Продолжает Чарли Чен

2. Туман в отеле Брума

Вообще-то, соединять отель Брума со словом «убийство» в высшей степени бестактно. Тем не менее приходится делать именно это. До сих пор величественный старинный отель славился лишь очень сильными традициями и очень слабым центральным отоплением. Как утверждают любители истории, основатель отеля Сэмюэл Брум начинал свое дело с небольшого пансионата, а потом стал потихонечку прикупать все новые и новые здания по соседству. До тех пор, пока их не стало ровным счетом двенадцать. Половина из них расположена по Хафмун-стрит, половина — на Кларджес-стрит, что вызвало необходимость в двух подъездах. Вся эта мешанина построек разной величины и разной высоты соединяется между собой случайными лестницами, переходами, мостками, так что у человека, впервые попавшего к Бруму, создается невольное ощущение, будто он находится в точной копии мифического лабиринта, где в самых неожиданных местах возникают то люки, то трапы, то узенькие низкие дверки. Вообразить, что думают при этом постояльцы, нетрудно. Еще легче представить себе, что думает прислуга, преодолевающая эти хитроумные препятствия с тазиками горячей воды или угля для каминов.

Но жестоко ошибется тот, кто предположит, что из-за отсутствия современного комфорта в отеле Брума всегда полно свободных мест. О нет! Удостоиться номера у Брума — это почти то же самое, что войти в круг избранного общества. Для большинства приезжающих в Лондон такая честь практически недоступна. В разгар летнего сезона здесь можно встретить государственных мужей, аристократов, прославленных писателей и артистов. Однажды здесь останавливался даже самый настоящий король — правда, изгнанный собственными подданными, но сумевший сохранить прежние связи на чужбине. В последние годы популярность отеля стала слегка тускнеть, между сезонами здесь начали снисходить даже до американских туристов — и вот результат: один из них позволил себя вульгарно убить. Совершеннейший нонсенс!

Через подъезд на Хафмун-стрит Дафф вошел в мрачноватый гостиничный холл. На мгновение он почувствовал себя как в соборе и, снимая шляпу, замер, словно ожидая, что вот-вот раздадутся звуки органа. Но бесшумно носившаяся тут и там прислуга быстро развеяла это впечатление. Здешних портье трудно спутать с мальчиками из соборного хора: все они, казалось, работали в отеле с тех самых времен, когда Сэмюэл Брум открыл свой первый пансионат. Они поседели у Брума, похудели у Брума, полысели у Брума. Почти все они были в очках, и почти все были окружены ореолом принадлежности к истории.

Дежурный портье с видом премьер-министра поднялся с кресла и величественно двинулся в направлении инспектора.

— Добрый день, Питер, — приветствовал его Дафф. — Что тут у вас стряслось?

Питер печально покачал головой.

— Очень неприятная история, сэр. Джентльмен из Америки — третий этаж, номер двадцать восемь. Труп, сэр. Вот что получается, когда начинаешь принимать чужих!

— Верно, Питер, — усмехнулся инспектор. — История и впрямь очень неприятная.

— Для всех нас, сэр, — вздохнул Питер. — И, поверьте, инспектор, мы переживаем ее чрезвычайно болезненно. Генри! — Этот призыв был обращен к рассыльному лет семидесяти, который «чрезвычайно болезненно переживал», свернувшись уютным клубком на маленьком канапе у конторки. На зов начальника он, впрочем, отозвался незамедлительно. — Генри проводит вас наверх, сэр. Единственное, что меня утешает в такой прискорбный час, это мысль, что раскрытие преступления находится в надежных руках.

— Благодарю за доверие, — кивнул Дафф. — Инспектор Хэйли уже здесь?

— Наверху, сэр. Как раз в том злосчастном номере.

— Для начала проводите этих джентльменов, — инспектор указал рассыльному на фотографа с дактилоскопистом. — А мне, Питер, хотелось бы поговорить с мистером Кентом. Он у себя?

— Думаю, что да, инспектор. Дорогу вы, конечно, помните?

Кент, управляющий отелем, выглядел весьма импозантно. Серебристый галстук прекрасно сочетался с воткнутой в петлицу маленькой алой розой. Зато мрачное выражение лица Кента заметно дисгармонировало с праздничностью его наряда. Рядом с управляющим за небольшим столиком сидел бородатый мужчина, напоминавший академического ученого, отрекшегося от всего земного.

— Рад, что расследование поручено именно вам, — почти дословно повторил Кент слова своего портье. — Я не мог и рассчитывать на такую удачу. История, сами понимаете, не из приятных, так что если вы сумеете сделать свое дело без особого шума, то я до скончания века…

— Увы, сэр, неприятные истории, как правило, идут рука об руку с оглаской… Кем был убитый? Когда он к вам поселился? С кем? Цель пребывания в Лондоне? Короче — все факты, которые вам о нем известны.

— Хью Моррис Дрейк, — ответил Кент. — Записал в книге приезжающих, что родом он из Детройта. Насколько я знаю, это такой город в Соединенных Штатах. Прибыл из Нью-Йорка в Саутгемптон в прошлый понедельник, третьего. К нам добрался оттуда поездом, в обществе дочки, некоей миссис Поттер, родом тоже из Детройта, и внучки. Сейчас не могу припомнить, как зовут внучку… — Кент обернулся к бородатому мужчине, — как звать эту молодую даму, доктор Лофтон?

— Памела, — голос доктора был тверд как сталь.

— Вот именно. Памела Поттер. Инспектор Дафф, позвольте представить вам доктора Лофтона. Вероятно, доктор сможет сообщить вам гораздо больше подробностей. И о покойном, и обо всей группе. Он ее руководитель.

— Руководитель? — удивился Дафф.

— Руководитель тура, — пояснил Кент.

— Какого тура? А-аа! Так покойный находился в группе туристов, где вы исполняли роль гида?

— Ну, гидом я бы себя не назвал, — поморщился Лофтон. — Хотя до известной степени приходится брать на себя и такие обязанности. Неужели вы никогда не слышали, инспектор, о туристской компании «Вокруг света с Лофтоном»? Вот уже пятнадцать лет я организую кругосветные путешествия в содружестве с туристским бюро «Номад».

— К несчастью, никогда не слышал ни о «Номаде», ни о вашей фирме. Выходит, мистер Хью Моррис Дрейк отправился в кругосветное плавание под вашим руководством?

— Не совсем так, — вновь поправил инспектора Лофтон. — Кругосветное плавание означает, что человек путешествует на одном и том же судне. Причем обычно путешествует сразу большая группа туристов. У меня совершенно иная практика: много разных судов, много разных поездов и относительно малое число участников.

— Что вы подразумеваете под «относительно малым числом»?

— В этом туре, например, у меня только семнадцать участников. То есть, было семнадцать. Теперь шестнадцать.

Инспектор Дафф хмыкнул:

— Для меня шестнадцать это как раз относительно большое число. Вы доктор медицины?

— Нет. Доктор философии. У меня несколько научных званий…

— А до сегодняшнего дня у вас были какие-либо хлопоты с этой группой? Возможно, какой-либо малозначительный инцидент, ссора, вспышка ревности, старые счеты?

— Ничего похожего! — жестко отпарировал Лофтон. — Абсолютно ничего. Тем более, что погода во время плавания была просто ужасной, и у нас даже не было возможности как следует познакомиться друг с другом. Когда в понедельник группа прибыла в этот отель, мы все еще были практически теми же чужими людьми, что покинули Нью-Йорк. Правда, мы успели совершить здесь несколько экскурсий, но, право же, это слишком мало, чтобы судить о настроениях группы…

Постепенно спокойствие доктора уступило место явному волнению, даже лицо его покрыл румянец.

— Инспектор, я очутился в ужасной ситуации. Под угрозой дело всей моей жизни, моя высокая репутация, за которой стоит пятнадцать лет непрестанных усилий! Это роковое убийство способно уничтожить все. Поэтому умоляю вас не начинать с концепции о виновности кого-либо из членов группы. Это совершенно немыслимо! Дрейка убил какой-то местный маньяк, кто-то из гостиничной прислуги, наконец…

— Давайте не будем впутывать в ваши дела мою прислугу, — перебил разгорячившегося доктора Кент. — В этом отеле работают только досконально проверенные служащие, и работают по многу десятков лет.

— Хорошо, пусть не прислуга, пусть кто-то с улицы, — охотно согласился Лофтон. — Но в любом случае это не мог быть член моей группы. Я тоже предъявляю очень высокие требования к составу групп: со мной едут только порядочные люди. Самые порядочные! — он умоляюще тронул Даффа за рукав. — Прошу меня простить за некоторую экзальтированность, инспектор. Я понимаю, что вы будете действовать беспристрастно. Но поймите и ситуацию, в которой я внезапно очутился!

— Понимаю, — кивнул Дафф. — И сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Поэтому мне необходимо как можно скорее услышать показания участников всей группы. Их следует срочно собрать в одном из салонов отеля.

— Попытаюсь, — поднялся с кресла Лофтон. — Некоторые еще могут быть на утренней прогулке, но к десяти все так или иначе соберутся, поскольку в десять сорок пять мы должны выехать с вокзала Виктория, чтобы успеть на дневной паром Дувр-Кале.

— Должны были выехать, — поправил его инспектор.

— Да, теперь это уже вряд ли получится, — вздохнул доктор. — Что же теперь будет?

— Сейчас мне еще трудно сказать. Увидим. Пойдемте наверх.

Не ожидая согласия, он быстро направился к лестнице. Лифтер, не упустивший случая похвастаться своими многочисленными правнуками, церемонно доставил их на третий этаж.

В дверях двадцать восьмого номера Дафф столкнулся с Хэйли.

— Привет, старина! — они пожали друг другу руки. — Заходи!

Дафф вошел в большую спальню, где сильно пахло магнезией от частых фотовспышек. Если бы в эту комнату вошла королева Виктория, ее ничуть не удивила бы обстановка, — она почувствовала бы себя как дома, сняла бы чепец и уселась на низеньком диванчике с колесиками. Здесь все было как в минувшем веке. Широкое ложе стояло в алькове вдали от окон. На ложе распростерлось тело старого человека. По оценке Даффа человеку было под семьдесят. Даже не будь на шее старика туго затянутого чемоданного ремня, было ясно, что смерть настала от удушья. Быстрый взгляд детектива отметил также, что смерти предшествовала короткая борьба. Дафф стоял без движения, оглядывая поле предстоящей ему битвы. За окнами спальни медленно поднимался туман, а снизу доносилась незатейливая мелодия, исполняемая одним из бесчисленных уличных оркестров Лондона.

— Полицейский врач был? — спросил Дафф.

— Был, — подтвердил Хэйли. — Написал рапорт и сразу ушел. Говорит, что смерть наступила около четырех часов тому назад.

Дафф подошел к умершему и осторожно, чтобы не стереть возможные следы, снял с его шеи ремень. Затем вручил его дактилоскописту и приступил к тщательному осмотру останков мистера Хью Морриса Дрейка из Детройта. Подняв левую руку старика, он распрямил сжатые в кулак пальцы и вскрикнул от удивления: на ладони тускло поблескивали три звена от платиновой часовой цепочки с крохотным ключиком на конце!

Подошел Хэйли. Оба склонились над находкой, которую Дафф бережно уложил на платок. С одной стороны ключика виднелся номер «3260», с другой было выбито название фирмы-изготовителя: «Сейфы Дитрих. Кантон, Огайо». Дафф перевел взгляд на застывшее лицо покойного.

— Бедняга, — с сочувствием заметил он, — в последний момент своей жизни он все же попытался нам помочь. И помог.

— Да, это уже кое-что, — согласился Хэйли.

Дафф задумчиво посмотрел на него.

— Может быть… Но на мой вкус все это выглядит как-то уж слишком по-американски. Особенно для инспектора лондонской полиции. — Он опустился на колени перед постелью и начал внимательно осматривать пол.

Кто-то вошел в комнату, но Дафф был в тот момент слишком занят, чтобы оторвать взгляд от лакированной поверхности. А когда, наконец, сделал это, то мгновенно вскочил на ноги, отряхивая от пыли брюки. В центре спальни перед ним стояла стройная прелестная девушка, наделенная парой самых синих глаз, какие Дафф когда-либо видел.

— Э-ээ… Доброе утро, — несколько растерянно произнес Дафф.

— Доброе утро, — услышал он в ответ мелодичный голос. — Меня зовут Памела Поттер. Это был мой дед. А вы, вероятно, из Скотленд Ярда? Я вам нужна?

— Разумеется! — быстро подтвердил инспектор.

Американка выглядела спокойной, но в уголках ее похожих на фиалки глаз все еще виднелись следы слез.

— Ваша мать тоже находится здесь, в Англии?

— Мама совершенно разбита горем. Может быть, она тоже придет, но позднее. Пока вам придется располагать только мной. Что бы вы хотели узнать?

— У вас нет каких-то догадок относительно причин случившегося?

Девушка энергично покачала головой.

— Абсолютно никаких. Мне вообще трудно в это поверить. Он был самым добрым человеком на свете, никогда не имел врагов, — просто абсурд какой-то…

С Кларджес-стрит продолжали доноситься мелодии уличного оркестра. Дафф резко повернулся к одному из своих людей.

— Закройте окно! Вашего деда можно отнести к известным людям Детройта? — снова обратился он к девушке.

— Конечно, его там хорошо знали на протяжении многих десятков лет. Он был там в числе пионеров автомобильного производства. Правда, пять лет тому назад он отошел от активного руководства своей фирмой, но сохранил пост в контрольном совете. Последние годы его более привлекала благотворительная деятельность. Он раздавал сотни тысяч долларов. Его любили в городе. Любили все.

— Из сказанного вами я заключаю, что он был весьма богатым человеком.

— Да.

— А кто… — Дафф на мгновение замялся. — Прошу прощения, но вопрос, который я вынужден вам задать, является в такого рода случаях обычным: кому достанется наследство?

Девушка задумалась.

— Этот вопрос мне не приходил в голову… Думаю, что если наследство не предназначено целиком на благотворительные цели, то оно достанется маме.

— И, в свое время, вам?

— Мне и моему брату. Я так думаю. И что из этого?

— Вероятно, ничего. Когда вы в последний раз видели своего деда живым?

— Сразу после ужина, вчера вечером. Мы с мамой собирались идти в театр, но дедушка предпочел остаться в отеле, говорил, что он слишком устал, и к тому же спектакль все равно не доставил бы ему никакого удовольствия, потому что…

Дафф кивнул.

— Я понимаю. Ваш дед был глухим.

Девушка вздрогнула.

— Откуда вы знаете?

Взгляд ее последовал за взглядом инспектора. На ночном столике лежал батарейный слуховой аппарат. На глазах Памелы Поттер блеснули слезы, и она закрыла лицо руками. Потом она все же овладела собой, одним движением стерев со щек мокрые дорожки.

— Да, это дедушкин аппарат, — она протянула к столику руку.

— Прошу ничего не касаться, — предупредил инспектор.

— Понимаю. Я не буду… Он постоянно им пользовался, хотя это не слишком ему помогало. Мы попрощались с ним вчера вечером, перед самым уходом в театр. Он как раз готовился ко сну, хотел лечь пораньше, чтобы хорошенько выспаться перед дорогой. Вы, вероятно, знаете, что сегодня нам предстояло выехать в Париж. Мы еще предупредили его, чтобы он не проспал сборы. У нас номер этажом ниже. Он сказал, что не проспит, поскольку договорился с коридорным, и тот его разбудит. А утром мы дожидались его в холле, чтобы вместе идти на завтрак, но тут… тут появился управляющий и сообщил нам о… о случившемся.

— И как на это прореагировала ваша мать? Была поражена?

— Конечно! Для нее это было страшным известием. Она упала в обморок. Потом я с трудом увела ее в наш номер.

— А вы в обморок не упали?

Девушка взглянула на инспектора с презрением.

— Я не принадлежу к обморочному поколению. Меня смерть дедушки тоже потрясла, но…

— Ради Бога извините меня за все эти бестактные вопросы и позвольте выразить мое самое искреннее соболезнование…

— Спасибо, — серьезно ответила Памела. — От меня требуется что-то еще?

— Нет. Хотел бы только просить вас помочь мне встретиться с вашей матерью. Я обязан поговорить и с ней. Ну, скажем, через час. А тем временем я познакомлюсь с остальными участниками группы в салоне на первом этаже. Вы можете там не присутствовать…

— Но почему? Я обязательно приду. Самочувствие у меня нормальное, зачем упускать случай поближе взглянуть на всю нашу компанию? В дороге у нас такого случая не представилось. Стояла непрерывная качка, и все прятались по своим каютам. Так что я приду. Такое зверское убийство… Я не усну, пока мы не узнаем правды. И я готова сделать ради этого все, что смогу, инспектор. Инспектор…

— Инспектор Дафф. Рад, что я получил в вашем лице союзника. Будем искать правду вместе, мисс Поттер.

— И мы найдем ее! — уверенно сказала девушка. — Должны найти. Он был так… так добр ко мне, — голос ее прервался, и она быстро вышла из комнаты.

Дафф проводил ее взглядом и повернулся к Хэйли.

— Симпатичное создание. Типичная американка. Так чем мы располагаем? Обрывок часовой цепочки и ключ от сейфа. Что ж, для начала и это неплохо.

Внезапно лицо Хэйли вытянулось.

— Ах, я осел! — выкрикнул он. — У нас же есть еще одна находка! Врач обнаружил это на постели, рядом с телом — кто-то был настолько небрежен, что не заметил его на простыне.

— Что это? — не понял Дафф.

Хэйли протянул ему маленький поношенный мешочек из замши, перевязанный обрывком шнура. Мешочек оказался довольно тяжелым. Подойдя к секретеру, Дафф развязал шнурок и высыпал его содержимое на полированную поверхность. Нахмурив брови, он с недоумением уставился на горсть самых обыкновенных камешков.

— Что ты об этом думаешь?

— Думаю, что это камни, — пожал плечами Хэйли. — Чуть поменьше, чуть побольше. Разной формы. Эти округлые, словно с пляжа. — Он повертел несколько камушков в пальцах, — ценности в них нет никакой, это точно. Может, они вообще ничего не значат?

Дафф повернулся к полицейскому у двери.

— Прошу пересчитать, сложить обратно и завязать. — Когда полицейский занялся скрупулезным подсчетом, Дафф опустился в старинное кресло и озадаченно взглянул на Хэйли.

— По-моему, здравым смыслом в этой истории пока не пахнет, — произнес он.

— Согласен, — кивнул Хэйли.

— Всеми уважаемого почтенного старца, который ради собственного удовольствия отправился путешествовать в обществе дочери и внучки, душат в лондонском отеле. При этом глухой старец просыпается, вступает в борьбу и отрывает у часов своего убийцы часть платиновой цепочки. Но силы неравные, и ремень плотно затягивается вокруг его шеи. После чего убийца эффектным жестом швыряет на постель мешочек с никчемной галькой. Идиотизм! Ты что-то понимаешь?

— Как в таких случаях пишут репортеры — «загадочное дело».

— Полностью с ними согласен. Хотя здесь есть и загадки иного рода. Заметил?

— Что именно? Твой класс мышления для меня недосягаем.

— Ну, не скромничай, приятель! Очевидные вещи должны бросаться в глаза любому. Если бы на этой постели имела место борьба, то остались бы хоть какие-то ее следы — сбитые простыни, вмятины, сдвинутые подушки. Но здесь все в идеальном порядке!

— Действительно, — прошептал Хэйли. — То есть, кто-то на этой постели, возможно, спал, но спал совершенно спокойно…

— Взгляни, с этой стороны даже одеяло осталось аккуратно подоткнутым под матрас. Может так быть после схватки не на жизнь, а на смерть?

— Думаю, что нет.

— А я уверен, что нет! У меня не вызывает сомнений тот факт, что Дрейк жил в этом номере. Вот его слуховой аппарат, там на кресле лежит его одежда. Но что-то говорит мне, что задушили его совсем в другом месте.