Пробуждение (СИ)

Глава 1

Моя сестра жила совсем недалеко от городского парка, в котором только что столкнулась с неплохой такой нервотрепкой. Это единственный человек, который был не только моей «жилеткой для слез», но и разделял моменты радости. Она знала все мои секреты, а я ее, это была наша своеобразная идиллия. Я направилась к ней в ожидании хоть какого-нибудь объяснения моим непонятным видениям, ну или ради поддержки, точно не могла определиться. Впрочем, и то и другое мне сейчас было одинаково необходимо.

Медленно поднимаясь по ступенькам подъезда типового дома, прокручивала в голове варианты того, как мне объяснить произошедшее так, чтобы это не показалось бредом сумасшедшей. Поскольку вся ситуация больше походила на кошмар или пересказ отрывка из фильма, чем на то, что могло произойти в реальности, еще и со мной.

Уж с кем ничего интересного никогда не могло произойти, так это со мной. И вообще удивлялась тому, как осталась жива. Видимо, на то была воля случая.

Какие же подобрать слова для случившегося, чтобы меня могли до конца выслушать и не счесть душевно больной. В адекватности сестры не сомневалась, но меня не вдохновляла перспектива быть выставленной за дверь при первой же возможности после пересказа моих вечерних злоключений.

Я подошла к знакомой двери цвета темно-красного дерева и нажала на звонок, после которого она почти сразу же отворилась.

Анна стояла на пороге вся такая худая и маленькая. Её длинные светлые волосы с пепельно-серым оттенком, которые обычно спускались ниже бедер, сегодня были собраны в тугой и большой узел на голове. Его держала кисточка для красок — стандартная фишка моей сестры, которая выглядела ненормальной по сравнению с другими своими сверстниками, правда, в хорошем смысле этого слова. Ей просто нравилось выделяться среди остальных, проявляя таким образом свое внутреннее «я». Что ж, мне кажется, в подростковом возрасте у каждого были свои причуды, но ее мне нравились больше всего.

Зеленые глаза пристально всматривались в моё лицо из-под линз очков, выискивая что-то непостижимое мне. Судя по внешнему облику, сегодняшний вечер она решила посвятить рисованию. В этом можно было так же убедиться, бросив взгляд на запачканные краской руки и домашнюю футболку все в той же краске. За ухом Анни виднелся карандаш, явно оторвала ее от важного дела.

Анна в недоумении уставилась на меня, а потом тихо произнесла:

— Привет. Что случилось? Почему ты так поздно?

Без лишних слов кинулась к ней в объятья, потому что на большее меня бы не хватило. Сбитая с толку таким неожиданным порывом с моей стороны, она замерла, но быстро спохватилась, бросив взгляд на мое внешнее состояние. Хоть и была рада увидеться, объятья доставили некий дискомфорт. Она отстранилась и оглядела меня с ног до головы таким пристальным и хищным взглядом, что на миг почувствовала себя маленькой и совсем беззащитной девочкой.

— Что с тобой произошло? Почему ты вся в царапинах и что с твоими руками? На тебя напали? — обеспокоенно спросила она, хватая меня за запястье, и затаскивая в дом. — Не будем через порог. Плохая примета, — шикнула она и захлопнула дверь. Глупая привычка верить в народные приметы проявлялась то тут, то там, это было забавно, когда не переходило границы разумного.

— Н..нет, со мной все в порядке, — пробормотала я. — Мне просто нужно немного перевести дыхание, и я все тебе расскажу.

— Идем в ванную, я промою твои царапины, пока ты будешь думать, все тут испачкаешь кровью, — она быстро повела меня в ванную комнату и без моих особых возражений попыталась привести в приличный вид то, что еще полчаса назад было ее сестрой.

Мы закрылись изнутри, чтобы никто не услышал нас, да и отвлекать дядю с тетей от вечернего отдыха — просмотра фильма мне бы не хотелось. Шум воды перекрывал шипение, вырывающееся из меня помимо воли из-за жжения поврежденных участков кожи, которые вызывали сильную боль при малейшем прикосновении или контакте с водой. Пришлось снять одежду, чтобы позволить Анне как следует осмотреть меня и оценить масштаб повреждений. Я не была против этого, уж ее точно не стеснялась, мы знаем друг друга уже не один год. Подарок судьбы, что она есть в моей жизни и помогает без лишних вопросов. Она была терпеливой.

Хоть мы с Анной и являлись друг другу кузинами, но считала ее самой родной сестрой. Наши отношения были трудными, не сказать, что через все мы проходили с легкостью или достигали согласия с первых же минут наших решений. Нет, наши жизни шли по одной узкой и тернистой тропке, а пути не просто пересекались — у нас была одна дорога на двоих.

Так сложилось, что при выходе из семьи наши мамы решили не разъезжаться далеко и обосновались рядом с отцовским домом, чтобы всегда поддерживать связь с родными. Это позволило мне с Анной проводить друг с другом все детство, что очень сблизило нас.

Мы как один живой организм всегда ходили вместе, были настолько привязаны друг к другу, что понимали некоторые вещи без слов, и так часто отвечали одновременно одними и теми же словами, что люди задумывались о том, что мы двойняшки.

И вот опять она старалась обо мне позаботиться, прямо как в детстве. В голове сразу всплыла картина, когда неудачно приземлилась при падении с велосипеда на землю. Самое обидное было то, что он был устойчив от падений, благодаря трем колесам, но меня, по щедрости собственной неуклюжести угораздило перекувыркнуться вместе с ним. В тот день сестра вообразила себя врачом, находящимся на важной операции, и с сосредоточенным видом прикладывала к моим ранам листья подорожника, словно тот был единственным средством, способным меня вылечить.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила Анна, неловко пытаясь открыть баночку с перекисью.

— Как, так? — недоуменно ответила я, потирая пятую точку, которая уже затекла от сидения на краю ванной.

— Так, словно тебя по башке ударили. Если что, на твоем лице расплылась глуповатая улыбка, — она усмехнулась. — И не могу понять причины ее происхождения. Я что, кажусь тебе забавной? — сестра нахмурила брови, сурово поправив очки указательным пальцем. Мы переглянулись и рассмеялись.

— Неправда, у меня вовсе не глупая улыбка! — возмутилась я.

— А вот и правда, — начала поддразнивать она, протирая мои коленки обеззараживающим раствором, после чего налепила на царапины пластырь и подытожила. — Недельки через полторы будешь как новенькая. Одевайся.

— Анни… — мой тон заставил сестру насторожиться, и она обеспокоенно взглянула на меня, — Давай пойдем на кухню?

— Ну конечно, — она закатила глаза, словно я попросила какую-то абсурдную вещь.

Мы направились на кухню. Сестра предложила мне чаю, но получив отказ налила мне стакан воды, и, зная мою любовь к еде, поставила на стол корзинку с печеньем. Я села за стол, мои руки тряслись, и чтобы хоть как-то унять дрожь, отпила немного воды.

Анни села напротив, подозрительно глядя на меня. Наверное из-за того, что я совершенно не притронулась к печенью, это действительно странно, потому что оно было шоколадным. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не отказывалась от сладкого, особенно от чего-то с шоколадом, ведь жить без него не могла. Я сделала еще глоток, опустошив стакан, а Анна подперла подбородок обеими руками и с видом страстного слушателя уставилась на меня. Немного взвесив все за и против, поняла, что стоит рассказать все, как есть, а там будь что будет.

Сестра выслушала весь рассказ, ни разу не перебив меня, за что была безумно ей благодарна, потому что не смогла бы продолжить свое повествование даже после короткой паузы. Она, как я и ожидала, поверила мне. Но по выражению, застывшему на ее лице, было понятно одно — она испугалась. Как и я. Так мы молча сидели, пока Анни не нарушила тишину, во время этой короткой паузы я успела съесть пару печенек, отчего мне стало чуточку легче:

— Да… Я уж не знаю, что и сказать, — она сосредоточенно потирала виски.

— Считаешь, я сошла с ума? — корзинка с печеньем постепенно опустошалась.

— Нет, я так не думаю. Вполне реально, что ты могла что-то увидеть. Мне порой тоже кажется, словно вижу то, чего остальные не замечают или просто игнорируют.

— Мне явно нельзя читать книги, а то слишком сильно у меня воображение разыгрывается. Мерещится, будто на меня нападают монстры. Вдруг, то просто была грязная собака, и она вовсе не собиралась меня трогать. А я себе нафантазировала страшное чудовище, готовое меня разорвать.

— А что, если все было взаправду? Что, если это не игра воображения? Я тоже читаю всякую всячину, просто мне на улицу в темное время суток выходить не приходилось. Представь выхожу мусор выкинуть и бац, тоже происходит что-то непонятное, и меня вдруг забирают пришельцы. — я оценила попытки сестры пошутить, но все равно была встревожена.

— Я понятия не имею, что мне со всем этим делать. У тебя есть какие-то предложения? Или хотя бы еще печенье? — она улыбнулась и пополнила корзинку новой дозой сладостей.

— Я когда-нибудь тебя прибью. Как ты можешь есть столько сладкого и не толстеть!? — нервно пошутила она. — А вот что тебе делать, я не знаю, честно. Но мы обязательно с этим разберемся. Вместе. — С серьезным видом сказала она. Я услышала, как зазвонил телефон в кармане куртки.

— Совершенно о нем забыла, — пока я смогла достать сотовый из кармана, он замолк. — Тринадцать пропущенных от мамы. Ой, дома будут проблемы. Нужно как можно быстрее возвращаться, а то еще под домашний арест посадят. Черт, совсем забыла сходить в магазин за продуктами! — стукнула себя по лбу, а Анна засмеялась.

— Твое счастье, что у тебя есть я. Я — твое шикарное алиби, которое может спасти от всех напастей, ну, почти от всех.

— О, мой спаситель, что бы я без тебя делала? — облегченно простонала я, безумно благодарная судьбе за сестру.

— Не стоит благодарностей, — снисходительно кивнув, произнесла она, протягивая руки, чтобы заключить меня в объятья.

— Мне пора домой, похоже будет серьезный разговор, папа и так не одобряет мои прогулки поздними вечерами. Чувствую, сегодня вечером мама поломается под натиском его аргументов.

— Не уходи. Останься у меня. — Сказала Анни. — Завтра что-нибудь придумаем, очень хорошую отмазку, — она волновалась за меня и не хотела отпускать, но также знала, что в любом случае не соглашусь на ее уговоры и пойду домой. Я помотала головой, и она обреченно вздохнула.

— Думаешь, стоит говорить им о том, что видела? — Мне не пришлось уточнять, что я имела в виду своих родителей. Да и сама прекрасно понимала, что идея поставить трезвость своего рассудка под сомнение родителей — не блестящего ума идея. Возможно, я все же не в себе.

— Пожалуй, для их же блага, им не стоит знать о случившемся. Часто они тебя действительно слушают, когда ты им что-то рассказываешь? — Анна была права, ведь только она знала какие у меня отношения с родителями, потому во многом меня поддерживала и приблизительно знала, как реагируют мои родственники.

А что же семья? Дома дела у меня обстояли не так прекрасно, как хотелось бы. С моим весьма сложным характером, из-за которого я была не способна держать эмоции в себе, часто приходилось вздорить с родными. Во всем была виновата наследственность. Сложно ужиться с характером, ставшим результатом воспитания сразу двух лидеров.

Мне следовало научиться самоконтролю, и следить за тем, что и кому я говорю, но мой язык бежал впереди меня. Никогда не отказывалась от раздоров потому, что не умела молчать — начинала спорить и пыталась что-то доказать всем в этом мире. Как уже можно было догадаться, безуспешно. И в большинстве случаев эта бессмысленная трата времени и нервов не приводила ни к чему хорошему.

Моя мама была не из женщин робкого десятка и всю свою жизнь хотела, чтобы я была похожа на нее — училась на «отлично», посещала различные кружки и секции, была социально активной личностью. Поэтому все детство она пыталась вылепить из меня идеального ребенка, только вот с самого начала что-то не срослось.

С Робертом, младшим братом, все выглядело иначе — он с самого детского сада проявил себя как заучка стихов и заядлый математик. Все элементарно, и любимчика видать издалека. Он находился в лучах яркого сияния своего нимба, которым его уже успело наградить окружение.

Отец был постоянно на работе, а в те короткие моменты, когда он находился дома, мы только наблюдали за тем, как он отдыхает после тяжелого рабочего дня. Свободное время родители хотели провести в тишине и спокойствии, которые мы с братом не имели права нарушать. А мне безумно не хватало теплых семейных разговоров, во время которых все близкие собирались за столом и просто рассказывали о том, что происходит в их жизни.

Поэтому меня никогда не воспринимали всерьез, а мнение мое не учитывалось. Нельзя адекватно оценивать собеседника, когда он постоянно ударяется в истерику, пытаясь что-то доказать.

— Да, ты права, Анни, они не воспримут меня всерьез, подумают, что пытаюсь их разыграть или привлечь внимание. — Я слегка расстроилась, что у нас было так мало времени на разговоры.

— Ты сама как? Я, наверное, сейчас кажусь ужасной сестрой, потому что совсем не поинтересовалась твоими успехами.

— Все в порядке, как всегда проблемы с биологией, — я засмеялась, потому, что она вновь закатила глаза, так как сама завела разговор об одном из нелюбимых предметов в школе. Не думаю, что справлялась бы лучше, достанься мне такой преподаватель, — на английском нас снова завалили кучей домашки, я, вероятно, ее убью скоро или сама кокнусь. Такое ощущение, будто она считает, что кроме ее предмета других в школе не существует. Если я от чего действительно и сойду с ума, так это от школы. Они действительно не беспокоятся о нашем психическом здоровье.

— У меня та же история с литературой, так что совсем не удивлена. Преподаватели знают, как нас загрузить. А вне школы как?

— В школе искусств завал, должна сделать три аттестационные работы, а вдохновения ноль, в самый ответственный момент у меня возникает ощущение, что мои руки растут не из того места.

— Не переживай, — засмеялась я. — У тебя все получится. Я ведь знаю, как хорошо ты умеешь работать, когда время поджимает. Помню, как ты за одну ночь нарисовала пять работ к конкурсу, так что тебе меня не провести.

— В том-то и дело, до сдачи работ остался месяц, а у меня никаких идей, — она действительно переживала за свои оценки. Вот так нас и приучили работать не ради знаний, а ради цифр, которые едва ли отражают уровень интеллекта и творческого потенциала.

— Я знаю, что ты справишься. Хочешь, как приду домой подкину музыки для вдохновения. Только при условии, что допоздна засиживаться ты не будешь. И даже не пытайся провести, проверю это в школе, ты ведь знаешь, что сразу пойму, если решишь мне соврать, — сестра крепко сжала меня в своих объятьях и не хотела отпускать. Так мы и стояли, пока она не ослабила хватку:

— Береги себя, — пробормотала она, поправляя очки. Выглядело это крайне забавно, младшая сестренка, а так за меня переживает. Внутри разливалось тепло — было приятно, что она заботилась обо мне и переживала также, как тревожусь о ней.

— Постараюсь. Впрочем, ты и сама знаешь, как у меня это получается. Не удивлюсь, если по дороге домой успею еще вляпаться в какую-то передрягу. Количество неудач на одну прожитую минуту крайне велико для одного человека и почему этим человеком стала именно я, ума не приложу.

— Ну, возможно это твой дар, — хихикнула она. — Ты поражаешь всех своим примером. Когда кому-то вдруг кажется, что хуже быть и не может, приходишь ты и начинаешь перечислять все свои неудачи, доказываешь, что может. — Она прыснула, и я тоже, тут она была права.

— Ты тоже береги себя, — чмокнула ее в щеку и вышла в подъезд.

Я ушла, а она видимо долго еще стояла на лестничной площадке и смотрела мне вслед. Не знаю, когда она захлопнула двери, но я этого уже не слышала.

Выйдя на улицу, посмотрела в сторону парка, где со мной приключилось это странное происшествие, но тут же отвела взгляд. Не знаю, как со всем этим свыкнуться, но была уверенна на тысячу процентов, что все это было наяву, а не привиделось мне.

Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Чем дольше всматривалась в темноту, тем больше мне казалось, что оттуда за мной кто-то пристально наблюдает.