- А всё любопытство, - говорила она. Сидела на кровати, прижав колени к груди. Я лежал рядом и гладил её по спине. Она белела в темноте, но ночь уже не была чёрной. Кожа мягкая, гладкая.
- Местных практически не осталось. Здесь раньше посёлок был. Вот эти все домишки вдоль реки. Но местные почти все поумирали, и сейчас большинство – приезжие. Кто в порту работает, кто грузы возит. Хотя это не порт, а так – небольшая пристань для проходящих судов. Люди не от хорошей жизни сюда бегут.
Она говорила, а я ладонью чувствовал движения её тела. Слушал её рукой. А ещё голос у неё сейчас глухой, будто тьма глушит звуки.
- А ты?
Она хмыкнула, и я почувствовал ладонью, как сокращаются мускулы. Я улыбнулся.
- И я, - сказала она.
- И отчего бежала ты?
Она молчала. Опустила голову на одеяло, которое прикрывало колени и грудь.
- Я ведь всегда была любопытная, - сказала она, наконец. – Говорила мама, не доведёт меня это до добра.
Тьма заглянуло нам в комнату. Побледнела от зависти и начала розоветь от смущения.
- Я первый раз с мальчиком переспала в тринадцать лет. Интересно было. А потом много чего ещё перепробовала. Чего надо и не надо. И совсем вообще не надо. Но я ни о чём не жалею. Ну, разве что иногда о доме. Скучаю. Это ведь дом бабушки, а я выросла в большом городе.
В окошко постучал усталый рассвет. А на спине девушки появился тоненький солнечный лучик. Я легонько поскрёб его ногтем, а потом накрыл ладонью, так чтобы лучик был прямо посередине. Красиво. Улыбка скользила по моему лицу, как волна безмятежного моря.
- Мне было шестнадцать, когда…
Солнечный лучик вспыхнул кровью. Я вскрикнул и отдёрнул руку. Белоснежную спину девушки прошила стёжка красных точек. Катя завалилась набок. Придавила мне ноги. С оглушительным звоном разлетелось окно. Выстрелов не было. Только треск досок и разбитое стекло.
В правое плечо впилось чьё-то жало. Я снова вскрикнул и выпростал ноги из-под девушки. В ту же секунду в бедро попали ещё две пули. Голову обожгло болью. Вдоль затылка. Я перекатился через тёплое неподвижное тело и упал на пол. Рядом валялись джинсы и пистолет. Я лихорадочно натягивал штаны, не вставая с пола. Пули выбивали последние остатки жизни из кровати и безжизненного тела. На щёку брызнула Катина кровь.
Моё тело вспыхнуло и начало сгорать в пожаре, который разожгла Анима, чтобы вылечить новые раны. Я натянул брюки и схватил оружие. Пистолет охладил горячие ладони. Я передёрнул затвор и снял его с предохранителя. Левая рука ещё болела, но рана уже затянулась. А вот ноги ещё кровоточили.
Теперь пули щёлкали по дереву со всех сторон. В многочисленные отверстия ровно ложились нежные лучи восходящего солнца.
Я пополз в кухню. Недавно я ходил сюда, чтобы налить воды себе и ей. Мы оба некурящие, зато жажда замучила. Слишком много жидкости вышло перед этим. А теперь стаканы взорвались осколками на тумбочке, и мои волосы усеяло стекло.
В кухне тоже гремят выстрелы. Но сейчас мне нужна только новенькая газовая плита. Единственные новые вещи в этой квартире были на кухне. Плита, электрический чайник, микроволновка.
Плохо, окна разбиты. Обычные конфорки бесполезны. Газ тут же выветрится. Но есть другие варианты. Я вытянул руку и сдёрнул с кухонного стола скатерть. Вместе с ней что-то посыпалось на пол. Руку обожгла ещё одна болючая пчела, но я не остановился. Открыл дверцу в духовку и накрыл её скатертью. Включил на всю мощность.
Голая грудь царапалась об осколки посуды и чайника на полу, но я отполз назад в коридорчик, оставляя кровавый след из раненой ноги. Здесь меня достать намного труднее.
Воздух сипел в груди. Трудно дышать от внутреннего жара. Но начала утихать боль в ноге. Я прижался лбом к деревянному полу. Может просто встать? Но нет. Врёшь, не возьмёшь. Недаром в тот раз в кухне, когда я стоял с двумя стаканами воды в руках, меня осенила одна простая мысль, когда я подумал о том, как мог бы выбраться отсюда при случае. Но тогда я просто отбросил эти образы. Собирался благородно уйти в рассвет. Но плох тот рыцарь, который подставляет под пули даму сердца.
Взвизгнула, протаранив дверь, последняя пуля, и воздух замер в пронзительном безмолвии.
Может, послать Аниму на разведку? Не пойдёт. Скорее всего, тут же потеряю сознание от болевого шока. Истеку кровью. Лучше подожду. Пусть не торопятся. Чем дольше они медлят, тем в лучшей форме я буду.
Жажда выпила всю слюну из моего рта. Желудок скрутило в голодном спазме. Последствия интенсивного лечения. Но не так смертельно, как пуля в сердце. Сейчас всё проще и легче. Кроме трупа в соседней комнате. И я уже никогда не узнаю, что она сделала такого в шестнадцать лет, что вынуждена была переехать в маленький транзитный городок посреди живого океана тайги. Я стукнул лбом в пол. Один короткий – три длинных. Не знаю, что это значит на каких-то азбуках, но на моём личном коде это значит – козёл.
Я внимательно слушал. За стенами Анима услышала лёгкие шаги, которые окружают дом со всех сторон.
Как же они меня боятся! Даже живым не попытались взять. Никаких: «Выходи, подлый трус!»
Тело, возможно, придётся бросить. Так, значит так. Но только в крайнем случае. Я передумал умирать. Теперь буду драться до последнего. Из принципа.
Ведь сдаться – значит признать право других людей распоряжаться моей жизнью.
Я стиснул зубы. Идите к чёрту!
В ноздри поплыли тонкие бесцветные струйки газа, пробивающиеся сквозь какие-то дырки. Это плохо! Ну, где же вы, трусы!
Дверь даже не пришлось вышибать, она упала от лёгкого толчка. В здание полетели светошумовые гранаты, которые оглушительно взрывались и полыхали слепящим пламенем.
Я только хмыкнул. Анима давно выросла в объёме и накрыла меня вместе с брюками. От пули не спасёт, но от всякой ерунды, вроде этих игрушек защищает без проблем.
Следом ворвались боевики. Я был готов, Анима чутка как никогда, но я всё равно чуть не прошляпил момент штурма, так стремительна и тиха была атака. Если бы не рефлексы искусственной души, меня бы повязали или застрелили раньше, чем я смог бы понять, что происходит.
Дом вдруг наполнился людьми. Словно они вышли из стен или всегда были тут, но я их не замечал. Но мне нужно было сделать всего лишь один выстрел.
Палец задел спусковой крючок, и дом брызнул во все стороны пылающими обломками. Взрывная волна швырнула меня вместе со стеной, и я затаился в темноте.