Проблема по соседству (ЛП)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Прошло несколько недель, но наши с Джастином отношения лучше не стали. Вместо того, чтобы дразнить меня, он стал меня игнорировать.

В доме было четыре спальни. Поскольку одну из них я переделала в тренажерную комнату, Джастин устроил в другой свой кабинет. Из-за двери часто долетал его голос, когда он делал деловые звонки. Судя по всему, компания, на которую он работал, продавала программное обеспечение для бизнеса.

Почти каждый вечер, а нередко и днем, мы с Джейд работали в «Сэндис». Однажды во время перерыва мы нечаянно подслушали разговор владельца ресторана. Сальваторе жаловался на то, что группа, выступавшая у него по вечерам, внезапно ушла. Благодаря живой музыке «Сэндис» был самым популярным заведением на всем острове. Он славился музыкой даже больше, чем вкусной едой, поэтому уход группы не сулил ничего хорошего.

Джейд понизила голос.

— Может, Джастин согласится их заменить?

В тот день я чувствовала себя неважно, и от упоминания его имени мне еще сильней поплохело.

— Думаешь, он захочет выступать в таком месте?

— Ну, Джастин привык к сценам побольше, но у него сейчас нет других вариантов. Он решил летом отдохнуть, но кажется, уже жалеет об этом. С тех пор как мы приехали сюда, он все время находится в плохом настроении. Думаю, ему не терпится снова играть. Ему пойдет на пользу вернуться в игру, особенно в таком скромном формате. Не будет никакого давления. Ведь его здесь никто не знает.

От мысли, что я могу увидеть выступление Джастина, у меня побежали мурашки. С одной стороны, я очень хотела. Но с другой понимала, что видеть его на протяжении всех вечеров будет тяжело. Однако он вряд ли мог согласиться, поэтому я дала себе слово раньше времени не переживать.

— Я поговорю с Сальваторе, — сказала Джейд.

Я попыталась сменить тему:

— Как думаешь, вы с Джастином поженитесь?

Не знаю, почему я спросила именно это. Мне было любопытно, насколько серьезны их отношения, и вопрос сам собой соскользнул с языка.

Джейд колебалась перед ответом.

— Не знаю. Я люблю его, но у нас есть некоторые разногласия. Надеюсь, мы сумеем их преодолеть.

— Разногласия? Например?

Она сделала глоток воды, затем нахмурилась.

— Ну, Джастин не хочет детей.

— Что? Это он сам сказал?

— Да. Он считает, что заводить детей, если ты не уверен на все сто процентов, что станешь хорошим родителем, — безответственно. Говорит, что его матери и отцу нельзя было заводить детей, и что это не для него.

— Вот это да…

— Не пойми меня неправильно. В ближайшем будущем я детей не хочу, потому что сейчас для меня на первом месте карьера. Но когда-нибудь мне бы хотелось стать матерью. Поэтому если он точно не хочет детей, то для меня это будет проблемой.

— Может, с годами он передумает. Он же еще молод.

Она покачала головой.

— Не знаю. Он так боится, что я забеременею, что мы занимаемся сексом только с презервативом, хотя я на таблетках, и мы спим только друг с другом. Он мега-параноик. Хочет исключить даже малейший шанс.

Пытаясь блокировать мысли о том, как они занимаются сексом, я просто сказала:

— Ничего себе.

Мне стало грустно из-за того, какое чувство родители вселили в Джастина. Когда мы были детьми, они постоянно работали и не уделяли ему никакого внимания. Его мать без конца уезжала в командировки. Это было одной из причин, почему моя бабушка заняла в его жизни столь важное место. По правде говоря, моей матери тоже не стоило заводить детей. Но ее неспособность справляться с родительскими обязанностями не повлияло на мое желание однажды стать матерью.

Джейд посмотрела на меня более пристальным взглядом.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Похоже, стресс от воссоединения с Джастином наконец-то настиг меня. Мои нервы были расшатаны, и это сказалось на моем самочувствии.

— На самом деле, я чувствую себя неважно весь день. Ноет живот и болит голова.

— Давай ты пойдешь домой? Я поработаю за тебя и передам Джанин, что случилось.

— Уверена?

— Конечно.

— Тогда я твоя должница.

— Поверь, когда мне позвонят из Нью-Йорка, у тебя будет возможность вернуть должок.

— Хорошо, — сказала я, вставая и снимая черный передник.

Вся дорогу домой я — вопреки своей клятве — размышляла о Джастине и о том, что Джейд постарается организовать ему выступление в «Сэндис». Я много лет не слышала, как он поет. С годами его голос, наверное, изменился, стал глубже.

Я заметила около дома его старый черный пикап. Он думал, что мы с Джейд на работе, и я очень надеялась, что поднимаясь наверх, я с ним не столкнусь.

На кухне, когда я зашла туда, никого не было, и на меня снизошло облегчение. Я взяла бутылку воды и таблетку от головной боли и начала подниматься наверх — тихо, на цыпочках, чтобы Джастин не узнал, что я дома.

Наверху лестницы меня остановили звуки тяжелого дыхания, долетевшие из его спальни. Мне было слышно, как шуршат простыни. Мое сердце забилось быстрее. Он ведь думал, что дома никого нет.

О господи.

Он там с девушкой?

Черт.

Как он мог поступить так с Джейд?

Чтобы попасть к себе, мне предстояло пройти мимо его комнаты. Хорошо хоть, что в коридоре у бабушки был постелен ковер. Положа руку на грудь, я медленно прокралась к его двери, которая была приоткрыта. И перед тем, как заглянуть в щель, на миг прикрыла глаза, готовя себя к тому, что могла увидеть внутри.

Ничто не могло подготовить меня к тому, что происходило за дверью.

Девушки в комнате не было.

Джастин лежал на кровати один. Его глаза были плотно закрыты, а джинсы расстегнуты и спущены вниз. Левой рукой он крепко держался за член, а правой прижимал яйца.

Твою ж мать…

Проглотив скопившуюся слюну, я наблюдала за движением его кулака, который, вращаясь, массировал его плоть. Он так возбудился, что был слышен хлюпающий звук, с которым его ладонь терлась о член.

Подглядывать за ним было нехорошо. Категорически неприемлемо. Это было наверное самым низким поступком за всю мою жизнь. Но отвести глаза я не могла. Никак. Я решила, что если попаду из-за этого в ад, то пускай. Я никогда не видела столь эротичного действа, и не предполагала, что он может получать столько удовольствия в одиночку.

Я хотела посмотреть, чем это закончится.

Мне нужно было это увидеть.

Кончик его языка медленно скользил по нижней губе, словно ища чей-то вкус, словно он фантазировал о ком-то конкретном.

Мне хотелось, чтобы он фантазировал обо мне.

Я вся дрожала, мой клитор пульсировал. Желание присоединиться к нему было невыносимым. Очарованная — загипнотизированная — тем, что он делал, я больше не думала, правильно или нет за ним наблюдать.

Комкая рукой простыни, он продолжал вгонять член в кулак. С каждым его движением мышцы внутри меня сжимались все туже. Я истекала влагой, и это был шок: мой разум вчистую проигрывал телу.

Глухие, протяжные стоны, слетавшие с его губ, заводили меня еще больше. Я могла со всей уверенностью сказать, что смотреть, как он ласкает себя, стало самым сильным эротическим переживанием, которое я когда-либо испытывала. Когда я мастурбировала, мне не всегда удавалось расслабиться до такой степени, чтобы кончить — порой не помогали даже вибратор и порно. Сейчас же мне пришлось стиснуть бедра, чтобы хоть как-то обуздать нарастающий между ними огонь.

Когда он снова провел языком по губе, я представила, как он влажно целует меня, что его член движется не в его руке, а внутри моего естества. Я никогда не желала мужчину так сильно, как в тот момент хотела его.

Его затылок был прижат к спинке кровати, золотистые волосы растрепались. Лязг пряжки его ремня стал громче, когда он, приподняв бедра, ускорил движения кулака. То, с каким пылом он ублажал себя, привело меня в какое-то благоговение.

Его дыхание стало рваным, глаза поднялись к потолку. Я через силу сглотнула, завороженная струями спермы, которые выстреливали из его широкой головки, точно фонтан. Стоны наслаждения, когда он кончал, были самыми сексуальными звуками, которые я когда-либо слышала.

Мое сердце выпрыгивало из груди. Наблюдая за ним, я напрочь утратила чувство реальности. Все, что он чувствовал, будто передавалось и мне — только мне не позволили кончить. Я словно по-настоящему спятила. Только этим я могла объяснить то, почему мое тело предало меня, выпустив непроизвольный вздох… или стон? Я не знала, чем оно было, но этот звук заставил Джастина подскочить. Его взгляд дернулся к двери, шокированные глаза на долю секунды посмотрели в мои, а затем я бросилась к лестнице.

Униженная.

Убитая.

Мое сердце билось где-то во рту. Выскочив за дверь, я, не разбирая дороги, побежала по пляжу. Спустя милю я начала задыхаться и, хотя мне хотелось убежать на край света, остановилась. Завороженная Джастином, я забыла, что днем мне было плохо. К горлу вновь поднялась тошнота, я добрела до кромки воды, и меня вырвало в океан.

Я рухнула на песок и просидела там около часа. Солнце постепенно опускалось к горизонту, начинался прилив. Я чувствовала себя загнанной в угол. Но знала, что рано или поздно придется вернуться домой.

А вдруг он рассказал обо всем Джейд?

Что я наблюдала за ним.

О боже.

Он распнет меня за это.

Какое оправдание могло объяснить, почему я пряталась за его дверью, наблюдая за тем, как он кончает, словно праздничный фейерверк?

Я решила, что мне нужно вернуться домой раньше Джейд. Может, получится уговорить его ничего ей не рассказывать. Я встала и, стряхнув с ног песок, поплелась к дому.

Джастин оказался на кухне. С замирающим сердцем я молча стояла за ним и смотрела, как он большими глотками пьет сок, а потом ставит пакет на место.

Наконец он повернулся и увидел, что я стою у него за спиной. Волосы у него были мокрыми, и вода сделала их на оттенок темнее. Видимо, он принял душ, чтобы смыть неловкость от нашей встречи. Выглядя безумно красивым в простой черной футболке, которая плотно обтягивала его грудь, он оглядел меня.

Сейчас начнется.

Я приготовилась к унижению. Мое сердце выпрыгивало из груди, но он продолжал просто смотреть на меня и молчать. Затем он медленно подошел ко мне, и все мышцы в моем теле напряглись. Он собирался высказать мне все в лицо.

О черт.

Джастин стоял совсем близко. От него божественно пахло мылом и одеколоном. Я чувствовала тепло его тела, и мои колени стали слабеть. Он смотрел мне прямо в глаза. Без злости, но и без радости или веселья.

После нескольких секунд тишины он глубоко вздохнул и сказал:

— От тебя пахнет рвотой.

Когда я открыла рот, чтобы ответить, он развернулся и, поднявшись по лестнице, исчез наверху.

Что это было?

От меня пахло рвотой?

Он решил притвориться, будто ничего не было? Или захотел отложить месть на потом, когда домой придет Джейд? Мне предстояло помучиться в ожидании ответа.

***

Уход музыкальной группы и правда нанес бизнесу «Сэндис» урон. Сальваторе стал приглашать местных талантов, но люди заметили разницу и расходились теперь раньше обычного, да и в целом у нас стало меньше клиентов.

Я знала, что Джейд говорила с Джастином насчет выступления в ресторане, но это, насколько я слышала, не вызвало в нем интереса. Так что вы можете представить мое удивление, когда в пятницу он заявился в «Сэндис» с гитарой.

Сначала я не поняла, что это он. Потом он взглянул на меня, и у меня в животе запорхали бабочки. Он стоял у двери, словно не зная, куда дальше идти. На улице было не по сезону прохладно, поэтому он был в толстовке и шапочке. Боже, он выглядел в ней так сексуально. Вообще ему шла любая одежда, но сегодня он выглядел особенно горячо, потому что не брился несколько дней.

Учитывая то, как он со мной обращался, физическое влечение к нему не переставало меня удивлять. Наверное, сосредоточиться на физической стороне было проще. Его внешность, которая столь изменилась за годы, отвлекала меня от того, что, как я знала, было внутри. Но как бы сильно я ни хотела его в физическом плане, это желание все равно не могло сравниться с тоской по нашей дружбе. Я знала, что за всеми этими мускулами и красотой скрывался мой друг, и это вызывало печаль.

Насколько я знала, Джастин так и не рассказал о том происшествии Джейд. Меня он тоже не донимал, за что я была ему благодарна, хоть и не знала, почему он решил спустить мне это с рук.

Сегодня утром Джейд вызвали на прослушивание. Я предполагала, что он поедет в Нью-Йорк вместе с ней.

Я перестала вытирать столы и подошла к нему.

— Что ты здесь делаешь?

Он снял гитару.

— А на что похоже?

— Я думала, ты уехал в Нью-Йорк вместе с Джейд.

— Она скоро вернется. И я уже согласился на этот… концерт, — как-то пренебрежительно произнес он.

— Я думала, тебе не понравилась эта идея. Ты вроде бы говорил Джейд, что в тюрьме выступать и то лучше, чем в этой «занюханной пляжной хижине».

— Да. Но видимо она показала вашему боссу кое-какие мои записи, и он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться.

— Как долго ты собираешься здесь играть?

— Не знаю. Несколько недель. Пока мы не уедем.

— Вы не останетесь на все лето?

— Нет. Этого мы не планировали.

Во мне поднялось разочарование. Мне бы обрадоваться тому, что он скоро уедет, но новость произвела противоположный эффект.

— О. Ладно. Ну… показать тебе здесь все?

— Нет, спасибо, — сказал он и ушел вглубь ресторана.

Джастин исчез где-то на час. Выступление начиналось в восемь, и без двадцати любопытство взяло надо мной верх. Я решила найти его. Дверь в одну из подсобок была приоткрыта, и я увидела, что он пьет там пиво. Вид у него был достаточно нервным. Может, из-за концерта? Он выступал здесь ради смеха, но ему все равно надо было настроиться на нужный лад.

Он посмотрел вбок, заметил меня, и мы просто уставились друг на друга. Как ни парадоксально, но я ощущала остатки нашего прежнего единения лишь в моменты вот таких мимолетных пересечений взглядов. Иногда моменты молчания говорят громче слов.

Я оставила его одного и вернулась назад в ресторан, чтобы заняться посетителями.

Вечер обещал быть загруженным. Без Джейд у нас не хватало рук, и я едва успевала управляться с заказами. Столики в «Сэндис» стояли внутри и снаружи. Как правило, я работала лишь в одной зоне, но сегодня пришлось бегать между двумя.

На улице было хорошо и приятно, поэтому я знала, что выступать Джастин будет снаружи. Я все поглядывала в сторону маленькой сцены, проверяя, вышел он или нет. Было уже больше восьми, но его еще не было.

Где-то в половине девятого, пока я обслуживала большую компанию из десяти человек, я вдруг услышала это: звук проникновенного голоса, который был совершенно мне не знаком. Он даже не поздоровался. И не представился. А сразу запел, после чего последовали звуки гитары. Начать он решил с кавера на «Ain’t No Sunshine» Билла Уизерса.

Вскоре в зале стихло, и все взгляды устремились на сногсшибательного светловолосого мужчину под софитом. Хотя у меня в руках был большой круглый поднос, заставленный грязной посудой, я не могла шевельнуться. Вибрация его глубокого, обволакивающего голоса полностью парализовала меня, проникла в тело и душу.

Помимо одинокой слезинки, которая пролилась после того ужасного ужина, я больше не плакала из-за него — до сих пор. Меня заполонили эмоции. Услышав, насколько иным стал его голос, я поняла, сколько всего пропустила. Сколько часов Джастин практиковался, доводя свой божественный голос до совершенства, а меня не было рядом. На меня вновь обрушилось чувство вины и груз потерянных лет. А эта песня… она была о девушке, которая бросила парня. Может, я ошибалась, но, черт побери, он точно выбрал ее не просто так.

Для выступления с акустическим соло нужно было обладать настоящим талантом. Здесь все смотрели только на вас, и фальшивая нота или другой огрех становились сразу заметны. Джастин пел безупречно. Вибрация его голоса была похожа на глубокий массаж всего моего существа. Как бы он ни относился ко мне, я им чертовски гордилась.

И в то же время чувствовала какое-то взвинченное возбуждение, словно фанатка бой-бенда, пришедшая к ним концерт. Во мне бурлил адреналин. Хотелось крикнуть: «Это мой Джастин! Я знаю его тысячу лет». А еще — броситься к сцене и обнять его.

Легкость, с которой его пальцы перебирали струны гитары, могла посоперничать с сексуальностью его голоса. Женщины начали выходить из-за столиков и бросать к его ногам деньги.

Иисусе.

Неужели они ожидали, что если забросать его чаевыми, он устроит стриптиз? Я еще не видела, чтобы выступающим здесь давали деньги. Видимо, такой он производил на женщин эффект.

К третьей песне я поняла, что мне нужно передохнуть. Спрятавшись в туалете, я умылась холодной водой и вернулась к столикам ровно в момент, когда он низким и сексуальным голосом заговорил в микрофон.

— Я Джастин Бэнкс из Нью-Йорка, и пробуду здесь еще несколько недель. Спасибо, что пришли сегодня.

Раздались аплодисменты, кто-то одобрительно засвистел. Джастин настолько завладел моим вниманием, что я забыла про клиентов. Некоторые уже махали мне, желая сделать заказ, поэтому я обошла их и направилась к бару.

Джастин сделал глоток пива, потом снова взял микрофон.

— Следующую песню я написал сам. Надеюсь, она вам понравится. — Он взял на гитаре аккорд и добавил: — Песня называется «Ей нравится наблюдать».

Я окаменела.

— Песня посвящается всем маленьким любопытным вуайеристкам. Знай, кто ты есть.

Надежда на то, что он отказался от мести, не оправдалась. Он просто отложил ее, чтобы нанести ответный удар в самый точный момент. Я запретила себе смотреть на сцену. Бармен поставил передо мной бокалы, и я заставила свои ноги идти, чтобы разнести напитки клиентам до того, как он начнет петь.

Она притворялась хорошей девочкой,

Примерной и тихой.

Но папа всегда говорил,

Что от таких только беда.

И он правду сказал.

Недавно я это узнал…

Ей нравится наблюдать.

Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.

Ты думаешь, что один,

Но потом слышишь ее тихий стон.

Ей нравится наблюдать.

Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.

Она застукает тебя обнаженным,

Когда ты думаешь, что дверь заперта.

Но любопытство погубит ее,

Эту принцессу-вуайеристку.

Амелия, может, тебе обратиться за помощью?

Покажись-ка врачу.

Ей нравится наблюдать.

Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.

Ты думаешь, что один,

Но потом слышишь ее тихий стон.

Ей нравится наблюдать.

Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.

Когда песня закончилась, толпа обезумела. Им, видимо, понравилась идея. Неужели было обязательно упоминать мое имя? Я была в ужасе, но еще ощущала некоторое… облегчение, что ли. Эта песня была маленьким напоминанием о том, как все было раньше.

Когда я наконец набралась храбрости, чтобы взглянуть на него, он сверкнул коварной улыбкой и перешел к следующей песне. Можно было не сомневаться: по выражению у меня на лице он догадался, что смутить меня удалось.

Неплохо разыграно.

***

Вернувшись в тот день домой, Джастин ушел в свою комнату, не сказав мне ни слова. Это было немного странно, учитывая, что мы в первый раз были без Джейд. Хотя это продлилось недолго.

Следующим утром в одиннадцать, когда я еще лежала в постели, внизу открылась входная дверь. А затем я услышала голос Джейд, которая поднялась к Джастину в спальню. Наверное, она выехала из города чуть ли не на рассвете, чтобы приехать сюда.

Мне нравилась Джейд, но ее возвращение вселяло тревогу. При ней я всегда чувствовала подспудную ревность, которую не могла подавить. Когда за стеной заскрипела кровать, меня замутило.

Черт.

Она пробыла дома всего три минуты и уже накинулась на него. Конечно, ее можно было понять, но слушать звуки их страсти мне не хотелось. Я спрятала голову под подушку, закрыла глаза и напомнила себе, что скоро их здесь не будет.

Еще три недели.

Около полудня я надела сарафан и спустилась к ним вниз. Заливающий кухню солнечный свет ослеплял.

Джастин хмыкнул и поднял кувшин.

— Кофе?

Я сверкнула фальшивой улыбкой.

— А знаешь… Давай. С удовольствием выпью.

Преисполненная решимости продолжать фарс со своей любовью к его кофе, я отказывалась отступать. К сожалению, мое организм быстро привык к необычайно высокой концентрации кофеина. Однажды утром я выпила вместо его кофе свой и ничуть не взбодрилась. У меня развилась зависимость от кофе Джастина, и это было отстойно.

— Как прошел вечер в «Сэндис»? Мой малыш был рок-звездой?

— Он был великолепен. Понравился всем.

Взгляд Джастина встретился на долю секунды с моим. Я хотела, чтобы он знал: я говорила искренне.

Он отмахнулся.

— Все прошло нормально. Будет хоть, чем убить время, пока я здесь.

— Что ты играл?

— Одну новую песню.

Я сглотнула.

— Которую играл мне тогда ночью? — спросила она.

— Нет. Другую.

До меня дошло, что Джастин исполнил вчера «Ей нравится наблюдать» лишь потому, что в ресторане не было Джейд. Я по-прежнему не понимала, почему он вместо того, чтобы рассказать обо всем ей и опозорить меня, продолжал держать тот инцидент в тайне.

Он улыбнулся мне.

— Амелия, тебе подлить?

Я улыбнулась еще шире.

— Как любезно с твоей стороны. Твой кофе нравится мне все больше и больше. Вот так сюрприз.

— Да, я знаю, что ты любишь сюрпризы.

Я закатила глаза. К счастью, у Джейд не было шанса узнать, что он имеет в виду.

Ритуал с кофе стал его постоянной шуткой. Он думал, что я пью эту дрянь назло ему. Ха. Он не догадывался, что я стала зависимой от его кофе и по-настоящему полюбила его. Но как бы там ни было, нормально взаимодействовать с ним получалось только за утренним кофе, и я в любом случае не стала бы упускать этот шанс.

Джейд запустила в его взъерошенные волосы пальцы.

— Я заметила, что Оливия вчера вечером оставила комментарий под твоей фотографией в инстаграме.

Он хмуро убрал ее руку.

— Джейд… не надо.

Я не могла не спросить.

— Кто такая Оливия?

— Бывшая Джастина. Она работает в музыкальной индустрии, и такая назойливая. Комментирует все его фотографии, хотя знает, что у него есть девушка. Так некрасиво.

— Я же не могу запретить ей писать свои чертовы комментарии, — прорычал он.

Я была уверена, что у него много бывших подружек.

Оливия.

Ха.

Неужели я ревновала его к еще одной женщине, хотя у меня вообще не было прав ревновать? Я вела себя поистине жалко. Но моя ревность в отношении Джастина не была чем-то новым.

Моя неспособность справляться с этими чувствами сыграла немаловажную роль в том, что я сбежала. И кардинально изменила курс наших жизней.

***

Десять лет назад

— Мне не нравятся эти их игры.

— Патч, если хочешь, мы можем уйти, — шепнул Джастин мне на ухо, и от его горячего дыхания по моей спине пробежала дрожь.

— Все нормально, — ответила я.

— Точно?

— Да.

Вместе с несколькими одноклассниками мы зависали в подвале у Брайана Босли. Время от времени Брайан предлагал сыграть в «правду или бутылочку» — комбинацию игр «правда или действие» и «бутылочки». Он выбирал себе «жертву», задавал ей вопрос, и если человек отказывался отвечать, крутил зеленую пивную бутылку. Жертва должна была поцеловать того, на кого укажет бутылка. И поцелуй должен был продлиться минуту. Таковы были правила.

Пока не трогали нас, наблюдать за этим было забавно. Брайан приглашал к себе только тех, кто соглашался участвовать в его играх. Но в прошлые несколько раз, когда мы приходили сюда, нас с Джастином почему-то не выбирали.

— Бэнкс.

У меня упало сердце.

— Что?

— Твоя очередь.

— Черт, — пробормотал Джастин себе под нос.

Он бросил на меня встревоженный взгляд, а Брайан тем временем задал вопрос.

— Итак, вопрос. Ты хочешь чпокнуть Амелию — да или нет?

Мой лучший друг покраснел. Я еще не видела, чтобы его лицо становилось настолько пунцовым. Мое сердце заколотилось. Брайан задал ему кошмарный вопрос, и я боялась услышать ответ. Каким бы он ни был.

Он покачал головой.

— Пропускаю.

Брайана его отказ удивил.

— Пропускаешь? Уверен?

— Я же сказал.

— Ну ладно. Тогда…

Не теряя времени, Брайан крутнул бутылку. Она завертелась, царапая ламинат, и наконец остановилась.

— О! И твоя невезучая жертва это… Софи!

Джастин взглянул на меня. Беспокойство в его глазах было почти ощутимым, но он знал, что обязан через это пройти.

— Одна минута, — напомнил Брайан.

Софи придвинулась к Джастину. Когда он под моим ошарашенным взглядом прижался губами к ее губам, она обвила его шею руками и, практически пожирая его лицо, притянула к себе. Я всегда знала, что он ей нравился.

С каждой уходящей секундой мое сердце медленно разбивалось на части. Это была самая долгая минута за всю мою жизнь. Я впервые почувствовала в себе пробуждение уродливой ревности. И впервые осознала, насколько сильны мои чувства к нему.

Когда минута прошла, Джастин вытер рот и вернулся ко мне. Я на него даже не посмотрела. Я знала, что мне не следует злиться, но мои чувства вышли из-под контроля.

— Все нормально? — спросил он.

Я продолжала смотреть на свои туфли.

— Давай просто уйдем.

Он пошел за мной.

— Патч… это же просто игра.

— Я не хочу это обсуждать.

В неловком молчании мы побрели домой. Внезапно я остановилась посреди тротуара и повернулась к нему.

— Почему ты не мог просто ответить на тот вопрос?

Он очень долго смотрел на меня, потом признался:

— Я не знал, что сказать.

— В смысле?

— Если бы я сказал «нет», то ранил бы твои чувства. А если «да»… тогда все между нами стало бы странно. А я этого не хочу. Никогда.

— Ты сегодня первый раз целовался?

Он помолчал, глядя в темное небо, затем прошептал:

— Нет.

Я покачала головой и пошла вперед — с ощущением, что я его больше не узнаю.

— Патч, ну ладно тебе. Не надо так делать.

По моим щекам потекли слезы. Я плакала и не могла даже точно сказать, почему. В тот день я впервые поняла, что влюблена в него. Я любила Джастина Бэнкса. Не только, как друга. Я была так зла на себя.

Больше всего на свете я боялась его потерять. До меня вдруг дошло, что однажды это все же случится.

А может, случилось уже.