Проданная замуж (СИ)

— А Вы не боитесь, что я обо всем этом расскажу графине? — настала моя очередь наступать.

Гостья холодно указала ладонью в сторону двери.

— Вперед. Я не боюсь угроз непросвещенной обслуги. Димитрий будет на моей стороне.

Когда я поднималась с дивана, горечь в моей душе смешалась с ликованием. Скоро Джосси очнется, я трижды поблагодарю ее и за платье, и вообще за ее существование.

— Не будет, — тихо произнесла я, чувствуя, как нарастает в моей душе буря ненависти к этой женщине. — Димитрий никогда не будет на Вашей стороне, госпожа Дюфон.

— Да кто ты такая, чтобы укорять меня!

— Я женщина, которая поражается Вашей глупости! — выдохнула я. — Так споро выложить свои планы первой встречной служанке — в голове не укладывается! Уверяю, у вас силенок на завоевание моего мужа не сыщется.

— Да ладно! — еще больше моего удивилась гостья. — Неужто Димитрий для своей драгоценной Джейн даже денег на приличное платье пожалел?

— Осторожнее, — ухмыльнулась я. — Сейчас эта Джейн воспользуется правом графини Альвийской, и выставит Вас вон.

Элизабет презрительно вспыхнула.

— Димитрий не позволит!

Я не стала разубеждать наивного человека.

— Стража! — провозгласила я, впервые ощущая мельчайшие переливы власти, которые даровал мне титул графини. Элизабет побледнела, когда в помещение молчаливо вошли трое стражей, а мгновение позже — еще двое.

— Я, полноправная хозяйка Альвиона, — нарочно напыщенно обратилась я к ним, — Джейн Грейсон, графиня Альвийская и супруга Димитрия, приказываю Вам доставить эту женщину за пределы дворца и впредь не подпускать ее к моим владениям.

Это была победа, чистая, как горный ручей, и пьянящая, как бокал крепкого напитка. Стража даже не думала ослушаться моего приказа, а Элизабет не сопротивлялась — лишь наградила меня полным ненависти взглядом. Я едва не ответила ей нелетописным жестом, но совладала с собой. Надо держать себя в руках.

Больше в библиотеке мне делать было нечего. Если Димитрий станет меня искать (а теперь я уверена, что он точно будет меня искать), то, скорее всего, пойдет в мои покои. По дороге туда меня и нагнал командующий стражей — коренастый служака с кустистыми бровями.

— Моя госпожа, — отдышался он. Видно, сильно спешил. — Что сказать Его Сиятельству по поводу случившегося? Как объяснить ситуацию?

Меня тут же пробрали сомнения. Наверное, не стоило так рубить с плеча. Супруг, скорее всего, будет разозлен. Неужто я оплошала? Но стоило мне вспомнить эту нахальную девицу, ведшую себя так, словно она уже разлеглась в постели моего супруга, и вся неуверенность сгинула.

— Она меня оскорбила, — отчеканила я. — И угрожала. А лучше для выяснения всех вопросов просто отправляйте Димитрия ко мне — ведь приказ отдан мной.

— Как скажете, — облегченно вздохнул командующий, сообразив, что только что вся ответственность была переложена на мои плечи. — С Вашего позволения.

Он откланялся, а я снова погрузилась в раздумья. Что-то мне подсказывает, что Димитрий будет в ярости.

Не стоит и говорить, что я вся изнервничалась до его прихода. Сердитые шаги мужа мерещились в малейшем скрипе половиц, в наименьшем дуновении ветерка за окном. Я бесполезно пыталась усадить себя за вышивание или музицирование, но работа не шла. Меня не покидало ощущение того, что сейчас меня отчитают, словно маленького ребенка за проказу, и от этого я становилась еще нервнее.

Про письмо, о котором говорил Лукан, я и не вспомнила бы, не ткнись носом прямо в него. Послание прилежно ждало своего часа на столе, как и говорил Лукан. Я не стала откладывать разоблачение личности отправителя на потом и тут же вскрыла конверт.

Адресантом была бабушка Ребекка. По-моему, за сегодняшний день на мою долю припало слишком много потрясений.

"Дорогая Дженни!

Знаю, ты не ожидала от меня вестей, но я, тем не менее, пишу тебе. Наверное, ты до сих пор сердишься на меня, я понимаю. Но и ты, пожалуйста, пойми меня — я уже не так молода, и мне трудно держать себя в руках. Не скажу, что моему склочному характеру виной один лишь возраст, но я надеюсь, что он не станет помехой для нашего общения.

Прошу тебя, приезжай в гости, когда тебе это будет удобно. Я буду очень рада тебя увидеть.

Любящая тебя

Ребекка Толивер"

Поразительно. Неужели она вправду согласна начать все сначала? Пусть у нас и не все было гладко, но она — моя единственная кровная родственница. Да и я сама перед ней провинилась, пусть и не помню этого… Что же, эта поездка будет отличным шансом попросить прощения. Правда, я не знаю, какими словами надо будет умолять супруга отпустить меня, а судя по его сердитому сопению за спиной — он уже осведомлен о моих действиях и требует крови.

Я ошибалась — Димитрий не был в ярости. Он был, если можно так сказать, в ненависти. Сейчас казалось очень легким поверить, что я для него ничего не значу. Почему-то именно в этот момент я обратила внимание на его исключительную, строгую внешность, а злость придавала ей еще более неотразимый вид. Длинные черные волосы, сердитые серые глаза, солидный черный костюм… ему вообще идет черное.

— За что, Джейн, — прорычал он, — ты так меня ненавидишь?

— Я… Что?

— Что я тебе сделал? — он подошел ближе. — Чем я заслужил такое отношение?

— Подожди…

— Сначала ты привселюдно выясняешь отношения на приеме с леди Версалес — я все понимаю, оскорбленное самолюбие и все такое, но сейчас… ты превзошла себя!

— Эта девушка просто втоптала меня в грязь!

— Как бы там ни было, Джейн, — бранил меня супруг, — все, что она сделала, это произнесла несколько слов! Ты же выставила ее, словно не заслуживающую внимания плебейку!

На этом этапе мое самообладание дало сбой — на глазах выступили слезы.

— А она ведь, на самом деле, заслуживает внимания, правда? — обиженно отвечала я. — Первая жена, как-никак.

Тут Димитрий схватил мои руки, но я выдернула их назад. Муж вздохнул, и все продолжилось.

— Ты знаешь, что это неправда. Элизабет просто подруга детства. Моя первая супруга — ты.

— Но все говорят, что она, — я уже не сдерживала рыданий. — Даже леди Версалес говорила! Элизабет Дюфон — отличная партия для графа Альвийского, правда ведь? Уж к ее-то родословной не придраться, и она точно была бы полезней для тебя как женщина, на что она при мне сегодня многократно надавила.

Димитрий даже растерялся от подобного заявления. Он молчал, пока я вытирала слезы рукавом, а когда снова взглянула на него, меня осенило. Он признает ее правоту! И, что еще хуже, ее признаю я. Ведь Элизабет Дюфон ни за что не причинила бы Димитрию тех неудобств, причиной которых стала я, когда он, в общем-то, пожалел меня. Я едва не расплакалась вторично, только уже от осознания своей бесполезности и глупости, когда супруг вновь заговорил.

— Как думаешь, — теперь его голос звучал спокойнее. — Почему я не женился на ней?

— Мне-то откуда знать? — я опять вытерла глаза рукавом.

— Нет, ты подумай, — не унимался супруг. — Ты меня не помнила. Если бы я хотел, я мог бы спокойно предпочесть Элизабет, или леди Версалес, или любую другую женщину графства, и тебе не было бы до этого никакого дела. Но я женился на тебе, не помнящей меня, не любящей меня — не сомневайся, я знал, на что иду. У меня ведь был выбор! Если бы мне больше нужны были подобные услуги — выбрал бы я тебя?

— Зачем тогда она здесь была? — не сдавалась я.

Супруг пожал плечами.

— Я не знаю. От меня приглашения она не получала. Но, в любом случае, Элизабет — мой друг, и ты не имела права выгонять ее.

— Видела я, какой она тебе друг, — угрюмо отвечала я. — Она говорила так, словно уже была на моем месте. Если бы я ее не выгнала, ты мог бы поприветствовать ее сегодня ночью у себя в постели.

— Я знаю, — с каменным выражение лица отвечал муж. — Только Джейн, разве я тебе хоть однажды давал даже малейший повод усомниться во мне?

Нет, призналась я себе. Никогда я не сомневалась в его верности. Димитрий, видно, пришел к тому же выводу, после чего сердито развернулся и вышел прочь, а дверь захлопнул с такой дикой яростью, что со стола даже статуэтка упала.

Только присев на кровать я заметила, что дрожу. Эта ссора оказалась ужасней, чем я ее представляла, а сама себе я казалась дурой еще большей, чем обо мне говорят. Он ведь прав, во всем прав, а я своими глупыми домыслами лишний раз отталкиваю его от себя. Я закрыла и снова открыла глаза. Самого важного ведь я ему так и не сообщила. Теперь же мне, во-первых, надо извиниться; во-вторых, рассказать о Джослин; а в-третьих, попроситься к бабушке Ребекке.

Я смерила дверь унылым взглядом. Надо успокоиться и все же пойти к нему. Надеюсь, за это время он тоже остынет.

Глава 8. Предательство?

У меня не было ни единой здравой мысли, чем умаслить разошедшегося супруга. Правда, если быть честнее самой с собой, одно предположение все же было, но оно мне не нравилось. К такому решительному шагу я не готова.

Если бы только Джослин могла дать мне свой добрый совет в такое непростое время! Но её рядом нет, и я обязана выпутаться из этих сложностей своими силами, ведь в произошедшем я и виновата. Димитрий подарил мне новую жизнь, свободную от треволнений, а я об этом так редко вспоминаю. Как я могла только усомниться в нём…

Будь я мудрее, смогла бы пропустить слова этой Элизабет мимо ушей и выйти из этой неразумной словесной дуэли с гордостью. Да вот только гордость и оказалась уязвлена, что повлекло за собой такие последствия.

Краска залила лицо. Я едва вторично не расплакалась от этого огромного чувства вины, поселившегося в сердце. Нужно извиниться перед мужем; мало того — нужно сделать это прямо сейчас, иначе до утра я умру от стыда.

Коридоры ночного Альвиона хорошо освещались, и мне не было страшно в одиночестве отправляться к мужу в другой конец поместья. Большая часть слуг уже спала, но время от времени встречались стражники, добросовестно нёсшие вахту около спален всех обитателей дома. Каждый из них приветствовал меня, и я не могла не улыбаться. Приятно жить в месте, где к тебе столь доброе отношение.

Угрызения совести взялись за меня с новой силой, и я поспешила к мужу, словно меня подгоняли.

Ночная библиотека беззвучно распахнула передо мной свои двери, и я тихой мышью проскочила внутрь, спеша найти супруга. Я оказалась права: он находился в той самой комнатушке, в которой он же меня и выхаживал.

В простых льняных бриджах и белой спальной рубашке, с рассыпавшимися по спине длинными тёмными волосами он выглядел ещё загадочнее, чем обычно. Без повседневных торжественных одежд он казался мальчишкой. И — теперь могу это признать — я беззаветно люблю этого мальчишку…

— Димитрий, — я позвала очень тихо, но он услышал. Муж обернулся и опустил колбу, которую держал в руке, обратно на стол.

— Дженни, ты заблудилась? — В его голосе не слышалось ни злости, которой он пылал в моих покоях, ни ненависти, как я боялась — лишь бесконечная усталость.

— У меня есть для тебя важные вести, — я закусила губу. Почему-то сердце колотилось как дурное от одного взгляда его серых глаз. Вероятно, это из-за произошедшего скандала?

Нет, вряд ли дело в нём… Скорее всего, виновата эта дьявольская притягательность моего высокородного супруга, а светлые одежды, в которые он ныне облачён, ещё более оттеняют его тёмную, даже немного… порочную привлекательность.

— Слушаю. — Коротко ответил он, скрещивая руки на груди.

Я немного сбивчиво пересказала Димитрию все, что произошло в покоях наставницы, когда я бинтовала её раны. Муж внимал, а его взгляд стал немного более прищуренным.

— Ты уверена? — Он всмотрелся вдаль. — Если всё так, то ей поможет лишь одно редкостное соцветие. У нас в стране оно не растёт совсем, ему необходимы более южные широты. Его добыча займёт время, но это намного лучше, чем стоять на месте, что мы делали до этого. Спасибо, Джейн. Мы с Джослин у тебя в долгу.

Димитрий протянул мне руку ладонью вверх, и я покрылась гусиной кожей. Он… Я подам ему руку, он притянет меня к себе, и я пропала. Хочу я этого? Да! Но в той же степени и боюсь. Ведь мы совсем одни, вокруг темно, и никто не знает, что я здесь, а Димитрий слишком хорошо дал мне понять, насколько я для него любима и желанна.

Но разве это не глупость?! Почему я боюсь близости с собственным мужем? Более того, я сама испытываю к нему что-то большее, чем просто привязанность или простую симпатию. Я всем сердцем хочу быть с ним. Быть его женой. С этими мыслями я неуверенно протянула руку в ответ, но не успела даже коснуться его пальцев, как оказалась прижата к груди.

Его руки легли вокруг талии, и я едва слышно вздохнула. Боже… как же приятно оказаться в объятиях человека, который вызывает такие чувства. Его губы коснулись виска, и я уловила еле слышное «Джейн».

Где-то на задворках сознания блеснула мысль, что я все предыдущие годы жила, чтобы дождаться этого момента — момента, когда я в руках своего мужчины буду таять, как снежинка.

И тут совершенно немыслимое…

— Прости меня, Джейн.

Удивлённая, я отстранилась и посмотрела мужу в глаза.

— Я не должен был повышать на тебя голос. Ты мне много дороже, чем Элизабет, и я не хочу, чтобы ты в этом сомневалась.

— Граф, окститесь! — Удивлённо отвечала я мужу. — После всего, что ты для меня сделал, это мне впору просить у тебя прощения. Я выставила тебя в невыгодном свете перед… не столь важно перед кем. Я не должна была этого делать, но, что ещё более важно — я не имела права усомниться в тебе, в твоей верности. Это был глупый, очень детский поступок, и я правда искренне раскаиваюсь. Прошу, прости меня.

Димитрий, право, не ожидал такого напора, но моё извинение смягчило его взгляд. Легкая улыбка коснулась его губ перед тем, как эти губы коснулись моих, и я жадно прильнула к нему. Меня влекли к нему его спокойная сила и уверенность, я сходила с ума от его немного прищуренного взгляда, и… не могла поверить, что такой мужчина идёт на жертвы ради меня. На значимые, огромные жертвы.

Когда его ладонь, едва ощутимо, пробралась под рюшу ночного корсета, мне показалось, что я задохнусь, но он не позволил. Это пламя, что жгло моё сердце, но не опаляло крылья, лишь нарастало, и мне хотелось большего. Несравнимо большего…

Одной рукой Димитрий смёл все, что стояло на столе, а потом… провел рукой по обратной стороне моего бедра, подхватывая под коленом и усаживая на тёмную поверхность, прижимаясь, целуя, трогая, требуя большего, большего.

В какой-то момент я ощутила его и поняла, насколько сильно желание Димитрия, и каких усилий ему стоит его железное самообладание. И, наверное, впервые мне самой захотелось покориться ему и его жадному желанию; захотелось ответить на эти требовательные ласки и подарить ему такое же наслаждение.

— Джейн, — зашептал мне в ухо муж, медленно передвигая руку по моей спине — ниже и ниже. — Я не могу так с тобой поступить. Я знаю, что это важный шаг для тебя. Знаю, как ты боишься. Скажи «нет», и я тебя не трону.

Ему не стоило задавать мне этот вопрос сейчас, когда мой здравый смысл растворился от его горячих прикосновений. Всё в нём: его хрипловатый голос, нежные поцелуи и едва сдерживаемое желание — всё молило меня о согласии. Я не могла найти сил воспротивиться, а главное — даже не хотела их искать.

— Да! — Выдохнула я в губы жаждущему супругу.

Димитрий не стал спрашивать дважды. Одним движением он подхватил меня на руки, и уже через мгновение мы оказались в постели.

Богиня, соверши чудо! Сделай так, чтобы эта ночь длилась вечно…

Нет, ничто не может длиться вечно, и даже эта сладостная, жаркая ночь, благодаря которой мы с Димитрием стали ещё ближе и заново узнали друг друга — даже она закончилась; растаяла в утренней пелене тумана.

Я проснулась и тут же села на кровати: воспоминания затопили меня с головой. Боже, как я только могла отказываться от этого; как могла я так долго томить Димитрия! Я делала и говорила много неправильных вещей в своей жизни, но ещё никогда так не обделяла саму себя.

Немного остыв и упорядочив мысли, я отметила, что нахожусь в собственных покоях. Димитрий принёс меня сюда?

Димитрий…

Сдержанный, прохладный Димитрий. Широкоплечий, сероглазый, длинноволосый, с такими умелыми и в то же время нежными руками… Раньше я не чувствовала себя настолько принадлежащей кому-то, и уж точно не ощущала по подобному поводу такого безграничного счастья.

Я уже была почти готова к выходу, когда в комнату вошла Элина — служанка, приставленная ко мне вместо Джослин. Элина часто опаздывала и не была особо старательной в работе, но обладала огромным сострадающим сердцем и выступала главной поборницей сплетен во дворце.

— Ваше Сиятельство, я снова не успела. — Девушка смерила меня испуганным взглядом и поклонилась.

— Всё в порядке. Помоги мне справиться с застёжками.

Вместе мы довершили мой дневной образ: выбранное платье из сиреневого батиста выглядело нежным и отлично подходящим для утренних трапез, а нарядность ему придавала чёрная вышивка, украшавшая подол и рукава. Лиф платья не предусматривал никакого декольте, но я и не собиралась до обеда открывать больше, чем нужно. Элина же критично осмотрела меня после завершения всех приготовлений.

— Моя леди, позвольте мне дать вам совет. — Внезапно пробормотала она, снова испугавшись и опустив глаза. — Наденьте другое платье. Это слишком закрыто для сегодняшнего дня.

— Не вижу надобности в таких усилиях, — я смягчила свой отказ улыбкой. — Едва-едва наступило время завтрака.

Элина нахмурилась. Она явно что-то знала, но боялась мне говорить.

— Его Сиятельство сегодня с самого утра в большой столовой, — девушка смотрела мне в глаза. — Увеселяет леди Элизабет. Я им подавала чай.

Я окаменела. Моё воздушное, наполненное любовью и радостными переживаниями утро вдруг замерзло и разбилось, едва я представила супруга в компании этой женщины.

— Элизабет? Элизабет Дюфон? — Непонятно зачем переспросила я, и так понимая, что никакой другой Элизабет здесь быть не могло.

Элина молча кивнула, и меня окатило яростью — холодной и расчетливой.

— Чудесно. Я не буду переодевать платье. Если леди Элизабет думает, что подобными уловками она покорит Димитрия, то она ошибается. Он не из той породы мужчин. Спасибо тебе за помощь и за совет.

По дороге к большой столовой нужно было хорошо обдумать то, что меня там ждёт, потому что я решительно не понимала, как мне стоит себя вести. Ещё больше непонимания вызывала вся ситуация в целом: что этим поступком хотел сказать Димитрий? Если это он пригласил эту Элизабет обратно, значит то, что он говорил ночью, было чистой воды лицемерием?

Мне не хотелось в это верить, и я стала обдумывать противоположный вариант: что, если повторный визит был её собственной инициативой? В это мне верилось больше. Мне хотелось так думать, и я решительно запретила себе сомневаться. А раз так… Советую ей держаться крепче.

В столовую я не входила — лебёдушкой величавой вплыла. Димитрий восседал во главе стола и выражение лица у него было весьма скучающее. Завидев меня, муж поднялся и его лицо скрасила, хоть и едва заметная, но улыбка.

— Джейн, дорогая, присоединись к нам, — он отодвинул стул по правую руку от своего места, напротив гостьи.

Элизабет тщательно скрывала свои настоящие переживания: такой вывод я сделала из того, что её лицо озарилось нежной улыбкой, едва она меня заметила.

— Ваше Сиятельство! — Она стала ещё благожелательней. — Я испытываю поистине огромное раскаяние из-за моего вчерашнего поведения! Сама не понимаю, как могла говорить такие вещи. Молю: простите меня!

Она протянула мне навстречу руки и наклонилась вперёд; груди едва не вывалились из её декольте на стол, словно дыни, а цепкий, настороженный взгляд внимательно изучал мою реакцию.

— Моя милая, конечно же я вас прощаю! — Мой ответ прозвучал не менее искренне, чем речи Элизабет. — Надеюсь, подобные размолвки не смогут помешать крепкой дружбе, которую, я уверена, мы сможем построить.

До чего я дошла? С каких пор я стала столь лицемерной? И она, и Димитрий прекрасно понимали, что нормальных отношений нам не видать, но эта ложь была необходимым злом. Угрозы отбить мужа с её стороны, и мой последующий приказ выставить вон наглую девицу — такое просто не забывается. Но мы все сделали вид, что забыли.

— Я же тебе говорил, Лиз, что Джейн необыкновенно мягкосердечная. На неё невозможно держать злобу. — Димитрий поочерёдно посмотрел на нас обеих. Элизабет едва заметно вспыхнула; я же сегодня владела своими эмоциями несравненно лучше неё.

— В столице я научилась быстро приходить в себя. — Издала нервный смешок гостья. — Но мне, несомненно, предстоит ещё много работы над собой.

— Элизабет, вы бывали в столице?! Я просто мечтаю услышать о столичных модных веяниях!

Без большого энтузиазма, но, как того требовали приличия, она скупо описала несколько туалетных решений, к которым прибегало все большее количество столичных жительниц: незамужние девицы выступали против кринолинов, ведь, по их мнению, пышные платья скрывали прелести фигуры, и потому девушкам было сложно находить мужей. Замужние дамы наоборот — закрывали декольте, предпочитали длинные рукава и прятали длинные волосы в сеточки, считая, что уже получили тех, за кем охотились, и дальнейшие метания бесполезны.

— Я недавно заказала у модистки наряд к балу-маскараду в поместье герцога. Уверена, мужчина, которого я мечтаю заполучить, будет покорён.

Мужчина, которого она мечтала заполучить, поперхнулся вишнёвым элем и спросил:

— Джейн, а ты уже подобрала платье к балу?

— Пока что метаюсь в сомнениях, — я надула губки, отчаянно надеясь, что Элизабет не заметила моего смятения, ведь я об этом бале-маскараде впервые слышу. — Мне не хочется выделяться из толпы, но и утонуть среди других красавиц тоже не хочется.

— Тогда вам, Ваше Сиятельство, стоит изменить цвет волос, — с честнейшим выражением своего змеиного лица произнесла гостья. — Такой невыразительный окрас уже давно не в ходу; и молодые девушки, и женщины чуть постарше — все сейчас стараются приукрасить себя, никто не хочет быть похожей на белесую моль. Вам много больше подойдет цвет волос как у меня — такой насыщенный и аппетитный.

— Я запрещаю Джейн что-то менять в её волосах. — Спокойным и низким, даже немного мрачноватым голосом произнёс Димитрий. — А тебе, Лиз, запрещаю давать ей такие советы и ронять фразы, которые могут хоть как-либо нанести урон самолюбию или настроению Джейн. Поняла?

— Уверена, что дорогая Джейн не держит на меня обиды, — Элизабет снова схватила меня за руки, фальшиво улыбаясь. — Я не имела цели обидеть графиню — лишь помочь ей.

— Ты уже нам очень помогла, — многозначительно произнёс Димитрий. — Почему бы вам, дамы, не прогуляться на свежем воздухе? После такого сытного завтрака необходимо развеяться.

Я затравлено посмотрела на мужа: идти куда-либо с ней мне совсем не хотелось, но супруг уже попрощался и спешно покинул столовую.

Мы с моей вынужденной собеседницей расположились в Альвийском парке в одной из крытых беседок. Повальное большинство её слов я пропускала мимо ушей и любовалась зелёными красотами. Чем дольше мы так сидели, тем сильнее меня раздражали наглая самоуверенность Элизабет и её тупая болтовня.

Но в какой-то момент всё изменилось: её лицо посерьёзнело. Девушка схватила меня за руку и холодно произнесла:

— Джейн. — Элизабет стала похожей на себя вчерашнюю. Спала пелена её притворства. — Я не знаю, как ты умудрилась завладеть Димитрием, но долго это не продлится. Даже то, что ты этой ночью отдалась ему, тебя не спасёт.

Я не стала заострять внимание на том, откуда её известно о нашей с Димитрием случившейся близости — слуги нашептали, или просто выстрелила наугад. Неприятный осадок, конечно, был, но я его старательно игнорировала.

— Избавь меня от своих нездоровых амбиций, — устало отвечала я. — Неужели тебе мало мужчин в графстве?

— Таких мужчин в графстве больше нет, — категорично заявила Элизабет, буравя меня злым взглядом. — Димитрий — мечта, а не мужчина, и ты должна понимать, что после замужества твой бой не окончен — он только начинается. И таких, как я — не одна.

Я вспомнила поведение леди Версалес.

— Спасибо, такие, как вы не даёте мне забыть о вашем существовании. К сожалению.

Весь день я просто мечтала о наступлении вечера, и, когда он всё-таки объял Альвион своей прохладой, я с превеликим удовольствием отправилась в собственные покои и блаженно распласталась на кровати. Но чего я совсем не ожидала — это того, что через несколько минут после меня в комнату войдет Димитрий.

Я вскочила со своего места в мгновение ока, жалея, что муж стал свидетелем моего столь неженственного положения. Он прикрыл дверь и с усмешкой спросил:

— Как день прошел?

— Ты ещё спрашиваешь? — Я вперила в него сердитый взгляд. — Ты ведь специально это сделал?

— Это было твоё наказание за легкомыслие, — с серьёзным выражением лица, но со смешинками в глазах отвечал супруг. — В дальнейшем ты хорошенько подумаешь над тем, как более утончённо мстить надоедливым дамам. Ты мне лучше вот что скажи: ты провела с Элизабет весь день. Тебе не показалось, что её кто-то подослал?

— Подослал? — Задумчиво повторила я. — Нет… Я бы так не сказала. По крайней мере, в её словах не было ничего, что наталкивало бы на такие мысли.

— Она нанесла нам сегодня повторный визит и ясно дала понять, что герцог организовывает бал-маскарад. Бал, на который ми с тобой не получили приглашений.

— Извини, я не обратила на это внимания. Меня сегодня больше взволновали её угрозы увести тебя у меня.

— Как отрадно мне слышать, что ты так за меня держишься, — Димитрий открыто улыбнулся. — Но эти пустые угрозы не были самоцелью её визита. Она должна была нам сообщить про бал, и она это сделала.

— Думаешь, это будет необычный бал?

— Уверен. Видишь ли, герцог — ведьмарь, как и я. И если он организовывает бал и не зовет меня… Это что-то значит.

Новость о том, что герцог — ведьмарь, удивила меня, но не настолько, насколько удивила бы раньше. Сейчас меня больше волновало столь близкое присутствие Димитрия и его меланхолический настрой. Наблюдать за его рассуждениями было приятно — задумчивый взгляд устремлён в окно, пальцы подпирают подбородок, тёмные волосы разметались по плечах… Я вздохнула и молча позавидовала самой себе.

— У меня есть ещё одна новость, на этот раз хорошая, — Димитрий взглянул в мою сторону чуть прищурено. — Сегодня привезли ингредиенты для нового лекарства для Джослин. Думаю, скоро она поправится.

— Это замечательно! — Обрадовалась я, и тут же приуныла — супруг поднялся с кресла в явном стремлении покинуть комнату. Уже у дверей он учтиво поклонился.

— Уже поздно. Ложись спать, Дженни.

Но я не хотела, о нет, мне совсем не хотелось спать. Я хотела бодрствовать, как никогда, и он был тому главной причиной.

— Только с тобой…

Я схватила его за рукав и бесстрашно взглянула в серые, глядящие на меня одновременно насмешливо и тепло, глаза. Димитрий удивился: уголки его бровей чуть приподнялись, а губы тронула лёгкая улыбка. Он отступил от двери, в которую несколько секунд назад собирался выйти.

— Ты уверена? — Хрипло переспросил он, медленно приближаясь.

Я ощутила пальцы мужа на своей талии и инстинктивно подалась навстречу, поддавшись его напору, встретившись своими губами с его.

Этот вечер запомнился чредой ярких воспоминаний: удивлённый взгляд Димитрия, когда я схватила его за руку и не отпустила; поцелуи — сначала осторожные, а дальше жаркие и жадные; как он сбрасывал свой вышитый камзол и как помогал снять моё платье; наше горячее дыхание — одно на двоих и сладкие вздохи, и терпкое, томное послевкусие…

Крошечная прода, вечером будет ещё. Если не успею, тогда уже завтра:)

Глава 9. Приоткрываемая завеса

Утром бушевала гроза; она же меня и разбудила. Я, едва разомкнув веки, заметила, что окно открыто, и холодные потоки воздуха, врывающиеся в спальню, определённо были лишними. Но не успела ступить несколько шагов по направлению к окну, как услышала за спиной:

— Куда собралась?

От мгновенного испуга я схватила с кресла накидку и тут же в неё замоталась, поскольку была без одежды, а также пребывала в уверенности, что я в комнате абсолютно одна.

Димитрий, лежа на подушках, освещал своей довольной улыбкой, наверное, не только мою комнату, но и половину Альвиона. Я перевела дух.

— Мне думалось, ты ушёл.

— Это плохая привычка, от которой нужно избавляться, — заявил муж. — Супружеская пара должна засыпать и просыпаться вместе, не находишь? Я бы вообще предпочёл перебраться в те покои, что были для нас подготовлены.

— Прислуга будет шептаться, — я закрыла окно.

— Можно подумать, они и так не шепчутся, — пожал плечами Димитрий. — А если всерьёз, то есть о чём подумать кроме нашей прислуги и их сплетен.

— Ты говоришь предстоящем торжестве? — Я присела на осиротевшее без накидки кресло.

— Разумеется. Герцог часто устраивает подобные балы, но это первый раз, когда мне не прислали приглашения. Это крайне подозрительно. Мы с тобой просто обязаны там появиться.

— Как же мы это сделаем без приглашения?

— Их достать не столь сложно. Другое дело, что там будет происходить, — задумался муж. — Это может быть опасно, и я бы предпочёл тебя не брать с собой. Пересуды глуповатых клуш меня волнуют не так, как твоя безопасность.

— И ничего нельзя сделать? Мне очень хочется на маскарад!

— Можно. Я дам тебе чёткие указания, которые ты должна исполнять неукоснительно. Кроме того, необходимо научить тебя обращаться с некоторыми… веществами. Но и это ещё не все. Герцог — приближенный к королю, а потому на маскарад будут приглашены весьма родовитые гости. Но, как ты уже должна была понять, родовитые — не созвучно с «благородные».

— Мне это хорошо запомнилось на примере леди Дюфон. — Я сморщила нос. Эта женщина действовала мне на нервы даже не находясь тут.

— Элизабет — это нежный цветочек по сравнению с мегерами, которые ждут тебя на том балу. Ты должна быть готовой ко всему, что там услышишь, Джейн, но главное — ты не должна им верить. Даже сколь бы то ни был крошечный и незначительный факт.

— Я поняла. Буду тихой, как мышка.

— Это тоже ещё не всё. Мне бы хотелось, чтобы ты хорошо запомнила: герцог — ведьмарь и прирождённый иллюзионист. Он совершенно точно будет использовать свои умения для развлечения гостей, но кто знает, для чего ещё? На этом балу верь лишь своему сердцу, Джейн, и голосу разума, потому что ни на собственные глаза, ни на уши, ты не сможешь положиться.

Кожу обсыпало мурашками. Если Димитрий делает мне такое серьезное предупреждение — значит, повод несомненно есть. Но что же я могу увидеть на том балу?

В дверь постучались, и я, взвизгнув, спряталась за ширмой для переодеваний.

— Моя госпожа? — В дверь вошла Элина, взволнованная услышанным, но, завидев Димитрия в постели, сама покраснела и тут же опустила глаза.

— Ваше Сиятельство, простите мою наглость! — Запищала девушка, испугавшись. — Я уже ухожу.

— Ну вот ещё, напугал её, — я выглянула из-за ширмы. — Нужно спросить, что она хотела.

Я нарядилась в приготовленное с вечера платье, и Димитрий смерил меня критическим взглядом.

— В моём воображении ты всё равно без него.

Мои щеки вспыхнули, хоть его слов никто и не слышал.

Элина ждала нас в малой гостиной — мы заметили её, ещё проходя анфиладу. Девушка явно чувствовала свою вину за тем, что ворвалась в мои покои и застала нас с Димитрием утром, но она не могла уйти, не сообщив новости, с которыми была отправлена изначально.

— Ваше Сиятельство, простите меня, — снова стала извиняться она.

— Прекрати. — Димитрий оборвал прерывистые излияния девушки. — Что может быть за важность, при которой прислуга теряет понимание правил этикета и входит в покои госпожи без позволения?

Элина решила начать с главного.

— Мне прислали к госпоже с вестью, что миссис Грэймарк пришла в себя и хочет её видеть.

Эта замечательная новость подняла моё настроение просто до небес. Мы с Димитрием поблагодарили Элину за добрые вести и поспешили к покоям Джослин едва ли в припрыжку оба.

— Джосси! — Я влетела в покои, обогнав Димитрия. Джослин, хоть и ужасно измученная и исхудалая, полулежала на подушках. Её лицо скрасилось легкой улыбкой, едва она увидела нас.

— Дженни, Димитрий! Как я рада вас видеть! — Не могу поверить, что снова слышу голос Джослин. — Джейн, какая ты умница! Если бы не ты, кто знает, сколько бы я ещё так пролежала.

— Как это произошло? — Сразу перешел к делу Димитрий. — Пожалуйста, не отвечай, если не имеешь на это достаточно сил.

— Особо рассказывать и нечего. Зейтун заманил меня в музыкальный зал и сразу напал. Я почти ничего не помню.

— Зачем он это сделал? — Задала я очевидно глупый вопрос.

— А на тебя зачем напал? — Задал встречный вопрос Димитрий и тут же ответил. — Он играет с нами. Он напал на Джосси, потому что знал, что на неё у меня настроен маячок. Я всегда знаю, когда она в беде.

— Ого, — удивилась я. — А на меня?

— На тебя тоже. Только на вас двоих. Он знал, что я поспешу Джослин на помощь, но тут пришла ты — та, что была ему обещана. Он не упустил возможности.

— Почему он так тебя ненавидит? — Джослин задала вопрос, который интересовал и меня. — Сколько я тебя помню, Зейтун всегда на тебя охотился. С Джейн всё понятно — он считает её своей собственностью, но ты?

— Может, потому что я завладел его собственностью?

— Димитрий, не заговаривай мне зубы, — сердито мотнула головой Джослин. — Что-то произошло, когда ты был ещё ребёнком! Что ты ему сделал?

Димитрий поджал губы, но всё же признался.

— Я кое-что украл у него.

Воспоследствовала пауза. Бедная Джослин, едва вышедшая из длительного бессознательного состояния, при этих словах едва не вернулась в него обратно. Надо же! Оказывается, есть вещи, которые не знает даже она.

— Зейтун, — тихо проговорил Димитрий, — носит титул отца ведьмарей. Он был первым рождённым ведьмарём, и множество последующих были его учениками. Как и я.

— Сколько же ему лет?

— Точно никто не знает, но много. Очень, очень много. Когда рождаешься ведьмарём, твоя сила терзает тебя изнутри, убивая. Ты должен приручить её, заставить служить себе, или же она тебя победит. Отец отдал меня ему в обучение в возрасте пяти лет — у него не было выбора. Моя собственная сила могла меня уничтожить, а Зейтун… я до сих пор не знаю, что отец пообещал ему взамен, но он обучал меня в относительной неприкосновенности.

Я видел ужасные вещи. Зейтун не знает, что такое человечность. Меня он не трогал, но с другими совершал такое… Была одна девушка. Вернее, их было много таких — принесенных ему в жертву; обещанных за что-то, как ты, Джейн.

Но эта девушка запомнилась мне лучше всех. После опытов, что Зейтун проводил над ней, она перестала быть похожей на человека. Её руки удлинились и поросли маховыми перьями — стали крыльями. Зейтун говорил, что он создал ангела.

А единственным желанием этого ангела было умереть и больше не быть вещью, принадлежащей безумцу. И я помог ей бежать.

Я хотел спасти её, но в понимании Зейтуна я отобрал то, что ему принадлежало. Он был её хозяином и делал, что посчитал нужным.

Когда мы сбежали достаточно далеко от его замка, моя спутница остановилась. В её глазах не было радости от осознания факта побега — разве что едва заметное облегчение. Она сдержанно поблагодарила меня.

И сбросилась со скалы. Даже ни разу не взмахнула крыльями, чтобы спастись — она их ненавидела. Я бродил пустошами, пока меня не нашли люди отца — Зейтун сообщил ему, что я сбежал. Но не прошло и недели моего пребывания дома, как Зейтун явился за мной.

— Господи, Димитрий… Почему я обо всём этом не знала? — Прохрипела Джослин.

— К твоему появлению в моей жизни эта история уже случилась.

— Он забрал тебя обратно? — Взволновано спросила я.

— Нет. Отец не позволил, и Зейтун оказался достаточно умным, чтобы не ссориться с графом.

— Но ведь ты тоже стал графом!

— Это так, но все же, по мнению Зейтуна — я перед ним провинился. Кроме того, он считает, что меня будет победить гораздо проще, чем моего отца. Он думает, что раз меня учил, значит, знает меня, и знает предел моих возможностей.

— Теперь я хоть что-то начинаю понимать, — откинулась на подушки Джослин. — Надо же, чтобы вам так свезло — вы оба связаны с Зейтуном, и на обоих вас он имеет зуб! Ты должен быть чрезвычайно уверен в себе, если после всего произошедшего женился на Джейн.

Я похолодела от мысли что меня ждало бы, если бы Димитрий этого не сделал.

— Я не мог по-другому. Не мог, и не хотел.

Пытаясь упорядочить мысли после услышанного, я притихла. Этот разговор прояснил многие моменты в биографии Димитрия и мотивы поступков Зейтуна, но легче мне не стало. Стало только страшнее.

— А он не проберётся сюда снова? — Боязливо спросила я, памятуя, что однажды Зейтун уже это сделал.

— Нет. — Категорично отвечал Димитрий. — В тот момент на Альвионе не было магической защиты. Это оказалось серьёзным упущением с моей стороны, которого больше не повторится. Пока мы с вами тут разговариваем, но нашем поместье покоится «пелена невозврата». Ни один ведьмарь не войдёт на эту территорию без предварительного согласования со мной — иначе попросту не найдет сюда дорогу.

— Теперь мне совсем не хочется на бал, — тихо произнесла я. — Я боюсь.

— Вы собираетесь на бал, а я не у дел? — Всплеснула руками Джослин. — Вовремя же я очнулась!

— Вот уж нет! — Категорично заявил супруг. — Я найду как защитить Джейн, но уследить за двумя женщинами — выше моих возможностей. Джослин остается дома.

Наставница осталась недовольна таким решением, но Димитрий был непреклонен, и ей пришлось смириться. Вскоре мы покинули покои Джосси, оставив её на попечение прислуги, и Димитрий отвел меня в библиотеку.

— Если ты не устала, я бы хотел провести для тебя небольшой урок, — наставнически произнёс он, расстегивая камзол и оставляя его на спинке ближайшего стула, в то же время связывая волосы. — Перед нашим визитом к герцогу тебе следует усвоить некоторую информацию.

— Слушаю тебя крайне внимательно. — Я улыбнулась.

— Итак, прежде всего ты должна знать: как ведьмарь я одарён лишь алхимическими умениями. Проще говоря, я не могу проклясть человека до смерти, но запросто могу сварить зелье, от которого он умрёт.

— А как ты тогда зачаровал Альвион на защиту? — Проявила интерес я. — Если человеку можно подмешать зелье в питьё или еду, то как можно проделать такое со строением?

— Альвион строили ведьмари, — пояснял Димитрий. — В подвалах заложено четыре места силы. Я приготовил четыре кувшина «пелены невозвращения» и оставил по одному в каждом из этих мест. Пока «пелена» испаряется из сосудов, мы в безопасности.

— Но что, если злоумышленник проникнет внутрь и разобьет хотя бы один из кувшинов?

— Пока защита работает, никакие злоумышленники нам не страшны. Но если вдруг предатель объявится среди своих, тогда нам придётся несладко. Это та причина, по которой к каждому подвалу я приставил по несколько сторожевых, и, кроме того, сам регулярно проверяю состояние защиты. Тебе не о чем волноваться, Джейн.

— Чему же ты хотел меня научить? — Я присела на стул напротив Димитрия.

— Для начала, я хотел бы дать тебе небольшое наставление: когда будешь заказывать наряды для бала, обсуди с модисткой, чтобы в каждом платье было несколько карманов.

— Карманы в платьях? Это ведь дурной тон!

— Проси сделать их как можно менее заметными. Уверен, любая портниха умеет это. Но! Незаметность не должна быть в ущерб вместительности.

— К чему столь странный совет?

— Смотри, — муж вытащил из лежащей на кресле сумки небольшой пузырек, надежно закрытый и опечатанный. Жидкость внутри него переливалась всеми оттенками синего. — Это снадобье потери сознания. Ты можешь его выпить и упасть в обморок, а можешь подлить другому. Но если… Если вдруг возникнет непредвиденная ситуация, случится невероятное обстоятельство и ты будешь вынуждена защищаться — просто брось его в ноги нападающему. Ты должна сделать это с определённой долей усилий, чтобы обязательно разбить пузырёк, иначе зелье не сработает.

— И тогда тот, в кого я брошу эту бутылочку, потеряет сознание?

— Верно, Джейн. И ты сможешь убежать.

А потом добил: — Давай тренироваться.

Димитрий достал из той же сумки ещё три пустых пузырька и передал их мне.

— Бросай.

— В тебя?

— Под ноги, об пол. Или в что-то максимально близкое и твёрдое рядом. Ёмкость должна разбиться. Бросай!

Я послушалась, и пузырёк, целёхонький, прокатился мимо ног супруга. Димитрий снисходительно улыбнулся.

— Это не так просто. Бросай сильнее!

Я вновь покорилась, и в этот раз дальше замахнулась, но вторая бутылочка точно также приземлилась рядом с Димитрием. Третья, четвертая, пятая… Вскоре я потеряла им счет и даже немного притомилась, когда — наконец-то! — очередной пузырёк не рассыпался у ног супруга.

— Успех! — Сдержанно улыбнулся Димитрий. — Но ты должна понимать, что на бегу сделать это будет сложнее.

— Я постараюсь не попадать в такие ситуации.

— Это редко когда будет зависеть от тебя. Но, твоё рвение похвально. Я не всегда смогу находиться рядом, и мне хочется знать, что ты максимально защищена. Только не увлекайся этими зельями — не подливай их всяким дотошным дамам, которых, я уверен, на этом балу будет великое множество.

— Какие именно зелья ты мне доверишь?

— Я ещё над этим думаю. «Потерю сознания» и «Кару ведьмаря» точно дам. Когда будем собираться на праздник, скажу точнее.

— Что такое «Кара ведьмаря»?

— То же самое, что и «Потеря сознания», только оно выключает ведьмарей.

Я распахнула на мужа удивлённый взгляд. Как же он мне доверяет, если готов дать в моё распоряжение снадобье, которое может навредить ему самому! Сердце наполнилось нежностью к супругу, и в этот же момент кое-что вспомнила.

— Знаешь, бабушка Ребекка написала мне письмо. — Осторожно произнесла я, следя за реакцией мужа. — Она зовет меня в гости и хочет помириться.

— Хочет помириться? — Димитрий поднял бровь. — Она? После того, как вытрясла из меня половину состояния за тебя? Я в это не верю.

— А мне, наоборот, хочется верить в лучшее!

— Если хочется — верь, но его не будет. Джейн, поверь, я знаю, что говорю. Я знаю таких людей; много их видел. Они не меняются. Это письмо — подделка. Твоя бабушка его не писала. И, откровенно говоря, такое письмо — хороший повод засомневаться в том, что твоя бабушка ещё жива.

Глава 10. Предначертание

Я долго просилась у Димитрия к бабушке Ребекке. Его слова о её возможной смерти поразили меня до глубины души. Да, мы с ней были не в лучших отношениях; ссоры были нашими частыми спутницами. Но я не желала её такой участи — я не желала подобной участи никому. Особенно — своей единственной оставшейся кровной родственнице.

Супруг сдался практически перед самым нашим отъездом в поместье герцога. Эта идея ему не нравилась, и он не хотел лишний раз подвергать меня опасности. Но я не могла найти себе места и успокоиться, терзаясь неведением, и муж поддался моим уговорам.

— Одну не отпущу. Поедем вместе, но прежде необходимо снабдить тебя необходимым реквизитом.

Весь последующий вечер мы с мужем провели в библиотеке: супруг приводил различные сценарии развития событий, я же — пыталась описать своё предположительно правильное поведение.

— Мы вошли в гостиную твоей бабушки и увидели там Зейтуна. Твои действия?

— Разбиваю «Кару ведьмаря», возвращаюсь в экипаж, уезжаю.

— Правильно.

— Но, Димитрий, а как же ты? Вы с ним придёте в себя в одно время, как же ты уйдешь от него? Я не хочу тебя бросать одного!

— Спасти одного себя будет гораздо проще, чем спасать нас обоих. Не волнуйся, я напьюсь столько усиливающих зелий, что Зейтун не сможет убить меня, даже проткнув моё сердце насквозь.

— О, ужас!

— Давай дальше. Мы находим тело твоей бабушки?

— Выпиваю успокоительное снадобье, возвращаюсь в экипаж, жду тебя.

— На нас нападают несколько человек?

— Разбиваю «Потерю сознания» и «Кару ведьмаря», возвращаюсь в экипаж, уезжаю. Но я не хочу этого делать! Какой же я буду женой, если брошу своего мужа в беде?

— Любимого мужа?

Я запнулась — Димитрий уже открывал мне свои чувства, я же не могла так просто на это решиться. К моему облегчению, он не продолжал эту тему. Но продолжил другую.

— Ты бежишь к экипажу и на тебя нападают?

— Выйдя из дома оцениваю обстановку: если вижу нападающих, разбиваю «Неприятие реальности» о стену дома. Если нападают внезапно, когда я буду на пути к карете — разбиваю пузырёк о камень.

— Если рядом камней не будет?

— Будет. Заранее возьму его с собой.

— Очень хорошо, Дженни. — Похвалил меня муж. — Ты верно оцениваешь приоритеты. Но, мне бы ещё хотелось, чтобы ты понимала: невозможно запланировать абсолютно всё. Ты можешь быть готовой к ста тысячам ситуаций, но случится непредвиденная сто тысяч первая.

— Я понимаю. Хорошо это осознаю.

— Ты должна быть предельно осторожной и внимательной. Это очень важно! Внимательность спасает жизни, Джейн, и, возможно, однажды спасёт и твою. Я буду рядом и сделаю всё, чтобы не случилось непоправимого. Но, также я хочу быть уверен, что ты достаточно подкована и смела, чтобы противостоять противнику, который во множество раз сильнее и не упустит возможности завладеть тобой.

Он подошел вплотную, и я подняла взгляд: по его кристальным серым глазам было невозможно понять, что он чувствует в этот момент, но его поведение говорило за себя. Одним точно выверенным движением Димитрий прижал меня к себе, и я без малейшего сопротивления подалась навстречу. Этот поцелуй был похож на наказание — столь требовательный, но, в то же время и в невыносимой степени сладкий.

— Он никогда тебя не получит. — Прохрипел Димитрий, чуть отстранившись. — Я единственный, кто может владеть тобой.

Он не спрашивал, а утверждал, и я молила Бога о том, чтобы всю жизнь принадлежать ему одному…

Дорога к коттеджу бабушки Ребекки заняла большую часть дня, но я не могла думать об усталости. В голове раз за разом звучали слова Димитрия: «…такое письмо — хороший повод засомневаться в том, что твоей бабушки уже нет в живых»; меня то и дело от них бросало в дрожь. Она была со мной чрезмерно строга и даже груба. Мы никогда не ладили. Бабушка запросто могла отдать меня Зейтуну, вздумай тот предложить ей за меня большую суму, нежели предложил Димитрий. Но, даже несмотря на все эти причины у меня всё равно всё внутри обрывалось, едва я представляла её бездыханное тело.

Я прижалась к Димитрию и попросила:

— Пожалуйста… Скажи, что всё будет хорошо.

По его выражению лица я поняла, что он не верит в благополучный исход событий, но, всё же, произнёс:

— Все будет хорошо, Джейн.

К дому бабушки мы приехали под вечер, и я уже порвалась выскочить из экипажа и вбежать во внутрь, но Димитрий не позволил.

— Жди меня здесь. Я проверю.

Муж скрылся за входными дверьми, оставив меня в карете, испуганно поглядывающей в окошко. Что ждёт его там? Что, если в доме засада? Кучер, несомненно, последует приказу Димитрия и увезёт меня в тот же момент, едва завидит хоть какие-нибудь признаки сражения, но как же мне не хотелось бросать его!

Димитрий вышел из дома несколько минут спустя, и за этот промежуток времени я успела представить себя неисчислимое количество ужасных событий, что предположительно происходили внутри. Я не сдержалась, и вышла из экипажа навстречу супругу.

— Никого нет. — Сообщил Димитрий.

— Великая Богиня! Спасибо тебе! — Радостно бросилась я на шею супругу. — Я себе места не находила — так волновалась!

Но лицо Димитрия не выражало радостных чувств.

— Джейн, в доме никого нет. Совсем. Твоей бабушки тоже.

— Как? — Новость поразила в самое сердце. — Что же… Где же она может быть?

— Не знаю. Здесь её нет.

Я оставалась в экипаже, пока Димитрий опрашивал соседей. Все сходились на мысли, что в последний раз видели Ребекку Толивер примерно в тот отрезок времени, когда я получила от неё то самое злосчастное письмо. Кто же его отправил? Бабушка? Или же…

Димитрий придерживался мнения, что это был Зейтун. Кроме того, муж не сомневался, что именно тот забрал её из коттеджа.

— Зачем она ему? — Я едва удерживала слёзы. — Это из-за меня, да? Потому, что он не смог забрать меня?

Супруг вздохнул, но всё же сказал правду.

— Скорее всего — да. Но ты не должна себя винить. В преступлении всегда виноват преступник, и никогда — жертва. Ни ты, ни твоя бабушка не прикладывали руку к тому, что Зейтун — злодей. Не вздумай возлагать вину на себя.

— Что нам теперь делать? Как я могу помочь ей? Он ведь держит её в плену… И лишь Богиня знает, что она переживает!

Кожа покрылась мурашками, когда Димитрий осторожно, но твердо взял меня за подбородок, и повернул лицом к себе.

— Джейн, в этот момент мы ничего не можем сделать. Я не знаю, где располагается его база — этого никто не знает. Он постоянно меняет собственное местоположение. Но ты должна верить мне! Бал, на который мы не приглашены — не простой. Не могу понять, для чего он затевается, но там что-то произойдёт. И Зейтун всенепременно в этому причастен. Более того… Я бы сказал, что бал для него и затевается — судя по всему, Зейтуну нужно большое скопление людей для чего-то. Там мы его найдём, и, если удача будет к нам благосклонна — схватим.

— Почему же мы не приглашены? Разве он не охотится на тебя?

— Подозреваю, что таким образом герцог пытается защитить меня. Жаль, что его усилия пропадут втуне. Мы будем на этом балу. Непременно.

Мы вернулись домой уже затемно, и Димитрий, учтиво поцеловав мою ладонь, скрылся в коридорах Альвиона. Я лишь вздохнула — разве не он утверждал, что супружеская пара должна делить ложе? Что нам следует делать это как можно чаще? Сейчас он оставляет меня, предпочитая остаться этой ночью в одиночестве, и мне всё равно сложно отмерить ему вины. Это был тяжелый день; супругу тоже нужно прийти в себя.

К середине следующего дня приготовления к нашему отъезду почти закончились: мои лучшие платья были упакованы в сундуки, там же своё место заняли и несколько комплектов украшений. Джослин, к этому времени заметно посвежевшая, принесла три свёртка, перевязанных атласными лентами. Наставница была немного смущена.

— Димитрий попросил, чтобы я сказала, что эти подарки — от меня. — Джослин отводила глаза. — Но я предполагаю, что может быть в этих свёртках, и мне захотелось, чтобы ты знала правду. Примерь, когда останешься наедине.

Так я и сделала. Когда Джосси ушла, я заперла дверь и, сгорая от любопытства, открыла первый свёрток. В моих руках оказалось что-то белоснежное и кружевное, в чем я мгновение спустя узнала ночную сорочку. Я усмехнулась — Джослин и в этот раз оказалась права.

Сорочка, очень мягкая и приятная на ощупь, не прикрывала, если можно так сказать, ни одного лишнего сантиметра моего тела. Простые белые пуговки начинались немного выше груди, но даже когда я застегивала их все — сквозь тонкое кружево отлично просматривались очертания тела. Та же история случилась и со следующими двумя подарками: вторая сорочка, полностью алая, казалось, состояла из нескольких кусочков ткани, и они держались на мне исключительно благодаря завязкам. Стоило мне потянуть за одну из них, как вся нехитрая конструкция немедленно соскользнула на пол, и я осталась обнаженной.

— Димитрий! — Самой непонятно почему, но я вспыхнула. — Вот же…!

Сорочка из третьего свёртка оказалась чёрной, словно ночь, и понравилась мне больше всех. Невесомая ткань переливалась в руках и поблёскивала, подобно воде. Хм… Надо бы сходить к супругу в гости. Ведь на это же намекал его красноречивый подарок?

Утром мы отправляемся в путь, но есть ещё ночь. Целая ночь, которую можно провести приятно и полезно, ведь дальше… Кто знает, чем закончится празднование в поместье герцога? Когда ещё мы сможем насладиться друг другом без оглядки на что-либо?

Так зачем же терять время?

Вечером я вновь надела чёрную сорочку, поверх неё же запахнула шерстяную накидку. Плотная ткань не позволит случайным прохожим разглядеть мой откровенный наряд; для Димитрия же накидка не станет существенным препятствием.

От мыслей, как супруг осторожно снимает с меня одежду и проводит пальцами по обнаженной коже, меня охватила дрожь. Как же быстро он поменял моё отношение к нему! Я вошла в этот дом бесчувственной и несчастной, но сейчас готова идти среди ночи почти что без одежды, лишь бы ощутить его прикосновения.

Но я не могу изменить своё сердце, не могу и не хочу. Могла ли я ещё несколько месяцев назад представить, что буду испытывать подобные чувства к тому, кто меня купил? Я стала бы презирать человека, который мог мне такое сказать.

Димитрия в не оказалось в его комнатах, что примыкали к библиотеке. Кровать, принадлежавшая ему, выглядела нетронутой. То же можно было сказать и о его рабочем столе — тонкий слой пыли явственно указывал, что Димитрий сегодня точно не захаживал сюда.

И что же? Для чего он передал мне тайный подарок? Мне казалось, что я следую его задумке… Или же я не все возможности испробовала. Нужно проверить ещё одни покои — те, в которых мы с Димитрием должны были жить вместе.

Моё чутьё меня не подвело — супруг действительно находился здесь. Склонившийся над книгой в кресле около свечи, с играющими на его лице тенями, он совсем не походил на себя. Забранные за ухо волосы, аристократический профиль без излишней грубости, пальцы на страницах… Как можно каждый день всё больше влюбляться в человека, от которого и так без ума? Мне это удаётся без труда.

Димитрий заметил меня и тут же, отложив книгу, поднялся. Его цепкий взгляд незамедлительно отметил мой непривычный наряд; возле глаз пролегли крошечные ехидные морщинки. Он прекрасно знал, что под накидкой надет один из его подарков.

— Джейн. — Хрипло произнёс он, даже не скрывая своего желания. — Ты пришла. Располагайся.

Я не могла понять, почему столь смущена, но ещё больше меня удивило то, что смущался сам Димитрий. Супруг стоял на месте, не подходя ближе, и сцепил руки в замок перед собой. Он мог контролировать своё поведение, но никак не глаза: его плотоядный и кипучий взгляд заставил меня покрыться томными мурашками ожидания.

Посчитав, что лучшего момента не найти, я осторожно распахнула накидку — она свободно соскользнула на пол, оставляя меня в одной прозрачной сорочке. Даже при таком тусклом освещении было видно, как Димитрий затаил дыхание. Он всё также не двигался с места.

— Ты восхитительна, Джейн. — Прошептал этот мучитель.

Чего он ждёт? У меня заледенели ступни и лодыжки. Димитрий закусил губу. Я подняла на него вопросительный взгляд.

— Прости. — Супруг усмехнулся. — Хочу продлить этот прекрасный момент, когда ты моя и так прекрасна.

Я тоже усмехнулась, ведь уже хорошо знала предел его выдержки, потому ступила шаг вперед, расстегая верхнюю пуговку сорочки.

— Джейн! — Напряженно прошептал Димитрий. — Зачем ты меня испытываешь?

— Потому, что могу. — Прошептала я, расстегивая пуговки одну за другой, подходя ближе. — Потому, что ты мой.

Сорочка ещё не успела коснуться пола, а я уже была в его руках — горячих, требовательных. Губы горели от поцелуев, а тело — от его обжигающих прикосновений. Мы оказались в постели в считанные секунды, но Димитрий не спешил, а растягивал ласки, дразня быстрыми поцелуями и касаниями, от которых всё внутри скручивалось в тугой узел и заставляло ощущать ноющую боль во всём теле.

— Пожалуйста, — исступленно шептала я ему на ухо, едва дыша. — Пожалуйста, любимый…

Но он издевался, мучил меня, как я его этим вечером. Ему нравилось, когда я так выпрашивала ласку, и он дарил её маленькими порциями, просто капельками, заставляя меня умирать от желания; снова и снова просить его.

— Димитрий! — Я застучала ладонью по простыням, изнывая. — Прошу тебя…

Он сдался; я знала, что он сдастся. Его длинные волосы щекотали мне шею, а руки гладили всё, что не могли поцеловать губы. Я, как не старалась, не могла сдержать стонов сладостного восторга, впитывая каждую ласку, каждое его движение. Удовольствие, что он приносил, было настолько острым, что я очень быстро задохнулась в терпкой истоме.

— Это… было лучшее, что со мной происходило в жизни. — Прошептала я несколько минут спустя, когда смогла немного упорядочить мысли. — Почему ты сразу не сказал, что настолько хорош? Мы бы не потеряли столько времени зря.

Димитрий тихо засмеялся. Он оперся локтем о подушку и коснулся пальцами моей шеи — едва ощутимо. Но я всё равно вздрогнула.

— Потому, что я люблю растягивать удовольствие. — Со смешком в голосе ответил он. — И потому, что мне было важно, чтобы ты чувствовала себя свободной в своих чувствах. Ведь одно прикосновение, совершенное в неправильный момент — и ты могла закрыться от меня на долгие годы.

— Ты прав. — Я подвинулась ближе к мужу. Он прилег, и я смогла без проблем устроиться на его плече. — Ты всегда оказываешься прав…

Сладкая нега понемногу отступала, и голову заполнили тысячи вопросов. Чего же нам ждать на этом проклятом балу? Что будет с моей бабушкой? И главное — все ли будет хорошо с тобой, Димитрий?

Но это было не время для подобных слов. Ночь принадлежала нам, и, к счастью, я уже знала очень хороший способ её продлить.

Утром Альвион расцветал в хлопотах: молодые хозяева отбывали на празднование. Слуги относили в карету сундуки, горничные спешно собирали меня в дорогу. Джослин, как всегда, не удержалась от наставлений.

— Деточка, будь осторожна! — Я спешила к почти полностью забитой вещами карете, наставница торопилась за мной. — Несколько дней прожить в таком курятнике будет нелегко. Ты должна быть на пределе своей внимательности!

Я остановилась и посмотрела на Джослин: в этот момент её взволнованное лицо так походило на лицо моей мамы, что я не удержалась — порывисто обняла женщину, уже давно ставшую мне родным человеком.

— Джосси! Я так тебя люблю! — Не знаю, что побудило меня к проявлению чувств именно в этот момент, нодля менястало вдруг очень важным сказать ей, как много она для меня значит.

Джослин так расчувствовалась, что не сдержала нескольких слезинок. Этим утром складывалось ощущение, что мы прощаемся не на несколько дней, а, как минимум, на пару лет.

В конце — концов все слова прощания были сказаны, все любимые — обняты, а вещи запакованы и надежно закреплены. Лошади стригли ушами, ожидая скорую дорогу; грумы заняли свои позиции по обеим сторонам экипажа. Мы с Димитрием забрались внутрь и карета тронулась. Мне сразу вспомнился день, когда супруг забрал меня из бабушкиного дома — тогда я, каменная от страха и ненависти, сидела напротив него и даже взгляд поднимать не хотела.

В этот же раз мы сидели рядом: Димитрий держал меня за руку, а взглядом гипнотизировал моё декольте. Это забавляло сверх меры, и я не удержалась от смешков.

— Это же дорожное платье, Димитрий! Тут почти ничего не видно!

— Оно оставляет пространство для фантазий. — Супруг поднял на меня глаза, в которых явственно читалось желание, не утолённое даже сегодняшней плодотворной ночью. — А фантазий с тобой у меня, поверь… Очень много.

Он легко поцеловал меня в нос и отстранился, не отводя взгляд. Я сначала потянулась за поцелуем, и супруг охотно подался навстречу, но через несколько мгновений передумала.

— Мы же не будем делать это в экипаже? — Прямо спросила у мужа, ощущая, как щёки заливает краска.

— Нет. — Тихо ответил он, целуя меня. — Ты достойна большего, чем заниматься любовью в карете.

Он помолчал, потом добавил.

— Возможно, когда прибудем на место…

Неподдельная грусть в его голосе передалась мне, хотя никаких предпосылок для неё не было. Он говорил так, словно сомневался, удастся ли нам ещё побыть вместе хотя бы немного.

В поместье герцога мы прибыли под вечер. Бал, обещавший затянуться на несколько вечеров, уже стремительно набирал обороты. У подъездных ворот толпились припозднившиеся экипажи. Наш пропустили вне очереди.

Несколько слуг, видимо, ожидавшие именно нас, бросились разбирать багаж. Димитрий отпустил грумов, и мы прошли к главному входу в замок.

Он был меньше, чем Альвион, но выполнен с выдумкой. Высокие стрельчатые окна сочетались с элегантной лепниной в виде цветов; на крыше никаких тебе ужасных гаргулий — лишь нежные виноградные лозы да листья, спускающиеся почти, что до первого этажа. Территорию украшали подстриженные в виде зверей кусты. Вдалеке виднелся фонтан.

Мы вошли внутрь, смешавшись с нарядной толпой. К этому времени я уже порядком устала, и мечтала лишь о том, как переодеться, лечь куда-то и долго не подниматься. Но этим мечтам не суждено было сбыться.

— Димитрий! — Услышала я мужской голос издалека и обернулась.

К нам шёл мужчина, и чем ближе он подходил, тем больше мне казалось, что я его где-то видела. Сюртук изумрудно-зелёного цвета сидел на нем как влитой, оттеняя льдисто-серые глаза. Чёрные волосы были коротко острижены, лицо — застыло в небрежном выражении снисхождения, приправленном такой же улыбкой.

— Сколько лет мы не виделись? — Мужчина остановился рядом и смерил нас обоих оценивающими взглядами. — Ты, братец, совершенно не изменился. Представишь мне свою даму?

Я изумилась. Брат! Теперь, когда он стоял так близко, их сходство не заметил бы лишь слепой. Вовремя одумавшись, я присела перед новоявленным родственником в осторожном поклоне.

— Познакомься с моей женой Джейн. — Прохладно отрекомендовал меня супруг. — Дженни, это мой брат Александр.

— Чрезвычайно рада с вами познакомиться. — Обратилась я к новому знакомому ещё в поклоне.

— И я, Джейн, очень рад вас повстречать.

Я подняла глаза и ужаснулась: его плотоядная улыбка меня напугала. Так смотрят на дичь, которую вот-вот пристрелят. Или на деву, с которой планируют поразвлечься. Димитрий, видимо, уловил на лице брата то же самое — он заметно помрачнел.

— Мы откланяемся, если ты позволишь. — С нажимом произнес супруг. — Джейн устала с дороги.

— Отпущу, только если Джейн пообещает мне танец на сегодняшнем балу. — Лукаво ответил Александр. — Нужно ведь узнать родственницу поближе?

Я была столь уставшая, что не могла и представить, что буду сегодня вечером танцевать, но, как ни старалась, не могла найти ни одной официальной причины отказать.

— Если господин того желает. — Я угрюмо склонила голову.

— Желает. — С каким-то предвкушением подтвердил Александр.

Мы сдержанно попрощались, и отправились искать кого-нибудь, кто проведет нас к нашим покоям. На Димитрия я старалась не смотреть. Почему-то было очень стыдно перед ним, хотя ничего предосудительного я не сделала. Единожды осмелилась взглянуть в его лицо и замерла: он был мрачнее тучи.

Глава 11. Праздничные увеселения

Как ни странно, нам с Димитрием отвели отдельные покои: мужские и женские комнаты находились в разных крыльях поместья. Всё время, что супруг сопровождал меня в женское крыло, он не уронил ни звука. Подобное начало вечера мне уже не нравилось.

Покои, куда мы пришли, оказались общими: комнаты отделялись друг от друга высокими арочными проходами и только. Дверей не было; людей тоже. Видимо, все девушки уже отправились в танцевальный зал.

Димитрий яростно швырнул свёртки, что нёс, на ближайшую кровать. На мгновение показалось, что злость направлена на меня, но… я ведь ничего не сделала.

— Твой брат? — Тихо спросила я. Муж кивнул. — Я не знала о нём.

— Он не родной. — Негромко ответил Димитрий, оборачиваясь. — И отношения у нас с ним весьма натянутые.

— О. — Я не понимала, как успокоить эту напряженную обстановку. — Грустно это слышать.

Димитрий вздохнул, и я, наверное, впервые увидела, насколько уставшим от жизни он выглядит. Где-то в груди защемило — захотелось обнять его, но я не знала, насколько уместным это будет сейчас.

— Совсем не грустно. Джейн… Прошу, держись от него подальше. Александр с юношеских времён питает страсть к моим женщинам. Весьма успешно, хочу заметить.

— Что? — Я пыталась переварить услышанное. Димитрий не смотрел мне в глаза. — Твои женщины изменяли тебе с твоим собственным братом?

— Да. Александр умеет очаровывать. — С горечью в голосе ответил супруг.

— Но ты тоже. — Я подошла ближе к Димитрию. На нём лица не было.

— Это другое. Я не столь успешен в любовных делах, как он.

Мне было невыносимо больно видеть, как юношеские обиды супруга, которые он пронёс сквозь года, всё ещё терзают его, не давая забыть о давних предательствах.

— Мне кажется, это не так. — Мягко произнесла я, скользнув по его лицу ладонью, затем другой. — У тебя ведь получилось во второй раз влюбить меня в себя? Как-то же ты это сделал?

— Я сделал это не для того, чтобы мой брат сейчас увёл тебя — единственную радость в моей жизни.

— Не уведёт. — Я встала на цыпочки, целуя его в щеку и обнимая. — Он мне не нужен. Мне никто, кроме тебя, не нужен. Я очень сильно тебя люблю, Димитрий. Настолько, что жизни для тебя не пожалею.

Несколько минут мы так и стояли, обнявшись. Димитрий держал меня так крепко, словно боялся, что я сбегу прямо сейчас, но его дыхание стало спокойнее.

— Я тоже люблю тебя, Джейн. Не могу представить жизни без тебя. Просто не могу…

Это оказалось сложно — видеть его таким. Встреча с братом стала последней каплей, которая перешла предел выдержки Димитрия. Мне хотелось отвлечь его, помочь перелистнуть эту страницу, но самый действенный способ был недоступен нам в этих общих комнатах. Мне просто чудовищно хотелось поцеловать его, и я неловко мазнула супруга губами по щеке — дальше он справился сам.

Я никогда не целовалась с другими мужчинами, но почему-то была уверена, что ни один не умеет целовать так, как Димитрий. Его мягкие губы и рука на моей спине; его длинные волосы под моей ладонью; его уже родной для меня запах — все в этом поцелуе приводило в трепет и пробуждало желание делать с ним всё то, что мы несколько раз сделали прошлой ночью. Его рука скользнула мне в декольте, и я едва обуздала порыв сбросить с себя всю одежду, что на мне есть.

— Мы не можем… — Прошептала я, нежась под его ласками. — Не здесь…

Остановиться после страстных поцелуев казалось почти невозможным, но мы всё же оторвались друг от друга, присев на ближайшую кровать и борясь с желанием продолжить начатое уже в другом положении.

— Я хотела как лучше, — неловко произнесла я, стараясь унять дрожь, возникшую от подавляемого желания. — Мне нельзя к тебе прикасаться. Я думала тебя успокоить, а сама…

Димитрий коротко хохотнул и поцеловал меня в макушку.

— Твоё тело словно состоит из огня. Ты касаешься меня и поджигаешь. Как слабый, безвольный мужчина может тут устоять? Я сейчас представляю твою чудесную грудь, которая спрятана под этим безобразным платьем и которую я не могу потрогать, и мне хочется удавиться.

— Давай найдём на ночь свободные покои? — Зашептала я супругу на ухо. — Я не могу это терпеть! Я представляю тебя внутри, как ты двигаешься во мне, как шепчешь слова любви и страсти, и…

— Джейн, стой! — Взмолился Димитрий. — Прошу, не надо так подробно! Слышать такие вещи из твоих уст мучительно и сладко одновременно, особенно сейчас, когда я не могу сделать с тобой ничего из того, что нафантазировал… Давай отвлечёмся. У меня есть для тебя кое-что.

С этими словами супруг развернул один из свёртков, который он перед тем бросил на кровать, и достал из него карнавальную маску.

— О! — Зрелище заставило меня улыбнуться. — Верно! Я приехала на бал-маскарад без маски. Какая она красивая!

Кружевная и нарядная, маска переливалась на свету, словно состояла из серебра. Димитрий осторожно приложил её к моему лицу.

— Джослин, как всегда, блестяще выполнила работу. — Произнес он, и у меня потеплело на душе от его слов.

— Маску пошила Джосси? — Утвердительный кивок. — Тогда она будет для меня вдвойне дорога. И к платью подходит идеально!

В покои вошла одна из служанок и очень удивилась, застав там нас Димитрием. Все благородные дамы уже либо на празднике, либо прихорашиваются к балу, а я ещё даже не одета. Скрепя сердце, я поцеловала супруга на прощание и отправилась следом за прислужницей.

Меня привели в весьма красивое помещение: множество нарядных девушек украшали его своим присутствием. Пестрели яркие платья, перья, на свету переливались украшения. Всюду мелькали ленты, девушки бросали друг другу катушки ниток, служанки спешно подкалывали рукава или слишком длинные подолы. На руках некоторых дам я заметила кольца папиной работы и загрустила.

Ко мне подошла другая служанка и провела к приготовленному для меня уголку: тут находились сундуки с моими платьями и украшениями. Я присела на обшитый зелёным бархатом диван, наблюдая, как служанка достает мой вечерний наряд. Рядом разговорились две девицы. В их разговоре мелькнуло знакомое имя, и я, сама того не желая, подслушала их.

— Ты видела? Видела? Граф Грейсон приехал! — Негромко, но от этого не менее возбуждённо сказала одна из них.

— Какая разница? — Уныло отвечала вторая. — Он ведь женат, и, говорят, жену боготворит.

— Жена! — Снисходительно произнесла первая. — Чтобы его объездить, отсутствие жены необязательно.

Я не выдержала и повернулась посмотреть на эту наездницу. Жиденькие тёмные волосы, нос картошкой. Невыразительное платье трещит на талии. На вид лет семнадцать. Да она вряд ли с мужчиной когда-нибудь была! Димитрия она объездит… Было понятно, что это бахвальство, причем не самое пристойное, но моё воображение уже нарисовало сцену, где эта мадам нагло вешается супругу на шею. Пришлось сдержаться, чтобы не придушить эту пигалицу на месте.

— Госпожа графиня, — обратилась ко мне служанка. — Ваше платье готово.

Шепотки смолкли и все присутствующие дамы — не меньше двух десятков — вперили в меня удивлённые взгляды.

Не подавать виду? Никому не доверять? Я помню всё, что говорил Димитрий, и буду следовать его наставлениям.

— Как вы любезны! — Я улыбнулась служанке. — Прошу, помогите мне его надеть.

Она и так это сделала бы, но то, как я тепло попросила об этом, отразилось на её настроении — девушка улыбнулась в ответ и смущенно кивнула.

Разговоры в комнате возобновились, и я смогла немного выдохнуть. Девушки бросали на меня взгляды, преимущественно нейтральные. Лишь девица на диванчике демонстративно смотрела в окно. С такого ракурса отлично просматривалась горбинка на её носу.

— Как вам подходит это платье, госпожа графиня! — Восторженно отозвалась служанка, и все взгляды вновь обратились на меня.

Платье выбирала Джослин, и её безупречный вкус не подвёл меня. Невесомая серебристая ткань юбки переливалась и немного отдавала в синий. Лиф украшали того же цвета листья, вышитые прозрачным бисером; они переходили и на рукава, закрывая руки до локтей. Декольте в этом платье было много скромнее, чем у большинства присутствующих дам, но и оформлено куда изящнее — листья поднимались от талии вверх.

— Спасибо. — Я потопталась на месте. — Оно ещё и удобное!

— Эти расшитые бисером листики выглядят очень нарядно. — Услышала я из-за спины знакомый голос и обернулась. В помещение вошла леди Версалес. — Чего не скажешь о юбке. Половая тряпка и то выглядела бы здесь уместнее.

«Единственная половая тряпка здесь — это ты». — Хмуро подумала я и выдохнула. Димитрий. Просил. Меня. Быть. Сдержаннее.

— Леди Версалес! — Я улыбнулась. Сжала зубы, но улыбнулась. В этот раз она меня не выведет из себя. — Я не обладаю вашим талантом чувствовать себя уверено в экстравагантных нарядах, как вы любите. Предпочитаю то, в чем уверена: изящество, нежность в образе. Даже простоту.

— Простоту! — Оскалилась моя оппонентка, ухватившись за опрометчиво брошенное мною слово. — Это высказывание олицетворяет вас, милочка.

— Наверное. — Невозмутимо отвечала я. — Этим мы с Димитрием похожи. Наверное, потому он и женился на мне. — Я исподлобья посмотрела на леди Версалес, не сдержав победной улыбки. Они могут попирать меня сколь угодно, но единственного факта это не изменит: среди всех напыщенных кликуш королевства Димитрий выбрал меня.

Все в комнате молчали; заносчивая леди Версалес силилась отыскать для меня подходящее оскорбление, но никак не могла в этом преуспеть.

Лучшего момента для появления в гардеробной Элизабет Дюфон и быть не могло. Она вошла, и воздух мгновенно наэлектризовался. Я широко распахнула глаза от удивления: они друг друга ненавидят ещё больше, чем меня!

— Патрисия! — Хлопнула в ладоши леди Дюфон. — Я так давно тебя не видела, что уже и забыла твое вечно постное лицо. Тебя хоть что-то в этой жизни радует?

Не думала, что когда-либо такое скажу, но приход Элизабет меня спас от неприятной перебранки. Всеобщее внимание переключилось на этих двоих.

— Меня радует, когда подобные тебе падшие создания получают по заслугам. — Ответила Патрисия, зло сверкнув глазами.

Элизабет зевнула.

— Я слышала каждую твою реплику уже сотни раз. Может, придумаешь что-то новое? Что-то такое, что может меня уже задеть, наконец?

— Твой отец изменяет твоей матери. — Леди Версалес протянула эти слова, смакуя их.

Элизабет побледнела. Ссора, веселившая её сначала, камнем упала на грудь и обрела совсем другой характер. Мне даже стало жаль леди Дюфон.

— Хранить верность, когда вокруг столько разнообразия — просто моветон. — Она пожала плечами, но все прекрасно видели, как девушку душили слёзы. Не верилось, что Элизабет, что приезжала в Альвион, и Элизабет, что стоит сейчас передо мной — одна и та же девушка.

Дальше стало совсем интересно.

— Дамы! — В дверном проеме показался Димитрий. — Прошу, не сочтите наглостью мое присутствие в вашей святая святых. Я всего лишь украду одну прелестницу.

Он вышел на свет, и по комнате прокатился вздох. Что тут говорить — Димитрий действительно был хорош. Разворот плеч, чернота волос и очерченость губ — абсолютно всё привлекало к нему, пробуждало скрытые желания. Тёмно-серый камзол и белые брюки контрастировали между собой, создавая ансамбль, а вышивка серебряной нитью на груди идеально сочеталась с моим платьем. На его лице уже была маска, почти такая же, как и у меня, только размером больше.

— Как ты красива, Джейн. — В одно мгновение остальные дамы перестали для него существовать, словно их в комнате и не было.

Он протянул руку ладонью вверх, и я доверчиво вложила свою, улыбнувшись. В один момент все оскорбления леди Версалес и её недостойные намёки, все слова Элизабет просто исчезли. Они не могли признать, что их победили, и всячески пытались вывести из строя победившую. Наконец-то я в полной мене осознала, почему Димитрий так просил меня держать лицо: потому, что остальное не имело смысла. Никакие их старания не увенчаются успехом; никогда мой супруг ими не увлечётся. От осознания этих житейских истин даже дышать стало легче.

Димитрий мягко притянул меня к себе, запечатлев на губах короткий, но чувственный поцелуй. Это случилось так быстро, так легко и естественно, так привычно для меня, но остальные глазели, словно отыскали в ракушке огромную жемчужину.

Мы покинули гардеробную и тут же шепотки возобновились, но меня уже не интересовало, что они говорят. Я прижалась к руке супруга и просто шла, куда он вёл, осознавая, что пойду за него даже на смерть.

Мы шли золочёными коридорами. Димитрий вёл меня, придерживая за руку, как наибольшую драгоценность в своей жизни. Мы были одни, за нами никто не направился, потому никто не мог подслушать.

— Я разговаривал с герцогом. — Негромко произнёс супруг. — Он удивился моему присутствию, однако, ничем не выдал своё недовольство. Я не услышал в его словах ни намёка, ни единого подозрительного взгляда он не бросил, но всё же… Чувствовалось напряжение. Он боится. Подозреваю, что его запугали. Будь осторожна, Дженни. Возьми это.

В мои карманы скользнули пузырьки различной формы.

— В прямоугольной бутылочке «Потеря сознания», в круглой «Кара ведьмаря». Другой карман: в пузырьке в форме песочных часов сильнодействующий яд; в том, что совсем крохотный — парализующий отвар. Пользуйся ими с большой осторожностью и в самом крайнем случае, но если видишь, что тебе и вправду что-то угрожает — никого не жалей. Отправь всех спать и беги к экипажу. Мои люди вернут тебя в Альвион, и там ты будешь в безопасности.

— Но как же ты? — Заволновалась я.

Димитрий сжал мою руку.

— Я вернусь к тебе. Обещаю. Ты гораздо более хрупка, чем я. — Потом добавил: — Не забудь надеть маску.

Прямо по коридору виднелись распахнутые двери бального зала. Мы вошли, задержавшись на возвышении, пока нас не объявили: «Димитрий и Джейн Грейсон, граф и графиня Альвийские». Я разглядывала убранство зала из-под полуопущенных ресниц.

В который раз я убедилась, что Джослин выбрала идеальное платье для бала: убранство зала отливало серебром, и я в своем наряде была тут более чем уместна. Мы с мужем спустились по ступеням вниз, и здесь открывался куда лучший вид на интерьер.

Зал был огромен, а потолок, поддерживаемый мраморными колоннами, настолько высок, что у меня закружилась голова, едва я взглянула вверх. Тяжелые портьеры из мягкой ткани каскадами ниспадали к полу, некоторые были подвязаны тонкими серебряными шнурами. Под ногами — идеально ровный, не очень скользящий светлый пол, но я все равно умудрилась поскользнуться на нем.

Люди… Настоящее олицетворение бьющей ключом жизни. Я завороженно смотрела, не в силах оторвать взгляда: все такие лощеные, холёные. Женщины порхали в руках у мужчин; мужчины сияли ослепительными улыбками. Яркие наряды миловали глаз. Я успела подсмотреть парочку подходящих мне фасонов.

Вальс мы уже пропустили, но кадриль как раз должна была начинаться. Вокруг нас вились девушки, явно надеясь на приглашение от графа. Димитрий хотел отправиться мне за напитком, но я вдруг кое о чем вспомнила.

— Дай мне свою маску, пожалуйста. — Тихо попросила я супруга. Димитрий нахмурился, но маску снял.

— Зачем она тебе? — Спросил он, вкладывая её мне в ладонь.

— Она на тебе не смотрится. Я принесу другую.

— Ладно. — Пожал плечами супруг. — Отойду за напитками, никуда не исчезай, хорошо?

Едва супруг отошел, его брат Александр мгновенно возник передо мной. В парадном удлиненном жакете и солнечно-желтой маске, он вдруг показался совсем безобидным мальчишкой.

— Джейн! — Радостно улыбаясь, Александр схватил мою руку. Весьма деликатно схватил, но всё же. — Дорогая моя родственница, вы ещё не танцевали? Смею предположить, что первый ваш танец обещан мужу, но могу ли я рассчитывать на второй?

— И даже на третий. — С усилием улыбнулась я в ответ. — Если выполните мою маленькую просьбу.

Я протянула ему маску Димитрия с умоляющим выражением лица.

— Эта маска так подходит к моему платью! А вот ваша — ярко желтая — не очень. Если бы вы примеряли эту… Мы бы в танце выглядели просто великолепно!

— Обещаю, Джейн! — С энтузиазмом отвечал Александр, не заподозрив подвоха. — Но и вы не забудьте о своем обещании! Второй и третий танец мои!

— Их никто у вас не отберёт. — Я поклонилась и поспешила к Димитрию, сжимая в руках добытую маску, словно боевой трофей.

Димитрий удивлённо меня разглядывал, словно вдруг открыл во мне дивные скрытые таланты. Я протянула желтую маску его брата.

— Кажется, я понял, зачем ты это сделала. — Произнес он, глядя мне за спину. Я обернулась: девушки, что наседали на Димитрия, сейчас изящно наступали на Александра. Тот даже не был против. — Если тебе так будет спокойнее, то пусть, — он надел маску. — Но мне все равно неприятно, что ты думаешь, что я могу тебя предать.

— Я так не думаю. — Ответила ему, взяв за руку. — Ты — не предашь. Я просто хотела бы посмотреть на лица этих дам, когда они поймут, как опростоволосились. Начинается танец. Ты со мной?

Пары выстроились друг напротив друга, ожидая первых танцевальных трелей. Все замерли в предвкушении.

Танец получился чудесным. Несмотря на то, что фигуры танца менялись, и часто напротив меня оказывался партнер из другой пары, я всё равно встречалась с Димитрием чаще, чем с остальными. Я заподозрила, что он нарочно переходит из пары в пару, чтобы вне очереди оказаться рядом. Сначала было непонятно, как у него получалось при этом не ломать построение танца, но пройдя несколько фигур с ним, стало понятно: Димитрий прирожденный танцор. Он чувствовал музыку, как никто в этом зале, даром, что когда-то говорил мне, что не любит танцевать.

А ещё он смеялся. Заливисто, что не совсем соответствовало требованиям этикета, но я искренне порадовалась, что хоть на какой-то миг супруг смог откинуть все заботы и страхи, и немного отдохнуть от ежедневных тягот. Время от времени я поглядывала на то место, где остался Александр. Стайка девушек, принявших его за Димитрия, всё так же осаждала юношу, но он смотрел на меня, раз за разом ловя мой взгляд и салютуя бокалом. Каждый раз я едва не зажмуривалась и обязательно спешно отворачивалась.

Первый танец закончился, и Димитрий, деликатно взяв под руку, провел меня на один из балкончиков. Мы вышли, и супруг отвязал штору от крючка. Она закрыла выход на балкон, и нас больше никто не мог видеть.

Я вдохнула ночную прохладу, и кожа покрылась мурашками. Димитрий подошел ближе и приобнял меня сзади.

— Не замерзнешь?

— Нет. — Ответила я, в кольце его рук поворачиваясь к мужу лицом. — Так гораздо лучше.

Он улыбнулся. Было отрадно просто смотреть на его лицо и знать, что с ним все хорошо; знать, что он может просто насладиться праздным вечером.

— Тебе не страшно? — Прошептал супруг.

— Я ещё не понимаю, чего бояться. — Прошептала я Димитрию в губы, прежде чем он поцеловал меня. — Ничего не происходит. По большому счету, мы лишь догадываемся о том, что может случиться. И то, весьма приблизительно.

— Да. — Димитрий взглянул в небо. — Всё вокруг словно замерло, и ждет. Но чего ждет? Я весь вечер об этом думаю, и разговор с герцогом мне не помог.

Все-таки я ошиблась — Димитрий не мог расслабиться, в любую секунду ожидая нападения.

— Как бы я хотела, чтобы все это поскорее закончилось. — Пробормотала я супругу в грудь. — Это напряжение невозможно вынести. Ладно ещё я… Но ты просто не знаешь покоя или какого-либо наименьшего отдыха. Мне очень жаль, что тебе приходится одному нести этот груз на плечах. Если бы я могла помочь тебе, хотя бы в какой-то мелочи…

— Помоги. — Отрывисто бросил муж. — Обязательно выживи.

В этот момент пространство пронзила искра; послышался грохот, словно из пушки, и в ночном небе возник огромный, сотканный из тысяч крошечных огней, цветок. Он задержался на несколько секунд и спешно растворился — лишь легкая дымка на том месте, где только что пламенел узор.

— Что это? — Спросила я у мужа, завороженная.

На балкон стали пробираться и другие гости, привлеченные громкими звуками и светом в небесах. Тогда же всё повторилось, и на небе засияли диковинные звери: извивающийся дракон с длинной гибкой шеей; гордый пегас из серебристых кристаллов, словно высыпан из соли; пятнистая лань — по поверьям приносящая счастье.

Людей на балконе становилось все больше: все выражали восхищение происходящим. Постепенно легкие шепотки превратились в нарастающий гомон.

— Герцог развлекает гостей, — прокричал мне в ухо супруг, перекрикивая толпу. — Помнишь, я упоминал, что он иллюзионист?

— Да! — Отвечала я, зачарованная новым огненным изображением — большим пушистым котом. — Только почему так громко?

— Привлекает внимание. — Пояснил супруг. — Смотри!

Мы ещё долго наблюдали за красотами, возникающими в ночном небе. Раз за разом искры прочерчивали дорожку во тьме, и над нашими головами вспыхивали новые и новые зрелища: цветы, которые — я уверена — не существуют ни в одном из миров; разноцветные вспышки, где каждый из огоньков медленно падал вниз, оставляя за собой след. Перед окончанием нашему взору предстал бал. Бал в небе, так похож на наш. Кавалеры вели дам, девушки же — кружились в сияющем великолепии, словно живые.

Но в самом конце что-то пошло не так: фантомные танцоры остановились, и на их призрачных лицах отразился ужас, прежде чем они рассыпались серебряной пылью. Я оглянулась — лицо Димитрия посерело. Остальные гости словно и не заметили странного окончания салюта, и оживленно переговаривались, восторгаясь увиденным зрелищем.

— Пойдем. — С нажимом произнес супруг. Я не сопротивлялась.

Мы поспешно вышли из бального зала к одной из анфилад, и только тогда Димитрий позволил нам остановиться.

— Дженни, — он взял меня за плечи. — Для тебя бал окончен. Что-то должно произойти в бальном зале, и я не хочу, чтобы ты там присутствовала.

— Понятно, — перепугано ответила я. — А ты?

— Я скоро за тобой следом. На третьем этаже есть комната с двустворчатой белой дверью. Она отперта. Иди туда и жди меня, никуда не выходи. Я бы с большей охотой отправил тебя обратно в Альвион, но поездка, на ночь глядя, может быть ещё опаснее. Проклятье… Не нужно было тебя брать. Зелья до сих пор у тебя?

— Да. — Прошептала.

— Иди. И будь осторожна!

С колотящимся сердцем я бросилась по коридору. Димитрий не стал бы волноваться попусту, и его тревога передалась мне. Неужели мое присутствие на этом балу и вправду — огромная ошибка? Но Димитрий все равно приехал бы сюда, а значит, должна была ехать и я. Да что там говорить… Даже если с ним сейчас что-нибудь случится, я все равно буду винить себя.

Невесёлые думы сопровождали меня всю дорогу до третьего этажа, но не успела я ступить шаг на ковровое покрытие последней ступени, как различила за спиной шум. Едва слышный, но уловимый. Мгновение спустя к нему примешался короткий девичий вскрик.

Меня парализовало от страха. Зейтун здесь? В этом поместье? Я знала, что он тут появится, но увидеть его в людном зале было ожидаемо — здесь же я не знала что делать. Бежать в покои, как велел Димитрий? Здравый смысл требовал так поступить, но мне было до боли жаль девушку, чей крик я услышала только что.

Мысли наперебой сменяли друг друга, когда я кралась к гобелену, за которым слышалась тихая возня. Что он там делает? Неужели с девушкой покончено? Я так и не успела позвать на помощь — невесело подумала я, отодвигая край гобелена и заглядывая в нишу, которую он скрывал.

Сначала я даже не поняла, что, собственно, увидела.

Даму, сидевшую на высокой тумбе, подпирал мужчина с приспущенными штанами. Они ритмично двигались навстречу друг другу: её голые ноги обхватили мужчину и встретились за его спиной. Девушка выгибала голову и тихо постанывала; в темном свете свечи я явно увидела горбинку на её носу. Это она! Та, что сидела рядом со мной на зелёном диванчике в гардеробной и заявляла, что "объездит" Димитрия.

От осознания, чем они занимаются, я молниеносно отпустила гобелен и отступила на шаг. Эта дама — явно не высоких нравственных взглядов, если отдалась кому-то в тёмной нише за гобеленом, но… Она ведь говорила, что сделает это с Димитрием.

Мужчину я не разглядела, и теперь стояла и кусала губы.

Кто он? Я ненавидела себя за это, но стоило представить, что она стонет от ласк Димитрия, как тут же просыпалось желание удавить их обоих. Наверное, я дрянная, слишком требовательная и ревнивая жена, но я не смогу спокойно жить дальше, если не узнаю, кто же этот мужчина такой.

К тому времени, как я отодвинула гобелен во второй раз, они уже сменили положение: теперь мужчина располагался сзади, обеими руками он придерживал увесистые груди своей дамы. В тусклом свете на его лице блеснуло серебро, и моё сердце остановилось, прежде, чем меня осенило: это же маска Димитрия, которую я отдала Александру!

— Дженни! — Услышала я удивленный голос супруга за спиной. — Ты ещё не в покоях?

Я повернулась к супругу и отступила от ниши. Возня за гобеленом прекратилась. Димитрий нахмурился, не понимая, почему я держу палец у губ и делаю круглые глаза.

— Пойдем! — Прошептала я, хватая супруга за руку, но он не дался, и, подойдя к гобелену, резко откинул его в сторону.

Я стояла в стороне и не видела происходящего, но крик девицы услышала отчетливо. Мужчина чертыхнулся. Лицо Димитрия выразило всю гамму чувств: от удивления до стыда. Он вернул гобелен на место.

— Александр, ты не мог отвести свою красавицу в более укромное место? — Едко спросил супруг. — Разве можно такое творить с благородной дамой посреди коридора?

— Александр! — Взвизгнула девушка. — Но как же… Маска… Я думала, что вы — граф Грейсон! Вы меня обманули!

— Я не обманывал тебя, дорогая. — С этими словами Александр вышел в коридор, полностью одетый. — Ты так рьяно на меня вешалась, столь явно намекала на близость, что я решил помочь. Говорят, женщины болеют, если им не помогать снять напряжение.

Он рассмеялся; его веселье никто не поддержал. Мне все отчетливей становилось понятно, почему Димитрий не любит брата. Сейчас не осталось и следа от его учтивости и любезности, с которыми тот обхаживал меня — лишь высокомерие.

Девушка также вышла из-за гобелена. Не побоялась и не постеснялась. Её нехитрая прическа растрепалась; платье оказалось затянутым вкривь и вкось. Но на лице виднелась такая решимость, что снисходительная улыбка Александра померкла.

— Ладно. — Мрачно вымолвила девица. — Вы тоже подойдёте. Ждите завтра письмо от папеньки.

И она гордо прошла ступенями вниз, словно это не её только что застали на месте убийства собственной репутации.

— А кто её отец? — Осторожно спросил Александр.

Димитрий усмехнулся.

— Нужно этим интересоваться до того, как тащить первую встречную девицу в ближайшее тёмное место и драть её, словно дворовую девку.

Димитрий осторожно, но твёрдо взял меня под локоток, и мы оставили растерянного Александра позади.

Покои Димитрий отыскал быстро — дверь и вправду не была заперта. Мы вошли, и супруг провернул ключ в замке.

— Держи, Джейн. — Он протянул мне пузырек, светящийся алым изнутри. — Когда я уйду, разбей его, и всю ночь будешь в безопасности. Никто не сможет войти в эту комнату.

— Куда ты уйдёшь? — Испугалась я, отходя. — Там может быть опасно! Там ведь будет Зейтун!

Димитрий горько улыбнулся. Тыльная сторона его ладони нежно коснулась моей щеки, и я судорожно выдохнула.

— Для того я и здесь. Пока он на свободе, ты никогда не будешь в безопасности. Нужно схватить его, иначе спокойной жизни нам не будет.

Схватить! Он так спокойно об этом говорит!

— Ты ведь видел салют. — Я прижалась к его ладони. — Он не сулил ничего хорошего. Я очень волнуюсь за тебя, любимый. Останься со мной этой ночью.

На лице мужа вспыхнуло сожаление. Он поцеловал мою руку.

— Не могу, прости. Этого я хотел бы больше всего на свете, но не могу. Зейтуна нужно остановить.

Я видела его глаза, полные решимости и неотступности и понимала, что его железную волю не сломить. Его пылающие глаза светились такой жаждой мести, что я предприняла последнюю попытку уговорить супруга, хотя и не надеялась на успех.

Тесёмка лифа сама скользнула в руку, и я размашистым движением потянула её в сторону, но супруг ухватил спадающее платье.

— Джейн! — Прошептал он, умоляя. — Не делай этого!

Но я не могла. Не могла отпустить его так же, как и он не мог остаться. Я не могла пожертвовать им, даже ради спасения всего мира.

Стоило коснуться его губ, и я поняла — моя взяла. Димитрий тут же схватил меня на руки, и так же вместе мы рухнули на кровать. Всего в два движения он стащил с меня громоздкое платье и сам сбросил камзол. В свете луны его голый торс выглядел, как у древней статуи, словно его самого ваяли из мрамора. Одним движение муж бросил красный пузырёк, и в несколько мгновений вдоль стен и потолка комнату заволокло пурпурным туманом.

— Я хочу на столе, — еле слышно прошептала ему. — Так, как я сегодня видела.

Димитрий исполнял моё желание всю ночь.

Глава 12. Происшествие

Утро наступило чудовищно скоро. Мы с супругом так и не успели сомкнуть глаз, но и не сожалели об этом. Я умиротворенно прилегла Димитрию на плечо; он же безо всякого выражения смотрел в окно. В его серых глазах отражалось восходящее солнце.

Я окинула взором комнату: ничего не изменилось. Все те же алые разводы от магического зелья вдоль стен. На свету они отливали золотом, словно посыпанные драгоценной пылью.

— Я обдумываю каждый свой шаг. — Внезапно заговорил Димитрий. — Но что бы я не задумал — Зейтун всегда впереди меня. Такое чувство, будто он знает меня лучше меня самого.

— В этом есть смысл. — Я приподнялась на локте. — Если он тебя учил, то должен хорошо понимать, чего от тебя можно ожидать.

— Что же. — Тихо и как-то зло ответил супруг. — Рано или поздно я его удивлю. В одном ты можешь быть права, Джейн. Он изучил ход моих мыслей — не возможностей, не силы, а именно образ моего мышления. — Димитрий замолк, лихорадочно обдумывая сказанное.

— Потому он предугадывает твои действия ещё раньше, чем ты к ним приходишь?

— Возможно. — Димитрий откинул одеяло и принялся мерить шагами комнату. — Да, он знает, как я самонадеян. Знает, что я ломаю голову, как его победить, и не принимаю ничьей помощи. В этом может скрываться моя главная ошибка. Как бы ты поступила, Дженни? Каким соображениям ты бы последовала?

— Это серьезный вопрос. — Ошеломленно ответила я. — Мне льстит, что ты так мне доверяешь и высоко оцениваешь мои способности. Дай мне время до конца этого дня, и я скажу тебе свои варианты развития событий. Вряд ли они тебе помогут… Но моё мышление незнакомо Зейтуну, и, возможно, ты почерпнёшь из моих слов что-то полезное для себя.

— Договорились. — Димитрий тепло улыбнулся и, коснувшись стены рукой, прошептал несколько слов, плеснув на нее что-то из синей бутылочки.

Защитная пелена растворилась, и на нас накатила такая удушающая волна ужаса, что меня едва не стошнило при муже. Димитрий побледнел и задержал дыхание. Я подняла руку перед собой: её так неистово трясло, что пришлось спрятать между коленями, чтобы хоть немного унять дрожь.

— Что случилось? — Задыхаясь, спросила я супруга.

— Что-то мерзкое. — Прошептал супруг. — Эта тошнотворная атмосфера — шлейф, оставшийся от магии Зейтуна. Он крайне узнаваем.

— Ты прав. — Я поджала губы, стараясь не расплакаться от нахлынувших эмоций. — Я чувствовала его во время пожара в родительском доме. Теперь я поняла, что это было.

Я бросилась одеваться, но Димитрий поднял ладонь, приостанавливая.

— Не спеши. Кроме нас, в поместье нет живых людей.

Застыв, я с ужасом взглянула супругу в лицо.

— Как нет? А как же твой брат?

Муж покачал головой. «Я не знаю».

Оглушенные случившимся, мы собрались. Димитрий не хотел брать меня с собой, но оставлять одну счёл идеей ещё хуже. Коридоры, анфилады, все покои, куда мы только могли заглянуть — все были пусты. Неужели Зейтун забрал всех? Зачем? Куда? Туда же, куда забрал бабушку Ребекку?

Жива ли ещё она? А все эти люди, кружившиеся на балу ещё вчера вечером, наслаждающиеся жизнью, молодые, радостные…?

Бальный зал был местом, куда мне хотелось идти меньше всего, но туда держал путь Димитрий, и я последовала за супругом. Сердце колотилось в горле, и я всем нутром чувствовала, что грядет что-то плохое.

Не ошиблась.

Представшая нашим глазам картина выглядела… апокалиптично.

Они все были мертвы.

В центре зала виднелось выжженное пятно, славно ночью здесь пылал гигантский костёр. Вокруг, неподвижно, лежали люди. В своих парадных платьях и костюмах, с бокалами в руках, с застывшими улыбками на лицах… с отражением ужаса в невидящих глазах. Они лежали беспорядочно, словно их раскидали, как безжизненных кукол.

Я вцепилась в руку Димитрия, словно он мог спасти меня от увиденного. Супруг посмотрел на меня: ужас на его лице отзеркалил мой собственный.

Он ведь мог лежать здесь, среди них…

Всё происходящее казалось сном, и я мечтала, чтобы он растаял, как утренний туман… Мое желание не осуществилось. Быстрым шагом мы отправились к экипажу. Ни кучера, ни грумов — никого из наших людей не оказалось ни на конюшне, ни в ближайших жилых домах. Димитрий запахнул плащ и велел мне не выходить из экипажа. Я охотно послушалась супруга, спрятавшись за деревянной дверцей, словно она могла укрыть меня от того, что я сегодня увидела.

Димитрий сунул мне в окошко алый пузырек.

— Разбей, а я пока поищу почтовых голубей. Мне нужно уведомить короля о произошедшем.

Сквозь подернутое пурпурной дымкой стекло я увидела, как супруг идет вдоль улицы. Город уже проснулся, даже не догадываясь, преступление какого масштаба было совершено сегодня ночью в доме герцога. Я задумалась: если бы я не остановила Димитрия, стал бы он очередной жертвой Зейтуна? Лежал бы муж сейчас в бальном зале среди всех тех людей? Или же Димитрий вышел бы победителем, как и собирался?

Это напрасные мысли, но я всё равно не могла от них избавиться. Что, если супруг смог бы остановить Зейтуна и спасти гостей? Что если я, желая спасти Димитрия, обрекла на смерть всех их? Конечно, сам Димитрий скажет, что моей вины в смерти людей нет, и «в преступлении всегда виноват преступник», но мне всё равно казалось, что я косвенно виновата.

Муж вскоре вернулся. Он не стал убирать пелену защиты, лишь жестами показал, что будет вести карету сам, после чего взобрался на козлы. Мы поспешно тронулись в путь, стараясь обогнать тучи и не попасть под ливень, который мог рухнуть на нас с секунды на секунду.

Ближе к середине дня дождь все-таки нас настиг, и Димитрий, остановив карету под сенью каштанов, забрался ко мне внутрь экипажа. К этому времени алая дымка почти исчезла.

— Эта дорога сама по себе сущее наказание, — невесело поведал супруг. — А сейчас её размоет ещё больше. Не знаю, как долго мы будем добираться домой.

— Может, попросимся к кому-то на ночлег? — Робко предложила я.

Димитрий отрицательно мотнул головой.

— Не стоит. Мы нигде не сможем чувствовать себя в безопасности. Я и сейчас рискнул, остановившись. Я растерян и совершенно не понимаю, каков следующий шаг Зейтуна, и действуем ли мы сейчас согласно его плану, или же успешно его избежали.

— Судя по тому, что мы живы и не повторили судьбу гостей герцога — избежали. — Я озвучила обстоятельства нашего спасения, но радости в моем голосе от этого не прибавилось.

Димитрий прикусил губу и посмотрел на меня. Его рука коснулась моей щеки, спустилась к шее. Он придвинулся ближе и обнял меня, и в его движениях мне виделась непонятная робость.

— Я думал. Думал, что было бы, если бы я все-таки ушёл прошлой ночью. И, как бы я не был уверен в своих силах, одно понимаю точно — я не смог бы одолеть Зейтуна. В этот раз точно нет. Выжженная воронка среди зала говорит о проводимом ритуале, а раз так, значит, Зейтун подготовился гораздо более обстоятельно, чем я.

Он снова отодвинулся и прожег меня взглядом.

— Если бы не ты… Я уже был бы мертв. Меня спасла твоя любовь, Джейн.

Несколько минут мы молча просидели рядом, держась за руки и думая каждый о своём — два растерянных человека, чудом избежавших гибели и так до конца этого и не осознавших. Дождь, стучавший по крыше экипажа, стал ослабевать, и Димитрий, мазнув губами по моей щеке, вернулся на место возницы. Наша карета продолжила путь.

Вопреки опасениям супруга, мы прибыли домой без происшествий. Ночь уже давно объяла Альвион своими холодными руками, и мы поспешили спрятаться за стенами замка. Димитрий отдал мне свой камзол и повел мощеными дорожками, но я всё равно то и дело умудрялась угодить туфлями в грязь. Заморосил мелкий, но противный дождь, и Димитрий промок за какое-то мгновение. Мы оба вздохнули с облегчением, когда за нами закрылась входная дверь.

Несколько разбуженных слуг уже были здесь. Кто-то снял с меня промокший камзол Димитрия и дал мягкий плед, в который я с удовольствием завернулась.

— Приготовьте ванну для госпожи графини. — Коротко бросил супруг.

— А ты куда? — Я не смогла не задать этот вопрос.

— Проверю защиту. — Ответил Димитрий, целуя меня в лоб. — И спать.

Меня сразу же отвели в ванную; прямого приказа Димитрия не мог ослушаться никто. В этой ванной комнате я никогда не была — она оказалась гораздо просторней той, которую я пользовала. Служанки торопливо растапливали камины в окружающих комнатах и носили горячую воду. Ванная уже была полной, когда отворилась дверь и вошла Джослин. Казалось, она и не спала вовсе — волосы сложены в простую, но аккуратную прическу; платье идеально отглажено.

— Джейн, что случилось? — Тревожно прошептала Джослин. — Почему вы столь рано вернулись? Да и ещё среди ночи?

— Это будет длинный рассказ, — хмуро ответила ей. — Я хочу забраться в воду.

Джослин отвернулась и присела на стул, который до этого услужливо принесла одна из девушек, а я вытянулась в горячей воде, каждой клеточкой ощущая, как исчезает напряжение, которое держало меня в кулаке с самого утра.

Я не хотела вдаваться в подробности, но по-другому не получилось. Рассказ сам сложился из, казалось бы, отрывистых фраз, что я говорила наставнице. Бал, фейерверк, нарядные гости… мертвые гости. Запнувшись, я не могла продолжить говорить о них, потому, что тут же перед глазами возникала картина, которую я не забуду до конца жизни. Джосси не торопила. Она понимала. Всегда меня понимала.

Немного поколебавшись, я также рассказала, как обманула горбоносую даму, поменяв маски Димитрия и Александра, и к чему это привело. Судя по голосу, наставница лукаво улыбнулась.

— Ты, Джейн, просто дьяволица в юбке. Нужно уметь так испоганить реноме благородной дамы.

— Нет, — я опустилась ещё на несколько сантиметров под воду. — Она сама его испоганила. Не был бы это Александр — был бы кто-то другой. Ничто не смогло бы остановить женщину, которая твердо решила себя скомпрометировать.

— Возможно, ты права. — Задумчиво ответила Джослин. — Но, если ты верно мне её описала, то Александру придется несладко. Судя по описанию, он обесчестил наследницу соседнего герцогства.

Я подняла на Джослин ошеломленный взгляд, хоть она и не могла его видеть.

— Она ведь выше Димитрия по положению! Зачем она так стремилась его окрутить?

Джосси пожала плечами.

— Кто знает. Может, ей что-то от него нужно. А может, влюбилась, и мечтала, чтобы он обратил на неё внимание.

— Так влюбилась, что отдалась посреди коридора? Там ещё кто кого обесчестил! Александр так и говорил, что эта мадам сама на него набросилась.

— Александр и сам знатный повеса. — Произнесла Джослин неодобрительным тоном. — Он привлекательный, и хорошо это знает. Но в этот раз ему не повезло. Подождём до утра, думаю, что завтра эта ситуация разрешится.

— Если они остались в живых. — Прошептала я.

Джослин меня услышала, но ничего не ответила.

Утром меня никто не будил, но я всё равно вскочила с постели с колотящимся сердцем. Вчера, после тёплой ванны и разговора с Джосси меня разморило, и я спокойно уснула. Однако с утра ужасающая действительность все равно напомнила о себе.

Я спустила ноги на пол, и его холод придал какую-то мрачную ясность мыслям. Столько лет я жила в блаженном неведении, не догадываясь, не смея догадываться о чудовищных событиях, что разворачиваются вокруг. Сейчас же пришлось встретить их лицом к лицу, и всё, что я могу сделать — это как можно дольше продержаться в живых.

Этот настрой в корне неверен, но другого у меня нет. Единственный путь к спасению для нас — победить Зейтуна, но что мы можем сделать, если даже Димитрий растерян, и не знает, как поступить дальше? Я обещала ему помочь, подсказать, как бы я поступила на его месте, и у меня есть некоторые предположения, но… Вряд ли я сообщу ему что-то поразительное; что-то, к чему он и сам не пришёл бы. Боюсь, помощница из меня бесполезная.

Но я всё-таки попытаюсь. Димитрий растерян, и, возможно, это первый раз, когда я действительно могу ему помочь. Или, хотя бы, помочь найти направление, в котором двигаться дальше. К завтраку я спускалась с более решительным настроем, чем с утра. Димитрий и Джослин уже ждали меня в столовой, оба с такими лицами, что сразу стало понятно — хороших идей нет.

— Доброе утро, Димитрий. — Поприветствовала я супруга. — Рада видеть тебя в добром здравии, Джосси.

— Спасибо, дорогая. — Джослин едва улыбнулась. — Завтрак тебя заждался.

Я приступила к трапезе в такой безрадостной атмосфере, что долго молчать не смогла.

— Как наши дела? — Осторожно поинтересовалась я.

Димитрий, наверное, впервые на меня посмотрел. Его взгляд не был осуждающим, но в нем виделось столько безнадеги и покорности судьбе, что захотелось его обнять и пожалеть.

— Инцидент в Мариоке, — загнул палец Димитрий. — Случай в столице. Произошедшее с твоими родителями. Праздник здесь, в Альвионе. И, наконец, бал у герцога. Каждый из этих раз Зейтуну удается обойти меня; он утекает сквозь пальцы, как вода. Я даже не догадываюсь, где расположено его логово. Боюсь, я никогда не смогу этого узнать. Как же мне его обхитрить?

В комнате никого не было, кроме нас троих, и я позволила себе вольность: все же подошла к супругу и обняла его. Его волосы пахли душистыми травами, а руки сжали меня так крепко, словно не хотели отпускать больше никогда.

— Мне страшно представить, что однажды я не смогу тебя защитить. — Тихо сказал он. — Я должен, обязан его победить, иначе ты не будешь в безопасности. Но, что бы я ни предпринимал, сколько бы не учился и не поглощал новых знаний, у меня не получается. Я не могу.

— Ты слишком многого от себя требуешь, — подала голос Джосси. — Зейтун много старше и опытней. Не удивительно, что у него получается сбегать от тебя.

— Это у меня получается сбегать от него. — Хмуро отвечал супруг, пока я возвращалась на место. — И, рано или поздно, мне это не удастся.

— А что за случай в Мариоке? — Поинтересовалась я.

Джослин и Димитрий невесело переглянулись.

— Это была моя первая попытка поймать Зейтуна. — Нехотя начал муж. — Я был неопытен, но крайне мотивирован. Мое вдохновение закончилось при первом же сражении: Зейтун побил меня, как ребёнка. Я выжил лишь благодаря другому ведьмарю, который вскоре поплатился жизнью за свой поступок. Зейтун отыскал его и отомстил.

— Лучше бы я не спрашивала…

Некоторое время мы сидели молча. Димитрий даже не прикоснулся к собственному завтраку; Джосси словно что-то обдумывала.

— У меня есть одна, отвлеченная от нашей, тема. — Вдруг произнесла наставница. — Утром я встретила гонца. Он передал мне это.

Джосси положила на стол два перевязанных белой ажурной лентой прямоугольника. Димитрий первым поддался любопытству — он взял один, и пробежался глазами по строчкам. Почти мгновенно его брови взлетели вверх.

— Это приглашения на свадьбу. — Удивленно произнес супруг. — Александр рад нам сообщить, что собирается сочетаться узами брака с Терезой Монтерино.

— Тереза Монтерино… Монтерино… Погодите, разве Монтерино не наследная фамилия королевских особ? — Я увидела выражения лиц Димитрия и Джослин, и все поняла. — Не может быть! Та девушка не может быть дочерью Его Величества вдовствующего принца! Я видела её однажды, и между принцессой и той неблагочестивой девицей из коридора нет ничего общего!

— Да. — Коротко ответил Димитрий. — И нет. Александр жив, и женится на дочери вдовствующего принца. Та дама…

— Маркиза Оланто, — вклинилась Джосси.

— …маркиза Оланто, — продолжил Димитрий, — не имеет ничего общего со свадьбой моего брата.

Реальность не уставала удивлять меня каждый новый день. Как случилось подобное? Кто благословил этот вопиющий мезальянс? Судя по реакции мужа, он и не подозревал об отношениях Александра и принцессы. Как и я… Вопросов становилось всё больше, а ответов не было вовсе.

— Что, если бить Зейтуна его собственным оружием? — Предложила Джослин. — Начни кататься по графству и пускать слухи, что тоже собираешься провести некий ритуал. Разжигай костры, пускай пыль в глаза. Когда шепотки разойдутся, организуй бал с большим количеством гостей. Он появится, и ты его схватишь.

— Этого недостаточно. — Покачал головой супруг, устало прикрыв глаза. — Он проведет меня вокруг пальца вновь, как до этого уже делал несколько раз. Я словно слепой против него: не вижу его дальнейших действий, не ориентируюсь в замыслах. Пространство вокруг него для меня всё равно, что подёрнуто дымкой. В древнейших свитках я находил рецепт зелья, которое помогает видеть людей через другие зеркала, но что вы думаете? Зелье не работает с Зейтуном. Я не смог увидеть ни его, ни твою, Дженни, бабушку.