Туман —
Кисель молочный в глотке улиц.
И в жести луж —
Фонариков опухшие глаза.
Завесы тьмы шурша сомкнулись,
Чтоб душу
Жёстким языком тоски лизать,
'
Тревожно каркая
Мигали сонных пятна.
Ночными птицами слетало с белых губ:
— Кошмар...
— Убит...
А в оловяной луже внятно
Шептал хихи
Кая ехи
Дно тих
Ий труп.
'
Бесшумный шелест: —
Ах, какая прелесть...
Кто?! Кто сказал?! — Налитый кровью рот.
Завыла мать.
А ночь сомкнула челюсть
И чёрным вороном шарахнулась вперед.
'
И солнце дёрнется рассветом в серой вате
И раздерёт лучом пугливой ночи плащ.
А им вползти в уют своих кроватей
И зло шептать,
Что жизнь — палач,
'
Но ни один испуганный мерзавец
Не будет знать перед своим концом,
Что мне всю жизнь носить в груди пылающую зависть
К тому, кто с дыркой в черепе
Хихикал нам в лицо.
'
Март 1923.