Проданная. На стороне солнца

Глава 9. Под землей

«Остров населяли нетолько драконы. Огромные подземные змеи пронизали остров сотнями ходов и пещер, останки их разложились. Не осталось даже костей. Только множество тоннелей».

Трактат о родине

Я дождалась своих спутников, и только после этого мы все вместе двинулись к выделенной для нашей компании пещере. Шагать пришлось долго, но мы почти не разговаривали. Все устали, мы с Анти хотели спать. Болтать продолжал только Жартхет, которому изредка отвечала Джараха.

— Эти тоннели такие длинные! И глубокие. А еще тут грибы вместо факелов, вы видели?

— Ага. Здорово.

— И столько народу! И все помещаются! Это удивительно! А вы видели, кухонные залы? Там сильно светлее, да?

— Ага.

— Вот это да-а-а. Дело в кострах, наверное. Там же готовят. И грибов там, наверное, больше…

— Там есть отверстия к поверхности, — вставил свое слово Рорджи. – Чтобы дым выходил.

— А точно! А откуда ты знаешь? Ты заглядывал на кухни? – Жартхет выбежал перед нашей компанией и зашагал спиной вперед, чтобы видеть Рорджи, когда тот заговорил:

— Я там работал, когда был мелочью вроде тебя. Я хорошо ориентируюсь в норах.

— О-о-о… А почему ты тут жил? У тебя не было дома? Кстати, ты слышал? Меня тоже распределили на кухню! Буду помогать готовить! А ты долго на кухне работал? Что делал? Расскажешь?

Не успела я моргнуть, как Джараха сцапала брата за шиворот рубахи и притянула к себе, чтобы тот шел рядом.

— Так, хватит на сегодня вопросов. Ты даже меня достал. Шагай молча, не то заставлю тащить мой рюкзак.

И она тряхнула плечами, за которыми тотчас что-то загремело в огромной холщовой сумке. Жартхет скорчил морду и умолк до самой пещеры.

Номер наших апартаментов был выдолблен на стене между светящимися голубыми грибами, прямо над круглым входом, задернутым легкой тканью. Джараха без церемоний вошла первой, за ней быстрее стрелы в пещеру проскользнул Жартхет. Рорджи пропустил нас с Анти и заходил последним, единственный из всех – пригнув голову.

— Это будет мое место! – объявил Жартхет и с разбегу прыгнул на лежанку у стены. Он выбрал ту, что была по центру относительно остальных.

Пещера была небольшой, с низким потолком и шестью лежанками вдоль стен, на которых тут и там гроздьями росли грибы-светлячки. Сыро, зябко и пахло тут мокрой землей. Не самые лучшие мои апартаменты, но я благодарна, что могу найти кров хотя бы здесь.

Пока Джараха опять за что-то отчитывала брата, я села на лежанку, которую выбрала своим местом. Она была дальше всех от входа. Сама лежанка оказалась жесткой, подушек и одеял тут не было. Но я настолько устала, что даже это казалось мне королевским ложем.

Наплевав на все, я легла и облегченно вздохнула. Ноги гудели, тело ломило от долгого сидения в бочке. Я уже хотела с блаженством прикрыть глаза, как увидела над собой два лица. Анти и Рорджи.

— Уже спать? – нахмурилась Анти. Она заняла одну из свободных лежанок рядом со мной. – А как же работа по распределению?

— Ведра и тряпки подождут до заката. Работа должна быть выполнена в течение дня, но не обязательно днем, — подметила я, подняв указательный палец. – Анти, у меня ночной образ жизни. С недавних пор… Солнце давно встало, а я не смыкала глаз. Как и ты.

— Я не хочу спать, — пожала плечами она и села на свою лежанку. – Столько всего происходит… Мне поручили открывать порталы, чтобы доставлять на кухню продукты.

Я кивнула. Слышала разговор Анти и распределителя и была рада за подругу. Ей не придется сидеть в темных норах круглыми сутками, она сможет изучить остров и продолжит тренировать свои способности.

Жартхета отправили на кухню помогать с готовкой. Джарахе и Рорджи можно не работать какое-то время, чтобы восстановить силы после войны с Артери. Однако сомневаюсь, что хоть кому-то из нас удастся отдохнуть.

— Рорджи, — позвала я, присев на лежанке, чтобы лучше видеть драконорожденного.

Тот тоже расположился рядом со мной и сейчас что-то искал в своем рюкзаке.

— Чего, белесая?

Я скривилась от новой клички. Было ощущение, что Рорджи принципиально не называет меня по имени. Что ж. Не «отродье» и на том спасибо.

— Ты ведь будешь в моем отряде, про который говорила Лорклар, так? Это клеймо у тебя на груди… Распределитель назвал тебя стражем. Что это значит?

Рорджи вынул из рюкзака палочку, к кончику которой были привязаны перо и бубенчик. На его звон тут же прибежал Дружище, который до этого ластился к Анти. Рорджи казался задумчивым и на меня не смотрел. Без эмоций дразнил кота, который прыгал чуть ли не на задних лапах, пытаясь поймать яркое перышко.

— Это значит, что ты под защитой старейшин, а я в ответе перед ними за все, что с тобой случится. Умрешь ты – я умру следом, и это будем самая позорная смерть. Нет ничего хуже, чем проваленное задание от старейшин.

Все притихли. Даже Жартхет перестал о чем-то лопотать Джарахе, а она отложила свой рюкзак. Анти уселась, укутавшись в плащ. И только Дружище весело скакал за звенящим колокольчиком.

— Меня избрали для этой миссии, и я буду с гордостью исполнять ее каждую секунду, до самой смерти. Быть отмеченным кем-то из совета – честь. И не важно, что именно тебе поручили – воскресить богиню или защитить отродье.

В этих словах я услышала очевидный укол, но притворилась, будто все в порядке. Будто я не поняла, что Рорджи мечтал совсем об ином задании.

— Я думала, тебя так наказали за то, что ты пытался меня убить.

— Ты в чем-то права. Но я рад, что так поступил, — оскалился в улыбке Рорджи, и у меня по коже поползли мурашки. – Ведь иначе это, — он снова показал выжженный след ладони на груди, — мог получить кто-то другой.

— Говорят, тот, кто исполняет свой долг, после смерти встречается с Солнцеликой. Наша прародительница дарует жизнь после смерти, полную великих сражений, — произнес Жартхет с благоговением, а Джараха фыркнула:

— Где ты такое слышал, дурачина? Какие сражения после смерти? Не будет там никаких войн, хватит их и здесь.

— А зачем тогда все это? – огорченно выдохнул Жартхет, и мне даже стало жаль его. Он так верил в красивую сказку о вечной жизни и славных подвигах после смерти…

— Затем, что после смерти у тебя два пути, — сурово поясняла Джараха. – Первый – переродиться, если ты это заслужил. Второй – раствориться во тьме и блуждать в ней веками, в надежде, что когда-нибудь твоя душа станет достойна возродиться. Но есть и третий путь, открытый лишь лучшим воинам Солнцеликой. Стать частью ее сущности.

— Что? – Анти изумленно уставилась на Джараху, которая сидела, скрестив ноги и привалившись спиной к стене. – То есть… Для вас честь пожертвовать собственной душой, чтобы напитать чью-то сущность?

В слабом свечении грибов золотые глаза Джарахи отливали каким-то магическим серебром, а чешуя казалась не красной, а темно-темно бордовой, почти черной. Она выглядела таинственно и даже пугающе, и я невольно представила, как однажды Джараха падет в бою с надеждой – она достойна отдать душу, чтобы стать частью чего-то великого.

— Я так и знала, что вам, людям, это не понять. Вы поклоняетесь новым богам, но они ленивы и часто глухи. Солнцеликая же столь же велика, как и сурова.

— А еще она в заточении, — напомнила Анти. – Ты хочешь после смерти угодить в ловушку и стать плененной?

— Ты все еще не понимаешь, — покачала головой Джараха. – Однажды Солнцеликая вырвется на свободу. А в ней, наполняя душу небывалой мощью, будут жить сотни и тысячи ее избранных воинов. И да, я хочу быть одной из них.

— И я, — пискнул Жартхет. – Я не боюсь смерти, если она будет достойной и отправит меня к прародительнице.

Рорджи молчал, но я и так понимала, что мечтает он о том же самом.

— Ладно, — выдохнула я и потерла ледяные ладони. Холод я ощущала, но он был не более чем легким покалыванием на коже. – Я так понимаю, желающих отправиться с нами к вулкану будет много. Когда совет объявит о составе? Когда мы двинемся в путь?

— Думаю, дня два или три у нас на передышку точно есть, — Рорджи погладил между ушами кота, который, наконец поймал бубенчик и успокоился, устроившись у хозяина на коленках. – Сегодня все хотят перевести дух после дороги. Вернуться домой, найти новый…

— Отпраздновать, — добавила Джараха. – Сегодня многие будут гулять. Мы тоже могли бы…

— Нет, — отрезал Рорджи. – Я не буду пить и веселиться, пока мир умирает.

— А я буду, — пожала плечами Джараха, вынула из рюкзака фляжку, будто вырезанную из кости, и отхлебнула. – Девочки?

Анти помотала головой, а вот я отказываться не стала. Пара глотков, чтобы смочить горло. Не более. Но пойло у Джарахи оказалось ядерное. Крепкое и горькое. Я сморщилась и вернула фляжку хозяйке, которая громко хохотала.

— Это тебе не людская моча, которую вы зовете алкоголем! Это огненное драконье пойло!

Сильное головокружение тотчас уложило меня на худо-бедную постель. Мои соседи о чем-то говорили, что усыпляло еще больше. Я успела заметить, что в нашу пещеру подселили незнакомую полукровку на последнее оставшееся место, а потом уснула.

***

— Ты сегодня долго. Я уж думал, что не придешь.

Я шла по пустому мрачному тоннелю. Единственный источник света – настенные голубые грибы в конце хода, где ждал Рафаэль. Он сидел на скамейке, увитой плющом. Она явно не здешняя, а перекочевала из воспоминаний о Розе Гаратиса.

— А янадеялась, чтотыне придешь, — произнесла я, замеляя шаг.

Голова кружилась, меня одолевала слабость. Единственное место, куда я могла бы сесть, — это скамейка, но все во мне восстало против этого.

Нельзя подпускать Рафаэля. Дам слабину раз, и она закрадется в душу, пустит корни.

— Уже думаешь, чем бы меня убить здесь? – усмехнулся Рафаэль и закинул ногу на ногу. В отличие от меня он выглядел расслабленно, однако что-то выдавало в нем волнение.

Может пальцы, которыми он перебирал, отбивая тревожный ритм по коленке? Или улыбка, уголки которой порой чуть опускались?

— Тут нет ножей, топоров, лопат и даже ножниц, — перечислил он орудия, которыми убивала его в последнюю неделю. – Можешь, конечно, попытаться напихать мне в горло грибов. Вдруг задохнусь?

— Я сделаю это, если поможет тебя хотя бы заткнуть, — выдавила я и сползла по стенке на землю.

Гнилой переплет… Меня сейчас вырвет. Почему так плохо?

— Что это с тобой? Ноги не держат? – Рафаэль склонил голову набок, а я пожалела, что вообще поползла в его сторону.

Зачем? В таком состоянии я не смогу драться, даже если Рафаэль не будет сопротивляться. А он никогда не сопротивляется.

— От тебя тошнит, — буркнула я, прижав ко рту кулак.

— Очень оригинально и смешно, — совершенно неискренне сказал Рафаэль и поднялся со скамейки.

Я приготовилась к тому, что он оторвет мне голову или начнет издеваться. Все же это мой сон, и Рафаэль в нем – главное чудовище. Но он просто пересел со скамейки, которая вдруг просто растворилась, на землю неподалеку от меня.

— Не приближайся. Я убью тебя, как только меня перестанет мутить!

В доказательство своих слов я потянулась к Рафаэлю, угрожающе выставив когти, но тут же уронила руку. Перед глазами почему-то двоилось, все раскачивалось, будто я на туртаме, угодившем в шторм.

— Тебя отравили или ты просто напилась? – не то с отвращением, не то жалобно спросил Рафаэль.

Я помотала головой, но быстро прекратила. От этого меня тошнило еще сильнее.

— Не помню. Да и какая разница? Я все равно тебя…

— Убьешь. Да-да, я помню, — и он закатил глаза, сделав странный жест рукой. Он будто изображал, как я бестолково открываю рот. – Но давай хотя бы раз разнообразим это событие?

— Хочешь выбрать, как будешь умирать?

— Хочу поговорить, рогатая. А потом делай, что хочешь.

Я ничего не ответила. Молчала, пытаясь побороть внезапный недуг. Как некстати… Не хочу я разговаривать даже с иллюзией Рафаэля из своего сознания! Не хочу ни на миг позволять себе мысль, будто он все еще хоть на толику человек.

Он не заслуживает ни пощады, ни права оправдываться. Я неделями вырабатывала привычку убивать его без раздумий, без сожалений. А сейчас один дурацкий сон может все испортить!

— Я хочу проснуться, — выдавила я, прикрыв глаза.

— А я просыпаться не хочу, — услышала совсем рядом, и меня вдруг окутало теплом.

Не могло оно исходить от Рафаэля, а значит, родилось во мне.

Я попыталась ущипнуть себя, чтобы пробудиться, но ничего не получалось. Я научилась понимать, что нахожусь в сновидении, но выныривать из него до сих пор не умела.

Это тепло – яд. Оно родилось не потому, что скучаю по Рафаэлю, а потому что устала. Устала быть «не такой» и «не той» среди людей и среди драконорожденных. Устала бежать и сражаться за свою отнятую жизнь. А может, что еще хуже, это инстинкт. Отродье ведь всегда тянется к своему хозяину и хочет его защищать, так?

Рафаэль в моих снах был совсем не таким, как в реальности. Моя истерзанная душа рисовала его мягким, почти влюбленным. Он тянулся ко мне, и это льстило. И хуже всего, что это могло вызвать привыкание или дать иллюзию – все может быть так.

Только вернись к нему.

— Не прикасайся ко мне, — я старалась говорить с отвращением, хотя во мне куда больше было страха.

— А что, боишься, что понравится? – озвучил мои мысли Рафаэль, и я кожей уловила мимолетное колебание воздуха.

Открыла глаза и увидела, что Рафаэль поднял руку к моему лицу. Кончики пальцев застыли в паре сантиметров от волос у виска, но так и не коснулись их.

— В пекло, — буркнула я, снова опустила веки и привалилась спиной к стене. – Делай, что хочешь, Рафаэль. Касайся, принуждай, владей. Ты же любишь это. Так дай мне новый повод ненавидеть тебя еще сильнее.

Я ждала, но ничего не изменилось. Рафаэль не рискнул притронуться ко мне, и я вдруг поняла, что испытываю легкое разочарование. Я так ждала, что он заточит лезвие моей ярости, но проклятая иллюзия будто боялась чего-то.

— Так ты меня правда ненавидишь?

Голос Рафаэля – как лопнувшая струна. Как же ловко мое сознание рисует его ранимым, почти виноватым. Это ловушка, в которую нельзя попасться. Когда мы встретимся – не во снах, а наяву – моя рука не должна дрогнуть. Нужно научиться противостоять жалости, былой симпатии и хотя бы попытаться одолеть дурацкое благоговение отродья перед хозяином.

Это ведь оно виновато в том, что чувствую сейчас.

— То, что ты этого не понимаешь, делает ситуацию только хуже, — зло процедила я. – Ты столько плохого сделал, столько зла принес в мир! Конечно! Конечно я тебя ненавижу!

— Может быть, если бы ты меня слушала вместо того, чтобы вырывать душу из тела при встрече, ты бы так не говорила.

— Тебе меня не обмануть, — горько усмехнулась я. – Ты ненастоящий, плод моего воображения. Зачем мне слушать тебя? Проникаться твоими словами? Верить?

— Вот как ты думаешь?

Рафаэль усмехнулся. Послышался шорох камней под его подошвами. Я чуть приоткрыла веки и сквозь ресницы посмотрела на Рафаэля. Он, повторив мою позу, сидел у стены на расстоянии вытянутой руки.

— Ты лгал и использовал меня. Все, что ты делал, имело скрытую цель – расположить меня к себе, чтобы я не помешала обернуть ритуал в твою сторону.

— Иначе ты бы не стала мне помогать. Через запугивания я бы мало чего добился.

— Зато через постель получилось очень хорошо, — едко выдавила я и поджала дрожащие губы.

— Да, я использовал тебя. Но так было не всегда. Однако ты, разумеется, не поверишь, если скажу, что в какой-то момент я перестал видеть в нашем общении лишь стратегию?

— Ты прав. Не поверю.

Мы не должны разговаривать, но я не в состоянии прервать эту встречу. Не могу ни уйти, ни проснуться, ни убить Рафаэля.

Так, может, воспользоваться моментом, пока не восстановлю силы? Высказать все, что накипело, а потом уничтожить эту боль, оборвав и сон, и жизнь Рафаэля. Символично.

— Знаешь, что самое обидное? Когда я поняла, что с Валанте покончено и что меня вот-вот схватят рыцари, я побежала искать тебя. Хотела попрощаться с человеком, которого считала самым близким. Ты понимал меня, не считал уродкой, не видел во мне чудовище с безумной богиней внутри черепушки, — я грустно улыбнулась. – Ты видел во мне меня. Я так думала. Но теперь я понимаю, как жестоко ошибалась.

— То, что я использовал тебя до ритуала, скверно, признаю. Но разве мой поступок после него не расставил все по местам? Неужели ты ничего не поняла, Тиа?

Я невольно потерла шею, которую Рафаэль свернул пару месяцев назад.

— В том-то и дело. Я поняла все. Ты желал власти, ты ее получил. А я стала первой, кто пал жертвой твоего величия.

— И это все? Все, что ты видишь?

— А разве должно быть что-то еще? Все, что может выделять меня для тебя, — способность наших сознаний соединяться. Ты не меня ценишь, а мой распахнутый разум. Тебе нравится нырять в мои мысли и видеть в них себя. Если бы не это, ты бы никогда в мою сторону даже не посмотрел. Так что не пытайся внушить мне, будто скучаешь, будто обратил меня из благодарности или чего-то еще. Ты не хочешь терять не меня, а мою способность.

— Считаешь, у меня нет поводов чувствовать к тебе… Привязанность?

Он долго подбирал слово, будто не знал, как правильно обозначить это чувство. Неудивительно. Рафаэль может испытывать какое-то подобие симпатии лишь к себе и своему отражению. И это – еще одна причина, почему я теперь отродье.

— Да. Так же четко, как считаю, что теперь я могу испытывать к тебе только отвращение и ненависть.

Молчание между нами натянулось туже тетивы. Я дрожала от боли, которая разливалась по телу отравой разбитых надежд.

— Ты бы так не говорила, если бы знала, что сейчас происходит в Розе Гаратиса, — спустя какое-то время тихо похвалился Рафаэль. – Ты знала, что я занял сторону отступников?

— Слышала, — слабо кивнула я.

Разумеется, я знала. Иначе Рафаэль из моего сна не смог бы делиться такими фактами. Все же он говорит только то, что сама вкладываю в его уста, пусть и неосознанно.

— И это нисколько не умаляет твою ненависть? Не ври, что так. Я знаю, что ты бы хотела бороться на стороне магов за свободу.

— Хотела бы. Но ты-то не борешься. Ты просто приютил отряд отступников, так ведь?

— По-твоему, этого мало?

Я даже рассмеялась.

— Конечно! У тебя есть сила, чтобы сражаться за угнетенных, а ты превратил замок в гостиный двор и считаешь, что это достойно уважения! Рафаэль, не понимаю, ты глуп или просто ленив?

— А что я должен сделать?! Что я могу? – взвился он, как пламя, разыгравшееся на сухой траве.

— Ты получил огромную власть, за которой так рвался, но все так же беспомощен… Зачем ты забрал силу Воя Ночи, если понятия не имеешь, что с ней делать?

— А у меня был другой выбор? Могущество или смерть – иного не дано. Я мог остаться рабом, умереть жертвой в ритуале или быть забитым насмерть другими вампирами за то, что подставил хозяина. Разве странно, что я уцепился за единственный шанс выжить?

Сквозь чуть приоткрытые веки я увидела, как Рафаэль порывисто повернулся ко мне всем корпусом. Казалось, что он схватит меня за плечи и встряхнет, но он одумался. Помнил о моем обещании возненавидеть его еще сильнее, если осмелится меня хотя бы коснуться.

— Я устал бояться. Всю жизнь – и человеком, и отродьем – я провел в страхе. Но это в прошлом благодаря силе Воя Ночи.

Я понимала, о чем Рафаэль говорит. Для него сила – это стена, за которой можно прятаться.

— Теперь мне больше нечего бояться, — гордо произнес он, подтверждая мои догадки.

Губы дрогнули в грустной улыбке, когда я искренне сказала:

— И это еще раз доказывает, насколько пуста твоя жизнь.

Показалось, что даже воздух в пещере стал на несколько градусов холоднее. Так ощущалась ярость Рафаэля. Он хотел похвастаться, показать, насколько силен он и важен… А я втаптывала его в грязь, пируя на осколках своего сердца.

— Нечего бояться – нечего терять, — произнесла я спокойно, хотя внутри бушевала ледяная вьюга. – Тебе дарована вечная жизнь и великая сила, а ты тратишь их на то, чтобы зарыться поглубже в землю. Теперь враги точно не дотянутся!

Голова все еще кружилась, но я собралась с силами и встала. Нужно заканчивать и с этим разговором, и с Рафаэлем. Он пытается залезть мне в душу и въесться под кожу, сеет сомнения в сердце, притворяясь потерянным и разбитым.

Ложь!

— Ты знаешь, что такое страх, как никто другой, но не пытаешься спасти от него никого, кроме себя, — выплюнула я, глядя на Рафаэля сверху вниз. – Я говорю об отступниках. Ты бы мог стать их надеждой и разрушить оковы жестоких законов! Но ты просто сидишь на ложном троне и смотришь на все со стороны! Боишься сломать ноготок, Рафаэль?

Я покачнулась от слабости. Совсем чуть-чуть. Я бы точно не упала, но Рафаэль уже оказался рядом. Не коснулся меня, но выставил руки, готовясь поймать. И, о боги, как же это его поведение шло вразрез с тем, что я читала на его лице!

Алые глаза пылали злобой, пробирающей до костей. Я была уверена, что прямо сейчас Рафаэль борется с желанием вновь свернуть мне шею. Правда взбесила его до скрежета зубов. Я вглядывалась в его искаженное гневом лицо и пыталась понять, на кого направлена эта ярость? На меня или на самого Рафаэля?

Но в момент, когда мне показалось, что я почти дотянулась до правды, силуэт Рафаэля вдруг задребезжал и поплыл. Словно мираж или дым, который уничтожил легкий порыв ветра.

— Тиа! – он попытался взять меня за руку, но его уже рассеялась в воздухе.

Еще секунду я смотрела в его глаза, отчаянный взгляд которых не сходил с моего лица, и думала о том, что сегодня, пусть и не убила Рафаэля, я все равно победила.