Призрак Викария

Глава 6 Эжени

– Вы сможете получить ответ через несколько дней в бюро по найму. Нам еще нужно побеседовать с другими соискательницами, – с такими словами Аглаэ проводила к выходу молодую бретонку с обветренным лицом и обширной грудью. Едва дверь кабинета закрылась, актриса повернулась к Валантену: – Ну? Что вы думаете об этой?

– Право же, не знаю, что сказать, – развел он руками. – По-моему, она справится. По крайней мере у нее, в отличие от первой кандидатки, уже есть опыт работы в домах…

– Ну вот что! Хорошо, что вы попросили меня помочь. Вы внимательно прочитали ее рекомендательные письма? Раньше эту женщину нанимали только как кормилицу и няньку. Так что ответ очевиден, если, конечно, вы не желаете есть жидкую кашку на завтрак, обед и ужин…

Сегодня утром, когда молодой человек проснулся, первым делом его посетили две страшные мысли. Сначала возникло опасение, что за ночь волнения в городе могли усилиться и на улицах уже начались вооруженные стычки, но оно быстро рассеялось: достаточно было выйти из дому и убедиться, что в городе царит обычная для начала недели суета, не больше и не меньше. Описав круг по кварталу, Валантен, однако, отметил для себя усиленные наряды городовых и гвардейцев на крупных перекрестках. Второй страх касался Аглаэ и ее отношения к нему. Валантен до сих пор злился на себя за то, как повел себя в зале для собраний на улице Тэбу. Просто ему очень не понравилось тогда, что Аглаэ близко общается с Анфантеном и его учениками, которые исповедуют свободную любовь. Это нелепое чувство ревности заставило его вести себя вызывающе и произносить слова, о которых он быстро пожалел. Но что еще хуже, чувство вины оттого, что он обидел девушку, было настолько острым, что он тотчас бросил ей в лицо имя Викария, не придумав ничего лучшего в качестве отвлекающего маневра. Бросил, не подумав о том, какой ужас это у нее вызовет. В итоге лекарство оказалось страшнее недуга.

Тем не менее, когда актриса в назначенный час позвонила в дверь его квартиры, во всем ее облике не было и намека на переживания по поводу вчерашнего. Аглаэ выглядела как обычно, а в выражении ее лица было что-то бунтарское – вернулось то самое дерзкое выражение, которое столь очаровало Валантена при их первой встрече. На самом деле девушка еще не оправилась от новости о Викарии, которой ее вчера огорошил инспектор, но решила не подавать виду, чтобы не обременять еще и собственными тревогами того, кого она любила, не осмеливаясь ему в этом признаться. Если Валантен готовится к новой битве с давним врагом и со своими демонами из прошлого, ему не нужны лишние переживания по поводу подруги – она должна запрятать свои страхи подальше и делать все для того, чтобы поддержать любимого мужчину в его борьбе.

Что касается самого Валантена, тот и не подозревал, что творится в хорошенькой голове. Он лишь испытал облегчение оттого, что их вчерашняя размолвка, похоже, забыта, а значит, можно положиться на помощь Аглаэ в собеседованиях с полудюжиной кандидаток на должность домработницы, терпеливо ждавших в гостиной.

– Позвать следующую? – спросила Аглаэ, весело наблюдая за Валантеном, которого ее слова о молодой бретонке явно повергли в смущение.

Встрепенувшись, он взмахнул рукой в знак согласия:

– Если вы считаете, что это необходимо, я всецело положусь на ваше мнение. Однако боюсь, что такими темпами мы и до полудня не управимся.

Аглаэ пожала плечами, мысленно вздохнув: «Типично мужское отношение! Как будто выбрать себе домашнюю прислугу – дело не важнее, чем купить пару перчаток или новую шляпу!»

Она пересекла прихожую и остановилась на пороге гостиной, где Валантен заблаговременно расставил дополнительные стулья для соискательниц. Однако ее ждал сюрприз: вместо шести потенциальных служанок, чинно сидевших рядком еще десять минут назад, в комнате осталась всего одна: дородная женщина лет шестидесяти, в чесучовом платье, которое, казалось, настолько ей мало, что вот-вот затрещит по швам. Тонкие губы женщины нисколько не соответствовали прочим чертам ее лица и внешности в целом, ибо у нее были щеки хомяка, накопившего достаточно запасов, чтобы пережить целую зиму, широкий, приплюснутый нос, круглые плечи и полные руки. Седые, похожие на паклю волосы были закручены в какое-то невероятное нагромождение пучков и «улиток» из кос, так что прическа напоминала гигантский торт, порожденный фантазией нетрезвого кондитера. Зато маленькие глазки толстухи, хоть и были красными, и как будто даже на мокром месте, смотрели настороженно и внимательно, выдавая живой ум, который с первого взгляда в ней трудно было угадать.

– Вот это да! – удивилась Аглаэ. – А куда подевались остальные?

Единственная кандидатка на пост домработницы прервала свое деликатное занятие – вышивание, помогавшее ей скрасить время, – окинула гостиную шустрым взглядом и с напускным простодушием улыбнулась Аглаэ:

– Право слово, по-моему, и так все понятно. Они ушли.

Голос у нее был не менее странный, чем внешность: гнусавый и при этом писклявый, слишком тоненький для особы таких габаритов.

– Ушли? – еще больше удивилась Аглаэ. – Как это – ушли? Почему?

– Коли уж вы настаиваете на объяснении, они решили, что им не нужна эта должность.

– Все? Как такое возможно?

Пожилая женщина с грацией мастодонта встала со стула, в результате чего Аглаэ обнаружила, что у нее не только вес немалый, но и рост соответствующий. Дама неспешно и с превеликим спокойствием сложила канву, моточки ниток и иголку в стоявшую у ее ног плетеную корзинку, затем выпрямилась с тяжким вздохом и закусила нижнюю губу, как маленькая девочка, которую поймали на шалости.

– Я бы покривила душой, если бы сказала, что мне об этом ничего не известно, – игриво сообщила она. – И хотя моя покойная, увы и ах, матушка взрастила меня в священном страхе перед всякой ложью, я считаю, что при нынешних суровых временах, когда так трудно найти приличное место работы, не грех приврать чуток ради дела. И уж поверьте, я это осуждаю всей душой, однако даже мудрость народная гласит, что порой цель оправдывает средства. В общем и целом, одним словом, без экивоков, это я убедила их смотать удочки.

На мгновение Аглаэ показалось, что она неправильно расслышала. Ее собеседница поникла головой, потупила взор и всем своим видом являла воплощение раскаяния, которое совсем не вязалось с ее обликом бонвиванши. Все это было настолько гротескно и удивительно, что Аглаэ некоторое время не знала, что делать – рассердиться или расхохотаться. Она молчала несколько секунд, показавшихся ей вечностью, а потом все же решила выяснить побольше:

– Но как же, черт возьми, вам удалось их всех выпроводить?

В глубоко посаженных глазках мастодонта затеплился лукавый огонек. Толстуха всплеснула руками, отчего ее телеса, туго обтянутые чесучой, заколыхались.

– В бюро по найму мне сообщили, что домашняя прислуга требуется молодому господину из высшего общества, да еще и холостяку. Так что, увидав тут целую толпу непуганых мамзелек лет этак двадцати, не более, набежавших раньше меня, я заявила себе, что мои шансы получить эту работу могут сравниться разве что с шансами когда-либо увидеть женщин-врачей или женщин-адвокатов. Если, конечно, я не обращу свои недостатки в преимущество.

– Как же это?

– Я скроила удрученную мину и сказала этим свистулькам, что, должно быть, времена и правда настали ужасные для простого народа и все они впали в крайнюю нужду, раз уж пришли искать заработка здесь, учитывая, что наниматель – известный потаскун и лезет под юбку каждой девчонке, которая переступает его порог. Уж мне-то, сказала я им, к счастью, уже можно не опасаться, что он меня обрюхатит, в отличие от двух последних его служанок, которым он заделал детишек и выставил за дверь без зазрения совести. Едва услышав это, мамзельки недолго думая повскакивали все как одна и были таковы. Смею вас заверить, я этим не горжусь. Наоборот, мне кажется весьма прискорбным, что честнейшим женщинам, вроде меня, приходится идти на подобные хитрости только для того, чтобы получить возможность работать и не сдохнуть с голоду на улице!

Аглаэ слушала и ушам своим не верила – не каждый день доводится встречать столь самонадеянных особ. И в то же время девушка невольно прониклась симпатией к этой незнакомке с характером не менее своеобычным, чем ее внешность. А уж намек на то, что общество отказывает женщинам в доступе к некоторым мужским профессиям, просто не мог ей не понравиться.

– Как вас зовут? – спросила Аглаэ.

Толстуха изобразила некое подобие реверанса.

– Меня зовут Эжени Пупар. Мадемуазель Пупар, – сочла она необходимым уточнить, вскинув подбородок, будто носила титул старой девы даже с некоторой гордостью и ухарством. Затем добавила скромно: – Но все мои прежние наниматели имели обыкновение обращаться ко мне просто Эжени.

– Что ж, Эжени, – сделав ей знак следовать за собой, сказала Аглаэ, – думаю, я не слишком потороплю события, если уже сейчас заверю вас, что эта должность – ваша. Только одна маленькая рекомендация: впредь постарайтесь воздержаться от каких бы то ни было хитростей и обманов. Ваш новый наниматель, месье Верн, служит в Префектуре полиции. Правда для него священна, он предан ей душой и телом. Вместо того чтобы задирать юбки кому бы то ни было, месье Верн посвятил себя поискам истины с тем же самоотречением, с каким иные посвящают себя своим возлюбленным.

Гладкое лицо толстухи расплылось в лукавой улыбке.

– Спасибо за совет. Постараюсь об этом не забывать. Впрочем, от своей покойной, увы и ах, матушки я усвоила, что хорошая кухарка способна привязать к себе мужчину покрепче, чем иная любовница, а уж управляться с кастрюльками я умею как никто, скажу без ложной скромности. Ваш месье Верн будет в восторге от моей стряпни, в этом я уверена так же твердо, как и в том, что меня зовут Эжени!