Призрак прошлого

9

У Гийома д’Арси и Патрика Перрена были смежные кабинеты. Впрочем, Гийом редко заходил в свой.

Он не касался рутинной стороны управления клубом и отелем. Зато его энергия находила себе применение в организации развлекательных программ. Патрик занимался налогами, нанимал служащих, решал текущие проблемы. Правда, он иногда спрашивал совета у своего компаньона, но не потому что не мог справиться с проблемой, а просто из чувства товарищества.

Поэтому Патрик был несколько удивлен, когда Гийом зашел к нему в кабинет. Обычно в это время он находился на репетиции кордебалета: друг питал слабость к длинноногим танцовщицам с осиной талией и большим бюстом.

— Что, репетицию отменили? — спросил Патрик, не отрываясь от бумаг.

— Нет, просто решил заглянуть к тебе и поболтать. — Гийом посмотрел на гору документов: — Проблемы?

— Нет такой проблемы, с которой я бы не справился, — ответил он и повернулся к приятелю.

— Поэтому ты здесь всем и заправляешь. — В голосе Гийома не было ни сарказма, ни зависти. У каждого свое призвание в жизни, философски говорил он себе.

Гийом уселся в кресло и положил ногу на ногу. Патрику иногда казалось, что его друг сделан из ртути: настолько его движения были мягкими и пластичными.

— Как там у тебя дела с мадемуазель Оже?

Патрик поморщился.

— Ты когда-нибудь думаешь о чем-то другом, кроме женщин?

Если Гийом и заметил досаду в голосе своего делового партнера, то не подал виду.

— Нет. Она чертовски хорошо сложена.

Патрик иногда с трудом верил, что Гийому нравится образ жизни, который он вел.

— В женщине, помимо тела, есть много всего другого, на что стоит обратить внимание.

— Прости. Думаю, ты прав. — Гийом склонил голову на бок и задумчиво посмотрел на друга. — Неужели она так много для тебя значит?

Патрик не хотел ни с кем обсуждать свои душевные переживания, тем более что сам еще в них не разобрался.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Да ну? — Гийом встал и подошел к столу. — Знаешь, на кого ты похож?

— Да, на вымотавшегося вконец человека, которому нужно постричься.

— Тебе нужно кое-что еще.

Гийом на сей раз удобно расположился на углу стола и проникновенно произнес:

— Меня радует, что в твоих глазах снова появился живой блеск, как в добрые старые времена.

— Скорее в них отражается растерянность. Кажется, мадемуазель относится ко мне, мягко говоря, с прохладцей.

Николь производила впечатление чувственной, сексуальной женщины. По мнению Гийома, она могла сама получить удовольствие в постели и подарить много приятных минут избраннику.

— Знаешь, бывают в жизни моменты, когда тебя ранят в душу. Тогда в каждом видишь возможного обидчика и стараешься любым способом обезопасить себя. — Гийом кивнул в знак согласия. — Думаю, у Николь как раз такой случай.

— Разузнай, что у нее произошло в прошлом и помоги излечить рану, — не колеблясь, предложил он.

— Я пытаюсь… пытаюсь, — задумчиво произнес Патрик.

Гийом слез со стола и положил руку другу на плечо.

— Извини, но мне надо идти. Девочки рассчитывают на меня.

— Я восхищен твоей преданностью делу, — отозвался Патрик.

— Тяжелая работа. — Гийом поморщился. — Но кто-то ведь должен ее делать. — Немного подумав, он добавил: — Не отчаивайся насчет мадемуазель Оже. По-моему, вы с ней чертовски красивая пара.

Чертовски красивая пара… Патрик задумчиво поглядел на фотографию, стоявшую у него на столе. На снимке — он с Клодин в день их свадьбы.

— Не думаю, что я готов соединить с кем-то свою судьбу, — произнес он.

— Клодин была прекрасной женщиной, — сказал Гийом. — Но ее уже не вернешь. Жизнь продолжается. А ты постепенно превращаешься в ворчливого одинокого старика.

— Почему одинокого? У меня есть ты, — пытался отшутиться Патрик.

Но Гийом уже закрыл дверь.

Патрик уставился в окно. Слова друга вертелись у него в голове. Он никогда не думал, что может остаться один. С ним всегда была Клодин, она казалась такой же частью его самого, как воздух, которым он дышал. Бракосочетание было логическим продолжением их отношений.

Но теперь Патрик был одинок. И к тому же сомневался, стоит ли опять жениться.

Он с отрочества знал, что нравится Клодин, и не мог вспомнить момент, когда бы она не нравилась ему. Все произошло так естественно, что Патрик никогда не задумывался об этом.

Но его отношения с Николь были совсем другими. В них преобладала неизвестность. Однако Патрик понимал, что зашел слишком далеко, чтобы возвращаться. Похоже, он снова нашел женщину, которую полюбил, — тут Гийом был прав. Правда эта женщина никак не выказывала желания быть «найденной».

Николь шла по залу, критически оценивая проделанную работу. А в голове неотступно вертелись одни и те же мысли. Да, ей нравится Патрик, но их отношения не выйдут за рамки дружеских. Перед Николь по-прежнему зияла пропасть. Эту бездонную пропасть можно было только перелететь. Строить мост из хрупких досочек доверия ей было не по силам.

Николь знала, что Патрик благородный, порядочный человек. Она могла доверить ему все, что имела в жизни, и даже саму жизнь. Но только не чувства. Их Николь не доверяла отныне никому. Она уже жестоко поплатилась за свою наивность. Думала, что Жюль любит ее, а он не задумываясь отвернулся от нее в самый горький момент ее жизни…

Николь решила взобраться на строительные леса, чтобы получше разглядеть лепнину на потолке. Лестница на вид казалась весьма хлипкой, и в ее душу закралось опасение, что та не выдержит ее веса. А как же рабочие, которые шутя поднимаются по ней? — попыталась успокоить себя Николь.

Она осмотрелась по сторонам, желая убедиться, что за ней никто не наблюдает, — не хотелось выглядеть трусишкой, — и, поставив ногу на перекладину, начала подниматься. Каждую секунду Николь ожидала, что раздастся треск ломающейся перекладины, и она полетит вниз, на груды строительного мусора.

Чтобы посмотреть, далеко ли до вожделенных завитков из алебастра, Николь запрокинула голову… И тут перед глазами у нее все поплыло, а ноги стали как ватные. Кое-как справившись с головокружением и усмирив бешеное сердцебиение, она продолжала восхождение, чувствуя себя ни много ни мало покорительницей Эвереста.

Еще совсем немного, и она достигнет спасительного помоста. Неожиданно с легким шуршанием сверху посыпалась пыль. И Николь совершила роковую ошибку — подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит. Пыль попала ей в глаза, заставив зажмуриться. Тыльной стороной ладони девушка постаралась протереть глаза, но ничего не получилось. Тогда, по-прежнему держась за лестницу одной рукой, она полезла в карман за носовым платком.

Господи, что происходит? Почему все качнулось куда-то в сторону? Неужели началось землетрясение? У Николь не было времени сообразить, что из-за манипуляций с платком она просто потеряла равновесие, и теперь падает вниз…

Очнулась она на полу от громких голосов и увидела склонившегося над ней Патрика.

— Как ты? — встревоженно спросил он.

— Н-не знаю. А что случилось? — спросила Николь, с трудом разлепляя губы. Глаза по-прежнему резало, горло было забито пылью.

— Ты упала со строительных лесов. Что, скажи на милость, ты там забыла! — не сдержался Патрик и тут же обругал себя за неуместную резкость.

Девушка казалась такой же белой, как стенка позади нее. На ее лбу выступила испарина.

— Хотела посмотреть… — с этими словами она попыталась сесть и ойкнула от резкой боли в груди и левой ноге.

— Не двигайся, — поспешно сказал Патрик. — Уже пошли за врачом.

Николь шмыгнула носом. Меньше всего ей хотелось, чтобы Патрик суетился возле нее. Чувствовать себя беспомощной претило ей. Николь болела нечасто. Когда нездоровилось, она не признавалась в этом даже самой собой и старалась не замечать тревожных симптомов. И только высокая температура могла заставить ее лечь в постель. О больнице и речи не шло. Эти лечебные учреждения были связаны у нее с пренеприятными воспоминаниями, и она боялась их как огня.

Сейчас Николь решила, что если продолжит разговор, то придумает, как заставить Патрика уйти. Но голова раскалывалась, поэтому ей трудно было сосредоточиться.

— Послушай, у тебя много дел. Ничего не случится, если я побуду здесь одна. Честное слово, я никуда не убегу.

— Это уж точно, — кивнул он. — Но я не успокоюсь, пока не увижу тебя в постели.

Его слова прозвучали довольно двусмысленно, и Николь не смогла не отреагировать на них, несмотря на весь драматизм ситуации.

— Скоро ты оставишь Гийома далеко позади по части ухаживания за женщинами.

К их разговору с интересом прислушивались рабочие, столпившие вокруг. И Патрик решил, что пора кончать представление. Со всевозможными предосторожностями он поднял Николь на руки и понес из зала. На его счастье, сил спорить у нее не осталось. Более того, словно в забытьи она прижалась к его груди и блаженно закрыла глаза, погружаясь в небытие.

Когда Николь пришла в себя, то выяснилось, что она лежит в постели поверх покрывала все в том же испачканном белой пылью брючном костюме. Рядом с ней сидел Патрик и держал за руку.

— Что произошло? — еле слышно спросила Николь.

— Ты потеряла сознание.

— Не может быть.

Патрику не хотелось с ней спорить.

— Ну хорошо, не потеряла. Просто немного вздремнула… у меня на руках.

— По-моему это звучит лучше только без твоего уточнения. — Николь попыталась было приподняться на локтях, но легким движением ладони Патрик уложил ее обратно.

— Не спеши. Боюсь, ты сильно ушиблась. Может быть, даже что-то повредила, поэтому я не рискнул раздеть тебя.

— Что-о?!

— Николь, у меня есть возможность разглядывать полуголых женщин в любое время дня и ночи. Многие из них весьма доступны.

— Я не из их числа! — с вызовом заявила она.

— Может, перестанешь препираться из-за каждого слова? — язвительно поинтересовался Патрик. — Какая же ты все-таки упрямая!

— Я не упрямая.

— Тогда непонятливая.

— Ты всегда так мило обращаешься с больными людьми? — не унималась Николь, хотя каждое слово давалось ей с трудом: грудь словно сдавило железным обручем.

В дверь постучали.

— Это врач, — сказал Патрик и встал, собираясь открыть дверь.

— Врач? А он может засвидетельствовать, что один из нас сошел с ума.

Патрик представил, как его пальцы смыкаются на тонкой девичьей шее.

— Нет. На сей раз тебе посчастливилось. Теперь будь паинькой. Я пришлю горничную, она поможет тебе раздеться.

— Пошел к черту! — Слова Николь прозвучали едва ли громче шепота. Но Патрик их услышал.

— Как скажете, мадемуазель.

Николь закрыла глаза. Она ненавидела болеть. Потому что, когда болеешь, становишься зависимой от кого-то.

— Так-с, где наша пациентка? — С этими словами в комнату вошел врач.

— Осторожнее, месье Кордье, — предупредил его Патрик. — Она кусается.

— Я во всеоружии. — Врач похлопал по чемоданчику с медицинскими инструментами. — Теперь вам лучше уйти, месье Перрен.

— Нет! — Николь схватила Патрика за руку. — Не уходи, — жалобно простонала она.

Ничто не могло потрясти Патрика сильнее, чем этот поступок Николь. Он пожал ее слабую руку.

— Я буду рядом, за дверью, — пообещал он. — Позови, если буду нужен, и я сразу появлюсь.

— Даешь слово?

— Даю.

Она отпустила руку Патрика.

— Не обижайтесь, месье Кордье, — прошептала Николь. — Но я ненавижу врачей.

— Вы не первая, от кого я это слышу.

Патрик вышел и закрыл за собой дверь.