Пробуждение

НАЧАЛО

Вечер 23 декабря 1996 года

Джейни Ханнаган восемь лет. На ней вытертое и выцветшее платьице с коротковатыми рукавами, сползшие кремовые колготки, серые сапожки-луноходы и коричневое ворсистое пальтишко, на котором оторваны две пуговицы. Длинные русые волосы растрепаны. Они с мамой едут в гости к бабушке. Поезд национальной компании «Амтрак» идет из Филдриджа в штат Мичиган, в Чикаго. Мама сидит напротив нее и читает «Глоуб».[2] На обложке — мощный дяденька в бирюзовом смокинге. Джейни, прислонившись головой к окну, разглядывает влажную дымку, которая остается на стекле от ее дыхания.

— Джейни!

К девочке склоняется мать. От нее пахнет джином, непослушные волосы рассыпаются, закрывая один глаз.

— Джейни, детка, слышишь? Я говорю, бабуля, может быть, возьмет тебя в этот большой магазин кукол. Я-то думала, ты обрадуешься, а ты вроде совсем не рада?

Мать Джейни отпивает маленький глоток из фляжки, которую достает из видавшей виды сумки.

Джейни смотрит на маму и улыбается.

— Здорово, — говорит она, хотя на самом деле вовсе не в восторге от кукол: по правде говоря, она бы предпочла новые колготки.

Подумав о колготках, Джейни ерзает на скамье, чтобы устроиться поудобнее: там они скомкались, там жмут. Потом она вспоминает лысого дядьку в исподнем и морщится.

«Чудила».

Когда поезд останавливается, они подхватывают багаж и идут через вагон по проходу. Перед матерью Джейни выходит из купе рослый, но не слишком шевелюристый бизнесмен.

Он вытирает лицо носовым платком.

Джейни таращится на него.

У нее отваливается челюсть.

— Ну и ну! — шепчет она.

Этот человек замечает, что на него уставилась какая-то девочка, но, равнодушно взглянув на нее, он направляется к выходу.

6 сентября 1999 года. 15.05

Закончился ее первый день в шестом классе. Джейни со всех ног бежит к остановке, чтобы успеть на автобус, но тут Мелинда Джефферс из компании девчонок из северной части Филдриджа делает ей подножку, и Джейни шлепается на гравий. Противная Мелинда, довольно смеясь, спешит к сверкающему красному джипу «чероки» ее мамочки. Джейни отряхивается, усилием воли останавливая подступившие к глазам слезы. Садится в автобус, плюхается на переднее сиденье и горестно разглядывает ссадины и грязь на ладонях, а главное — дырку на коленке и без того уже основательно потертых джинсов.

От этого шестого класса ее просто тошнит.

Она прислоняется к окну.

Вернувшись домой, проходит мимо матери, которая, развалившись на кушетке, смотрит «Направляющий свет»,[3] прихлебывая из прозрачной стеклянной бутылки. Джейни осторожно моет и вытирает исцарапанные руки, садится рядом и ждет, когда мать ее заметит. И что-нибудь скажет.

Но она уже спит.

С открытым ртом.

Слегка похрапывая.

Бутылка вот-вот выскользнет из ее руки.

Джейни вздыхает, забирает бутылку, ставит на обшарпанный журнальный столик и садится за уроки.

Но когда задание по математике уже наполовину сделано, комната погружается в темноту.

Потом все медленно возвращается на круги своя, комната вновь обретает очертания: мать шлепает ее по щеке.

— Отвали от меня, — предупреждает она Джейни. — Что вообще с тобой такое?

Джейни выпрямляется и смотрит на мать. Желудок подвело, голова по-прежнему кружится.

— Меня мутит, — тихо отвечает она, встает и, волоча ноги, бредет в туалет.

Ее рвет.

Когда она, бледная и дрожащая, выходит из туалета, матери на кушетке уже нет. Она ушла в свою комнату.

«Слава богу», — думает Джейни, ополаскивая лицо холодной водой.

1 января 2001 года. 7.29

У соседней двери останавливается грузовик с надписью «Ю-Хаул».[4] Мужчина, женщина и девочка, ровесница Джейни, выбираются из кабины на засыпанную снегом подъездную дорожку. Джейни наблюдает за ними из окна своей комнаты.

У девочки черные волосы, и она очень симпатичная.

«Интересно, — думает Джейни, — она такая же воображала, как другие девчонки в классе, которые называют меня белой швалью?[5] Может быть, если эта новенькая поселится здесь, в не самом лучшем районе, они тоже будут звать ее белой швалью?»

Но она на самом деле очень симпатичная.

Настолько, что это, можно сказать, меняет дело.

Джейни торопливо одевается, натягивает сапоги, набрасывает пальто и спешит на улицу, чтобы поскорее познакомиться с новой соседкой, пока ее не опередили девчонки с северной окраины.

Джейни очень нужна подруга.

— Привет, помощь не требуется? — спрашивает она, стараясь придать голосу уверенность, которой не ощущает.

Новая соседка останавливается, улыбается, отчего на щеках у нее становятся еще заметнее очаровательные ямочки, и склоняет голову набок.

— Привет. Я Керри Брандт.

В глазах Керри вспыхивают искорки.

Сердце у Джейни подпрыгивает.

2 марта 2001 года. 19.34

Джейни тринадцать лет.

Спального мешка у нее нет, но у Керри есть лишний, и Джейни может его позаимствовать. Она кладет полиэтиленовый пакет на пол в гостиной Керри, возле кушетки.

Содержимое пакета:

собственноручно изготовленный подарок для Керри на ее день рождения,

пижама Джейни,

зубная щетка.

Джейни нервничает. А вот Керри без умолку щебечет за двоих в ожидании прихода другой своей новой подружки, Мелинды Джефферс.

Да, Мелинды Джефферс.

Из тех самых Джефферсов из северной части Филдриджа.

Той самой Мелинды, которая одновременно является президентом Общества унижения и изничтожения Джейни Ханнаган.

Джейни незаметно вытирает о джинсы вспотевшие ладони.

Когда Мелинда появляется, Керри здоровается с ней, а Джейни ограничивается кивком.

Мелинда ухмыляется и хочет о чем-то пошептаться с Керри, но та вместо этого предлагает:

— Эй, а давайте сделаем Джейни прическу.

Мелинда награждает Керри уничтожающим взглядом.

Керри лучезарно улыбается Джейни, как бы спрашивая, хороша ли идея.

Джейни расплывается в улыбке, а Мелинда пожимает плечами и делает вид, что, в общем-то, она не против.

Хотя Джейни знает, что для нее это смерти подобно.

Незаметно девочки осваиваются друг с другом, может быть, просто потому, что деваться некуда. Они делают себе шикарный макияж, смотрят любимое видео Керри — старые комедии. О некоторых Джейни никогда не слышала. А потом начинают играть в «признание или испытание».

Керри предлагает: признание, испытание, признание, испытание.

Мелинда всегда выбирает признание.

Другое дело Джейни.

Джейни признание не выбирает никогда.

Лучше уж проходить испытания.

Так никто не будет лезть тебе в душу.

Она никому не может это разрешить.

Чтобы никто не узнал ее тайну.

Хохот становится просто истерическим, когда Мелинда придумывает для Джейни испытание: выбежать босиком на снег, раздеться догола и сделать «снежного ангела».[6]

Для Джейни это не проблема.

В самом деле — что она теряет?

Лучше уж каждый день проходить такие испытания, чем делиться своими секретами.

Мелинда насмешливо посматривает на Джейни, обняв себя за плечи, чтобы согреться, а Керри, глупо хихикая, помогает ей натянуть на мокрое тело футболку и джинсы. Взяв у Джейни бюстгальтер, Керри набивает чашечки снегом и, как из пращи, запускает этими снежками в Мелинду.

— Ой, какая гадость! — кривится Мелинда. — Где ты достала это старье — в Армии спасения?[7]

Улыбка Джейни тает. Она забирает у Керри свой лифчик и смущенно заталкивает его в карман джинсов.

— Нет, — усмехается она, — у «Добрых самаритян».[8] А что, он тебе знаком?

Керри фыркает.

Даже Мелинда нехотя смеется.

Они возвращаются в дом и принимаются за попкорн.

23.34

Шум в гостиной Керри стихает, а свет гаснет, когда мистер Брандт, отец Керри, тяжело ступая, подходит к двери и кричит девчонкам, что пора бы им угомониться и укладываться спать.

Джейни застегивает молнию затхлого спального мешка и закрывает глаза. Но она слишком перевозбудилась, и заснуть не получается: это тебе не шуточки — сделать голенького «снежного ангела».

Вечер выдался славный, даже несмотря на присутствие Мелинды. Джейни узнала, что значит быть богатой девочкой (звучит заманчиво, и на денек неплохо бы, наверное, а вообще — слишком много заморочек), что Люк Дрейк самый прикольный парень в классе (во всяком случае, по мнению Керри), что такие, как Мелинда, четыре раза в год (каждый сезон) отдыхают во всевозможных экзотических местах. Кто бы мог подумать?!

Когда смешки в комнате стихают, она открывает глаза и смотрит в темный потолок. Джейни рада, что она здесь, пусть даже Мелинда и дразнит ее из-за шмоток. Она дошла до того, что спросила, почему Джейни носит одно старье, но тут Керри ее осадила.

— Джейни, вот так, с зачесанными волосами, ты выглядишь просто обалденно. Правда, Мелинда?

Впервые в жизни волосы Джейни заплетены во французские косички, и сейчас, растянувшись в спальном мешке, она чувствует на подушке все выпуклости на своей голове. А косички классные — может быть, Керри когда-нибудь научит ее заплетать такие.

Хочется писать, но она боится вставать: не ровен час, папаша Керри услышит, как она ходит, и опять разорется. Поэтому Джейни, как и две другие девочки, лежит тихо, прислушиваясь к их дыханию и к тому, как они ворочаются, засыпая. Мелинда спит посередине, на боку, лицом к Керри и, соответственно, спиной к Джейни.

Потолок комнаты Керри снова возникает у Джейни перед глазами. Мелинда, всхлипнув, переворачивается на живот в своем спальном мешке.

«Зацепило!» — думает Джейни.

И смотрит на часы. 1.23.

Керри резко садится в своем спальном мешке, из груди у нее вырывается крик.

Крик рвется и с уст Джейни, но замирает в горле.

Она охрипла.

Пальцы онемели.

От этого кошмара ее трясет как в лихорадке.

Девочки переглядываются в темноте. Мелинда ворочается, стонет и затихает.

— Как ты? — шепотом спрашивает Джейни и тоже садится.

Керри кивает, тяжело дыша, и со сдавленным смущенным смешком, дрожащим голосом шепчет:

— Нормально. Извини, что разбудила. Страшный сон приснился.

— Может, расскажешь? — с замирающим сердцем спрашивает Джейни.

Мысли у нее путаются.

— Не стоит. Ложись спать.

Керри укладывается на бок. Мелинда ерзает, перекатывается поближе к Керри и снова затихает.

Джейни смотрит на часы. 3.42.

Она измотана. Соскальзывает в сон…

И опять Джейни сидит в спальном мешке, отчаянно мотая головой и чувствуя, как кончики косичек бьют ее по щекам, но даже это не помогает ей убраться из класса. Хуже того, приходится не только оставаться там, но и смотреть.

И снова оказывается в гостиной Керри.

Мелинда — волосы ее растрепаны — садится, озирается по сторонам и находит взглядом Джейни.

— За каким чертом ты это сделала?

Она в ярости.

Джейни, притворяясь сонной, разлепляет один глаз.

— Извини, — бормочет она. — У тебя по спальнику полз паук. Я спасла тебе жизнь.

— Что?!

— Не парься, я его согнала.

— О, круто. Тогда я еще посплю.

Джейни ухмыляется в темноте. 5.51.

7.45

Чувствуя, как что-то придавило ей ноги, Джейни открывает глаза и не сразу понимает, где она. Но тут Керри отбрасывает с ее головы клапан спального мешка.

— Просыпайся, соня.

Солнечный свет слепит глаза.

Джейни что-то невнятно бормочет и медленно садится.

Керри сидит у нее на ногах и смотрит, приподняв бровь.

И тут Джейни вспоминает. Ну и дела!

— Ты хорошо спала? — спрашивает Керри.

У Джейни сводит желудок.

— Э… да. — Она следит за реакцией подружки. — А ты?

Керри улыбается.

— Как младенец. Хоть и на твердом полу.

— Хм. Классно.

Джейни выбирается из мешка, встает и одергивает ночную рубашку.

— Ой, а где Мелинда?

— Отчалила минут десять назад. Какая-то она… странная. Сказала, что у нее в восемь урок фортепиано, а она забыла.

Керри хмыкает.

Джейни усмехается. Ей хочется есть. Вдвоем они принимаются за завтрак. Керри, похоже, напрочь забыла о своем кошмаре.

А вот Джейни ничего забыть не может.

Когда они уминают тосты, Джейни исподтишка присматривается к бюсту подружки. Каждая грудь у Керри не больше половинки яблока.

Вернувшись домой, Джейни падает на кровать, размышляя об этой странной ночи. Гадает, случается ли такое с кем-нибудь еще. Но в глубине души она знает, что, скорее всего, нет.

Потом она проваливается в сон и просыпается далеко за полдень.

Решив, что все эти ночевки в гостях не для нее.

И с этим ничего не поделаешь.

7 июня 2004 года

Джейни шестнадцать лет. Теперь она сама покупает себе одежду. Да и продукты частенько тоже. Социального пособия матери хватает на оплату жилья и выпивку, но больше почти ни на что не остается.

Еще пару лет назад Джейни устроилась в дом престарелых, чтобы подрабатывать несколько часов после школы и по выходным. А сейчас, в летние каникулы, она работает полную неделю.

Руководству дома престарелых и сотрудникам Джейни нравится. Особенно они довольны ее работой в каникулы, поскольку она готова подменить кого угодно, выйти в любую смену, хоть в дневную, хоть в ночную. Если кому-то нужно взять больничный или отпуск, можно смело рассчитывать на Джейни.

Ей нужны деньги, и все это знают.

Джейни собирается поступать в колледж.

Пять, а то и больше дней в неделю она надевает форму медицинского персонала и садится на автобус. Ей нравится ухаживать за стариками. Они никогда не спят слишком крепко.

Джейни и Керри по-прежнему живут по соседству, продолжают дружить и свободное время частенько проводят у Джейни: пока ее мать лежит в отключке в своей комнате, они смотрят фильмы или сплетничают о мальчишках. Ну и о других вещах тоже — например, почему отец Керри всегда такой злющий, а мама не любит гостей. Правда, Джейни кажется, что тут и толковать не о чем: нелюдимые они, и все тут. Просто и ясно. Всякий раз, когда Керри спрашивает, нельзя ли Джейни остаться у нее на ночь, родители отвечают:

— Хватит и того, что она ночевала у тебя на твой день рождения.

Керри даже не считает нужным напомнить, что было это четыре года назад.

Бывает, Джейни задумывается о Карсоне и гадает, действительно ли Керри единственный ребенок. Но Керри категорически не расположена обсуждать такие темы. Как будто боится: если они заведут разговор о чем-то таком, ее прорвет.

Керри по-прежнему дружит и с Мелиндой. Родители у нее все такие же богатые, а сама Мелинда теперь играет в теннис. И еще она в группе поддержки футбольной команды. У ее предков есть недвижимость в Вегасе, на острове Марко, в Вейле и, кажется, где-то в Греции. Большую часть времени Мелинда проводит с такими же детьми богатых родителей, в компанию которых приглашает и Керри.

Джейни, в общем-то, против Мелинды ничего не имеет, а вот та до сих пор ее на дух не переносит. Причем Джейни кажется, что она знает истинную причину этой неприязни, и к деньгам она никакого отношения не имеет.

25 июня 2004 года. 23.15

Отдежурившая рекордные одиннадцать ночных смен подряд и семь раз из этих одиннадцати втянутая в повторяющийся кошмар старого мистера Рида о Второй мировой войне, Джейни без сил валится на кушетку, на ходу сбрасывая туфли. По количеству пустых бутылок на журнальном столике, сплошь покрытом круглыми следами от донышек, она заключает, что ее мать у себя, в бессознательном состоянии.

Заходит Керри.

— Можно мне тут упасть?

Глаза у нее покрасневшие.

Джейни вздыхает про себя: страшно хочется спать.

— Конечно. Кушетка тебя устроит?

— Еще бы. Спасибо.

Джейни успокаивается. Если Керри будет спать на кушетке, можно не волноваться.

Керри громко фыркает.

— Ну, что стряслось? — спрашивает Джейни и, несмотря на усталость, старается, чтобы в голосе было слышно сочувствие.

Вроде бы получилось.

— Да папаша опять разорался. Меня пригласили на свидание. А он уперся: не пойдешь.

— А кто пригласил?

— Стью. Из автомастерской.

— Он же старый?

— Ему двадцать два! — вскидывается Керри.

— А тебе шестнадцать! Да он еще и выглядит старше своих лет.

— Но не вблизи. Он классный. Особенно задница.

— Может, он фанат «Dance Dance Revolution»?[11]

Керри хихикает. Джейни улыбается.

— Ладно. У тебя найдется что-нибудь выпить? — невинным тоном осведомляется Керри.

Джейни смеется.

— Ты прямо по адресу. Чего хочешь, пива?

Она обводит взглядом бутылки на столе.

— Шнапс? Виски? Двойную порцию водки?

— А не найдется ли дешевого виноградного вина, которое хлещут алкаши в Селби-парке?

— Любой каприз!

Джейни поднимается с кушетки и ищет чистые стаканы. На кухне кавардак, что неудивительно, ведь Джейни уже почти две недели туда не заглядывала. Она нащупывает в раковине два липких стакана, моет их, а в материнском загашнике обнаруживает запасы дешевого вина в ассортименте.

— Ага, есть. «Бунс фарм» подойдет?

Не дожидаясь ответа Керри, она открывает бутылку, наливает до краев два стакана и убирает бутылку обратно в холодильник.

Керри включает телевизор и принимает у Джейни стакан.

— Спасибо.

Джейни отпивает сладкого вина и морщится.

— Ну и что ты будешь делать с этим Стью?

Ей кажется, что вопрос прозвучал почти как строчка из песни в стиле кантри.

— Погуляем…

— Если твой отец узнает, он тебя убьет.

— Ну конечно. Тоже мне новость.

Они забираются на скрипучую кушетку и кладут ноги на журнальный столик, сдвинув пустые бутылки на середину.

Под монотонный звук телевизора потягивают вино и дурачатся. Джейни встает и, порывшись у себя в комнате, возвращается с чипсами.

— Однако! Ты что, хранишь «Доритос» под подушкой?

— Это мой неприкосновенный запас. На такой случай, как сегодня.

«И на тот, когда мамаша не удосуживается купить еду, не забыв про выпивку», — думает Джейни, но вслух этого не говорит.

— А! — Керри кивает.

00.30

Джейни спит на кушетке. Ей ничего не снится. Вообще.

5.02

Джейни вдруг оказывается в сне Керри. В том самом, у реки. Опять. С того первого случая, когда им было тринадцать, она побывала там уже дважды.

Не видя комнаты, где она спит, Джейни пытается встать. Если ей удастся на ощупь добраться до спальни и закрыть за собой дверь, до того как начнется онемение, она окажется достаточно далеко от сновидицы и сумеет разорвать связь. Пальцами ног она задевает валяющиеся на полу бутылки — обходит их, опирается рукой о стену и выходит в коридор, в то время как во сне Керри они бредут по лесу.

Джейни нащупывает дверные проемы: первый по коридору — в спальню матери (тихонько, главное не наткнуться на дверь), второй — в ванную, а следующий — ее комната. Джейни заходит внутрь, поворачивается и закрывает за собой дверь — как раз в тот момент, когда Джейни и Керри выходят к реке.

Связь разорвана.

Джейни облегченно вздыхает, оглядывается по сторонам, прищуривается и, убедившись, что вокруг привычная обстановка, валится на кровать и засыпает.

9.06

Проснувшись, она видит на кухне мать и Керри. Бутылки из гостиной убраны. Керри моет в раковине тарелки, а мать Джейни готовит свой утренний напиток — водку с апельсиновым соком и льдом. На плите стоит сковородка, накрытая бумажной тарелкой. На другой бумажной тарелке лежат тосты с маслом, два обжаренных с обеих сторон яйца и немного прожаренного до хруста бекона. Мать Джейни подцепляет кусочек бекона, отпивает свой коктейль и молча удаляется к себе.

— Спасибо, Керри, только зря ты этим занялась. Я как раз сегодня собиралась навести тут порядок.

— Должна же я была хоть как-то тебя отблагодарить, — весело отзывается Керри. — Как тебе спалось? Когда ты легла?

Джейни медлит с ответом, заглядывает в сковородку — там картофельные оладьи.

— Ух ты! Когда я легла? Ну… Не так давно. Уже светало. Я вымоталась.

— Это потому, что ты со своей работой не знаешь меры.

— Ну, зато я знаю, зачем мне это надо. Я хочу поступить в колледж. И рано или поздно добьюсь своего. А ты хорошо спала?

— Нормально…

Вид у Керри такой, словно ей хочется что-то добавить, но она молчит.

Джейни подцепляет с тарелки кусочек. Она здорово проголодалась.

— Наверное, тебе снились сладкие сны?

Покосившись на Джейни, Керри берет очередную тарелку и вытирает полотенцем.

— Хм… Я бы так не сказала.

Джейни принимается за еду, но у нее сводит желудок. Она ждет и, когда молчание уже становится неловким, спрашивает:

— Может, поделишься?

Снова надолго воцаряется молчание.

— Нет, — наконец отвечает Керри. — Не стоит.