Проект "Мессия"

Келлиана

Пока тётушка Ринайя хозяйничает на кухне, а Руперт и малышка Джосинайя накрывают на стол в гостиной, бегая туда-сюда по узкой каменной лестнице, спрятанной за тяжёлыми бархатными портьерами, Келли, зло и громко топая, поднимается по другой лестнице, старой, металлической, винтовой, ведущей на башню маяка. Ей поручено залить масло в лампы.

(И только попробуй ослушаться, дурья твоя башка!)

Но более вероятно, убраться подальше с глаза авара лен Валлина и его гостей, не путаться под ногами и не совать свой нос, куда не просят.

Келли пыхтит, поджимает губы и останавливается у каждого смотрового окна. Её зрачки расширяются, она отлично видит в темноте и потому не взяла с собой ни лампу, ни сцер.

Солнце уже спряталось в ложбине млечного каньона, щербатого, похожего на хребет спящего саага. В сумерках хорошо просматривается башня синоптиков на воздушной пристани и три высоких Столба над чёрной водой. С воды поднимается молочно-белая, клубящаяся волна. Туман тянет тонкие, ядовитые щупальца туда, где теплится жизнь, а вместе с ней приходят птицы-рыбы, киатту, наводящие ужас на всех жителей побережья.

Келли ёжится от мысли об этих мерзких созданиях и начинает шептать оберегающую молитву Творцу. Проговорив её почти до половины, Келли вдруг замолкает и в страхе оглядывается вокруг.

Как и весь ее Дом, она сохранила верность корням единого Древа и верует в бесконечную сущность — эо и в её перерождение, дарованное Творцом. Дом Аринэ с рождения несет на себе печать неведомой изменчивости. Их корни глубоки, а сущность бесконечна, но память прошлых жизней, увы, предается забвению. У Келли, как у Каттери, синяя кровь, она способна слышать потоки энергии Древа и потому стоит сейчас, морщится и трясет головой, сначала правой стороной, потом левой, будто вода в уши попала.

Каттери смотрит на ту, что была ей самым близким человеком последние два года. Она хочет подбежать к ней, дёрнуть за уши, обнять, насколько хватит рук, растрепать жёсткие рыжие кудри, выпустив огонь на волю. Келли такая яркая, резкая, вся как живое пламя, жаль только ума не достаёт: стоит, дёргает себя за уши и с глупым выражением на лице, и крутит головой, будто ищет кого-то.

В это момент снаружи раздаётся страшный лязгающий звук и что-то с криком ударяется в смотровое окно. Окно круглое, с каисовыми стёклами, стекла одинарные и с лёгкостью поддаются под тяжестью удара. Против стекло под ноги Келли падает киатту, разбрасывая вокруг себя электрические искры и осколки. Бичеобразный хвост, заканчивающийся костяным острым треугольником, стегает каменный пористый остов башни, выбрасывая в воздух белую пыль.

Келли, выронив бутыль с маслом, с воплем бросается вниз по лестнице.

Бутыль на её счастье не разбивается, масло не проливается и потому будущее остаётся таким, каким и должно быть.

Каттери смотрит туда, где лежит киатту и видит агонизирующее, умирающее животное. Глупое животное, чем-то похожее на земного ската. Увидев поток энергии, исходящий от Келли, оно приняло её за добычу. Тот, кто создал эту тварь, по-своему Творец, но он не всесильный и не всевидящий. И пока ядовитый, искрящийся туман висит над побережьем и ни одна луна не просматривается на небе, Творец этот слеп.

Келли, так и не находит в себе сил вернуться туда, где бьётся в агонии умирающее животное, вместо этого она решает спрятаться в доме и дождаться утра. К утру, она уверена, буря стихнет, тогда можно будет подняться на маяк и залить масло в лампы. Так она думает, пробираясь в дом через чёрный ход, но Каттери знает, что этого не случится.

Вероятности будущего мерцают в темноте, такие же яркие, как молнии над водой. Она уже знает, как будет.

«Вы здесь не за тем, чтобы спасать Каттери, доктор» слышит Келли, проходя на цыпочках мимо дверей в столовую, и замирает. Сердце все ещё стучит, как бешеное, Келли прижимает руку к груди, будто желая заглушить его. Она боится, что авар услышит. Бесшумно она крадется вдоль стены, аккуратно проскальзывает в дверь за портьерой, ведущую в боковой коридор, дом пронизан тайными проходами для слуг, там Келли замирает, прижавшись к стене. Здесь темно, но теперь, голоса в столовой звучат отчётливее. Она слышит звон колокольчика, уверенные шаги Руперта, и как часто дышит их очень важный гость, доктор Гаару. Он так нервничает, что Келли чувствует запах его пота. Какое-то время ей слышно только дыхание, как льётся вино в бокалы, как Руперт уходит и за ним закрывается дверь. На некоторое время в столовой воцаряется тишина. Звенят серебряные приборы о фарфор тарелок. Доктор все так же потеет. Келли слышит, как от напряжения потрескивают и мигают сцеры в тяжелых медных гнездах светильников, будто угли в камине. Потом раздается звон колокольчика и голос авара лен Валлина:

— Руперт принесите свечи.

Снова шаги.

— Что же, — говорит Преподобный. — Позвольте мне поднять бокал за веру, в эти тяжёлые для всех времена, путь она горит в сердце каждого, не давая душе кануть в темноту.

Келли качает головой и поджимает губы. Она знает, как Каттери презирала любую религию, считая, что именно священники порождают тьму. Тьму для разума, создавая завесу из страхов и суеверий.

В столовой звенят бокалы.

Келли опускается на пол и прижимается к стене. Сердце успокоилось, но её силуэт в темноте все также напоминает сжатую пружину. Келли замерла в ожидании.

Раздаются шаги, это возвращается Руперт и приносит свечи.

Молчание по ту сторону утомляет, Келли начинает нервничать, не поймает ли её здесь тётушка Рина, если поймает то точно заставит всю неделю драить котлы и ночные утки.

С тех пор как Ката впала в беспамятство, Келли не находит себе места, потому что другого места в этом доме для неё нет. Её обязанностью было следить за дочерью авара и защищать её, и она не справилась. Что будет, когда об этом узнает отец? Она станет позором для семьи Аринэ. Ее наверняка отправят в глушь, в семейное поместье на границе с Халирутом, откуда она уже никогда не вернется в Дерент. Оттуда никто не возвращается.