Призрак: Нова

Глава 1

Константино Терра давно уже бросил устраивать дочери вечеринки-сюрпризы. Она всегда знала о приближающемся празднике и этим портила весь эффект. «Если припомнить, — подумал он, — эти фиаско были первыми ласточками». Но затем проявились и другие признаки, и вскоре Константино понял, что его ненаглядная Нова — телепат.

Будь он кем-то иным, Константино пришлось бы смириться с неизбежным и передать дочь военным для надлежащего обучения. Но род Терра принадлежал к Старым Семьям, ведущим род от командиров колониальных кораблей, тех самых, что привели человечество с Земли в этот уголок космоса многие поколения назад. Старые Семьи не передавали своих дочерей кому бы то ни было, если сами того не желали.

Мать Новы поддерживала мужа. Константино и Аннабелла Терра редко имели одинаковую точку зрения, поскольку в этом не было необходимости, кроме, собственно, решения оставаться в браке. Как и большинство других браков между Старыми Семьями, этот основывался на финансовой целесообразности: союз двух состояний, от которых вместе пользы больше, чем порознь; да и наследники могут достойные получиться. Этих наследников породило искусственное введение семени Константино в тело Беллы, освободив его таким образом от неприятной обязанности спать с жалкой женщиной. Для таких целей у него имелась возлюбленная, — как, впрочем, и у жены имелся жиг, — все, как полагается. До Константино доходили слухи, бродящие среди домработников, что Белле поднадоел ее жиг, и она подыскивает новую прислугу для сексуальных утех. Впрочем, потом он узнал, что про него с возлюбленной Элефтерией ходят аналогичные слухи, а он бы никогда не обманул ее доверие. Связь муж-возлюбленная, как и жена-жиг, если уж на то пошло, — были в его глазах слишком важны, чтобы серьезно помышлять о ломке привычного уклада семейного быта.

Дочь Константино, вместо того, чтобы проводить свои пятнадцатые именины в правительственном учреждении, развивая в тренировках свои псионические таланты в качестве инструмента противодействия чужеродной угрозе, с которой на данный момент столкнулась Конфедерация, готовилась к самой шикарной вечеринке со времен… ну, со времен последних именин ребенка из Старых Семей. Во многом это было состязание, и каждая семья устраивала празднества одно диковиннее другого, чтобы доказать, что именно они любят своих детей больше всех.

В итоге куполообразная крыша пентхауса венчающая Небоскреб Терра была разукрашена, как никогда. Купол поляризовали, чтобы обеспечить наилучший вид на Тарсонис без помех со стороны солнца. (Фамильное здание Терра — одно из немногих, имеющих практически свободный обзор. Сравниться с ним могли лишь Башня Кусинис и, разумеется, здание Сети Новостей Вселенной). Массивная люстра, шести метров в поперечнике, висела в воздухе под самым куполом, поддерживаемая современнейшими гравиануляторами, гарантирующими безотказную работу. (Гарантия состояла в том, что Константино довел бы производителя до полного разорения, сломайся хоть что-нибудь). Как и ожидалось, столы ломились от блюд со всех уголков пространства Конфедерации. Константино удалось раздобыть даже такие деликатесы, как мясо антиганских буйволов и чуть-чуть саранских острых специй. Стоимость последних двух продуктов была выше, чем совокупное месячное жалованье любых десяти сотрудников Константино, но ради его маленькой девочки оно того стоило.

На празднование пожаловали все важные люди (не менее трех представителей от каждой Старой Семьи Тарсониса и несколько с внешних миров), а СНВ послушно прислала всех своих светских репортеров и даже одного из новостных журналистов, женщину по имени Мара Грескин. Константино улыбнулся, заметив ее появление. «Кому-то она крепко насолила, раз ей поручили освещать эту вечеринку». Обычно подобные события давали пищу лишь светским колонкам; новостные репортеры считали такие назначения ниже себя. Вот почему Грескин ну просто должна была достать кого-то важного… или же попасть в немилость у главного редактора СНВ Хэнди Андерсона.

«Опять же, если они делают репортаж о вечеринке, значит, будет меньше параноидальных историй о чужаках, собирающихся стереть нас с лица земли». Казалось, в эти дни СНВ только и говорила, что об ужасах в системе Сара, да о появлении неизвестной угрозы извне. Константино, конечно же, знал больше, чем СНВ (например, что в действительности там вели войну две разновидности чужаков, а люди оказались аккурат между молотом и наковальней), и это был действительно серьезный повод для беспокойства. Особенно когда Арктур Менгск и его мясники, так называемые «Сыны Корхала», решили использовать вторжение в качестве орудия пропаганды для раздувания пламени волнений как здесь, так и вплоть самой Антиги Прайм.

Несмотря на все это, Константино устраивал вечеринку. Как бы то ни было, но это именины его дочери, и будь он проклят, если позволит Менгску или чужеземным мерзавцам отвлечь его от этого.

Нова превращалась в женщину. По словам няни, у девушки началось то, что няня упорно называла «ее ежемесячными деньками» (как будто Константино не был знаком с женской физиологией). Тем более, грудь дочери становилась все более заметной. Вскоре подростковое пренебрежение к противоположному полу уступит место гормональным велениям. «Что повлечет бесконечный поток неподходящих ухажеров к моей девочке».

По правде говоря, Константино с радостью ожидал этого. Нет ничего приятней, чем наблюдать, как какой-нибудь отчаянный юнец будет пытаться произвести впечатление на одного из самых влиятельных людей в Конфедерации и постыдно с этим не справится. И этот провал будет усугубляться тем, что Константино потребует от любого поклонника недостижимых стандартов. Он уже имел удовольствие пройти через это со старшей дочерью, Кларой (ныне обрученной с молодым Мило Кусинисом), поэтому с нетерпением ожидал аналогичных мероприятий в отношении Новы.

И вот сегодня, здесь, на крыше под прозрачным куполом, Нова стояла в центре зала. Облаченная в прекрасное розовое платье с гофрированным воротом, (белые оборки которого выглядели как лепестки цветка вокруг шеи), с облегающим корсетом и огромным кринолином, чуть ли не полутора метра в поперечнике у самого пола. Девушка шла с такой грацией и легкостью, что благодаря юбке, скрывающей ноги, казалось, парила при ходьбе. (Другие девушки достигали того же эффекта, прикрепляя к обуви незаметные под юбками глайдеры, но Нова, милая девчушка, всегда считала подобные уловки жульничеством). Легкий макияж лишь подчеркивал зеленые глаза; гладкой коже не требовалось косметическое оздоровление, а подростковые неприятности пока еще не портили облика.

Светлые волосы, обычно прямые, по случаю торжества были завиты и элегантно уложены в высокую прическу. Константино отметил, что нужно принести извинения Ребеке. Он подверг сомнению слова парикмахера, когда та сказала, что с локонами Нова будет смотреться изумительно; пора бы начать ей доверять после стольких лет. В конце концов, Ребека даже Беллу могла привести в презентабельный вид, и не раз.

Гости разбрелись по всему пентхаусу. Они веселились, угощались кушаньями со столов, а слуги сноровисто пополняли любое блюдо, лишь только оно грозило опустеть. Чаша с пуншем оставалась полной на три четверти, вне зависимости от того, сколько его выпили — и похоже, старый Гарт Дюк вознамерился поглотить большую его часть единолично. Константино мысленно отметил, что нужно попросить Бориса присмотреть за пьяницей, на случай если Гарт вдруг снова начнет раздеваться. Пустые бокалы и тарелки мгновенно исчезали. Как и всегда, у Константино работали самые квалифицированные слуги. А если и попался вдруг, какой разгильдяй, то в доме Терра он надолго не задержался бы.

К слову, довольно многие из круга Константино недоумевали по поводу его привычки нанимать живых слуг. В основном такой вопрос возникал у молодых, скороспелых богатеев, так называемых «нуворишей», сколотивших состояние во время экономического бума лет десять назад. Роботы, доказывали они, более эффективны, и платить за них приходится лишь единоразово. Константино лишь улыбался в ответ и называл себя старомодным. Однако вся суть заключалась в том, что именно ему принадлежала «СервоПрислуга», крупнейшая компания по производству роботов в пространстве Конфедерации, и он знал, что платить за них нужно значительно чаще, чем один раз. Морально стареющие и не особо эффективные механизмы нуждались в регулярном сервисном обслуживании, и именно это позволяло «СП» оставаться на плаву.

Кроме того, Константино предпочитал держать людей занятыми. Чем большим он даст работу, тем меньше станут заразой в недрах Трущоб…

К размышляющему отцу подплыла Нова:

— Папа, ты всегда замечаешь, как хороши слуги… но никогда не позволяешь им поучаствовать в празднике.

— Прошу прощения? — Естественно, как только он думает о слугах, Нова тут же об этом узнает, пусть даже лишь подсознательно.

— Они тоже люди, папа… и они трудятся так усердно. Не думаешь, что они заслужили эту сказочную антиганскую буйволину намного больше, нежели, скажем, он?

Нова указала на Гарта Дюка, который, вероятно, посчитал чашу с пуншем небольшим бассейном и начал снимать ботинки. Константино огляделся, но Борис уже спешил к Гарту, пока тот не устроил сцену. «Точнее сказать — очередную».

— Так что?

Обернувшись и вновь взглянув на дочь, Константино понял, что не может противиться этим умоляющим зеленым глазам. Уже не первый раз дочь выпрашивала поблажку для прислуги. И Нова обычно получала, что просила, — Константино не отказывал ей ни в чем — однако не извлекала личных преимуществ из слабости отца, хотя вполне могла себе устроить. Элефтерия однажды сказала, что телепатия Новы, видимо, позволяет ей расценивать слуг как людей, а не как прислугу, поскольку их мысли похожи на мысли любого другого человека.

Сама Нова об этом не догадывалась, разумеется. Она просто считала себя крайне восприимчивой молодой девушкой.

Константино потянулся и коснулся ладонью щеки дочери:

— Милая моя девочка… ты же знаешь, я не могу тебе ни в чем отказать.

Он отвернулся и включил микрофон, встроенный в верхнюю пуговицу пиджака.

Скрытые по всему залу динамики, разнесли голос хозяина дома поверх гула вечеринки:

— Могу я попросить вашего внимания, пожалуйста? — Как только гул голосов в зале стал понемногу стихать, Константино подхватил с подноса у проходящего мимо официанта два бокала с вином и один протянул дочери. — Сегодня пятнадцатилетие моей прекрасной дочери, Новембер Аннабеллы Терра. Она последняя из моих детей, кто достиг такого чудесного возраста, да и вообще — она последний наш ребенок. — Мужчина качнул бокалом в сторону Беллы: жена взяла под руку своего жига и оказалась столь любезна, что слегка кивнула в ответ и практически неподдельно улыбнулась. — Пусть она младше Клары и Зебедии. Но этот факт не делает ее хуже или менее любимой. Безусловно, день, когда она родилась, был одним из четырех наисчастливейших дней в моей жизни; другие три — это когда родились ее сестра и брат… и, конечно же, когда «Континенталь» вышел из дела, подарив мне монополию на голокамеры.

В ответ на откровенно плоскую шутку по залу прокатилась волна смешков. Нова лишь сверкнула глазами на отца, видимо, не оценив юмора. А может, ей просто не понравилось, что Константино назвал ее полным именем.

— Все равно, раз уж этот день сделал меня столь счастливым, я не могу выразить словами, как рад, что здесь и сегодня, на праздновании этого юбилея, собралось столько прекрасных людей. Поэтому прошу всех поднять ваши бокалы и пожелать моей милой Нове счастливых именин.

Все в зале так и сделали, и отовсюду нестройным хором понеслись пожелания. Нова заулыбалась и зарделась.

После того, как все осушили бокалы, Нова взглянула на Константино:

— Папа!

— Конечно, моя дорогая. А теперь я бы хотел попросить всех ненадолго отойти от столов с едой и напитками. Мои домработники неделями усердно готовили этот праздник, и еще более усердно старались, чтобы с самого начала все шло гладко. Поэтому, как награду, и в знак моей глубочайшей признательности я приглашаю всех слуг подойти поближе и отведать роскошных угощений.

Раздалось несколько смешков и жидкие аплодисменты. Константино отметил, что большинство постоянных гостей особой радости не выказали. Белла выглядела так, словно в ее напиток подлили яду. Многие были просто недовольны тем, что приходится испытывать стеснение из-за какой-то прислуги.

Нова, впрочем, лучезарно улыбалась, глядя на отца. Обернувшись, он увидел, что Элефтерия поддерживает его такой же улыбкой. Собственно, реакция этих двух людей только и была важна для Константино.

Мгновением позже к отцу бочком протиснулся Зеб:

— Пап, обязательно надо было называть меня полным именем?

Нова закатила глаза:

— Да не будь ты ребенком, Зеб.

— О, как смешно. Полагаю, тебе понравилось, что он назвал тебя «Новембер», а, мелкая сестренка?

— Мне пятнадцать лет, и я выше тебя.

Константино вновь усмехнулся:

— Тут она тебя уела, сынок. — Нова уже была выше как брата, так и сестры. Нова даже почти догнала отца, и он сомневался, что рост не продолжится.

Зеб пожал плечами:

— Всего лишь оболочка.

— Можешь себя этим утешать, «большой» брат.

— Мистер Терра!

Мужчина обернулся на голос и увидел Лию Эммануэль. Константино являлся президентом каждого из коммерческих предприятий семьи Терра, но текущую работу выполняли специально подобранные вице-президенты. Лия была, так сказать, первым вице-президентом, руководителем всех остальных вице-президентов. Он полагался на нее как на свою правую руку во всех делах, касающихся его многоликого и разнообразного бизнеса.

Лиа пришла на праздник в своем повседневном костюме. У нее имелось двенадцать идентичных костюмов, и она надевала каждый день новый, стирая их, когда позволяло время, или когда проходило двенадцать дней — смотря что случалось раньше. Константино сомневался, что у женщины имеется какая-нибудь другая одежда. И сейчас это было совсем некстати, — Лиа была единственной в зале, одетой в деловом стиле. Все остальные облачились в более подходящие к торжеству туалеты.

Ускользая от спора отпрысков, который, вероятно, продолжался бы, по меньшей мере, еще пять-десять минут, Константино приблизился к вице-президенту.

— Лия… весь вечер вас не видел. Где вы…

— Сэр, прошу прощения, нам нужно поговорить. — Лия пристально посмотрела на босса пронзительными карими глазами. Волнистые каштановые волосы женщины были небрежно скручены в пучок, словно она собирала их в большой спешке. — Наедине.

Константино вздохнул:

— Почему вы мне просто не позвонили?

Взгляд Лии посуровел:

— Потому что вы отключили ваш фон и оставили его в спальне, сэр.

— Могли бы и догадаться, — сухо ответил Константино. — Вы же понимаете, что я не хотел прерывать этот вечер деловыми вопросами.

Теперь Лия поморщилась:

— Прошу простить меня, сэр, я ни в коем бы случае не вторглась на праздник Новы, при обычных обстоятельствах, но…

Константино вновь вздохнул. Это правда, Лия никогда не была столь бестактна, чтобы позволить работе вторгаться в семейные дела, подобные сегодняшнему вечеру, если дело действительно не требовало оперативного вмешательства.

— Ладно, ладно, что там?

— Мятежники, сэр. Они атаковали и уничтожили завод в долине Паломбо.

Константино моргнул:

— Уничтожили? Целый завод?

— Фактически, да, сэр. Наверняка какие-то сооружения уцелели, но завод в настоящее время не функционален. Это задержит выпуск 878-х и 901-х ховермашин и особенно 428-х ховербайков на…

Константино отмахнулся:

— Это меня сейчас не волнует, Лия… Сколько людей?..

— Вся ночная смена, сэр. При сканировании в обломках нашли жетоны всех, кроме троих работников ночной смены. Из этих троих один взял отпуск, другие двое заранее предупредили, что больны. Все остальные мертвы. Понадобится еще час на проверку ДНК, но мы практически уверены…

— Я хочу, чтобы этих троих проверили: выясните, не являются ли они сообщниками. — Константино выдохнул сквозь зубы, стараясь сдержать гнев. Не стоит устраивать сцену тут, особенно на виду у стольких конкурентов.

— Уже делается, сэр. По всем признакам, нападение — работа изнутри. Бомбы взорвали именно на тех участках фабрики, где-либо самая высокая плотность людей в ночную смену, либо с оборудованием, замена которого встанет дороже всего.

Понимая, что вопрос глупый (кто еще может заниматься подобным, в конце-то концов), Константино все же обязан был спросить:

— Нет никаких сомнений, что это мятежники?

Лия кивнула.

— Абсолютно, сэр. В то самое время, когда произошло нападение, Менгск транслировал очередную незаконную передачу, осуждая Старые Семьи в целом и вас в частности, как симптомы упадка, объявшего…

Константино перебил женщину, поскольку его не волновала пропаганда Менгска:

— Ладно, хорошо. Продолжайте работу и подготовьте полный отчет. Я прочту его, когда закончится торжество. — Он вздохнул. — Проклятье! Хороший же был вечер!

— Сэр, у нас еще плохие новости. Я изучила наше финансовое положение и… в общем, вы можете либо восстановить завод, либо выплатить пособия семьям погибших. Вы не сможете сделать и то, и другое.

— Значит, мы отложим восстановление завода, — без колебаний ответил Константино, — мы…

— Сэр, мы рассчитывали, что этот завод произведет достаточное количество машин, особенно 428-х, чтобы компенсировать прошлогоднее снижение активов.

В последнее время продажи большинства видов продукции Терра упали, отчасти из-за экономического спада, отчасти из-за страха перед атаками мятежников и чужаков, сократившего потребительские расходы. Единственным исключением стала 428-я модель ховербайков, невероятно популярная среди детей и молодежи.

— Мы можем протянуть, возможно, еще несколько месяцев, — продолжала Лиа, — но мы обязаны поднять этот завод и оперативно запустить его. Менгск выбрал его не случайно — он наверняка знал, что без него вновь встать на ноги для нас будет почти невозможно, не…

— Не плюнув на семьи жертв этого нападения. — Константино покачал головой. — Вот же ублюдок. Если не восстановим, то начнем разваливаться на части. Если все же возведем вновь, дадим ему корм для очередной лжи о нещадно эксплуатируемых работниках. — Пришлось сдержаться, чтобы в сердцах не сплюнуть. — Черт. Ладно, Лия, спасибо.

— Сэр, боюсь…

— Я не собираюсь принимать решение сейчас.

— Сэр, я хотела сказать не об этом. Есть и другие плохие новости: протоссы уничтожили Мар-Сара. Конфедерации удалось вывести войска, но я не знаю, скольким удалось выжить.

Константино покачал головой. Он не сомневался, что эксперименты, производимые над зергами, которых конфедераты поймали в системе Сара, всплывут и аукнутся всем… Чау-Сара уже уничтожили, и вот та же судьба постигла Маар-Сара. И кто знает, где эти ублюдочные протоссы остановятся?

— Спасибо, Лия. Обсудим все после праздника, хорошо?

— Да, сэр. — Женщина развернулась на каблуках и направилась к лифту.

Взглянув на левую руку, Константино заметил, что еще держит бокал с вином. Кроме глотка в честь дочери, к нему он более не притрагивался. Теперь же мужчина одним глотком выпил содержимое.

Элефтерия перехватила возлюбленного, когда тот направился к Нове и Зебу. Как часто случалось с любовницами, Элефтерия являлась полной противоположностью жены Константино. Если Белла невысокая, крепкая брюнетка с оливковой кожей и фигурой песочных часов, то Элефтерия — высокая, стройная и гибкая, с рыжими волосами и бледной кожей.

— Это была Лия. Она появилась поздно, поговорила с тобой пару секунд, а затем немедленно ушла. Как правило, это знак плохих новостей.

— Тебя не проведешь, моя дорогая, — безрадостно усмехнулся Константино. Элефтерия всегда была наблюдательна. Он рассказал возлюбленной лишь о том, что случилось с фабрикой в Паломбо, но не о протоссах. Как бы больно ему не было скрывать от нее правду, но о пришельцах Элефтерии явно не стоило знать.

И так бледное лицо женщины стало белее снега.

— О, боже, какой ужас. Как они могли совершить такое?

— Видимо, всем нам суждено платить за грехи идиотских решений Совета. — Среди яростно оспаривавших бомбардировку Корхала IV голос Константино звучал громче всех. Противники силовых методов называли это слишком радикальным решением, но многие из Старых Семей приняли сторону Совета (и сторону военных), будучи уверены, что исключительные проблемы требуют исключительных решений.

Однако Константино и его единомышленники оказались правы. Корхал IV аукнулся более чем эффектно: общественное мнение еще сильней отвратилось от Конфедерации. И бомбардировка позволила возвыситься Менгску во главе команды мясников, не говоря уже о десятках других, более мелких групп мятежников, которые не могли похвастаться послужным списком Менгска, но раздражали не меньше.

Константино взглянул на Нову и Зеба, которые перестали спорить и теперь уже вели вполне дружелюбную беседу. «Лия сказала, что это удар изнутри. Возможно, один из троих отсутствующих. Быть может, кто-то из жертв на заводе, пожелавший стать мучеником за дело Менгска».

— О чем ты думаешь? — спросила Элефтерия.

— О том, что мы продолжаем придерживаться плана. — Константино поставил пустой бокал и подхватил полный у проходящего мимо официанта.

Глаза его возлюбленной округлились:

— Мне показалось, ты сказал…

— Я сказал, что раздумывал над отказом от него, но эта атака не оставляет мне выбора.

«Не говоря уже о случившемся в системе Сара», — подумал он про себя.

— Если они могут внедрить кого-нибудь на завод, они могут проделать то же и в этом доме. — Константино мрачно улыбнулся. — Боюсь, на моих предприятиях с безопасностью гораздо строже, чем у меня дома. — Он сделал глоток вина. Этот урожай хуже предыдущего. «Похоже, запасы девятого года закончились. Этот на вкус — как седьмой». Урожай винограда на Халкионе в тот год был ужасен. Следует узнать у виночерпия, зачем вообще в винном погребе находится этот розлив?

Элефтерия спросила:

— Но если кто-то из персонала дома ненадежен, Нова бы знала, об этом, разве нет?

— Необязательно. Она не обучена. Она не знает, что искать.

«И чья в этом вина?» — спросил тихий голос в голове, но Константино загнал его поглубже. Единственный способ, обучить Нову должным образом, это отдать ее туда навсегда. А этого он не мог позволить… Не мог он отдать ее этим имбецилам, взорвавшим Корхал IV и заварившим всю эту кашу.

— Когда ты собираешься ей сказать?

— После вечеринки. Дадим ей хорошо провести вечер… а затем сообщу, что ей предстоит покинуть планету на некоторое время.

Глава 2

Нова поняла, что уже несколько секунд не обращает внимания на Зеба, пока старший брат не окликнул ее:

— Эй, сестричка, все хорошо?

— А? — Нова посмотрела на брата. Как он умудряется быть таким неряхой и растрепой, даже в безупречно отглаженном смокинге, что подогнали на него вплоть до миллиметра? Зеб держал тарелку с антиганской буйволиной, и прямо рукой забрасывал мясо в рот.

— Извини, Зеб, просто о папе беспокоюсь. Он чем-то встревожен.

— С чего бы ему тревожиться? — спросил Зеб, не прекращая жевать. Крайне отвратительное зрелище. — Вечеринка же великолепна.

— Не разговаривай с набитым ртом, — машинально заметила Нова, понимая всю тщетность этих слов. Зеб мог изъясняться, как подобает наследнику Старых Семей, мог поддерживать деловую беседу с папой (нужное качество, поскольку именно ему предстояло в будущем возглавить бизнес рода Терра, когда папа уйдет на покой или умрет), и мог виртуозно станцевать любой положенный танец на приемах. Но по характеру был не способен аккуратно кушать или удержаться от болтовни во время еды.

Зеб прожевал мясо и проследил за взглядом Новы.

— Точно, действительно как-то неважно выглядит.

На самом деле, Нова не обратила внимания, как выглядит папа. Она просто чувствовала, что он чем-то обеспокоен. Сколько Нова себя помнила, она всегда обладала даром ощущать чувства окружающих людей. Более того, когда ей было семь лет, и мама сказала, что другие люди не столь эмпатичны (к слову, именно тогда она узнала слово «эмпатичный»), как она, для нее стало потрясением. Мама всегда говорила: Нова, ты очень чуткий ребенок, а значит, когда-нибудь станешь чудесной мамочкой. Нове всегда было радостно это слышать; она любила маму и папу больше всего на свете, и надеялась стать для своих детей хоть вполовину такой же хорошей, какими были ее родители.

Она направилась к отцу. Зеб увязался следом, заталкивая в рот остатки мяса. Сейчас, глядя, как папа разговаривает с Элефтерией, Нова сообразила, почему даже Зеб сумел заметить озабоченность отца. Широкие плечи папы опустились, песочные волосы слегка взъерошились из-за того, что он постоянно проводил по ним рукой (он проделывал это неосознанно, и только когда был встревожен). А еще отец то и дело дергал за кончики пышные усы.

Приблизившись, Нова спросила:

— Что-то случилось, папа?

Отец изобразил на лице улыбку, но Нова по-прежнему ощущала исходящую от него тревогу, да и от Элефтерии тоже.

— Ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться, моя девочка. Всего лишь пустячные проблемы в делах.

Нова сверкнула глазами:

— Папа, ты обещал, что на этой вечеринке никакими делами заниматься не будешь!

— Это было недолго, дорогая, и ненамеренно.

Элефтерия добавила:

— А противную девушку, явившуюся сюда с делами, тут же выпроводили. Так что мы можем вернуться к твоей вечеринке.

— Хорошо. — Похоже, Зеба такое объяснение устроило.

Но Нова-то лучше знала.

— Папа, что случилось?

— Ничего, что не может подождать до окончания праздника, Нова. Ну а сейчас развлекайся, и мы еще поговорим позже, хорошо?

— Что это за чушь со слугами, вкушающими еду? Ужасно неприятно, если вы меня спросите.

Нова повернулась на голос и увидела, как море высоких гостей расступилось, открывая дорогу к столам ховеркреслу с восседающей в нем стопятидесятилетней Андреа Тайгор. Андреа являлась матриархом семьи Тайгор, а также наиболее значимой персоной среди Старых Семей, класса, в котором значительных персон было хоть отбавляй. Очевидно она только появилась на торжестве и поэтому пропустила тост папы. Андреа часто опаздывала на подобные вечера, поскольку предпочитала появляться у парадного входа, когда все остальные уже были на месте. Нове всегда удавалось ладить с Андреа лучше остальных детей, возможно, потому что Нова была единственной, кто ее не боялся.

— Извини меня, доченька, — проговорил папа. — Мне нужно засвидетельствовать свое почтение Андреа, — произнес он с пугающей обреченностью.

— Не беспокойся, папа, — прошептала Нова, а затем громко обратилась к старой женщине: — Слуги угощаются едой по моей просьбе, миссис Тайгор. После всего, что они сделали, я считаю это обычной наградой, вы не находите?

— Вздор. Они слуги… работа — это то, что им и полагается делать. — Андреа взглянула на ее отца. — Ей богу, Тино, чему ты учишь девочку?

Константино вздрогнул, когда услышал свое прозвище (которым величать Константино позволялось только Андреа).

— У моей младшей дочери собственные взгляды, Андреа… — возразил он старухе. — А эту черту, как мне кажется, ты ценишь.

— До некоторой степени, допустим. — Старая женщина снова осмотрела с ног до головы Нову. — Ты становишься хорошенькой девушкой, Новембер.

Андреа также была и единственным человеком вне семьи, кто постоянно называл Нову полным первым именем, которое девушка ненавидела (хотя она и проигнорировала ранее подтрунивание Зеба, Нова ненавидела свое полное имя столь же сильно, как и брат — свое). Но, как и отец, она не могла поправить Андреа.

— Спасибо, мэм.

— Но будь осторожна. Челядь — всего лишь челядь. Позволишь себе обойтись с ними иначе, нежели с презрением, которого они всецело заслуживают, и они набросятся на тебя. Как, думаешь, почему бунтующее зверье так широко расползлось? Из-за такой же вот чепухи. Которая всех нас загонит в могилу. — Старуха снова обратила взор на Константино. — Слышала, мятежники атаковали один из твоих ховербайковых заводов сегодня вечером.

Нова повернулась и ошеломленно посмотрела на папу:

— Это правда?

Тяжело вздохнув, папа пристально взглянул на Андреа:

— Боюсь, это так.

— Мерзкие бунтари. — Андреа покачала головой. — Мы должны их найти и закидать бомбами, как поступили с Корхалом.

— А разве не это подхлестнуло повстанцев в первую очередь? — спросил Зеб.

Андреа цокнула языком:

— Не будь идиотом, мальчик… Бунтарей подхлестнул этот Менгск. Корхал для подобных ему — лишь предлог. Тино, подай-ка мне буйволины.

Папа вскинул брови:

— Ты уверена, что тебе стоит…

Андреа покачала перед ним пальцем:

— Не надо читать мне нотации, Тино. Хватит того, что мне приходится выслушивать подобную дрянь от докторов. Мне сто пятьдесят лет… и я, черт побери, могу есть все, что пожелаю. А если это меня убьет — отлично. Жизнь без мяса буйвола — не та жизнь, ради которой стоит влачить существование, если вы меня спросите. А теперь подай мне немного и иди за мной. Хочу тебя кое с кем познакомить.

Нова не смогла сдержать улыбки при виде беспомощности на лице отца, когда он позволил Андреа утащить его за собой. Девушка оглянулась в поисках Элефтерии, но та, смущенная появлением Андреа, как обычно незаметно исчезла. Нова расстроилась, поскольку хотела чуть-чуть пообщаться с Элефтерией по поводу беспокойства отца. Одно из множества достоинств наличия жига и возлюбленной заключалось в том, что с ними можно было поговорить и как с родителями, и как с задушевным другом. Особенно полезны они были, когда требовалось определить настроение родителей и послужить в качестве передатчика желаний ребенка. «Может, успею поговорить с ней чуть позже, перед тем как папа устроит обещанный разговор?».

— Нова, привет.

Девушка обернулась и увидела приближающегося Моргана Калабаса. Юноша был одет в такой же смокинг, как и Зеб, однако на нем костюм сидел идеально. Темные волосы были аккуратно прилизаны назад. Кроме того, деньги, пущенные его родителями на усовершенствование кожи, даром не пропали: от угрей, досаждавших Моргану год назад, не осталось и следа.

— Просто хотел пожелать тебе счастливых именин, — юноша качнул в сторону девушки бокалом с вином.

Нова ответила со всей учтивостью:

— Спасибо, Морган.

— Хотел спросить… д'Арбанвилли в следующем месяце проводят бал, и я хотел спросить, могу ли я тебя туда сопровождать?

«Нет, даже если мы останемся последними из людей во всей Конфедерации». Однако воспитание не позволило Нове произнести это вслух.

Девушка ответила иначе:

— Я польщена твоим предложением, Морган, честно… я подумаю и дам тебе знать.

Морган зарделся от радости, но Нова знала, что парня интересует не ее общество — учитывая то, что глаза парня больше обшаривали ее грудь, нежели смотрели на лицо.

— Благодарю, Нова. Надеюсь, ты сочтешь меня подходящим спутником.

«Ни при каких обстоятельствах».

— Пожалуйста, Морган.

А затем она услышала, как он сказал: «Наверняка я вмиг заберусь тебе под юбку».

Нова побледнела. Она слышала слова Моргана так же ясно, как за миг до этого выражение надежды о согласии сопровождать его. Но ведь губы его даже не шелохнулись!

Морган ушел прежде, чем она смогла отреагировать.

— Тебе не стоит так его надувать, — фыркнул Зеб.

— Гм… — Нова повернулась к Зебу. — Что ты имеешь в виду? — Впрочем, до брата ей не было дела, поскольку девушка была серьезно озабочена тем, что сейчас произошло. Ощущать, как себя чувствуют другие, это одно дело, но раньше ей никогда не удавалось услышать чьи-нибудь мысли.

— Эй, сестренка, ты не сможешь вытерпеть этого парня. И я тебя не виню — он просто невыносим. Не будь он старшим сыном Артурро Калабаса, никто не стал бы тратить на него свое время. — Зеб ухмыльнулся и ухватил с подноса у проходящего мимо официанта блюдце с кусочками рыбы. — Я слышал, что его на том балу вообще может и не быть. Чарли Куинн сказал, что Старик Калабас отсылает Моргана на Тирадор IX.

Известие удивило Нову:

— Это зачем?

— Ну, Чарли считает, что такая мера является чем-то вроде лагеря для перевоспитания. Говорит, что многие планируют отправить туда своих детей. Но не думаю, что стоит этому верить.

— Почему нет?

Зеб снова ухмыльнулся.

— Потому что это сказал Чарли. Чарли частенько собирает всякие интересные сплетни, но вечно все не так понимает. — Парень швырнул ломтик рыбы в рот, а затем спросил: — Ну, так с кем ты собираешься пойти на бал?

Слишком стесняясь признаться, что кандидата нет, Нова ответила вопросом на вопрос:

— А с кем ты собираешься идти?

— Я еще не решил, — уклончиво ответил Зеб, и Нова сразу поняла, что брат лжет.

— Ты хотел сказать, что еще не набрался храбрости спросить Терезу.

Мягко шлепнув сестру по руке, Зеб воскликнул:

— Это грязная ложь!

Нова продолжала выжидающе смотреть на него.

— Ладно, хорошо, я ее еще не спрашивал.

— Если будешь слишком долго ждать, это сделает кто-нибудь другой.

Зеб хихикнул:

— Может, Морган.

Нова вздохнула:

— Я была бы просто счастлива. Он озабочен лишь тем, что моя грудь вдвое больше, чем полгода назад, да как бы забраться мне под юбку.

— Может, пришла пора прекратить прятать под блузку надувные шарики?

Теперь настал ее черед шлепнуть его:

— Возьми свои слова обратно!

— Вообще-то, — сказал Зеб, запихивая себе в рот еще рыбы и не переставая говорить, — Чарли рассказывал, что Амели Тайгор так и делала.

Глаза Новы округлились:

— Что, правда?

— Ну, наверное, это были не шарики… скорее всего, просто запрограммировала своего портного добавить в груди супер-большие вкладки, или что-то в этом роде.

Нова покачала головой:

— Ну, она всегда жаловалась, что мальчики ее не замечают. Наверное, ей надоело ждать.

Внезапно, как это уже было во время тоста, из динамиков прозвучал голос отца:

— Леди и джентльмены — десерт!

Затем три слуги вкатили огромный торт. Нова не могла сдержать восторга. Ей пришлось целый час убить в споре мамой и поваром, раз за разом повторяя, что она хочет видеть в торте: множество шоколада, фременику с Халкиона, мороженое и глазурь от Олафа, кондитера из делового района Тарсониса.

Взяв за основу четырехэтажное кондитерское изделие, вкатить которое оказалось под силу трем слугам, персонал кухни успешно сумел совместить все нужные ингредиенты. Предвкушение того, что все сделано именно так, как и хотела Нова, подтвердилось, когда подошла мама в сопровождении жига Эдварда.

— Все именно так, как ты и просила, драгоценная моя, — сказала мама.

— Даже фременика? — Нова вспомнила, как побелел мистер Сим, главный повар, когда она помянула фременику, сезон для которой должен был наступить лишь через девять месяцев.

Мамочка улыбнулась:

— Даже фременика.

Нова решила отодвинуть на задний план переживания по поводу случившегося с папой, отвращение к Моргану и смущение из-за подслушанных мыслей юноши. Девушка последовала за тележкой к десертному столу, где она удостоится чести отведать первый кусок праздничного торта, который придумала сама.

Глава 3

Белла Терра в бешенстве подскочила к спальне мужа. Уже давно ничто не вызывало в ней такой злости, а случившееся сегодня раздражало и того больше.

Быть замужем за этим властным ослом само по себе довольно мучительно, но обычно ему хотя бы хватало любезности соблюдать надлежащие обязательства. Однако это выходило за рамки всех приличий.

Система контроля доступа распознала Беллу, и дверь отъехала в сторону, позволяя женщине войти в комнату. Как хорошо, что Константино не установил на дверь личный замок, тот бы испортил Белле грандиозное появление… Впрочем, раз дверь открылась, значит Белла никоим образом не сумеет прервать нежное воркование Константино и Элефтерии. А ведь такие моменты дарили ей просто садистское наслаждение, по большей части из-за раздражения на лице мужа. (Казалось, Элефтерию подобные выходки ничуть не досаждали, но с ней, в общем-то, иметь дело было значительно проще, чем с большинством возлюбленных. По правде говоря, с ней Белла уживалась даже лучше, чем с собственным жигом, поскольку чаще всего Эдвард был холоден как рыба).

Попав внутрь, Белла сначала решила, что Константино в комнате не один, но затем сообразила: второй человек, стоявший рядом с хозяином комнаты, это голографическая проекция репортера СНВ, чье имя она не смогла припомнить; позади репортера расстилался панорамный, едва ли не самый типичный вид Антиги Прайм. К счастью, Элефтерии нигде в апартаментах не наблюдалось. Поскольку Белла в целом благодушно относилась к возлюбленной мужа, та часто пыталась выступить посредником между супругами, но сейчас у Беллы не было настроения на подобные глупости. Она просто хотела напрямую все высказать Константино.

Голограмма продолжала начатую фразу: «…яснил, что Менгском и «Сынами Корхала» движут мощные, управляющие сознанием наркотики, которые они широко применяли и против населения. Сотни умерли в результате глобального распыления, которое может быть расценено только как химическая атака на невинных граждан. Остальные стали жертвами странных мутагенных образов, результатом побочного эффекта этих наркотиков. Менгск послал сабо…»

Заметив вошедшую Беллу, Константино дотронулся до клавиши на тумбочке, чем прервал речь репортера, заставив его замереть с закрытыми глазами и комически поджатыми губами. Белла подумала, что так журналист выглядит более интеллигентно.

— Белла… чем я могу тебе помочь? — спросил Константино. Она застала супруга в момент снятия смокинга.

— Что это за чертовы игры?

Ноздри Константино раздулись, сделав его чрезвычайно похожим на глупого жеребца:

— Прошу прощения?

— Умоляй сколько влезет, но это тебе даром не пройдет. Да как ты вообще посмел?

— Белла, у меня нет ни малейшей догадки, о чем ты, но…

— Нова только что в слезах заявилась ко мне в комнату, болван ты эдакий. Я даже не помню, когда вообще раньше видела ее плачущей… по крайней мере, с тех пор, когда она была младенцем… но сейчас я не могу ее осуждать. Она пятнадцатилетняя девочка, которой ее отец с какой-то стати объявил об отправке на перевоспитание на какой-то богом забытый Тирадорский булыжник!

Зеленые глаза Константино (которые достались по наследству и дочери) округлились, а вкупе с открытым от удивления ртом, его лицо приобрело удивительное сходство с оглушенной рыбой. Белле стало интересно, не собирается ли он с таким же успехом перебрать все животное царство до конца разговора.

— Перевоспитание? Это самое нелепое, что я когда-либо слышал.

Такой ответ на мгновение выбил Беллу из колеи.

— То есть ты не посылаешь ее на Тирадор?

— Конечно же, посылаю, но это ничего общего с перевоспитанием не имеет. Откуда у нее подобные мысли?

Ярость вновь захлестнула Беллу со стократной силой. У нее в голове не укладывалось, что Константино просто взял и испортил Нове такой замечательный праздник.

— И когда же ты собирался известить меня об этом важном решении, касающемся моей дочери? Когда?

— Она и моя дочь, Белла, и…

— Ты ведь больше ничего не утаиваешь? Или может ты, случаем, втайне от меня поменял пол? Спрашиваю потому как, ты, похоже, перепутал свою роль с ролью главы домашнего очага. Притом, кажется, это вполне искреннее заблуждение. Ведь ты, по всей видимости, действительно растерял свое яйцеобразное мужество.

Теперь уже Константино сверкнул глазами:

— Очень смешно, дорогая. Очень смешно. Но это вынужденный шаг. На Тарсонисе небезопасно. Прошлой ночью был взорван завод по производству ховеркрафтров.

И снова Белла на какое-то время подрастеряла свой пыл.

— Мятежники? — поинтересовалась она уже более тихим тоном.

— Да.

— Сколько… сколько погибших?

— Почти вся ночная смена.

Кажется, уже в миллионный раз Аннабелла Терра прокляла Арктура Менгска и его банду подонков-убийц. Она поклялась, что если только увидит этого человека… ну, если вдруг они когда-либо окажутся в одной комнате… Этот негодяй, скорей всего, ее пристрелит, но она сделает все, чтобы прикончить его первым. Жалкая надежда, но она горела в Белле с того самого момента, как этот возмутитель черни впервые начал тревожить их покой и строить свои козни.

— А еще эти пришельцы.

Белла закатила глаза:

— Я тебя умоляю. Только не говори мне, что ты веришь в эту чепуху от СНВ. Управляющие сознанием наркотики?

Константино криво улыбнулся.

— О, репортажи СНВ имеют мало чего общего с истинным положением вещей.

Он дотронулся до пульта на журнальном столике, и репортер продолжил: «…тажника на борт «Норад-2» и подверг экипаж действию ядовитого токсина. Результатом стало недавнее крушение этого корабля. Агенты «Сынов Корхала» захватили одурманенных наркотиком людей, а прочих оставили умирать в лапах своих союзников-зергов. Уверен, что генерал Эдмунд Дюк, потомок Семьи Дюк с Тарсониса, пал жертвой контролирующих сознание устройств и теперь обращен в умственно перепрограммированного зомби на службе у терро…»

Константино снова прервал воспроизведение.

— Но даже самая искусная ложь содержит толику правды.

Он подошел к Белле, посмотрел на нее и положил руки на плечи супруги.

— Белла, я не должен тебе этого говорить, но… Раса чужаков, которых называют протоссами, уничтожила Чау-Сара и Мар-Сара.

— У-у… уничтожила? — Белла не могла поверить. Планеты не уничтожаются… ну, за исключением Корхала… — Это не может быть правдой.

— Боюсь, это так. А эти зерги, о которых говорят на СНВ? Они реально существуют. Более чем… но они не союзники Менгску, да и вообще никому. Они даже протоссам враги, и, подозреваю, наша участь — оказаться в горниле их войны. Вот почему многие из нашего круга решили увезти с Тарсониса своих детей. А Дюк действительно переметнулся — но не из-за каких-то там наркотиков. Менгск убедил его перейти на свою сторону.

Белла ощущала себя так, словно ее сильно огрели по голове железным подносом.

— Это безумие. — Она даже не могла с уверенностью сказать, какое из откровений, вываленных на нее мужем, произвело наибольшее впечатление… хотя известие, что Эдмунд Дюк перешел к негодяю, особенным сюрпризом не стало. Он всегда был идиотом и позорищем. «Если бы его действительно перепрограммировали в зомби, разницы бы никто не заметил». Впрочем, припомнив фортеля Гарта на вечеринке, женщина подумала, что, весьма вероятно, умом тронулась вся семейка.

— Если на то пошло, изначально это была не моя идея. Артурро Калабас предложил. На курорты Тирадора IX отправляются Морган Калабас, Антония Тайгор и еще несколько детей. Всего лишь на случай, если следующей целью протоссы или зерги изберут нас. Впрочем, в мире, где Дюк переходит на сторону «Сынов Корхала», мы не можем доверять никому.

«”Курорт”, по крайней мере, звучит лучше, чем “лагерь для перевоспитания”. Откуда дети нахватались этих идиотских слухов?» — подумала Белла.

— Ты все еще не ответил на мой вопрос, — запальчиво произнесла она.

— И какой же? — Константину убрал руки с плеч супруги и потянул ослабленный узел галстука от воротника.

— Когда ты собирался поставить в известность меня? Дети — часть домашнего очага, а за него отвечаю я!

— Да, равно как и за подбор вин. О чем ты думала, выбирая седьмой год?

— Мне нравится седьмой. Так же, как и всем остальным. — Белла вздохнула. — Ты никогда не отличался вкусом к хорошим винам, Константино. Я вообще не понимаю, зачем ты каждый раз вновь поднимаешь этот вопрос, когда розлив не удовлетворяет твоим пристрастиям. Но ты уходишь от темы. Планы в отношении детей…

— Это вопрос безопасности, Белла, которая входит в мою компетенцию… — снимая пиджак, ответил Константино. — И, если на то пошло, вначале я не собирался отправлять Нову. Когда Артурро рассказал мне об этой идее, я посчитал его план излишне паникерским. Но когда Лия сообщила о случившемся на заводе и о системе Сара… — он смолк, не закончив.

— А как же Клара и Зеб?

— Зеб нужен мне здесь. Кроме того, он уже мужчина; пришло время ему и вести себя по-взрослому. Что же до Клары… — Константино присел на край кровати и вздохнул. — Мило отказался уезжать, поэтому и она остается. — Подняв взгляд, он добавил, — Да и не можем мы все сразу покинуть Тарсонис. Это демонстрация слабости, которую мы едва ли можем себе позволить. Особенно теперь. Со стороны для всех это будет выглядеть, словно кое-кто из детей собрался на отдых на курорты Тирадора.

Белла присела рядом с мужем и положила руку ему на бедро. Она не ожидала от себя, что способна на такие проявления нежности, но если все сказанное супругом — правда…

— Ты и в самом деле думаешь, что они могут напасть на нас?

— Не знаю. Скажи ты мне год назад, что инопланетяне существуют, я бы поднял тебя на смех. Но сейчас… — Константино накрыл ладонью ладонь жены. Его рука была холодной и липкой. — Я вообще больше не могу ничего предполагать. И я не знаю, окажется ли это в конечном итоге полезным. Но мне будет спокойнее, если я буду знать, что Нова в безопасности на Тирадоре. Так действительно будет лучше, Белла.

— Ты прав. — Много лет у нее не было случая сказать мужу эти два слова. — Вероятно, так оно и есть. Но ты не имел права принимать такое решение, не посоветовавшись со мной. Я твоя жена, а Нова — моя дочь. Если ты еще хоть когда-нибудь вновь примешь подобное решение без меня, я заживо сдеру с тебя шкуру, ты понял?

Константино выдержал ее пронизывающий взгляд, своими чертовыми зелеными глазами.

— Ты права, Белла, прости. Полагаю, мы так долго вели дела независимо друг от друга, что мне никогда и в голову не приходило…

— Короче! — она поднялась. — Не оправдывайся. Тебе не стоило отодвигать меня в сторону, когда дело касается семьи. Это повод для развода… но нет, — быстро добавила она, выставив руку, — я не угрожаю, только хочу, чтобы ты понял всю опасность таких поступков.

Он покачал головой и усмехнулся, глядя на нее:

— Ты права. Как обычно, полагаю. Я и в самом деле недостаточно тебе доверял, Белла… и поэтому я искренне приношу извинения.

Воздержавшись от колкости в ответ, Белла решила пойти навстречу мужу.

— Извинения приняты.

— Спасибо. Обещаю, больше я не буду принимать подобные решения без тебя, дорогая… хорошо?

— Посмотрим. — Белла развернулась и, стуча каблуками, пошла к выходу из спальни. «Что за болван!» Однако, женщина вынуждена была признать: решение разумное. Приди Константино к ней, когда Артурро только предложил этот план, и она, скорей всего отнеслась бы к идее с большим энтузиазмом, чем муж. Единственное, что Белле не нравилось в данной ситуации, — что Клара и Зеб не едут. Но ей пришлось согласиться с тем, что Зеб останется здесь (теперь, когда он вырос, этот вопрос касался бизнеса, а потому относился к компетенции Константино). Да и Клара уже самостоятельная женщина. «Но, черт побери, она тоже моя дочь, и я хочу, чтобы она была в такой же безопасности, как и ее сестра!».

Когда Белла направилась к двери, Константино возобновил показ новостного репортажа: «…ристов. Таким образом, Менгск и его нечеловеческие союзники надеются ввести в заблуждение отважных воинов Конфедерации и вызвать их недоверие к собственным лидерам. Только неустанная бдительность поможет нам выявить террористов, подобных Менгску и его зомбированным подручным. Как я уже сообщал, Антига Прайм находится в плотной блокаде армии Конфедерации, и террорист будет уничтожен в течение нескольких дней. Это был Майкл Дэниел Либерти, специально для СНВ».

Белла уходила, а в голове крутилась мысль: «Либерти, вот как его зовут. Что за дурацкая фамилия для репортера!»

Она направилась к своей спальне, надеясь, ради всего святого, что Эдвард еще не спит. А если и спит, скоро не будет. Ей нужно хорошенько успокоиться, и сегодня ночью ему не удастся сослаться на усталость…

Сиденья челнока оказались довольно удобны. Иначе и быть не могло: Нова всегда путешествовала лишь первым классом.

Челноки — это небольшие транспортные корабли на тридцать пассажиров, доставлявшие людей со станции Гиддингс на Тарсонисе в порт Осборн на орбите. Конкретно в этом челноке всю секцию первого класса заполнили отпрыски Старых Семей, собиравшиеся пересесть на яхту Семьи Калабас, «Пэдрейг», державшую путь на Тирадор IX.

Нова не хотела ехать.

После известия папы о необходимости ехать, она несколько часов проревела в своей комнате. Ее страдания немного поутихли, когда позже отец заверил, что ее не будут перевоспитывать вместе с Морганом Калабасом, — она просто отправляется туда, где будет в безопасности от мятежников и пришельцев.

Первым порывом Новы было желание отвергнуть его паранойю, но лишь услышав слова папы, она сразу поняла, что страх его действительно искренний, что действительно существуют чужаки, которые уже убивали людей и, вероятней всего, будут делать это снова.

Но она все равно не хотела ехать.

И как будто нарочно, в челноке ее место оказалось рядом с Морганом, а тот трещал не переставая.

— Умно, ничего не скажешь, — разглагольствовал парень, — на тот случай, если с нашими семьями вдруг случится что-то ужасное, самые лучшие и смышленые останутся невредимы. Вдобавок, ты когда-нибудь была на тирадорском курорте? Это просто потрясающе! Прекрасная сельская местность, наисовременнейшая площадка для пэдбола… может, и мы сыграем?

Потеряв дар речи от удивления, оттого что Морган позволил ей вставить слово, Нова произнесла:

— Я не знаю, как играют в пэдбол. — Уже произнося это, девушка осознала всю бесполезность такого ответа.

— Тогда я могу тебя научить. Я мастерски играю в пэдбол.

На самом деле Нова знала, что он кошмарный игрок, и в прошедшем году его не выперли из школьной команды по пэдболу лишь потому, что именно его отец оплачивал содержание школьного стадиона. Никто и никогда ей этого не говорил (главным образом потому, что Нову это никогда особенно и не интересовало), но сейчас она это просто знала.

Нова потянулась вперед и ткнула в меню на пищевом блоке. К ее разочарованию, на челноке не было сока из фременики. Она остановилась на мандариновом, и спустя мгновение из слота выскочила пластиковая бутылка.

Морган продолжал жужжать над ухом, но Нова перестала обращать на него внимание.

Три дня подряд она пыталась убедить родителей не отсылать ее из дома. Мама и папа оставались непреклонны. Элефтерия не была столь уверена в правильности решения, но поддержала отца. Единственным, кто высказался против ее отъезда, оказался Эдвард, и это Нову удивило. Ей всегда было трудно понять Эдварда: словно его разум скрывался за надежной стеной. Зеб однажды пошутил: Эдвард слишком скучен, и потому чувствительности Новы просто нечего улавливать в его мозгу. Поэтому было удивительно видеть, как он выступает за возможность ей остаться.

Но никакие уговоры не помогли, особенно после появления свежих репортажей о нападениях мятежников на Антигу Прайм. Если до того в голове родителей и оставались хоть какие-то сомнения, после таких новостей они окончательно исчезли. Их решение отправить Нову на Тирадор осталось непреклонным — Нова едет на Тирадор, как минимум на несколько месяцев, — пока не улягутся нынешние беспорядки.

Если они улягутся. И если пришельцы не смогут одолеть человечество.

— …Конечно, у меня был выбор, кого сопровождать, но я выбрал тебя не просто так.

Нова поняла, что Морган говорит о ней.

— О? — уклончиво произнесла она. Похоже, в ее участии необходимости не было, Морган просто обожал звук собственного голоса.

— Верно! Ведь ты, Нова, особенная. Не знаю, чем именно, но ты выделяешься среди всех прочих девушек. — Говоря это, парень неотрывно таращился на ее грудь.

И тут Нова вновь услышала, как Морган безмолвно говорит: «Дождаться не могу, чтобы увидеть, какова она нагишом».

А затем девушка услышала еще кое-что.

Фразу, произнесенную голосом ее отца.

«Черт побери, что ты творишь?»

Затем жгучая боль, как будто ее кто-то ударил по лицу.

Не понимая, как такое возможно, Нове вдруг стало известно: только что кто-то ударил ее отца.

И в тот же миг из динамиков раздался компьютеризированный голос: «Пассажиры, прошу внимания. Мы взлетим через десять минут. Пожалуйста, включите свои фиксаторы и приготовьтесь к взлету».

Морган немедленно нажал кнопку, активируя встроенные в кресло эластичные фиксаторы — перед взлетом они раздуются в огромные шарообразные подушки, чтобы уберечь пассажиров от сильных перегрузок второй космической скорости.

А вот Нова свои не включила. Что-то шло не так. Девушка не знала, что именно, но внезапно, с кристальной ясностью, она осознала, что ее семья попала в беду.

Нова поднялась с кресла.

— Мне нужно уйти.

С лица Моргана, пока она перелезала через его сиденье в проход, не сходило изумленное выражение.

— Что? Нова, что ты…

Не обращая на парня внимания и трепеща от перспективы не слышать болтовни о пэдболе и сальных мыслишках о ее теле в течение всего пути до Тирадора, Нова двинулась к выходу.

Стюард преградил ей путь:

— Мэм, прошу прощения, но…

Выпрямившись во весь рост (немаленький, для девушки ее возраста) и воспользовавшись таким же властным голосом, какой она всю жизнь слышала от Андреа Тайгор, Нова отчеканила:

— Я Новембер Терра, дочь Константино и Аннабеллы Терра, и вы позволите мне покинуть это судно немедленно!

Стюард тяжело сглотнул, раздумывая, как ответить, а затем решил, что лучше будет согласиться с требованием девушки. С именем Терра шутить не стоило.

Несколько человек за ее спиной спросили, куда она направляется, но девушка проигнорировала вопросы и покинула челнок. Она быстро прошагала по переходу к залу ожидания и уже бегом ринулась по коридорам станции Гиддингс к стоянке такси.

Обойдя очередь к ховертакси, Нова направилась прямиком к диспетчеру и сообщила ему свое имя тем же тоном, какой уже опробовала на стюарде. Ей тотчас предоставили такси, и девушка умчалась, оставив позади рассерженных людей.

Нехорошие предчувствия росли, хотя и не становились определеннее. Каким-то неясным, непостижимым образом она ощущала, что родители, брат, Элефтерия, слуги… все попали в беду.

Все, кроме Эдварда, почему-то.

«О, нет. Нет, нет, нет».

Нова мысленно вернулась к разговору с папой два дня назад, до того, как атака на Антигу Прайм стала причиной прекращения любых дискуссий по этому вопросу: «Моя милая девочка, пойми меня правильно. Причина, по которой нападение на завод прошло так гладко, кроется в том, что у Менгска там были люди, втайне сотрудничающие с ним. Если он смог проникнуть на завод, он может суметь попасть и в наш дом. Я не могу рисковать твоей безопасностью. Поэтому ты должна ехать».

И хотя Нова по-прежнему не понимала, откуда ей это стало известно, теперь девушка не сомневалась, что Эдвард — мятежник. Он продался, — и причиной тому стало недовольство положением жига, при женщине которую он терпеть не мог уже в течение многих лет. И вот теперь, он предал семью Терра.

«Вот почему он хотел, чтоб я осталась».

Такси резко затормозило перед Небоскребом Терра. Нова бросила все имеющиеся при себе банкноты в отверстие перегородки, отделяющей водителя от пассажира, в надежде, что этого хватит, и бегом ринулась в здание. Она миновала общее фойе и подскочила к входу в частный вестибюль. После сканирования сетчатки, она получила доступ пройти внутрь.

Дверь только открылась, впуская ее, а девушка уже поняла: что-то не так. Странность просто витала в воздухе, да еще она заметила отсутствие Брайана, дневного охранника вестибюля.

Нет, он был. Точнее, его тело.

Нова никогда прежде не видела мертвецов. Разумеется, она бывала на похоронах, но никогда при этом не рассматривала умерших, так как считала это кощунством. Даже в раннем детстве она отказалась посмотреть на тело бабушки, хотя Зеб и пытался подговорить ее прокрасться в заднюю комнату похоронного зала и взглянуть одним глазком.

Мертвые тела, осознала она, чувствовались как пустота. Большое ничто. И они дурно пахли.

Униформа Брайана обагрилась чем-то красным, в чем чуть погодя девушка распознала кровь.

«Если Брайан убит, они уже здесь. Я опоздала!»

По щекам покатились слезы, и она кинулась к подъемнику, миновав еще один сканер сетчатки. Конечно же, лифт появился немедленно — в конце концов, она была Терра, а Терра всегда получали то, чего желали.

Когда подъемник взмыл на сто этажей ввысь к пентхаузу, где Нова прожила всю свою жизнь, девушка ощутила, как ее затопили отвращение и боль. Но ни одно из этих чувств не было ее собственным. Чужие мысли просто ворвались в нее. «Что со мной происходит?»

«Эдвард, ублюдок, да как ты посмел!»

Это мама. Она могла чувствовать маму, будто бы та стояла прямо тут, рядом.

«Проклятье, посмотри на меня! Как ты мог…»

С этого момента она больше уже не чувствовала маму. Маму вырвало из нее, словно крылья, которые Зеб, бывало, выдергивал из насекомых в детстве.

— Мам… мама?

«Ты заплатишь за это, слышишь меня? Тебе не сойдет это с…»

Это папа. Он тоже не сумел закончить фразу.

Нова рухнула на пол как раз в тот момент, когда двери лифта открылись на последнем этаже.

— Папа? О, боже, папа, пожалуйста, не умирай, пожалуйста! — Ей удалось выбраться в куполообразное пространство, но она не сумела заставить свои ноги слушаться и вновь повалилась на пол.

Три дня назад здесь проходила вечеринка по поводу ее пятнадцатилетия. Сейчас зал заполонили мужчины и женщины в черной как смоль одежде и с разнообразным оружием в руках. Нова заметила, что многие из обслуги выстроились вдоль стены… а некоторые из них стояли среди этих, в черных одеждах. Все люди в черном жаждали лишь одного — истребить Старые Семьи (это сокрушительное намерение внезапно захлестнуло ее сознание). Но они не были связаны с «Сынами Корхала», с группой, пестревшей во всех новостях, с теми, кто атаковал Антигу Прайм… нет, это были просто недовольные жизнью, у которых не было никакого плана, кроме как полностью уничтожить все Старые Семьи.

Эдвард возвышался над тремя трупами. Два из них — ее родители, третий — Элефтерия. Рядом с Эдвардом — человек по имени Густаво Макбэйн, наставивший пистолет на Зеба. Брат стоял на коленях, держа руки за головой.

— Знаешь, — проговорил Зеб, — ты всегда был засранцем, Эдди.

— Рыбак рыбака видит издалека, малыш, — ответил Эдвард. Затем взглянул на Густаво. — Давай.

Густаво выстрелил. Пуля ударила Зеба в голову, откинув ее назад. Кровь и мозги парня забрызгали стену.

— Зеб?

Нова почувствовала, как умерли ее мать и отец. Теперь она почувствовала и увидела, как умер брат.

— Нет.

Эдвард обернулся к ней и улыбнулся.

— Ну и ну! В конце концов, ты все же вернулась домой.

— Нет.

Он шагнул к ней и поднял пистолет. Высокий, тощий мужчина с курчавыми черными волосами и черной же бородой, хотя и волосы, и бороду уже побила седина. Нова никогда не видела, чтобы он улыбался так, как сейчас. Эдвард никогда и никого раньше не убивал, и девушка знала, что он боится убить кого-нибудь даже сейчас… Вот почему он приказал выстрелить Густаво. Густаво ненавидел Старые Семьи даже больше самого Эдварда, и поэтому убивал с удовольствием.

Эдварду убивать не нравилось.

Но он все же собирался это как-нибудь сделать.

— Нет.

Направив ствол пистолета в голову девушки, в такой же манере, как Густаво проделал это с Зебом, Эдвард произнес:

— Скажи «спокойной ночи», Нова.

— Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!

Глава 4

Когда-то Мэлкольм Келерчиан был лучшим следователем детективного отдела полицейских сил Тарсониса. Но в ПСТ хорошие следователи долго не задерживаются — их постоянно расхватывают военные или правительство, полагая, что такие способности не стоит растрачивать на мелкие полицейские делишки.

«Очень жаль», — думал по этому поводу сам Мэл. Ему нравилась работа детектива. Уровень раскрываемости у него был в три раза выше, чем у любого другого детектива в подразделении. Следует признать, что добиться этого оказалось не так и трудно. ПСТ главным образом состояло из головорезов и качков, которые в основном заботились лишь о защите интересов богатеев. Те немногие, у кого имелось хоть чуточку мозгов, обычно получали повышение и попадали в детективное подразделение. Но даже и здесь, если в преступлении не был замешан кто-нибудь с большими деньгами, чем у шефа полиции, детективу не стоило тратить на него время. Любой из отряда «убойного отдела» в совершенстве владел фразой: «Ну, знаете, в таких случаях преступников действительно тяжело отыскать», которая неизменно повторялась жертвам из среднего и низшего классов, подвергшихся нападению, ограблению и тому подобному. Раскрывали только те преступления, виновники которых оказывались настолько тупы, что дело просто невозможно было не раскрыть.

По крайней мере, так было до тех пор, пока в подразделении не появился Мэл. Он нашел по-настоящему эффективный способ использования ресурсов ПСТ. Наблюдательные сенсоры, применяемые Службой Инспекции Движения для отслеживания нарушителей правил ховер-движения, (а имя им было легион, и именно их штрафы плавно перетекали в зарплаты ПСТ), Мэл задействовал для идентификации уголовников. Подобный подход к расследованиям боссы детектива провозгласили революционным, хотя на самом деле методу было более двухсот лет, и появился он еще на Старой Земле. Также для выслеживания преступников Мэл в полную силу задействовал доступные инструменты технической идентификации.

Все это было просто замечательно и творило чудеса с репутацией ПСТ в глазах общественности… пока дело не дошло до «рэмплского убийства». Двое детей одного не безызвестного владельца магазина были убиты с особой жестокостью и брошены в переулке Трущоб. То, что на первый взгляд казалось заурядным для Трущоб «глухарем», быстро превратилось в громкое дело, когда тела опознали. Шеф полиции немедленно отдал дело Мэлу, уверив общественность на нескольких пресс-конференциях по СНВ, что убийством занимаются лучшие детективы, и что мясники, ответственные за это ужасное злодеяние, будут наказаны по всей строгости закона Конфедерации. Мэл задействовал все доступные средства и возмжности, чтобы отыскать убийцу…

…которым оказался Эмметт Тайгор, отпрыск одной из самых именитых Старых Семей.

Внезапно всех срочно заинтересовали другие дела. Неизвестный виновник того, что ранее СНВ называла «Кровища в Трущобах», которого в передовицах упоминали как «мясника» и «изверга», теперь вдруг стал «жертвой душевного расстройства» и кем-то, кто «не выдержал стресса». И вместо наказания по всей строгости закона Конфедерации его отправили в реабилитационный комплекс на Халкионе, где (как надеялись Тайгоры) о нем скоро позабудут.

И позабыли. Пресса переключилась на другие дела (свежих скандалов, новых нападений и преступлений для репортажей было хоть отбавляй), оставив в изумлении от подобного поворота событий лишь того самого владельца магазина.

Единственным, кто продолжал ратовать в защиту жертв, был Мэл, который шумно протестовал всякий раз, когда его попытки должным образом предъявить обвинение по делу Эмметта Тайгор натыкались на препятствия. Шеф оказался между молотом и наковальней: Мэл относился к числу прирожденных детективов, возможно, он был первым таким за всю историю ПСТ, и его успехи означали увеличение бюджетных дотаций, которые Совет одобрял только потому, что полиция повысила уровень раскрываемости. Но Тайгоры требовали голову дерзкого детектива, что постоянно бросал тень на их доброе имя.

Наконец на помощь шефу пришли военные. Кто-то причастный к программе проекта "Призрак" обнаружил в деле Мэла запись о том, что его пси-индекс равен 3,5 (обычные люди характеризовались ПИ-2 или ниже, в то время как полноценные телепаты — ПИ-5 и выше). «3,5» означало, что Мэл чувствителен к телепатии, хотя сам и без телепатических способностей.

Что делало его идеальным «следопытом».

Когда Мэлу сказали, что его переводят к военным в качестве «следопыта», первым делом он спросил: «Каким, нахрен, «следопытом»?»

По правде говоря, Мэл знал ответ: «следопытами» звали тех, кто выслеживал телепатов и доставлял их в проект «Призрак», или еще куда, где военные сочтут тепов полезными. Но он был слишком ошарашен, чтобы принять это.

Мэл довольно долго проработал детективом, чтобы понять политическую подоплеку таких «передвижений». Такое решение избавило шефа от проблем: прикрыло его задницу как от Совета, так и от общественного мнения, поскольку все выглядело так, будто виноваты во всем военные, которые отобрали у него Мэла.

Его перевели год назад. Первые полгода пролетели в тренировках: один месяц — на изучение оборудования, а остальные пять — на доведение способностей по обнаружению телепатов до пригодного уровня. К сожалению, последние пять месяцев назвать "приятными" язык не поворачивался. Еще до этого перевода Мэл постоянно испытывал головную боль, если оказывался поблизости от телепата. Двадцать пять недель зондирования мозга, ментальных упражнений, медитаций и концентрации привели к тому, что голова у Мэла начинала болеть всегда, как только он оказывался вблизи от телепата.

«Вот, оказывается, как тратятся кредиты налогоплательщиков», — с горечью думал бывший детектив все это время.

Впрочем, у него, по крайней мере, появилось несколько новых игрушек.

По большей части игрушки были встроены в облегающий костюм, который от него требовалось носить. Годы потребления нездоровой пищи и излишнего налегания на спиртное (особенно в последний год) выразились в форме, которая не особенно соответствовала новой одежде. Поэтому Мэл приобрел привычку носить поверх «спецодежды» кожаный плащ. Голографический значок, указывающий на должность «следопыта», он закрепил на отвороте плаща.

И вот, спустя шесть месяцев после окончания обучения и смены формы представления с «детектив Мэлкольм Келерчиан, детективный отдел, полицейские силы Тарсониса» на «агент Мэлкольм Келерчиан, следопыт, проект «Призрак», Мэл стоял в гигантском склепе, в который превратился Небоскреб Терра.

Еще до получения вызова в указанное место к небоскребу его приволокла мать всех мигреней. Следопыт сидел за столом, погруженный в давно просроченную бумажную работу, как вдруг ни с того ни с сего его голову словно пронзило иглой.

Моментом позже, когда он уже прибыл на место, ему пришла вводная на Небоскреб Терра, но Мэл даже не дал диспетчеру закончить инструктаж. Телепат в Небоскребе Терра вытворил какую-то масштабную псионическую выходку, да к тому же чертовски мощную.

ПСТ уже оцепило четыре квартала вокруг небоскреба. Когда Мэл пробился сквозь кордон, он увидел, для чего это сделали: повсюду лежали тела. И ни на едином трупе не было никаких признаков ранений. А еще разрушения, какие бывают после огромного взрыва, но не было заметно никаких следов такового. Никаких следов огня, ничего опаленного, ни единого доказательства, что тут использовались какие-то взрывчатые вещества. Зато кругом кучи битого стекла, обломки металла, пластика и дерева.

Особо стоило отметить, что повреждения никоим образом не зависели от прочности поврежденных материалов. Для теперь уже наметанного взгляда Мэла это означало лишь одно: телекинез.

А отсюда следовало, что уровень телепата выше любого другого, встречавшегося Мэлу прежде. Пси-Индекс как минимум восемь. ПИ чуть ниже означал лишь, что телепатия у тебя просто есть. Способность двигать предметы силой разума выделялась уже в отдельный класс.

За полгода работы Мэлу лишь однажды встретился ПИ-8. Человек этот, пускавший слюни и не способный хоть слово произнести, сейчас был заперт в подвале правительственного здания.

Что же касается тел, на самом деле один признак физического повреждения у них наблюдался: кровотечение из носа, ушей, рта и глаз. А это уже четвертый признак, указывающий на то, что возможная причина смерти — псионическая атака.

Выходит, Мэлу придется разыскивать очередного телепата, который к тому же и телекинетик. Иметь дело с тепом-теком всегда было сущим кошмаром. «Уж повезло, так повезло».

Войдя в небоскреб, он обнаружил внутри все то же самое. Лишь одно тело отличалось от других — смерть от пули в сердце. На этом трупе была форма охранника небоскреба. И это добавляло в картину происшествия еще один здоровенный штрих.

Когда Мэл вышел из лифта на крышу небоскреба, голову пронзила боль, по силе не уступающая той, что возникла в момент первого всплеска пси-активности. Очевидно, он прибыл в эпицентр псионической атаки. Войдя в пентхауз, в первую очередь Мэл коснулся блока контроля состояния на поясе и впрыснул в кровь четыре дозы анальгетика. Головная боль лишала его способности думать.

Спасибо старому доброму ноу-хау Конфедерации. Анальгетики дали эффект почти моментально. Теперь можно приступить и ко следующему важному делу. Дело, которое он всегда выполнял лучше своих коллег-детективов — проведение расследования.

Вокруг лежали множество тел, примерно половина из которых были в черной одежде и с оружием. На других трупах были дорогие наряды сверхбогатеев, либо столь же дорогая спецодежда прислуги сверхбогатеев.

«Прямо как Тайгоры. Жаль, что это не они».

Ботинки Мэла поскрипывали при ходьбе. Следопыт дважды сверился с компьютером, который ему напомнил, что крыша небоскреба Терра была обычно накрыта куполом из стали и стекла… Это означало, что телекинетическая атака уничтожила его. Но разрушение таких масштабов могло нанести только ядерное оружие. Или ментальный удар… с невероятно большим радиусом поражения.

То ли зал декорировал параноидальный шизофреник, то ли всплеск не слабо так разбросал мебель во все стороны. Первое, что бросилось Мэлу в глаза, — это впечатавшийся в стену стол, застрявшее в люстре кресло, (которая и так лежала на полу невообразимой грудой), и расколотая надвое софа.

А еще в пентхаузе крутилась куча всяких спецов из ПСТ (сюда согнали всю толпу тех, кто никогда не утруждал себя расследованием преступлений в Трущобах), а также один из бывших коллег Мэла по детективному подразделению.

— Ай-яй-яй, — пробормотал Мэл, пробираясь через груды трупов. — Что за беспорядок…

Он отметил, что здесь, как и на улице, у трупов тоже есть следы кровотечения из глаз… у всех, кроме четырех. Как и охранники внизу, эти четверо умерли от пулевых ранений.

— Так-так, вы только посмотрите, кто почтил нас своим присутствием!

Мэл поднял глаза и увидел детектива Джека Пемблтона, с лицемерной улыбкой и в зеркальных очках, без которых он нигде не появлялся. Впрочем, сегодня его можно было простить: над крышей сияло полуденное солнце, а поскольку купол был разбит вдребезги, рассеивать свет было нечему.

— Каким ветром тебя занесло на мое место преступления, Мэл? — поинтересовался Джек.

Мэл дотронулся до кнопки на поясе, и из пряжки спроецировалась голограмма:

— Уже не твое место преступления, Джек. Дело вышло на конфедеральный уровень. Вот подписанный и заверенный печатью приказ Совета, официально передающий это дело под юрисдикцию вооруженных сил Конфедерации. Я назначен ответственным за расследование.

Джек не стал утруждать себя чтением голограммы, тем более что в ней содержалась уйма незнакомых Джеку слов. Вместо этого он уставился на Мэла сквозь очки.

— Да ты шутишь.

— Никак нет. Скорей всего, это псионное убийство, а с такими вещами разбираемся мы, следопыты.

Покачав головой, Джек произнес:

— Чтоб вас всех! А я-то надеялся, что у нас его не заберут. Тут около трех сотен жмуриков, начиная с тех, кто лежит в здании, и заканчивая людьми на улицах вокруг него. Представляешь, как возросли бы мои шансы на повышение, раскрой я три сотни убийств?

— Выходит, что никак, — Мэл похлопал Джека по плечу. — Извини, — неискренне добавил он.

— Ну да… особенно после того, как мне досталось падали больше, чем всем остальным, вместе взятым.

Мэл нахмурился:

— Остальным?..

— Ага, у нас сегодня, вроде, семь нападений на Старые Семьи. Но это — единственное, где просто нереальное число жертв. Погибла парочка старых козлов, да несколько ребятишек, но в целом службы безопасности почти везде выполнили свою работу. Только не здесь.

«Это объясняет, почему Джек здесь один», — подумал Мэл.

Обычно на убийство таких масштабов бросали все детективное подразделение. «Брали дело под особый контроль», как говорили про подобные дела на Старой Земле. Но серия покушений на Старые Семьи — это целый клондайк таких "дел"…

— Слышь, — внезапно спросил Джек. — А че это «вероятней всего»? Глянь, все жмуры кровью из глаз изошли. Выходит, кроме тепа некому, верно?

Мэла слегка позабавило тугодумие Джека.

Следопыт указал на четыре трупа:

— Эти четверо умерли от пулевых ранений в голову. Двое мужчин, две женщины, и один из мужчин чертовски похож на висящую в холле фотографию Константино Терра. Следовательно, второй мужчина, скорее всего, его сын, а две женщины — любая пара из его жены, возлюбленной и двух дочерей. Внизу еще один труп. Охранник, застрелен в сердце.

— Хм… — это все, что сумел выдавить из себя Джек.

— Этих людей казнили. А парня внизу прикончили, чтобы он не успел поднять тревогу. — Мэл повернулся к Филберту, единственному спецу с хоть каким-то подобием мозгов. — Эй, Филберт!

— Детектив Келерчиан, давно вас не видел! А, да, вы ж теперь «агент», точно?

— Мне нужно, чтобы ты поскорее идентифицировал этих двух женщин.

— Да я и так могу сказать. Та, которая брюнетка — это Белла Терра, а рыжая — фаворитка Константино.

Мэл кивнул. Затем включил скрытый в костюме компьютер, запросил местоположение Клары Терра и Новы Терра, а также идентификацию жига Беллы Терра, последнего члена семьи, не упомянутого в отчете.

— Опять сам с собой болтаешь, Мэл?

— Ага, а то где еще пообщаться с умным человеком? — отозвался тот, вполголоса заканчивая надиктовывать запрос компьютеру. Это бормотание Джек и счел ошибочно за мысли вслух.

Компьютер озвучил результаты поиска прямо в наушник: по последним известным данным Клара Нова находилась дома со своим женихом, а у Новы Терра был запланирован вылет этим самым утром на частной яхте со станции Осборн на Тирадор IX. Имя жига мисс Терра — Эдвард Петерс, и он, предположительно, должен находиться где-то в здании. К сожалению, в деле не было его изображения, так что придется идентифицировать его по сетчатке глаз… или, если кровь в глазах затруднит эту процедуру, по ДНК.

— Нужно установить местонахождение двух дочерей. Джек, не мог бы ты послать патрульного домой к Мило Кусинису? Пусть убедится, что Клара Терра находится там.

Джек кивнул:

— Кто-то ж должен сказать ей, что ее родители квакнулись, правда?

— Точно.

Ухмыльнувшись, Джек произнес:

— Пошлю Грабовского.

Мэл вздохнул. Джек ненавидел Грабовского с тех самых пор, как тот женился на женщине, которую Джек называл своей любимой. Вполне естественно, что он взвалит на него обременительную обязанность сообщить наследнице Старой Семьи, что она чуть ли не единственная из всей семьи, оставшаяся в живых.

Затем Мэл спросил у компьютера, на какой яхте собиралась отбыть Нова Терра, но узнал только то, что эта информация недоступна из-за грифа секретности.

Чертовы Старые Семьи… Только они и Совет могли поместить подобную информацию под гриф секретности. И это сделала, вероятно, либо семья Терра, либо кто-то из их близких друзей.

Мэл решил связаться с боссом.

С директором Ильзой Киллиани Мэл не выносил разговоров по множеству причин. Главная из них заключалась в том, что именно она разузнала об его ПИ-3,5. Благодаря чему его и перевели в "следопыты". Но больше всего он не переносил разговоры с директриссой, потому что она была стервой, каких поискать.

Однако же сейчас звонок ей был насущной необходимостью. Не то чтобы Мэл не мог дать кому-то пинка по мягкому месту сам, просто у Киллиани для таких ударов было побольше полномочий.

Пока Мэл ожидал, когда же Киллиани сможет уделить ему секунду, к нему подошел Филберт:

— Э… агент Келерчиан? Мы закончили осмотр и получили результаты баллистической экспертизы пуль, которыми убили этих четверых. — Специалист указал на трупы семьи Терра. — Все они выпущены вот из этого пистолета. — Он показал на оружие, лежавшее под рукой одного из одетых в черное мертвецов.

Мэл на миг поразился недавней реакции Джека на свое заявление. Когда Джек услышал, что четверка людей была расстреляна, а не убита телепатом, он страшно удивился. А ведь Филберт уже знал, что их убили пулями… Но затем он вспомнил: это же Джек.

— Хорошая работа, Филберт. Мне нужно знать, кто этот человек, немедленно.

— Сделаем.

Филберт еще не успел договорить, а в наушнике зазвучал голос директора Киллиани:

— Дьявол, что у вас, Келерчиан? — ее тон ясно давал понять, что этому «что у вас» лучше, черт побери, оказаться стоящим делом, или же она освежует агента ржавым кухонным ножом.

— Мэм, у меня тут четверо мертвых членов семьи Терра. Судьба еще троих пока неизвестна. У меня есть наметки на местонахождение двоих из них, но вот третья, Нова Терра, должна была отбыть из Осборна на яхте.

— Ну и в чем проблема? — казалось, она уже начала рыться в своем столе в поисках ножа.

— Компьютер не желает выдавать название этого рейса, мэм. Эта информация под грифом «секретно».

Повисла пауза. А затем прозвучал ответ:

— Дайте мне пять минут.

Как только Киллиани отключилась, Мэлу пришла в голову мысль, и он запросил у компьютера списки пассажиров всех сегодняшних рейсов из Гиддингса в Осборн.

И как в воду глядел, — один пассажир первого класса не полетел: Нова Терра.

Кроме того, на ее брони было отмечено, что она покинула челнок прямо перед взлетом. События подобного рода следовало отмечать, поскольку они изменяли вес судна, что, в свою очередь, затрагивало всю процедуру взлета.

Снова вернулся Филберт:

— Сэр, мы пока не идентифицировали стрелка, но я только что получил данные еще об одном из этих плохих парней, и вы не поверите.

— А ты проверь, — сухо заметил Мэл.

— Это Эдвард Петерс — жиг леди Терра.

Мэл кивнул:

— Да, все сходится.

Джек уставился на него сквозь очки:

— Сходится? Что сходится?

Не обращая внимания на них обоих, Мэл снова вызвал директора Киллиани.

— Черт возьми, Келерчиан, я сейчас как раз…

— Забудьте о грифе «секретно», мэм, теперь это не имеет значения. Нова Терра никогда не появлялась на Осборне. Она и есть убийца, мэм.

— Что?

— Она покинула челнок еще до старта. Вероятно, она вернулась домой, увидела, как группа людей убивает ее семью. Может, даже видела, как пристрелили одного или двоих из них. А еще она видела, что один из убийц — жиг ее матери, собственной персоной. Итак, она увидела, как безжалостно уничтожили ее семью, что ее предал тот, кто был ей близок как отец, и она потеряла рассудок. Мы стоим как раз там, где все случилось. У меня сейчас головная боль на четыре дозы анальгетиков, а ведь прошло уже несколько часов после случившегося.

— Как Нова Терра оказалась тепом, а мы ни сном, ни духом? — изумилась Киллиани.

— А вы как думаете, черт подери? Это Старая Семья, мэм, — Мэл на собственном опыте знал, какой огромной властью обладают богатейшие люди Конфедерации.

— Точно. Ладно, нужно найти эту девочку. Если она оказалась настолько сильной, чтобы положить народу больше, чем в целом небоскребе, не говоря о том, что все эти годы ее никто не обучал, мы обязаны найти ее, и как можно скорее. — Мэл услышал, как Киллиани что-то набирает на компьютере. — Келерчиан, вы больше не занимаетесь убийством.

— Что? — Мэл не мог поверить. Наконец-то у него снова появился шанс расследовать преступление, а она этот шанс забирает?

— Я передам его Фиорелло. Самое важное сейчас — убедиться, что девочку можно найти. Так что пошевеливайте задницей.

Мэл вздохнул:

— Есть пошевеливать задницей, мэм.

«Проклятье!.. Ладно, Нова. Видимо, нам придется тебя найти. Но сначала мне нужно пополнить запас анальгетиков…»