Проект «Пианист»

Она вдруг так обрадовалась, что Дино не забыл свою бывшую, что не поцеловал Хани на прощание, потому что тогда Хал не заласкал бы ее до потери дыхания в коридоре, и она упустила бы несколько самых жарких минут в своей жизни. Он раздвинул языком ее губы и принялся ласкать, прижимая горячим твердым телом к стене, массируя впадинку на пояснице. Ощущая вкус скотча, Хани наслаждалась происходящим. Она узнавала то, что можно выяснить только через поцелуй. Что Хал умелый внимательный любовник и может заставить ее изнывать от желания. Его таланты граничили с невозможным. А когда он углубил поцелуй, Хани настолько растворилась в страсти, что у нее осталось лишь одно желание – пусть он ласкает ее так всю ночь. Она запустила руки ему под футболку и принялась гладить спину, наслаждаясь ответным стоном. Шелковистая кожа, теплая, как свежеиспеченный тост, и такая приятная на ощупь. Хани хотелось ласкать все его тело.

– Пойдем внутрь, – прошептала она. – Отведи меня в постель, Хал. В твою, в мою – неважно.

Он застыл. Судя по бешеному биению сердца, Хал был так же возбужден, как и она. Теперь он едва касался ее губ, словно собирая последние капли драгоценного шампанского.

А потом прервал поцелуй, по-прежнему держа Хани и тряся головой – то ли пытаясь прочистить мысли, то ли, еще хуже, стыдясь своего поступка.

– Я не играю на пианино, Хани, – прошептал он ей на ухо. – Я не тот человек.

– Мне плевать, Хал. Мне вообще не нужен пианист, – ответила она, прижимаясь к нему и чувствуя его отторжение. – Думаю, это должен быть ты. Именно ты мне нужен. Никто никогда меня так не целовал.

– Тогда ты не с теми целовалась, – мягко ответил Хал, нащупал ее плечи и отступил. – Иди домой, Клубничка. Ложись спать. Мне не следовало так делать. Больше я тебя не поцелую.

Хани не было нужды видеть его глаза, чтобы сказать – Хал лжет. Он наслаждался этим поцелуем не меньше нее.

– Ну вот, – пробормотал он, осторожно ведя ее по плитке. – Тебя проводили домой и поцеловали на ночь. Считай, твое свидание спасли.

Хани смотрела ему вслед, понимая, что практически весь вечер провела не с тем мужчиной.

***

Хал закрыл дверь и потянулся за бутылкой виски, которую оставил на столике, когда услышал шаги Хани. С каждой встречей с Клубничкой он все больше узнавал о ней. Ее запах. Ее смех. Цвет волос, теперь еще размер одежды. Эта встреча дала ему более интимные знания – вкус, мягкость кожи, очертания спины. Он держал Хани в руках и ощущал желания, о которых не вспоминал месяцами.

Хал поднес бутылку к губам, смывая алкоголем сладость губ Хани. Он грандиозно облажался. Было так легко списать оплошность на виски – и именно это он и сделает при следующей их встрече. Теперь, когда все закончилось, этот поцелуй служил лишь напоминанием о том, что исчезло из жизни Хала, о женщине, которая обещала быть с ним вечно до тех пор, пока вечность не стала значить жизнь с человеком, который больше не может ее видеть.

Он любил и из-за аварии потерял. А потом терял и терял до тех пор, пока терять стало нечего. Ресторан? Продан. Машины? Выставлены на аукцион. Невеста? Она попыталась приспособиться, но на самом деле любила прежнюю жизнь Хала не меньше, чем его самого. Жертва оказалась слишком велика. А теперь он оказался в этом доме, и его план найти способ жить одному уже натолкнулся на препятствие в лице сумасбродной соседки, старающейся словить свой чертов ускользающий оргазм. Не стоило ее целовать. Он ничего не мог ей предложить. За долгие темные дни и ночи после аварии Хал четко осознал одно: теперь в его жизни нет места романтике. Он больше не подпустит к себе ни одну женщину. Она либо бросит его, решив, что подобная жизнь слишком сложна, либо исстрадается, подстраиваясь под такое существование. Ему не нужны ни нянька, ни поводырь. Пора самому научиться жить в этом долбаном кошмаре.

Хал пробрался к кровати и от души пожалел, что не может повернуть время вспять и остаться в квартире, когда услышит шаги Хани.

Глава 8

– То есть он тебя даже на прощание не поцеловал? – с отвращением переспросила Таша, насыпая сахар в кофе на крохотной кухоньке Хани.

– Не уверена, что он вообще заметил, как я ушла, – ответила та, вспомнив поцелуй Хала.

Таша пришла буквально пять минут назад, заскочив к подруге перед рабочим рейсом в Дубай, дабы справиться о пианисте нумеро уно, как она назвала Дино.

– Если хочешь знать, пианист нумеро уно оказался эль дерьмом, – мрачно сообщила Хани. – Думаю, будет лучше, если мы оставим в покое всю эту глупую затею с пианистом.

– Черта с два, Ханисакл, – ухмыльнулась Таша. – Мы только разогреваемся. Нелл уже кого-то подыскала.

Хани застонала, гадая, почему продолжает с ними дружить.

– Кто он?

– Учитель музыки, работает с ней в одной школе. – Таша подула на кофе. – Надо же, правильные Нелл и Саймон ударились во все тяжкие! Держу пари, ему нравится, когда его шлепают. Боже, а вдруг он купил подгузник для взрослых и потребовал, чтобы с ним обращались как с большим ребенком? Что ты смотришь, это не так уж невероятно. Я по телевизору видела.

Хани закатила глаза, не желая представлять себе эту картинку.

– Уверена, они в такие крайности не бросятся. В любом случае хорошо, что ребята решили освежить отношения.

Таша философски пожала плечами.

– Раз уж они ребенка сделали, то Саймон неплохой любовник.

– Именно.

– И он доводит Нелл до оргазма, – прибавила Таша. – Я проверила, возможно ли родиться без гена, отвечающего за оргазм. Нет, невозможно. Раз клитор есть – то и кончить реально. У тебя же есть клитор?

– Блин, Таша! Я еще позавтракать не успела.

Таша осуждающе посмотрела на подругу.

– Если уж Саймон может говорить о вибраторах за мюсли, то и ты не обломаешься обсудить женскую физиологию за утренним кофе.

– Ладно, – вздохнула Хани. – Да, когда я последний раз смотрела, клитор у меня был. Не то чтобы я прям проверяла, но суть ты поняла.

– Вот и славно. Будем надеяться, что пианист нумеро дуо сумеет тебе помочь.

– А если у меня клитор сломан?

Таша допила кофе.

– Прям уж сломан. Просто неисправен. Тебе нужен мужчина, который его починит.

Второй раз с прихода Таши Хани подумала о Хале и второй же раз придержала мысли при себе. Стоит подруге узнать, что сексуальный сосед вчера свел Хани с ума, и она начнет охотиться за ним как гончая, лишь бы разузнать побольше. Хал явно не обрадуется, если к нему станет ломиться чужой – и неважно, утро сейчас, день или ночь. Он наверняка нагрубит, а по необъяснимой причине Хани не хотелось, чтобы Таша плохо о нем думала.

Пару минут спустя подруга рыжим вихрем выпорхнула из дома, пообещав, мол, второй пианист окажется лучше. А Хани задумчиво посмотрела на соседнюю дверь.

***

На следующей неделе Кристофер влетел в магазин и ткнул костлявым пальцем поочередно в Хани, Люсиль и Мими:

– Ты, ты и ты.

Все молча уставились на своего высокого лысеющего босса в плохо сидящем костюме.

– Ваших рук дело? – рявкнул он, швырнув на прилавок рядом с кассой номер местной газеты.

Заголовок над фотографией дома гласил, что резидентам грозит остаться на улице.

– Устроили дешевую показуху, чтобы спасти магазин? Еще раз что-нибудь подобное выкинете – и вылетите за дверь тут же, а не через полгода. Если еще один журналист или разъяренный родственник остановит меня на улице или станет доставать в кабинете у депутата, как сегодня утром – и конец всему. Я вас выкину. Никаких «но», «если» или «может быть». Выкину. Вы-ки-ну. Я ясно выражаюсь?

Он оглядел трех заговорщиц, которые изо всех сил старались изобразить раскаяние. За годы работы все сталкивались с приступами гнева Кристофера и достаточно хорошо его знали, чтобы всерьез бояться. Кроме того, он расписывался в той же платежной ведомости, что и они – ну или что и Хани. Дом принадлежал частной компании, которая мало думала о резидентах, но очень много о чистой прибыли. Так как сестры работали на безвозмездной основе, уволить их менеджер никак не мог.

– Кристофер, милый, не уверена, что у тебя это получится, – с рассеянной улыбкой заметила Мими, складывая стопку занавесок.

Люсиль достала из кармана пачку мятных леденцов.

– Конфетку хочешь? Что-то ты хрипишь, милый. Не то кричал много?

Хани быстро опустила голову, пряча улыбку, затем прокашлялась и снова подняла взгляд. Скрывающий лысину зачес Кристофера сбился и теперь свисал под странным углом, а и без того маленькие глазки сузились до щелочек.

– Эти женщины выжили из ума или нарываются на неприятности, мисс Джонс? Потому что если вы не в состоянии контролировать подчиненных, я найду на ваше место кого-то, кто сможет, – громко прошипел он Хани.

– Мне жаль, если вы считаете, что вас донимают, Кристофер, но мы совершенно точно имеем право выразить свои опасения в свободное от работы время. Разве вы не волнуетесь? Ведь и ваше место под угрозой.

– Вы еще спасибо должны сказать Хани за то, что она обратилась в прессу, – поддакнула Мими, с преувеличенно выпученными глазами маша рукой у своей головы.

Поняв намек, Кристофер поправил прическу, но достоинство потерял.

– Больше никаких глупостей, леди. Я вас предупредил.

– Как по мне, так ты скорее им угрожаешь, старина, – раздался голос сзади. В магазин вошел Билли Боббисокс в красном вычурном пиджаке времен пятидесятых. – Услышал крики и пришел посмотреть из-за чего шум-гам.

Кристофер фыркнул.

– А ты им под стать, – сказал он, грозно глядя на Билли. – Рекомендую перестать поддерживать эти глупости и подыскивать новое жилье. Понятно?

Он попытался обойти старика, но тот шутливо встал в боксерскую стойку.

– Давай-ка поговорим как мужчины, – предложил Билли, перепрыгивая с ноги на ногу.

Кристофер смерил их всех долгим пренебрежительным взглядом и выскочил из магазина, придерживая свой зачес.

Люсиль озабоченно положила свои леденцы на прилавок.

– А он и правда разозлился.

– Вот и хорошо! – парировала Мими. – Значит, мы на верном пути. Если он сумеет замять шумиху, то наверняка получит новую работу в компании.

Хани пришлось согласиться. Было совершенно ясно, что по какой-то причине Кристофер о своем будущем не переживал.

– Раз ему звонят репортеры и родственники, значит, кое-кто пустил слух.

Предполагалось, что пока резидентам и их родне новость не сообщат, но буквально несколько дней назад сын старика Дона, незатейливо названный Донни-младшим, позвонил в магазин и с нарастающим гневом выслушал от Хани рассказ о грядущем закрытии дома. Судя по статье в газете, он всерьез решил привлечь общественность. Хани развернула номер и разгладила его. Билли присвистнул.

– Неудивительно, что он распсиховался, – рассеянно произнесла Хани, читая абзац, где упоминалось имя Кристофера и то, что он пытается скрыть информацию.

– Надо развить успех, – заявила Мими.

Люсиль кивнула.

– Да, но как?

– Может, пора вам, девочки, привязываться к ограде лифчиками? – спросил Билли.

Вечные озорные искорки в его глазах сияли даже ярче, чем обычно.

Мими весело пихнула его в бок.

– Уильям, веди себя прилично.

– Ох, как же мне нравится, когда ты меня так зовешь, – поиграл он бровями. – Попозже повторишь?

– Ах ты старый болван, – улыбнулась Мими.

Хани сложила газету:

– Давайте подождем и посмотрим, как теперь пойдут дела. Наверняка сюда заявится толпа перепуганных людей. Может, нам митинг организовать?

– Если тебе нужно место для сбора, я знаю владельца «Забегаловки», – вызвался Билли. – Вернее, знал его мать… – Он подмигнул Хани и виновато глянул на Мими. – Она тебе в подметки не годится, милая, к тому же умерла двадцать лет назад.

– Через пару недель можем развесить там объявления с приглашением присоединиться к нам, – развила мысль Хани, стараясь не вспоминать свое провальное свидание с Дино и последующую встречу с Халом, который с тех пор упорно прятался у себя.

Она стучала, кричала, а он только что-то невнятно ворчал в ответ, лишь бы подать признаки жизни и отвязаться от нее. Пару дней назад Хани оставила ему бутылку виски, о чем предупредила через дверь, чтобы он не навернулся ненароком. Судя по тому, что наутро бутылка исчезла, Хал забрал ее без происшествий.

– Не стоит благодарности, – язвительно крикнула Хани, уходя на работу.

На самом деле ей нравилось выбирать ему еду, выяснять вкусы Хала методом проб и ошибок. Хани зареклась покупать ему консервированные фрукты после того, как он едва не бросил их ей обратно.

– Или свежие, или никакие, – проворчал Хал.

Для отшельника он очень любил перебирать харчами. Хотя какая разница? Похоже, она больше никаких фруктов ему не купит, раз уж Хал решил закончить их дружбу после самого эпичного в мире поцелуя.

Стоя рядом с Хани, Люсиль вскрыла коробку, оставленную хорошо одетой женщиной, приехавшей на спортивной машине.

– Похоже, эти вещи вообще не использовали, – сообщила пожилая леди, вытаскивая разнообразные кухонные принадлежности и электроприборы. – У некоторых людей больше денег, чем здравого смысла. Вот это даже не вскрывали.

Хани посмотрела на коробку в руках Люсиль. Электрическая бритва. Божественное вмешательство? Похоже, появился повод еще раз постучать в дверь Хала.

Глава 9

– А ты точно уверена, что он нормальный парень без страданий по бывшей, Нелл? Потому что после Дино я готова послать эту дурацкую затею куда подальше.

Хани уставилась на подругу, но та ответила ей немигающим взглядом поверх чашки с капучино.

– Знаешь, к чему это приведет, Ханисакл? – Нелл выгнула бровь. – А я тебе скажу. Ни к чему, кроме одиночества. Да, с Дино не получилось. Так ведь мы и не ищем легких путей.

– Серьезно? А мне-то казалось, что вы подгоняете мне пианиста – и раз, я уже выхожу замуж за Майкла Бубле. По крайней мере, так вы мне это подавали.

– Так подай на нас в суд, – рассмеялась Таша и пожала плечами. – А что из себя представляет этот Робин, Нелл?

Та поставила чашку на блюдце.

– Ну, он довольно симпатичный, – начала Нелл, медленно кивнув.

Хани мгновенно заподозрила неладное.

– Что-то ты не особо уверенно говоришь.

– Просто он… немного старомодный. – Нелл осторожно подбирала слова. – В смысле, Робин, конечно, не Бубле, но… у него красивые волосы, и он смешливый. Тебе нужен парень, который сможет тебя развеселить, Хани.

– И когда я с ним встречаюсь?

Нелл принялась изучать свои ногти.

– Дело в том, что он не сильно любит пабы, поэтому я вроде как пообещала, мол, ты пригласишь его на ужин. – Конец фразы она договорила в два раза быстрее, словно надеясь, что он пройдет незамеченным.

– Нелл! – воскликнула Таша. – Ты знаешь, что это плохая затея.

Обрадовавшись поддержке, Хани кивнула.

– Ни за что. Я не пущу незнакомца к себе домой. Первое правило свиданий вслепую – встречаться на хорошо освещенной нейтральной территории.

– И еще один момент, – нахмурилась Таша, глядя на Нелл. – Ты же знаешь, что Хани не умеет готовить. Она ж его отравит до того, как он успеет продемонстрировать ловкость пальцев.

– Ну сперва я предложила назначить встречу у него, но Робин сказал, что его мама будет дома.

– Он живет с мамой? – переспросила Хани, глядя на часы и проверяя, не слишком ли рано для выпивки.

Нет, по-прежнему половина двенадцатого. Каждые пару недель по субботам подруги встречались в любимом кафе, но на этот раз Хани не особо радовалась – спасибо теме разговора. Сейчас словно вся жизнь летела кувырком: работа под угрозой, подруги под глупым предлогом сводят ее с незнакомцами, а в дом вторгся грубый замкнутый сосед. Разве можно судить Хани за то, что она попросила добавить в кофе двойную порцию рома?

– Он придет к тебе в пятницу вечером, – сообщила Нелл, игнорируя вопрос и ни капли не раскаиваясь. – Приготовь спагетти или еще какую ерунду. Он приятный, Хани. Мы несколько раз пересекались. Он добр с детьми, так что, по идее, достойный мужчина.

Таша разломала большое печенье и положила части им на блюдца.

– Тебе нечего терять, пчелка Хани.

– Ага, только целый вечер пятницы и, возможно, свою жизнь, если он окажется маньяком.

– Обычно маньяки не живут со своими мамами, – вставила Нелл.

– А Норман Бейтс? – спросила Хани после секундного размышления.

Таша воткнула в стол воображаемый нож:

– Не давай ему сопровождать тебя в ванную.

Хани покачала головой.

– Отмени все, Нелл. Я серьезно.

– Не могу. У меня в понедельник отгул, так что мы не увидимся.

– Длинные выходные, Нелли? – переспросила Таша. – Счастливица.

– Вообще-то это Саймон предложил. Мы мало времени проводим вместе, оба горим на работе, а каждую свободную минуту посвящаем Эве. Решили один день оставить только для себя. Эву, как обычно, отвезем к родителям Саймона.

Хани и Таша медленно кивнули.

– Для себя значит.

– А он предложил это до или после того, как увидел тебя в новом белье? – рассмеялась Таша.

Нелл фыркнула, покраснела и тоже улыбнулась.

– После. – Она с притворной застенчивостью отпила вина, хотя видно было, что ее просто распирает. – Боже, девочки! Он был… – Нелл запнулась, подыскивая нужные слова. – Скажем так, он впечатлился.

– Везучая ты, Нелл, – улыбнулась Хани.

– Скорее уж Саймон везучий, – поправила Таша. – Итак, какие планы на понедельник?

Глаза Нелл засияли.

– В том-то и дело. Я понятия не имею! Саймон просто попросил меня взять отгул, но тем не менее, оставить Эву у родителей. Он вел себя так… властно! – Голос подруги практически задрожал от предвкушения.

Хани задумалась, как это всегда спокойный Саймон всего за пару недель преобразился в Хитклиффа.

– А он дарил тебе новые секс-игрушки на этой неделе? – спросила Таша.

Нелл сглотнула и покачала головой.

– Нет. Но, девочки, с этим вибратором… – Она понизила голос и оглянулась, чтобы удостовериться, что никто не слышит, как местная учительница обсуждает интимные игрушки. – Хани, тебе точно надо было купить себе тот, в магазине. Ты бы точно кончила, у тебя никаких шансов не было бы. Серьезно.

– Она права, Ханисакл, – ухмыльнулась Таша. – Электрические импульсы, сконцентрированные в одной точке…

Нелл снова поежилась и глянула на часы. Ей явно хотелось поскорее попасть домой и покувыркаться с раскрепостившимся Саймоном.

– Ладно, я куплю вибратор, если мы оставим в покое затею с пианистами. Договорились?

Подруги переглянулись и нахмурились.

– Неа. Это задача для мужчины, а не для машины, – заявила Таша.

– Уверена, что не хочешь проверить это с банкоматом? – пошутила Хани, понимая, что с живой с нее не слезут.

Ей придется заказать готовую пищу на дом, чтобы не отравить этого самого Робина, и от души понадеяться, что он не маньяк. Даже если она закричит, Хал вряд ли удосужится прийти на помощь.

Снова сверившись с часами, Хани встала и пошла к бару. Уже три минуты первого, а ей нужен бокал вина.

***

Парой часов и парой бокалов позже она повернула ключ и вошла в квадратный холодный коридор. О чем только думала Нелл? Она толком не знала мужчину, а уже пригласила его к Хани домой.

– Мне нужен виски! – без предисловий заорал через дверь Хал, напоминая скорее раздражительного старика, а не сексуального парня. – И сигареты.

– Ты же не куришь, рок-звезда! – крикнула Хани в ответ, не зная, радоваться ей или нет, учитывая его тон.

– Собираюсь начать!

Хани закатила глаза.

– Черта с два.

– Моя мать что, умерла и поручила свои обязанности тебе? Или ты усыновила меня, Мэри Поппинс?

– Хал, иди нафиг. У меня выдалось прекрасное утро, и я не дам тебе его испортить.

Повисла тишина. Неужто прислушался и правда нафиг пошел?

– Я так понимаю, сегодняшнее свидание выдалось получше, – произнес он тише и более искренне.

– Я не на свидании была. Встречалась с Ташей и Нелл, они мои подруги. Хотя в пятницу у меня снова свидание.

– Ты же не собираешься дать нашему Дино второй шанс? Потому что мужик, который не проводил тебя домой, его не заслуживает.

– Ты меня за идиотку держишь? Конечно, речь не о Дино. Если хочешь знать, это какой-то парень по имени Робин.

– Вычурное имя.

Хани невольно рассмеялась.

– Возможно. Вдруг он и правда какая знаменитость.

– Вдруг? То есть ты с ним не встречалась? Стой, не говори ничего. Он что, очередной долбаный пианист?

– Да, он очередной долбаный пианист, – согласилась Хани, радуясь, что задела Хала за живое. – И он придет сюда. А ты не смей орать и портить мне свидание, словно чей-то свихнувшийся дед, понял?

– Ты собираешься привести в квартиру совершенно левого чувака? Ты что, полная идиотка?

– А еще я приготовлю ему ужин. – Ответный смешок Хала разозлил ее до чертиков. – Что?

– Ничего, – пробормотал он, даже не пытаясь скрыть веселье.

– Я умею готовить, – заявила Хани.

Наглая ложь.

– Не умеешь… я умею.

Перемена в его голосе застала Хани врасплох. Хал больше не шутил, хотя она не понимала, в какой момент разговор принял серьезный оборот.

– Я могу сделать ему макаронные колечки в соусе на тосте.

– Можешь. Или я научу тебя готовить настоящий болоньезе, – тихо сказал Хал. – Если хочешь.

Хани сглотнула.

– Хочу… Очень хочу.

– Тогда иди возьми ручку и бумагу, Клубничка. Отправишься по магазинам.

Глава 10

Час спустя Хани бродила по супермаркету, вооружившись длиннющим списком, в конце которого нехотя прибавила виски. Если Хал собрался научить ее готовить соус с нуля, то к концу процесса точно затребует алкоголь. Оставалось радоваться, что он, скрепя сердце, разрешил не делать пасту вручную, раз уж специальной машины у Хани не нашлось. Тоскливо посмотрев на коробки с замороженным болоньезе, она неохотно пошла к мясному прилавку за рубленым мясом и панчеттой.

На самом деле Хани чуть ли не впервые шла к этому прилавку. Обычно мясо попадало в ее корзину в полуготовом или готовом виде. А морковка? Кто добавляет морковь в болоньезе? Явно не приверженец покупных соусов. Хани ни разу не находила ничего подобного в своем болоньезе – хотя, с другой стороны, никогда не ела его настоящий. Бросив в корзину морковь, сельдерей и лавровый лист, она улыбнулась другой покупательнице, словно каждый день так затаривается.

Следующим по списку шло вино. Слава богу, в этом Хани разбиралась. Хал потребовал принести что-то достойное – как по ней, пустая трата денег, однако она положила в корзину одну бутылку риохи, а после минутного колебания вернулась за второй. Если первая не доживет до пятницы, то все равно придется снова покупать вино, чтобы приготовить болоньезе Робину.

Пристроившись в очередь к кассе, Хани с гордостью оглядела свои приобретения. Упаковка пармезана, пучок лаврового листа, свежая паста. Она чувствовала себя практически гурманом, а ведь обычно смущенно выкладывала на ленту кучу готовых блюд и консервов. Может, стоит почаще готовить? Хани тут же прогнала мысль. Сперва надо умудриться сделать болоньезе и не спалить в процессе дом. Еще оставался шанс, что сосед прибьет ее за криворукость.

***

– У тебя есть фартук? – спросил Хал, пристроившись на барном стуле.

– Мне не нужен фартук, чтобы разогреть суп. Но я помыла руки, если тебе от этого легче станет.

– Волосы собрала?

– Это что, военная операция? Да. В две косы.

Хал поднял бровь выше оправы темных очков.

– Как доярка?

От бесцеремонного тона нахала Хани покраснела.

Хал заявился к ней несколько минут назад и сейчас перебирал ингредиенты. Поднес чеснок к лицу и глубоко вдохнул.

– Нормально? – спросила Хани, нервничая от присутствия соседа в ее небольшом убежище.

Он выглядел как диковинная птица, которая случайно залетела в клетку обычного попугайчика. Нечто неуместное и недолговременное.

Хал коротко кивнул.

– Достань сковороду и оливковое масло. Порежь лук.

Она закусила губу и вытащила сковородку из ящика под плитой.

– Вообще-то я это не очень хорошо умею, – пробормотала Хани, разрубая луковицу напополам и неловко нарезая ее толстыми ломтями.

Хал наощупь проверил результат, покачал головой и нахмурился.

– Я сказал нарезать лук, Ханисакл. Куски с долбаный кирпич размером. Мельче.

– Ты что, у Гордона Рамзи учился?

Хал не улыбнулся.

– Мельче. – Он прислушался. – Не сжимай нож. Найди свой ритм и постепенно убирай пальцы от лезвия.

Когда Хал с натяжкой одобрил вторую попытку, Хани с облегчением выдохнула и взяла чеснок.

– Отломи три зубца и раздави их лезвием ножа.

Хани повертела головку в руках, недоуменно ее разглядывая.

– Как отломить? Она же запечатанная.

Хал открыл рот, закрыл и медленно потер ладони о джинсы.

– Издеваешься? Просто… – Он покачал головой. – Дай сюда.

Хал взял у нее головку чеснока, повертел в пальцах, легко вскрыл, отсчитал три зубчика, отломил и протянул на ладони, словно осла кормил. По крайней мере Хани именно им себя и ощущала.

– Очистить их?

Он вздохнул.

– Просто надави на них лезвием широкого ножа. Дави до тех пор, пока шелуха не лопнет.

Хани осторожно послушалась и с удивлением обнаружила, что метод и правда работает.

– Ну надо же! – рассмеялась она, снимая шелуху с чеснока. – Получилось! А теперь нарезать его как лук?

Хал кивнул, а когда она подтолкнула к нему доску, проверил результат.

– Разогрей оливковое масло, положи на сковороду бекон, через минуту добавь лук и чеснок. – Он прислушался к звуку горелки. – Огонь поменьше. Горелый чеснок горчит и испортит блюдо.

Хани отрегулировала газ и бросила на сковороду панчетту.

– Следи внимательно. Мы оба знаем, что у тебя проблемы с беконом, – пробормотал Хал.

Она закатила глаза и встряхнула сковороду, как видела по телевизору.

– Во-первых, я всего раз в жизни его сожгла. Так уж случилось, что именно в этот момент ты оказался рядом. К сведению, обычно я делаю просто убийственные сэндвичи с беконом.

– Надо запомнить, вдруг когда-нибудь придется просить тебя сделать мне завтрак.

Невольно представив, как Хал просыпается в ее кровати, Хани едва снова не сожгла бекон.

– Теперь добавь лук и чеснок.

Она соскребла их на сковородку, наслаждаясь, как они с тихим шипением приземлились в масло.

– Боже, Хал, пахнет как в итальянском ресторане! – Она улыбнулась и принюхалась.

Он покачал головой, но не стал портить момент.

– Как они выглядят? – спросил Хал пару минут спустя. – Смотри, не пережарь.

– А как понять, что они готовы?

– Глаза разуй, – пробормотал Хал. – И попробуй на вкус.

– И что я почувствую кроме лука и чеснока?

– Да блин, Хани, хватит тупить. Дай я попробую.

Она перевела взгляд со сковороды на сидящего по другую сторону стола мужчину, а затем вилкой подцепила пару кусочков лука.

– Открой рот, – попросила Хани.

– Нечего меня с ложечки кормить, я и сам могу.

– Знаю. Просто решила, что так будет проще, чем тебе тянуться через стойку. Я не собиралась с тобой няньчиться.

Вообще-то именно так оно со стороны и выглядело. Хал пожал плечами и вдруг открыл рот. Наблюдая, как он пробует еду, Хани ощутила прилив желания. Собственно, в присутствии Хала ее постоянно посещали неприличные мысли. Она медленно убрала вилку от его губ, ожидая вердикта.

– Готово, – пробормотал он.

«Я тоже».

– Что дальше? – спросила Хани, покраснев.

– Уменьши огонь и добавь мясо.

На самом деле огня ей уже хватало. Хани прошиб пот, не имевший ничего общего с луком, зато все – с сидящим напротив мужчиной. Хорошо, что он не видел, какое действие на нее оказывает. Она пялилась на него, словно подросток, увидевший вблизи кумира с постеров. Это в голове не укладывалось – Хал вел себя грубо, но Хани, кажется, не могла себя контролировать. Он так ее нервировал, что она боялась порезать дрожащие пальцы, пока шинковала морковь и сельдерей. А когда Хал во второй раз вызвался попробовать еду, Хани сглотнула и отвела глаза, чтобы не видеть, как его губы смыкаются вокруг вилки.

– Горячо, – выдохнул он.

Ее тоже бросило в жар – из-за него. Какого черта Хани дала себе слово больше никогда не целоваться с Халом? Знал ли он, что с ней делает?

Помешивая мясо, как приказано, Хани воспользовалась моментом, чтобы собраться с мыслями.

– Теперь нам нужно пару бокалов вина.

Боже, если она выпьет, то вообще из кожи выпрыгнет.

– Хал, я не думаю, что это хорошая затея.

– Для болоньезе, Хани. Добавь вино и доведи его до кипения.

Хани вытерла пот со лба.

– Ну я это и имела в виду.

Игнорируя ответный смешок Хала, она вылила стакан вина на сковороду. Мясо сердито зашипело. Добавив второй стакан, она решительно заткнула бутылку.

– А теперь еще два налей, – приказал Хал.

Второй раз он ее не поймает.

– А не слишком много?

– Это не в еду. Один мне, потому что учить тебя готовке – сдохнуть проще, а второй тебе, чтобы ты уже успокоилась нафиг.

– Я не волнуюсь, – соврала Хани.

– Да куда там. От твоей дерготни у меня уже голова болит, и поверь, в таком состоянии я тебе не понравлюсь.

– Ты мне и так не нравишься, – парировала Хани, цепляясь за безопасную тему взаимных подколок.

– Блин, да налей уже вина!

Хани заколебалась между тягой пропустить бокал и желанием сохранить трезвый рассудок. Хоть ей и правда хотелось успокоить нервы, она боялась потерять контроль над языком и руками. «Еще накинусь на него, и он снова неделями прятаться будет». В конце концов нервы победили, Хани откупорила бутылку и налила им обоим вина.

– Держи. – Она неловко протянула стакан, пока тот не уперся в костяшки Хала.

Он взял вино, попробовал и улыбнулся почти одобрительно.

– Неплохо, Ханисакл. Совсем неплохо.

Она взяла свой стакан, отпила и порадовалась, что выложила за вино больше обычного. Оно было прекрасным и коварно-обманчивым.

– Лучше? – спросил Хал, будто видя ее.

Он словно ощущал, что с ней происходит, слышал, как часто бьется ее сердце, как шумит кровь в венах, как жар разливается по шее и щекам.

– Угу, – неопределенно ответила Хани, не понимая, стало ей лучше или хуже. – Что теперь?

Хал объяснил ей оставшиеся пару шагов, не выпуская из пальцев стакан, словно боялся, что Хани его отнимет. На самом деле, она совсем не об этом думала. Хани гораздо больше боялась сжечь болоньезе, потому что любовалась его сильными сексуальными руками.

– Теперь пусть кипит на медленном огне, а мы подождем.

– Серьезно? А долго? Чем пока займемся?

Он пожал плечами.

– Ну в карты я последнее время паршиво играю, а если затеемся в прятки, то искать буду долго. – Хал допил вино. – Так что налей мне еще, и займемся тем, в чем ты хороша.

Он что, про тот поцелуй? И ему понравилось? Хани невольно приосанилась, но потом решила прояснить ситуацию.

– Слушай, прости, что я тебя поцеловала. – Вообще-то трудно сожалеть о чем-то столь сногсшибательном, но не стоит привносить неловкость в их хрупкую дружбу. – Это целиком моя вина. Если хочешь, больше я эту тему не подниму.

Хал фыркнул.

– Беседа, Хани. Я имел в виду беседу. Ты сутками тарабанила мне в дверь, требуя поговорить. Ну вот, я здесь. Давай поговорим.

Запаниковав, она быстро проглотила остатки своего вина.

– Я просто пыталась вести себя по-соседски. Думала, мы сможем подружиться.

– А ты всех друзей так целуешь?

– Мы же вроде договорились не поднимать эту тему.

– Разве? Это ты предложила, я ничего не ответил. Хотя ладно, давай не будем ее поднимать, раз уж ты сама заявила, мол, больше подобного не повторится.

– К сведению: нет, я не всех друзей так целую, Хал. Так я ни с кем в жизни не целовалась. Вернее, никто так меня не целовал.

Хал снова поднес стакан к губам, подержал и медленно опустил.

– Ну может у этого твоего Робина получится. На всякий случай в пятницу не увлекайся с чесноком.

– Непременно, спасибо, – ответила Хани, помешивая болоньезе, чтобы чем-то заняться. – Хотя сомневаюсь, что дело выгорит. Он живет с матерью, и лучшее, что смогла сказать о нем Нелл – что у него хорошие волосы.

Хани глянула на темную взъерошенную шевелюру Хала – вероятно длиннее, чем он обычно носил, однако от этого еще сексуальнее. Он всегда выглядел так, словно без конца запускал руки в волосы, и Хани хотелось проделать это самой. Она взяла стакан, чтобы не искушать себя.

– А свои специальные пятничные трусики на свиданку наденешь?

Он что, флиртует? С этим его вечным сарказмом не понять.

– Могу надеть другие, с надписью «суббота», чтобы его удивить, – парировала Хани, а потом вдруг поняла, что практически созналась в планах продемонстрировать Робину свои трусы, чего вовсе не собиралась делать.

– Везучий парень, – пробормотал Хал, поднося стакан к губам. – Мой болоньезе и твои трусики «суббота». Ну как тут устоять?

У Хани руки чесались коснуться соседа, поэтому она отвернулась к плите и снова помешала соус. Тот выглядел изумительно, она ничего круче в жизни не готовила – неудивительно, учитывая ее ограниченный репертуар.

– Вообще-то Робину не светит увидеть мои трусики.

Хал рассмеялся.

– И как бедняга должен довести тебя до оргазма, если ты наотрез отказываешься снимать штаны?

– Иди в пень. Вся эта затея обречена на провал, потому что, во-первых, я не занимаюсь сексом с незнакомыми людьми, а во-вторых, как уже всем и каждому известно, я не кончаю.

– Ты не фригидная. Точно тебе говорю, а ведь я всего раз с тобой поцеловался. Кроме того, ты хотела заняться со мной сексом, а я практически посторонний. – Он пожал плечами. – Так что не торопись сбрасывать Робина со счетов.

«Ты слишком быстро со мной поцеловался», – подумала Хани, глотая вино и вспоминая вкус поцелуя.

– Я и не говорила, что фригидная, а ты не посторонний, – тихо заметила она.

– Нет? А кто я?

Вот теперь Хал точно флиртовал, и это ее пугало. После их последнего разговора он прятался от нее несколько дней, поэтому какая нелегкая дернула ее сказать следующие слова, Хани сама не знала:

– Ты мой сосед. Мой друг. И единственный мужчина, с которым я задумалась, что все-таки могу испытать оргазм.

Несколько минут повисшую тишину нарушало лишь шипение сковороды.

Хани не выдержала первой.

– Сколько оно еще должно томиться?

Воздух с придушенным шипением вылетел из легких Хала. Сосед прокашлялся.

– Такие блюда надо готовить медленно и со смаком. Оставь его доходить пару часов. Даже лучше, если ты приготовишь его накануне, за сутки до свидания.

От того, как он произнес «медленно и со смаком», желудок Хани сжался.

– И с каких пор ты эксперт по болоньезе? – спросила она, пытаясь перевести разговор в шутку.

Судя по мрачному молчанию Хала, получилось плохо. Тем не менее, он пожал плечами.

– Не эксперт я. Больше нет.

Она сглотнула, чувствуя, как он открылся и тут же закрылся, точно моллюск в раковине.

– Но был?

– Кем я только не был. А теперь я просто унылый сосед, который учит тебя готовить болоньезе, чтобы ты в пятницу не спалила дом.

Только Хал заговорил о своей прежней жизни, как тут же свернул тему. Победа – и сразу поражение. Хани не стала настаивать, надеясь, что однажды он все-таки подпустит ее ближе.

– Ты когда-нибудь простишь мне тот бекон?

– Пожалуй, нет. – Он сполз со стула и встал. – Мне пора. Дальше ты и сама справишься.

– Не останешься поесть со мной?

Хал покачал головой и допил вино.

– Соусу еще несколько часов готовиться. Если останусь, мы оба знаем, что от разговора о поцелуе ты не удержишься.

Хани тихо рассмеялась, радуясь, что он успокоился.

– Тогда прекрати сам напоминать. Я, например, вообще уже все забыла.

Он улыбнулся – редкая настоящая красивая улыбка, от которой у Хани ноги подкосились.

– Рад слышать. Я тоже.

– Тогда мы все уладили, – сказала Хани, провожая его до двери.

У своей квартиры Хал обернулся.

– Запомни правило, Ханисакл. Медленно и со смаком.

Хани уставилась на такую знакомую закрывшуюся дверь и покачала головой. Значит, ужин на одного.

***

Позже этим вечером услышав стук в дверь, Хал замер. Это могла быть только Хани, а больше он сегодня не выдержит. Не то чтобы ему не нравилось ее общество – как раз наоборот. Хал все чаще на нее полагался. Зря. Чем больше времени он с ней проводил, тем больше ждал следующей встречи – а это ничего кроме неприятностей обоим не сулило. Может, она воспринимала его как вызов – или как диковинку, если дело обстоит хуже – но явно не видела самого Хала. Не видела темноты в его душе, гнева, пропасти, на краю которой он балансировал большую часть времени. Хал вел себя недопустимо, а Хани этого не понимала. Не видела, что он цепляется за нее, как за веревку.

Со своими шутками, добрыми намерениями и поцелуями Хани сводила его с ума и заставляла забыть обо всем плохом. Она практически умоляла его стать тем, кто подарит ей оргазм, и в пылу страсти Хал сам этого захотел. Чтобы Хани была не с болваном Дино, не с маменькиным сынком Робином, ни с кем другим, а с ним. Халу хотелось затащить ее в постель, ласкать руками и губами до тех пор, пока она не содрогнется и не достигнет пика. У него бы получилось. Он лишь раз ее поцеловал, но и так знал, что может заставить эту девушку кончить.

Но что дальше? Отношения ему не нужны, он причинит ей боль, и как потом здесь жить? Суровая правда в том, что идти ему некуда и предложить нечего.

Хал приехал сюда, чтобы научиться жить самостоятельно – а вместо этого постепенно привыкал существовать, опираясь на плечо Хани. Надо остановиться. Поэтому Хал просто сел на краю дивана и стал слушать, как она зовет его – сперва весело, а потом волнуясь, что он не отвечает. Нельзя выходить.

– Я принесла тебе ужин! Слишком много болоньезе для меня одной!

– У тебя есть долбаный холодильник! – заорал Хал в ответ, чтобы хоть так подать признаки жизни. – Вот и поставишь в него что-то помимо водки, разнообразия ради.

Она смущенно замолчала. Вероятно, обиделась на грубость. Хал разозлился еще больше. У него не осталось сил думать о чувствах других – еще одна причина не подпускать к себе Хани.

– Тогда оставлю здесь, – тихо сказала она и несколько секунд спустя закрыла свою дверь.

Хал ощутил прилив раздражения. На нее, что она не сдается, и на себя, что радуется этому.

Глава 11

Хани сняла жакет и повесила его на единственный стул в крохотной подсобке магазина. Люсиль и Мими в одинаковых шарфиках и с одинаково озабоченными лицами дожидались появления подруги.

– Что не так, леди? – спросила Хани, набирая воду в чайник. – Надеюсь, ничего такого, что не исправит чашка утреннего чая.

Закрыв крышку, она включила подогрев, достала чашки и снова взглянула на Люсиль и Мими.

– Эй, что стряслось?

Люсиль поставила на стол свою черную сумочку с золотым замочком и достала из нее официально выглядящий коричневый конверт.

– Его принесли вместе с утренней почтой.

Непривычно взволнованная Мими взяла послание и протянула Хани.

– Как гром среди ясного неба.

Получателями значились Люсиль и Мириам Дрейфус – по девичьей фамилии сестер. Было до странного трогательно видеть такое обращение – словно записи из давнишнего классного журнала.

– Можно? – спросила Хани подруг, и те твердо кивнули.

Внутри оказался один лист бумаги – письмо из вспомогательной службы опеки. Быстро глянув на Мими и Люсиль, Хани принялась читать.

– Ого, – тихо произнесла она. – Ого. – Аккуратно сложив письмо и убрав обратно в конверт, Хани вернула его Люсиль. – Судя по вашей реакции, вы ничего не знали?

Обе леди покачали головами.

– Ничего, – пробормотала Люсиль.

– Вообще ничего, – подтвердила Мими с затуманившимися глазами. – Нам всегда говорили, что мы единственные дети в семье. Но чтобы у мамы был еще ребенок? Просто смешно.

– Старший брат, – прибавила Люсиль. – Я всегда мечтала о брате, чтобы он за меня заступался.

– У тебя есть я, – напомнила Мими. – Думаю, это чушь собачья. Хотя одному богу известно, зачем кому-то это организовывать, ведь у нас ни пенса за душой. У нас не может быть брата. Мы всегда были только вдвоем.

За гневом Мими ясно читалась тревога, страх потерять свое место в мире – место единственной родственницы Люсиль и ее лучшей подруги.

– Наверное лучше взять паузу и все обдумать. Нет нужды спешить, – предложила Хани, пытаясь удержать нейтралитет между явно противоположными реакциями сестер на новость.

– Эрнест, – проворчала Мими. – Наша мама никогда не назвала бы сына Эрнестом.

– А мне нравится, – улыбнулась Люсиль. – Эрнест Дрейфус. Звучит как имя кого-то важного, доктора или учителя.

Мими фыркнула.

– Да плевать, кто он. Я восемьдесят три года без него управлялась, зачем он мне теперь нужен?

Хани заварила чай, слушая, как сестры обсуждают ситуацию, словно перекидывают мяч туда-обратно. Они продолжали переваривать информацию, каждая по-своему.

Неисправимый романтик Люсиль держалась за свое место младшего ребенка в семье. Взрывная Мими чувствовала угрозу и готовилась отстаивать свою роль старшей родственницы. Хани достаточно хорошо знала обеих. Надо просто отойти в сторону и подождать, когда они найдут золотую середину. В идеале – примут удивительную весть о возможном брате и не менее удивительную о том, что он решил познакомиться с ними в восемьдесят девять. Больше ничего в письме об Эрнесте не говорилось, лишь просьба, чтобы Люсиль и Мими сообщили агентству, согласны ли они связаться с братом. Хани надеялась, что со временем Мими оценит не только минусы ситуации, но и плюсы. У нее брат, новый член семьи, который всю жизнь ждал подходящего момента для воссоединения. Мими была безнадежно любопытна – заметив верхушку айсберга, не успокоится, пока не узнает больше. Она схватила чашку чая и принялась разбирать новые посылки с пожертвованиями, бормоча себе под нос. Хани обняла Люсиль и слегка сжала скрытое зеленым бархатом плечо.

– Она успокоится. Просто дай ей время.

– Надеюсь, милая. Мы ведь не молодеем. Как говорится, лови момент.

– Вот уж правда.

Горячий чай согрел горло Хани, пока она размышляла над простым латинским выражением. У нее давно потерянный брат не обнаружился, но в жизни, тем не менее, оставалось очень много того, что требовалось переосмыслить. Возможно, надо перестать противиться попыткам Нелл и Таши помочь, самой хоть немного проникнуться проектом «Пианист». Вдруг они все-таки сведут ее с тем, кто умеет целоваться как Хал. В конце концов, это просто физическая реакция. Было бы приятно испытывать такое влечение к человеку, не превращающемуся периодически то в доктора Джекила, то в мистера Хайда. Дома у Хани Хал вел себя нормально, а потом, когда она попыталась отблагодарить его за урок, вернулся к обычным грубостям.

С другой стороны, что Хани про него знала? Она не спрашивала его о прежней жизни, потому что Хал сворачивал любой разговор на более-менее личную тему. Хани сидела у него под дверью, изливала душу. Он знал размер ее одежды, имена лучших подруг, любимый шампунь, с кем она встречается. Даже про трусики слышал – а вот Хани не знала о нем почти ничего. Может, ей стоит переосмыслить как раз-таки дружбу с Халом (если это можно назвать дружбой)? Ну или хоть научиться контролировать события? Пока все шло по правилам Хала. Хани допила чай и решила больше не думать столько о соседе. Если ему нужна ее дружба, пусть сам что-то сделает.

Большую часть утра Люсиль и Мими кружили друг вокруг друга точно боксеры на ринге, пока днем кое-что не заставило их выступить единым фронтом против общего врага.

Кристофера.

Он влетел в магазин, убедился, что посетителей нет, перевернул табличку на «закрыто» и задвинул засов.

– Эй, у нас нет обеденного перерыва, – сказала Хани и попыталась вернуть все назад, но Кристофер загородил ей дорогу. В этот момент к магазину подошла Нелл. Дернула ручку, а когда та не открылась, пригнулась и попыталась заглянуть в окно сквозь висящие на нем объявления.

– Сегодня есть. У нас планерка. – Для пущего драматизма Кристофер глянул на часы, поправив их на своем тощем запястье. – В час, в столовой. Только оплачиваемый персонал, помни, – прибавил он, оскалившись на Мими и Люсиль. – Вы двое можете пока вздремнуть или еще что.

Глядя ему вслед, Хани мечтала запустить в нахала тяжелым мотком упаковочной ленты. Потом развернулась и пошла открыть дверь Нелл.

– Вздремнуть, – проворчала Мими с убийственным взглядом. – Я ему вздремну… Хани, милая, задержи его на этой планерке как можно дольше, – попросила она, направляясь в прачечную в глубине магазина. – Люсиль, прихвати сумку. Надо кое-что сделать.

Нелл поставила на пол у прилавка черный пакет и быстро расцеловалась с Хани.

– Там вещи, из которых Эва уже выросла, плюс я сама перебрала гардероб.

Нелл накрутила на палец темный локон. Было так необычно видеть ее с распущенными волосами. В пакете на самом верху лежала пара скромных блузок цвета слоновой кости.

– Смена имиджа? – пошутила Хани, но Нелл кивнула.

– В некотором роде. Решила добавить в жизнь красок. – Она потянулась. – А ты чего дверь заперла?

Хани поникла.

– Пришел Кристофер, созывает планерку, а это значит только одно – плохие вести.

Мими и Люсиль вернулись из подсобки.

– Нас не пригласили. Только оплачиваемый персонал. Привет, Нелл, – поздоровалась Люсиль.

– Ха. А нам туда и не надо, – нахмурилась Мими. – Надо поймать рыбку покрупнее. Набери сына старика Дона, Хани, спроси, сможет ли он прислать журналистов.

– А… ты уверена? Я не знаю, что вы задумали, и волнуюсь.

Мими потрепала Хани по руке.

– Лучше тебе и не знать. Если что – ты ни при чем. Я так понимаю, никто нам наручники в последнее время не жертвовал?

Хани закатила глаза, но Нелл вдруг молча открыла сумку, вытащила розовые пушистые наручники и поболтала ими в воздухе. Ее щеки были примерно того же цвета.

– Боже, как же они изменили дизайн со времен моей молодости, – заметила Люсиль. – У полиции были только серебристые, ничего такого симпатичного. Не уверена, что это хорошая мысль – делать наручники такими удобными. В них же преступников заковывают.

Хани опустила голову, чтобы спрятать улыбку, а Нелл явно пришла в ужас от собственного поступка.

– Так эти же из секс-шопа, правда, милая? – спросила Мими, прищурившись. Поймав смущенный взгляд Нелл, она пожала плечами. – Что? Думаешь, я слишком стара и ничего про это не знаю? К вашему сведению я даже эти «Пятьдесят оттенков» читала в прошлом году в отпуске. Верно, Люсиль?

Та кивнула.

– Да. Хотя лично я предпочитаю хороший триллер.

– Ну вот, сегодня днем как раз его и увидишь, – многообещающе сказала Мими, взяла у Нелл наручники и бросила в сумку Люсиль. – Лучше ты возьми. Если Билли меня с ними увидит, одному богу известно, что он придумает. Идем, сестренка. Дел много, а времени мало.

Она улыбнулась, взяла сестру под руку и вывела наружу.

– Теперь понятно, какие краски ты решила добавить в жизнь, Нелли, – заметила Хани.

– О чем я только думала? Услышала, как Мими просит наручники, и решила помочь, как истинная учительница.

– Почти боюсь спрашивать, откуда они у тебя в сумке, – начала Хани и поморщилась.

Судя по блеску в глазах подруги, та собиралась рассказать нечто настолько сенсационное, что жизнь Хани больше не будет прежней.

– Я не знала, куда их деть. К нам по вторникам уборщица приходит – а вдруг она найдет новые игрушки? Еще отполирует их… у нас раздражение кожи начнется. Или хуже того – уволится.

– Значит у тебя с собой не только наручники?

Нелл открыла сумку и жестом предложила Хани самой посмотреть. Внутри помимо телефона и солнечных очков лежал вибратор, длинное перо и нить жемчуга.

– Я так понимаю, его не на шее носят? – пискнула Нелл. – Саймон дал мне их сегодня утром! Хани, я даже не знаю, для чего они. Помоги!

– Ты не по адресу. Лучше Ташу спроси, – рассмеялась Хани.

Последние несколько недель явно стали для Нелл периодом откровений, однако та нашла время устроить Хани свидание с Робином. «Она и правда лучшая подруга». Вероятно, с ней можно было бы поговорить о Хале, но сейчас определенно неподходящий момент. Хани ждал Кристофер, спеша сообщить еще больше гадостей.

Глава 12

Час спустя, слушая Кристофера, Хани не переставала волноваться о Мими и Люсиль. Что они задумали? Вернее, задумала Мими, а Люсиль поддержала? Две вещи можно было сказать наверняка: первое – Билли непременно ввяжется, второе – Кристофер точно психанет. Больше Хани ничего не знала. А, еще тут как-то задействованы розовые наручники Нелл. Хани успела позвонить сыну старика Дона, и тот обещался примчаться вместе с фотографом. Массируя виски, она молилась, чтобы в результате не оказаться без работы – по крайней мере до тех пор, пока не успеет спасти дом.

Кристофер хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Присутствующие затихли. Трое водителей, двое уборщиков, Патрик, огромный повар из Глазго, и его свежевыпустившийся ученик, работавшие в офисе Черил с матерью и сама Хани. Невзирая на разношерстную компанию, Кристофер буквально раздувался от чувства собственной значимости. Он постучал по большому зеленому микрофону, выглядевшему так, словно его из шоу восьмидесятых годов сперли, установил в центре комнаты, обнаружил, что провод не достает до розетки, и наконец пристроился с ним в углу, точно наказанный ребенок.

– Раз-раз, – произнес он, словно ведущий дешевой свадьбы.

От визга помех все дружно зажали уши. Кристофер пробормотал несколько слов, которые точно не стоит говорить в микрофон, выкрутил громкость на полную и поправил стойку.

– Я бы звук убавил, малыш, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя весь город услышал, – заметил Патрик, явно наслаждаясь возможностью уколоть босса.

Тот раздраженно зыркнул на повара, выдернул шнур из розетки и снова вытащил микрофон на центр комнаты.

– Итак, перейдем прямо к делу, – заявил Кристофер, обеими руками держась за стойку и словно собираясь спеть караоке.

Патрик поднял руку.

– Наверное, нет смысла говорить в выключенный микрофон.

– Знаю, – проворчал Кристофер, обошел стойку и прочистил горло, медленно обводя взглядом собравшихся.

– Если мы наконец готовы, то начнем, – сказал он так, будто не сам только что занимался ерундой. – Как вы все знаете, через несколько месяцев дом закроют. Магазин тоже. – Он выразительно посмотрел на Хани. – Начальство сегодня вызвало в офис меня лично. – Кристофер раздулся от гордости. – Они решили перенести дату на пять недель раньше, так как я уже нашел места для более чем половины младших резидентов, и, учитывая еще и естественное сокращение жильцов, разумно переселить оставшихся поскорее. Вы со мной?

Хани уставилась на него. Пятью неделями раньше?

– То есть нам меньше заплатят? – воскликнул один из уборщиков.

Хани разделяла их тревогу, но в речи Кристофера ее разозлило совсем другое. Она подняла руку, и все посмотрели на нее.

– «Естественное сокращение жильцов»? Естественное сокращение? То есть вы рассчитываете, что самые старшие резиденты попросту не доживут до переселения?

Кристоферу хватило ума изобразить раскаяние.

– Ну, я не совсем так выразился, мисс Джонс, но учитывая преклонный возраст большинства резидентов, логично думать… – Вдруг он осекся, вскинулся, точно ищейка, и прищурился. – Что за шум? – Сбив по пути стойку, Кристофер подскочил к окну. – О нет. Нет, нет, нет. Ни за что. Прошу прощения, леди и джентльмены. – Мерзко улыбнувшись, он выскочил за дверь, а все кинулись к окнам, чтобы узнать, в чем дело.

– Боже! – ахнула Хани, зажав рот и глядя на резидентов, которые привязались к ограде кто чем смог.

В одном конце стояла Мими, прикованная розовыми наручниками Нелл, в другом – Билли, задействовавший лифчики из прачечной. Минимум восемь других резидентов выстроились между ними, включая Люсиль, избравшую для цели компрессионные колготки, и старика Дона, прикрепившего свою инвалидную коляску коллекцией галстуков и разложившего на салфетке на коленях сэндвич с луком и сыром.

Катастрофа. Надо выйти туда, пока все не полетело к чертям. Хани развернулась и вместе с Патриком и прочими работниками выскочила на улицу.

Кристофер подбежал к сыну старика Дона и фотографу из его газеты.

– Никакой прессы! – заорал менеджер, панически размахивая руками, но потом заговорил тоном поддерживающего порядок полицейского: – Не на что здесь смотреть, джентльмены. Прошу вас уйти.

Он попытался оттеснить фотографа обратно в его фургон, хотя парень уже почти вышел.

– А ну брысь, долговязый, – ухмыльнулся фотограф и резко распахнул дверь шире, отчего Кристофер шмякнулся на тротуар к веселью быстро собравшейся толпы. Репортер щелкнул камерой и протянул упавшему руку: – Без обид.

Однако Кристофер проигнорировал предложенную помощь и встал сам.

Хани подошла к Мими, наклонилась к ней и спросила:

– Ты как? Нормально?

Все-таки подруга уже отметила восьмидесятый день рождения, а сейчас стояла прикованная к ограде.

– Лучше не бывает! – крикнула Мими, явно наслаждаясь ситуацией.

Все протестующие надели длинные белые футболки со слоганами «Спасите наш дом!» или «На помощь! В девяносто – и без дома!». Старик Дон, по-прежнему чинно евший свой ланч, гордо нацепил все медали.

– Когда вы успели подготовиться? – спросила Хани, обводя рукой футболки и расставленные позади резидентов плакаты.

– О, мы знали, что рано или поздно этот день придет, Хани. Мое поколение пережило войну. Мы привыкли готовиться к худшему.

В другом конце строя Билли Боббисокс взял куски ярко-синей водосточной трубы и поясную сумку и закатал рукава рубашки так, что стал походить на пожилую рок-звезду. Его седая челка торчала гордо как никогда. С подачи Билли резиденты начали скандировать «Нас не согнать».

Кристофер бегал вдоль тротуара, пытаясь то тут, то там отвязать кого-то из протестующих. В одном месте он схлопотал костылем, а в другом заработал пронзительный вопль «ой, он меня ударил!» от дамы, которую и тронуть не успел.

Сердито зыркнув на бунтовщиков, Кристофер решил изменить тактику. За оградой стоял низкий каменный блок с табличкой, на которой было выбито название дома. Кристофер забрался на этот блок, чтобы придать себе важный вид. На несколько секунд сработало – собравшаяся толпа затихла.

– Дамы и господа, – начал менеджер, грубо встав спиной к прикованным резидентам и придерживая рукой свой зачес. – Простите нас за доставленное беспокойство, я понимаю, насколько это неуместно. Общий возраст этой группы людей – свыше восьмисот лет. Ужасно стыдно, но надеюсь, они не понимают, что делают.

Горе-оратора забукали и зашикали, а Хани почувствовала, как закипает.

– Мисс Джонс, – обратился к ней Кристофер. – Будьте добры, помогите мне отцепить этих людей. Они сбиты с толку, им пора обедать.

– Кто их накормит, я-то здесь! – крикнул Патрик в заляпанном томатной пастой фартуке.

Фотограф бегал вокруг, стараясь запечатлеть сцену со всех ракурсов.

– Ничего мы не сбиты с толку! – рявкнул Билли. – Мы вне себя! Это место – наш дом, и, похоже, всем плевать, что нас выкидывают на улицу!

Ухмылка сползла с лица Кристофера. Когда толпа согласно загудела, поддерживая резидентов, он замахал руками так, словно сажал самолет.

– Как вам хорошо известно, к рассмотрению данного вопроса подошли со всем вниманием, – громко обратился менеджер к Билли. – Но подобное происходит каждый день. Боюсь, так устроен современный мир. А теперь, если не ошибаюсь, вам пора принимать лекарства. Пройдемте в помещение и забудем об этой глупой выходке.

– Черта с два! – крикнула Мими, гремя пушистыми наручниками. – Я никуда не пойду!

Кристофер грубо рассмеялся и пожал плечами.

– Отдавайте ключи от наручников, Мириам.

– Она б отдала, да руки заняты, приятель, – крикнул Билли. Толпа рассмеялась, а Кристофер еще больше разозлился. – В любом случае, у нее нет ключей. – Билли широко ухмыльнулся, явно довольный собой.

– Я так понимаю, ключи у вас? – Кристофер осмотрел его и остановил взгляд на сумке-поясе.

Но только потянулся ее открыть, как путь ему заступили Хани и Патрик, которому тоже не нравилось, как босс обращается с резидентами.

– Даже не думай, болван. – Шотландский акцент повара стал еще заметнее. – Пальцем кого из них тронешь, и я тебе башку размозжу!

Пока они ругались, Билли наклонился к Хани и прошептал:

– Возьми ключ.

Действуя на ощупь за спиной, она расстегнула молнию, нашла маленький ключик и закрыла сумку. Вдруг кто-то запел.

Чистый голос, чуть дрожа от волнения, начал выводить первый куплет «О, благодать» (христианский гимн – прим.пер.). Все притихли, а у Хани в горле встал комок. Она обернулась, чтобы выяснить, кто же поет.

Люсиль. Прижав руку к часто бьющемуся сердцу, Хани слушала, как голос подруги набирает силу, словно у прекрасной хрупкой птицы. Когда она завела второй куплет, мотив подхватил мужской баритон. Старик Дон. Со слезами на щеках Хани слушала идеальный дуэт, и, судя по реакции толпы, не ее одну тронул импровизированный номер.

Глаза Мими сияли чистой гордостью. Когда Люсиль и Дон допели, слушатели разразились бурной овацией.

Сбитый с толку Кристофер, чуя, что вот-вот проиграет, сложил ладони рупором у рта:

– Хватит! Все в дом. Живо! – Он огляделся, выискивая Хани. – Мисс Джонс, сейчас же помогите мне отстегнуть этих людей. Они замерзли, бредят, и им всем нужно вздремнуть.

Хани неверяще уставилась на Кристофера. Как этот субъект мог заведовать домом престарелых, если совершенно их не уважал? Она отступила назад и медленно покачала головой.

– Нет. Я не помогу тебе. – Хани на ходу ободряюще сжала плечо Люсиль: – Умница.

Дойдя до Мими, она поцеловала ту в сморщенную щеку и прошептала, мол, ключи у нее в кармане джинсов. А затем, внутренне дрожа от страха, взобралась на камень, где недавно стоял Кристофер.

– Я не стану помогать тебе глушить голоса резидентов дома или сводить на нет усилия этих чудесных смелых людей. Думаешь, они собрались здесь просто тебя позлить? Что ты видишь, глядя на них, Кристофер? Кучку стариков, которых ты можешь выкинуть и которыми помыкаешь, точно школьниками? У Билли нет ключей от наручников Мими. Они у меня. – Хани вытащила ключ, и тот заблестел на солнце.

Кристофер сорвался и, не думая, кинулся на нее. Хани сунула ключ в единственное место, куда он не мог добраться – себе в рот, и сглотнула. Менеджер вытаращил глаза. Толпа разразилась одобрительными криками, и гордость за резидентов разгорелась в груди Хани.

– Что ты вообще знаешь об этих людях? Возьмем Дона. – Она ободряюще улыбнулась старику, который поднял дрожащую руку и помахал толпе. – Уверена, Дон не обидится, если я назову его старейшим резидентом дома. Он двадцать лет тут прожил. Двадцать лет. А что ты про него знаешь, кроме того, что иногда его коляска царапает краску на стенах в коридоре?

Хани сто раз слышала жалобы Кристофера, как дорого обходится ремонт из-за Дона.

– Посмотри на его медали. В войну он был летчиком, лейтенантом, храбрым солдатом, сражавшимся за короля и страну. – Под аплодисменты Дон чуть склонил голову, прижав руку к покрытой наградами груди. – У каждого из этих людей своя история. Взгляни на Мими и Люсиль. Ты держишь их за двух чокнутых старух, но глубоко ошибаешься. Они блестящие полные жизни женщины, которые заслуживают уважения. Обе были в Женской земледельческой армии, во время войны их ферма кормила всех соседей, и теперь они каждый день помогают мне в магазине.

Люсиль улыбнулась сквозь слезы, а Мими кивнула. Хани невольно вспомнила ее недавние слова об их поколении.

– Вы правильно сказали, что им в общей сложности восемь сотен лет. Но это повод не для насмешек, а для гордости. Восемьсот лет опыта, жертв и тяжелого труда. Восемьсот лет любви, горя и утрат. И я не позволю сегодня преуменьшить их поступок.

Хани оглядела прикованных резидентов, понимая, что со стороны напоминает политика на предвыборном выступлении, но все равно заставила себя продолжить.

– Да, они выглядят странно. Да, их фото на первой странице газеты может вызвать у кого-то смех. Но причина, по которой они это совершили, вовсе не смешная. Эти люди здесь, потому что напуганы. Тут не только магазин, но и их дом, их надежное убежище, и они не хотят уходить. Почему их прогоняют? Разве нормально пугать стариков? Это нечестно и неправильно, и наш город должен заступиться за них и что-то предпринять.

Задыхаясь, Хани наконец замолчала, и слушатели захлопали и одобрительно зашумели. Нелл выступила вперед, помогла подруге спуститься с импровизированной трибуны и крепко обняла.

– Боже, Хани, я так тобой горжусь, – яростно прошептала она. – Ты была великолепна. Я думала, твоего босса удар хватит, когда ты ключ проглотила. Ради твоего спокойствия, не стану говорить, где он был.

Хани немного трясло – естественная реакция, когда вдруг нечаянно становишься Свободой на баррикадах.

– Ура Ханисакл, нашей Боудикке (королева бриттов, возглавившая восстание против римлян – прим.пер.)! – крикнул Билли.

Нелл мягко развернула подругу к толпе, шепнула «улыбнись», и Хани едва не ослепла от вспышек фотокамер.

Она неуверенно улыбалась, дрожала и старалась не думать о последствиях своего поступка. Или о том, что же делали с ключом Нелл и Саймон. Может, сделать противостолбнячную прививку от греха подальше?

– Хани, милая, – позвала Мими. – Думаю, надо вызвать пожарников. Я не могу снять наручники, а у меня уже кисти немеют.

Пожарный расчет прибыл в рекордное время. Один мужчина с болторезом подошел к Мими, а второй принялся допрашивать Хани.

– Значит, вы приковали эту пожилую леди своими секс-наручниками, а потом проглотили ключ?

– Да не мои это наручники, – уже второй раз попыталась объяснить Хани.

– Все вы так говорите, милая, – подмигнул пожарник. – Хотя, честно говоря, обычно это происходит в спальне с парнем, а не на улице со старушкой. – Он пожал плечами. – Впрочем, я не ханжа.

Тут на выручку Хани пришел Билли.

– Все в порядке, ребята?

Она благодарно улыбнулась.

– Это Билли. Именно он приковал Мими к ограде.

Пожарник оглядел его с головы до ног, потом снова посмотрел на Хани.

– А потом вы проглотили ключ. Похоже, тут настоящий менаж. – Он выглядел чрезвычайно довольным своим заключением.

– Вроде того, амиго, – кивнул Билли, и Хани закатила глаза.

– А вы точно не можете сходить по-большому и добыть ключ? – спросил пожарник с болторезом. – Последнее предупреждение. Иначе я их сломаю.

Хани покачала головой, сгорая от стыда. Пара журналистов все еще крутилась неподалеку и в открытую смеялась, царапая что-то в блокнотах. «И когда это я успела превратиться из героини в участницу менажа?»

– Пойду проверю, как там Мими, – сказала она, приглаживая волосы.

Уже уходя, Хани услышала, как пожарный что-то сказал про «озорника», а Билли ответил, мол, он дважды озорник.

***

Вечером Хани устроилась на полу у двери Хала, опершись на стену и вытянув ноги. Разумеется, он не открыл, только проорал пару ругательств. Хани большего и не ждала, но все же надеялась на беседу. Почему-то именно ему хотелось поведать о таком сумасбродном дне. И вот она уже час сидела и говорила, хотя он, скорее всего, даже не слушал.

– А потом пришлось вызвать пожарников, потому что ключ я проглотила, а наручники оказались крепче, чем мы думали. В смысле, они же ненастоящие и предназначены для спальни! Бог знает, где только Саймон их раздобыл... Нелл, разумеется, свалила в тень, а Мими выставила все так, будто они мои. Раз уж именно я проглотила ключ, нетрудно такое представить, правда? – Хани покачала головой, вспомнив, как пожарные едва сдерживали смех. – Наверное, теперь меня уволят. Мне бы простили, если б я не толкнула речь во спасение резидентов, но как я могла их оставить? Они считают меня храброй героиней, которая приведет их к победе. Вот только я не храбрая, Хал, и уж точно не героиня. Я обычная девушка, иногда совершаю глупости и до чертиков боюсь не оправдать доверие друзей.

***

Сидя по другую сторону двери, Хал подумал, как же Хани ошибается. Никакая она не обычная. Забавная – да, бесстрашная – да, но не обычная. Просто она сама еще это не поняла.

Только он не собирался ее просвещать на этот счет.

***

– Ладно, пойду, – сказала Хани некоторое время спустя. – Я устала, Хал, а этот односторонний разговор вымотал меня еще больше. К сведению, мне хотелось поговорить с другом, и я надеялась, что им станешь ты. С другой стороны, мы ведь не друзья?

Тишина.

Вздохнув, она прошла к себе, свернулась калачиком в кровати и стала ждать, когда придет сон и спасет ее.

Глава 13

Утро пятницы выдалось серым и холодным. Хани решила отпроситься домой пораньше, чтобы успеть приготовить болоньезе для свидания с Робином. На работу она шла жутко волнуясь, однако оказалось, что Кристофера вызвали в головной офис, и сегодня он уже не вернется. Похоже, виной всему устроенный во вторник переполох. Причастных, конечно, накажут, но хоть выходные не испортили.

Мими, Люсиль и Билли ждали ее у двери. Вручили фруктовый пирог, испеченный Патриком, и дружно спели «Какой прекрасный парень», переделав «парня» на «девушку». Пусть Хани обожала пирог и оценила поддержку, но все равно уходила домой, переживая, что же будет на следующей неделе. Люсиль проводила ее до порога.

– Выкинь все из головы, милая, и отличных тебе выходных. – Глаза пожилой леди озорно сверкнули. – Лови момент.

Хани улыбнулась. Похоже, подруга выбрала себе девиз.

– Спасибо, Люсиль. Сегодня мне надо его поймать. – Хани поцеловала ее в щеку. – Пожелай мне удачи с Робином.

– Если он от тебя голову не потеряет, значит даже силы тратить на него не стоит, – заверила Люсиль, и Хани обняла ее, радуясь поддержке.

Хорошо иметь друга, особенно раз уж от Хала доброго слова не дождешься.

Готовить болоньезе самой оказалось гораздо труднее, чем под руководством соседа. Хани не могла точно вспомнить порядок добавления ингредиентов, и хотя результат выглядел достойно, по запаху существенно уступал. Итак, сразить кулинарными талантами Робина не выйдет. В пять часов она решила добавить еще вина для аромата. Вылила целый стакан и получила нечто настолько ядреное, что сшибло бы с ног неподготовленного человека. Добавила йогурта, чтобы смягчить эффект. Не помогло. А когда открыла дверь, то подскочила от неожиданности. В коридоре стоял Хал.

– Ждешь кого-то? – невинно спросила Хани.

– Тебя. Учуял твою готовку и решил спросить, не нужна ли тебе помощь. А то прикончишь своего парня, а крайним выставишь меня.

«Хм». Хани хотелось из принципа отказаться, но болоньезе и правда вышел не очень, а Хал единственный мог спасти положение.

– Ладно, заходи, у тебя десять минут, – проворчала она, давая понять, что все еще не простила его за недавнее поведение. – Я слегка накосячила и не могу понять, в чем именно.

Хал прошел за ней в квартиру и принюхался.

– Ну вроде не так уж все плохо.

Хани достаточно его знала, чтобы понять – сосед решил пойти на мировую.

– Ага. Ты сначала попробуй. – Она налила немного соуса в чашку и дала Халу.

Он поднес ложку к носу, потом сунул в рот и скривился.

– Ты забыла его посолить. Неудивительно, что вышло странно.

– Посолить. Точно. – Хани почувствовала себя дурой, что упустила такую ерунду.

– Приправь хорошенько и потоми еще час, чтобы размягчить мясо и выпарить алкоголь. Лишнего вина плеснула?

Хани убавила огонь под сковородой и посолила соус.

– Да. Только не помогло.

– Да ладно.

– Ага.

Воцарилась тишина. Может, это и грубо, но Хани не собиралась ему помогать.

– Итак, великое свидание с Робином в силе, – заметил Хал, осторожно ставя на рабочую поверхность чашку с неудачным болоньезе.

– Дождаться не могу, – поддакнула Хани.

– Ну тогда я пойду. Тебе еще прихорашиваться надо.

– Точно. И не надо сегодня меня дожидаться, ладно? – Хани тут же пожалела о сказанном, ведь Хал в кои-то веки вел себя нормально.

– Просто не сожги бекон, если Робин останется на ночь, – ответил он, уже идя к двери. – Стучи, если презерватив понадобится.

Хани скорчила ему вслед рожицу.

– Робин наверняка принесет все сам.

Хал рассмеялся, и она пожалела, что не видит его улыбку.

– Он с мамой живет. Такие с собой презервативов не носят.

– Ну и не надо. Я современная женщина, у меня свой запас есть в шкафчике в ванной, – раздраженно сообщила Хани, проводила соседа в коридор и захлопнула за ним дверь.

***

Пару часов спустя раздался стук – тихий и вежливый. Точно не Хал. Он такими чертами не обладал совершенно.

Оставался один вариант – это явился Робин. Хани одновременно мечтала об удачном свидании и надеялась, что оно вовсе не состоится. Быстро глянув в зеркало, она пошла открывать. Сегодня Хани расстаралась: распустила светлые локоны, сделала выбор в пользу естественного макияжа, надела любимое винтажное платье и высокие каблуки. Одежда подчеркивала талию и декольте, а туфли придавали уверенности и роста на случай, если Робин окажется высоким. Глубоко вздохнув, Хани открыла дверь и тут же пожалела о своем выборе. Из-за каблуков Робин доставал ей только до плеча.

Нелл была совершенно права, отметив его волосы. Густая шевелюра, казалось, росла во все стороны в стиле Лео Сейера.

Робин вручил Хани букет и улыбнулся:

– Должно быть, вы Ханисакл. Изумительное имя, дорогая!

Она приняла цветы, отметив, что они прекрасны. Робин заработал сходу еще несколько очков, потому что в букете присутствовала жимолость, а ее не так-то просто удачно включить в композицию. Хани распахнула дверь пошире и, провожая гостя в квартиру, быстро скинула туфли и бросила их в спальню. Получилось намного лучше. Теперь они с Робином были практически одного роста. Еще не все потеряно, хотя к волосам точно придется привыкать.

– А вы Робин, – начала Хани, жестом пригласила его сесть на диван, а сама пока достала вазу. – Нелл сказала, вы преподаете музыку.

Гость кивнул, и его шевелюра задвигалась словно сама по себе.

– Обожаю. Музыка – моя суть. – Он развел руки в стороны и на джазовый манер запел «Thank you for the Music» группы «АББА». Закончив, Робин от души расхохотался, и Хани невольно расслабилась и засмеялась вместе с ним.

Приятный парень. Может, вечер все-таки удастся.

– Надеюсь, ты не вегетарианец. Я приготовила болоньезе.

Он потер круглый живот, обтянутый мягким свитером.

– Мое любимое блюдо наравне с курицей с чили и лазаньей. И лимонным чизкейком моей мамы. – Робин погрозил ей пальцем, словно гость в «Шоу Джерри Спрингера». – Не вам меня судить, – проворчал он с тяжелым южным акцентом и снова залился своим заразительным смехом.

– Ну как? – спросила Хани некоторое время спустя, глядя, как он театрально вонзает вилку в тарелку спагетти и, зажмурившись, снимает пробу.

Робин изумленно вытаращил глаза.

– Мне как, сразу присоединяться к Обществу анонимных алкоголиков? – Отложив вилку, он схватился за горло, но тут же остановил Хани, когда она потянулась передать ему стакан воды. – Ничего, ничего. Мне нравятся женщины, которые всерьез подходят к выбору напитков.

Было неясно, слезятся у него глаза от смеха или из-за еды. Последнее, поняла она, осторожно попробовав блюдо сама. Вот почему с Халом соус получался идеально, а без него – паршиво? Даже соль не спасла.

– Прости, Робин. Не знаю, что пошло не так, – извинилась она, нерешительно ковыряя ужин.

– Наверное, стоило готовить не только из вина, но и из мяса, – сухо заметил Робин, игриво набирая еще. – Вообще-то вкусно, когда приспособишься. Ешь. Налакаемся, и я начну к тебе приставать.

Хани хихикнула и подчинилась, понимая, что приставания Робина скорее заключаются в совместном исполнении хитов Кайли Миноуг в караоке, чем в чем-то неприличном.

Нелл должна была понимать, что он никогда не заинтересует Хани в романтическом смысле, однако вечер выдался одним из лучших.

Прикончив десерт, Хани решила расспросить гостя о его музыкальных талантах.

– Вообще-то, я не должен уметь играть с такими толстыми пальцами, однако же получается. Это у меня от мамы. Она круглая как мячик, но играет точно волшебная нимфа. С танцами то же самое – оба двигаемся легко как перышки. – Робин вскочил и закружился в сторону Хани, демонстрируя носки в разноцветную полоску. – Если ты не видела меня, то не видела настоящего танцора.

– Ты должен меня научить, – рассмеялась она.

Впервые за весь вечер Робин посерьезнел.

– Карты на стол, Ханисакл. Ты чудесная девушка, но просто не в моем вкусе. Я предпочитаю партнеров ростом метр восемьдесят и с кадыком. Но спешу утешить, болоньезе у тебя сногсшибательный.

Хани вытаращилась на гостя.

– Ну… если уж начистоту, ты тоже не в моем вкусе, Робин. Мне больше нравится мой ворчливый грубый сосед, который обычно меня игнорирует, но временами флиртует, чтобы я с крючка не сорвалась.

Густые брови Робина взлетели к его густым же волосам.

– Расскажи мне все, милая, это же божественно!

Что она и сделала. Робин неустанно подливал вино ей в бокал, а потом предложил пойти и набить Халу морду.

– Если дотянусь, конечно, – прибавил он, и Хани рассмеялась в сотый раз за вечер. – Ладно. Довольно слез, Жолен. Потанцуем?

Робин вскочил и оттащил кофейный столик в сторону.

– Не уверена, что у меня есть подходящая музыка, – захихикала Хани, едва держась на ногах.

– Не волнуйся. Я подпою. – Робин нетерпеливо пригласил ее присоединиться. – Вставай сюда.

И они танцевали и смеялись до тех пор, пока Хани не рухнула на диван, рыдая от хохота.

– Сдаюсь. Танцовщица из меня никакая, – созналась она и театрально прижала руку ко лбу.

– Возможно, это к лучшему. Пожалуй, ты худшая партнерша на моей памяти, а ведь я веду класс для бывших преступников в местном клубе.

Хани прижала руку к груди.

– Оставь меня. Ты ранил мои чувства.

Робин глянул на часы и с поклоном поцеловал ей руку.

– На самом деле мне пора. Почти полночь, и я рискую с двенадцатым ударом превратиться в тыкву. Или мама запрет дверь на засов.

– Мне нравятся тыквы, – заметила Хани, и Робин помог ей встать.

– Из них получаются шикарные пироги, – кивнул он, натянул пиджак, и вместе с ней нетвердо прошел к двери.

– И суп в «ночь Гая Фокса» (ежегодно вечером 5 ноября отмечается раскрытие "Порохового заговора"; люди жгут костры, устраивают фейерверки, сжигают чучело главы заговора, Гая Фокса – прим.пер.), – пробормотала Хани, привалившись к стене.

Робин ступил через порог и послал ей череду воздушных поцелуев.

– Целоваться в губы не будем, милая. Иначе ты больше ни на кого не глянешь.

Она кивнула и послала ему поцелуй в ответ.

Робин весело глянул на дверь Хала.

– Мне позвать его и предложить поучить танцевать?

Хани покачала головой.

– Не думаю, что ему нравятся танцы. По крайней мере, в последнее время.

– Нет в мире человека, который при правильных обстоятельствах не захотел бы немного подвигаться, – настаивал Робин. – Пригласи его на танец, Ханисакл, и найдешь путь к его сердцу. Гарантирую. Уж поверь дяде Робину.

– Ужас какой, – засмеялась она, а потом тихонько зааплодировала, когда гость провальсировал на выход.

Хани еще долго стояла и смотрела на дверь Хала. Танец исключен, но, пожалуй, в чем-то Робин прав. В жизни Хала не хватает света и радости, а ведь у него такая красивая улыбка. Может, это и есть ответ? В любом случае, надо обдумать такую возможность.

Завтра утром она позвонит Нелл и поблагодарит ее. Может, подруга и не нашла Хани идеального мужчину, но точно обеспечила запоминающуюся ночь.

Глава 14

Если Хани рассчитывала, что Хал на следующее утро выползет из норы, чтобы узнать, как прошло свидание, то зря надеялась. Она написала Нелл и Таше, позвала их встретиться за поздним завтраком, но когда уходила, его дверь оставалась закрыта. И не то чтобы Хани вела себя тихо как мышка – она специально хлопнула дверью, выждала пару минут и повторила на случай, если он в первый раз не услышал. Слишком долго возилась в коридоре, пару раз со звоном уронила ключи на пол. В конце концов, рассердившись на себя и на соседа, Хани с грохотом выскочила на улицу – лишь для того, чтобы прокрасться обратно и проверить, может, Хал все-таки вышел? Ничего подобного. Хани снова выбежала из дома, злясь еще больше, чем прежде.

По дороге к любимому кафе она подуспокоилась и помахала Нелл и Таше, заметив их в окно. Они устроились на низких диванчиках за любимым столом. Радуясь привычной обстановке, Хани плюхнулась рядом с Ташей, и та повернулась к ней с дымящейся кружкой в руках и сверкающими от любопытства глазами.

– Ну? Раз ты объявила общий сбор, я так понимаю, загадочный Робин явился на свидание?

Хани кивнула и посмотрела на Нелл. Та ответила нервным взглядом.

– Ага. Точно в срок.

– И?.. – подтолкнула Таша.

– И он был… занятным, – призналась Хани, тщательно подобрав достойную Робина характеристику.

Зеленые глаза Таши подернулись дымкой.

– В смысле смешным или экстравагантным?

– Пожалуй, смешным. Он и правда отличный собеседник, я сто лет ни с кем так не хохотала. Ну, кроме вас, – уточнила Хани и увидела, что Нелл расслабилась.

– Что-то у меня ощущение, что никакой романтики не было, – нахмурилась Таша, ставя пустую чашку на низкий столик.

– Вообще не было, – весело подтвердила Хани. – Нелл, ты хорошо знаешь Робина?

Подруга замялась и явно обрадовалась подошедшему официанту.

– Не особо. Ладно, на самом деле, вообще не знаю, но я слышала, как он играет. Настоящий Моцарт.

– Как он выглядит? – спросила Таша, когда все трое сделали заказ.

Хани решила не сдавать нового друга.

– Довольно приятный. Такой невысокий, круглый и лохматый.

Таша зыркнула на Нелл.

– Боже, ты что творишь? Решила саботаж устроить?

– Ну он же милый, – запротестовала Нелл. – И это единственный пианист среди моих знакомых.

Хани кивнула.

– Он отличный парень, Таша, ты бы его одобрила. Не в сексуальном смысле, но, если на то пошло, я тоже не в его вкусе. Робин сказал, мол, ищет полную брюнетку, и чтобы она любила танцевать.

Нелл рассмеялась.

– Прости, Хани. Обещаю, в следующий раз я постараюсь.

– Никаких следующих разов. – Хани улыбнулась, но твердо покачала головой. – Именно поэтому я вас и позвала. Пожалуйста, девочки, я правда благодарна вам за усилия, но ничего не выйдет. Дино страдает по бывшей, а Робин… ну, он милый, но вся эта затея с пианистами – чистое безумие.

– А если расширить до музыкантов в общем? Вчера вечером в театре я видела такого горячего виолончелиста! У него такие руки! – Таша растопырила пальцы, пытаясь продемонстрировать.

– В театре? – переспросила Нелл, больше удивившись этой детали.

Таша кивнула.

– Знаю. И это было даже не представление! Юсеф обожает все эти утонченные вещи и, по-моему, решил заняться моим просвещением. – Ее глаза весело сверкнули. – Я не жалуюсь. Почти все второе отделение он шарил у меня под юбкой и позволил сесть за руль «порше» по дороге домой.

– Как-то не особо утонченно, – сухо заметила Нелл.

– Он чертовски богат и чертовски развратен – прямо как я люблю. – Таша, не стыдясь, подмигнула покрасневшему молодому официанту, принесшему их заказ.

Бедняга в панике слегка расплескал суп Нелл и, спеша прочь, споткнулся о ремень сумки Хани.

Завтрак, как обычно, прошел прекрасно – именно так зародилась их дружба много лет назад. Хани любила Нелл и Ташу как сестер и, слушая, как они делятся секретами, решилась рассказать им о Хале.

– Хани, я знаю, что найденные нами кандидаты не подошли, но не стоит сдаваться, – серьезно заметила Нелл. – В конце концов, ты хотя бы развлеклась, а это лучше, чем сидеть дома одной.

– Спасибо вам обеим за труды, – начала Хани, пожав руку подруги, – но сейчас столько всего навалилось. Проблемы на работе, плюс я вроде как флиртую с соседом, плюс Мими и Люсиль нужна моя помощь по личным делам… – Она осеклась, когда Нелл резко отложила ложку, а Таша подняла руку.

– Погоди-ка. Отмотай назад.

Хани умышленно вставила главную новость среди прочих, потому что просто не знала, как ее подать. С одной стороны, рассказывать особо не о чем. Их с Халом отношения трудно было назвать романтичными, один поцелуй не считается. Но с другой стороны, Хани нужен был совет.

– Сосед? – переспросила Нелл. – Не тот ли, грубый и с окровавленными руками?

Таша перевела взгляд с нее на Хани.

– Звучит неплохо. Что я пропустила?

Хани тяжело вздохнула, не зная, с чего начать.

– Да, он самый. – И принялась перебирать браслеты, решая, как подать информацию.

– Ты его отымела? – спросила Таша. – Боже, он что, довел тебя до оргазма?

Красный как свекла официант, который наконец набрался мужества подойти за пустыми тарелками, поставил их обратно и сбежал.

– Нет! Нет. Таша, потише можно? – прошипела Хани, пытаясь не смотреть на внезапно затихшую пару по соседству. – Никого я не имела. Он… с ним все сложно.

– В последний раз ты назвала его грубым, – напомнила Нелл. – Что изменилось?

– Я его лучше узнала, – просто ответила Хани. – Ну, немного.

– У вас было свидание? – спросила Нелл.

Хани чуть не рассмеялась, представив себе свидание с Халом.

– Боже, нет. Если, конечно, не считать бесчисленных часов, когда я сидела у него под дверью, а он игнорировал меня или посылал.

Подруги обменялись встревоженным взглядом. Хани не могла их винить. Картина вышла не очень-то привлекательная. Хани попробовала снова.

– Дело в том, что Хал не похож на большинство мужчин. У него сейчас трудный период, и он злится. А еще он слепой и зацеловал меня до потери сознания, и не выходит из дома, и пьет слишком много виски.

Подруги выглядели еще более ошарашенными.

– Он слепой? – тихо спросила Нелл.

– Ты с ним целовалась? – наклонилась ближе Таша.

– Да и да. Я не знаю, что с ним произошло, но, похоже, зрение он потерял недавно. Хал не любит об этом говорить. Если честно, большую часть времени он вообще предпочитает молчать.

– Хани, да ладно тебе так оправдываться, ты ж его не продаешь.

– Знаю. Трудно объяснить. Что-то в нем меня цепляет. Он просто клубок противоречий. То брюзжит, то шутит и очаровывает. Он одевается как рок-звезда, а ведет себя как затворник. Может дни напролет не показываться, а потом за секунду свести с ума.

Таша заказала бутылку вина.

– Если оставить в покое то, что он фантастически целуется, то парень крепкий орешек.

Хани кивнула.

– Знаю. Хотя не думаю, что он ведет себя так специально. Есть еще кое-что.

Обе подруги застыли, ожидая услышать, что же там еще с этим соседом.

И Хани произнесла вслух мысль, которая сидела в подсознании, словно шип, отказываясь уходить, пока ей не уделят внимание.

– Думаю, он тот самый, – прошептала Хани.

– Тот самый… который подарит тебе оргазм? – уточнила Таша.

– Или тот самый… в смысле Тот Самый? – спросила Нелл, настороженно глядя на Хани.

Она уронила голову на руки, гадая, как же объяснить подругам свои чувства.

– Не знаю, – призналась наконец, и Таша с Нелл сели по обе стороны от Хани. Она откинулась на спинку дивана и взяла у Таши бокал вина. – Честно, не знаю, и это меня жутко пугает. Может, и то, и другое?

***

Придя днем домой, Хани пулей проскочила к себе, боясь, что Хал решит выглянуть. Она пока не могла с ним пересекаться – не после того, как несколько часов препарировала свои чувства с Нелл и Ташей. Обе хотели увидеть загадочного соседа, но Хани понимала, насколько он разозлится, и строго-настрого им запретила. Нелл хотела проверить, подходит ли он подруге, а Таше, конечно, не терпелось взглянуть на самого сексуального специалиста по поцелуям. «В другой раз», – пообещала им Хани, подразумевая «никогда».

После долгих споров подруги пришли к выводу, что Хани попросту втрескалась в соседа как школьница. Нелл отмела вероятность серьезной любви, потому что Хани всего раз поцеловалась с Халом, да и вообще восемьдесят процентов отношений односторонние.

Еще они решили, что Хани надо почаще касаться Хала, чтобы снизить эффект от его близости. Он поцеловал ее сразу после неудачного свидания с Дино. Хани была уязвима, и это усилило ее восприимчивость.

– Иными словами, – сказала Таша, – тебе нужно еще раз поцеловаться с ним и проверить, унесет ли тебя снова.

Вот так. Проект «Пианист» отложен, на повестке дня операция «поцеловаться с Халом». Хани решила немного вздремнуть, а потом снова все обдумать.

Глава 15

Выспавшись, протрезвев и выпив кофе, Хани увидела свою затею в новом свете. Ужасный план.

Вряд ли можно заявиться к Халу и потребовать поцелуя, а соблазнять соседа Хани как-то не собиралась. Если он снова ее поцелует, то только по своей воле, а не в ходе какого-то псевдонаучного эксперимента.

Доедая оставшийся болоньезе, Хани думала о Хале – слава богу, он оказался прав, на следующий день соус становился вкуснее. Конечно, можно попробовать снова угостить соседа, но скорее всего, она нарвется на молчание или оскорбления. Хани разрывалась между злостью, что он такой болван, и сочувствием. Если она с ним не поговорит, то никто к нему не придет. Похоже, Хал так отвратительно себя вел, что отвадил всех знакомых. Не упал же он сюда с луны? Хал живой человек, у него наверняка есть друзья, родные, прошлое – однако он ничего сюда с собой не взял. Как такое возможно? Знают ли они, где он? Боже, да у него вообще могут быть жена и дети.

Измученная размышлениями Хани плюнула на трезвость и налила себе бокал красного вина. Бога ради, Хал живет с ней под одной крышей. Конечно же, у Хани есть право узнать о нем что-то помимо имени.

Интересно, он сейчас спит? Или пьет виски прямо из бутылки? Злится ли он, что она сегодня не стучалась к нему и не дала повода поорать? Или мучается от одиночества? Представив себе страдающего Хала, она глянула на запакованную бритву, уже несколько дней лежавшую на полке в гостиной.

Повод не хуже прочих. Хани не заснет, пока не проверит соседа. «Неужели я такая назойливая? Неужели правда веду себя как супер-правильная девочка?» Немного. Но Хани так хотелось его увидеть. Может, он ответит, может, нет. В какой-то момент Хани обнаружила, что стоит босиком на плиточном полу в коридоре.

– Хал, – тихонько позвала она, не стуча, словно влюбленная тинейджерка под окном у мальчика. – Хал, ты спишь?

Было только начало десятого, поэтому наверняка не скажешь. Когда Хал не ответил, она осторожно поскреблась в дверь.

– Хал, пожалуйста. Поговори со мной.

Тишина. Хани вздохнула и прижалась лбом к створке. С той стороны не доносилось ни звука. Разговаривать с ним – словно дневник писать. Искренне, но одиноко.

– Пожалуйста, Хал, открой. Или хотя бы подай знак, что ты там жив. Брось чем-нибудь в дверь.

Ничего. Однако Хани не собиралась паниковать. Такое происходило постоянно. Скорее всего, Хал прекрасно ее слышит, просто не отвечает. Хани всерьез разозлилась и глянула на бритву в руке.

– Я кое-что тебе принесла, хотя не знаю, зачем так заморачивалась, раз уж тебе лень даже ответить. Кстати, меня уже тошнит от твоих выкрутасов. – Тишина. Хани слегка стукнулась головой о дверь. – Ах так? Будешь гордо молчать, пока я не сдамся и не уйду навсегда? Так ты поступил со всеми в своей жизни? С семьей, друзьями? Обращался с ними, как с дерьмом, пока они не прекратили беспокоить твое высочество? Потому что я уже на грани. Мне очень хочется больше никогда не подходить к твоей двери.

Хани знала, что, наверное, хватила лишку, но разве не этого она добивалась? Вытолкнуть Хала за привычные рамки, заставить нарушить бесконечное болезненное молчание? Ей хотелось вновь обрести своего ночного собеседника. Получить пять минут времени Хала, пять драгоценных минут, слишком быстро ставших кульминацией ее дня. Как ему это удалось? Хал точно не пытался очаровать Хани, большую часть времени он ругался. Дразнил ее матерью Терезой, высмеивал каждый аспект жизни – а потом целовал так, что у нее голова кружилась и хотелось сорвать с него одежду. Так что да. Может, ей хотелось немного его задеть. Разозлить так же, как он злил ее, сбить с него чертову спесь и швырнуть обратно в реальный мир, где люди рискуют, иногда причиняют друг другу боль, а иногда целуются, чтобы почувствовать себя лучше.

Поглощенная этими мыслями, Хани вдруг услышала шаги. Ее сердце забилось быстрее.

– Открой, Хал. Я знаю, что ты там.

– Больше не смей упоминать мою семью, слышала?! – заорал он в полный голос. Хани испуганно отступила. – Ты ни хрена не знаешь обо мне, о моей семье, о моих друзьях. Слышала, женщина?

– О, я тебя слышала, Хал! – крикнула она в ответ. – А тебя вообще так зовут, или ты мне солгал? Хотя, конечно, у меня нет права спрашивать. Я просто какая-то идиотка, которая приносит тебе еду и виски и терпит твое дерьмо. Что ж. Прости, блин, меня, пожалуйста!

Вино развязало ей язык, доведя до абсолютной честности. Было так приятно наконец выговориться. Прямо камень с души. Хани подумала вернуться обратно к себе, но осталась. Хал точно не пойдет следом.

Его дверь открылась. Не привычно, на пару сантиметров, лишь бы слышать Хани. На этот раз Хал распахнул ее настежь и встал на пороге босиком, возвышаясь над соседкой.

– Что тебе от меня надо? Долбаную слезливую историю? – Он весь дрожал от ярости. – Что именно хочешь знать? Как меня зовут? Меня зовут Бенедикт Халлам, и да, у меня есть семья. Мать, отец и брат. И да, у меня есть друзья. Вернее, я так думал, пока ублюдки не решили, что слепой парень не вписывается в их вечеринки. У меня была жизнь, Ханисакл, причем охрененная. Я был кем-то. Кем-то с подружкой, с собственным модным рестораном и собственными крутыми посетителями, ясно? – Хал поник. – А теперь я никто, просто унылый чувак, который ничего не видит и вынужден полагаться на доброту соседки, перехватывать объедки с ее стола и неумелые поцелуи. Иными словами, крайне жалкая жизнь.

Хани смотрела на него, пытаясь переварить поток информации и не обращать внимания на то, что он назвал ее поцелуй неумелым.

– Я вижу не жалкого человека, – тихо сказала она. – А того, кто оказался в беде.

Он хрипло рассмеялся.

– И не можешь удержаться, чтобы не сигануть с обрыва и не спасти меня? А для кого ты это делаешь, Хани? Для меня или ради спокойствия своей совести?

– Я тебя не жалею, если ты об этом. – Ей хотелось взять его и встряхнуть. – В смысле, конечно, жаль, что тебе пришлось так… дерьмово и ты потерял зрение, но даже не думай, будто я стучу к тебе в дверь только из сострадания.

– Тогда в чем дело, Ханисакл? Почему ты не отвалишь от меня?

– Потому что по какой-то дурацкой причине ты мне нравишься! Ты умеешь меня рассмешить, иногда довольно мил, когда я этого не ожидаю, и от твоей улыбки у меня мозги сносит. Ты словно какое-то редкое животное, которого вечность ждешь в зоопарке и изо всех сил высматриваешь, потому что оно может потом очень долго не показаться. Или вообще пропасть. Понял? Мне просто нравится быть с тобой.

Ладно, может, вино слишком развязало ей язык. Хани чувствовала себя такой же потрясенной, каким выглядел Хал.

– Не обращайся со мной как с долбаным питомцем, Ханисакл. Я тебе не хренова панда, которую можно выманить из убежища бамбуковой палкой.

Она посмотрела на бритву. Не бамбук, конечно, но вдруг Хал прав? Неужели она пришла, просто чтобы лишний раз расшевелить его? И если так, почему ей настолько от этого паршиво? Все-таки тут нет очереди из желающих развлечь Хала.

– Знаешь что? Ты совершенно прав. Во всем. Полностью. Не знаю, о чем я думала, когда приперлась сюда и принесла подарок, который тебе нафиг не нужен! – Она с такой силой пихнула бритву ему в живот, что больно ткнула углами коробки. – Держи. Засунь себе эту «палку» туда, где солнце не светит.

Не желая слушать ответ, Хани развернулась, влетела к себе и захлопнула дверь.

***

Она все еще стояла, прижавшись спиной к двери, когда услышала:

– Хани? Открой. – И через пару секунд: – Спасибо за бамбук.

Его тихий голос, звучащий так близко, застал Хани врасплох. Она с трудом сглотнула.

– Это бритва, – сообщила Хани, открывая дверь.

– Да, я понял, – ответил он, вертя в руках коробку. – Выйди, помоги мне с ней разобраться.

Хал протянул ей руку. Хани секунду смотрела на нее. Дышать было почти больно. Такой простой жест – но игнорировать или устоять невозможно. Хани понимала, что, зайдя в квартиру Хала, вляпается всерьез и бесповоротно, однако вложила ладонь в его руку и позволила отвести себя.

Она никогда не бывала у него прежде. Его квартира оказалась точной копией ее жилища – тогда, когда Хани только въехала. Светлые стены, простое помещение, предназначенное для сдачи в аренду. Со временем Хани привнесла свои нюансы: яркую вешалку, красивую штору, пожертвованную магазину, нить китайских фонариков по остову кровати. Мелкие детали – и огромная разница. В доме Хала ничего этого не было. С другой стороны, он совсем недавно поселился, да и декор для него теперь ничего не значил. Из недавней речи Хани узнала про соседа много нового, но сейчас некогда было это обдумывать. Хал наконец ненадолго дал слабину, и просто преступление потерять хоть секунду.

– В гостиную?

– В ванной будет гораздо удобнее, – ответил он. – Если мы по-прежнему говорим о бритье.

Хани оценила его попытку выкрутиться из неожиданного поворота событий и прошла с ним в ванную. Хал дернул шнур, и комнату залил яркий свет. Затем хозяин опустил крышку унитаза и устроился на нем.

– Ты когда-нибудь кого-нибудь уже брила?

– Ты хочешь, чтобы это сделала я? – удивилась Хани.

Она-то думала, что просто распакует бритву и вручит ее Халу.

– В случае со станком я бы не рискнул, но раз уж это безопасная электрическая бритва, по идее, ты меня не убьешь.

Хани достала прибор из коробки.

– Триммер есть? – спросил Хал и потер челюсть. – Придется сперва пройтись им. Волоски слишком длинные, чтобы сразу брить.

Хани нашла триммер, прикрепила его, сверившись с инструкцией, и воткнула вилку в розетку у зеркала. От близости Хала небольшая комнатка казалась еще меньше. Он повернулся вбок, открывая шею, потом вздохнул и опустил голову.

– Погоди. Мне нужно кое-что сделать.

Хани застыла, поняв, что происходит за миг до того, как он медленно снял темные очки, сложил и аккуратно пристроил рядом с раковиной. Хани тихонько вздохнула и в первый раз по-настоящему на него посмотрела. Хал сидел, словно подсудимый в ожидании приговора. Впервые он показался ей без защиты – не считая тех нескольких секунд, когда упал в коридоре.

Шутки в сторону. У Хала были самые прекрасные глаза в мире. Теплые, карие с золотисто-янтарными искорками и длиннющими ресницами. В таких глазах можно раствориться, и какая несправедливость, что Хал больше ничего не видел.

– Спасибо, – выдохнула Хани, подумав: «За доверие».

Он снова повернулся в профиль.

– С ними тебе не справиться. Начинай с одной стороны и продвигайся к другой.

Хани включила триммер и немного подержала в руке, привыкая к ощущениям, прежде чем орудовать им у чьего-либо лица.

– Хал, ты уверен?

– Расслабься. Если налажаешь – ничего страшного. Мой список ближайших встреч до позорного пуст. Давай уже.

Хани расправила плечи. Она справится. Пристроившись между обтянутыми денимом ногами соседа и стойкой и придерживая его подбородок рукой, Хани коснулась триммером темных завитков на шее Хала.

– Так? – неуверенно спросила она, ощущая жар его тела.

– Да, – пробормотал Хал. – Кончай дергаться. У тебя руки трясутся.

Она принялась медленно методично водить триммером, глядя, как на месте бороды остается темная щетина. Темная и сексуальная.

– Тише, тише, – прошептал он, когда Хани попыталась управиться побыстрее, а потом закрыл глаза.

Простые слова безумно волновали.

Ей так хотелось его поцеловать. Услышать те же самые слова, но в постели, обнаженной. Интересно, Хал тоже возбудился? Она осторожно развернула его голову в другую сторону.

– Никто прежде этого со мной не делал, – хрипло признался Хал, не открывая глаз. – Мне нравится.

Он опирался рукой на стойку за спиной Хани, и когда та двигалась, то невольно терлась о ладонь соседа.

– Мне тоже нравится, – просто сказала Хани, не зная, что же имеет в виду: что ей нравится его брить или нравится ощущать прикосновение Хала. – Отсюда до другой стороны не дотянуться, шнур короткий. Может, развернешься?

– Хорошо. Или тебе будет проще, если… – Он поставил Хани прямо перед собой, затем притянул ее ближе, заставив сесть верхом ему на колени.

Она держала триммер в стороне, боясь поранить Хала, потому что вся дрожала от его близости. Он так и не убрал рук с ее талии и слегка сжал, удерживая на месте.

– Так лучше? – спросил Хал низким игривым тоном.

– Да, – выдохнула она.

– Тогда закончи работу. – Он повернул голову, чтобы Хани могла продолжить с того, на чем остановилась.

Едва дыша, она провела триммером по кадыку, мечтая проделать тот же путь губами.

Хал принялся поглаживать ее через ткань большими пальцами, словно подсказывая движения.

– Как я выгляжу? – спросил он, когда она занялась местечком возле уха и захотела лизнуть горячую кожу.

– Хорошо, рок-звезда. Очень хорошо. – Если бы он знал. Хани выключила бритву и отложила ее. – Готово.

– Хорошо. А теперь проведи руками и проверь длину.

Хани с трудом сглотнула и обхватила его лицо ладонями. И не сдержалась – закрыла глаза и принялась пальцами изучать его черты. Высокие скулы, контур челюсти. Хал, не переставая, массировал ее талию.

– Думаю, для новичка я отлично справилась.

Она открыла глаза и увидела, как Хал приоткрыл губы и вздохнул. А потом еще раз – более звучно. Обхватил ее ладонями за попу и притянул к себе вплотную.

– Лучшее бритье в моей жизни, – признался Хал, а потом запустил пальцы в волосы Хани и поцеловал ее – горячим жадным поцелуем, о котором она неделями мечтала.

Хани выдохнула его имя и обвила руками за шею. Она целовала Хала не потому, что так поручили Нелл с Ташей – на самом деле, Хани вообще о них и не вспомнила. Просто не могла. Остались лишь она и Хал, ее пальцы в его густых шелковистых прядях, их прижатые друг к другу тела и бьющиеся в унисон сердца.

***

«Я пропал».

Хал знал, что должен остановиться, но ничего не мог с собой поделать. Оказалось так чертовски приятно ощущать Хани в своих объятиях. Он сто раз себе это представлял, а на деле получилось в тысячу раз лучше. Мягче. Теплее. И она так охотно отвечала…

Неделями он снова и снова говорил себе «нет», когда дело касалось Хани. Нет, я ей не отвечу. Нет, я не стану с ней ужинать. Нет, я не буду ее целовать. Он постоянно шел наперекор своим желаниям, но сегодня она задела его за живое. Хал не выдержал, открыл дверь – и проиграл битву. От нее пахло клубникой, в голосе звенела обида, однако в итоге Хани заявила, мол, Хал ей нравится, и она купила ему чертов подарок.