Пробуждение

Глава 10. Побег

– Этот тоннель часто использовался нашей дружиной для внезапного захода в тыл врага, но еще ни разу им не пользовались для побега из города, – громко, словно экскурсовод, рассказывал Дедята, как только беглецы отошли на почтительное расстояние от входа в тоннель.

– И куда мы теперь? – спросил Максим.

– В Киев. Надо князя киевского Ярополка предупредить, что Владимир поход против него готовит. Думаю, неделю или больше Владимир будет обоз готовить, да дружине даст отдохнуть. Хорошо бы нам быстрей него в Киев попасть.

– Дедята, неужели ты не понимаешь, что все это бесполезно? Предупредил я князя Полоцкого, и что? Все как по писаному произошло.

Дедята резко остановился и, развернувшись, осветил факелом лицо Максима.

– Если у меня будет хоть какая-то надежда остановить этого изувера, я попробую. Паче того, есть долг перед родом. И совесть. Многое в нашей жизни предрешено еще при рождении. Что будет, а чего нет. И смотрят боги на наши земные потуги, проверяя, достойны ли мы мира Прави, мира богов?

– То есть, по-твоему, это тест? Сдача экзамена? Прохождение полосы препятствий на норматив? Полигон? – Максим явно не мог подобрать понятное для окружающих сравнение, перебирая все, что пришло на ум.

– Я думаю, что идет на Мирград-Земле большая битва Чернобога с Белобогом. Каждый человек в этой вселенской битве – мелкая букашка, мало способная повернуть ход истории, определенный богами, вращающими маховик Вселенной. Но в силах любого определиться, какому Богу ты служишь, и, вырастив дух Божий в сердце своем, когда-то тоже вертануть маховик Вселенной. Помни, Глеб, боги – предки наши. Искра Божия есть в сердце твоем. И когда-то, пройдя много воплощений, ты будешь достоин вершить историю.

Глаза оратора горели ярче факела, и только Божена с явным сожалением наблюдала за этой сценой, справедливо полагая, что с этим докладчиком из тоннеля они не скоро выйдут. Беглецы прошли еще минут десять, и, когда они вышли на свет божий, уже светало. Соловей заливался неистовой трелью, и Максим в душе сказал ему: «Спасибо». Он вдруг почувствовал себя счастливым. Счастливым как никогда. После смертельной опасности, угрожавшей им несколько часов назад, он наслаждался лучами восходящего солнца, утренней росой, трелью соловья. Рядом была прекрасная Божена. Нервы щекотал дух приключений. И ему вовсе не хотелось в скучную, серую, мещанскую Москву. Он только сильно волновался за Диму, но, зная, что сделать в данном случае что-либо он бессилен, убрал проблему на периферию своего сознания, сопровождая девизом: «Будь что будет».

– Из Полоцка в Киев есть водный путь. Будем двигаться по нему. Иначе сапоги сотрем. Путь этот торговый, но все-таки трудный, потому как проходит через четыре реки, и только пятая, Днепр, ведет к Киеву. Спустимся вниз по течению Полоты, а там плот собьем.

Уйдя не меньше чем километра на три от Полоцка, дабы не нарваться на дозоры владимирской дружины, беглецы сколотили плот.

«Все продумал старый чертяга! Я-то думал, зачем ему веревка?» – удовлетворенно подумал Максим, глядя на произведенный их руками плот.

Дело уже было к полудню, когда спутники начали спускать плот на воду. Летнее солнце нещадно палило, и приходилось регулярно смачивать голову прохладной водой Полоты.

– Дед, а расскажи-ка о своем прыжке на тысячи лет назад, – предложил Максим, смекнув, что до Киева им еще плыть да плыть и времени для досужих разговоров у них теперь полным-полно.

Жрец внимательно посмотрел на Максима, на Божену и после выдержанной паузы ответил:

– Тайны жреческие можно передавать только жрецу в роду своем. Но боюсь, что другого времени у нас может и не быть. А с плота мы уже никуда не денемся. До Киева нам дён пятнадцать добираться, если веслами не подсобить, а на веслах и за пять можем доплыть. Божена, доченька, ты нас лучше не слухай, а услышишь, чего не треба для твоего слуха, забудь. Мы в скорости рыбы наловим, сваришь нам ухи, ладно?

– Хорошо, Дедята, – она и так понимала, что многое, о чем говорят мужчины, предназначено не для ее слуха. Да и Глеб так разительно переменился за последние дни. Вроде тот же с виду, но говорит как-то странно, шутит постоянно, да и слова употребляет какие-то ей незнакомые. Божена отошла на край плота, недовольно поджав губы.

– И что, мне до Киева теперь сидеть на этом краю?! – обиженно вскипела Божена.

Вообще-то, не принято было у русичей перечить мужчинам, да еще старшего возраста, кроме того, жрецу. Но Божена обладала необыкновенно упрямым и независимым характером. Дедята наградил Божену холодным, как ушат родниковой воды, взглядом и, смирившись с курьезностью возникшей ситуации, начал повествование:

– Когда-то, в ветхой древности веков, были люди в вере своей едины. Верили они в богов Прави, Рода небесного и потомков его: бога Сварога, Ладу, Перуна, Даждьбога. И были в вере своей едины и варяги, и готы, и балты, и славяне, потому что от одного рода-племени корни свои имеют – от богов-прародителей. И звали тот народ изначальный ариями. И сила у народа того была великая, и мудрость, богами данная. Но произошла в чертогах вселенских великая битва между Чернобогом и его арлегами¹ и Белобогом и его дружиною. Заперли тогда Чернобога с его войском темным на рубежах Мирград-Земли. И нет в других чертогах Вселенной арлегов темных, а на Земле есть, потому как рубеж тут проходит светлых и темных сил. И как только нашли пристанище силы темные на Земле-матушке, стали людей они искушать, знания запретные давать: как власть над другими народами обрести, златом обогатиться, огнем и мечом корысть свою утешить. Заповеди богов стали осмеянием унижать и законы рода сомнению подвергать. Глаголили они людям слова лживые, лестью прикрытые. Наступила среди народов Мирграда вражда безмерная. Отреклись народы многие от веры истинной, веры предков. Девяносто кругов жизней назад случилась на Земле битва великая между народами: что на силу темную уповали, антланями звали, и ариями тех, что блюли веру истинную. И битва была такой силы нам не ведомой, что повернулась Земля-матушка. Все воды земные, моря и океаны поднялись безмерно в силе своей и затопили землю так, что не было на равнинах Мирград-Земли клочка суши не затопленного, а схоронились люди только в горах высоких. После того, как вода ушла с земли многострадальной, наступила стужа великая. Но выжил народ наш праведный. С тех пор нет мира на нашей Земле. В других чертогах изгнал Перун и арлеги его силы темные, но погубить успели они многие земли далекие. Есть земли в чертогах дальних, где нет уже ни одной твари Божьей, ни деревьев, ни букашек, ни птах щебетанья. Смерть там пришла повсеместно от рук арлегов темных. А нам, хранителям веры древней, нельзя допустить торжества сил Тьмы на Мирград-Земле.

– Когда случилась стужа великая по византийскому календарю? – полюбопытствовал Максим.

– Одиннадцать тысяч лет до прихода Христа.

– А после стужи были битвы великие?

– В одной из них я побывал. Было это за две с половиной тысячи лет до прихода Христа, – продолжил Жрец, оперируя понятным Максиму времяисчислением. – Ходили арии в поход на Дравидию² и Египет. Служили народы иноземные тогда уже богам темным. Покорили арии народ чужеземный. Тогда я и летал на виманах.

– Это что, летучий корабль, что ли? – хохотнул Максим.

– Вернее, не корабль, а стрела, потому как на вимане мы перемещались быстрее звука, а на вайтмарах летели, словно свет солнечный летит.

– И где это достижение великих народов сейчас?

– Уничтожили все народы в битвах великих. Потому как одного удара с вимана хватало, чтобы уничтожить сто городов, таких как Полоцк. И хохотали арлеги темные над жестокостью и жадностью людской. А сейчас хорошо, что сапоги обули, а не лапти. Рассеялся народ великий по земле, не сохранив ни мудрости предков, ни силы великой. Одну веру только и храним. Только темные силы ее извести вконец хотят.

– А что же боги светлые на погибель нас бросают? – подкинул вопрос позаковыристей Максим.

– Дважды Перун на Землю спускался в наказание силам темным. Не оставят нас боги и сейчас.

Все время, пока Дедята вел свой рассказ, Божена была сама не своя, и Максим, несмотря на то, что информация, которую излагал Жрец, вызывала в нем неподдельный интерес, сопереживал девушке и постоянно бросал тревожные взгляды в ее сторону. В пылу побега он как-то даже отвлекся от страшных событий прошедшей ночи. Перед его взором всплыла страшная картина казни княжеской семьи. Он пересел поближе к Божене и ласково взял ее ладонь, уже откровенно пренебрегая запретом Дедяты. Божена посмотрела в глаза Максима и, растроганная его участием, разрыдалась, спрятав лицо у него на груди.

– Не плачь, дочка, – строго и как-то грустно сказал Дедята. – Мы рождаемся для смерти, а умираем для жизни. Твои родичи обрели покой на небесах. Не расстраивай их своими слезами, ибо зрят они в сей час на тебя и больно им от того, что ты плачешь.

Солнце, завершая свой круговорот, начало клониться к закату. Дедята залез в мешок, предусмотрительно захваченный с собой в побег. Старик оказался удивительно практичным и по-житейски мудрым человеком, чем вызывал восхищение у Максима. В мешке оказались вяленое мясо, хлеб, соль, крупа, котелок и, самое главное, рыболовная сеть.

– Ого! – с восхищением гаркнул Максим. – Мне в Москве уже года три не удавалось на рыбалку съездить. А здесь бесплатное удовольствие.

– Это что же, чтобы рыбу добыть, надобно дань давать? – недоверчиво спросил Дедята.

– Другие времена, другие нравы.

– Какие такие времена? – пристально сверля глазами Максима, спросила Божена, приметя характерные и циклично всплывающие упоминания о временах. Она заподозрила некую тайну, связывающую Жреца и Глеба, тщательно от нее скрываемую.

– Разные времена, – туманно ответил Максим, направляя плот к берегу.

Мужчины забросили сеть, в то время как Божена собирала вдоль берега хворост. Не прошло и двадцати минут, как на берегу лежали с десяток крупных рыбин: судак, язь, щука, плотва, жерех.

– С голоду точно не помрем! – торжественно произнес Максим, глядя на добычу.

Уже смеркалось, когда путники развели костер и жадно ловили запахи, доносящиеся из котелка. Дедята нарубил ветвей ивы, приготовив их под ложе. Молодым указал, чтобы они спали по краям, сам же разместился в центре.

«Этого на мякине не проведешь», – подумал с явным сожалением Максим.

Наевшись досыта жирной наваристой ухи, путники лежали, глядя в звездное июньское небо. Максим вспомнил расхожий анекдот: «Ватсон, Вам о чем-нибудь говорят эти прекрасные звезды?» – «Нет, Холмс». – «А мне они говорят о том, что у нас палатку украли».

«Актуальный анекдот, но его спутникам не расскажешь», – улыбнувшись, подумал Максим.

– А что, Глеб, люди лучше будут жить? – мечтательно глядя на звезды, спросил Дедята.

Глеб вспомнил ночь бога Купалы, хороводы и песни, людей, сплоченных в своем родстве, их добрые лица. Стройно и правильно была построена их жизнь. Никто не бедствовал, никто не жировал. Нравственная жизнь регламентировалась законами рода. И каждый чувствовал заботу и защиту рода и племени.

– Это вряд ли. Удобней, это да. Но люди станут друг от друга далеки душою. Каждый будет жить для себя.

– В такой жизни нет ни радости, ни смысла, – сухо ответил Дедята. – Любое счастье становится возможным, когда делается для других. Любое счастье становится несчастьем, когда делается для себя. Тысяча лет прошла, а люди только глупее стали. Только отдавая, человек обретает счастье. И все ему в ответ вторит эхом: и люди, и Вселенная. А если человек только берет, то становится никому не нужен. Кто требует, тому не дают. Кто не дает, тот сам этого лишается. Того, что ты у меня отбираешь, лишаешься сам. Видно, в будущем силы темные изрядно поглумились над человеческой природой.

– Дедята, а не слишком ли глубоко ты копаешь, видя во всем происки темных сил? Не допускаешь ли ты мысли, что все развивается своим эволюционным путем?

– У меня овцы, когда пасутся, тоже думают, что гуляют сами по себе, а не куда пастух захочет и сколько он им отмеряет пастись.

– То есть у человека нет ни свободы воли, ни свободы выбора, и он есть лишь овца Божья, а не венец природы?

– И да, и нет. Представь, что на тебя движется страшнейший ураган. У тебя есть выбор спрятаться в подпол или стойко пережить приход урагана. В одном случае ты совершил правильный выбор и выжил, в другом – ураган тебе свернул шею. У тебя как бы выбор есть, но он очевиден, поэтому его как бы нет. В жизни люди, не разумея, часто совершают ошибки – грехи, подставляя свои головы под ураган, и, только набив шишки, приходят к правильному выбору – не в этой жизни, так в следующих. Так или иначе человеческая душа вынуждена развиваться по Золотому пути развития, по которому развивается все сущее в мире Божьем. Человек может жить согласно Божьему закону, закону Вселенной, Золотому пути развития, – или он сгинет. Вот и весь выбор у венца природы.

– А силы Тьмы, по-твоему, какую роль тут играют? Роль урагана?

– Роль урагана играют боги, Вселенная и ее законы. А темные силы – это те, которые говорят: «Что ты бежишь в подпол? Ты человек! Венец природы! Ты можешь все! Тебе позволено все! Ты сам себе закон!». Это те, кто ложью, лестью и соблазном сбивает нас на пути к Богу.

– А почему Бог попустительствует им?

– Хороший вопрос. Сколько мальцу ни говори: не суй руки в костер, – все одно засунет и, только обжегшись, усвоит урок. Силы Тьмы – необходимое зло, познав которое, человек сделает выбор в пользу добра. Но каждый в свое время, в зависимости от уровня развития. Бог допустил зло, чтобы человек через свободу выбора быстрее рос и быстрее шел к нему. Зло – это сито, которое отбирает зерна от плевел. И лишь отобранные заступают на следующую ступень лестницы, ведущей к нему. Скорее всего, эти люди уже не родятся на Мирград-Земле, а родятся либо на других землях, либо в других измерениях. А не прошедшим сито богиня Макошь сплетет новые судьбы на Мирград-Земле, в которых они будут исправлять свои ошибки.

– А где же здесь свобода воли, если твоя судьба уже сплетена?

– Если ты летом, когда солнце сильное и стебли растений наполняются жизнью, не делал ничего, чтобы их взрастить, откуда же зимой у тебя будут хлеб, и репа? Голодно будет тебе, сыне. И в этом будет твоя доля. Но в силах твоих взять лук да стрелы и добыть зверя лесного, и прокормиться тем, а лишнее поменять на хлеба. И выучить урок, что летом тебе спать не надо, а надо вовремя зерна в землю бросить и урожай вовремя собрать. Случится то, что должно случиться, а что будет далее – все в наших силах, все в нашей воле. Ошибки будем исправлять и людям долги отдавать, которых по незнанию или по злобе обидели в той жизни.

– А если не обидели, а, наоборот, любили, лелеяли, растили, одаривали?

– Все вернется. Любовь вернется любовью. И люди, любил ты которых, обязательно будут в твоей жизни.

– Как узнать тех людей?

– Мимо них не пройдешь. Первое – это то, что они обязательно будут где-то рядом в твоей жизни. Второе: притяжение между вами будет такой огромной силы, что разлучить вас не смогут никакие причины. Любовь – это прежде всего узнавание.

Максим посмотрел на Божену. Ее прекрасное лицо освещалось языками пламени. Тяжелый день давал о себе знать, и Божена засыпала, сложив ладошки под головой.

«Что? Что я буду делать без нее, когда вернусь? Я не могу ее потерять. Необходимо что-то придумать», – мысли Максима скакали по кругу, но все медленнее и медленнее, пока сталкер не уснул.

_____________________

¹ Арлеги – существа, обитающие в более тонких и многомерных мирах, чем леги. Леги – светлые сущности Светлых миров. Ангелами называют падших легов, которые опустились в низшие миры.

² Дравидия – так русичи называли Древнюю Индию.