от того, на что по их разумению походят фигуры.

Но Сельви играла молча. Увидев меня, она посмотрела равнодушно и продолжала играть. Она не узнавала меня.

Я сел напротив нее и задумался.

Я вспомнил, как она играла, когда мы были детьми, в ту же игру, сидя рядом со мной. Тогда я любил ее. Потом перестал любить. Ее болезнь убила мою любовь. Потом я любил ее, как сестру. Сейчас я совсем не люблю ее. Разумеется, я не властен над своим сердцем. Но все же я чувствую, что это дурно — то, что я не люблю ее, то, что я разлюбил ее из-за ее болезни.

Я подумал о своей семье, о детях. Я люблю моих детей. Во имя этой любви я многим готов пожертвовать. Но сейчас я вдруг понял, что моя любовь к детям отдаляет меня от людей. Мои дети — это одно, а все остальные люди — нечто иное. Интересами этих остальных людей я всегда готов пожертвовать во имя своей семьи.

Значит, мои дети, моя семья, моя любовь к моей семье — все это всего лишь повод для того, чтобы не любить людей.

Я внушаю себе, что та жизнь, которую я веду, это нормальная жизнь, а всякий, кто пытается жить и любить иначе — ненормальный человек, и его чувства не имеют особого значения, кажутся мне несерьезными, нелепыми, ненужными и никчемными.

Вот к чему я в этой жизни пришел. Вот так огрубели и уплощились мои чувства.

Я сижу напротив безумной Сельви и смотрю на ее игру. Сельви не узнает меня.