Проект "АЦ"

12

После обеда, повалявшись немного в постели, я сбегал в бассейн, искупался и пошел в пятую комнату к Рите. Она, наверно, меня ждала: сидела в кресле и читала книжку. Комната у нее была такая же, как и у меня, только девчачья. На стенах развешаны были цветные открытки, в книжном шкафу, за стеклом, лежали вышитые салфеточки.

– Ну и скукота здесь, однако! – сказал я, садясь рядом с ней. – Все по комнатам попрятались и сидят, как тараканы, поодиночке. Хоть бы стенгазету какую выпускали!

– Почему поодиночке? – Рита захлопнула книгу и потянулась. У себя в комнате она держалась свободнее. – Все сейчас у Сони, там у них дискуссионный клуб.

– Ну, и что они обсуждают?

– Не знаю. Соберутся все и молчат. Я сначала ходила, а потом перестала. Они от меня скрывают.

– Что скрывают?

– Откуда я знаю? Соня говорит, что со мной опасно разговаривать. А я не болтливая. Я просто мыслей прятать не умею. Воробьев со мной бился-бился и перестал.

– Зато ты исчезать умеешь.

Рита промолчала.

– Послушай, – спросил я, – а это трудно – исчезать?

– Легче легкого.

– Исчезни, пожалуйста, – попросил я.

Она взглянула на меня – и исчезла. То есть совершенно пропала, ни облачка. Потом появилась снова.

– Здорово! – сказал я. – А как ты это делаешь?

– Очень просто. От меня свет перестает отражаться.

Проходит насквозь.

Я подумал.

– Ну ладно, это свет. А ты? Ты-то что чувствуешь?

Она засмеялась:

– Это не объяснишь. Сначала по мне мурашки бегут, потом в голове светло становится, и все перед глазами бледнеет. Смотрю на свои руки – а их нет.

– Ну, а часы твои?

– Об этом обязательно надо думать. Ничего нельзя позабыть. А то останется. – Она опять засмеялась. – Сперва я все про босоножки забывала. Смотрю на них и сама удивляюсь: как же это здесь мои пустые босоножки стоят. Хочу нагнуться, взять их и переставить, а они на ногах.

– М-да…

Я помолчал. Все-таки хорошая она девчонка. Жаль, что на черепашку похожа.

Тут я спохватился, взглянул на Риту – нет, прослушивать она не умела. Лицо у нее было совершенно спокойное.

– Так, значит, с мая ты здесь все время живешь… И писем не получаешь…

Рита кивнула.

– Ну, а другие?

– Славка получает, это точно. Он тоже из Москвы, как и ты. А другие – не говорят.

Что-то все это меня беспокоило.

– А учителей здесь сколько?

– Трое.

– Как трое? И больше никого нет?

– Никого.

– Как же они справляются?

– Подумаешь, – беззаботно сказала Рита. – Нас ведь тоже немного.

– Это, конечно, так… А кто в столовой работает?

– Никто.

Я совершенно растерялся.

– Так что же, значит, здесь, – я показал рукой на купол, – всего-навсего десять человек?

– Наверно, – подумав, ответила Рита. – А что тут такого?

– Да ничего… А где учителя обедают? Что-то я их в столовой не вижу.

– Я тоже. Наверно, у них своя, отдельная.

– А где они живут?

– Вон там, в голубом домике. Мы туда не ходим.

– Почему?

– Вот принялся! – Рита засмеялась. – Прямо как Олег Рыжов. Он тоже, как приехал, всех вопросами изводил.

Нет, не успокоил меня разговор с Черепашкой. Наоборот, совсем стало смутно. Я встал и, промямлив что-то неважное, пошел к себе в комнату. Мне непременно нужно было еще с кем-нибудь поговорить. Скорее всего, с Олегом.